Сказки из Благовещенска

Люблю Благовещенск – он очарователен, спокоен и гостеприимен. Это город, в который хочется возвращаться. Хочу, чтобы и жители, и гости Благовещенска узнали его с неожиданной, сказочной, стороны.

Под обложкой сказки, написанные в разные годы. Они в основном о любви, ее ожидании и предчувствии.

Почти каждая сказочная история в этой книге процентов на восемьдесят реальна.

«Розы» – история, «увиденная» на одном из банкетов, где среди «богатых Буратин» в малиновых пиджаках случайно оказалась женщина с натруженными руками. Дома у неё наверняка была пластмассовая пупырчатая противного розового цвета ваза, такие в то время у многих были.

Героев сказки «Эдуард и Натали» я встретила недалеко от Благовещенска, в Белогорье, куда занесла меня «нелегкая журналистская судьба». В их запущенном доме жила Любовь! Именно с большой буквы. О такой только мечтать можно.

Чигиринское водохранилище, сколько помню его, всегда казалось мелким, несимпатичным, уже лет сорок пять ему, а всё берега безлесы, неустроенны. Всегда казалось, что там жизни нет. А вдруг есть? Когда записывала сказку «Русалка», самой казалось, что Чигиринское намного симпатичнее, чем в действительности.

С «Желтоглазой» такая история. Сын ещё школьником на самостоятельно заработанные деньги (на амурском радио много лет шла передача «Амурские ребята», юные дикторы, среди них был и мой сын, за выступления в эфире получали гонорары) купил глобус Марса. Он и сейчас стоит на полке. С него я списывала названия долин, борозд и кратеров для сказки «Желтоглазая». Позже, прочитав эту сказку, один нескромный знакомый всё допытывался, на каком моем боку серебристые чешуйки? Подозревал, что я сама с Марса.

«Встреча» – это вообще не сказка, а реальная история о том, как делегация во главе с заместителем главы городской администрации с группой журналистов выезжала на окраину Благовещенска встречать пришельцев. Я тоже была в составе той группы. Такое могло происходить только в начале 90-х – сумасшедшее, ужасное и по-своему замечательное время.

Самые первые сказочные истории были опубликованы несколько лет назад в газете «Моя Мадонна». После этого «слава меня нашла»: читательницы газеты, узнавая во мне автора, с жаром уверяли, что эти истории о них. И «Африка», и «Желтоглазая», и там, где про любовь. Мужчины тоже высказывались. Например, так: «Одна женщина? (этими словами начинаются несколько сказок). Любопытно…»

Сочинительство – занятие свободное. Иногда не знаешь в самом начале, что получится в итоге, по несколько раз переписываешь текст, ломаешь голову над заголовком. Всё непредсказуемо. Так было и со сказками. Первоначально они назывались «Сказки для взрослых», то есть, не для детей «про девочку Машу и куклу Наташу», а про людей постарше – молодых и зрелых – с их волнениями, проблемами, мечтаниями, ожиданиями. Во втором варианте это были «Сказки и картинки», потому что с иллюстрациями. И вот теперь – «Сказки из Благовещенска», из города, что стоит на берегу Амура, на границе с Китаем.

Амур и Зея

Две мощные реки текли к океану. Одна начиналась далеко в горах, там, куда уходит солнце. Исток другой был в той стороне, куда в полдень от солнца падают тени. Безмятежно и бездумно реки стремились к одному океану по пути вбирая воду ручьев и речек, дождей и туманов, разливались, перемалывали в песок скалы, уносили с собой деревья, травы, землю… Так продолжалось миллионы лет.

Потом пришли люди и стали давать названия всему, что видели вокруг. Люди были разные и названия тоже (Джеэ, Зея, Амар, Дамур, Хэйлунцзян, Амур), поэтому спорили, ругались, воевали. Победили те, у которых были географические карты. Карта – это документ. На нем зафиксировано – с запада на восток течет река Амур, с севера на юг – река Зея.

Удивительно верными оказались названия. Зея – красавица, украшенная сердоликами, агатами и «белыми горами». В устье своем река широкая и спокойная: в ней купается синее небо, а по водной глади плывут отражения пышных облаков.

Амур совсем другой: по его берегам стоят суровые серые скалы и «горящие горы», растут дремучие леса и лежат топкие болота. Сам он даже в солнечную погоду мрачный, суровый, темный. Это удивительно: зачерпнешь в ладонь – вода чистая, прозрачная, а посмотришь на реку – темная течет. Люди, которые живут на правом берегу Амура называют его Рекой черного дракона.

Да, в учебниках географии раз и навсегда было написано: Амур – главная река, Зея – его левый приток.

…Прошло довольно много лет (по человеческим понятиям много, а всего-то лет шестьсот), люди полетели в космос (там, где звезды, еще много осталось того, чему нет названия), они сфотографировали с огромной высоты то место, где Зея впадает в Амур и удивились. Оказалось, все не так, как кажется, а совсем наоборот: Зея – «главная» река, а Амур – ее приток!

Мощная Зея перед встречей с Амуром нанесла столько гальки, что из нее образовалось три острова, длинная коса и перекат! Как будто она спорит с Амуром, как будто доказывает, что она здесь – «номер один».

А Амур при встрече с Зеей тормозит и уступает, уходит вправо, за острова, разбивается на рукава, потом сливается с Зеей. Она напором валит, а он действует потихоньку, ласково.

И вот они вместе. Но не сразу: километров на двести растягивается двухцветная река, в которой текут вместе и в то же время раздельно светлая вода Зеи и темная вода Амура.

Кто побеждает в конце концов? Все-таки Амур: и вода становится темной, и название остается за ним, и учебники географии переписывать никто не будет.

Вообще-то все эти рассуждения о том, какая река главная, какая – второстепенная, всего лишь суета человеческая. Как текли реки к океану, так и текут. Ну, да, сквозь плотины, под мостами, мимо берегов, закованных в гранит. Но все равно, в мире и согласии между собой, довольные друг другом, сливаясь волнами, играя и резвясь. Не верите? Посмотрите сами. Для этого можно пройти на теплоходе до устья Зеи, или посмотреть снимок из космоса, или найти в районе перекрестка Шевченко – Ленина среди густо посаженных елей скульптуру, которая называется «Амур и Зея». Пожалуй, самая романтичная скульптура в нашем городе.

Африка

Одна женщина была очень доброй. Этим пользовались все, кому хотелось. Голуби кормились на ее подоконнике каждый день и гадили на него. Подруги подбрасывали ей своих детей даже под Новый год и на 8 марта, ничуть не думая о том, что ей тоже хотелось праздника.

Мужчины липли к доброй женщине, как мухи к банке варенья. Один за другим они отогревались возле нее, отъедались, даже успевали приодеться за ее счет, а потом исчезали. Что поразительно, они уходили недалеко – на соседнюю улицу, в соседний дом. К другим женщинам, совсем не лучшей этой, во всяком случае, не добрее ее, не красивее, не хозяйственнее. Однако у этих других женщин мужчины устраивались основательно: женились, признавали чужих детей, заводили собственных. Но все это с другими. А с милой, доброй, домовитой женщиной никто не хотел жить подолгу.

Ни понять, ни изменить ничего в этой грустной последовательности событий женщина не могла. А пора было. Уже перевалило за тридцать и становилось очень одиноко. Тогда женщина пошла к гадалке.

Та, как водится, напустила туману про линию судьбы и зигзаги счастья, про то, о чем шепчут звезды, и молчит кофейная гуща. Женщина половину из услышанного не поняла, а вторую половину от волнения забыла. Врезались в память лишь последние слова гадалки: судьба в твоих руках, и ты сама должна решительно ее изменить.

Стала женщина размышлять, что бы такого сделать? Может, изменить характер? Вон сколько стервозных женщин живут замужем припеваючи. Нет, это не выход, с другим характером я не я буду, решила женщина.

Может быть, в монахини пойти: без суеты и с пользой. И этот вариант женщине не понравился: любила она чужих детей и непутевых подруг, и мужчины ей – несмотря ни на что – нравились. Жаль было расставаться со всеми этими бесконечными хлопотами и переживаниями.

– Ой, – женщину аж холодом обдало, – а вдруг гадалка намекала, что ей вообще жить не стоит, а пора отравиться или утопиться? Бр-р, кошмар какой в голову лезет, – женщина тряхнула копной волос, отгоняя дурные мысли. – Чего ради спешить на тот свет, когда солнце сияет и завтра зарплата?

И снова задумалась женщина, и снова попыталась вспомнить, что такое гадалка бубнила, ведь были там какие-то главные слова… Да. Точно, в самом начале, перебирая карты, старая пробурчала под нос: «Не в том месте ты живешь». Женщина, сама не зная, почему, решила, что это и есть то главное, что должна была она узнать у гадалки. И знаете, что она сделала? Сущий бред. Она продала свою однокомнатную квартиру, купила белую шляпу с перьями, билет до Африки и уехала за горизонт.

Дальше не интересно: она познакомилась с приятным мужчиной, который работал миллионером, вышла за него замуж, нарожала детей, живут они в каком-то тихом уголке земли. У них счастливая семья. О счастливых семьях все, что можно, уже сказал Лев Николаевич Толстой.

Влюбленный

Один молодой человек полюбил девушку. Пылко и нежно полюбил. Но признаться ей в чувствах стеснялся.

Однажды ему на глаза попала статья какого-то врача, а в ней совет: если вам трудно что-то произнести вслух, потренируйтесь сначала «про себя», потом во весь голос в уединенном месте, и тогда в нужный момент вы легко скажете то, что хотите, но стесняетесь.

Молодой человек на радостях даже не дочитал до конца, а сразу начал тренироваться. «Про себя» он сколько угодно мог произносить заветные слова, а вот озвучить их решился только через неделю.

Он признался в любви настольной лампе, холодильнику, собственному изображению. Слова произносились легко, но звучали как-то плоско, все равно как «я хочу есть» или «у меня чешется левая нога».

Что-то не так, решил молодой человек и тут вспомнил, что не дочитал до конца статью. Нашел, прочел, понял: нужно не просто передавать информацию, а быть предельно искренним, все чувства вкладывать в слова, и объект для тренировки нужно найти подходящий, способный откликнуться.

Молодой человек был не дурак, сообразил, что надо делать. Пошел он на берег Амура, вдохнул полную грудь и произнес с чувством: «Я люблю тебя!» Словно заклинание прозвучало, словно кто-то волшебной палочкой взмахнул: вдруг увидел молодой человек, как прекрасна свинцовая мощь реки, как широко и вольно течет она по земле. Раньше не замечал.

Поднял он лицо к небу, – забыл уж, когда последний раз смотрел на облака, – те же слова повторил. И тут же небо он увидел по-другому: лазоревым, радостным куполом сияло оно над ним.

– Ура! Действует! – закричал молодой человек, пугая пустынную набережную, и помчался к своей любимой.

Влетел к ней, подхватил на руки, закружил. А она, вспотевшая, разлохмаченная, стирала, руки мокрые, в мыле. Как услышала, что сказал ей нежданный долгожданный гость, ахнула, обняла его. От волнения горло перехватило, потому она тихо-тихо сказала, уткнувшись милому в ухо: «Я тебя люблю». У него слезы навернулись. Наверное, мыло попало в глаз.

Как они были счастливы! Так бывают счастливы в раю или в сказках.

А потом девушка вышла замуж. За другого. Потому что тот, другой, знал не одну, а две заветные фразы. Первая: «Я тебя люблю». Вторая: «Выходи за меня замуж».

Военный

Жил-был один военный. Бравый, смелый, умный. Больше всего на свете он любил рукопашный бой и женщин.

Что касается рукопашной и вообще армейской службы, тут он всегда был на высоте. Отлично знал, что автоматом нужно бережно ухаживать, с гранатой обращаться осторожно, противника бить пяткой в нос… А вот как понравиться нежной барышне, о чем с ней говорить, что делать, чтобы рядом удержать, не знал. Ну не учат этому в военном училище.

А девицы стреляли глазками, хлопали ресницами, так и манили к себе бравого военного. Однажды он даже решил приблизиться и… чуть под суд не попал. Хотел девушку обнять, а получился захват с переворотом, истошный крик и царапанье физиономии.

Раз друзья решили ему помочь, познакомили со спортсменкой. У нее с военным оказалось много общего. Даже слишком много: спортсменка тоже любила рукопашный бой и… женщин. К мужчинам она была равнодушна.

Мало того, что не было у военного опыта общения с женским полом, так еще и времени не было, чтобы этот опыт приобрести. В мире было неспокойно и ему приходилось все время воевать. А между командировками на войну он лежал по госпиталям.

Еще совсем молодой мужчина, он все чаще грустил: неужели всю жизнь придется только за автоматом ухаживать?

Не было бы счастья, говорят, да несчастье помогло. Однажды темной ночью военный возвращался с дежурства, услышал крик: женщина звала на помощь, и кинулся в ту сторону. Вот где пригодилось искусство драки: троих он раскидал по кустам – они скулили там жалобно в ожидании скорой помощи, еще двое разбежались, куда глаза глядят, а девушка, которую он спас, рыдала, и все не могла успокоиться. Сам не зная, как это получилось, военный обнял девушку нежно-нежно и затих, не дыша, слушая всхлипывания. Больше он ее не отпускал. Вы, конечно, догадались, что спас он ту, которая вскоре стала его женой.

А где же, спросите, сказка? Сказка началась сразу после свадьбы. Молодые получили большую и красивую квартиру. У них родилось пятеро детей: две девочки и три мальчика. Их хватало на жизнь денег, здоровья, удачи и счастья было в меру.

А еще во всем мире кончились войны, и наш военный работал тренером в подростковом клубе. Он учил мальчишек быть сильными, храбрыми, благородными.

Встреча

Первого апреля в мэрию пришла женщина и заявила, что через двадцать дней в 15 часов 15 минут по местному времени в Первомайском парке пришельцы назначили встречу на высшем уровне – ждут по меньшей мере вице-мэра, и обязательно чтобы была пресса. Иначе обидятся. Откуда ей, женщине, это известно? Сверху. Из космоса. У нее прямая связь, потому что есть «луч Лазаря», вам не понять, но все серьезно.

В мэрии пожали плечами, но ответили без усмешек, что примут меры, проводили посетительницу и успокоились. Напрасно. Назавтра женщина пришла вновь, потом ходила, как на работу, каждый день, побывала у всех, кто вел прием граждан, всюду повторяла про встречу и пришельцев.

Она не ограничилась мэрией, а подключила «четвертую власть» и выступила на всех телеканалах, какие были в городе, засветилась на всех сайтах. Всюду ее привечали и слушали, провожая, крутили пальцем у виска, а после названивали в мэрию с вопросами, кто поедет встречать пришельцев и как поспасть в эту группу встречающих?

В конце концов странная посетительница пообещала, что позвонит Президенту. Это был весомый аргумент.

20 апреля в 15 часов 05 минут в Первомайском парке высадился десант: вице-мэр с водителем и помощником, пресс-секретарь мэрии с толпой журналистов. Все встали кто как на площадке в центре парка там, где когда-то стояла девушка с веслом, телевизионщики настроили камеры, корреспонденты приготовили микрофоны, а фоторепортеры свою технику и стали ждать. Было смешно, но немного страшно: кто знает, может быть, в самом деле что-то произойдет. Каждый представлял себе встречу по-своему. Может быть, между сосен приземлится серебристая тарелка… Или «луч Лазаря» просияет… А, может, «братья по разуму» захватят всю компанию и пропадет она без следа…

В 15 часов 15 минут напряжение было на пике. В 15-20 немного отпустило. В 15-25 вице-мэр скомандовал: «По машинам!».

Возмутительница спокойствия осталась одна посередине Первомайского парка. Она тоже не знала, как выглядят, в каком виде и откуда появятся пришельцы. Но она знала и верила, что они здесь, рядом.

Женщина была права. Пришельцы были в парке в назначенное время и с высоты наблюдали суету, испуг, усмешки людей. Они были маленькие, зеленые и было их очень много. Но так вот, вблизи, их сразу не увидишь. Смотреть надо со стороны, лучше – издалека.

Придет апрель, посмотрите в сторону леса, сада или парка. Увидите, что деревья стоят не совсем голые, как зимой, а в едва заметной зеленоватой дымке. Это вот-вот готовые раскрыться почки. В них, как в скафандрах, прячутся молодые зеленые листочки. Пришельцы новой весны.

Газетка

Газетка была свеженькая, молодая, только что из типографии. Человек купил ее в киоске и, торопясь узнать новости, развернул на ходу. Он и не заметил, как к газетке пристроился попутный ветер.

– Эй, хочешь полетать, – спросил он, даже не поздоровавшись.

– Ой, я не умею, – смутилась газетка.

– Я научу.

– Ой, я боюсь.

– Чего? Посмотри, какой я большой и сильный. Со мной не пропадешь.

– Ты легкомысленный, ты поиграешь и бросишь меня, – газетка сопротивлялась заметно слабее.

– Я? Да ни за что. Никогда я тебя не брошу Ты самая-самая. Таких больше нет, и я тебя не брошу. – Ветер шептал так, что газетка трепетала.

– А как я буду летать? – уже почти согласившись, спросила она. – Как птица?

– Как птица. Или даже лучше. У тебя такие большие страницы, только взмахни, увидишь, получится.

– Ну, ты же видишь, я не свободна, – газетка, уже кокетничая, «кивнула» в сторону человека, который держал ее двумя руками и читал что-то о выборах.

– А ты знаешь, что он с тобой сделает? В лучшем случае положит на полку вместе с другими. А, может, пустит на растопку, или завернет в тебя старые ботинки. А еще есть люди, которые на газетах селедку режут.

– Ой, только не это, – газетка по-настоящему испугалась. – Боже, какой кошмар, я не хочу!

– Так ты согласна?

– Да! Да! Да!

Ветер чуть напрягся и вырвал газетку из рук задумавшегося человека. Тот даже не заметил пропажу, размышляя о судьбах перестройки.

Газетка, поднятая ветром в воздух, развернула страницы и в самом деле полетела. Ветер пронес ее над рекой, над стадионом, над родной типографией. Ветер дал ей повисеть – или посидеть – как правильно сказать о летающей газетке? – в общем, побывала она на макушке сосны, полежала на крыше музея, пошуршала между проводами.

– Отнеси меня к тому облаку! – уже командовала газетка. – Нет, еще выше, к той туче!

– Пожалуйста, – казалось, ветер ухмыляется, забавляясь ее восторженностью.

Газетка представляла себя то птицей, то бабочкой, то зеленым березовым листиком. Ей нравилось летать. Ей нравились объятия ветра, его шелест, шорох, его мощь и безграничность. Она готова была летать вечно. И, конечно, верила в светлое будущее. В суматохе полета она не заметила, как порвала край листа об острую ветку. Ее сбрызнуло дождем, одна страница набухла и тянула книзу. И провод резанул ее поперек. И птичка, пролетая мимо, оставила отметину.

Очень скоро, скорее, чем даже ожидал ветер, новенькая газетка превратилась в серый листок, замызганный и рваный. Она уже не порхала, а волочилась из последних сил где-то в «хвосте» ветра, тяжело переваливаясь у самой земли. В конце концов она окончательно застряла в глухом углу какого-то сада. Там тяжело опустилась на землю и уже не поднялась.

Ветер унесся, не заметив пропажи. Он как раз подобрал красивое сорочье перо и играл с ним. К тому же завтра у киоска он собирался найти новенькую, свежую газетку.

Старая газета в углу сада отдыхала, утешаясь воспоминаниями. Муравьи, которые устроились под нею, радовались: какая большая крыша прилетела!

Двенадцать влюбленных

Одна женщина всей душой любила собственного мужа и тем была счастлива. А муж ее сердечно был привязан к собственной секретарше: он ее обожал. А секретарша любила знакомого таможенника: они часто встречались, иногда разговаривали, но все о делах, о работе, страдала она молча. А у таможенника была горькая тайна: его угораздило влюбиться в девушку, которая работала на соседней, китайской таможне. А у китаянки был любимый жених – моряк, он давно ушел в рейс, месяца через три ждали его возвращения, правда, почему-то от него давно не приходило писем. А не писал жених потому, что в Новой Зеландии встретил другую – голубоглазую, светловолосую, покорившую его навечно и не замечавшую моряка совершенно. А сама светловолосая была влюблена в вечно печального студента, печалью он и пленил голубоглазую красавицу. А студент на нее внимания не обращал также как, и на других девушек, потому что его тянуло к юношам и особенно к одному парню, который недавно уехал в Сан-Франциско. А тот американец и не вспоминал студента: для него милее всех на свете была его собственная жена. А любимая жена души не чаяла в собственном сыночке, даже любимый муж на второй план отошел. А сыночек был еще мал, ему казалось, что больше мамы, папы и бабушки он любит сердитого и делового утенка-миллионера Скруджа. На этом сказочка кончается: ведь известно, что Скрудж любил только деньги, а они, противные, никого не любят.

Двое

В железном киоске за железной решеткой сидела девушка. Она там работала. Ей хотелось на волю – в парк, на дискотеку, на речку. Но тут платили, хоть и небольшие, деньги, к тому же жених мог попасться богатый. А милиционеры небогатые. И работа у них опасная.

При чем тут милиционеры? Да постовой стоял на посту недалеко от киоска. Они в форме все одинаковые, а этот был какой-то особенный. Так думала девушка, глядя на молодого в веснушках изо всех сил серьезного милиционера.

Она не смогла бы объяснить, что такого в нем необычного, отчего, когда он подходит к киоску, она цепенеет и забывает свое имя, почему ей хочется целыми днями смотреть на него.

Молодой постовой любил леденцы на палочке. Но несолидно ведь при форме, при дубинке и леденцом. Поэтому он конфеты сменил на сигареты. Не столько сам курил, сколько друзей угощал, чтобы пачка скорее заканчивалась и надо было идти за новой

Покупал он сигареты всегда в одном и том же киоске недалеко от своего поста, где за решеткой сидела девушка «Красивая. Но, наверное, легкомысленная. В таком месте, сутками работает…» – так думал о девушке постовой.

Он не мог бы объяснить, почему старается чаще подходить к киоску, подольше возле него задержаться, почему глаз не может отвести от девушки.

Они были молоды. Они думали, что настоящая жизнь где-то там, впереди. Они думали, что впереди и большая настоящая, серьезная любовь. А то, что сию минуту происходит – вот пачку сигарет друг другу передали, соприкоснулись пальцами, у обоих головы закружились – это от недостатка витаминов. Весна.

… По ночам, в тот самый тихий час, когда люди спят мертвым сном, две души – киоскерши и постового – покидали свои обиталища, встречались в условленном месте и летали рядышком меж звезд. Они-то знали, что предназначены друг другу судьбой.

Дождь

Одна легкомысленная девушка засиделась в гостях. Домой пришлось возвращаться уже, когда было темно. Она шла и думала о вечеринке, о приятном молодом человеке, который несколько раз приглашал ее танцевать. Она думала, что он пойдет ее провожать, но вот шла одна.

И тут она услышала, что кто-то идет следом. Девушка оглянулась, но никого не увидела. Чуть заволновавшись, она прибавила шаг. Тот, кто шел за нею, тоже заторопился. Ее шаги звучали звонко – тук, тук, тук. Шаги незнакомца плюхали – плюх, плюх, плюх.