Позывной: Военкор
В зоне боевых действий я, хоть и поседел значительно, но получил бесценный опыт, о котором часто говорил мой товарищ с позывным Череп: «Опыт и импотенция приходят с годами». Что касается крылатых солдатских фраз – в тексте их будет предостаточно.
Кроме ярких событий и горьких неудач, мою жизнь украшали интересные люди. Со стопроцентной уверенностью заявляю: хороших людей очень и очень много. Плохих… – не припомню.
Благодаря интересным людям и воле Всевышнего я попадал в такие места на планете, что иногда прошлое кажется сном. Надеюсь, хватит времени рассказать хотя бы о некоторых событиях.
ВСТУПЛЕНИЕ
Недалеко от съёмной квартиры, где я обитал последние 5 лет, открылся волонтёрский центр. Утром здесь подростки учились играть в шахматы, а по вечерам горожане приходили плести маскировочные сети. Тут же был организован пункт приёма гуманитарной помощи. Сбором командовал ветеран пограничных войск Николай Николаевич. Дядя Коля. В нашем районе его знали все. И очень уважали.
До начала конфликта дядя Коля был главным заводилой на всех дворовых мероприятиях. Для ребятишек он организовывал футбольные и хоккейные матчи, для взрослых – субботники и разного рода собрания. Администрация города и управляющая компания дядю Колю побаивались. Из-за его прямолинейности и повышенной справедливости. Неудивительно, что глава города пошёл навстречу ветерану-пограничнику и позволил организовать волонтёрский центр в муниципальном помещении.
Через две недели после открытия центра количество волонтёров возросло до 40 человек. В течение месяца добровольцев стало больше сотни. Через три месяца – 250 человек.
Дядя Коля смастерил конструкцию из досок и шарниров для плетения маскировочных сетей. Когда народу значительно прибавилось, он соорудил ещё одну. Неравнодушные люди работали в несколько смен. Пенсионеры и домохозяйки трудились с обеда до вечера. Трудовой класс приходил после работы и плел сети иногда до глубокой ночи.
Такое неравнодушие и усердие не могло остаться незамеченным властями. Депутаты разного уровня регулярно приезжали похвалить дядю Колю и его подопечных. Многие из народных избранников оказывали посильную помощь: кто конфетами, а кто и деньгами на материалы.
Я, будучи обозревателем в «Тюменском меридиане», неоднократно посещал волонтёрский центр. По поручению редакции писал заметки о тюменских добровольцах, которые помогают фронтовикам и понимают значение лозунга «Всё для фронта – всё для победы!».
Неоднократно я заходил в центр без поручений. Просто так: пообщаться с дядей Колей и его подопечными. Здесь всегда царила аура милосердия и искренности. А ещё пахло мёдом! В одной из комнат волонтёрского центра заливали окопные свечи из церковного воска. В этой атмосфере я отдыхал от рабочей нервотрёпки и городской суеты.
ЧТО-ТО НОВЕНЬКОЕ
До июля оставалось меньше двух недель. Настроение в редакции было предпраздничное. В июле «Тюменский меридиан» уходил на каникулы. Эту традицию ввёл создатель журнала. Никто не знал причину, но версий было много. Мне лично нравилась одна – «Регулярный июльский запой создателя «Меридиана»».
Главред вежливо улыбался всем и не компостировал мозги, что случалось нечасто. Кто-то из сердобольных коллег донёс шефу про мой день рождения. После 40 лет я совсем перестал обращать внимание на этот «праздник» и всегда удивлялся, когда подписывал документы, на которых зияло число, неумолимо указующее на моё старение.
Шеф вызвал меня странным сообщением в Телеграм:
«Именинник, загляни ко мне. Срочно».
– Валерий Палыч, вызывали? – спросил я через полуоткрытую дверь.
– Заходи. Закрой дверь. Садись.
В его взволнованном голосе не было и намёка на поздравление.
«Судя по деловому тону, сейчас будут задачи», – подумал я и угадал.
– Леонидыч, ты же вроде хвастался категорией «С»?!
– Ну, не то, чтобы хвастался…
Вообще-то пару лет назад я помог шефу перегнать грузовик с какой-то свалки на его дачу. Но с формулировкой начальника спорить не стал.
– Нужна помощь?
Валерий Палыч деловито нахмурил брови, скомкал губы… и по-театральному выдержал паузу.
– Тут такое дело: мы с друзьями и коллегами собрали немного денег и купили КАМАЗ. Ребята с военной части, о которой ты неоднократно писал, довели автомобиль до ума: заменили детали, шины, что-то там ещё… Короче говоря, его надо перегнать в зону боевых действий.
Шеф сделал резкую паузу и посмотрел на меня.
Вы даже не представляете, как я обрадовался! Редакционная рутина в «Меридиане» добила меня быстро. С первого дня. Весь мой творческий пыл подрезали под корень канцелярской цензурой. Директива шефа была железной: «Пиши интересно, но, чтобы вникать не хотелось». И я штамповал. Сотни заметок – клонов о мнимых достижениях и находках. Тысячи пустых отчетов о бесконечных мероприятиях. Через год я уже мог сдать статью до того, как событие вообще случилось. И писал их на автомате, фоном слушая аудиокниги – единственный глоток смысла в этом конвейере по производству словесной ваты.
Вот и представьте теперь мой восторг:
Во-первых, сделать доброе дело – всегда приятно.
Во-вторых, появилась возможность сменить серую картинку на гамму новых красочных впечатлений.
Шеф уловил моё настроение:
– Ну, значит, выезжай хоть завтра!
Начальник выложил на стол связку ключей и бумаги, аккуратно сложенные в файлик.
– Документы не потеряй. Их надо передать комбату. Его номер и позывной я тебе выслал в Телегу. Там, куда ты едешь, кстати, другими мессенджерами не пользуются. Деньги за горючку переведу. До автомобиля тебя доставит Владимир – твой второй пилот.
– В каком смысле второй пилот?! – опешил я.
Пока шеф раздавал ценные указания, я уже фантазировал, как в гордом уютном одиночестве буду ехать по неизведанному маршруту, слушать аудиокниги, курить – когда захочу, спать – когда захочу.
– А какой бывает смысл? – риторически переспросил шеф. – Дорога дальняя, маршрут сложный, автомобиль старый. Ты когда-нибудь КАМАЗы чинил?
– Вы же знаете, что я в конструкции автомобиля не разбираюсь, от слова «совсем». Свечи и масло поменять смогу. При большом желании колесо могу заклеить…
– Молодец, Леонидыч! Сам ответил на свой же вопрос. Счастливой дороги!
Домой я возвращался вприпрыжку. Возле подъезда наткнулся на дядю Колю, который деловито шагал по каким-то важным делам.
– Ты чего такой счастливый? Зарплату получил, что ли?
– Гораздо лучше, дядь Коль!
– Что может быть лучше зарплаты? – угрюмо кинул дядя Коля и продолжил путь.
– На Донбасс еду, – крикнул я дяде Коле в спину.
Он остановился и быстрым шагом вернулся ко мне.
– Контракт подписал?
– Не-а. Еду транспорт доставлять.
– Какой транспорт? – с пристрастием поинтересовался ветеран-пограничник.
– КАМАЗ. Старый КАМАЗ, – на всякий случай уточнил я.
– Посылки возьмёшь?
Дядя Коля взял меня за предплечье так, что я почувствовал его сильную жилистую руку, которая с лёгкостью переломит кость в случае отказа.
– Много посылок? Куда везти? Я человек подневольный – послали по точному адресу.
– Там нынче всё по пути.
НАЧАЛО ПУТИ
Утром Владимир заехал за мной на КАМАЗе. О приближении этого транспортного средства я узнал по грохоту дизельного двигателя и подвески. Звуки напоминали разгрузку мусорных баков.
Чтобы попасть в кабину боевой машины, пришлось изрядно постараться. Не с первого раза получилось открыть дверь. Затем гимнастическое упражнение – подтягивание на специальном поручне. Разворот, заметный удар спиной о дополнительный поручень, жёсткое приземление на кресло.
– Уф! Кажется, готов.
Владимир хитро посмотрел на меня и, улыбаясь, протянул руку:
– Я жене сказал, что поехал в Ростов. А ты что своим сказал?
– Я ничего не сказал. Да, и некому особо говорить.
– Ну, тогда поехали…
Владимир устроился водителем в редакцию задолго до меня. За все пять лет, что я работал в «Меридиане», мы пересекались с ним раз семь, не больше. Владимир зимой и летом сидел в машине, что-то читал и ни на кого не обращал внимания. При встрече мы не здоровались, а формально обменивались кивками.
Владимир был значительно старше меня. Но в его глазах и не сползающей улыбке чувствовался юношеский задор. Уверен, у каждого есть такой старший товарищ, к которому сложно обращаться на «вы». И это ни в коем случае не связано с фамильярностью. Просто человек чувствуется моложе, чем выглядит. Обычно такие люди сами поправляют собеседника и первыми предлагают покончить с лицемерной учтивостью.
– Давай на «ты», – предложил Владимир и протянул руку, будто мы только встретились. – Володя! Или Вован, Вовка, Володька, Влад. В армии вообще называли Бока. Не знаю почему.
– Артём, Артемий, Тёмыч, хоть Артемулисьон – главное, от души! Чаще всего меня называют Леонидычем.
Володя хохотнул, повторил себе под нос «Артемулисьон» и завёл КАМАЗ.
Двигатель загудел, зажужжал, заклокотал, заревел. Сложно было подобрать оптимальное значение звука. В тот момент я понял, что аудиокниги мне точно не пригодятся, а разговаривать с товарищем мы будем на повышенных тонах.
Я прокричал Владимиру, что необходимо проехать вокруг дома к волонтёрскому центру.
На крыльце уже ждал дядя Коля и ещё двое пожилых, но крепких мужчин. Мы поздоровались. Я познакомил дядю Колю с Владимиром, представив его первым пилотом и очень уважаемым в редакции человеком. Владимиру это понравилось. Он скромно улыбнулся и похлопал меня по плечу.
Дядя Коля что-то сказал мужчинам, и те стали закидывать мешки в кузов грузовика.
– Это маскировочные сети. Пятьдесят штук. Ещё будет тридцать пять коробок окопных свечей, два мешка вязаных носков, два набора гаечных ключей, две бензопилы, десять сапёрных лопат. Тут женщины принесли коробку тушёнки. Я знаю, что бойцам она не нужна. Не отказывать же волонтёрам. Можете сами её съесть. Что останется – передадите ребятам. Не выбрасывать же.
Дядя Коля взял меня под руку и отвёл подальше от машины.
– Леонидыч, ещё одна коробочка будет. Я пометил её синей изолентой. В коробке патроны двенадцатого калибра. Сейчас это одна из основных потребностей на фронте. Ребята из охотничьих ружей вражеские дроны молотят.
– Дядя Коля! – возмутился я. – Какие дроны! Какие патроны! Ты мне статью решил пришить?! Для патронов разрешение нужно, а я не на охоту еду!
Дядя Коля снова взял меня за руку и отвёл ещё дальше от автомобиля и мужиков, которые вместе с Владимиром занимались погрузкой.
– Не волнуйся ты так. «Запрячем глубже», – сказал он шёпотом. – Да никто вас и обыскивать не станет. Вы же с гуманитарной миссией едете! Вон как машина облеплена!
Он с напускной гордостью показал на кабину авто. КАМАЗ и вправду был с разных сторон обклеен бело-сине-красными лозунгами: «Своих не бросаем!» и «Помощь фронту».
– Ну и что! А как же досмотр? Ладно! Тебя, дядя Коля, не переубедишь! Если будут обыскивать и найдут, скажу: враги подбросили.
– Друзья подбросили! – поправил меня ветеран-пограничник и приобнял. – Спасибо тебе! От всех волонтёров спасибо!
Мужики закончили погрузку, накрыли посылки брезентом и закрепили ценный груз стяжными ремнями.
Дядя Коля шлепнул ладонью по кабине, затем протянул мне сложенный листок.
– Список гуманитарки. Кому передать – решай сам на месте. И еще… – Он прищурился. – Бойцам шепни: если смогут, пусть волонтерам спасибо скажут. На видео. В балаклавах, ясное дело. Ну, с Богом! Хорошей дороги!
ХОРОШО, ЧТО ПОЕХАЛ НЕ ОДИН
Долгое время ехали молча. Я привыкал к грохоту автомобиля и искал удобное положение в неуютном кресле КАМАЗа. Володя крутил баранку, глядел вдаль и улыбался.
Примерно через час проехали вывеску "Исетское".
– Не понял. Мы только Исетское проезжаем, а едем уже два часа. Мы с какой скоростью движемся-то? – поинтересовался я у первого пилота.
Владимир наклонился к приборной панели и постучал по спидометру пальцем.
– Чёрт бы его знал. Стрелка вроде дёргается. Наверное, километров шестьдесят едем.
– А быстрее…
– Быстрее не получается, – перебил меня Володя. – Я пробовал. Только движок гудит. Скорее всего…
В этот момент Владимир сказал что-то о поломке некоей детали в двигателе. Этот термин я, увы, не запомнил.
– Володя, я вообще в движках и других деталях не разбираюсь. Если что-то сломается, смогу только ключи подтаскивать и советы давать.
Владимир засмеялся.
– Как же ты будешь советы давать, если в движках не волокёшь?! А, Леонидыч?!
– А где ты видел, чтобы те, кто советы дают, в чём-либо волокли?! – парировал я.
– Это ты точно сказал! – расхохотался Володя.
Снова вспомнилась вывеска «Исетское». Накатила тоска. КАМАЗ плёлся, как черепаха, чем провоцировал злобу водителей, ехавших сзади. Многие, кто нас обгонял, старались грубо подрезать нашу «боевую повозку». Самые нетерпеливые сигналили и грозно смотрели снизу вверх. Володя этого искренне не замечал, так как имел большой опыт вождения грузовых автомобилей.
Если мы ползём со скоростью «примерно 60», то за десять часов езды продвинемся максимум на шестьсот километров. Ехать нам две тысячи восемьсот – а это почти сорок семь часов.
– В лучшем случае за три дня доползём, – подумал я вслух.
– Чего говоришь? – переспросил водитель.
– За три дня должны доехать! – прокричал я.
– Не загадывай. Будет, как будет.
И было, как было. Здесь Владимир прав. Но не буду забегать вперёд.
Богата и удивительна природа Урала. Стройные сосны-великаны с прозрачным вплетением осин и берёз, огромные поля – неразделимый океан чернозёма, травы и неба. С каждой сотней километров добавлялись новые краски, новые детали…
Если бы новые детали были у нашего КАМАЗа, не произошло бы следующего.
Оглушительный хлопок и шипение. Володя судорожно затормозил и съехал на обочину.
– Похоже, что трубка на ресивер лопнула, – предположил опытный водитель.
Владимир выключил зажигание и прислушался. Где-то под кабиной забулькало и громко полилось. Володя снова завёл авто и выпрыгнул из кабины. Я последовал за ним.
Под КАМАЗом справа растекалась бурая лужица, и двигатель стал тарахтеть рывками, с разочарованным придыханием. Он будто пытался сказать: «Братцы, я уже своё пожил. Дострелите меня и идите пешком». Но двигатель не знал Володю! Тот неторопливо переоделся в рабочий засаленный комбинезон и заглушил мотор.
– Под кабиной больше не льётся, – участливо отметил я.
– Конечно не льётся – движок же остыл.
Вопрос «Как остыл работающий движок?» замер у меня на языке. Хватило одного Володиного взгляда. Его хмурый лоб был красноречивее любых слов…. Я решил больше не нервировать автослесаря.
Володя расстелил кусок старого брезента под кузов грузовика и заполз под ресивер. Название этой детали я запомнил навсегда.
– Леонидыч! Подай ключ на тринадцать из сумки с инструментами.
Я суетливо начал перебирать ключи и наконец нашёл необходимый инструмент с надписью «13».
– Этот не подходит! Давай четырнадцатый!
Я наскоро нашёл нужный ключ, поверил в свой технический потенциал и со знанием дела спросил:
– Володь, ну чё там случилось-то?
– Трубка резиновая, да ещё и старая. Лопнула в двух местах. Кинь изоленту!
Я долго рылся в сумке, но ничего не нашёл.
– Володя, тут нет изоленты!
– А, где ты её искал?
– В сумке с инструментами.
– Конечно её там нет! Она в кабине, под сидением.
Я передал Володе красную замусоленную изоленту.
Через несколько минут Володя вылез из-под машины, отряхнулся и аккуратно свернул брезент.
Вообще, Владимир всё делал вдумчиво и аккуратно. Он неспеша переоделся, сложил вещи на заднее сиденье, убрал инструменты и только тогда сказал:
– Да, бог его знает, сколько мы на этой изоленте проедем!
У Бога спрашивать не пришлось: мы проехали метров сто. Снова хлопок и шипение.
Владимир достаточно сдержанно матюгнулся. Затем так же сдержанно повторил ритуал: переоделся, подготовил инструменты и снова заполз под КАМАЗ.
Он выбрался из-под машины с чёрной резиновой трубкой в руках, и протянул мне деталь:
– Видишь, она уже старая. Тут только замена!
Дальше Володя объяснил, что трубка касается какого-то нагревающегося агрегата и от этого плавится. И ещё я понял главное – в идеале она должна быть металлической.
Решили попросить запчасти у водителей на трассе. Установили аварийный знак и вышли к дороге. Владимир демонстративно держал в руках рваную трубку, показывая проезжающим причину поломки. А я стоял поодаль и с грустным видом указывал на Володю, будто мы – отец с сыном, которые не рассчитали бензин и теперь выпрашиваем топливо у добрых людей.
Остановили несколько фур и легковушек. Ни у кого не оказалось нужной детали. Тогда Володе пришла в голову идея поискать трубку под ногами. Мы разделились: я остался тормозить машины, а Владимир отправился исследовать обочину.
После трёх безуспешных попыток остановить грузовик ко мне вернулся сияющий Володя. В руках он сжимал моток вполне приличной трубки. Впервые в жизни я мысленно поблагодарил тех оболтусов, что разбрасывают мусор вдоль дорог.
Деталь подошла – и мы двинулись дальше.
ПЕРВАЯ НОЧЁВКА
Начинало темнеть. Я предложил Володе поменяться и заявил, что готов рулить до утра. Но Владимир возразил:
– Не спеши, а то успеешь, – хитро улыбнулся он, доставая из кармана пластиковую карту. – Шеф дал наказ: «Ни в чём себе не отказывать. Кроме баб». Так что давай без геройств – едем цивилизованно. Сроков нам не поставили.
Аргументы звучали убедительно. Да и не горел я желанием управлять этой колымагой. К тому же мы не ели весь день – если не считать пару карамелек и минералку.
Проезжали Челябинск. По обочинам потянулись вереницы придорожных гостиниц и столовых. Глянул в навигатор: за день с учётом поломок преодолели 410 километров – для первого дня неплохо.
Владимир свернул к двухэтажному зданию с вывеской «Кречет». Над входом красовалась табличка: «Гостиница. Душ. Домашняя кухня».
– Видишь, сколько дальнобоев? – кивнул Володя. – Значит, место проверенное. Здесь хоть не отравят.
Припарковали КАМАЗ у входа. Немного понервничавшая администраторша смягчилась, когда мы объяснили, что везём гуманитарку в зону боевых действий. В итоге нам даже выделили два приличных номера.
Договорились с Володей встретиться в столовой после того, как разместимся и примем душ. В дороге тело затекло, несмотря на постоянную тряску.
Кстати, забыл рассказать. С рождением новых гаджетов – спортивных браслетов у людей появилась мода – считать шаги. Я, как и многие, втянулся в это соревнование. В редакции у меня было три соперника: Юрий, Евгения и Светлана. Иногда мы соревновались, кто больше пройдёт. Абсолютным чемпионом была Света, наш фотокорреспондент. В Питере она поставила рекорд – 67 000 шагов за сутки!
Так вот… В кабине КАМАЗа трясло так, что браслет считал каждый толчок за шаг. От Тюмени до Челябинска я, сидя на месте, «натопал» 47 500 шагов. Сфотографировал этот результат и отправил Светке – пусть знает, с кем имеет дело.
Номер в придорожном отеле оказался вполне приличным. Главные критерии были соблюдены: уютно и чисто. В стену был вбит стандартный телевизор, под ним – такой же стандартный холодильник с подносом для чашек и запиской «Пароль от Wi-Fi». И самое главное – кровать, туалет и душ. Всё, что нужно уставшему путнику.
После блаженного тёплого душа я отправился на запах еды. Столовая была выдержана в стиле «лихих 90-х»: потрёпанные подносы, посуда с сероватым оттенком, на клеёнчатых столах – одинаковые чеплашки с обветренной горчицей и солью, которая давно потеряла белизну от бесконечных прикосновений.
Над всем этим возвышался плакат: «У нас самообслуживание!»
Возле раздачи стоял Владимир, внимательно изучая ассортимент. Мы выбрали еду, затем почти одновременно посмотрели на барную стойку и переглянулись. Между нами словно проскочила невидимая искра – где-то на высшем энергетическом уровне.
– Водочки? – неуверенно спросил Володя.
– Водочки, – твёрдо подтвердил я.
Это был последний экзамен нашего с Володькой братства. Теперь мы могли смело идти в разведку.
МАЛАЯ РОДИНА
В семь утра мы плотно позавтракали, закупились холодной минералкой и тронулись в путь. Как-то незаметно свыклись с оглушительным рёвом КАМАЗа, освоив особое искусство общения – перекрикивать гул двигателя, не напрягая связки.
Перебрали кучу бородатых анекдотов, обсудили мировую политику. Но чаще просто замолкали, заворожённые пейзажами за окном нашего «боевого коня».
Природа – это бесконечный спектакль, где каждое дерево, река и поле играют главную роль. Солнце, словно опытный осветитель, меняло декорации в зависимости от времени суток – от нежно-розовых рассветов до багровых закатов. Но истинное волшебство творили люди. Их золотые руки превращали обыденность в чудо: во дворах алели клумбы из раскрашенных бутылок, в палисадниках притаились фантастические звери из покрышек, а резные деревянные скульптуры будто сошли со страниц русских былин.
А дома! То резной теремок, словно перенесённый со времён Ивана Грозного, то шедевр современного зодчества с замысловатыми узорами.
Но особый восторг вызывали названия. «Мужичьё» – да-да, такая деревня действительно существует на картах! Уютные домики с кружевными наличниками, мужчины, степенно беседующие у заборов, и.… женщины, лихо рассекающие на велосипедах. За всё время нашего медленного проезда через деревню мы встретили ровно четырёх женщин – и все они были верхом на велосипедах. Создалось впечатление, что местный устав гласит: «Бабы должны передвигаться исключительно на двухколёсном транспорте – дабы не задерживаться и не отвлекать мужей от важных бесед!»
Увлёкшись красотами, мы с Володей напрочь забыли о проблемах и возможных поломках нашего транспортного средства.
– Златоуст! – радостно крикнул я Владимиру. – Здесь я родился!
Город с легендарной историей и заповедной природой. С высоты птичьего полёта кажется, будто Великий Зодчий, споткнувшись о Таганай, рассыпал дома по склонам гор.
Не успел я начать рассказ о достопримечательностях…
Раздался знакомый хлопок, шипение и сдержанный мат Владимира. Движок закипел, воздушный шланг лопнул.
Пока было светло, Володя пытался устранить поломку, а я, как обычно, ходил вокруг, изображая деятельное участие.
Стремительно темнело. Без ямы и нормального освещения ремонтировать было невозможно.
На часах – 22:00. Начал обзванивать гостиницы из списка на городском сайте. Все номера оказались заняты – видимо, туристический сезон в разгаре.
Пришлось идти ва-банк. Набрал первый попавшийся номер из рекламы:
– Алло, добрый вечер. Гостиница «Златоуст».
– Добрый вечер! – начал я заученную тираду. – Я уже звонил по поводу номеров…
– К сожалению…
– Знаю, что мест нет, – перебил я. – Подскажите, как можно связаться с Главой города?
На том конце провода повисла ошарашенная пауза. Я буквально чувствовал, как собеседник протирает глаза, проверяя, не спит ли он.
– Молодой человек! Мы везём из Тюмени КАМАЗ с гуманитаркой на Донбасс. Машина сломалась. Ночевать негде. И, кстати, я сам златоустовец, – добавил я с гордостью.
– Пу-пу-пу… Вопрос интересный, – задумчиво протянул мужчина. – Я раньше в полиции работал. Сейчас попробую бывшего шефа набрать…
Пока я объяснял ситуацию, к нам подкатили два мотоциклиста. Один, в потрёпанной косухе, перекрикивая рёв двигателя, крикнул:
– Эй, пацаны! Беда? Помочь?
Мы вежливо обменялись именами. Я привычно выпалил заученный текст: гуманитарка, дорога, поломка…
Оказалось, Антона и Даниила нам сам Господь послал!
– В чём дело-то? – спокойно спросил Даниил, подходя к КАМАЗу.
Владимир махнул рукой:
– Воздушник сдох!
– Да это ж наша тема! – засмеялся Антон. – Данька – механик, а у брата моего СТО для фур в двух километрах.
Я переглянулся с Володей – не может же так везти?
Антон уже набирал номер:
– Щас братану позвоню, гараж откроем. На первой передаче дотащим ваш «самосвал» – там разберёмся.
В этот момент зазвонил мой телефон. Незнакомый баритон представился:
– Глава Златоуста. Всё уже знаю. Муниципальная гостиница к вашим услугам. С ремонтом завтра разберёмся.
– Спасибо, – опешил я. – Но тут местные ребята помогают…
– Тогда дерзайте! – одобрительно хмыкнул мэр. – Златоустовцы своих не бросают. Если что – звоните!
– Златоуст – город-сказка! – рассмеялся я. – Обязательно опишу это в «Тюменском меридиане»!
Владимир высунулся из окна:
– Ну что, писатель, поехали? Гараж ждёт!
Ремонт КАМАЗа занял два с половиной часа. Пока Володя с Даней возились с транспортом, мы с Антоном курили на улице.
Антон рассказывал, как после срочной службы в спецназе подписал контракт. Как прошёл через тяжёлые бои, получил ранение и вернулся домой. И о том, что послезавтра снова уезжает в часть.
– Главное – не думать, – сказал он, затягиваясь. – Думать там нельзя. Действуешь – и всё!
Мы разместились в уютной гостинице, которую нам предоставил мэр города. Владимир, едва коснувшись головой подушки, моментально засопел. А я ворочался, не находя сна.
Родной город. Давно не был здесь. И вот вернулся – на разбитом КАМАЗе, с гуманитарной миссией. И встретил людей, готовых помочь просто так, по-человечески. Неужели для того, чтобы найти настоящих друзей, нужно обязательно попасть в переделку?
ТВОРЧЕСТВО И СТРЕСС
На выезде из Златоуста мы притормозили у магазина автозапчастей. Володя позвонил шефу и доложил о вчерашних приключениях.
– Денег Палыч велел не жалеть! – радостно сообщил Владимир, выходя из магазина с полными руками запчастей.
Мы закупились на три с половиной КАМАЗа, основательно опустошив банковскую карту начальника.
– По закону подлости, теперь поломок быть не должно, – заметил я.
Володя многозначительно посмотрел на меня – и я тут же постучал по деревянной коробке под сидением.
С самого начала пути я вёл путевые заметки. Фиксировал всё интересное, иногда сочинял стихи. После Златоуста меня настолько вдохновила эта история, что родилась небольшая поэма. Читал Володе под ритмичный гул двигателя:
Жил спокойно: дом, работа.
Не гнушался коньячком.
Нате! – Штурмовая рота, —
Отчеканил военком.
И добавил, мол, не фейки —
Настоящая война.
Не держал калаш с армейки?
Всё нормально, старшина!
Не беда, сынок, научим,
Форму новую пошьём.
Через месяц станешь лучшим!
Если месяц проживём.
Нынче враг лютует шибко,
Не жалеет пуль и сил.
Совершает гад ошибку,
Ту, что Гитлер совершил.
Нам что пекло, что морозы!
Тут, браток один формат:
Есть российские берёзы
Ещё Тополь есть и Град.
Подсобрал вещей комплектик,
Почеломкался с роднёй.
Дал вожатому билетик
И поехал за судьбой.
Пару суток на плацкарте,
Час пятнадцать на крыле.
Сантиметров пять на карте -
Километры по земле.
Добирался до заставы
На буханке по полям.
Вспышка слева, вспышка справа -
Приближаемся к нулям.
Глаз дрожит от канонады,
И гнездилищ боевых.
Вдоль военной автострады
Доезжаю до своих.
У блиндажного посёлка
Поприветствовал комбат:
– Обвыкайся, но не долго -
Тут тебе не детский сад!
Тут на нас идёт охота,
И умеет враг стрелять.
Ух! Опасная работа!
Но не вздумай погибать!
Отвечаю командиру,
Подрасширившись в плечах:
Дай хоть пушку, хоть рапиру -
Мне давно неведом страх.
В сердце жаркая стихия —
Не дешёвые понты.
Есть у нас с тобой Россия!
Извиняй, брат, что на ты.
По-мужски пожали руки.
Больше нечего сказать.
Будет завтра не до скуки.
Будем завтра воевать!
Ночь в землянке пролетела
Под солдатский мерный храп.
Утром новость подоспела:
Отбыл наш комбат в генштаб.
Срочно вызвали на базу -
Перед главным отвечать.
Нам, по высшему указу,
В бой велели не вступать.
Ни к добру! – шумят ребята.
Закипает батальон:
Знаем точно про комбата -
Он один на миллион!
Вдруг влетел в пыли дорожной
Наш пропавший командир:
Волос дыбом, взгляд тревожный,
На плече висит мундир.
Что случилось? Можешь вкратце?
Неужели всё, хана?
А комбат ответил: братцы,
Вот, и кончилась война!
Извинившись перед строем,
С непокрытой головой.
Не успев побыть Героем,
Я отправился домой.
Володя слушал, изредка кивая, а когда я закончил, сказал:
– Неплохо. Сам что ли написал?!
– Угу, – подтвердил я.
– Молоток! Хорошие слова. Дай бог, чтобы сбылось.
КАМАЗ продолжал своё путешествие, а я смотрел в окно и думал, сколько ещё таких историй впереди. И главное – успею ли я их все записать.
Прошло несколько часов, когда Володя начал беспокойно зевать и трясти головой, словно пытаясь стряхнуть навалившуюся усталость. Внезапно он свернул на обочину. Грузовик вздрогнул и замер.
– Что-то меня подрубает, – признался он, потирая глаза. – Боюсь заснуть за рулём. Порулишь часик-полтора?
Вот это поворот! Признаться, мне так комфортно было в роли пассажира. Но спорить не стал – в конце концов, изначально я вообще планировал ехать один.