Клетка. Жена монстра

Глава 1. Мирон. Авария.

Прошлое. Четыре года назад.

Идиоты. Просто идиоты. Мало того, что я вылетел с трассы из-за этих отморозков, так еще и Анжелика висит вниз головой в этом перевернутом корыте, которое раньше называлось моей машиной. Она без сознания, и это, пожалуй, самый дерьмовый сюрприз за последнее время. Она пристегнута, спасибо хоть на этом. Кровь, черт бы ее побрал, у нее на виске. Нужно ее отсюда вытащить. Аккуратно. Нельзя дергать.

Я пытаюсь вылезти из машины, но ремень заело. Ругаюсь про себя.

Освободившись, соображаю, что делать дальше.

Первым делом – обесточить машину. Кто знает, что там коротнуло после удара. Нахожу аккумулятор, перерезаю провода ножом.

Анжелика. Проверяю пульс. Дышит. Надо ее вытащить. Осторожно.

Перерезаю ремень безопасности. Она безвольно повисает. Подхватываю ее на руки, стараясь не причинить вреда. Выношу из машины, укладываю на траву, как можно дальше.

– Анжелика! Слышишь меня? – слегка хлопаю ее по щекам. Никакой реакции.

Снова проверяю дыхание. Норм. Кровь нужно остановить. Снимаю рубашку и прижимаю к ране на виске.

– Держись, детка, – шепчу я, гладя ее по волосам.

Но, как назло, идиллия спасения нарушается двумя придурками, возникшими из ниоткуда. Они уверенно направляются сюда, ухмыляясь так, словно уже меня поимели.

Становится интересно…

Это те самые, кто меня и подрезал. Заказ выполнен, теперь за гонораром? Смелее, парни…

– Ну что, красавчик, докатался? – рычит один, уверенно потрясая битой и мерзко лыбится.

У второго в руках нож – хочет казаться опасным. Все банально и предсказуемо. Скучно.

– Знаете, парни, я не очень люблю, когда портят мой транспорт, – говорю я, стараясь придать голосу безразличие. Как будто меня волнует какая-то железяка, когда тут жизнь на кону. – Тем более, когда в нем такая красивая пассажирка. Это невежливо.

– Твои проблемы, богатей. Ты и твоя сучка должны сдохнуть, – отвечает второй. – Молись.

– Молиться? Да я даже не помню, как это делается… – они ржут и с интересом на меня поглядывают. – Даю вам один шанс ответить, кто вас отправил? Никос?

– Тебе это уже в любом случае не поможет, – рычит тот, что с битой.

Адреналин хлещет, заглушая боль от ушибов. Они не торопятся, оценивают мое состояние. Один правильный вывод они все же делают – сам я точно не сдохну.

– Раз вы настаиваете, давайте посмотрим, что из этого выйдет…

Они явно убеждены, что мне конец, поэтому ведут себя расслабленно, разглядывая кровь на моей роже.

Первым бросается на меня тот, что с битой. Движения медленные, предсказуемые. Скука смертная. Уклоняюсь, перехватываю биту, выкручиваю ему руку. Хруст костей – приятная музыка для моих ушей. Он воет от боли и падает на землю.

Второй налетает с ножом. Быстрее, но все равно недостаточно. Отбиваю удар, перехватываю его руку, выбиваю нож. Бью ногой в живот. Он складывается пополам.

– Ну что, ребята, хватит? – спрашиваю я, глядя на них сверху вниз. – Или хотите продолжения банкета? Признаюсь, я немного не в форме, башка раскалывается, и я бы лучше принял таблетку, чем вас разъебывал.

Они лежат, корчась от боли. Отлично. Значит, понимают. По крайней мере, сейчас.

– Свалите нахер. Ах да, передайте Никосу, что я готов поговорить, – добавляю я, и они ковыляют прочь, поддерживая друг друга.

Жаль, что нельзя их убить, я бы очень хотел…

Приедет полиция и будут вопросы.

Они садятся в свою тачку и сваливают. Теперь Анжелика. Снова эта давящая тревога. Ненавижу это паскудное ощущение!

Бегу к дороге. Телефон где-то в машине, но сейчас важна каждая секунда. Останавливаю проезжающую машину. За рулем молодая женщина. Она в шоке.

– Срочно нужна скорая! – кричу я.

– Господи, что случилось? – она выходит из машины, разглядывает мое тело огромными глазами. Женщины…

– Скорую вызови! Быстро! – рявкаю со злости.

Ждать. Самое мучительное. Возвращаюсь к Анжелике. Сажусь рядом, беру ее руку в свою.

Смотрю на ее бледное лицо, на эту нежную, упрямую девушку. И впервые за долгое время чувствую что-то похожее на страх. Страх потерять ее.

Я, конечно, могу строить из себя бессмертного плохого парня, но без нее… Без нее все это не имеет никакого смысла.

– Анжи, – шепчу я, ожидая хоть какую–то реакцию. Мимо. – Анжелика.

Проходит совсем немного времени, как сирены скорой помощи звучат вдалеке. Они едут. Они помогут. Она – мой чертов якорь в этом безумном мире. И я не намерен ее так просто терять.

Белые стены, едкий запах хлорки, тишина, давящая на мои больные мозги. Я сижу на этом проклятом диване уже, кажется, целую вечность. «Реанимация» – табличка над дверью, за которую увезли мою девочку, и я понятия не имею, что с ней там происходит. Чувствую себя паршиво, как никогда раньше. И это, черт возьми, меня бесит.

В голове крутятся обрывки воспоминаний: эта долбанная авария, эти идиоты, ее бледное лицо… Я стараюсь отогнать их, но они возвращаются снова и снова. Хочется разнести здесь все к чертям.

Никос, мать его… не поверил мне, перестраховаться решил? Ну-ну, это так тебе с рук не сойдет.

Наконец, появляется врач. Уставший, с потухшим взглядом. Знаю я этих ребят. У них каждый день – как маленькая война.

– Вы родственник? – спрашивает он.

– Я ее муж, – отвечаю я, стараясь не выдать внезапно возникшую дрожь в голосе. – Что с ней? Только не тяни, говори, как есть.

– Состояние стабильное, – говорит он, и меня, как будто, окатывает ледяной водой. – Сотрясение мозга средней степени тяжести, пара синяков. Кости целы. Жизни ничего не угрожает.

Выдыхаю. Кажется, что с плеч свалился огромный камень.

– Ей нужен покой. Пока что она спит. Приходите завтра, – говорит врач и собирается уходить, но я резко придерживаю его за плечо.

– Погоди. Завтра вечером ее заберу, – сую ему пачку денег в халат и настойчиво смотрю в глаза. – Никого к ней не пускать.

– Настоятельно не рекомендую забирать пациента, но… – он хлопает по карману, – если вы настаиваете, подпишите документы, что берете на себя ответственность. Завтра возьмете их со стойки регистратуры.

Завтра. Черт, придется ждать. Ладно, это лучше, чем ничего. Главное, она жива. И с ней все будет в порядке.

Теперь надо кое-что решить. Я найду этих сукиных детей, и они пожалеют, что вообще родились на свет.

Подхожу к стойке регистратуры. Там сидит какая-то девчонка лет двадцати с кислой миной. Наверняка, жизнь не удалась.

– Мне нужен телефон, – говорю я, стараясь улыбаться. Хоть убей, сейчас это дается с трудом.

– Я не имею права давать стационарный телефон посетителям, – отвечает она, не отрывая глаз от своего журнала, в котором продолжает усердно выводить буквы.

Я в ахуе смотрю на нее, не ожидая подобного ответа.

– А ты имеешь право дышать вообще? Я спросил: где телефон. Еще раз повторю, и ты, блядь, не только телефон дашь, но и станцуешь мне стриптиз за спасибо!

– Я уже все сказала! – твердит она, шокированная моим выпадом. – Уходите немедленно! Я не имею права никому отдавать наш телефон!

– Да брось! – рычу я, теряя терпение.

– Не смейте повышать на меня голос! Я сейчас вызову охрану! – визжит она, краснея, как рак.

– Вызывай кого хочешь, мне плевать! – я резко хватаю кнопочный телефон со стола.

– Отдайте телефон! Я вызываю охрану! – она пытается вырвать телефон из моих рук, но я с силой дергаю и ухожу подальше, набирая номер Сени.

Он берет трубку после второго гудка.

– Сеня, это я, – стараюсь говорить тише. – Слушай, тут такое дело… В общем, Анжелика в больнице. Попали аварию, нас хотел убрать Никос, этот гандон. Нужно, чтобы ты связался с его парнями. Нам есть, о чем поговорить.

– Ебать! Я все сделаю. Это точно он? Никос не дурак, он дал слово! – слышу я в ответ прихреневшего Сеню.

– Сеня, какое нахер слово?! Ты знаешь, кто он такой! Просто передай, что я хочу встретиться. И, Сеня, к больнице отправь нашего человека, пусть следит за Анжеликой, – говорю я.

– Сейчас все будет!

Отправляю Сене адрес больницы и удаляю его номер из исходящих.

Бросаю телефон на стойку. Девка смотрит на меня, как на исчадие ада. Обожаю этот взгляд.

– Вот твой чертов телефон. А теперь, если ты не хочешь проблем, просто заткнись и забудь, что видела меня, – говорю я, направляясь к выходу, из больницы.

Рядом с ней стоит дедок, явно охранник, судя по одежде. Но никаких действий он не предпринимает, еще этого мне не хватало – со стариком связываться.

– Молодой человек, вы себя бестактно ведете! – кричит он мне в спину.

Конечно, знал бы он, что мне это доставляет особое удовольствие…

Молча выхожу из здания, от запаха хлорки и медикаментов уже чешется нос.

На улице меня встречает прохладный ночной воздух. Достаю сигарету и закуриваю. Никотин немного успокаивает. Но злость никуда не уходит. Я не намерен это так оставить. Они заплатят. Сполна… Господи, надеюсь, они не знают, что такое настоящий ад. Потому что я им его устрою.

Делаю затяжку и выпускаю дым в ночное небо. Анжелика в безопасности. Пока что. А я постараюсь со всем разобраться. Сейчас я хочу только одного: чтобы те, кто посмел это сделать, сгнили в аду. Медленно и мучительно.

Глава 2. Анжелика. Пробуждение.

Прошлое. Четыре года назад.

Голова раскалывается на части. Будто кто-то забил в череп гвозди и теперь ворочает их там. Мерзкий привкус крови во рту. Где я?

Белые стены, запах лекарств. Больница. Пытаюсь пошевелиться, но тело отзывается ноющей болью. Что произошло?

Обрывки воспоминаний всплывают в сознании, словно пузырьки воздуха из глубины: машина, дорога, удар… Авария. Точно! Кто-то намеренно в нас врезался на большой машине…

Я пытаюсь сесть, но мир вокруг качается, словно лодка в шторм. Тошнота подкатывает к горлу. Держусь за край кровати, чтобы не упасть.

Еще какое-то время я просто сижу на месте, вцепившись пальцами в изножье кровати. Сейчас все пройдет, я резко вскочила, поэтому мне хреново.

Где Мирон? Он был рядом. Он…

Паника начинает захлестывать меня с головой. Я больше ничего не помню.

С трудом поднимаюсь с кровати. Ноги ватные, голова кружится. Каждый шаг отдает болью в висках.

Добираюсь до окна. За ним – ночной город, усыпанный мерцающими огнями. Как далеко я от дома? Где я вообще?!

Тянусь к ручке, чтобы открыть окно, вдохнуть свежего воздуха, но тут в палату входит врач.

– Вам нельзя вставать, милочка, – говорит она, подходя ко мне. – Вы еще очень слабы.

Она придерживает меня под локоть и возвращает обратно к кровати.

– Что со мной произошло? – спрашиваю я, с трудом сдерживая дрожь в голосе.

– У вас сотрясение мозга. Синяки и ссадины. Но ничего серьезного. Будете жить, никуда не денетесь, – отвечает она с сарказмом. – Вам нужно провести здесь хотя бы неделю под наблюдением, чтобы мы были уверены, что у вас все в порядке.

Неделю? Блин…

– Нет, я в порядке. Я хочу уйти, – твердо говорю я.

– Это невозможно. Вам нужен покой и медицинский уход, – возражает врач. – Останьтесь хотя бы на несколько дней. Завтра мы посмотрим, как вы себя чувствуете.

– Хорошо, наверное, вы правы. Я останусь на пару дней, – отвечаю я, прикладывая ладонь к горячему лбу, как вдруг в палату врывается Мирон.

– Простите, я немного опоздал, – говорит он, одаривая меня своей фирменной усмешкой. – Привет, Анжи. Как ты себя чувствуешь?

– Мирон? – удивляюсь, потому что не ожидала его увидеть, но, кажется, я рада, что он не пострадал после аварии. По крайней мере, выглядит явно лучше, чем я.

Он поворачивается к врачу и смотрит на нее с той самой убийственной ухмылкой, от которой у меня всегда мурашки по коже.

– Надеюсь, вы ей объяснили, что с ней все в порядке? – спрашивает он, второпях забирая со столика таблетки и запихивая их в карманы куртки.

Врач явно смущена таким внезапным вторжением.

– Я объяснила, что пациентке нужно остаться под наблюдением. Сотрясение мозга – не шуточки вам.

– Это мы и дома можем вылечить. Анжелика, мы уходим, – говорит Мирон, даже не спрашивая моего мнения.

– Мирон, подожди! Мне нужно остаться, я не хочу осложнений! – возражаю я.

Голова все еще кружится, и я чувствую себя разбитой, машинально дотрагиваюсь до висков, стараясь унять головную боль.

– Анжелика, не спорь со мной. Я сказал, мы уходим, – отрезает он. – Нам тут нечего делать.

И, не обращая внимания на мои протесты и возмущения врача, он подхватывает меня на руки, словно пушинку, и выносит из палаты.

– Вы с ума сошли! Вы не имеете права забирать пациента! – кричит нам вслед женщина, но Мирон только ускоряет шаг.

Он выносит меня из больницы и направляется к шикарной машине, припаркованной у входа. Не помню, чтобы видела ее раньше.

– Что это? – спрашиваю я, рассматривая элегантные линии нового темно-синего «Lamborghini».

– Это замена твоему любимому «Bentley», – равнодушно отвечает Мирон, открывая дверцу. – Не волнуйся, она ничуть не хуже. Даже лучше. Поехали, тебя ждет горячая ванна и мягкая постель.

Он усаживает меня в машину, пристегивает ремень безопасности и заводит двигатель. Звук мотора, как музыка.

– Мирон, ты с ума сошел! Я же плохо себя чувствую! Мне нужно остаться в больнице, – предпринимаю последнюю попытку протестовать, но он игнорирует меня.

– Я позабочусь о тебе лучше, чем они, – отвечает он, глядя мне в глаза. И в этот момент я почему-то верю ему.

Он выезжает с территории больницы и направляется в сторону дома. Я откидываюсь на спинку сиденья, закрываю глаза и позволяю себе расслабиться. Рядом с этим психом, моим мужем, я все же чувствую себя в безопасности. Даже после всего, что произошло.

Всю дорогу мы молчим. Я дремлю, ощущая, как пульсирующая боль в висках немного отступает.

Наконец, мы приезжаем к нашему дому. Он снова берет меня на руки и несет в спальню.

– Анжелика, как ты? – выходит в коридор Андрей Игоревич, отец Мирона.

– Кажется, что вселенная решила расплющить мой мозг, – едва успеваю ответить я, как Мирон уносит меня на второй этаж, игнорируя отца. Похоже, опять разругались…

– Отдыхай, – шепчет Мирон, опуская меня на кровать.

– Кто это сделал? – нерешительно смотрю ему в глаза.

– Кто-то нехороший, – нехотя отвечает он, замерев возле двери.

Прекрасно знаю, что он не скажет мне ровным счетом ничего. Но, подозреваю, что это Никос. От этой мысли я снова нервничаю и слезы подкатывают к глазам.

– Мирон, пожалуйста. Скажи…

– Отдыхай, Анжелика, здесь тебя никто не тронет, – отвечает, как обычно, своим стальным голосом.

Мирон выходит, так и не дав мне хоть какой-нибудь внятный ответ.

Я проваливаюсь в сон и, кажется, это мне действительно было необходимо.

Утром я предпринимаю неоднократные попытки подняться с кровати, но голова все еще кружится.

– А как ты думала?! – возмущенно говорит Лена по видеосвязи, – сотрясение мозга у всех по-разному проходит, там же и степени разные. Что тебе в больнице сказали?

– Никаких особенных подробностей, Мирон почти сразу увез меня, едва я успела прийти в себя, – поправляю подушку и усаживаюсь поудобнее на кровати.

– Если бы не он, ты бы не оказалась в такой ситуации. Небось летел, как придурок, на своей скоростной машине! – влезает Катя и жует пирожное. Она всегда что-то жует, когда нервничает.

– Нет, было совсем не так. Мы ехали не на скорости.

– А что же тогда приключилось?! – не понимает Ленка и приближается ближе к камере.

– Есть два варианта: либо ты Мирона покрываешь, либо врешь и не хочешь говорить о чем-то еще. Вот печенкой чувствую, Лика! – округляет глаза Катя.

Я замираю, будто пытаюсь вспомнить.

– Авария… в нас кто-то врезался, летел по встречке. Выруливать было некуда…

– Капец… – тенят Ленка и откидывается на спинку кресла.

– Катя, ты сказала, что знаешь, где Гоша! Где он? – внезапно вспомнила я ее сообщение перед аварией.

– Не переводи тему! – злится Катя. – Расскажи подробности, Анжелика.

– Скажи мне! – начинаю злится я, снова ощущая неприятную пульсацию в висках.

– Ой, да скажи ей, – лениво произносит Ленка.

– Хорошо. Только потому что тебе нервничать нельзя. Он приезжал навестить мать, и я увидела его в инвалидной коляске возле ее дома. Она только вышла из клиники для этих, ну… алкашей. Ей плохо стало и скорая увезла.

– Он в городе?! Где он? – подскакиваю я на кровати, ощущая, как подкатывает тошнота.

– В городе, получается, но он сделал вид, что не знает меня. А я с ним в хороших дружеских отношениях, Лика, – она строит невинные глазки и старается вообще не смотреть на меня.

– Ты запомнила, куда он направился? В какую сторону?! – кричу я.

– Вот только не надо на меня кричать! Он просто уехал куда-то вниз по дороге. Успокойся! – обороняется Катя.

– Я бы на твоем месте, Анжелика, пыталась сессию закрыть. Ты пропустила два экзамена. Ректорша, конечно, даст тебе возможность сдать, ты же на особых условиях после всего, но ты херово готова, – говорит Ленка.

– Это меня меньше всего волнует, – как-то на автомате отвечаю я. – Мне надо навестить его мать.

– Это еще зачем? Ты думаешь, она скажет, где он?! Глупости, – машет головой Ленка, – она невменяемая, небось, белочку схватила.

– Мне надо узнать. Я так хочу!

– Лика, Мирон убьет тебя. Пожалуйста, не надо снова начинать. Если Гоша с тобой не связался, то все. Он больше и не будет стараться, ему это не нужно! – Катя возмущенно сверкает глазами.

Она, безусловно, права, но я не могу не попытаться встретиться с ним. Меня гложет ненасытное чувство вины, недосказанности… Все словно написано по испещренному грязными чернилами черновику, который никогда не должен был стать сценарием моей жизни. И я хочу выяснить правду.

Мысли в голове мечутся и одна невероятнее другой.

Неужели Гоша уже выписался из клиники? Он действительно решил забыть про меня?! Нет, все не так просто, я уверена.

– Лика, забей, прошу тебя. Гоша написал тебе чертову прощальную записку. Он не хочет больше быть с тобой после всего, что произошло! – продолжает отговаривать меня Лена.

– Я должна с ним встретиться, я так не могу. Даже, если он не хочет видеть меня, мне надо высказаться. Это нужно мне!

– Вот дура, – Ленка звучно шлепает ладонью себе в лоб. – Не могу поверить. Ты спятила? Мирон реально тебя убьет! Он теперь твой муж, как никак! И не будем забывать, какой он хладнокровный и жестокий мудак.

Ленка вне себя от злости.

– Откуда ты знаешь, что он мой муж? – спрашиваю я.

– Все знают. Чего в этом такого? Это не столь важно, откуда я или кто-то еще знает, что вы официально вместе. Важно то, что это меняет в корне дело. Нельзя, Лика, бегать за бывшим, когда ты замужем за… Мироном.

– Психом. Называй его, как и есть на самом деле, – выдыхаю я. – Это брак по расчету. Всего лишь, чтобы в бизнес моего покойного отца и Андрея Игоревича не смог никто посторонний влезть.

– Типа тех, кто тебя похитил? – грустно смотрит Ленка.

– Типа таких.

Наступает пауза, они хотят поднять эту тему, но боятся, что я буду против. А я против!

– Никто и подумать не мог, что Дима окажется таким… ну, преступником, – прощупывает почву Ленка.

– Да, Лен, – не выдерживаю я, – похоже, мне не суждено влюбиться в нормального парня. Одни бандиты и маньяки вокруг!

Она замолкает, Катя усердно жует и делает вид, что ей не интересно.

– И Мирон согласен на твои условия? – опять пристает Ленка.

– Ему некуда деваться! Ему отлично известно, кем я его считаю. Он разрушил мою жизнь и ничего с этим ни поделать.

– Я все же думаю, что тебе стоит пересмотреть ваши отношения.

– Даже не начинай, Лена! – я мгновенно пресекаю ее попытки вставать на сторону этого проклятого демона.

– Я тебя поняла, – поднимает брови она. – Не буду ничего говорить.

– Созвонимся позже, мне пора идти, – сердито обрываю я.

– Оки, пока. Только глупости не делай.

– Пока, Лика, поправляйся, – грустно улыбается Катя.

Я скидываю звонок, вскакиваю с кровати и… моментально об этом жалею – голова взрывается фейерверком боли, в глазах темнеет, и я, хватаясь за воздух, падаю обратно на подушки. Проклятье, и кто меня дернул? Совсем забыла про это чертово сотрясение, но адреналин в крови побуждает к действию.

Потолок кружится, комната плывет перед глазами, как в тумане. Дыхание сбивается, в горле пересыхает. Кажется, сейчас вырвет. Зажмуриваюсь, стараясь унять тошноту, но становится только хуже.

Стискиваю зубы, чтобы не застонать. Нельзя двигаться, нужно просто переждать. Может, это пройдет. Может, я просто полежу немного и все будет в порядке.

Но лежать тоже тяжело. Каждый вздох, каждый удар сердца отзывается эхом в голове. Кажется, что она вот–вот лопнет.

Медленно, осторожно открываю глаза. Потолок больше не кружится, но все еще двоится. В ушах звенит.

Сглатываю. Сухость во рту никуда не делась. Хочется пить. Очень хочется пить. Подхожу к графину и наливаю воды в стакан. Уже гораздо легче. Отправляюсь в кровать.

Ставлю таймер – десять минут.

Снова пытаюсь сесть. На этот раз медленнее, аккуратнее. Получается лучше, но голова все равно гудит, взгляд плохо фокусируется на объекте.

Спускаю ноги с кровати и сижу, опустив голову. Жду, когда пройдет головокружение.

Через несколько минут становится немного легче. Решаюсь встать.

Опираюсь на кровать, делаю шаг… и снова мир вокруг меня начинает кружиться. Спотыкаюсь, теряю равновесие и громко падаю на пол.

В этот раз удар приходится на плечо. Боль пронзает все тело. Застонав, лежу на полу, не в силах пошевелиться.

Да что ж такое-то? Неужели я не могу даже встать?!

Я смогу. Черта с два я буду тут лежать!

Собираю все свои силы и медленно, с трудом поднимаюсь на ноги. Опираясь на стену, ковыляю к двери.

Нужно выбраться отсюда. Гоша здесь, он уже не в больнице, едва не плачу от счастья. Эта мысль действует на меня отрезвляюще и придает силы. Сердце бьется в груди, как сумасшедшее.

Выхожу в коридор и оглядываюсь по сторонам. Тишина.

Делаю еще один шаг. И еще один. Голова все еще кружится, но я продолжаю идти.

И вижу, как со стороны лестницы медленно появляется его фигура…

Глава 3. Анжелика. Странные партнеры.

Настоящее.

Я живу в информационном вакууме, стараюсь не слушать и не читать новости. После ужасных событий, произошедших в моей жизни, мне удалось вступить в наследство и занять свое место в бизнес империи моего покойного отца и его друга, Андрея Игоревича Романова.

Я купила небольшой домик на окраине Москвы. Когда покупала, совсем не задумывалась, что придется тратить на его содержание столько времени и средств. У меня уже есть садовник, хотя сад небольшой. Также, мне лень делать уборку – периодически я пользуюсь клинниг –услугами. Да кому я вру? Я – лентяйка.

Я переодеваюсь в спортивную форму и спускаюсь к гаражу за велосипедом. Погода выдалась чудесной, поэтому я хочу провести время наедине с собой. Внезапно мои планы прерывает Андрей Игоревич, настойчиво названивая по телефону.

– Анжелика, надо подъехать в офис, – немедленно сообщает он, едва я успеваю принять вызов.

– Андрей Игоревич, это срочно? Я сейчас занята, – начинаю съезжать с темы я, но подозреваю, что у меня нет выбора.

– Анжелика Романова, – строго произносит он. – Я разве просто так звоню, чтобы пригласить тебя на чашку кофе? У нас важная встреча с новыми партнерами, если сделка состоится, тебе придется подписать документы. Или ты забыла свою роль в нашей компании?

– Я буду в течение часа.

– Очень жду, – надменно отвечает он и завершает вызов.

– Черт! – ругаюсь я, загоняя велосипед обратно в гараж.

Надеваю офисный костюм: юбку, жакет, блузку и сажусь в отцовский «БМВ». Мне кажется, обивка все еще хранит легкий аромат его парфюма. Эти нотки вызывают во мне особенную ностальгию. Надо бы взять бабушку и навестить его могилу.

Через тридцать минут я подъезжаю к высокому офисному зданию, которое принадлежит нашей компании. Неохотно поднимаюсь на четвертый этаж, где находится большой зал для проведения конференций.

– Анжелика Викторовна, ваша корреспонденция, – поднимается с места Валерия, секретарь Андрея Игоревича.

– Спасибо, – я со скучающим видом беру бумажки и открываю дверь переговорной – только представители нашей компании во главе с Андреем Игоревичем. – Добрый день.

Они вежливо приветствуют меня, и я сажусь рядом с ним, продолжая скучать.

Спустя час ничего не происходит. Наши партнеры опаздывают.

В воздухе витает аромат дорогих духов и тянущее ожидание. Андрей Игоревич ввел меня в курс дела. Сегодня обсуждается важная сделка – контракт с компанией, которой мы собираемся делегировать часть наших полномочий в сделках с Ближним Востоком. Андрей Игоревич нервно теребит галстук, поглядывая на часы. Я стараюсь сохранять невозмутимость, но внутри все кипит. От волнения ладони становятся влажными. Я бы могла провести время с пользой, а не это все.

Андрей Игоревич говорит, что непунктуальность —плохой знак. Особенно в бизнесе.

Наконец, двери открываются, и в зал входят они. Во главе делегации – солидный мужчина в строгом костюме, его сопровождают несколько человек с серьезными лицами. И… Гоша.

Мое сердце делает кульбит. Гоша? Здесь? После всего, что произошло? Не может быть! Это какая-то ошибка. Я таращу глаза на него, как будто я невменяемая, забывая, как делать вдох.

Но это он. Неизменившийся, разве что взгляд стал жестче, а в осанке появилось больше уверенности. И его очки – их больше нет. Четыре года… Четыре года, как он исчез из моей жизни. После той страшной ночи, после больницы, после комы, после моих не увенчавшихся успехом поисков… Я думала, что больше никогда его не увижу!

Волна воспоминаний накрывает меня с головой. Наша любовь, наша юность, наши мечты… Все это было разрушено в одно мгновение Мироном и его дружками.

Внутри все сжимается от боли и страха. Что он здесь делает? Зачем вернулся?

Стараюсь взять себя в руки, делаю глубокий вдох. Нельзя показывать свои эмоции. Сейчас я должна быть профессионалом. Ради компании, ради сделки.

Гоша, кажется, замечает меня. Его взгляд скользит по моему лицу, задерживаясь на мгновение. В его глазах я не вижу удивления или чего-то подобного. Наши взгляды пересекаются и на мгновение мы замираем.

Андрей Игоревич приветствует гостей сдержанно-учтивой улыбкой.

– Добро пожаловать, господа, – говорит он, пожимая руки. – Мы рады видеть вас. Лучше поздно, чем никогда.

Он язвит и, надо признать, заслуженно.

Гоша остается в стороне, наблюдая за происходящим. Я чувствую его взгляд на себе, и мне становится совсем волнительно.

– Разрешите представить вам моего коллегу, Георгия Иванова, – говорит глава делегации устами одного из наших штатных переводчиков, представляя Гошу. – Он наш аналитик и будет вести переговоры, представляя нашу компанию.

Андрей Игоревич кивает, протягивает руку Гоше.

– Рад познакомиться, Георгий, – говорит он.

– Взаимно, Андрей Игоревич, – отвечает Гоша, пожимая ему руку. Его голос звучит уверенно и спокойно, но по моей спине пробегают мурашки несколькими волнами подряд.

Они садятся за стол переговоров. Начинается обсуждение условий контракта. Я стараюсь сосредоточиться на деталях, но мысли постоянно возвращаются к Гоше.

Он искусно ведет переговоры. Его аргументы логичны и убедительны. Он прекрасно разбирается в тонкостях восточного рынка. Андрей Игоревич слушает его с вниманием и уважением, иногда делает заметки в своем блокноте.

– Уважаемые партнеры, позвольте мне высказать свое видение ситуации, – говорит Гоша, обращаясь к Андрею Игоревичу и остальным членам нашей команды. – Мы высоко ценим вашу компанию и ваш многолетний опыт в сфере торговли со странами Востока. Но мы считаем, что для достижения максимальной эффективности необходимо разделить сферы влияния.

Андрей Игоревич хмурится.

– Разделить сферы влияния? Что вы имеете в виду, Георгий? – спрашивает он.

– Я предлагаю вам доверить нам часть полномочий, связанных с логистикой и таможенным оформлением грузов, – отвечает Гоша. – Мы имеем налаженные связи в регионах и можем гарантировать бесперебойную поставку товаров по самым выгодным ценам.

– Но у нас тоже есть свой логистический отдел, – возражает Андрей Игоревич. – Мы вполне справляемся своими силами.

– Безусловно, – соглашается Гоша. – Но позвольте мне объяснить, в чем выгода для вас. Во-первых, вы сможете значительно сократить расходы на транспортировку и таможенные платежи. Наши люди могут быстро исправить возникающие проблемы при оформлении документов. Во-вторых, вы избавитесь от необходимости самостоятельно решать сложные вопросы, связанные с логистикой. В-третьих, вы сможете сосредоточиться на развитии своего бизнеса и привлечении новых клиентов из других стран. Кроме того, мне известно о недавних сложностях, возникших у вас по причинам, которые от вашей компании не зависели. Я рад, что опыт ваших коллег помог снизить расходы, но неустойка все-таки ударила по кошельку.

Он делает паузу, обводит взглядом присутствующих и делает глоток воды из стакана.

– Мы не претендуем на всю прибыль от сделки, – продолжает Гоша. – Мы предлагаем справедливое распределение доходов, учитывая наш вклад в общий успех. Мы готовы взять на себя ответственность за все риски, связанные с логистикой и таможенным оформлением. И мы гарантируем, что вы останетесь довольны результатами нашей работы.

Андрей Игоревич молчит, обдумывая его слова. Вижу, что он заинтересован. Предложение Гоши действительно выглядит привлекательным.

– И каковы ваши условия? – спрашивает Андрей Игоревич.

Гоша излагает свои условия четко и лаконично. Он предлагает вполне разумный процент от прибыли в обмен на логистические услуги.

Андрей Игоревич снова хмурится.

– Нам нужно время, чтобы обдумать ваше предложение, – говорит он.

– Безусловно, – отвечает Гоша. – Мы готовы подождать.

Переговоры заканчиваются. Гости уходят, оставляя нас в задумчивости.

Гоша даже не взглянул на меня, когда уходил. Возможно, все-таки не узнал?! Не может этого быть. Я помню его взгляд.

После переговоров, растерянная и смущенная, я выскальзываю из здания и направляюсь к ближайшему кафе за самым крепким кофе. Мне нужен был воздух, нужна была возможность хоть на секунду вырваться из этого душного зала, где призрак прошлого обрел плотность в облике Гоши.

Заказываю чашку эспрессо и выхожу на улицу. Сажусь за столик на террасе и делаю глоток. Горький вкус немного отрезвляет.

Но облегчение длится недолго. Чувствую, как кто-то садится напротив. Поднимаю глаза – Гоша.

– Можно? – спрашивает он, глядя на меня с улыбкой.

– Ты же знаешь, что нельзя, – отвечаю я, отводя взгляд.

– Но я все равно сел, – говорит он, приближаясь ко мне. – Мне нужно с тобой поговорить, Анжелика.

Он произнес мое имя, и я едва не уронила кружку из рук.

– Нам не о чем говорить, – отвечаю я, стараясь не смотреть на него.

– Есть, о чем, – возражает Гоша. – О прошлом. О настоящем. О будущем.

– Не смеши меня, – хмыкаю я. – У нас нет никакого будущего.

– Не зарекайся, – отвечает Гоша, протягивая руку и касаясь моей щеки.

Вздрагиваю от его наглого прикосновения. Оно смущает меня, навевая какое-то непонятное давно забытое ощущение.

– Не трогай меня, – говорю я, отстраняясь.

– Почему? – спрашивает Гоша, наклоняясь ко мне. – Разве ты не чувствуешь ничего?

– Не чувствую, – вру я.

– Врешь, – шепчет Гоша, приближаясь к моим губам. – Я вижу это в твоих глазах.

– Нет, я переболела. Я искала встречи с тобой очень долго, но ты сам отстранился, не захотел.

– М-м-м… – тянет он.

– Оставь меня, – настаиваю на своем я и поднимаюсь из-за стола.

Я пытаюсь отстраниться, но он дотрагивается до моего плеча. Его взгляд пронзительный и властный.

– Я скучал по тебе, Анжелика, – шепчет он, касаясь моих губ своими. Едва заметно, как дуновение ветра.

– Я – нет, – пытаюсь выговорить, но его губы накрывают мои, заглушая слова, а я не могу понять, как ему снова удается это проделать.

Неужели за время своего отсутствия он овладел навыком гипноза, что все получается настолько легко и просто?!

Он снова приближается. На этот раз медленно, сохраняя зрительный контакт, и целует меня страстно, требовательно. Его поцелуй пробуждает во мне целый ураган эмоций: боль, тоску, страх, и… я желаю продолжения. Я не отвечаю ему, я просто теряюсь в происходящем и стою, приоткрыв от удивления рот. Дрожь пробегает по позвоночнику, пока мозг пытается осознать и смириться с происходящим…

Но я прихожу в себя и чувствую, что не хочу сопротивляться. Его поцелуй – словно наркотик, от которого я теперь не могу оторваться.

Отвечаю, вкладывая в него всю свою боль и страсть. Мир вокруг исчезает. Остаемся только мы.

Наконец, Гоша отрывается от меня, смотрит серьезным взглядом, берет за руку и уводит в переулок недалеко от кафе.

Что он со мной делает? Я, словно призрака увидела, но готова следовать за ним. Столько лет прошло, но он здесь и сейчас. Он рядом. Я не могу в это поверить. Он сам меня нашел!

Как только наши тени скрываются в безлюдном переулке, его руки жадно хватают меня, разворачивают и прижимают к стене. Сердце замирает от удивления. Я ощущаю щекой холодный и влажный камень.

– Что ты делаешь?! – выдыхаю я, пытаясь вырваться.

– Демонстрирую, как я соскучился, – шепчет он, прижимаясь ко мне.

– Прекрати… – шепчу едва различимо, но он не слушает.

Гоша прижимает меня к стене так сильно, что мне становится больно. Его горячее дыхание на моей шее мгновенно превращает кровь в жилах в раскаленную лаву.

Он впивается в нежную кожу горячими губами, беспринципно задирая мне юбку.

От его прикосновений по телу пробегает дрожь. Я пытаюсь вырваться, но не могу. Его сила парализует меня. И я больше не сопротивляюсь…

– Не надо, – шепчу я, но слова кажутся неубедительными даже для меня самой.

Гоша игнорирует, продолжая сладко терзать мне шею. Его руки ласкают меня и принуждают сдаваться, затягивают в этот водоворот, наслаивая воспоминания прошлого на мое настоящее… И я закрываю глаза от удовольствия. У нас никогда не было серьезных отношений, поэтому я не могу поверить в происходящее. Неужели он готов сделать это здесь?!

Но Гоша слишком уверенно действует, его пальцы скользят между моих ног, вырывая из груди непреднамеренный глухой стон.

Забываю обо всем на свете. О боли, о страхе, о затаившейся в сердце обиде. Остается только желание. Жгучее, всепоглощающее желание. Такое внезапное и долгожданное. У меня уже четыре года никого не было, я сторонилась всех и каждую попытку проявить внимание к моей персоне, я пресекала на корню…

Теперь же я извиваюсь в его руках. Мне плевать на все правила, на все запреты. Я хочу его. Сейчас. Здесь.

Слышу, как резко он дергает молнию на брюках и тянет на себя мои бедра, проникая внутрь.

– Я здесь ради тебя, – шепчет он, двигаясь медленно.

Гоша кладет тяжелую руку мне на грудь, сжимает, хрипло выдыхая мне в ухо, а мой мозг превращает его дыхание в музыку. Душевные терзания и наслаждение сливаются воедино.

Движения становятся все быстрее и увереннее, доводят меня до пика. Я наслаждаюсь своими собственными стонами удовольствия, судорожно скользя пальцами по холодному кирпичу, закидываю голову и вижу голубое небо.

Он не останавливается, продолжает целовать меня, ласкать, доводить до исступления.

Наконец, я почти теряю сознание, падаю в объятия забвения, не могу поверить, что это он так близко, он рядом, он во мне…

Спустя мгновение я прихожу в себя, повиснув на Гоше. Он держит меня, не позволяя упасть.

Мысли в смятении, сердце – разорвано в клочья, чувства – распалены, но во всем этом неожиданном великолепии мне отчего-то стыдно, противно и больно.

Глава 4. Мирон. Встреча с Никосом.

Прошлое. 4 года назад.

Ее шатает. Каждый шаг, кажется, дается ей с невероятным усилием. Идиотка. Совсем не бережет себя. Я вижу ее издалека, в конце коридора. Бледная, как смерть, но упорно ползет куда-то. Наверное, скажет, что на свежий воздух. Но сейчас ей нужен не воздух, а покой. И таблетки.

Я перехватываю ее у самой двери. Каменной стеной встаю на пути этой глупышки, оглядываю ее снизу-вверх.

– Куда собралась, принцесса? – спрашиваю, скрещивая руки на груди.

Она вздрагивает, испуганно смотрит на меня. Глаза дикие, растрепанные волосы. Выглядит, как чертенок.

– Я… я просто хотела подышать свежим воздухом, – бормочет она, отводя взгляд.

Ухмыляюсь. Врет. Что-то замышляет. Я слышал грохот в ее комнате, наверняка, упала. Надеюсь, кости по-прежнему целы…

– Свежий воздух подождет. Тебе нужно лежать, – говорю я и беру ее под локоть. – И выпить таблетку. Врач сказал, сон для тебя очень важен.

– Я не хочу таблетки! От них мне еще хуже! Мне просто нужно немного погулять, – упирается она, пытаясь вырваться. – Я не хочу тратить свое время на сон!

– Время тратить? – с интересом смотрю на нее. – А на что еще ты собралась его тратить?

– Не важно. И не твое дело!

– Анжелика, не упрямься. Врач сказал, тебе нужно отдохнуть. И принять лекарство, – терпеливо повторяю я, стараясь говорить мягко. Но в моем голосе слышится сталь. Она это знает.

– Мне плевать, что сказал врач! Я не собираюсь тут валяться целую неделю! – огрызается она. – Отпусти меня!

– А если нет?

– Иди к черту! – выкрикивает она мне в лицо и пытается меня обойти.

Хватаю ее за руку, тяну на себя. Она теряет равновесие и едва не падает.

– Анжелика, не испытывай мое терпение, – рычу я, сжимая ее руку сильнее. – Я не хочу поступать так, чтобы ни ты, ни я не были довольны, но ты вынуждаешь…

– Да ну? Ты много раз так делал, с чего бы это вообще тебя напрягало?! Запер меня здесь, как в тюрьме! – кричит она, освобождаясь из моей хватки.

– Это для твоего же блага! – взрываюсь я. – Ты хочешь, чтобы тебе стало хуже? Убить себя решила?!

– Я лучше умру, чем останусь здесь с тобой!

Вот тут меня и переклинивает. Грубо хватаю ее за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза.

– Повтори это, – едва слышно произношу я, глядя на нее в упор. – Повтори, что ты лучше умрешь, чем останешься со мной.

Она молчит, смотрит на меня испуганно. В ее глазах – страх и ненависть, как всегда.

– Что, прикусила дерзкий язычок? – зло усмехаюсь я. – Значит, не такая уж ты и смелая, чтобы расстаться с жизнью.

Отпускаю ее подбородок, разворачиваюсь и иду к ее комнате.

– Пошли, – бросаю я через плечо. – Или я сам тебя уложу в постель.

Она не двигается с места. Стоит, как вкопанная, смотрит на меня холодным осуждающим взглядом.

Но у нее сейчас нет другого варианта, кроме как подчиниться. Следует за мной в комнату, с недовольным видом садится на кровать и складывает руки на груди.

Я медленно осматриваю поверхности и не вижу ни одного блистера с лекарствами.

– Где эти чертовы таблетки? – я продолжаю оглядываться по сторонам.

– Не скажу, – бормочет она, демонстративно отворачиваясь к стене.

Детка хочет поиграть.

– Значит, придется поискать, – пожимаю я плечами и начинаю рыться в ее тумбочке. Нахожу баночку с таблетками. Отлично.

Наливаю в стакан воду из графина, извлекаю капсулу.

– Открой рот, – приказываю я и подхожу к краю кровати, нависая над ней.

Она вздрагивает от такой неожиданной команды, поглядывая на меня снизу-вверх. Наверное, решила, что я действительно буду играть с ней.

– Не буду, – упрямится она и впивается наглым, бросающим вызов, взглядом.

Не будь она с сотрясением, уже пожалела бы о своем поведении, но ничего не могу с ней поделать. Приходится повременить и играть по ее правилам.

– Будешь…

Она выжидающе смотрит на меня. Наивно полагает, что я серьезно буду ее уговаривать или вообще просто выйду из комнаты?! Нет, детка, не угадала.

Я резко хватаю ее за голову и зажимаю ей нос пальцами. Она начинает задыхаться.

– Отвали! – кричит, пытаясь вырваться.

Удобно сжимаю ее бедра своими ногами, не позволяя выкрутиться, вынуждая запрокинуть голову.

– Открой рот шире, – я продолжаю держать ее нос, попутно заваливая Анжелику на кровать.

Черт, у меня встал. Да так не вовремя!

Сердце бешено колотится, не от злости – от желания. Господи, Анжелика… Даже сейчас, когда я зол, я хочу ее до безумия.

Я вижу, как она вздрагивает. Сейчас одно неверное движение, и я потеряю контроль. Одно касание – и я сорвусь.

Нет, нельзя…

Она начинает отбиваться, царапаться, но я держу ее крепко. Наконец, Анжелика открывает рот, чтобы вдохнуть воздух. Я быстро заталкиваю капсулу ей в рот и заставляю проглотить, запивая водой.

– Вот и все, – я отпускаю ее и отстраняюсь. – Было так сложно?

Она сидит на кровати, кашляет, вытирает слезы. Смотрит на меня с ненавистью.

– Ненавижу тебя, подонок! – выкрикивает она, вытирая с подбородка воду.

– Это не новость, – невозмутимо отвечаю в ответ. – Но ты все равно сделаешь то, что я скажу.

Разворачиваюсь и подхожу к двери. Столько дел еще, а я вожусь с этой девчонкой, над характером которой мне еще придется поработать. Останавливаюсь, поворачиваясь к ней.

– И послушай меня внимательно, Анжи, – серьезно смотрю на нее. – Если ты еще раз попытаешься сбежать, я… Я запру тебя здесь. Навсегда. Ты меня поняла?

Жду ее ответа. Она молчит, опустив голову.

– Поняла? – повышаю я голос.

Она вздрагивает.

– Да, – шепчет, выдавая обиду в голосе, но не отводит взгляд, словно ждет команды.

– Отлично, – говорю я. – А теперь отдыхай.

Выхожу из комнаты и захлопываю дверь. Прислоняюсь спиной к стене, закрываю глаза.

Черт, превращаюсь в какого-то конченного ублюдка. Но я не могу с ней по-другому. Я должен ее защитить. Даже от нее самой. И если для этого нужно быть жестоким… Что ж, значит, я буду жестоким.

Нужно срочно выкурить сигарету.

Надо придумать, как решить все проблемы с Никосом одним махом и сделать так, чтобы Анжелика больше не пыталась сбежать.

Телефон вибрирует, вырывая меня из липких мыслей. Сообщение от Сени: «Никос ждет тебя в «Версале». Он один».

«Версаль». Пафосное название для очередного рассадника криминала. И «один» – это забавно. Никос никогда не ходит один. Но сейчас это неважно. Мне нужны ответы.

Накидываю кожаную куртку на плечи и выхожу из дома.

– Мирон Андреевич! – зовет меня наша управляющая – Назокат. – Мирон Андреевич, Анжелика Викторовна остается здесь одна?! Андрей Игоревич собирается на работу! У меня дел по горло. Как мне быть?!

– Анжелика спит. Надеюсь, таблетки действуют. Она хоть немного успокоится, – убеждаю в этом скорее сам себя.

– А если нет? – тревожится она.

Я прекрасно понимаю беспокойство Назокат – ей не хочется быть сиделкой для моей молодой непредсказуемой жены, но такого мое распоряжение. Забавно наблюдать, как ее испуганные глаза бегают в ожидании моего ответа.

– Привяжи ее, – шучу я, не меняя серьезного выражения лица.

– Привязать? – принимает она мои слова за истину. – Но она же человек! Нельзя так поступать.

– Назокат, она даже выползти не сумеет из своей комнаты. Если все-таки сумеет – позвони мне. И тогда – свяжи ее обязательно, – я мысленно веселюсь, почему бы и нет.

– Сын, – слышу строгий голос отца, – в офисе много дел. Ты мне нужен там, а тебя совсем не интересует, как обстоят дела.

Неохотно оборачиваюсь, поигрывая брелоком от машины в руке.

– Начальник службы безопасности все также ебет в перерывах Вику из бухгалтерии, а твоя секретарша строит тебе глазки, предаваясь мечтам о беззаботной жизни. Все как обычно: скучно и неинтересно, – удивляюсь его молчанию, зато он сейчас испепелит меня своими глазами-лазерами. – Или ты тоже ее…?

– Неблагодарный засранец, – мгновенно следует внезапный удар в грудь, словно в меня впечатали чугунную плиту.

Я выдохнул весь воздух и отступил, вцепившись в грудную клетку, где полыхает адский огонь.

– Через час быть в офисе, – сурово процедил сквозь зубы отец, затем отвернулся и ушел вглубь коридора.

Неприятно, блядь, очень…

Сажусь в свою новую «ласточку» и жму на газ. Добраться до «Версаля» – дело десяти минут на такой лошадке.

Ресторан сверкает золотом и хрусталем. Пафос так и сочится из каждой щели. Но меня это не удивляет. Я привык к таким местам. Здесь тусуются те, кто считает себя хозяевами жизни. Те, кто готов на все ради власти и денег.

Внутри меня встречает симпатичная хостес с улыбкой, от которой сводит зубы. Называет мое имя и проводит к столику в дальней части зала. Да, здесь меня знают. Хотя, признаться, я ожидал, что она встретит меня на коленях и с широко открытым ртом, как когда-то раньше. Видимо, не сегодня.

Никос ждет меня. Вокруг него – охрана, больше похожая на горилл. Все в черном, с тупыми лицами. Стандартный обязательный набор.

Никос встает.

– Мирон, рад тебя видеть, – говорит он, протягивая руку, но я игнорирую его жест. – Где же твоя прекрасная спутница?

Он замешкался… Неожиданно.

– Анжелика не должна тебя больше интересовать, – отвечаю я и сажусь напротив. – Я решил, что важнее поговорить с тобой. Лично. Поэтому я здесь.

– Понимаю, – кивает Никос, но я замечаю, что он не понимает причину моего визита. – Что ж, раз уж ты здесь… Говори, что хотел.

– Ты знаешь, о чем я хочу поговорить, – отвечаю я, глядя ему прямо в глаза. – Но, раз ты не догадываешься, то приведу ключевые фразы. Авария. Покушение на Анжелику. И попытка убрать меня…

Никос сохраняет невозмутимость. Даже бровью не ведет.

– Покушение? Мирон, о чем ты говоришь? – спрашивает он, делая вид, что не понимает.

– Не играй со мной, Никос, – говорю я, повышая голос. – Мою машину пытались протаранить на трассе. Анжелика едва не погибла. И я уверен, что это твоих рук дело.

Никос усмехается.

– Мирон, ты перегибаешь палку. Помнится, уговор был следующего содержания: «Она и все, что она видела – твои проблемы», разве нет? Зачем мне убивать вас? Доверие – хрупкая вещь. Разобьешь однажды – не соберешь никогда, – произносит он, слегка улыбаясь. – Ты же знаешь, я ценю тебя. Ты – важный человек в нашей… организации.

– Тогда объясни, кто это сделал, – говорю я. – Кто хотел убить нас? Ты, наверняка, знаешь больше, чем говоришь.

– Я могу сказать лишь одно, – отвечает Никос. – Я к этому не причастен.

Я смотрю на него, пытаясь понять, врет он или говорит правду. В его глазах – искренность. Никоса я знаю уже три года, и он всегда был верен своему слову.

– Знаешь, что, Никос? Я тебе не верю, – говорю я, поднимаясь из-за стола, проверяю его реакцию на мое недоверие.

– Мирон, погоди! Что ты делаешь? – он подскакивает и хватает меня за рукав, нахмурившись. – Я бы ни за что! Поверь мне.

Я ухмыляюсь, разглядев, что я все еще важен для его… нашей работы.

Это не он. Никос говорит правду. А кто тогда? Надо поговорить с отцом – значит, это были его враги.

Глава 5. Анжелика. Бывший парень.

Настоящее.

Полдня просидела дома, слезы сами текут из глаз и ничем я не могу остановить их.

Вечером приехала Катя, привезла набор для приготовления мороженого, чтобы поднять мне настроение.

Мы расположились на моей небольшой уютной кухне.

– Если это Гоша так поступил – он совсем не тот, каким я его знала, – говорит настороженная Катя. – Гоша всегда был милым, добрым, уважительным. Такое поведение совсем не свойственно ему. Совершить подобное на улице… уму непостижимо!

– Я не узнала в нем того Гошу. Но время проходит, люди меняются, – я плохо пытаюсь найти объяснение его поведению.

– Ну ты динамила его раньше, дай боже. Может, он просто захотел взять свое и больше ты его не увидишь? – предполагает она, отпивая сок из стакана.

– Если бы. Он без пяти минут деловой партнер Андрея Игоревича, – я открыла несколько пакетиков смеси и принялась смешивать сухие ингредиенты.

– Тогда кошмар. Ты попала, Лика. Будешь видеть его чаще.

– Не хочу.

– Я недавно забежала в магазин за продуктами и наткнулась на Ленку. Она сделала вид, что мы не знакомы. Ты представляешь, какая мерзавка?! Ты ее давно видела?

– Ага. Когда работаю в галерее спускаюсь иногда в кофейню и глаза сами выискивают ее в магазине напротив… мелькает иногда, – неохотно отвечаю я. – Крайне редко.

– После всех ее дел ты еще помнишь про нее, – хмыкает Катя. – Она сама дура, что дров наломала.

– Я не злопамятная, хотя иногда хочется стать такой. Интересно, от кого у нее ребенок? Какая-то тайна, покрытая мраком.

Катя вздыхает, помешивая молоко на плите.

– Да уж. Мне кажется, что она и сама не знает, иначе вылила бы на него тонну дерьма. Напилась где-нибудь в клубе и дала первокурснику за коктейль. Вот чего не хватало человеку? Никогда я ее не понимала, – Катя возмущенно фыркает. – Как твоя практика в художественной галерее?

– Интересно, – воодушевляюсь я. – Провожу иностранцам экскурсии, попутно рисую в свободное время. Там невероятная студия!

– Осталось защитить диплом и добро пожаловать во взрослую жизнь, – вздыхает Катя, переливая горячее молоко в большую миску к сыпучим ингредиентам.

– Мне это совсем не страшно. После смерти отца я быстро влилась в эту взрослую жизнь.

– Я тебя обрадую. Я перевелась в твою галерею на практику, – улыбается она.

– Не может быть!

– Ага, будем вместе проводить экскурсии. Но, есть кое-что еще, чем я хочу поделиться…

Я достаю силиконовые формочки для мороженого и снимаю с них крышки.

– Говори, что такое?

– Лика, я скорее всего уеду после универа.

Я удивленно и одновременно грустно смотрю на нее.

– Куда уедешь?! Зачем?

– Мне тетя предложила работу в бюро переводов в Ярославле. Я соглашусь. Мне давно хочется свалить из Москвы.

– Ну, дело твое, – отвечаю я. – Буду приезжать в гости.

Весь вечер мы общались и вспоминали былые времена. Тяжело терять лучшую подругу, но у нее после университета будет своя жизнь и я не в праве диктовать ей, как поступать. Хотя, очень жаль, что она уедет.

На следующее утро я тороплюсь в художественную галерею, опаздываю уже, не помню, куда положила ключи от машины.

Открываю дверь и на пороге вижу Гошу.

Я замираю в недоумении… Что он здесь делает?!

– Привет, – как ни в чем не бывало говорит он.

– И пока. Мне пора, я опаздываю.

– Тогда, может, я могу подвезти тебя?

– У меня есть машина, – я указываю взглядом в сторону гаража и уже собираюсь идти, как вдруг Гоша преграждает мне путь. – В чем дело?

– Я хотел пообщаться, – он не сводит взгляд с моих губ.

– Мне кажется, мы вчера отлично пообщались в переулке. Тебе было недостаточно этого «общения»?

– Прости, это было грубо с моей стороны. Я не ожидал тебя увидеть вчера на переговорах.

– Врешь! – уверенно отвечаю я. – Ты прекрасно знал, чья это фирма и куда ты идешь. После смерти отца я заняла его место. Ты и врешь мне? В голове не укладывается.

– Черт. Вру я плохо, да?

– Не то слово. Хотя бы что-то в тебе осталось неизменным, – я не могу оторвать взгляд от его глаз, словно пытаюсь увидеть в них что-то знакомое.

– Что-то взбрело в голову вчера. Наверное, переизбыток эмоций от встречи. Я здесь ради тебя. Я хочу помочь тебе выбраться из этой паутины, Анжелика.

Я искренне смеюсь.

– Какой паутины? Это моя жизнь. Она мне нравится. Я многое перенесла ради этой жизни, чтобы она стала именно такой, как сейчас. Не надо меня спасать.

Я с силой отталкиваю его и направляюсь к гаражу. Утро выдается, как назло, отвратительным. Не понимаю, какого черта он приперся?!

– Курагина, подожди! Анжелика…

Меня передергивает от звука своей девичьей фамилии, и я замираю.

– Я давно Романова, но думаю, ты об этом итак знаешь. А теперь уходи. Это частная территория.

Я открываю гараж и краем взгляда наблюдаю за тем, как Гоша уходит куда-то вниз по дороге.

Не о чем нам больше говорить. Я сделала со своей стороны все, что могла, когда узнала, что он вышел из комы. Я искала с ним встречи, но не судьба.

Я закинула сумочку на заднее сиденье, удобно устроилась в кресле водителя и поехала в галерею на практику. Хочется порисовать, редко у меня возникает такое явное желание. Планирую провести пару экскурсий у иностранцев и скрыться в художке.

День тянется невыносимо медленно. Как назло, сегодня полно туристов – пятница. Я уже провела три полноценные экскурсии, на что у меня ушло почти четыре часа.

– Анжелика, – зовет меня мой куратор – Елизавета Сергеевна, – отдохни часик и сейчас приедут три автобуса с иностранцами, я распределю поток между тобой, Катей и Максимом. Потом можете быть свободны.

– Я вас поняла, – с грустью вздыхаю я, осознавая, что на рисование у меня просто не останется сил.

Тяжело воплощать свои задумки на холсте, когда глаз дергается и руки не слушаются от усталости.

Направляюсь к небольшой кофейне, расположенной в галерее.

– Латте, пожалуйста. Привет.

– Привет, Лика, – отвечает Паша. – Сегодня у всех тяжелый день.

Он улыбается, разглядывая меня – уставшую и ненавидящую весь мир в эту пятницу.

– Ты прав, повеситься хочется.

Он смеется.

– Не все так печально. Завтра можно отдохнуть.

Он протягивает мне ароматный напиток, и я с наслаждением делаю первый глоток, приближаясь к одной из картин, чтобы лучше рассмотреть.

– Как продвигается практика? – слышу внезапно знакомый голос и оборачиваюсь – Гоша. – Что ты так смотришь? Я не приведение. Пожалуйста, Анжелика, выслушай меня. Я столько времени упустил и хочу попробовать что-то исправить. Я знаю, ты злишься, что так получилось. Но я не скрывался, честно.

Он смотрит на меня таким проницательным взглядом, что я решаю все-таки дать ему шанс. Этот шанс – скорее отчаянная попытка хоть как-то разобраться в этой каше чувств и вопросов, что бурлит внутри меня.

– Хорошо, – говорю я, складывая руки на груди. – Давай пообщаемся, но у меня совсем мало времени на разговоры. Я все-таки на практике.

Гоша обаятельно улыбается и кивает, понимающе смотрит на меня, не скрывая радость. Неужели он действительно надеется на что-то? Неужели я позволяю ему надеяться?

– Отлично, – улыбается он, – тогда начнем прямо сейчас. Проведешь мне экскурсию по своей галерее?

Вздыхаю. Ну почему он не может быть хоть немного проще? Но, с другой стороны, если бы он был проще, наверное, я бы не заметила его когда-то.

– Хорошо, пойдем, – соглашаюсь я, жестом приглашая его следовать за мной. – Но учти, я буду говорить только о картинах. О личном – ни слова.

Провожу его в первый зал, где представлены работы современных художников. Объясняю ему концепцию выставки, рассказываю о каждом авторе, делюсь своим видением их творчества. Стараюсь полностью погрузиться в свою работу, чтобы отвлечься от его присутствия, от его взгляда, от всего, что связано с прошлым.

Но не получается. Каждое его движение, каждый вздох не ускользает от моего внимания. Чувствую, как он идет за мной, как его глаза изучают меня не меньше, чем картины.

Останавливаемся перед абстрактной композицией, выполненной в ярких, кричащих тонах.

– Что ты видишь на этой картине? – спрашиваю я, стараясь говорить спокойно и профессионально.

– Я вижу хаос, – отвечает он, не отрывая от меня глаз. – Хаос, который скрывает в себе красоту и страсть. Как и в тебе.

Кровь приливает к моим щекам. Он опять начинает.

– Это всего лишь краска на холсте, – резко обрываю его. – Не нужно искать скрытый смысл там, где его нет.

Перехожу к следующей картине, он следует за мной, не отставая ни на шаг.

– Ты всегда была такой упрямой, – говорит он тихо, так, чтобы слышала только я. – Но я также помню тебя и другой. Более открытой, более искренней, такой беззащитной…

Останавливаюсь, поворачиваюсь к нему лицом.

– Гоша, я же сказала, никаких личных разговоров, – одергиваю я, стараясь держать себя в руках. – Если ты не можешь этого понять, тогда лучше тебе уйти.

В его глазах – боль и раскаяние.

– Прости. Я не хотел тебя обидеть. Я просто… Я просто пытаюсь найти к тебе подход.

Вздыхаю. Он действительно старается. И это немного обезоруживает меня.

Отчего-то я легко улыбаюсь, не стараясь сдерживать эмоции.

Продолжаем экскурсию, переходя из зала в зал. Рассказываю ему об истории искусства, о различных стилях и направлениях. Показываю ему свои любимые картины, делюсь своими мыслями и чувствами.

Он задает умные вопросы, внимательно слушает мои ответы, делится своими впечатлениями. Я вижу, что он действительно заинтересован в искусстве, а не только во мне.

И это меня немного успокаивает. Может быть, все не так уж и плохо. Может быть, мы действительно сможем пообщаться, не вспоминая о прошлом. Может быть…

Останавливаемся перед портретом молодой женщины, выполненным в стиле реализма.

– Что ты видишь в этой женщине? – спрашивает Гоша, глядя на картину.

– Я вижу грусть, – отвечаю я. – И одиночество. Она красива, но в ее глазах читается какая-то тоска.

– А ты? – спрашивает он, поворачиваясь ко мне. – Ты чувствуешь себя одинокой?

Молчу. Этот вопрос застает меня врасплох.

– Иногда, – признаюсь я наконец. – Иногда мне кажется, что я совсем одна в этом мире.

Он берет мою руку в свою, сжимает ее нежно.

– Ты не одна.

Смотрю на него. В его глазах – искренность и тепло. И на мгновение мне хочется поверить ему. Забыть обо всем и просто довериться.

Но я не могу. Слишком много боли и разочарования в моем прошлом. Слишком страшно снова обжечься.

– Когда я узнал, что ты вышла замуж за него, то я сначала счел это предательством, потом подумал, что я дурак и чего-то не знаю, – он грустно улыбается.

– Да, не знаешь… А я не горю желанием рассказывать, кроме того я все еще замужем. Но это скорее ради бизнеса.

– Почему не развелась? Извини за бестактность.

А вот действительно, почему я не развелась до сих пор?! Понятия не имею, как должен звучать ответ на этот вопрос. Наверное, юридические стороны вопроса не позволили мне…

– Я должна идти. У меня еще много работы, – торопливо меняю тему, понимая, что растерянно смотрю на него. Вопрос меня смутил и правильный ответ я не знаю.

Разворачиваюсь и ухожу, оставляя Гошу одного перед портретом одинокой женщины. Не знаю, что будет дальше. Но одно известно точно: он снова в моей жизни. Ворвался так настойчиво, что меня это пугает. И в то же время – безумно привлекает.

Глава 6. Мирон. Неожиданные перспективы.

Прошлое. Четыре года назад.

– Ты думаешь это дело рук Калмыкина? Мы разгромили его дом в Александрове, он должен был залечь и не вылезать из своей дыры! А он мстить полез? Убивать меня и Анжелику?! Ха! – в гневе кричу я, не допуская подобную мысль.

– Да с какого хера он там заляжет, Мирон?! Ты думаешь, его напугали эти маски шоу в доме? Нет. Он сразу же дал тебе под дых, как только ты расслабился, блядь! – отвечает отец. – Так что вопрос к тебе, сын. Какого черта ты расслабился?

Молчу. Он прав. Я с чего-то подумал, что проблема устранена. Хотя бы на время. Самоуверенность – вот мой злейший враг. Она же меня и похоронит однажды.

– Молчи и слушай. Ты думаешь, я тебе это просто так говорю? Думаешь, мне делать нечего, кроме как выслушивать твои сопли? Нет, сын. Дело серьезное. И если ты это пропустишь мимо ушей, то последствия будут очень печальные.

– Где доказательства того, что это был Калмыкин? Я не буду верить тебе на слово. Ты не можешь знать наверняка, полагаясь на интуицию!

– Тогда, почему ты сразу после покушения не выбил из этих дебилов инфу, от кого они? – он пытается прожечь меня своим орлиным взглядом. – Что молчишь?

Закуриваю сигарету, выпуская плотный клуб дыма в потолок кабинета. Кабинет отца – святая святых в этом здании. Тут вершатся сделки на миллионы, решаются судьбы и плетутся интриги. Тут я вырос, как волчонок, учился выживать в этом жестоком мире.

– Что ты предлагаешь? – спрашиваю я наконец. Голос звучит хрипло, выдавая мое напряжение.

– Предлагаю? – хмыкает отец. – Предлагаю тебе включить мозги! Хватит думать, что ты неуязвим. Калмыкин – это не шпана дворовая, он серьезный противник. Даже если это были не его люди, все – серьезные противники! И все они будут играть грязно. Так что и ты не церемонься. Понял меня? Или забыл, что случилось с Витей Курагиным? Я пытался вытащить отца Анжелики, как только мог. И не получилось! Заказчика так и не нашли, исполнитель скрылся. Акулы бизнеса тоже дохнут от безымянной пули. Помни об этом всегда.

Киваю. Это я и сам понимаю. Игра в благородство – не мой конек.

– И еще кое-что, – добавляет отец, продолжая жечь меня взглядом. – Забудь про эту девчонку… Анжелику. Она случайно в нашем бизнесе. Я пока думаю, как мне ее обезопасить, но она безрассудна, не подчиняется контролю, хоть на цепь сажай.

Он садится в кресло и откидывается на спинку.

Вот тут меня пробивает злость.

– С какого хера? – спрашиваю я, повышая голос.

– С такого, что она – твоя слабость! – рявкает отец в ответ. – Ты думаешь, я не вижу, как ты с ней возишься? Сколько ты дров наломал из-за нее? Запомни, Мирон, в нашем деле слабость – это смерть. И если ты не избавишься от своей, то погибнешь вместе с ней.

Сжимаю кулаки. Он прав. Опять прав. Но я не могу ее бросить. Она моя!

– Я сам разберусь, – стараюсь сохранять спокойствие. – Не лезь не в свое дело.

– Это и мое дело тоже, – возражает отец. – Потому что это касается и моей безопасности. И безопасности дела всей моей жизни. И если ты не можешь этого понять, то ты еще слишком молод для этого бизнеса!

– Мы уже женаты.

– Мирон, я в ахуе, что ты провернул это так быстро, – отец подходит к бару и открывает бутылку двадцатилетнего виски. Осторожно делает глоток из горла. – Ну, что… поздравляю тебя! Вас.

– Ты же был не против? Это изначально была твоя идея.

– Да. Но существуют хорошие идеи и плохие идеи. Так вот Анжелика – просто притягивает проблемы. Она, как яблоко раздора. Ты же знаешь, как Витя ее баловал после смерти жены. Я не упрекаю его, но девочек тоже надо держать в ежовых рукавицах.

– Она моя жена, – твердо повторяю я.

Встаю с кресла, направляюсь к двери. Разговор окончен.

– Твое дело, сын. Надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе. Слабости, они такие… Заманчивые, как сладкий яд, который ты не в силах отвергнуть. И в то же время нежные и уязвимые, как лепестки роз, не способные пережить натиск ветра…

Ощущаю его горячий взгляд спиной и не хочу поворачиваться, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

– Если она – моя слабость, то я стану палачом, карающим без милосердия… Ты знаешь, я могу.

Отец ухмыляется, делая глоток. Думаю, мой ответ его устроил.

Выхожу из кабинета, захлопнув дверь. Секретарша пожирает меня глазами, но тут же, как только я смотрю в ответ, переключается на экран монитора. Интересно, отец ее трахает на своем большом столе или ему больше нравится читать скучную аналитику… Девка в любом случае огонь, вряд ли простаивает. Воздух тут словно пропитан ядом. Нужно срочно выбраться на улицу.

Сажусь в машину, жму на газ. Поеду к Анжелике, чтобы увидеть ее, убедиться, что с ней все в порядке.

Всю дорогу думаю о словах отца. Он не понимает. И никогда не понимал меня. Он не любил мать, раз так спокойно отпустил. А она рада была улететь навсегда в Европу и путешествовать себе на радость.

С Анжеликой все иначе. Она дарит мне безбашенные эмоции, от которых кровь в жилах кипит и будоражит тело. Вокруг меня всегда полно девок, которые ебутся, как в последний раз, но только с ней я постоянно на взводе… И мне всегда мало.

Влетаю в дом, как ураган. Поднимаюсь в ее комнату – пусто. Тишина режет уши. Где Анжелика, черт возьми?!

– Анжелика! – повышаю голос.

В коридоре появляется Назокат. В глазах – испуг.

– Мирон Андреевич, Анжелики нет дома, – говорит она, запинаясь.

– Где она? – рычу я и подхожу к ней вплотную. – Куда она уехала?

Назокат пятится в коридор.

– Она… она уехала куда-то, – говорит она, едва слышно.

Меня словно кипятком ошпарили. Руки сжимаются в кулаки.

– Что?! – ору я. – Ты с ума сошла?! Как ты могла ее отпустить?!

– Я пыталась ее остановить, Мирон Андреевич, – говорит Назокат, дрожа всем телом. – Но она… она была как одержимая. Ничего не слушала. Просто выскочила из дома и уехала на такси.

– На такси значит… – мысли выстраиваются в логическую цепочку.

Она уехала на такси, значит машина попала в поле зрения камер.

– Я не знаю, – вздрагивает Назокат. – Она ничего не сказала. Честное слово! Такая упрямая, что же мне с ней делать?!

– Хватит ныть, проваливай! – кричу я Назокат, и она быстро исчезает.

Прохожусь по гостиной, как зверь в клетке. Бешенство душит меня изнутри.

Достаю телефон, набираю номер Анжелики. Не отвечает.

Проклятье! Что она творит?! Еще не хватало искать по всему городу ее бездыханное тело…

Сажусь за компьютер и включаю программу видеонаблюдения. Так… вот она выходит, садится в машину. Черт, не видно номер. Переключаюсь на другую камеру – бинго! Перевожу взгляд на часы – полчаса назад свалила. Сучка хитрая.

Это я дурак, увлекся своими делами, она отошла от таблеток и сразу же сбежала, пользуясь ситуацией.

Немедленно достаю телефон и набираю Олегу.

– Здорово, Мирон! – приветствует он.

– Олег, слушай, я скинул тебе сообщение с номером такси, пробей адреса заказов за последние полчаса.

– Воу, ну щас. Я думал, ты потусить приглашаешь куда-то в более приятное место, чем здесь.

– В другой раз обязательно.

Слышу, как он неистово клацает кнопки клавиатуры, чем-то напоминает музыку. Своеобразную, конечно.

– Так… хмм. Такси еще выполняет заказ. Едет к Оршанской. Скидываю точный адрес.

– Я твой должник.

– А то! – радуется Олег.

Выхожу из дома, прыгаю в машину, жму на газ. Нужно найти ее.

Проклятая пробка! Автомобили застыли в плотном потоке, словно замерзшая река. И я в этой реке – как в мышеловке. Барабаню пальцами по рулю, чувствуя, как закипает кровь. Анжелика, что она придумала? Надо найти ее, а я застрял здесь, как идиот. Опять чертовы игры, дел по горло, а я, ревнивый мудак, преследую ее… ебанулся в край.

Вытаскиваю пачку сигарет, закуриваю. Дым успокаивает ненадолго. Затягиваюсь глубоко, выпускаю дым в открытое окно. Нужно сохранять спокойствие. Паника ни к чему хорошему не приведет. Сердце горит от этой неопределенности. У меня есть сердце? Оказывается, да.

Телефонный звонок нарушает тишину в салоне. Никос. Черт, сейчас еще его не хватало.

– Что тебе нужно? – рычу я в трубку.

– Не стоит так грубо, Мирон, – слышу в ответ его спокойный голос. – Я звоню тебе с интересными новостями.

– Выкладывай, у меня нет времени, – говорю я, продолжая нервно постукивать пальцами по рулю.

– Я знаю, кто организовал покушение на вас с Анжеликой и устроил аварию, – сообщает Никос.

Внутри все сжимается от напряжения. Вот оно. То, что я так отчаянно хочу узнать.

– Кто же посмел? – спрашиваю, стараясь сохранить спокойствие и высказывать не сильную заинтересованность, будто уже и сам все выяснил.

– Это долгая история, – отвечает Никос. – И я не буду рассказывать ее по телефону. Давай встретимся.

– Говори сейчас же! – приказываю я.

– Не торопись, Мирон, – усмехается Никос. – Я дам тебе эту информацию. Но взамен ты должен кое-что сделать.

Как я и предполагал. Никос никогда ничего не делает просто так. Чертов мудак.

– Что тебе нужно? – спрашиваю я, чувствуя, как злость закипает внутри.

– Просто небольшая услуга, – отвечает Никос таким же спокойным голосом. – Мне нужно организовать доставку… из Гонконга. И я хочу использовать для этого компанию твоего отца. Вы же очень давно торгуете со странами Востока, я не ошибаюсь?

Молчу. Вот это поворот. Никос хочет подставить моего отца. И меня заодно.

– Ты с ума сошел?! – спрашиваю, обезумев от его наглости. – Ты просишь меня подставить компанию отца?

– Не драматизируй, Мирон, – отвечает Никос. – Это просто бизнес. Ничего личного. И потом, тебе же надо знать, какого мышонка придушить? А бонусом – я тебе очень хорошо заплачу.

Сжимаю телефон в руке так сильно, что, кажется, пластик треснет. Он давит на самое больное место.

– Ты даешь мне достоверную информацию о том, кто покушался на нас, и я помогаю тебе с этим грузом? – уточняю я.

– Именно так, – подтверждает Никос. – Выбор за тобой, Мирон. Но помни, время идет. И пока ты раздумываешь, Анжелика может быть в опасности.

Молчу. В голове – хаос. С одной стороны – долг перед отцом, с другой – безопасность Анжелики. Как поступить правильно?

А есть ли вообще правильный вариант в этой ситуации?

– Сколько у меня времени? – спрашиваю я, чувствуя, как внутри все рушится.

– До завтрашнего утра, – отвечает Никос. – Я жду твоего звонка.

Он сбрасывает вызов. Смотрю на телефон, как на змею. Проклятый Никос. Загнал меня в угол.

Закуриваю еще одну сигарету. Ненавижу себя за то, что оказался в такой ситуации. Ненавижу Никоса за то, что этот гандон мной манипулирует.

В голове все мысли только об этой неугомонной девчонке.

Но как я могу предать отца? Он размажет меня по стенке, если узнает. Даже не вспомнит, что я его единственный сын.

Я не буду его предавать… Все пройдет тихо и аккуратно. Он не узнает, Никос будет доволен, я – богат. Второй раз богат.

Но выбор, похоже, уже сделан. Никос прав. Ради Анжелики я готов на все. Даже на предательство. И хуле тут ждать до завтра?!

Достаю телефон, набираю номер Никоса.

– Я согласен, – говорю я, как только он берет трубку.

– Отлично, Мирон, – слышу в ответ его довольный голос. – Я знал, что ты сделаешь правильный выбор.

– В мессенджере вся инфа – фотки, переписка.

Я слышу, как сигнализирует входящее сообщение и не одно. Включаю громкую связь, чтобы было удобнее разглядывать материалы.

– Серега Калмыкин и Дмитрий Горбушев, – говорит Никос. – Вот кто заказал покушение на вас.

Калмыкин. Опасения отца подтвердились. Но Горбушев… Это имя вызывает во мне волну ярости.

– Димон Горбушев? – переспрашиваю я, с силой сжимая руль.

– Именно он, – подтверждает Никос, и я слышу, как он ухмыляется. – Похоже, у вас с ним старые счеты.

Счеты? Да этот ублюдок смел коснуться Анжелики! Вспоминаю тот вечер, около двух месяцев назад. Этот ушлепок, как его там… Горбушев, хотел увезти ее. Я врезал ему, конечно, но этого было недостаточно. А потом он похитил ее по приказу Калмыкина. Четко все спланировали… Именно этого мудака я первым вырубил в особняке. И сейчас жалею, что не прикончил его тогда на месте. Какой же я долбоеб!

– Этот ублюдок должен был давно сгнить в могиле, – говорю я, не спуская злых глаз с фотографии Горбушева. – Мой косяк, я не довел дело до конца.

– Спокойно, Мирон, – говорит Никос. – Ты получишь свой шанс отомстить. Но сначала выслушай меня до конца.

Внимательно слушаю его голос, стараясь взять себя в руки.

– Калмыкин и Горбушев работали по заказу, – продолжает Никос. – Кто стоит за ними, пока не знаю. Но я думаю, это связано с нашей общей деятельностью. Кто-то хочет нас подвинуть, вывести из игры. Сам знаешь, какие возможности у Сереги Калмыкина. Возможно, он решил кому-то помочь заняться не совсем законной деятельностью и избавиться от нас…

– И ты думаешь, что я поверю в это? – спрашиваю я, не скрывая скептицизм. – Ты хочешь меня убедить, что кто-то посмеет нас вытеснить? На нашей территории больше никого нет!

– Калмыкин – жадный пес, – отвечает Никос. – Ему нужны деньги. А Горбушев… У него свои мотивы. Может быть, месть. Может быть… что-то еще.

– Месть за что? За то, что я оставил его в живых? Он должен быть благодарен мне…

– За Анжелику, например, – отвечает Никос. – А Калмыкин никогда не простит тебе того, что ты сделал. Ты же сам понимаешь… Спалить один из дорогущих особняков, поубивать его охрану ради спасения девчонки… Такое не прощают, друг. Но, ты знатно тогда повеселился, я заценил.

Сжимаю кулаки. Мысль, что Анжелика опять окажется в опасности злит меня еще больше. Этот Горбушев… Он заплатит за все, а потом и Калмыкин. Но с Калмыкиным сложнее…

– Где они сейчас? – спрашиваю я.

– Калмыкин скрывается в своих домах, работает дистанционно, – отвечает Никос. – Но Горбушев, по моим данным, находится в городе. Я дам тебе несколько адресов. Он часто меняет хаты, ждет, наверное, незваных гостей…

В мессенджер приходит сообщение от Никоса.

– Вижу, – говорю я, вчитываясь и определяя расстояние от меня до ближайшего адреса Горбушева. – Я сам с ним разберусь.

– Не спеши, Мирон, – говорит Никос. – Я могу тебе помочь. У меня есть люди, оружие.

– Мне не нужна твоя помощь, – отвечаю я. – Я справлюсь своими силами.

Давно понял – чем больше дает Никос, тем сложнее с ним рассчитаться.

– Мирон, если что – проси помощь, мы же команда, да? – Никос произносит навязчивым тоном.

–Типа… – я завершаю звонок.

В голове – только одна мысль: найти Димона и заставить его заплатить за все. А следом – его босса.

Этот ублюдок пожалеет, что родился на свет. И он пожалеет, что встал у меня на пути.

Незаметно для самого себя подъезжаю по адресу, который дал Олег, и вижу мою девочку, выходящую из подъезда многоэтажного дома.

Она не замечает меня, медленно спускается по лестнице и также медленно двигается по тротуару. Глупышка. Не буду пугать тебя.

Я еду за ней следом, двигаясь на машине крайне медленно, чтобы не спугнуть. Она идет по тротуару, опустив голову, словно потерянная.

– Как прогулка? Голова не кружится? – спрашиваю я, опуская стекло.

Анжелика вздрагивает и замирает. Поворачивает голову – видит меня. В глазах – испуг и… облегчение?

– Мирон? Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, с опаской глядя на меня.

– За тобой приехал, – спокойно отвечаю. – Не бросать же тебя одну бродить вечером по городу.

Она молчит, смотрит на меня с сомнением.

Останавливаю тачку и выхожу к ней.

– Садись, – говорю я, открывая переднюю пассажирскую дверь. – Не будем разговаривать на улице.

Она колеблется, но все же подходит к машине. Садится на сиденье, пристегивается.

– Что происходит, Мирон? – спрашивает она, глядя на меня с тревогой.

– Просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке, – отвечаю я, трогаясь с места.

– Со мной все в порядке, – говорит она, отворачиваясь к окну. – Не нужно за мной следить.

Анжелика дотрагивается до висков и закрывает глаза, дышит медленно и глубоко. Должно быть, нехило ее тряхануло в аварии.

– Следить? Что ты такое говоришь, Анжи? Я просто мимо проезжал, – отвечаю, прибавляя газу. – Опасно одной гулять так далеко от дома, да еще в твоем состоянии.

А что ты здесь делала – выясню позже. Уж будь уверена. Как мне все это не нравится…

– Ты хочешь меня защитить или просто контролировать? Даже не отвечай, все, как обычно…

Этот вопрос заставляет меня задуматься. Я действительно хочу защитить ее. Но, может быть, я и правда пытаюсь ее контролировать? Если только самую малость…

– Я хочу защитить тебя, – отвечаю я, глядя ей в глаза. – И я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Она вздыхает.

– Я сама могу о себе позаботиться, – отвечает она, обнимая свои плечи руками, будто пытается успокоиться.

– Я знаю, – отвечаю, едва сдерживая скептицизм. – Но все же…

Наступает тишина. Я еду, обдумывая, что бы сказать. Она молчит, грустно смотрит в окно. Все-таки ей явно херово, надо бы врача пригласить…

Нужно что-то сделать. Что-то сказать. Чтобы доказать ей, что я не тот монстр, которым она меня считает, что с утра я погорячился, потому что идиот…

К дьяволу.

Глава 7. Анжелика. Квартира Гоши.

Прошлое. Четыре года назад.

Я просыпаюсь в поту, должно быть, это какая-то побочка от проклятой таблетки, которую меня заставил выпить этот… Черт, даже назвать его одним словом не могу! Я медленно поднимаюсь с кровати – все отлично, но сильная слабость. У меня получается хотя бы встать.

Иду в душ – прохладная вода приводит меня в чувство. Не знаю, как долго я спала, больше ничто на свете не заставит меня принять эти таблетки!

Первым делом спускаю в туалет все отвратительные капсулы.

Захожу в гардеробную – выбираю, что-то по погоде и спотыкаюсь о завернутую в бумагу картину, на которой я изобразила себя с Гошей в нашем любимом саду в парке.

По истине – райское место среди шумного города. Хватаю пакет и беру ее с собой.

Заказываю такси – подача машины через пять минут. Отцовскую «Бэху», припаркованную в гараже Романовых я не рискую брать – не хочу попасть в еще одно ДТП из-за своего состояния.

Осторожно добираюсь до кухни и взгляд падает на безумно красивую фруктовую корзину: яблоки, свежий ананас, порезанный кругами, апельсины, бананы.

Съедаю все, что успеваю до приезда машины.

– Анжелика Викторовна! – заходит Назокат.

Я вздрагиваю.

– Что ты орешь?! – злюсь на нее. – Потише, пожалуйста.

– Где Мирон?

– Мирон Андреевич еще не возвращался.

– Анжелика Викторовна, вам уже лучше?

– Да. Назокат, отправь кого-то убрать в моей комнате и постелить чистое белье.

– Конечно, конечно, но, куда вы собираетесь?

– Неважно.

– Мирон Андреевич сказал…

– Мне все равно, что он сказал, – отвечаю я, хватая яблоко, чтобы съесть его по дороге к дому Гошиной матери. – Я ухожу.

– Прошу вас, Анжелика Викторовна, он будет зол!

– Назокат, я не останусь!

Я стараюсь быстрее добраться до коридора, сажусь на пуф и обхватываю голову руками. Кружится.

– Анжелика Викторовна, может, воды? – бежит за мной по пятам Назокат.

– Нет, сейчас все пройдет, – пытаюсь сфокусироваться на вазе с цветами, стоящей на угловом столике.

Назокат с грустью в глазах качает головой.

– Анжелика Викторовна, пожалуйста, останьтесь. Сейчас Никита приедет с рынка, обещал на ужин такое блюдо приготовить. Оставайтесь, очень прошу!

– Прости, Назокат, – я смотрю в телефон, машина на месте. – Буду поздно.

Я медленно поднимаюсь и выхожу на улицу – после дождя воздух полон озона и дышится гораздо легче, чем в доме.

Сажусь в машину, и водитель трогается с места.

Я выдыхаю.

Сбежала.

Закрываю глаза и наслаждаюсь легкому дуновению ветерка из окна. Меня заставляет вздрогнуть телефонный звонок – Ленка.

– Да, – неохотно отвечаю я.

– Привет. Что напряженная такая? – спрашивает подруга.

– Из дома сбежала.

– Подвиг, – смеется она.

– Не смешно.

– Куда сбежала хоть?

– Надо пообщаться с матерью Гоши. Надеюсь, она дома. У меня не так много времени.

– Бля, ты все-таки едешь к ней? – выдыхает Ленка. – Забей уже на Гошу. Он свалил, записку тебе прощальную написал. Все, не ищи его даже!

– Лен, я как-нибудь без тебя разберусь, – жестко отвечаю я.

– Ладно, – Ленка сбавляет обороты, – я переживаю просто.

– Мне некогда говорить.

Сбрасываю звонок и снова закрываю глаза. Мне удается задремать, как вдруг чей-то звонок снова выбивает меня из приятного медитативного состояния.

Мирон!

Нет, нет, нет. Только не сейчас!

Не буду отвечать. Пусть идет к черту!

Водитель останавливает машину, и я быстро выхожу.

Вижу рядом с подъездом кондитерский магазин, захожу за чем-нибудь сладеньким к чаю. Не идти же с пустыми руками.

Аккуратно поднимаюсь по ступеням и рассматриваю ассортимент – взгляд падает на банки-приколы с разными видами жевательных конфеток… А это уже интересно.

Выбираю более-менее похожий цвет на проклятые капсулы, которые я смыла в унитаз, и покупаю вместе с тортом.

Поднимаюсь на пятый этаж и стучу в дверь. Неуверенно, робко. Жду. Тишина. Уже собираюсь уходить, как дверь со скрипом открывается.

Передо мной предстает женщина. Татьяна Петровна, мать Гоши. Серое, землистое лицо испещрено морщинами, под глазами – багровые мешки. Растрепанные, тусклые волосы выбиваются из небрежного пучка. Но больше всего меня поражает взгляд. Пустой, безжизненный, словно смотрящий сквозь меня. Стараюсь лишний раз не смотреть ей в глаза. Одета в застиранный халат, из-под которого виднеется грязная ночная рубашка. От нее разит дешевым табаком и кислым запахом перегара.

– Что надо? – спрашивает она хриплым голосом.

– Здравствуйте, Татьяна Петровна. Я Анжелика, я… знакомая Гоши, – стараюсь говорить мягко.

Ее взгляд становится более осмысленным.

– Георгия? – переспрашивает она, прищуриваясь. – Что ему от меня надо? Опять денег прислал, чтобы я сдохла поскорее?

– Нет, – отвечаю я, стараясь не показывать своего отвращения. – Я пришла к вам. Мне нужно узнать, где сейчас Гоша.

Она усмехается.

– А я откуда знаю? – говорит она, отворачиваясь. – У него своя жизнь, у меня – своя.

– Пожалуйста, Татьяна Петровна, – умоляю я. – Это очень важно. Я должна его найти.

Я показываю ей торт – она раздраженно закатывает глаза, но пропускает меня в квартиру.

Жуткий запах старого белья и алкоголя бьет в нос. Она приглашает пройти на кухню.

Осторожно переступаю порог. Квартира – словно отражение ее души. Грязная, запущенная, пропитанная запахом безнадеги. Облупленные обои, в одной из комнат – старая продавленная кровать, заваленная грязным бельем. На кухонном столе – пустые бутылки из-под водки, грязные тарелки, окурки. Это раньше была коммунальная квартира, сейчас она полностью принадлежит Гоше и его матери. Мебели крайне мало для такого большого пространства.

Она смотрит на меня долгим, оценивающим взглядом.

– Что тебе от него надо? – спрашивает она наконец. – Хочешь сломать ему жизнь второй раз? – она открывает окно и закуривает.

– Нет, – виновато отвечаю я. – Я хочу увидеть его.

Она хмыкает, снова переводит взгляд во двор дома.

– Садись, – говорит она, указывая на покосившийся стул.

Сажусь. Стараюсь не дышать глубоко.

– И что ты хочешь от меня услышать? – спрашивает она. – Где Георгий?

– Где конкретно? – настаиваю я. – У вас нет его нового номера телефона, адреса?

Она отрицательно качает головой, заставляя мое сердце замереть от негодования.

– Он со мной общается редко, вот недавно приходил за документами. Стыдится, наверное, такой матери, – говорит она, с горечью усмехаясь.

– Наверное, у него просто свои причины, – вежливо отвечаю я.

Она смотрит на меня с сомнением.

– Причины? – переспрашивает она. – У него всегда одни причины – деньги. И власть. Он всегда этого хотел. Всегда стремился быть лучше во всем. Чтобы тебе, между прочим, нравиться, Анжелика Курагина.

– Это неправда, – возражаю я. – Он сам по себе добрый, чуткий, умный.

Она смеется.

– Да ты его совсем не знаешь, – прерывает она, продолжая смеяться. – Он – копия своего отца. Только еще хуже.

– Я не хочу говорить о его отце, – говорю я. – Мне нужно знать, где Гоша.

Я достаю из кармана деньги и кладу на стол.

Она вздыхает.

– Ладно, – говорит она, улыбаясь. – Попробую вспомнить. Когда он в последний раз приходил, он говорил что-то про… переезд. В другую страну собрался.

– Вы уверены?! – спрашиваю, в изумлении глядя на нее. – Другую страну? Но зачем, куда?!

– Да, – отвечает она. – Он точно говорил про Китай. Не помню больше. Учиться не хочет, не тем занимается, сказал. Вот. Не тем. Как баран уперся, поеду, говорит… скатертью дорога…

– У вас есть его адрес, номер телефона?!

– Нет, мы, знаешь ли, – она затягивается и начинает кашлять, – не болтаем по телефону.

– Спасибо, Татьяна Петровна, – говорю я, вставая со стула.

Похоже, больше она не скажет. Ничего толкового не узнала.

Она пожимает плечами.

– Тебе спасибо, Анжелика, – говорит она, абсолютно не глядя на меня, но бережно собирая со стола купюры.

– Могу я отнести ему в комнату вот это? – я достаю из пакета картину. – Хотела сделать ему подарок, вдруг он когда-нибудь вернется сюда.

– Его комната направо по коридору, – равнодушно отвечает она и снова закуривает.

Я прохожу в его комнату. Она совсем не тронута. Слегка пыльная, но вещи разложены по своим местам, выглядят вполне аккуратно. Я ставлю картину возле его кровати и уже собираюсь уходить, но мое внимание привлекает фотография на столе: сборная по дзюдо после соревнований. Гоша стоит рядом со своим лучшим другом – Кириллом Жуковым.

Кирилл…

Тот самый тихий и спокойный Кирилл, который не понравился Ленке! Она отшила его после второго свидания.

Как мне в голову не пришло! Я ищу совсем не там! Гоша никогда не был близок с матерью. Когда мы с ним встречались, он вообще о ней не рассказывал.

Кровь так быстро приливает к мозгу, что я сажусь на кровать, чтобы перевести дух.

Немного прихожу в себя, прощаюсь с Татьяной Петровной и выхожу из дома. На улице дышится легче, но легче не становится. Кажется, вот-вот я просто упаду в обморок от переполняющих меня чувств и мыслей.

Гоша бросил университет, чтобы уехать заграницу. Зачем ему это?!

Я иду по тротуару, стараясь собрать все кусочки паззла воедино.

– Как прогулка? Голова не кружится?

Мои размышления прерывает Мирон.

Нехотя перевожу на него взгляд, сдерживаюсь, чтобы не послать к черту это исчадие ада. Но, голова болит и немного кружится, сейчас он даже вовремя.

Как только оказываюсь дома – иду в свою комнату и пересыпаю конфеты в пустой пузырек из-под капсул.

Идеальное преступление.

Невероятно довольная собой, я даже ощущаю себя лучше.

Торопливо набираю Ленке. Гудки… не отвечает.

Ладно, пишу ей в мессенджер, намеренно иронизируя: «Дай номер Кирилла Жукова, с которым ты целых два раза была на свидании».

«Зачем тебе?», – следует ответ почти мгновенно.

«Хочу с ним познакомиться поближе», – интригую ее я.

Почти мгновенно Ленка звонит мне.

– А серьезно, зачем? – спрашивает она.

– Он же близкий друг Гоши.

– И что?

– Не тупи, Лен. Кто-то должен знать, в городе Гоша или уже нет?!

– Ладно, сейчас напишу.

– Спасибо.

– Когда тебя выписывают?

– Думаю, еще пару дней отлежусь и начну сдавать экзамены, которые пропустила.

– Ну, пока, я занята, – сбрасывает она.

Я сразу отправляю сообщение Кириллу: «Привет, это Анжелика Курагина. Мне надо поговорить с тобой. Это важно».

Глава 8. Анжелика. Переговоры

Настоящее.

– Чем занимаетесь, Андрей Игоревич? – равнодушно интересуюсь я, открывая дверь в кабинет отца Мирона. Он сосредоточенно изучает документы.

– Читаю заключение аналитиков, – неохотно отвечает он, абсолютно не скрывая, что я не вовремя.

– Вы же знаете, что, если примите условия «Фортезза Групп», то вам придется сократить часть персонала, занимающегося логистикой? – просто так говорю я, подсовывая ему на подпись несколько бумажек.

Он вовсе не отвлекается на них.

– Твой глупый вопрос лишний раз доказывает, Анжелика, что ты не на своем месте, – он переводит на меня уставший взгляд и потирает глаза. – Ты знаешь, как мне не хватает советов твоего отца?

– Также, как мне не хватает самого отца. Подпишите и я уйду.

– Анжелика, Анжелика… – он берет ручку и внимательно смотрит на меня. – Мне не придется увольнять всех этих людей. Если я делегирую задачи, связанные с логистикой кому-то другому, а, поверь, это та еще головная боль, то смогу сфокусироваться на освоении европейского рынка, представители которого тоже не против иметь производство в Китае.

– Вы правы, я лучше поеду в галерею. Мне интереснее проводить экскурсии с иностранцами, чем вникать в это.

– Стой. Вот это будет, как нельзя кстати.

– У вас в штате есть хорошие переводчики.

– Они – лучшие. Но это не значит, что ты будешь отлынивать. Как раз через, – он переводит взгляд на дорогие часы, – полчаса приезжает представитель «Фортеззы» и несколько китайцев.

– Я не знаю китайский. Извините, – пытаюсь съехать с темы я.

– Они владеют английским, не беспокойся.

– Простите, но у меня практика, – я хватаю подписанные им бумажки и разворачиваюсь.

– Анжелика Романова, – строго и хрипло произносит он, – будьте так любезны задержаться.

– Хорошо, Андрей Игоревич, – натянуто улыбаюсь я и выхожу из его кабинета.

Вот черт!

В следующий раз оставлю все секретарю.

Маюсь ничегонеделанием пятнадцать минут, потом решаю занять место поближе к окну, чтобы было, на что отвлечься от скучных разговоров. Обсуждения и переговоры могут длиться очень долго. За что он так надо мной издевается?! Понятно, в кого Мирон такой упрямый, да еще и с манией величия.

Открываю дверь и захожу в переговорную, внезапно для себя замираю на месте – там уже ожидает Гоша.

– Что ты здесь делаешь один? – не слишком дружелюбно интересуюсь я.

– Так ты теперь говоришь «привет»? – улыбается он.

– Я не говорю привет. Я спрашиваю: что ты здесь делаешь? – повторяю я.

– Переговоры, – вполне спокойно отвечает он. – Андрей Игоревич назначил время, я просто весьма пунктуален, поэтому пришел немного раньше.

Он показывает на бейдж, который висит на ленте, затем подходит ко мне и продолжает доброжелательно улыбаться.

– Меня пропустила охрана, я не миновал этих суровых ребят на входе, если тебе интересно.

– Абсолютно неинтересно. Меня вообще не должно здесь быть, – отмахиваюсь я и делаю глубокий вдох, пытаясь сохранить хладнокровие. Но, как мне кажется, непреднамеренно получается слишком сексуально.

– Не хочешь встретиться после совещания в немного неформальной обстановке?

– Иди к черту, – равнодушно отвечаю я и посылаю его взглядом куда подальше. – Ты и твоя заискивающая улыбка. Мне уже не девятнадцать лет, чтобы вестись на это.

Я разворачиваюсь и собираюсь выйти из комнаты.

Андрей Игоревич обойдется как-нибудь без меня. Терпеть Гошу на протяжении нескольких часов невыносимо.

Внезапно Гоша резко хватает меня за руку, используя один из своих приемов дзюдо, разворачивает спиной к себе и вот я уже прижимаюсь животом к поверхности стола, не успевая даже ахнуть. Я пытаюсь приспособиться к неудобной позе, а его пальцы клещами впиваются в меня. Он молча давит мне на лопатки, заломив руку, и не позволяет даже дернуться.

– Зачем так грубо? Я думал, мы – друзья. Или этот ублюдок, Мирон, должно быть, приучил тебя к подобному обращению и иначе ты уже не умеешь? Где он теперь, Анжелика?

– Не произноси его имя! – кричу я, собрав все силы, ощущаю, как воздуха не хватает от злости, обиды, негодования!

– Хорошо, не буду.

Он прижимается к моим ягодицам, и я ощущаю его эрекцию.

Самое паршивое во всем этом то, что мое тело уже реагирует на его действия множественными приятными волнами, которые безжалостно концентрируются внизу живота и бьют током…

Все происходящее так неправильно, но я не могу остановить нарастающее возбуждение, оно сильнее…

– Гоша, пожалуйста…– шепчу я, забывая о сопротивлении, а мои колени слабеют в туфлях на высоких каблуках.

Но его рука лишь опускается со спины ниже, расстегивая молнию на моей юбке. Он проводит пальцами по коже, вызывая внезапную дрожь по всему телу.

Я в предвкушении замираю, мне так отчаянно хочется почувствовать его обжигающие ладони на своих бедрах. Ненавижу себя за то, что, кажется, я не против подобного… И меня выдает моя дрожь, мое напряжение, моя горячая жаждущая ласки кожа.

– Пожалуйста…

– Ты покажешь мне, как умеешь подчиняться? – таким же невозмутимым тоном продолжает он, взрывая мой мозг. – Давай так. Ответь. Ты принимаешь мое уважительное отношение или будешь подстрекать меня и дальше?

– Принимаю… – выдыхаю я, облизывая в предвкушении губы, стараясь проглотить неуместные сейчас звуки и тихие стоны.

Он отпускает меня.

Я тут же впиваюсь в него рассерженным шокированным взглядом, стараюсь показать ему свое негодование и злость, лишь бы он не заметил, что я почти готова закрыться с ним в одном из кабинетов ради удовлетворения своего желания.

Мгновение мы стоим, изучая друг друга. Он стал другим, отстраненным, расчетливым, даже опасным. И это, черт возьми, меня возбуждает. Очень сильно…

Гоша быстро приближается и глубоко целует меня, прикусывает мне нижнюю губу, требуя большего. Я в предвкушении эйфории отвечаю на поцелуй, сажусь на стол, развожу шире бедра. Забываю обо всем на свете: о ненависти, о злости, о здравом смысле. Только он. Только его прикосновения. Вцепившись в его плечи, я чувствую, как под тканью брюк растет нечто твердое и такое желанное мной, и придвигаюсь еще ближе. Моя навязчивая мысль, что я окажусь с Гошей в более уединенной обстановке, где никто не сможет нам помешать, не отпускает меня. Мне невыносимо жарко, я дергаю верхние пуговицы на блузке, обнажая верхнюю часть бюстгалтера, подставляю шею под его поцелуи.

Гоша жадно и крепко сжимает мою грудь, рычит и отстраняется. Его глаза горят.

– Не здесь, – говорит он, его голос уже ровный. Как так он держит себя в руках?! – У нас же дела.

Он медленно отпускает меня из объятий. Я тяжело дышу, сидя на этом огромном столе. Внизу такие электрические разряды бьют, что я вообще забываю, что здесь делаю! А мозг занимает лишь одна мысль…

Едва я успеваю застегнуть юбку, как открывается дверь и в переговорную заходят представители нашей компании во главе с Андреем Игоревичем и иностранные специалисты из «Фортеззы». Отворачиваюсь, чтобы скрыть свои пунцовые щеки.

Андрей Игоревич, холеный и самоуверенный, иногда расплывается в фальшивой улыбке, кивая китайским партнерам.

Переговоры начинаются с дежурных фраз о взаимовыгодном сотрудничестве и процветании. Андрей Игоревич явно давит на то, что логистика у нас отлажена путем двадцатилетнего опыта и не доверяет относительно «молодой» компании. Китайцы, сдержанные и немногословные, внимательно слушают, сверяя каждую его фразу с какими-то своими записями.

Потом в игру вступает еще один представитель «Фортеззы» – сухощавый мужчина с холодными глазами. Он говорит четко и по делу, оперируя цифрами и фактами. Он как будто специально противопоставляет себя сладкоречию Андрея Игоревича. В его голосе чувствуется сила и уверенность, которые невольно вызывают уважение.

Гоша сидит напротив меня, за столом китайской делегации. Его взгляд – наглый и изучающий – постоянно возвращается ко мне. Он не говорит ни слова, просто смотрит. Сначала это вызывает раздражение, потом – невольную дрожь. Он, играет со мной, знает, что я не могу убежать отсюда и вынуждена находиться на всеобщем обозрении. Многие в компании Андрея Игоревича считают, что я не на своем месте, ведь я – богатая наследница, пустышка без мозгов, которая просто получает большую зарплату, не внося свой вклад в развитие бизнеса. Они все меня раздражают, поэтому я бы не хотела здесь часто появляться. Знаю, что мои кости столько раз перемывали, что они уже блестят, как алмазы на свету.

Андрей Игоревич произносит тост, поднимая бокал шампанского. В его глазах – лихорадочный блеск. Он явно нервничает. Чувствую, как его рука слегка дрожит, когда он подносит бокал к губам.

Совещание длится, как назло, очень долго. Мне наскучило переводить им одну и ту же муть, так еще и под контролем одного из наших штатных переводчиков, который то и дело вносит свои корректировки в мой перевод, вынуждая краснеть. Я ловлю во время разговора взгляд Гоши на своем лице и от этого еще больше смущаюсь! Господи, выпустите меня отсюда… Стороны никак не могут договориться об условиях контракта. Китайцы гнут свою линию, но Андрей Игоревич собаку съел на заключении сделок, поэтому тоже не уступает.

Какая же я дура, чуть не отдавать Гоше на этом столе. Что он теперь обо мне подумает? Господи, почему ты не дал мне чуть больше мозгов?

Во время перерыва я стремительно выхожу в коридор. Гоша подходит ко мне.

– Скучаешь? – спрашивает он тихо, так, чтобы слышала только я.

– Оставь меня в покое, – отвечаю, стараясь держаться от него подальше.

– Не могу, – шепчет он, наклоняясь ко мне ближе. – Ты слишком красива, чтобы оставаться в покое.

Он протягивает мне крошечный белый цветок – жасмин. Его аромат – дурманящий и сладкий – мне нравится.

– Так что у нас по плану после совещания? – спрашивает он.

– Поехать домой и отдохнуть.

Возвращаюсь в конференц-зал. Переговоры возобновляются. Китайцы задают каверзные вопросы, требуя конкретных ответов. Андрей Игоревич начинает терять терпение. Он отвечает уклончиво, стараясь избежать этих прямых ответов. Его аналитики ему поддакивают, выискивая несоответствия в данных, предоставленных китайцами.

Чувствую, как нарастает напряжение.

В итоге совещание переносят на послезавтра.

Ну и отлично, я сделаю все, чтобы на нем не присутствовать.

Принимаю таблетку от головы, которая просто раскалывается от количества информации, и спускаюсь на лифте на первый этаж.

– Доброй ночи, Анжелика! – прощается один из охранников, Саша.

– И тебе.

Быстро стучу каблуками и выхожу из здания, направляясь к своей машине.

И… какого хрена?!

Где моя машина?!

Стою, как полная идиотка и пялюсь на пустое место. Принимаюсь нервно искать в сумочке телефон – да где он, когда так нужен?!

– Какие-то проблемы?

Знакомый голос, вызывающий мурашки. Гоша. Выглядывает из своего «Мерседеса».

– Все отлично, – вру я. – Просто класс.

– Да? – не верит он.

– Я просто видел, как отсюда эвакуировали машину днем. Бэха. Твоя?

Не тороплюсь отвечать, унизительно, конечно. Пытаюсь разглядеть хоть один запрещающий знак – не вижу. Надо было оставить машину на парковке, которая выделена для нашей компании. Лентяйка, поленилась пару десятков метров проехать.

– Моя.

– Давай подвезу тебя, а завтра вытащим твою тачку.

Зараза.

Чертыхаюсь про себя. Без машины, без телефона… и без мозгов.

– Хорошо, – тихо отвечаю я, опустив взгляд и прыгаю на сиденье рядом с ним.

Мы молча едем, я скидываю туфли с ненавистными каблуками и, закрывая глаза, делаю глубокий вдох.

– Тяжелый день, согласен, – произносит Гоша.

Когда я открываю глаза – не понимаю, куда мы едем. Озадаченно смотрю на него.

– Что происходит?

– Я же сказал, что подвезу тебя.

– Да, но я даже близко не здесь живу. Ты же знаешь, где я живу! – нервничаю я.

– Я обещал, что подвезу тебя и я везу. К себе.

От подобной наглости я заливаюсь краской. Надо пройти курсы управления гневом.

– Но я не хочу к тебе!

– Пока ты отдыхала, я пробил, на какую стоянку отвезли твою машину. Если завтра забирать ее от меня – будет гораздо быстрее.

– Ладно, – соглашаюсь я, чувствуя подвох пятой точкой.

Но, никакого секса, никакого секса. Слышишь, Анжелика? Ты, между прочим, забыть его пытаешься – вторит надоедает внутренний голос. Я имею полное право на него злиться и вычеркнуть его из своей жизни, также, как поступил он. Ничего у нас не получится, я уверена, даже пытаться не хочу.

Мы поднимаемся на девятый этаж уютного многоквартирного дома. Гоша пропускает меня внутрь. Мило. Сплошь и рядом одни пастельные тона. Такое может нравиться либо незамысловатым особам, либо полным психам.

– Твоя квартира?

– Да. Я приобрел ее около года назад. Подумал, что неплохо будет где-то остановиться, когда буду приезжать в Москву. Съемные я не люблю, в них нет души.

– А как же квартира матери?

Гошу замирает и отводит взгляд.

– Какой матери? У меня ее нет.

Я не рискую развивать тему, просто прохожу в комнату-студию и замираю, будто приведение увидела – на стене в красивой рамке висит нарисованная мной картина.

Глава 9. Мирон. Интересный вариант.

Прошлое. Четыре года назад.

– Да, – зло рявкаю в телефон.

– Мирон, я в клубе отдыхаю и представляешь, кого я тут вижу?! – раздается радостный голос Сени.

– Теряюсь в догадках… – устало потираю глаза, подозревая, что Сеня встретил одну из своих подружек, а теперь хочет поделиться подробностями, как отымел ее прямо в туалетной кабинке, феерично забрызгав стены спермой.

– Я нашел ублюдка, Горбушева Димона. Он в нескольких метрах от меня пьет с девкой… – сообщает Сеня.

– Говори, – напрягаюсь я.

– Клуб «Небо в кружке». Он еще здесь, и я тоже.

– Уже мчусь. Глаз с него не спускай!

– Я это и делаю, – Сеня довольно ухмыляется и завершает вызов.

Прыгаю в тачку и лечу, что есть сил, практически выжимая все, что может дать эта грациозная кроха. Ночь – время для маневра.

Басы кувалдой бьют по перепонкам. Клуб дышит похотью и алкоголем – мой любимый коктейль. Сеня, как всегда, знает, где искать приключения. Только вот его самого здесь не видно. Куда он свалил? Набираю номер – не отвечает. Сука.

Продираюсь сквозь толпу, оглядываясь по сторонам. Сглатываю в предвкушении разборок. Световые эффекты режут глаза, лица мелькают в полумраке, сливаясь в единую массу. Нет никого знакомого. Черт бы побрал Сеню!

Я обошел все, что мог, лицо врага я помню наизусть, но его здесь нет. Твою мать!

Психую, выхожу из клуба, чтобы закурить.

– Курят у нас там! – пытается доебаться до меня охранник.

– Отъебись, – кидаю ему и достаю зажигалку.

– Нет, ты не понял?!

Ко мне подходят его друзья. Не люблю чувствовать себя в меньшинстве, скверное ощущение, если быть честным.

– Вы пообщаться хотите? – зажимаю сигарету губами и серьезно смотрю на них.

– Вали отсюда, придурок, – отвечает он и выдергивает сигарету из моего рта.

Ну, ты получишь свое за непозволительную дерзость.

Я уже сжимаю кулаки и готов ответить. Больно ответить.

– Мужики, все в порядке! Это мой друг, – появляется рядом Сеня. Вид у него побитый и он, кажется, хромает.

– Твой друг много о себе возомнил.

– Нет, он правда въебал бы тебе, Антоха, – смеется Сеня, но Антоха продолжает сосредоточенно меня разглядывать. – Так, парни, это Мирон Романов, может слышали?

Охранники расслабляются, видимо, Сеня их знает, раз впрягается так нагло.

– Романов? – спрашивает один из них.

– Именно. Мы тут по-тихому отдохнем, обещаю, что проблем не будет.

– Если по-тихому, то хорошо. Но курят у нас – там, – охранник показывает мне место. Мне?!

Я зол настолько, что готов положить здесь всех и по херу, что со мной потом сделают.

Сеня вталкивает меня обратно в клуб, прекрасно осознавая, чем это может обернуться.

– Он ушел, тварь. Больно так зарядил мне в ухо, я вырубился, – рычит Сеня, потирая висок.

Я ожидал подобного исхода.

– Теперь он знает, что его ищут. И благодаря тебе, знает, кто именно ищет. Черт! – ору я, перекрикивая музыку. – Ладно, придумаю что-нибудь.

– Раз мы тут, я хочу выпить. Мирон, сдохну, бля, надо выпить. Кстати, с Толяном трындел, он гоняет нелегалов. Они пашут сутки напролет. Груз вовремя передан, – он улыбается. – Не о чем париться. Сегодня у них зарплата. Толян будет до ночи деньги выдавать за их труд. С утра он такие сумки с наличкой вывозил от Никоса, ахуеть.

– Он мне отчитался, – удовлетворенно киваю в ответ.

Мы подходим к бару и опрокидываем по паре шотов.

У второго бара замечаю знакомую фигуру. Как ее имя… не вспомнить. Одна из подруг-идиоток Анжи.

Таня, Катя, Аня, Кариша… Нет, Каришу я помню. Точно! Лена. Не то чтобы мы были друзьями, но… однажды вечером обстоятельства сложились так, что мы вместе провели время. Ничего серьезного, просто способ развеять скуку. Судя по всему, тогда мне было особенно тоскливо, раз я взял ее.

Лена никогда не отличалась яркой внешностью. Обычная брюнетка, ничем не примечательная. Но ее болтливость и способность говорить невпопад порой забавляют. Сейчас она сидит на высоком стуле, потягивая коктейль, и о чем-то оживленно болтает с барменом.

Подхожу к ней, облокачиваюсь на стойку рядом.

– Привет, – говорю я, слегка наклоняясь к ней. – Что делаешь здесь одна?

Она вздрагивает от неожиданности, поворачивается ко мне. В ее глазах – удивление, ужас и… интерес. Она просто не знает, что сказать. И это так меня забавляет.

– Мирон? – удивляется она. – Какими судьбами?

– Искал одного человека, но пока безрезультатно, – отвечаю, загадочно улыбаясь. – Решил скоротать вечер в приятной компании.

Она краснеет, отводит взгляд, поправляя подол короткого платья.

– А… ну да, конечно, – говорит она, запинаясь. – А я тут… просто отдыхаю.

– Просто отдыхаешь? – переспрашиваю я, приподнимая бровь. – А мне показалось, ты о чем-то оживленно беседуешь с барменом.

– Да так… – отмахивается она. – Просто спросила, какой коктейль самый вкусный.

– И что, узнала? – интересуюсь я.

– Вроде бы, да, – отвечает она.

– Дружище, – говорю я, подзывая бармена, – приготовь прекрасной девушке самый вкусный коктейль.

Пока бармен колдует над напитком, я продолжаю разговор с Леной.

– Давненько не виделись, – говорю я. – Как дела у тебя?

– Все хорошо, – отвечает она, украдкой поглядывая то на мои губы, то в глаза. – Экзамены сдаю, почти со всеми справилась, один, правда, купила, но мы скидывались все, а вот по французскому – завалила. Дурацкий язык.

– Не скажи, – сокращаю немного дистанцию, – надо просто знать, как работать с языком.

Моя двусмысленная фраза для глупых дурочек заставляет ее улыбнуться и снова отвести взгляд. А вот Анжелика засадила бы мне между глаз, хотя вряд ли у нее получилось бы это сделать – я ведь ловкий.

– Да, наверное, – отвечает смущенно.

– Ваш коктейль. Самый вкусный, – улыбается бармен и я расплачиваюсь картой.

– Вкусно, – улыбается она, присасываясь к трубочке.

– Правда? – играю в удивление я. – Я попробую?

Я делаю глоток из ее трубочки. Сладость дичайшая. Лена просто в ахере от такого внимания с моей стороны. Пора завязывать и приступать к делу.

– Ну? – смотрит на меня с восторгом.

– Я, признаться, предпочитаю что-то позабористее, – говорю я и довольно постреливаю в нее глазами.

Она пьет коктейль, болтает ни о чем. Лена, как обычно, говорит много и невпопад. Сначала это раздражает, но потом я начинаю получать удовольствие от ее болтовни. Наверное, после ее третьего коктейля. Она, как открытая книга, рассказывает все, что приходит в голову. Никаких секретов, никаких утаек.

– А знаешь, – вдруг говорит трещотка, – Анжелика в последнее время какая-то странная.

– Странная? В каком смысле? – спрашиваю я, стараясь не выдать своего интереса.

– Ну… она какая-то задумчивая стала, – отвечает она. – Все время о чем-то думает. Иногда даже говорит о тебе.

– Обо мне? – переспрашиваю я, искренне удивляясь.

– Да, – подтверждает Лена. – Говорит, что ты ее спасаешь. А потом говорит, что ты ее мучаешь. Ничего не пойму. Она совсем не знает, что ей нужно.

– Сложные отношения, – говорю я, усмехаясь.

– Похоже, что очень сложные, – соглашается Лена. – Я ей говорю, что ты не такой и плохой, что у тебя, наверняка, есть… сердце. Но она не слушает. Говорит, что ненавидит тебя, но все равно трахается с тобой. Как же так можно? Раз не любишь – отпусти…

– И что ты ей отвечаешь? – интересуюсь я.

– Говорю, что она дура, – смеется Лена. – Но она все равно не слушает. Себе на уме.

Допивает еще один коктейль и заметно пьянеет.

– Потанцуем? – предлагаю я.

– Давай, – робко соглашается она, поднимаясь со стула.

Идем на танцпол, начинаем танцевать. Лена скромничает, но я прижимаю ее слишком близко и ухмыляюсь ее реакции. Она замирает и боится двигаться. Чувствую ее робкое дыхание на своей шее. Она пахнет сладким коктейлем.

Танцуем недолго, пока я оцениваю степень ее опьянения. В самый раз.

Лена обнимает меня, целует в щеку, расслабляется. Конечно, я распускаю руки. Она – легкая добыча. И она мне очень нужна сейчас… Такой подарок судьбы нельзя упустить.

Выхожу с Леной из клуба. На улице свежо.

– Куда теперь? – спрашивает она, глядя на меня томным взглядом.

– Есть одно место, – отвечаю я, притягивая ее к себе.

Веду к своей машине, сажаю на пассажирское сиденье. Едем в отель.

Расплачиваюсь за одну ночь, не забываю про чаевые, чтобы хостес молчала. Она меня знает и подмигивает, раньше я часто сюда захаживал в компании разных девиц.

Быстро веду Лену в номер. Она осматривается по сторонам, восхищаясь интерьером.

– Тут так красиво, – говорит она. – Как в кино.

– Обычный номер для необычных утех, – отвечаю я, наливая ей вино из мини-бара.

Лена неловко хихикает, полагая, что скоро станет причастна к этим самым утехам.

С каждым глотком Лена становится все более откровенной. Рассказывает о своих мечтах, о своих страхах, о своих отношениях с Анжеликой. Всякая неинтересная бестолковая херня.

Я затыкаю ее рот ладонью. Она замирает от неожиданности, когда я уверенно надвигаюсь на нее. Интересно, она думала, что я ее просто так поил…

– Я не могу, Анжелика – моя подруга, – начинает мямлить. – Она твоя жена, Мирон.

Ничего не отвечаю, начинаю ее раздевать – стягиваю легкую кофту, пробегаюсь пальцами по бледной коже… Она все еще делает вид, что сопротивляется и давит на мораль. Надоела.

Толкаю свою общительную подругу на кровать и задираю платье, резко стягиваю нижнее белье. Лена такая пьяная, что пребывает в полном недоумении. Так даже лучше. Начинаю ласкать ее живот языком, медленно поднимаясь к груди.

– Раздвинь ноги шире.

Она подчиняется, и я удобно устраиваюсь между ее ног.

Рву сверху платье – она вздрагивает и еще больше шокируется. Я зажимаю пальцами ее твердые соски, играю с ними. Смешно. У меня на нее даже не напрягается, но это и не нужно.

– Да, Мирон, я так хочу, – выдыхает она, когда я целую ее сладкие от вина губы. – Всегда хотела только тебя. Почему ты не со мной, а с ней? Мне так тяжело. Невыносимо.

– Сейчас будет легко, – отвечаю и кладу руку ей на горло, несильно, но продолжительно сжимая.

Такое счастье на лице увидишь не каждый раз. Через пару минут моих стараний, она вырубается.

Иду курить на балкон.

Утром просыпаюсь первым. Лена еще спит. Смотрю на нее. Такая простая, такая наивная. И такая полезная. Стоит лишь надавить…

Аккуратно встаю с кровати, одеваюсь. Подхожу к окну, закуриваю сигарету. Нужно довести дело до конца.

Возвращаюсь к кровати, бужу Лену.

– Доброе утро, – говорю я, улыбаясь.

– Доброе, – отвечает она, сонно потягиваясь.

– Слушай, – говорю я. – Мне пора, но у меня к тебе небольшая просьба.

– Какая? – спрашивает она, настороженно глядя на меня и прикрываясь покрывалом.

На ее лице полное непонимание и растерянность, кажется, она совсем ни хера не помнит.

– Я должен признаться. Я очень беспокоюсь за Анжелику, – начинаю я. – Она еще себя плохо чувствует после аварии, постоянно о чем-то думает, молчит. Я, безусловно, знаю, что надо делать с девчонками, но я не слишком силен в вашей психологии…

– И что ты хочешь от меня? – спрашивает она.

– Хочу, чтобы ты мне помогла, – отвечаю я и коварно улыбаюсь, ожидая от нее полную покорность. – Ты же ее подруга. Ты знаешь ее лучше, чем кто-либо другой. Просто расскажи мне, о чем она думает, что у нее на уме, Лена? Какие у нее планы?

Переборщил. Похоже, не доверяет мне.

Лена смотрит на меня долгим, изучающим взглядом.

– И зачем тебе это? Мысли другого человека недоступны. Это неправильно… – недоверчиво мямлит она.

– Просто я хочу ей помочь. Хочу, чтобы она была счастлива.

Лена молчит и вздыхает.

– Я ничего не знаю.

По-хорошему не удалось. Придется иначе.

Хватаю ее за плечо и одним резким движением поднимаю с кровати.

– Ай, Мирон, что ты творишь?! – она округляет испуганные глаза.

– Слушай, я правда пытался договориться с тобой, – по привычке ухмыляюсь я, разглядывая ее расширенные от испуга зрачки.

Она напряжена. Это мне нравится.

– Сдавать планы Анжелики? Ты с ума сошел?! Она моя подруга.

– Подруга? – приближаюсь почти вплотную к ее губам. – Ты переспала с ее мужем сегодня ночью. Ты так кончала, Лен, что соседи два раза заходили. Конечно, ты напилась и ни хера не помнишь… Я тебя спрашиваю: ты все еще считаешь себя ее подругой?!

Лена всхлипывает, слезы текут из глаз, как маленькие бисеринки.

– Но я люблю тебя, Мирон, – она всматривается в мои глаза, пытаясь найти понимание, но мимо. – Я не могла упустить такую возможность. Видеть тебя с Анжеликой слишком больно. Я правда пыталась забыть, но все бесполезно… Я плохая подруга, я всегда ей завидовала.

– Да. Ты права. И важно – ты сама это признала. А теперь слушай меня, – я подбираюсь вплотную к ее уху, продолжая крепко сжимать плечо. – Все, что тебе говорит Анжелика, должен немедленно знать я. Особенно – ее абсурдные планы, которые могут подвергнуть ее опасности. Если, ты, сучка мелкая, решишь ей меня сдать или, еще хуже, соврешь мне – я тебя… сохраню интригу. Но, клянусь, тебе не понравится то, что я сделаю. Это будет неприятно.

Лена слушает, закрыв глаза, я даже начинаю нервничать, вдруг она кончит от моего голоса, а я – останусь неудовлетворенным. Несправедливо…

– В глаза смотри.

– Я поняла, – подчиняется она, внимательно всматриваясь в мои суровые глаза. – Как скажешь, Мирон.

– Спасибо, – отвечаю, целуя ее в соленую щеку. – На связи.

Теперь остается только ждать. Лена – мой единственный шанс узнать, что творится в голове у Анжелики.

– Ах да, – кладу на стол двадцать тысяч: вся наличка, которая завалялась в кармане, – прости за платье, увлекся.

Глава 10. Анжелика. Последняя надежда.

Прошлое. Четыре года назад.

Его мать ничего не знает. Я так надеялась получить информацию. Все тщетно. Мне никогда не найти его. Надо выяснить, точно ли Гоша забрал документы. Уезжать в Китай одному… Какой-то бред. Ему разве есть, что там делать?!

Расхаживаю по своей комнате и пытаюсь переварить информацию.

Нервно поглядываю на телефон. Кирилл не отвечает уже два дня. Сомневаюсь, что вообще получу какой-то ответ. Да почему он такой странный?!

Нервно хватаю телефон и кидаю в сумку. Подхожу к двери и… ну, конечно. Тяжело вздыхаю.

Мирон с букетом белых роз. Смотрю и качаю головой, прикусив от злости губу. Вечно не вовремя.

– Цветы?

– Цветы, – подтверждает он и небрежно сует мне в руки отборные белые розы, скользя хищным взглядом по моему телу, – должен же я хоть иногда дарить жене цветы.

– Я хотела смотаться в универ. Надо договориться о сдаче экзаменов, – вру и отвожу взгляд.

Мирон хмурится и проходит в комнату, присаживаясь в кресло. Он с подозрением смотрит на меня, закинув ногу на ногу.

– Нечего там делать. Я вообще поговорить хотел.

– О чем? – я кладу прекрасные цветы на кровать. – Честно скажу – у меня нет времени. Потому что намеки ты не понимаешь…

– Что у тебя за секреты, детка? Поверь, чем дольше ты тянешь, тем меньше мне будет тебя жаль. И тем жестче будет разговор. Выбирай.

– Не понимаю, о чем ты, – я с вызовом смотрю в его глаза и не моргаю.

Мирон ухмыляется и отводит взгляд, ему, похоже нравится наша беседа. Он смотрит с явным превосходством, заставляя меня нервничать. Он думает, что сказать, подбирает слова, вена на шее вздувается от нетерпения мне все высказать. А я хочу, чтобы он уже свалил! Правду он все равно не добьется!

–Я думал лед между нами тронулся, – он переводит на меня свой настороженный взгляд.

Не доверяет мне.

– Не знаю, что ты там себе придумал, но твои… поступки ничто не способно перекрыть.

– Ах, вот оно как, – абсолютно не удивляется он.

– Да. Если ты закончил, то мне пора.

– Нет, не пора. Ты еще очень слаба, – он лениво встает, – если ты не заметила.

– Со мной все в порядке, спасибо за заботу, дорогой, – я пытаюсь говорить спокойно, но получается язвительно.

Мирон подходит к тумбе и достает пузырек с капсулами, не задумываясь, вручает его мне.

Я с презрением смотрю на это порождение ада.

– Значит, ты хочешь, чтобы я валялась здесь, да? Я от них не могу проснуться. Но тебе, похоже, все равно!

– Раз тебе их прописали, значит, тебе это нужно, – он отвечает, не скрывая, что доволен таким положением дел, понижая голос. – Или мне самому тебя заставить? Хочешь, я положу лекарство тебе в рот? Нежно…

Я открываю пузырек и кладу в рот «капсулу», Мирон заботливо наливает воду из графина и протягивает мне стакан.

Дело сделано. Он не понял ни-че-го.

– Ты такая сексуальная, – шепчет Мирон, и от его слов по коже пробегают мурашки, как не печально это осознавать.

Его ладони ложатся мне на талию, крепко обхватывают, словно не собираются отпускать, и он притягивает мои бедра вплотную к себе. Медленно поглаживает меня и жар расходится по всему телу. Ощущаю его твердый член под тканью брюк и свое неровное дыхание… Вот оно, началось – тело моментально реагирует на его властные прикосновения.

– Если ты помнишь, врач запретил то, чего тебе так хочется, – нарочито нагло смотрю ему в глаза. Слишком нагло. И слишком провокационно.

По его лицу пробегает легкая эмоция раздражения, которая тут же сменяется дьявольской улыбкой. Секса у нас давно не было…

Его дыхание обжигает мои губы. Мирон сохраняет небольшую дистанцию. Я тоже не отстраняюсь.

– Но из каждого правила есть исключение. Тем более это не больше, чем рекомендация…

Я обнимаю его за плечи, замечая, как черные зрачки расширяются от желания обладать мной, и поднимаю голову выше, чтобы дотянуться губами до его уха.

– Придется тебе поработать рукой, дорогой, – шепчу, как можно более сексуально, чтобы сильнее завести Мирона.

Мне нравится чувствовать свою власть над ним, это приносит какое-то садистское наслаждение. Не одному же ему развлекаться…

– Мои руки умеют многое. Они могут ласкать… или причинять боль, – со злым огоньком в глазах протягивает он. – Что тебе больше нравится?

Его губы нетерпеливо находят мои. Поцелуй – дерзкий, властный, требующий. Мирон придерживает мой подбородок пальцами, чтобы пресечь попытки сопротивления. Его язык неотвратимо проникает мне в рот, лаская ложбинку на моем упрямом языке.