Кокон
Вместо предисловия
Самая непознанная в мире тайна – это человек. Мы сколько угодно можем говорить, что изучили все привычки человека, умеем сканировать его мозг. Мы вышли на уровень нейронных связей и можем говорить о процессах, которые происходят в сознании человека в течение одной секунды и даже меньше. Мы научились определять характер человека по его позе, улыбке, жестам, но мы не научились понимать человека по его поступкам. Логика поведения любого человека настолько непредсказуема, что можно лишь догадываться, что может произойти в тот или иной временной период. Человек настолько совершенен и настолько беззащитен в этом мире, что все его природные инстинкты порой значат больше, чем научное истолкование поведения человека. Жизнь очень сложный механизм, который человек осваивает всю жизнь, но кроме газа и тормоза он пока не ушел дальше. Есть понимание того, что после наступления разрушительного монстра – искусственного интеллекта, победит живой, подвижный разум человека. Мы еще века будем открывать в человеке то, что заложено природой и ею же даны ростки к развитию разума.
Побег.
Михаил проснулся среди ночи. Встал с постели, достал из пачки сигарету, подошел к окну, закурил и впился глазами в ночную пустоту.
Город спал. Который сейчас час?! Для него это было не важно. Одна мысль ворошила его сознание, она укоренилась много дней назад, не давала покоя. Он включил свет, достал со шкафа дорожную сумку и начал укладывать в нее вещи. Он положил самое необходимое, впрочем, как он мог знать, что ему понадобится в ближайшее время, или на всю оставшуюся жизнь.
Михаил достал из тумбочки документы, положил их в файл и сунул в боковой карман сумки. Вот и все. Погасив свет, он вышел из квартиры, защелкнул замок входной двери, и быстро спустился по лестнице во двор. Подойдя к своей машине, он еще раз оглянулся на темные окна, сел в машину. Вопрос «куда ехать» перед ним не стоял. Мир велик, все пути открыты. Михаил вслух сказал себе: «Вперед!». Автомобиль сорвался с места и полетел по улицам города. Вот уже позади огни, позади друзья, темная одинокая квартира. Все это уже осталось в прошлом. Машина его то летела на темной трассе, освещая себе путь фарами, то проезжала населенными пунктами, где жили люди. В редких окнах домов горел свет. Пока еще есть время – остановится, подумать и вернуться. Но нет. Решение принято – он едет.
Новый день лениво зарождался зарей. Солнце медленно поднималось из-за горизонта. Еще немного И все в природе проснется, проснется город, проснутся люди. А пока километр за километром удаляет его от дома. Нет, его там никто не ждет, но уютный обжитый уголок хранит его мысли, чувства и тепло.
Михаил проехал не одну сотню километров, он даже не запоминал названия населенных пунктов. Зачем?! Маршрут его машины не был рассчитан, поэтому не надо ждать конечную точку путешествия. Это ведь не как раньше в школе из пункта «А» в пункт «Б». Он ехал на машине уже изрядно уставший, но уверенный в своей правоте, что так будет лучше. А лучше для кого?! Об этом он еще не подумал. И даже останавливаясь на заправочных станциях, он гнал от себя прочь мысль о возвращении.
Машина съехала с трассы и остановилась. Михаил отвалился на спинку сидения и уснул. Спал он, должно быть долго, потому что, когда проснулся, за окном уже была ночь. Оказывается, пролетели сутки с того момента, как он сел в машину. Хотелось есть. Михаил доехал до ближайшей заправки, сел в кафе, заказал кофе и уставился в темноту, притаившуюся за окнами. И вновь в сознании невольно всплыл вопрос «куда?» А куда он едет, если даже не придумал область, город и село, где должен, в конце концов, остановиться. Он включил телефон, открыл карту и внимательно начал изучать, все что позади, и куда все же свернуть и затеряться. Можно уехать на север, уйти в лес и стать отшельником, где можно о многом подумать, многое переоценить. Конечно, можно было ему уйти в монастырь, но нельзя обманывать себя, он к этому не готов. А если на юг, в степи, где на сотни километров ни одной души. И он поехал на юг. Сколько километров проехал Михаил, знают только спидометр и двигатель машины. В дороге он провел весь следующий день, а ближе к сумеркам Михаил заехал в заброшенную деревню, где было не больше десяти дворов. Остановившись у последней избы, Михаил постучал в калитку. На окраине деревни жила восьмидесяти шестилетняя бабка Клавдия. Или как в деревне называли ее Клавдея. Жила она одна, дети давно уже уехали из деревни. Сын трагически погиб, а дочь неудачно вышла замуж и теперь мучается с мужем.
Бабка вышла из дома недовольная.
– Кто еще пришел по мою душу? – раздраженно спросила она.
– Вы меня уж извините, – постарался успокоить бабку Михаил, – я заблудился немного, нельзя ли переночевать у вас.
– У меня не постоялый двор!
– Да вы не обижайтесь, я ничего плохого не сделаю.
– А кто тебя знает?! Вдруг ты грабитель какой.
– Да нет, я сам вам деньги дам.
– Ну ладно, куда тебя гнать в ночь, проходи.
Михаил вошел в избу, где все жило советской эпохой. У порога
русская печь, вдоль стен деревянные лавки, в красном углу киот с иконами. В доме пахло стариной, но это не смущало Михаила. Он вспомнил деревню, где когда-то жила его бабушка, там, кажется, все было также.
– Я тебе чайник поставлю, а ты пока располагайся.
Бабка пошла в сени, но обернувшись, спросила.
– Да, а зовут тебя как?
– Михаилом меня зовут.
– Как моего сына.
– А где ваш сын?
– Он далеко, очень далеко.
Бабка не стала рассказывать гостю о трагедии, которая произошла лет двадцать назад. Михаил, сын Клавдии, поехал в город по делам, вечером зашел поужинать в ресторан. Пьяные парни стали приставать к девушке, он заступился, один из пристающих вынул нож и нанес Михаилу девять ножевых ранений. Клавдии не хотелось думать о том, что сын погиб, но память время от времени возвращает ей эту трагедию. Она принесла чайник, налила ему в кружку, положила на стол печенье и налила в блюдце варенье.
– Все, чем могу тебя угостить.
– Спасибо вам, бабушка, не знаю, как вас зовут.
– Клавдия я зовусь.
– А как по отчеству?
– В деревне меня по отчеству не зовут, мы все равные тут по возрасту,
А вообще-то я Сергеевна.
– Спасибо вам, Клавдия Сергеевна, вы не бойтесь меня, я честный.
–Где нынче встретишь честных?! Все врут друг другу. Деньги все испортили. За деньги теперь мать родную продадут.
– Я немного из вашей эпохи, я еще понимаю слово честь.
– Ну и хорошо, мне спокойней. А куда ты едешь на своей машине.
– Сам не знаю куда…
– Так не бывает. Человек, если едет, он знает, куда и зачем.
– Ладно, долго объяснять, утром расскажу.
– А ты рано утром уедешь, тебя разбудить?
– Да нет, не беспокойтесь. Ложитесь, отдыхайте.
– Кровать у тебя за шторкой, – Клавдия указала на ситцевую выцветшую шторку на веревке. Получалось, что за печкой была небольшая спаленка.
– Я все понял. Можно мне выйти покурить? Я тихо зайду обратно.
– Иди, кури. Я все равно долго не сплю.
– А пожилые, как известно рано ложатся.
– Мне уже время жалко…
– Понятно.
Михаил вышел из избы, посмотрел вдаль. Бескрайняя степь, поглощенная ночной бездной. Все слилось в безбрежную темную пустоту. Осторожно вошел в избу, но бабка Клавдия не спала.
– Туалет у меня на улице, умывальник в сенях.
– Спасибо, Клавдия Сергеевна, разберусь.
– Ты свет включи, выключатель слева на столбе.
– Хорошо, хорошо, не беспокойтесь.
Мужчина вышел в сени, нащупал на столбе выключатель, включил свет и оглядел помещение. Кадушка, лавки, сундук, ведра, огородный инвентарь, тряпки и даже старая шуба висит на гвозде. Все это напоминала о долгой деревенской жизни старушки. Она не спешила выбрасывать вещи, а хранила их, как говорят в деревне, на всякий случай. Когда Михаил зашел в избу, в ней было темно. Клавдия выключила свет. Он крадучись пошел к печке.
– Свет то включи, я не сплю, – сказала хозяйка.
– Ничего, я так найду кровать, – шепотом сказал Михаил.
Он лег в мягкую кровать и словно провалился в бездну. Все дневные переживания оставили его.
Проснулся он, когда солнце уже залило всю избу. Пахло блинами.
Клавдия хлопотала около электрической плитки. Она пекла блины.
Михаил выглянул осторожно из-за шторки.
– Доброе утро, Клавдия Сергеевна.
– Доброе, доброе.
– Вы блины печете?
– Пеку. Гостя надо угостить. А то уедешь голодным, плохо будешь обо мне вспоминать.
– Вас можно вспоминать только хорошими словами.
– Ты меня не знаешь, я ведь и вредной бываю. Садись, блинов отведаешь.
Михаил не мог поверить, что его так приветливо примет чужая женщина. Все же есть в русских людях то, что неведомо многим народам. Они даже чужого человека привечают как родного, не спросив документа, не боясь за свою судьбу. Михаил ел блины, и что-то теплое вместе с горячими блинами проникало в его душу. Он думал о том, как же отблагодарить эту добродушную старушку.
– Ты когда собираешься ехать? – спросила хозяйка.
– Ехать? ! – Не сразу сообразил Михаил, – да вот думаю все, когда отправиться, я решу, не беспокойтесь.
– Я не спросила тебя, откуда ты приехал небось издалека.
– Да, издалека.
– А куда путь твой. По нашим степям только в никуда можно уехать.
– Да, степи здесь бескрайние.
– Ты кто по профессии будешь? Строитель, инженер, а может и начальник большой? У тебя машина огромная, как у начальника. На таких машинах еще бандиты ездят.
– Бандиты?! А вы откуда знаете?
– Я не первый год на земле живу, все повидала.
– Да, вы все знаете, от вас не скроешь ничего.
– А ты скрываешь что-то, али сам скрываешься?
– Я вам так скажу, Клавдия Сергеевна, устал я от городской суеты. Я работаю начальником, но вот решил уединиться, побыть один. Мне надо о многом подумать. Если не возражаете, я бы пожил у вас несколько деньков, не бесплатно, конечно, сколько скажете, столько заплачу. Помогу вам по хозяйству, дыры залатаю, огород вскопаю. Не боюсь любой работы, вы только скажите. А соседям скажете, что друг сына приехал навестить вас, вы женщина не глупая, найдете что сказать. Ну, так что, сговорились?
– Ишь, какой шустрый! Даже опомниться не дал. Надо ведь подумать.
– А что думать? Документ могу показать, чтобы поверили, что не вор или мошенник.
– Документ после покажешь, а пока кушай.
– До чего вкусные у вас блины, Клавдия Сергеевна!
– Еду надо с любовью готовить, тогда никакие болезни не одолеют.
– Я с вами вполне согласен. Спасибо вам за такой вкусный завтрак, за прием. А теперь можете нагружать меня работой. Все, что скажете, сделаю.
– Ты вот что, заберись на крышу и посмотри, где надо подлатать.
Михаил забрался на крышу. И в это время к Клавдии пришла соседка.
– Кто это к тебе пожаловал на такой богатой машине? – поинтересовалась она.
– Да друг Миши моего приехал из города.
– Что-то раньше не приезжал, когда сын у тебя живой был.
– А он, Дуся, начальник большой, времени у него нет раскатывать по степи.
– Заботливый такой, сразу за дела, – уважительно сказала бабка Дуся.
– Он на несколько деньков, все хочет успеть.
– А у меня завтра внук приезжает, врачом в городе работает. Лет пять у меня не был.
– Вот и хорошо, подлечит нас с тобой.
– А что нас лечить, мы еще бегаем, а упадем, и помощь не понадобится. Пока сюда приедут, быстрее в гроб засунут.
– Ну ладно ты, живи и радуйся.
– А я радуюсь. Побегу домой, у меня погреб открыт, как бы коза туда не упала.
Соседка решительно вышла за калитку, и быстрыми шагами пошла в свой двор. В это время Михаил слез с крыши и подошел к Клавдии.
– Надо в одном месте крышу перебрать, а то потечет осенью.
– А ты перебери, если можешь.
– Стройматериалы нужны, надо в город съездить.
– А зачем в город, мы запасливые, пойдем в сарай, там все, что надо найдешь.
Когда Михаил вошел в сарай, то просто ахнул от удивления. Здесь был склад стройматериалов: шифер, листы железа, фанера, краски, доски, бруски, гвозди, металлические уголки, словом, склад строительных материалов.
– Клавдия Сергеевна, да вам можно магазин открывать.
– В город не наездишься, вот дочь мне всего заказала и привезла.
– Хорошая у вас дочь, заботливая.
– Заботливая, да не послушная. Ну, не будем про нее. Смотри сам что тебе надо, не торопись, все равно всю работу не переделаешь. В своем доме жить сложно, всегда дела находятся.
– Мне спешить некуда, помогу, чем могу.
– Вот что, Михаил, плату с тебя за проживание не буду брать, а если поможешь денежками на продукты, буду кормить тебя всем, чего только пожелаешь.
– Согласен с вами, Клавдия Сергеевна. Все решим.
Михаил остался у Клавдии. Помог ей залатать крышу, починил забор.
Мужская рука чувствовалась во всем. Соседка не могла налюбоваться, как постоялец с утра до вечера крутиться во дворе, и все у него получается складно. Не было у них в деревне молодежи, все приходилось делать старикам самим.
В один из вечеров Михаил вышел из избы с документами, хорошо завернутыми в пакет, вырыл яму и закопал их. Затем он тихонько вышел за калитку и направился в степь. Он не задумывался, куда ему идти, просто шел наугад. Шел он долго, пока не устал. Давно уже наступила ночь, и огромная луна лениво передвигалась по небу. Михаил присел на землю. И тут же всплыла в голове мысль: «Вот так же Иисус, уединялся в пустыне, чтобы душой разговаривать с небесным Отцом». Все мысли растворялись в пространстве и взор был направлен в небо. Сколько же их, этих мерцающих светлячков на небе?! Вот я смотрю на звезду, а, может, ее давно уже нет, она погасла, а свет ее все еще хранит Вселенная. Будучи подростком, Михаил размышлял о том, что каждая звезда – это место обитания душ одного рода. Ну, правда же, должны умершие жить вместе, вот им Господь и дарит каждой семье свою планету. Этот загадочный звездный мир. Мы никогда не узнаем его. А еще сложнее нам понять квантовый мир, который нам даже невозможно представить. Как влияет этот мир на человека?! Есть ли нейронные связи нашего сознания и Вселенной?! Этот необъяснимый мир всегда будет будоражить наш мозг. А что значим мы со своими пороками?! Погрязли в зависти, лжи. Мы отрицаем все, что нам непонятно, мы боимся выйти за пределы наших скудных знаний. Все мы живем в коконе, где нам хорошо и просто, у нас нет желания изменить свой мир, поломать свои взгляды и убеждения. Мы перестали верить всему, мы престали искренне верить в Бога, хоть и ходим в храм. Многие даже не знают ни одной молитвы. Михаил попытался вспомнить хоть что-то из «Отче наш», но тщетно. Ничего не приходило в голову, да и как могло прийти, если он забыл дорогу к храму. Он перестал понимать себя в суете сует. И что он мог сейчас сказать себе, понять свою опустошенную душу.
А если перечеркнуть все прошлое, как коряво написанную страницу сочинения. Перечеркнуть?! А возможно ли это сделать?! Возможно, ли прожить все события заново?! А если все начать с чистого листа?! Словно с флешки стереть всю прежнюю информацию, отформатировать и вперед. Легко сказать стереть информацию, а если из сознания все перетекло в душу?! Душа не может меняться, она накапливает наши радости, беды и ошибки. И все же, надо что-то придумать. Память. Она столько всего хранит в себе. Но если человек потерял память, значит, он потерял себя?! И есть тут выход – потерять память. Амнезия – патологическая утрата о прошедшем, потерянном. Должно быть, это болезненно трудно не помнить ничего. Но тогда новый день, как новый лист. Мне нужно понять, как человек, больной амнезией, ведет себя. По фильмам это выглядит не вполне естественно, но если иметь хоть долю актерского мастерства, то можно попробовать перехитрить себя и окружающих. Итак, если есть выход, то можно в него протиснуться, а дальше все решат обстоятельства. Но ведь я буду лгать, прежде всего, самому себе?! Пусть даже если я обману окружающих, то все равно я останусь тем же человеком со своими проблемами. Самоистязание – это тот путь, который выведет меня на необходимую дорогу. Лишить себя еды, сна, вымотать свое сознание и начать новый выбранный путь. Сон как-то незаметно уложил его на землю. Путник уснул.
Проснулся Михаил оттого, что тело его дрожало от холода. Он поднялся, и начал делать упражнения, чтобы согреть тело. Пробежавшись по степи, Михаил замедлил ход и задержал взгляд на горизонте, где солнце поднималось по небу, открывая двери в новый день. Михаил пошел встречать этот день, который оставался для него загадкой, он же не знал, сколько еще предстоит пройти, а главное-зачем?!
Бабка Клава не сразу заприметила, что нет постояльца. Утром она управилась по хозяйству, села пить чай, тут же позвала Михаила.
– Михаил, вставай завтракать, чай горячий.
Ей никто не ответил. Она подумала, что, возможно, ушел по хозяйству управляться. Допила чай и вышла из избы, тут же направилась к сараю. Но нет, сарай был закрыт, прошла на огород, там тоже не было гостя. За забором на участке работала соседка.
– Дуся, а Дуся, ты моего постояльца не видела?
– Нет, никого не видала, – крикнула в ответ Дуся.
– Странное дело, ушел, ничего не сказал.
– А, может, уехал?
– Да нет, машина стоит.
– Ну, так пошел прогуляться по деревне. Придет, не волнуйся.
Клавдия вернулась домой, отдернула шторку, кровать была заправлена, словно на нее не ложились. Бабка забеспокоилась. Вышла из избы и направилась к калитке, выйдя на дорогу, посмотрела по сторонам, Михаила не было видно. «Неужели ночью не спал?!– подумала она, – опять же куда он ночью мог уйти, если ничего здесь не знает».
Она вернулась в комнату, зашла за печку и увидела на табурете телефон. «Ну, значит никуда далеко не уйдет без телефона, по степи. Побродит и вернется».
Клавдия достала вязание, села на лавку у окна и успокоилась. За вязанием не заметила, что прошло больше двух часов, а Михаил не возвращался. Волнение переросло в тревогу. «А ну как пошел в степь, а там его сбили на машине, здесь много охотников бывает. Сбили и уехали, а он лежит, если живой еще, и помощи ждет». Эта мысль подхлестнула ее. Клавдия бросила вязание, соскочила с лавки и побежала к соседке. Прибежав к Евдокии, и прямо с порога выпалила.
– Дуся, пропал у меня постоялец, ей-богу пропал!
– Да уймись ты, куда он денется.
– Как это куда?! Ночью дома не спал, все утро его нет.
– Ну, не знаю, что тебе посоветовать. Внука просить, так он не пойдет в степь. Давай в полицию звонить.
– Давай вызовем.
– Ванюша, – позвала Евдокия внука, – иди к нам, есть разговор.
Из соседней комнаты вышел внук.
– Ванюша, помоги нам, – попросила бабка, – у бабы Клавы постоялец исчез. С ночи его нет, может, ушел куда.
– Да вы не беспокойтесь, вернется, он же не маленький.
– А вдруг ушел в степь, и плохо ему стало, – забеспокоилась Клавдия.
– Давайте еще подождем, нет смысла сейчас в полицию звонить, рано, там скажут, что три дня не прошло, ждите.
На том и порешили. Евдокия вернулась домой. Ничего не шло на ум. Она время от времени поглядывала на калитку, работа как-то не ладилась. Взялась за вязание, спицы начали путаться, или руки стали непослушными. Волнение не проходило весь день. Наступила следующая ночь, а Михаил не возвращался.
А в наступившую ночь после долгого передвижения по пустыне, он упал, обессилевший, на землю. Он лежал и смотрел на небо. Ему было холодно и голодно, но мысль все переменить в жизни, перебарывала остальные. Он боялся, но хотел умереть, потому что теперь был уверен, что силы оставят его, и голодные звери найдут его тело. Он боялся представить, что его могут не найти в степи. Но выбор сделан.
Ближе к вечеру Клавдия еще раз прибежала к соседям и упросила Ивана позвонить в полицию, тот не стал переубеждать бабку и позвонил. Были вызваны спасатели из МЧС.
Отдаленно Михаил услышал лай собаки. Он приподнялся. Нет, не показалось. Лай усиливался, и вот уже совсем близко он звучал отчетливо. Не прошло и минуты, как появилась такса. Она звонко лаяла и была готова броситься на человека. Михаил не понимал, как ему поступить, но ждать, когда она набросится, он тоже не хотел. Михаил вскочил и принял позу, когда готов к схватке с животным, вытянул вперед руки. Такса громко лаяла, подпрыгивала, и стукалась передними ногами об землю, принимая угрожающий вид. Но на удивление и радость Михаила вдруг показались огни и отдаленный звук двигателя.
И вот уже залитая огнями фар степь наполнилась жизнью. На квадроцикле подъехал хозяин собаки. Он быстро соскочил с авто и схватил таксу. Собака перестала лаять, но все еще урчала.
– Вы заблудились в степи? – спросил незнакомец.
–Я ничего не помню, как появился здесь, – зачем-то соврал Михаил.
– Откуда вы?
– Я не знаю, какая-то маленькая деревня была.
– Так вы не местный?
– Я сам не знаю, не помню…
– Погодите, а вас машина не сбивала?
– Какая машина, я один тут…
– И давно вы по степи бродите?
– Не знаю, может день, может неделю, у меня нет часов.
– Вы что, без телефона пошли?
– У меня нет телефона и часов нет.
– Странный вы человек. Давайте я вас подвезу.
– Куда вы меня повезете?
– Я сам не знаю, сейчас по карте посмотрю.
Незнакомец привязал собаку на поводок, а поводок пристегнул к сидению квадроцикла. Такса недоверчиво урчала, словно была недовольна поведением Михаила. Как – будто она догадывалась, что он обманывает ее хозяина.
– Так, смотрим, где мы, – по- деловому начал рассуждать незнакомец, – если отсюда вы пришли, то это километров тридцать. Может, ко мне поедем?
– Зачем? – удивился Михаил
– Переночуете, а завтра я что-нибудь придумаю.
– Нет, к вам не поеду.
– Тогда я вас довезу до деревни, а там попрошу местных присмотреть за вами и вызвать помощь. Едем?
– Не знаю….
– Вы замерзнете в степи, да и не ели, наверное, долго. Погодите, у меня бутерброды остались.
Спаситель Михаила вынул из рюкзака сверток и раскрыл его. Увидев бутерброды, Михаил чуть не потерял сознание. В животе заурчало, слюна потекла от вида пищи. Но он не хотел бы подавать вида, что не ел уже давно.
– Берите, не стесняйтесь. Я уже перекусил, это осталось.
Михаил жадно ел бутерброды, ему казалось, что он никогда в жизни не брал в рот вкуснее пищи. Бутерброды он проглотил в одно мгновение.
– Спасибо вам за моё спасение, – чуть не со слезами на глазах сказал Михаил.
–Ну, вот и хорошо, садитесь, поехали.
– А куда мы поедем?
– До ближайшей деревни Чамлык, тридцать километров отсюда, а там решим, что делать дальше.
Они поехали на квадроцикле в Чамлык, где и остановился Михаил у Клавдии, но об этом он пока не знал. Не доехав до деревни каких-нибудь десяти километров, их остановила машина спасателей.
– Вы не видели в степи человека, двое суток как потерялся.
– Здесь он, везу вам потерянного, только не знаю куда доставить. – А сам ты откуда?
– Я из Уваровска.
– Это далеко. Поезжай домой, мы его отвезем на место.
– Отойдем в сторону, разговор есть, – сказал начальнику отряда спаситель Михаила.
Начальник отряда и спаситель Михаила отошли в сторону.
– Только вы с ним осторожно, – шепнул незнакомец, – он ничего не помнит.
– Как не помнит?
– Такое впечатление, что он память потерял, или сам себе на уме.
– А как ты понял?
– Он все отрицает, ничего не помнит.
– Ладно, разберемся. Бывай.
Михаил все понимал, о чем у них идет беседа, но ему уже ничего не оставалось, как играть выбранную роль.
Михаил сел в машину спасателей, и она помчала в начальную точку побега Михаила от самого себя. Спасатели привезли Михаила к дому Клавдии. Она уже стояла за калиткой, ждала с волнением на душе.
– Вот, принимай, Клавдия Сергеевна, своего беглеца.
– Миша, ты куда пропал? Я тут места себе не нахожу.
– Вы кто?! – наигранно удивленно спросил Михаил Клавдию.
– Да ты что, Миша, ты же у меня живешь. Вон твоя машина.
– Моя машина? А что, у меня машина есть? – продолжал играть Михаил.
Все переглянулись. Странное чувство охватило спасателей, но еще больше разволновалась хозяйка.
– Миша, да что с тобой? Ты меня не узнал?
– Я вас никогда не видел…
– Вот те раз! Как же не видел?! Крышу мне починил, огород вскопал, забор поставил. А говоришь, что не видел.
– Погодите! – вмешался начальник отряда, – покажите ваши документы, – обратился он к Михаилу.
– У меня нет документов, – старался правдоподобно соврать Михаил.
– Но ты загнул! – раззадорился начальник отряда. – Давай-ка мы тебя в полицию сдадим, там быстро найдут твои документы.
– Не надо его в полицию, – встала на защиту Клавдия, – мы сами разберемся, у него все есть. Может по причине забывчивости ушел в степь.
– Не знаю, Клавдия Сергеевна, справитесь ли вы с ним, а вдруг он буйный?!
– Что вы, он спокойный мужчина, добрый и трудолюбивый.
– Прямо характеристику сразу дала, молодец. Тогда мы поехали, разбирайтесь тут, если что, звоните в полицию. Поехали!
Спасатели сели в машину и умчались в темноту, словно их и не было.
– Пойдем, Миша, в дом, накормлю тебя.
Сколько материнского тепла в этих словах, сколько женской доброты и заботы. Михаила пробрали слова до глубины души, он даже хотел бросить свою затею, все бросить, извиниться перед Клавдией Сергеевной и уехать на машине в ночь, подальше от этих мест. Но разве мог он уехать от себя, нет, если задумал дело, надо доводить его до конца, а перед старушкой он извинится позднее, если конечно не произойдет что-нибудь неординарного.
Клавдия принялась накрывать на стол
– Миша, ты же голодный. И куда ты пошел в ночь. У нас же волки водятся.
– А куда я уходил? – зачем-то опять начал он свою игру.
– Да как же, два дня и две ночи тебя не было. Голодный, холодный.
– А куда я мог уйти?
– Откуда же мне знать?! Спасатели тебя привезли.
– Спасатели?!
– Конечно. Внук соседки вызвал их, а как иначе найти тебя.
– А мне кажется, что я просто погулял немного…
– Ага, два дня – это не немного. Хоть бы на машине поехал.
– На какой машине?
– Да вон же во дворе твоя машина стоит.
– А что, я, правда, на машине умею ездить?
– Ой, Миша, не пугай меня.
– Меня Миша зовут?
– Да вроде так ты мне представился.
– А я думал, что меня Алексеем зовут.
– Нет, погоди, будешь имена менять, совсем меня запутаешь. Доставай паспорт, посмотрим.
– А у меня его нет, и никогда не было. Я просто так живу.
– Не может человек без документов жить. Права на машину есть?
– У меня вообще нет документов, хоть обыщите.
– Да ты что одну песню мне поешь, садись кушать.
Михаил принялся жадно есть приготовленные бабкой котлеты, молоко, салат из свежих овощей. Для него пища казалась божественной, он боялся, что не хватит еды.
Клавдия смотрела на него жалобно, невольно покатилась непрошеная слеза.
– Вы что плачете, бабушка?
– Я радуюсь, что ты нашелся. Хоть и чужой человек, но жалко тебя.
– Я не терялся, я по степи гулял.
– Долго же ты гулял…
– А может и прятался я.
– От кого тебе прятаться?
– А вдруг меня бандиты разыскивают…
Бабка вытаращила на постояльца глаза, затем словно опомнившись, осторожно спросила.
– Миша, а тебя машина не сбивала? А то я фильм видела, там девушку машина сбила, она память потеряла. Это же страшно.
– Не терял я память, просто забыл, кто я, и вас забыл, и где нахожусь.
– Да что же это делается, – вдруг навзрыд заплакала Клавдия, – что же с тобой, миленький, случилось?
Дрожь пробежала по телу Михаила, он перестал есть, и жалобно смотрел на бабку.
– Вы не переживайте, все будет хорошо…
– Я тоже так думаю, – бабка перестала плакать и встала с лавки, чтобы убрать со стола.
– Ты иди, ложись на кровать, отдохни, утром поговорим.
Михаил ушел за занавеску и повалился на кровать. Словно колыбель младенца, приняла она измученное тело мужчины. А Клавдия убрала со стола, подошла к иконам и стала тихо молиться. О чем она просила Бога, известно только двоим. А Михаил, должно быть, заснул, или это было в полудреме.
Шаг в пропасть
Родители привезли меня отдыхать на море. Еще из окна вагона, глядя на море, я понимал, что эти бескрайние просторы хранят в себе великие тайны. Я представил себя плывущим на волнах. Вот одна из них хочет накрыть меня с головой, чтобы погрузить в подводный мир, но я смелый, я выплываю победителем. Я плыву.
Поселились мы в небольшом домике. Родители договорились с хозяевами еще зимой, и вот теперь мы будем жить в нем целый месяц.
Папа, конечно, уедет раньше, у него работа, без него не могут обойтись. А я и мама будем наслаждаться теплом и морем.
– Как тебе нравиться этот домик? – спросил меня за обедом отец.
Здесь здорово! – восхищался я, – как в деревне живем.
Загоришь, за месяц сил наберешься, – поддерживала мама.
Тебе надо с кем-то познакомиться, – наставлял отец. Чтобы не скучно вечерами было.
Здесь нет детей, одни дяди и тети, – возразил я ему.
Но ничего, мы тебе поможем не соскучиться, – сказала с улыбкой мама.
Прошло три дня, и у нас объявились соседи. В домик напротив приехали две семьи, точнее приехали две мамы и мальчик с девочкой. Дети были моего возраста, что меня очень обрадовало. И как я понял, это были не брат с сестрой. В первый день знакомства с ними я сделал вывод, что мальчику нравится девочка, но она относится к нему высокомерно. В ней было что-то недоступное, как скала. Нет, она не была вредной, но держала себя самодостаточно.
Не понимаю, что случилось со мной, но уже спустя два дня я начал смотреть на нее по – иному, не как на всех девчонок. Что – то во мне переворачивалось, когда я подходил к ней и почему-то я не мог смотреть ей в глаза. А замечала ли она это?! Мои перемены увидел мальчик. Его звали Егор. Как-то на пляже он сказал мне.
Ты что, влюбился в Анастасию?
Вот еще была нужда, – попробовал оправдаться я.
– Я все вижу, и хочу тебя предупредить, что никому ее не отдам.
– Она что, вещь?
– Она не вещь, она все в моей жизни.
– Так уж и все?! А почему тогда она не желает с тобой общаться?
– Она гордая, но я смогу победить ее гордость.
– И как ты это сделаешь?
– Прежде всего – терпение. Мужчина должен уметь терпеть. Я исполню все ее желания.
– А если она скажет спрыгнуть с крыши дома?
– Я спрыгну.
– А если с высокой скалы?
– Все, что она пожелает, я сделаю.
– Струсишь спрыгнуть со скалы…
– Может, поспорим?!
– Зачем мне это надо?! Ты желаешь завоевать ее – завоевывай.
– А ты поменьше с ней общайся.
– Я буду общаться с ней столько, сколько захочу. Ты мне не указ!
– Я тебя предупредил.
– Я то что?! Что ты можешь сделать?
– Я все могу.
– Не угрожай. Я за себя могу постоять.
– Смотри.
– Я- то смотрю, но и ты не задавайся.
– Мое дело предупредить.
В этот день мы больше не разговаривали с Егором. Я вообще не встречался с ним вечером, когда все вместе ходили гулять. Я сослался на головную боль и остался дома. Через три дня отец уехал, он обещал вернуться через десять дней, если ему дадут еще дня для отдыха.
Наши мамы решили сходить на пикник в горы. Желания взрослых всегда непонятны нам. Мне ничего не оставалось, как пойти с компанией. Еще с вечера родители купили домашнее вино, зелень, фрукты. Словом, пикник обещал быть грандиозным и запоминающимся.
Как все-таки интересно подниматься в горы, когда каждая клеточка чувствует напряжение, палящее солнце, горный воздух. А самое главное – это красота гор. Все же эту красоту невозможно ни с чем сравнить. Закончилось наше восхождение по тропе, и вот мы на поляне. Женщины принялись готовить стол. Разговоры и смех разносились окрест. Горы словно подслушивают, запоминают разговоры, чтобы все сохранить в тайне. Выпив домашнего вина, закусив различными яствами, наши мамы повели неспешную беседу. Нам стало скучно с ними, и мы решили прогуляться. Отойдя от поляны, мы заметили выступ, который обрывался, а ниже была площадка, но это было ниже метров на пять. И тут случилось невероятное. Анастасия подошла к самому краю и выпалила.
– А хотите, я прыгну вниз?!
– Нет! Одновременно выкрикнули мы, испугавшись ее слов. – Здесь здорово! – восхищался я, – как в деревне живем.
– Вы думаете, что я не догадываюсь?! Я все знаю!
Мы переглянулись. В данную минуту мы думали примерно об одном. Кто же из нас мог передать наш разговор. Егор думал на меня, я на него.
– О чем ты? – первым заговорил Егор.
– Ой, мальчики, не трудно догадаться, что вы оба влюблены в меня.
– Мы?! – опять в унисон сказали мы.
– Не надо меня обманывать.
– С чего ты взяла? – спросил теперь уже я.
– Я тебя по глазам вижу, ты следишь за каждым моим движением. А если я смотрю в твою сторону, ты словно каменеешь. Скажешь не так?!
Я не знал, что ей ответить, ведь она была совершенно права. Ох, уж эта женская интуиция. Она рождается вместе с ними. Как поступить в данной ситуации, я не знал. Как мне быть?! И я сказал честно.
–Да, ты мне нравишься.
– А ты забыл наш уговор! – оборвал меня Егор, – давай честно поступать.
– Я честно поступаю, если она мне нравится, что я должен делать?!
– Назревает конфликт, – вынес вердикт Егор.
– Мальчики, я все поняла, – попыталась прервать наш неприятный разговор Анастасия, – вы оба в меня влюблены, но выбрать мне надо одного, так?!
– Выбирай! – резко сказал Егор.
– А как это сделать?!– задала сама себе вопрос Настя.
– Я смелый и решительный, – охарактеризовал себя Егор.
– А ты? – обратилась она ко мне.
– Я не знаю, что сказать.
– Ты можешь совершить подвиг ради меня?
– Подвиг?! Так уж прямо подвиг.
– А ради меня вы готовы прыгнуть с этой скалы?
– С такой высоты?! – засомневался я.
– Боишься? – спросила Настя.
– Нет, не боюсь, только не знаю зачем?
– Я хотела бы проверит ваши чувства. Ведь ради женщин разрушали города, устраивали войны.
– А я могу прыгнуть! – решительно сказал Егор.
– Прыгай! – настаивала Настя.
– И прыгну!
– Постой, а может вы вместе? Если вы одинаково влюблены?!
– Ты готов? – обратился Егор ко мне, – или все же испугаешься?
– Я не боюсь.
– Тогда давай вместе прыгнем! А она выберет себе самого решительного.
Мы подошли к краю скалы. Если посмотреть вниз, то эти пять метров кажутся пропастью. Я не хотел бы ломать себе ноги. Но одновременно с этим, я не хотел оказаться трусом. Еще мгновение, и ты полетишь вниз камнем, нет, не птицей, а камнем. Но как иначе доказать свою смелость?! Надо прыгать. Надо!
– Что вы стоите, прыгайте! – крикнула девочка.
И в ту же секунду Егор устремился вниз. Я остался стоять на скале, полный ненависти к себе за страх и нерешительность. А еще полный в этот миг отвращения ко всем девчонкам мира. Я не прыгнул, не знаю, почему я не прыгнул?! Я остался стоять на скале. Через доли секунды мы услышали истошный крик Егора.
Мальчика вертолетом доставили в больницу. У него оказался компрессионный перелом позвоночника. Больше я не видел Егора. Анастасия с мамой тоже уехали с юга. Мог ли я что-то изменить в этой истории?! Я и сегодня хочу вернуться к истоку этой истории, отмотать киноленту событий. Но это невозможно. Мог бы я сегодня прыгнуть со скалы ради девочки?! Нет, я не смелый, я трус. Я пытаюсь оправдать себя, находя причины, видя себя в другом свете. А, может, проще было бы подраться с Егором, оставить Настю и забыть их, словно они и не приезжали. Я хочу поменять эти события в памяти, чтобы они не тревожили меня. Но в памяти все так затвердело, словно ее залили бетоном.
Михаил проспал более двенадцати часов, и когда проснулся, изба была залита солнцем. Выглянув из-за шторы, он увидел бабу Клаву, которая сидела на лавке у окна и вязала. Она ждала, когда проснется постоялец, но больше ее беспокоило его состояние. Вчера ничего не помнил, так может после сна все образумится. Михаилу в данную минуту было сложно принять решение, как дальше себя вести. Ему не хотелось обижать бабушку, но и выдать себя, значит все задумки коту под хвост. Что же делать?! Не смахивает ли это все на эксперимент над людьми?! Как они себя поведут, что в них изменится при общении с ним. Но ведь могут просто вызвать полицию, и тогда будет сложно выкрутиться, еще глядишь, в психушку отправят на обследование.
Клавдия сама начала разговор.
– Выходи, время уже к полднику. Жду вот тебя, дела не идут.
– А что-то случилось?
– Нет, просто сижу и гляжу на шторку, когда шелохнется. Вчера ты очень тяжелый был, ничего не помнил.
– А что было вчера?
– Как же, когда тебя спасатели привезли, ты заговаривался, точнее все отрицал.
– Откуда меня привезли?! Я спал, никуда не уезжал.
– Все! – огорчилась бабка – Видно, что-то нарушилось.
– А что нарушилось?
– В мозгах у тебя что-то перевернулось. Надо полицию вызывать, чтобы забрали и в больницу тебя доставили.
– Зачем в полицию? Я тихо поживу. Не буду мешать.
– Ты хоть вспомнил, где твои документы?
– Нет их у меня, я просто так живу.
– Стоп! – перебила Клавдия – Давай вместе искать. Неси свою сумку.
– А зачем сумку?
– Неси, там разберемся.
Михаил ушел за шторку. Остановился и задумался. «Почему он заставляет расстраиваться эту старушку?! Она в чем виновата?! Придумал свою глупость, держи при себе, поезжай в город и развлекай ею своих друзей и знакомых. Здесь, в деревне никто не оценит. А если вызовут полицию, сделают правильно, и ты так поступил бы на их месте. Бабка места не находит, возится с чужим человеком, выгнала бы давно и была бы права, кстати, деньги еще не отдал. Решай скорей и не мучай бабушку».
– Идешь ты?! – прервала его размышления хозяйка.
Михаил вынес сумку и положил на стол. Клавдия подошла, вынула все вещи, проверила карманы, документы не нашлись.
– Пойдем, в машине посмотрим, – решительно сказала она.
Михаил еще не успел ей возразить, как она уже пошла из избы. На улице он искоса посмотрел на то место, где закопал документы. Следов обнаружения не заметил. Клавдия попросила посмотреть в бардачке, в багажнике, сама осмотрела дверки машины, но документы не нашлись.
– Теперь не знаю, как с тобой поступить, – обратилась Клавдия к Михаилу, – страшно мне. Придет тебе дурная мысль в голову, тюкнешь меня топором и прощай бабка Клава.
– Вы меня не бойтесь, я смирный.
– Верю, верю, но на сердце неспокойно. Чувствую вот, замышляешь ты что-то, словно притворяешься. Конечно, могу ошибаться, но чуйка у меня на людей.
– Хорошая вы бабушка, – улыбнулся Михаил.
– Я-то хорошая, но с тобой вот нелады. Не знаю, прямо, что и делать.
– Дайте мне тихонько пожить, я вспомню кто вы, где я.
– Ой, милок, страшно мне. А есть ли кому позвонить, чтобы приехали.
– Нет у меня никого, один я – сирота.
– Ну, родителей если нет, жена, поди, есть, сестра, или брат? Может, тетка живая? Давай ка позвоним кому – нибудь.
– А как позвонить?
– У тебя же телефон на табурете лежит, пойдем, посмотрим.
Не успел Михаил вымолвить слово, бабка уже решительно пошла в избу, зашла за штору и взяла телефон с табурета.
– На телефон, звони своим.
– Что, это мой телефон?
– Твой же, конечно, у меня нет такого дорогого.
Михаил повертел телефон в руках. Нажал на кнопку, экран не загорался.
– Он не работает.
– Конечно, не работает, ты ведь сколько мотался в степи, он разрядился. Заряжай, давай телефон.
Михаил поставил телефон на зарядку. Как он не хотел делать это, потому – что сразу может раскрыться вся тайна. И хоть он успел, до ухода в степь, удалит все контакты, но могли быть звонки. Их может быть очень много. «А как здесь я буду врать?! Запутался я окончательно. И что печется обо мне эта сердобольная старушка. Вот она русская душа, вот оно русское гостеприимство. Чужого человека как сына приветила».
– Садись, кушай. Все на столе, я давно стол накрыла. Давай, подогрею.
– Не беспокойтесь, я холодное поем.
– Борщ остыл и котлеты, сейчас подогрею
Клавдия ушла подогревать обед. Михаил уставился на иконы. Как ему хотелось сейчас встать на колени перед иконами и молиться, прося прощения за свои поступки. Жаль, что он не знает молитвы, но и простые слова, сказанные искренне, услышаны будут Богом. Почему он не ходит в храм?!
Простая молитва
В летние каникулы, когда ему было девять лет, родители увезли его в деревню к бабушке. Деревня находилась далеко, и сбежать оттуда Миша не смог бы ни при каких обстоятельствах. Зачем сбегать? ! Он считал, что в деревне скука, друзей нет, делать нечего. Бабушка Маша была набожной, но это скрывала, так как при советской власти верующие подвергались гонению. В избе у нее были иконы, церковные книги. И пахло ладаном, но все это Мише не нравилось. Она брала у соседей парное молоко, оно очень нравилось внуку. Бабушка не просила его помогать по хозяйству, думая при этом, что городские жители ничего не умеют делать и детей не учат. Однажды они пошли в лес за грибами. Миша сначала шел по лесу с неохотой, понимая, что бродить по нему им придется долго, а когда нашел первый гриб, настроение у мальчишки поменялось. В этот день они набрали полную корзину грибов. Бабушка нажарила грибы с картошкой, и внук кушал их с радостью, нахваливая свою бабушку. Ближе к вечеру Миша уснул.
Проснулся он неожиданно от того, что кто-то разговаривал, точнее, шептал непонятные слова. Миша приподнялся на кровати и увидел, как бабушка стоит на коленях перед иконами и шепчет что-то, словно разговаривает с иконами. Он не стал ее останавливать, только прислушивался и старался понять хоть одно слово. Нет, таких слов в школе не изучают. А когда она закончила читать молитвы, он окрикнул ее.
– Бабуля, а что ты шепчешь, голос потеряла?
Бабушка обернулась на Михаила, подошла к нему и ласково сказала.
– Нет, Мишенька, это я с Боженькой разговариваю.
– А где он, его же нет?!
– Он высоко, очень высоко.
– Выше дома?
– Выше.
– И облаков выше?
– И облаков.
– Тогда как он тебя услышит, если ты тихо говоришь?
– Он все слышит и помогает.
– Он добрый?
– Очень добрый.
– А что ты у него просишь?
– Здоровья прошу тебе, маме твоей и папе.
– Он врач?
– Да, он лечит души людей.
– А что такое душа?
– Душа то?!– тут бабушка задумалась. Никто еще и никогда не задавал ей такой вопрос, но надо было отвечать. -Душа, Миша, маленький уголочек в нашем теле, где хранятся доброта, радость, любовь.
– А у меня есть душа?
– Она у всех есть, только ведь разная она.
– А почему разная?
– От человека зависит. У одних она черствая, у других открытая.
– А что ты шептала, можешь мне сказать.
– Могу, внучек, если запомнишь, всю жизнь боженька будет тебе помогать.
Но он не запомнил. Бабушки давно нет. Иконы ее в деревне забрали, и все события детства остались лишь в памяти.
Почему же он сейчас издевается над пожилым человеком. Неужели душа стала черствой?! Разве, она не заслуживает это?! Остановись. Пока не поздно, извинись и уезжай, забудь это место, и бабушка забудет о тебе.
А Клавдия уже несла подогретый борщ и котлеты.
– Вы это мне наготовили?
– Тебе, кому же еще. Сама я мало ем.
– Какая вы хорошая, забыл, как зовут.
– Да ты что меня пугаешь, Миша, я же Клавдия Сергеевна.
– Спасибо за все, Клавдия Сергеевна!
– Так – то лучше.
В это время с телефоном Михаила происходило неладное. Одно за другим приходили сообщения.
– Вон, смотри, Миша, телефон не унимается. Потеряли тебя видно.
– Я его выброшу, чтобы не звонил.
– Да ты что, Миша?! Точно повернулся. Телефон выбросит?! Ищут тебя, слышишь?! – А кому меня искать, я же один на свете.
– Ты открой, посмотри.
– Я не умею обращаться с телефоном.
– Ну, Миша, ты меня доведешь до колитов. Кушай, я к соседям сбегаю, там Ваня разберется.
Клавдия взяла телефон и пошла к соседям. А Михаил сидел, словно ошпаренный кипятком. Никогда еще человеческая подлость не вырастала до таких масштабов. Кто он такой, чтобы издеваться над старушкой?! Посторонний человек печется о нем, а он благодарит такой подлостью. Все, сейчас вернется Клавдия Сергеевна, и он скажет ей правду. И пусть выгоняет его, чтобы духа его не было больше в этих метах. Это же нечестно. А что такое честность?! Все вокруг нас построено на лжи. Но ведь это другое поколение. Это то поколение, где честь была основой всех отношений. А сегодня ложь проросла в нас глубокими корнями. Эти корни переплелись между собой и высасывают из нас все соки. Мы врем себе, родным, любимым. Мы научились оправдывать свои поступки. Если ты не соврешь, тебе перестанут верить. Какой безжалостный мир. Я лишь звено этой цепи, если я разомкну цепь, мир разрушится. Мир перестанет существовать.
Его размышления прервала Клавдия, которая вошла в избу, следом зашел Иван.
– Здравствуйте, – поздоровался гость.
– Привет! – ответил Михаил, – мы знакомы?
– Нет.
– Надо познакомиться, ведь мы соседи.
– Надо. Меня Иваном зовут, я внук соседки Клавдии Сергеевны. Студент медицинской Академии.
– Очень приятно, а что привело сюда?
– Если в деревню что привело, бабушку навещаю. А к вам баба Клава позвала, с телефоном не может разобраться.
– А чей телефон? Что с ним?
– Так ваш же телефон. Попросили меня включит его, без пароля не получается.
– Неисправен?
– Исправен. Говорю же, пароль нужен. Палец вы должны свой приложить.
– Мой палец? Зачем мой-то?
– Видишь, Ваня, с ним не поговоришь. Ничего не помнит, все забыл, а приехал разумным мужиком. В степи побродил, память потерял.
– Да все хорошо! – улыбнулся Михаил.
– Приложите, пожалуйста, ваш палец вот сюда на телефоне.
– Зачем?
– Просто так, коснитесь, вам же ничего не стоит.
– А разве можно чужой вещи касаться?
– Вы что, ребенок, вас же просят, сделайте.
Михаил коснулся пальцем экрана телефона, и он разблокировался.
– Ого, сколько вам звонков, будете отвечать?
– Нет, это не мой телефон.
– Хорошо, сейчас проверим хоть один звонок. Я с вашего позволения отвечу.
– Но ты же…– Михаил потянул руку к телефону.
– Вы все равно ничего не помните.
– Не отвечайте, прошу вас.
– Почему?
– Это не мой телефон, я его нашел и не вернул.
– Ничего себе, какими телефонами разбрасываются! Я его в полицию сдам, кто-то же разыскивает этот телефон…
– Я совсем забыл, что хотел сделать, дайте телефон, я его уберу.
– Погодите, вы сказали, что это не ваш телефон, я его сдам в полицию, там найдут хозяина.
– Делайте, как знаете.
Михаил вышел на улицу.
– Что-то я совсем его не пойму, – тихо сказала Клавдия.
– Не похоже, чтобы он память потерял.
– Как так? Обманывает что ли меня? Или что-то замышляет?!
– Вы документы у него проверяли?
– Он их потерял.
– Вранье, скажу вам, все это. На машине без документов приехал?! И вообще, зачем он в глушь такую зарулил?! Надо полицию вызывать.
– Погоди, Ваня, он хороший был, столько для меня сделал. Ты позвони кому-нибудь из тех, что в телефоне.
– Точно.
Иван нажал на первый номер с названием «бывшая». В телефоне прошел гудок, и ему ответили: «Ты где? Куда смотался? Тебя все ищут. Опять фокусы выкидываешь?! Не вздумай отключиться!»
Иван был растерян. Напористый женский голос не давал ему вставить слово. Приходилось ждать, пока женщина выпустит «пары».
– Ты всегда делаешь так, как хочется тебе, на остальных тебе наплевать. И хоть мы с тобой в разводе, но я скажу тебе известную истину – от себя не убежишь. И если ты думаешь, что сумел от всех скрыться, это блеф. Земля круглая, все возвращается. А больше я тебе ничего не хочу говорить…»
Короткие гудки в телефоне оборвали возбужденную женщину, точнее она сама поставила точку, оставив много вопросов. Но могли ли они касаться Ивана?! Он вторгся в чужую жизнь. Это выглядело низко и подло, даже если все получилось случайно. В дом вошел Михаил. Его взгляд сразу был направлен на телефон, который держал Иван.
– Вам звонили, – растерянно промямлил Иван.
– Кто звонил?
– Думаю, что ваша жена, или знакомая. Простите, я не хотел слушать, что она говорит, так получилось.
Михаил подошел к Ивану, не говоря ни слова, взял телефон, и ушел за занавеску.
– Я пойду домой, – обратился Иван к Клавдии.
– Пойдем, я тебя провожу, потолковать надо.
Когда они вышли на улицу, Иван обернулся к Клавдии Сергеевне и сказал.
– Мне теперь очевидно, что он не терял память.
– Ой, что-то и я подозреваю.
– С ним случилось что-то серьезное, если он сбежал от всех.
– Как спросить у него?! Он как попугай, одно и то же говорит.
– Я все же посоветую вызвать полицию, уж больно он подозрительный человек. Давайте вызовем у нас.
– Я все поняла, Ваня, вот еще ночку отдохнет, а завтра вызовем, если все у него повторится.
– Хорошо, только не тяните, мужик он мутный.
Вернувшись домой, Клавдия пошла мыть посуду, прислушиваясь к постояльцу, но за занавеской было тихо. Михаил уставился в темный потолок и молчал.
Фамильные сокровища
Одноклассница Татьяна любила приглашать нас в гости. Собиралось нас всегда пять человек. Мне всегда казалось, что Таня собирала нас, чтобы похвастаться сувенирами, которые постоянно привозил ей папа. Он работал на крупном заводе большим начальником, и часто ездил за границу в командировки. В этот раз она поведала нам тайну. Таня сказала, что покажет нам не папины сувениры, а что-то необычное. Мы все затаились в ожидании чуда. Она раскрыла семейный секрет, и он состоял в том, что ее мама привезла фамильные сокровища. Они хранились у бабушки Тани в другом городе. А еще зачем-то она сообщила, что стоимость их невозможно оценить. И вряд ли какой ломбард захочет связываться с ними. Мне было тогда непонятно, при чем здесь ломбард?!
Мы пили чай и после, когда уже сидели и отдыхали, Татьяна вынесла шкатулку. Изделие было старинное, казалось, что эта шкатулка пережила века. Девочка осторожно открыла крышку, и мы все ахнули. В ней лежали невероятной красоты перстень с бриллиантом, серьги и браслет. Все это было сделано в одном стиле. По всей видимости, эту красоту заказывали иностранному мастеру, или привезли из-за границы. И как выяснилось позже, эти драгоценности переходили по наследству по материнской линии со времен нашествия Наполеона на Россию. Были ли эти сокровища трофейными, или их подарили, теперь невозможно узнать. Судя по красоте и сложности изготовления, стоили они дорого.
Таня сказала, что в будущем они перейдут ей, а пока они принадлежат матери. А еще она в шутку или всерьез заметила, что жених ее будет счастливчиком. Все посмеялись над этими словами и вскоре за игрой забыли. В один момент наш общий друг Николай заявил.
– Ребята, я хочу сейчас заявить, что влюблен в Татьяну уже давно.
Все засмеялись и тут Светлана заявила.
– Ты что, купился на фамильные сокровища?!
– Да нет, не купился. Таня мне всегда нравилась.
– А сегодня особенно, – съязвила Марина
– Ой, девчонки, – заступилась за Николая Таня, – любить никому не запрещается. Это же его выбор.
– А ты как на это смотришь? – спросил Татьяну Николай.
– Видишь ли, Коленька, мое сердце стремится к другому человеку, но он меня не замечает. Он увлечен учебой.
– Если это безответная любовь, то очень хорошо, – продолжила беседу Марина, – ты будешь страдать, начнешь писать стихи, и даже станешь великой, как Вероника Тушнова.
– Я такой не знаю…
– Ну как же так?! – возразила Светлана. Вспомни.
Не отрекаются любя,
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
А ты придешь совсем внезапно…
– Так вот кто это написал, – смутилась Татьяна, – я не знала. Стыдно.
– Мне пора! – сказал я
– Нет, ты не пойдешь, – сказала властным голосом хозяйка, – хочешь нас бросить?!
– Мне, действительно, пора.
– А мы еще в бутылочку не играли! – засмеялась Марина.
– У нас как в фильме три плюс два, – возразил Николай.
– Ну и что, – настаивала Марина, – все равно будем играть.
Такая странная, хотя, казалось бы, незатейливая игра «бутылочка». Что кажется проще. Крутануть бутылку и на кого укажет горлышко, с тем поцеловаться. А если окажется, что этот человек тебе несимпатичен, вот тут и начинаются споры, убеждения и обиды. А ведь еще проще – встать и уйти. Но как же сложившееся общество, где есть общие интересы, симпатии и антипатии, где можно расслабиться и болтать обо всем, что лезет в голову?! И, как ни странно, чем больше сочиняешь, тем больше тебе верят, потому что считают тебя умным.
Нет, целоваться мне совсем не хотелось. И не потому, что мне не нравились девчонки, просто это не входило в сформировавшееся в то время мое мировоззрение. А Николай напротив вошел в азарт, и готов был расцеловать всех девчонок. Мне выпало целоваться с Татьяной. Я не хотел, мне было неловко выставлять все это напоказ.
– Да что тебе стоит! -кричала Светлана, – поцелуй в щечку хотя бы.
–Зачем?
– Поверь, это всего лишь игра, – не унималась Светлана.
– А я хочу по-настоящему, – подзадоривала Таня.
– Пусть меня Николай заменит, он этого очень хочет, – предложил я.
– Нет! Будешь ты целовать! – приказала Татьяна
– Я не буду, я не хочу, – отбрыкивался я.
– Ты трус! – крикнула Таня и убежала на кухню.
Девчонки посмотрели на меня с пренебрежением, и ушли следом за хозяйкой.
– Что уж ты, не мог поцеловать, – пробурчал Николай.
– Я убежден, что это глупая игра, и не считаю нужным объясняться, – сказал я и пошел на балкон.
Какой свежий воздух. Он пахнет свободой. Деревья стоят в куржаке, словно их обсыпали изумрудами. А белое покрывало, накрывшее землю и дома, скрывает нашу никчемную грязную действительность.
Когда я вернулся в комнату, все уже были там.
– Простите меня за мое поведение, – сказал я всем, взял свой ранец и вышел из квартиры Татьяны. Я еще долго бродил по городу, пока не замерз. Совсем стемнело, когда я пришел домой. Еще надо было учить уроки. Я открыл ранец, полез за учебниками и вдруг обнаружил шкатулку с фамильными сокровищами. Что это?! Не может быт?! Как эта шкатулка попала в мой ранец?! Что мне теперь делать?! Бежать обратно, отдать шкатулку и извиниться. Но за что мне извиняться?! Я не брал ее, шкатулку мне кто-то подсунул. А как я докажу им, что не я положил шкатулку в ранец?! И все равно я должен как-то ее вернуть! Завтра в школе отдам Татьяне и попрошу прощение за все свои поступки. А если она не поверит мне?! Выходит, что я вор?! Нет, надо бежать сейчас, немедленно. Схватив шкатулку, я выскочил на улицу, и не отдыхая прибежал к ее дому. Позвонил. Дверь открыла мама Тани Наталья Викторовна.
– Миша?!– удивилась она, – так поздно.
– Да, у меня дело, – сказал я, пряча шкатулку за спину.
– Таня, у нас гости, – крикнула мама дочери, – Миша пришел.
Из комнаты Тани донеслись слова «Я не хочу его видеть, пусть убирается!»
– Ты извини ее, Миша, у нас случилась беда – пропали фамильные сокровища. Она очень сильно переживает.
– Как они могли пропасть? – спросил Миша, надеясь прояснить мнение Тани и ее мамы.
– Тебе Таня их показывала?
– Показывала.
–Ну вот, а теперь их нет. Кто мог их украсть – непонятно. В доме посторонних не было.
– Наталья Викторовна, – начал я говорить, но вдруг, словно ком подступил к горлу, – я, пожалуй, пойду. И, не разворачиваясь, вышел из квартиры. Дверь захлопнулась, оставив меня наедине с моими переживаниями.
Что я наделал?! Как я мог так поступить?! Струсил?! Но ведь не я брал сокровища, мне кто-то подсунул, почему тогда я боюсь их вернуть?! Как же поступить?! Пойти и выбросить их, или закопать. Нет, меня совесть будет глодать всю жизнь. Я никогда не прощу себе этого. Я вернусь и отдам их. Но разве можно возвращаться дважды?! Что они подумают?! Спрятать. А тот человек, кто мне подсунул, может признаться и выведет меня на чистую воду. А если завтра в школе незаметно подложить сокровища Тане в портфель?! Но это будет так же подло, как это сделали мне. Получится, что я сделал это так же скрытно, как кто-то из моих друзей?! Друзей?! Кто-то из них мне теперь точно не друг. Выходит, что наши встречи – это пустое времяпрепровождение?! Эти глупые игры в поцелуи. Эти взрослые разговоры про будущие семьи. Как хочется бежать от всего этого, бежать подальше, не оглядываясь. А если поставить шкатулку перед дверью, позвонить и убежать?! Подленький план. А если посоветоваться с Николаем?! А вдруг это он подсунул мне шкатулку. Тогда возникает вопрос «зачем?» Из чувства мести, чтобы навсегда отдалить меня от Тани, чтобы она возненавидела меня. Ведь он влюблен в нее. А если это сделали Света или Марина?! Для чего?! Просто захотели насолить подруге, у нее все, у них – ничего. Так какие же мы после этого друзья?! Фамильные сокровища рассорили нас навсегда, но надо еще поставить точку. Как же вернуть их?! Как это страшно, когда тебя подозревают в воровстве. Но меня пока никто не подозревает. Самое страшное здесь то, что ты не воровал, но можешь в их глазах оказаться вором. Как я могу доказать свою невиновность?! Я же струсил. Надо что-то делать! Вернуться сейчас, или отдать завтра в школе?! Отдам ей завтра шкатулку и скажу, что хотел пошутить, проверить Таню. И это подло. Все, решено, пойду домой и все расскажу родителям. Тогда я должен буду рассказать про поцелуи и прочие разговоры, вот тогда они точно запретят мне ходить к Татьяне. Так как же мне найти выход из этого положения?! Это тупик…
На следующий день в школе после звонка на урок литературы, когда учительница вошла в класс и готовилась начать урок, я поднял руку.
– Что тебе, Андреев? – спросила она.
– Можно мне занять две минуты общего внимания?
– Зачем тебе две минуты?
– Я хочу сделать важное сообщение.
– Если важное что-то, тогда выходи перед классом, сообщай.
Я вышел к доске со своим ранцем и начал рассказ.
– Вы все хорошо понимаете, что значит слово «друг». Мы ради дружбы готовы совершить любой поступок. Дружба – это когда люди доверяют друг другу и не сделают подлость. А если друг оступился, его поддержат. Могут ли друзья лгать друг другу?! Нет. На мой взгляд, дружба – это искренность, честность и справедливость. Разве не так?! А теперь я перейду к главному, чтобы не занимать долго ваше внимание. В своем ранце вчера я обнаружил шкатулку, в которой лежали драгоценности. Как они там оказались, для меня остается загадкой. Я могу при всем классе поклясться, что я их не крал. Кто-то из ребят совершил подлость и подсунул их мне. Стыдно оправдываться, но это, действительно, сделал не я. Эти сокровища фамильные – история семьи, они передаются из поколения в поколение, цепочка не должна разорваться. Я сейчас отдам эту шкатулку Тане.
Я достал шкатулку из ранца и вытянул руку вперед.
– Таня, вот твои семейные сокровища, возьми их и прости меня.
Таня вышла из-за парты, решительно подошла ко мне, выхватила шкатулку и крикнула на весь класс: «Ты вор и подлец!»
Зачем я обманываю себя, ведь это случилось совсем не так.
Я взял шкатулку в школу, на уроке физкультуры отпросился в туалет, а сам сбегал в класс и переложил шкатулку из своего ранца в портфель Тани, чтобы никто не видел.
Когда закончился урок физкультуры и все вернулись в класс, и начали готовиться к уроку математики, Таня, засунув руку в портфель, обнаружила там свою пропажу. Она посмотрела на всех ребят и остановила взгляд на мне. Затем во всеуслышанье сказала.
– Ребята, а Михаил у нас вор! Вчера украл у меня фамильные сокровища, а сегодня подсунул их ко мне в портфель.
– С чего ты взяла?!– попытался оправдаться я.
– Очень даже просто. Утром в моем портфеле их не было, а после урока физкультуры они оказались. А ты уходил во время урока. Ты подлый человек, с тобой никто не будет дружить. Ты предашь любого. Я больше не хочу тебя видеть. Так поступают только трусы.
С тех пор мы больше не собирались на квартире у Тани. Мне досталось от родителей, которым позвонили родители Тани. Это пятно невозможно было смыть. Класс, по моим убеждениям, возненавидел меня. Я хотел перейти в другую школу, но было уже поздно. Прошло столько времени, а эта история и сегодня часто всплывает в моей памяти. Я не смог доказать, что это не я украл шкатулку, но мог ли я уличить в этом Николая?! Нет. А Марину или Свету?! Конечно же, нет. Я не виноват, но я смалодушничал. Кто я после этого?!
Была глубокая ночь, когда я тихо вышел из избы. Откопал свои документы и тихо сел в машину. Но когда завелся двигатель, в доме загорелся свет, и на крыльцо выскочила Клавдия Сергеевна.
– Миша, ты куда? – кричала она.
Я старался не смотреть в ее сторону. Машина рванула, и я уехал в темноту, словно меня здесь никогда не было.
Машина летела по дороге, подпрыгивая на ухабинах. Михаил смотрел на дорогу, но словно ее не видел. Только сейчас он начинал осознавать какую, неприятную историю он затеял в этой забытой богом деревне. Но самое страшное здесь еще то, что он в буквальном смысле издевался над старушкой. А за что?! Она ему поверила, приютила, а он сделал такую подлость. И словно током пробило сознание Михаила, он же не заплатил ей деньги за проживание и вкусное питание. Что делать?! Вернуться, извиниться и объясниться! Он сбавил обороты машины, чтобы развернуться, но что-то становило его.
Машина съехала на обочину. Михаил заглушил двигатель и упал на руль. Нет, конечно, он не плакал, но слезы пробивались наружу, выдавая его слабость. Да, он всегда был слабым человеком.
Живой холм
Как же давно это было, теперь уже трудно вспомнить все до мелочей, но это необходимо помнить, помнить и казнить себя за тот случай. Теперь он видится издалека, со стороны. И, как ни странно, находятся оправдания его поступкам. Но ведь ты не делал этого, убеждаешь себя, просто ты был там. Вот именно, был и ничего не мог предпринять. Испугался. Конечно же, ты испугался.
В тот год май удивил всех своей жарой. Можно было ходить раздетыми, загорать под первыми весенними лучами. После городской демонстрации по случаю празднования Первого мая, мы решили идти на пикник. Когда-то давно французы вкладывали в понятие «пикник» отведать трапезу в красивом месте, и это значило у них «поклевать что-либо», то есть не привычную пищу, а взятое что-то из еды на скорую руку.
Пошли мы вчетвером. Помимо меня были еще Василий с подругой Катей, и тихоня Матвей. Он всегда держался от всех в стороне, и многие считали его «белой вороной». Василий подружился с Катей совсем недавно, хотя в техникуме знали друг друга почти год. Василий занимался в свободное время спортом, а Катюша любила танцы. У нее это получалось прекрасно. Она была просто красавицей. Я не собирался идти с ними, но Василий упросил меня, потому что не знал, как вести себя с Матвеем. А при чем здесь Матвей, спросите вы?! Так вот, мама Матвея и мама Кати были подругами, и они решили «проветрить» парня.
Мы ушли за город в березовую рощу. Место это было привлекательно своей красотой, ведь что могло быть милее русскому сердцу, чем простые березы. Березовая роща была молодая, и березы стояли словно невесты перед венчанием. Из всех деревьев только к ней у нас особые чувства.
Мы расположились на поляне и достали наши съестные припасы. Нет, конечно же, мы не покупали вино, это было исключено, потому что все мы, собравшиеся здесь, к спиртному относились плохо, вернее я могу так судить только о себе. Почему я так могу судить?! Когда мне было девять лет, я пошел с компанией моих друзей на озеро. Плавать я тогда совсем не умел, но подумал, что нехорошо подводить ребят. Если вместе, значит, вместе. Все было тогда хорошо, ребята купались, я сослался на то, что болит горло и сидел у озера. Но в один момент к озеру подошла компания взрослых парней. Когда мы пришли на пикник, они уже сидели, распивали вино, но тут их поманило купаться. Один из парней знал меня.
– Мишак, а ты чего сидишь? Пошли купаться!
– Я не умею плавать.
– А мы тебя научим.
– Я не хочу.
– Не хочешь, заставим!
Они схватили меня за руки и за ноги, и понесли к озеру. Я орал, что было мочи, они не хотели слушать меня, бросили в воду, и я сразу захлебнулся. Я с трудом продышался, глаза у меня «вылезли на лоб», но они смеялись и не понимали моего страха. Меня рвало, я думал, что не выживу. Но все обошлось, с тех пор я боюсь купаться в водоеме.
Мы сидели на поляне, разговаривали, и тут вдруг появились парни из нашего техникума. Их было двое, я их хорошо знал, но не ожидал их здесь встретить. Они, должно быть, куда-то шли по своим делам, потому что в руках у одного была лопата. Эти парни были с последнего курса, то есть старше нас, но это не помешало им остановиться возле нас.
– Хорошо сидим, солнышко светит, тепло, – улыбнулся Николай, так звали одно из пришедших, он был здоровый, жилистый.
– Привет, Николай, – поприветствовал я его, – откуда с лопатой?
– Да вот, все трудящиеся празднуют, а мы вкалываем.
– Так вы бы тоже отдыхали, кто вас заставляет?
– Деньги, Мишак! – встрял в разговор второй, которого звали Данила.
– Золото ищете, – пошутил я, но как мне показалось, шутка эта была неуместна.
– Да нет, не золото, огород одной бабульке вскопали, она нас щедро одарила. Денежек дала, да еще самогоночки налила.
– А мы вот решили посидеть в тиши берез, -говорил почему-то я один.
– Так это просто здорово! – радостно выдал Николай. Я ведь всех вас видел в техникуме, забыл только, как девочку зовут.
– Катя, – представила себя Катюша.
– Имя у тебя какое прекрасное – Катюшей, не ради песни назвали? «Расцветали яблони и груши», – запел он, но тут же остановился. Это шутка, не обижайся.
– Можно нам присесть с вами, мы ненадолго?
Мы все переглянулись, было понятно, что ребята здесь лишние, но возразить мы не могли. Данила открыл бутылку самогона, достал два стакана из спортивной сумки, налил в них и предложил нам.
– Угощайтесь, кто желает, – радушно сказал Данила.
– Мы не пьем, – вдруг выдал Матвей. Вот уж от кого мы точно не ожидали смелости.
– Не пьют только верблюды две недели, но потом так напиваются, – загоготал он.
Нам было совсем неловко, но как мы могли их прогнать.
– Если Катя не желает самогонки, у нас есть красненькое, – все тот же Данила полез в сумку и достал бутылку красного вина.
Я уже теперь не вспомню, какое это было вино, но скорее всего «портвейн».
– Да вы не стесняйтесь нас, мы посидим и уйдем. Нам хочется вас угостить.
– И правда, мальчишки, чего вы стушевались, – вдруг сказала Катя, – я немного выпью красного вина.
– Тогда и я выпью, – поддержал ее Василий.
Я был поражен тем, что вдруг мои знакомые ребята, с кем я часто виделся и проводил время, так повели себя. Василий зачем-то выпил самогонку. Я не понимал, зачем он это сделал, ведь я же не стал принимать алкоголь, как они меня не просили.
Прошло совсем немного времени и все, кто выпивал, захмелели. Даже Катя была пьяна, она смеялась громко по любому пустяку. Первым не выдержал Матвей, он спустя какое-то время ушел домой, при этом, не поставив нас в известность. Просто поднялся и ушел. Я еще сидел и смотрел на эту компанию, мне тогда показалось, что мои друзья отдалились от меня, а может, я не понимал тогда, что жизнь не может быть покрашена одной краской. Мы же всегда ищем яркие цвета, забывая, что есть еще темные, а есть еще черный цвет. И вот в этот цвет окрасились все дальнейшие события.
Я уже не помню, в какой момент Катя и Николай удалились от нас, они пошли прогуляться, но почему Катя пошла с ним. Все стало ясно, когда я поглядел на Васю, он был пьян, и возбужденно вел спор с Данилой. Я увидел его таким впервые. Он доказывал Даниле свою правоту. Спор это мог продолжаться долго, если бы не крик в лесу, который разорвал в клочья березовую тишину. Это кричала Катя, она истошно звала на помощь. Что могло случиться?! Данила и Вася остановили спор, но вдруг все смолкло.