Постэгоизм

© Алексей Афанасьев, 2025

ISBN 978-5-0067-7533-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алексей Афанасьев

ПОСТ-ЭГОИЗМ

Москва, 2025

Человечество движется тернистой и зачастую непредсказуемой дорогой, и всему виной – изворотливый ум. Природа наградила человека воображением, а он превратил дар в оружие, достигая с его помощью одному себе ведомые цели. Каждый норовил пройтись по головам ради собственной выгоды, и это стремление двигало человечество вперёд, одновременно отдаляя людей друг от друга.

Мир, наполненный миллиардами эгоистов, трещал по швам, пока, наконец, не лопнул — в живых осталась лишь сотая доля цивилизации, сожравшей саму себя. Уцелевшие мгновенно ощутили на себе всю тяжесть выживания в мире, где грубая сила значила намного больше любой грамоты за профессиональные достижения.

Способно ли потрясение такого масштаба сплотить людей в общество, или каждый будет стремиться найти себе уединённое место в освободившемся от конкурентов мире? Что победит – созидание или разрушение, общее или частное, стадо или хищник?

Пролог

Туман к северу от некогда густонаселенного Невска способен ввести человека в состояние, близкое к медитации. Не обладая никаким особенным рельефом, эта местность греет душу сочетанием лесов, плоских холмов и речушек, проложивших себе дорогу между ними. В частые здесь туманы зритель теряет линию горизонта, и у него создаётся впечатление некоего «края света», за которым может находиться всё, что угодно – от резкого обрыва до песчаного пляжа.

Но есть то, что туману скрыть не под силу, даже будь у него на то желание – умирающий город. Правильнее было бы давно признать факт его гибели – Невск был разрушен бомбовым ударом сорок лет тому назад. Окажись здесь сейчас залётный турист, он зарёкся бы путешествовать дальше своего дома. Шутка ли – гуляя по нестриженому зелёному полю в росе и в тумане, увидеть в этом самом тумане сорокаметровую тень.

По большому счёту, город выдержал удар – здания, хоть и далеко не все, остались стоять, лишь покосившись и потеряв стёкла да пластиковые панели облицовки. Но предшествующая этому удару эпидемия неизвестного смертельного вируса выбила из города дух ещё за две недели до бомбардировки. Теперь он лишь издали напоминал оплот цивилизации, давая редким гостям в респираторах возможность представить себе жизнь прошлых поколений и забрать частичку уюта тёплых квартир в свои деревни.

Валерий и Никита были из разряда таких смельчаков. Их родиной было поселение, со всех сторон окружённое болотами, поэтому защита организма от вредных воздействий, будь то ядовитые испарения или вирус, сжигающий человека за двое суток, была неотъемлемой частью их быта.

Несмотря на то, что Валерий был сиротой, названные братья нашли общий язык ещё в детстве, и со стороны порой могло показаться, что они общались между собой на недостижимых простому человеку частотах. Само собой, дело было в огромном опыте, накопленном парой следопытов за годы их деятельности.

Слаженная работа братьев была залогом процветания поселения. Из всей общины только они знали единственную надёжную тропу через болота, связывавшую остров с окружающим миром. Они посещали окрестные деревни, узнавали положение дел и расстановку сил в округе, торговали и периодически пробирались в руины бывших городов, чтобы найти что-нибудь полезное для своего поселения.

И вот сегодня ребята направлялись в Невск. Два километра по едва различимой тропе не представляли для них никакой сложности, но жизнь в изоляции делает работу ходока несколько специфичной – никогда не знаешь, что ждёт тебя на том берегу. В этот раз опасения следопытов подтвердились – ближайшая к выходу с болот деревня, в которой они планировали поторговать, оказалась захвачена группой вооружённых людей. Не заметить такое событие было невозможно – местный староста был распят на входных воротах, чем, уже посмертно, предостерёг ребят от посещения гиблого места.

Осторожно обогнув маленькую деревню, расположенную на опушке леса и окружённую сгнившим штакетником, братья удостоверились в том, что захватчики основательно здесь закрепились: в одном из домов был обустроен склад провизии и оружия, на открытом месте налётчики возвели огромный костёр, а в сарае напротив дома покойного старосты содержались пленные. Все бандиты были вооружены автоматами, а между деревьев в лесу то и дело мелькали дозорные.

Открытыми оставались два вопроса – зачем бандиты захватили достаточно бедную деревню и кому стоило прошептать «спасибо» за то, что ребята не нарвались на патруль до того, как узнали, в чём дело. Поразмыслив над ситуацией и приняв очевидный факт того, что два ножа и пистолет против двадцати с лишним автоматов – это несерьёзно, братья решили отступить в сторону полей и скрыться среди развалин, поэтапно пробираясь к Невску. Теперь они двигались крайне осторожно и были готовы ко всему.

Или не ко всему.

Когда следопыты вышли из леса, окружавшего деревню, Никита, как обладатель более острого зрения и просто младший в команде, взобрался на лохматый от сочной травы холм первым. То, как замер Никита, посмотрев в сторону Невска, напугало Валерия и заставило ускориться. Минуту спустя они лежали на вершине холма, Валерий смотрел на город в бинокль, а Никита – с открытым от изумления ртом.

По небу над городом плавно двигался большой серебристый диск совершенной формы – блестящий и обтекаемый, он внушал страх одним своим видом. Вот он остановился над набережной у залива, а секунду спустя из него вниз ударил толстый синий луч, разбив ближайшие к берегу дома и разбросав их осколки на непостижимое уму расстояние. Бетонные панели летели подобно бумерангам, впиваясь в соседние здания, а самые крепкие осколки пробивали дома насквозь, провоцируя новые разрушения.

Набережная уже скрылась в огромном пылевом облаке, а луч исчез внутри диска, когда до холма донёсся оглушительный рёв, смешанный с грохотом. Раскат грома от попавшей в дерево молнии потерял статус самого громкого звука в жизни следопытов. Казалось, будто город выплеснул весь индустриальный шум, накопленный им за три с половиной столетия своего существования.

Когда пыль начала рассеиваться, диск испустил серебристое сияние, и крупные осколки элитной недвижимости стали подниматься в небо, будто мечтая отомстить своему обидчику. Когда бетонные фрагменты почти достигли своей цели, сияние исчезло, и законы физики вновь заработали. Дома были стёрты в порошок в два приёма.

Дождавшись, пока стихнет вторая волна шума, Никита решил уточнить информацию:

– Валера, ты тоже это видишь?

– Нет слов, – сдавленно произнёс Валерий. – Я так понимаю, мы остались без Невска. И что теперь делать?..

– Надо срочно вернуться в поселение и рассказать Иферию и вообще всем, может, что придумаем.

– Да, идти всё равно теперь больше некуда. Ещё бандиты эти… Блин! Они же сейчас на шум сбегутся. Бегом в лес, да подальше от деревни, – скомандовал старший.

Кинув прощальный взгляд на символ эпохи и прошептав себе под нос «лишь бы до нас не докатилось», Валерий побежал вслед за Никитой под тень ближайших деревьев.

Всего через несколько минут на холме стояли трое бандитов. Пока двое завороженно смотрели на победоносное шествие летающего диска над городом и щурились от грохота, издаваемого нежданным соседом, третий смотрел на примятую двумя незнакомцами траву и думал о своём.

Город умирал в последний раз.

Глава первая. Изгнание

Политики и учёные десятилетиями предрекали конец света. Причины называли самые разные: от ядерной войны до потери всех запасов пресной воды на планете. Художники, писатели и сценаристы слушали их и рисовали целые вселенные, наполненные ужасами жизни после глобальной катастрофы.

Вне зависимости от того, что именно хотели показать авторы, везде прослеживался общий мотив – человечество должно было забыть все достижения своей цивилизации и молниеносно перейти к животному образу жизни. С годами такой облик будущего укоренился в умах людей и стал восприниматься, как само собой разумеющееся.

В действительности же человечество не ушло всем составом жить в пещеры, а мир не превратился в безжизненную пустыню, кишевшую мутантами. Леса, поля и реки, животные и растения – всё осталось на своих местах. Изменилось лишь количество людей и их приоритеты. В общих чертах, люди откатились в развитии на три-четыре столетия, построив деревни в богатых ресурсами местах и вернувшись к сельскому хозяйству. Как оказалось, большего для успешного и, в целом, спокойного существования не требовалось. Люди остались наиболее развитым видом жизни на Земле, человеческий мозг всё ещё был на что-то способен, а потому все смотрели в будущее с самыми лучшими ожиданиями. Вот-вот деревни должны были объединиться в плотную сеть, чтобы вместе воссоздать павшую цивилизацию, а там недалеко оставалось и до заводов, и до новых городов.

По крайней мере, так обстояли дела в этом регионе. У свидетелей произошедшего не вызывало сомнения то, что беда коснулась каждого уголка планеты – начало апокалипсиса здесь наблюдали по телевизору, не веря в то, что столь заметной и опасной заразе дадут перекинуться с одного континента на другой. И даже когда в живых осталось менее процента местных жителей, привычка стремиться к лучшей жизни не дала уцелевшим превратиться в животных и забыть, каким трудом их предкам далось возведение того великолепия, которое они теперь рисковали потерять.

Единственным открытым вопросом оставалась роль пришельцев в произошедшей катастрофе. Незадолго до прихода вируса люди стали видеть их всё чаще, но установить с ними контакт им никак не удавалось. Теперь же серые диски вольготно носились по небу, не пытаясь скрыть своё присутствие. Многие считали, что именно они были причастны к катастрофе, но истинную причину появления вируса установить было уже невозможно, да и не очень-то нужно – у нынешних людей хватало забот и без этого, а заниматься установлением истины можно только тогда, когда интерес к ней становится выше риска умереть от инфекции или ножа случайного разбойника.

В любом коллективе обязательно появляется свой лидер, и, если его цель совпадает с потребностями большинства, его слушают. Лидером и духовным наставником одной из групп уцелевших оказался ученик приходской школы. В произошедшем он углядел божью кару за беспечную жизнь и отторжение человечности. Напуганные люди, видевшие муки умирающих от вируса невчан, ему поверили, а когда он сказал, что собирается отвести всех выживших в безопасное место, они собрали свои пожитки и пошли за ним на болота. Дополнением к произошедшему стала бомбардировка Невска буквально за спинами переселенцев, покидавших город. Это событие окончательно убедило последних в правоте и даре предвидения их лидера.

На болотах они действительно нашли безопасный остров и возвели на нём небольшую деревню. Знал ли их лидер о существовании этого острова, или это действительно был божий знак, так и осталось неизвестным, но подойти и спросить об этом прямо никто так и не решился – все твёрдо приняли на веру всё, что делает молодой священник. Новоявленные островитяне охотились на животных, выращивали пшеницу, картошку и прочие культуры. Пятнадцатилетний спаситель вырос, взял себе имя Иферий и стал батюшкой в построенной в его честь часовне, наделённым всеми полномочиями самодержца.

У каждого жителя были свои обязанности, и вместе они наладили полноценную жизнь на острове. Спасённые и направленные на верный путь люди были очень благодарны Иферию, и поэтому его авторитет здесь был непререкаем. Когда у него появилась дочь, все радовались вместе с ним, а когда его жена умерла от опухоли, сорок дней все носили траур. Утрата что-то поменяла в сознании лидера, и в нём поселилась жестокость, но даже когда в порыве гнева он приказал сжечь одного из селян за подстрекательство других вернуться в Невск, большинство посчитало это адекватной мерой защиты своего порядка, ведь именно порядок привёл островитян к тому великолепию, в котором они жили.

Молодёжь, в свою очередь, такие меры не поддержала, и даже родная дочь Иферия не смогла простить отца за варварское убийство. Церковные заветы, забытые и искажённые, обрели в поселении форму, мало напоминавшую первоисточник. Тот, кто родился в уже построенной деревне и не видел улицы города, заваленные трупами, тот, кто не знал иного быта, кроме жизни на острове, окружённом непроходимыми болотами, не видел других порядков, но понимал, что братоубийство недопустимо. В маленьком, но полноценном обществе зародился раскол.

А когда спустя неделю после конфликта разведчики ушли на рассвете, никому ничего не сказав, и вернулись в поселение вечером того же дня, местные жители не на шутку перепугались.

Люди обступали Валерия и Никиту, а те просили дождаться Иферия, чтобы вместе решить, что делать дальше. Никита, младший из братьев, своим поведением и внешним видом всегда напоминал поселенцам хорька: такой же худой и гибкий, всегда в движении – он попросту не мог остановиться, олицетворяя собой поговорку «движение – это жизнь».

В противовес ему, Валерий больше походил на лёгкий танк из далёкого прошлого – он не был крупным или мощным, но все движения производил с какой-то едва уловимой задержкой. Сейчас он крутил головой так, будто она была башней, и осматривал местность, но, если бы машинист в его голове приказал двигаться вперёд, Никите пришлось бы перейти на бег.

Разведчики с тревогой и обожанием осматривались по сторонам, будто пытаясь надышаться своей родиной перед тем, как потерять её навсегда. На самом деле, посмотреть было на что: поселение представляло из себя пересечение двух небольших и милых глазу улиц, которое образовывало собой крест. Форма деревни не была прихотью Иферия, она была продиктована рельефом местности.

За каждым из двадцати ровно поставленных домов тянулись красивые грядки, засаженные культурами, которые не выжили бы в чистом поле. За последними домами в северной части поселения начинался сложный рельеф, и там люди расположили загоны для живности, которой холмы и камни были нипочём. На западе расположился настоящий ключевой пруд, который приходилось часто обслуживать, поскольку он был единственным источником питьевой воды на острове. А всё остальное пространство вокруг поселения занимали поля и тонкие полоски леса. Сложно было назвать эти поля бескрайними, но их с запасом хватало на то, чтобы кормить местных жителей целый год до следующего урожая.

Мало кто раньше обращал внимание на то, как обожали разведчики свою родину, иначе поселенцы не переживали бы сейчас так сильно. По сравнению с любым другим местом в округе остров был настоящим раем на Земле. В этом вопросе на ребят можно было положиться – им было, с чем сравнить.

Вскоре в толпе показался Иферий. Люди уважительно расступались на его пути, и этот жест очень походил на поведение стаи хищников, которых следопыты не раз встречали в своих походах. Когда лидер встал в центре толпы, собравшейся на тропе у входа в деревню, над поселением повисла такая тишина, что можно было услышать, как в часовне работали заводные настенные часы.

– Рассказывайте, что случилось, – начал Иферий.

– Отец, у нас две новости, и обе – плохие, – ответил ему Валерий. После этих слов могло показаться, что даже деревья замолчали и перестали шуметь листвой.

– Ты людей-то не пугай, давай к делу, – занервничал священник.

– Во-первых, ближайшей к нам деревни больше нет. Ну, как нет, она осталась, но туда пришли какие-то бандиты, их мы видели впервые. Человек двадцать, вместе с патрулями даже больше будет. У них огнестрельное оружие, много. Пришли совсем недавно, пару дней назад, потому как на входе в деревню висит труп, и он как бы… свежий.

Первая новость так впечатлила поселенцев, что озвучивать вторую желания не было. Пока одни робко крестились, другие громким шёпотом обсуждали возможные последствия такого соседства. Все понимали, что вооружённые люди не остановятся на одной захваченной деревне, а тот факт, что она стояла на единственном выходе с болот, ставил крест на внешней торговле поселения.

Иферий же, исходя из своего положения, не мог позволить себе и другим впасть в отчаяние, а потому стоял и лихорадочно искал точку опоры в сложившейся ситуации и всё никак не мог её найти. Время на раздумья подходило к концу, толпа выходила из-под контроля.

– Так, успокоились все! Я надеюсь, вас не видели? – уточнил священник у разведчиков.

– Думаю, если бы нас видели, то не дали бы уйти, – ответил Валерий. – Мы, как поняли, что случилось, всё там на брюхе излазили. Так что за это не переживай.

– Ладно, уже хорошо, – Иферий был рад, что люди, услышав это, стали успокаиваться. На подходе была вторая новость, но он верил в то, что основная волна ужаса отступила. – Что там ещё произошло?

– Мы, как узнали, что с деревней больше связи не будет, решили сходить в Невск что-нибудь поискать. Так вот… Невска тоже больше нет, – с обречённостью проговорил Валерий. – А вы что, этот адский грохот не слышали? Странно, видимо, болота ещё и звуки гасят. Если коротко – летающий диск его рушит. Дома – в пыль! Целыми улицами… Если что-то и осталось, то пара строений да подвалы, да и то, их засыпало с гарантией.

На поселенцев было жалко смотреть. Только что они боялись воинствующих соседей, а теперь над ними нависла гораздо более масштабная угроза. Они затравленно озирались друг на друга и по сторонам, ища решение нерешаемой проблемы.

– Подумай хорошенько и скажи ещё раз, – с угрозой начал Иферий. – То, что скажешь во второй раз, будем считать правдой. От этого твоя судьба зависит, думай!

И тут внимание селян привлёк Никита, который всегда до этого был весёлым и жизнерадостным. Сейчас же он стоял, потупив взгляд, а рот его был слегка приоткрыт. Так может выглядеть только человек, впечатлённый чем-то до конца жизни.

– Из тарелки луч такой синий, толстый, вниз бьёт, и дома все – фух! – развёл руками Никита. – Во все стороны осколки, здоровые такие осколки, по несколько этажей. А потом луч исчезает, и свечение такое… Серебристое, почти как воздух, но другое… Она этим свечением осколки поднимает над городом и потом отпускает… Это надо было видеть, я вам словами не опишу.

Теперь до всех дошло окончательно. Кто-то завопил, кто-то зашептал слова молитвы, а одна женщина просто осела спиной к дереву и провалилась в спасительный сон. Сознание Иферия за секунду предложило своему обладателю план спасения. План был простой, как сто рублей из прошлого, но эффективный, а грехи всегда можно замолить, уж ему-то об этом не знать.

– Что вы мелете, придурки! – заорал Иферий громовым голосом. – Вы понимаете, что вы говорите? Я не дам вам свести всех с ума этой ерундой! Если вы сейчас же от своих слов не откажетесь, вас сожгут прямо на этом самом месте! Какие пришельцы, какие летающие тарелки, а? Город тарелке чем не угодил?!

– Ну как тебе доказать, если ты словам не веришь? – перекрикивая толпу, ответил ему Валерий. – Давай вместе сходим, посмотрим! А вообще, хорошо было бы людям доверять научиться, чай, не чужие. Сжёг уже одного, пора бы и честь знать.

– Ты мне будешь про честь рассказывать, предатель?! – Иферия, что называется, повело.

Человек, всю жизнь ведущий других людей вперёд, не мог допустить раскола в своём маленьком обществе. Он попытался вывести разведчиков на чистую воду, но, судя по всему, сказанное ими было правдой. Он знал Валерия и Никиту, но не знал, как они смотрели на него после событий недельной давности, поэтому не мог с уверенностью сказать, могли ли эти донесения быть провокацией. К сожалению, семеро одного не ждут, и между благополучием всех жителей поселения и жизнями двух разведчиков выбор был очевиден.

– В клетку обоих, на рассвете предадим их огню. Чтобы каждому неповадно было народ стращать почём зря! – постановил священник.

Всё это время на крыльце своего домика стояла Женя, единственная дочь и последняя частичка семьи Иферия. Она смотрела на перепалку и не могла поверить в то, что её отец превратился в кровавого тирана. Неужто сорока с небольшим человек, заглядывающих тебе в рот, достаточно для того, чтобы начать единолично распоряжаться жизнями людей? Неужели после предыдущего сожжения люди сплотились вокруг него вместо того, чтобы поставить его на место? Почему они все молчали, рискуя стать следующими жертвами? Женя не могла уподобиться стаду, не замечающему очевидных вещей. Ей нужно было остановить надвигающуюся тьму и спасти свой дом.

– А почему это он предатель, папенька? – выкрикнула Женя, спускаясь со ступенек. Перекрёсток затих. – Расскажешь нам, где и в чём ребята тебя предали? А, может быть, они предали всех нас?

– Всё просто, доченька, – сознание Иферия успело продумать вариант ответа на подобный вопрос. – Этим двоим не понравились события недельной давности. Они пошли и позвали друзей из окрестных деревень. Исходя из того, что они нам поведали, вооружённых друзей. Придумали историю про захваченную деревню и разрушенный Невск, чтобы посеять панику среди наших жителей, а потом прийти сюда освободителями! Будь уверена, выход на болота перекрыт, а эти двое сейчас продолжат нас запугивать. Им нужна власть, чтобы наше поселение, таким трудом отстроенное, опустить до уровня всех этих деревень! Они думают, что так нам будет лучше. Лучше! Когда девочка невинность отдаёт старому жирдяю за мешок драгоценностей – это лучше?! Когда людей в рабство продают, когда вместо полезного для общества труда люди дни и ночи проводят на рынках, чтобы заработать – это лучше?

– Вот это бред, вот это ты меня удивил, – восхищённо пробормотал Валерий. – Спасибо! А можешь ещё что-нибудь придумать? А лучше – сходить к тропе. Чтобы все поняли, кто ты есть на самом деле.

«Согласен, бред, зато так у людей есть будущее» – сказал про себя Иферий. Вслух же произнёс совсем другое:

– Ты бы лучше признался перед казнью, глядишь, легче станет.

– Жалко мне вас, – обратился Валерий к поселенцам. – Сегодня нас с Никитой, завтра тётю Любу за то, что лекарства не помогли, а там, глядишь, и некого сжигать останется. Скажу за нас с братом – мы всю жизнь старались на благо поселения. Где нас только не было, в какие только ситуации мы не попадали – всё ради вас. Таскали тарелки из Невска, золото на обмен, только чтобы в неурожай вы не померли с голоду. А сейчас вы стоите и молчите, потому что не хотите ничего решать. Действительно, зачем думать, если для этого есть специально отведённый человек? В общем, ждите своей очереди на костре. Я – патриот своего поселения, здесь я вырос и здесь умру. Знал ведь, что так произойдёт, и всё равно мы с Никитой стоим здесь перед вами. Любим мы вас, дураков. И умереть готовы, если вам от этого легче станет. У меня всё.

С последними словами Валерий выразительно посмотрел на Иферия, развернулся, снял с себя походный рюкзак и пошёл в большую клетку для зверей, принесённую им сюда по частям несколько лет назад. Никита бросил злой взгляд на собравшихся немых зрителей и проследовал за братом.

– Папенька, а скажи, пожалуйста, зачем им приводить сюда кого-то, воду здесь мутить, если они могут просто уйти в другую деревню и спокойно там жить? – спросила Женя.

– А затем, родная, что им нужны ресурсы и люди. Кого-то убьют, кого-то обратят в рабство – вот и все дела.

– А ты не думал, что можешь быть неправ?! – у Жени сдали нервы. – Ты готов убить двоих людей, просто потому что тебе показалось! Отпусти их на все четыре стороны, если не хочешь видеть здесь! И меня вместе с ними отпусти, я не хочу смотреть на то, как ты превращаешься из человека в пастушью собаку!

– Ах вот оно как, дочка, – Иферий был поражён словами дочери. – Вот это да, как сильна тяга развратная оказалась! Дочь на отца пошла! А я ведь видел, как вы с Никиткой друг на друга смотрите, что же я два и два не сложил? Хочешь с ними – будешь с ними. Запереть её в доме! С утра будем думать, как поступить.

– Вот так вот, друзья и подруги! – Жене было весело. – Батюшка сжёг свою дочь, чтобы ему некому было перечить! Ради этого вы собираетесь здесь вечерами?

– Иферий, ты и вправду свою дочь убьёшь? Не тяжела ноша будет? – вкрадчиво спросила пожилая кухарка Лидия.

– Скажу честно – не смогу, – сокрушённо произнёс главный. – Вы должны понять, она – моя дочь, я не смогу так с ней поступить.

– Ну, то есть, двоих Ингиных детей ты убить готов, а своего ребёнка тебе жалко? – задал резонный вопрос Игорь. На удивление, толпа его поддержала. – Несправедливо получается, отец! Ты давай либо всех огню предай, либо никого!

«Кстати, а где Инга?» – пронеслось по толпе. Люди озабоченно завертелись в поисках знакомого лица, но женщины в толпе не оказалось.

– Хорошо, – с облегчением в душе согласился Иферий. – На рассвете мы прогоним троих предателей. Только я вас сразу предупреждаю – если сюда заявятся враги, вы себя винить будете, а не меня, это понятно? И с собой они ничего не получат – плоды нашего труда мы оставим себе. Пускай сами разбираются, как выжить без нас, разведчики они или кто.

Все были согласны на условия, выдвинутые лидером. В общем вздохе облегчения утонула тревога, вызванная страшными новостями. Все смотрели в светлое будущее и не чувствовали страха перед ним. Цель была достигнута, и Иферий искренне радовался тому, что при этом не было пролито ни капли крови. Для закрепления успеха не хватало лишь поставить точку в этом конфликте.

– Послушайте меня, люди! – объявил священник, – Я понимаю, в какой непростой ситуации мы оказались. Наш Бог испытывает нас на прочность, но мы не можем бросить наше дело на произвол судьбы! Сколько лет мы обустраивали здесь жизнь, бегали с копьями за зверьём, возводили дома, налаживали в них быт? Сорок! Всё, что вы видите вокруг – плод нашего совместного труда, сплочённости и веры! Сколько наших людей за это время успело отдать душу Господу? Будьте уверены, они сейчас смотрят на нас и рассчитывают на нашу преданность общему с ними делу. Мы не имеем права предать их! Мы должны крепко держаться друг за друга и за наше предназначение! Здесь нет места распутству и предательству, и всех несогласных надобно выдворять с нашей земли! Пока я жив, да будет так! Храни вас Господь!

Довольные и сплочённые, люди разбрелись по домам и легли спать. И лишь Инга, мать двоих ребят, которым сегодня просто не повезло, очнулась на склоне, в который соскользнула, потеряв сознание. Когда она поднялась на место недавнего плебисцита, то обнаружила своих сыновей запертыми в клетке. Узнав у охранявшего их Ивана, что произошло, она была готова вновь потерять связь с реальностью, но долг перед детьми не дал ей этого сделать.

Инга два часа собирала для своих ребят всё самое необходимое. Ещё час у неё ушёл на то, чтобы найти безопасное место на удалении от поселения. Иферий видел, как она уходила с большим рюкзаком посреди ночи, но не стал её останавливать. Он понимал, что жизнь его дочери теперь зависела от двух проворных разведчиков, и потому решил не мешать Инге в её стремлении помочь детям.

Никита так и не смог уснуть той ночью. В отличие от всегда собранного и рассудительного Валерия, он плохо контролировал свои чувства, и потому острое ощущение несправедливости не давало ему покоя. Валерий быстро уснул, чтобы проснуться энергичным и готовым к свершениям, и потому Никита просто лежал на боку на тонком слое сена, постеленном на полу клетки, и по десятому кругу прогонял в голове все события уходящего дня.

Ближе к утру в его мыслях всё чаще стала фигурировать Женя. Вот зачем Иферий про это сказал, если это неправда? Только за живое задел. Несмотря на то, что девушка явно рассматривала Никиту только в качестве хорошего друга и верного товарища, эти чувства не были равнозначными. Он не мог определить, была ли это любовь, но влюблённость была точно. Сколько юных девушек успел повидать следопыт за годы своей разведывательной деятельности – не сосчитать, и ни к одной он не чувствовал ничего подобного, хотя сам пользовался у них спросом и в целом был недурен собой. Никита даже успел переспать с одной из своих воздыхательниц, и, что самое интересное, он даже не помнил ни её имени, ни деревни, где действо произошло.

«А вдруг это и есть наказание за то, что я сделал?» – возникла шальная мысль. Ну а что, возлежал без любви, по одной лишь животной страсти, выглядит, как греховное деяние. «Блин, и не спросишь уже у Иферия, да и дал бы он после этого с Женей общаться… А что, если у меня теперь есть ребёнок, а я о нём даже не знаю? Что же это за деревня была, нужно будет обязательно туда сходить…» – с неуместной мыслью и весьма эфемерной мотивацией Никита провалился в сон, который, впрочем, продлился немногим более часа.

Рассветный туман прятал границы безопасного острова, и потому перед изгоями, стоявшими на выходе из родного поселения, расстилалось безупречное ничто. Никита был одновременно рад и озадачен: рядом с ним стояла Женя, одетая в максимально подходящую для похода одежду и действительно готовая покинуть остров вместе с ними. Девушка уже успела навестить могилу матери и стояла теперь в мрачной решимости двигаться вперёд. Никите не удалось выяснить, был ли её дом действительно заперт всю ночь, но, судя по выражению лиц селян, всех устраивало сложившееся положение дел.

Прощаться с молодыми ребятами вышла вся деревня. Одни смотрели на троицу с осуждением, другие желали удачи. Инга очень долго обнимала своих ребят и горько плакала. Ребята, в свою очередь, уверяли её в том, что уж они-то не пропадут, полжизни в походах. Обещали даже прийти через какое-то время и навестить матушку, нельзя же держать родного человека в неведении.

Когда к ним подошёл Иферий, они надолго замолчали, смотря друг на друга с обоснованной неприязнью. В конце концов священник первым начал диалог:

– Ну что, уже придумали, как будете мстить?

– Так у нас двадцать бойцов в кустах лежат, ждут сигнала, – ответил ему Валерий, – Иферий, что ж ты никак не хочешь правду принять? Мы не враги здесь никому и никогда ими не будем. Отпусти ты нас с миром, а мы пойдём отсюда и будем жить дальше.

– Ладно, – согласился Иферий, – уходите отсюда с миром и никогда не возвращайтесь.

– Прощайте все, даст Бог, свидимся ещё, – сказала Женя и помахала рукой поселенцам. Всем, кроме своего отца – его она проигнорировала даже взглядом.

Мать обняла детей напоследок, и молодые люди пошли прочь от родной деревни. Поселенцы разбрелись по своим делам, пытаясь как можно скорее скрыть позор своего бездействия за трудовыми достижениями.

Когда ребята стали пропадать из виду, Иферий неподвижно стоял под крышей своей часовни и смотрел им вслед, пролистывая всю свою жизнь у себя в голове. Он помнил, как Александр ещё в первый год привёл в деревню маму с дочкой, спасённых им от стаи волков, как эта девочка впоследствии стала женой Иферия, как они проводили вечера, описывая окружность по береговой линии острова, как у них родилась прекрасная и очень послушная дочь. Вспоминал, как последний месяц жизни своей жены посвятил только ей, как они беседовали о том, что их жизнь, на самом деле, сложилась куда удачнее, чем могло показаться на первый взгляд. А ведь она и вправду удалась, и плевать, что цивилизация рухнула – они втроём были счастливы и ни в чём не нуждались!

Будь у Иферия возможность заново прожить предыдущий день, он нашёл бы другой выход из сложившейся ситуации. Сейчас он был готов поставить под удар благополучие своего поселения и даже жизнь всех его жителей, только чтобы его дочь осталась с ним, но сухой и расчётливый голос сознания убеждал его в том, что принятое им решение было единственно верным. Аксиома, утверждавшая, что семеро одного не ждут, была справедливой, но оказалась слишком жестокой к тому, кто всегда ей руководствовался.

Когда силуэт Жени растворился в тумане, Иферий упал на колени и тихо заплакал. У него больше не было семьи. Его личное солнце закатывалось в тучу. Ему оставалось лишь уповать на то, чтобы ночь наступила быстро и незаметно.

Глава вторая. Болота

Когда ведомые юным священником люди впервые зашли на остров, он мало походил на пригодное для жизни место. Невысокие, но коренастые деревья росли здесь настолько плотно, что в отдельных местах земля никогда не видела снега и зимой просто вымерзала. У переселенцев поначалу было довольно мало инструментов для того, чтобы вырубить такое количество леса, поэтому на самых крепких мужчин поселения сразу легли две тяжелейшие обязанности – поиск инструментов и материалов для строительства, а также добыча пропитания на «материке».

Мужчины изготовили луки и стрелы к ним и быстро освоили охоту. Женщины научились варить из местных трав средства противодействия болотным испарениям и комарам, обитавшим на болотах в избытке. Дети освоили собирательство и сельское хозяйство, став не по возрасту крепкими и серьёзными. Каждый был занят собственным делом и осознавал свою роль в построении общего будущего. Забытое много лет назад чувство единения вновь поселилось в их сердцах, и постепенно они построили то общество, которым можно было гордиться.

Лишь спустя четыре года после заселения на остров люди собрали свой первый урожай, выросший на почве бывших джунглей. Невероятное количество древесины позволило селянам построить хорошие крепкие дома и загоны для живности. Скот приходилось выменивать у тех, кто остался жить в старых деревнях, и иногда это превращалось в сюрреалистичные аукционы – нормально ли просить за корову три центнера медных проводов? Но выбора не было, и в тот раз поселенцы четыре дня шерстили местность в поисках уцелевших, не растащенных на металл трансформаторных будок.

За несколько последующих лет уровень жизни на острове стал достаточным для того, чтобы создавать семьи и растить детей, и случайный посетитель с радостью провёл бы здесь остаток жизни, но природные изменения свели шанс повстречать на острове случайного гостя к нулю.

Спустя полтора десятка лет без промышленности, машин и прочих атрибутов развитой цивилизации климат в этих местах пришёл в норму, но это событие, наверняка обрадовавшее бы людей из прошлого, лишь подкинуло селянам хлопот. Вернулись продолжительные зимние морозы, а лето перестало быть таким жарким и по-южному влажным, поэтому часть выращиваемых культур вымерла, а излишки древесины теперь использовались для обогрева домов даже в межсезонье. Дорога же на остров из-за разлива окрестных водоёмов окончательно превратилась в едва различимую ленту в паутине заросших бурьяном болотных троп, ведущих в никуда. К счастью для островитян, чьё будущее теперь находилось под угрозой, за прошедшие годы в округе возникли и другие деревни, поэтому должность ходока вновь стала востребованной. Люди повсеместно отказались от денег и торговали бартером, а поселению было что предложить на обмен, к тому же, возможность поживиться осколками прошлой цивилизации в опустевших городах никуда не исчезла.

Отец Никиты был одним из таких ходоков. Один раз он неожиданно для себя встретил торговца на настоящей конной повозке, и тот рассказал ему о полностью уцелевшем посёлке далеко на юге. В задачи Александра входила разведка местности, поэтому он отправился туда, впервые за долгое время обретя надежду на светлое будущее для своих близких.

Путь к назначенной цели пролегал через четыре неприметные деревеньки, которые он видел на старых картах. Неприметными их делал факт того, что здесь практически ничего не осталось. Несмотря на то, что людям в наследство достались замечательные кирпичные дома, построенные до катастрофы, и крупные сады во дворах этих домов, новые жильцы умудрились забросить и то, и другое. Местные занимались лишь торговлей: они обменивали то немногое, что сумели сохранить или вынести из разрушенных населённых пунктов, рискуя принести в дом заразу. В обмен же они просили еды. Даже не так – они вымаливали у прохожих еду в обмен на никому не нужные элементы быта и стояли вдоль дороги с протянутой рукой, демонстрируя полную отрешённость от мыслей о своём будущем. Закат эпохи чувствовался здесь даже сильнее, чем среди обломков панельных многоэтажек, ведь города можно отстроить, а изменить образ жизни у местных уже не получится. Продвигаясь к цели своего похода, Александр старался побыстрее проскочить эти очаги уныния и безысходности.

Посёлок удивил разведчика своей сохранностью. Здесь жило более пятисот человек, а по проводам бежал ток, производимый генераторами несколько раз в неделю. По современным меркам, в посёлке кипела жизнь. Александр крепко пожалел о том, что не взял с собой ничего из своих запасов на обмен, ведь на местном рынке продавали даже оружие, которого так не хватало поселению для возможной обороны от неприятелей.

Всё, что принесли на остров ходоки за пятнадцать лет своей деятельности – это две ржавые двустволки и пара десятков выстрелов к ним. Причиной тому был тотальный запрет на хранение оружия в Невске, введённый за пять лет до катастрофы. В то время в ходу у людей были шокеры и перцовые баллончики, но первые теперь было негде зарядить, а вторые проржавели и пришли в негодность, тем более, завалить таким оружием кабана или гипотетического стрелка было невозможно. По этой причине ходокам приходилось пользоваться громоздкими самодельными арбалетами и мечтать о случайной находке.

Разведчик как раз проводил время на рынке и возбуждённо разглядывал лёгкие, наполовину пластиковые автоматы, когда к нему подошла девушка с грудным ребёнком на руках. Её нахождение в оружейном ряду резало по глазам, и Александр внутренне напрягся. Девушка была чем-то очень обеспокоена и попросила его о помощи. Александр не мог пройти мимо чужой беды, особенно если речь шла об угрозе жизни младенца, ведь он и сам совсем недавно стал отцом.

Молодая мать рассказала ему о том, что соседнюю деревню захватили бандиты, и что её муж погиб в схватке с ними. Теперь она не знала, куда податься, ведь после такого вероломного нападения на деревню в округе не могло остаться спокойных мест. Александр же не был ей знаком, поэтому она решила, что он пришёл издалека. Следопыт был удивлён наблюдательностью своей собеседницы и успел даже поделиться с ней мыслью о том, что с такой мамой ребёнок вырастет замечательным ходоком.

В ту же минуту бандиты ворвались в посёлок и, разделившись на группы, стали попросту резать всех, кто попадался им на глаза. С сожалением отметив, что силы нападавших и обороняющихся были неравны, Александр принялся объяснять девушке, как добраться до безопасного острова. Как только он убедился в том, что она запомнила маршрут, их пути разошлись: девушка убежала в северном направлении, а Александр был убит уже через десять минут, унеся с собой на тот свет шестерых налётчиков и напоследок настрелявшись из навороченного автомата. Каким бы крутым не было оружие, порох, испорченный временем, ставит крест на любых планах стрелка. Никто из охраны посёлка не дожил до конца того дня, и очередной оплот цивилизации был разрушен.

Дорога на север заняла у девушки неделю. Путешествуя от деревни к деревне, она меняла свои вещи на еду и воду для себя и своего ребёнка. Каждый раз ей приходилось подолгу уговаривать местных купцов на бартер. Наверное, не будь у неё грудного сына на руках, эти и без того голодающие люди ни за что не поделились бы с ней своими запасами. Когда вещи закончились, девушке пришлось пойти на крайность. Купца не смутили ни измождённый вид товара, ни малыш, висевший у него на груди. В обмен на два часа, проведённых наедине, он дал девушке хороший запас продовольствия, которого хватило до конца пути, но простить себя за это она так и не смогла.

Потратив больше суток на скитание по болотам в поисках нужной тропы, девушка возненавидела себя до крайности. Она была верной женой и пошла на это только ради сына, но понимала, что теперь в ней зарождалась жизнь, зачатая алчным похотливым уродом. Зайдя на остров, девушка нашла неподалёку уютную расчищенную ложбину, посреди которой стояла раскидистая ива. Здесь, под деревом, она оставила своего ребёнка, поцеловала его на прощание и ушла обратно на болота. Уже совсем скоро перед доведённой до крайней меры девушкой явственно проступал образ её мужа, звавший за собой, и она летела к нему, чтобы обрести счастье и покой вдали от земли, пропитанной бесконечными страданиями.

В это время Инга в очередной раз шла к единственному выходу с болот в надежде встретить там своего мужа. Александр не возвращался уже две недели, и это вызывало нешуточное беспокойство в поселении. Когда Инга услышала детский плач, слёзы покатились по её щекам. Она сразу всё поняла. Бог забрал её мужа, дав ей взамен второго сына. Спасённого малыша назвали Валерой, Саша всегда мечтал о двух сыновьях и давно подготовил для них имена.

Первым воспоминанием из жизни Валерия был прощальный поцелуй смертельно уставшей мамы в тени ивы. Когда мальчик научился говорить, он спрашивал Ингу о ней, всё ждал, когда мама вернётся. С возрастом он принял правду такой, какой она была, и чтил свою приёмную мать, но часто тайком приходил на место своего второго рождения, чтобы побыть наедине с собой и снять на время маску невозмутимого разведчика. В отличие от Никиты, получившего отличное зрение, крепкое здоровье и психологическую стойкость от природы, Валерию приходилось прикладывать титанические усилия для того, чтобы соответствовать своему брату и даже в чём-то заменять ему отца, хотя разница в возрасте между мальчиками составляла каких-то пару месяцев.

И вот сейчас трое изгнанников шли под прикрытием утреннего тумана прямо к «его месту». Инга успела тайком рассказать Валерию о том, что там их ждал рюкзак со всем необходимым.

Подходя к дереву, Валерий остановился. Вслед за ним остановились и его спутники.

– Здесь всё началось, здесь всё и закончилось, – тихо проговорил Валерий.

– Валь, ну чего ты, – подбодрил его Никита, – сейчас переждём пару месяцев и вернёмся, Иферий нам только рад будет. Он увидит, что мы не враги, да и дочери своей обрадуется. Он же не зверь, просто подклинивает человека на нервной почве.

– Знаешь, у меня есть стойкое чувство, что это всё, конец, – тихо ответил ему Валерий. – Я не про Иферия, я вообще про всё вокруг. Я больше, чем уверен, что бандиты узнали от местных про наше поселение. Они сюда рано или поздно придут, а наши будут считать, что это мы их привели.

– Так мы же никому ни разу не рассказывали и не показывали, где мы живём и как сюда попасть, как они допрут, что нужно соваться на болото, которому конца и края не видно?

– Я думаю, местные понимали, в каком направлении мы всё время уходим. Тут не нужно быть семь пядей во лбу – дорога из деревни ведёт на восток, а мы на север уходим.

– Ладно, хватит себя накручивать на день вперёд, пошли вещи смотреть! – Никита первым подошёл к иве, под которой лежал рюкзак, присел спиной к дереву и начал доставать из рюкзака вещи.

– Валер, это твоё, лови! – Никита кинул брату охотничий нож, завёрнутый в кожаный ремень. – Чего молчишь, поймал? Хе-хе! Так, что тут у нас? Да отлично вообще! Мой нож, хлеб, картошка, котелок, компас, лекарств немного. Живём, друзья!

Искоса поглядывая на Женю, Никита оценивал её реакцию на его поведение. Проведя столько лет бок о бок с девушкой, он всё ещё не смог понять, как нужно выглядеть в её глазах, чтобы начать казаться ей подходящим человеком для создания семьи. Им было уже достаточно лет для того, чтобы начать серьёзные отношения, и заняться этим вопросом Никита решил в этом походе – в свете обстоятельств, лучшей возможности для этого уже могло и не представиться.

Когда разбор вещей был завершён, и всё, кроме ножей, было уложено обратно в рюкзак, Валерий подошёл к родному дереву, крепко его обнял, и путники выдвинулись в сторону тропы на болота. Подойдя к тропе, Валерий и Никита вспомнили, чего им не хватало для успешного преодоления опасного участка. Им самим было удивительно, как они могли забыть о мерах предосторожности. Видимо, когда поход представляется не работой, а чем-то большим, какие-то ассоциативные дорожки просто слетают. «Интересно, а тропу я тоже теперь как в первый раз искать буду?» – подумалось вдруг Валерию. Достав из рюкзака полоски марли, следопыты вновь заочно поблагодарили маму. Пропитав ткань нужной жидкостью из аптекарских запасов и намотав «противогазы» на лица, троица двинулась в путь.

Они удалялись от родной обители, постоянно оборачиваясь назад. Никто не вышел провожать ребят к границе острова, наслушавшись ночных бредней Иферия про бандитскую засаду. Плотный ореол деревьев скрывал сущность острова, как высокие стены крепости скрывают искусный узор улиц за собой. Никто не знал, что ждало их впереди, а за собой они оставляли лучшее место на Земле. Лишь когда очертания острова полностью размылись в тумане, путники смогли настроиться на нужный темп. Теперь они шли по тонкой линии поросшей травой земли, окружённые водой, проглядывавшей через вездесущие камыши и кустарники, и лишь редкие клочки земли, возвышавшейся над плоскостью болота, напоминали ходокам о том, что мир вокруг них по-прежнему существует.

Это болото некогда было большим и красивым озером. Когда правительство решило прокопать судоходный канал из Невского залива в Северное море для того, чтобы увеличить добычу рыбы в ничейных водах Ледяного океана, прямую линию на карте между заливом и крупнейшим в регионе озером начертили прямо по всем водоёмам, пролегающим между ними. Этому озеру, можно сказать, повезло – канал был проложен по самому его краю, но это не уберегло водоём от истощения. Тысячи кубометров воды навсегда покинули озеро и стали частью залива, оголив остров, а подпитка озера новой водой, судя по всему, была невозможна из-за истощения других водоёмов. На высвободившейся земле прижились невысокие деревья, и за два десятка лет местность приобрела тот вид, в котором его застали переселенцы.

Впоследствии работы по продолжению «стройки века» были переданы частной фирме, та вскоре заявила о банкротстве, и проект, отнявший у региона запасы пресной воды и ощутимое количество средств, был закрыт. Так бизнесмены прошлого не дали народу рыбу, необходимую ему в то время, дав человечеству взамен шанс на новое начало в будущем.

Солнце светило сквозь туман, нагревая частицы воды, висевшие в воздухе, и болото быстро превратилось в паровую баню. Четыре часа трое молодых поселенцев шли в плотных марлевых повязках навстречу солнцу, отмахиваясь от мошкары. Когда они вышли на крохотный клочок земли, поросшей высоким плотным кустарником, Валерий остановил своих спутников и предложил перевести дух. До суши оставалось не более полукилометра, и прежде, чем подходить к ней, было бы неплохо осмотреться. К тому же, испарений в этой части болот уже не было, и уставшие ребята могли снять с себя повязки и, наконец, продышаться.

Валерий залёг в кустах и долго всматривался в берег. Ему сейчас очень не хватало бинокля, поэтому всё наблюдение свелось к фиксированию каких-либо движений листвы и кустов в лесу. На местности стояла безветренная погода, и за две минуты наблюдений ничто не привлекло внимания ходока, поэтому он со спокойной душой вернулся к своим друзьям.

Ворон, всё это время наблюдавший за действиями разведчика в оптический прицел, наконец, смог пошевелиться. Он аккуратно положил невероятно древнюю, но от этого не менее любимую винтовку на землю, достал из кармана куртки рацию и начал крутить динамо-машинку, приделанную к ней. Немного подзарядив аккумулятор рации, следопыт нажал на кнопку и проговорил:

– Лис, это Ворон. Вижу вчерашних туристов. Идут обратно по топям, причём, с девкой. Итого трое. Идут прямо на меня, надо понимать, потому как быстро топают, значит, дорогу знают. Сейчас присели на болоте отдохнуть. Приём.

– Ворон, это Лис, – донеслось еле слышно из пропитанного влагой динамика рации. – Понял тебя. Это отличные новости. Раз девку подцепили, значит, по ту сторону действительно есть деревня. Запоминай примерно, как идут, чтобы не завели нас, куда не надо. Через сколько будут у тебя? Я пошлю ребят.

– Вот только что остановились на островке, до него метров триста. Как пойдут, я маякну.

– Давай, только момент не упусти, некогда их будет по лесу гонять, нам ещё Пророка на ту сторону тащить, хрен его знает, на сколько это затянется.

– Само собой, Лис. Отбой, – ответил Ворон и осторожно убрал рацию.

Наведя винтовку на островок посреди болота и прильнув к прицелу, Ворон дёрнулся – в его сторону из кустов смотрел второй ходок. Следопыт от неожиданности чуть не выстрелил, но, к счастью, палец в этот момент не лежал на спусковом крючке. У него возникло паразитное чувство, будто это на него смотрели в оптический прицел, а не наоборот. В действительности же Никита просматривал местность, и взгляд его вскоре сместился в сторону, не углядев в кустах хорошо замаскированного бандита.

– А вот слух у тебя, что надо, – с уважением прошептал Ворон, выдыхая.

Когда Никита отполз обратно к своим и отрицательно помотал головой, над островком повисла тишина. После стольких событий, произошедших меньше, чем за сутки, ребята приходили в себя. Никита смотрел на возлюбленную и не знал, как себя проявить. Валерий первым нарушил молчание:

– Как-то сумбурно всё произошло, я вот только в себя пришёл. Жень, я спасибо хотел тебе сказать. И за меня, и за Никиту. Ты нас натурально спасла. Если бы не ты, мы бы мёртвые сейчас были.

– Да, Жень, ты ради нас против всех пошла, мы перед тобой в неоплатном долгу, – поддержал брата Никита. – Спасибо тебе огромное!

– Я даже представить не могу, как ты себя сейчас чувствуешь. Вчера у тебя всё было, а теперь ты сидишь с нами на болоте…

– Ребята, всё нормально, – Женя жестом остановила Валерия. – Я сама хотела поднять эту тему в поселении. Он сжёг Олега, он хотел сжечь вас. Не за предательство, не за преступление какое-нибудь, а просто за то, что вы сказали правду, рассказали людям то, что вы видели. Так не могло продолжаться, это неправильно, это никому не нравится, я уверена, просто все боятся об этом сказать.

– Теперь всё будет иначе, – ответил Никита. – Ты видела, как все воодушевились твоей победой вчера? Нет, как прежде в поселении уже точно не будет.

– Надеюсь, это было не зря. Всё-таки… Он отец мой… – Женю душили слёзы, и ей нужно было выпустить эмоции наружу в безопасном месте. Никита и Валерий обняли свою подругу, и спустя несколько минут она уже приходила в себя.

– Он просто стал заложником ситуации, – Валерий не умел подбадривать людей ввиду своей внутренней строгости, но очень старался. – Ему нужно поддерживать свою власть, и, к сожалению, это делается только через насилие. Мы, вон, с Никитой не раз видели в других деревнях, как хороший на самом деле человек вынужден устраивать публичные казни только для того, чтобы его продолжали уважать. Короче, политика – это вот так. Кровь, сопли и страх. Я уверен, он очень за тебя переживает и жалеет о том, что произошло. Просто иначе уйти пришлось бы ему, а без него поселение быстро придёт в упадок, ты же понимаешь…

– Да понимаю, просто я же там родилась и выросла… Как и вы, да. Я привыкну, всё хорошо будет, мы с вами теперь – команда! – Женя обладала даром убеждения, иначе как объяснить искренние улыбки, появившиеся на лицах братьев.

– Да, теперь втроём будем искать себя в этом мире, – подтвердил её слова Никита. – Не переживай, мы с Валерой вон какие, опыта у нас море, всю округу знаем. С нами не пропадёшь! – Никита подмигнул подруге, и она улыбнулась в ответ.

– Прости, что так медленно соображаю, просто никогда в таких ситуациях, ну, ты понимаешь, – объяснился Валерий. – Ты теперь наша сестра. За нами будешь, как за каменной стеной. Просто от нас не отходи, мы все проблемы решим, хорошо?

– Как скажешь, брат, – Женя пожала Валерию руку, а Никита немного завис. Куда-то не туда зашёл разговор, какая, к чёрту, сестра… – Спасибо вам, ребят, вы замечательные.

– Тебе спасибо, принцесса, – с этого момента Валерий исполнял обязанности старшего брата не только для Никиты, но его это, похоже, даже обрадовало. – Итак, куда бы ты хотела пойти? Тут в любую сторону деревни есть, с нашей, конечно, не сравнить, но тоже кое-что.

– Слушайте, вы когда про тарелку над Невском сказали, я так захотела это своими глазами увидеть! Мы же сможем хотя бы издалека посмотреть?

– Да без проблем. Мне самому интересно, чем там всё закончилось и закончилось ли. А потом обогнём эту деревню с запада и пойдём на север, в обход наших болот вдоль моря. Канал там уже обмелел, мы спокойно его переплывём. Я думаю, на юге эти уроды всё уже разграбили, а у северян ещё есть шанс дать им отпор.

– Только впереди место опасное, нужно будет очень тихо и местами ползком проскользнуть, чтобы нас не увидели, – напомнил помрачневший Никита, которому теперь ничего не оставалось, кроме как работать следопытом. – А то с ножами против автоматов мы никак не сдюжим.

– Да, ты прав. Давай тогда слева обойдём, как в тот раз. Жень, прямо очень тихо нужно будет прошмыгнуть, как мышка, ты готова?

– Всегда готова! – сама того не зная, выпалила пионерский лозунг Женя. – Вы ведите и говорите, что делать, обузой я вам не стану – вы же меня сами учили, помните?

– Ну, с Богом! – проговорил Валерий и, пригнувшись, повёл группу к выходу с болот.

Лес встретил путников тишиной. Видимо, у животных было время послеобеденного сна. Хотя, скорее всего, бандиты умудрились разогнать из леса всю крупную живность – кому может понравиться, когда рядом стреляют? Не желая нарушать покой леса, троица стояла и вслушивалась в окружение. Лес уважал своих посетителей и молчал в ответ. Наметив некоторый вектор движения, Валерий пошёл вперёд, спутники двинулись за ним. Когда периферийным зрением Никита увидел людей за деревьями слева и справа, было уже слишком поздно. К ним вышли люди с автоматами в руках и жестом приказали поднять руки. Троица подчинилась.

Вдали у берега зашевелились кусты, и из них поднялся человек с угольными узорами на лице и винтовкой в руках. Деревянное цевьё винтовки от старости расползлось на волокна, и в образовавшиеся щели была залита смола янтарного цвета. В лучах пробивавшегося через листву деревьев солнечного света эта смола светилась и переливалась. Владелец винтовки явно её обожал.

Когда Ворон подошёл к пленникам поближе, он произнёс:

– Какие же вы неаккуратные. Вчера наследили, сегодня той же дорогой вернулись. Старушки какие, и те аккуратнее ходят. Посмотреть бы в глаза тому, кто вас так хреново научил. А за девчонку спасибо.

От последних слов следопыта путники похолодели.

Глава третья. Деревня

Первой угрозой, прогнавшей людей из городов в леса, стал вирус. Шествие заразы по миру, по воспоминаниям выживших, продолжалось чуть менее полугода, но ни многочисленные международные ассоциации, ни оборонные институты ни на шаг не приблизились к решению проблемы. Их забрасывали деньгами, к ним приставляли светил мировой науки – найти вирус в поражённом организме так никто и не смог. Следы его присутствия отчётливо виднелись на рассматриваемых под микроскопом образцах, но это стало единственным достижением мировой медицины последних дней.

Стоило бы поискать решение проблемы среди тех, кто пережил эпидемию на местах, но связь с ними, по понятным причинам, было уже не установить – наука умирала вместе с её носителями, а вывозить с места недавней катастрофы потенциально заражённого человека желающих не находилось. Среди людей упорно ходили слухи о том, что группе учёных удалось разработать вакцину от вируса, и что они сидят в бункере где-то за полярным кругом и ждут возможности спасти человечество, но со временем смысловая нагрузка веры в лучшее опустилась до нуля – все понимали, что в живых остались только те, у кого счастливый билет был с самого рождения.

Несмотря на то, что у всех выживших был иммунитет, без которого они не смогли бы пережить эпидемию, спокойно пройтись по городу в те дни мог только начисто съехавший с катушек человек. Более двухсот тысяч невчан скончалось за неделю в городе, а число тех, кто надеялся спасись от уже попавшего в их организмы вируса в загородных домах или других регионах, вообще не поддавалось никакому исчислению. В результате улицы города были буквально завалены трупами тех, кто в последние моменты жизни на голых инстинктах покидал свои дома в поисках спасения. Стоило подойти к ним – и зловоние, извергаемое будто проеденным насквозь телом, отпечатывалось в памяти навсегда.

Когда в живых в Невске остались лишь полностью сломленные произошедшими событиями люди, не нашедшие в себе сил уйти, город накрыла серия мощнейших взрывов. Этот удар был нанесён не нарочно – он свидетельствовал лишь о том, что абсолютно вся военная верхушка страны, ставшей отправной точкой апокалипсиса, была выведена из строя. Ещё за восемьдесят лет до описываемых событий крупнейшими мировыми державами была придумана система, наносящая «удар возмездия» по той стране, которая гипотетически могла стать причиной смерти всего военного руководства.

В случае, если все ответственные лица перестали бы отвечать на сигналы этой системы, она должна была отправить ядерные заряды по заранее обозначенным точкам, чтобы отомстить за павших хозяев. К чести своих создателей, схема отработала, как сказали бы военные, в штатном режиме. По случайному стечению обстоятельств, всего за пять лет до описываемых событий основные мировые державы практически полностью отказались от своих ядерных арсеналов ввиду возросшей террористической активности и пропажи части ядерных боеголовок из стратегических запасов этих стран. Богатейшие торговцы оружием и их не менее богатые покупатели неожиданно сыграли положительную роль в развитии событий на планете и уберегли мировые столицы от тотального разрушения, а планету – от ядерной зимы. Теперь ворованные боеголовки тихо разлагались в чьих-то хранилищах, а их устройство практически исключало возможность произвольного подрыва.

Два последующих года Невск с немой усмешкой наблюдал за тем, как по уцелевшим улицам колесили преданные фанаты эстетики разложения – бандиты. Они объявляли районы города зонами своих интересов, добывали оружие в арсеналах военных баз и играли в стрелялки. По сути, воевать было особо не за что – у города не было будущего, красивая жизнь ограничивалась запасами консервов из продуктовых магазинов, а бензин, сливаемый с уцелевших машин, постепенно заканчивался. Базы разрушались, запасы патронов иссякали, и вот в городе остались лишь две небольших группировки, получивших в своё распоряжение огромный, по большей части разрушенный город.

К их собственному удивлению оказалось, что власть над куском земли не была главной целью двухлетней войны за город. Получив всё, что хотели, они заскучали. Пустые улицы, от которых больше не пахло жизнью, отсутствие цели существования и кончающийся запас продовольствия – всё было не так, как представляли себе бандиты. И тогда они придумали себе новую цель. Всего через неделю последний житель Невска покидал опустевший город – без друзей и без врагов, без присущей ему ухмылки на лице, без цели. Он шёл, смотря себе под ноги и покуривая сигарету, которых набрал с собой целый рюкзак. На спине дулом вниз безвольно висел старый автомат без патронов – он был дорог ему, как память.