Ангел

1

Это было последнее лето моего детства. Мне тогда было тринадцать лет, и я только что закончил седьмой класс. Мои родители были простыми служащими, живущими скромной, но достойной жизнью. Отец работал инженером на заводе, где дни напролет проводил за чертежами и расчетами, а мама заведовала почтовым отделением, где её день был наполнен бесконечными письмами, посылками и телеграммами. Доход у нас был невелик, и каждое лето меня отправляли в пионерский лагерь – на одну, а то и на две смены. Но этим летом всё изменилось. Родители решили, что я проведу каникулы в деревне, вместе с бабушкой. Родственников у нас там не было, поэтому выбор места, где я мог бы провести лето, был практически неограничен.

После долгих обсуждений и рассмотрения нескольких вариантов, мы остановились на небольшой деревне в Калужской области. Это место было настоящим уголком природы, где время, казалось, текло медленнее, а воздух был наполнен ароматами леса и свежескошенной травы. Деревня располагалась на возвышенности, откуда открывался вид на бескрайние поля, золотистые от спелой пшеницы, и густые леса, уходящие за горизонт. Каждое утро солнце поднималось из-за леса, окрашивая небо в нежные оттенки розового и оранжевого, а вечером закат разливался багрянцем, отражаясь в тихой глади реки. Внизу, у подножия холма, петляла небольшая речка, которая по российским меркам была скорее ручьём, но для меня, тринадцатилетнего мальчишки, она казалась огромной и полной тайн. Её вода была настолько прозрачной, что даже на глубине можно было разглядеть мелкие камешки на дне, а в солнечные дни она сверкала, как жидкое серебро. По берегам росли ивы, склоняя свои длинные ветви к воде, а в тени их листвы прятались стрекозы и бабочки, порхающие над цветущими кувшинками.

Рядом с деревней раскинулся густой лес, где, как говорили местные, можно было найти грибы, ягоды и даже следы диких зверей. Лес был словно другой мир – тихий, загадочный и полный жизни. Сосны и ели тянулись к небу, их стволы, покрытые мхом, казались древними исполинами, хранящими вековые тайны. Под ногами мягко шуршала прошлогодняя листва, а в воздухе витал аромат хвои и влажной земли. Иногда, если повезёт, можно было услышать, как где-то в глубине леса стучит дятел или кричит сойка, а вдалеке, за густыми зарослями, мелькнёт тень лисы или зайца. Летом лес был полон ягод – земляника, черника, брусника – всё это можно было найти, если знать, где искать. А осенью, после дождей, из-под опавшей листвы выглядывали шляпки грибов – белые, подберёзовики, лисички. Местные жители часто ходили в лес за дарами природы, и я, глядя на них, мечтал стать таким же умелым и знающим.

В общем, с местом нам повезло. Деревня была словно затеряна во времени, далёкая от шума городов и суеты современной жизни. Здесь каждый день приносил новые открытия, а природа казалась бесконечно щедрой и доброй. Это было место, где можно было забыть обо всём на свете и просто наслаждаться моментом, слушая пение птиц, шелест листьев и журчание реки. Для меня, городского мальчишки, это было настоящим чудом, и я чувствовал, что это лето станет особенным.

Хозяйкой дома, где мы остановились, была тётя Полина – пожилая, но бодрая женщина, которая жила одна. Она сразу же нашла общий язык с моей бабушкой, и между ними завязалась дружба, основанная на общих интересах и любви к огороду. Тётя Полина выделила бабушке часть огорода под зелень и овощи, и уже через пару дней они вместе копались в земле, обсуждая, что лучше посадить и как ухаживать за грядками.

Дом, в котором мы поселились, был небольшим, но уютным. Он был разделён на две половины, так что у нас с бабушкой был отдельный вход. На нашей половине было две комнаты и терраса, с которой открывался вид на сад и лес вдалеке. В одной из комнат посередине стояла печь, которая, как я сразу понял, станет центром нашего быта. Я попросил отца отгородить мне уголок в этой комнате, чтобы у меня было своё личное пространство. На стены я наклеил фотографии группы «Битлз», которых я обожал и чьи песни слушал на своём магнитофоне – подарке отца на прошлый день рождения. Магнитофон занял почётное место на тумбочке рядом с кроватью, и теперь у меня была своя маленькая «комната мечты», где я мог слушать музыку, мечтать и чувствовать себя почти взрослым.

Когда закончились школьные занятия, мы с бабушкой погрузили наш нехитрый скарб на грузовик и отправились в деревню. Я был полон предвкушения. Впервые в жизни я чувствовал себя абсолютно счастливым. Родители исполнили все мои заветные желания: купили мне новый взрослый велосипед «Минск», который я тут же окрестил своим «железным конём», и бамбуковую удочку с рыболовным набором, который обещал стать моим верным спутником в приключениях на реке. Тётя Полина, видя мой энтузиазм, выделила мне место в сарае, где я устроил импровизированный гараж. Там я хранил свой велосипед и набор инструментов, который мне подарил отец, чтобы я мог чинить всё, что сломается. Лето обещало быть насыщенным, полным открытий и приключений.

В воскресенье вечером родители уехали обратно в Москву, а мы с бабушкой остались в деревне. Я стоял на пороге дома, глядя, как машина исчезает за поворотом, и чувствовал, как сердце наполняется радостью и предвкушением. Впереди были долгие каникулы, полные свободы, друзей и новых впечатлений. Я не знал тогда, что это лето станет для меня особенным, что оно навсегда останется в моей памяти как последнее лето детства, наполненное теплом, светом и невероятными событиями, которые изменят мою жизнь.

2

Как оказалось, на улице, где находилась наша дача, кипела жизнь, полная ребятни примерно моего возраста. Деревня, благодаря своему живописному расположению и близости к Москве, была популярным местом для летнего отдыха среди горожан. Это обстоятельство сыграло мне на руку: я быстро познакомился со всеми местными и приезжими ребятами, и вскоре у нас образовалась большая и шумная компания. В нашей группе были как москвичи, так и деревенские ребята и девчонки. В подростковом возрасте интересы у всех были примерно одинаковые: велосипеды, купание в речке, рыбалка, походы в лес и бесконечные игры в футбол. Разногласий между местными и приезжими практически не было – мы все были объединены жаждой приключений и свободой, которую давало лето.

Если с утра бабушка не загружала меня работой по хозяйству – а это могло быть что угодно: натаскать воды из колодца, прополоть грядки, окучить картошку или собрать колорадских жуков, – то я мог целый день не появляться дома. Мы с ребятами исчезали с рассветом и возвращались только к вечеру, а то и почти ночью. Я приходил домой, загорелый, уставший, но счастливый, и съедал всё, что бабушка оставляла мне на столе. В те времена родители спокойно отпускали нас на целый день, не боясь, что с нами что-то случится. Мы были предоставлены сами себе, и это чувство свободы было непередаваемым.

Скучать нам было некогда. Мы постоянно что-то придумывали. То, насмотревшись фильмов про войну, решали построить землянку, используя всё, что удавалось умыкнуть из дома или у соседей: старые доски, куски рубероида, ржавые гвозди. То отправлялись исследовать подвал полуразрушенной церкви на окраине деревни, где, как нам казалось, могли быть спрятаны настоящие сокровища. А однажды, возомнив себя альпинистами, мы взобрались на вершину заброшенного карьера, где когда-то добывали песок. С высоты открывался потрясающий вид на окрестности, и мы чувствовали себя покорителями вершин, хотя на самом деле это был всего лишь небольшой холм.

Но самые яркие воспоминания остались от вечеров у костра. Мы собирались где-нибудь на окраине деревни, обычно на небольшой поляне, окружённой высокими соснами, которые шелестели на ветру, словно шептали нам свои древние секреты. Место для костра выбирали тщательно – чтобы было безопасно, но при этом уютно. Мы выкапывали небольшую ямку, обкладывали её камнями, а потом сносили сухие ветки, хворост и щепки, которые находили в лесу. Разведение костра было целым ритуалом. Кто-то из ребят, обычно Олег, с важным видом доставал спички, а мы все замирали в ожидании, когда первые языки пламени начнут лизать сухие ветки. Огонь разгорался медленно, но верно, и вскоре яркие всполохи света начинали танцевать в темноте, отбрасывая длинные тени на наши лица.

Как только костёр разгорался, мы начинали готовить картошку. Её приносили из дома, завернув в фольгу или просто в старые газеты. Мы аккуратно клали картофелины в угли, стараясь не обжечься, и ждали, пока они запекутся. Время от времени кто-то из нас подходил к костру, чтобы перевернуть картошку, и от этого в воздухе разносился ещё более насыщенный аромат дыма и жареной кожуры. Ожидание было мучительным, но оно того стоило. Когда картошка была готова, мы доставали её из углей, обжигая пальцы, но никто не жаловался. Горячие, обожжённые картофелины мы очищали от золы, сдувая её с кожуры, а потом ели прямо с неё, посыпая крупной солью, которую кто-то из ребят всегда приносил с собой. Вкус был непередаваемым – дымный, насыщенный, с лёгкой горчинкой от золы и сладостью от самой картошки. Каждый кусочек казался настоящим деликатесом, и мы ели, не отрываясь, пока не оставалось только несколько крошек.

Аромат дыма, смешанный с запахом хвои и свежего воздуха, наполнял всё вокруг. Треск огня, потрескивание углей и тихий шелест деревьев создавали удивительную симфонию звуков, которая убаюкивала и одновременно вдохновляла. Мы сидели вокруг костра, тесно прижавшись, друг к другу, и разговаривали обо всём на свете – о наших мечтах, о будущем, о том, что видели днём в лесу или на реке. Смех раздавался то тут, то там, и каждый рассказ превращался в маленькое приключение. Иногда кто-то начинал петь, и мы подхватывали, хотя слова песен знали лишь наполовину. Но это не имело значения – важно было самоощущение единства, тепла и свободы.

Иногда, когда костёр начинал угасать, мы подбрасывали в него новые ветки, и пламя снова оживало, освещая наши лица и бросая отблески на окружающие деревья. Мы сидели так до поздней ночи, пока звёзды не начинали ярко светить на небе, а луна не поднималась высоко над горизонтом. Иногда мы замечали, как вдалеке, за лесом, вспыхивают огоньки других костров – это были такие же компании, как наша компания, которые тоже наслаждались этим волшебным временем. Мы чувствовали себя частью чего-то большего, частью природы, которая принимала нас с открытыми объятиями.

Эти вечера у костра были для нас не просто развлечением – они были моментом настоящей свободы и счастья. Мы забывали о времени, о заботах, о том, что завтра снова нужно будет помогать по хозяйству или собирать грибы. В эти моменты мы были просто детьми, которые наслаждались жизнью, теплом огня и компанией друзей. И каждый раз, когда я вспоминаю эти вечера, мне хочется снова почувствовать запах дыма, услышать треск костра и попробовать ту самую, обожжённую картошку, которая казалась тогда самым вкусным блюдом на свете.

Особое место в нашей жизни занимали отношения с противоположным полом. Каждый из парней выбрал себе девчонку, с которой хотел бы встречаться. Эти отношения, конечно, были детскими и наивными, но тогда они казались нам такими серьёзными и важными. Вечерами мы разбивались на парочки и гуляли по деревне, держась за руки или обнявшись. Мы говорили о чём-то важном, смеялись, строили планы на будущее. Это была настоящая романтика, пусть и наивная, но искренняя и трогательная.

Несмотря на то, что отдых в пионерских лагерях, куда меня отправляли раньше, был насыщенным и интересным, таких каникул, как это лето, у меня никогда не было. Здесь всё было по-другому: настоящая свобода, дружба, приключения и ощущение, что каждый день – это маленькая жизнь, полная открытий и радости. Это лето стало для меня чем-то особенным, временем, когда я почувствовал себя по-настоящему счастливым.

Мы были детьми, но в то же время чувствовали себя взрослыми, самостоятельными, способными на всё. Мы не думали о завтрашнем дне, нас интересовало только здесь и сейчас. И именно это делало каждое мгновение таким ценным и незабываемым. Лес, речка, костры, велосипеды, первые робкие чувства – всё это слилось в одно яркое воспоминание, которое я пронесу через всю жизнь. Это было время, когда мир казался бесконечно большим, а мы – его полноправными хозяевами.

3

Из-за того, что мы все были примерно одного возраста, в нашей компании не было явного лидера. Не было того, кто бы командовал или решал за всех. Но были заводилы – те, кто задавал тон, предлагал идеи и вдохновлял остальных. Одним из таких был Олег. Он был из местных, самый старший среди нас, и это уже давало ему определённый авторитет. У него первым появился мопед, и это сделало его почти легендой в наших глазах. Мы все мечтали прокатиться на этом чуде техники, и когда Олег разрешал кому-то сесть за руль, это было как посвящение в мир взрослых. Он был первым, кто начал курить открыто, не скрываясь от взрослых. Мы, конечно, тоже баловались сигаретами, но делали это тайком, боясь, что родители узнают и нам влетит. А Олег шёл по деревне с сигаретой в уголке рта, как настоящий взрослый, и это вызывало у нас смесь восхищения и зависти. Он был для нас примером независимости и уверенности в себе, и мы уважали его за это. Как сейчас говорят – респект.