Мир Логосов. Города в поднебесье

Глава 1

В которой рассказывается о том, как глупо я жил, как глупо умер и как глупо получилось потом – хотя я надеялся, что все глупости моей жизни уже закончились.

Помню, когда я был маленьким, то считал, что живу нормально. Как и все остальные дети. Я потом ещё долгие годы пытался снова поймать ощущение «нормальности жизни». Это ведь просто внутреннее ощущение, но оно помогает смириться с тем, что всё идёт через одно место. Честное слово, вот когда ты об этом не знаешь, то и не переживаешь из-за странных ситуаций, ещё более странных происшествий – и всего такого прочего…

В первый раз с тем, что я какой-то не такой, как все – и не со знаком «плюс», а со знаком «минус»! – я столкнулся в первом классе школы. Когда пять раз подряд опоздал, потому что застревал в лифте. В школу тогда, в первом классе, меня водила бабушка, и она всегда отправляла меня в кабинет одного: не считала нужным общаться с моей учительницей. Я как сейчас помню момент, как вхожу в пятницу, опоздав на первый урок, а наша Анна Валентиновна (на всю жизнь запомнил её имя-отчество) смотрит на меня эдак насмешливо и говорит:

– Что, Малышев, опять застрял в лифте?

И весь класс хохочет, а кто поглупее – и пальцем на тебя показывает. А ведь ты и в самом деле застрял… В пятый раз. В одном и том же стареньком лифте…

– А что же ты, Малышев, по лестнице не ходишь?

Ну маленький я ещё был, чтобы объяснять, что по лестнице бабушка не может!.. Даже с третьего этажа ей тяжело спуститься.

– Садись, фантазёр!

Фантазёр – проклятое прозвище, намертво закрепившееся за мной с тех самых пор. Кто-то скажет – хорошее прозвище, красивое. Но вы просто не знаете, как его произносили те, кто меня тогда знал. Ведь одно и то же слово в русском языке можно произнести совершенно по-разному. Важны и интонация, и выражение лица, и мимика, и тон голоса… Всё важно…

А ведь случались в моей жизни глупости и раньше. Ещё в саду, я помню, были у нас старые качели – на четырёх детишек. И всем на них качаться запрещали, но не всегда воспитатели могли уследить. Три года на них все качались, стоило только отвернуться. А я не качался – не хотел злить воспитателей.

И стоило мне в первый раз на них залезть, как они обрушились вместе с четырьмя детьми. Все расплакались, хотя отделались лишь ссадинами и ушибами, а я сижу и молчу… Оказалось – трещина в правой руке. Правда, это выяснилось уже потом, а остаток дня меня просили не выдумывать и вести себя нормально. Я ходил и терпел. Скандала не случилось, потому что это был последний день в том садике. Моя семья как раз переехала в другой район…

В новом садике нам поставили новые шкафчики, и только мой постоянно ломался. Мои любимые игрушки постоянно пропадали и терялись, мои любимые вещи рвались, а если в моей жизни что-то случалось – то обязательно так, что нарочно не придумаешь… Это было с детства, если верить рассказам папы и мамы. С детства… Что я невезучий, я понял ещё в первом классе – и вот это знание мне точно не было нужно…

Я вылетел из школы в девятом классе, потому что меня подставили одноклассники. Они-то просто хотели свалить вину за своё хулиганство, но в итоге дело дошло до отчисления и детской комнаты милиции. Нет, потом всё раскрылось, и меня оправдали, – но всё равно отчислили… Чисто на всякий случай… Я был тем неудачником, кому не досталось места в ПТУ поблизости от дома – пришлось мотаться на другой конец города. Но даже в ПТУ я не задержался надолго: вылетел с треском – хотя дураком не был, отнюдь…

Я ждал армии, но меня не взяли. Я влюблялся в девушку только для того, чтобы прийти на первое свидание, попасть в глупейшую ситуацию – и больше никогда с ней не разговаривать. Я устраивался на работу лишь для того, чтобы с треском вылететь или прийти к закрытым дверям фирмы-банкрота.

Я привык и научился жить с этим к своим огромным двадцати годам…

Я даже работал уже почти год на складе грузчиком…

И я умер самым глупейшим образом. Нелепейшим образом!.. Я даже не знаю до сих пор, что было в этом проклятом ящике! Какой-то механизм, который зачем-то запустился (хотя и не должен был), разворотил ящик (хотя вроде бы не мог) и загнал мне совершенно тупую трубку в бедренную артерию… Трубку! В бедренную артерию! И ведь даже больно не было – наступил болевой шок.

– Да ладно! – сказал я, оседая на пол и пытаясь остановить хлещущую кровь.

Ах да, я ещё подёргался, когда в этом агрегате замкнуло электронику и меня приложило током… А когда я пришёл в себя, спасать меня было уже поздно. Прибежавший на шум охранник склада вызвал скорую, но я её так и не дождался – отрубился.

Из-под потолка я смотрел, как бригада реаниматоров пытается вернуть моё тело к жизни. И ждал, когда же, наконец, откроется туннель, про который все рассказывают. А потом меня в него засосёт, и я снова встречусь с умершей бабушкой и погибшими в отпуске родителями.

Когда я умирал там, на складе, мне было очень жалко так никчёмно окончившейся жизни. А ещё я самого себя очень жалел – ведь только жизнь начала налаживаться! А когда уже висел под потолком, хотелось засмеяться: хорошист, спортивный парень, устроился грузчиком работать – это налаживается, да? Как я ещё рассудок-то сохранил со всеми этими странностями…

– Не старайтесь, ребята! Вы и сами можете пострадать, возясь со мной! – попытался докричаться я до реаниматоров.

Понятное дело, они меня не услышали. А я стал размышлять над вопросом: что же там, впереди? Больше не было жалко тело, что валялось на медицинском столе, не было жалко неудавшейся жизни, и вовсе не было страшно – просто очень любопытно.

Вдруг я почувствовал, как меня куда-то тянет, и радостно позволил потоку меня подхватить (не хватало ещё посмертие провести призраком, как в старом фильме про доброе привидение!..). Я радовался классическому тёмному туннелю и свету в конце…

Вот ровно до того, как то ли увидел, то ли услышал сообщение:

Системная ошибка!.. Маршрут переноса изменён!.. Обратитесь за разъяснением к Хранителю Миров!.. Внимание!.. Маршрут переноса изменён!.. Конечная точка неизвестна!.. Вы перенаправлены!.. Критическая ошибка!..

– Стой! Стой! Куда, твою мать?! – беззвучно заорал я, когда меня затянуло в сторону из столь желанного коридора. Куда-то туда, где света в конце явно не просматривалось. – Верни меня на мой путь!

Это твой путь!.. С возвращением!..

Я снова ощутил своё тело… И очень твёрдую землю под собой, на которой разлёгся носом вниз…

А потом рядом вспыхнули яркие неоновые огни и принялись неистово мерцать.

– Нет!.. Верните меня! – жалобно попросил я, поднимаясь на ноги.

«И ведь даже сраное посмертие не задалось, Фант! Что с тобой не так?!»

Да, с годами я принял своё прозвище. Фантазёр, Фант… Оно заменило мне имя. Я и сам стал себя так называть. Почему-то это помогало мне заякориться в реальности…

– Вместо классики с апостолами и Богом я попал… в РПГ?!

Ну, наверно, в РПГ. Потому что в реальной жизни на периферии зрения не болтается какой-то шарик, на самом донышке заполненный чем-то золотистым, – а ещё логи не выскакивают, и новорожденных никто не приветствует сообщением…

Добро пожаловать на Терру – землю счастья и радости! Здесь каждый обретёт то, что хотел обрести, но не мог. К сожалению, в данный момент все смотрители заняты и не могут начислить вам жизненной силы, но на первое время вам должно хватить трёх сотен единиц.

Постарайтесь не тратить их понапрасну и не рисковать собственной жизнью. Ведь возрождение в круге обойдётся вам в сто единиц. И не забудьте взять комплект одежды для новичка на складе!

Запрос на связь поставлен в очередь под номером 1 043 435 342 956 452

– И даже РПГ мне досталась сломанная! – возмутился я, прочитав сообщение. – Квадрильон сообщений? Серьёзно, да?!

Я осмотрелся и понял, что стою на вершине лысого каменного холма, посреди руин какого-то древнего строения. Вокруг холма, куда ни кинь взгляд, простирается лес – густой, тёмный и наверняка непролазный. И я, конечно же, голый, а склада поблизости не наблюдается. Кто ещё мог попасть в такую историю, кроме Фанта? Да никто не мог!..

Итак, я живой, голый, посреди леса, в сломанной РПГ, наблюдаю за закатом огромного багрового светила, а надо мною сразу три луны видны – кто-то скажет, что хреново быть мной. А я скажу, что это ещё были хорошие новости… И они закончились. И вот теперь я жду плохих новостей. Если бы рядом оказался кто-нибудь азартный, я бы сейчас выиграл спор. Вообще мне по жизни только в спорах на своё невезение и везёт…

Рык какого-то зверя в лесу спугнул сотни птиц, заставив их подняться над деревьями. Вот это и были они – плохие новости. Я стоял и, ёжась, смотрел на лес, пытаясь придумать, что мне теперь делать. Мне уже хотелось есть, пить, а впереди была ночь. И ещё неизвестно, сколько здесь продлится ночь.

А ещё я был уверен, что если бы все после смерти попадали в РПГ, то у всех были бы классические характеристики, классические навыки – и строгая система, которая за всем следит. Но в моей РПГ всё будет совсем не так… Здесь вообще ни хрена не будет!.. И пока так оно и есть. У меня есть лишь какой-то полупрозрачный шарик, в котором на самом дне что-то болтается. Подозреваю, что это энергия жизни, но нигде не подписано…

Просто умру ещё три раза, и теперь уже нормально! Ведь должно мне не повезти – и наверняка не повезёт. Точно говорю! Надеюсь, смерть будет быстрой!..

Я заплакал, когда хищная тварь добралась до моей правой ноги. Не то чтобы мне не было левую жалко, но, когда подъедали её, я просто ещё мог терпеть боль – сыграл своё болевой шок и привычка стойко переносить неприятности… А вот потом, когда я лишался правой ноги, стало по-настоящему неприятно и страшно. Вы, конечно, можете сколько угодно рассказывать о моём будущем возрождении… Однако я оставлю себе законное право сомневаться в подобном исходе – даже с учётом того, что один раз уже умер и снова возродился.

Шевелиться я уже особо не мог – любое движение причиняло израненному телу почти невыносимые страдания. Правый бок и живот были располосованы до такой степени, что можно было видеть собственные внутренние органы. Руки в попытке прикрыть горло (зачем? ну зачем?!) почти оторвались – как у сломанной куклы, попавшей в пасть игривого щенка. В результате вот уже минут двадцать как я валялся на земле и стонал, когда тварь пыталась оторвать от моей ноги очередной кусок и мотала, как акула, головой.

Я боролся с накатывающим безумием, страдал… И думал, что умереть от когтей твари изначально было плохой идеей. Первого нападения пришлось ждать очень долго. Солнце здесь закатывалось за горизонт медленно-медленно – совсем не так, как в средней полосе России, и уж тем более на юге. Наверно, будь я художником, успел бы не спеша закат с натуры нарисовать, не говоря уже об эскизах. А когда на землю опустилась тьма, из леса вышли они – странные и невероятные твари.

А я всё стоял и ждал, когда меня наконец убьют. И вот теперь самая сильная зверюга жрала меня тёпленьким, а я всё никак не помирал от боли и кровопотери… Хотя слабость накатила такая, что даже невыносимая боль отступала на второй план. А потом я наконец потерял сознание…

Вы умерли!

Функция отсрочки возрождения недоступна!

Функция выбора точки возрождения недоступна!

Приготовьтесь к возрождению!

И вот я снова лежу в круге сверкающих камней, а неподалёку кто-то урчит… Я приподнял голову и с ужасом увидел самого себя – своё тело, практически обглоданное, с вырванными внутренностями, с перекушенной шеей… И всё тех же тварей, большая часть из которых, облизываясь, кружила рядом, а одна, самая крупная – с аппетитом лакомилась мной.

Вот тогда я и понял, что заново умирать совсем не хочу. Я не был уверен, что и с одной-то смертью справлюсь, не повредившись в уме. И ведь по закону подлости, который в моём случае работает безотказно и без промаха, умирать опять придётся долго! И я снова окажусь в круге, когда твари будут ещё здесь…

Пожалуй, это и была наиболее здравая моя идея с момента появления в игре. Или не игре, а в странном мире – да и неважно… Важно, что идея была здравая – и надо было сделать так, чтобы в третий раз меня никто не сожрал. Чтобы, когда я снова окажусь в круге, все твари находились подальше от него. А для этого надо было дать себе фору! И ещё надо было увести тварей хотя бы ценой второй своей жизни – ведь не просто так они напряглись, глядя на мерцающий круг из камней. Поди привыкли, что раз мерцает – значит, вкусный ужин подан.

Вскочив на ноги, я бросился в ту сторону, где тварей было поменьше. Бежал я со всех ног, готовясь на ходу уворачиваться. И даже увернулся – от самой прыткой зверюги, успевшей среагировать и броситься наперерез. В тот момент, когда тварь прыгнула на меня, я прокатился по земле, не обращая внимания на больно впивающиеся в голую спину и плечи камешки, – и рванул дальше в сторону леса, в надежде выиграть время между деревьями.

И вот это была глупая идея!.. Потому что жуткие твари жили в лесу, и он был их родной стихией. Если на ровной местности я ещё удерживал отрыв от ближайшего преследователя, то в лесу сразу начал спотыкаться, натыкаться на ветки, стволы – и был пойман в считанные секунды. Спина вспыхнула болью, когда когтистая лапа оставила на ней свой кровавый след. Я кубарем покатился вперёд, больно ударяясь обо всё, что попадалось на пути…

Вскочив, я попытался спастись на дереве. Подпрыгнул и ухватился за ветку, подтягиваясь повыше… Ухватился за следующую, снова подтянулся… Я приготовился лезть дальше, но вдруг понял, что меня больше не преследуют. Твари кружили внизу, рычали, шипели, брызгали слюной, но не лезли за мной – видимо, просто не умели. Некоторые из них даже пытались подпрыгивать, чтобы дотянуться до столь желанного куска аппетитного мяса, но никак не могли достать.

Сердце колотилось в груди так, что казалось, сейчас выскочит, сломав рёбра. Спина болела, воздуха всё ещё не хватало, и грудь ходила ходуном, но главное – я спасся. Я залез чуть повыше и сел, разглядывая своих преследователей, бесновавшихся внизу.

Кого там только не было… Более фантасмагорических созданий и вообразить было бы сложно. Когда я дожидался вечера, то видел нескольких животных, выходивших из леса – каких-то травоядных. И вот они как раз выглядели вполне нормально. А эти… От одного вида некоторых из них тошнить начинало… И это с учётом того, что в темноте никак все подробности не разглядишь.

Дерево покачнулось, и я ещё внимательнее вгляделся в то, что происходило внизу. Раздвинув листья, я с ужасом смотрел, как две твари принялись драть ствол когтями, разбрасывая в стороны щепки и куски коры.

– Да что же вы умные-то такие!.. – возмутился я, лихорадочно обдумывая дальнейший план действий.

По всему выходило, что дерево вскоре придётся менять – вот только как? Я ведь не обезьяна, чтобы прыгать с ветки на ветку. И даже если перепрыгну и уцеплюсь, ещё надо будет добраться до удобного места, где я смогу подтянуться и залезть. И вот как можно быть уверенным в том, что на всё это мне силёнок хватит? Я же не гимнаст из цирка и не спецназовец какой-то (уберегли высшие силы спецназ от моего везения!) – пусть даже и неплохо физически развит.

Пока я размышлял о своей горькой судьбе, к своим товаркам присоединилась та крупная тварь, которая съела моё предыдущее тело. Видимо, за добавкой пришла… Пришлось срочно лезть ещё выше – почти до того места, где ветки и ствол становились слишком тонкими, чтобы нормально выдержать мой вес. С интересом посмотрев на меня, самая крупная тварь поднялась на задние лапы и начала скрести по стволу передними, влёгкую срывая нижние ряды веток. Ствол закачался ещё сильнее, и мне стало понятно, что пора решаться хоть на что-нибудь…

В этот самый момент ствол наконец не выдержал и стал с треском заваливаться в сторону. То ли моё обычное невезение взяло сегодня выходной, решив, что на эти сутки с меня достаточно, то ли оно, невезение, в том и заключалось, – но дерево, на котором я сидел, плавно и почти без толчков легло стволом на крону соседнего исполина. И вот у него ствол в основании был таким широким, что и три человека не обхватили бы, а высота вообще достигала, наверно, метров тридцати.

Не веря своему счастью, я перескочил на широкую ветвь и, вспоминая слова молитвы, почти пробежал до ствола – после чего вцепился в него и полез ещё выше. Я решил, что если мне и суждено умереть, когда свалят это дерево, то умру я от падения с высоты, а не медленно пожираемый хищными тварями. Дальше, почти у самой вершины, ствол разделялся на три части, образовывая небольшую площадку, на которой я и устроился в ожидании скорой смерти, свернувшись калачиком.

Дерево сотрясалось от ударов ещё часа три. Точнее сложно было определить без часов, когда свои, биологические, не особо работают. Если честно, я устал от ожидания и ещё больше устал от страха – и начал подумывать, а не броситься ли самому вниз? И в этот самый момент сверху в глаза ударил яркий свет, а с тёмных небес спустилась верёвка, болтаясь прямо перед моим лицом. Я так опешил, что даже не сразу шевелиться начал…

– Наэ! А ун катта? Наэ! – раздался сверху голос.

И – удивительно! – но я понял, что мне говорят! Прямо у меня в голове неизвестные слова самопроизвольно сложились во фразу: «Хватайся! Чего уставился? Хватайся!» – как будто в моём сознании был встроенный переводчик. Я несмело поднял взгляд, но яркий источник света не позволял рассмотреть, откуда именно мне кричат.

– Парень, у меня нет времени всю ночь здесь торчать! Хватайся и лезь, если хочешь жить! – требовательно проорали сверху.

– Сейчас! Сейчас!.. – завопил я в ответ на родном русском языке, не сразу сообразив, что меня здесь могут не понять, но другого-то я не знал.

А затем решительно поднялся, схватился за канат и полез вверх, решив, что ещё успею умереть. Возможно, чуть менее отвратительным способом…

– Ну вот сразу бы так! – сверху явно одобрили мои действия.

Канат начали вытягивать вместе со мной, хотя я и сам поднимался достаточно быстро. А ещё мы начали медленно сдвигаться: я, канат и ещё что-то, куда я по нему забирался и что пока не мог рассмотреть. Земля медленно удалялась, а вместе с ней – и опасные ночные твари, так жаждавшие откусить от меня лакомый кусочек.

Меньше чем через минуту я уцепился руками за край какого-то люка, через который и был пропущен канат. Две крепкие руки помогли мне залезть и накинули на плечи колючее одеяло.

– Добро пожаловать на борт «Пап-ти»! – произнёс по-русски чей-то голос. – Меня зовут Лара, а ты откуда? Как тебя зовут?

– Меня… – я задумался на секунду, а потом решительно ответил. – Называйте меня Фант!

– Говоришь по-русски, а имя странное… – заметила Лара, щёлкая рычажком на прожекторе и выключая свет. После чего девушка слегка отстранила меня от люка и принялась закрывать крышку.

– Это прозвище, – пояснил я. – Толку-то здесь от моего имени, да?

– Верно! – кивнул здоровый мужик, появляясь в поле моего зрения (этот явно говорил на другом языке, но мне всё было понятно). – Фант – так Фант… Получается, ты из двадцать третьих яслей, как Лара?

– Наверно… Не знаю…

– Это нормально, – кивнула девушка. – Разберёшься, не переживай! И вообще чудо, что кэп увидел огни круга возрождения и мы успели. Тебе здорово повезло!

– Не уверен… – пробормотал я, вызвав улыбки у здоровяка и Лары.

Глава 2

В которой я знакомлюсь с «Пап-ти» и узнаю немного больше про мир, в котором оказался.

Когда глаза привыкли к полумраку, я смог разглядеть то помещение, в котором очутился. Это был небольшой склад, выйти из которого можно было, поднявшись по лестнице. Стены, потолок – всё было сделано из дерева. Свет давал прямоугольный фонарь, подвешенный под потолком. Кстати, когда мы выходили, то фонарь забрали с собой.

– Пойдём, подыщем тебе одежду!.. – заметил здоровяк, хлопнув меня по плечу.

Сам он был одет в плотную куртку с меховым воротником и капюшоном. Её полы заканчивались чуть выше колен. На ногах были странные сапоги с очень гибкой подошвой, доходившие до колена и крепившиеся несколькими завязками. И какие-то штаны, которые я толком не разглядел – да и не особо разглядывал. На руках у могучего здоровяка были обрезанные перчатки – как у мотоциклиста, только очень плотные и серые. Девушка тоже была одета во что-то похожее.

И, кстати, я был бы весьма не против заиметь такую же одёжку, как у них. Стены хоть и не имели видимых щелей, но от них уже начинало ощутимо поддувать. И сквозняк был очень и очень неприятным. Я уж молчу про то, что в помещении вообще было холоднее, чем снаружи. Ночью там, где я появился в этом мире, было весьма и весьма тепло – хоть я и был голым, но не мёрз. А здесь не спасало от озноба даже одеяло, укрывавшее меня почти целиком.

– Почему так холодно? – спросил я.

– Ну знаешь… На высоте всегда холоднее! – объяснил мне со всей серьёзностью здоровяк.

– Пибо, он в курсе! – укоризненно заметила Лара. – Он же мой земляк.

– Ну знаешь… С ваших яслей вообще все такие странные в последние лет тридцать приходят… – ответил дядька, которого звали Пибо. – Уже и не знаешь, что надо объяснять, а что не надо.

– Мы в летающей лодке, Фант, и поднимаемся всё выше, – заботливо пояснила мне Лара. – Ты разве не увидел?

– Нет, вообще меня свет слепил… – признался я.

– Наша малышка «Пап-ти» сейчас ползёт ввысь… Наверно, уже забралась сотни на две пассов! – пояснил Пибо. – И это ещё не холодно! Вот что будет здесь, в трюме, когда мы до первого мильпасса дойдём!.. Вот тут только держись! Так что пошли скорее!

Сам он уже активно карабкался по лестнице, а Лара подтолкнула меня за ним, добавив:

– Пасс – это полтора метра, а мильпасс – тысяча пассов. Это, кстати, римская система мер длины. Не удивляйся: наша песочница немало привнесла сюда…

За лестницей обнаружился полутёмный коридор со множеством дверных проёмов, который заканчивался очередным подъёмом и люком. Этаж был таким низким, что я чуть потолок головой не задевал. А тот же Пибо так и вообще шёл, пригнувшись.

– Пошли… – Пибо махнул рукой в сторону следующей лестницы. – Чем быстрее поднимемся выше машинного отделения – тем лучше. Там Огненный Логос! Там тепло! Найдём тебе одёжку из запасов, да и каюту выделим.

– Спасибо! – поблагодарил я, видимо, сразу за всё обещанное вместе.

Над этим коридором находился ещё один такой же. А потом ещё один – и всё это был трюм. А вот потом мы попали в большой зал, в центре которого я увидел такое, после чего вообще перестал понимать что-либо вокруг… Там, заключённый в золотистую сеть, ревел огненный шар диаметром, наверно, метра три. Рядом с шаром стояли какие-то котлы и ящики, а прямо над ним располагался раструб, куда рвался тёплый воздух.

– Это «средний огненный логос», – пояснила мне Лара. Правда, понятнее мне не стало, но, видимо, девушка была в курсе. – Пока что не заморачивайся! Потом поймёшь. Это, если коротко, сразу и двигатель, и топливо нашего «Пап-ти». Этот огонь надувает аэростат над нами и питает винты, которые дают дополнительную подъёмную силу.

– Так мы на воздушном шаре? – догадался я.

– Скорее, на дирижабле, – кивнула девушка.

Ларе на вид было чуть больше, чем мне: молодая, темноволосая, сероглазая и, на мой взгляд, довольно симпатичная. Когда она улыбалась, на её щеках появлялись довольно милые ямочки. А Пибо был темноволосым, загорелым, кареглазым – ни дать ни взять настоящий араб. Сходство усиливала ещё и густая борода. Возраст определить было сложно, но я бы не дал ему и тридцати пяти – хотя бы потому, что не заметил в неверном свете фонаря ни одного седого волоса.

– От него у нас всё, – добавил Пибо. – Тепло в жилой части гондолы, ход, подъём, вода… Так что ты сейчас огненный логос увидел один раз – и больше не увидишь! Сюда доступ есть только у меня и моего помощника, но так будет быстрее добраться от трюма до жилой части.

Здоровяк махнул рукой в сторону паренька, суетившегося у одного из ящиков.

– Тандо, я сейчас подойду! – крикнул Пибо помощнику. – Только выдам одежду новенькому!

Помощник не стал даже оборачиваться. Просто махнул рукой, показывая, что всё слышал, и продолжил свою работу.

– Опять барахлит второй винт? – сочувственно спросила Лара.

– Да, что-то там совсем вразнос в системе пошло… – угрюмо кивнул Пибо. – Придётся кэпа просить встать на ремонт на ближайшей верфи. Главное – чтобы второй не полетел, а то мы даже на мильпасс не поднимемся… Перегруз! Сферы Пустоты не вытянут!

– Как не вовремя… – вздохнула девушка.

– И не говори!.. – кивнул Пибо.

Пройдя вдоль стены технического зала с огненным шаром, мы поднялись по деревянной лестнице до очередного люка и выбрались в небольшое помещение. Лестница далась мне нелегко, потому что сложно одновременно удерживать одеяло и хвататься за ступеньки. А отпустить его и дать одеялу раскрыться я, конечно же, не хотел – чтобы не светить наготой перед Ларой.

Из помещения вело два прохода. Один заканчивался металлической дверью, а другой – приоткрытой створкой, за которой я увидел огромные панорамные окна. Из любопытства я задержался всего на миг.

– Рубка, – сказал Пибо, махнув в ту сторону. – Но туда, да и в этот предбанник, только по приглашению. А нам – вот туда, в жилую часть.

И он указал на массивные ворота. Однако Лара его удержала.

– Пибо, да не беги ты так! – попросила она. – Дай человеку осмотреться. Он ведь впервые в наших кораблях!..

– Я не могу не спешить!.. – хмуро заметил Пибо. – Это тебе сегодня делать нечего. А у меня самая жара… Видишь, что там впереди?!

Он снова махнул на рубку, и я сразу понял, о чём он говорит. Из окна виднелось белое море облаков под тёмным звездным небом, летящих куда-то вдаль, – но дальше, у самого горизонта, в небо вздымались клубящиеся чёрные тучи, полыхая разрывами молний. Огромный грозовой фронт, каких я в прошлой своей жизни и не видел никогда… Или, может, я просто никогда не смотрел на них на такой высоте? И да, Пибо этот грозовой фронт явно не нравился.

– Простите! – сказал я, решительно разворачиваясь. – Просто загляделся…

Удовлетворённо кивнув, Пибо подошёл к металлическим створкам, потянул за какой-то рычаг – и те начали расходиться.

– Пошли-пошли! – сказал он, махнув рукой мне и Ларе, а потом указал направо. – Это один из двух наших абордажников – Сварг. Сварг, у нас здесь «подобрыш»… Зовут Фант.

Я проскользнул между дверей и посмотрел, куда указывал здоровяк Пибо. После чего понял, что больше не назову его здоровяком даже в своих мыслях. Сварг – вот он был здоровяк!.. Плотно сбитый, с металлическим нагрудником поверх куртки с меховым подбоем… Снизу вверх по нагруднику шли три полосы с какими-то символами, и, что меня особенно впечатлило, они едва-едва – почти незаметно! – мерцали внутренним светом. Хотя на вид все эти полосы были сделаны из той же самой стали.

Сам Сварг зарос густой чёрной бородой, из которой выглядывал только нос-картошка и сверкали внимательные глубоко посаженные глаза. Заметив внимание к своей персоне, он кивнул мне и махнул рукой. А Пибо уже тащил нас дальше, указывая по сторонам и, видимо, рассчитывая, что я всё запомню.

– Офицерская кают-компания, офицерская столовая, камбуз, каюта капитана, моя, старпома рулевых, карго… Это, кстати, каюта Лары, а вот эта – абордажников… А вот тут, напротив лестницы, гальюн.

Я только кивал, не успевая удивляться, как быстро получаю перевод его слов на знакомые морские термины. Не слишком хорошо знакомые, но в общем и целом – я хотя бы имел представление, о чём речь. А ещё я радовался теплу. Конечно, не такому, как на земле, под облаками, но вполне комфортному, если и дальше ходить в одеяле.

– Сначала давай в моё хозяйство! – сообщила Лара и ободряюще подмигнула мне. – Это на этаж выше.

Новая палуба и новый коридор. Здесь размещался склад с припасами, медицинскими принадлежностями и такелажем, камбуз и столовая для матросов, общая кают-компания и каюта судового врача с примыкающим к ней лазаретом. Только вот в каюте сейчас никто не жил, поскольку предыдущий врач сошёл «на скалу» с концами, а нового ещё не нашли. Пока что его обязанности выполнял старпом.

– Кстати, ты не врач? Не знаком с медициной? Из ваших яслей получаются неплохие лекари! – спросил Пибо. – Если врач, то ты скажи. Кэп тебя подучит и оставит служить.

– Нет, – с сожалением ответил я, хотя больше всего мне хотелось соврать. – Жаль, но я не врач…

– Ну ничего! – подбодрил меня Пибо. – Может, кто из матросов решит завязать с полётами, и тогда тебя могут взять на его место. А так и «на скале» устроишься… Какая там у нас ближайшая, Лара?

– Тероник, – девушка поморщилась. – Та ещё дыра…

Мы остановились у двери склада. Лара достала ключи и открыла дверь.

– Пошли, подыщем тебе шмотки. Какой у тебя был размер?

– Пятидесятый – плечи, сорок восьмой – бёдра. Рост…

– Рост я и сама вижу, – кивнула Лара. – А нога?

– Сорок четвёртый…

– Ничего себе у тебя ласты! – девушка засмеялась и, кстати, совсем не зло. Впрочем, я и не обиделся на «ласты» и тоже улыбнулся. – Так… Исподнее, один комплект. Дальше… Матросские штаны, рубаха и тёплый жилет. Куртка! Извини, выдаю простую, с лёгким подбоём. Нормальную все сами себе покупают. И ещё – вот тебе кожаные маска и перчатки! Так… Сапоги – хорошо, есть твой размер… И два комплекта тёплых носков.

– Хватай всё в охапку! – распорядился Пибо. – В каюте тебя оденем.

Я хотел уточнить, что не хотел бы оголяться перед девушкой, но Лара правильно истолковала моё смущение.

– Не боись! Пока одеваешься, тебе Пибо поможет, а я за дверью подожду.

Собственно, каюту мне выделили такую, что впору плакать. Всё, что там умещалось – это откидная лежанка, откидной же маленький столик и вешалка на стене. У матросов каюты были просторнее, но, как объяснил мне Пибо, ни одна пока не пустовала. Поэтому меня заселили в «гостевую», куда обычно и попадали «подобрыши» вроде меня.

Одежда напомнила мне архивные иллюстрации из XIX века… Трусы были явно больше похожи на шорты и крепились на завязках. К ним в комплект шла майка-алкоголичка – впрочем, довольно плотная. Рубаха была с обычными пуговицами, с той лишь разницей, что здесь их делали из дерева. А вот штаны, как и трусы, удерживались с помощью завязок и ширинки на всё тех же пуговицах. Ну, спасибо, хоть есть эта ширинка… Я боялся, что и носки окажутся на каких-нибудь подвязках, но нет – они были просто шерстяными и надевались только на ступню.

На ноги натягивались сапоги из какой-то мягкой кожи. Для стопы и лодыжки имелась меховая подкладка. Застёжки на голенище не было – только завязки на пуговицах, которые надо было распустить, чтобы просунуть внутрь ногу. После застёгивания на нужные пуговицы, голенище плотно обхватывало ногу и штаны, тем самым обеспечивая утепление. В итоге выглядело всё, как ботинки вкупе с обмоткой ноги у солдат в гражданскую. Или как военные ботинки с натягивающейся на них штаниной – как на иллюстрациях с иностранными солдатами (если честно, я и не помню, из какой страны).

Завершали моё преображение шерстяной жилет, прикрывавший тело вместе с плечами, и мягкая куртка с капюшоном. Куртка очень напоминала пуховики и ватники, вот только внешняя ткань была плотной. Наполнитель был похож на вату, – но что там на самом деле, я не знал. Мехом моя куртка подбита не была, как у Пибо или Лары, но я и за такой наряд был очень благодарен.

– Маска и перчатки – для выхода на палубу, – Пибо кивнул на оставленные на кровати принадлежности из коричневой мягкой кожи. – Защищают от ветра. Но я бы не рекомендовал тебе соваться на палубу без очков – ослепнуть можно. Всё… Лара!

Девушка приоткрыла дверь и заглянула в каюту.

– Раз у тебя выходной, то он твой, Лара. А я побегу!

– Беги, – кивнула девушка, а когда техник спешно ушёл, оценивающе осмотрела меня. – М-да, жмотит кэп… Принцессы из тебя, Золушка, конечно, не получилось… Когда кэп меня подобрал, сразу выдал нормальные комплекты. С другой стороны, я вообще-то сходу стала карго… Зря, кстати, сказал, что не знаешь медицины. Тут много знаний обычно и не требуется.

– Я ведь не знал, – пожал плечами я. – А врать не хотелось…

– Не соврёшь – не повысят! – философски заметила Лара. – Если тут не объявлять громогласно, что ты молодец и вообще очень крут, то никто на тебя внимания и не обратит. И вот тебе мой первый совет: не стесняйся здесь привирать.

Я кивнул, хотя совет мне и не слишком понравился.

– Ты голоден? – спросила Лара. – Завтрак ещё нескоро, но можем перехватить пару бутербродов.

– Голоден, – кивнул я.

– Тогда пошли в столовую для матросов. Сейчас там всё равно пусто. Кто на смене, кто спит…

Вместе с Ларой мы снова спустились вниз, заняли один из пустых столов и повесили над ним на специальный крючок фонарь – всё тот же, с которым меня забирали.

– Утром здесь откроют ставни, – кивнула Лара. – И фонарь будет не нужен. А пока так… Я поищу на складе, может, и найду тебе старенький фонарик – будешь пользоваться до высадки. Кэп экономит в последнее время, просто жуть… Неудачные выдались последние поездки.

Я хотел было сказать, что зря тогда они меня подобрали: я и сам невезучий, и вдруг своё невезение распространю на них… Но вовремя прикусил язык, представив, как на меня сразу и навесят всё, что только можно. Лара тем временем – пока я искал внутри себя рассудительность и предусмотрительность – погромыхала чем-то на камбузе и вернулась, притащив кувшин, краюху хлеба, кусок сыра и несколько полосок сухого мяса. Рядом с кувшином встали две деревянные кружки, в которые девушка налила какой-то напиток.

– Раньше у нас всегда была дежурная снедь, – сказала она. – А теперь вот чем питаемся… Надеюсь, хоть в этот раз повезёт выгодно сбыть товар. Так, в кружке – молос, местный аналог молодого вина. Делают из каких-то ягод, а когда пьют, разбавляют водой. Точнее, добавляют его в воду. Гадость страшная, но нормальные вина здесь стоят столько, что желание пить вообще пропадает…

– Почему?

– Ты пей и ешь! – строго сказала девушка. – А не вопросы задавай. Если я на все вопросы буду отвечать, то за ночь не успею всё рассказать. А мне надо тебе вводный инструктаж дать, да и поспать бы надо ещё. И не оглядывайся в поисках ножа – ешь прямо так! Сыр, хлеб, мясо – всё вприкуску, а то сейчас некогда. Что не доешь – завернёшь в тряпицу и заберёшь с собой в каюту. Считай, это мой подарок. В остальное время все едят по расписанию, и без меня еды никак не получить. Пайка у тебя будет скудная, потому что ты пока не работаешь… Так что подпитывайся этим запасом!..

Я молча кивнул и вгрызся в хлеб, едва не застонав от счастья. А вот молос был кислятиной и попахивал нестиранными носками, но, в общем и целом, если не нюхать, то пить можно. Может, ещё и привыкну…

– Ты успел хоть раз слиться? – с очень серьёзным лицом спросила Лара.

– Слиться?..

– В смысле погибнуть! – пояснила девушка и удивлённо вскинула брови. – Что, на Земле в игры не играл? Я думала, таких людей и не осталось…

– Играл, немного… – признался я. – Просто особо некогда было.

– Охренеть!.. – ошарашенно кивнула девушка, а потом взяла себя в руки и вернулась к ключевому вопросу. – Так ты успел слиться? Пневма ещё осталась?

– Я… А что такое пневма? – не удержался я от вопроса. – А слился я один раз…

– Ага. Значит, пневмы у тебя ещё двести единиц! – обрадовалась Лара. – Это хорошо! Считай, тебе крупно повезло! Обычно подобрыши либо с нулевым запасом, либо всего с сотней бывают. Мало кто сумел аж двести вынести с Терры…

Я хотел спросить, почему она говорит «с Терры» – ведь мы ещё на ней, просто в воздухе, но вовремя вспомнил о просьбе Лары. И решил сейчас не злить её: люди вокруг незнакомые, а я пока что от них завишу целиком и полностью.

– Как я понимаю, ты появился где-то под вечер… – сказала девушка, посмотрев на меня. – Огни круга мы заметили уже затухающими, в темноте. Что ты всё это время делал? Твари в лесу уже должны были выйти на охоту…

– Я просто ждал, когда меня убьют, – честно признался я.

– Убьют? Зачем?!

– Ну я ведь умер. И мне написали «ошибка»…

– Вот умора!.. – девушка звонко рассмеялась, сделав классический фейспалм. – Ты ешь, ешь… Так ты решил, что раз умер – и ошибка, то надо ещё разок умереть? Нет, это так не работает. Да и умер ты… Не умер ты!.. Все, кто умирает в яслях, переносятся в Эдем или что там ещё за мир… Но иногда людей ошибочно кидает на Терру. Вот и с тобой такое произошло. Однако это вовсе не повод ещё раз умирать. Умрёшь на Терре – в Эдем не попадёшь. Просто исчезнешь. А вот этого допускать нельзя. Потому что вообще-то здесь впереди у тебя целая жизнь…

– Мне вообще в той жизни не слишком везло, – вздохнул я. – Вот я и решил не пробовать… Да и тут просто игра какая-то…

– А в этой – повезёт! – уверенно заявила девушка и добавила чуть менее уверенным тоном. – Наверняка… В общем, про то, что ты думал, что умер и всё такое… Оно всё не совсем так. Понимаешь, я не слишком вникала в местные представления о мире. Поняла главное – всё это самый настоящий мир. А игра – это, наоборот, как бы наши ясли, из которых мы с тобой пришли. Заметил знакомые названия?

Я кивнул.

– Местные это всё по-другому называют, но наших здесь много, вот и надавали знакомых названий. Этот мир… он как бы настоящий, если по отношению к нашей Земле. А там у нас были ясли – что-то вроде подготовки к нормальной жизни… Здесь, в этом мире, рождаются дети, живут люди – тут всё настоящее, понимаешь? Это не игра.

Я неуверенно кивнул, но всё ещё не мог сказать, что полностью понимаю её. И даже подозрительно скосил глаза на шарик с золотистой жидкостью.

– То, на что ты сейчас смотрел, здесь называют пневмой, – сказала девушка. – Энергией жизни, праной – кто во что горазд. Она как бы пронизывает все миры: Терру, рай, ад и даже ясли. Однако в яслях мы ещё не можем управлять пневмой, а тут – запросто. Это универсальная местная энергия и материя. Кирпичик, из которого всё здесь строится.

– Сразу и материя, и энергия? – удивился я.

– Да, но ты потом разберёшься. Это очень похоже на наше волшебство или на ману в играх. С помощью пневмы можно разжечь огонь, разогнать ветер или материализовать золотой слиток. Ну или даже готовый стул…

– Так просто? – удивился я. – А почему, если у вас проблемы с деньгами, золотой слиток себе не сделать?

– И ничего не просто! Ты смешной такой… – возразила Лара и покачала головой. – Просто здесь вообще ничего не бывает. Вот у каких-то изначальных, по местным поверьям, у тех всё было просто… В давние времена они создали миры – все, включая наши ясли. А потом куда-то ушли. Может, новые миры создавать… А Терра, или Гея, как её ещё здесь называют, оказалась слишком близко к Аду, и попёрли оттуда чудовища всякие и нелюди. В общем, сам потом разберёшься…

– А что с пневмой-то? – уточнил я. – Почему «непросто»?

– А, ну да!.. – вспомнила девушка. – Непросто всё потому, что чтобы пневмой управлять, надо знать нужный логос. Знак, символ, звук, рисунок, изделие… Они разные бывают. Видел, на нагруднике Сварга вязь есть?

– Ага!

– Вот это и есть логосы. Вообще их куча всяких разных… А вот выучить их сложно, потому что каждый логос подходит одним людям и совсем не подходит другим. Здесь целая наука занимается поиском общедоступных логосов. Я всё ещё только несколько штук знаю, хотя здесь уже несколько лет. И не удивляйся, что выгляжу молодо – здесь стареют медленнее. В общем, с логосами тут целая беда – подобрать подходящий совсем не просто. А без них – пневму можно только копить или закачивать в чешуйки.

– Чешуйки?

Девушка молча достала мешочек из кармана куртки и вытащила оттуда небольшую, размером с ноготь, пластинку. После чего решительно подвинула её ко мне.

– Когда-то здесь рассказывали сказки про мирового змея, вот и прижилось название «чешуйки». Хотя я видела и целые кристаллы. Это на самом деле кристалл. И в нём можно хранить пневму. Это местные деньги. Вот на этой чешуйке – одна единица. Видишь, там даже нацарапана единичка… Кристаллы с большим количеством единиц обычно не царапают. Делают им оправу и пишут, сколько там денег. Хотя если ты просто возьмёшь чешуйку и приглядишься, то узнаешь, сколько в ней пневмы. Попробуй!..

Я взял кристалл, поднёс его к глазам и очень внимательно на него уставился. Все эти действия оказались лишними – как потом выяснилось, можно было легче сделать: просто прикоснуться и посмотреть. Зато сейчас я был очень горд собой, потому что у меня всё быстро получилось:

Кристалл жизненной энергии

Наполненность – 1 единица.

– Понял, как это работает? – спросила Лара, отбирая у меня деньги.

– Понял. А так только кристалл можно «рассмотреть?» – уточнил я.

– Нет, не только… – девушка убрала свой кошелёк в карман. – Можно и другие вещи рассматривать. Но чтобы получить ответ – нужно особое свойство. А свойства, они… Знаешь, их получить ещё сложнее бывает, чем логос. Но если получил – не жалей вливать в него пневму. Высокий уровень позволит очень хорошо зарабатывать. Но с этим всем ты сам разберёшься потом! А теперь слушай дальше… И ешь! Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь увидел, как ты еду в каюту уносишь – не поймут.

– Так, может, оставить…

– И не думай даже!.. – нахмурилась девушка. – С голодухи помрёшь. Итак, у тебя есть две сотни пневмы. Много ли это? У меня оклад – три в день. Тот же Пибо получает семь. А матрос – всего одну. Вот и считай, много ли у тебя или нет. Вообще сумма хорошая – поможет тебе немного обустроиться в Теронике… Да, там тебе придётся сойти на скалу. Извини, но капитан сейчас никого не наймёт. Только лекаря, а этот шанс ты уже упустил… Что ты умеешь делать? Кем работал? Есть годная профессия?

– Учился я на инженера-электрика, но не доучился, – признался я. – Работал грузчиком, продавцом…

– У-у-у-у, как всё запущено… – Лара кивнула. – Неудивительно, что ты говоришь, будто там тебе не особо везло. Здесь тебе разве что навык грузчика поможет. Электричества тут боятся и не любят – ну ты сам тучу видел. Знаешь, не представляю, что ты будешь делать на скале… Первое время – как-нибудь протянешь, а потом – крутись. Вот единственный мой совет…

И я только кивнул. Это всё привычно укладывалось в схему моего невезения.

– Ладно… Слушай, люди тут живут на скалах, – продолжила Лара, отбросив неприятную тему. – Здесь своеобразный мир, понимаешь? Есть горы, есть леса, есть моря и степи, пустыни – но всё это захвачено чудовищами. И только на скалах, которые есть то тут, то там, ещё можно выжить. Туда обычно всякие твари и нелюди не добираются. Есть скалы, пригодные для жизни, а есть почти голый камень. Если нашёл хорошую скалу – считай, повезло. Впрочем, и голые камни здесь используют – там ставят перевалочные базы для кораблей. К сожалению, тут ни одной нет поблизости, так что бурю нам не переждать…

– Неужели никто не спускается вниз? – удивился я.

– Почему? Спускаются, но с чёткими целями, – ответила Лара. – Исследуют древние руины, собирают ресурсы… Ты ведь и сам понимаешь, что на скалах много не соберёшь. Ну вот и приходится вниз спускаться. Только это дело опасное, знаешь ли… Умереть можно запросто. А перерождение стоит сто единиц пневмы. Кстати, в каждом городе делают круг возрождения, так что ты обязательно, как попадёшь, привяжись к нему.

– Привязаться?

– Да, платишь денежку и пользуешься. Сама привязка стоит около десятка единиц, но зато – навсегда. И всегда сможешь выбрать возрождение в том городе, где ты один раз привязался. Всё просто.

– А если нет пневмы, что будет? – спросил я.

– Смерть – окончательная и бесповоротная! – жёстко ответила Лара. – Так что всегда имей сотню в запасе. Поверь, лучше не поесть, чем исчезнуть навсегда! Ладно, у нас ещё будет время пообщаться… А сейчас у меня глаза слипаются, спать хочу… Бери платок, заворачивай, что осталось, и топай в каюту. И да, тебе бы тоже поспать. Кэп наверняка захочет с тобой пообщаться, как пройдём бурю. Блин, только бы в неё не влететь – это такая жесть!..

Лара отправилась на нижние палубы в свою каюту, а я засел в своём закутке. Под лежанкой обнаружился маленький ящик с ключиком – для личных вещей. И я скинул туда всю свою снедь. Остатки сыра и мясо. Хлеб я доел. Молосом напился загодя – и даже, пока рядом была девушка с фонарём, успел посетить местный гальюн. Боялся увидеть дырку в облака, но нет – там была нормальная труба, в которую всё и сливалось. Так закончился мой первый день в этом мире и на корабле «Пап-ти»…

Я разложил свою лежанку, укрылся тем самым одеялом, в котором поднимался из трюма, закрыл глаза – и мгновенно уснул, хотя и не верил, что смогу. Видно, слишком сильно устал, и слишком много странной информации на меня свалилось…

Глава 3

В которой я отвечаю на звонок в своей каюте, узнаю на палубе неприятные новости и наблюдаю за экстренной швартовкой перед тем, как сойти «на скалу».

Я проснулся от зычных ударов то ли гонга, то ли чего-то ещё, что выполняло здесь его функции. Жизнерадостное «донг» гулко разносилось по коридорам жилой части. Я лежал в тёмной каюте и жутко трусил выходить. Ну вроде бы, что стоит подняться, одеться и идти в уже знакомую столовую?

Ну да, скорее всего, в темноте, на ощупь – но ведь доберусь в конце концов. Так бы сейчас сказали все те, кого я знал на Земле. Но это им легко! Пришли, перезнакомились со всеми… Или застенчиво посветили мордой, а потом перезнакомились – и всё: ешь и общайся.

Однако человек с моим грандиозным талантом в невезении не может ничего просто так сделать. Вот смотрите, сколько всего меня подстерегает по пути: неверно одеться (в темноте-то немудрено!), споткнуться на лестнице (что тоже несложно!), но если я и дойду, то меня могут просто выгнать, сказав, что впервые видят, – и еды мне не положено.

И даже если меня не выгонят, вот тут-то и обнаружится, что я неправильно оделся – и в итоге надо мной весь завтрак будут потешаться матросы. А ещё они могут потешаться над размером моей порции, над ошалевшим видом – и даже над тем, что я шёл без фонаря… Вы даже не представляете, сколько глупостей можно совершить по пути от каюты до лестницы и от лестницы до столовой!..

В свете всего этого я слегка, как говорится, стремался… Я ведь страшно невезучий – и с этим живу всю свою сознательную жизнь. И вот сейчас я прямо пятой точкой чувствую, что глупая ситуация близка, что вот чуть не доглядишь – и сразу выставишь себя полным простофилей. В коридоре вовсю хлопали двери, мелькал свет фонарей, а я всё ещё собирался с силами, чтобы одеться и выйти.

В результате я покидал каюту в полной тишине и темноте. И да, вчера я был слишком шокирован всем произошедшим, но сейчас, когда не работало зрение, я улавливал звуки воздушного судна – скрип дерева, какие-то шорохи и едва различимые завывания ветра, будто плеск воды за стеной большого корабля. Казалось, что корабль живой, что он дышит и движется, что я брожу в его огромном чреве, пока он ищет свой путь в неведомую даль. И всё это немного завораживало и слегка пугало…

В столовой было светло от подвешенных под потолком фонарей. Громыхали деревянные тарелки, раздавались голоса, но я банально не мог разобрать, что говорят внутри. И только один голос прозвучал отчётливо – и даже заставил меня поторопиться:

– А что за порция половинчатая? Это что? Кому?

– Может, «подобрышу» вчерашнему?

– И где его носит?

– Что, вчера подобрали кого-то?

– Это, видимо, очень сытый «подобрыш»!

Конечно, именно на этих выкриках я и вошёл в столовую, где немедленно установилась тишина. И только пузатый седоусый матрос, который всё это время наяривал из тарелки, поднял взгляд и буркнул:

– Ты чего без фонаря, паря?

– Да как-то не нашлось… – пожал я плечами.

– А чего тогда со всеми не пошёл? – спросил всё тот же матрос.

«Ну во-о-от!..» – подумал я с тоской.

– В комнате темно. Одевался долго, – соврал я.

Усатый усмехнулся, покачал головой и махнул рукой в сторону камбуза:

– Давай, бери свою порцию и садись сюда! – его рука вернулась к скамейке и хлопнула по ней.

Я получил свою тарелку, на которой сиротливо лежал плюх чего-то пюреобразного и кусок сушёного мяса, а потом вернулся и сел на предложенное место рядом с седоусым. Тот неодобрительно глянул в мою тарелку, вздохнул, вытащил нож – и отрезал ломоть от краюхи хлеба, лежавшей рядом с его блюдом, в котором еды было раза в три больше, чем у меня.

– Гляжу, совсем кэп зажиматься стал… – он передал мне кусок.

– Спасибо! – не стал отказываться я. Всё равно не получится, поскольку я обычно тушуюсь перед напором таких людей.

– Вот, правильно! – похвалил седоусый. – Видишь, мы все тут дрянь всякую лопаем, да будет к нам милостива пневма… Совсем запасы у нас худые. Но на твоей порции долго не проживёшь, конечно… Я – Унго. А тебя как зовут?

– Фант, – представился я.

– И из каких ты яслей сюда попал? – спросил он.

– Я… Из двадцать третьих, кажется, – ответил я и пояснил. – Если честно, я не запомнил номер… Но если что, я из тех же, откуда и Лара.

– А! Безумные ясли! – радостно хохотнул другой матрос (тоже седой, но худой как жердь). – Ты, надеюсь, не будешь предлагать построить эту… Что там твой знакомый про электричество говорил, Туор?

– Станция! – крикнул тот. – Это как на рудниках, такая площадка для вагонеток!

– Точно!

– Нет-нет, – улыбнулся я, слегка засмущавшись, потому что я как раз электрик, хоть и несостоявшийся. – Не буду, конечно…

– Правильно! – кивнул Унго. – Лишнее это всё… Так тебе не выдали фонарь?

– Лара сказала, что не нашла на складе, но обещала ещё поискать, – признался я.

– Значит, поищет! – кивнул старый матрос. – Лара – девонька ответственная. Ну что, освоился у нас хоть чуть-чуть?

– Не успел. Меня ночью подобрали, – признался я. – А я так ошалел от всего происходящего…

На пороге столовой появилась Лара. Лицо у неё было одновременно и грустное, и радостное.

– Ага! – обрадовалась она, увидев меня. – Вот ты-то мне и нужен!.. Ребята, привет! Ну-ка, смотри, что нашла…

Она села рядом со мной и поставила на стол фонарик. Поменьше тех, что были у неё и матросов, но вполне рабочий. Девушка щёлкнула рычажком, и внутри фонаря вспыхнул огонёк.

– Стекло треснуло, запотеет! – заметил второй седой матрос, ткнув крючковатым пальцем в мой фонарик, что вызвало у меня острое желание немедленно сграбастать приобретение и спрятать его куда подальше.

– Я смолинкой замазала. В общем, должно быть герметично! – возмутилась девушка, что не помешало ей спокойно глянуть на меня и пояснить. – Смолинка – смола такая прозрачна, как клей… И!..

Девушка жестом фокусника вытащила что-то ещё из-за воротника куртки и протянула мне. Я взял вещь, внимательно её рассмотрел и удивлённо поднял глаза на Лару. Больше всего эта штука напоминала очки для плавания. Знаете, такие, годов восьмидесятых – круглые и большие. А ещё, кажется, такие надевали лётчики…

– Очки! – разъяснила Лара. – Чтобы на палубу можно было выйти. А то представляю, как ты себя чувствуешь, запертый в деревянном ящике…

Откровенно говоря, чувствовал я себя весьма неплохо, но и на палубу выйти было крайне любопытно.

– Тоже треснутые! – кивнул Унго. – Совсем склад пуст, что ли? Неужели самое необходимое нельзя закупить?

– Унго, миленький, а чего ты от меня-то хочешь? – устало спросила Лара. – Я на каждой швартовке список подаю, и он только растёт…

– Ни мяса свежего, ни супчика! – буркнул худой седовласый матрос. – Жрём чуть ли не сухари…

– Помолчи, Густо!.. – попросил его вполголоса Унго и покосился на более молодых матросов. – Не в первый раз в сложном положении. Прорвёмся…

– Да-да… Ты прав.

– У нас тут не всегда так! – пояснил мне Унго. – Вот сейчас тяжёлое время… Что-то нам слишком часто не везло… Лара, а что там кэп надумал?

Старик думал, что я не замечу его взгляд. Но я, как человек, который старается контролировать все триста шестьдесят градусов вокруг себя (на предмет обнаружения возможного невезения), конечно же, увидел, на кого он покосился…

На меня.

– Нет, – девушка плотно сжала губы. – За завтраком сегодня общалась.

– Нехорошо! – Унго покачал головой и с явственным осуждением пробормотал. – Нельзя так… Всё-таки традиции, чревато это…

– Да как я только к нему не подступалась… – вздохнула Лара и уже куда бодрее сказала мне: – Давай, Фант, доедай, и пошли на палубу!

Я кивнул и как можно быстрее запихал в себя остатки еды, больше особо не прислушиваясь к тому, что говорят вокруг. Лара вместе со мной вышла из столовой и махнула рукой в сторону лестницы. Мы поднялись в коридор с каютами и подошли к моей каморке, когда, разрывая тишину, оттуда раздалось странное дребезжание, похожее на звонок будильника. Я спешно толкнул дверь и застыл в немом изумлении.

Прямо посреди моей каюты висел шар золотистого света. И именно из него раздавался надоедливый продолжительный звон. Звеня, шар начинал трястись и выплёскивать в воздух золотистые крупицы, которые немедленно растворялись, едва отлетев от него на десяток сантиметров.

– Тебе звонят, – заметила Лара. – Может, ответишь?

– Это не мне… – растерянно ответил я. – У меня такого не было.

«Дзи-и-и-и-инь!»

– Конечно, не было. Это ведь шар, – пожала плечами девушка, но на губах у неё застыла плохо скрываемая улыбка. – Сам появился, и сам звонит.

– Почему ты решила, что он звонит мне? – удивился я в ответ, не горя желанием отвечать на неизвестный звонок.

«Дзи-и-и-и-инь!»

– А как иначе? Это сейчас твоя каюта. Раз шар появился здесь – значит, звонят тебе! – снова ничего не объяснила Лара. – Отвечай, а я подожду снаружи!

Она легонько подтолкнула меня внутрь каюты, а затем сразу начала закрывать дверь. «Дзи-и-и-и-инь!» – снова прозвенел шар. Я придержал Лару за плечо и в лёгкой панике спросил:

– А как на него отвечать?

– Все разобрались – и ты разберёшься! – усмехнулась девушка. – А можешь и не отвечать: он скоро перестанет звонить…

Дверь она всё-таки закрыла, а я повернулся к шару и застыл, как ошарашенный кролик перед удавом.

«Дзи-и-и-и-инь!» – требовательно сообщил шар.

Я протянул руку, дотронувшись до него… И в ту же секунду у меня в ушах раздался далёкий голос, как будто в старом телефоне:

– Алло! Фант? Привет, это я.

– Привет… А кто ты?

– Фант, тебе надо остаться в Экори. Слышишь меня? – сообщил голос, треща помехами.

– Слышу, да! – ответил я. – А кто ты?

– Ну всё, пока! – отозвался невидимый собеседник, и в ухе осталось только шипение, которое становилось всё тише, тише и, наконец, совсем сошло на нет.

А у меня перед глазами появилось сообщение.

Прямо как те, что я видел, только попав в этот мир:

Останься в Экори.

Дверь открылась, и в комнату заглянула Лара. Она посмотрела прямо в моё ошарашенное лицо и засмеялась.

– Ну вот видишь. Шар всё-таки звонил именно тебе! – сказала она.

– Но… – я указал на то место, где раньше был шар, но его там уже не было, и свет давал только зажатый в моей руке фонарь. – А кто это был?

– А я почём знаю? – девушка пожала плечами. – Кто-то…

Какое-то время она ещё сохраняла невозмутимый вид, а потом начала бессовестно хохотать.

– Ой, не могу! У тебя сейчас такое лицо! – она смеялась и смеялась, и всё никак не могла успокоиться. – Ладно… Прости… Правда, было смешно! Не парься – это просто шар. Они здесь часто появляются. Золотые бывают редко. Чаще синие, зелёные, красные… Разных цветов бывают. Отвечаешь на звонок, тебе оттуда что-то говорят – и всё.

– А ещё мне надписью продублировали, – задумчиво ответил я.

– Ну да, именно так это и происходит… – кивнула Лара. – Бери маску с перчатками и пошли! Палуба будет пустой ещё минут двадцать, а потом наверху уже не погуляешь…

Захватив перчатки и маску, я вышел вслед за девушкой.

– Лара! А что мне делать с тем, что сказал мне шар? – спросил я.

– Да что хочешь! – ответила девушка. – Если сделаешь, что тебе сказали, то напишут, что задание выполнено. А не сделаешь – напишут, что провалено.

– И? – спросил я, осознав, что девушка больше ничего не собирается объяснять.

– И ничего!.. – она остановилась и посмотрела на меня с лёгким раздражением. – Ничего… Просто напишут, и всё!.. Ничего тебе не будет за выполнение, и ничего не сделают за игнорирование. Я просто игнорю эти шары, и всё…

Девушка снова устремилась к лестнице, а я пошёл за ней, больше ничего не спрашивая. Она явно больше не хотела обсуждать шары, а мне не улыбалось и дальше портить ей настроение. В молчании мы поднялись ещё на палубу выше, а потом ещё выше – и оказались перед массивной деревянной дверью с металлической ручкой посередине.

– Крути против часовой! – кивнула девушка, и я с натугой начал поворачивать рукоять.

После первого оборота из-за двери начало ощутимо поддувать, а на втором – дверь открылась. В щель ворвался морозный воздух, ветер и ослепительно яркий солнечный свет. Девушка надела маску, очки, перчатки, накинула капюшон, а я старался всё за ней повторять. Лара открыла дверь настежь, вышла и поманила меня за собой.

Шаг из темноты к яростно-яркому солнечному свету был немного страшным – совсем чуть-чуть. В первую же секунду меня чуть не сбило с ног ветром, налетевшим откуда-то справа. Кто-то схватил мою руку, потянул вперёд и заставил схватиться за натянутый канат.

Как только глаза адаптировались, я осмотрелся. Мы с Ларой стояли на деревянном настиле. Позади нас была пристройка с дверью, ведущей на лестницу. А впереди площадка заканчивалась невысоким бортиком, за которым во всём своём великолепии застыла пугающая голубая пустота. А сверху нависала темнота ткани аэростата, скрывая всё, что было выше.

– Закрой дверь! – услышал я крик девушки. – Выстудим жилые помещения, и нам так всыплют – всю жизнь будем помнить!..

Я поспешно повернулся, закрыл дверь и повернул ручку на два оборота.

– Здесь слишком шумно и ветрено! – крикнула Лара. – Есть место потише! Пойдём, заодно посмотришь за борт…

Канат, за который я, да и Лара тоже, цепко держался, тянулся от пристройки к бортику, где был привязан к ещё одному канату. Как я понял – это было что-то вроде страховки, чтобы при сильном ветре не улететь вниз с палубы. Проходя мимо бортика, я бросил взгляд вниз и обомлел. Под нами, как волны, скользили бесконечные облака. Много-много облаков – белых, тяжёлых, с серыми тенями. Были облака и выше, но их просто невозможно было разглядеть, потому что ослепительно яркое солнце не позволяло поднять взгляд даже в очках. А ещё выше обзор закрывала ткань аэростата.

Оказывается, мы находились на самой корме корабля. А Лара тянула меня куда-то в центр, где аэростат соединялся трубой с палубой. К гондоле он крепился не только трубой, но и многочисленными канатами – толщиной с мою руку, наверно. Прикрывая глаза свободной ладонью, я попытался оценить размеры аэростата, но так и не смог.

Заметив мои старания, Лара засмеялась и крикнула:

– Не старайся, не получится! Там высота почти пятьдесят метров! Шар у нас большой!..

Мы прошли по палубе к той самой трубе, к которой стремилась девушка – и вот там обнаружился довольно уютный навес, дающий возможность смотреть по сторонам через узкие окошки. Ветер здесь дул не так сильно, и казалось, что даже воздух был теплее. Хотя вообще так оно и было. Стоило приблизиться к трубе, как становилось понятно, почему её окружили бортиком за полтора метра от чёрной металлической поверхности – жар от неё шёл просто нестерпимый.

Лара спустила маску и указала на одно из окон.

– Смотри, всё та же буря! – сказала она.

Я посмотрел в указанном направлении и поёжился. Тёмные тяжёлые тучи всё так же кружились в медленном вихре, угрожающе поблёскивая разрядами молний. И вихрь этот был настолько огромным, что с трудом подмечалась даже кривизна его линии.

– Было бы исправное оборудование, и мы бы просто перемахнули через бурю, – призналась Лара. – А так вынуждены лететь в обход…

– Это плохо? – спросил я.

– Для нас привычно… – девушка поджала губы. – А вот тебе – наверно, не очень хорошо. Я боялась, что тебя высадят на Теронике, но всё ещё хуже. Капитан не хочет делать из тебя помощника матроса и не хочет кормить лишний день. Мы будем пытаться проскочить между двумя вихрями – и вот там есть один маленький городок… В общем, завтра тебя там и высадят.

– Почему там плохо? – спросил я.

– Потому что там делать нечего, понимаешь? – Лара покачала головой. – Я сегодня просила капитана доставить тебя до Мариссы – это две недели пути отсюда. Крупная скала, большое поселение… А он ни в какую – мол, самим есть нечего… Я объяснила, что у тебя осталась пневма, а он зарядил цену в сотню единиц.

– Это считается много? – поинтересовался я.

– Это очень много! День полёта пассажира стоит всего полторы единицы. А на таком корыте, как у нас – и одной много… – девушка шмыгнула носом, собираясь то ли заболеть, то ли зареветь.

– Ведь я могу оттуда улететь сам, купив билет? – уточнил я.

– Не сможешь! – ответила девушка. – Я не удивлюсь, если мы вообще будем первым кораблём, пришвартовавшимся там за год. Нечего там делать кораблям… Это сраная дыра! С тем, что у тебя есть – ты не дождёшься попутного транспорта, Фант… Прости…

– Ты не виновата. К тому же, у меня всё ещё есть выбор, – я пожал плечами.

– Нет, кэп просто хочет ограбить тебя внаглую! – совсем расстроившись, девушка даже топнула ногой. – Нажиться на том, что ты тут ничего не знаешь!..

– Ну я что так в незавидном положении, что эдак! Деваться всё равно некуда… – я тоже стянул маску и глотнул морозный воздух.

– Нет, наверно… – девушка подошла поближе к трубе. – В общем, этот посёлок, Экори – край света… Рядом есть пара скал с шахтами и фермы с шарками – это такие зверушки, типа быков. Ни шахты, ни шарки особо никому здесь не нужны…

Останься в Экори.

– Знаешь, а я всё-таки рискну и останусь! – неожиданно сказал я. – Попробую там побарахтаться, а потом свалю…

– Как знаешь, – неожиданно легко согласилась Лара. – Тогда дам тебе совет: сразу ищи работу! Сначала никто тебя взять не согласится. Но ты не отчаивайся! Рано или поздно место должно найтись…

– Хорошо, спасибо!

– И вот ещё: сразу начинай учиться чувствовать пневму! Местные жители пневму стараются не в себе накапливать, а в монетах. Понял? – Лара дождалась моего кивка и только тогда продолжила. – И ещё, Фант… Ты, правда, прости…

– Почему ты извиняешься? – удивился я. – Вы же не должны мне помогать!

– Должны, – ответила Лара. – Есть старая традиция, и мы её нарушили… А это нехорошо.

– Всего лишь традиция… – пожал я плечами. – Не вижу ничего страшного в этом.

– Ты просто не понимаешь! – девушка отвернулась, но всё-таки пояснила. – Тут всё не так, как там, в наших яслях… Совсем не так. Ладно… Хочешь, покажу кое-что?

– Давай, – кивнул я, удивлённый сменой темы.

Лара снова вытащила меня на палубу и потянула к борту, обращённому к буре. Подойдя к самому краю, она указала пальцем на бурлящие облака:

– Смотри! Это мэлоннели! Сегодня заметила их.

Сквозь облака вырвался полупрозрачный шар, мерцающий золотистыми искрами. Он полетел прямо к стене бури, не боясь ни ударов молний, ни страшного ветра, что бушевал там. Подхваченный потоками воздуха, он закружился, рассыпая вокруг золотые искры, весь засиял – и внезапно исчез в пелене облаков. А неподалёку от нас вынырнули ещё сразу три таких же шара – и вслед за собратом устремились к буре.

– Красиво, да? – Лара смотрела на шары. – Жаль, что капитан не принял тебя в команду… Я вижу, как тебе нравится здесь, на высоте.

– Нравится, – кивнул я. – Может, я тоже когда-нибудь буду летать…

Ещё один шар вынырнул из туч и помчался к буре. Я проводил его взглядом и взглянул на Лару. Девушка всё смотрела и смотрела на странное создание, а потом глянула на меня и махнула рукой в сторону кормы.

– Пойдём! Вон уже первые матросы появились! Не будем им мешать…

Я видел, что она хочет ещё что-то сказать, но просто не находит сил решиться. И ещё я понял, что даже если спрошу – Лара всё равно не ответит. И не потому, что она такой человек, нет – просто ей что-то мешает это сделать.

Весь день я просидел в каюте и выходил только поесть, когда дежурный начинал бить по обрезку бронзовой трубки – да, это была она, а вовсе не гонг. А вечером гондола начала трястись. Как объяснили за ужином матросы – мы идём между двух бурь, и это нам ещё повезло. Сразу после ужина я вернулся в каюту и уснул, а разбудил меня уже Унго.

– Вставай, паря! Сейчас будем швартоваться! – сказал он, стараясь удержаться на ногах.

Нас так немилосердно трясло, что ходить и вправду становилось тяжело. Даже для такого опытного воздухоплавателя, как Унго.

– Держись за стены! – посоветовал седой матрос. – Трясёт страшно! Придётся нам переждать денёк в этом сраном Экори!

Мы поднялись на палубу, где грозно ревел и завывал ветер. Стена бури придвинулась совсем близко, всё продолжая смещаться, но теперь мы были чуть ниже – практически в облаках. Впрочем, теперь облака были и сверху, и снизу – вообще везде. Неподалёку я заметил ту самую скалу, про которую мне говорили – большущий каменный утёс. Именно туда сейчас и стремился несчастный «Пап-ти», стеная и кряхтя под ударами ветра.

Сквозь струи дождя сложно было разглядеть хоть какие-то подробности… Лишь одинокие огоньки намекали на то, что на скале находится какое-то поселение.

– Сейчас держись за канат! Тряхнёт сильно! – посоветовал Унго.

Несколько матросов суетились на палубе, к чему-то готовясь. А я всё никак не мог понять, что же там происходит. Откуда-то снизу бил красный луч света – по всей видимости, из рубки. Похоже, капитан, которого мне так и не довелось увидеть, подавал сигнал на скалу. Матросы запалили несколько фонарей с красными стёклами. Двое полезли по канатам, а двое встали рядом. Ещё трое застыли поодаль. Вдалеке раздался какой-то скрип, хлопок – и тишина… И только ветер продолжал зловеще завывать вокруг.

А потом из темноты на палубу прилетело огромное копьё – или даже гарпун. Метров шести длиной, толстое, с зубчатым наконечником, заточенным до блеска, – а с другой его стороны тянулся толстый канат. Гарпун ударил в палубу, вбивая зубья в доски, канат ощутимо натянулся, и нас сильно тряхнуло. Матросы принялись привязывать к гарпуну канаты «Пап-ти», а тот страшно трещал и скрипел, постепенно освобождаясь из плена древесины. Прежде чем его вырвало и унесло, к кольцам на древке успели прицепить два десятка швартовых канатов – и через минуту «Пап-ти» снова тряхнуло, потянув в сторону скалы.

– Ну вот и всё! – Унго хлопнул меня по плечу. – Рад был познакомиться с тобой, паря! И удаче тебе на скале, особенно на этой! Пойдём, сейчас спустят трап. А нам тут ещё настил чинить…

Унго оказался прав. Корабль причалил очень быстро, и по трапу я сошёл на деревянный помост. Оттуда меня какой-то мужчина проводил вниз по лестнице и завёл в небольшое здание, которое оказалось гостиницей. В ней мне выделили крохотную каморку – как сказали, на неделю – а ещё выдали кусок хлеба и сыра и отправили спать.

А я всё никак не мог уснуть… Мне вспоминались валы облаков и бесстрашные мэлоннели, летящие в бурю в ореоле золотистых искр. Зря, наверно, вспоминались. С моим невезением, если верить рассказанному Ларой, я ещё не скоро смогу их увидеть. Уже там, в гостинице на скале, на меня накатила обида, чувство бессилия, злость… Захотелось вернуться на «Пап-ти» и попросить взять меня с собой. И я даже почти решился, но под утро крепко уснул. А когда проснулся, корабля уже не было – он улетел…

Глава 4

В которой каким-то чудом умещается сразу много месяцев – и ещё один день, когда и началась моя необыкновенная история.

Это – Экори. Местные называют это место Туманной Жопой Мира. Даже те, кто тут родился и прожил всю жизнь… То есть даже у самых-пресамых местных жителей никакого патриотизма нет. Скала, на которой расположен посёлок – из новоосвоенных. Да к тому же ещё и крошечная.

Всё, чем она приглянулась поселенцам – это наличие своего источника питьевой воды, высокие альпийские луга на уровне туч, где растёт много-много молосы, а ещё тем, что неподалёку есть пара скал с небогатыми залежами железной руды. Если бы не всё это, то граница освоенных человечеством земель пролегала бы значительно дальше отсюда – и ближе к цивилизации.

Я уже сто раз пожалел, что послушался голоса из шара и остался здесь… Начать надо бы с того, что я очень долго искал работу. Казалось бы, дело-то плёвое – начать и закончить. К тому же, у местных ещё и вечный дефицит толковых работников.

Вот только беда в том, что я, подобрыш из двадцать третьих яслей, у местных толковым не считаюсь. Бесполезный, криворукий, глупый, тугодум – это всё я, в их представлении. Чудо, что за один местный месяц я работу всё-таки нашёл. Грузчиком.

Ирония из ироний, честное слово… Я снова был грузчиком!.. Я до смерти работал грузчиком – и после работаю грузчиком. Фант, ты неисправим!..

Экори – и в самом деле дыра. Всё, что здесь есть интересного – так это архив, где каким-то чудом собралась более или менее нормальная библиотека, в которую я иногда за малую мзду захаживаю. Здесь даже нашёлся учитель по управлению пневмой, и всего-то у него недостатков – запойный пьяница и алкаш. И прогуливает два занятия из трёх.

Есть и совершенно бесполезный рынок, где каждый торговец продаёт всё то же самое, что и его сосед. Хотя вообще-то торгашей здесь много – видимо, имеется у людей какая-никакая деловая жилка.

Есть в Экори и отделение банка, который хранит заработанные деньги и даже выдаёт кредиты (благо цивилизации, которого я лишён – нет доверия). Есть Торговая Палата (куда меня и на порог не пустят), и есть контора, которая нанимает персонал для шахт (увы, меня не наняли – поржали только).

Ах да, есть ещё порт воздушных судов с двумя причальными мачтами и огромной конструкцией аварийного приёма швартовых. И есть арх – местная администрация и по совместительству форт.

И на этом всё.

Хотя нет, вру: есть в Экори ещё и храм Пневмы. Вот там-то мне алкаша-наставника и подогнали.

Если говорить о достопримечательностях, то на этом список и заканчивается. Спроси любого местного, что здесь интересного – и получишь ещё три десятка наименований питейно-игорных заведений и три борделя. И в довесок один грустный наркоманский притон, приютившийся на западном склоне нижнего плато (в прямом смысле – на склоне). Он практически прибит к скале – и мне, откровенно говоря, страшно заходить в такие заведения. Они прямо-таки буквально держатся на соплях.

Вершина скалы состоит из трёх плато. Нижнего, где располагается новый Экори. Старого, где разместился центр города и старый Экори. И верхнего – это такая сильно удалённая ввысь поверхность, забравшаяся за облака, где от вершины скалы и почти до края плато лежит ледник.

Так вот, между краем плато и краем ледника на севере растёт молоса, а на юге пасутся шарки. Нижнее и старое плато соединяет лестница и грузовой подъём, где ездят телеги. У них разница по высоте не слишком велика. На верхнее плато можно попасть на подъёмнике из старых районов на севере города. А дальше… Ну, конечно, можно ещё дойти до ледника, но это вроде так себе развлечение…

Ну а теперь представьте себе всё это – и попытайтесь понять, как можно в таком аду прожить несколько месяцев. Я смог, чем сейчас невероятно горд. И вообще, моя жизнь в Экори превратилась в нескончаемую череду испытаний, борьбы и трудностей…

Испытывают тут моё терпение. Борьба у меня, в основном, с моим начальником по имени Тацы. Ну а трудности у меня – понятное дело, с деньгами.

И ещё я часто вспоминаю «Пап-ти» и его экипаж… Всё-таки люди были, как ни крути, душевные. Хоть и изрядно накосячили с местной точки зрения. И первый их косяк заключался в том, что они на мне сурово экономили – выдали самую дешёвую одежду, не дали подъёмных и высадили в какой-то дыре.

Тут ведь как получилось? Уже многие тысячи лет здешние города живут изолированно друг от друга. Если верить местной религии, тут какая-то буча случилась: вырвались страшные чудища на поверхность Терры, пожрали всё, до чего дотянулись, – и спастись удалось только высоко на скалах, куда они не залезли. А сюда, на скалы, даже летающие зверюги не попадают – у них потолок всего-то в несколько сотен пассов.

Веками и тысячелетиями люди, спасшиеся от чудищ, ютились на своих скалах, постепенно вырождаясь. И, как я подозреваю, всё теми же веками и тысячелетиями такие «ошибочные», как я, оказывались внизу и бесследно сжирались. Но один как-то всё-таки выжил… Пятьсот лет назад. По легенде, парень происходил из сорок восьмых яслей. Он даже взял и завалил какую-то крупную тварь, после чего выделал её кожу, связал из неё воздушный шар, организовал печурку, которая создаст подъёмную силу – и отправился в первое в этом мире путешествие по воздуху.

И так удачно случилось, что он сразу нашёл нормальный посёлок на скале, где его накормили, напоили, местные девушки его изнаси… разбавили себе генофонд. Устроился, в общем, парень нормально – и стал, в глазах местных, не только героем, завалившим большую тварь, но и первым небесным путешественником.

И с тех самых пор пошла традиция, что каждый подобрыш либо становится воздухоплавателем, либо получает от капитана целых триста подъёмных единиц пневмы. В общем, команда «Пап-ти» киданула меня так, что теперь им век удачи не видать, как тут считают. И местные могли бы им в этом помочь – удачи не видать – но в такой дыре, как Экори, всем глубоко наплевать на традиции. Капитан сунул местному мэру сотню чешуек, сэкономив на мне двести, и теперь я кручусь как могу…

Зато Лара дала мне хорошие советы. Я нашёл работу и стал зарабатывать целых пятнадцать единиц в месяц. Из них пять я отдаю за комнату на чердаке в старых трущобах, ещё две за обучение управлению пневмой, одну кидаю в копилочку, – а четыре-пять трачу на еду, ни в чём себе не отказывая.

«Эй-эй-эй! – закричал бы тот, кто умеет быстро считать в уме. – А куда ещё три делись?». А эти три я сразу несу в контору и отдаю в качестве рабочего налога. А как же. Надо же сказать спасибо городу за то, что разрешил мне здесь работать…

Зато теперь у меня в хранилище пневмы – двести единиц, и ещё девять в копилке! Я почти богатый человек! Тьфу… Отвратительно, в общем, я тут живу… Потому что цены здесь, ребята, немаленькие – несмотря на то, что вроде как посёлок и окраина. И доставка в эту глухомань автоматически повышает стоимость любого товара. Вот такие дела…

В первый же месяц мне четыре раза били морду! Четыре!.. И то лишь потому, что один раз бил я. Вот только из-за последней драки меня заставили отрабатывать свой грех перед обществом – целых пять выходных. А тех, кто пытался побить мне морду, всего лишь пожурили – мол, ну нельзя так…

Народ здесь шебутной и весьма агрессивный – особенно, как молоса налижется и все деньги в кости спустит, из-за чего на жрицу любви уже не хватает. Особенно в этом преуспели жители новых трущоб, где часто отдыхают старатели с шахт. Так что я теперь по городу лишний раз не хожу вечером. От работы до дома, от дома до работы, а по выходным – в архив, за новой порцией книг.

Друзей у меня в Экори всё ещё нет, а глупые ситуации сыплются, как из рога изобилия. Так что единственная отрада – книги. Они мои друзья и весь мой досуг. Из книг я узнал, что год здесь длится целых шестьсот дней. По сто пятьдесят дней на каждый сезон.

Месяцев здесь не знают, а у местных есть только трети. К примеру, я прибыл в Экори почти ясным двадцать третьим днём второй трети лета. А оставшиеся двадцать семь дней второй трети лета (и всю последнюю летнюю треть) мог любоваться видами поверхности Терры с обрыва. Ну а осенью всё затянуло тучами – и, как мне сказали, теперь до первой трети следующего лета не прояснится.

Из книг я узнал и историю воздухоплавания, и как там дальше всё развивалось (плохо всё развивалось!), и как основывались новые посёлки, и как устанавливалась единая власть. И как всё это благополучно застопорилось… На юге была Великая Пустыня без единой скалы на месяц пути. На севере и западе – Великий океан, и тоже без скал. А вот на востоке – Великие (а как же) горы, через которые и корабль не перелетит, и экспедиция не перейдёт. Всё!.. Тупик развития и белый пушной зверь всем планам жителей Терры на будущее…

Освоенных земель, правда, было немало. Да и свободных скал пока ещё хватало. Однако всё уже не то… В общем, не манит горизонт унылых придурков, которыми я в какой-то момент и начал считать местных жителей. Что, конечно, вообще-то не очень правильно… Ничего особо плохого они мне не сделали…

А самый главный придурок из всех – мой начальник Тацы! И вовсе не потому, что все начальники – придурки, совсем нет! Он – просто главный придурок в Экори. Если собрать легион придурков, то он бы стал их Цезарем! Тацызарем!..

Начальник мой – владелец склада, который снимает Торговая Палата. Работников у него три, а я – самый плохой из них. Потому что Тацы меня нанял, чтобы валить на меня косяки двух оставшихся грузчиков. И это притом, что я-то как раз почти и не ошибаюсь. А платит он мне не тридцать единиц, как остальным, а только пятнадцать за месяц, в смысле за треть. Удерживает, так сказать, в страховой фонд, ага…

Что бы я ни сделал – он недоволен. Когда бы я ни пришёл – всегда не вовремя. И ухожу я – всегда слишком рано. Руки у меня кривые, глаза у меня дурные – и только и ищут, где бы что стибрить у него на складе. Вот такой я отвратительный персонаж… Да ладно, он меня уже дважды ловил на выпивке, чтобы «удержать» всё те же пятнадцать единиц из зарплаты – хотя у меня не то что на выпивку, на еду еле денег хватает!..

Отвратительный тип… Но, к сожалению, приходится испытывать к нему определённую благодарность. Ведь он единственный в Экори, кто вообще согласился иметь со мной дело. Так что в лицо я ему своего недовольства, конечно, не высказываю… И даже не выскажу в конце весны, когда сюда прибудет дирижабль и унесёт меня далеко-далеко. А именно, на скалы исторического ядра, где я и попытаюсь начать новую счастливую жизнь.

Вот такой у меня план.

И пока он полностью разбивается о моё неумение управлять пневмой, из-за чего я не могу закатать на чешуйки всё то, что хранит моё внутреннее семечко пневмы. Это я тоже, кстати, узнал из книг – вечно нетрезвый наставник по управлению пневмой мало что объяснял…

– Фант!!! Фант, почему эти ящики стоят не по порядку?! – вот и мой начальник, ибо конец рабочего дня близок.

– Эти ящики стоят по порядку, Тацы! – ответил я, предварительно проверив.

– Ну как это по порядку, бестолочь? – Тацы, пузатый и лысоватый придурок (кажется, это я уже упоминал?), ткнул пальцем в надписи на ящиках. – Вот же пятый и шестой перепутаны!

– Разве? – я посмотрел ещё раз и попытался понять, почему я, попав сюда несколько месяцев назад, уже выучил местный счёт, а владелец склада всё ещё путается. – Это пятый снизу, а это – шестой…

– Что? – Тацы посмотрел на номера, как на личных врагов, но цифрам было на него наплевать. – Нет, вот шестой! А это пятый! Или ты хочешь сказать, что я цифры путаю?

– Да не, шеф! Это вроде всё-таки пятый, а это – шестой! – присоединился к перепалке Варра, пожалуй, самый адекватный здесь человек. После меня, конечно.

– Надо свериться! – гордо предложил Тацы, у которого в кабинете на стене висел плакатик с цифрами и нужным количеством жирных точек.

– Лень, шеф!.. Давайте по молосе накатим, а послезавтра проверим, – отозвался Варра.

– Я не могу! Это груз ткани для нового аэростата в шахты! – Тацы даже ногой притопнул.

– Ну так он здесь ещё долго будет лежать! – примиряюще подмигнул Варра.

– Ладно, – Тацы отмахнулся от подчинённого и ткнул в меня толстой сарделькой пальца с золотым перстнем. – Выучи цифры, Фант, мне за тебя стыдно! Позорище…

Вот так у них всегда… Ничего они проверять не будут. Они за выходной забудут обо всём – ну или, наоборот, вспомнят цифры. Зато мне ещё долго будут припоминать, что я якобы цифры перепутал. Ну как я могу их перепутать, если Тацы использует счёт от одного до двадцати в маркировке, а я уже давно знаю числа до миллиона? Они здесь похожи на арабские – и даже ноль имеется. Хорошая, правильная десятеричная система…

– Слышь, пацан! – это уже старик Пантун. Почти такой же придурок, как Тацы, только ласковый. – Давай-ка, закати бухты канатов на телеги. Осталось всего три!.. Давай-давай!

Так всегда происходит в четвертак вечером. Четвертак – это день такой. Четвёртый в неделе и предпоследний. Последний – это выходной, пятка. Потом идёт понедельник, вторняк, серёда (или среда), потом четвертак – и снова пятка. Ничего не напоминает? По-моему, очень напоминает ту, оставшуюся в прошлой жизни, неделю. Только обрезанную на два дня. И все здесь в последний рабочий день вечером квасят – почти традиция. И в пятку тоже квасят – просто начинают пораньше, чтобы успеть проспаться.

Вот и пошли все квасить в кабинете Тацы. А на меня свалили работу по загрузке. Канаты были на тяжёлых бобинах – у нас на такие кабель наматывали на Земле. И вот три таких огромных дуры надо ещё на телеги затолкать. Две Пантун закатил сам, но делал это долго, как и всегда. И оставшиеся три извозчика, дожидавшиеся груза, были уже на взводе.

Я честно постарался сделать всё побыстрее. Первую бобину закатил нормально. Вторую – тоже удачно. А последняя бобина криво встала: заклинилась между бортами телеги и ни туда ни сюда. Я её попытался откатить или повернуть – вообще бесполезно.

– Да чтоб тебя, парень! – не выдержал возница. – Тоже будешь возиться, как старый пердун?

Возница – если честно, существо такое же бесправное, как и я. Да к тому же, и не мой начальник. Так что долго я терпеть его понукания не стал.

– Слышь, я сейчас её так оставлю – и скажу, что нормально стоит! – пригрозил я. – Расселся там, а у самого нормального сходня нет!..

– Это у меня нормального сходня нет?! – возмутился возница.

– А ты что, считаешь, что если он у тебя зазор в треть фута оставляет – это нормально?! – заорал я в ответ. – Вот потому и соскочила катушка и заклинилась!

– Чтоб меня изначальный раком поставил… – выругался возница и перелез в кузов, осматривая место происшествия. – А как думаешь, она сама не расклинится по пути?

– А ты куда это везёшь-то? – уже более миролюбиво спросил я.

– Во второй подпортовый, – ответил он.

– И как ты это себе представляешь? – спросил я. – Едешь ты, значит, по подъёму, и тут эта дура срывается…

– Все шлюхи мира, да за что мне это?! – горестно вздохнул возница. – Туда ещё ехать, а парни там уже скоро по кабакам разбегутся.

– Давай, помоги. Вдвоём сдвинем, – предложил я.

– А твои чего? – возница покосился на здание склада.

– А мои уже разбежались!.. – ответил ему я. – И уже накатили.

Вот зачем он артачился, спрашивается? Мы за две минуты всё поправили, а я закрепил канат, вбил стопоры – и уехал счастливый возница в последний свой сегодняшний рейс, весело подгоняя меланхоличного шарка.

Кстати, о шарках… Вот я об этих животных вроде бы презрительно отзываюсь, а ведь они реально классные. Размеры большие – крупнее быков, но рогов нет. Только костяная шишка на лбу. Шерсть светлая, длинная, как у яков, и нежная, как у кашмирских коз. Ладно, вру – скорее, ближе к мохеру по мягкости. А вот подшёрсток – тот да, круче кашемира…

И ведь это ещё не все достоинства! Самки шарков дают молоко, жирное и плотное. Пить можно лишь самые лёгкие фракции, зато сыр, масло и всё прочее – пальчики оближешь. Жаль, я только сыр могу купить. И ведь мясо их тоже можно есть! Оно, правда, жёсткое: как ни готовь, почти как резина – зато дешёвое! Если нарезать тонким-тонким слоем, то есть его вполне можно. Нет, конечно, можно настаивать на сливках – тогда оно помягче будет. Жаль, что сливки – это слишком дорого…

Я посмотрел вслед вознице и закрыл ворота склада. Судя по стрелкам на часах башни арха, до конца рабочего дня оставалось десять минут. Не хочу больше ничего делать!

Но стоило мне отойти на десяток шагов, как в ворота настойчиво заколотили. Прямо как в большой барабан. Понимая, что извозчики так самозабвенно барабанить не станут, я кинулся открывать.

Если честно, настолько представительную делегацию на пороге нашего убогого склада я видел впервые… Один из трёх старших жрецов храма (между прочим, маг, то есть пневматик). А ещё секретарь главы Торговой Палаты (первый после пяти замов, ага). И даже младший страж Гронги. Кстати, стражей на весь посёлок – всего десять человек, и все они меня не любят. Впрочем, как раз они почти никого не любят – работа у них такая.

– Гра Этцо, – учтиво кивнул я секретарю, а потом жрецу и стражу. – Гра Велиа, гра Гронги…

– Парень, некогда! – оборвал меня Этцо. – Заказ-наряд!

Он протянул мне бумагу, зажатую в толстых пальцах-сардельках, полностью уверенный в том, что обычный грузчик умеет читать. Нет, вообще я умел! Хотя я, наверно, один-единственный такой грузчик на весь Экори… Я развернул бумагу и уставился на спецификацию. Ящик Торговой Палаты № 3498-хруп-цен. Удивительное дело – только сегодня мимо него проходил и запомнил. Он металлический, тяжёлый…

– Я знаю, где это, вот только…

– Раз знаешь, то тащи скорей! – взвизгнул Этцо.

– Надо заверить бумагу у начальника склада! – ответил я, представляя, что они сейчас устроят Тацы, который в кабинете бухает.

На такой случай его надо было предупредить громкими разговорами. И да, я всерьёз раздумывал, а стоит ли. Но благодарность придурку всё-таки взяла верх. Переведя взгляд на застывших передо мной гостей, я добавил (ну очень громко):

– Гра Этцо, надо заверить! Гра Тацы в кабинете на втором!!!

– Да что ты орёшь?! – возопил Этцо.

– Простите, гра! Голос под конец дня садится! Только так и могу! Сейчас с возницей ругался – могу только сипеть и орать!!!

Бог мой… Ещё никогда в жизни я себя сам, добровольно, не загонял в такое дурацкое положение. Будто одного моего невезения недостаточно…

– Прекрати орать! Тащи ящик! А я сейчас! – оборвал меня Этцо.

И я поспешил к стеллажу с искомым грузом, прихватив по пути телегу с рессорами – специально на такой случай. Интересно, кто потащит эту телегу? Неужели Гронги?

Из кабинета управляющего складом донеслись громкие голоса. Это Этцо обнаружил нетрезвую компанию и теперь разносил моё начальство. Но я сделал всё, что мог – и не моя вина, что Тацы не просто придурок, а глухой придурок.

– Я тебе руки оторву в следующий раз! – долетел до меня голос Этцо.

На самом деле ничего он Тацы не оторвёт: чай не чужие – троюродные братья. Собственно, как ещё Торговая палата могла доверить хоть что-то ценное такому придурку, как мой шеф? А к понедельнику все об этой пьянке забудут и больше не вспомнят. Я аккуратно снял контейнер и поставил его на тележку, которую и покатил к выходу. Удивительно, но Этцо ещё не закончил разговор, и младший страж со жрецом продолжали мяться у входа.

Я осторожно поднялся и заглянул в кабинет. В углу, сливаясь со стенами, сжались мои коллеги, за столом съёжился мой шеф – смешным таким колобком с блестящей лысинкой – а над ним тучей нависал Этцо, тоже лысиной блестя.

– Простите, гра… Тацы, рассчитай меня, пожалуйста. Мне домой пора…

– Потом, парень! Не видишь, я занят?! – возопил шеф, обретая былую самоуверенность.

– Рассчитай его! Сейчас же! – приказал Этцо. – И заверь бумагу!

– Бумагу заверю, а он пусть ждёт! – буркнул Тацы.

– Он повезёт ящик с запасными частями в храм! – рявкнул Этцо. – И ты доплатишь ему ещё единицу за эту работу! А теперь – живо!

– Да за что ему единицу!? – возмутился Тацы.

– За то, что сделал всё, чтобы ты, пень глухой, припрятал бутылку! – зарычал Этцы на родственника. – Живей давай!.. Или ты думаешь, гра Гронги хочется чинить Логос Огня из арха весь вечер?! Логос уже давно доставили в храм, и в полночь он должен быть возвращён!

Со страданием на лице мой шеф отсчитал положенные шестнадцать чешуек и махнул мне рукой – проваливай, мол. Вот спасибо, разрешил! А то я сам бы не догадался… Спустившись вниз, я взялся за ручки тележки и приготовился катить её к храму. Зато теперь понятно, зачем такая срочность! Малый Логос Огня! Не шутки, между прочим! Он тут один на весь посёлок – и всегда расположен в архе, обогревая всё каменное строение.

Накинув капюшон, надев перчатки и маску, я приготовился выйти в холодный Экори. Конец зимы не радовал теплом. Сейчас-то снег почти сошёл, но ещё ожидались весенние снегопады, и только потом подует ветер с юга и окончательно растопит все белые заносы. Только простенькая матросская одежда и спасала меня от простуд.

Одежда… Я всё ещё ходил в той же одежде, что выдали мне на корабле. Всё, на что я решился – так это подбить рукава и воротник мехом. На большее денег не хватило. Когда одежда пачкалась, я её стирал с мылом в большой лохани холодной воды, а затем полоскал и развешивал вдоль каменной трубы в своей комнатушке.

У моей комнатушки было два огромных плюса: она недорого стоила и принадлежала хозяйке, которая была очень теплолюбива, потому как перебралась сюда с юга (а мы на севере, если что). Она топила печь даже летом, и горячий воздух поднимался по трубе, которая занимала почти треть стены в моей комнате! Так что мне приходилось летом держать окно открытым. Но зато с осени по весну я круто экономил на отоплении! Свою печку я использовал, только чтобы приготовить поесть. Выстиранная одежда быстро высыхала, и утром я уже шёл в чистой.

Этцо спустился из кабинета шефа, махнул заказом-нарядом – и я кивнул, налегая на тележку. Это был, наверно, самый удобный транспорт, что имелся у Тацы. С большими колёсами, которые легко вращались на осях – просто мечта. Но её разрешали брать только для перевозки грузов с пометкой «хруп». Так что воспользоваться ей можно было нечасто…

До храма добрались быстро, и главное – мне было по пути. Чуть спуститься по улице, и я выйду на торговую площадь, где и закуплюсь едой на весь месяц. Вообще обстоятельства невероятно удачно сложились – значит, жди беды. Но беды всё не было и не было. Мы шли по сумрачным улицам, где фонарщики зажигали редкие фонари. И ничего – вообще решительно ничего не происходило…

Груз был доставлен в целости, а тележку оставили в храме, пообещав вернуть вместе с ящиком. И я радостно – с чистым сердцем! – отправился на рынок. Пусть большая часть торговцев и успела свернуть торговлю, но некоторые ещё продолжали работать, несмотря на то, что уже стемнело.

У меня был заплечный мешок (сам его сшил из мешка и двух лямок), который я набил сухарями, сыром, вяленым мясом, сушёными овощами и фруктами. Пусть они сушёные – размочу и приготовлю. Те же сухари я размачивал на пару́ и получал хоть и несвежий, но хлеб. Да, тот ещё вкус, но какая мне разница? Мне бы сэкономить… В результате и тащить было нетяжело, хоть и много – если кто привяжется, смогу сбежать. Мешок был забит под завязку. Впервые – потому что наконец появилась лишняя единичка, а мне очень хотелось получше питаться весной…

Вдруг сзади что-то загрохотало и завыло, а в новом Экори раздались отчаянные крики. Потом снова закричали – со стороны порта, а люди побежали в ту сторону – видимо, узнать, что происходит. Я тоже не смог удержаться от любопытства и решил подойти поближе, перед тем как отправиться домой. Снова раздался грохот, и крики стали громче… Вместе с другими припозднившимися жителями города я проскочил узкий проход между двух кварталов, отделявший Рынок от Площади Кари, находившейся прямо перед архом…

Мы заорали все одновременно – вместе с теми жителями, что бежали рядом… Моё невезение наконец-то дало о себе знать. В новом Экори прямо над крышами домов возвышалась шея чудовищно большого монстра с поверхности. И он вовсю громил город!..

Глава 5

В которой я бегаю, паникую, ругаюсь и пытаюсь спастись с необычным грузом за спиной. А ещё смотрю в глаза смерти.

Мы не сразу побежали. Толпа сразу не бегает, потому что она толпа… Ей ещё надо осознать, что произошло, и понять, как себя теперь вести. И вот эта инерция толпы сильно давит на способность здраво рассуждать. Чего уж там, давила толпа и на меня – ведь я тоже человек. Хотя… Отдам себе должное: в этой ситуации я одним из первых сообразил, что что-то идёт ну совсем не так…

Во-первых, крики и грохот доносились не только со стороны монстра – они вообще раздавались по всему Новому Экори. Сложно было в темноте разглядеть происходящее, но банальная логика подсказывала, что если кричат отовсюду, то и чудовищ должно быть больше, чем одно. И эти рассуждения заставили меня наконец выключить бессмысленную панику и включить голову.

Я видел, как десять стражей Экори занимают позицию напротив подъёма и лестницы. Я заметил, как с улиц внизу хлынули люди. И мельком рассмотрел в свете фонарей какие-то белесые росчерки… А потом резко развернулся и побежал в сторону арха. Если где и получится укрыться, то только там! Это выглядело разумным, но очень скоро я понял свою ошибку.

Оглянувшись шагов через двести, я понял, что толпа на краю обрыва пришла в движение… И бо́льшая часть людей тоже бежала к арху, а остальные – в сторону торговой площади. По подъёму и пешеходной лестнице снизу нескончаемым потоком спешили всё новые и новые люди, мешая стражам оборонять Старый Экори в самом удобном месте. Понимая, что могу оказаться банально растоптан, я прибавил скорости – и вот тут-то понял, что ворота арха закрыты…

Да, нас не собирались впускать внутрь – а значит, и искать спасения в этой стороне не стоило. Можно было обежать арх с севера по улице, параллельной площади Кари и рынку. Но куда я бегу? Вот в чём был главный вопрос. И ответ на него я очень скоро себе дал – моё спасение было в подъёмнике на верхнее плато. Обрыв там был не просто отвесный, но и местами нависающий, так что чудовищам на него было не забраться при всём желании.

И ведь я точно не один такой умный – значит, туда побежит немало людей. И чтобы успеть подняться, надо постараться быть в числе первых. Поэтому я рванул в сторону обрыва и складов, на одном из которых и работал. Именно там я смог бы срезать путь.

Крики позади переросли в панический вопль, в который вплеталось всё больше и больше голосов. Вдалеке засверкали вспышки оружия. На бегу я оглянулся и успел увидеть, как толпа, преследуемая белесыми тварями, похожими на земных сколопендр, рвётся к арху, увлекая за собой стражей. Часть людей бросается на запертые ворота, часть сворачивает за мной, а остальные продолжают слепо убегать на север, в сторону рынка.

А над обрывом, опираясь на грузовой подъём, поднимается всем сколопендрам сколопендра – огромная гусеница, длиной, наверно, метров тридцать! Её многочисленные лапки впиваются в камень скалы, удерживая чудище на весу и позволяя ему поднимать передние шесть-семь метров туловища над землёй. Она делает рывок и просто-напросто вбивает своё тело в ворота арха, вышибая их и давя попавших под удар людей. Грохот, пыль обрушившейся кладки – я не могу оторвать взгляд от происходящего, спотыкаюсь о камень на земле и растягиваюсь на мостовой…

Это приводит меня в чувство – ведь сзади, подгоняемая ужасом и паникой, накатывает толпа ополоумевших горожан. И мне ничего не остаётся, кроме как вскочить и броситься к стене ближайшего дома, чуть прихрамывая на ушибленную ногу. Нет ничего страшнее, чем оказаться на пути охваченной паникой толпы… И вообще нет ничего приятного в том, что тебя возьмут и случайно затопчут.

Арх – крепость, которая должна была сдержать чудовищ и защитить людей – пал… И это только за то время, пока я встраивался в поток паникующих людей. Маленькие сколопендры мгновенно ворвались в пролом, атакуя тех, кто ещё остался в живых. Как эти монстры вообще забрались на скалу? Вопрос не давал мне покоя, но я не мог позволить себе сейчас всерьёз раздумывать над этим.

Равно как и над выскочившей перед глазами надписью:

Просьба остаться в Экори: выполнена.

Я бы с удовольствием порефлексировал, зачем меня вообще так обидно подставили, но было немного не до того… Бежать приходилось в толпе, стараясь не упасть в темноте и не сбиться с дороги.

Несколько сколопендр выскочили с другой стороны от арха, отрезая путь испуганным горожанам. Они прыгали на людей, обвивались вокруг них – и почти мгновенно раздирали плоть, делая дальнейшие попытки убежать бесполезными. Несчастным жертвам оставалось лишь лежать на земле и истекать кровью. Детский визг откуда-то справа заставил меня дёрнуться в ту сторону. Никак я не мог изжить из себя земных моральных принципов – сам сдохни, а детей спаси…

Группа девочек из приюта пыталась вместе с воспитательницей убежать от очередной белесой твари. Сколопендра почти добралась до отставшей девчушки лет девяти-десяти (земных, конечно), но я с разбегу врезал монстру в бок ногой, отправляя полетать на пару секунд. Нога возмущённо стрельнула болью, но, в общем и целом, чудища оказались не такими уж и тяжёлыми. Метровая тварь была весом всего килограммов десять – не больше. Вот только шкура уж очень твёрдая…

Не став дожидаться, чем закончится полёт монстра, я рванул дальше. И по пути даже немного пожалел о своём благородном порыве, потому что улица теперь была практически перекрыта. Оглянувшись, я обнаружил, что спасённая девчонка воспользовалась моментом и тоже убегает прочь. А поскольку сам город и скала были не так велики, то все, кто бежал рядом, – двигались в одном направлении. В этот момент с севера ударили несколько туманных сгустков, раскидывая сколопендр в стороны и разрывая их на части. Я завернул за угол и вместе со спасённой девчушкой проскочил за спины пятерых стражей, занявших оборону и прикрывавших отход жителей. Позади них стоял Гронги, направляя всех дальше, и громко кричал:

– На подъёмник! Все на подъёмник, быстрее!

Идея была, несомненно, хороша, но как он себе представляет подъём всех жителей? Подъёмник не резиновый – больше пятидесяти человек за раз не выдержит. Там, конечно, стоят какие-то логосы, которые позволяют ускорить вращение, но шарков-то в упряжке наверху не ускоришь – и подъём как занимал две минуты, так и занимает. И ведь толпа уже на месте!

Я всё-таки попытался опередить основную часть людей, срезав путь через территорию склада. Я знал, что с той стороны в заборе есть дыра. Это позволит легко проскочить участок, густо запруженный народом. Главное – потом не зевать и оказаться поближе к подъёмнику.

– Подожди меня! – крикнула спасённая девочка, бросаясь следом, но я не собирался останавливаться. Чем мог, тем помог, а дальше ей будет куда безопаснее без меня. И моего невезения.

– Куда?! – закричал Гронги. – Надо к подъёмнику!

Если бы дело было лишь во мне, он не стал бы даже орать. Но девочка решила следовать за мной и резво рванула в калитку. А Гронги сорвался и побежал за ней. Именно в этот момент ещё пятеро стражей, отстреливаясь и пятясь под напором обезумевших от крови сколопендр, спиной вперёд отступили к подъёмнику. Есть такое свойство у чудовищ: как чуют кровь – так их не остановишь…

Калитка за Гронги захлопнулась, а открывалась-то она наружу, о чём сколопендры, конечно не знали. Те, что попытались преследовать нас – просто влепились в забор. Долго он, конечно, не продержится, но ещё немного форы даст…

У дыры я оказался первым, но детский крик за спиной заставил меня остановиться. С той стороны забора уже начиналась давка, и пускать туда девчонку было рискованно.

– Стой! Раздавят! – сказал я, придерживая её рукой за плечо и не давая нырнуть в дыру.

Рядом, шумно дыша, остановился Гронги. Он хотел что-то сказать, но сбитое дыхание ему не позволило. Всё пространство перед подъёмником – между трущобами на севере и оградой склада на юге – было полностью запружено людьми. Сотнями и сотнями людей, что рвались к одинокой деревянной платформе, которая ползла по направляющим конструкциям, прикреплённым к стене скалы…

Ощущая приступ надвигающейся паники, я пытался что-нибудь придумать. И в этот самый момент со стороны центра города, круша здания своим тяжёлым телом, вырвалась большая сколопендра… Сминая людей, как тряпичных кукол, она пронеслась сквозь толпу – вся в брызгах крови, что взметнулась под её лапами – и попыталась вскарабкаться наверх прямо по подъёмнику. А следом на площадь выплеснулась и волна её собратьев – тех, что поменьше…

Стражи буквально закидали их логосами из посохов, но остановить так и не смогли. Сколопендры заполняли площадь, обращая в бегство ещё оставшихся в живых горожан. Люди кинулись прочь от огромных ног прорвавшегося гиганта, пытаясь перелезть через ограду склада, а я внезапно получил один-единственный шанс на спасение…

Сначала подъёмник не выдержал и начал обваливаться: вниз полетели брёвна, канаты и люди, поднимавшиеся в первой партии. Впрочем, большая сколопендра тоже не удержалась и рухнула на спину. Мимо нас с девочкой с приглушенным рёвом проскользнул Гронги и, оттолкнув в сторону пару горожан, кинулся к исполинской твари. Он вскинул посох, с которого срывались почти невидимые снаряды, и обрушился на страшного врага. Попавшие ему под горячую руку мелкие особи буквально разлетались ошмётками…

А я застыл, глядя на остатки конструкции подъёмника. Здесь надо сказать, что склон не был совсем уж монолитным: на высоте примерно сорока метров его пересекала целая вереница крупных трещин. Часть из них использовали строители, чтобы закрепить конструкции подъёмника. Следующая трещина находилась уже на уровне примерно восьмидесяти метров, а ещё выше, на уровне облаков, начиналось плато. Собственно, часть конструкции, бравшей на себя вес, удержалась в креплениях – не так-то просто их было вырвать. Однако дело было вовсе не в этом. Дело было в том, что от креплений первого яруса вниз, до самой земли, свисал прочный канат – примерно с моё запястье толщиной.

Вот это и был шанс! Единственный шанс спастись! Да, потом ещё можно десять раз с голоду умереть, но вот именно сейчас, в этот самый момент – был шанс сохранить свою драгоценную шкурку, которой, я к слову, всё-таки дорожил. Большая сколопендра повернулась к обрыву хвостом и теперь отбивалась от наседавшего на неё Гронги, а мелкие преследовали толпу, которая пыталась убежать на север и на восток. И если сейчас проскочить вдоль обрыва…

– Я с тобой! – сказала девочка, уловив перемену в моём настроении.

Вот только этого не хватало…

– Ты по канату лазать умеешь? – спросил я. – Придётся забираться наверх!

– Нет… Но я с тобой! – упрямо повторила моя случайная спутница.

Времени с ней спорить не было. Вот совсем! И я рванул в дыру, надеясь разобраться с этим вопросом потом, когда добежим. Одинокая мелкая тварь не успела заметить мой рывок – от резкого удара она свернулась, как гусеница, и покатилась прочь. А Гронги всё теснил противника! Хвост гигантской сколопендры бился о землю в опасной близости от обрыва скалы.

Я схватил девочку за руку и припустил что было силы. Сколопендра снова попятилась от Гронги с его посохом – и проскочить нам удалось лишь чудом, пригнувшись в последний момент. Прямо за нашими спинами огромный хвост твари опять обрушился на землю. Но мы смогли. Ещё несколько секунд бега – и мы уже были рядом с канатом.

Я подёргал его, а потом повис на нём всем телом – но нет, канат надёжно держал вес. Да и незаметно было, чтобы наверху что-то шаталось. Я снова посмотрел на девочку, а та внимательно взглянула на меня.

– Я не смогу, – сказала она очень серьёзным и немного грустным голосом.

Брось я её сейчас – и она сядет тут и начнёт реветь вместо того, чтобы убегать и спасаться. Сразу видно, вот именно так и сделает… А смогу ли я забраться наверх с её весом за плечами? Толстой она не выглядит, да и с чего бы – она из приюта, а там, небось, не самая изысканная кухня… Грузы я таскаю уже несколько месяцев и явно стал сильнее, чем когда впервые попал сюда. Рюкзак… Рюкзак выдержит, я сам пришивал лямки швейными принадлежностями, одолженными у хозяйки дома. Только надо будет их немного распустить – так, чтобы между рюкзаком и спиной поместилась девочка.

– А ты сможешь долго держаться за меня? – спросил я, начиная развязывать узлы, регулировавшие длину лямок.

Девочка молча кивнула.

– Тогда лезь на спину! – приказал я, опускаясь на колени и подвязывая рюкзак снизу так, чтобы он плотно примыкал к пояснице, а верхняя его часть отвисала примерно на тридцать сантиметров.

Девочка идею уловила и умудрилась уместиться на моей спине, обхватив меня ногами и крепко вцепившись руками в куртку. Я снова примерился к канату, тяжело вздохнул и начал своё восхождение. Ногами я упирался в скалу, а руками держался за спасительный трос – и шёл, шаг за шагом, всё выше и выше.

– Спасибо! – сказала девочка у меня за спиной.

– Не за что пока…

– Есть за что… Без тебя я бы совсем пропала. Меня бы уже съели или затоптали…

– Ты и со мной ещё можешь пропасть… – буркнул я в ответ.

– Нет, с тобой я не пропаду. Сегодня мне звонил шар. И сказал пойти с тем, кто не бежит за всеми и кто меня спасёт. Я думала, за воспитательницей… А ты потом тому чудищу как наподдал!.. И я поняла: надо с тобой. Да, точно с тобой!

– Почему ты… так… думаешь?.. – спросил я, хотя вообще собирался отмалчиваться всю дорогу. Позади осталось метров десять склона, и, если не врать самому себе, то придётся признать: да, руки начали уставать.

– Да точно ты!.. Мне уже написали, что просьба выполнена. Я люблю выполнять просьбы, правда… Я все просьбы этих шариков выполняю. У меня особо много и не просят – я же сирота, и что с меня взять…

– Слушай… А ты не могла бы… Помолчать? – запыхавшись, спросил я.

– Могла бы.

Девочка выдержала не слишком долго. Уже через десяток секунд она снова заговорила:

– А гра Гронги – молодец. Он почти добил эту тварь! Смотри, как всю её исполосовал! Недаром он правая рука командира, да? А ты тоже молодец – вот, вместе со мной наверх лезешь. Надо будет гра Гронги сюда позвать, к нам. С ним не так страшно прятаться. Он отдохнёт и убьёт всех тварей. Вообще всех! А новые не появятся, потому что таких, как эта, их немного. Она почти по вертикальному склону горы заползла, представляешь?.. Я сама видела и воспитательнице сказала, и та сразу повела нас в центр. Надо было мэру города сделать на том склоне ров безопасности. Тогда бы она не забралась…

Сзади неслось нервное щебетание ребёнка, а снизу крики боли и ужаса – и страшный грохот. Тем временем уступ всё приближался, и вот там мне придётся взбираться своими силами, держась только за канат. А это медленно, да и вообще страшновато. Переведя взгляд вниз, я увидел, что девочка была права – Гронги добивал сколопендру. К сожалению, она была не самой большой – самая большая в это время крушила трущобы Старого Экори. И, понятное дело, времени, пока чудища нас заметят и попытаются добраться – всего ничего.

Как бы ни была неприятна идея провести побольше времени с Гронги, но девочка права – страж с жезлом нам очень пригодится. И хорошо бы он успел забраться к нам. А то я даже зёрнышко пневмы почувствовать не могу. И да, я всё ещё старался не думать, что буду делать там, наверху. На улице было холодно, а замёрзнуть можно и за одну ночь. А ночь-то – вот она, совсем скоро… И где взять воды? Сплошные вопросы…

Последние десять метров были самыми сложными. Я добрался до выступающей части склона, оттолкнулся, позволяя канату выпрямиться под нашим весом – а потом обхватил его ногами и принялся ползти, подтягиваясь. Мышцы ныли от необходимости тащить лишний вес, но я постарался не обращать на них внимания. В мире вообще много того, что мне не очень нравится. И это всё можно временно проигнорировать…

В трещину в склоне я почти вползал… Как ни говори себе, что я не устал, но если устал – тут ничего не попишешь. Девочка слезла с моей спины и тут же кинулась назад, к краю обрыва.

– Давайте, гра, давайте!..

Я подошёл и присел рядом – стоять на самом краю пропасти было страшно. Гронги побеждал, и это было уже почти свершившимся фактом. Сколопендра отчаянно верещала и всё чаще старалась подставлять под удары неповреждённые участки брони, чем отвечать.

А в трущобах Старого города все ещё кричали люди, и из последних сил дрались с чудищами остальные стражи. И глядя на то, как самая большая особь раз за разом преодолевает их сопротивление, я понимал, что наблюдаю бесславный конец Экори. Будет ли он вообще когда-нибудь восстановлен?

Наверно, да, но точно нескоро… Город не был богатым – да что уж там, он мог содержать только десяток стражей. А чтобы зачистить скалу, требовался отряд из пяти десятков опытных бойцов. Конечно, жители, скорее всего, выживут – просто возродятся на других скалах, где каждый нормальный человек имеет привязку…

– У меня нет привязки на другой скале, – грустно сказала девочка. – А ты молодец, хоть и трусил…

– Трусил… – кивнул я. – Плохой из меня боец…

Ну ребёнку врать – последнее дело, люди!.. А трусить… Да на весь Экори разве что десяток стражей и не струсил! Все остальные лишь метались и паниковали…

– А у тебя есть привязка на другой скале?

– Нет, у меня тоже нет.

– Тогда ты не струсил. Ты всё-таки смелый. Не каждый сможет, как ты – зная, что потом снова окажешься на поверхности…

– Тогда ты тоже смелая, – сказал я.

– Мне звонили и сказали держаться тебя, – радостно улыбнулась девочка. – Я и не боялась!

Да мне бы её веру!.. Хоть толику!..

– Да! Победил! – крикнула моя спутница, указывая вниз.

И это было так. Гра Гронги стоял, оглядываясь и утирая пот со лба, а поверженная сколопендра свернулась колечком, мелко вздрагивая.

– Гра! Гра Гронги! – заорал я что есть мочи. – Канат! Сюда!

Страж услышал. Он посмотрел наверх, заметил нас и кивнул. Не отрывая от нас взгляда, уставший Гронги сделал пару шагов к канату, и тут поверженная тварь, видимо, окончательно издохнув, распрямилась в последней судороге. Её хвост пронёсся по земле, настигая стража – и продолжил движение, оставляя за собой кровавый след и растянутые внутренности. И только посох со звоном шлёпнулся на землю…

– Фу! Прям в лепёшку! – сказала девочка, сморщившись, но в её глазах застыл лёгкий восторг от увиденного.

Никогда к этому не привыкну… Не должны дети такому радоваться! Не должны! Да, понимаю: многие жители Терры могут себе позволить и десяток смертей… К тому же, местные дети взрослеют быстро. К шестнадцати нашим годам – и к местным девяти – они уже считаются вполне взрослыми. Конечно, в правах они слегка ограничены, но не критично: только по некоторым аспектам, почти как у нас на Земле… В яслях номер двадцать три. С тем, что моя родная Земля – это какие-то ясли, я тоже, наверно, никогда не смирюсь…

– Тебя как зовут? – спросил я.

– Нанна! – ответила девочка. – Можно просто Нан. А тебя?

– Фант, – представился я в ответ и раскрыл мешок. – Ты есть хочешь, Нанна?

– А у тебя есть еда? – удивилась та и тоже заглянула в мешок. – Чтоб меня раскорячило!.. Ты как специально запасался!

– Я просто купил еды на месяц, – признался я.

– Маловато… – заметила Нанна.

– Ну вот такой я небогатый!.. – я пожал плечами. Что, теперь ещё и перед ребёнком оправдываться?

– Ты, наверно, плохой работник. У нас в приюте говорили, что тот, кто мало ест, тот и работает плохо! – заметила девочка серьёзно, отчего я только глаза возмущённо выпучил.

– Нормальный я работник!.. – буркнул я, оставляя ей мешок, и вцепился в канат, чтобы вытянуть его наверх.

– Ну так говорят… Просто… – Нанна поняла, что глупость сморозила. Но всё ещё не могла понять, что именно меня так расстроило. – А что ты делаешь?

– Вытаскиваю… канат… чтобы… чудища не залезли! – пояснил я, отдышавшись.

Трос, спасший наши жизни, был весьма увесистым. Поначалу тянуть его было тяжело, но чем больше верёвки оказывалось на уступе, тем легче становилось. И только когда канат полностью оказался у моих ног, я, наконец, спокойно вздохнул.

– Фант! – позвала Нанна, и её встревоженный голос мне очень не понравился. – Эта монстрюга сюда ползёт!..

Я снова подошёл к краю и уставился на сколопендру-гиганта, которая неумолимо приближалась к обрыву. И отчего-то я был железобетонно уверен: она пришла по наши тела. Умная бестия – всё сделала, чтобы ни одна жертва не ушла: отсекала толпу от края скалы, убивала стражей…

Сколопендра неспешно подползла к обрыву и начала своё медленное восхождение.

– Фант, я боюсь! – дрожащим голосом сообщила Нанна.

– Не бойся, – я присел рядом и обнял её, попытавшись придать своему голосу уверенность. – Она сюда не заберётся!

В этот момент сколопендра рывком достигла уступа, и её огромная голова застыла всего в десяти метрах от нас. Огромные фасеточные глаза смотрели на нас очень внимательно, и это плотоядное внимание чувствовалось всем существом… Было страшно – внутри нарастал первобытный ужас, которому тяжело сопротивляться. Я будто собственную смерть увидел… А потом когти сколопендры заскребли по скале, высекая мелкую крошку – и она кувырком полетела вниз.

Я надеялся, что она разобьётся в лепёшку, но самое большое чудище было очень живучим. Какое-то время оно ещё полежало на земле, а потом вывернулось, вставая на многочисленные ножки – и деловито поспешило куда-то в сторону рынка и храма…

И только тогда я понял, что в городе стало слишком тихо. Разве что далёкие стоны говорили о том, что кровавая ночь Экори ещё далека от завершения…

Глава 6

В которой нам удаётся пережить ночь, меня учат пользоваться семечком пневмы, а потом мы чудом избегаем гибели, притворявшейся нашим спасением

Не знаю, сколько ещё мы просидели так, вглядываясь в пугающую темноту… Час, может быть, но вряд ли два. Ночь вступала в свои права, а в начале весны ночи всегда холодны. Температура быстро опускалась. А затем и ветер поднялся, нагоняя низкий слой туч и как бы намекая, что скоро можно ожидать снегопад.

– Холодно! – пожаловалась Нанна.

Я глянул на девочку и вздохнул. У неё была обычная приютская курточка, которая по своему качеству не слишком-то превосходила мою одежду… Пока Нанна не выглядела сильно замёрзшей, но это вопрос времени – и не такого уж и большого. Телосложение у неё было худощавое, одежда не слишком хорошая… В общем, замёрзнет она очень быстро. Да и я, видимо, скоро почувствую холод – несмотря на то, что сижу в перчатках и маске, которая позволяет хотя бы согревать дыхание.

Снова вздохнув, я внимательно огляделся, чтобы понять, что у нас вообще есть. А было у нас не то чтобы много: трещина, сухие кустарники, сумевшие укорениться на каменном склоне, остатки крепежа подъёмника – и, пожалуй, всё. Ещё была еда в моей сумке, но сколько ни ешь – это надолго не согреет. И спичек у меня не было, чтобы разжечь огонь.

– Давай-ка попробуем построить убежище… – предложил я. – Может, придумаю, как разжечь костёр.

Я помнил, что можно разжигать трением, но как это сделать лучше всего? Если честно, я понятия не имел. Ещё можно было высечь искру…

– Трением разожжём или искру высечем… – проговорил я.

– Я могу разжечь, – заметила Нанна. – Я умею делать бытовой Логос Огня…

Вот в этот момент – каюсь! – я испытал острое чувство зависти. Будучи человеком, не умевшим даже своё семечко пневмы ощутить, я был в этом мире сильно ограничен – прямо как инвалид. Любой ребёнок здесь с малолетства учится бытовым логосам, которые можно использовать и в экстренном случае.

Все они были слабенькие, но весьма полезные – зажечь на кончике пальца огонёк, сформировать каплю воды из воздуха, создать тонкий поток ветра, который мог даже переместить лёгкие предметы, закачать пневму в накопители… И для всего этого надо было работать со своим семечком, чем местные жители и занимались с детства. А я – только начал…

– Отлично! – деланно обрадовался я, постаравшись скрыть свою неблагородную зависть к ребёнку. – Давай-ка тогда уйдём подальше от края обрыва. Попробуем найти удобную щель, где ветер не будет так донимать нас.

В нашем распоряжении была площадка шириной почти пять метров, где последний метр, к сожалению, использовать не получилось бы – из-за нависающего свода. Щель в длину была метров двадцать – во всяком случае, с одной стороны от крепежа подъёмника. На другую сторону ещё надо было перелезть. Что я и сделал, подойдя к мощной деревянной балке – толщиной почти с мой рост – после чего подтянулся и залез на неё.

– Бинго! – радостно сообщил я Нанне.

– Я не знаю, что такое бинго, но ведь там что-то хорошее, да? – спросила девочка.

– Что-то очень хорошее. И… Сейчас! – кивнул я, продолжая улыбаться находке.

К сожалению, было в находке и грустное пятно в виде какого-то мужика на самом краю обрыва, который, падая с подъёмника, оставил тут свои бренные останки. Я сначала думал спихнуть их вниз, но потом решительно принялся освобождать несчастного от вещей, в которые он был одет. Дядька, видимо, был из зажиточных – при жизни он ходил в хорошей такой шубе. А мне и Нанне ещё надо было чем-то укрываться…

Я беззастенчиво забрал не только шубу, но и ботинки, штаны, а также длинный свитер, плотный камзол, варежки и шарф – всё, что мог. Оставил бедолаге только исподнее.

– Извини, дорогой, – пробормотал я. – Нам нужнее…

Вещи я отодвинул от края обрыва, а тело спихнул ногой в пропасть. К счастью, крови от него почти не было.

Зато были доски настила с подъёмника – много досок!.. Все они были не слишком большого размера, а ещё отличались по ширине и толщине, но если постараться, то можно было из них сделать нормальную стенку. Благо и другого мусора здесь хватало.

А в том месте, где балка, через которую я перелез, уходила в скалу, параллельно ей было создано искусственное углубление – и вот туда можно было войти, чуть пригнувшись. Глубина была примерно метра два. Дело за малым – организовать здесь удобное лежбище и развести костёр. И желательно не из досок – они ещё могут пригодиться…

– Иди сюда! Я помогу забраться! – позвал я девочку, снова залезая на балку.

Я помог Нанне перебраться на свою сторону и привёл её к будущему убежищу. А сам решил дойти до края щели в скале. Пробравшись через остатки подъёмника, я вылез на узкий карниз, шедший вперёд ещё метров на семь-восемь. Дальше трещина сужалась настолько, что пришлось ползти. А через пять метров она и вовсе сходила на нет. Снизу я видел, что буквально через метр начинается новая, но, перебираясь на неё, можно было сверзиться. А я как-то не горел желанием вот так бесполезно заканчивать свою жизнь…

Пройдясь до сужения, я сумел наломать сухого кустарника со склона – там, где дотягивался – и притащить его в наше убежище. Запасов топлива должно было хватить на несколько дней, даже если будем жечь круглосуточно. Но вот дальше придётся думать, что делать. Оттепель заканчивается, скоро опять начнутся снегопады, и мы без дров просто замёрзнем.

Я сложил сухие ветки, натаскал камней для очага и позвал Нанну. Её логос давал огонёк настолько слабенький, что его задувало легчайшим порывом ветра. И всё-таки с третьей попытки ей удалось запалить тонкую веточку. А потом в каменном очажке заполыхал настоящий костёр. Я притащил с другой стороны балки свой самодельный рюкзак с провизией, после чего начал перекрывать досками вход.

Система была проста – найти доску подходящего размера, чтобы она встала в распор от стены к стене, а потом вплотную к ней поставить следующую. И только внизу оставить место, куда бы я мог протиснуться сам, хоть и на корточках. Заодно я присмотрел деревянный щит, которым будет удобно перекрывать вход. Конечно, дырок в такой стенке хватало, но если оставить перед входом костёр, мы точно не должны замёрзнуть ночью.

Из двух широких досок я организовал лежак, где поместились бы и я, и Нанна. А ещё затащил в наше убежище шубу и камзол. Дядька был упитанный, так что камзол пошёл на простынь, а шуба – на тёплое одеяло.

– Чьи это вещи? – с опаской спросила Нанна.

– Какого-то мужика… – ответил я, пожав плечами. – Имени я не знаю, да ему всё это и не понадобится… Так, а у тебя свитер есть?

– Нет, – Нанна помотала головой. – Есть плотная рубашка и камзол…

– Тогда отдам его свитер тебе… – решил я. – Ты в нём утонешь, конечно, зато будет тепло.

Впрочем, в нашем убежище и так становилось теплее, хотя я ещё не закончил с перекрытием выхода, отвлекшись на благоустройство. Ветер тем временем налился такой силой, что начал пронимать до костей, едва я решился высунуть нос наружу.

«Эдак у нас половину строительных материалов посдувает! – подумал я. – Надо их сложить аккуратными стопками».

На глаза мне попались несколько досок из неизвестного дерева. Они были тонкие и очень лёгкие. Их я сразу отложил отдельно – посмотрим, на что сгодятся. Поодаль обнаружился и побитый жизнью бочонок, в котором лежали ржавые молот, лопата и кирка, завёрнутые в несколько слоёв какой-то ткани…

Пораскинув мозгами, ткань я прицепил на стену снаружи – в качестве дополнительного утепления. И бочку поставил рядом – что-то там ещё болталось на самом дне… Сам же забрался обратно в убежище, прикрыв вход деревянным щитом.

Нанна не спала, хотя я и думал, что, согревшись, она сразу задремлет. Но нет, девочка сидела и молча смотрела на огонь, горевший в очаге. Внутри нашего убежища было тепло. Даже захотелось расстегнуть куртку, но я понимал, что лучше не надо. В конце концов, жарко – это вам не холодно.

– Нас обязательно вытащат… – сказала она неожиданно. – К шахтам уходил дирижабль. Он должен завтра-послезавтра вернуться. И тогда нас подберут…

Видел я этот дирижабль – старая развалюха. Мэр давно обещал сконструировать новый, который позволит добывать больше железа, но это когда ещё будет!.. Часть деталей купили, а всё остальное – так и осталось в далёких планах и несбыточных мечтах.

– На верхнем плато должны были остаться люди, – продолжила Нанна. – И в городе, может быть, кто-то выжил… Фант, нас заберут?

– Заберут, – кивнул я, искренне надеясь, что именно так и будет.

– Ты не уверен? – удивилась девочка.

– Я не знаю, Нанна, – честно признался я. – Я в этом мире живу меньше твоего. Я ведь «подобрыш» и до сих пор многого не знаю.

– А я-то всё думала, почему ты ещё не привязался на других скалах… – вздохнула Нанна. – Поэтому до сих пор и не освоил пневму, да?

– Знаешь, я полгода пытаюсь… Иногда кажется, что вот-вот – и сейчас получится… – я развёл руками. – Старый Татри не слишком помогает.

– Татри и сам двадцать лет этому учился! – засмеялась Нанна. – Он вообще не умеет объяснять. И совсем плохо понимает пневму. Мне кажется, тебя обманули… Есть же хорошие наставники!

– Они, наверно, не очень бесплатные? – уточнил я, прикидывая в уме стоимость уроков у действительно хорошего наставника.

– Да, они все платные, – кивнула Нанна. – Смотри, а ведь я могу тебя обучать, пока мы ждём дирижабль! Правда-правда!..

– Давай попробуем, – улыбнулся я. – А теперь спи! Я пока посижу и послежу за огнём. Ближе к утру тоже вздремну.

Девочка улеглась и накрылась трофейной шубой. А потом снова приподнялась – видимо, хотела что-то сказать, но всё-таки смолчала.

И наконец уснула.

Ветер выл всю ночь, зато в нашем новом убежище было тепло. Конечно, не так тепло, как в моей съёмной комнате в трущобах Старого Экори. И всё же для этой холодной ночи над разрушенным и обезлюдевшим городом было вполне неплохо!..

До утра я, конечно, не досидел – начал задрёмывать и просыпался только для того, чтобы подбросить дров. А утром, когда проснулась Нанна, улёгся спать уже всерьёз – хотя бы на три-четыре часа…

Проснулся я поздним утром. Нанна куда-то вышла, но костерок горел бодро – видно было, что дрова в него подбросили совсем недавно. Спросонья очень хотелось пить, но пить было нечего – и вот это была насущная проблема, потому что без воды мы долго не протянем. Я взял из мешка сухарей и принялся их жевать. За этим безрадостным занятием меня и застала девочка.

– Фант! Помоги, расплескаю! – попросила она ещё от входа.

Как выяснилось, Нанна отыскала среди обломков металлический уголок, в который откуда-то набрала воды. Пить такую воду я бы не решился, но её можно было прокипятить.

– Где ты её взяла? – удивился я.

– Это роса! – радостно призналась Нанна. – Стряхнула с ткани, которую ты повесил! Ну и вокруг тоже есть с чего собрать…

Я покачал головой.

– Удивлён? – гордо спросила девочка.

– Есть такое! А я вот как-то не додумался… – признался я.

– Вот только нам этого будет мало! А роса при сильном ветре быстро испаряется… – вздохнула Нанна, глядя, как я пристраиваю уголок на очаг.

– Ничего, скоро пойдёт снег, – успокоил я её. – Будем его топить. Да и вообще, если скоро прилетит дирижабль, нам тут долго сидеть не придётся.

После завтрака и распития своей крохотной доли воды я выбрался наружу и отправился собирать дрова, а Нанна принялась добывать остатки влаги откуда получится. Дров я натаскал на несколько дней – все окрестные кусты оборвал. Был ещё запас в дальней части трещины, но его я оставил на крайний случай.

День тянулся медленно. Я бы даже сказал – невыносимо медленно. Я честно нарвал какого-то мха и постарался законопатить дырки между досками нашего убежища. Потом перетаскал всё, что нашлось в трещине, и рассортировал по кучкам. Вот только бочку трогать пока не стал – не было особой необходимости.

Девочка тоже старалась без дела не сидеть, но с учётом её возраста – работы ей находилось не так уж много. В итоге под вечер она совсем заскучала и вспомнила про своё обещание поучить меня работе с источником пневмы. Пришлось бросать дела и садиться с ней в убежище. Огонь в очаге днём мы не поддерживали, так что он успел погаснуть.

– У нас тоже гра Татри вёл занятия! – заметила девочка, когда я приготовился. – Он всегда заставлял тянуться к своему семечку, но мы быстро поняли, что так не получится. И старшие девочки из приюта подсказали, что делать. Надо не тянуться к источнику – сначала его надо опознать!

– Опознать? – я вспомнил, как мне что-то подобное говорила Лара. – Но как? Я могу опознать только вещь, которая лежит передо мной…

– Так ведь и твоё семечко перед тобой! Разве ты его не видишь? – удивилась Нанна.

– Вижу, – кивнул я. – Но оно же не… нематериальное… Невещественное!..

– А какая разница? Оно есть – и прямо у тебя перед глазами. Вот и опознай его! – девочка засмеялась над моей недогадливостью.

А я и не мог быть догадливым в этом вопросе… Я ведь никогда ни с чем подобным не сталкивался. Хотя вообще правильно она говорит – если что-то есть перед глазами, можно и присмотреться повнимательнее…