В точке кипения

Глава 1

Пока город бился в майской лихорадке, Регина мечтала принять холодный душ. Но кто-то открыл окно в спальне, и жаркий утренний воздух ворвался в комнату залпом дыма, газа и химического аромата ванильной глазури из булочной на первом этаже. Регина одним рывком захлопнула ставни и ощутила, как между лопаток поползла капелька пота. Хотела позвать старшего, чтобы отругать, прикрикнуть, но в горле пересохло. Да и сил не было. Зафиксировав створку с помощью металлического блокиратора, она молча отправилась в ванную.

Собрав длинные светлые волосы в небрежный пучок и украдкой оценив в зеркале свою обнаженную фигуру, Регина встала под душ. Отражение никогда ее не расстраивало, она следила за собой: занималась спортом и использовала весь доступный арсенал косметологии. Может быть, Регина уже была не слишком молода, но в любом случае делала все, что от нее зависело. По крайней мере, до недавнего времени она думала именно так. Наслаждаясь тем, как прохладная вода смывает с кожи липкую испарину, Регина рассеянно смотрела в окно, перебирая в голове список дел на сегодня. Отвезти Максима в школу, провести встречу по новому клиенту, подготовиться к заседанию, бюджет согласовать, а еще в обед ей зачем-то поставили собеседование с очередным младшим юристом. И не забыть бы вечером про школьное собрание, опять не получится вместе поужинать… А все же, подумала вдруг Регина, давно не случалось такого жаркого мая.

Внезапно поток воды из душевой лейки прекратился, и Регина громко выругалась. На бедре еще оставалась мыльная пена от ароматного геля. Обернув полотенце вокруг груди и пару раз для верности крутанув вентили на смесителе, она вылетела из ванной, чуть не врезавшись в мужа.

– Воды нет! – предупредила она Тему, вложив в эти слова весь свой гнев.

Хотя нет, не весь. Механическим движением Регина набрала заветный код на панели в коридоре, и вежливый голос робота-оператора не заставил себя ждать:

– Администратор Анастасия, я вас слушаю.

– Квартира девятнадцать. У нас нет воды.

– Приняла ваше обращение, пожалуйста, ожидайте.

Из динамика послышалась незамысловатая мелодия. Спустя несколько секунд голос вернулся.

– К сожалению, это техническая проблема, но мы уже делаем все возможное, чтобы ее решить. Пожалуйста, ожидайте.

– Вы издеваетесь?! – возмутилась Регина. – Мне надо на работу!

– Я сожалею, что вам пришлось с этим столкнуться. Давайте я вернусь к вам сразу же, как только напор восстановится.

– Я плачу самый высокий тариф в городе! И за эти деньги даже не могу помыться!

– Я сожалею, что вам пришлось…

– Я вас засужу! – отрезала Регина и сбросила вызов.

Очень сильно хотелось пить. Сердцебиение участилось, а ведь она еще даже не пила кофе.

– Идем завтракать, – неуверенно позвал Тема.

За его спиной Максим и Глеб с опаской наблюдали мамин гнев.

– Минуту, – согласилась она.

У нее ушло не больше четверти часа, чтобы привести себя в порядок и обтереться влажными салфетками, но утренний инцидент оставил ощущение тревожного предчувствия. Неужели все эти разговоры – правда? Все, чем ее пугал Матвей? Мол, климат окончательно сошел с ума и следующего дождя этот город не переживет. Не может этого быть.

Последние двадцать лет своей жизни Регина посвятила самозащите. Работая по двенадцать часов в день, учредив свою фирму и став самым известным экологическим юристом в России, она выстроила непроницаемую стену, до недавних пор защищавшую ее и семью от любых проблем извне. Дорогая вода? Регина могла себе позволить чистейшую питьевую воду. Квоты на водоотведение? Регина жила в престижном районе, где допускались самые высокие объемы потребления воды, и ни разу не исчерпала положенный максимум. Продукты, содержащие токсины и пластик? Регина покупала самые дорогие фермерские овощи, предварительно тестируя каждую партию специальным датчиком. Жара и грязный воздух? За климат в ее квартире давно отвечали мощнейшие кондиционеры последнего поколения – с функциями ионизации и обеззараживания воздуха. А перед выходом на улицу Регина обязательно сверялась с показателями приложения «Экотрекер» (спасибо Матвею за его создание) и оставалась работать из дома, если состав атмосферы или солнечная активность казались ей подозрительными. Поэтому такие мелочи, как сегодняшняя осечка с душем, выводили ее из себя. Регина ненавидела ограничения и воспринимала любое покушение на свой привычный образ жизни как акт агрессии.

Хорошо, что Тема оказался совсем не таким. Слово «агрессия» было несовместимо с его характером, голосом, взглядом. Из них двоих он был тем, кто отвечал за прочный бытовой фундамент семейной жизни. Домашняя работа девятилетнего Максима, капризы Глеба, переживающего кризис двух лет, общение с домашним персоналом, ведение бюджета, планирование отдыха – Тема умело сглаживал все углы, и Регина с досадой осознавала, что не нашла бы более терпеливого и подходящего ей спутника жизни. Каким бы сексуальным и успешным ни казался Матвей, ему ни за что не вписаться в сложную мозаику ее существования.

Когда она привела себя в порядок и пришла на кухню, на столе уже остывал желтый кругляш огромного омлета. Максим сосредоточенно ковырялся в тарелке, с трудом накалывая зеленый горошек на вилку. Тема уговаривал Глеба съесть еще ложку каши, но, увидев Регину, отвлекся и нажал кнопку кофемашины. Кухня наполнилась шумом аппарата и запахом кофе, аккуратно стекающего в маленькую чашечку. От внимания Регины не ускользнул мешок с неподготовленным мусором около раковины.

– Проследи, чтобы сегодня она его перебрала, – сказала Регина мужу.

В обязанности уборщицы входило готовить отходы к утилизации: промывать и компактно складывать. После того как на мусорных полигонах появились автоматические сортировочные центры, разделять мусор самостоятельно больше не требовалось, но его все так же нужно было отмывать от остатков пищи и наклеек, чтобы избежать высоких штрафов. К счастью, Регина могла себе позволить не заниматься этим самостоятельно.

– Не надо так переживать, – сказал Тема, когда она принялась за омлет. – Это всего лишь душ. Починят, и все.

– А если нет? – Регина не хотела, чтобы в ее голосе прозвучал вызов, но так получилось само собой.

Вот бы Тема переубедил ее и отвлек от тревожных мыслей.

– В каком смысле?

– Если это начало конца? Жара, перебои с водой, смог, пожары…

– Это каждое лето случается, зай. И жара, и смог.

Но Регина была первоклассным юристом, поэтому такого уровня аргументы ее не устраивали, – пусть и звучали не в зале суда, а на кухне, задолго до начала рабочего дня.

– Все бывает в последний раз. Это может быть ловушкой… Думать, что вот так все и обойдется, – заключила она, сделав глоток.

Кофе обжег горло, и, смакуя горечь, Регина вспомнила, что хотела воды. Тем временем Глебу надоели и каша, и отцовские уловки: его личико исказила гримаса.

– Что ты предлагаешь? – спросил Тема, расстегивая ремешки и высвобождая сына из стульчика.

– Может, купим билет и улетим?

– Ты знаешь, что мой отец может не пережить полет. Ради чего подвергать его такому риску?

– А как ты планируешь защищать наших детей здесь?

Словно отзываясь на слова Регины, Глеб закряхтел, недовольный тем, как долго отец возится с ремешками кресла. Тема глубоко вздохнул, глядя на жену с какой-то нежной жалостью, словно она была тяжелобольным человеком во власти ментального расстройства.

– Защищать от чего?

Регину передернуло из-за такого пугающего равнодушия.

– Ты не слышал новостей, предупреждений? О ливне, который придет и смоет к чертям весь этот город?

– Тс-с, ты что! – прошипел Тема, кивнув в сторону старшего сына и опустив Глеба на ковер.

Максим почти справился с омлетом и подозрительно медленно потягивал апельсиновый сок. Регина понизила голос.

– Нельзя жить в вакууме, Артем! Вчера предупреждения, сегодня эта проблема с водой. У меня плохое предчувствие.

– Ты просто очень устала, – попытался он свернуть дискуссию. – Максик, иди бери рюкзак, сейчас поедете в школу.

Максим соскользнул со стула с покорностью, удивившей родителей.

– Тебе бы пошло на пользу пожить реальной жизнью, – фыркнула Регина, убедившись, что Максим скрылся в своей комнате, а Глеб увлекся ножкой стола. – Живешь как в теплице и думаешь, что так будет всегда.

– Воспитывать двоих детей практически одному – думаешь, это легко? – подчеркнуто спокойно ответил Тема, сделав усилие, чтобы не выдать, как глубоко его задело замечание жены.

– Ах, извини, я совсем забыла, как ты разрываешься. Тебе же, наверное, приходится делать все самому, без няни и без помощников? Может быть, ты еще и убираешь дом? А может быть, впахиваешь сутками? Выступаешь в судах и прогибаешься перед гребаными клиентами? – Внутри Регины разгорался огонь – подобно тому, о котором она вчера слышала в новостях.

Но Артем ничего не успел ответить: в этот момент Глеб поскользнулся и ударился лбом о холодильник. Звук детского плача оказался оглушительнее родительской ссоры. Взяв за руку Максима и готовясь к выходу, Регина открыла приложение. Сверяться с ним было необходимо, даже несмотря на специальные промышленные фильтры: муниципальные власти установили их по всему городу, чтобы контролировать уровень летучих органических соединений в атмосфере. «Уровень чистоты воздуха допустимый», – выдал гаджет, сопроводив свое заключение желтым смайликом – с прямой, ничего не выражающей линией вместо рта.

Глава 2

В квартире Веры Петровны телевизор работал всегда. Он был как полноценный член семьи, только лучше. Ведь что семья? Это просто слово: семьи у Веры Петровны давно уже как будто бы не было. Дочь Лена уехала учиться на кого-то в Санкт-Петербурге, в большом городе. Муж ушел. Осталась только Вера и маленький, поздний сын Гриша. Последняя отчаянная попытка сохранить то, что еще уцелело от семьи. В общем, телевизор оказался даже надежнее людей. Пока Лена не звонила, пока младший только требовал и требовал, телевизор разговаривал с Верой Петровной без выходных и больничных, почти бесплатно.

Чаще всего Вера Петровна смотрела по телевизору сериалы или старое кино. Ну не черно-белое, конечно, а то, околоковидных времен. Большинство картин она знала наизусть и пересматривала не по разу. Простые сюжеты успокаивали, убаюкивали, даже вроде бы давление лечили. Хотя концовки некоторых фильмов, несмотря на заранее известный финал, по-прежнему заставляли Веру Петровну всплакнуть. Из-за этого ее карие глаза опухали и краснели. Она промакивала веки салфеткой, глядя в зеркало, и чувствовала досаду каждый раз, когда тушь размазывалась и некрасиво заполняла мелкие морщинки. Ей тогда казалось, что всего за час она постарела и стала еще полнее, – и вот она плачет дальше, но уже не из-за фильма. Но, несмотря ни на что, Вера Петровна была не в обиде на любимые сентиментальные истории: она еще не раз включит их снова. В конце концов, каждый из этих актеров ей стал уже как родственник. Может быть, поэтому новые фильмы Вера Петровна не слишком любила – в них они либо состарились, либо и вовсе не снимались, потому что умерли, а на их место пришли молодые. Чаще всего без всякого таланта.

Новости Вера Петровна всегда переключала. Варианта три: либо врут, либо ничего не понятно, либо все понятно и хорошо, но Вера Петровна почему-то в это не верила. Однако сегодня она выбрала местный новостной канал. На экране бушевал огонь и черный дым поднимался к небу грязно-бурым уродливым облаком.

«В этом году площадь лесных пожаров составляет рекордные восемь миллионов гектаров, что на десять процентов больше, чем в прошлом году. За последнюю неделю ликвидировано больше двух тысяч возгораний, но скорость распространения огня на данный момент превышает возможности…»

Вера Петровна не привыкла долго смотреть на экран – как правило, параллельно она готовила или играла с Гришей. Но внезапное упоминание родного поселка привлекло ее внимание, и женщина потянулась за очками.

«…по территории Курганской области, в районе населенных пунктов Юргамыш, Куртамыш, Лесниково и Глядянское. Жителям настоятельно рекомендовано оставаться дома до плановой эвакуации».

Плановой эвакуации? Да что они несут! Вера Петровна прильнула к окну – с четвертого этажа старого панельного дома открывался вид на прилегающий лес. Ни дыма, ни запаха гари, ни других необычных явлений. Правда, на улице совсем безлюдно, но это и не удивительно – в такую жару только дома сидеть. Ничего, вот скоро пойдет дождик, и станет хорошо, и можно будет прогуляться, и до церкви даже дойти. Вера Петровна закрыла окно и включила большой лопоухий вентилятор. Теплые удушливые волны спертого воздуха поплыли по комнате, заставив ее отбросить с лица непослушную длинную челку. Гриша с вялым видом попросился на ручки. Ну что ж, можно будет вместе с сыном вздремнуть. А новости лучше больше не смотреть, правды там точно нет.

Глава 3

Глотая невкусный раскаленный воздух, Лена спешила домой после первого рабочего дня на новом месте, о котором она так долго мечтала. Во рту пересохло, а на зубах ей мерещился мелкий песок. От зноя не спасали даже замученные деревья: они доверчиво подставляли крону хищным лучам, жертвуя усталыми, постаревшими не по сезону листьями.

Выйдя из метро и преодолевая последний длинный участок до дома, Лена мечтала о тех временах, когда сможет позволить себе машину или хотя бы такси. Шаг в это счастливое завтра она уже сделала: выбрала профессию по душе, закончила университет с отличием и вот наконец-то устроилась на работу. Лена чувствовала, что все сделала правильно и что свое ремесло она будет любить – точнее, уже любит. Ведь, в отличие от многих сверстников, Лена обрела по-настоящему благородную, гордую профессию, не лишенную при этом карьерных возможностей и финансовых перспектив. Взять хотя бы Регину Агитову: едва выпустившись из университета, она уже стояла у истоков нового, революционного законодательства, а теперь руководит собственной юридической фирмой, лучшей в стране по экологическим вопросам. Между тем еще двадцать лет назад никому и в голову не могло прийти подать экологический иск от имени природного объекта: леса, озера, участка атмосферы или национального парка. Раньше люди могли обратиться в суд только в случае ущемления их прав, четко очерченных законом. Но не без усилий Регины эта бюрократическая стена оказалась разрушена и на ее руинах возникла новая профессия экологического юриста. У Лены перехватывало дыхание от фантазий о предстоящих делах, которые она выиграет.

Любопытно, что в те годы, когда судьбоносные правки были внесены в Экологический кодекс, никто, кроме общественных защитников, не испытал эйфории и не придал им особого значения. А что, всего лишь очередная бюрократическая правка в не самой популярной сфере права (даже не в налоговой). Много ли людей побегут судиться не из-за своей собственности, а от имени каких-то там природных объектов? Однако рыночная экономика, как это часто бывает, вырастила из многообещающего зернышка целую индустрию. Все началось с нескольких ожидаемых судебных дел, продвигаемых экологическими организациями. Первым стал громкий иск от имени озера против нефтеперерабатывающего завода, который сбрасывал в воды отходы переработки, – как раз на этом деле Регина сделала себе имя. Затем последовало совсем незаметное дело от имени поля против компании по обращению с отходами, превратившей территорию бывших плантаций в мусорный полигон. Дело за делом, и практика встала на ноги, разрешая конфликты, накопившиеся за долгие годы. Спустя несколько лет новое право коснулось и животных: появилась опция обратиться в суд по вопросу жестокого обращения с собачкой из твоего подъезда. На благодатной почве возникали новые профессии и разъясняющие письма, новые прецеденты и даже отдельные группы людей, участвовавших в коллективных экологических исках на регулярной основе. Для них это было что-то вроде хобби типа шахмат, блогинга или курсов фотографии.

Очень скоро новый инструмент экологического правосудия стал настолько популярным, что мотивы его применения перестали быть исключительно благородными. Юридические компании, специализировавшиеся на экологических делах, завели строгое разделение на «чистые» дела и «коммерческие» проекты. «Чистые» дела возбуждались с реальной целью защитить некий объект окружающей среды, но приносили гораздо меньше денег из-за своей длительности, сложности и особого типа клиентов. По таким вопросам чаще всего обращались неравнодушные граждане (в основном пенсионеры) и активисты. Они предлагали скромные гонорары и экономили на всех этапах процесса. В «коммерческих» же проектах экологический вопрос служил ширмой, за которой скрывалась реальная причина иска. Такие дела возбуждали, чтобы испортить нервы соседу или уничтожить репутацию компании-конкурента, а то и вовсе выселить другого с насиженного хлебного места. Ярче всего на этом фоне выделялись многочисленные иски к мясному комбинату «Русколбас» и птицефабрике «Поляна»: их обвиняли в жестоком обращении с животными. Иски были поданы от имени экологических организаций, продвигающих идеи вегетарианства, и лишь спустя много лет выяснилось, что все это спонсировал крупный агрохолдинг в попытке привлечь внимание к своей новой линейке растительных продуктов. Зато в рамках «коммерческих» проектов клиенты вознаграждали юристов процентом от достигнутых выгод (например, от дополнительной выручки, полученной в результате победы). Согласно этой системе, «чистые» дела служили на благо репутации и портфолио юрфирм, а «коммерческие» помогали им зарабатывать. Впрочем, Лена, как и большинство молодых специалистов, не догадывалась об этой системе и шагала в профессию исключительно ради того, чтобы делать мир лучше. И пусть сегодняшний день можно было считать разминкой, она уже успела влюбиться в офис, в коллег – и знала, что сделала верный выбор.

Заскочив в подъезд, Лена прислонилась спиной к прохладной стене и испытала облегчение. Голова кружилась то ли от жары, то ли от нервного возбуждения. Она глубоко вдохнула несколько раз и мысленно поругала себя за спешку: от нее наверняка несет потом, как после тренировки, а сегодня воды уже, скорее всего, не будет. Пока скрипучий лифт рваными короткими движениями поднимался на нужный этаж, Лена вытащила из сумки маленький флакончик духов и щедро облила ими волосы и запястья, заодно взбив рукой непослушные русые локоны, рассыпавшиеся по плечам. Ходить с распущенными волосами в такую жару некомфортно, но собирать их в хвост Лене не нравилось. Она любила, когда длинные пряди обрамляли лицо, сглаживая остроту худых скул. Так собственный мальчишеский силуэт казался Лене более женственным и гармоничным. Тесная камера лифта наполнилась ароматом духов: пахло вишней и спиртом. Лена пыталась угадать, какой сюрприз устроит ей Ян в честь первого дня на новой работе, – хотелось соответствовать праздничному настроению вечера. Да, жизнь Лены пока что мало походила на ее мечты, но она твердо знала, что всему свое время. Надо просто усердно работать, и тогда однажды она станет такой же успешной, красивой и влиятельной, как Регина Агитова. И у них с Яном тоже будут очаровательные дети, и круглосуточный доступ к воде, и прохладная квартира с современными кондиционерами. Нужно только не опускать руки.

Лена открыла дверь своим ключом, чтобы не отвлекать Яна (наверняка он сейчас готовит ужин). В такое время он обычно был дома. В отличие от Лены, Ян не спешил с поиском работы, аккуратно рассылая резюме и придирчиво оценивая каждую контору. Но Лену не смущала такая разборчивость – родители до сих пор охотно помогали ему деньгами. Не его вина, что Лене повезло меньше и она не могла рассчитывать на помощь матери.

Дверь открылась, и квартира встретила ее тишиной, пустотой и полумраком: тяжелые шторы были плотно задернуты.

– Ян? – позвала она, сбросив тесные туфли из липкого кожзаменителя.

Никто не отозвался. На диване в беспорядке валялись вещи, пол следовало пропылесосить еще несколько дней назад. Лена прошла на кухню и обнаружила, что никакого ужина нет. Ее желудок жалобно сжался – от волнения она даже не осознавала, как сильно проголодалась. Словно в ответ на ее смятение входная дверь коротко скрипнула, и появился Ян, вернувшийся из зала напротив. На нем была спортивная форма – футболка и шорты. Ткань изрядно вымокла и плотно облепила плечи.

– А, ты уже дома, – как ни в чем не бывало сказал он. – Ну как все прошло?

– Нормально.

На самом деле все было куда лучше, чем нормально, и еще несколько минут назад Лену распирало изнутри от восторга. Но встреча с Яном подействовала на нее, как действует кубик льда, который приложили к горячему лбу. В глазах Яна это был обычный день, недостойный того, чтобы организовать для любимой сюрприз. Всего лишь еще один день, такой же, как вчерашний или завтрашний.

Но вместо того чтобы разозлиться на Яна, Лена словно потухла сама. «Это просто первый день на новой работе, а не повышение или что-то в этом роде, – подумала она. – И, собственно, что вообще я собиралась праздновать? Тот факт, что я не осталась безработной после окончания университета? Тоже мне, достижение». Радость, так щедро переполнявшая ее, скисла, как старое молоко.

– Ну и отлично, поздравляю. – Ян чмокнул Лену в щеку и принялся разуваться.

Лена подошла к холодильнику, открыла дверцу и застыла, наслаждаясь морозным холодом. Надо бы сходить в магазин, чтобы приготовить ужин. Обычный ужин, без всяких изысков.

Перед тем как уйти, Лена предприняла последнюю попытку отстоять важность этого дня и набрала мамин номер. Надежды было мало, но, если повезет, мама порадуется за нее по-настоящему. Когда у Веры было хорошее настроение, она умела организовать праздник буквально из ничего – Лене бы сейчас очень пригодилась эта легкость. Мама бы вдохновила ее, снова подняла над землей.

Лена присела на край стула возле маленького кухонного столика и набрала номер Веры Петровны. Та ответила спустя два гудка.

– Леночка?

– Привет, мам.

– Ну как ты, как дела?

– Меня на работу взяли, мама. Сегодня был первый день.

– Тебя? Кем?

Лена проигнорировала этот снисходительный тон, как часто делала в разговорах с матерью.

– Младшим юристом в фирме, которая ведет экологические споры.

– Кем? И что ты будешь делать?

– Я же рассказывала тебе, помнишь, мам? Буду помогать людям защищать окружающую среду.

– А, ну да, ну да. Помню. Ну тебе хоть это интересно?

– Конечно, – выдохнула Лена.

– И ладно. Ты же знаешь, я ничего в этом не понимаю. Политика это все, дуристика…

– Да почему «дуристика», мам. Мир на пороге климатической катастрофы… – Лена тут же осеклась, поймав себя на повторении шаблонных фраз с экологических плакатов.

– Кто тебе такое сказал? Ты меньше новости слушай. Это все политики со своими выдумками.

– Мама, ну какие выдумки. Вода подорожала, у нас дома опять квоты сократили. Озеро у поселка вспомни: мы туда ходили, когда я была маленькой, теперь оно пересохло.

– Ой, это у вас в городе: там все дорожает, квоты… У нас ничего этого нет. Ты меньше всякую ерунду слушай. Ладно, доча, я побегу, а то Гриша сейчас опять мое шитье растащит. Удачи на работе, звони хоть, не забывай.

Лена повесила трубку. Ощущение праздника не вернулось, и особенный день обернулся среднестатистическим вечером.

Глава 4

Илона придирчиво рассматривала себя в высоком зеркале. Платье-футляр цвета пыльной розы выгодно подчеркивало бедра, облегая их, а линия декольте смотрелась вполне целомудренно. Укладка простая и быстрая, как ей нравится. Не желая тратить много времени на марафет, она лишь уложила темные волосы утюжком и сделала ровный пробор. Получилось аккуратно и ухоженно. В конце концов, ее муж слишком часто принимает гостей, и, если относиться к каждому визиту слишком серьезно, можно вообще не вылезать из гардеробной.

Когда она появилась в столовой, Захар и его гости, тоже пара, уже были заняты трапезой. Кажется, муж говорил Илоне, кто к ним придет, но, если честно, она не запомнила. Да и какая, впрочем, разница. После дежурных приветствий разговор очень скоро вернулся в бессмысленное, по мнению Илоны, русло. В такие вечера время словно замедлялось, и она чувствовала себя как в детстве на больших семейных праздниках: будто она маленький ребенок, который только и ждет, когда можно будет уйти поиграть.

– Какие у вас планы на это лето? – поинтересовался Захар у гостей.

– Пока никаких, – ответил его собеседник, кажется, Роман. – Если честно, жена очень беспокоится из-за всех этих новостей и предупреждений.

Гостья, сидевшая напротив Илоны, смущенно опустила глаза.

– Каких? – не понял Захар.

– Ну по поводу большого наводнения. И осадков, которые пройдут после вот этой летней жары.

Илона невольно вздрогнула, услышав из уст другого человека собственные опасения, мучившие ее не первый месяц.

– Популисты, по-моему, – вынес вердикт Захар. – Лишь бы посеять панику.

– Ты в это не веришь? – спросил гость.

– А как же дамба? Все эти защитные сооружения поперек залива? Что эксперты говорят на этот счет?

Гость не растерялся.

– Говорят про активное строительство в зоне намыва, знаете, на Васильевском? Якобы из-за наращивания искусственных участков земли дамба может не справиться, если вода поднимется со стороны залива. Это противоречит первоначальным расчетам на момент ее проектирования. Ну а для защиты от последствий аномальных ливней она в целом не предназначена. Может быть, бред, но все равно звучит не очень, по-моему.

В порыве раздражения Захар даже перестал есть и отложил приборы.

– Просто мешают жить, если честно. Я работал всю жизнь, чтобы получить то, что имею. А они меня осуждают на каждом шагу. Свой самолет – нельзя, яхта – забудь. Многоразовые трубочки и бутылки для молока. Теперь новая тема – на намыве нельзя строить, типа наводнение будет. Издевательство! Я вам так скажу. Раньше они прикрывались коррупцией и всеми этими идиотскими обвинениями. А сейчас нашли себе новое оправдание – экологию. Якобы персональный транспорт – это какие-то там безумные расходы топлива из расчета на человека. А мне плевать! Если я на это заработал, я буду жить как хочу и тратить свои деньги на что хочу. Пусть завидуют молча. – С каждым предложением лицо Захара все больше краснело.

Илона смутилась из-за эмоциональной реакции супруга, ощутив что-то напоминающее стыд. И тут же одернула себя: стыд был последним чувством, которое стоило бы испытывать, имея такого мужа. Выражение «за ним как за каменной стеной» подходило Захару идеально. Высокий и крепкий, он был сложен как былинный богатырь. Холодные глаза, как казалось Илоне, умели менять цвет (голубые в хорошем настроении и стальные серые – в плохом). Нет уж, ей стыдиться точно нечего. К тому же Илона знала, что гости действительно задели мужа за живое.

В любые времена есть те, кто обогащается на новых трендах, и те, кто отстает. Захар находился во второй команде со своим бизнесом по производству одноразовой посуды и упаковки. Но даже он со своими взглядами оказался достаточно осторожен и подстраховался на случай, если новости окажутся правдой. Поэтому Илона аккуратно уточнила – больше для себя, нежели для общего разговора:

– Ты же сам планировал переезд?

– Кстати, – продолжил гость, пытаясь увести беседу в более приятную и безопасную сторону. – Слышали про Окунево? Закрытый коттеджный поселок в Сибири, почти что микрогород, вас как раз может заинтересовать. Его делает Матвей Карагач, основатель «Экотрекера».

Илона сразу вспомнила, что супруг не раз упоминал этот поселок. Похоже, Захар планировал переезд именно туда. Илона даже видела этого Матвея в одном из выпусков новостей. Корреспондент рассказывал, что тот буквально сделал государство в государстве со своими законами. В их число входили, например, особые правила обращения с окружающей средой, требования к визуальному оформлению участков, ограничения высоты заборов и многое другое, чего Илона не запомнила.

– Слышал, – буркнул Захар.

– Кажется, он вам не по душе? – улыбнулась дама напротив Илоны.

– Да нет, просто я не знаю этого Матвея. Наслышан, что он с мозгами и так далее. Но надо бы познакомиться лично.

Илона привыкла не относиться к подобным разговорам слишком серьезно. Захар редко бывал откровенным с посторонними и порой поднимал ту или иную тему только для того, чтобы больше узнать о собеседнике, проверить его реакцию или просто самоутвердиться. Однако, когда ужин закончился и гости ушли, Илона поняла, что не может вот так просто выбросить из головы тему переезда.

– Ты тоже думаешь про наводнение, поэтому планируешь купить участок? – Она подошла к мужу, пока он чистил зубы.

Мятная паста приводила Захара в наилучшее расположение духа.

– Зачем ты забиваешь себе этим голову? – удивился он. – Я не хочу, чтобы ты стрессовала из-за всякой ерунды.

– Но я же переживаю.

– Переживать – это моя забота.

– Я ведь тоже хочу планировать свою жизнь. Знать, как все пойдет… Если, например, я найду себе какое-то занятие, я бы хотела знать, сколько нам еще здесь жить и все такое…

– Какое занятие? – Захар вынул щетку изо рта.

Илона знала отношение мужа к ее желанию работать: они успели обсудить эту тему не раз. Поэтому вовремя сдала назад.

– Ну, например, рисовать. Ты же знаешь, я раньше рисовала.

– Так какая тебе разница, где рисовать? Я тебе в любом месте галерею открою. Хоть тут, хоть в Сибири, хоть на Луне.

Захар вернул щетку в рот, полный белой мятной пены, и взглядом дал жене понять, что разговор окончен. Илона отправилась в спальню и нырнула под прохладный шелк. Рано или поздно муж узнает про ее волонтерство в сортировочном центре. Он всегда обо всем узнает. Эта мысль заставила тело Илоны сжаться, и она свернулась клубком, обхватив худые колени руками.

Глава 5

Богдан сделал глоток крепкого зеленого чая и тут же пожалел о своем выборе. Надо было купить ромашковый или иван-чай. В зеленом слишком много кофеина. Но он еще не привык к тому, что в этой квартире ничего нет – даже лишней упаковки чая. Еще и месяца не прошло, как он переехал сюда от семьи. Сейчас сердце разгонится, никакими таблетками не уймешь, а ведь разговор с юристом по разводу и без того не самое спокойное дело в его расписании. Тем более что озадаченное выражение лица Евы на экране ноутбука не внушало доверия, даже несмотря на ее деловой вид: белая объемная рубашка была застегнута почти до самой шеи, а волосы собраны в гладкий пучок.

– Я же правильно понимаю, что с учетом… материального положения мои шансы на дочь выше?

– Ситуация не самая простая, Богдан Викторович. Но да, я думаю, в нашей стратегии мы будем максимально опираться на финансовый вопрос.

Как клиент, Богдан рассчитывал на более уверенный тон и на более обнадеживающие заявления. В другой ситуации он бы подумал о том, чтобы найти нового юриста, однако эту Еву ему порекомендовал друг, человек опытный, сам после развода.

– Но моя жена давно не работает. Этого что, мало? Она даже не сможет обеспечить Катю! – Выражение лица Евы вдруг стало настолько спокойным и непроницаемым, что Богдан повысил голос – на случай, если его плохо слышно.

Он не любил разговаривать по видеосвязи – и тем более обсуждать столь важные дела. Но этот вопрос становился срочным, а Ева еще не вернулась в город после командировки.

– Законом предусмотрены алименты, так что вы будете обеспечивать ребенка, даже если он останется с матерью. Судья едва ли оставит дочку с вами, руководствуясь только материальными соображениями. – Ева сделала вежливую паузу, видимо проверяя, будет ли Богдан возражать, и после его молчания продолжила: – Как вы думаете, есть ли что-то еще, за что мы могли бы зацепиться?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду: считаете ли вы, что Кристина – хорошая мать для вашей дочки?

Этот вопрос вызвал у Богдана смех, и он почувствовал себя старым. Слишком старым, чтобы работать с этой малолеткой.

– А вы знаете, что такое «хорошая мать»?

Электронное лицо Евы дрогнуло, она опустила глаза.

– Просто я всю жизнь пытался стать «хорошим отцом» и не уверен, что до конца понимаю, как это. А вы такое спрашиваете. – Богдан взял паузу, надеясь выжать из себя хоть что-то полезное для дела, но с досадой понял: он не может припомнить ничего компрометирующего жену. – Кристина старается, вот. Все, что от нее зависит, она делает.

Ева что-то записала: через экран слышалось клацанье ногтей по клавиатуре.

– Можно ли сказать, что она посвящает дочери все свое время?

Он задумался и дотронулся до лба. Но касаться лба было неприятно – палец провалился в глубокую морщину. Богдан двумя руками схватился за чашку.

– Да, можно. Ну она не работает, все время проводит дома, с ней.

Ева снова что-то записала.

– Не сочтите за излишний вопрос, но чем ваша жена занималась до замужества? Кем она была до знакомства с вами?

Богдана было трудно обескуражить вопросами. Как глава страховой компании, он слишком хорошо понимал важность деталей. В конечном счете все решают именно они. И именно поэтому в страховых полисах так много текста, написанного мелким шрифтом. Поэтому, когда Ева, казалось бы, отошла от темы, Богдан впервые почувствовал к ней профессиональное уважение.

– Это смешная история. Она пела в ресторане, работала певицей. Мы с друзьями отмечали там день рождения. Я заказал песню, ну и поехало.

Ева понимающе кивнула и как будто бы сощурилась. Хотя, возможно, это просто были помехи интернет-соединения.

– Можно ли сказать, что ваша жена мечтала о карьере певицы?

Богдан никогда не задумывался, о чем могла мечтать Кристина, если не о той жизни, которая до поры до времени у них была. Ева уловила его сомнение и переформулировала вопрос:

– Ваша жена любила петь?

– Да она и сейчас любит. Поет постоянно, все об этом знают. Когда приходят гости, иногда просят ее спеть, – усмехнулся Богдан.

Эта черта супруги его отчего-то очень забавляла. Ева с удвоенной скоростью застрочила по клавишам.

– Как вы думаете, можно ли сказать, что брак и рождение дочери положили конец карьерным амбициям вашей жены? Помешали ей стать певицей?

Богдан насупился: он не любил домыслов. Его зоной комфорта были строгие факты.

– Почему бы вам не спросить это у нее? Откуда я знаю?

– Я уточняю ваше мнение, ваш взгляд на ситуацию.

– Ну, наверное, если бы она не родила, чем-то бы время пришлось занимать, да? Ну, может, и пела бы. Не понимаю, к чему эти вопросы.

Ева улыбнулась и спросила после аккуратной паузы:

– Богдан, вам известно такое понятие, как послеродовая депрессия?

Он пожал плечами.

– Можно догадаться из названия.

Ева оценила его реплику мимолетной улыбкой.

– Да, это депрессивное состояние, с которым иногда сталкиваются женщины после рождения ребенка. В тяжелых случаях такая депрессия может перерасти в отторжение. Без должной помощи случается, что матери применяют к детям психологическое и физическое насилие. Или просто не испытывают любви к ребенку, подсознательно хотят от него избавиться, мечтают о свободе. Как вы думаете, это может быть похоже на Кристину?

Богдан почувствовал, что сердце забилось чаще. А эта Ева не так безнадежна и наивна, как ему показалось в начале.

– Если я скажу «да», вы будете это использовать?

– Сейчас мы просто собираем факты и идеи, на базе которых можно выстраивать нашу позицию, – отчеканила Ева.

Богдан понимал, в какую сторону клонит юрист, но ему не нравились ощущения, которыми отзывалось тело на ее слова. Он не собирался фальсифицировать правду или жонглировать интимными подробностями брака. Богдан любил дочь, дочь любила его, при этом он зарабатывал и мог обеспечить ей любое будущее, какое она только захочет. Неужели этого мало, чтобы оставить ее с отцом – без всяких ухищрений?

– Так что скажете? – прервала его мысли Ева. – Может ли так быть, что Кристина подсознательно обвиняет вашу дочь? Из-за того, что ей пришлось расстаться со своей мечтой стать певицей? Ведь ранее вы упоминали, что ваша жена считает, будто вы «балуете» дочку. Так, может быть, в этом и есть причина ее строгости и требовательности?

– Сложное заключение, – сказал Богдан. – Мне надо подумать. И вообще, я прошу вас сделать акцент на финансовой стороне, как мы и планировали. Опишите судье, какое будущее я смогу дать Кате. Любое образование, любая страна – для меня границ нет. Давайте начнем с этого. Может быть, этого будет достаточно.

Ева кивнула и сделала еще несколько пометок. Ему показалось, что она сжала губы.

– Хорошо, тогда я должна спросить вас… Если мы опираемся на этот аспект.

– Да, наконец-то, давайте вопросы по этой теме.

Богдан глубже уселся в кресле, расслабив перенапряженную спину. Когда речь шла о его работе, он был готов к любым вопросам.

– Скажите, пожалуйста, есть ли вероятность того, что на финансовое состояние вашей компании как-то повлияют текущие климатические события?

– Что? Какие события?

Ева кашлянула, пытаясь подобрать более точную и вежливую формулировку.

– В связи с последними событиями – наводнениями, пожарами – выросло число обращений в страховые компании. В связи с этим… Как вы считаете, насколько финансово устойчив ваш бизнес?

Богдан почувствовал, как напряжение снова охватывает все его конечности. Он наклонился ближе к компьютеру, так что поясница в очередной раз отозвалась ноющей болью.

– Устойчив.

– Но мне важно…

– Вы кто, финансовый консультант или юрист? – Богдан поставил чашку на стол, ощутив мелкую дрожь в пальцах. – Делайте свою работу, а я со своей как-нибудь разберусь!

– Я вас услышала, – кивнула Ева.

– На сегодня все? У меня больше нет времени.

– Да, давайте я суммирую все, о чем мы с вами поговорили, и вернусь к вам через пару дней. Сможем обсудить нашу стратегию более предметно.

– Прекрасно, – отрезал Богдан и нажал кнопку «Завершить звонок».

В комнате стало жарко, хотя кондиционер работал на полную мощность, как всегда. Богдан ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы рубашки. Чертов зеленый чай, чертов кофеин. Захотелось раздеться и встать под холодный душ: брюки вдруг стали неудобными, словно он поправился на несколько килограммов за последний час. Богдан встал и принялся ходить по комнате, чтобы привести дыхание в норму. Он нервно взъерошил чуть вьющиеся темные волосы, в которых уже отчетливо мерцали седые завитки. Неужели это так очевидно для других – климатическая ситуация и страховые случаи? Или Ева просто слишком умна? Как скоро об этом начнут писать? Что ж, остается надеяться, что он успеет выиграть это дело, пока все не зашло слишком далеко.

Глава 6

Лена пришла в офис первой, до начала рабочего дня еще оставался целый час. Зато по дороге она успела насладиться компанией утреннего, еще не проснувшегося города, умытого прохладным ночным ветерком. Лена знала: настанет день – и ветерок задохнется, а город снова утонет в майском гриппе. К тому же спалось все равно плохо, и до самого рассвета она ворочалась, не находя себе места под вязким одеялом.

В офисе, среди огромных кондиционеров, дышалось легко, и Лена заварила себе кофе в ожидании коллег. Юридическая фирма, куда ее взяли, была небольшой, со скромным штатом из пятнадцати юристов. Лена открыла чистый блокнот, который вчера специально купила, и аккуратным почерком вывела сегодняшнюю дату на первой странице. Двадцать пятое мая. «Кто знает, может быть, я буду вспоминать этот день всю жизнь?» – подумала Лена и тут же посмотрела на себя глазами Яна. Ей стало неловко за собственную наивность. Возможно, они с мамой были куда дальновиднее и ближе к реальности, чем сама Лена.

Вскоре офис наполнился голосами, звонками и шумом клавиатуры. Лене было не по себе из-за того, что у нее пока нет проектов, поэтому она старательно делала вид, будто изучает что-то в компьютере. Вчера руководитель фирмы, партнер по имени Влад, дал ей на ознакомление внутренние нормативные документы компании, и Лена уже успела изучить их все. Сам Влад пришел последним, когда всюду уже кипела работа, и сразу осчастливил новую сотрудницу:

– В обед будет встреча с новым клиентом. Мы его пока не взяли, послушаем, в чем там дело. Иск коллективный, может быть интересно. Если возьмем, отдам его тебе. Будешь работать под моим началом. Согласна?

У Лены перехватило дыхание от восторга, и Влад удовлетворенно кивнул. Несмотря на собственную молодость, он умел видеть настоящий талант и еще на собеседовании понял, что у Лены огромный потенциал. Она была одной из немногих соискателей, которые не просто тупо цитировали статьи законодательства, но пытались интерпретировать их своими словами. Так сухим канцелярским оборотам возвращался их первоначальный смысл.

В обед, как и планировалось, явился новый клиент. И даже не один. Когда Лена вслед за Владом вошла в круглую переговорную комнату со стеклянными стенками, за столом их ожидали две женщины и мужчина, все примерно маминого возраста. Когда собравшиеся обменялись вежливыми приветствиями и секретарша принесла каждому по чашке кофе, клиенты начали свой рассказ.

Как и говорил Влад, они планировали подать коллективный иск, но амбициозность этого дела впечатлила даже его. Клиенты решили обратиться в суд от имени атмосферного слоя, и не абы против кого, а против крупного автомобильного завода «Автошинпром». Поводом для иска стало производство автомобилей низкого экологического класса. По мнению истцов, они давно устарели из-за огромного количества выхлопных газов на километр пробега. Клиенты оказались технически подготовлены и предоставили несколько гигабайтов данных со статистикой и исследованиями, включая анализы состава воздуха. Объектом иска было воздушное пространство над всей страной, поэтому материалы собрали из разных городов и регионов. С учетом территориального масштаба, а также рассчитанного ущерба сумма претензии вышла баснословной. У Лены загорелись глаза – она даже не могла представить, что ее карьера начнется с такого большого и важного дела. Влад, напротив, слушал гостей со сдержанной вежливостью, то и дело что-то фиксируя в ноутбуке.

– Спасибо за такой подробный рассказ, – подытожил он. – Это очень интересно. Нам только нужно провести некоторые формальные процедуры – знаете, пройти внутренние согласования, внести данные в базу и все такое. После этого мы оценим стоимость наших услуг и вернемся к вам.

Лица истцов просияли, одна женщина не сдержалась:

– О, это так здорово, я так рада! Вы знаете, ведь многие отказываются! Ну… потому что сложно…

Она осеклась на полуслове, поймав укоряющий взгляд своего спутника.

– Понимаю, – улыбнулся Влад. – Давайте мы будем на связи. Елена, наш юрист, напишет вам в течение пары дней.

Мужчина протянул Лене визитку, и все поднялись из-за стола.

– А, если не секрет, – напоследок спросил Влад, – как вы достали все эти материалы и исследования? Объем работы просто фантастический.

– Привлекли студенческие лаборатории по всей стране, – ответил потенциальный клиент. – Я заведующий экологической кафедрой, есть кое-какие связи в науке. Ну вы понимаете.

Влад кивнул с самым понимающим видом и провел гостей к выходу.

– Вау, это же просто бомба! – не выдержала Лена, когда они встретились позже, чтобы обсудить результаты встречи. – Это дело века!

– Тихо, тихо, ты чего. Мы не возьмем проект, – глухо сказал Влад.

Внутри Лены что-то оборвалось – совсем как накануне, когда вместо шумных поздравлений ее встретила тишина пустой квартиры.

– Но почему? Это же такое дело… И гонорар, наверное, может быть большой.

– Нет, не может. Я специально спросил, откуда у них исследования. Думал, они их купили и есть какой-то спонсор. Но это просто инициатива на базе студенческих лабораторий. Денег там нет.

– Но деньги – не главное…

– Я бы взялся, – перебил Влад и посмотрел прямо ей в глаза. – Но это безнадежно. У завода сильное лобби, там половина акционеров – чиновники через подставных лиц. Мы просто растратим бюджет и ничего не добьемся. Еще и наживем врагов. Я не для того создавал фирму, чтобы вот так, из-за одного дела ее уничтожить. Поверь моему опыту, это не шутки. После таких дел конторы закрываются, а юристы остаются без работы.

Лена не могла поверить этим словам. Не могла поверить, что экологический юрист может добровольно отказаться от подобной возможности. Это дело сулило настоящий вызов: с высокими рисками и значимым выигрышем. Разве можно бояться такого, если выбрал профессию юриста?

– Прости, Лен, – закончил Влад и встал. – Будут еще проекты, я тебе обещаю.

Он ушел, а в голове Лены продолжали звучать голоса тех людей. Она вернулась за свой стол и рассеянно открыла блокнот, в который вложила визитку во время встречи. На маленьком кусочке картона значилось: «Наум Верин, заместитель ректора. Санкт-Петербургский экологический университет».

Глава 7

В гостиничном номере пахло амброй и пачули, а в окна настойчиво заглядывало настырное полуденное солнце. Комната уподобилась безмятежному оазису, пока жаркие улицы захлебывались прохожими и машинами. Регина и Матвей лежали на белой полосатой простыне, сшитой из дорогого сатина.

– А твои коллеги не хватятся тебя? – спросил он.

– Обед – это святое, – улыбнулась Регина. – Тем более вечером все равно никак.

Матвей перевернулся на бок, подставил руку под щеку и наклонился к ее лицу.

– Когда же у нас будет больше времени?

Регина коснулась его шеи, провела пальцем ниже и не ответила. Он имел в виду время для встреч, но для Регины это страшное слово «время» значило куда больше. Оно вмещало в себя те пятнадцать лет разницы в возрасте, которые навсегда останутся между ними. Регина знала: неотвратимость и жестокость этих лет пока что очевидна только ей – и в этом сражении Матвей ей не союзник. Наступит момент, когда она останется одна. Только она и эти пятнадцать лет. Матвей заметил ее отстраненность и наклонился совсем близко.

– Так что скажешь?

– Ты же знаешь, мне надо такое планировать. Посмотрим. Может быть, я смогу выкроить какой-нибудь вечер… Или даже выходной.

Матвей грустно усмехнулся.

– Да нет, я не про вечер. Я про совсем.

Регина посмотрела ему в глаза, изо всех сил надеясь, что ослышалась. Но Матвей продолжил, понизив голос до шепота: он словно наслаждался смятением, которое рождали в ней его слова.

– Поехали со мной в Окунево. – Он уткнулся лбом в ее острое плечо.

– Мы уже об этом говорили.

– Не до конца.

Регина села в постели и принялась искать белье в складках одеял. Она ненавидела, когда сложные разговоры настигали ее не по плану. Сегодня она рассчитывала только на чистое удовольствие без рефлексии. Но Матвей не отступал и попытался поймать ее за плечи.

– Давай поговорим.

– Я тебе уже все сказала. Я никуда не поеду. У меня дети.

– Твоим детям тоже здесь не место. Через несколько месяцев тут наступит хаос. А там у меня дом, ты можешь перевезти их туда. И у нас будет время…

Регина замерла, запустив руки под толстые упругие подушки. Холод сатина приятно обжигал кожу.

– Нет, у нас не будет времени! – выпалила она с энергией, неожиданной даже для самой себя. – У Темы больной отец, он не доберется туда. А я… Я не брошу Тему.

Настала очередь Матвея выпутаться из одеяла.

– Не бросишь?

– Господи, Матвей, ну он же отец моих сыновей! Это навсегда!

– Это не значит, что ваш брак тоже навсегда. Разве что ты сама так решишь.

Регина знала, что ее молчание будет более красноречивым ответом, чем слова. И она молчала, продолжая искать трусы под тонкой тканью. Вот ее рука что-то нащупала, и она принялась одеваться, свесив ноги с высокого матраса.

– Я знаю, сейчас ты этого хочешь. И я хочу, – начала Регина, призывая всю свою выдержку опытного юриста, наработанную за долгие годы в судах. – Но поверь, пройдет десять лет – и ты уйдешь сам. А я останусь ни с чем. Как бы я тебя ни любила, будущего у нас нет.

– Почему это я уйду?

Регина посмотрела на Матвея и в очередной раз увидела ребенка. Да, хорошо, что разговор зашел сюда. Так ей проще разглядеть правду. Нет, он не мужчина ее мечты. Не тот, с кем она состарится. Он – мальчик. Всего лишь ее любимый мальчик. И это не значит ровным счетом ничего. Ей стало так легко от этого открытия, пусть и с примесью отчаяния, что Регина нервно рассмеялась.

– Потому что через десять лет мне стукнет пятьдесят, а тебе тридцать пять! Поверь, это будет уже не так весело.

– По-твоему, мне только веселье нужно?

Регине почему-то стало еще смешнее. Она упала обратно на кровать, содрогаясь и всхлипывая от хохота.

– Я тебя люблю, – сказал Матвей тихо и вкрадчиво – как последний аргумент.

Регина перестала смеяться и встала на колени. Теперь они смотрели прямо друг на друга.

– Я тебе верю. Но не хочу проверять.

Ей показалось, что она увидела в его глазах странный влажный блеск.

– Но тебе все равно надо уехать. И тебе, и детям… И ему тоже.

– Ты правда в этом уверен? По-моему, просто заголовки для охватов.

Матвей кивнул.

– Я уверен. Я читал исследования.

– Даже если так, вода уйдет. Правительство что-то сделает, будет эвакуация или типа того. Все образуется.

– Дорогая, ты же все понимаешь.

Регина и сама знала, что лишь пытается отделаться от принятия очередного большого решения. Как же трудно это делать. Ну почему она всегда вынуждена справляться сама и никто не может разделить с ней эту ношу? Впрочем, Регина тут же нашла чем себя успокоить: очевидно, по-другому она жить не умеет и, если серьезно, не собирается этому учиться.

– Хорошо… – произнесла она одними губами. – Я подумаю. Я очень хорошо подумаю, обещаю.

Матвей кивнул и привлек ее к себе. Регина прикрыла глаза, пытаясь снова забыться в аромате его парфюма и не думать о том, как с этого ракурса выглядят ее бедра и морщинки вокруг глаз.

Глава 8

Илона возвращалась домой после смены в сортировочном центре. Она договорилась с руководством, что будет работать только полдня – большее время отсутствия никак не объяснить Захару. Да и что там Захар, Илона даже самой себе до конца не могла объяснить, зачем всем этим занимается. Именно этим, а не чем-то другим, что было бы более понятно и близко людям ее круга. И лишь иногда, обычно под конец смены, когда руки уже ныли, а поясница затекала, она понимала, что в этой усталости и суете начинает лучше узнавать себя. Себя как Илону, а не как жену Захара. Словно утомительный общественный труд, в который она искренне верила, обтачивал ее, как мраморную скульптуру, избавляя от лишнего и сохраняя важное. И казалось, что она живет не зря, что она – отдельная и самоценная личность.

По дороге домой Илоне пришло в голову заехать в любимую фермерскую лавку – в центре города, на углу Конюшенной площади. Она припарковала машину на обочине и зашла внутрь. Прилавки встретили ее пустотой белых пластиковых поддонов. Робот, обычно собиравший заказы, молча стоял на базе у входа. Илона очень удивилась: это был самый дорогой фермерский магазин в городе – и причина вряд ли заключалась в том, что все овощи разобрали. Покупателей, которые могли себе позволить такие продукты, было не так много.

– Вам помочь?

На шум входной двери откуда-то из кладовки вышла миловидная девушка-менеджер.

– У вас что, все закончилось? – Илона попробовала обратить вопрос в шутку, но девушка не улыбнулась.

– Не было поставки. В этом сезоне неурожай.

– Я еще на прошлой неделе заказывала курьера, и все привезли… – удивилась Илона.

– Ну вот на прошлой неделе еще было, а на этой машина не пришла, – сказала девушка. Затем она добавила чуть тише и мягче: – А вообще, говорят, одна из наших теплиц сгорела. Вы же слышали про пожары?

Илона что-то читала об этом, но не придала тогда значения. Ее снова охватила плохо контролируемая тревога. Что ж, значит она зайдет в обычный продуктовый магазин и поищет овощи там. Хотя в таких магазинах Илона не была ни разу после замужества.

Фермерские магазины отличались от обычных тем, что там продавались овощи и фрукты, выращенные только на «чистых» территориях: такие ни разу не использовались как мусорные полигоны. Но подобных территорий осталось мало и становилось все меньше. Как следствие, сокращалось и количество фермерских магазинов, а цены росли, в два раза опережая инфляцию.

С тяжелым сердцем Илона зашла в обычный магазин, убеждая себя в том, что одна покупка дешевых овощей не способна серьезно навредить здоровью. Входная дверь открылась тяжело, будто кто-то опирался на нее с другой стороны. Едва переступив порог, Илона буквально столкнулась с огромной толпой на кассах.

– Вы издеваетесь – такие цены заламывать?!

– Позовите директора!

– Я сейчас в Антимонопольную службу жалобу накатаю!

Кондиционеры, как всегда бывало в таких магазинах, работали вполсилы – у Илоны закружилась голова от духоты и тесноты.

– Не подскажете, что тут такое? – спросила она пожилую старушку. Та с видом, полным принятия, стояла у стенки, опираясь на трость.

– Да цены выросли опять, в три раза. Неурожай, говорят. Перебои в поставках.

На лбу старушки мерцали крохотные капельки пота. К горлу подкатила тошнота, и Илона выскочила из помещения.

Глава 9

Богдан поставил перед дочкой поднос с двумя огромными порциями разноцветного мороженого, и она просияла. В такие моменты улыбка Кати так сильно напоминала ему улыбку Кристины, что собственная радость незаметно покидала его. Видимо, до самого процесса ему придется мириться с горько-сладким привкусом этих встреч, – зато потом, когда дочь насовсем переедет к нему, жизнь снова станет простой и счастливой. Без оглядки на часы, без суеты и без нервных вздрагиваний, которые у него вызывал случайный силуэт высокой темноволосой женщины. В каждой из них он видел Кристину, вернувшуюся пораньше, чтобы забрать у него Катю.

– У тебя какое мороженое, папа? – спросила она.

– У меня шоколадное, ванильное и фисташковое. А у тебя – клубничное, ананасовое и тоже шоколадное.

– Всего шесть шариков?

– Шесть, верно. – Богдан почти прослезился из-за этого простого заключения.

В свои пять Катя радовала его быстрым, активным умом. В садике она была одной из лучших в группе, и Богдан не без гордости присваивал себе все ее успехи, даже самые незаметные.

Телефон сердито завибрировал, и Богдан проверил уведомления. Совещание! Он почти забыл о нем. Обычно Богдан сам инициировал все планерки с топ-менеджерами, но на эту встречу его пригласили подчиненные. Плохое предчувствие разрасталось внутри против воли, но он терпеливо успокаивал себя. В конце концов, сколько кризисов он успел пережить на своем пути! Сколько конфликтов, сколько смен правительств, новых законов, скачков валютных курсов и черных дней на рынке ценных бумаг. Если не он останется на плаву, то кто?

– Кто?! – Его мысли прервал возглас Кати. Это был обрывок очередного вопроса, из которых теперь состояла ее речь.

Дочь, очевидно, уже не в первый раз обращалась к отцу, пока тот размышлял о грядущем совещании. Ее ручка требовательно стучала по столу, на губах и щеках размазалось мороженое.

– Что? Прости, солнышко, я не расслышал.

– Конечно не расслышал. Как будто ты вообще хоть кого-то слышишь, кроме себя. – Голос, полный металла, вдруг настиг его откуда-то сверху. Он увидел Кристину, склонившуюся над столиком.

– Кристина? У нас… У нас еще полчаса! Откуда ты взялась?

Богдан еле сдерживал себя, чтобы не завязать семейную ссору прямо в кафе, пока Катя радостно улыбалась матери.

– Плохой прогноз, – кратко ответила Кристина, на долю секунды задержав перед его лицом телефон с приложением. – Через час ожидается смог, ей надо домой.

Не доверяя жене, Богдан достал свой смартфон и запустил «Экотрекер». Но она не обманывала – прогноз состава воздуха на этот вечер не внушал оптимизма. Видимо, направление ветра изменилось.

– Это только через час, я бы успел довезти ее до дома! Сейчас мое время!

– Твое время у тебя будет, когда я выиграю дело и суд выделит дни и часы для посещения. А сейчас, пожалуйста, давай мы не будем торговаться. Тем более тебе наверняка надо на работу.

– Я довезу вас, а потом поеду. – Богдан решил пропустить ее выпад мимо ушей.

– Окей, – с неожиданным спокойствием ответила Кристина и наклонилась к дочери, чтобы оттереть ее щеки от сладкой жижи.

Встав в пробку, Богдан мысленно отдал должное предусмотрительности Кристины. Как бы он ни был раздосадован внезапным окончанием свидания с дочкой, быстрее чем за час добраться до дома не вышло бы. На тротуарах не осталось пустого места, по велодорожкам единым строем тянулись велосипедисты, а на перекрестках работали регулировщики, чтобы хоть как-то разгрузить отдельные проспекты. За показателями приложения следил каждый горожанин, и сейчас весь Санкт-Петербург озаботился тем, чтобы как можно скорее развезти детей по домам. Впрочем, взрослым смог тоже не сулил никакой пользы, но многие давно привыкли не щадить себя. Трудно вести нормальную жизнь, работать из офиса и соблюдать обязательства, если прятаться дома из-за каждого красного эмодзи в приложении.

Доставив жену и дочь домой, Богдан отправился в обратный путь – офис находился на другом конце города. Собрав по пути все заторы и прослушав несколько глав новой аудиокниги, он наконец-то добрался до своего корпоративного убежища.

Много лет назад, когда Богдан только искал здание для своей фирмы, на котором планировал гордо разместить вывеску с собственной фамилией, он выбрал самый модный бизнес-квартал города. И до сегодняшнего дня каждый визит сюда вызывал у него чувство гордости. Даже в самые тяжелые дни, едва он видел название своей фирмы, за его спиной вырастали крылья. Но в этот раз Богдан почему-то не ощутил душевного подъема. День зловеще темнел, с севера наползала грязная дымка. Прохожие нацепили медицинские маски и респираторы.

Богдан вошел в офис, и вместо привычной тишины его оглушил шум, переполнивший этаж. Не смолкали телефонные звонки, хлопали двери, надрывалась кофемашина на кухне, все сотрудники что-то обсуждали, во всех переговорных шли встречи. Что-то сломалось, что-то дало сбой. Обычно появление Богдана само собой приводило обстановку в порядок. Но сейчас тишина отказывалась возвращаться, и он молча проследовал в свой кабинет.

Внутри, за длинным овальным столом, его ждали топ-менеджеры. На большом экране уже запустили демонстрацию презентации. Богдан вошел, закрыл за собой дверь, и только в этот момент все замолчали. После обмена рукопожатиями слово взял финансовый директор Лев, с которым они были знакомы еще с университетских лет.

– Мы инициировали это экстренное собрание в связи с текущей… пожарной ситуацией и прогнозами. Чтобы понять, как мы стратегически двигаемся дальше, – начал он, и Богдан понял по его голосу, что дело серьезное.

После – галерея слайдов: рисунки, фотографии, диаграммы, графики, таблицы. Все они были посвящены пожарам, охватившим рекордную площадь и один за другим уничтожавшим населенные пункты.

– У нас лавина заявок на компенсацию ущерба по застрахованному имуществу, – пояснил Лев. – Пожар – страховой случай в большинстве наших стандартных договоров.

– Но это же маленькие населенные пункты? Пожар не дошел до больших городов. Деревни, дачи, поселки… Неужели это так существенно для нас?

– Речь не только о населенных пунктах. Пожар затронул несколько больших логистических центров. Пять принадлежат крупным онлайн-реселлерам. Там застрахованы не только сами склады, но и товары на складах. Плюс, ситуация ухудшается. Впереди еще целое лето, пожары будут продолжаться. Мы рассчитали ущерб с учетом прогнозов до конца августа. Сказался еще и накопительный эффект – заявки конца прошлого года и весны.

– И что… О какой сумме идет речь? – спросил Богдан.

За все эти годы он привык, что его сложные вопросы вызывали в сотрудниках страх. Но сегодня настала его очередь задержать дыхание в ожидании ответа. Лев переключил слайд, и на экране возникла примерная цифра. Но при всей своей условности она была безумной. Нереальной.

– А что говорят синоптики? Какой-то циклон, дождь должен же быть? – спросил один из директоров после паузы.

Но ответ Богдан не слушал, потому что того ущерба, с которым им предстояло столкнуться до начала мифического дождя, будет достаточно, чтобы похоронить его компанию. Пока он собирался с мыслями, слова коллег звучали словно издалека, как фоновая музыка.

– Валера, – обратился он к начальнику юридического блока, – подними все наши договоры, посмотри, можем ли мы за что-то зацепиться. Если нет, связываемся с крупными партнерами, у которых сгорели логистические центры и прочие объекты. Разговариваем, максимально тянем. Жилой фонд пока ставим на стоп. Ждем. И свяжи меня с «Солидарностью» и «Госстрахом». У них должны быть те же самые проблемы. Надо объединиться. Может быть, обратиться за помощью к государству. Субсидирование. Например, на следующей неделе пройдет экономический форум – повод поднять вопрос… Надо действовать быстро.

Он думал вслух, а его голос сопровождался шелестом клавиш: все присутствующие фиксировали план работы на ближайшее время.

Глава 10

За окном Веры Петровны остановился первый автобус. Она окинула взглядом тихую квартиру: телевизор молчал, не до него. Гриша, одетый в футболку и комбинезон, зубками испытывал на прочность резинового зайца. Он не догадывался, что через несколько минут они выйдут из дома и больше сюда не вернутся. Хотя Вера Петровна это еще до конца не решила. Ей не верилось. Она даже вещи собрала словно не всерьез, а так, на всякий случай. И между делом тщательно прибралась: вытерла пыль, сдвинула из насиженного угла диванчик, чтобы пройтись там влажной тряпкой. Мало ли что – прибраться никогда не помешает. Она даже дочери не стала звонить по поводу эвакуации, потому что казалось странным обсуждать это всерьез. И только муниципальный автобус, притормозивший в ста метрах, превратил все это наваждение в реальность.

Вера Петровна снова выглянула в окно, приподняв шторку. Из ближайших домов и из ее собственного подъезда к автобусу потянулись соседи. Некоторые спешили и подгоняли друг друга. Машин за последние дни на парковках стало мало – кто мог, уже уехали сами. И над всей этой картиной нависло тяжелое брюхо мутного неба – такой цвет иногда получался у Гриши, когда он рисовал красками и, не промывая пальцев, погружал их в разные баночки.

Вид соседей, суетливо занимающих места, растревожил Веру Петровну сильнее цвета неба и запаха дыма. Она все же набрала номер Лены – дочь подняла трубку не сразу.

– Да, мам, у тебя что-то срочное? Я на совещании, – приглушенно сказала Лена.

– За нами автобусы прислали.

– Какие автобусы?

– Ну вроде как эвакуируют в город. Из-за пожаров этих.

В трубке послышался Ленин шепот кому-то другому и шорохи. Затем дочь произнесла на полной громкости:

– Обязательно поезжай. Вам там предоставят жилье, где остановиться?

– Обещали. Тем, у кого в городе знакомых нет.

– Мама, обязательно выбей у них какое-то временное жилье. И если пронесет, просто вернетесь домой, когда все закончится.

Вера Петровна кивнула несколько раз так, словно Лена могла это увидеть.

– Я просто решила тебе сказать на всякий случай. За нас не переживай. Все.

– Мама, стой! Квартира же застрахована. Ты номер страховой найди заранее, чтобы в случае чего…

– В каком случае? В каком?! – Этот намек почему-то окончательно выбил Веру Петровну из колеи.

Лена глубоко вздохнула, и мать повесила трубку. Телефон тут же завибрировал – дочь перезвонила, но Вера Петровна нажала на сброс.

– Ну что, сыночек? Пойдем гулять?

Она обула Гришу в сандалики, убрала резинового зайца в чемодан и взвалила на плечо большую спортивную сумку. Телевизор в один миг перестал быть членом семьи, а Вера Петровна с сыном поспешили к автобусу.

Глава 11

В понедельник Регина решила, что больше не любит Матвея. Так некоторые люди решают похудеть или начать медитировать с первого января. Но Регина привыкла действовать более радикально: с этой недели она зареклась звонить Матвею и поставила цель стать хорошей женой. Такой, какой, вероятно, она не была никогда, но точно могла постараться стать. В конце концов, в этой жизни ей удалось все, чего она хотела: карьера, двое детей, подходящий муж, впечатляющий кругозор, здоровье, обеспеченные в старости родители, доступ ко всем новейшим благам этого мира. Теперь она хотела спасти свой брак и не собиралась так легко сдаваться.

Будучи хорошим менеджером, Регина сразу же подумала о том, чем она готова пожертвовать ради достижения желаемого. Как втиснуть эти задачи в свой календарь. Да и что именно туда вписать? Как выглядит день хорошей жены? Ведь не закроет же она одним росчерком свою компанию.

Регина начала с того, что открыла базу всех проектов, которую просматривала каждую неделю. В большой разноцветной таблице предстал список всех дел, которые сопровождала ее компания: напротив каждого был кратко указан статус. Так Регина сразу могла понять, где требуется ее участие. Чаще всего она вовлекалась сама, даже без необходимости: контроль давался ей легче, чем доверие. Пролистав страницу до конца, Регина с раздражением заметила нового клиента, которого внесли только в конце прошлой недели. Это был первый раз, когда новая строчка расстроила, а не обрадовала Регину. Судя по заметкам в таблице, с клиентом уже пообщался директор. Он не так давно пришел в компанию из государственной структуры – амбициозный и многообещающий парень. «Доверие или контроль?» – подумала Регина, мысленно взвешивая эти слова как на весах, и вызвала его к себе в кабинет. Он вошел спустя десять минут, и, едва взглянув на директора, Регина вспомнила, почему его наняла. Собранный, тонкий, затянутый в черный костюм, с черными же глазами, непроницаемыми, как у животного. Если бы не задача стать хорошей женой, она бы даже могла его захотеть.

– Расскажи мне про нового клиента, – потребовала Регина.

Клиентом оказался Захар Суворов, крупный предприниматель. Он обращался от имени территорий, выделенных под бережное природопользование, в том числе под те самые «сибирские фермы». Согласно его данным, часть этой земли используется не по назначению: вместо выращивания овощей, чая и специй, а также вместо бережного животноводства недобросовестные собственники застраивают угодья отелями и ведут экологически безответственное производство.

Регина кивнула: клиент хороший – и дело выглядит многообещающим.

– Ты проверил его иск? Каждый факт – правда?

Она исподлобья посмотрела на подчиненного так, словно видела его насквозь.

– Да, проверил. Земли имеют особый государственный статус как экологически чистые и ценные территории. Если использовать их не по назначению, есть все основания для конфискации в пользу государства.

– Это нужно еще раз тщательно проверить до заключения договора, – перебила Регина.

– Понял.

«Что же выбрать – доверие или контроль?» – снова подумала она и решила быть последовательной. Все же понедельник – не тот день, чтобы сворачивать с намеченного пути.

– Бери это дело на себя, – произнесла Регина. – Доверенность у тебя есть. Если что, привлекай меня, но вообще я рассчитываю, что ты проявишь себя здесь.

Она не раз наблюдала, как ее слова окрыляли людей. Это был как раз такой случай: Регина почти со скучающим видом наблюдала энтузиазм нового сотрудника.

– Я не подведу, обещаю! – заверил он и вышел из кабинета.

Регина откинулась в глубоком кресле, подумывая спуститься в кофейню на первом этаже за ароматным напитком. Теперь ее жизнь будет такой – спокойной и размеренной. И по вечерам она будет возвращаться домой не усталой и опустошенной, как раньше, а энергичной и наполненной. Спуститься за кофе самой, а не послать помощника – подумать только, какая роскошь.

Глава 12

Сортировочный центр изнутри напоминал Илоне единый живой организм. Пища в виде мусора поступала через приемную зону: туда заезжали муниципальные фургоны, полные отходов со всего города. Дальше пищеводом тянулась длинная сортировочная лента, от которой в обе стороны расходились желоба разной ширины, похожие на вены. Каждый желоб тянулся к своему кластеру – туда поступал пластик, металл, бумага и прочее. Внутри такого кластера желоб распадался еще на несколько более мелких сосудов – каждый вел к сложному контейнеру, в котором и собирался мусор одной фракции. Всего в сортировочном центре насчитывалось около пятидесяти таких фракций: от гигантских (например, для одноразовой пластиковой тары) до мелких (для зубных щеток или бритвенных лезвий).

И хотя процесс был более-менее автоматизирован, без ошибок не обходилось и мусор внутри одного кластера порой распределялся неоднородно. Как раз в этом и заключалась роль сотрудников и волонтеров – контролировать чистоту фракций. При необходимости они вручную исправляли эти ошибки, перекладывая мусор в нужный контейнер. Для этих целей каждый контейнер был сконструирован в форме ступеней и делился на три уровня. На первый, самый высокий уровень мусор прибывал после автоматической сортировки. Затем по команде волонтера-оператора партия мусора из первого уровня опускалась на второй – закольцованный конвейер. Он приходил в движение, и партия отходов распределялась по его поверхности. В центре конвейера находились волонтеры, выбиравшие случайный мусор, предназначенный для других фракций. После «чистая» партия спускалась на нижний, третий уровень – к накопителю. Здесь собиралась уже очищенная фракция, которую впоследствии развозили по перерабатывающим заводам.

И несмотря на то что изо дня в день Илона работала с одной и той же фракцией, плечом к плечу с одними и теми же людьми, ее не покидало чувство собственной инородности. Она ощущала себя чужой, даже перекидываясь с коллегами новостями или шутками. Испытывала неловкость, делая вид, что спешит в метро, хотя на самом деле проходила несколько улиц до машины: казалось неуместным парковать прямо возле ангара дорогой автомобиль, который ей подарил Захар. Обеды Илона пропускала и брала перекусы с собой, поскольку сортировочный центр располагался в промышленной зоне города. Здесь не было ни одного кафе или столовой, которые вызывали бы у нее доверие в плане качества продуктов. Порой ей казалось, что она вот-вот наиграется в этот спектакль и чувство отверженности заставит ее и в самом деле заняться рисованием. Но когда она приходила домой после рабочего дня, ей снова хотелось сюда, в настоящую жизнь без навязчивого присутствия супруга.

– Подстрахуешь меня сегодня на полчасика? – спросила Илону Маргоша, волонтерка младше ее. – У меня экзамен.

Маргоша еще училась в университете, и подработка в сортировочном центре засчитывалась ей в качестве практики. С ней Илона общалась больше всех, хотя на конвейере работали еще две женщины постарше.

– Да не вопрос, беги, – сказала она.

Маргоша сдержанно приобняла Илону и перемахнула через конвейер. Тем временем из верхнего отсека поступила новая партия и медленно закружила вокруг. Рукой в резиновой перчатке, длинной, до плеча, Илона принялась распределять по поверхности конвейера пластиковые формочки, выискивая другие фракции. Так продолжалось несколько минут, пока вращение вдруг не остановилось.

– Что случилось? – крикнула женщина рядом с Илоной.

– Накопитель переполнен. Сейчас отправлю машину и продолжим, – крикнула дежурная куратор, регулировавшая поступление новых партий.

Она не возвращалась по меньшей мере полчаса, и Илона успела заскучать. У нее оставался всего час до конца рабочего дня. Когда дежурная все же пришла, то удивила всех присутствующих:

– Пока стоп, машина не едет.

– Почему не едет, сломалась?

– Нет, какая-то ерунда. Завод не подтвердил приемку. Ждем.

– Может, мы пока поедим? – спросила одна из женщин.

– Идите, – безразлично махнула рукой куратор.

По дороге в небольшую зону отдыха, где Илона обычно перекусывала, волонтерки вполголоса обсуждали причины остановки.

– Я в новостях слышала, что некоторые производства сокращают выработку. Может, из-за роста цен на топливо.

– А может, из-за пожаров?

– Да черт их разберет из-за чего.

Илона похолодела. Ей показалось, что она находится в салоне автомобиля без тормозов, на полной скорости несущего ее куда-то в неизвестность. Сначала странный разговор с гостями. Потом эта нелепость с овощами. И вот сегодня – проблема с переработчиками мусора. Ощущение поломки заставляло ее сердце биться часто и рвано, как после некоторых разговоров с мужем.

– Поставь на меня тоже чай, пожалуйста, – попросила она, заметив, как коллега с чайником в руках направилась к умывальнику.

Обычно Илона брезговала здешней водой, но чай ее всегда успокаивал, – она подумала, что готова рискнуть и выпить грязной воды. Однако, к ее удивлению, женщина вернулась с пустым чайником.

– Воды нет, – сообщила она. – Сказали, только после шести будет.

– А что случилось?

– Квоту исчерпали, говорят. Наверное, прошлая смена много выпила. Или кто-то решил на работе душ принять.

Последняя фраза была встречена смехом, но Илона даже не улыбнулась. Она знала о существовании квот на воду. Так регулировалось потребление, и оно отличалось в разных районах. Но после замужества Илона ни разу не сталкивалась с исчерпанием отведенного объема. В коттеджном поселке, где находился дом Захара, квота была настолько огромная, что они ни разу ее не превысили.

Илона почувствовала: суровая реальность, где даже не выпить чаю, когда хочется, не для нее. Что она вообще о себе возомнила? Что она волонтер? Спасатель? Зачем она столь упорно пытается доказать это самой себе? Воспользовавшись обеденным перерывом, Илона миновала пропускной пункт и направилась к машине. Так она самостоятельно окончила свой рабочий день, чувствуя себя трусихой и ничтожеством. Она даже готова была лишиться места, только бы вернуться домой.

На обратном пути, проезжая мимо торгового центра, Илона подумала, что будет рискованно снова врать Захару про живопись. В конце концов, посети она занятия столько раз, сколько посетила сортировочный центр, уже должна была бы написать если не картину, то хотя бы ее часть. Илона притормозила у главного входа торгового центра и проскользнула внутрь. В магазине, где продавали все для дома и интерьера, она обнаружила целый отдел с недорогими картинами на любой вкус. Сейчас популярностью пользовался минимализм, поэтому на большинстве полотен красовались простые абстрактные формы и чистые цвета. Не так-то просто было найти картину, на которую понадобилось бы потратить столько времени, сколько Илона отсутствовала дома. Чувствуя себя преступницей, она углубилась в поиски и выбрала, как ей показалось, самое сложное полотно – размером примерно с четыре альбомных листа. С картины на зрителя смотрел лев с густой медовой гривой, а в качестве фона художник тщательно выписал небо. Илона решила: это то что нужно. Чем больше мазков и деталей, тем убедительнее. Недолго думая, она оплатила картину и попросила не заворачивать. На душе сразу стало спокойнее, и Илона поехала домой, чтобы без всякой опаски выпить вкусного чая из самой чистой воды.

Глава 13

Ежегодный экономический форум проводился в новом конгрессно-выставочном центре, построенном в одном из пригородов Санкт-Петербурга. Здание в виде стеклянного куба возвышалось в окружении парковок и всеми четырьмя гранями отражало серый пасмурный день. Может быть, поэтому казалось, что оно состоит из бетона, а не из стекла.

Едва Богдан вошел внутрь и взял себе бейдж участника, отметившись у робота-регистратора, как почувствовал странный диссонанс между темой его выступления и общим настроением форума. Ему-то казалось, что вся его жизнь вместе с рынком страхования летит в пропасть. Однако каждый электронный стенд на стене просторного холла сообщал лишь о высоких достижениях страны в экономике и в сельском хозяйстве.

«Северные фермы будущего!» – интриговал посетителей красочный сюжет напротив входа.

«Познакомься с полярной природой», – приглашал другой, обещая туристические открытия в тех районах страны, где никогда не бывало девяносто процентов ее жителей.

«Алтай – новый Сочи», – констатировал третий.

«Шубы уже три года не надевали», – делилась жительница Новосибирска с улыбчивым корреспондентом в коротком ролике.

А в это время внутри Богдана горел огонь – такой же, как тот, который прямо сейчас разрастался по стране, словно раковая опухоль, и уничтожал его будущее.

Круглый стол под завуалированным названием «Актуальная практика страхования крупных проектов» начинался через десять минут, и Богдан поднялся в конференц-зал, чтобы занять свое место. Очень хотелось выпить кофе, но он знал, что не стоит, иначе сердце выскочит из груди. На невысоком подиуме поставили несколько кресел в линию, а справа, в стороне, уже восседала модератор – симпатичная девушка в темно-сером деловом костюме в полоску. Яркий макияж, светлые, почти белые волосы. Богдан сел в одно из кресел, и очень скоро присоединились остальные спикеры. Помимо него, в дискуссии участвовали два других крупнейших страховщика – «Госстрах» и «Солидарность», а также заместитель министра экономики. Как и ожидал Богдан, коллег не пришлось долго уговаривать – они с готовностью отозвались на его инициативу. Правда, чиновник вряд ли до конца понимал повестку, с которой пришел Богдан и его вчерашние конкуренты.

Форум начался с пространного вступления модератора. Она рассуждала о том, какую роль играет финансовый сектор, включая страховую отрасль, в стратегии экономического развития страны. Сначала Богдан подумал: он никак не может уловить смысл сказанного потому, что его мысли заняты другим. Но очень скоро до него дошло: даже приложив все усилия, вычленить внятную мысль из этого потока слов практически нереально. Впрочем, может быть, в этом и состоял замысел модератора.

– Богдан, в контексте сегодняшних приоритетов нашей экономики, какие вызовы вы видите? – внезапно обратилась к нему девушка.

Очевидно, слово «вызовы» приводило ее в экстаз. Богдан посмотрел перед собой, насчитал по меньшей мере десять рядов и прикинул, что аудитория круглого стола – около двухсот человек. Из них примерно десять процентов – пресса. Это придало Богдану уверенности. В конце концов, именно на это он и рассчитывал – привлечь внимание. Хотя, по правде говоря, зал мог бы быть и побольше.

– Перед страховой отраслью сейчас стоит одна задача – выживание, – сказал Богдан, почти касаясь губами микрофона, и услышал волну шепота, прокатившуюся в рядах слушателей.

– Разумеется, выживание, – с непобедимой улыбкой подхватила модератор. – Многие выступающие на форуме уже отметили высокий темп сегодняшнего дня и амбициозные, мощные вызовы для всех нас. В чем же вы видите главный ресурс и источник роста для вашего бизнеса?

– Ни в чем, – признался Богдан. – Я вижу катастрофу. И чем скорее мы все осознаем, что происходит, тем скорее придем к какому-то решению. В этом году пожары побили все рекорды. У нас огромное количество заявок на компенсацию. От собственников жилья, от владельцев складских помещений и от маркетплейсов. И пик еще впереди.

– Как мы знаем, лесные пожары случаются каждый год, – с улыбкой парировала модератор. – Что же, по-вашему, произошло на сей раз, что ситуация приобрела такой… размах?

Слово взял представитель «Солидарности».

– Это накопительный эффект, просто наша отрасль столкнулась с ним одной из первых. Последние годы все были сложные. – Он обернулся к модератору. – Почему вы здесь не рассказываете о наводнениях в Краснодарском крае? Почему не обсуждаете, сколько людей лишились жилья из-за ураганов в Сибири? Может быть, для вас эти цифры незаметны, но мы по долгу службы проживаем все эти несчастья вместе с нашими клиентами и…

– Наверное, выплата компенсации – это не то, на что рассчитывает страховая компания при подписании договора, верно? – Комментарий заместителя министра вызвал заливистый смех модератора и одобрительный шум аудитории.

– Это бизнес, – взял слово представитель «Госстраха». – Если бы все сделки заканчивались компенсациями, страховых компаний просто не существовало бы. Мы работаем с вероятностями. Но сегодняшняя вероятность для нас несовместима с выживанием.

– И какое же решение вы видите? – спросила ведущая.

– Поддержка государства, – ответил Богдан под сердитый ропот слушателей. – Субсидии, адресные выплаты. Должны же быть предусмотрены средства для таких времен. Это форс-мажорная ситуация, понимаете? Все это – один большой форс-мажор.

– Вы сказали: «Должны быть предусмотрены средства для таких времен». А для каких именно времен? – поинтересовался чиновник. – Каждое время по-своему непростое. Это вам скажут ваши родители, которые помнят ковид. Тоже была проблема. Но мы научились справляться с этой болезнью, тот кризис в прошлом. Значит, справимся и с новыми трудностями.

– Изменение климата – вот какие времена я имею в виду, – стараясь говорить как можно более невозмутимо, произнес Богдан. – Повышение средней температуры. И все, что с этим связано. По поводу болезней позвольте не согласиться. Вы правы, с ковидом мы вроде бы справились, но сейчас новых болезней куда больше.

– Подождите-подождите, – жестом прервал его чиновник. – Вот вы называете изменение климата проблемой. А я и множество предпринимателей по всей стране называем это возможностью, понимаете? Да, есть какие-то шероховатости. Но перспективы, по-моему, весьма заманчивы. Развитие сельского хозяйства в Сибири, например. Сходите в соседний павильон – послушайте про новые сорта сибирского винограда и арбузов. Или про потепление на наших северных территориях. Взять Колыму, или Верхоянск, или Якутск: сколько людей за последние сто лет уехало оттуда в более теплые места – в столицы и крупные города. Сколько поселков опустело. А теперь тамошний климат мягче – эти территории стали привлекательнее. И для туризма, и для жизни тоже. Люди возвращаются, обживают эти территории заново, делают такие вещи, которые раньше суровый климат им не позволял. Это уникальная ситуация, в которой именно наша страна выигрывает, как ни одна другая. Извините, но, по-моему, настоящий бизнесмен должен уметь адаптироваться к непростым условиям. Должен видеть не только одни лишь сложности, но и возможности, понимаете? А вот так сидеть и просить о помощи любой сможет.

Закончив свою речь довольным кряхтением, он опустил микрофон, показывая, что закончил свою мысль. Богдану отчего-то стало холодно. Он окинул взглядом зрительный зал и отметил, что речь заместителя министра произвела на присутствующих глубокое впечатление. Никто не перешептывался, только представители СМИ что-то бесконечно фиксировали в своих гаджетах.

– Вот это я понимаю, напутствие! – улыбнулась модератор. – Прямо захотелось, как только кончится это мероприятие, пойти делать великие дела, правда?

– Так идите прямо сейчас, зачем ждать? – сказал Богдан и отметил про себя, что улыбка наконец-то покинула ее симпатичное личико (хоть одно достижение этим вечером).

Затем он произнес другие слова. И несколько часов спустя, прокручивая этот момент дома, он подумает о том, что, вообще-то, собирался сказать совсем иное. Но, стоило ему поднести микрофон к губам, как с них сорвалась фраза, которую потом разорвут на хлесткие заголовки блогеры и новостные издания всей страны.

– Я думаю, что-то изменится, только когда к предпринимателям перестанут относиться как к нытикам и начнут прислушиваться, – продолжил он. – Может быть, нас, страховщиков, никто не любит. Но, поверьте, когда нас не станет, а сотни тысяч людей останутся без крыши над головой и без денег, с этим уже будет справляться кто-то другой. Не мы. У меня все.

Богдан надеялся, что после окончания круглого стола ему станет спокойнее. Он почувствует: что-то сделано, он попытался. Но когда модератор произнесла заключительное слово и люди в зрительном зале начали расходиться, Богдан ощутил лишь одиночество и опустошение на фоне всех этих экранов, где с улыбкой рассказывали о будущем процветании.

К тому моменту, когда он сел в машину, растерянность переросла в злость. Злость разгорелась до удушающего гнева, не находящего себе места в его теле. Руки тряслись, и он вцепился в руль до онемения в пальцах. Богдан даже не знал, что можно одновременно чувствовать такую всепоглощающую ненависть и столь обезоруживающее бессилие.

Глава 14

Да, Лена долго пыталась победить в себе мысль помочь Науму Верину, но визитка все время попадалась ей на глаза. Сначала в ежедневнике: в который раз открылся именно тот разворот, куда она была вложена. Потом в сумке: Лена смахнула в нее визитку, не решившись выбросить. Наконец, когда этот кусок картона выпал на пол домашней прихожей, Лена поняла, что устала от борьбы. «Я просто позвоню ему – убедиться, что их взяла другая компания», – уговаривала она сама себя. Да, это ее долг порядочного человека. Лена не будет навязываться, тем более что она всего лишь вчерашняя студентка. Лена просто поинтересуется, как продвигается дело. Не как экологический юрист, а как сторонний наблюдатель, болельщик. И повесит трубку. Таков был ее идеально скроенный план, но он оказался совершенно невозможен: как только Наум услышал ее голос, он тут же предложил встретиться.

– Мне неудобно, что я отнимаю ваше время, – начала Лена, когда в обеденный перерыв они встретились в университетской столовой. – Я просто хотела убедиться, что ваше дело в надежных руках. Ну после отказа Влада.

– Если я в вас не ошибся, вы и сами знаете, что дело никто не взял. И не возьмет, – ответил Наум со спокойной иронией.

Он был из тех людей, которые умеют улыбаться одними глазами, – это придавало ему особое очарование. Своей манерой с непобедимой усмешкой комментировать тяжелые вещи он напомнил Лене ее преподавателя теории государства и права на первом курсе.

– Ну ладно вам. Кто-то возьмется точно.

– Как насчет вас?

Лена только в самых смелых мечтах ожидала, что кто-то хотя бы на словах сочтет ее достойной такого дела. Но наяву, когда до нее дошел весь смысл этой фразы, она поняла, что Наум просто принял ее за кого-то другого.

– Я вам не подойду. Вы не в курсе, я только недавно окончила университет, – призналась Лена. – Вам нужен настоящий профи.

– Поверьте, я не тот человек, которого можно таким испугать. Я сам работаю в университете уже двадцать лет. Все материалы по этому делу собраны в студенческих лабораториях – ребятами, которые еще младше вас.

– Давайте я спрошу Влада. У него наверняка много связей в городе – может быть, он знает, кто мог бы вести это дело. Кого-то да найдем.

– Я обращался в тридцать три фирмы, которые висят на сайте Ассоциации, ну вы знаете.

Лена и правда знала: Ассоциация вела официальный перечень экологических юрфирм, специализирующихся на подобных делах. Любая уважающая себя компания регистрировалась в Ассоциации.

– Пять ответили, но их услуги нам не по карману, – продолжил Наум. – Еще десять официально отказали, остальные просто проигнорировали. Я могу обратиться в фирму вне списка Ассоциации, но это будут такие же вчерашние студенты, как и вы. А в худшем случае – мошенники и однодневки. Я выбираю вас. Каковы ваши условия?

Лена почувствовала, как ее разбирает нервный смех, но постаралась взять себя в руки. Не хватало еще показаться ему истеричкой.

– Вы же понимаете, что… у меня мало шансов победить?

Наум глубоко вздохнул с видом человека, который уже ничему не удивляется.

– Вы же понимаете, что шансов мало примерно у кого угодно?

Это было здравое замечание, и Лене стало чуть легче.

– Ну так что вы скажете? – спросил Наум, заметив азарт, который мелькнул в ее взгляде.

На самом деле Лена тоже умела улыбаться одними глазами, просто не знала об этом.

– Давайте попробуем, но я вам ничего не обещаю, – сказала она.

– К сожалению, я ничего и не жду, кроме того, чтобы кто-то взял процесс в свои руки.

– По поводу оплаты я напишу вам сегодня вечером, – сказала Лена.

Она была не готова сейчас говорить о деньгах, поскольку понятия не имела, сколько могут стоить ее услуги.

– А я пришлю вам остальные материалы, и начнем, – подытожил Наум.

Он был доволен, и все же от внимания Лены не ускользнула тень, омрачившая его лицо. Она задала вопрос, который терзал ее последние несколько минут разговора:

– Зачем вы это делаете, если не верите в успех?

– Я просто хочу обратить внимание на ситуацию. Это как свет прожектора, понимаете? Больше ничего. Может быть, потом кто-то после нас сделает второй шаг. А кто-то – третий.

Его слова, несмотря на ровный тон, вдруг оглушили Лену: ей в голову пришла идея.

– Тогда я знаю, что нам делать.

Глава 15

Захар вернулся из офиса с тяжелым сердцем и опустился на любимый диван. Дома было тихо – видимо, Илона еще не вернулась со своих художественных занятий. С противоположной стены на него смотрел лев, прогуливающийся по саванне под голубым небом. Захару нравилось, как полотно смотрелось в доме. Видимо, у жены все же был талант – по его ощущениям, творение не уступало среднему уровню средней картины. Что такое «средняя картина», впрочем, Захар представлял смутно, поскольку не разбирался в искусстве.

Он никогда не задумывался, есть ли у него художественный вкус. С другой стороны, сложно было припомнить случай, когда бы он мог ему пригодиться, поэтому Захар не чувствовал себя ограниченным человеком. В жизни существовало куда больше вещей, о которых действительно стоило волноваться. Например, всеобщее помешательство на теме экологии – настоящая паранойя, охватившая людей, как пожар охватил леса.

Захар поднялся с дивана и направился на кухню. Домработница, которая, по счастью, прекрасно готовила, оставила на плите кастрюлю рыбного супа – со сливками, по-фински, еще теплого. Захар налил себе тарелку, подогрел и расположился за столом, слишком большим для него одного. Он хотел бы поужинать с Илоной, но она еще долго не вернется – Захар предчувствовал это почти как ребенок, который ждет родителей с работы.

Суп прогрелся недостаточно, но Захар хлебал его настойчиво и последовательно, как привык делать все в этой жизни. Эта стратегия работала безотказно, исключая последние несколько лет. Как раз тогда все окончательно сошли с ума из-за экологии и решили, что одноразовая посуда и упаковка несовместимы с осознанным потреблением. В результате производство Захара сократилось в несколько раз, продолжая падать каждый квартал. Сегодня в офисе, открыв несколько бухгалтерских отчетов, он понял, что его компания установила новый антирекорд по количеству заказов. Кофейни избавлялись от одноразовых стаканчиков и переходили на многоразовую посуду, опасаясь негативных комментариев в социальных сетях; маркетплейсы сокращали использование пакетов и коробок без особой нужды. И даже спортзалы перестали закупать стаканчики – клиенты приходили со своими бутылками. Одновременно с этим Захар наблюдал, как росли производства многоразовых пластиковых бутылок, тканевых шоперов и дешевой посуды из керамики и стекла. Причем посуда эта была такого отвратительного качества, что служила немногим дольше одноразовой, постоянно трескаясь. Уже не говоря о том, как часто она билась. И пусть владельцы кафе были вынуждены менять тарелки каждый месяц, клиенты оставались довольны и спокойны за окружающую среду – ведь посуда многоразовая! У Захара надувались вены на висках из-за такой несправедливости и лицемерия. Ну ничего, скоро он возьмет свое и покажет им всем, где их место.