Золото и Пепел

Глава 1. Последняя капля.

Дым от тлеющих благовоний смешивался с паром, поднимающимся от медных котлов, создавая в подземной лаборатории атмосферу священного безумия. Мастер Чэнь Вэй-лун склонился над древним манускриптом, его пальцы – покрытые пятнами от кислот и настоек – дрожали не от старости, а от предвкушения. Сорок три года жизни, из которых двадцать пять посвящены алхимии, тысяча дней подготовки к этому моменту, сотни неудачных экспериментов – и вот он наконец готов создать то, что искали величайшие мастера всех эпох.

Эликсир бессмертия.

Лаборатория располагалась в подвалах его дома в восточном квартале Сианя, среди узких улочек, где торговцы шёлком соседствовали с переписчиками священных текстов. Здесь, на глубине трёх чжанов под землёй, он мог работать, не опасаясь любопытных глаз. Стены из чёрного камня были покрыты рунами защиты, которые он изучал в монастыре Белого журавля, а потолок подпирали колонны с вырезанными на них драконами – ирония судьбы, учитывая то, что он собирался сделать сегодня.

– Мастер, – тихо позвала Лин Мэй-хуа, его единственная ученица, поднимаясь по каменным ступеням с подноса с чаем, – в городе говорят, что императорские инспекторы снова обыскивают дома алхимиков. Ищут того, кто украл артефакты из дворцовой сокровищницы.

Чэнь не поднял головы от котла, где медленно булькала золотистая жидкость, переливающаяся всеми оттенками заходящего солнца. Да, три года назад он действительно проник во дворец и взял то, что ему было нужно – небольшой флакон с эссенцией драконьего рта, последний ингредиент для его великого труда. Но разве можно называть кражей то, что служит высшей цели? Император копил сокровища, не понимая их истинной ценности, в то время как он, Чэнь Вэй-лун, мог использовать их для изменения самой природы человека.

– Поставь чай рядом с весами, – приказал он, всё ещё не отрываясь от наблюдения за реакцией. – И принеси хрустальную пипетку. Ту, с гравировкой мастера Ли.

Мэй-хуа послушно выполнила просьбу. В свои двадцать два года она обладала удивительным талантом к алхимии – её пальцы чувствовали магические токи так же хорошо, как пальцы музыканта чувствуют струны цитры. Но она была слишком осторожна, слишком склонна сомневаться там, где нужна была абсолютная уверенность. Чэнь помнил себя в её возрасте – тогда он тоже боялся ошибиться, боялся того, что его эксперименты могут выйти из-под контроля. Теперь же он понимал главную истину алхимии: без риска нет открытий.

– Ты записала все пропорции? – спросил он, наконец оторвавшись от котла.

– Да, мастер. – Мэй-хуа показала свиток, исписанный её аккуратными иероглифами. – Корень женьшеня возрастом пятьсот лет – семь частей. Ртуть, очищенная под луной полнолуния – три части. Киноварь из пещер горы Хуашань – две части. Высушенная жёлчь белого тигра – одна часть. И.

– И эссенция драконьего рта, – закончил за неё Чэнь, поворачиваясь к полке с редчайшими ингредиентами. – Единственная капля.

Флакон стоял среди других сокровищ его коллекции – рядом с высушенными глазами фениксов, толчёными рогами единорогов, жемчужинами из пасти морских драконов. Но ничто не сравнилось бы с тем, что содержалось в этом скромном сосуде из белого нефрита. Эссенция драконьего рта – последняя капля силы древних повелителей неба, заключённая в кристалл три столетия назад, когда последний дракон умер в горах Куньлунь.

– Мастер, – Мэй-хуа нервно поправила свои чёрные волосы, заплетённые в тугой узел, – вы уверены, что формула верна? В "Трактате о золотых принципах" мастер Сюань предупреждал, что драконья магия может быть непредсказуемой.

Чэнь повернулся к ней, и в его глазах мелькнуло раздражение.

– Ты сомневаешься в расчётах, которые я проверял семь лет? В формулах, которые я выводил, изучая манускрипты всех великих алхимиков династии Тан?

– Нет, мастер, конечно нет. Просто – Она замолчала, явно борясь с собой.

– Просто что?

– Просто мне снился странный сон, – тихо призналась она. – Там был дракон. Огромный, с глазами цвета расплавленного золота. И он был очень зол. Он говорил, что кто-то украл его сущность, и он хочет её вернуть.

Чэнь рассмеялся – звук получился неприятный, с металлическим привкусом.

– Сны, девочка? Неужели ты до сих пор веришь в сны? Драконы мертвы уже триста лет. Последний из них, великий Лун Хуанди, пал от меча генерала Го во время войны Пяти Армий. То, что осталось от их племени – лишь эссенция, заключённая в артефакты. Сила без разума, энергия без воли. Именно то, что нам нужно для трансмутации смертной плоти.

Он взял пипетку – изящное изделие из горного хрусталя с выгравированными на поверхности рунами защиты – и осторожно снял пробку с флакона. Эссенция драконьего рта была удивительным веществом: жидкой на вид, но при этом излучающей такую энергию, что воздух вокруг неё мерцал, как над раскалённым камнем. При свете масляных ламп она переливалась всеми цветами радуги, но в её глубине, казалось, двигалось что-то живое.

– Записывай всё, – торжественно произнёс Чэнь. – Пятнадцатый день седьмого месяца, четвёртый год правления императора Сюань-цзуна, час Дракона. Добавляю последний компонент в Великий Эликсир.

Мэй-хуа взяла кисть из шерсти куницы и начала быстро записывать иероглифы на шёлковом свитке. Её почерк, обычно безупречный, сегодня слегка дрожал. Предчувствие? Волнение? А может быть, страх?

Чэнь набрал в пипетку небольшое количество эссенции. Жидкость была холодной на ощупь – так холодна, что хрусталь покрылся изморозью, – но в то же время от неё исходило тепло, которое он чувствовал даже через толстые стенки пипетки. Парадокс, который не смогли объяснить даже величайшие мудрецы прошлого.

– Начинаем финальную стадию, – объявил он, поднося пипетку к краю медного котла.

Эликсир внизу медленно кружился в золотом водовороте. На его поверхности время от времени появлялись искры – признак того, что алхимические реакции протекают правильно. Чэнь чувствовал, как магия тянется к эссенции в пипетке, словно железо к магниту. Воздух стал плотнее, тяжелее. На коже выступил пот, хотя в подземелье было прохладно.

– Мастер, – прошептала Мэй-хуа, – может быть, стоит подождать? Проверить расчёты ещё раз?

– Довольно! – рявкнул Чэнь. – Я ждал этого момента двадцать пять лет! Ни один алхимик в истории не подошёл так близко к разгадке тайны бессмертия. Неужели ты думаешь, что я откажусь сейчас из-за твоих детских страхов?

Он наклонился над котлом и медленно нажал на пипетку.

Единственная капля эссенции драконьего рта упала в эликсир.

И мир изменился.

Не сразу – первые несколько секунд ничего не происходило. Эссенция растворилась в золотистой жидкости, оставив лишь небольшие серебристые завитки. Чэнь уже начал было торжествовать, думая, что эксперимент удался.

А затем эликсир вспыхнул.

Не загорелся – именно вспыхнул, как молния, озарив всю лабораторию ослепительно белым светом. Мэй-хуа вскрикнула и закрыла глаза руками. Чэнь, временно ослеплённый, попятился назад, но продолжал смотреть в котёл.

Эликсир больше не был золотистым. Теперь он кипел – хотя огонь под котлом давно погас – и его цвет постоянно менялся: красный, синий, зелёный, фиолетовый, а затем чёрный. Чернее ночи, чернее глубин земли.

– Это это неправильно, – пробормотал Чэнь. – По всем расчётам должно было получиться золото.

Но закончить он не успел.

Котёл треснул.

Не разбился, не взорвался – именно треснул, как яичная скорлупа, из которой готово вылупиться что-то огромное. Трещины пробежали по медным стенкам, светясь изнутри голубоватым огнём, и из них начал просачиваться дым. Но это был не обычный дым от горения – он двигался против всех законов, поднимаясь не столбом, а спиралями, которые напоминали древние письмена.

– Мастер! – закричала Мэй-хуа, отскакивая к стене. – Что происходит?!

Чэнь не мог ответить. Он смотрел на дым, который становился всё плотнее, и ему казалось, что в его завитках что-то шевелится. Что-то большое. Что-то живое.

Температура в лаборатории резко поднялась. Рунические символы на стенах начали светиться – сначала тускло, затем всё ярче, словно пытаясь сдержать то, что вырывалось из треснувшего котла. Но защитные заклинания, которые Чэнь так тщательно накладывал, были рассчитаны на сдерживание энергии, а не на то, что сейчас материализовывалось перед ними.

Дым сгустился, начав принимать форму.

Сначала неопределённую, текучую, но постепенно в нём стали проступать знакомые очертания – длинная шея, мощные лапы с когтями, крылья, которые, разворачиваясь, заняли всё пространство от стены до стены. И глаза – два золотых солнца, горящих в сгущающемся дыму.

– Невозможно, – выдохнул Чэнь, отступая к двери. – Драконы мертвы. Они все мертвы!

Но то, что окончательно материализовывалось перед ними, отчаянно напоминало дракона из древних свитков. Молодого дракона, размером с боевого коня, с чешуёй цвета полированного нефрита и гривой, которая переливалась всеми оттенками зелёного. Его крылья, наконец развернувшиеся полностью, задели полки с ингредиентами, и драгоценные флаконы со звоном разбились о каменный пол.

Дракон осмотрелся, явно дезориентированный, его ноздри раздувались, принюхиваясь к незнакомым запахам. А затем его пылающий взор упал на Чэня.

И дракон заговорил.

Не зарычал, не зашипел – именно заговорил, хотя его рот не был приспособлен для человеческой речи. Слова звучали прямо в воздухе, словно их произносил сам воздух:

– Где где я? Что со мной сделали?

Голос был молодым, но в нём слышалась сила, способная сравнять с землёй горы. И ярость – холодная, древняя ярость существа, которого оторвали от его мира.

– Ты ты можешь говорить, – прошептал Чэнь, не веря своим ушам.

– Конечно, могу говорить, жалкий человечишка! – Дракон поднялся на задние лапы, и его голова почти коснулась потолка. – Вопрос в том, как долго ты сможешь говорить после того, что сделал!

Воздух в лаборатории стал обжигающим. Рунические защиты на стенах затрещали и начали гаснуть одна за другой. Чэнь понял, что его заклинания не смогут долго сдерживать ярость дракона.

– Это ошибка, – быстро заговорил он, пытаясь сохранить спокойствие. – Я не хотел тебя призывать. Я просто.

– Ошибка? – Драконий смех прозвучал как раскаты грома. – Ты украл мою сущность, заключил её в эту жалкую склянку, а потом использовал для своих грязных экспериментов, и это всего лишь ОШИБКА?

Мэй-хуа прижалась к стене, её лицо было белым от ужаса. Но она не убегала – Чэнь гордился своей ученицей, она была смелой девочкой.

– Послушай, – начал Чэнь, медленно поднимая руки в успокаивающем жесте, – я могу всё объяснить.

– ОБЪЯСНИТЬ? – взревел дракон, и от его крика задрожали каменные стены. – ТЫ РАЗБУДИЛ МЕНЯ ИЗ ВЕЧНОГО СНА! ТЫ ВТАЩИЛ МЕНЯ В ЭТОТ МЕРЗКИЙ МИР! И ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО МОЖЕШЬ ОБЪЯСНИТЬ?

Он замахнулся когтистой лапой, и Чэнь понял – через секунду он умрёт.

Но удар не последовал.

Дракон вдруг замер, его золотые глаза расширились от удивления и страха?

– Нет, – прошептал он. – Нет, это не может быть правдой.

– Что? – не понял Чэнь. – Что не может быть.

– Я чувствую её, – прошептал дракон, и в его голосе теперь звучала не ярость, а отчаяние. – Я чувствую мать. Она она тоже пробуждается.