Хранители рубежей «в гостях», или Диверсия в царстве Хель

АННОТАЦИЯ

Том 2. Продолжение Стрела Купидона или Миссия (Не)выполнима

Ох и тяжела доля опекуна юной богини! И главное, где справедливость?! Миссию спасения человечества поручили ей, а в жерло наполненного раскаленной лавой вулкана нырять ЕМУ! В пасть к дракону лезть ЕМУ! И в заложники к Повелительнице царства Мертвых, как оказалось, идти тоже ЕМУ!!!

А что же богиня? А она с присущими ей энтузиазмом и задором помогает ему в деле спасения человечества и попутно создаёт ему всё новые и новые проблемы!

В тексте:

Страж межпространственного коридора, он же чешуйчатая сущность

Самый нелюбимый древнегреческими богами красавец блондин, он же самый больший везунчик во Вселенной

Прибывшая из прошлого дочь Зевса и Метиды, она же катастрофа для Вселенной, она же Ключ к спасению

Книга является частью цикла Хранители Рубежей.

Начало истории: Дело 12 ведьм. Обучение по-драконьи. Книга 1, 2. Наталья Шевцова

https://feisovet.ru/магазин/Дело-12-Ведьм-Обучение-по-драконьи-Книга-1-2-Наталья-Шевцова

Книга 3. Стрела Купидона или Миссия (Не)выполнима

https://feisovet.ru/магазин/Стрела-Купидона-или-Миссия-Невыполнима-Наталья-Шевцова

Практически каждая книга цикла описывает действия, которые происходят либо в другом мире, либо времени, либо реальности, либо планете и связаны книги только двумя персонажами Пандорой и Ганимедом.

ГЛАВА 1

Резиденция могущественного мага полудемона-полуоборотня Йоулупукки располагалась в самом сердце Лапландии, на склоне похожей на гигантское ухо горы Корватунтури, из-за которой, собственно, вершина и получила своё название.

Скрытый с помощью рун от глаз простых смертных дом его выглядел как огромная деревянная избушка, органично встроенная в скалистый склон горы. Благодаря чему покрытый толстым слоем снега издалека он казался частью живописного склона.

Окружённое вековыми хвойными лесами, жилище Йоулупукки охраняли волки-оборотни, чьи острые глаза и чуткий слух улавливали малейшие изменения в лесу. А невидимые руки фей и лесных духов поддерживали в нем порядок и уют. Прилежащая к дому территория была украшена питающимися энергией северного сияния магическими светильниками. Словно рассыпанные в лунном свете драгоценные камни они освещали невидимые простому глазу тропинки, ведущие к разбросанным по лесу домикам, которые настолько же гармонично сливались с природой, насколько и дом Йоулупукки со склоном горы.

Тор оставил свою колесницу на специально отведенном для нее месте. Точнее, место было отведено не для колесницы, а для запряженных в колесницу козлов. Причем, табличка так и гласила: «Только для козлов Тора».

Тангниостр и Тангриснир, а именно так звали козлов, радостно заблеяли, как только узрели данный знак уважения к их персонам. Здесь же чья-то заботливая рука оставила для них свежее сено, морковь, свеклу и даже тыкву.

– Дальше пойдем пешком, – уведомил Тор друзей. – Чертоги Йоулупукки почти на самой вершине горы!

Несмотря на позднее время, жизнь в лесу бурлила. Правда, бурлила она исключительно деловито снующими туда-сюда гномами. Одни несли на плечах связки дров, другие корзины с камнями или просто кирки и лопаты. Третьи, собравшись в небольшие группы, обсуждали какие-то свои важные дела.

– На гномов, как я поняла, мезантропизм Йоулупукки не распространяется, – заметила Пандора.

– Нет, не распространяется, – усмехнулся Тор. – Йоулупукки ненавидит лентяев, а гномы самый трудолюбивый народ во всей реальности! Так что их соседство его не напрягает!

По мере того, как компания поднималась всё выше, воздух становился всё свежее и насыщеннее ароматами хвои, а тропинка всё круче и круче. Туман легкой вуалью окутывал землю. Окружающий лес, казалось, был живым – ели и сосны слегка покачиваясь, шептали что-то на своём древнем языке, а мягкий свет луны пробиваясь сквозь их иглы, освещал путь.

– Мы почти на месте, – наконец сообщил Тор, кивая в сторону резных ворот, которые, Пандора готова была поклясться в этом, материализовались из тумана только после его слов.

– Не почти, а на месте! – возразил ему глубокий, властный бас, словно эхом прокатившийся по склону, заставив закачаться ели и сосны.

– Как скажете, как скажете! – расплылся в широкой улыбке Громобой и протянул руки навстречу материализовавшейся на фоне ворот широкоплечей фигуре.

– Магистр, как же я рад вас видеть! – с явной радостью в голосе проговорил Тор, обнимая хозяина дома.

Который оказался не только широкоплечим, но и высоким, и статным, с длинными волосами, которые отливали серебром в свете луны, и искрящимися мудростью глубоко посаженными глазами. Одет он был в меховую шубу, из-под которой выглядывали пошитые из прочной кожи темно-коричневые сапоги.

– Сколько ж это зим прошло? – вопросил он.

– Почитай триста лет! – без всякой задней мысли, честно ответил ему Тор, за что тут же и «поплатился».

– Забыл старика на триста лет, а как помощь понадобилась, вспомнил! – не опустил хозяин дома случай пожурить гостя.

– Так вы и сами дорогу знаете! Если б скучали, сами б заглянули в гости! Ну или позвали б к себе! – нашелся громовержец.

– Вот за что я тебя люблю, так это за то, что «палец тебе в рот не клади»! Всегда выкрутишься! – старик расплылся в улыбке. – Что, опять Хель?

– Та, да… – вздохнул Тор.

– Вымерзни? – показал Йоулупукки свою осведомленность.

– Так вы уже в курсе? – оживился Тор.

Йоулупукки нахмурился, и его глаза блеснули холодным светом:

– Конечно, я в курсе. Не настолько изолированно мы тут живем. К моему большому сожалению, – вздохнул он.

– И что вы слышали? – уточнил Тор, изогнув правую бровь и слегка склонив голову набок.

Йоулупукки бросил на него лукавый взгляд из-под густых бровей, затем покачал головой:

– Давайте я вас сначала вас в дом приглашу, ужином накормлю, – предложил он. – А то, боюсь, моя Муори1 уже заждалась с ужином. Да и вам, небось, после долгой дороги не помешает подкрепиться.

После этих слов, полуоборотня-полудемона рад был видеть не только Тор, но и все остальные с ним прибывшие.

Хозяин дома махнул рукой и окутанные легким туманом массивные резные ворота распахнулись, открыв взгляду путников освещенный мягким светом магических светильников заснеженный двор, расписанный сложными руническими узорами бревенчатый дом, из труб которого, разнося по округе аромат трав, смолы и домашней выпечки, вверх клубился густой дым и… невысокую, крепко сбитую женщину, руки которой были уперты в боки.

Ей густые серебристые волосы были заплетены в толстую косу, которая покоилась на её мощной груди. Её глаза, несмотря на показную строгость, светились добротой и теплом. Одета женщина была в голубое шерстяное платье и расшитый замысловатыми узорами белоснежный фартук. В руках она держала половник.

– Наконец-то! Сколько можно у ворот толпиться?! – «поприветствовала» она гостей с добродушной ворчливостью в красивом, грудном голосе. – Заходите, замерзли ведь небось! – пригласила, указав широким взмахом руки на дверь.

– Да, да, Муори, мы уже идём! – заискивающе заверил жену Йоулупукки. – Уже идем! – добавил он, в прямом смысле слова, подгоняя гостей руками.

Как только компания переступила порог, их окутало тепло и уют, исходящие от массивной старинной печи, в которой весело потрескивали поленья. Запах свежего хлеба, травяного чая и жареного мяса сразу же наполнил ноздри.

В центре комнаты гостей уже ждал уставленный глиняной посудой и разнообразными яствами длинный стол. На больших глиняных тарелках лежали румяные пироги, нарезанные толстые ломти копчёного мяса, а в больших горшках под крышками дымился густой наваристый суп.

– Ого! Да мы попали на пир! – восхищённо воскликнул Тор, оглядывая стол.

Пандора оглянулась на хозяина дома, который, улыбнувшись, жестом пригласил её к столу.

За ужином Йоулупукки рассказал своим гостям всё, что знал о вымерзнях. И хотя знал он довольно немного, его информация, тем не менее, добавила к уже известной картине новые штрихи.

– Выходит, на стороне Хель не все главы кланов Нифльхейма? – уточнил он.

Йоулупукки кивнул.

– Столь стремительное увеличение популяции вымерзней вызывает тревогу среди исконных обитателей Нифльхейма. И, хотя открыто пока никто не выступает, недовольство уже ощущается.

– А почему пока никто открыто не выступает, все настолько её боятся? – уточнила Пандора.

– И боятся тоже, – кивнул хозяин дома. – Однако дело также и в том, что Хель довольно долгое время была весьма популярной Повелительницей. Её никогда не любили, но однозначно уважали за справедливость и беспристрастность. Она всегда была бесчувственной и холодной, но при этом никогда не выдвигала чрезмерных требований к своим подданным и, если и вмешивалась в их дела, то только тогда, когда они сами её об этом просили. В этом случае, правда, её уже невозможно было остановить, пока она не докапывалась до сути и не наказывала виновного. – Но теперь она изменилась, – продолжил Йоулупукки с тяжёлым вздохом, задумчиво поглаживая бороду. – Её рациональность и холодный ум, которые раньше были её положительными качествами, обернулись одержимостью и жестокостью. Нифльхейм всегда был миром, где живое и мёртвое испокон веков сосуществовало в равновесии. Хотя ни хримтурсов2, ни фростваров3, ни норнаров4 нельзя назвать теплокровными, ни у кого не повернется язык назвать их лишенной разума и чувств нежитью. Они такие же живые, как и теплокровные, просто у них другая физиология. Они чувствуют, думают, дышат, влюбляются, женятся, рожают и воспитывают детей, строят дома, работают, дружат, творят искусство, поют, танцуют, празднуют, заботятся друг о друге, мечтают, стремятся к новым открытиям, совершают ошибки и учатся на них, ищут смысл в жизни, надеются, прощают, сострадают и борются за свои идеалы.

Те же кого с помощью своего вируса создает Хель, несут с собой только смерть и разрушение. Да, пока только теплокровным. Но кто поручится, что завтра она не решит поэкспериментировать также и с холоднокровными?

– Никто, – практически хором ответили хозяину дома все гости.

– Вот и я, и некоторые главы кланов тоже так думаем, – усмехнулся полуоборотень-полудемон.

– То есть, если эйнхерии выступят против Хель, наше выступление вполне возможно поддержат также и часть местного населения. Это очень хорошая новость, – задумчиво резюмировал Тор и поинтересовался. – Как думаете, магистр, на какие из кланов можно рассчитывать?

Полуоборотень-полудемон на несколько секунд задумался, затем сказал.

– На данный момент точно можно рассчитывать на клан хримтурсов, фростваров и норнаров. И точно нельзя рассчитывать на тенехлыстов5, драугров6 и гриммдраугров7.

Лишнее и говорить, что ужин затянулся до глубокой ночи…

С каждым новым тостом атмосфера за столом становилась всё более душевной, улыбки шире и сердечнее, разговоры откровеннее и непринуждённее, а смех заливистей и громче. И вскоре уже все чувствовали себя так, словно знали друг друга всю свою жизнь.

Тор, Сердар, Тауртирис, Ингвэ, Дубрев и Йоулупукки с азартом спорили о том, какая стратегия будет наиболее эффективной в предстоящей битве с армией Хель.

Тор, Дубрев и Йоулупукки предлагали ударить первыми, не давая врагу времени на подготовку. Они считали, что внезапная атака даст преимущество и не оставит противнику шанса на сопротивление. Сердар же Тауртирис и Ингвэ, напротив, настаивали на важности стратегического выжидания и выбора точного момента.

Первое время в «военном совете» участвовали все, но как только обсуждение перешло из разряда «конструктивное» в разряд «коса нашла на камень», женская половина самоустранилась, дабы провести время и с большой пользой, и с намного большим удовольствием.

Поставив между собой и спорщиками полог тишины, Пандора, Ирен и Мириэль принялись расспрашивать Муори о местных обрядах, ритуалах и обычаях, и о том, каким образом народам Нифльхейма удается тысячелетие за тысячелетием сохранять баланс между миром живых и мёртвых.

Рассказ Муори так захватил Пандору, что, заслушавшись она совсем забыла и о времени, и о том, что хотела связаться с чешуйчатым пройдохой, дабы задать ему вопрос, ответ на который он был обязан дать ей с самого начала.

Но ей напомнили.

Во время очередного тоста, взяв в руки свой бокал она вдруг почувствовала легкую вибрацию в пальцах. Вздрогнув, она удивленно посмотрела на бокал и встретилась со смотрящим на неё из него желтым глазом…

Как она не отбросила в сторону бокал, Пандора и сама не знала.

– Надо поговорить! Дело есть! – известили её знакомым похожим на журчание воды в роднике голосом.

«Ещё как есть! – мысленно согласилась с ним юная богиня и мысленно же поблагодарила. – Спасибо, что напомнил, кстати!»

– Муори, я прошу прощения, меня тут вызывают, – кивнув на желтый глаз в бокале, извиняющимся голосом проговорила она. – И боюсь это важно…

– Конечно же, это важно! – часто закивав головой, согласилась хозяйка. – Это же Страж!

– Слышала? – хмыкнул Русал. – Вот, что значит опыт и мудрость! Она понимает! Всё понимает! И сразу! А ты… – тяжело вздохнул он и многозначительно замолчал.

– И я тоже всё и сразу понимаю и потому уже иду! – ответила Пандора и почесала затылок. – Только не знаю куда?.. – посмотрела она на хозяйку дома.

– Я проведу тебя, дорогая, – улыбнулась та ей и тут же встала. – Я быстро, – пообещала она Ирен и Мириам.

Маори провела Пандору по дышащим древностью и тайнами извилистым коридорам и витиеватым лестницам до украшенной замысловатыми орнаментами резной двери, за которой скрывалась комната, которая словно бы сошла со страниц легенд и волшебных сказаний.

Обитые синим бархатом стены были столько искусно расписаны серебряными и золотыми узорами, что казались и не стенами вовсе, а звездным ночным небом. Струящийся сквозь высокие арочные окна лунный свет освещал, казавшееся воздушным, старинное ложе с балдахином. Каждый предмет от резной мебели до кованых светильников, был произведением искусства, изящные детали которого наполняли пространство атмосферой тайн и древней магии.

– Она просто потрясающая! – благоговейно прошептала Пандора, как только к ней вернулся дар речи.

– Я так и думала, что эта комната тебе нравится, – польщенно улыбнулась хозяйка.

– Не то слово! – восхищенно выдохнула Пандора. – Спасибо! Я словно в сказке!

– Это комната моей дочери от первого брака, Нанны, жены Бальдра. Она ушла вслед за мужем в Хельхейм. Они были такой красивой парой, – печально проговорила Муори.

– Хель принесла горе и вашей семье тоже, получается, – очень тихо, как будто боясь спугнуть счастливые воспоминания хозяйки дома, практически прошептала Пандора.

– Я воплощение зимы, времени года, когда жизнь замирает, поэтому я всегда считала, что понимаю Хель, что мы близки с ней по духу, но Бальдр и Нанна… И теперь вымерзны… – вздохнула Муори. – Нет. Я совершенно её не понимаю… – сокрушенно прошептала она и вдруг всплеснула руками и воскликнула: – Ох! Дырявая моя башка! Чуть не забыла! Ёрд просила передать тебе, что она благодарна тебе за спасение сына.

– Я… Да я… Я просто не могла иначе! – смущенно сказала Пандора.

– Ёрд знает это, – заверили её. – Но там, куда ты отправляешься всякое может случиться… А она не хочет, чтобы с тобой это всякое случилось. Поэтому, если тебе вдруг понадобится её помощь, просто обратись к ней по имени и озвучь вслух, о чем просишь.

– Спасибо, – прошептала юная богиня. – И вам и Ёрд.

– Подожди благодарить, я ещё не закончила, – улыбнулась хозяйка дома. – Возьми еще и это, – сказала она, протягивая перстень с камнем, сияющим и переливающимся так, словно это был и не камень вовсе, а заключенная в серебряную оправу искорка северного сияния. – Это от меня. Теперь ничто, рожденное холодом, не сможет причинить тебе вред. Более того, холод теперь будет тебя защищать.

Пандора неуверенно взяла перстень в руки и почувствовала, как от него исходит легкий, прохладный ветерок.

– Я… Я просто не знаю, как вас благодарить, – растерянно проговорила она.

– Зато я знаю, – улыбнулась Муори. – Отметель эту упыршу так, чтобы она навсегда запомнила!

– Сделаю всё от себя возможное, – с улыбкой пообещала Пандора.

ГЛАВА 2

Оставшись одна, Пандора непроизвольно перевела взгляд на великолепное ложе с массивными резными столбиками, которые поддерживали роскошный балдахин из полупрозрачного шелка. Всё её тело ломило от усталости. Мышцы ныли, напоминая о каждом шаге, сделанном за этот день, а суставы казались натянутыми до предела, будто готовые вот-вот лопнуть струны. Спина отзывалась тупой болью, а ноги, казалось, с трудом удерживали на себе её вес.

– Пять минут… Я полежу всего пять минут, а потом налью воды в стакан и позову этого проныру, – бросив вороватый взгляд на графин с водой и убедившись, что вода в нем не бурлит, пообещала она себе, решительно направляясь к обещавшей ей неземное блаженство горизонтальной поверхности.

И поверхность эта её не обманула.

В прямом смысле слова рухнувшее на постель тело её утонуло в мгновенно расслабляющей мягкости матраса и подушек, на которую с благодарностью отозвался каждый её позвонок, мышца и сустав.

Широко раскинув руки, Пандора блаженно потянулась и глаза её сами собой закрылись.

«Пять минут. Пять минут полежу, и встану… – ещё раз мысленно пообещала она себе, погружаюсь в упоительную дремоту и растворяясь в её сладком тумане. – Или, а может ну его этого чешуйчатого?! Не просто так ведь говорят, что утро мудренее ночи… – только и успела подумать она и тут же провалилась в глубокий сон.

Но…

Нет.

Не с её «счастьем».

«Ну всё! На этот раз он меня достал! Убью гада!» – сквозь сон подумала Пандора, услышав, как её зовут по имени и, мягко говоря, совсем неласково трясут за плечо.

– Отвали или, клянусь своей силой, ты пожалеешь! – пригрозила она.

– Не отвалю! – упрямо возразили ей. Но что странно, возразили голосом не чешуйчатого, а Мириэль.

Это её так удивило, что она даже проснулась и открыла один глаз.

– Мира! Тартар тебя подери! У тебя совесть есть? Дай поспать!

– С удовольствием, но после того, как ты поговоришь с чешуйчатым! Я хочу присутствовать при допросе! – известили её.

– При допросе? – удивленно переспросила Пандора, которая точно помнила, что она никому не говорила о том, о чем собиралась сегодня поговорить со Стражем. – Ты что тоже мои эмоции читаешь? Или даже мысли?

– Нет, я прочитала твоё выражение лица! – успокоили её и потребовали. – Потому, давай, вставай!

– Ты прочитала, ты и вставай! – проворчала Пандора и уведомила: – А я встану, как и собиралась, завтра утром! И с чешуйчатым тоже поговорю завтра утром!

– Ора! Никогда не откладывай на завтра то, что НУЖНО сделать сегодня! – нравоучительно парировала Мириэль, слегка переиначив всем известную пословицу.

Пандора тяжело вздохнула.

– Кому нужно? Тебе?

– И тебе тоже! – наставительно сообщили ей и объяснили: – Потому что мы не знаем, что нас ждет завтра. А вдруг с самого утра что-то такое случится, что нам придется немедленно отправиться в путь.

– Ладно, уговорила, – признавая её правоту, тяжело вздохнула Пандора, и, широко зевая, села в постели. – Не минуты покоя, – «пожаловалась» она, бросив на подругу хмурый взгляд, который та, сделала вид, что не заметила.

– Свеча, зеркало, вода… и, кажется, всё… – в буквальном смысле слова, сползая с постели, сонно бормотала Пандора себе под нос. – А-аа… кажется, надо ещё свечу зажечь, затем стать перед зеркалом в одной руке со свечой, в другой со стаканом воды, отпить воды из стакана и позвать по имени, – продолжила она бормотать, параллельно при этом выполняя озвученные ею действия.

– Русал! – наконец позвала она.

В ту же секунду поверхность воды в стакане затрепетала, и в зеркале появилась хорошо знакомая ехидная физиономия.

– Ну наконец-то! Чего так долго?

– Скажи спасибо, что вообще позвала! – буркнула Пандора.

– Во-во! – поддакнула Мириэль. – Причем мне спасибо скажи! Если бы не я, ждать бы тебе, пока она тебя позовет, до самого утра! Ну или пришлось бы опять об услуге просить всех, кого только можно! – имитируя тон Стража, каким он сам говорил эти слова, «обрадовала» его она.

Страж насупился и сконфуженно признался.

– Та я б уже, если б мог, но никто не согласился помочь, – тяжело вздохнул он.

– Так всех уже задолбал? – предположили Пандора и Мириэль хором.

– Ничего не задолбал! – оскорбился Страж. – Им запретили! – пожаловался он.

– Хель, – снова хором, но на сей раз уже не предположили, а констатировали Пандора и Мириэль.

– А кто ж еще! – буркнул Страж. – Я боялся, что и у тебя не получится до меня дозваться, но, к счастью, у неё, видно, не хватило силенок тебя заблокировать. Но она обязательно что-то придумает и поэтому связь может прерваться в любую минуту. Потому слушай быстрей инструкции!

– Нет! Это ты слушай! – возразила Пандора. – Я хочу знать всё о Невлине! Чем он так важен? Как и почему он попал в плен к Хель? И дабы ты не вздумал снова юлить, предупреждаю сразу, если я не услышу ответы на все свои вопросы, Невлин останется в этой реальности. Да, при этом и я здесь останусь тоже, но я переживу! Что такое для бессмертной какие-то четыре тысячи лет!

– Ты не понимаешь! – с отчаянием в голосе воскликнул Страж. – Если ты не вернешь Невлина в его время и в его реальность, ни тебе, ни Ганимеду некуда будет возвращаться! Сейчас ваша реальность всё ещё существует потому, что я сместил вашу и эту реальность во времени. В результате, чего в вашей реальности Невлин не только ещё и не родился, но и даже ещё не зачат. Но это позволило лишь выиграть время! Я не всесилен! Пойми ты это!

– Это ты пойми! Я не верю тебе! Я не знаю, что этот Невлин за зверь такой! Я не знаю, кто он и зачем он тебе! Может, ты, наоборот, хочешь разрушить нашу с Ганимедом реальность! И именно для этого тебе и нужен Невлин! – холодно и категорично возразила ему Пандора.

– Хорошо, – тяжело вхдохнул Русал. – Я расскажу, всё расскажу, но только после того, как вы выслушаете мои инструкции.

– Хорошо, – одновременно скрестив руки на груди, в очередной раз хором ответили ему девушки.

– Первое и самое важное! – для экономии времени, сразу перешел к делу Страж. – Ты должна вернуть Невлина СТРОГО в ту самую секунду, из которой он был ранее выдернут. Иначе ход истории нарушится, и ваша реальность всё равно коллапсирует. Второе: вернуть его нужно СТРОГО через ту же дверь, в которую он пришел. А пришел он, к слову, через зеркало-портал в межвременье, которое испокон веков висит на стене в личных покоях Хель. И само собой, у этого входа тоже есть Страж. Наша со Спекулумом родная сестра. Её имя Мерцающая Мармейд. Небольшая проблемка, правда, в том, что она не на нашей стороне, а на стороне Хель.

– Небольшая проблемка? – насмешливо-саркастически переспросила Пандора, изогнув правую бровь.

– Для тебя да! – невозмутимо уведомила её бесстыжая чешуйчатая морда и «осчастливила»: – Я в тебя верю! Ты обязательно что-нибудь придумаешь!

– Он в меня верит! – саркастически протянула Пандора, закатив глаза к потолку.

– Что, неужели это тебя не вдохновляет на великие подвиги и героические свершения? – иронично поинтересовалась Мириэль, драматично прижав ладони к груди.

– Вдохновляет, – в тон ей ответила Пандора. – Ещё как вдохновляет! Только не на подвиги и свершения, а на то, чтобы кое-кому плавники по-обрывать! Не знаешь, кому? – приторно-сладеньким голоском поинтересовалась она у Стража.

– Ты просто себя не ценишь! – театрально-тяжко вздохнул тот и возвел глаза к потолку. – Не ведаешь сколь велики твои способности и таланты! Сколь остер и гениален твой ум! Какая колоссальная в тебе сокрыта сила духа! Ты…

– Чешуйчатый, хватит уже заливать! – устало попросила Пандора. – Давай по существу! Почему я? Из-за свойств моей крови?

– Да, – кивнул Страж. – Потому что никто, ни я, ни Мармейд, ни Спекулум, не способен перемещаться во времени и пространстве одновременно. И потому что ты дочь своего отца и своей матери!

– Ладно, – вздохнула Пандора. – Выбора-то у меня всё равно нет, а посему… сделаю, что смогу. Давай, рассказывай уже, что ты от нас всё это время скрывал?! – потребовала она.

Страж тяжело вздохнул.

– Это моя вина! – смущенно проговорил он.

– Да, неужели! – саркастическим хором воскликнули ни разу не удивленные магиня и богиня.

– Злые вы! – буркнул Страж. – А я может от всего сердца! Я нашел пару для тебя, Мириэль, – многозначительно посмотрел он на эльфийку, но та лишь недоверчиво фыркнула.

– Ага, от всего сердца! Тебе просто что-то нужно было от меня! Вот ты и озаботился предметом торга!

– Сама такая! – обиженно огрызнулся Страж. – А я, может, впервые за все время моего существования от чистейшего сердца действовал! Совершенно, так сказать, бескорыстно! А ты! Неблагодарная! – патетично-торжественно взвыл он.

Мириэль закатила глаза и покачала головой, мол, мели Емеля, твоя неделя.

– И?.. – с нажимом потребовала продолжать Пандора.

– Я нашел его в вашей с Ганимедом реальности. В 1219 году, – с очередным горестным вздохом изрек Страж.

– И-и-и-и-и-и?.. – теперь уже хором потребовали продолжения девушки.

– И я подсунул ему зеркало… – сказал Страж и снова тяжело вздохнул.

– И-и-и-и-и-и?.. – практически прорычали Пандора и Мириэль, так их уже утомили горестные вздохи и охи собеседника.

– И неувязочка вышла! – опять и снова горестно вздохнул Страж.

– И-и-и-и-и-и?.. – на сей раз уже зарычали эльфийка и богиня.

– И я открыл для Мешко, для её пары, в смысле, – кивнул он на Мириэль, – портал, но им воспользовалась Хель! – выдавил из себя очередную дозу информации Страж и… опять и снова тяжко вздохнул и замолчал.

– Продолжай! – нетерпеливо потребовала Пандора, Мириэль молчала, очевидно, переваривая полученную информацию.

– Я как только понял, что в портал не тот, кто надо прошел, тут же хотел его вернуть назад, но…

– Дай догадаюсь, – усмехнулась Пандора. – Неувязочка вышла?

– Злая ты! – обиделся горе-сводник.

– И зачем ей понадобился этот другой? – спросила вновь обретшая дар речи Мириэль.

– Хель нужен был кто-то, кто обладал бы наивысочайшим иммунитетом к вирусу Холода, и Спекулум, зная, что она все равно не сможет заполучить Невлина, указал на него, надеясь выиграть время.

– И тут ты такой берешь и открываешь портал! – усмехнулась Пандора. – Действительно неувязочка! «Удачно» совпало, ничего не скажешь! Да уж выиграли время! – Пандора даже уже почти прониклась сочувствием к горе-своднику, как вдруг обнаружила очередную неувязочку. – А почему это паре Мириэль можно перейти из одной реальности в другую, и в этой другой остаться, а Невлину нельзя? – спросила она. – Потому что ты так решил?

– Злая ты! – в очередной раз оскорбился горе-сводник. – Разумеется, нет! Не потому, что я так решил! А потому, что Мешко последний в своём роду и ему всё равно предстояло буквально через несколько минут после перехода погибнуть! А Невлин должен был не просто прожить долгую жизнь, но и стать отцом той, которая изменила ход истории.

– И кто же она? – уточнила Пандора. – Только, пожалуйста, не просто её имя, а всю историю от начала и до конца! Почему судьба этой девушки так важна для существования нашей с Ганимедом реальности? Расскажи всё, что ты о ней знаешь! И, снова же пожалуйста, без твоих вечных вздохов, охов и многозначительных пауз!

ГЛАВА 3

Горе-сводник тяжело вздохнул. И на его больших, выпуклых, как у рыбы, глазах вдруг сами по себе появились очки, что, очевидно, должно было придать ему профессорский вид. Но эффект получился скорее обратный: тонкие круглые стёкла нелепо соскользнули на кончик его носа, делая его больше похожим на рассеянного библиотекаря, чем на мудреца. Страж смущённо поправил очки пальцами, возвращая их на нос.

– Рассказывай уже, профессор, – насмешливо фыркнула Пандора.

Страж снова поправил очки (на сей раз уже не смущенно, а жеманно) и наконец заговорил.

– Ора, полагаю, ты слышала о нашествии монголо-татар на Европу? – тоном строгого учителя, обращающегося к ученику, изрек он.

Губы Пандоры дрогнули в улыбке.

– У-у-м, что-то да, что-то слышала… – задумчиво протянула она, бросив на Стража насмешливый взгляд. – Дай минуту… – она посмотрела куда-то в сторону, делая вид, что, и в самом деле, пытается вспомнить. – Они захватили Киевскую Русь, Польшу, Венгрию… – она на мгновение замолчала, перевела взгляд вверх и продолжила: – Однако дальше, если мне не изменяет память… – она вздохнула, – имея на руках не только уже разработанные планы вторжения в Италию, Австрию и Германию, но и все шансы на успех, почему-то не пошли. Более того, повернули назад и больше никогда не вернулись к идее покорения Европы, – при этих словах Пандора посмотрела прямо в глаза Стражу. – Иначе как чудом не назовёшь!

– Это, и самом деле, было чудо, – согласился с ней Русал. – И этим чудом была дочь Невлина, Адриана. Именно она была той наложницей Гуюка8, которая отравила Великого Хана Монгольской империи Угэдэя9. Её захватили в 1241 году в Люблине и подарили Гуюку. И девушка так понравилась молодому хану, что он не только взял её в наложницы, но и отправил подальше от войны и чумы к своей матери, то есть во дворец Великого Хана.

– Но ты говорил о смерти, которая придет на Землю… – сузив глаза, с явной иронией в голосе многозначительно напомнила Пандора.

Страж смущенно-плутовато заулыбался.

– Ну, я чуть-чуть преувеличил… – пробормотал он, пожимая плечами и разводя руками.

– Что-о-о-о? Ну, ты… – покачала головой юная богиня. – И сволочь!

– Лживая сволочь! – поддакнула Мириэль.

– Эй, вы поосторожней… с выражениями, – оскорбился Страж. – Я, чтобы вы хотели знать, и на самом деле, совсем чуть-чуть преувеличил! Во-первых, – поднял он вверх увенчанный ядовито-зеленым когтем указательный палец, – если бы татаро-монголы захватили Европу, то она никогда бы не стала колыбелью цивилизации. Ибо их правление не позволило бы возникнуть тем культурным и экономическим условиям, которые впоследствии привели к эпохе Возрождения и промышленной революции. Европа стала бы частью огромной, но разрозненной империи, которая управлялась бы железной рукой завоевателей, подавляя всякое свободомыслие и развитие. И это, в лучшем случае! В том случае, если бы от европейцев хоть что-то осталось бы! Что, по моему личному мнению, весьма и весьма маловероятно.

– Да ладно! Не заливай! – махнув рукой, хором фыркнули Пандора и Мириэль.

Страж вдруг резко посерьёзнел.

– Если бы, – тяжело вздохнул он. – Ты просто вспомни, Ора, как Угэдэй захватывал города?

Пандора нахмурилась и хмыкнула.

– И как? – глядя на Стража, нетерпеливо уточнила Мириэль.

– Угэдэй, точнее, его тумены10, мингганы11, жузы12 и арбаны13, само собой разумеется, с его благословения перебрасывали через стены крепостей больных чумой, распространяя тем самым смертоносную болезнь. После чего, спустя какой-то период времени, обычно две недели, входили и сжигал город дотла.

– О-о… – выдохнула Мириэль и посмотрела на Пандору. Та в ответ тяжело вздохнула. – Но это же не имеет смысла, – обескураженно проговорила эльфийка.

– Что именно? – уточнил Страж.

– Сжигание дотла городов. Сам подумай. Сжигая города, они сжигали не только людей, но и рынки, мастерские и склады с запасами еды! То есть, всё то, что необходимо для содержания армии. Да и люди тоже! Нет людей, нет ремесленников, нет торговли, нет производства! Нет дани и рабов, в конце концов! Превращать свои завоевания в зачумленные пепелища – это совершенно нерациональная стратегия с точки зрения долгосрочного завоевания и управления территориями.

– Это ты так считаешь, – усмехнулся Страж. – И я с тобой полностью согласен. Но татаро-монголы считали иначе. Они были кочевым народом, который не видел большой необходимости в сохранении городов. – Он на мгновение замолчал, дабы снова поправить очки, затем, вскинув вверх указательный палец, продолжил «лекцию»: – Им нужны были пастбища, на которых бы их многочисленные стада могли свободно пастись, золото и драгоценные камни, чтобы осыпать ими своих военачальников. А вот толпы привыкших к совершенно другой жизни горожан – с их свободолюбивыми взглядами и их духом сопротивления – были для них ничем иным, как обузой и, что ещё, существеннее, угрозой. Поскольку большинство из них никогда бы не приняло чуждые им, варварские порядки кочевников. Посему, мои дорогие, – продолжил он, вновь подняв вверх указательный палец, – моё мнение таково, что останься Угэдэй жить, Европу ждало бы даже не порабощение, а истребление. Татаро-монголы не стремились создать великое государство из городов и культур, подобно римлянам или византийцам. Для них Европа была территорией, которую им было проще превратить в пепелище, чем управлять её местным населением.

– Откуда такая уверенность? – с вызовом спросила Пандора. Страж слишком часто играл словами, подменяя в своих интересах понятия и интерпретации, чтобы вот так вот просто верить ему на слово, без доказательств.

Русал, чуть сузив свои выпуклые рыбьи глаза, расплылся в медленной самодовольной улыбке, всем своим видом показывая, что он был готов к этому вопросу. Он театрально поправил свои «профессорские» очки, снова поднял указательный палец вверх и важно молвил:

– Эпидемия бубонной чумы 1346–1353 годов, выкосившая большую половину населения Западной Европы… – его голос стал тягучим, наполненным мрачной значимостью, – помнишь, как началась? – Страж сделал драматическую паузу, наслаждаясь эффектом, прежде чем самому же и ответить на свой «риторический» вопрос.

Размечтался! Кто ж ему позволил!

– Ну, это ты загнул! Это же было только через сто лет! – насмешливо фыркнули Пандора и Мириэль.

– Ничего не загнул! – насупившись возразил Страж. – Я просто экстраполирую вероятность развития событий в Европе в 1242–1250 на примере реального исторического факта! – тоном наставника, объясняющего нечто очевидное своему нерадивому ученику, уведомил он. – И факт этот заключается в том, что чума в Европу пришла, точнее, приплыла на кораблях с купцами из генуэзского города Каффа14, который монголы, дабы захватить, закидали с помощью катапульт трупами больных чумой. Не так ли?

– Вообще-то, насколько я знаю, это лишь одна из версий? – начала было возражать Пандора, но посмотрев на насмешливо-надменное выражение лица Стража и вспомнив с кем разговаривает, кивнула.

– Хорошо, возможно, в четырнадцатом веке чума в Европу действительно пришла из Кафы, но мы с тобой говорим о тринадцатом веке! И в этом тринадцатом веке монголо-татары прежде, чем отправиться завоевывать Европу, завоевали Киевскую Русь! Население которой они не истребили, а обложили данью и спокойно пошли себе дальше!

Страж посмотрел на свою оппонентку поверх дужек своих очков, и его самодовольная усмешка стала ещё шире. Он выдержал небольшую паузу, наслаждаясь моментом, прежде чем озвучить свой ответ.

– Во-первых, – начал Русал, высоко приподняв брови и резко вскидывая вверх указательный палец. – Большинство крупных городов Киевской Руси были разрушены практически до основания, а население… – он прикрыл глаза, сделав тяжкий, горестный вздох, как будто мысленно видя картину разрушений, – практически полностью уничтожено.

На этих словах он развел руки в стороны и тяжело вздохнул. После чего снова скрестил их на груди, чуть прищурившись при этом.

– Во-вторых, – продолжил он, чуть повысив голос, – Киевская Русь представляла из себя не единое и сплоченное государство, а разбросанные по огромной территории многочисленные княжества, – говоря это он барабанил пальцами одной руки по внешней стороне ладони другой. Его губы скривились в презрительной усмешке, когда он произнес: – Князья каждого из которых считали себя суверенными правителями своих уделов и считали себя вправе самостоятельно решать, с кем воевать, а с кем заключать союзы, руководствуясь при этом исключительно сиюминутной личной выгодой! По причине чего татаро-монголы не только не встретили организованного сопротивления, с которым им пришлось столкнуться в Европе, но и многие из этих, так называемых, суверенных князьков, – он выделил «суверенных» презрительной интонацией, – предпочли союз с завоевателями союзу с оказавшимися в том же положении, что и они, соседями! Которым они в лучшем случае отказывали в помощи, а в худшем и вовсе предавали, подставляя и заманивая в ловушки их дружины, – вновь поднял Страж вверх указательный палец. После чего тяжело вздохнул и продолжил: – В-третьих, Киевская Русь была большей частью аграрной страной, а татаро-монголам нужно было чем-то кормить свою огромную армию, тогда как перенаселенная Европа с её городами в этом плане не представляла для них никакой ценности. И наконец, – в очередной раз слегка повысил он голос, – в-четвертых, – сказав это он слегка наклонился вперед и сделал «большие» глаза, – татаро-монголы были кочевниками, привыкшими к быстрому передвижению по степям и преодолению расстояний в десять – пятьдесят километров в день и в этом, а именно: мобильности, манёвренности и внезапных атаках и заключалась их сила. Если же город или крепость оказывал серьёзное сопротивление и не сдавался быстро, это становилось для татаро-монголов проблемой, поскольку ни рядовые, ни их высшие военные чины не обладали ни терпением, ни навыками, необходимыми для того, чтобы неделями, а то и месяцами осаждать каждый из нескольких тысяч хорошо укреплённых населенных пунктов Европы. И если при этом ещё и учесть, что европейцы, как раз наоборот, – хмыкнул он, – были хороши именно в защите своих городов и крепостей, то я… Я ПОВТОРЮСЬ, – в который уже раз поднял он вверх указательный палец, – Я СОВЕРШЕННО УВЕРЕН, что если бы не смерть Угэдэя, то идея с тотальным зачумлением Европы татаро-монгольским военачальникам пришла бы на сто лет раньше! – явно довольный собой и приведенными им аргументами закончил Страж наконец свой монолог.

Пандора очень бы хотела возразить, но… Как ни терзала она свой мозг, ей так и не удалось найти слабое звено в рассуждениях и логических выводах своего оппонента.

– Хорошо, признаю, – часто закивала она головой. – Признаю. Вероятней всего, ты прав, и татаро-монголы и на самом деле оставили бы на месте европейских городов лишь руины и пепелища, но как ты можешь утверждать, что Европу спасла именно смерть Угэдэя? – спросила она и тут же оговорилась: – Я не отказываюсь вернуть Невлина в его время, – заверила она. – Просто мне сложно поверить в то, что смерть одного человека, даже если этим человеком и был сам Великий хан, могла остановить успешное наступление?

Русал закатил глаза к потолку, тяжко вздохнул, мол, и за что мне это?

– Ора… – практически простонал он. – Смерть Угэдэя была не просто смертью одного человека, – голосом, каким объясняют очевидные вещи, добавил он. – Это была смерть центра силы, самой оси империи, вокруг которой всё вращалось. Вся власть, все решения, касающиеся завоеваний, дипломатии, расширения империи, – всё концентрировалось исключительно и только в руках Великого хана! Хан санкционировал кампании, распределял ресурсы и решал, где и как действовать! Хан и больше никто! – опять и снова поднял он вверх указательный палец. Затем вздохнул и усталым с нотками явного одолжения голоса продолжил: – Монголов с рождения воспитывали в рамках жесткой и четкой иерархической системы, каждый элемент которой был подчинён порядку, ключевыми аспектами которого были дисциплина и беспрекословное соблюдение традиций и обычаев, – продолжил он, сделав акцент на последних словах. – И любое самое малое несогласие или нарушение этого порядка считалось предательством. Каждый воин, от простого солдата до полководца, знал своё место в системе и, что ещё важнее, свято верил в неё.

Поэтому, когда Угэдэй умер ни один из крупных полководцев, которым полагалось, согласно традиции вернуться на родину, дабы участвовать в курултае – собрании для избрания нового хана, не посмел ослушаться предписаний традиций. Более того, каждый из них полагал участие в избрании Великого хана своим долгом, великой честью и… – он в очередной раз поднял вверх указательный палец, – насущной необходимостью! Ибо избрание нового Великого хана это не просто церемония! Это длящийся месяцами, а порой и годами сложный процесс достижения абсолютного единогласия между всеми участниками курултая по кандидатуре претендента на титул Великого хана, которое достигается не только дипломатией, но и посредством подковерных интриг, подкупов, тонкой игры на чувствах и страхах и, порой, даже шантажа.

Поскольку все переговоры проходили в строжайшей тайне, то один и тот же клан до поры до времени мог поддерживать одновременно сразу нескольких претендентов. Главы кланов собирали предложения и обещания, взвешивали их с точки зрения своих интересов и изменения конъектуры баланса сил.

Не менее беспринципно, вели себя и претенденты, раздавая направо и налево обещания, не все из которых они могли или намеревались выполнить.

Мириэль с Пандорой понимающе закивали.

– В общем, всё, как всегда и, как и везде! – резюмировала Мириэль и вопросительно заметила: – Но, в конце концов, новый хан всё же был избран?..

– Да, был, – подтвердил Страж. – Спустя пять лет после смерти Угэдэя Великим ханом был избран его старший сын Гуюк.

– И что помешало монголам возобновить свой поход на Европу? – уточнила она.

Русал поправил свои очки и поступил как истинный педагог, то есть, ответил не сам, а проверил знания ученика, который должен был знать ответ на этот вопрос.

– Ора?

Пандора закатила глаза и цокнула языком, выражая своё отношение к профессорским замашкам чешуйчатого доставалы, но увидев вопросительный взгляд подруги, всё же позволила ему «оценить» свои знания:

– То, что новым Великим ханом стал единомышленник не Батыя15, который выступал за дальнейшую экспансию на запад, а Субэдэя16, который считал, что империя слишком нестабильна, дабы продолжать её расширять, – объяснила она подруге. – Собственно, из-за того, что Батый и Субэдэй придерживались настолько противоположных взглядов на ближайшее будущее империи курултай и затянулся на несколько лет. Они оба были гениальными полководцами и стратегами. Оба искренне ратовали за могущество и процветание монгольской империи. Оба пользовались огромным влиянием и уважением. Оба умели вдохновлять и вести за собой войска…

– И оба не умели уступать! – вставил Страж, уставший слушать о том, какими замечательными были Батый и Субэдэй. – Поэтому с избранием Гуюка Великим ханом конфликт не только не исчерпал себя, но и чуть не перерос в войну между улусом, которым управлял Батый, и Монгольской империей. И поскольку для Батыя, как и для любого другого, не потерять своё было важнее «журавля в небе», то после курултая он срочно отбыл не Европу завоёвывать, а в свой улус, дабы укрепить его границы и подготовиться к возможной войне с Гуюком и Субэдэем.

– По-нят-но, – кивнув, слогораздельно протянула Мириэль.

– Надеюсь, это значит, что я снова могу теперь перейти к инструкциям? – ехидно уточнил чешуйчатый «профессор».

– А разве ты не закончил уже с инструкциями? – нахмурилась Пандора.

– А ты мне дала такую возможность? – вопросом на вопрос язвительно ответил ей Страж.

Пандора закатила глаза, тяжело вдохнула и усталым голосом потребовала:

– Переходи уже к своим инструкциям!

И Страж перешел.

– Невлин, как я уже говорил, из Люблина. И выйти из портала он должен строго в ту же минуту, в которую он в него вошел. И вот скажи мне, – перевел он насмешливый взгляд на Пандору, – скажи мне, как ты это сделаешь?

– Не знаю, – призналась Пандора.

– То-то же! – опять и снова подняв вверх увенчанный длинным зеленым когтем палец, самодовольно усмехнулся Страж. – Не знаешь! – погрозил он ей пальцем, – и широко усмехнувшись, тоном пятилетнего забияки добавил: – И не узнаешь, пока снова не окажешься в портале междумирья!

И… исчез.

– Могла бы убить, убила бы! – издав утробный горловой звук, поделилась накипевшим Пандора.

– А я бы тебе с огромным удовольствием помогла бы! – поддержала её подруга.

ГЛАВА 4

Ветер пронзительно свистел под белоснежными сводами резиденции Хель, из-за чего казалось, что ледяные стены стонут от боли. За массивным каменным столом двое играли в шахматы вырезанными из слоновой кварца и черного обсидиана фигурами.

Взгляд Невлина был прикован к доске, чего нельзя было сказать о его партнере по игре: задумчивый взгляд Ганимеда был устремлен куда-то вдаль.

Невлин нахмурился, глядя на своего коня, окруженного вражескими «войсками» и, тяжело вздохнув, поторопил:

– Твой ход, Им! – проворчал он, нетерпеливо постукивая пальцами по костяной доске.

Ганимед перевел на него недоуменный взгляд. Невлин раздраженно цокнул, закатив глаза, затем указал взглядом на доску.

Ганимед кивнул и передвинул своего ферзя.

– Шах! И мат, кстати! – скучающе уведомил он.

– Не верю! Опять! Ты определенно мухлюешь! – возмутился Невлин, вскидывая руки. – Ты же даже на доску почти не смотрел!

Его партнер по игре в ответ усмехнулся, пожав плечами и разведя руками.

– Любимая игра Зевса, знаешь какая? – наклонившись к собеседнику, заговорщицким тоном поинтересовался он.

– Шахматы?! – с кривой усмешкой предположил Невлин.

– Ага, – со вздохом подтвердил Ганимед. – И этот большой ребенок не только гениально играет, но и очень любит выигрывать. Настолько, что каждый раз, в прямом смысле слова, подпрыгивает от радости. И ладно бы он ещё выигрывал редко! Так нет же на протяжении первых двух тысяч лет, он у меня всё время выигрывал! О-ооо! – покачал он головой. – Если б ты знал, как меня раздражала его самодовольная и светящаяся торжеством рожа!

– О-оооо, – усмехнулся в ответ Невлин. – Поверь мне, я знаю!

– Значит, ты знаешь также, что другого выбора кроме как научиться играть в шахматы лучше него, у меня не было, – объяснил Ганимед «секрет» своей блестящей игры.

– Ты заметил, что Хель не в настроении… – вдруг нахмурился Невлин.

Ганимед беззаботно пожал плечами.

– Реванш? – предложил он.

– Я, может, и наивен, но не настолько! – фыркнул Невлин. – Спасибо, обойдусь!

– Ну ещё одну партеечку! – вслух заканючил Ганимед, извещая при этом мысленно о следующем: «Продолжаем изображать игру. Да. Я заметил. И я знаю почему, она не в настроении…»

Невлин неосознанно поднял на него глаза.

«Не смотри на меня, смотри на доску!» – мысленно прикрикнул Ганимед на него.

– Хорошо! – с одолжением в голосе, согласился Невлин. – Ещё одну партеечку! Но только одну! – предупредил он, подняв вверх указательный палец.

Изобразив на лице ничем незамутнённую радость, Ганимед кивнул и переставил пешку на Е4. Невлин ответил зеркальным движением, продвинув свою пешку на Е5.

«Пандора с Тором скоро будут здесь, – мысленно сообщил другу Ганимед и перевел ферзевую пешку на D4. – Ты сможешь договориться со всеми заключенными в замке неприкаянными душами, чтобы они, если понадобится, оказывали им посильную помощь?»

Невлин, слегка нахмурившись, окинул взглядом доску и, задумавшись всего на миг, двинул коня на F6 и кивнул: «Думаю, смогу. О какой именно помощи идет речь?».

Теперь уже зеркально ответил Ганимед и тоже ввел в игру коня.

«Пока не знаю… Знаю только, что помощь нам не помешает», – ответил он, наблюдая как конь Невлина «съедает» его пешку.

Ганимед усмехнулся и перевёл своего коня на С3, типа открывая путь своему Ферзю и угрожая коню Невлина, а на самом деле подставляясь.

Невлин усмехнулся и съел ещё одного его коня. В ответ Ганимед сделал очередной типа небрежный ход, переместив слона на C4.

Невлин этим воспользовался и без колебаний вывел ферзя на H4, создавая прямую угрозу королю. Ганимед типа попытался защититься, переместив пешку с G2 на G3, но лишь снова подставился.

Невлин снял пешку ферзём, угрожая матом на следующем ходу. Ганимед сделал ход королём, Невлин поставил ему мат, переместив ферзя на H2 и взвыл:

– Так нечестно! Ты поддался!

– Ну на тебя прям не уходишь! – широко улыбнувшись, развел руками Ганимед. – Выиграл – нечестно. Проиграл – опять нечестно! Сказал бы сразу, что хочешь не выиграть, а ничью! Я бы устроил тебе ничью.

– Я не знаком с Зевсом, но что-то мне подсказывает, что вы с ним друг друга стоите! – хмыкнул Невлин.

– Ну, пожалуйста, еще одну партеечку! – почти заканючил блондин.

– Иди ты! – отмахнулся типа обиженный Невлин. – Пойду я лучше «подарком» для Повелительницы займусь, – многозначительно посмотрев на друга по несчастью, сказал он. – Он почти уже готов, осталось мелочи вроде доводки и шлифовки.

Ганимед знал, что Невлин вот уже два месяца работает над комодом, который он выдалбливал из глыбы льда, следуя личному эскизу Хель. Однако также он знал и то, что, говоря о «подарке», Невлин подразумевал вовсе не его.

ГЛАВА 5

Лапландия, гора Корватунтури, резиденция могущественного мага-полудемона-полуоборотня Йоулупукки.

На востоке бледное северное солнце только начинало подниматься, окрашивая заснеженные вершины в розоватый свет. Деревянный дом, украшенный резными орнаментами, скрипел под натиском пятидесятиградусного мороза, а дымок, идущий из трубы, клубился в безмятежном небе.

Внутри дома тоже царила безмятежность, нарушаемая разве что редким потрескиванием поленьев в огромных каминах. Языки огня отбрасывали мягкие блики на стены, на которых висели древние гобелены, изображающие сцены из прошлого Йоулупукки – битвы, великие путешествия и далекие миры, которые ему довелось посетить.

Воздух в комнатах был пропитан ароматом древесного дыма, смешанного с легкими пряными нотками развешанных над каминами трав. Запах которых смешивался с ароматом свежесваренного кофе, который медленно распространился по всему дому, сообщая всем о том, что утро пришло.

– Ора, подъё-оом!!! – ворвался в сознание Пандоры громовым раскатом отвратительно звонкий и преступно громкий голос.

Юная богиня поморщилась, перевернулась на другой бок, пробормотав при этом что-то невнятное и… не открывая глаз, глубже зарылась в пуховое одеяло, искренне уверенная в том, что ей просто только что приснился кошмарный сон. И так она была в этом уверена, что ни за что бы не разуверилась, если бы отвратительно звонкий и преступно громкий голос снова не прозвучал и не потребовал:

– Ора, ну же вставай! – и не обратил её внимание на тот факт, что негромкий стук в дверь, который она думала, ей только кажется, ей вовсе не кажется. – К нам в дверь уже минут пять стучат!

– О-о-о-х! Ну почему, почему я тебя вчера перед сном не укрыла пологом тишины? – спросила Пандоры у комнаты, которая ответила ей всё тем же отвратительно звонким и преступно громким голосом: – Потому что ты не у себя дома!

Пандора тяжело вздохнула и простонала.

– До-ом, милый дом! Как же я хочу домо-ой! К Гестии! К Афине! Дома хорошо, там от меня никто не ждет подвигов! Дома тепло! Там нет этого ужасного холодного ветра, который пробирается не только под одежду, но под кожу и даже в кости. Дома солнце светит! Дома не будят ни свет, ни заря! Дома меня понимают и сочувствуют! А ты… Мы же вместе с тобой спать легли! А значит, ты должна и понимать, и сочувствовать! А ты не понимаешь и не сочувствуешь!

Мириэль улыбнулась, как мать улыбается своей маленькой дочери, которая вдруг раскапризничалась.

– И понимаю, и сочувствую, но в дверь стучат, – кивнула она дверь. – И да, нас ждут подвиги.

– Ладно, – тяжко вздохнула Пандора, сев на постели. – Передайте там, что мы скоро будем! – крикнула она тому, кто за дверью, протирая глаза. И стук тут же прекратился. – Тишина-аа, благословенная тишина-а, – блаженно протянула она и начала опять заваливаться на постель.

Но не тут-то было. В ту же секунду звук в дверь раздался снова.

– Хорошо-хорошо! Встаю-встаю! – недовольно проговорила она, вставая. – И, кстати, это твоё счастье, что я сонная, а то уши бы надрала за то, что подглядываешь! Некрасиво это! Тебя разве не учили?

– Хотела бы я посмотреть, как ты надерёшь голову заклиниванию пробуждения, – хихикнула Мириэль.

Пандора состроила подруге грозную гримаску, сморщив нос, нахмурив брови и поджав губы. Но та в ответ лишь рассмеялась. Зазвеневший колокольчиком смех уже не резал по нервам, но раздражение всё же вызвал.

– Ладно, – закатив глаза, махнула Пандора рукой и направилась в ванную.

Плеснув в лицо ледяной воды, она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Вода охладила кожу и мысли, избавив и от сонливости, и от раздражения.

Открыв глаза, Пандора посмотрела на своё отражение в зеркале и улыбнулась ему.

«Так-то лучше!», – одобрительно усмехнулась она и, вытерев лицо и руки полотенцем, решила, что всё, она готова к великим подвигам и свершениям, или что там ещё от неё ожидают.

Когда она вернулась в комнату, Мириэль всё ещё посмеивалась.

Пандора бросила на неё снисходительный взгляд, слегка покачав головой, и уведомила:

– Я иду пить кофе!

Огромный каменный очаг мерно потрескивал, распространяя приятное тепло по всему помещению. Утренний свет мягко лился через узкие окна, играя на старинной резной мебели и создавая ощущение, что время здесь течёт очень и очень неспешно.

На массивном деревянном столе, покрытом вышитой скатертью, стоял пузатый медный кофейник, источающий восхитительный аромат свежезаваренного кофе. Рядом – несколько фарфоровых чашек с причудливыми узорами и пара тарелок с ароматными булочками с корицей.

Ждали только их.

– Ну, что там у нас в расписании на сегодня? Военный поход на Эльвиднир или… военный поход на Эльвиднир? – пошутила Пандора, принимая из рук заботливой хозяйки дома чашку с ароматным кофе. Тепло фарфора приятно согрело её пальцы, а запах свежемолотых зёрен окончательно разогнал последние остатки сонливости.

– Военный поход на Эльвиднир, – с абсолютно невозмутимой серьёзностью ответил Тор, глядя на неё поверх своей чашки.

– Ты шутишь? – выдохнула Пандора, которая даже кофе поперхнулась. Она закашлялась и потому опустила чашку на стол.

На мгновение в комнате повисла напряжённая тишина. Пандора замерла, вопросительно глядя на Тора, пытаясь понять, шутит ли он. Но его лицо оставалось абсолютно серьёзным.

– Нет, не шучу, – подтвердил он её подозрения, медленно покачав головой. – Всё готово. Войска всех наших союзников, в том числе и хримтурсы, фроствары и норнары, уже подняты по тревоге и выдвинулись в сторону Хельхейма.

Пандора удивленно приподняла брови.

– И это ещё не всё, – улыбнулся Тор. – После того, как Хель вчера попыталась меня убить, отец окончательно проникся серьёзностью ситуации и, дабы избежать подобных «случайностей» в будущем, отправил нам на помощь свою армию эйнхерий17, в состав которой входят семьсот семьдесят семь тысяч душ наивеличайших воинов, каких когда-либо знала Вальхалла. Семьсот семьдесят семь тысяч душ наивеличайших воинов, которых не остановят воды реки Гьёлль18 и под которыми Гьялларбру19 даже не пошелохнется, – весомо повторил он. При этом в его голосе звучала такая гордость, такая убеждённость в мощи эйнхерий, что они в полном объёме передалась и Пандоре тоже несмотря на то, что она об эйнхериях слышала чуть ли не в первый раз в жизни. – Пока речь идёт об ультиматуме, – сказал Тор и его зычный, резкий голос прозвучал в тишине гостиной, подобно тяжёлому молоту, ударяющему по наковальне. – Но, если Хель не уступит, я уполномочен заключить её под стражу и доставить в Асгард, – теперь в его голосе явно звучал вызов, он, словно бы, уже предвкушал предстоящую битву. – Отец снарядил мне в помощь тринадцать самых могущественных валькирий, которым, если что, я Хель лично доставлю. Они и эйнхерии, будут ожидать моего приказа на границе Хельхейма.

– Э-э-э. Иии… сколько я спала, – только и спросила потрясённая Пандора.

– Двадцать девять часов и сорок три минуты, – даже более точно, чем она хотела бы услышать, ответил ей Тор. Ей бы вполне хватило ответа: «достаточно».

– Угу… – кивнула она.

– Изначально план простой, – продолжал тем временем Тор. – Сейчас мы на моей колеснице отправляемся к реке Гьёлль. Если все в порядке, и мы сможем беспрепятственно перейти мост, ведем себя как хорошо воспитанные гости. То есть, демонстрируем принимающей стороне свою глубочайшее почтение и подчеркнутую доброжелательность. Дожидаемся глав кланов хримтурсов, фростваров и норнаров, которые, якобы прибудут исключительно на аудиенцию к своей Повелительнице. Дальше тоже, все просто. Если Хель согласится с нашими условиями, то есть позволит нам уничтожить вымерзней, и прекратит свои эксперименты – мы все расходимся с миром. Если же, нет – то быть войне. Да, чуть не забыл, – кивнул он Пандоре, – пока я и вступившие с нами в союз главы кланов будем заниматься Хель, вы все, – теперь он кивнул также и остальным, – займетесь спасением Ганимеда.

– Думаешь, всё же быть войне? – спросила Пандора.

– Уверен, что быть, – мрачно кивнул Тор и криво усмехнулся: – Но правила международных игр требуют дипломатического подхода. По крайней мере, на начальном этапе.

ГЛАВА 6

Мертвая, ледяная река Гьёлль – совсем не выглядела ни ледяной, ни мертвой хотя бы уже потому, что она ревела, вздымалась белыми гребнями волн, с такой силой обрушивая их на камни, будто была не просто полна жизнью и энергией, но переполнена ими даже с излишком.

Однако и назвать Гьёлль обычной рекой тоже ни у кого бы не повернулся язык. Ибо эта река явно жила по своим собственным законам. Её исходящее из самой глубины неприродно яркое сияние было холодным и потусторонним, как свет далёких звезд. Одного взгляда на её волны было достаточно, чтобы понять, что они несут в себе не воду, но тени ушедших за грань душ. Не нужно было даже приглядываться, чтобы различить в их призрачном свечении смутные очертания печальных лиц. Как не нужно было и прислушиваться, чтобы услышать их плач. Не были обычными и брызги: разбиваясь о прибрежные скалы белые гребни волн оставляли после себя прощальные вздохи тех, кто больше не вернётся в мир живых. Оседая на камнях инеем, они издавали еле слышный шепот-стон, который проникая в сознание, вызывал в сердцах живых трепет тревожных предчувствий, апатию и чувство безысходности.

Нет, река Гьёлль однозначно не была ни обычной, ни, тем более, живой. Она была воплощением силы, которая существовала вне времени и пространства. Каждый всплеск её волн был напоминанием о неизбежности конца, о мимолетности жизни.

Те, кто осмеливался подойти слишком близко к её водам, ощущали не просто леденящий холод, но некую невидимую силу, которая, словно стальной рукой, сжимала сердце. Эта зловещая, неумолимая сила проникала не в тело, но в душу, вызывая дрожь и затуманивая мысли, превращая их в пустую серую массу без надежды и света.

Пандора и её спутники вышли из колесницы и замерли… поражённые зловещей красотой мертвой реки. Несмотря на то, что у них были приглашения, каждый шаг через мост давался им с огромным трудом: парализованные волнами накатывающего на них безотчетного страха они неимоверным усилием воли заставляли себя переставлять трясущиеся, подгибающиеся ноги.

Сцепив зубы, Пандора сжала кулаки: с каждой секундой пребывания на мосту давление на её сознание усиливалось, и шепот мертвой реки становились всё отчётливее, всё требовательнее, всё настойчивее, проникая сквозь защитные барьеры её разума, как вода просачивается сквозь песок. Потусторонние голоса звали её, просили, умоляли, угрожали… Исполненные беспросветной тоски и невыносимых страданий они подтачивали её волю…

Шаг. Ещё один шаг. Она понимала, что её спутники ощущают тоже, что и она. Лица их побледнели, взгляды потускнели. Ноги их подкашивались и, словно бы проваливались, как если бы они шли по зыбучим пескам. Дыхание их стало прерывистым и тяжелым…

Ирэн вдруг пошатнулась и, схватившись за голову, рухнула на колени. Её полный боли и страдания крик разнесся над Гьёлль, перекрыв рёв её вод.

– Ирэн! – воскликнула Пандора, бросившись к подруге, но Тор оказался быстрее её.

– Я отнесу её назад, ей нельзя с нами, – подхватив бесчувственное тело девушки, сказал он. – Не ждите меня. Я догоню.

Проследив в течение пары секунд, как Тор быстрым шагом уносит Ирэн прочь от безумия мёртвой реки, Пандора вздохнула и пошла дальше, стараясь не думать о том, что, если произошедшее только что было очередной уловкой Хель, они могут потерять не только Ирэн, но и Тора.

«Он сильный! Он справится!» – твердо сказала она себе, заставив себя продолжать путь. Шёпот реки, звучавший ранее где-то на границе сознания, теперь гремел у неё в ушах зловещей какофонией стенаний, плача, мольб и угроз, разрывая её разум на части.

– Ты не сможешь… Ты слаба… Ты ничтожество… Ты не победишь… Тебе не спастись… никому из вас не спастись… Тебя ждёт смерть… Всех вас ждет смерть… Смерть… И только смерть… Вас всех ждет Смерть… – шептала река тысячами голосов одновременно, которые впиваясь в её сознание ледяными иглами высасывали из неё веру в себя.

Пандора зажала уши, пытаясь не слышать, но голоса продолжали звучать теперь уже у неё в голове. С каждым шагом выносить их становилось всё труднее – её сознание, в буквальном смысле слова, плавилось под их натиском. Густая, тяжёлая как смола, волна чужих страданий накатывала на неё, захлёстывая разум, искажающая её собственные ощущения. Её мысли путались, воспоминания смешивались с наваждениями, лишая её ощущения реальности, времени и пространства.

– С Ирэн всё будет хорошо, – донесся до неё сквозь вязкую трясину окутавшего её шепота уверенный голос Тора. – Я послал Йоулупукки вестника, он позаботится о ней.

– Это хорошо, – с облегчением выдохнула Пандора и… почувствовала, что вместе с тревогой за Ирэн и за него самого, отступил и шепот. – Мир, ты как? – чтобы уже окончательно успокоиться, позвала она подругу, на которую перед отправкой из дома Йоулупукки с помощью его самого и его супруги Муори наложила настолько непроницаемый полог невидимости, что даже и сама не могла её видеть.

– По сравнению с вами всеми, довольно неплохо! – «успокоила» её та.

– Из чего само собой напрашивается вывод, что на нас воздействуют дополнительно, – хмыкнула Пандора.

– Естественно! – криво усмехнулся Тор.

– Зря старается! – озвучил всеобщее мнение Дубрев.

И оказался прав.

Сколько веревочке не виться, а конец всё равно будет. Вот и с мостом через реку Гьёлль также, как ни длинен был Гьялларбру, но и он оказался не бесконечен.

Нельзя, правда, сказать, что Пандоре и её спутником, едва они сошли с моста задышалось совсем уж легко и радостно. Не тот это был мир.

Воздух оставался ледяным, смрадным и тяжелым, но теперь он не рвал лёгкие острыми когтями, не давил могильной плитой на грудь, не застревал в горле комком и не стягивал резиновыми жгутами руки и ноги. Они всё ещё слышали потусторонний шепот. Но теперь он уже не путал сознание и не превращал мозг в кисель. Да и слышали они не столько сам шёпот, сколько его эхо, отголоски, разлетающиеся по бескрайнему, мертвенно безмолвному пространству.

Их всё так же, как и прежде, окружал не позволяющий видеть дальше вытянутой руки густой серый туман. Он оседал на коже тонким, ледяным налётом, проникая через одежду и пробираясь холодными, влажными щупальцами до самых костей, вызывая дрожь и чувство глубокой, всепоглощающей промозглости. Он шевелился и менял очертания, из-за чего им казалось, что совсем рядом с ними бродят ужасные, кровожадные монстры. Он поглощал все звуки, вплоть до их собственных шагов, создавая у них ощущение, что они и сами часть этого тумана, что их, как живущих, думающих и самостоятельно дышащих существ, просто больше нет…

К счастью, насчет последнего они ошиблись, а вот насчет монстров… Монстры были. Целых пять, даже шесть штук, если считать и карету тоже.

Запряжённый четырьмя призрачными скакунами экипаж возник перед ними, словно бы соткавшись из самого тумана.

Хотя, почему словно?

И полупрозрачная, созданная явно из теней карета, тёмные, почти угольные обводы которой казались вырезанными из самой ночи, и скакуны – серые, цвета предрассветной мглы вполне могли быть сотканы из тумана.

Грива и хвосты призрачных скакунов струились, подобно струям воды, плавные и бесконечные, словно впадающие в моря и океаны реки. Тускло пылающие зелёным светом глаза скакунов излучали пронзающую всё на что падал их взгляд ледяную пустоту. Двигались они столь бесшумно и легко, что местонахождение их выдавали лишь лёгкие колебания воздуха.

Столь же бесшумной и легкой была также и карета. Точнее легкой она была, а бесшумной была бы, если бы при каждом её движении висевшие спереди и сзади колокола не разносили по округе их заунывный звон.

Укутанный в рваный саван последний из монстров, существо, состоящее из одних лишь костей, с важным видом восседал на месте возницы.

– Добро пожаловать в Хельхейм! – поприветствовало существо путников. Лишённый плоти голос существа был глухим и утробным, как если бы он звучал сквозь толщи земли из могилы. – Моя Повелительница просила вам передать, что путь вам открыт, но не все вернутся назад!

Словно подтверждая его слова, призрачные кони фыркнули, и из их ноздрей вырвались клубы тёмного дыма, тут же смешавшегося с туманом.

Возница медленно обвёл путников взглядом пустых глазниц, в которых невозможно было прочесть ни эмоций, ни намерений. Его скелет, поблёскивающий в свете мертвенной луны, был покрыт инеем, тонкими, как паутина, линиями, от которых в воздухе веяло холодом могилы. На груди виднелся вырезанный знак руны смерти, светящийся бледно-голубым светом.

– Итак, каков ваш выбор? – уточнил он после небольшой паузы, и в этот раз голос его прозвучал ещё более глухо и эхоподобно, как если бы ветер пронес этот его вопрос сквозь века.

– Моргрим, ты прекрасно знаешь, каков наш выбор, – усмехнулся Тор. – И просто на будущее, более не трудись нас пугать! Мы – пуганные!

Пандора тем временем уже подошла к карете. Когда она коснулась дверцы, пальцы её на мгновение словно бы утонули в тумане, растворяясь в его холодной, плотной дымке. Но затем она нащупала вполне нормальную ручку – если, конечно, можно назвать нормальной массивную, кованную ручку в виде широко распахнутой волчьей пасти.

ГЛАВА 7

Хельхейм – мрачное царство теней, где время не имеет значения: оно растягивается, замедляется, а то и вовсе останавливается. Здесь нет ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Здесь нет ветра, нет шелеста листьев, нет пения птиц. Только тягучая, всепоглощающая тишина и бездонный, бескрайний, леденящий кожу густой, серый туман, сквозь который порой проступают бледные, размытые силуэты, но стоит только приглядеться, как они тут же растворяются в его мареве. То же самое происходит и со звуками, стоит только прислушаться и они угасают, словно упавшие в ледяную воду искры огня. Всё здесь кажется застывшим в ожидании чего-то… Неуловимого, недостижимого и в то же время неизбежного… Одновременно и желанного, и пугающего…

Это ощущение пронизывает воздух, пропитывает густой туман и, подобно холоду, с дрожью проникает в тело. Это ощущение не даёт покоя. Оно разрывает на части единовременно и гоня вперед, и требуя вернуться назад.

Даже в Тартаре Пандоре не было настолько не по себе. Там, среди стонов боли и криков отчаяния, всё было понятно – страдание было явным, ощутимым. Тартар был местом наказания, и в этом заключалась его предназначение. В Тартаре через боль и страдания души очищались.

Хельхейм же был иным. Это место не причиняло боли, не угрожало напрямую, но его тягучая, безграничная тишина и леденящий туман рвали её душу, заставляя сомневаться в каждом шаге. Здесь не было мучений, не было боли, как таковой. Здесь была лишь… тоска – глубокая, пронизывающая каждую клеточку и косточку её тела. Страдания, через которые проходили местные души, не были кажущейся бесконечной борьбой с болью, как это происходило в Тартаре, их просто медленно травили… Незаметно. Безболезненно. Неумолимо.

Незаметно, безболезненно и неумолимо, поглощающая их разум и чувства, оставляя после себя лишь пустоту.

Пандора посмотрела на своих спутников. Тор и Дубрев сидели рядом с ней. Тауртирис, Ингвэ и Мириэль напротив неё, но при этом их фигуры, словно бы проступали сквозь серую дымку тумана, словно бы растворялись в его густой, липкой пелене.

– Жуткое место, – нарушив давящую тишину, высказал всеобщее мнение Дубрев.

– Не думала, что когда-нибудь скажу это, но я бы предпочла сто лет провести в Тартаре, лишнему дню здесь, – согласилась Пандора.

– Надеюсь мы всё же когда-нибудь куда-нибудь доедем, – проворчал Ингвэ, вглядываясь в сплошное серое марево за окном. – А то у меня такое ощущение, что меня закопали в могилу живьём.

– Где-то так и есть, – «обрадовал» его Тауртирис.

Любовно погладив свой Мьёльнир, Тор вдруг удовлетворенно усмехнулся и пробормотал себе под нос:

– Вот это по-нашему! Вот это я понимаю!

Пандора хотела было уточнить у Громобоя, о чем он, но тут услышала чьи-то громкие мысли, излучающие яростную, ничем несдерживаемую ненависть и… предвкушение.

– Почти уже приехали! – меж тем добавил продолжающий усмехаться Тор.

– И как ты это понял? – скептически поинтересовался у него Дубрев. – Потому что я как видел серую пелену перед глазами, так и вижу.

– Мои старые «друзья» Фенрир20 и Ёрмунганд21 так «рады» моему прибытию, что не могут сдержать ликования! – расплылся он в широкой улыбке.

– Вообще-то рады они тому, что наконец-то смогут тебя убить, – обеспокоенно заметила Пандора. – Хель, конечно, дала слово и всё такое, но…

– Ора, не волнуйся! – отмахнулся Громобой. – Меня не так-то легко убить!

– Бальдра тоже нелегко было убить, – напомнила Пандора.

Тор презрительно фыркнул, его глаза хищно блеснули. Появившаяся на его губах улыбка скорее напоминала оскал. Он медленно провёл рукой по рукояти Мьёльнира, тот ответил ему утробным гулом, сообщая о своей готовности к бою.

– То, что случилось с Бальдром было подлостью! Меня же убить так, чтобы я при этом не отправился в Вальхаллу ни у Хель, ни у её братцев не выйдет!

– Что, отнюдь, не помешает им попытаться, – с тревогой заметила Пандора. – Тор, прошу тебя, не недооценивай их злобу и жажду расправиться с тобой. Они ненавидят тебя каждой фиброй их черной души!

– Пусть! – проговорил он одновременно и с вызовом и предвкушением. – Пусть попытаются!

– О-о! Они попытаются… – заверила его Пандора. – Можешь не сомневаться!

– Ора, я ж с тобой! А ты меня в обиду не дашь! Потому не кипишуй! Пробьёмся! – подмигнул он ей.

Пандора смущенно улыбнулась, вздохнула и укоризненно покачала головой. Она считала, что Тор слишком беспечен, но своего ума она ему вставить не могла. А потому ничего другого, кроме как, и в самом деле, не дать его в обиду, ей не оставалось.

Внезапно карета с оглушительным скрежетом рванула вперёд – её передняя часть взлетела вверх, а колёса на мгновение оторвались от земли. Двери кареты распахнулись, хлопнув по бокам, подобно крыльям резко разучившейся летать птицы. Пассажиров под воздействием силы инерции подбросило в воздух.

– Твою налево! Екарна раскаряка! Чтоб тебя и твою ледяную задницу с твоим гостеприимством! – впечатавшись с ускорением в потолок кареты макушкой выругался Тор.

– Идтить колотить! Твою дивизию! В нос тебя чих-пых! Ай! Ой! – согласились с ним остальные.

– Приехали, гости дорогие! – не скрывая ехидства, провозгласил возница.

Задние колёса с громким грохотом ударились о землю, заставив карету содрогнуться, а пассажиров… довольно жестко приземлиться на пятые точки.

– Разтуды-сюда твою метелицу! Он ещё и издевается, упырище! – процедил сквозь зубы выбирающийся из кареты почти на Тор.

– Он не издевается, ему конечности лишние! – «возразил» ему Ингвэ, безуспешно пытаясь встать на ноги.

– Сейчас избавим! – потирая макушки, дружно пообещали Дубрев и Тауртирис, вываливаясь по разные стороны из кареты. – Ну и где этот набор костей?! – заозирались они вокруг, но возницы уже след простыл.

Поскольку ни самоубийцей, ни дураком он не был. Всё же, что-что, а кадры Её Смертельное Леднейшество подбирать умела. Как, впрочем, и момент, и антураж своего появления…

Поредевший и посветлевший было туман в один момент снова стал серым, плотным и удушливым. Потеплевший было воздух застыл и сгустился, и снова начал обжигать кожу холодом. Лёгкий ветер, который ещё мгновение назад касался лиц путешественников, резко исчез, оставив после себя лишь чувство затхлости и могильной сырости. Под их ногами вдруг задрожала земля и их, в буквальном смысле, оглушил раскат грома и ослепила вспышка молнии…

Из которой и выступила она… Прозрачная, словно созданная изо льда она казалась хрупкой статуэткой. Тонкая и изящная как тростиночка она не шла, а скользила поземкой по снегу, едва касаясь его поверхности. Её движения были настолько плавными и неторопливыми, что создавалось впечатление замедленного времени. Холод, исходящий от неё, был не просто физическим – он проникал в сознание, вызывая паралич по всем теле.

Её волосы были того же цвета, что и свежевыпавший снег или белый фарфор самого высокого качества. Возлежавшие на её голове короной и уложенные в замысловатые украшенные бриллиантами косы они переплетались между собой столь искусно, что казались тончайшей кружевной сетью. Каким образом, при этом её кожа выглядела ещё более белоснежной и ещё более сияющей – оставалось загадкой, но факт, как говорится, был налицо. Её глаза, цвета северного сияния, переливались призрачными оттенками зелёного и голубого, меняясь в зависимости от того, как на них падал свет. Её идеальной формы пухлые губы были цветы артериальной крови и вид их на совершенно лишенном каких-либо красок лице, особенно в сочетании с горящими призрачным светом глазами – даже не шокировал, а содрогал.

Она приблизилась, легкая и воздушная, как вихрь снежинок, но только совершенно лишенный каких-либо чувств не почувствовал бы излучаемую ею страшную силу. Во всех смыслах этого словосочетания.

Взгляд ледяной девы сначала задержался на Пандоре, затем скользнул по остальным и наконец остановился на Торе.

– Надеюсь, дорога не очень утомила вас, дорогие гости, – сладким, как потока голосом и одновременно равнодушным, как скальная порода голосом, приветствовала она.

– Утомила, и очень, – Тор не собирался церемониться, его голос прозвучал резко и веско, как удар молота о меч, лежавший на наковальне. – На нас навели морок, и мы чуть не погибли! – Он сузил глаза, испытывающе глядя на «гостеприимную» хозяйку.

Ледяная дева приподняла бровь, её губы изогнулись в холодной полуулыбке.

– Обвиняешь меня? – вкрадчиво поинтересовалась она. По мягкости своего звучания её голос мог бы поспорить с шелестом падающего снега. И всё же в нем звучала явная угроза.

Тор промолчал, но его взгляд был красноречивее любых слов. Его глаза говорили: да, обвиняю. И ты прекрасно это знаешь! Его челюсти напряглись, но он подавил гнев. Прямой взгляд в холодные, пустые глаза был единственным ответом на провокацию.

Он не стал развивать тему вслух, решив не тратить времени на словесные игры, а сразу перейти к делу.

– Мы бы хотели как можно скорее получить благословение Ганимеда на наш брак! – не терпящим возражений тоном заявил он. – Где он?

Хель нарочито недоуменно округлила глаза. Тонкие пальцы её правой руки, украшенные многочисленными кольцами, слегка коснулись её точенного подбородка:

– Мы?.. – выгнула она идеальную бровь.

Короткий, озвученный насмешливо-ядовитым тоном вопрос повис в воздухе тонкой ледяной иглой, готовой в любой момент вонзиться в чьё-то сердце.

– Да, мы, – спокойно кивнул Тор. – Я и Пандора, – с нажимом добавил он.

– Да, мы. Я и Тор, – кивнула вслед за ним также и Пандора, со своей стороны подтверждая, что она и Тор – влюбленная пара!

Изогнув губы в мефистофельской улыбке, ледяная дева плавно и грациозно, точь-в-точь как наблюдающая за мышью кошка, склонила голову набок и, в упор глядя на Тора, медленно провела указательным пальцем по нижней губе. Её холодный, пронизывающий насквозь, насмешливый взгляд говорил: «Я не верю ни единому вашему слову, но я совсем не против поиграть».

– Да, хоть сейчас, – слегка поведя плечом, наконец, сказала она. Её слова прозвучали одновременно скучающе и как одолжение.

– Отлично! – кивнув, в тон ей ответил Тор. – Прикажете следовать за вами, Ваше Смертельное Леднейшество?

Хель покосилась на него через плечо с одновременно оскорбленным и надменным выражением лица, мол, как ты посмел такое предположить, я тебе что, девочка на побегушках?!

– Нет, не за мной. Вас проведет Гримссон, – ледяным тоном ответила она. – А вот, кстати, и он, – указала она на бесшумно скользящую к ней… тень, которая когда-то была высоким, худощавым мужчиной с длинными, собранными в хвост черными волосами.

– Повелительница, – прошелестела тень, низко склоняясь и не осмеливаясь встретиться с Хель взглядом. – У моста Гьялларбру собрались правители со всего Нифльхейма и они настоятельно требуют аудиенции, – его голос дрожал от напряжения, как будто это он сам ЛИЧНО собрал всех этих возмутителей спокойствия его Повелительницы и пригнал их к мосту.