Странное дело

Глава 1: Карьерист

После затяжного ливня в небе над Петербургом забрезжили сквозь серые громады туч жиденькие полоски оранжевого солнца. Эти солнечные ленты игриво пробегали между людскими фигурами, глядели сквозь изумрудные шапки деревьев, проникали в окна домов. Ветер немного поутих, и воздух, напитанный влагой и зябкой прохладой, был лёгким и свежим. Народ не торопился прятать зонтики, ведь это затишье могло оказаться недолгим. Туристы кучками толпились на Дворцовой площади, восхищённые открывшейся после дождя красотой. Блеск мокрой брусчатки, сверкающий под лучами рыжего солнца гранит – всё это вливалось в общую картину вместе с торжественными фасадами Зимнего дворца, Главного штаба, вместе с сияющей от влаги Александровской колонной. Иной из туристов, что бывал здесь уже ни единожды, тут же с гордостью рассказывал впервые находящимся здесь друзьям о своей первой поездке в Санкт-Петербург, показывал достопримечательности, и слушатели внимали с восторгом и благодарностью каждое слово своего приятеля-гида. Мгновения этого удовольствия были короткими, ведь столько всего ещё было нужно увидеть и запечатлеть на память. Но ещё более короткими эти мгновения становились от осознания, что солнце озарило своим греющим светом Дворцовую площадь лишь на остаток насыщенного дня. В скором времени закатное солнце вновь скроется за громадными тучами, или же уступит место дымчатым сумеркам. Вновь начнёт свистеть порывистый ветер, и непривыкшие к капризам здешней погоды приезжие устремятся куда-нибудь в поисках уютного кафе.

Весь этот блеск парадного Петербурга грандиозен, но он присутствует лишь в парадном Петербурге, там, где туристы с удовольствием слушают рассказы о петровских временах, о величии города, о светских балах. Но есть ведь и другой Петербург, другая его сторона. Такая сторона есть у каждого города. Вместе с парадным Петербургом со всем его лоском тесно соседствует Петербург криминальный. Криминальный Петербург кишит мерзавцами всех мастей. Карманники, убийцы, наркоторговцы и многие прочие – все они также реальны, как и обширная коллекция живописи в Эрмитаже. И каждый день стражи порядка усердно работают, порой лишая себя пищи и сна на долгое время, лишь бы удержать эту обратную сторону в тесной хватке. Они, железные хранители закона – жертвенники своей профессии, блюстители мира и гарантия безопасности граждан. Быть стражем закона, в особенности следователем – нелёгкая задача. Работа эта предполагает колоссальные усилия и неизбежные жертвы. Нередко жертвы неизбежны в буквальном смысле. Но даже такая работа имеет своих поклонников, готовых принести ей в дар всё: тело, душу, время. А быть следователем в Санкт-Петербурге – это не просто работа, это призвание, жизненный путь. И есть в Петербурге такие стражи порядка, для которых подобное высказывание не покажется пустым звучанием для красного словца. К таким ценным кадрам следует отнести и Александра Миронова. Следователь с большой буквы – так его с гордостью величает начальство. Коллеги же называют Миронова карьеристом. И в этом прозвище никем и никогда не закладывалась зависть или неприязнь. Если кто из коллег и завидовал Миронову, то завидовали белой завистью, по-дружески. В профессию Александр ворвался бурно и с энтузиазмом. Поначалу, никто не воспринял ещё зелёного юнца всерьёз, и не было никаких гарантий, что молодой следователь не развернётся и не убежит. Но он не развернулся, не убежал. И уже одно это заставило всех приглянуться к нему повнимательнее. Целеустремлённый, темпераментный и волевой человек – это был весь Миронов. Упорству, бесстрашию и серьёзности ему было не занимать, если дело касалось какого-нибудь расследования. Но даже на таких людей, как Миронов, найдётся свой потаённый страх…

Половина одиннадцатого. Ветер беспощадно и неустанно крушит деревья, но дождь, как ни странно, всё никак не разгуляется. Если днём дождь местами проходился по Петербургу, то к вечеру и до самой ночи лишь редкие ледяные капельки мелькают, попадая под свет уличных фонарей и автомобильных фар. Высокая фигура в тёмно-сером лёгком пальто приткнулась в уголок меж двух домов. Угол этот был тёмный, лишь в отдалении на опустелую узкую дорогу стелился бледно-жёлтый моргающий свет фонаря. Миронов, пряча нос за высоким воротником, наблюдал за домом напротив. Вернее сказать, наблюдал за квартирой, расположенной на третьем этаже. В широких окнах, закрытых шторами, горел тёплый золотистый свет. Там, в отличие от улицы, было тепло и уютно. Со стороны можно было бы подумать, что следователь ведёт наблюдение за квартирой какого-нибудь опасного преступника, или же наоборот – что он сам, будучи опасным преступником, выслеживает в окнах свою будущую жертву. Но любой, кто предположил бы один из этих вариантов, просто ткнул бы пальцем в небо. Буквально пятнадцать минут назад Миронов покинул эту квартиру. В ней он был гостем. Этого вечера он ждал без особого волнения. Он был уверен, что всё пройдёт великолепно. Впрочем, так и вышло.

Мария встретила Александра в нежно-голубом шифоновом платье, которое так хорошо подчёркивало холодный отблеск её светлых локонов и сияние серых глаз. Она была мила, и Александр, поначалу, даже замешкался, не решаясь переступить порог квартиры. Лишь застенчивая улыбка женщины и её шутливый вопрос о том, кому предназначается принесённый Александром букет, заставили мужчину вновь оживиться. Букет сразу же был вложен в её нежные, тёплые ладони, сопровождаемый чеканными, как слова присяги, комплиментами. Мария была рада и этим комплиментам. Александр в её глазах выглядел комично и в то же время умилительно, когда пытался уместить в тёплых словах своё искреннее восхищение и свойственную его характеру собранность. Улыбаясь, Маша спрятала лицо в цветах, вдыхая их аромат. Но это было только начало. Миронову ещё предстояло познакомиться с сыном своей возлюбленной.

Рассеянно наблюдая за окнами на третьем этаже, Миронов вспоминал: пока Маша прибирала пальто гостя в шкаф, он прошёл в гостиную, где уже был накрыт стол. Гостиная была просторной и, несмотря на старый мебельный гарнитур советского производства, выглядела опрятно и вполне уютно. Длинный высокий стол стоял у белого дивана, покрытый серой скатертью с мелкими золотыми блёстками. Блюд было немного, но все они выглядели аппетитно: запеченная рыба с зеленью, картофелем и лимонными дольками, парочка лёгких салатов и закуски в виде тарталеток с сытной начинкой, также запеченные в духовке – вот и всё меню. Но то было замечено после, когда уже сели за стол. Сперва же Александр заметил мальчика, уже сидящего на диване. На вид – крепенький парнишка подросткового возраста. Такой же белокурый и сероглазый, как и его мать. На Миронова он поднял слегка застенчивый взгляд, но, будучи воспитанным, не забыл приветливо улыбнуться гостю и поприветствовать его:

– Здравствуйте! – сказал он. Александр, обойдя стол, подошёл к нему и протянул ладонь для рукопожатия.

– Здравствуй, малец! Как тебя зовут?

– Максим. – Ответил подросток, пожимая руку мужчине.

– Что ж, Максим, я Александр, можно просто Саша. Рад знакомству! – Он постарался улыбнуться мягко и доброжелательно, хотя и не был уверен, что у него это получилось. На долю секунды повисла неловкая пауза. Александр, конечно, не ощущал этой неловкости, но прекрасно понимал, что неловко сейчас ощущает себя мальчик. Он решил развеять заминку вопросом: – Сколько тебе лет, Максимка?

– Двенадцать. – Ответил парнишка. Миронов хотел спросить что-то ещё, но не успел. В гостиную зашла Мария. В одной руке она держала букет, а другой прижимала к груди бутылку вина. Глазами она суетливо искала что-то, что можно было бы использовать в качестве вазы для букета.

– Так, вот вино. Саша, открой пока, я поищу, во что поставить цветы. – Она поставила бутылку на стол, продолжила поиски.

– Вот, мам, держи! – Максим, не поднимаясь с дивана, дотянулся до стоящей рядом тумбы и взял стеклянный кувшин, на дне которого было немного воды. Конечно, кувшин этот вовсе не предназначался для цветов, обычно в него наливали питьевую воду. Но у Марии не было иного выбора, да и ради такого повода можно было пожертвовать этим кувшином. Поблагодарив сына, она взяла кувшин и вставила в него букет. Тем временем уже было открыто вино. Маша сбегала на кухню, чтобы набрать воды для цветов, а после присоединилась к своей небольшой компании. Александр разливал вино в пару бокалов, пока Мария наливала сыну апельсиновый сок.

– Спасибо, что пришёл… – с улыбкой произнесла Маша, обращаясь к гостю. Она была рада, и в то же время выглядела немного взволнованной. Переживала о всяком: понравится ли Саше ужин, найдёт ли он общий язык с Максимом, да и в целом – смогла ли обстановка произвести на него хорошее впечатление? Миронов с первых секунд заметил эту лёгкую неуверенность в глазах женщины и взял инициативу в свои руки. Приподняв над столом свой бокал, он сказал:

– Я хочу произнести небольшой тост. – Мария с Максимом тут же приподняли свои напитки, с участием глядя на Миронова. – Я рад, что познакомился с твоим сыном, Маша, и я очень благодарен за этот ужин… – он обвёл взглядом весь стол и с улыбкой добавил: – Всё выглядит так аппетитно, что я готов съесть всё это один и ни с кем не поделиться! – Максим не сдержал смешок, вызванный данной репликой. Маша, улыбаясь, тихонько и беззлобно шикнула сыну, призывая к сохранению молчания. Александр окончил тост следующими словами: – За нашу встречу, вкусный ужин и за прекрасный вечер!

– Ура! – поддержали Мария с сыном, и над столом принялись позвякивать два бокала с вином и стакан сока. Винный вкус приятными, терпкими нотками ложился на язык, пробуждал вкусовые рецепторы, подготавливая к новым вкусам. Мария, сделав небольшой глоток, тут же отставила свой бокал и с улыбкой взглянула на Миронова.

– Что ж, налетай, раз ты так голоден. – Посоветовала Маша. – И ты, Максим, не отставай!

– Я? Отстать? – усмехнулся мальчик. – Я слопаю всё быстрее! – он подался вперёд, принялся накладывать в свою тарелку салат и побольше закусок. Взрослые снисходительно улыбнулись. Миронов с некоторым азартом добавил:

– Ну, нет! Меня ты не обгонишь!

– Так, дети, только не устраивать соревнования за столом! Ешьте спокойно. – Ни то с лёгким упрёком, ни то с юмором, произнесла Мария. Она улыбалась уже облегчённо, радуясь тому, что её мужчины так быстро нашли общий язык. Ей было приятно наблюдать, как любимый сын и любимый мужчина сидят за общим столом и, не испытывая дискомфорта в компании друг друга, наслаждаются вкусной домашней едой. И Максим уже не ощущал прежнего стеснения. Ел он в меру быстро и с аппетитом, и лицо его выражало простую детскую радость от пребывания в компании старшего, встречи с которым ожидал с нетерпением. Они оба, и Максим и Александр, толком ещё не знали друг друга, но даже на уже достигнутом этапе их знакомства можно было заметить, что они заинтересованы друг другом. Что ни говори, а мальчику, особенно подростку, больше будет интересно с отцом или другом, чем с матерью.

– Ну, Максим, расскажи-ка, чем ты увлекаешься? – спустя непродолжительное время молчания поинтересовался у мальчика Александр. Максим прожевал еду, неторопливо запил соком и с важностью ответил:

– Мне нравится программирование. Я ещё только учусь, но делаю большие успехи.

– Я, конечно, далека от этой темы, но учительница по информатике отмечает, что у нашего Максимки явный талант. Пока его одноклассники идут по школьной программе, она дополнительно занимается с Максимом программированием. Он сам выразил желание. – Подметила Мария не без гордости во взгляде.

– Пока что, мы не сильно далеко от школьной программы. Я только недавно решил заниматься дополнительно. – Продолжил Максим. – Хочу работать с компьютерами.

– Что ж, это здорово! – одобрительно сказал Миронов. – Если не забросишь, то у тебя будут неплохие перспективы.

– В полиции ведь есть люди, которые работают за компьютером? Они составляют фотороботы преступников и работают в крутых программах. Когда я выучусь, Вы возьмёте меня работать к себе? Будем вместе ловить бандитов. Я буду крутым хакером и мозгом команды, а Вы – основной силой! – воодушевился Максим. Александр взглянул на мальчика с лёгким удивлением, затем обратил это удивление вместе с возникшей улыбкой на Марию. Она начала смешливо оправдываться:

– Что ты так смотришь? Да, я сказала ему, что бы работаешь следователем. Думаешь, легко игнорировать кучу вопросов о тебе? Он так хотел с тобой познакомиться…

– Ма-ма! – смущаясь, но без капли обиды, протянул Максим. Миронов посмеялся и, похлопав его по плечу, ответил:

– Обязательно, Максимка, возьму работать к себе! Будем вместе блюсти порядок. Ты только окончи учёбу, для начала. – Затем обратился к женщине: – А ты больше не смущай паренька. Договорились?

– Ладно, договорились. – Ответила Маша.

За окном начинало темнеть. Незаметно ужин перетёк в беззаботное времяпровождение. Мария с радостью и умилением наблюдала за Сашей и Максимом. Она практически не участвовала в их маленьком веселье, лишь наблюдала и изредка вставляла свои комментарии на тот или иной счёт. Максим, поначалу, упрашивал Миронова рассказать какую-нибудь историю из его рабочих будней. Александр на все вопросы мальчика старался отвечать уклончиво и извилисто, сглаживая углы. Ребёнку все «прелести» его работы знать не следовало. Постепенно Миронов, всё же, смог направить разговор в новое, более безобидное русло, на что получил от Марии благодарный и одобряющий взгляд. Беседа стала более лёгкой и менее серьёзной, стала сопровождаться шутками и смехом. Миронов и сам не заметил, как произошла с ним эта перемена. Он так легко и быстро нашёл общий язык с Максимом, так просто добился его расположения, что и сам уже позабыл о своей привычной собранности, отдавая всё своё внимание мальчику и их беззаботным разговорам.

Миронов своего отца практически не помнил. Воспитывала его бабушка, Валентина Дмитриевна. Выросший безотцовщиной и сам никогда не имевший детей, Александр понятия не имел, как должен вести себя с детьми. Он был твёрдым, слегка суровым, но от этого не менее справедливым – так он сам о себе думал. Его парадная форма вызывала живой трепет в сердцах мальчишек, встречавших его в этом обличии, вызывала восторг на их лицах. Обыкновенно, в глазах детей он представлял собой собирательный образ доброго дяди-полицейского, который не бросит никого в беде и накажет всех преступников. По сути, в этом и заключалась его работа – вызволять людей из беды и наказывать тех, кто нарушил закон. Несомненно, этот образ выглядел героически, подавал пример мальчишкам, задавал им, своего рода, планку или цель в жизни – стать таким же доблестным защитником граждан и законодательства. Но всё это было не то. Миронов мог блеснуть своим мужеством, продемонстрировать героизм, но он не представлял, какой именно пример он должен подавать детям не как профессионал своего дела, но как мужчина. Ему не были знакомы отцовская ласка, наставления. Он не умел держать баланс между строгостью и доброжелательностью в общении с детьми, и это, как правило, выливалось в холодное равнодушие к ребёнку. Но здесь, в гостях у Марии, он старался изо всех сил продемонстрировать иное, более тёплое и снисходительное отношение к её сыну. Он не приходится ему отцом, но он вполне может стать ему хорошим наставником и другом, если постарается. И Миронов, узнавая Максима получше, понемногу начинал ощущать доселе незнакомое чувство отцовской привязанности. Он не замечал, как взгляд его становился мягким, как слова его обретали живость и эмоциональный окрас, пока он общался с мальчиком. Но это прекрасно замечала Мария. Она смотрела на Александра иными глазами. Он будто открылся её взору с новой стороны, прежде не виданной. Она смотрела на то, как он обращается с её сыном. Всё больше Мария убеждалась в том, что Миронов – это именно тот мужчина, который сможет восполнить недостающую Максиму отцовскую любовь, который даст ему то, чего не может дать она сама. Конечно, Миронову предстояло ещё понять всю важность возложенных на него надежд. Ему ещё ко многому предстояло изменить отношение, чтобы стать тем, кого уже в нём видела Мария – отцом для Максима. И женщина свято верила, нет! она точно знала, что с Александром она будет счастлива.

Провожали гостя Мария и Максим вместе. Женщина подала Александру его пальто, встала рядом, положив ладони на плечи сына. На лице мальчика вырисовывалась грусть от того, что Саша уходит. Впрочем, он и не скрывал своей грусти. Ему хотелось бы провести с ним как можно больше времени. Когда Миронов уже собрался и был готов уходить, Мария сказала сыну:

– Попрощайся с Сашей и отправляйся умываться и стелить постель, тебе завтра в школу.

– До свидания, Саша! – мальчик по-мужски протянул ладонь для прощального рукопожатия, и Миронов с радостью пожал ему руку. – Вы завтра придёте? У мамы выходной. – Александр по-доброму усмехнулся и ответил:

– Я бы с радостью заглянул к вам и завтра, но у меня будут неотложные дела. Я не знаю, сколько времени на них потрачу.

– Будете ловить кого-то? – поинтересовался Максим, поражая мужчину своей догадливостью.

– А ты весьма проницателен, Максимка! – похвалил его Александр и слегка потрепал по белобрысой макушке, добавляя: – Как закончу все важные дела, сразу же приду в гости!

– Максим… – подала с намёком свой голос Мария.

– Ладно-ладно, иду! – снова попрощавшись с гостем, парнишка убежал в свою комнату. Мария и Александр остались наедине. Она сделала пару шагов вперёд, стала ближе к Миронову. Взгляд её и улыбка губ выражали нескончаемую благодарность и радость. Миронов хотел обнять и поцеловать её по привычке, но опасался, что Максим будет подсматривать, а потому не рискнул. Но Маша понимала всё и без объятий и поцелуев. Она с заботой поправила воротник его пальто, произнесла негромко:

– Рада, что вы с Максимкой поладили. Ты ему очень понравился… – Александр в ответ улыбнулся, с любовью глядя на неё. Маша так и не отпустила воротник его пальто. Она всего с минутку стояла в какой-то нерешительности, намереваясь что-то сказать. Миронов никакого подвоха не ждал, да и нерешительности женщины он, отчего-то, не заметил. Но Мария чувствовала, что должна ему сказать, хоть и не знала, как сделать это деликатно. Она повела взглядом в сторону, продолжила говорить: – Знаешь, Саш, он у меня… особенный ребёнок. Дети – это всегда ответственность, но с Максимом всё немного иначе. Если ты не готов, то мы можем… – досказать Александр ей не дал, он перебил её обнадёживающими словами:

– Да, я сразу заметил, что Максим – не простой ребёнок. И даже не думай идти на попятную. Мы с тобой взрослые люди, и мы любим друг друга. Сегодняшний ужин наглядно показал нам, что и Максим не имеет ничего против наших отношений. Немного подождём, не будем торопиться. Пусть он привыкнет ко мне, а я – к нему. Всё у нас будет хорошо! – Мария не сдержала новой искренней улыбки. Слова любимого человека заставили её бросить попытки объясниться перед Мироновым. Он был готов взять на себя ответственность, и это лишний раз доказывало ей, что намерения Александра серьёзны, что он готов в скором времени перейти на новый этап в отношениях.

– Ты прав, всё у нас будет хорошо. – Она, всё же, не сдержалась. Приподнялась на носочках и одарила щетинистую щёку мужчины невесомым поцелуем. Александр потерял бдительность и уже сам был готов наклониться к ней и увлечь в более серьёзный поцелуй, но тут его взгляд уцепился за любопытный глаз, выглядывавший из детской в коридор через узенькую прорезь между дверью и косяком.

– Максимка! – беззлобно прикрикнула Маша, когда заметила, куда глядел Миронов. Мальчик тут же с хлопком притворил дверь, больше он не подсматривал. Александр не сдержал негромкий смешок. Маша вновь повернулась к нему, сказала:

– Я люблю тебя, Сашенька! Позвони, когда будешь свободен.

– И я тебя люблю! Хорошо…

Он поправил воротник пальто на свой манер – стойкой. Мария нисколько не обратила внимания на это. Она бросила ему в след мягкий, не желающий расставаться с его образом, взгляд, закрыла скрипнувшую входную дверь. Уже на улице, попав под прохладу тягучей темноты, Миронов ощутил прежнее своё состояние. Он не сразу пошёл к своей машине. Стоял и некоторое время наблюдал за окнами квартиры, оживлял в воспоминаниях этот вечер, разговоры с Максимом. Максим поразил его до глубины души, и Миронов даже не предполагал, что в нём с первых минут их встречи возникнет привязанность к этому светлому и любознательному мальчику. Но внезапно возникшее чувство привязанности он решил списать на простую лояльность. В конце концов, он сильно любит Марию и, возможно, именно любовь к ней заставляет Александра относиться к её сыну чуть более лояльно, чем к любым другим детям.

Достав из кармана телефон, Александр посмотрел на время и направился к машине, припаркованной через пару домов. Да, под вечер в спальных районах свободных парковочных мест почти не отыскать. Только и остаётся бросать авто, где придётся…

Утро накатило плотной туманной заслонкой. В этом дымчатом облаке сыро поблёскивали кроны деревьев. Сентябрь уже потихоньку окрашивал зелёные макушки деревьев в золото и бронзу. Местами ветви и вовсе уже оголялись. Улицы с раннего утра были наполнены живой суетой. Кто-то шёл пешком, кто-то ехал. Словом, все куда-то стремились успеть. Миронов сидел в автомобиле, напротив кофейни. К купленному кофе он, пока что, притронулся лишь руками, когда нёс его от кофейни до своей машины. У него было дело несколько важнее, а кофе, это так – приятный бонус. Стаканчик с напитком остывал на приборной панели, в то время как следователь основательно погрузился в раздумья. Он с минуты на минуту ожидал звонка. Впрочем, долго ждать не пришлось. Миронов уже решил притронуться к своему кофе, как телефон затрезвонил в кармане. Он ответил на звонок.

– Слушаю. – Чеканно произнёс следователь.

– Хорошую задачку ты мне задал! – прозвучал по ту сторону трубки высокий, слегка застуженный мужской голос. – Мне две ночи понадобилось сидеть на теплотрассе, приглядывая за твоим Тихим! С тебя должок! – голос противно посмеялся в трубку.

– Не много ли чести? Я и так закрыл глаза на твои делишки. Ты – лишь мелкая рыбёшка, тебя запросто можно закрыть за решёткой. Но тогда толку от тебя будет мало. Радуйся, что приносишь мне пользу, а то давно бы уже сидел вместе со своими братками. – Сурово пригрозил Александр. К шуткам ситуация не располагала.

– Хорошо-хорошо! Остынь, а то от твоего пафоса слегка подташнивает… – ответил собеседник.

– Давай ближе к делу.

– Ну, что я могу сказать? Видел я этого Тихонова. Он приехал на место только вчера, под вечер. С ним было ещё трое. И ещё несколько людей уже ждали их. Видимо, была сходка. Сидели в ангаре почти всю ночь.

– Чем они занимались, о чём говорили – удалось выяснить? – спросил следователь и, наконец, приступил к кофе.

– Ещё спрашиваешь! Пришлось лезть внутрь, всё ради тебя! – саркастично усмехнулся собеседник. – Базарили о какой-то Польке. Тихонов своим говорил, что она их кинула на бабки и натравила на них всю вашу братию. Они собираются подкараулить её в квартире. Вроде как, завтра вечером всё будет. Кто такая Полька, кстати? Не знаешь? Наверно, какая-то важная особа?

– А это тебя уже не касается. Ты свою работу сделал, так что гуляй. Но будь на связи, понял?

– Да понял я, не дурак! – собеседник сбросил вызов. Миронов наскоро допил кофе и набрал номер коллеги. Некоторое время он слышал монотонные гудки, затем прозвучал голос Кравцова:

– Да?

– Похоже, что наша вдова не так проста, как кажется. – Интригующе сказал Александр, даже не поприветствовав коллегу.

– Что-то нарыл?

– О, ещё как! Жди, скоро буду.

– Понял.

Дело оставалось за малым. Миронов уже предвкушал задержание Тихонова. Этот человек давно был костью в горле полиции. Очень долго человек по кличке Тихий удачно ускользал из лап правосудия. Он уже отбывал наказание за убийство крупного бизнесмена, но вышел раньше срока; отпустили за хорошее поведение. После освобождения начал промышлять заказными убийствами и похищениями, торговлей наркотиков и выбиванием долгов. Сколотил свою банду, которая делала за него всю грязную работу. Ему лишь оставалось принимать заказы и купаться в деньгах. Со временем Тихонов стал крупной шишкой в преступном мире, своего рода – крёстный отец местного розлива. Но это скоро станет прошлым. Теперь же, когда дело неуловимого Тихого перешло в руки следователя Миронова, его задержание лишь оставалось вопросом времени.

Рассекая рябящим клином лужи на асфальте, автомобиль выехал с парковочной зоны. Небо над городом было хмурым, но через его облачную толщу усердно пробивалось утреннее солнце. Его отблеск отражался в сотнях дождевых капель, бегающих по стёклам машины. Александр направлялся в следственное управление. Минут через пятнадцать он уже был на месте. Войдя в приёмную, Миронов бегло бросил приветствие дежурному. Тот хотел уже что-то сказать, даже привстал с кресла, но Миронов ответил:

– Некогда мне! Позже расскажешь… – и быстро направился к своему кабинету.

В этот момент в его голове была только одна мысль: скоро он поймает Тихонова. Наконец, он завершит то, что не суждено было завершить его предшественникам! И лишь этой мыслью сейчас жил и дышал следователь, стремительно приближаясь к двери кабинета. Виталий, его коллега, должен был ждать Миронова на рабочем месте. Времени было в обрез, а ведь ещё предстояло доложить о продвижении расследования и выпросить разрешение на облаву. У Миронова уже был план. Конечно, план этот ещё требовал некоторых доработок, но следователь был уверен, что иного варианта развития событий и быть не может. И вот, буквально подскочив к двери, Миронов взялся за дверную ручку. Дверь распахнулась, и на вошедшего уставились две пары глаз. Александр увидел Виталия, тот стоял напротив окна с пепельницей в руке. От пепельницы вверх поднималась полупрозрачная табачная дымка только что затушенного окурка. Виталий глядел на Александра с выражением своей будничной непроницаемости. Но ведь, помимо Виталия, в кабинете находился ещё один: молодой человек с сумкой для бумаг. Длинный ремешок от сумки парень неуверенно потирал пальцами, выдавая своё волнение, но выражение лица его было бодрым и спокойным. Этот юноша глядел на Александра с нескрываемым любопытством. Миронов же глядел лишь ему в глаза, и цельный образ незнакомца в его голове в то мгновение ещё не отпечатался. Да и не затем Миронов приехал, чтобы играть в гляделки. Виталий уже поставил пепельницу на свой рабочий стол, заваленный всякого рода документами, сказал:

– Чего встрял, Александр Павлович? Проходи, знакомься со своим помощником! – коллега обошёл рабочее место и опустился на небольшой диванчик, стоящий у самой стены. Александр притворил за собой дверь, глядя то на Виталия, то на незнакомца. Затем он прошёл к своему рабочему месту, снял пальто и присел на край стола, сказал с любопытством и непониманием:

– Что ж, помощник, давай знакомиться. – Александр окинул паренька взглядом. Он ещё не понимал, что происходит, но своё недоумение прикрыл строгостью представления: – Майор юстиции Александр Павлович Миронов, старший следователь по особо важным. Ну, а ты…? – Миронов принялся изучать юношу более детально, начиная, наконец, собирать в мыслях общее представление о его обличии. Мокрые русые волосы и мокрая куртка, лицо бледное, угловатое. Долговязым выглядел этот юноша на фоне следователей. Он, кажется, тоже это понимал, оттого-то и держался сжато, слегка сутулился.

– Смирнов, Андрей Викторович…! Младший следователь. – Он резко шагнул Александру на встречу, вперёд выбрасывая раскрытую для рукопожатия ладонь. Александр помедлил лишь долю секунды, но руку новому лицу, всё-таки, пожал. С дивана подал голос Виталий:

– Перевели к тебе под крылышко по рекомендации. – Он поднялся, сунул руки в карманы брюк, подошёл к ним.

– М-да, а по уставу представляться не умеем. – Посерьёзнев, ответил Миронов, но Андрею, кажется, не было дела до этого высказывания. – И с чего бы я должен нянькаться с помощником? За ним же глаз да глаз нужен, а у меня есть дела поважнее.

– Вас никто не заставляет устраивать за мной слежку, товарищ следователь. – Встрял новенький. – Вы будете моим наставником, а не надзирателем. – Александр взглянул на юнца с ещё большим удивлением. Андрей уже не выглядел отчуждённым и сжатым, и в его простом выражении лица возникла уверенность, в его глазах вдруг промелькнули какие-то искорки. Или Миронову показалось?

– Он дело говорит! – поддержал его Кравцов. – Ты же не будешь свечку за него держать, в конце концов?

– Быть может, что и придётся… – Александр с прищуром взглянул на помощника, проверяя его выдержку. Но парень взгляда не отвёл, вся его скованность куда-то улетучилась. Миронову, порой, приходится работать в связке с другими следователями. Но перспектива наставничества его никогда не привлекала. К тому же, внезапная перемена в этом Смирнове не вызывала доверия. Если юнец строптив, то Миронову, как наставнику, не следует спускать с него глаз. Но выказывать своего недоверия следователь не стал. Он спросил Смирнова: – Когда приступаешь к работе?

– Завтра я привезу свои вещи в кабинет, а послезавтра буду полностью в Вашем распоряжении. Сегодня, вот, зашёл познакомиться. – Ответил Андрей.

– Что ж, вот и познакомились. Свободен. Чтобы послезавтра без опозданий, ясно? Посмотрим, как прилежно ты учился на следователя. – Андрей молчаливо кивнул, прошёл между новоиспеченными коллегами к двери. Уже около неё он обернулся. На бледном лице играла едва заметная улыбка губ. Он сказал:

– Посмотрим, как прилежно я учился. И ещё посмотрим, какой из Вас выйдет наставник. До свидания… – и ушёл, оставив коллег одних. Виталий присвистнул, сказал удивлённо:

– Ох, и весело будет! Не думаю, что вы с ним споётесь. Оба резкие на характер и острые на словцо. – Затем помолчал, немного призадумавшись, и добавил: – Эх, мне ещё свой стол ему уступать… – он удручённо взглянул на кучи бумаг на своём столе, которые ему предстояло в скорейшем порядке перенести в другой кабинет. – Ну, ладно, говори, что там у тебя по поводу Тихого? – тут Миронов вспомнил, зачем вообще торопился в управление. Встреча со Смирновым будто бы вытеснила из головы всё, о чём он думал до этого. Собравшись с мыслями, Александр ответил:

– Да, точно! Тихий! – он обошёл стол, опустился в кресло, но, несмотря на это, оставался собранным, словно вот-вот нужно будет куда-то бежать. – Оказывается, наша убитая горем вдова не так уж сильно убивается. Мы подозревали, что Николаева заказал его заместитель. В этом и была наша ошибка. Мой подопечный отыскал место сходки Тихого и его людей и узнал, что именно супруга Николаева заказала его.

– Так, и почему ты, узнав это, не вызвал опергруппу и не накрыл Тихого прямо там? Он был так близко, а ты его упустил, это на тебя не похоже. – Осведомился коллега, сложив руки на груди.

– Всё куда интереснее, чем ты думаешь. Если бы я задержал Тихонова на месте, то упустил бы Николаеву. – Миронов глянул на потолок с победным, даже немного надменным, выражением лица. В его глазах Виталий видел азартный блеск. Этот блеск всегда появлялся в глазах Миронова, когда очередное расследование близилось к развязке. – По всей видимости, Тихий не такой уж неуловимый. Он собирается совершить глупость, которая его и погубит… – Александр обратил взгляд на Виталия и увидел его нетерпение.

– Ну? Что за глупость? Не тяни! – на требование приятеля Александр усмехнулся и, наконец, дал ответ, прервав ожидание коллеги:

– Николаева заказала мужа, но платить за убийство не стала. Тихому такой расклад не понравился. Завтра вечером он со своими людьми устроит засаду в квартире Николаевой. Мы прибудем туда раньше, повяжем их тёпленькими, ну и Николаеву за одно. Она не успеет скрыться. – Виталий прищурил взгляд, смотря куда-то поверх Александра. Некоторое время он размышлял над тем, что поведал ему коллега. Эта версия звучала интересно: супруга заказала своего престарелого мужа и решила избавить себя от подозрений, свалив вину на его заместителя. Всё бы ничего, да только странным казалось то, что Тихонов вдруг решил пойти на откровенно глупый и нелепый шаг – отомстить вдове за то, что она не заплатила за убийство. Он вполне мог бы отправить к ней парочку людей и сделать дело без лишнего шума. Так что звучало сказанное Мироновым до безобразия абсурдно, и Виталий решил озвучить свои предположения:

– Слушай, тебе не кажется, что это какая-то лажа? Чтобы Тихий устраивал засады на своих клиентов, которые не заплатили ему? Не думаю, что он настолько глупый, чтобы выдавать себя с потрохами. – Виталий примолк, немного пораздумав, добавил: – Говорил я тебе, не связывайся с этим твоим подопечным. Ему шкура своя дороже. Он мог и солгать по этому пункту, лишь бы поскорее от тебя отвязаться и на расправу Тихонова не напороться.

– Это мы проверим, когда окажемся в квартире вдовы. В любом случае, дело по убийству Николаева скоро можно закрывать. Тихий явится туда лично, я в этом уверен. – Александр говорил без капли сомнений, но Виталий его уверенности не разделал.

– Ха! Интересный ты, Александр Павлович! Зачем же ему самому расправляться с Николаевой, когда он может поручить это дело своим людям? Он же не дурак, раз мы так долго не могли на него выйти. Или ты так намекаешь, что это мы дураки? – он посмотрел испытующе на коллегу, ожидая, что его доводы заставят Миронова усомниться в своих предположениях. Но Миронов, однако, не выглядел растерянным или хоть немного задумавшимся. Он поднялся с кресла, неспешно подошёл к окну. Небо было затянуто сплошной пасмурной массой, словно над городом, вместо туч, лёг однородной гущей неподвижный туман. Миронов, разглядывая унылое полотно неба, ответил:

– Есть у меня козырь в рукаве. Николаев-младший.

– Ха! А он тут причём? Парнишка ничего знать – не знает! – удивился коллега.

– Как оказалось, он знает кое-что о Тихонове. Ты всё узнаешь, всему своё время.

– Смотри Саня, как бы твой «козырь» нам боком не вышел. Вечно ты впутываешься во всякое. Знал бы начальник, как ты раскрываешь дела… – вздохнув, произнёс Виталий, и в словах этих отчётливо звучало беспокойство за друга.

– Но не знает же! – бодро ответил Александр, оборачиваясь. – Ладно, пойдём! Времени в обрез, нужно ещё начальнику доложить и выпросить ордер. – Миронов прошёл мимо коллеги, вышел из кабинета. Ещё секунду Кравцов медлил, но чувствовал, без его слова начальник не одобрит идею Миронова. Хмыкнув, Виталий покачал головой, сам себе под нос пробубнил:

– Ха! Карьерист… – и отправился за Мироновым к начальнику.

Глава 2: Избежать правосудия

Тягучая тишина перебивалась размеренным тиканьем стенных часов и будничным шумом улицы. Кабинет начальника был наполнен уличной прохладой, проникающей в помещение через приоткрытое окно. Виталий с Александром стояли близко к двери. Здесь сквозняк ощущался меньше всего. А начальник, удобно разместившись в своём кресле, слегка нависая над какими-то бумагами, чувствовал себя вполне комфортно в этой прохладе. Геннадий Викторович, а именно так его звали, размышлял над докладом Миронова о продвижении расследования. Седые густые брови практически всегда были неподвижны на сухом, слегка вытянутом лице начальника. Зачастую от неподвижности бровей, да и лица его в целом, было крайне сложно определить: доволен ли Геннадий Викторович работой своих подчинённых или же нет? Даже Миронову, весьма наблюдательному, не удавалось распознать эмоцию или состояние начальника по выражению его лица. В этот раз Сергиенко был также непроницаем, как и всегда. Раздумья его были недолгими, но прерывать их подчинённые не смели. Геннадий Викторович сам заговорил, когда окончательно всё обдумал:

– Дело нехитрое – арестовать людей Тихонова и Николаеву. Да только откуда Тихонов вообще знает, где проживает Николаева с сыном? Как он вышел на их адрес? Да и нет у вас доказательств в пользу вины вдовы. Все улики буквально кричат о том, что её мужа убил его же заместитель, Лавров. Нет никаких оснований задерживать Николаеву. – Сухо произнёс начальник.

– Так кажется, но только на первый взгляд. – Парировал Александр. – Мне удалось отыскать место, где Тихонов собирал своих людей… – досказать Миронов не успел. Гневный вскрик начальника не только перебил его, но и едва не оглушил:

– То есть, ты хочешь сказать, что ты узнал о месте, где можно было накрыть Тихонова, и даже не подумал о его задержании?! Ну, Миронов, не ожидал я от тебя такого! – Сергиенко рывком поднялся с кресла, продолжая раздирать глотку: – Мы бьёмся с этим Тихим и никак не добьём эту паскуду, а ты что?! Подобрался к нему так близко и умудрился упустить! – начальник смолк, только его шумные короткие вздохи и были слышны. Лицо его раскраснелось, но по-прежнему оставалось непроницаемым. За это его и боялись всем управлением: даже в гневе его лицо неизменно. Было бы легче перенести, когда тебя в пух и прах разносит твой же начальник, если бы лицо этого самого начальника выражало хоть капельку человеческих эмоций. Его железная непроницаемость в моменты гнева была ещё более жуткой, почти нечеловеческой. Разъярённо что-то пробурчав, начальник вновь опустился в кресло, поправляя галстук. Миронов, не дожидаясь разрешения, вновь заговорил, ведь нельзя было дать Сергиенко возможность наотрез отказать в дальнейшем разговоре:

– Недавно кое-кто рассказал мне нечто занимательное. Мне кажется, что эти сведения могут послужить для Тихонова основанием для того, чтобы идти на рискованный шаг. Речь идёт о Николаеве-младшем.

– О мальчонке? – отдышавшись, уточнил Сергиенко. Виталий также не понимал, какое отношение ко всему этому имеет сын убитого. Его съедало любопытство с того самого момента, как Александр упомянул о юноше ещё в их кабинете. Похоже, что сейчас Миронов собирался раскрыть эту тайну. Начальник же, тем временем, продолжал: – Но, по его же показаниям, он ничего не знает о деталях убийства отца. Как это понимать?

– Я некоторое время наблюдал за ним. На последних двух допросах он вёл себя странно. Выглядел рассеянным, даже напуганным. С некоторым трудом, но мне удалось узнать причину его странного поведения…

– Ну? В чём же причина? – холодно спросил Сергиенко. Отчего-то он полагал, что то, о чём намеревался сказать ему подчинённый, его не должно было удивить. Но он ошибся.

– Тихонов долго был неуловимым. Нам только и удавалось, что задерживать его людей, и не более того. А выходить на Тихонова через них оказалось бесполезной тратой времени. Кто-то боялся его расправы, кто-то был ему предан. Возможно, если бы не убили бизнесмена Николаева, то мы никогда бы не смогли выйти на Тихонова. До встречи с будущим супругом Николаева крутила роман с Тихоновым. Он тогда только освободился из колонии, она его приютила. Потом что-то между ними произошло, и они разошлись. Когда Николаева выходила замуж за Кирилла Олеговича, то уже была беременна, о чём, по всей видимости, ему не сообщила. Тихонов – вот настоящий отец паренька. Недавно парень узнал об этом от своей же матери. Он также сообщил, что на её телефон поступали сообщения с угрозами, но она упорно их игнорировала. Так что, как я полагаю, не только деньги играют важную роль в этой истории, но и старая связь вдовы с Тихоновым. – Заключил Миронов и замолчал. На некоторое время в кабинете начальника повисла тишина. Оба слушателя были немало удивлены внезапно раскрывшимися деталями дела. Александр едва улыбнулся углами губ, в воздухе он уже ощущал привкус победы. Тут-то в дело и вступил Виталий. Это бывало всегда. После того, как Александр порядком разозлит начальника своими увиливаниями, а потом вывалит на него тонну новой информации о расследовании, в игру вступает Виталий. Его роль в докладах всегда была заключительной. Он придавал словам Миронова более логичный, завершённый вид, и, как бы, примирял начальника с характером его строптивого подчинённого. Действовало безотказно, потому Миронов частенько прибегал к такой игре. Вот, Виталий выступил и в этот раз:

– Теперь многое становится понятным. – Сказал он. – Возможно, что Николаева решила сбросить вину на Лаврова, якобы, это он заказал своего начальника. Несмотря на отношения, связывавшие Николаеву и Тихонова в прошлом, последний потребовал плату за убийство. Но, не получив денег, он решил лично с ней разобраться. Здесь уже взыграла не просто ненависть к недобросовестному клиенту, а к женщине, с которой Тихонов имеет общее прошлое. – Взглянув на начальника, Виталий уверенно сказал: – Геннадий Викторович, я думаю, что эта версия вполне имеет место быть. Предлагаю задержать Тихонова и Николаеву по плану Миронова. Если Николаева сознается, то мы также узнаем, как ей удалось спутать следствие и привести его к Лаврову. – После его слов вновь воцарилось молчание, но оба следователя уже понимали, что тишина эта отведена для раздумий начальника. Сергиенко в задумчивости поглаживал гладко выбритый подбородок, слегка прикрыв глаза. Через пару минут он ответил:

– На свой страх и риск, господа. За всё отвечать будете. Даю добро. Только предупредите сынка Николаевой, чтоб к нужному времени затерялся где-нибудь, от греха подальше. – Сергиенко смиренно вздохнул и выдвинул ящик, достал бумаги на стол. Свобода от Тихонова становилась всё дальше…

Александр добился, чего хотел. Оставалось лишь задержать эту парочку. План, как Миронову казалось, не должен был дать осечек. Решено было разместить часть своих людей в гражданском по периметру двора. Остальные, включая Миронова и Кравцова, должны были первыми проникнуть в квартиру вдовы Николаевой и дождаться, когда туда нагрянет Тихий со своей бандой, а после – и сама вдова. Обсудив детали плана с начальником, Александр уже собирался идти, но тот задержал его. Виталий ушёл, и Миронов остался наедине с начальником.

– Присаживайся, Александр Павлович… – Сергиенко кивнул на один из стульев, выдвинутый из-за длинного стола. Александр молча сел. – Ты уже встретился со Смирновым? Перевели к нам сегодня.

– Да, уже довелось. – С ноткой неприязни ответил Александр. – Разрешите спросить: почему его перевели именно ко мне?

– Это моё решение. – Ответил Сергиенко, складывая руки в замок. – Парнишка работал в Кировске, решил перебраться сюда. Он учился здесь, отсюда и рекомендация. Николай Арсеньевич порекомендовал его нам. А ты сам знаешь, я мнению Шилова доверяю. Тебя же он в своё время тоже порекомендовал. А то, что я Смирнова за тобой закрепил, так это для того, чтоб ты немного поубавил пыл.

– Поубавил пыл, Геннадий Викторович? – удивился следователь. Начальник стал объясняться:

– Видишь ли, Миронов, ты выдающийся следователь. У тебя самый высокий процент раскрываемости дел. Но я же не слепой, мне прекрасно видно, как твои успехи влияют на тебя. – Сергиенко поднялся с кресла, стал расхаживать по кабинету. Миронов сидел, не шевелясь, слушал его со вниманием. – На службе не место надменности и самоуверенности. Я принял решение назначить Смирнова твоим помощником для того, чтобы ты не распоясался. Тебя нужно держать под контролем.

– Но, Геннадий Викторович, как это понимать? – с нескрываемой сердитостью заговорил Александр. – Вы подсунули мне этого «зелёного» следователя, чтобы он следил за мной?

– Так, отставить возмущения! – прикрикнул начальник, остановившись у окна. Дальше он продолжил спокойно: – Это будет полезно для вас обоих. Ты, Миронов, опытный, и не мне тебя учить, как вести расследование. Но ты стал чрезмерно строптивым, и тебе следует направить своё внимание на что-то иное, кроме собственного достоинства. Например, на перспективу наставничества. А Смирнову будет полезно поднабраться у тебя опыта и, быть может, поделиться своим.

– Какой опыт может быть у этого сопляка? От него можно ожидать только проблем. Мне хватило и обменяться парой слов с ним, чтобы понять, какой он из себя. – Александр не хотел принимать слова начальника, но они, тем не менее, глубоко потрясли его, даже ранили его самолюбие. Он ощущал себя угнетённым. И была ли доля правды в словах Геннадия Викторовича, или же нет, он разбираться не хотел.

– Вот! – Сергиенко обернулся к подчинённому лицом. – Вот, о чём я и говорю! Ты начинаешь забываться, Миронов! Субординацию нужно соблюдать! И даже не думай, что я поменяю решение. Вам ваше сотрудничество пойдёт лишь на пользу. Свободен. – Больше Сергиенко не смотрел на своего подчинённого. Сев за стол, он вновь принялся разглядывать бумаги, словно Миронова в кабинете вовсе не было.

Александр не помнил, как покинул кабинет начальника. Помнил лишь то, как прошёл от него к своему кабинету с непроницаемым выражением лица и привычной собранностью. Но за этой оболочкой бушевало самое настоящее ненастье. Он был ошарашен и зол. В душе он был категорически против решения Сергиенко, но он не мог открыто противиться распоряжению начальства. Нужно было взять на себя ответственность за юнца-следователя, смириться с участью наставника и няньки. Все эти мысли буквально заставили Миронова распылиться. Он метался между предвкушением очередного триумфального завершения расследования и между тяжкими думами об этом Смирнове, которого уже начинал недолюбливать. Вернулся Александр в свой кабинет каким-то рассеянным, даже потерянным. Кравцов опять курил напротив окна. Он бросил на приятеля вопросительный взгляд, выкуривая остаток сигареты до самого фильтра. Задавать вопросы Виталий не торопился. Он прекрасно знал, о чём говорили Миронов и Сергиенко, и это его мало касалось. Его дело было небольшое: помочь в задержании Тихонова и в скорейшем времени перенести все свои вещи и рабочие бумаги в соседний кабинет. Собственно, он настраивался на монотонную беготню между кабинетами. Суету с переездами и перемещениями он не любил. Миронов, к его удивлению, сам заговорил. Вернее сказать, сам себе пробубнил:

– Нужно позвонить сынку вдовы, предупредить. – И достал из кармана телефон. Виталий ничего не ответил, затушил сигарету и оставил пепельницу на подоконнике, принялся неторопливо собирать папки с документами в коробку…

Следующий день, если быть точнее – вечер, оказался весьма насыщенным для Миронова. Ещё с утра вновь обсудили детали и подготовились. Уже вечером, часов в семь, с Александром вновь связался (как он называл своего связного) подопечный и сообщил, что Тихий выехал на дело. Оперативно выдвинулись к месту облавы, распределились по территории двора. Сам Миронов вместе с Кравцовым и тремя своими коллегами, Аксаковым, Власовым и Ворониным, поднялись на четвёртый этаж и зашли в квартиру Николаевой. Квартира была просторная и богатая. В вычурном до безвкусицы убранстве её всё так и кричало о достатке хозяйки и полном отсутствии меры и вкуса. Впрочем, ничего другого от вдовы бизнесмена ждать и не приходилось. Оставалось лишь найти подходящие места для укрытия и дождаться появления Тихонова с бандой. Ждали около полутора часа, прежде чем кто-то принялся копошиться в замочной скважине отмычкой. Миронов оглядел каждого из своих людей, убеждаясь в их готовности к действию. Ему из-за большого, с высокой спинкой, дивана открывался обзор на всю гостиную, на входную дверь в конце коридора и на каждого из коллег. Привыкшие к темноте глаза отчётливо различали силуэты людей и предметов.

Вскоре входная дверь тихо открылась. В коридор настороженно ступили двое с пистолетами. Они тихо прошагали в гостиную по мягкому ковру. Окинув беглым взглядом помещение, они поняли, что никого в квартире нет (Хотя стоило бы осмотреться повнимательнее).

– Никого. – Сказал один из них, оборачиваясь на дверь.

– Оно и к лучшему. Теперь она от нас не уйдёт. – В квартиру вошёл невысокого роста, суховатый лысый мужчина. Это и был тот самый Тихонов. За ним следом вошли ещё двое. Стоило им закрыть за собой двери и пройти в гостиную, как внезапно вспыхнул ослепительно яркий свет люстры. Бандиты на долю секунды словно потерялись, стали щуриться и суетливо оглядываться по сторонам. Их уже окружили.

– Бросить оружие и поднять руки! – грозно скомандовал Кравцов, целясь на одного из бандитов.

– Ну! Живо! – рявкнул на них Миронов. Тихонов медленно поднял руки, признавая своё поражение. Его люди с неохотой сделали то же самое, побросав оружие на ковёр. Сопротивления они не оказали. Это облегчало задачу. Пока Власов пинками отбрасывал оружие в сторону, Миронов говорил властно и с напором: – Сопротивление бесполезно, вы окружены! Так что не вздумайте что-нибудь выкинуть!

– Полегче разбрасывайся словами. – С непрошибаемым холодом и безразличием произнёс Тихонов. – Несколько моих людей находятся поблизости…

– О, мы и это предусмотрели, не волнуйтесь. – На лице Миронова возникла победная улыбка, даже ухмылка. И это злорадствующее выражение его лица лишь на миг заставило дрогнуть мускул на лице Тихонова, не более того. С улицы стали доноситься крики. Поднялась суета, послышалась пара предупредительных выстрелов. Похоже, что люди Тихонова попали в сети. Тихонов бросил взгляд на окно, прикрытое прозрачной занавеской. Он уже понимал, что из своего положения выйдет проигравшим. По крайней мере, в этом был убеждён Миронов. Ему казалось, что Тихонов сдался окончательно. Достав рацию, Власов связался с ребятами на улице, запросил пару человек для сопровождения задержанных. Двое показались в квартире, когда Тихонову застёгивали наручники. Всех задержанных повели на улицу, к машинам. Сработали чисто и без лишней крови, и Миронов был уже готов расслабиться. Ведь, если поймать неуловимого Тихонова получилось так просто, обыкновенную, беззащитную женщину задержать будет ещё проще.

Власов и Аксаков с Ворониным ушли, сопровождая задержанных. Александр запер дверь изнутри, чтобы возвращающаяся Николаева не заподозрила, что в её квартире находятся посторонние. Николаеву, впрочем, особенно долго ждать не пришлось. Её автомобиль въехал во двор через пятнадцать-двадцать минут после задержания Тихонова. Виталий встал за дверью, готовясь к приходу женщины. Миронов больше не прятался, он встал в коридоре в ожидании. Вскоре по ту сторону двери приглушённо застучали каблуки туфель. Николаева поднялась на свой этаж, подошла к двери. Звуки затихли, и Миронов думал, что вот-вот Николаева достанет свои ключи, щёлкнет замок. Но этого не случилось. Виталий растерянно взглянул на напарника, как бы спрашивая: «как поступать дальше?» Тут же за дверью вновь застучали каблуки, но на этот раз звуки эти очень поспешно удалялись. Николаева бежала.

– Твою мать! За ней! – яростно закричал Александр, пряча пистолет и бросаясь к двери. Они с Кравцовым выскочили на лестничную площадку, и Александр только мельком заметил полу бежевого плаща на лестничный проём ниже. – Стоять! – крикнул Миронов вслед женщине. Они побежали за ней. Выскочив на улицу, вдова тут же бросилась к своей машине. Виталий почти догнал её, но не успел. Автомобиль вылетел со двора, словно гоночный болид со старта. – Прыгай в машину! – крикнул ему Александр, садясь за руль своего авто. Началась погоня по вечерним дорогам.

Автомобиль Николаевой летел по дороге, оставляя за собой шлейф из машин со взбесившейся сигнализацией. Машина Миронова не отставала. Впереди был крутой поворот, и Александр был уверен, что беглянка побоится совершать опасный манёвр, и сбавит скорость. К его удивлению и к удивлению его коллеги, её машина пошла на разгон и, чудом не влетев во встречный автомобиль, обогнула его, завернула направо и ушла в продолжительный отрыв. Кравцов схватился за рацию.

– Ближайшим постам ГИБДД: чёрный Maybach с номером В 787 ЕС следует вдоль проспекта Энгельса. В автомобиле женщина сорока лет, подозревается в совершении преступления. – После пары минут шипения, был дан ответ:

– Принял. Вижу Maybach, направляется к нам.

Тем временем Николаева нещадно гнала свой автомобиль вперёд. Перед глазами яркими вспышками проносились огни фонарей. Она ловко выпрыгивала из-за очередной попутной машины и шла на обгон, слыша в свою сторону недовольные сигналы других участников движения. Миронов прибавил газу. Вновь зашипела рация, прозвучало:

– Автомобиль свернул на Придорожную аллею, веду преследование.

– Понял, едем сразу за вами. – Ответил Кравцов. И уже очень быстро они с Мироновым увидели моргание красно-синих огней, услышали звук сирены. Вскоре они присоединились к погоне. Из окна служебной машины высунулся один из сотрудников и открыл огонь по колёсам. Пара выстрелов улетела в молоко, пара последних же удачно попала прямо в цель. Машина Николаевой резко завиляла по дороге, женщина потеряла управление. Плохую шутку с ней также сыграла огороженная лентами и знаками яма. Чтобы не влететь прямиком в яму, ей пришлось резко вывернуть влево, и левая фара её авто оглушающим хлопком влетела в фонарный столб. Машина отскочила от него почти на полметра, словно попрыгунчик. Автомобили резко затормозили, посвистывая шинами на мокрой дороге. Александр выскочил из салона, вооружившись пистолетом. Виталий едва поспевал за ним. Для Николаевой всё было кончено.

– Покиньте салон и поднимите руки, чтобы я их видел! – скомандовал следователь, открыв настежь дверцу машины. На него тут же устремились, полные слёз, умоляющие глаза. Вдова вздрагивала от беззвучных рыданий, тушь растекалась у неё под глазами, она кусала окровавленные губы, оправлялась после внезапного столкновения. Миронов повторил требование ещё более грозно, и женщина, сотрясаясь от собственного плача, покинула салон. Кравцов цеплял на беглянку наручники, пока его коллега зачитывал ей основания для задержания. Николаева не проронила ни слова, лишь тихо всхлипывала, скрывая своё лицо за копной коротких русых кудрей. Кравцов посадил её в машину…

Людей Тихонова везли в автозаке. По общему краткому совещанию коллег было решено везти их прямиком в изолятор. Самого же главаря везли в отдельной машине, сразу на допрос. Аксаков ехал в машине между ними, расслабленно постукивая пальцами по рулю, скучающе глядел на задок УАЗа. Ничего не предвещало беды.

С Тихоновым было трое сотрудников: Власов, Воронин и водитель, Клюев Николай. Воронин с Власовым сидели по обе стороны от задержанного. Тихонов, не шевеля головой, осторожно оглядывал своих конвоиров и пространство салона. Сотрудники отдела не ждали от задержанного никаких попыток сопротивления, даже расслабились, стали перекидываться друг с другом репликами. Но их и без того недолгий диалог внезапно прервал странный, но очень знакомый щелчок.

– Эй, что за…? – не успел досказать Власов, как ему в лицо пришёлся смачный удар берцем, и он потерял сознание. Тихий, невероятным образом избавившийся от наручников, не стал церемонится. Удар кулаком же пришёлся в челюсть второму конвоиру, но обезвредить его не удалось. Между ними завязалась схватка. Николай, отвлёкшись на внезапное происшествие, едва не потерял управление. Автомобиль чудом не выскочил на встречную полосу, но начал петлять из стороны в сторону. Следующие позади машины только и успели резко сбросить скорость, чуть не собрали «гусеницу». Николаю нужно было срочно найти место для остановки, но на оживлённой дороге подобраться к обочине было крайне непросто. Пока он искал пробел между машинами крайней полосы, Воронин и Тихонов продолжали борьбу. Тихий одерживал верх над противником с переменным успехом. В какой-то момент он просчитался, когда пытался отпихнуть Воронина от себя, и его голова и правая рука тут же были обездвижены. Некоторое время они пытались пересилить друг друга. Воронину казалось, что задержанный обезврежен, но Тихий с усилием вывернул свободную руку и выхватил из его кобуры пистолет. Выстрел оглушил и водителя, и самого Тихонова. Кровь брызнула тёмным вином на стекло. Дуло пистолета тут же устремилось на водителя через решётку, явившуюся единственной преградой между ним и Тихоновым.

– Гони, паскуда! – прорычал Тихонов, и водитель вдавил педаль в пол. Машина понеслась дальше по дороге. Тихонов указывал направление. Аксаков наблюдал всё это действо из своей машины, и не имел понятия, как он может помочь коллегам. Единственное, что он мог предпринять – пуститься в погоню, что он и сделал, водрузив на крышу своей машины мигалку. Тихонов услышал шумный посвист колёс позади и глухо прорычал, скаля зубы чуть ли не до скрипа:

– Ветер его побери… – угрожая пистолетом, словно кнутом коню, Тихий погонял водителя, заставлял гнать быстрее. Бедняге ничего не оставалось, кроме как выжимать из мотора всё возможное. Через некоторое время оба автомобиля свернули с дороги на менее оживлённую улицу. Редкие прохожие наблюдали погоню со стороны лишь мельком: кто-то пугался внезапного свиста шин, кто-то с любопытством глядел вслед пролетевшим машинам. Если до сего момента Тихонов указывал направление, то теперь водитель вёл машину без каких-либо ориентиров. Тихий лишь грозил пистолетом, всё больше впадая в ярость от невозможности оторваться от преследования. Аксаков держался близко и старался не отставать. Район, по которому они мчались, становился всё более безмолвным. Улицы становились шире, домов было меньше. Постепенно одинокие высотки уступали место длинным колеям гаражного кооператива, окружённого забором. Машина Тихонова резко свернула туда, стала петлять между рядами гаражей и вдруг исчезла. Аксаков потерял её из вида, некоторое время он пристально вглядывался в темноту, проезжая каждый гараж. Сбавив ход, он опустил стекло, вслушался.

Громкого рычания мотора, пусть и отдалённо, не было слышно, но Аксаков отчётливо слышал приглушённое урчание. Значит, машина была близко. Тихонов ждал подходящего момента, чтобы рвануть из укрытия к выезду. Иного пути из гаражного кооператива попросту не имелось. Аксаков решил объехать крайний ряд гаражей с обратной стороны и сразу же наткнулся на беглеца. Уазик стоял за самыми первыми гаражами. Вновь засвистели шины, поднимая облако сизого дымка. Аксаков в доли секунды прикинул, что догнать их не успеет. Он был слишком далеко. Поэтому он высунулся из окна и начал палить по колёсам. И это дало ожидаемый результат. Машина резко завиляла, её занесло вправо, а после и вовсе развернуло капотом в обратную сторону. Оттуда, под жидкий свет старого фонаря, одновременно выскочили Клюев и Тихонов. Последний стоял за спиной водителя, держа его на прицеле.

– Брось оружие, Тихонов! У тебя нет шансов! – потребовал Аксаков, крепко сжимая пистолет в руках.

– Ничего у тебя не выйдет! – крикнул ему тот с надменной ухмылкой. – У нас только два варианта: либо ты дашь мне уйти, либо застрелишь меня! Тюрьма поплачет, а не дождётся! Выбирай скорее! – Аксаков впал в замешательство. Он не должен был упускать Тихонова, но и рисковать жизнью своего коллеги не мог. Дело шло на доли секунд, Аксаков начинал нервничать, но тревоги своей решительно не показывал перед бандитом. Всё решил один оглушающий выстрел. Аксаков даже не сразу понял, что произошло. Через голову Тихонова наискось прошла пуля, оставив рваную чёрную дыру у виска. Клюев отскочил от бандита, почувствовав свободу. Мгновение Тихий качался, будто был пьян, после чего замертво упал на сырой асфальт. Аксаков поднял взгляд с его трупа: позади стоял его приятель Власов, навалившись на дверцу машины. Лицо его было в крови, нос был сломан. В руке его был пистолет. Глядя на него, Аксаков сразу всё понял. Убрав пистолет, он подбежал к коллегам.

– Нехило ты его! Жаль, правда, что до решётки его не довезли. – С досадой произнёс он, хлопая друга по плечу. – Как ты, живой? – Власов отмахнулся, ответил с болезненной гнусавостью:

– Живее всех живых! А вот товарищ наш ранен посерьёзнее. Помощь ему нужна. – Он кивнул на машину, Аксаков наклонился и заглянул в салон. В полумраке, держась за окровавленный живот, полулежал Воронин. Он тяжко дышал, прикрыв глаза, широко вздувая ноздри. Всё это время он был жив, но всеми силами держался на грани сознания. Аксаков печально и с сожалением вздохнул, обратился к водителю:

– Эх, беда с ними. Вези их, Николай, обоих в больницу. Дальше я тут сам разберусь.

– Понял! – Клюев поспешил сесть за руль. Власов с Аксаковым пожелали друг другу удачи. Оставшись в одиночестве, Аксаков набрал Миронову.

Глава 3: Истина

Николаеву привезли в отдел уже в десятом часу. Виталий повёл женщину в допросную. Александр немного приотстал – остался на улице, говорил с Аксаковым.

– Да, не так я себе представлял его задержание… – после краткого рассказа коллеги о случившемся ответил ему Миронов. – Сукин сын! Ещё и Власову тяжело досталось.

– Главное, что живой. Остальное – наши обычные будни. – Приободрил его собеседник.

– Возможно, ты прав. – В задумчивости протянул Александр, а потом оживлённо добавил: – Ладно, Серёга, как управишься на месте, поезжай домой. Я Сергиенко обо всём сам доложу.

– Ладно, до встречи. – На том и был кончен их недолгий разговор. Александр посмотрел по сторонам. Он был в некой прострации, обдумывал смерть Тихонова. Миронов – единственный из следователей, кто сумел так близко подобраться к нему, и вот, чем это кончилось. Смертью главного виновника головных болей управления. С одной стороны, в смерти Тихонова не было ничего плохого. Без него вся его шайка распадётся сама собой, рассосётся, словно синяк. С другой же стороны Александр хотел довести дело до идеала: привезти Тихонова живым, допросить и с гордым сердцем и чистой совестью отправить мерзавца в места не столь отдалённые. Но всё случилось так, как случилось. По крайней мере, дело об убийстве бизнесмена Николаева можно было смело называть закрытым. Оставалось только расколоть заказчицу. С этими мыслями Миронов направился в здание. Оставался финальный аккорд – допрос вдовы.

Вдова сидела, опустив голову, почти вжимая её в плечи. Иногда она всхлипывала, утирала слёзы дрожащими пальцами, пачкая их в туши. Виталий стоял поодаль от стола, прислонившись к стенке и скрестив руки. При всём жалком виде напуганной женщины он оставался безучастным, словно его здесь и не было. Сколько таких «напуганных» бывало в допросной комнате до Николаевой, и сколько таких ещё будет – это не поддавалось счёту. Кравцов на таких вдоволь насмотрелся, и никакие слёзы и всхлипы уже не могли в нём вызвать хоть малейшее сочувствие к допрашиваемой. Непродолжительное ожидание вскоре завершилось. В помещение вошёл Миронов. В руках у него были записная книжка и папка с делом. Садясь за стол, он произнёс:

– Итак, пора начинать… – он устало потёр пальцами переносицу и глаза, открыл записную книжку и документ. – Николаева, Оксана Фёдоровна, восемьдесят пятого года рождения, вдова Николаева Кирилла Олеговича. Вы задержаны по подозрению в организации убийства собственного мужа посредством найма стороннего лица… – вдова подняла на следователя заплаканные глаза, ответила охрипшим от волнения голосом:

– Вы это уже говорили, товарищ следователь…

– Для меня важно, чтобы Вы усвоили, насколько тяжко предъявленное Вам обвинение.

– Я никого не нанимала и мужа не убивала. – Произнесла Ольга отрешённо. Миронов сложил руки в замок, подался чуть вперёд и со всей серьёзностью сказал:

– Для начала, ответьте на следующий вопрос: почему Вы так усердно старались скрыться? Человек, которому нечего скрывать, не станет избегать следственных мероприятий, направленных в его сторону. Или Вам есть, что скрывать? – вдова, сама того не заметив, выдала себя потрясённым взглядом. – Значит, что-то есть…

– Я думала, вы – бандиты! Мне присылали угрозы, обещали расправу! Я испугалась, поэтому и попыталась уехать! – Ольга вдруг ожила, глаза её заблестели искоркой надежды. Надежды на то, что, хотя бы, следователь Миронов посочувствует ей. Но она лишь загоняла себя в угол, из которого уже не могла выбраться.

– Вы даже не зашли в квартиру. Как Вы поняли, что внутри кто-то посторонний? – спросил Александр, сделав какую-то пометку в записной книжке. Николаева застыла в удивлении. И Александр, и Виталий поняли, что она не может объяснить это, не навредив собственной репутации.

– Я… я собиралась войти. Уже достала ключи, как увидела царапины на замке. Я точно знаю, что их не было раньше. – Ответила она уже спокойно. Виталий то ли хмыкнул, то ли не сдержал усмешки. Александр сказал:

– Да, в вашей квартире, действительно, находились злоумышленники. Но мы задержали их незадолго до того, как Вы приехали. И, знаете, Ваши слова могли бы звучать правдоподобно, если не одно маленькое «но». Вы проговорились Вашему сыну. Интересно, каково было удивление Никиты, когда он узнал, что его родной отец – преступник, убивший отчима? – Тут-то Николаевой некуда было деться. Никакие увиливания уже не помогут ей увести от себя подозрения. Александр видел по выражению её лица – она подавлена, напугана собственной неосторожностью. Теперь, когда он указал ей на её же ошибку, она сдалась, была уже готова говорить правду. – Расскажите, как Вы познакомились с Тихоновым? Как долго вы состояли в отношениях? Почему расстались? – По щеке Ольги прокатилась крупная грязная слезинка. Она смахнула её пальцами. Потянулся рассказ.

Это было весной две тысячи шестого года. Оля училась на факультете журналистики, а в свободное от учёбы время подрабатывала официанткой в кафе. Жила девушка скромно, в маленькой квартирке, доставшейся от покойного дедушки. Жила себе, и не старалась заглянуть в будущее, наслаждалась пребыванием в настоящем. Подруги, ночные тусовки, надежды на перспективную карьеру – они были типичными спутниками простой студентки. Но один майский день всё изменил. Тихонова она повстречала на работе. Сперва он показался ей неприглядным, даже безобразным: лысый, невысокий, с жилистой шеей. Она не сразу могла определить его возраст. Выглядел он не старо и не молодо, скорее – зрело. Но размышлять о нём она долго не собиралась. Он был в числе обыкновенных посетителей кафе, которых она обслуживала каждый свой рабочий день. Чего-то выдающегося она в нём не видела.

Быть может, то была шутка судьбы, или же чистая случайность, но мужчина этот сидел за одним из тех столиков, которые обслуживала Ольга. Она привычно взяла меню, подошла к его столику, поприветствовала гостя дежурной улыбкой и фразой:

– Добрый день! Меня зовут Ольга, я ваш официант. Вот Ваше меню. – Мужчина взял меню, с лёгким прищуром глядя на официантку, будто изучая её. Она не обратила на это никакого внимания. За свои смены она видела всякого, и ничто не могло её удивить. – Как определитесь с выбором, позовите меня. – Сказала она с улыбкой и отошла к другому столику, чтобы принять заказ. Но едва она успела записать позиции заказа в блокнот, как гость тут же подозвал её обратно.

– Кофе без сахара. Больше ничего не нужно. – Произнёс посетитель, девушка записала в блокнот.

Удаляясь на кухню, она не видела с интересом наблюдавших за ней глаз того самого гостя. Он наблюдал за ней, не скрываясь, даже когда уже пил кофе. За суетой девушка почти не замечала своего наблюдателя, но, когда их взгляды невольно встречались, улыбалась ему одними лишь губами. Эта игра в гляделки вскоре увлекла и саму Ольгу. Она стала рассеянной, начала путаться в заказах, а в руках своих она ощущала волнительную дрожь. Вздохнула она спокойно лишь тогда, когда незнакомец покинул заведение. Но где-то в закромах души Оля ощутила тоску. Ей показалось, что вместе с этим человеком её покинула какая-то крохотная её часть. И с этим чувством она доработала до конца смены.

Каково же было её удивление, когда на следующий день этот человек снова посетил кафе. Он занял прежний столик, заказал тот же кофе. Их игра возобновилась, и Оля была обрадована чужим вниманием. Эти «встречи» продолжались почти каждый раз, как только заступала смена Ольги. Она уже точно знала – гость приходит не за тем, чтобы выпить кофе. Он приходит к ней. И она стала ждать его. Коллеги-официантки понемногу начинали шептаться между собой, подмигивая глазами в сторону Ольги. Кто-то из девушек выражал опасения по поводу столь странных «свиданий», кто-то видел в этом повод для безобидной шутки. Но Оля не замечала всех этих разговоров. Теперь каждый свой день она начинала и завершала мыслями об этом человеке. И лишь спустя две недели таких «свиданий» Ольга, заступив на очередную смену, так и не встретила своего гостя в кафе. Весь этот день она провела в прострации, её будто вышибли из привычного состояния, и она не знала, как вернуться обратно. А в конце рабочего дня её ожидал сюрприз. Попрощавшись с коллегами, Ольга закрыла кафе и направилась к дому. Фонари освещали путь, попеременно деля его с густой и непроглядной тенью. На дорогах, как всегда, были пробки, и Оля решила, что пешком сможет добраться до дома быстрее, нежели на такси. Она успела отойти от служебного выхода кафе лишь на пару метров, как уловила краем глаза чью-то фигуру справа от себя. От неожиданности она вздрогнула, взглянула на человека и угадала уже знакомое, привычное лицо. Её гость стоял у стены с небольшим букетом сиреневых астр. В тот вечер он проводил её до дома. Она узнала его имя – Сергей. И это имя с того вечера стало для Ольги самым любимым.

С каждым днём она узнавала Сергея всё больше. Он работал сторожем на парковке, ему вполне хватало тех денег, которые приносила ему скромная должность. Со временем встречи Ольги и Сергея стали частыми. Они уже не гуляли, как знакомые, скромность уступила место поцелуям и разговорам о будущем. Через пару лет Тихонов перебрался к своей возлюбленной, а ещё через полгода Оля узнала, что беременна от него. Но не только это она узнала. Радость её была омрачена внезапно и невольно узнанной правдой о её возлюбленном. Поначалу она стала замечать, что Сергей куда-то уходит по выходным. Возвращался он поздно, в качестве оправдания приплетал какие-то происшествия на работе. Но оправдания эти с каждым днём звучали всё менее убедительно, и Оля в скором времени добилась правды. Тихонов признался ей в своём тёмном прошлом и не менее тёмном настоящем. Признался в совершении убийства и последующим отбытием в колонию, не утаил от возлюбленной и того, что после освобождения вновь взялся за старое. Его признание напугало девушку. Она не могла поверить в то, что жила под одной крышей с убийцей, более того – была от него беременна. Сергей не угрожал, не умолял, не давал обещаний покончить с этим, только лишь раскрыл свою страшную тайну и дал слово, что его дела никак не коснутся её, что их совместная жизнь будет в безопасности. Но Ольга уже сомневалась. Её сомнения и страх послужили причиной разрыва. Они разошлись со скандалом, и Оля боялась, что их разрыв может спровоцировать Сергея на нечто ужасное. Для неё, к её же счастью, всё обошлось. Тихонов ушёл из её жизни также внезапно, как и появился в ней. О том, что у него родится сын, он так и не узнал.

Миронов с Кравцовым слушали рассказ вдовы беспристрастно. Их не волновали любовные переживания Николаевой, но эти сведения были необходимы для понимания всей истории с убийством её супруга. Когда Ольга замолчала. Миронов сделал очередные заметки, задал новый вопрос:

– Со своим мужем, Николаевым Кириллом, Вы познакомились сразу же после разрыва с Тихоновым?

– Спустя две недели. – Честно призналась женщина. – Он приезжал в университет, чтобы рассказать о своей компании и привлечь заинтересовавшихся студентов. Тогда его бизнес был ещё крохотный. Его развитие – моя заслуга.

– Вы говорили ему о том, что беременны?

– Нет. Я сделала так, чтобы он подумал, будто я была беременна от него…

– Что ж, с Вашим покойным супругом всё просто и понятно. Что на счёт Вашего сына? Когда Вы признались ему в тайне его рождения? При каких обстоятельствах это произошло? – спросил следователь, стараясь подавить собственную зевоту. Ольга решительно ответила:

– Раз Вы знаете об этом от Никиты, то знаете, когда и при каких обстоятельствах это произошло.

– Мне важно услышать Вашу версию, чтобы сопоставить её с версией Вашего сына. – Ответил Миронов. Ольга взглянула на следователя сухо, с безразличием. Она уже не плакала, понимала всю неизбежность справедливого наказания, которое её ожидало.

– Сергей как-то нашёл мой номер телефона. Мне стали приходить сообщения с угрозами. Требовали денег, угрожали расправой над Никитой и надо мной. Несколько раз я видела, что за мной следят. Наверно, так они и узнали адрес моей квартиры. Я боялась, что их угрозы окажутся правдой. Я так боялась, что в какой-то момент не выдержала, напилась и рассказала обо всём Никите…

– Но о том, что Вы тоже причастны к смерти супруга, Вы сыну не сообщили? – встрял Кравцов. Николаева посмотрела на него с лёгким презрением, ответила:

– Я была пьяна, но не до такой степени, чтобы сказать об этом сыну.

– Что ж, эти слова можно считать официальным признанием! – Миронов, приятно удивлённый такой неосторожностью допрашиваемой, расслабился на стуле, посмотрел на неё с надменностью. Она в ужасе прижала ладони к губам, с горечью осознавая, что окончательно подтвердила свою виновность. – Ну, что Вы, Ольга Фёдоровна, замолчали? Мы уже давно всё поняли. Вы изрядно выпили и в порыве пьяного горя рассказали своему сыну, что человек, которого он всю жизнь считал отцом, на самом деле не имеет к нему отношения. Вы рассказали ему о его настоящем отце, назвали его фамилию и даже сболтнули о роде его «деятельности». Мальчонка не догадался связать собственную мать с убийством отчима, но догадались мы. Показания Никиты очень помогли следствию. Меня интересует ещё кое-что. Почему Вы решили обратиться именно к Тихонову, чтобы заказать своего мужа? Почему отказались платить, и каковы были мотивы для убийства?

– Мотивы? – озлобленно повторила вдова. – Да с этим стариком стало невозможно жить! Я подняла его компанию с колен! Я, ничего не соображающая в бизнесе, умудрилась наладить его дела, заставила их идти в гору! И какую благодарность я получаю взамен? Мне приходится довольствоваться должностью секретарши у собственного мужа, пока место его заместителя и преемника занимает совершенно посторонний человек! Вот, какая у него благодарность! – Николаева вся содрогалась от нарастающей злости. Она считала своё положение несправедливым, считала себя правой. Миронов вновь подался верёд, сурово глядя женщине в глаза, но она будто вовсе не замечала этого. – Он был стар. Ему, всё равно, оставалось недолго. Он был не только стар, но ещё и безнадёжно туп! Своё детище он мог доверить Никите, как своему преемнику. Я могла бы заниматься управлением, пока Никита не созреет для этого. Но этот бездарь наотрез отказался рассматривать такой вариант, понимаете! Что мне ещё оставалось делать?! Место Кирилла занял бы Лавров, компания перешла бы в его руки, а мы остались бы ни с чем! Я уверена, Лавров первым делом вытурил бы меня, погнал вон! Зачем ему я? Он возьмёт новый курс в управлении, сделает так, как ему вздумается! – Ольга кричала почти на одном дыхании, но потом смолкла, тяжело задышала. Миронов и мускулом не дрогнул. Смотрел на неё в ожидании. Отдышавшись, она вновь заговорила, уже тише: – А к Сергею обратилась, потому что была уверена, что он не откажет мне. В конце концов, не совсем чужие люди. Он пообещал исполнить всё чисто и быстро. Говорил, что не возьмёт с меня денег, поможет по старой дружбе…

– Но позже он передумал, так? – уточнил Александр.

– Этот урод обманул меня. Стал требовать деньги, когда дело было уже сделано… – Александр поднялся со стула. Ему порядком надоело сидеть. Он принялся расхаживать по допросной комнате, сложив руки на груди.

– Вы доверились ему и повелись на обещания. Отсюда и сообщения с угрозами. Но было же кое-что ещё, что заставило Тихонова лично наведаться к Вам домой. Не только деньги. Так вот расскажите, неужели, это всё из-за сына? В бездушном человеке взыграла отцовская любовь? – Николаева с раздражением опускала взгляд каждый раз, как только следователь, проходя перед ней, попадался на глаза. На его «прогулку» смотреть было невыносимо, будучи обречённой на наказание. Но отвечать, всё же, пришлось:

– В день убийства у нас была ещё одна встреча. Мы говорили о всяком, вспоминали прошлое. Пусть и недолго, но мы жили в любви и согласии. – На её ресницах вновь заблестели слёзы, она закрыла глаза. – Я до сих пор люблю его…

– Вы рассказали ему о том, что у него есть сын?

– Да. Он хотел увидеть его. Он сказал, что после завершения дела заберёт нас с Никиткой. Но… я снова испугалась. – Ольга всхлипнула, вновь утёрла слёзы. – Я не хотела втягивать в это сына. Не хотела, чтобы однажды он пошёл по его стопам. Я решила избавиться и от Сергея. Моё обращение в полицию по поводу смерти мужа отвело бы от меня подозрения. Я пыталась вывести следствие на него, не подставляя себя, но… похоже, что я не справилась.

– Переписка с Тихоновым по поводу устранения Николаева, найденная на рабочем компьютере Лаврова – ваших рук дело? – холодно спросил Миронов. Он остановился прямо перед глазами допрашиваемой, облокотился локтями на спинку стула. Ольга согласно закивала, отвечая:

– Да. Переписывалась в перчатках, чтобы не оставлять отпечатки. Серёжа был очень удивлён, когда узнал, что это была я. – От того, как ласково вдова произнесла имя этого человека, Виталий заметно поморщился. Миронов спросил:

– Вы же понимаете, что теперь ждёт Вашего сына? Своими действиями вы буквально подвели его за ручку к дверям детского дома. Будь он несколько старше…

– … Я… я всё понимаю. – Всхлипнув, ответила Николаева. – Я могу рассчитывать на небольшой срок?

– Это уже суд решит. – Ответил Кравцов за коллегу.

– А Серёжа? Что с ним? Вы и его задержали? – Виталий собирался ответить и на этот её вопрос, но Александр опередил его:

– Он был застрелен при попытке бегства. – Оба, и Кравцов, и Николаева, посмотрели на него с удивлением. Ольга не могла поверить в это. Она, всё же, надеялась, что он задержан и доставлен сюда, что она сможет увидеть его в последний раз. Даже в своём крайне безнадёжном положении она пеклась не о судьбе сына, а о своей первой и очень сомнительной любви. На этом допрос был окончен. Теперь Николаеву ожидал судебный процесс.

Стоя на улице, Миронов и Кравцов собирались прощаться. Миронов рассказал обо всём, что передал ему Аксаков.

– Да уж, не ожидал я, что так всё обернётся. – Говорил Виталий. – Подумать только!

– По крайней мере, Тихонов больше не доставит проблем. – Ответил Александр.

– Ха, и точно! И кто бы мог предположить, что это дело об убийстве будет раскрыто именно таким образом? Как же мир тесен, раз Николаева, разойдясь с Тихоновым, как корабли – в разные стороны, вновь столкнулась с ним, чтобы устроить трагедию с потоплением. – В словах Кравцова была доля иронии, но в целостности, они звучали толково.

– И настоящий злодей всей этой драмы вовсе не Тихонов. Он был лишь исполнителем. – Ответил Александр. На мгновение воцарилось молчание, каждый задумался о чём-то своём. Александр, быть может, так и остался в размышлениях, если бы эту тягучую тишину не прервал коллега:

– Надо будет на днях заскочить к Воронину, проведать. – Александр ничего не ответил. Он стоял, сунув руки в карманы пальто и спрятав нос за воротником. Его ответом Кравцову послужил согласный кивок. – Ну, ладно, до завтра Саня. Пора по домам.

– Да, до скорого… – они пожали друг другу руки и разошлись по своим машинам.

Глава 4: Новое расследование

Порывистый влажный ветер разгуливал по улицам, шумел пёстрыми кромками деревьев. Солнце проливало по горизонту золотисто-белые полосы вперемешку с алыми бороздами. Утро было прохладным, с воды набегал лёгкий туман. Город был полон жизни и суеты, он казался призрачным в бесконечном множестве огней. Александр приехал на работу. Зайдя в приёмную, он буднично приветствовал коллег, встречавшихся ему на пути. Не забыл поприветствовать и дежурного:

– Утро доброе, Макс! – сказал он, подойдя к рабочему месту коллеги. – Прости, не было времени на тебя. Ты, что-то хотел рассказать или просто потолковать? – дежурный ему ответил с усмешкой:

– До тебя не дозовёшься, карьерист ты наш! Хотел предупредить, что у тебя теперь будет помощник.

– Я уже в курсе. – Со вздохом ответил Миронов. – Ох, и намучаюсь я с ним.

– Не переживай, Сергиенко говорит, что он толковый парень.

– Это мне ещё предстоит узнать. – Сказал Александр. – Ладно, давай ключи. – Макс развёл руками, слегка покачнув плечами, ответил:

– Так уже забрали!

– А, Виталий опять пораньше приехал? – осведомился Миронов.

– Нет, помощник твой. Он же теперь с тобой в одном кабинете будет. – Александр глубоко вздохнул, слегка покачивая головой. То ли шутя, то ли с печалью и досадой, он сказал самому себе:

– Эх, и на кого же ты, Виталий, меня оставил…? – скрепя сердце, он пошёл к лестнице. Мысль о работе в связке со Смирновым понемногу унимала его привычный бодрый настрой.

В кабинете было довольно прохладно, окно было широко открыто. Привычный запах сигарет, которые курит Кравцов, практически выветрился. Александр, войдя, сразу же заметил перемену в обстановке. Он бросил взгляд на рабочий стол Кравцова, на стеллажи. Кипы бумаг, привычной глазу, тоже не оказалось. Стеллажи, стоявшие позади стола, были практически пусты. От этого часть кабинета казалась совершенно неуютной, мёртвой. Александр снял пальто, прибрал его в шкаф и подошёл к окну, намереваясь его закрыть. Тут вошёл Смирнов.

– О, Вы уже пришли? Доброе утро! – Андрей улыбнулся коллеге, прошёл к своему столу и положил на него папку с документами.

– Смотрю, уже избавился от чужих вещей? – без капли энтузиазма произнёс Миронов, закрывая окно. Андрей подошёл к нему, остановил створку окна.

– Не закрывайте, товарищ следователь, табак ещё не выветрился. А на счёт чужих вещей – нет, не избавился. Так, помог Виталию Андреевичу перенести некоторые бумаги. – Александр с нескрываемым раздражением попытался вновь закрыть окно, но Смирнов снова остановил его. Миронов поднял на него взгляд.

– А выглядит так, будто обнёс всё подчистую. Полки все голые, смотреть грустно. – Сказал он, предприняв третью попытку закрыть окно. На это помощник улыбнулся, ответил:

– Так Вы не смотрите, и грустно не будет! А окно, всё же, не закрывайте. Дышать табаком – вредно для здоровья. – Александр смерил своего помощника взглядом, в молчании направился к своему столу и заговорил снова лишь тогда, когда сел в кресло.

– Не успел освоиться на новом месте, как уже устроил свои порядки. – Он скрестил руки на груди. Андрей смотрел на него без капли обиды или недовольства, и это лишь раздражало Миронова ещё больше. Вся эта беззлобность казалась ему наигранной. – Откуда тебе знать, может, я тот ещё курильщик?

– Нет, Вы не курите. – С уверенностью ответил Смирнов, глядя на того с прищуром.

– Обоснуй. – Холодно произнёс следователь. А Смирнов, казалось, только этого и ждал. Он пустился в объяснения:

– Когда я приходил знакомиться, я бегло оценил обстановку. Виталий Андреевич отлучился, потому у меня было немного времени. На его столе я заметил пепельницу. Все окурки сигарет были одной марки. Вероятность того, что Вы и Ваш коллега курите одни и те же сигареты, равна процентам пятидесяти, если не брать в расчёт, что вы могли бы просто «стрельнуть» у него сигареты. Однако если бы Вы вдруг обнаружили, что Ваши сигареты закончились, и попросили бы у Виталия Андреевича, то с той же вероятностью в пепельнице могли бы оказаться окурки сигарет другой марки. Ведь не исключается возможность того, что Вы можете курить другие сигареты. Но тогда в пепельнице были бы разные окурки. Я решил взглянуть в урны под столами. В урне под Вашим столом окурков не оказалось. Это могло говорить о том, что курит только Ваш коллега, но я ещё сомневался. В том, что Вы не курите, я окончательно убедился, когда Вы вошли в кабинет. От Вас не пахло табаком, на Ваших руках отсутствуют характерные для курильщика признаки. К тому же, Вы не закурили вместе с Виталием Андреевичем, хотя я уверен: будь Вы курящим, Вы обязательно это сделали бы. Ваш коллега предложил бы Вам сигарету, и Вы бы не отказались. – Александр сидел в изумлении, Андрей видел это по его лицу и, кажется, был доволен этим. Миронов, будто признавая поражение в битве взглядов, посмотрел в сторону, усмехнулся:

– Что ж, Шерлок, признаю твою гениальность! – Несмотря на предполагаемый смысл слов, в них была заложена ядовитая издёвка. Теперь уже победно усмехнулся Смирнов, он ответил:

– На самом деле я просто поинтересовался у Виталия Андреевича, курите Вы или нет. Я проверял: поверите ли Вы моим словам? – он едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Александр стал хмурым, даже яд усмешки исчез с его лица.

– Думаешь в игры со мной играть? – отозвался Александр. – Не забывайся. Субординацию соблюдать нужно. – Тихо, но очень язвительно, произнёс он. – Посмотрим на деле, чего ты стоишь. Строить догадки и предположения может каждый. Только нельзя быть во всём уверенным.

– Я не хотел Вас обидеть, Александр Павлович. – Уже без улыбки ответил Смирнов, но бодрости и приподнятости настроения не лишился. – Не сомневайтесь во мне, я к работе подхожу не менее серьёзно, чем Вы. – Александр хотел что-то сказать Смирнову, но не успел. Их разговор был прерван тревожным стуком в дверь, после которого та не замедлила открыться.

– Простите, к вам можно? – всхлипывая, спросила негромко молодая женщина в малиновом пальто.

– Да, конечно! Проходите! – Александр взглядом указал на стул, стоящий у его стола. Андрей сел за свой стол, стал оттуда наблюдать. Женщина едва держалась, чтобы не разрыдаться. Содрогаясь от собственных всхлипов, она крепко сжимала ремень своей мешковатой сумки, прикрывала ладонью заплаканное лицо. Следователь сложил руки в замок, представился женщине и осторожно спросил:

– Как Вас зовут? – женщина, подняв заплаканные глаза, ответила:

– Ковалёва, Ирина Олеговна…

– Что у Вас случилось, Ирина Олеговна? – от этого вопроса женщина, казалось, вся сжалась, попыталась спрятаться, уйти от ответа. Но, всё же, она пришла сюда не за тем, чтобы играть в молчанку. Как бы ей сейчас ни было больно и тревожно, она должна была сказать, что её сюда привело.

– … Недавно у меня пропал сын. Девять лет ему. – Ответила она и снова всхлипнула. – Позавчера отправила его к бабушке с дедушкой, чтоб они присмотрели за ним. Мне нужно было на пару дней уехать в командировку. Дедушка с бабушкой, свёкры мои, живут в соседнем доме, я часто отпускала сына одного. Вчера вечером решила позвонить свекрови, узнать, как там мой Глебушка. А она сказала, что… он к ним так и не пришёл! – на секунду сорвался надрывистый плач, но Ирина Олеговна вскоре собралась духом и договорила: – Я все свои дела бросила, приехала только недавно и сразу сюда! Прошу Вас, помогите мне! – она буквально убивала себя каждым произнесённым ею же словом. Говорить ей становилось всё труднее и больнее. На отчаяние любящей матери смотреть было невыносимо, но Миронов не поддался, не стал потакать горю матери своим сочувствием. Он успокоил её, привёл немного в чувства:

– Не волнуйтесь, Ирина Олеговна, мы примем все надлежащие меры. Опишите Вашего сына. Как он выглядит и во что был одет в день исчезновения? Важна каждая деталь.

– Ну, маленький он у меня, тёмненький в отца: и глаза тёмные, и волосы, и кожа немножко смугловата. На нём была курточка зелёная, а под ней был красный тёплый свитер, штаны чёрные, в резиновые сапожки заправлены. И шапка была чёрная, с маленьким помпоном.

– У Вашего сына были при себе какие-то личные вещи? – спросил следователь. Женщина уверенно закивала головой, отвечая:

– Да! Был у него телефон. Я пыталась дозвониться до него, но всё бесполезно! —

– Когда Вы ему звонили? Сколько раз?

– Ох, раз сто, наверно! Может, больше, я не знаю. Вчера, как узнала от свекрови, звонила, пока ехала домой, и сегодня несколько раз. – Миронов продолжал задавать вопросы. Спрашивал, где произошло исчезновение, в котором часу отпустили мальчика к бабушке и дедушке, и прочее. Но с каждым разом опечаленной горем и тревогой женщине отвечать на вопросы следователя становилось всё сложнее. Она вскоре окончательно сдалась, снова сокрушённо всхлипнула, закрыла раскрасневшееся лицо руками. Миронов достал бланки заявления, придвинул их к женщине.

– Давайте вместе составим заявление, я Вам помогу. – Сказал он мягко, с некоторой снисходительностью. И это возымело эффект. Ирина Олеговна, всхлипнув, утёрла слёзы и сразу же взялась за ручку, которую ей протягивал следователь. Начали составлять заявление. – Запишите на отдельном листке номер телефона Вашего сына. Возможно, он может понадобиться для следственных мероприятий. – Сказал после Александр. Провожал Миронов женщину до двери, сопровождая всяческими ободрениями и успокоениями. Конечно, убить тревогу в материнском сердце неспособно ничто, но слова Миронова давали ей надежду, веру в то, что её маленький Глебушка найдётся, будет жив и здоров. Уже у самой двери женщина вдруг вспомнила, что принесла с собой фотографию сына. Она дрожащей рукой достала её из сумки и протянула следователю, после чего ушла. – Что ж, у нас есть фотография. Объявим в розыск пропавшего ребёнка, а номер передадим коллегам. – Констатировал Александр.

Андрей, всё это время наблюдавший за диалогом женщины и своего наставника, с досадным вздохом поднялся с кресла, подошёл к Миронову. Александр отдал ему фотографию, отошёл к окну и, всё же, закрыл его.

– С чего начнём? – спросил Андрей.

– Ты и сам прекрасно знаешь: объявим в розыск пропавшего ребёнка, определим его последнее местонахождение по SIM-карте, осмотрим место происшествия и опросим соседей и всех, кто знаком с семьёй.

Новое расследование, как полагал Миронов, должно было стать очередным сложным, но не выходящим из ряда вон, делом. Но мог ли он представить, что оно станет делом всей его жизни? Едва ли. Александр не размышлял ещё о превратностях судьбы, о её странных шутках и капризах. Но всё ещё было впереди.

Вместе со Смирновым Александр поехал к дому, где живёт семья пропавшего мальчика. Небо к тому времени затянулось плотным настилом грозовых облаков. Казалось, что грядёт апокалипсис. Ветер поднялся неимоверный, но это останавливало немногих из детей, что играли на детской площадке. Кто-то из них был со взрослыми. Кто-то гулял сам по себе. Радостные визги детей никак не вязались с мрачным обликом окружавших двор высоток, с густеющим мраком неба и холодом. Дом, в котором живёт семья, стоял по одну сторону двора. С противоположной же стороны стоял точно такой же дом, в нём живут бабушка и дедушка Глеба. Александр бегло осмотрел двор из окна машины, затем покинул салон. Смирнов последовал примеру наставника, и они теперь вдвоём стояли и осматривали окрестности. Следователь поднял взгляд на одну из высоток, затем посмотрел на другую, сказал:

– Ковалёва говорила, что окна квартиры свёкров выходят на двор. Они могли видеть, как внук направлялся к ним.

– Тогда странно, что они не сразу заметили исчезновения. – Ответил Смирнов.

– Вот что, поспрашивай родителей на площадке. – Поручил ему Александр. – Я поговорю с бабушкой и дедушкой. – Смирнов без промедлений направился в сторону детской площадки, старательно обходя лужи. Александр, глядя ему вслед, поправил воротник пальто, направился к дому. Ему пришлось ждать некоторое время, прежде чем хозяева квартиры услышат звонок домофона и впустят его. Говорил он через домофон со старушкой. То была бабушка Глеба. Когда дверь открылась, следователь поднялся на лифте до шестого этажа. Пенсионерка уже стояла в дверях квартиры, поджидая его появления.

– Ох, вот и Вы! Проходите, проходите! – она шагнула в сторону, пропуская следователя в квартиру, закрыла дверь. – Лёня, следователь пришёл! – крикнула она куда-то в гостиную, но ей никто не отозвался. Она цокнула языком, сказала, то ли себе, то ли Миронову: – Ох, совсем уже глохнет мой старик! Плохо слышит, скоро вообще перестанет слышать. Ну, проходите в гостиную, я сейчас, быстро! – старушка зашаркала тапочками по паркету, направляясь в кухню. На плите шипел жареный картофель с луком. Аромат стоял на всю квартиру. На краткий миг звук шипящего масла и аромат жареной картошки заставили следователя вспомнить потрясающую стряпню его собственной бабушки, но Миронову некогда было думать о еде и впадать в ностальгическое состояние. Он прошёл в гостиную, поприветствовал хозяина. Старик был совсем ветхий и сухой. Он сидел на диване перед телевизором, опираясь на трость. На коленях у него ласкалась пушистая дымчатая кошка. Старик не зразу заметил появление в комнате постороннего, а когда заметил, спросил:

– А ты кто, сын, будешь? – Миронов представился:

– Старший следователь, Александр Павлович Миронов. Я расследую исчезновение Вашего внука.

– Что? Не понял! Говори громче! – чуть прикрикнул старик. Миронову пришлось повториться. – А, да… Бедный Глебушка! И где-то его Бог носит? Умный мальчонка, не мог он сам убежать! – причитания старика прервала вошедшая супруга, прикрикнув:

– Иди, Лёня, есть! Картошка стынет! – её старик услышал с первого раза. Осторожно пересадив кошку с колен на диван, старик медленно поднялся и поковылял. Женщина села на краешек дивана, Миронов присесть не торопился. Он подошёл к окну, глянул во двор. Из окна было видно детскую площадку и противоположный дом, дорогу под самым домом разглядеть было крайне затруднительно из-за высоты, на которой располагается квартира. Лишь, выйдя на балкон, можно было увидеть, что происходит непосредственно под окнами этого дома. Несколько людей сидели на лавочке около детской площадки, с ними говорил его помощник. Александр отошёл от окна, поставил напротив дивана стул, что стоял в уголке, сел и достал из папки бумаги.

– Для начала, представьтесь полностью. – Сказал он.

– Марта Игоревна Ковалёва я… – ответила старушка.

– А муж Ваш…?

– Леонид Семёныч.

– Марта Игоревна, расскажите: когда и в котором часу к Вам должен был прийти Ваш внук? – пенсионерка призадумалась, вспоминая. Но думала она недолго.

– Да позавчера ещё прийти должен был. В первом часу, вроде, уж и не вспомню. – Поникшим голосом ответила женщина, утирая краем фартука выступившие слёзы. – Нет, наверно, во втором или третьем.

– Чем Вы занимались в это время? Вы видели в окно, как Глеб направлялся к Вам?

– Нет, не видали мы. – Сказала Марта Игоревна. – Мне Иришка позвонила перед этим, сказала, что Глеб придёт к нам. Лёни моего не было, он в поликлинику ездил. Я тогда на кухне была, а кухня окнами на другую улицу смотрит. Иногда я, конечно, выходила на балкон, поглядывала, но внука не было. Думала я, что задерживается дома.

– Ваш супруг знал о том, что Глеб должен был прийти?

– Нет, говорю же: он в поликлинике был! В очереди долго пробыл, поздно вернулся. Я не стала говорить, что внучек придёт, думала: всё равно, увидятся. Скажите, Вы же найдёте Глебушку? – с надеждой в голосе спросила старушка. Миронов обнадёживающе ответил:

– Сделаю всё возможное. Давайте не будем отвлекаться, Марта Игоревна. – Он параллельно фиксировал показания. Закончив писать, продолжил опрос: – Вы сказали, что ожидали внука в два или три часа. Но, когда он не пришёл, Вы не забеспокоились, а беспокоиться начали только лишь на следующий день. Почему? – Марта Игоревна всхлипнула и с выражением глубочайшего сожаления на лице начала объяснять:

– Не доглядела я! Плохая, знаю! У нас иногда ведь как бывает: Глеб к нам пойдёт, да во дворе остановится, с другими детьми заиграется. Район у нас тихий, деткам хорошо. Наиграется и придёт. Он у нас славный мальчик, знает, что задерживаться надолго нельзя. Иногда он может просто дома остаться. Я так и подумала сначала, что он с ребятами заигрался. Но он так и не пришёл, думаю: наверно, мать никуда не поехала, или отец вернулся с работы. Вот, Глебушка дома и остался. А на следующий день мне Иришка звонит, спрашивает, как Глебушка у нас себя чувствует. Я и взволновалась сразу, сказала ей, что нет у нас внука. Тогда-то мы и всполошились. Где же это всю ночь ребёнок был? И где он есть сейчас? – Марта Игоревна махнула рукой, опустила голову, поднося к заплаканным глазам край фартука, но плакала беззвучно и отчаянно, как всегда плачут старики. Миронов записал показания, задал очередной вопрос:

– Вы пытались позвонить Глебу, чтобы узнать, что случилось?

– Да! И я звонила, и Иришка с сыном звонили! Толку-то, от этих звонков? Кирилл, сын наш, даже по соседям ходил, спрашивал…

– А в семье у Вашего сына как обстоят дела? В каких условиях содержался ребёнок?

– В самых лучших условиях! В каких же ещё? – заданный следователем вопрос казался для доброй старушки непонятным. В семье её сына Глеб рос в любви и ласке. Да и сложно было Марте Игоревне вообще представить, что какой-то родитель может не любить своё чадо, не прикладывать усилий для его счастья и благополучия. Для неё это было непостижимо так же, как и загадочное исчезновение внука. Миронов, глядя на бледное лицо женщины, на её крайне удручённое состояние, мысленно пришёл к выводу, что на этом стоит заканчивать разговор. Опрашивать Леонида Семёновича следователь считал пустой тратой времени, ведь пенсионер в день исчезновения отсутствовал дома, к тому же до него ещё нужно было как следует докричаться, чтобы добиться ответа. Сложив бумаги в папку, Александр поднялся, поблагодарил Марту Игоревну за уделённое время и направился к выходу. Старушка сопровождала его до двери.

Смирнов занимался опросом людей на детской площадке. Их было не так уж и много: две мамочки с колясками, один мужчина – отец двух мальчиков, и пенсионерка. Последняя была одинокой женщиной, не имела ни детей, ни внуков, но её иногда можно было увидеть в окружении молодых семей. Соседи относились к ней с уважением, а многие родители нередко пользовались её советами по уходу за детьми. Старушка всю свою жизнь посвятила работе в детской поликлинике, и своими медицинскими познаниями она с радостью делилась с окружающими, потому и бывала иногда в компании молодых пар, гуляющих с детьми.

– Добрый день! Младший следователь по особо важным делам, Смирнов Андрей Викторович. – Представился Андрей, показывая удостоверение. Старушка и родители, сидевшие на скамейке, с прищуром вглядывались в документ. Убедившись, что молодой человек в гражданском действительно следователь, к нему обратился родитель:

– Вы по поводу Глеба Ковалёва?

– Да, хотел бы задать несколько вопросов. – Ответил Смирнов.

– Мы, как раз, обсуждали случившееся. Бедный мальчик… – с непритворным сожалением сказала одна из мамочек.

– Откуда вам известно об исчезновении мальчика? Вы что-то видели? – на вопрос Андрея ответил всё тот же мужчина:

– Нет, мы ничего не видели. Мои сыновья дружат Глебом, а я – с его отцом. Сегодня утром от него я узнал о случившемся.

– Ясно. А что вы можете сказать о семье Глеба?

– А что можно сказать? – риторически переспросила вторая женщина с коляской. – Семья благополучная. Мальчик всегда сыт и хорошо одет. Оба родителя работают, и бабушка с дедушкой тут, под боком.

– Быть может, есть кто-то, кто мог видеть Глеба в день исчезновения?

– Я видала! – отозвалась пенсионерка. – Время – час дня или половина второго, я шла в магазин. Видела Глеба с ребятишками. Игрались, всё хорошо было. Назад возвращалась, и никого уже не было.

– Он играл с моими сыновьями и ещё с несколькими ребятами. – Сказал мужчина. – Мы с женой были дома, когда мальчики вернулись. Они были расстроены.

– Между детьми случилась ссора? – вновь спросил Смирнов. Мужчина отрицательно покачал головой.

– Нет. Я спрашивал у них, что случилось. Они сказали, что играли в прятки, была очередь Глеба искать. Они долго прятались, но Глеб так и не пошёл на их поиски. Одна девочка сказала ребятам, что Глеб пошёл к бабушке с дедушкой, так все и разошлись по домам. А там уже и дождь начался, к тому времени, мальчики вернулись домой промокшие.

– А что за девочка? Чья она, не знаете? – ответ на этот вопрос был отрицательный. Андрей обратился к мужчине: – Я могу поговорить с Вашими сыновьями?

– Да, конечно! – согласился тот, а затем прикрикнул: – Егор, Даня, идите сюда! – двое мальчиков в одинаковых серых курточках, сидевшие до того на горке, скатились с той и подбежали к отцу. Он сказал им: – Мальчики, этот дядя – полицейский. Он хочет поспрашивать у вас про Глеба. – Братья опасливо взглянули на Андрея. Один из них спросил:

– А почему он в обычной одежде, полицейские ведь ходят в специальной форме? – Смирнов по-доброму усмехнулся, сам ответил мальчику:

– Не всегда полицейские носят форму. Я Андрей, рад знакомству! – он с улыбкой протянул мальчику ладонь, пожал его маленькую прохладную ручку.

– Я Егор! – представился он.

– А я Даня! – его брат тоже пожал руку Смирнову. Андрей присел на корточки перед детьми, стал спрашивать:

– Вам сколько лет?

– Шесть. – Ответил Даня. Егор повторил за ним.

– Уже большие! Ребят, а вы давно с Глебом дружите?

– Давно! – ответили оба.

– А крепко дружите? Не ругаетесь?

– Нет, не ругаемся! – сказал Егор. – Только он пропал куда-то. Мы играли в прятки, а он должен был нас найти.

– Да! Он пошёл домой к бабушке с дедушкой, и больше гулять не выходил! – с обидой добавил Даня.

– А откуда вы знаете, что он пошёл именно к ним? – спросил Смирнов. Даня ответил ему:

– Нам Маша сказала. Она с нами играла и тоже пряталась. Она видела, как дедушка пришёл за Глебом.

– А где живёт Маша?

– Во-он там! – ответил Егор, указывая пальцем на дом, в котором живёт и семья Глеба. Отец мальчиков сказал:

– А, так это Маша была, Гладкова? Двадцать восьмая квартира. – Мамаши с колясками оживились, стали наперебой говорить:

– Очень милая девочка. Да, да! Сколько ей, десять, вроде? Весёлая девочка, дружит со всеми во дворе. – Смирнов выпрямился, глянув на указанный Егором дом.

– Что ж, большое спасибо! – поблагодарил он всех, затем сказал мальчишкам: – Бегите играть. – И те, не теряя времени, побежали к качелям. К машине уже подходил Миронов. Увидев его, Андрей бегло попрощался с родителями и пенсионеркой и направился к нему.

– Что-нибудь узнал? – спросил Александр.

– Да. Есть кое-что. В тот день мальчика вместе с другими детьми видела пенсионерка, когда шла в магазин, но по пути домой никого не встретила. Я спросил двух мальчиков, что играли с Глебом и остальными. Они утверждают, что девочка Маша видела, как Глеба уводил домой его дедушка. К слову, живёт эта Маша в том же доме, что и Ковалёвы.

– Хм, интересно. – В задумчивости произнёс Александр. – Дедушка Глеба, по словам супруги, в тот день ездил в поликлинику. Но это можно легко проверить по больничным архивам…

– Значит, мальчика увёл посторонний. – Сказал Смирнов, доканчивая мысль наставника. Александр согласно кивнул.

– Но бабушка Глеба отзывается о внуке, как о послушном и осторожном ребёнке. Разве мог он решиться пойти куда-то с незнакомцем?

– Его могли увести силой или под каким-то предлогом. – Предположил Андрей. – Меня больше беспокоит то, что этого никто не видел, кроме одной девочки. Двор просторный, просматривается со всех сторон, куча окон смотрит на детскую площадку. Кто-то же должен был увидеть, что неизвестный уводит ребёнка.

– Даже если и так, то очевидцы могли бы подумать так же, как и Маша, что это родственник мальчика. Не сильно велика вероятность, что предполагаемые свидетели точно знакомы с семьёй Ковалёвых и знают, кто им чужой, а кто нет. В любом случае, если очевидцы самого похищения есть, то мы должны их найти. Поговорим с другими соседями. А пока, заглянем к семье девочки. Может, она знает что-то ещё.

Глава 5: Маша-Мария

Вместе они направились к квартире той самой девочки. Прямо над этой квартирой располагалась квартира Ковалёвых. Вероятно, соседи могли общаться. Так думал Миронов, пока они с помощником поднимались на лифте. У Андрея же по этому поводу были небольшие сомнения. Опрошенные им люди не упомянули родителей девочки. Можно было предположить, что девочку Машу во дворе знали лучше, чем её родителей.

Прозвучал звонок. Некоторое время мужчины ждали, пока кто-нибудь подойдёт к двери, но с обратной стороны была гробовая тишина. Миронов от нетерпения зажал кнопку звонка. Противный звон протяжным гулом полился в квартиру. Вскоре послышался лёгкий топот по ту сторону, щёлкнул дверной замок.

– Здравствуйте… – из-за приоткрытой створки двери выглянула женщина в фиолетовом халате. По заспанному лицу и взъерошенным волосам было понятно, что она отдыхала и совсем не ожидала гостей. – Вы по какому вопросу? – на это следователи предоставили ей удостоверения и представились. Женщина тут же взволновалась, вся как-то собралась и стеснительно затянула пояс халата потуже.

– Мы расследуем исчезновение Глеба Ковалёва, сына Ваших соседей сверху. Мы можем пройти? – пояснил ей следователь, и женщина сразу же распахнула перед ними двери, пропуская в квартиру. Они прошли в гостиную. Началась беседа.

– Как Вас зовут? – спросил Миронов. Женщина представилась Гладковой Ульяной Петровной и сразу же продолжила говорить, невзирая на намерение следователя задать первый вопрос:

– Если честно, я не так тесно знакома со своими соседями. С Ковалёвыми я раньше общалась, но потом как-то общение прекратилось. Теперь иногда пересекаюсь во дворе, мы здороваемся, но не более того. А вот Машенька, моя дочка, дружит с их Глебом.

– Да, нам уже известно о том, что Ваша дочь дружит с сыном Ковалёвых. Однако давайте не будем отвлекаться. Где сейчас находится Ваша дочь?

– Сегодня утром уехала с отцом к моей сестре. Её мужу нужно помочь подлатать крышу гаража, а Машка с отцом напросилась. У сестры моей тоже дочка, вот и поехали вместе.

– А Вы? Почему не поехали с ними? – поинтересовался Смирнов. Александр, которого перебили во второй раз, с лёгким налётом недовольства взглянул на помощника. Тот совершенно не обращал на него внимания. Казалось, что Смирнов был увлечён делом сильнее своего наставника.

– Я недавно приболела. Сегодня первый день, как я нахожусь на больничном. – Ответила Гладкова.

– А где Вы были позавчера в период с часа до трёх часов дня? – Миронов, наконец, успел задать вопрос лично.

– Я была на работе, вернулась домой только в десять.

– Где в то же время была Маша, не знаете?

– Утром она была на занятиях, но уроки закончились рано. После школы она пошла во двор. Домой зашла только для того, чтобы оставить рюкзак и переодеться. Даже не поела, хотя я оставляла ей записку с напоминанием! – последнюю фразу женщина произнесла с лёгким материнским негодованием. Следователь вновь спросил:

– Где был Ваш супруг в тот день?

– Тоже был на работе. – Ответила Гладкова, затем вздохнула. – Я думаю, что я ничем не смогу помочь Вам. – Сказала она с неподдельной досадой. – Если честно, я в ужасе от того, с какой новостью Вы пришли! Я даже не знала о том, что Глеб пропал, пока Вы не сообщили! Как думаете, что с ним случилось? – Андрей с Александром переглянулись, последний ответил:

– Мы предполагаем, что мальчика похитили. Нам стало известно, что Ваша дочь была последней, кто видел его в день исчезновения. Она могла видеть похитителя.

– Ох! Ужас какой! – испугалась женщина. Дрогнувшими пальцами она прикрыла рот, осознавая всю опасность случившегося. Её дочь также могла стать жертвой похищения, но преступник предпочёл иную жертву. – Получается, что мою Машеньку могли похитить?! Господи! – она была так поражена собственными догадками, будто похищение её дочери уже случилось, будто вовсе не мать Глеба, а она сама страдает от горя.

– К счастью, для Вашего ребёнка всё обошлось. Но Вы уверены, что ничем не сможете помочь нам? – осведомился Александр.

– Честное слово! Если бы я что-то знала…

– Хорошо. В таком случае мы бы хотели поговорить с Машей и Вашим супругом. Когда они вернутся?

– Сегодня вечером, наверно…

– Что ж, мой помощник заглянет к Вам завтра вместе с детским психологом. – Затем он обратился к Андрею: – Пусть девочка покажет место, где в последний раз видела Глеба. – Александр поднялся с дивана, Ульяна Петровна тут же вскочила с кресла, Смирнов тоже встал.

– Будем ждать вас! – с нарастающей тревогой произнесла Гладкова, провожая их в коридор.

Погода пестрила над Петербургом самым богатым разнообразием: где-то уже во всю бушевал ливень, местами не было ничего, кроме свистящего промозглого ветра, в некоторых клочках и закоулках поблёскивали тонкие ленты холодного солнца. А в иных местах была такая тишина, словно природа позабыла о них, оставила их без внимания. Утром Андрей уже вновь направлялся к дому потерпевших, на этот раз, ехал он вместе с психологом, Еленой Эдуардовной Павловой. Елена Эдуардовна была женщиной немолодой, со Смирновым она обращалась как-то по-дружески, даже с некоторой долей материнской заботы. Андрей находил эту женщину интересным собеседником и приятным человеком. Её род занятий подходил ей безукоризненно. И стоило отдать должное Павловой, к его наставнику она обращалась не иначе, как Сашенька. Андрея забавляло то, как Миронов хмурился и покашливал в кулак, мигая взглядом на самого Смирнова. Александр чувствовал неудобство, ему казалось, что помощник беззвучно посмеивается над ним. Вздохнул Александр с облегчением лишь тогда, когда Павлова и Смирнов уехали. У него выдалось немного свободного времени, и он решил потратить его на звонок.

Мария была на работе, когда у неё зазвонил телефон. Она рассчиталась с покупателем за приобретённый им флакон парфюма и отошла от кассы.

– Доброе утро, Сашенька! – радостно улыбнувшись, произнесла Мария. Её звонкий голос приятным бальзамом лёг на сердце Александра. Он также не сдержал радостной улыбки.

– Здравствуй. Ты на работе? – Александр знал, что она на работе. То был, скорее, риторический вопрос.

– Да, милый. Ты скоро приедешь? Максимка уже все уши прожужжал про тебя. Тем более, что сегодня особенный день…

– Ждите меня сегодня вечером. Я освобожусь пораньше. – Ответил Миронов, параллельно рисуя каракули в блокноте.

– Ох, радость-то какая! Отлично! – ненадолго повисла пауза, затем Мария сказала: – Прости, милый, пора работать. Не забудь пообедать! Люблю тебя!

– И я тебя! – Миронов отложил телефон, как только услышал гудки. В кабинете воцарилась тишина. Не было слышно ничего, даже тиканья часов. Видимо, села батарейка. Да, сегодня был особенный день для них с Машей. Сегодня Годовщина их знакомства. Казалось бы, всего год – это не так много, чтобы радоваться, но для Маши этот день очень важен. Александр отвлёкся на мысли о дне, когда они познакомились. В тот день природа, казалось, благоприятствовала их встрече. Да и повод был положительный. Нужно было позаботиться о подарке для бабушки к её юбилею. В подарок Александр выбрал новую стиральную машину, но нужно же было к подарку добавить что-то более милое и праздничное, нежели комплект из стирального порошка и ополаскивателя. Цветы – самое очевидное и милое, что можно придумать для пожилой женщины. За цветами Миронов заехал в магазин, в котором и работает Мария.

Ещё с порога Миронов бегло оглядел магазин. Всё пространство было наполнено игрушками, праздничной атрибутикой, сувенирами и цветами. Цветов же было настолько пёстрое и разнообразное множество, что Александр, подходя к стенду с цветами, уже думал о том, что будет испытывать затруднения с выбором. Но на помощь к нему поспела молодая женщина.

– Добрый день! Меня зовут Мария! Я могу помочь Вам определиться с выбором. – Она улыбнулась, и улыбка эта была столь поразительной для Миронова, что он едва не позабыл, что здесь делает.

– Благодарю. Мне, как раз, требуется помощь с выбором букета. – Он перевёл взгляд на цветы.

– Я с радостью помогу! – ответила сотрудница. – Для кого собираем букет? По какому случаю? – она обошла стенд с цветами с обратной стороны и принялась отставлять в сторону (на её взгляд) самые лучшие варианты.

– Для одной очень важной для меня женщины. – С лёгкой улыбкой ответил Миронов. – Сегодня у неё юбилей.

– Ох, ясно! А кто же это, если не секрет? Ваша возлюбленная? – поинтересовалась Мария.

– Нет, не возлюбленная. – Ответил без всякого недовольства Александр. Для кого-то подобные вопросы могли бы показаться бестактностью, но Миронов, очарованный светлой и улыбчивой женщиной, воспринял этот диалог, как небольшую игру.

– Возможно, это для мамы? – спросила Мария. – Вот, взгляните на эти цветы. Сегодняшний привоз, и пахнут очаровательно! – Александр с усмешкой ей ответил:

– Вы вновь не угадали. Это для моей бабушки. Однако самому мне выбрать крайне сложно даже из самых лучших. А какой букет понравился бы Вам? – этот вопрос вызвал на красивом лице женщины лёгкий румяный оттенок, но она понимала, что клиент просто желает, чтобы простая женская любовь к прекрасному помогла с выбором лучшего букета. Мария пробежалась взглядом по букетам. Если отбросить профессионализм флориста, то ей бы приглянулся букет белых хризантем. Если собрать несколько особенно пышных хризантем вместе, их ажурная пышность будет напоминать пушистое облако в ясный день. А ясных дней в Петербурге по осени очень мало.

– Думаю, букет из хризантем станет отличным подарком для Вашей бабушки. – Ответила после пары минут раздумий Маша. – Они напоминают белое облако в ясном небе. Их можно здорово обыграть вкраплениями из небольших синих цветов. Например, васильками.

– В таком случае я куплю два букета. Оберните их в белую и синюю бумагу. У Вас есть такие? – Ответил мужчина. Маша согласно кивнула и принялась расставлять ненужные цветы на прежние места. Миронов смиренно ждал, наблюдая за тем, как ловко она заворачивала цветы в бумагу и перевязывала их лентой. Два чудесных пышных букета хризантем вскоре были готовы. Александр расплатился и взял букеты.

– Всего доброго, приходите к нам ещё! – Маша вновь одарила его улыбкой и уже думала отлучиться в служебные помещения на перерыв, но Александр остановил её:

– Постойте, куда же Вы?

– На перерыв, а что? – в недоумении поинтересовалась женщина.

– Второй букет для Вас. – Он протянул ей букет, чем ошарашил её. На лице Маши вновь возник лёгкий румянец, она приняла букет, разглядывая его так, будто бы впервые его видит.

– Спасибо… – протянула она растерянно. Александр улыбнулся ей напоследок и направился к двери. Мария с минуту стояла на месте, глядя то на букет, то на уже закрывшуюся дверь. И в душе женщины уже разливалось приятное чувство. Она была удивлена и в то же время польщена столь внезапным щедрым жестом покупателя. Но, несмотря на это, оставался какой-то осадок. Это был жест благодарности, не более того. Так она думала, и прошло некоторое время, прежде чем этот покупатель вновь появился в магазине. Мария уже почти позабыла о нём, но лицо его она узнала сразу, стоило ему лишь войти в магазин. Она думала, что мужчина пришёл за очередным подарком для кого-нибудь, но к её удивлению, у него были иные намерения. Они поприветствовали друг друга легко и непринуждённо, будто старые друзья, и Маша, наконец, узнала его имя. Приглашение на чашку кофе после работы, озвученное по инициативе Александра, было принято. И он был этому рад. То было начало их крепкой любви. Оно было простым, но в то же время романтичным.

Александр вспоминал их знакомство с особой любовью. В его душе уже теплилась надежда, что ему не придётся пожертвовать времяпровождением с Марией и Максимом в угоду работе. К тому же, ещё следовало позаботиться о подарках. Нельзя же идти в гости с пустыми руками. Остальную часть свободного времени Миронов посвятил размышлениям о том, что можно подарить Маше и Максиму…

Лёгкий дождик заморосил, когда Смирнов и Павлова подъехали к нужному дому. Этот лёгкий дождик, в теории, должен был быть сущей мелочью. Но капли были холодны, и падали они на землю и всё окружение, будто острые иглы. Это ощущение колкости никогда не нравилось Андрею, и он мысленно уже торопился попасть в квартиру Гладковых. Выйдя из такси, он открыл вторую дверь и помог Елене Эдуардовне выйти из салона.

– Спасибо, Андрей. Ты очень галантен. – Сказала женщина, а затем взглянула на дом, который им предстояло посетить. – Сколько лет девочке? – как бы к слову спросила она.

– Десять. – Ответил Смирнов. Елена Эдуардовна кивнула, будто соглашалась с ним или давала понять, что приняла его ответ во внимание. Они вошли в дом. Как раз, из дома выходил мужчина, которого Андрей опрашивал во дворе вместе с остальными жильцами. Тот узнал следователя и поприветствовал его, придержав ему и его спутнице дверь.

Вскоре следователь и психолог были в квартире Гладковых. Всё их небольшое семейство было в сборе. Андрей представился по форме и представил семье Елену Эдуардовну.

– Здравствуй, Маша! Я рада знакомству. – Сказала женщина, приветливо улыбнувшись девочке. Маша ничего не ответила, лишь кивнула. Ульяна Петровна положила ладони на плечи дочери и сказала:

– Машенька, эта тётя пришла, чтобы спросить тебя про Глеба, мальчика из квартиры сверху. Не бойся, всё хорошо. – Затем она обратилась к психологу: – Мы можем пройти в детскую, чтобы не мешать.

– Конечно. – Согласилась Елена Эдуардовна. – Так будет правильно. – Мать, дочь и психолог удалились в соседнюю комнату. Супруг Гладковой, как показалось Андрею, выглядел крайне взволнованным. На лице его поблёскивали мелкие капельки пота, а взгляд его плавал в пространстве. Но в остальном мужчина держался молодцом. Возможно, он просто волновался перед предстоящим разговором. Не каждый же день к тебе в дом приходят следователи и психологи.

– Присаживайтесь, пожалуйста! – хозяин указал ладонью на диван, а сам устроился в кресле напротив. Андрей достал бумаги, попросил опрашиваемого представиться. – Гладков, Евгений Анатольевич. – Представился тот.

– Расскажите, что Вы знаете о семье Ковалёвых. Вы общаетесь?

– Одно время дружили семьями, потом перестали. Сами понимаете, дом, работа и прочие дела. С Кириллом Ковалёвым я вместе работал когда-то. Мы трудились на стройке, нас часто командировали на самые разные объекты, а потом я ушёл, устроился дальнобойщиком.

– А почему ушли? – На этот вопрос Евгений Анатольевич ответил не сразу. Андрей, глядя на того, уловил в его глазах недобрый огонёк. Лицо мужчины будто бы помрачнело на долю секунды, но окончательно уходить от ответа опрашиваемый не стал.

– Да… было одно дельце. Очень сильно я получил от начальства за чужие косяки, вот и ушёл. Если можно, я бы предпочёл об этом не говорить. Это же не относится к настоящему делу.

– Верно, не относится… – протянул Смирнов, но мысленно уже ставил галочку напротив имени этого человека. – Ваша супруга рассказывала, что Ваша дочь дружит с Глебом Ковалёвым. Как часто их видят вместе? – Опрашиваемый ему ответил:

– Вы знаете, Машка у нас очень общительная. Она никогда не гуляет с кем-то одним из детей. Вокруг неё всегда полно детворы. Я не могу сказать, с кем из соседских детей она общается больше. – Андрей кивнул, записал показания и задал очередной вопрос:

– Скажите, Вы видели когда-нибудь дедушку и бабушку мальчика?

– Да, конечно! Они живут в соседнем доме. Частенько Ковалёвы ходят к ним в гости, ну и наоборот. – Гладков уже не казался таким взволнованным, но Андрей, глядя на него, решил взять это на заметку. Для проверки фактов Смирнов попросил мужчину описать дедушку Глеба. Дальше пошли стандартные вопросы: где были и что делали? И так далее. Через некоторое время из детской вышла Елена Эдуардовна. Мать и дочка появились следом. Девочка была готова помочь следствию и показать место, где она видела Глеба Ковалёва в последний раз. Все оделись и покинули квартиру. Елена Эдуардовна шла впереди. Её, держа за руку, вела Маша. Ульяна Петровна шла чуть позади, придерживая рукой капюшон куртки. По её торопливым, но неуверенным, шагам было понятно, что она очень волнуется. Все эти следственные мероприятия казались ей чем-то страшным. Андрей шёл вместе с её супругом. Иногда Евгений Анатольевич пытался поинтересоваться у следователя, что именно произошло, и как происшествие связано с его дочерью, есть ли подозреваемые в похищении, или ребёнок просто потерялся. Андрей отвечал ему кратко, по существу и лишь на некоторые вопросы, хотя ему и казалось лишним это любопытство. Вопросы эти задавались более охотно, нежели чем давались ответы на вопросы самого следователя. Это заставляло Смирнова насторожиться. Вскоре Маша привела их к нужному месту. Располагалось оно в конце двора. За невысокими оградками были голые клумбы, убранные к зиме, неподалёку находилось несколько гаражей и рядок молодых деревьев. Здесь же был и один из выездов со двора.

– Мы играли в прятки. – Начала рассказывать Маша. – Нас было шестеро: я, Глеб, Даня, Егор, Алина и Ася. Была очередь Глеба водить. – Она указала пальчиком на небольшой проход между двумя гаражами. Его прикрывал ещё по-летнему зелёный куст. – Я спряталась там, а Глеб считал около стены. Он уже начал нас искать, но пришёл дедушка и забрал его домой.

– В какую сторону они пошли, ты видела? – спросила девочку Павлова.

– Да, они пошли в сторону дома, где живут его дедушка и бабушка. Я тогда сразу стала искать остальных, чтобы сказать, что Глеба забрали домой. – Андрей, слушая рассказ ребёнка, размышлял о том, как именно могло происходить похищение. Сомнений не осталось, мальчик пошёл вместе с похитителем и не оказал сопротивления. Возможно, что это взаправду мог быть его дедушка. Если же нет, что у похитителя был какой-то предлог, или же он был знаком мальчику. Но дедушка в день похищения был в поликлинике, Миронов собирался уточнить этот вопрос. С большей вероятностью показания пенсионеров правдивы. Значит актуальными остаются последние две версии.

– Скажи, Машенька, ты успела разглядеть дедушку Глеба? – спросила психолог. – Во что он был одет и как выглядел? – Девочка на некоторое время впала в задумчивость, бегая взглядом по обстановке двора. Немного подумав, она ответила:

– Ну, я не видела его лицо. У него была старая куртка, а ещё он был в странных сапогах.

– В странных сапогах? А как они выглядели, эти сапоги? – удивился Смирнов.

– Высокие такие, серые. Очень большие. – Ответила Маша.

– А какого цвета была куртка?

– Тоже серая. А, и ещё у него была кепка! – вдруг вспомнилось девочке.

– Что ж, ясно. Ты слышала что-нибудь? Быть может, Глеб с дедушкой говорили о чём-то? – задала новый вопрос Павлова. Но девочка в отрицании покачала головой. Елена Эдуардовна подытожила: – Большое спасибо, Машенька! Ты нам очень помогла.

– Вы можете возвращаться домой. – Обратился Смирнов к семье. – Будьте на связи, возможно, следствию вновь понадобятся ваши показания.

– Хорошо, до свидания. – Мать взяла Машу за руку и направилась к дому. Евгений Анатольевич немного помедлил, бросил следователю напоследок:

– Надеюсь, что с мальчиком всё хорошо. Найдите его поскорее, и похитителя тоже.

Глава 6: Версии, улики, факты

Павлова и Смирнов собирались разъезжаться. Вот-вот должно было подъехать такси Елены Эдуардовны. Дождь продолжал противно моросить, и в мокром асфальте проглядывалась холодная синева. Андрей ждал машину вместе с коллегой, они разговаривали.

– Елена Эдуардовна, что Вы можете сказать о состоянии девочки? – Елена Эдуардовна, глядя на расползающуюся по дороге лужу, ответила:

– Однозначно, я могу сказать, что девочка не испытывала стресса, не была ничем напугана. Это и понятно по её показаниям. Маша стеснялась меня поначалу, как и все дети, но она оказалась очень общительной и отзывчивой. Я думаю, то, что она рассказала, это единственное, чем она может помочь.

– Ясно… – задумчиво протянул Андрей. Елена Эдуардовна увидела вдалеке такси, но у неё ещё было немного времени. Она взглянула на Андрея, впавшего в размышления, и решилась прервать их:

– Погружён в работу, как Сашенька. – Андрей тут же оживился и в недоумении взглянул на женщину.

– В каком это смысле, Елена Эдуардовна?

– В таком, что есть в тебе искра. Миронов рассказывал мне, как ты одурачил его с сигаретами. – На её лице возникла улыбка. Андрей тоже улыбнулся, но потом вернулся в прежнее состояние серьёзности.

– Мы не похожи. Он думает, что я бесполезен. Я так полагаю. – Такси уже подъехало. Андрей открыл женщине дверь. Перед тем, как сесть в салон и уехать, она сказала:

– Я давно его знаю. Когда-то и он был таким же, как ты. Да и не быть мне психологом, если я не умею разбираться в людях! Однако же, до свидания! – дверь закрылась, и такси укатило по лужам. Теперь Андрею предстояло дождаться своей машины, он предпочёл не беспокоить Елену Эдуардовну совместной поездкой. Он смотрел туда, куда уехала Елена Эдуардовна, и размышлял о её словах. Нет, они с Мироновым совсем не похожи. Быть может, Павлова ошиблась. Все люди ошибаются, да и Андрея она видит лишь первый день. Она совсем его не знает. Вскоре подъехало и его такси. Смирнов, наконец, укрылся от игольчатой измороси в салоне автомобиля. День ещё впереди, нужно доложить Миронову об итогах проделанной работы.

Александр ожидал своего помощника в кабинете. Следствие было в самом своём начале, и не было в нём ничего такого, за что бы Миронов мог взяться лично. Теперь у него был человек на побегушках. С одной стороны, он был доволен возможностью руководить кем-то, он постепенно входил во вкус. С другой же стороны, он уже начинал скучать. Одно дело, если бы похищение ребёнка было совершено максимально неосторожно. Было бы больше улик, больше свидетелей, была бы возможность разгуляться двум пытливым умам. Но преступление было совершено великолепно. Конечно, ничего хорошего в похищении детей нет, но великолепным это преступление выглядело с точки зрения исполнения. По крайней мере, таким оно выглядит на первых парах следствия. К слову, Александр тоже не терял времени. Оператор сотовой связи предоставил следствию данные об активности SIM-карты, что была в телефоне мальчика. В последний раз она была активна незадолго до предполагаемого времени похищения. Значит, похититель не глуп и решил избавиться от неё. Также Александр раздобыл видео с уличных камер. И, просматривая их, он обнаружил несколько странностей:

– Странность первая: камера, расположенная во дворе, засняла, как дети играют в прятки. Глеб встал у стены дома, начал считать. Когда настало время искать, он отвлёкся на кого-то. Вероятно, это и был похититель. Странность заключается в том, что на записи нет никакого человека. Полностью исключено, что похититель мог находиться вне зоны видимости камеры, так как она была направлена в ту сторону, куда впоследствии направился ребёнок.

– Странность вторая: Маша наблюдала за происходящим: как (по её же словам) мальчика уводит человек. Но на записи видно, что Глеб идёт один.

– Странность третья: расположенные у ближайших магазинов камеры не зафиксировали ни похитителя, ни жертву. Мальчик словно исчез, пока уходил со двора.

Эти странности заставили Александра основательно задуматься. Кто, чёрт возьми, этот похититель? Может, соседская девочка солгала? Почему записи с камер магазинов не запечатлели мальчика, пусть и без похитителя? От размышлений Миронова отвлекло появление помощника. Андрей, не здороваясь, подошёл к окну и открыл его. Александр недовольно цокнул языком и сказал:

– Ты только что с улицы. Неужели, тебе не холодно?

– В кабинете душно. – Ответил Смирнов. – Вы тут закупорились, как пчела в улье на зимовку. Пахнет, конечно, уже гораздо лучше, но в духоте сидеть совершенно не хочется. – Александр смирился с ситуацией и перевёл разговор в новое русло:

– Что удалось узнать? – Андрей пока не ответил. Он подошёл к своему рабочему месту, взял стул и вместе с ним подошёл к столу Миронова. Тому оставалось лишь усиленно игнорировать поведение непутёвого помощника. Только присаживаясь, Смирнов дал ответ:

– Похититель не вызвал у Маши никаких подозрений. Она не слышала, говорил ли он с мальчиком. Ясно только то, что мальчик согласился с ним пойти.

– Это мы и так знаем. Дальше. – Скучающе сказал Миронов.

– Маша дала, хоть и расплывчатое, но какое-никакое описание того человека: серая куртка, кепка и странные серые сапоги.

– Странные серые сапоги? – Александр вопрошающе приподнял бровь. – Что за сапоги такие?

– Не знаю. Возможно, девочка просто не знает, как называется эта обувь.

– Значит, наш похититель – человек пенсионного возраста и любитель специфической обуви?

– Получается, что так. Это только звучит глупо, но в мире полно странных людей. – Ответил Смирнов.

– Это, конечно, важная информация. А Маша говорила что-нибудь ещё, например: на счёт его внешности?

– Ничего. Лица его она не видела, это прибавит нам работы. Мы с её родителями и Еленой Эдуардовной осмотрели место, где всё произошло. Неподалёку был выезд со двора. Поначалу я предположил, что мальчика могли увести именно этим путём, но Маша утверждала, что видела, как Глеба уводили в сторону дома, где живут родственники. Но, как я понял, наблюдала за этим она недолго, потому что сразу отправилась искать остальных ребят, чтобы рассказать, что Глеб ушёл домой.

– Хм, это объясняет, почему она подумала, что это именно дедушка мальчика. – Заключил Миронов. – Она попросту не знает дедушку. К тому же, похититель вёл Глеба мимо дома, этим также объясняется и то, почему Марта Игоревна, выходя на балкон, не видела внука. Маршрут похитителя не был заметен из окон квартиры пенсионеров. Более того, похищение могло удачно совпасть с моментом, когда старушка могла находиться в других комнатах.

– Звучит логично. – Согласился Смирнов. Александр покачал головой и задумчиво ответил:

– Это могло бы быть логичным, если бы не одно жирное «НО». – Андрей удивлённо посмотрел на наставника. Тот поднялся с кресла, указал на него Смирнову. – Садись.

Андрей сел в кресло, Миронов немного пощёлкал мышкой, и на мониторе компьютера снова ожила картинка. Андрей молча просматривал все записи, Александр же наблюдал за его реакцией. За всё это время Смирнов не проронил ни единого слова, смотрел видеоряд с неизменным прищуром, анализировал. Когда видео были просмотрены, Миронов спросил:

– Что скажешь?

– Ерунда какая-то… – Растерялся помощник. – Где же похититель? Может, записи поддельные?

– Вполне возможно. Хотя, было бы странно, если бы похититель так сильно заморочился, готовясь к делу. Тогда у него должен быть доступ к этим камерам. Отправим эти записи на изучение коллегам.

– Хм… – Теперь и Андрей пребывал в замешательстве. Он решил поинтересоваться: – А мог ли дедушка прийти за внуком в действительности? – спросил Андрей. – Может, пока они шли к дому, что-то случилось? Или же Маша ошиблась в своих показаниях, постеснялась или запуталась? Возможно, дедушка мог просто окликнуть внука с балкона?

– Полностью исключено. – Отрезал Александр. – Тогда бы дети заметили его, ну или услышали бы. К тому же, я навёл справки в поликлинике, у старичка алиби. Да и зачем едва двигающемуся пенсионеру похищать собственного внука, да ещё и возиться с подделкой видеозаписей? Злоумышленник может быть чуть более расторопным. Он вполне может оказаться в несколько раз моложе, чем мы предполагаем. Мы же не можем знать точно.

– Но никто, кроме Маши, не видел произошедшего. Мы встали в тупик, не успев ещё разогнаться. – Сказал Смирнов, а затем вдруг вспомнил: – Постойте! Есть ещё кое-что! – Александр уже был весь во внимании. Скрестив руки на груди, он ожидал, что скажет Помощник. – Меня беспокоит поведение супруга Гладковой. Евгений Анатольевич был очень взволнован, когда я его опрашивал. Отвечал на вопросы скупо и довольно неохотно, вдобавок, проявлял сильный интерес к происшествию. Сам он задавал не меньше вопросов, чем я. И не похоже, чтобы это волнение было вызвано беспокойством за дочь.

– Думаешь, он может иметь к этому отношение? – спросил Александр.

– Не думаю, но предполагаю. Он знаком с семьёй Ковалёвых. Вместе с Кириллом Ковалёвым он работал на стройке, но решил сменить работу. Ушёл по причине того, что начальство строго наказало его за провинности другого работника. Что именно тогда случилось, Гладков не сказал. Я полагаю, что Ковалёв и был тем, за чьи провинности ему пришлось отвечать.

– Это месть?

– Вполне возможно. Я не стал расспрашивать об этом подробно на случай, если Гладков окажется нашим похитителем, чтобы не спугнуть. – Сказал Андрей. – Вот, теперь я точно всё сказал. – Некоторое время в кабинете была тишина. Александр вновь размышлял. Андрей, вслушиваясь в эту тишину, вдруг понял, что у настенных часов села батарейка. Не дожидаясь, пока Миронов изречёт какую-нибудь мысль, он встал и подошёл к часам, вытащил из них батарейки и принялся покусывать их зубами. Помятые таким образом батарейки вернулись в часы, и по кабинету вновь раздалось их размеренное тиканье. Смирнов настроил часы и вернул на место. Всё-таки, старые методы «замены» батареек спасают, если под рукой нет новых. Не успел Смирнов сесть обратно на стул, как Александр заговорил:

– Вот что, сейчас позвоню Ковалёвой. Поинтересуюсь, на работе ли её муж. Поедем к нему и расспросим его, начальство и коллег о случае, произошедшем между ним и Гладковым.

– Уже опять ехать? – погрустнел Смирнов. – На улице изморось, я её не люблю.

– А перечить старшему по званию любишь? – сурово спросил Миронов, беря в руки трубку рабочего телефона. – Отдохнёшь, пока я разговариваю с Ковалёвой. Тебе этого хватит. – Он набрал номер, и после непродолжительных гудков начался диалог.

На счастье следователей, Кирилл Ковалёв был на работе. Супруга передала контакты организации и даже смогла подсказать адрес главного офиса. Андрей мысленно обрадовался, что не придётся в такую погоду ехать на какой-нибудь строительный объект, ведь разговор будет происходить в офисе. А Миронов будто знал о мыслях своего помощника, потому поручил ехать на непосредственное место работы Ковалёва сразу после того, как узнает у начальства месторасположение объекта. Андрей был крайне раздосадован. Он даже попытался возразить, но Миронов не оставил ему никакого выбора.

– Отлично! Вы будете сидеть в тёплом офисе с чашкой кофе, а я буду бегать по стройке и уворачиваться от летящих на мою голову кирпичей! – с досадой сказал Смирнов. Александр с усмешкой ответил:

– Зато потренируешь гибкость и реакцию. – Он был доволен своим положением и положением своего помощника. А Андрею ничего не оставалось, кроме как молча согласиться. – Поехали, время не ждёт.

Вместе они подъехали к главному офису строительной компании. Это был современный офис в пять этажей. В его стеклянном фасаде плыли отражения грязно-серых туч. Над входом была вывеска из позолоченных букв с названием организации, а рядом со входом располагался небольшой рекламный стенд с краткой информацией о перечне и характере услуг. В целом, место для офиса было подобрано самое подходящее. Вокруг было полно построек, если не требующих полного сноса, то хотя бы ремонта. Да и улица была достаточно людной, реклама бросалась в глаза не одному десятку прохожих. Миронов и Смирнов зашли в офис и оповестили сотрудницу на ресепшене, по какому вопросу они явились. Сотрудницу уведомили о скором визите представителей закона, потому она без промедлений сопроводила их в кабинет руководителя. Кабинет не представлял собой ничего особенного, разве что впечатлял своими размерами. Хозяин кабинета сразу же поднялся с кресла и поспешил навстречу, чтобы пожать руки. Это был уже немолодой полноватый мужчина с большой залысиной прямо на макушке. Залысина эта так и поблёскивала под светом ламп, что выглядело в некоторой степени нелепо, но это не мешало директору выглядеть солидно и внушительно. В нём сразу проглядывался авторитет и накопленный с годами опыт. Эти качества проявлялись в его походке, в манере рукопожатий, в неторопливости.

– Семён Аркадьевич Леонтьев к вашим услугам, господа. – Сказал директор, пожимая вначале руку Миронову, затем и его помощнику. – Любочка, принесите кофе, пожалуйста. – Сказал он девушке, а затем уточнил у следователей: – Вы же будете кофе?

– Будет не лишним, благодарю. – Сказал Миронов. Смирнов же ничего не ответил. Семён Аркадьевич вернулся в своё кресло, следователи заняли стулья.

– Итак, вас интересует наш сотрудник. Ковалёв, если быть точнее, верно? – начал Леонтьев. Миронов ответил:

– Если быть ещё более точными, то нас интересуют две личности: Ваш действующий сотрудник Ковалёв и уволенный ранее Гладков.

– Так, Гладков, Гладков… что-то я не припоминаю. А как имя и отчество у этого Гладкова?

– Евгений Анатольевич. – Подсказал Смирнов.

– Ах, да! Был у нас такой. И что же именно вас интересует? – следователи переглянулись, и Миронов пояснил:

– Мы расследуем похищение сына Кирилла Ковалёва. Есть подозрения, что Гладков может иметь к этому отношение. Полагаем, что ранее между ними произошла неприятная ситуация, которая явилась причиной увольнения последнего. Не могли бы Вы рассказать нам: что стало причиной ухода Вашего сотрудника? – Леонтьев напрягся от поставленного вопроса. На его лице выступили испарины пота, он сложил руки в замок на столе, потом взялся за ручку, немного покрутил её и оставил в покое, вновь сложил руки.

– Знаете, господа, – вздохнув, начал он и продолжил лишь после небольшой паузы: – я наслышан о случившемся в семье Ковалёва несчастии. Вся его бригада только об этом и жужжит. Жаль мне его. Он отлично себя показал в первые дни после трудоустройства и быстро поднялся по карьерной лестнице. Сейчас он бригадир, мог бы получить местечко и повыше, но отказывается. Ребята отзываются о нём крайне положительно. А вот о Гладкове я такого сказать не могу. Он и раньше не был трудолюбив. И держали мы его только потому, что ему нужны были деньги. Его супруга находилась в больнице вместе с ребёнком. Уж не знаю, что там у них случилось. Но чтобы честно получать свои кровные, нет, такого за ним никогда не водилось.

– Как именно проявлялась его халатность в работе? – спросил следователь.

– Обычно он мог поручить кому-то свои задачи под предлогом плохого самочувствия или разговора с бригадиром. Тогда ещё их бригадиром был другой человек. К слову, тоже не сильно трудолюбивый. Иногда Гладков мог явиться на работу в нетрезвом состоянии, мог даже напиться непосредственно на рабочем месте.

– Напиться? – удивился Смирнов. – Странно, он не похож на человека, страдающего зависимостью.

– Он мог закодироваться. – Серьёзно ответил Миронов. – Продолжайте, Семён Аркадьевич.

– В общем, со своим бригадиром Гладков общался на равных, субординации никакой. А потом повысили Ковалёва. Он начал держать ребят в ежовых рукавицах. Особенно этого Гладкова. Не сказать, что Кирилл Фёдорович совсем уж строг со своими ребятами, он справедлив ко всем в равной степени. Но нужно постараться, чтобы он был доволен проделанной работой.

– Значит, строгая политика Ковалёва привела к увольнению Гладкова?

– Нет. – Ответил Семён Аркадьевич и отвлёкся. В кабинет вернулась сотрудница. Она несла три чашки кофе на небольшом подносе. Поблагодарив её, Семён Аркадьевич продолжил: – На объекте, на котором работала бригада Кирилла Фёдоровича, произошёл инцидент. – Он немного замялся. Вероятно, не хотел об этом распространяться, пусть и в рамках следствия. – Об этом я предпочитаю не рассказывать. Гладков в тот день был выпивший. Сами понимаете, в таком состоянии работать на стройке не то, что опасно, даже убийственно. Правда, себе в этом плане Гладков никак не навредил. Он навредил другим: по неосторожности столкнул коллегу с высоты. Тот разбился насмерть. Ужасная была история, с разбирательствами и судами. Естественно, Гладков за это должен был быть уволен, но он написал заявление по собственному желанию. Какие меры были применены в его отношении, я не знаю, меня это тогда уже не касалось, нужно было выплатить семье погибшего компенсацию, позаботиться о сохранении имиджа компании и прочее. Такая история.

– Что ж, Ваши показания были нам очень полезны. – Отпив кофе, произнёс Миронов. – Напоследок, подскажите, где сейчас работает бригада Ковалёва?

– Да, конечно! – Леонтьев сообщил местоположение бригады, и Миронов, не теряя времени, засобирался, даже не допил кофе.

– Благодарю за помощь. Нам пора. – Андрей даже распробовать кофе не успел, как уже нужно было вновь куда-то ехать. Делать было нечего, пришлось последовать за Мироновым.

До места назначения ехали недолго. Район, в котором располагался строительный объект, был недалеко. Объект представлял собой достроенную коробку высотного дома. Рабочие довершали последние приготовления. Выглядела постройка безжизненно, несмотря на кипевшую работу. Но через некоторое время этот дом будет заселён, в нём потечёт жизнь. Андрей уже обрадовался, что Миронову тоже придётся торчать под моросящим дождём, ведь они приехали сюда вместе. Мысленно усмехаясь, он бодро выскочил из салона авто, но тут же осёкся. Миронов по-прежнему сидел за рулём, и выходить, по всей видимости, совсем не торопился. Андрей взглянул на него, наклонившись к открытой двери, спросил:

– А Вы, почему не выходите? – Александр улыбнулся злорадной улыбкой и ответил:

– Я же сказал, потренируешься в гибкости и в реакции, а не потренируемся.

– Вы, что, бросаете меня? – возмутился парень.

– Нет, что ты! Я поручаю тебе важную миссию! Думаешь, мне дали тебя в помощники, чтобы ты в тёплом кабинете штаны просиживал? Твоя задача: поговорить с Кириллом Ковалёвым и его подчинёнными.

– А что будете делать Вы, товарищ следователь?

– У меня есть парочка дел, тебя они не касаются. Дерзай! – Миронов потянулся за дверью, чтобы закрыть её, но Андрей сам захлопнул дверь и тут же направился к новостройке, ёжась от назойливого дождя. Миронов уехал.

– Тоже мне, опытный следователь. – Пробубнил сам себе Смирнов, приближаясь к зданию. Первым попавшимся рабочим был молодой парень, быть может, чуть младше самого Смирнова. Андрей представился и показал удостоверение. На все вопросы парнишка лишь разводил руками и отрицательно качал головой. Он только недавно устроился и о смертельном случае в бригаде ещё не слышал. Его, к слову, очень удивило то, что подобным с ним не поделились его товарищи. Единственное, чем он смог помочь, так это сообщить бригадиру о визите следователя и привести Кирилла Фёдоровича, чтобы Смирнову не пришлось искать его по всему объекту. Бригадир, торопясь, вышел к следователю. Не успел Смирнов и слово сказать, как Ковалёв сам налетел с вопросом:

– Ну, как? Вы нашли Глеба? – он был чрезвычайно встревожен и подавлен. Из-под каски торчали мокрые от пота волосы, он, то и дело, смахивал их рукой со лба, тщетно пытаясь заправить под каску.

– Пока нет. Младший следователь по особо важным делам, Смирнов. – Представился Андрей. – Недавно стало известно, что с Вашим соседом, Евгением Гладковым, произошёл инцидент, приведший к смерти одного из Ваших коллег. Расскажите поподробнее об этом.

– Д-Да, пройдёмте. На улице стоять ни к чему, Вы промокните. – Он привёл Андрея в небольшой барак. В этом бараке обедали и иногда ночевали рабочие. Но в скором времени его собирались разбирать, работы по строительству подходили к концу. Да, здесь было значительно лучше, нежели на улице. – Это как-то связано с исчезновением моего сына? Вы думаете, мой сосед мог сделать это?

– Говорить однозначно сейчас невозможно, но мы должны проверить все версии. Так, что же случилось в день, когда погиб Ваш коллега? – Бригадир опустил локти на колени, стал потирать красноватые от холода пальцы. Заговорил:

– Это лет восемь назад было. Я тогда ещё не был бригадиром. Были у нас в бригаде ребята, которые любили выпить. Их было немного, всего четверо. В их числе и мой сосед. Он-то и был чаще всего инициатором всех посиделок в рабочее время. Я помню, ко мне подбежал один коллега. Он был в шоке, но я не мог понять, от чего. Кое-как добился от него ответа. Он сказал, что Митька наш, Романов, упал со строительных лесов, и насмерть. Я сразу прибежал с ним к месту, где всё случилось. Митька лежал среди обломков строительных лесов. Он, когда падал, опрокинул часть из них. А на крыше дома, который мы достраивали, прямо у самого края, лежал Женя. Он смотрел вниз, на Митьку, и не шевелился. Я сразу понял, что это он столкнул его, будучи пьяным. Я тогда советовал ему написать заявление по собственному желанию, как можно скорее, чтобы и ему было меньше проблем с дальнейшим трудоустройством, и нашей компании меньше мороки. Он отсидел за убийство по неосторожности неполный срок, выпустили за хорошее поведение или ещё за что, не знаю. С тех пор мы перестали общаться. Только наши дети и дружат между собой.

– Ясно. Были ли непосредственные свидетели того, как он столкнул Романова?

– Да, был один: как раз тот, что мне рассказал о случившемся. Но спросить об этом Вы его не сможете. Он полгода назад уволился в связи с переездом и погиб в автокатастрофе вместе с женой. – Андрей был немного раздосадован данным фактом, ведь погибший был единственным свидетелем случившегося. Он мог рассказать об этом больше. Ковалёв ему посоветовал то, что он и так уже планировал сделать: – А Вы обратитесь у себя там, в архивах. Посмотрите дело о Митькиной смерти. Может, у Вас где-нибудь оно есть…

– Благодарю за помощь. Я так и поступлю. – Андрей поднялся с импровизированной лавочки из доски и четырёх пеноблоков, и направился к двери. Разговаривать с остальными работниками не было смысла, раз больше никто и ничего не видел. Нужно было направлять запрос в архив. Ковалёв вышел вместе с ним на улицу, и они разошлись. Напоследок он попросил найти его сына, и Андрей дал обещание, что они с Мироновым сделают всё возможное, чтобы вернуть мальчика домой.

Глава 7: Старое-новое дело

Андрей вернулся в управление к обеду. Миронова не было на месте, и где он находился, Смирнов не знал. Да и не было ему до этого никакого дела. Наверняка, старший следователь просто спихнул всю работу на него и укатил по своим делам. За это Смирнов держал на своего наставника лёгкую обиду, но делать с этим было нечего. Перекусив купленной по пути шавермой, Смирнов тут же занялся подготовкой документов для подачи запроса в архивы. В одиночестве находился он недолго, в кабинет вошёл Кравцов.

– А где же наш карьерист? Опять смотался на встречу со своим связным? – с усмешкой спросил Виталий Андреевич. Смирнов посмотрел на того с удивлением. Какой ещё такой связной? Миронов не рассказывал, что у него есть помощники.

– Что за связной, Виталий Андреевич? – поинтересовался он. Виталий подошёл к приоткрытому окну, достав сигареты и зажигалку, сказал:

– Есть у нашего карьериста один человек на побегушках. Не знаю, кто он. Знаю только, что творил он какие-то не совсем законные делишки. Миронов помог ему уйти от наказания взамен на постоянную помощь. – Андрей был удивлён. Нет, он был крайне шокирован! А ведь и не скажешь о Миронове, что он способен на нечто подобное. За то небольшое количество времени, что успел Андрей провести со своим наставником, он пришёл к предварительному выводу, что для Александра Павловича работа – дело чести, а честный следователь не станет держать на привязи какого-то там связного. Но вывод же был предварительный. Андрей ошибся, но это испортило его представления о наставнике лишь отчасти. От недолгих размышлений его отвлёк Виталий: – Пусть заглянет ко мне ближе к вечеру. Я хочу с ним поболтать. – Сделав очередную затяжку, Кравцов обернулся и сказал: – Кстати, ни слова начальнику про связного. Санёк держит это в тайне и, если что, я тебе не говорил. – Смирнов согласно кивнул и продолжил работу.

– А Вы весьма разговорчивы, для сотрудника следственного управления. – Теперь Смирнов говорил ему с усмешкой.

– Я просто поделился. Мы же коллеги. – Отвечал ему Виталий. – А как там ваше совместное дело? Какой вообще Миронов из себя наставник? – Смирнов театрально вздохнул, тем самым вызвав усмешку со стороны собеседника, и ответил:

– Сбросил на меня всю работу и укатил куда-то. А на счёт дела: улик никаких, есть только показания маленькой девочки, которая видела похищение своего друга. Хотя, мы обнаружили кое-что ещё.

– Правда? – удивился Виталий. – Ну, кое-что, это уже хоть что-то! Я уверен, что Санёк не сбрасывал на тебя всю работу. Он иногда может куда-нибудь отлучиться по личным надобностям, но работу свою он любит, сидеть без дела – это не про него.

– А что на счёт карьериста? У вас в управлении всем прозвища раздают? – Виталий же на это посмеялся:

– Нет! Только самым выдающимся, в плохом или хорошем смысле. – Уже докуривая сигарету, Виталий подошёл к столу Смирнова. Андрей всё понял без объяснений и молча выдвинул из-под стола мусорное ведро. Выбросив окурок, Кравцов добавил с долей шутки: – Если и ты хочешь заиметь какое-нибудь прозвище, постарайся себя проявить. Желательно, в положительном ключе.

– А как же иначе? Спасибо за совет! – Андрей улыбнулся и вновь погрузился в работу.

Александр приехал через полтора часа. Вопросов к его персоне у Смирнова стало ещё больше, когда он увидел два подарочных пакета: большой и поменьше. Александр даже не поприветствовал коллегу, его присутствие на рабочем месте было самим собой разумеющимся. Он предполагал, что Смирнов окажется здесь раньше него. Прибрав пакеты в шкафчик, следователь сел на стул, прямо напротив Смирнова. По взгляду его было видно, он ожидает отчёта о проделанной работе.

– Что? – делая вид, будто не понимает намёка, спросил Смирнов. Он уже заканчивал работу.

– Что значит «что»? Ты разговариваешь со старшим по званию. – Недовольно отозвался наставник. – Докладывай: каков итог твоей работы? – Смирнов не стал более издеваться над ним. Лицо его приняло выражение серьёзное и максимально деловое. Он начал свой доклад:

– Я поспрашивал одного паренька на стройке, но он о летальном случае в его бригаде не знал, потому что устроился работать не так давно. Тогда я поговорил с Ковалёвым. Он рассказал, как узнал о несчастном случае. По его версии, к нему подбежал коллега и сообщил о случившемся. Этот коллега и был свидетелем трагедии и видел, как всё происходило. Других свидетелей той истории не было, поэтому я не стал расспрашивать об этом других рабочих.

– И, что же, ты допросил свидетеля? – осведомился Миронов.

– Нет. Ковалёв сообщил, что этот рабочий уволился полгода назад и погиб в автокатастрофе вместе с женой.

– Негусто дело. Единственный свидетель происшествия сам уже на том свете. – Сказал Александр. – Остаётся только лишь узнать версию самого Гладкова. Ты говорил, что он не хотел рассказывать о подробностях этого случая. Что ж, думаю, приглашение на беседу развяжет ему язык.

– Кстати, я только что отправил запрос в архив. Мы можем узнать ещё больше информации прямиком из дела о смерти рабочего. Думаю, записи следователей, которые вели это дело, помогут нам лучше понять картину события.

– Хм, от тебя есть толк! – без капли сарказма сказал Александр. – Молодец, хвалю! Оттуда нам станут известны показания рабочего, который был свидетелем трагедии. Но беседу с Гладковым, всё же, провести придётся.

Евгений Анатольевич был удивлён и в некоторой степени взволнован, когда ему позвонил следователь Миронов и пригласил на беседу. Миронов сказал: пока обойдётся без официального уведомления, но это не успокаивало Гладкова ни на толику. Супруга наблюдала, как тот расхаживал по гостиной с телефоном около уха. Он как-то нервно поддакивал на фразы собеседника и машинально кивал головой. Предчувствие женщины подсказывало, что для супруга уготована серьёзная беседа. И не было никаких надежд на то, что эта беседа не окончится для Жени плачевными последствиями. Так рассуждало женское предчувствие, но голос разума твердил, что в этой беседе нет ничего плохого. Голос разума уверял, что следователи начали свои поиски совсем не там, где нужно, ведь её муж давно не общается с бывшим коллегой. Лишь изредка они сталкиваются на лестничной клетке, в лифте или во дворе. Гладкова успокаивала себя мыслями, что ничего плохого не случится. Провожала она мужа с растерянным видом. Не знала: то ли пожелать удачи, то ли сказать, что сильно любит его. И то, и другое хотелось озвучить, но муж уже торопился.

– Я поехал. Наберу, как освобожусь. – Надевая шапку, сказал он и вышел из квартиры.

Погода немного прояснилась, но ветер не успокаивался. Напротив, он стремился рвать и метать всё, до чего мог добраться. Он неумолимо перекатывал в небе громадные пыльные хлопья туч, гнал по улицам опадающие листья. Солнце проглядывало сквозь унылую серую пелену, но его присутствие будто бы почти не ощущалось, между бесформенными грозовыми облаками проглядывала и яркая синева. Благодаря этим прояснением стало чуточку светлее, но не более. Вскоре Гладков уже находился в кабинете следователя. Он сидел на стуле максимально собранно, даже скованно. Андрей находился за спиной Миронова, сидящего через стол от опрашиваемого. Беседа только начиналась.

– Вы думаете, я могу быть как-то причастен к похищению ребёнка? Это возмутительно! – с претензией говорил Гладков, параллельно стараясь унять волнение. – Мне нет никакого резона сидеть в тюрьме.

– Успокойтесь, Евгений Анатольевич. – Холодно ответил Александр. – Мы не обвиняем Вас ни в чём. Мы пригласили Вас на беседу, чтобы узнать детали другого происшествия. Мы выяснили, что Вы были фигурантом по делу о смерти Вашего коллеги на стройке. Запрос в архивы уже отправлен, так что советую ничего не скрывать и ни о чём не умалчивать. Итак, начнём. Когда произошёл случай с летальным исходом?

– .. Лет восемь назад. – Нехотя, с каким-то презрением, отвечал Гладков.

– Как это случилось? – Опрашиваемый с ответом помедлил. Миронов уже хотел повторить свой вопрос, но Гладков заговорил:

– Был обеденный перерыв. Мы с моим, тогда ещё, товарищем были на крыше. Решили немного выпить, чтобы потом было веселее работать.

– С кем пили?

– С Кириллом Ковалёвым. – На этом моменте, не сговариваясь, Александр и Андрей удивлённо захлопали глазами. Кирилл Ковалёв был в тот день с Гладковым? В это было трудно поверить, учитывая, что о Ковалёве отзывались, как о строгом человеке в плане выпивки на рабочем месте. Действие принимало интересный и весьма неожиданный поворот. – Мы нормально сидели, никто нас не трогал, да и мы никому не мешали. Тут на крышу выходит Митька Романов. Он у нас всегда был, как говорят, за здоровый образ жизни. – На виске мужчины проступила лиловая веточка вен. Он нахмурился и, будто бы с ненавистью, сказал: – Ладно, сам он был заядлым любителем здорового образа жизни, так он ещё и другим всегда портил отдых. И в этот раз он опять начал предъявлять претензии, мол, пить вредно, а на рабочем месте вообще строго наказуемо, и прочее. Он собирался рассказать об этом бригадиру, а мы всеми правдами и неправдами упрашивали его этого не делать. Кто на работе не выпивает, в самом деле? Но, сколько ни просили, ни уговаривали, а он стоял на своём. Говорит: «пойду, расскажу». Когда он уже уходил, Кирилл побежал за ним. Я не успел опомниться, как они оба упали, начали барахтаться. Я кричал им, но они не слышали. Хотя, я не помню, кричал ли я им что-то, ведь всё закончилось быстро…

– Как именно всё закончилось?

– … Они были так заняты борьбой, что не заметили, как перекатились к краю крыши. Я помню это, словно вчера всё и случилось…

Летний лёгкий ветерок качал листву и поднимал строительную пыль. Завершалась стройка небольшого офиса для частной юридической конторы. Солнце не палило, но светило во всю, отражаясь бликами в окнах домов, в ряби речных вен Петербурга. Рабочие обедали. Кто-то разместился в бараке, кто-то отлучился с объекта, чтобы поесть в какой-нибудь столовой. На крыше завязалась потасовка между двумя коллегами. Пытаясь пересилить возможности, свои и противника, они лишь бесполезно барахтались, поднимая вокруг себя клубы пыли, налетевшей с пеноблоков. Женя пытался подняться, чтобы их разнять, трезвость уже начинала одолевать его. Он что-то крикнул, когда увидел, что его товарищи оказались у самого края крыши. Его крик не был услышан. В тот момент он и сам не мог понять: кричал ли он какие-то конкретные слова, или же это был просто крик. Может, он только подумал, что закричал, но оцепенение и лёгкое опьянение не позволили ему закричать в действительности. Алкоголь будто бы сразу улетучился, когда он увидел, как в очередной попытке отделаться от противника, Митя оттолкнулся от него ногами и сорвался вниз. Не было слышно его криков, он даже не понял, что падает. Лишь в конце послышался оглушающий треск древесины и грохот металлических трубок. Строительные леса рухнули вместе с рабочим прямо перед главным входом в здание. Евгений тут же отрезвел. Его охватил такой шок, что ноги подкосились ещё быстрее, чем могли бы при обыкновенном опьянении. Кирилл смотрел вниз некоторое время. Снизу до слуха Евгения долетел чей-то одиночный крик, на этот крик собрались рабочие, что были в бараках. Началась суматоха. Тут Кирилл отпрянул от края крыши и на трясущихся ногах подлетел к оставшемуся товарищу. Не обращая на него внимания, он трясущейся от страха рукой налил себе в стаканчик и залпом выпил. Женя смотрел на него и испытывал неимоверный ужас. Его друг казался в эти минуты бессердечным чудовищем. Да, и сам Гладков недолюбливал Митьку за излишнюю правильность, но чтоб убивать…

За что было убивать беднягу? За его взгляды на жизнь? За то, что из-за его правильности их с Кириллом могли лишить премии? Тогда ещё Евгений не осознавал, что это был несчастный случай, что погибший сам оттолкнулся от своего соперника, чем и навлёк на себя смерть. В его глазах всё выглядело иначе, но он был настолько напуган, что его страх подвёл его. Кирилл, выпив залпом ещё один стакан, утёрся рукавом, размазывая на губах следы пыли. Тут же он схватил друга за воротник его робы и сурово, с озлоблением и угрозой, сказал:

– Это ты убил его! Если скажешь иначе, полетишь следом за ним, понял? Я спрашиваю, ты меня понял?! – Евгений согласно закивал, даже не представляя до конца, что из этого выльется. Их так и застали трое работяг, выбежавших на крышу: один держал другого. На все вопросы Кирилл отвечал холодно и уверенно, что Евгений случайно столкнул коллегу в ходе потасовки. Ещё ошарашенный происшествием Евгений лишь мямлил, согласно поддакивая…

– Мне присудили срок. – Так завершал свой рассказ Гладков. – Я уволился по собственному желанию, пока шло судебное разбирательство. И не без требования Кирилла. Я отбыл лишь часть срока, и меня выпустили по амнистии. У меня обнаружили опухоль в лёгких. Её удалили, но после операции я не мог отбывать наказание по состоянию здоровья. Хорошо хоть, что меня взяли на новую работу после восстановления. Мой новый начальник – человек понимающий и справедливый. Взял на работу, несмотря на судимость. А кататься из города в город проще, чем работать на стройке.

– Скажите, знаете ли Вы свидетеля всех этих событий? Кто он?

– Виктор Овчинников. Его допрашивали, но что он там говорил на допросах, мне неизвестно.

– Почему Вы не сказали следствию правду? – спросил в недоумении Смирнов. – Вы могли бы избежать наказания.

– Я… Я не знаю. Я боялся. Никогда ещё, до того случая, я не видел Кирилла таким. Он стал неразговорчив с ребятами, перестал пить. А мне он при любой удобной возможности говорил, что я отвечу здоровьем семьи, если скажу правду. Мне ничего не оставалось, у меня не было другого выхода…

– Выход есть всегда, Евгений Анатольевич. – Сказал Смирнов, и Александр взглянул на него с некоторым удивлением. Ему сочувственный тон помощника казался неуместным в работе.

– Что ж, это всё, что мы хотели узнать. Вы можете быть свободны. – Заключил Миронов. Евгений в этот момент почувствовал облегчение. Он всё ещё вызывал подозрения у следствия, но его это не волновало. Он был рад, что этот неприятный разговор, наконец, был окончен. Когда он уехал, Миронов спросил: – Выход есть всегда, говоришь?

– Да! По крайней мере, в его случае имелся иной выход. Ему не хватило смелости.

– Не всегда есть выход. Бывают случаи, когда других вариантов попросту нет. Будем надеяться, что мы роем в верном направлении.

– Кстати, я забыл сказать! – Вдруг вспомнил Смирнов. – Заходил Виталий Андреевич. Просил, чтобы Вы к нему заглянули.

– Хорошо, зайду прямо сейчас. – Александр вышел в коридор, но даже не успел и шагу ступить, как мимо него быстро проскочил Дмитрий Захаров, один из старожил сыскного дела. Захарова знали, как человека старательного и бесстрашного. Александр многое слышал о нём, когда только пришёл работать. Возможно, отчасти, личность целеустремлённого Дмитрия Ивановича и послужила молодому Александру примером. В скором времени Захаров собирался выйти на пенсию, а пока продолжал усердно трудиться на благо закона и спокойствия граждан. Правда, не всегда его труд завершался успехом. И в этом Александр совсем скоро убедился. Прямо за Захаровым, который выглядел суровее обычного, пролетела мимо Миронова невысокая черноволосая женщина средних лет. Она буквально шла за следователем по пятам и всё причитала:

– Ну, когда? Когда же Вы найдёте моего сына?! Вы обещали найти! Обещали! – она даже не столько спрашивала, сколько умоляла следователя найти её ребёнка. Александр помедлил с визитом к приятелю, присмотрелся и прислушался. Захаров с этой женщиной стояли напротив дверей кабинета. Женщина всё пыталась схватить того за рукав, но Захаров мягко отнимал свою руку, отвечая:

– Я ничем не могу помочь Вам, уважаемая. Дело об исчезновении Вашего сына уже давно закрыто. Идите и не мешайте мне выполнять свои обязанности. – Он открыл дверь своего кабинета и уже хотел войти, как женщина вдруг остервенело закричала, толкнув его в сторону:

– Ваша единственная обязанность – найти моего сына! А Вы даже этого не можете сделать! – женщина впала в истерику: начала громко кричать, умолять следователя, угрожать ему. Один раз она даже попыталась ударить его, но вовремя вмешался Миронов:

– Женщина, успокойтесь! – он подошёл и взял её за плечо. Она резко обернулась и сказала со жгучей ненавистью:

– Нет! Я не успокоюсь, пока этот человек не отыщет моего сына!

– Я же сказал, что дело закрыто! – теряя всякое терпение, ответил Захаров. Женщина вновь начала выкрикивать всякие проклятия. Поняв, что женщина не в себе, Миронов вновь взял инициативу в свои руки:

– Не волнуйтесь, гражданка, мы обязательно отыщем Вашего сына! – она вдруг переменилась. Из разъярённой хулиганки она тут же превратилась в беспомощную жертву. Взглянув на Миронова со слезами на глазах, она спросила:

– Правда? Вы, правда, найдёте моего мальчика?

– Конечно! Мы работаем над этим. – Дмитрий Иванович смотрел на своего коллегу, совершенно не понимая, что за глупости он говорит. А Александр тем временем продолжал: – Мой коллега неправильно выразился. Дело об исчезновении Вашего сына не закрыто, оно перешло от него ко мне. Теперь я рассматриваю его. – Он представился по форме, как бы в доказательство подлинности его слов. Женщина сразу же успокоилась. Утирая слёзы, она спросила:

– Когда же? Александр Павлович, когда же Вы отыщете моего Тёмочку? Я не могу жить без него!

– Я прикладываю все возможные усилия. – Женщина, очарованная спокойствием и серьёзностью Миронова, даже не заметила, как тот отвёл её прочь от Захарова. – Давайте поступим так, я сразу сообщу Вам, если мне удастся найти что-то по Вашему делу. А пока Вы можете идти. Кстати, как давно пропал Ваш ребёнок?

– Вы же сказали, что взяли расследование на себя! Вы должны это знать! – с недоверием ответила она.

– Конечно, конечно! Мне это известно. Я должен был убедиться, что Вы помните тот злополучный день. Это важно для следствия. – В глазах отчаявшейся матери возник проблеск надежды. Она поняла, что расследование доверили нужному человеку.

– Конечно, я помню! Это было неделю назад!

– Благодарю за информацию, а теперь Вы можете идти. – Тут женщина поняла, что стоит уже у самой лестницы. Она немного растерялась, весь её гнев был уже позабыт. Попрощавшись со следователем, она ушла прочь. Миронов подошёл к Дмитрию Ивановичу, который с изумлением наблюдал весь этот разговор от начала и до конца. Он сказал коллеге:

– О, как выдумал! Как же ты теперь будешь? Она ведь от тебя не отстанет. – Миронов в лёгкой задумчивости ответил:

– Зато Вы можете вздохнуть спокойно. Уж я с ней разберусь как-нибудь. Кажется, я уже видел её пару раз. Она и тогда приходила к Вам? – на это Дмитрий Иванович тяжко и прискорбно вздохнул:

– Эх, Саша, бедная женщина совсем потеряла рассудок…

– А что именно случилось с её сыном?

– Давай об этом не в коридоре. Пойдём. – Захаров пропустил Миронова в свой кабинет и зашёл следом. Лишь тогда он продолжил говорить, когда они сели за стол: – Её зовут Виктория Петрова. Три года тому назад, в октябре, она пришла ко мне. Пропал её сын, Артемий. Мать послала его в магазин, что был в том же доме, где они жили, но мальчик не вернулся ни через десять минут, ни через двадцать, ни через час. Я перерыл все видео с камер видеонаблюдения, опросил всех возможных свидетелей, но всё было бесполезно. А через неделю после исчезновения мальчика было найдено его тело в лесополосе неподалёку от какой-то вымершей деревушки, от которой даже названия не осталось.

– А что же мать мальчика?

– Она не смогла справиться с утратой. – Ответил Захаров. – Для неё это оказалось непосильным горем. Настолько непосильным, что она перестала отдавать отчёт своим действиям, потеряла счёт времени. Её забрали на лечение в клинику. Когда её выписали, она пришла ко мне и спросила о сыне. Я напомнил ей, что мальчика уже похоронили. Она начала скандалить, впала в истерику. Я вызвал медиков, но она взяла и убежала. Через некоторое время это повторилось: я снова сказал, что мальчика убили, она снова убежала в истерике. Тогда я понял, что мысль о смерти ребёнка вызывает у неё эти припадки, и перестал говорить с ней об этом. Потом она пропала куда-то. От знакомой из клиники я узнал, что она снова проходит лечение. Теперь, кажется, её снова выписали.