«После сигнала»
Все права защищены.
Ни одна часть этой книги не может быть воспроизведена или передана в какой-либо форме или любыми средствами – электронными, механическими, включая фотокопирование, запись или использование в информационных системах – без письменного разрешения автора.
© Serhii Delii, 2025
Список глав (Оглавление) :
Пролог
Глава 1. С ощущением обратного отсчёта..
Глава 2. «Хаос в порядке вещей»
Глава 3. «План А: не сработал»
Глава 4. «Ниже уровня шума»
Глава 5. Где всё работает (почти)
Глава 6. «Не для прямого эфира»
Глава 7. «Начало»
Глава 8. «Те кто смотрят по другому»
Глава 9. «Оранжевый восклицательный знак»
Глава 10. «Ошибка 403»
Глава 11 . «Обновление»
Глава 12. «Исскуство – без автора»
Глава 13. «Секунда до откровения»
Слова автора
Слова благодарности читателю
Пролог
Записано для тех, кто ещё слышит.
Когда всё пошло не так – никто не заметил.
Не было выстрелов. Не было революций.
Не было ни падения, ни восстания.
Мир не рухнул.
Он просто стал… удобным.
Он перестроился. Незаметно. Без объявления.
Остался прежним – на вид.
Но в нём исчезло что-то важное.
Что-то, чему раньше не придавали значения,
а потом уже не успели вернуть.
Порядок пришёл тихо.
Он не кричал. Он предлагал.
Уверенность. Упрощение. Инструкции.
Всё, чтобы не тратить силы на выбор.
Выбор?
Он остался – но только из одобренных вариантов.
Свобода?
Она просто не прошла обновление.
Хаос, которого так боялись, не исчез.
Он стал продуктом.
Его стали продавать порциями:
в новостях, в рекламе, в экстренных уведомлениях.
Чтобы поддерживать интерес.
Чтобы всё казалось живым.
Чтобы не было времени задуматься,
куда мы всё это время идём —
или нас ведут.
Люди продолжали говорить.
Только реже – друг с другом.
Чаще – в ответ. По шаблону.
И всё чаще – внутри себя.
Сомнение стало шумом.
Сопротивление – недоразумением.
Тишина – признаком нестабильности.
Но тишина, как известно, знает больше, чем кажется.
Некоторые истории не звучат как истории.
Они не про героев.
Не про зло и добро.
Они – как отражение в стекле.
Слишком близко, чтобы сразу заметить.
Финн – не избранный.
Он просто оказался не там, не тогда.
Слетел с сессии. Устал.
И поехал к деду —
туда, где сеть ловит плохо,
а воздух пахнет деревом, пылью и вопросами без ответов.
Он ничего не искал.
Он просто хотел отдохнуть.
Глава 1. С ощущением обратного отсчёта..
Календарь в коридоре всё так же висел на одном гвозде,
как будто терпеливо держался за эту дату вместе с ним.
09:00 – пересдача.
Без восклицательных знаков. Только цифры, чёткие и молчащие.
Финн проснулся без будильника. Затем медленно поплелся в ванную комнату.
Войдя в ванную, на лету щёлкнул выключателем – и мягкий тёплый свет раздвинул сизый полумрак.
Плитка под босыми ступнями была прохладной, почти бодрящей; откуда-то из глубины сифона равномерно бормотала вода – будто дом дышал.
Он открыл кран. Струя сначала тонко свистнула, потом зазвенела ровным, густым серебром.
Финн сгреб пригоршню ледяной воды, плеснул на лицо – вдохнул коротко, словно нырнул под волну. Капли сбежали по шее, смешав запах утреннего геля и ночного сна.
Щётка – чёрная, чуть обтрёпанная на концах, как кисть акварелиста.
Пасту он выдавил ленивым росчерком: слишком много для стоматолога, недостаточно для собственных ожиданий.
Электрический моторчик загудел ровным баском, словно где-то внутри стены завёлся маленький дрон.
Финн посмотрел на своё отражение. На запотевшем стекле оно было мягче, чем в реальности, – чёткие линии расплылись, усталость казалась акварельной, почти художественной.
– Ну привет, чемпион, – проговорил он, и вибрация щётки смешала слова в шипящий акцент.
– День обещает быть безупречно средним, не подведи.
Он почистил одну сторону челюсти, по привычке прищурился – будто на секунду примерял другое выражение.
– Давай договоримся: ты переживёшь пересдачу, а я обещаю не устраивать философский бунт до обеда, окей?
Отражение, как мудрый собеседник, сделало вид, что вдумчиво молчит.
– Молчание – согласие, – подытожил Финн.
– Идём дальше по чек-листу.
Полоскание. Мята осталась лёгким холодком на языке; казалось, будто во рту зазвенели маленькие колокольчики.
Он вытер лицо полотенцем, потом ладонью смахнул влагу с зеркала – оставив широкую чистую полосу, в которой отражение стало резче, контрастней.
– Значит так, версия «Я»:
Делаем вид, что всё под контролем.
Не даём бровям упасть ниже потрясающего уровня «я не спал, но держусь».
Пьем кофе так, будто в нём не надежда, а стратегия.
Согласен?
Отражение подняло бровь; Финн повторил жест и кивнул самому себе, как актёр, одобривший партнёра.
Он провёл пальцами по волосам, пригладил непослушную прядь, посмотрел в глаза своему двойнику:
– Вперёд. Мы оба знаем: главное – вовремя выйти из кадра, когда начнутся титры.
Свет погас, дверь хлопнула, а на зеркале осталась тонкая рукописная дорожка испаряющейся влаги – как подпись, подтверждающая, что разговор действительно состоялся.
Дверь на кухню открылась с привычным скрипом, как будто сама не была уверена, стоит ли начинать этот день.
Финн зашёл, зевнул, почесал затылок и поставил чайник, который сразу ответил чем-то средним между вздохом и бульканьем.
Он открыл холодильник, вытащил коробку с молоком – и чуть не уронил её, не заметив, что крышка была плохо закрыта.
Молоко брызнуло на рукав. Он выругался негромко.
– Отлично. Просто шикарное начало.
Пока вода закипала, он кинул в тостер два кусочка хлеба и поставил сковородку.
Масло забыл достать заранее. Яйца – где-то в ящике.
Тосты подгорели с одного края.
Кофе высыпался мимо фильтра.
– Серьёзно?.. – пробормотал он и бросил взгляд на окно, как будто погода могла дать ему шанс переиграть утро. Но она молчала – ровный серый свет, лужи и ни намёка на сочувствие.
Где-то в комнате завибрировал телефон.
Он пошёл искать – пробираясь между стопками бумаг, рюкзаком, коробкой с шнурами и чем-то подозрительно похожим на пустую коробку из-под пиццы.
Телефон нашёлся под распечаткой с надписью «Заявление на повторную сдачу».
На экране – мама.
– Супер.
Он нажал “принять”, зажал телефон плечом, одновременно взбивая яйцо в чашке и пытаясь не уронить сковородку.
– Да, мам, я помню.
– Да, сегодня.
– Нет, не опаздываю…
– Ну, бывает, что просыпаюсь не с лицом победителя – что поделать?
Молоко выкипело. Он рванулся к плите, чуть не уронив чашку.
– Мам, я… у меня тут… всё под контролем, честно.
Яйцо вылилось в сковороду с таким звуком, будто день высказал всё, что о нём думает.
Фин не слушал слова из динамика . Он слушал голос – знакомый, слишком напряжённый, слишком предсказуемый.
Тот самый тон, в котором забота давно превратилась в ежедневный упрёк в несостоятельности.
Финн поставил кружку с кофе на подоконник и, не глядя, включил громкую связь. Телефон отразил серое утро, как вяло светящийся прямоугольник.
За окном – типичный сентябрь.
Мокрый асфальт блестел, будто его только что облили дождём.
Ветер лениво поднимал в воздух жухлые листья и бросал их обратно на землю, словно переигрывал ту же сцену.
Школьник с рюкзаком перескакивал через лужи, как по кнопкам пианино.
У ларька очередь, кто-то держал зонт боком, кто-то прикуривал, спрятавшись под козырьком.
А дворник – в синем жилете и резиновых сапогах —
медленно и без энтузиазма подбирал листья к краю тротуара.
Один из них, особенно упрямый, всё время выскальзывал из совка —
и дворник ворчал что-то себе под нос, ни на кого не глядя, как будто мир его уже с утра подвёл.
Мамин голос прорезал кухню:
– Пол, между прочим, уже в Берлине.
Тот самый фонд. Сам всё оформил.
Ты ведь когда-то тоже хотел?
Финн сделал глоток кофе.
Горячий, горьковатый, как утро после бессонной ночи.
– Конечно хотел. А потом вспомнил, что не Пол.
Стало легче, сказал Финн.
– Ну я не сравниваю. Просто у него есть цель, уверенно заявила мама.
Он скользнул взглядом по окну —
дворник в этот момент победно «загнал» фантик в совок, но тут же выпалил себе под нос нецензурное, когда тот выкатился обратно.
– А у меня – кофе.
Тоже не худшая опора в жизни, сказал Финн.
– Финн…
– Мам, я серьёзно. Всё хорошо. Пол – вперёд, я – вбок.
Зато не по встречке, отозвался спокойно Финн.
Небо висело низко.
Дождь то затихал, то снова собирался.
Сентябрь был честным, неспешным и совсем не торопил.
– Напиши хотя бы, когда доедешь, – сказала мама после паузы.
– Угу, – отозвался он, не меняя тона. – Если сеть не исчезнет навсегда.
Телефон замолчал.
Финн остался на кухне один, с чашкой кофе и видом на город,
который продолжал жить по своим законам,
где даже у фантика был шанс вырваться на свободу.
Непередаваемый запах заставил обратить на себя внимание!
Яичница окончательно подгорела.
Финн уставился на сковородку с тем выражением лица, которое обычно бывает у людей, забывших выключить утюг в другом городе. Белок потрескался, края стали угольно-коричневыми, желток скукожился и выглядел обиженно.
Он выключил плиту, медленно вздохнул и пробормотал:
– Ну, хотя бы одна вещь сегодня закончена до конца.
Телефон, оставленный на подоконнике, завибрировал. Финн взглянул на экран, не особо надеясь на хорошие новости.
Яник:
«С Томасом едем мимо. Через 10 минут будем.
Экзамен ждёт. И ты, между прочим, тоже.»
Финн выдохнул, будто получил повестку от реальности.
– Великолепно. Без права на апелляцию.
Он сгреб кружку с остывшим кофе, сделал последний глоток – и метнулся в комнату. Рюкзак валялся на полу в таком виде, будто пытался сбежать самостоятельно.
Сбор вещей происходил в формате «интуиция плюс отчаяние»:
тетрадь с записями, паспорт, студенческий, какая-то флешка, печенье в обёртке и степлер. Он не знал, зачем степлер, но на всякий случай взял. Вдруг придётся скреплять нервы.
Он поймал взгляд в зеркале.
– Здравствуй, Финн. Воплощение сосредоточенности и организационного краха.
Подмигнул себе.
Куртка – через плечо, кроссовки – не до конца зашнурованы, но не критично.
Всё было не критично – пока ты ещё на пути к провалу, а не после него.
Он схватил со стола старую булку, засунул в карман. Питание – чисто символическое. Ещё бы, еда – это когда ты ешь, а не бросаешь углеводы в карман в надежде, что они не раскрошатся.
На улице гуднула машина. Финн выглянул – у тротуара стоял чёрный седан, Яник махал рукой, Томас что-то жевал с выражением глубокой философии.
Финн на секунду задержался у выхода. Окинул взглядом комнату.
Беспорядок царил, как всегда, но в этом было что-то почти утешающее.
Он закрыл дверь.
Если это и не новая жизнь,
то хотя бы – очередная попытка не опоздать на зачет !
Глава 2. «Хаос в порядке вещей»
Он вышел из подъезда и на мгновение замер.
Город встречал его серым небом, промозглой тишиной и запахом мокрого асфальта.
Сентябрь будто притормозил время: воздух был прохладным, но не холодным, улица – живой, но не шумной.
Листья, слипшиеся от недавнего дождя, облепили бордюры.
Где-то вдалеке хлопнула дверь магазина. Над ним – дрогнули провода, по которым прошёл ветер.
Автомобили двигались, будто нехотя – один за другим, с равномерным гулом.
А он просто стоял.
Всё было похоже на фильм, в котором музыка ещё не началась,
а камера медленно отъезжала назад, оставляя героя на фоне осеннего города.
Финн выглядел как человек, который вроде бы вышел за хлебом,
а оказался на съёмках своего внутреннего апокалипсиса.
Он поправил рюкзак, выдохнул пар вместе с воздухом и направился к обочине, где стояла тёмная машина.
Салон был распахнут, Яник, как всегда, жестикулировал, Томас что-то ел и кивал с видом буддийского монаха.
– Добро пожаловать в машину без надежды, – пробормотал Финн.
Перед тем как сесть, он ещё раз обернулся – будто ожидал чего-то.
Знака. Слова. Паузы, которая скажет: «Остановись».
Но не было ничего.
Просто город. Просто утро. Просто пересдача.
Он сел в машину, захлопнул дверь.
И всё, что было за окном, осталось слегка размытым —
будто он уезжал из одного фильма в другой.
Машина гудела по городским улицам, пробираясь сквозь потоки машин. Томас – за рулём. Яник – с телефоном просматривает расписание . Финн – на заднем сиденье, с капюшоном, как у студента в бегах.
Яник:
– Кто-нибудь из вас вообще читал, что там будет? Или мы на пересдачу идём как в театр – просто на авось?
Томас:
– Я читал. Там всё то же, что в прошлый раз. Только теперь с недоверием в глазах препода.
Финн: (не открывая глаз)
– Я морально подготовился к провалу. Остальное – по наитию.
Яник:
– Слушай, ты вообще жив? У тебя какое-то лицо, будто ты спал в стоячем режиме.
Финн:
– Я не спал. Я переосмысливал жизнь. С закрытыми глазами. И лежа. Без звуков. В горизонтальной медитации.
– …ну а если нас всё-таки завалят, – говорил Яник, —
предлагаю сразу ехать в горы. В монастырь. Или в Литву. Там, кажется, не проверяют дипломы.
Финн слегка усмехнулся.
Он не слушал до конца. Слова звучали как фон.
– Приехали, – сказал Томас.
Финн приподнялся, посмотрел вперёд.
– Прости, что?
Это… фонарный столб. Мы приехали в пробку?
Яник наклонился к стеклу:
– О, идеально. Смотри: даже голуби стоят в очереди.
Перед ними стоял кортеж из фургонов, маршруток, одного свадебного лимузина (без свадьбы, но с сердечками)
и, кажется, ретро-мопед, который заглох ровно посередине перекрёстка.
Томас сдержанно постучал пальцами по рулю.
– Слушайте, навигатор говорит: 7 минут до места,
но ощущение – как будто 7 жизней до новой попытки.
Финн закрыл глаза, положил голову на сиденье.
– Всё. Это конец.
Зачёт просвистел мимо, как вся моя карьера будущего лауреата по экономики .
– Успокойся, мы просто в пробке, – сказал Томас. – Не конец света.
– Именно так начались все фильмы-катастрофы. С пробки.
Яник покрутил в руках ручку.
– Либо сидим, либо уходим в объезд. Правда, объезд – через район, где, по слухам, навигаторы теряют ориентацию и начинают предлагать душевные практики.
Финн резко сел ровно.
А может, просто повесим на лобовое табличку «Переэкзаменовка внутри» и будем принимать у себя? – сказал Финн .
– Остроумно , гений, – буркнул Томас, включая поворотник.
– Я молчу, – сказал Финн, – но внутри драматично плачу под музыку из «Реквиема по мечте».
Машина рванула вправо.
Навигатор пискнул: «Маршрут перестроен. Время в пути: неизвестно».
– Ну вот, даже он потерял веру, – заметил Яник.
Глава 3. «План А: не сработал»
Машина резко встала у университета, припарковавшись под каким-то углом, словно собиралась не остановиться, а притвориться клумбой.
– Вылетаем ! – крикнул Томас, уже распахивая дверь.
– Пять минут назад ты предлагал философскую школу, а теперь вдруг решил учиться!
Финн, сжимая рюкзак, вывалился наружу первым.
Кроссовки скользнули по мокрой плитке, и только чудом он не врезался в рекламный штендер с надписью «Учёба – ваш путь!»
– Ну да , – прошептал он, пробегая мимо.
Яник запнулся на бордюре, но выровнялся, как опытный марафонец, зажав в зубах ручку и держа в руках справку, которую никто не просил.
Они влетели в здание, как команда, только без слаженности.
Счет шел на минуты …
Здание экономического университета было образцово-европейским —
из тех, где белые стены, стеклянные перегородки и бетонные колонны внушают студентам почти архитектурное уважение к системе.
Вместо облупленных стен – минималистичный дизайн, металлические указатели с геометричными стрелками и табло с электронным расписанием, которое всегда отстаёт от реальности ровно на одно разочарование.
На входе – просторный холл с каменным полом, по которому шаги отдавались эхом, будто сама система следит за тем, кто куда идёт.
Пахло кофе из брендированного кафе у лестницы, где за барной стойкой стояли студенты, которые в перерывах между парами готовили латте лучше, чем понимали экономику.
На стенах – афиши стартапов, биржевых симуляторов, лекций о “финансовой устойчивости личности” и объявлений о практике в компаниях, о которых никто не слышал, но все хотят туда попасть.
Под одной из афиш кто-то оставил приписку ручкой: «Устойчивость – это когда не сдал, но жив».
Коридоры были светлые, с матовым стеклом и металлическими дверями.
Везде царила тишина – но не та, что спокойная, а та, в которой слышно, как у кого-то застучали зубы от стресса перед зачётом.
Студенты бежали вверх по лестницам , щёлкали рюкзаками, сверяли кабинеты на телефонах, не забывая при этом держать в руке пластиковый стакан с кофе и остатки веры в свои знания.
Финн пробежал мимо стеклянной стены, за которой сидели первокурсники с ноутбуками, играющие в “занятых людей”.
Кто-то в наушниках зубрил термины вроде “макрофинансовая стабильность”, периодически поглядывая в TikTok.
Лифт был занят. Лестница – в боевом режиме
“Джек пот” – указывая на лестницу , сказал Томас. Один пролёт. Второй. Кто-то уже кричал с верхнего этажа:
– Там всё! Уже началось!
– НЕТ, – одновременно воскликнули трое.
Финн почти вперёд летел, рюкзак стучал по спине, и в голове билась мысль:
«Главное – не остановиться. Ни на секунду. Вдруг ещё можно успеть…»
Где-то на подоконнике спал первокурсник, лицом в конспект.
– Кабинет 304! – крикнул Яник, сверяя со скрином на телефоне.
– Вот он!
Они подлетели к двери.
Финн толкнул ручку.
Закрыто.
Молчание.
На двери висела бумажка.
Ровными буквами:
«Зачёт начался в 09:00. Опоздавшие не допускаются.
Трое замерли.
Томас прислонился лбом к стене.
Яник сел на коридорную скамейку, как в старом чёрно-белом фильме, где всё давно пошло не так.
Финн просто стоял. Потом выдохнул.
– Ну, в какой-то степени – это тоже результат.
Он обернулся, посмотрел в окно.
Сентябрь лениво покапывал с неба.
Люди спешили мимо.
Мир продолжал делать вид, что всё идёт по плану.
Они спускались по лестнице, как три туриста, которые только что поняли: экскурсия на зачёт отменена.
– Слушайте, ну в чём-то ведь даже хорошо, – сказал Яник. – Мы теперь официально вне системы. Почти как стартаперы, только без идей и инвесторов.
– И с долей стресса, – добавил Томас. —Теперь домой – помогать отцу чинить водонагреватель. Если что, прощайте.
– А ты, Финн?
– Ам , – ответил Финн, поправляя лямку рюкзака. – У меня новый курс: «Технологии- зло ». Преподаватель – мой дед.
Они рассмеялись.
На первом этаже было удивительно спокойно. Запах свежего круассана и кофе с корицей плавно наполнял пространство.
Они разошлись у стеклянной двери.
Финн остался на мгновение, глядя, как за окном кто-то держал зонт боком – ветер шутил с сентябрём.
Он достал телефон,
открыл диалог с коротким названием «Дед».
Пальцы не спешили – будто каждое слово имело вес.
«Привет, есть чай и немного тишины в ближайшие дни ?»
Сообщение ушло.
Финн глубоко вдохнул и, впервые за весь день, никуда не торопясь, пошёл вперёд.
Глава 4. «Ниже уровня шума»
Он собирался быстро.
Без той нервной суеты, когда уезжаешь навсегда, и без той размеренности, когда возвращаешься домой.
Просто – как человек, который хочет на пару дней исчезнуть с радаров.
Рюкзак был почти пустой:
толстовка, носки, зарядка, книга без закладки,
и какой-то старый плед, который дедушка когда-то подарил и называл «антистрессом без побочных эффектов».
Финн подошёл к столу, на секунду завис над ноутбуком.
Пальцы почти дотянулись до крышки —
но он остановился.
Дед не пользуется интернетом.
Не из принципа, а потому что ему всё нужное – либо растёт в саду, либо хранится на бумаге.
Финн вздохнул и отступил.
Никаких экранов. Только то, что останется, если всё вдруг исчезнет.
Он переложил вместо ноутбука блокнот и ручку – и почему-то это решение показалось правильным. Почти храбрым.
Телефон завибрировал.
На экране – «Бабушка».
Финн посмотрел. И не ответил.
Не потому что не хотел, а потому что знал: этот звонок сейчас оттянет его назад.
Станция метро осталась позади,
а Финн вышел прямо в дыхание города —
влажный сентябрьский воздух обволакивал лёгким холодком,
пахло мокрым асфальтом, свежей выпечкой из соседней булочной
и утренним кофе, разлитым где-то совсем недавно.
Роттердам встречал не фасадами – ритмом.
Трамвай звякнул где-то вдалеке,
пара школьников спорила о чём-то на суровом нидерландском,
а ветер, как всегда, пытался вырвать зонт у женщины в сером пальто.
Перед Финном расстилалась стоянка велосипедов.
Не просто стоянка – настоящий мегаполис на колёсах.
Тысячи велосипедов, втиснутые в ячейки,
плотно, как мысли в голове перед сном.
Они стояли рядами – хромированными, облезлыми, идеальными и забытыми.
С корзинками, сумками, детскими сиденьями, фонариками,
записками под резинкой, словно адресованные другим жизням.
Финн пробирался сквозь этот лабиринт,
не спеша, как будто гулял по музею городского быта.
Периодически его нога задевала педаль,
и чей-то ржавый звон напоминал:
ты здесь чужой, но мы не против.
Он уже собирался свернуть к платформе,
как краем глаза заметил,
как мужчина в ярком дождевике отчаянно пытался впихнуть свой велосипед в стеклянный лифт.
– Kom nou… – бормотал тот себе под нос,
– Eén wiel tegelijk… één wiel!
Колёса упирались в створки,
переднее подворачивалось,
двери начинали закрываться – и тут же снова открывались,
а велосипед, казалось, начинал пассивно сопротивляться.
Финн на секунду остановился.
Смотрел, как упорство человека борется с ограничениями архитектуры.
В этом было что-то трогательное —
и глубоко символичное.