Мифы и басни

Пигмалион и Галатея

На Кипре, уж давно, когда-то

Жил в старину Пигмалион.

Он одиноко жил, богато,

Но женщин ненавидел он.

У каждой был порок несносный,

Который друга огорчал.

И этот недостаток грозный,

Любовный брак отягощал.

Он посвятил себя искусству,

Оно альтернатива, новь.

Достойная такому чувству,

Как безграничная любовь.

Её ваял он в белом камне,

Над ней трудился день-деньской.

И создавал в строжайшей тайне,

Ту, что была его тоской.

Оттачивал свою скульптуру,

За дюймом дюйм с душой большой.

И в образе создал фигуру,

Красы добившись – вне неземной.

Пусть видят идеальность линий,

Пускай сравнять с женой своей.

В них красоты той нет поныне,

Одни пороки из сетей.

Он любовался изваяньем,

Он обнимал и целовал.

Одаривал всем одеяньем,

Браслеты, кольца надевал.

Но много ль нужно было камню,

Но он заботился о ней.

Он нёс её в свою же спальню,

И накрывал её теплей.

Он ей дарил цветов букеты,

О чувствах мысленно мечтал.

С ней говорил, и ждал советы,

И вот, вдруг этот день настал.

Увидев это обхожденье,

Венера чудом снизошла.

Такое чувство, откровенье,

Она вознаградить должна.

На Кипре к празднику Венеры,

Пошёл и сам Пигмалион.

У алтаря восполнен веры,

Стоит и просит чуда он.

Венера сжалилась, простила,

За женоненависть к другим.

Пигмалиона одарила,

Подарком крайне не земным.

Когда пришёл к своей скульптуре,

Он вновь её за стан обнял.

Прижался к ней, в своей натуре,

И крепко в губы целовал.

Вдруг он тепло в руках почуял,

Румянец вышел на щеках.

И ожила совсем статуя,

Пред ним вся в красочных шелках.

И превратясь в душу живую…,

Сыграл он тут же свадьбу с ней.

Такую яркую, большую,

В святом величьи семи дней.

Воспели в свадьбе той Венеру

Посажена была, как мать.

И укрепила чувства в веру,

С ней наступила благодать:

Родился сын у Галатеи,

Он Пафосом был назван в честь,

Безумной страсти и затеи,

Которая свершилась здесь.

Вот, как любить должны мы женщин,

Его поступок всем пример.

Среди преданий, самых вещих,

Большой и трепетный размер.

Нарцисс и Эхо

Нарцисс, красив собой и молод,

Речного Бога с нимфой сын.

Самовлюблённый, гордый, холод

Подругам сеет он один.

Ни с кем не дружит, не флиртует,

Однообразно жизнь ведёт.

И в одиночестве тоскует,

Всё что-то ищет, что-то ждёт.

Однажды вышел на охоту,

Пошёл по лесу, вдруг его,

Среди тиши окрикнул кто-то,

Он обернулся, – никого.

Он далее пошёл дорогой,

И вновь услышал голос вдруг.

– Кто здесь? – спросил он очень строго,

И голос повторил испуг.

То нимфа Эхо флиртовала,

Он ей понравился такой,

Такого она всё искала,

Он ей нарушил весь покой.

Когда ей прятки надоели,

Она подкралась вдруг к нему.

Обнять хотела – не успела,

Он воспротивился сему.

Прогнал её, тем сделав больно,

И нимфа стала горевать.

Страданий было ей довольно,

И тело стало увядать.

Остался голос от неё лишь,

Он повторяет все слова.

С ним может быть, и ты поспоришь,

Но закружится голова.

Об том узнала Немезида,

Нарцисса заманила в лес.

В котором издавна забыто,

Лежало озеро окрест.

Нарцисс увидел отраженье,

Черты красивого лица.

Влюбился тут же без сомненья,

И восхищался без конца.

Не отходил ни дня, ни ночи,

Боялся друга потерять,

Ему хотелось сильно очень,

Его ручонками обнять.

Но время шло, он истощался,

Не ел, не пил, а всё смотрел.

Лицом красивым наслаждался,

И в скором…: слёг и околел.

Растаял прах на том же месте,

И появился вдруг цветок,

Цветов прекрасней всех, чудесней,

Раскинул лепестки росток.

Он запахом своим дурманил,

Вокруг себя, кто там бывал.

И яд былой в себе оставил,

Чтобы никто его не рвал.

Орфей и Эвридика

1

Среди элегий и баллад,

В истории сходящей «лавы»,

Представить миф я буду рад.

Сложив его величье в главы.

Здесь Эвридика и Орфей,

Займут любовью нас своей.

Увидим радость и печаль,

Орфея сладкие напевы.

Короткий век прекрасной девы,

Нас главы всех поманят вдаль.

Дойдём до царства мы Аида,

Где мраком, тайна вся покрыта.

2

С горы Олимпа, там, где тропы,

По склонам гор спускались вниз

Сын Аполлона, Каллиопы,

Явился в мир, как их каприз.

Он рос в селении Пимплея,

В подножьи гор, талант имея.

Играл на лире в сонме дней,

Всё время что-то напевая.

Животных диких приручая,

И это был друзья – Орфей.

Ему вручил злотую лиру,

Сам Аполлон, как явь – кумиру.

3

Орфей познал письмо и ноты,

Отец учил его играть.

На струнах брал легко аккорды,

И мог красиво напевать.

Все поражались дивным пеньем,

В красивой музыке, – владеньем.

Орфей, вмиг в плаванье пустился,

В Колхиду за злотым руном.

Его манил тот край давно,

Он вырос, очень изменился.

Спас моряков от злых сирен,

И не попал в ужасный плен.

4

И возратясь домой с победой,

Орфей всех пеньем удивлял.

Рассказом, дивною беседой

Под лиру скалы вбок сдвигал.

Играл с дриадами в дубраве,

Под хороводы на кифаре.

Однажды нимфа Эвридика,

Влюбилась в милого певца.

Их встречам не было конца,

Любовь и страсть достигла пика.

Их обвенчали в тот же час,

Но прибыл Гименей как раз.

5

Он их любовь благословил,

Которой не было предела.

Но тут же всех предупредил:

Коротким будет это дело.

И счастью долго не бывать,

Придётся плакать и страдать.

Никто не обратил вниманье,

На то, что Гименей сказал,

Хотя он правду эту знал,

Смотря вперёд, дал предсказанье.

Но было весело кругом,

Шумел, гулял дриад весь дом.

6

Однажды по лесу гуляя,

И собирая там цветы.

Жена – дриада молодая,

Услышала: дрожат кусты.

То Аристей к ней приближался,

Пастух влюблённый, там скрывался.

Он Эвридику напугал,

Своим не прошеным явленьем,

Необъяснимым поведеньем.

Бежать заставил в свой запал.

Она бежала что есть сил,

На землю взор не обратив.

7

И наступила на гадюку,

Которая в листве ползла.

Почувствовала боли муку,

Укус в лодыжку, дозу зла.

Упала наземь Эвридика,

В испуге сильном, но без крика.

Орфей узнал, и был в печали,

Уж поздно что предпринимать.

И нет возможности спасать,

Так как на помощь опоздали.

Уж тело было бездыханно,

Ну как же вышло это странно.

8

Орфей взял лиру золотую,

И начал боль всю изливать.

Как потерял любовь большую,

И начал каждый день страдать.

О милой, доброй Эвридике,

С гримасой траурной на лике.

Он пел, и трогал всем сердца,

Тем, кто внимал звучанье лиры.

Песнь разносили и Эфиры,

По свету мира бесконца.

Покинув тело Эвридики,

Душа умчалась в свет безликий.

9

Орфей пошёл искать то царство,

Которым правил сам Аид.

Где суд творит своё мытарство,

И грешников во всём винит.

Ходил он долго по пещерам,

Взывал о помощи химерам.

Но лишь ответ нашёл в ручье,

Который вывел его к Стиксу.

И в нём была разгадка иксу,

Как мрак, растопленный в луче.

Пред Стиксом наш Орфей предстал,

Харона в лодке увидал.

10

Орфей отправился к Харону,

Который мёртвых душ пускал.

К себе на лодку, по «закону»,

Живым туда не разрешал,

Входить за мзду, хоть и большую,

Орфей решил беду такую.

На лире проиграл всю грусть,

Харону с самого начала.

И песня так очаровала,

Что через Стикс нашёл он путь.

Сошёл Орфей на брег другой,

И Стикс остался за спиной.

11

Пред царством мёртвых грозный Цербер,

О трёх ужасных головах.

Огромный пёс, и вес под центнер,

Стоял на четырёх ногах.

Он пропускал лишь тени мёртвых,

Чьи лики временем все стёрты.

Орфей завидя эту страсть,

Запел под струны лиры чудной.

И с этою задачей трудной,

Он справился, не дал пропасть

Себе пред чудищем огромным,

Пёс лёг, уснул под звуком томным.

12

Орфей шёл тихо в полумраке,

Под сводом многих анфилад.

Летали тени в платьях, в фраке,

Среди свечей, ночных лампад.

Повсюду сырость и прохлада,

Тропа вела, куда и надо.

А впереди уж виден зал,

Аид с женой сидит на троне;

Печаль и грусть на Персефоне;

Орфей, взглянувши, увидал.

В углах и фурии дремали,

Заняться чем, они не знали.

13

Аид опёршись на свой на посох,

Привстал, увидевши юнца.

Был удивлён, не зная способ,

Пробраться тайно до дворца.

Орфей не тратя время даром,

Пропел всю грусть любви с запалом.

И даже фурии всплакнули,

Представив драму на яву.

Они готовы мстить врагу, —

Гадюкам, – что убить дерзнули.

Та песня, тронула сердца,

Всем обитателям дворца.

14

Аид в тот час же согласился,

Его невесту отпустить.

Но перед тем, как здесь простится,

Решил его предупредить.

Чтоб не оглядывался боле,

Не говорил ей о неволе.

До той поры, пока на свет

Они не выйдут долгожданный,

Там ждёт их счастье, мир желанный.

Коль не нарушат сей запрет.

Орфей послушался Аида,

Пошёл обратно, скрылся с вида.

15

Он шёл спеша и без оглядки,

Не слыша позади шагов.

Как будто смерть играет в прядки,

Не пророняя лишних слов.

Орфей подумал об обмане,

Все мысли, словно бы в тумане.

Обречены мечтою стать,

Он долго был в плену сомнений.

В оковах страсти и терпений,

Надежду начал он терять.

И перед выходом на свет,

Взглянул назад, а тени нет.

16

Тень Эвридики вмиг исчезла,

Её втянула в мрак свой тьма.

Всё оказалось бесполезно,

Труды исканий, кутерьма.

А счастье было близко, рядом,

Но всё исчезло с первым взглядом.

Орфей хотел назад вернуться,

Но не было назад пути.

Два раза к смерти не войти,

И Эвридики не коснуться.

Надежда, словно, как хрусталь,

Упала, разлетелась вдаль.

17

И снова сердце в грусти полной,

Покрыло душу целиком.

И не цвести любви огромной,

Поднялся к горлу томный ком.

Скатились слёзы по ланитам,

И чаша горести испита.

Орфей поклялся, дал обет,

Что женщин больше не полюбит.

Поступок совесть не осудит,

До окончания всех лет.

Он одинок и мрачен стал,

Храня в любви свой идеал.

18

Его заметили менады,

Он равнодушьем раздражал.

Не выдержав в любви досады,

Напали, тело разорвав,

Его ранимое, на части.

В суде и деле своей власти.

Дионис, ихний благодетель,

Менад всех превратил в дубы.

Он справедливым Богом был.

Любил плоды, вино, жить в свете,

Лишь иногда он был жесток,

Когда встречал не сносный рок.

19

С Парнаса музы опустились,

Собрали тело по кускам.

Похоронили и простились,

С Орфеем милым на века.

Душа его вспорхнула к небу,

И что осталось Богу Фебу?

Отправить душу на покой,

В подземный край страны Аида.

Всем мёртвым душам дверь открыта,

Гермес его забрал с собой.

Для всех в неведомые дали,

Чтобы живые не узнали.

20

И вот уже душу Орфея,

Приветствует опять Харон.

Сажает в лодку благовея,

На брег другой вывозит он.

Знакомый берег с псом трёхглавым,

Стоит у входа стражем бравым.

Живых туда чтоб не пускать

И соблюдать закон Аида,

Для душ обратно, дверь закрыта,

Чтоб мёртвым выхода не дать.

Не нужен Хаос никому,

Порядок, право есть всему.

21

Прошла душа Орфея в врата,

Но Эвридики не видать.

– Да где же ты моя отрада, —

Орфей стал Эвридику звать.

Повсюду тени лишь летали,

И никого не замечали.

Тогда пошёл Орфей к Аиду,

Просить чтоб Тот ему помог.

Ему навстречу вышел Бог,

Держа за руку Эвридику.

И счастью не было конца,

Соединились вновь сердца.

22

И уж теперь ждала их вечность,

В подземном царстве навсегда.

Соединила их беспечность,

Теперь на долгие года.

Забыты горести, печали,

Они друг друга повстречали.

И начался в Аду их Рай,

Пусть не земной, а подземельный.

Он – настоящий, не поддельный,

Всего игра теней, но знай —

Она чиста, легка, красива,

Любовь, конечно, это сила.

Миф о Дедале

Героев видел я не мало,

Среди эпических страниц.

Но расскажу вам про Дедала,

Ведь он поднялся выше птиц.

Он, как да Винчи – гениален,

Во всём успех его реален.

За чтобы он с душой не взялся,

То на успех обречено:

Скульптура или полотно,

В котором свет преображался.

Среди эллинов он – кумир,

Его познал повсюду мир.

Он мастерил, ковал и строил,

Он мыслил, многое умел.

Один – эллинов сотни стоил,

И создавал всё, что хотел.

Его Афина обучила,

Всему тому, что нужно было.

Она в нём видела талант,

Прилежность, лиры вдохновенье.

В науках – выдержку, терпенье

И гения, большой гарант.

Он знал своё благое дело,

В его руках оно кипело.

Рождён Дедал наш был в Элладе,

На юге Аттики, весной.

Царём в роду был даже прадед,

Весь род был крови – «голубой».

Поэтому, сама Афина,

Его растила, словно, сына.

Была в Дедала и сестра,

Евпалама, почти царица.

Ей можно было бы гордиться.

Но всё ж она была проста.

А Талос – сын её родной,

Талантлив был, умён собой.