Двенадцать

Глава 1

«– Восемь или девять? Было восемь или девять?»

В висках застучала кровь, отзываясь мерзким гулом в затылке. Глаза в это время интенсивно моргали, бегло вращались и ловили окружающее вокруг пространство, а сознание после беспокойного сна не могло оперативно привести меня в здравое и осознанное состояние. Точнее сказать, я никак не мог прийти в мобилизованное и готовое к действиям состояние, мой мозг усиленно сопротивлялся из-за неожиданно напавшего страха. Капли холодного пота на лбу и появившейся ручеек страха между лопаток помогал быстрее проснуться.

«– А может это просто приснилось? И не было никаких вспышек?» – мне хотелось, чтобы это не было явью, только не со мной, не с нами.

В доме была непроглядная тьма, запах жилого деревенского дома и почти абсолютная тишина. Тишина была «почти», так как натренированный слух едва различал легкое сопение спящих в своей комнате жены и двоих детей, двух сыновей шести и одиннадцати лет. Последние пять лет нам приходилось спать в отдельных комнатах, мне в основной, а семье в их комнате – бункере. Комната бункер, чтобы было понятно, представлял из себя скрытый под полом куб со стенами из дерева. Вход был оборудован по старинке, с лазом в полу на кухне. В бункере семья жила, а точнее, пряталась вместе с пятью курицами, петухом с традиционным именем Петя и котом Метью.

Забавно, что у петуха и кота были имена, а у куриц нет. И имена то какие – Петя и Метью, как будто специально подчеркивали сегрегацию, не равенство одного биологического вида над другим. Вот только не понятно было, кто из них был на более высоком уровне развития. Петя исправно жил жизнь петуха, благодаря которой снабжал нашу семью двумя яйцами в день. А Метью жил жизнью кота – хищника, и исправно охранял и защищал наши скудные запасы крупы и макарон от посягательства грызунов.

Крупа и макароны. Хах, снова мысли про крупу и макароны. Раз о них думаю, значит я полностью проснулся и готов к действиям.

На сколько дней, недель или месяцев еще их хватит? Последние два с половиной года семья питалась два раза в день, получая тот минимум питания, чтобы поддерживать жизнь и энергию. Но парни то растут, им требуется больше еды, поэтому рацион становился больше. Сначала мы снизили порции мне, далее пришлось срезать количество еды и супруге. Со временем мы стали есть один раз в сутки, оставляя еду парням. Яйца доставались только детям, спасибо Пете и его безымянным партнершам. Как, кому и куда дальше снижать порции, об этом приходилось думать постоянно, найти дополнительные ресурсы для питания с этого года стало почти невозможно.

Когда то, года три назад, мы попробовали развести больше куриц, и даже оставили пару яиц от Петиных подруг, была надежда на естественный ход природы по размножению Петиного же биологического вида. Вот только через три месяца после появления птенцов стало понятно, что кормить восемь птиц будет невозможно, и мы потеряем не только несушек, но и ежедневное количество яиц. Тогда у нас получился или случился праздник, и мы последний раз если куриный суп. Нет, это было уже не три, а четыре года назад.

«– Так, быстрее!!! Их было восемь или девять? Девять? Восемь? Почему не семь или пять? Их же должно быть четное количество. Значит, восемь?»

Проклятые числа, которые не уходят из головы, числа, которые заставили резко проснуться. Забавно, что эти числа стоят рядом, и в сумме дают семнадцать, и разница между ними всего один. И сумма возраста детей тоже семнадцать, а я в комнате один. Зачем я об этом думаю, пока холодный пот страха растекается от лопаток до поясницы, а скорость пульсации висков от каждой такой мысли растет…

Так. Спокойно, мне надо осторожно приподняться с кровати и посмотреть в окно, прислушаться к звукам на улице. Всполохов света в комнате нет, звуки ровно те же, когда проснулся, движения воздуха тоже не чувствуется. Кажется, что приснилось. Все же странно ведут себя цифры, странно, что их всегда можно скомбинировать и получить нужный успокоительный для себя ответ. ЦИФРЫ, они такие….

Но, на всякий случай, сегодня точно никому нельзя выходить из дома и ни в коем случае не шуметь. И ни в коем случае не выпускать на улицу Метью.