ОМУТ

Симфония № 5…

Ты в нём застряла…

• Ты в нём застряла, признайся, милая,
• Не оттолкнуть, не убить безумие.
• Самой себе по ночам твердила -
• Любовь-акула, уже беззубая,
• Уже не ранит, не жжёт под рёбрами,
• Не пробивает током бессонницу.
• Кому врала ты, ночами тёмными,
• Пока слеза тебе жгла переносицу?
• Кулак сжимала, ногтями ранила,
• И без того истончавшую кожицу.
• Смирись, дурёха, ты в нём застряла,
• Ты стала той, кто втихую молится.
• У неба ржавого просишь забвения,
• И с губ израненных стоны просятся.
• С таким жестоким остервенением,
• До боли в сердце любить его хочется.
• А он, без всякого сожаления,
• В другую пучину бесстыдно бросится.
• И не вспомнит вас…

Позабыта война

• Ты застигнут врасплох и испуган, как раненый зверь,
• А твои батальоны покорно сложили оружие.
• Заколочена и забита, заложена камнем дверь,
• Но с каждым ударом внутри, осыпается крепость снаружи.
• Позабыта война, разошлись на покой ветераны,
• Твоя чистая ярость сменилась оравой страстей.
• И когда ты под нежными пальцами чувствуешь старые раны,
• Тебе больше не хочется боя и горчащих на вкус вестей.
• На подушке, потоком речным, разлились её мягкие пряди,
• Смыв волной, одуряющих мыслей железный заслон.
• И ты снова готов: к амбразурам, границам, блокаде,
• Всё на свете пройдёшь, что б сберечь этот тающий в нежности сон.

Оказались слабы

• Красным знаменем будет нам пусть закат,
• А клич боевой пропоют задремавшие птицы.
• В нашей общей войне орудия бьют наугад,
• Оставляя на сердце тлеющие зарницы.
• И мы оба, встречая опаловый блеск зари,
• От одной зажигалки закурим, пуская кольца.
• Мы слабы оказались, и в плену нашей общей войны,
• Слабо щуримся, улыбаясь сонному солнцу.
• Мы летали…
• Мы летали. Свернувшись калачиком, в тёмном доме,
• На жёсткой постели, без всяких интимных сцен.
• Мы мечтали. И с нашей расшатанной колокольни,
• Не видели больше ни с вилами толп, ни стен.
• Мы шептались. Как дети, спрятавшись под подушкой,
• Выдавая друг другу давно позабытый секрет.
• В нашем замке, обозванный всеми «однушкой»,
• Мы делили на части бесконечный во всём рассвет.
• Мы летали. А город под окнами тихо и мирно спал.
• Поминутно чертя шоссе спешащим домой такси.
• Мы не видели островов, столиц, городов и стран…
• Только сердца свои мы все ж разглядеть смогли.

Заждалась уже

• Заждалась уже, у холодного подоконника засиделась,
• По затёкшим ногам еле-еле несётся жизнь.
• Наплясалась я вдоволь, напрыгалась и напелась,
• Расскажу ведь, похвастаюсь, только держись.
• Где ты был? По каким ты скрипел сугробам-то?
• И какую дорогу освещали тебе фонари?
• Впрочем, это не важно. Уже застелила берлогу,
• Топай сюда, будем вместе ждать весточку от весны.

На повторе

• Вивальди «на повторе», и по седьмому кругу,
• Гремит в ушах «Гроза», трепещут струны.
• И сердце в такт ложится на мотив…
• А дом мой тих.
• Наушники рывком, как цепь слетели,
• И снова тишина, одни метели
• Внутри и за окном…
• Всё об одном.
• Скрипят полы, мне вторить им не трудно,
• Вздыхая, подчиняясь, поминутно.
• На этот раз меня ведёт Шопен…
• Вдоль серых стен.
• Ты знать хотел, как провожу недели
• Без тебя. Как запертая в теле.
• Дыша лишь музыкой одной…
• Всё ложь. Тобой.

Голос твой

• Дотянись до меня, через сотни кривых зеркал,
• Дотянись, я прошу, пока не пропала вовсе.
• Всё, чего я хочу, чтобы не замолкал,
• Голос твой – звучащий и до, и после.

Не забывай меня…

• «Не забывай меня…» – шепчу я тишине,
• Промозглым утром или в тёплый вечер.
• «Не забывай меня…» – и щиплет на щеке,
• А не должно, ведь плакать больше нечем.
• «Не забывай меня…» – и колется в груди,
• Не надо «скорую», таблетки не помогут.
• «Не забывай меня…» – и гаснут все огни,
• Но мой, пусть погорит ещё немного.

Насытиться не могу

• Насквозь промёрзлая, стала жадная до тепла,
• Стала злая от ветра острого, от колючего слова-льда.
• Перебежками-пересудами до глубокой печали полна,
• И стихами своими, рисунками раззадорила лишь, довела.
• И во снах своих не угаданных, не поймала плечами рук,
• Отпустила тепло долгожданное, и костёр молодой потух.
• И проснувшись от чувства пьяная, в остывающем тут же поту,
• Поняла: до тепла твоего стала жадная…и насытиться не могу.

Мастер

• Перевёрнутую душонку можно сколько угодно латать,
• Степлером «выбивать» по краям несусветное счастье.
• Можно замазать, зашить, кое-где застирать,
• Только ей, привереде, нужен тогда настоящий мастер.
• Куда белоручке хвататься за нитки, пилу и дрель,
• И неумелыми пальцами ковырять застарелые раны?
• Тут нужен ас с золотыми руками, душевный зверь,
• Лекарь, способный настроить уже твоё «фортепьяно».

Симфония № 5

• Симфония № 5 ты, ни дать ни взять.
• Этот ритм – это пламя…и мне пылать.
• И кричать, заходиться в беззвучном вое,
• Задыхаться, дрожа, и теряться в стоне.
• Шквал звуков, мешаются все в один,
• Ты им самоназванный господин.
• Эта песнь растворилась в моей крови,
• Не затихнет теперь, сколько струны не рви.
• Мне не вырваться. Вижу твою иронию,
• Умоляю продолжить свою агонию…
• Этот ритм – это пламя, мне не сбежать.
• Ставь сначала симфонию номер пять.

Не кисни!

• Помнишь, птичка бросалась грудью на розовые шипы,
• Трелью звеня до последней капли рассветной крови?
• Только б влюблённые встретиться после смогли,
• Только б несчастный поэт возлюбленной был достоин.
• И невдомек поэту, как птичка была влюблена,
• В цвет его грустных, истерзанных чувством глаз.
• От неразделенной ласки и нежности ведь она,
• Сердце терзала на острых шипах столько раз.*
• Ты тоже, наверно, ждёшь, что к твоим ногам,
• Я принесу охапку кроваво-прекрасных роз.
• И пряча за палантином сеть из ужасных ран,
• Уверенно буду лгать, что не ты мне их сам нанёс.
• Глупо… Глупо надеяться, верить в подобный исход,
• Ждать эту жертву, что б возложить на чужой алтарь.
• Розовый куст под балконом твоим давно уж издох,
• Тебе ж подавай ещё больше цветов, чем он мог бы отдать.
• Птичка твоя наложила последние (точно!) швы,