Беги, Ольга

Ольга родилась в 1970 году. Эпоха ушедшего ныне Советского Союза, «застойные годы» – как принято это время сейчас называть.

С этого и начнется долгая история «брошенного щенка», которого беспощадно пинала жизнь, полная жестокости, несправедливости и одиночества.

***************************************************************

БАМ, Тында, 1976 год. Маленький поселок с деревянными бараками и круглыми вагончиками. Сопки, багульник и холодная, бурлящая река Шахтаум. Это был последний день короткого лета. Небольшая комната неспешно заполнилась утренним солнцем. Потянувшись спросонья, Оля робко улыбнулась сидевшей за кухонным столом маме. Мама потянулась через весь стол к бутылке вина в красивой плетеной корзинке, налила его в стакан и жадно выпила. Взглянув на девочку мутными глазами, попросила:

– Доченька, сходи в магазин, у нас сахар закончился.

Оля послушно сжала в маленьком кулачке рублевую купюру и отправилась в магазин. Она бежала по устланным деревянными досками дорожкам. Светило летнее солнце, и жизнь казалась ей прекрасной. Это был последний день короткого лета. Последний день, в котором Оля была маминой дочкой и всем сердцем ловила ее тепло.

… Сжимая в руках бумажный пакет с сахаром, девочка подошла к своему дому и увидела женщину, стоящую у калитки.

–Оленька, а где мама? – спросила она.

–Мама дома, – весело ответила Оля.

Девочка зашла в дом и увидела мать, лежащую на диване. Выбежав во двор,

она крикнула:

– А мама спит!

– Разбуди ее и скажи, что с работы спрашивают, – послышался ответ.

Оля позвала:

– Мама, к тебе с работы пришли!

Крикнула громко, но женщина лежала неподвижно. «Как крепко спит», – подумала девочка.

Подойдя ближе к дивану, она увидела тугую петлю на маминой шее. Еще не понимая, что случилось, она тихо сказала:

– А мама повесилась….

Выбежав во двор, Оля кричала громче и громче, непонятная, непомерная для шестилетнего ребенка боль подступала с большей силой.

–Мама повесилась… – Оленька бежала, закрыв лицо ладошками, продолжая кричать: – Мама умерла!

Как? Что? Почему с петлей на шее женщина не висела под потолком, а лежала в кровати? Как там вышло? Не спрашивайте Олю, ей всего шесть лет, она бежит по пыльной дорожке, пытаясь выскочить из-под огромной каменной плиты, которая надвигалась, чтобы придавать.

Этот последний летний день 1976-ого года был первой льдиной из тех, которые сковали всю Олину жизнь. Он стал началом страшных испытаний, предательства самых близких людей, которые только кажутся близкими, а на самом деле их забота будет мнимой, мнимую ради наживы и своих, пока не понятных девочке целей. Беги, Оленька, беги! Всю жизнь ты будешь повторять себе эти слова, пытаясь увернуться от тех камней, которые летят в лицо и в спину.

***************************************************************

Отмотаем ленту времени назад. Вспоминая рассказы своей бабушки Антонины, разглядывая фотографии, читая сохранившиеся письма и вытаскивая на свет Божий свои детские впечатления, услышанные обрывки фраз, Оля пусть и не в полном объеме, но восстановила историю отношений своих родителей. Ее отца звали Константин. Вместе с братом Виталием сразу после окончания войны Костя оказался в детском доме, потому что их мама и папа погибли. То ли от родителей Константин это унаследовал, то ли непростая жизнь в детдоме и тоска по другой, нормальной судьбе так повлияли, но Костя всегда жил по принципу «хочу все и сразу». Он не боялся никакой работы. Твердо ставил перед собой цель и упорно к ней шел. У брата Виталия такой жизненной хватки никогда не было. Война отняла у Кости семью, и он не тянул с созданием собственной, женился рано. Построил огромный дом, и, опять же из желания, чтобы семья была большой и дружной, делил этот дом с семьей брата жены Ксении, Гришей. Как позже оказалось, это было большой ошибкой. Не имея жизненного опыта, но вдосталь обладая упорством и трудолюбием, Костя изо всех сил старался, что бы его семья ни в чем не нуждалась, жила лучше других. При этом он очень любил похвастаться, рассказывая о своих достижениях и планах тем, кого считал близкими. Не из-за природного хвастовства хвалился он перед людьми, а из-за переполняющей душу радости да доброго легкого характера. В 1962 году Костя заработал двухкомнатную квартиру в городе, а в 1971 году получил трешку в новостройке. Брат Виталий в те годы так преуспеть не смог, даже своего жилья еще не заимел. А вот жена имелась. «Хитрая лиса», – первое, что приходило на ум повзрослевшей Оле, когда она думала о Зинаиде. Зина всем рассказывала, какие они с Ксенией, Олиной мамой, близкие подруги, а на деле-то дружба была показушной, мнимой. Когда Виталик с Зинаидой и ее пятилетним сыном Русланом, перебрались из села в город, жить им было негде, и по доброте душевной их приняли к себе Костя с Ксенией. Константин был открытым и доверчивым, любил жить на широкую ногу, устраивать праздники с хорошо накрытыми столами. Ему хотелось быть хорошим для всех, он наивно полагал так заслужить уважение и любовь окружающих.

А прежде всего он хотел добиться любви собственной жены. Мать насильно, не спрашивая о ее желании, отдала Ксению замуж. Ксюша не любила Костю, ей не нравились его манеры детдомовского мальчишки. А он всеми силами пытался завоевать ее расположение. Дом построил, квартиры добился. Следующей целью для Кости стала престижная в то время машина «Волга». Ему казалось, приобретет автомобиль – вот-тут то жена и оценит все его достоинства, и растает лед в таких любимых, родных, и таких чужих глазах. А Ксюше было все равно. Какая-то неведомая тоска съедала ее изнутри, и ни квартира, ни многочисленные наряды, которые молодая женщина так любила, ни даже новенький автомобиль, о котором грезил муж, не могли ничего с этой тоской поделать. Оживлялась она в ресторанах, где всегда била ключом нездешняя, волнующая жизнь. Костя охотно потакал капризам жены – дома она хмурая, вечно недовольная, а в ресторане расцветает, всегда с модной прической, на высоких каблуках, в меховой горжетке, современная бижутерия со вкусом подобрана, глаза горят, нежный румянец играет на щеке – волей-неволей залюбуешься! И сам Костя не заметил, как втянулся в этот яркий хоровод и полюбил праздную ресторанную жизнь. Сложно представить ресторанный вечерний отдых без алкоголя. Незаметно для себя Ксения привыкла к постоянному состоянию «чуть-чуть навеселе». С каждым разом, чтобы мир вновь стал добрым и уютным, дозу спиртного приходилось немного увеличивать. Казалось, это совсем не страшно. Беда с теми, кто вон, держась за забор, с трудом передвигаются в сторону дома. А если молодая здоровая женщина и позволит себе немного лишнего, то это так, как в детской игре – «не считается». Муж не упрекает, дети – Таисия и Олечка – ухожены и накормлены, так что проблем строить не нужно.

Машина, авто, «Волга», автомобиль… Разговоры про машину были на каждом застолье, очень уж Константин мечтал о ней. А где взять такие даже не деньги, а деньжищи? В 1974 году отец Ольги принимает решение уехать на заработки на БАМ. Эти три буквы – Б-А-М – сегодня почти ни для кого ничего не значат, а тогда, в Советском Союзе разве что младенец не знал, что такое Байкало-Амурская магистраль: железная дорога, проходящая через Восточную Сибирь и Дальний Восток. Строить-то начали еще до Великой Отечественной войны, в 1958 почти на десяток лет строительство приостановили, а в 74-ом возобновили. Через полгода после отъезда мужа Ксения вместе с дочками переехала к нему.

Последний год в Тынде всегда отзывался в Оле непрестанным ощущением радости. Стерлись из памяти пьяные посиделки родителей по выходным, зато навсегда запомнилась красивейшая природа, девственная тайга, сопки, запах железной дороги, огромные машины: «Магирус», «Татра», грузовик КрАЗ. Запомнилась очень добрая, замечательная семья Березкиных, которая оставит глубокий и самый теплый след в душе Оли. Когда родители уходили на работу, маленькая Оля предоставлялась сама себе. Да, страшно представить это в наше время – что девочка 5-6 лет болтается одна по строящемуся поселку. Детский сад еще не построили, ее старшая сестра Тая училась в 6 классе. Вот Оля и гуляла целый день в сопровождении собаки Бима. Вечером вся семья собиралась в единственной комнате многосемейного барака. Окно покрывалось зимой слоем льда и снега со стороны комнаты. На кухне стояла огромная печка, топили ее постоянно, но все равно бочка с водой в небольшом коридорчике у двери промерзала так, что чай по утрам кипятили из разбитых кусков льда.

Деньги (огромные по тем временам), которые зарабатывали строители БАМа, доставались им не легко, труд был тяжким. Тем, кто не работал на БАМе, можно только догадываться, какой ценой давались эти деньги, впоследствии разграбленные родственниками.

***************************************************************

Вернемся в тот день, когда маленькая Оля навсегда потеряла свою маму. Попробуем прочувствовать, что происходило в душе маленькой девочки, когда кругом оставались только чужие люди…

Уже не маму – родную, теплую и добрую, а ее тело – увезла машина. Отец работал на большом расстояние от поселка, куда сообщить о беде можно было только по рации. Старшая сестра Таисия на летних каникулах была в родном городе девочек, за тысячу километров от холодной Тынды.

Оля бежала по широкой дороге, которая пересекала поселок и кричала:

– Мама умерла, – то плача, то смеясь истеричным смехом.

– Мама умерла, мама повесилась…

Схватив из шкафа несколько платьев, она побежала к Березкиным, которые приехали в Тынду из родного города, где они были соседями.

Тетя Валя и дядя Коля заботились о ней всю неделю, пока не приехала жена родного брата матери Оли, тетя Дуся. Дети бежали по поселку и кричали:

-Оля, за тобой бабушка приехала!

На самом деле тете Дусе, маленькой, сухой женщине, было всего 48. Но выглядела она значительно старше: может быть, от вечной заботы, как бы половчее прибрать чужие денежки, жилплощадь, да еще чего урвать? Это была очень жадная до денег особа, аккуратная, бережливая и экономная во всем. До маминой смерти никакой особой беды с Олей не случалось, все люди казались ей добрыми и любящими друг друга и, конечно, ее, Оленьку. Малышка еще не умела различать добро и зло, не развилось у нее чутье на хороших и плохих людей. Она доверчиво кинулась на шею тети Дуси, кричала с восторгом:

– Это моя тетя Дуся за мной приехала, она меня домой отвезет, к бабушке!

Цинковый гроб с телом мамы погрузили в самолет. Поднимаясь в небо, он уносил и маму, и Олю подальше от Тынды, от тех дней, которые были наполнены добром и любовью.

– Я хочу спать, – сказала Оля. Летели они в отсеке грузового самолета, нещадно трясло, глаза, не просыхавшие от слез всю неделю, сами собой слипались.

– Так ложись на свою мать, поспи, – предложила тетя Дуся, указав на цинковый ящик.

«На свою мать», – эти слова Оля запомнила навсегда, их горький привкус непонимания, боли, ужаса на всю жизнь остался в ней. Самолет сделал посадку в Красноярске, перелет до Москвы проходил уже в пассажирском самолете. Девочка впервые в жизни увидела огромный салон с высокими, стоящими рядами креслами, откидными столиками, маленькие круглые окошечки – иллюминаторы, красивую стюардессу, заботливо рассаживающую пассажиров. Когда Оля с интересом рассматривала самолет изнутри, в салон зашел отец. Он держал огромный газетный сверток со спелыми, сочными ярко-желтыми персиками. Страшный дефицит, как только Константину удалось добыть их? Когда Оля выросла и думала об этом, о тех спелых солнышках в газетном ореоле, она уже не удивлялась: темперамент отца, сила характера и дипломатические способности находить то, что было доступно не каждому советскому гражданину, запомнились с детства.

После приземления в Москве путь до родного города Оля с тетей Дусей продолжат на поезде, а отец останется сопровождать гроб с телом, и поедет грузовой машиной. Сидящая всю ночь на одном купейном месте женщина вместе со спящей девочкой вызывала интерес, и когда пассажирка – попутчица спросила, почему она не ложится спать, та с наигранной трагичностью ответила, что везет домой сироту, у которой скоропостижно скончалась мать. На самом-то деле не так уж сильно пеклась Дуся о судьбе маленькой племянницы, что и заснуть была не в силах. В комнате умершей Ксении она успела поживиться, и боялась заснуть: вдруг кто догадается, что в нижнем белье греются тугие пачки купюр? (Это Оля узнала много позже из рассказа тети Зины, жены папиного брата Виталика).

Девочку тетя Дуся доставила в загородный дом в десяти километрах от города (тот дом, который строил отец Оли), туда же привезли позже для прощания и тело ее матери. Олю встретили бабушка Тоня, родная сестра Тая, Дусин муж Григорий и их двадцатилетняя дочка Лида. Собрались и другие родственники, как со стороны отца, как и со стороны матери. Первое, что бросилось в глаза девочки, это снесенная стена, соединявшая две половины дома. В той части, которая принадлежала Олиным родителям, уже стояла другая мебель и небольшую кухню с печкой разделяла ширма из ткани. Боль в душе маленькой девочки затихала, когда она видела родные лица и заботу. Но ночью Оля плакала и повторяла:

– Мамочка, приди, мамочка, приди, мамочка, не оставляй меня…!

Детское сердце вдруг почувствовало, что случившаяся беда – не последняя.

Во всех нас до конца дней самыми скорбными нотами звучит стук комьев земли о крышки гробов близких людей. А когда эти комья стучат по крышке гроба, в котором твоя мама… Сколько б лет не прошло, а они все стучат, пульсируют в висках у Ольги.

А пока пятнадцатилетней Тае нужно было продолжать учиться, и бабушка Тоня с внучками переехали в ту трехкомнатную квартиру, которую заработал Константин незадолго до поездки на БАМ. Бабушке в ту пору шел уже 86-ой год. А эта самая квартира стала в дальнейшем объектом зависти и дележки со стороны мнимо-заботливых родственников.

Отец сразу после похорон супруги вернулся на БАМ. Он понимал, что при его образе жизни, постоянной работе с утра до вечера, большей частью – вдалеке от дома, дочкам уделять внимание не сможет. А тут, на родине – родной брат с семьей, брат и мать умершей жены. Они точно не оставят девочек, окружат их любовью и лаской, ведь ближе людей у девчонок нет. К тому же, Костя пообещал регулярно высылать для Таи и Оли деньги и посылки. Оля помнит, как Тая с бабушкой открывают фанерный ящик, забитый маленькими гвоздиками, до самого верха наполненный банками с дефицитными тогда тушенкой и сгущенкой. Отец всегда просил делиться всем присланным с семьей брата Виталия, ведь у того большая семья – помимо пасынка Руслана, Зина родила ему двух дочерей – двойняшек Галю и Дашу. Бабушка Тоня совсем старенькая, ей тяжело таскать с почты тяжелые посылки и получать регулярные переводы, поэтому решили, что Костя будет отправлять их на имя брата, а все доставит племянницам. Дядя Виталий и правда принес несколько переводов от отца, а потом почему-то деньги перестали приходить. Настали тяжелые времена. 15-летняя Таисия выросла из своей теплой одежды и ей пришлось всю зиму мерзнуть в тонком осеннем пальто, ведь бабушкиной пенсии едва хватало на самый скромный набор продуктов. Тая не понимала – почему папа с ними так поступает, злилась на него. А однажды Таисия возле подъезда случайно нашла брошенное под деревом разорванное письмо. Почерк показался ей знакомым. Девушка подняла обрывки, не составило труда их сложить. Это было письмо от папы, в котором он писал, когда выслал очередной перевод, да и сумму упомянул. Этих денег бабушке Оленьки никто не приносил. Тае стало понятно, кто их присвоил себе, но ни она, ни бабушка, которая из-за старости уже не спускалась с пятого этажа, потребовать от дяди Виталика деньги не смогли. Как только закончился учебный год, Тая побросала вещи в чемодан и уехала к отцу.

*************************************************************

Почему я пишу это? Чтобы тот, кто читает, проникся состраданием к моей       героине, маленькой Оле – стебельку, который рвет и гнет к земле жизненный ветер? Скорее, я хочу показать, какими суровыми бывают уроки, преподносимые жизнью, и как влияют эти уроки на воспитание души. И как зависть, злоба, скупость самых близких для девочки людей, наложат на нее несмываемый ничем, даже всевластным временем, отпечаток. Я не могу уверенно сказать, где границы правды и лжи, у каждого в этой истории есть какая-то своя правда. Я считаю предательством то, что родственники бросили ребенка на произвол судьбы, предварительно постаравшись лишить всего, что старался заработать для своей семьи ее отец. Когда я думаю об этом, сразу в голове загорается яркой лампочкой слово жестокость, но, возможно, родственники Оли не были настолько жестокими по отношению к ней? Правда у всех своя, каждый этот мир видит по-своему. Но душевная боль преследовала Ольгу все эти годы, она всегда чувствовала себя беззащитной и одинокой, и вспоминала бросивших ее людей с болью. Значит, было в их поступках что-то настолько зверское, что смогло так сильно повлиять на психику и на саму жизнь моей героини.

*************************************************************

Первый раз в первый класс! Помните свой первый класс? Все последнее дошкольное лето живешь в предвкушении, тайком нюхаешь новехонький портфель, надеваешь обложки на тетрадки, проводишь кончиком пальцев по заточенным карандашам в пенале. Волнующие и приятные сборы в школу… Можно сказать, что сборов Оленьки в первый класс вовсе и не было. Бабушка уже совсем плохо передвигалась, а остальные родственники отвести ребенка на первую в жизни школьную линейку не захотели. Сама, что ли, не дойдет? Знает, где школа, вот пусть и шлепает. Первого сентября девочка самостоятельно, без сопровождения, пошла в школу. Заморачиваться ее родственники по поводу одежды, покупать портфель, белые гольфы, завязывать бантики и тем более вести за ручку, как других детей, не стали. На худенькие ножки ребенка надели чулки из гардероба ее двоюродной сестры Лиды (Ох, ну и что, что чулки давно никто не носит? Тетя Дуся была очень бережливой, не выбрасывать же? Всего одна штопка на чулочке, да и та почти не видна). Всю дорогу девочка наклонялась, чтобы закрепить крепления чулок к панталонам, но один из них постоянно сползал, скатываясь некрасивой гармошкой. Вообще-то, в 1977 году дети не носили чулки, давно уже в детских магазинах продавались разноцветные удобные колготки. Но покупать их Оле никто не планировал. Перед учебным годом бабушка попросила невестку отвести Олю в парикмахерскую, красиво подравнять волосы.

– Короче, еще короче! – командовала Дуся парикмахеру.

Парикмахер всплеснула руками:

– Зачем Вы хотите ребенка изуродовать?

– Не Ваше дело, – бросила Дуся.

Ей было виднее – чем короче обкорнают сейчас пушистую детскую головку, тем дольше не нужно будет приходить в парикмахерскую снова и тратить целых 40 копеек. Увидев жалкие остатки волос на голове внучки, бабушка расплакалась. Все утро перед линейкой она пыталась как-то приладить скромный белый бантик на голову девочки. Все равно он упал в самом начале линейки, не удержался на коротенькой тонюсенькой прядке. Наверное, высылая приличную сумму на подготовку дочери к школе, Константин подумал и о портфеле – лучше ранце, чтобы можно было носить за плечами, спинка ровнее будет. Дуся племянницу не сильно любила, и искренне не понимала, почему должна заниматься сборами этого ребенка в школу. А вот деньги она любила очень! Поэтому и на ранце сэкономила.

В класс Оленька зашла с портфелем, который держала под мышкой, ручка отвалилась. Да и школьным портфелем это назвать было трудно: это был саквояж – чемоданчик, в который запихивали березовый веник перед походом в баню, он давно пылился на антресоли в квартире Олиных родителей.

Первая учительница Ольги, Рина Ивановна, невзлюбила девочку с первой встречи. Понять ее можно. Первое сентября, родители школьников подходят к первой учительнице своих детей с заискивающими улыбками, дарят букеты, коробки конфет, а тут… Практически лысая (уж не лишайная ли?) девочка тянет за рукав. На ноге спущенный ниже колена чулок. В руках бантик, ручка от чемодана, сам чемодан под мышкой.

– А у меня ручка у портфеля оторвалась…

«Двоечницей будет», – подумала учительница.

И угадала. «Завтра на урок пластилин принесите», – предупреждает учительница родителей, забирающих малышей после занятий. Пока идет Оля домой, забудет. А если и вспомнит, денег на это в доме давно не водилось. «Нужна поделка из природных материалов», – говорят. И родители, ревностно поглядывая на произведения друг друга, несут целые замки из веток, принцесс из кабачков в желудево-рябиновых ожерельях. А Оля криво вырезала из кленового листика самолет, а на борту коряво написала «К папе». Рина Ивановна привычно скомкала самолетик и метко кинула багровый комочек в мусорное ведро. Уроки с Олей делать было некому. Бабушка Тоня была неграмотной, она родилась в 1890 году и нянчила всех своих братьев и сестер, а в школу никогда не ходила. После постоянных жалоб Рины Ивановны, Ольгу отправили в интернат, который окружающие называли иногда «детская тюрьма».

– А что? Очень удобно, там и накормят, и напоят, и научат. А ты совсем старая, за самой скоро присмотр нужен, – убеждали бабушку Тоню сын с невесткой.

В жизни Оли началась новая страница. Учитель Нина Георгиевна, если ее вообще можно было назвать учителем, скорее – надзиратель с указкой, – очень любила подкрадываться сзади, и со всего размаха обратной стороной указки, где потолще, бить по голове неугодного ей ученика. Когда Оля выходила к доске и писала предложение мелом, она пропускала буквы в словах, или же меняла буквы местами, некоторым детям это свойственно. За это, взяв ее за волосы, Нина Георгиевна била лицом о школьную доску. Стук ее каблуков в коридорном эхе вызывал сильную тревогу, беспокойство и страх у всех детей, сидящих в классе. Оля на уроках постоянно находилась в сильном напряжении, с изучением русского языка были большие трудности, при этом Оле очень хорошо давалась математика. Но даже когда она быстро справлялась с заданиями на уроке математики, даже с двумя вариантами, все равно получала указкой по голове. Оля была обычным маленьким ребенком, сидеть молча, выполнив все задания с легкостью, девочке было трудно, она начинала помогать решать соседу по парте – за это и следовала немедленная расправа.

Интернатовский воспитатель Александра Васильевна за любое непослушание или жалобу учителя, или других детей просто оставляла без еды. Хорошо, если удавалось хотя бы позавтракать. Воспитатель не считала нужным разобраться, кто прав, а кто виноват. Кто первый пожаловался – тот и прав. Оля, которая год назад еще имела семью, не умела себя вести правильно в коллективе, тем более с детьми, у которых вообще никогда не было родителей. Она не знала, что такое подлость, предательство, что в коллективе интерната, чтобы выжить, необходимо заискивать перед теми, кто сильнее и влиятельнее. Отстоять себя она никогда не могла, и чаще всех других детей оставалась виноватой. Наказания были жестокими, ее закрывали в спальне и заставляли спать, когда другие дети шли в кино или на экскурсию, соответственно оставляя без обеда и ужина. Единственный человек, которому Оля могла рассказать страшные вещи, которые творили в интернате два взрослых человека по отношению к беззащитным детям, была бабушка Тоня. Бабушка плакала, но сделать ничего не могла. В пятницу вечером Оленьку забирали из интерната на выходные и отвозили в квартиру к бабушке Тоне. Каждое воскресенье бабушка пекла для девочки печенье. В понедельник, в чистой отглаженной школьной форме девочку обратно отвозили в интернат с серым пакетиком из-под сахарного песка, в котором находилось «сокровище», дающее покой на пару дней. Пока у Оли был запас бабушкиного печенья, дети заправляли за нее кровать, ходили с ней за ручку, дружили – каждый из этих вечно голодных ребятишек хотел заполучить вкусную, пахнущую домом – не казенным, а родным – печенюшку. Печенье быстро заканчивалось, и вчерашние «друзья» равнодушно отворачивались от девочки с опустевшим бумажным пакетом.

*************************************************************

Пройдет всего несколько месяцев и снова случится беда. Декабрь, 1977 год.

Эта телеграмма придет на адрес городской квартиры в пятницу вечером, Оленька и бабушка откроют дверь почтальону. В телеграмме несколько слов:

«Тая попала в аварию». Маленькая Оля с тетей Дусей, тетей Зиной и дядей Виталиком шли на переговорный пункт, куда должен звонить отец с Тынды. Обстоятельства еще не были ясны, но тетя Дуся как будто знала, что Тая погибла, и настойчиво повторяла:

– Жену похоронил, теперь и дочь в гробу везет.

Тая работала радисткой в нескольких километрах от поселка, домой ее забирал отец. Морозы там стояли под 50 градусов, и в тот день отец не смог завести машину, Тая поехала попуткой, началась сильная пурга, и произошло лобовое столкновение двух машин. Ее пытались спасти, но в вертолете, со слов отца, девушка только открыла и закрыла глаза, у нее был сломан шейный позвонок, и Таисия умерла, едва дожив до шестнадцати лет. Тети, дяди и даже бабушка твердили, что виноват отец. Дядя Вталик и тетя Зина повторяли:

– А ведь мы ее не пускали, мы говорили: Тая, тебе туда нельзя ехать.

А вот Ольга другое помнила – как дядя Гриша и тетя Дуся настойчиво отправляли сестру на БАМ к отцу. Цинковый гроб с маленьким окошечком привезли во двор, собрались люди. Оля не могла понять, что сестры больше нет. Под стеклом лицо в гробу было совсем не похоже на лицо ее Таи. Таисию похоронили рядом с матерью. Почему-то Оля отчетливо помнила похороны матери, а вот похороны сестры стерлись из ее памяти совсем.

Потеряв второго родного человека за два года, девочка в силу возраста еще не могла оценить произошедшего, ее эмоции и понимание всего находились пока в глубине незрелой души. Они позже настигнут, догонят, будут давить всю жизнь.

*************************************************************

Маленькая Оля так и училась в интернате, бабушка Тоня плакала, но ничего сделать не могла. Перевести Ольгу в обычную школу было невозможно, бабушке в ее годы никто не разрешил бы оформить опеку, а отец отсутствовал.

На все лето детей из интерната вывозили в пионерский лагерь в Валдайский район. Июньская смена, красивейшая природа Валдайской возвышенности, сосны, песчаные насыпи, пятиразовое питание, горн, зарядка, разные соревнования и развлечения. Отдыхай, набирайся сил, загорай, купайся. Тетя Дуся по просьбе бабушки приехала навестить Олю и привезла от бабушки гостинцы: яблоки, печенье, конфеты. Любимым лакомством Оленьки были козинаки, их тетя привезла целую коробку. Быстро, пока не отняли соседки по комнате, Оля съела всю коробку. Живот начал болеть уже на следующий день, Оля подошла к вожатым, это были молодые супруги, ко всем детям у них было не особо теплое отношение, больше их «педагогическая деятельность» напоминала присмотр за стадом. Со словами «поболит и пройдет», девочку отправили восвояси. Так Оля проходила еще дня три. Когда боль стала невыносимой, ее отправили в медпункт. Медсестра заботливо дала таблеточку активированного угля, за которым Ольга приходила еще несколько раз, скорчившись от боли. На одной из утренних линеек Оля упала. Очнулась она в грузовой машине на руках у бледной медсестры, которая, от испуга заикаясь, повторяла:

– Оленька, потерпи, сейчас приедем.

Машина мчалась на большой скорости до самой больницы. Их уже ждали, хирург от самой машины нес девочку на руках в операционную. Этот доктор работал в 1978 году в Валдайской больнице, он успел прооперировать перитонит и спасти жизнь маленькой пациентке. Ту заботу и внимание, которое оказали медсестры и врачи этой больницы, особенно врача, сохранившего ей жизнь, профессионала, человека с добрейшим сердцем, Ольга будет помнить всю жизнь.

*************************************************************

На остаток лета Олю и бабушку Тоню перевезли в деревню, и то лето запомнилось девочке как маленький счастливый кусочек жизни. Дом отца изначально был рассчитан на две семьи, с обеих сторон дома были просторные светлые веранды. На одной из них и спала все лето Оля. Рядом жила ее подружка Татьяна, с ней все лето они бегали купаться, пасли коров с отцом Тани, катались на велосипедах, лазили по деревьям, играли в цветочные куклы, так как выпросить покупку даже копеечных пупсиков у тети с дядей было невозможно. Примитивная еда, на завтрак яйцо и сладкий чай с сухариками или сушками, на обед суп, а вечером картошка с салатом. Десертом были ягоды, смородина и крыжовник. Клубника под запретом, из нее варили варенье, которого Оле никогда не доставалось. Свое скудное меню маленькая Оля разнообразила горохом на совхозном поле, или чаепитием у подружки Тани. В семье подруги не экономили на еде. Семья была дружной, многодетной, для детей у них всегда находились сладости, колбаса, сыр, которых Оля никогда не видела на столе у своих родственников. Весь год Оля вспоминала лето и мечтала, чтобы оно поскорее снова наступило, тогда можно будет отдохнуть от ненавистного интерната. Прошел год, и вот Оленьку с бабушкой опять забирают в деревню. Девочка хорошо помнит тот день, когда вместе с тетей Дусей они направлялись на автобусную остановку. Довольная и радостная Оля вприпрыжку бежала за тетей Дусей, напевая песенку. Случилась радость – тетя Дуся разрешила взять на прокат велосипед, деньги на это выделила. По дороге их окликнула почтальон:

– Дуся, телеграмма, плохое известие пришло.

Оля опять отчетливо запомнила ответ тети Дуси почтальону:

– А я знаю, этого и следовала ждать.

Тетя, как и тогда, когда произошла трагедия с Таей, знала содержание телеграммы. Ее лицо не содрогнулось, оставалось без эмоций.

«Выезжайте, Константин умер, дата похорон….»

О том, чтобы привезти тело отца Оли на родину, не было даже и речи – дополнительные траты. Сначала ехать в Тынду хотела тетя Дуся, но муж ее не отпустил. Поехал брат Константина Виталий. На похороны он не успел, Константина уже похоронили. Обратно Виталий вернулся только через месяц. Олины родственники стали делать запросы, какие деньги оставались у Константина на книжке, так как долгое отсутствие Виталия вызывало много вопросов.

Догадки оказались правдой, все деньги с книжки Константина исчезли.

Последний визит отца Оля хорошо помнила, это была зима, отец привез много подарков, покупал Оле любые сладости и игрушки, которые она хотела. Костя хотел забрать дочку с собой на БАМ, но родственники утверждали, что Оля ходит в лучший интернат, там за ней присматривают, обучают, одевают бесплатно, а в Тынде у Кости возможности следить за Олей не будет. И он согласился с родственниками, оставив Олю. Девочка так же помнила и рассказы отца, он говорил, что скоро купит последнюю модель «Волги», о которой давно мечтает, и вернется за Оленькой летом. В городе Чильчи ему давали квартиру, он планировал остаться на БАМе. Оказалось, что вся недвижимость, имущество и деньги, заработанные Константином, канули в бездну. И это укрепило потом взрослеющую Олю в мысли, что гибель ее семьи – не случайна.

*************************************************************

В 1979 году Оле девять лет, она и ее восьмидесятидевятилетняя бабушка Тоня так и прописаны в трехкомнатной квартире. Понятно, что бабушке квартира уже не будет нужна, а вот двадцатитрехлетней единственной дочери Дуси и Гриши жить в деревенском доме без удобств, стало совсем не комфортно. Закончив Ленинградский институт культуры заочно, она работает в библиотеке, хочет замуж и ищет перспективного жениха. Пока жива бабушка Тоня, разговор о том, чтобы разменять квартиру Ольги, не стоит. Дуся оформила на свое имя опекунство и забрала девочку с интерната. Оля стала ходить в обычную школу. Но еще горемычней жизнь девочки стала через три года, после того, как у бабушки случится инсульт. Всю весну тринадцатилетняя Оля ухаживала за бабушкой, а как только той стало легче, ее забрал в деревню сын Григорий. Всем стало ясно, что больше бабушка не сможет заботиться о девочке, и в тринадцать лет ее оставили в квартире одну. В это поверить сложно, но это факт. Тетя Дуся развелась с мужем Григорием и как официальный опекун прописалась в квартире Ольги. Раз в неделю она будет привозить скудный набор продуктов: хлеб, макароны, рыбные консервы, маргарин, пачку сахарного песка и немного картошки. Будет ругать за плохую учебу. Ее дочь Лида тем временем обзаведется достойным женихом и вскоре выйдет замуж. Пособие за погибших родителей опекунша тетя Дуся получала исправно. И Ксения, и Константин зарабатывали очень неплохие деньги, отсюда и размер начисленного пособия был приличным. Но тратить его целиком на девочку Дуся и не собиралась. Продуктов, которые привозила тетя, не хватало, и однажды голодная Оля приехала к своей опекунше тете Дусе и дяде Грише попросить денег на еду. Дусина дочка Лида сказала:

– Вот, папа, сейчас она приезжает и просит денег, а вырастет – нож тебе к горлу приставит, на что дядя Гриша ответил: – А я ее вилами заколю!

В памяти Ольги останется и тот момент, когда дядя Гриша воткнул ей вилку в руку, когда она потянулась взять с тарелки кусок сыра, который был поставлен на стол для мужа Лидии Андрея. В пропаже золотых колец, украденных их соседкой, обвинили, конечно же, Олю, опозорив на всю деревню и городской двор, в котором она жила. Даже когда нашлись кольца, у Ольги никто не попросил извинения.

Слова: никчемная, безалаберная, непутевая звучали из уст ее родственников постоянно. Ольгу никогда не хвалили, а лишь находили причину унижать и делать виноватой, обзывая, например, таким непонятным для нее словом, как «фармазонка», постоянно обещали сдать в приют, отправить в колонию. Ольга вообще не была приспособлена к жизни среди хитрых, расчетливых, завистливых и подлых людей, она была очень открытой, наивной, простой и доверчивой.

В мае 1985 года бабушка Тоня умерла во сне. Соседи в деревне рассказали Ольге, что бабушка очень ждала ее, она что – то хотела ей сказать, но не успела.

Вставать бабушка уже не могла. Когда хлопала входная дверь, она кричала: – Ольга, Ольга!

Все ждала свою внучку, надеясь успеть сказать ей что-то очень важное…

Но Ольга не приезжала. Все из-за последней ссоры с дядей, когда он пообещал проткнуть ее вилами, если она еще раз приедет за деньгами. Оля была девочкой доброй, открытой, но ни понять, ни простить такого она не могла. Ведь денег-то она просила совсем немного, только на продукты. Да и не милостыню просила, а частичку своей пенсии по потере кормильцев. Дядя так кричал и трясся… а ведь купить-то она мечтала свое любимое лакомство: пачку детской смеси «Малыш». Да-да, именно эту смесь ложками могла есть Оля прямо из пачки, ей казалось в то время, что ничего вкуснее не бывает.

Бабушка слышала разговоры своего сына Григория с женой, она знала о их планах разменять квартиру Ольги, но предупредить внучку не успела.

В день похорон соседи приходили помянуть бабушку Тоню, и Оля случайно услышала, как одна из соседок сказала другой:

– Ну, теперь эта ведьма изведет и девочку!

Слухи о том что тетя Дуся занималась колдовством, ходили по деревне и раньше, но Ольга значения этому не придавала, зная, что ее родственники постоянно ссорились с соседями, и что-то делили.

Тетя Дуся хоть и была опекуном Оли, но ни одного дня с ней вместе не жила, только прописалась в ее квартире. От Ольги пока избавиться никак не удавалось, а квартира покоя не давала, хотелось и из нее каким-то образом извлекать деньги. В Олину квартиру Дуся пустила квартирантов. «Квартира-то большая, – ворчала она, – а эта… как королева там, одна». Квартирантами оказались молодожены, занятые друг другом. Чужую квартиру они не воспринимали как домашний очаг, поэтому о чистоте не думали, не подметали, не мыли полы, оставляли за собой полную раковину невымытой посуды, переполненное мусорное ведро. Ванную молодые быстро превратили в собственную прачечную: набросают грязное белье, зальют водою до краев, и не стирают три-четыре дня, так что растерянная Ольга не имела возможности даже вымыться толком в собственной квартире. Потом молодожены завели огромную собаку. Завести-то завели, но как следует не воспитывали, пес грыз мебель, оставлял по всей квартире следы грязных лап. Будь Оля постарше и поопытнее, наверное, смогла бы поставить на место невоспитанных квартирантов. Но девушка была слишком наивной.

– Радуйся, что я тебе приличных квартирантов нашла, а то всей пенсии на квартплату бы не хватило, – заявила тетя Дуся, и предупредила: – Вот только попробуй им не угоди. Квартира наша, ты тут живешь, значит, ты и должна за порядком смотреть. А квартирантам будь благодарна. А то смотри! Сдам комнату алкашам – поплачешь тогда.

Наивная Ольга приняла все как должное. Часами убирая за квартирантами, думала: хорошо, что не алкашей подселили. Ну и что, что собака всюду гадит, зато к часу ночи квартиранты успокаиваются, и можно спокойно заснуть. А то, что грязно в квартире стало и неуютно – так это она, Оля, виновата. Тетя Дуся внушила Ольге, что плата за коммунальные услуги непомерная, и на это уходит не только то, что от квартирантов перепадает, но и тети Дуси кровные денежки. Ольга и поверила. А тетя исправно брала с квартирантов деньги, оплачивала коммунальные услуги и себе в карман не забывала откладывать остаток. Как только квартиранты съехали, тут же классная руководительница Ольги, Лира Николаевна наведалась посмотреть условия жизни девочки. Увидев чистоту, в которой Ольга содержала свою квартиру, предложила поселить к ней свою дочку с мужем. Может быть, новые квартиранты и были бы аккуратными, спокойными, но Оля натерпелась от предыдущих. Как представила себе очередную пару, за которой будет убирать, будто бесплатная прислуга, так и отказала. Лира Николаевна обозлилась, и такую характеристику Ольге подготовила, что ни одно училище города не захотело принимать этакую студентку. Там были описаны и прогулы, и плохая учеба, а также срывание уроков и хамское отношение к учителям. Да, Ольга слабо училась, ведь добывать себе еду, стирать, наводить порядок в доме, который Ольга очень любила, девочке приходилось самой. Утром она могла прогулять первый урок физкультуры, по негласной договоренности с учителем. По физкультуре Ольга была лучшей в классе, и запросто сдавала все зачеты на «пятерки». Несколько лет она занималась плаваньем, любила подвижные игры и с легкостью лазила по деревьям. Понимая, что девочке тяжело жить одной, а также то, что все нормативы она выполняет на отлично, учитель разрешал ей не приходить на стоящий первым в расписании урок физкультуры. Ольга вместо физкультуры парила складки на школьном платье, гладила пионерский галстук, а ко второму уроку всегда была в школе. Некоторые учителя даже не догадывались, что Ольга жила одна. Всегда опрятная и веселая девочка любила шалить на уроках, рисуя безобидные карикатуры, но никогда не срывала занятия и, тем более, не прогуливала их. Те же педагоги, кто знал о ее сиротской жизни, проявляли к девочке понимание. Даже самая строгая учительница математики относилась к Ольге хорошо, никогда не позволяла себе унизить ее за плохую успеваемость. Лира Николаевна – классный руководитель Ольги – вела физику, дети ее не любили и даже придумали ей кличку «Колобок», она была маленького роста, пухлая, с белыми усами над верхней губой. Узнав о том, что написала Лира Николаевна в характеристике, Оля была раздавлена. Ее мечты поступить на отделение художественной росписи рухнули. Только через содействие комиссии по делам несовершеннолетних, Ольгу взяли в то училище, где обучали профессии намотчицы катушек с одновременным прохождением производственной практики, да и то потому, что там был недобор.

************************************************************

Наконец-то позади школьные экзамены. Ольга отчетливо помнит, как весь июнь питалась зелеными яблоками из заброшенных садов, на полях недалеко от города собирала горох, соседи, родители подруг подкармливали чем могли, но никогда больше ни копейки не попросила она у своих родственников, в голове навсегда засели слова: «А я ее вилами заколю!»

А в июле Ольга попала в больницу. Странная болезнь заставила врачей обратиться за помощью в Ленинград. Приехавший на консультацию профессор от удивления разводил руками. Карбункул, который развился в лобовой части и пазухах носа, превратил лицо Ольги в надутый шар, глаза она не могла открыть из-за сильной опухоли, температура превышала 40 градусов. Проколы, дренаж, промывание, капельницы. Руки Ольги были черными от постоянных проколов, ее привязывали к кровати, чтобы поставить очередную капельницу и «поймать» вену. Две недели Ольги вливали глюкозу и лекарства. Подруги, которые пришли навестить Ольгу, ее не узнали. Потеряв в весе, и без того худенькая девочка была похожа на ходячий скелет. Понятное дело, что никто из родственников ее ни разу не навещал. Тетя Дуся пришла после выписки Ольги в начале августа к ней домой. Стечение обстоятельств, недолеченная болезнь или еще что-то, но после визита тети Дуси у Ольги снова поднялась температура. Еще месяц она провела в больнице, уже в реанимации, потому что течение болезни вдруг изменилось, стало более тяжелым. По-прежнему навещали Олю только подруги.

************************************************************

1 сентября началась учеба в училище, совмещаемая с производственной практикой. Появились первые заработанные деньги, бесплатное питание и сухие пайки. У Ольги больше не было необходимости просить деньги у дяди Гриши и тети Дуси, у которых к тому времени появилась внучка. Жизнь девушки была им абсолютно не интересна, а интерес представляла только ее квартира. Иногда тетя будет наведываться, в очередной раз спрашивая с порога:

«Как дела у моей квартиры?». Не у Ольги, а именно у квартиры, которую тетя считала своей. Быстро обойдя все комнаты, засунув нос во все углы, тетя Дуся набирала воздуха в тощую грудь, упирала руки в бока и начинала ругаться (по-громче, чтобы непременно услышали соседи и осознали, с какой тварью рядом живут):

– за осветленные волосы;

– за химическую завивку;

– за следы косметики на лице;

– за то, что: неблагодарная, бессовестная, не попыталась поступить в институт, шляется где попало….

Но на самом деле Оле очень повезло с подругами, и ее поведение в переходный возраст ничем не отличалось от поведения подростков из хороших семей. Да, были уже первая сигарета и первый бокал вина, но это, наверное, самое плохое, что могла позволить себе шестнадцатилетняя девочка, проживающая в квартире одна. После танцев шли с подругами по домам. И даже первая влюбленность была «на расстоянии». Первая любовь была безответной.

«Снежинка на ладонь ко мне упала,

Растаяла, оставив мокрый след

Ты знай, я ждать тебя устала,

Любви поверь мне, больше нет», – наивно, по-детски, бесконечно искренне сочиняла Ольга и поспешно записывала в потрепанную тетрадь.

«Быть может, след останется какой-то,

Но он растает, как весенний снег,

И станет теплою водою,

Весною разлившихся рек», – так записывала она в 85-ом. А через год, в той же тетради рука выводила строчки:

«Шуршит помятая бумага.

Царапает чуть влажное перо,

Тебя со мною нету рядом,

Сейчас ты где-то далеко»

Кто из юных наивных девчонок не писал таких строчек? Уж точно, не смогла бы их придумать та черствая гулящая девка, которой выставляла Олю тетя Дуся перед окружающими.

В шестнадцать лет Ольга начала работать на заводе. Она наравне со взрослыми выполняла дневную норму и даже зарабатывала премии, выходя вместе с бригадой на субботники. Один день давался на обучение в вечерней школе, в остальные дни школу нужно было посещать после работы.

В ночь с 8 на 9 мая, ровно через год после смерти бабушки Тони произошла еще одна страшная история, после которой Ольга чудом осталась жива.

Приехавшие на место аварии сотрудники ГАИ увидели лежащую в кювете машину, передняя часть которой была смята от удара о железобетонный мост, вылетели все стекла, передние двери отсутствовали. Посмотрев на лежащую в траве Ольгу, они сказали одно:

– Ты как жива-то осталась? Родиться в рубашке – это мало сказать. То, что ты жива, это чудо, у тебя не один ангел-хранитель, а два.

Эти слова врежутся в память Ольги, и она начнет в это верить.

В тот день Оля в друзьями ходила на мотокросс. Гонки начинались рано утром, а любители соревнований приходили загодя, поздно вечером, чтобы с утра занять лучшие места. Всю ночь жгли костры, пели песни под гитару. Среди любителей мотокросса был парень, в которого Ольга влюбилась, и пошла-то она туда только из-за него. Оля смотрела на любимого во все глаза, сидя у костра рядом с друзьями – Светой и Игорем. Знакомый Светы и Игоря в ту ночь ехал со свадьбы, увидел подростков, жгущих костры, и остановился поболтать с приятелями. Днем было довольно тепло, а ночью похолодало. Света попросилась погреться в машину. Они с Игорем сели на задние сидения, а Оля – впереди, рядом с водителем. Что просто так сидеть? Водитель предложил прокатить молодежь. В какой-то момент парень не справился с управлением.

В больнице Оле сделали операцию, одну из ног складывали по частям, сверлили кость, закрепляя металлическим штырем, операция длилась несколько часов. Ногу удалось спасти, но последствия аварии: сотрясение мозга, трещина на позвоночнике, перенесенный глубокий наркоз, дадут о себе знать через годы. Когда Оля пришла в себя, боль была невыносимой, она плакала и стонала, девушка с трудом отходила от длительного наркоза, просила пить.

В палату зашла тетя Дуся. Только успела открыть дверь, стала оскорблять и обзывать Ольгу:

– Ну что, дошлялась, правильно, тебе так и надо, нахалка!

Далее из ее уст посыпались грязные оскорбления. Женщины в палате не выдержали, пытались остановить ее:

– Что Вы делаете, Вы не видите, как ей плохо?

Тетя Дуся не унималась, и женщины просто вытолкали ее из палаты.

Со слов тети Дуси, девочка была безалаберная, непослушная, непутевая. Неужели она действительно так считала? Или все же, снимая с себя вину за брошенного на произвол судьбы ребенка, пыталась очернить ее и в своих глазах, и в глазах окружающих с одной только целью – завладеть квартирой. Верили тете Дусе подобные ей самой, а соседи – люди, знавшие родителей Оли и ее саму, в это поверить не могли. Оля росла на их глазах и многие даже удивлялись, что в настолько юном возрасте девочка была такой самостоятельной и очень аккуратной.

После визита тети Дуси в больницу сочувствием к Оле уже прониклось все отделение, врачи, медсестры, больные. Ее тумбочка всегда была полна фруктами и сладостями. Сильнейшая боль не проходила двое суток, Оля не могла сдерживать по ночам стоны. Тогда возле ее кровати сидели больные из соседних палат, пытаясь отвлечь от боли разговорами. Оля помнит, как один мужчина из использованных капельниц сплел ей рыбок и чертика, а потом помогал учиться ходить на костылях. А женщина, имя которой стерлось из Олиной памяти, помогала ей после выписки по дому, водила на перевязки и процедуры. Пройдут десятилетия, но Ольга по сей день помнит лица этих людей, и с мыслью о том, что у нее два ангела хранителя, продолжит жить и набираться опыта на своих же ошибках. А может не два, а больше этих ангелов? И тот мужчина с рыбками из капельниц, и женщина, приходившая к ней домой помогать – они же тоже ангелы, простые земные ангелы, пусть и без белоснежных крыльев за спиною.

************************************************************

А ошибки начнутся серьезные, от которых Ольгу никто не сможет уберечь. Были бы рядом мать, отец, старшая сестра, бабушка, они бы смогли подсказать, предостеречь, посоветовать. А в Олиной жизни советы будут давать подружки, и не всегда эти советы были добрыми. К тому времени в жизни Ольги появится подруга – двадцатилетняя Арина Земская. У Оли совсем не было жизненного опыта и умения разбираться в людях, поэтому она своевременно не разглядела очевидного: Арина была хитрая, подлая и очень завистлива девица. Она пройдется по Олиной жизни, постоянно унижая, высмеивая за спиной. В то время Арина была достаточно пухлая, но длинноногая, ее полнота не портила. Кукольное личико, большие красивые глаза и маленький рот с тонкими губами, молодость, прекрасное чувство юмора, свежесть и ухоженность заставляли засматриваться на Ирину, стремиться походить на нее. Арина всегда старалась быть для всех примером, она была великолепная хозяйка, хорошо готовила. Ее культом была чистота, а целью – стремление к постоянному росту благосостояния, она мечтала о том, чтобы ее дом называли «полной чашей». Арина жила в поселке городского типа, в получасе езды от города. У нее была хорошая семья, мама, папа, брат – все очень веселые и гостеприимные. Олю родители Арины принимали как родную, это и сбило с толку Ольгу, понять сразу, кто такая Арина на самом деле, она не могла. Обделенная заботой и любовью, она поверила, что в семье Арины нашла тех людей, кто будет ценить ее и поддерживать. Но дружба с Ольгой была для Арины всего лишь средством для осуществления своих планов.

У Арины всегда был повышенный интерес к противоположному полу. Ей хотелось заполучить сразу всех юношей. А вкусы-то у всех разные. Кому-то нравится аппетитная Ариночка, а кто-то положит глаз на худышку Оленьку, вот это-то Арине и надо. На Олю, как на приманку, ловить кавалеров. Ведь главное, чтобы рядом оказался. Пусть пока на Олю пялится, а там уж Ариночка приложит усилия, и «добычу» переманит себе. Нужно ли это Ольге, Арину не интересовало. А если парень сразу к Арине не переметнется, то ведь есть еще такой способ: оговорить Ольгу в его глазах, очернить, наговорить несусветных гадостей. Когда нужно, Арина могла быть очень убедительной. Наговоры не действуют? Есть еще один помощник: спиртное. Подло и низко, но, как ни странно, Оле эти Аринины интриги пошли тогда только на пользу: всех воздыхателей Арина вовремя «перехватывала», и Оля в шестнадцать лет еще не знала об интимной стороне отношений.

Впереди были самые тяжелые для Ольги 90-е годы. Большая половина этих симпатичных мальчиков, которые кружились вокруг Ольги тогда, просто сопьется и погибнет. Ольга работала и училась, иногда вспоминала своих родственников, в мыслях желая с ними помириться. Ей казалось, что теперь она взрослая, самостоятельная, в ней увидят равную, и отношения с родными наладятся. Она сделала еще одну попытку и поехала к тете с дядей, купив по дороге какие-то сладости к чаю. Прежде всего, ей хотелось показать, что они ошибались, говоря, что она закончит жизнь под забором. Что вот она, Оля, с папиными глазами и маминой улыбкой, работает и учится, не совершив в жизни пока никаких серьезных проступков. Вот она, Оля: та самая кроха в сползшем до колена штопаном чулочке выросла. Она не нуждается больше в вашей заботе, деньгах. Но как любому существу в мире, ей нужны родные люди, их понимание и немножко любви. Она стройная и симпатичная, и сейчас, увидев ее, тетя Дуся прослезится, всплеснет руками и скажет: «Как же ты на маму похожа!». А дядя Гриша ничего не скажет, просто опустит на худенькое плечо теплую ладонь в застарелых мозолях. И они выпьют вместе по чашечке чая на просторной веранде, и посмеются, и поплачут, и все былые обиды растворятся в воздухе вместе с паром, вырывающимся из носика чайника…

Когда Ольга зашла в дом, перед ней сидел не тот дядя, которого она помнила с детства. Если и были в ее памяти светлые искорки, детские воспоминания о доброте с дядиной стороны, то в момент встречи они просто испарились. На Олю смотрели чужие глаза, полные ненависти. Дядя Гриша был маленького роста, полный, лысоватый, носил очки. Он сидел за столом, читал газету, посмотрел исподлобья на Ольгу, и вытер очки носовым платком, всем видом показывая, что он не рад ее видеть. Вот таким и запомнила его Ольга, таким он и будет стоять перед глазами теперь всю жизнь. Она спросила:

– А где тетя Дуся?

Дядя Гриша нехотя ответил:

– В бане, стирает белье.

Баня находилась за домом и времянкой, так называли длинный сарай, в одной части была столярка, а в другой держали кур и поросят.

Проходя через огород по длинному деревянному трапу, Ольга увидела на яблоне красное яблоко. Оно почему-то висело одно. На той самой яблоне, которую сажали ее родители. Перед глазами Оли пронеслись их лица, смех. Копающий землю папа, мама держит молоденькую яблоньку за тонкий ствол. Неподалеку Тая нянчит огромную куклу, а Оля просто носится кругами по огороду и кричит во весь голос от непонятно откуда накатившего ничем необъяснимого детского счастья. Кажется, все эти улыбки, вся радость того далекого дня сконцентрировались в огромном красном яблоке. Оно одно и осталось висеть на ветке лишь для того, чтобы Оля сегодня увидела его, все вспомнила и постаралась стать счастливой. За всех. Ольга не удержалась и сорвала яблоко. Когда она открыла дверь бани, тетя Дуся в металлическом корыте стирала белье, Первое, что заметила Ольга, это взгляд Дуси на яблоко, кусочек от которого Оля уже успела откусить. Не забыть теперь полные злобы глаза и – вместо приветствия – слова тети Дуси:

– Мы берегли это яблочко для Уленьки, а ты его сожрала…

Внучка Ульяна жила с родителями в другом городе, ее привозили на выходные, по-видимому, то яблоко с дерева должна была сорвать именно она.

Оля развернулась и молча отправилась на автобусную остановку. Сидела там несколько часов, пока не пришел автобус, бессмысленно смотря вдаль. Когда уже открывала дверь в квартиру, поняла, что до сих пор сжимает в руке недоеденное яблоко. Оля выбросила его в мусорное ведро. Ей и сейчас кажется, что до сих пор идет где-то по пыльной сельской дороге худенькая расстроенная девушка, сжимающая в руке огромный красный плод. Идет и идет куда-то. Наверное, к себе.

************************************************************

Работа, учеба, и вот она – настоящая любовь. Та самая, которая так и останется и в сердце на всю жизнь.

Новгород, 1987 год.

Арсений пришел в их класс посреди года, прервав учебу в медицинском училище. Он был небольшого роста, но харизмы и магнетизма в нем хватило бы на нескольких человек.

Он был очень умен. Или так Оле только казалось? А его юмор – тонкий, искрометный – в доли секунды мог разрядить любую острую ситуацию. Арсений был, как говорится, душой компании, имел много друзей. Неудивительно, что девчонки влюблялись в него мгновенно. Ловелас он был еще тот, поэтому, только начав учиться в Олином классе, быстро сумел очаровать почти каждую. Оля тоже влюбилась – мгновенно и безоглядно, как и бывает это в юности. Но Арсений, опытный покоритель девичьих сердечек, к Ольге кажется боялся приблизиться. Оля тоже боялась. Не то, чтобы приблизиться – даже посмотреть в его сторону.

С самого раннего детства у Оли была подруга Лена. Как только Олин отец получил квартиру в новостройке, так девочки и познакомились. В относительно спокойном Олином детстве своих детей, даже трехлеток, родители могли оставить с маленьким ведерком, лопаткой и формочками для песка в уголке двора с горкой песка, огражденной невысоким деревянным бортиком, и уйти в магазин. Или готовить еду на кухне, и из окна присматривать за своим ребенком. А дети спокойно занимались своими делами, и ни о каких маньяках, похитителях детей, неадекватных личностях никто и слыхом не слыхивал. Так и росли, и вырастали, и потом говорили друг о друге: «мы выросли в одной песочнице». Вот Леночка и была той самой подругой из песочницы. Она рассказала Ольге, что на заводе, где она работает, познакомилась с парнем, он предложил ей встречаться. А у него есть друг, который тоже хочет познакомиться с симпатичной девушкой, и поинтересовался, нет ли у нее подруги.

Не хочет ли Оля познакомиться с интересным мальчиком? Ольга засмущалась, ведь она была уже влюблена в своего, Арсения одноклассника в вечерней школе, но Лена уговорила ее на поход в кино вчетвером. Каково же было удивление Ольги, когда этим другом и оказался тот самый, Арсений которого она любила.

Наверное, мужчин именно такого типа, как Арсений – красивых, умных, веселых – потом и будет искать Оля всю жизнь. Именно таких, чтобы все кругом завидовали. Будет искать, находить и оставаться с разбитым сердцем. А потом снова склеивать себя по частичкам и влюбляться заново…

Арсений был хорошо воспитан, чувствовал себя в любом месте и с любыми людьми свободно и расковано. В то время Арсений работал мужским парикмахером, он общался с «большими людьми», потому что славился как лучший мастер в городе. Неплохо зарабатывал и, благодаря конечно, еще и родителям, очень стильно и модно одевался. Мама Арсения работала главным бухгалтером на базе, куда в первую очередь поступал весь дефицит для любых магазинов: мебель, одежда, техника, и все, о чем мог мечтать советский человек. Шел 1988 год, простые люди еще не знали, что совсем скоро их страны – Советского Союза – не станет, и наступят голодные и страшные девяностые.

Арсений добивался близости от Ольги целый месяц, часто оставался у нее с ночлегом, но Ольга была настолько стеснительной, что делала вид, что не понимает его намеков, и спала в другой комнате. Почему такой ловелас не мог добиться желаемого, находясь с ней в пустой квартире, навсегда останется загадкой для нее, ведь искренних разговоров между ними не случалось и не случится никогда.

Через месяц Арсений все-таки добился от Ольги желаемого, но потом произошла глупая ссора, и Арсений разорвал отношения. Всю весну и почти все лето Ольга сходила с ума, звонила и молчала в трубку, писала письма и не отправляла их адресату, стояла под окнами Арсения дома. В один из таких дней и случилась еще одна беда, опять чуть не стоившая девушке жизни.

*********************************************************

В один из вечеров Ольга направится к дому, Арсения чтобы посидеть на лавочке под его окнами. Встретиться, поговорить, выяснить причины разрыва Оля стеснялась. Все, на что она решалась – часами сидеть и ждать, чтобы издалека увидеть его, и спрятаться в тот момент, когда он мог ее заметить.

Проходя по широкой шумной улице, разделявшей тротуар раскидистыми ивами, Ольга услышала шаги за спиной и негромкую музыку, потом ее обогнал мужчина, лет тридцати на вид, и обронил:

– Гуляешь?

Ольга насторожилась, хотя было еще достаточно светло для одиннадцати часов вечера, но улица была пустынной.

– Я не гуляю, мужа встречаю, – ответила она.

– А кто твой муж? – поинтересовался неизвестный.

– Он в милиции работает, – решила соврать Оля.

– Снимаешься? – уже с угрозой, полу-утвердительно произнес незнакомец.

Ольга не видела его лица, она боялась даже повернуть глаза в его сторону. Шаги сзади и негромкая музыка немного отдалялись, и тут Ольга услышала, что музыка как-то странно зазвучала, совсем рядом, она повернула голову, и эта секунда спасла ей жизнь: удар смягчился, потому что прошелся вскользь, по голове и части лица. Тот, кто шел сзади, оказался уголовником. Он сидел в тюрьме за изнасилование несовершеннолетней и только что освободился. В то время был в моде кассетный магнитофон «Весна» с клавишами, молодежь любила носить его с собой. Видимо, украв магнитофон, этот недочеловек решил активно продолжить вечер и искал себе жертву. Этим магнитофоном он и ударил Ольгу. У Оли потемнело в глазах, кровь хлынула на лицо и одежду, но она смогла оттолкнуть бандита, и побежала, не разбирая, куда.

– Помогите, помогите!

Большие, теплые, сильные руки обхватили ее, и голос, показавшийся родным, произнес:

– Не бойся, я тебе помогу.

Два молодых человека вышли из подъезда покурить, и на их глазах произошла трагедия. Второй парень побежал за уголовником, но не догнал, (позже бандита поймали за следующим преступлением), а Слава бросился на помощь Оле. Стоял июнь, Оля как раз собиралась в отпуск. Первую неделю отпуска она просидела, не выходя из дома, с огромным синяком. А шрам над левым глазом остался с ней на всю жизнь, как и воспоминание об еще одном ангеле – хранителе, Вячеславе. Слава, добрый, замечательный человек, по совпадению, тоже получил на работе отпуск. Он был женат, и тогда сильно переживал из – за ссоры с женой, которая ушла от него к родителям. Так и получилось, что Ольга мучилась от любви к Арсению, а Слава от любви к ушедшей от него жене. Два одиночества – Ольга и Слава – провели отпуск вместе. Ольга рассказала ему о своей жизни. Впервые за долгое время она встретила понимание, сочувствие, принятие себя. Завязалась дружба. Они вместе ходили на пляж, купались, загорали, играли в карты и даже могли себе позволить выпить вдвоем немного вина. Слава восхищался красотой Ольги, но никогда он не переходил границы, даже когда, бывало, они и перебирали со спиртным.

*********************************************************

Прошел еще месяц, и из армии вернулся Ольгин сосед с четвертого этажа, Вовка. Оля знала и Вовку, и его семью с раннего детства, и, конечно, не могла не заметить, что он пытался за ней ухаживать. Но не на Вовку обратила она внимание, а на друга, с которым Володя вместе служил. Высокий, спортивный, с правильными чертами лица, смуглой кожей и вьющимися, модно подстриженными волосами. Голос, манеры, походка – Ольге казалось, что в Вадиме не было ни одного изъяна. Вот и растаяла она, забыв про полгода своих страданий по Арсению.

Наверное, так не бывает, чтобы не было в человеке никакого изъяна. Вот и Вадиме была червоточина – но не в безупречной внешности, а в несерьезной, легковесной душе, не способной на глубокие чувства и верность. «Мальчик – мажор» – так называли таких в те годы. Единственный сын в семье, папа – профессор, мама – врач, квартира в центре города. Осенью он планировал поступление на иняз, и, конечно, никаких серьезных планов относительно Ольги не строил.

Несмотря на все перенесенные невзгоды, Оля продолжала оставаться доверчивой, наивной и стеснительной. Наедине с Вадимом она трепетала, не смотря лишний раз в его глаза. Ольга так хотела семью, она надеялась на серьезные отношения, и выглядеть несерьезной и легкодоступной девушкой не хотела. Вадим приходил к Ольге каждый день, они проводили время на пляже, гуляли в парке, ели мороженое в кафе, ходили в кино. Несколько раз Вадим приводил Ольгу к себе домой, и они вместе слушали его любимые песни на виниловых пластинках. Чем чаще они встречались, тем больше нравился он Ольге. Когда они шли вместе, молодые люди засматривались на счастливую Ольгу в модном летнем костюмчике. Это очень льстило самолюбию Вадима. Он не торопился вступить в близкие отношения, видимо, боясь раньше времени спугнуть свою добычу. Вадим был скуп, жаден и хитер, но Оля этого не замечала. А однажды он пришел не пустыми рукам (как это бывало обычно), а с бутылкой коньяка. Был повод отметить – день десантника, его праздник. Наивная Ольга даже не заметила в этом подвоха, но случилось то, чего так долго выжидал Вадим. Добившись близких отношений, он больше не приглашал Ольгу прогуляться, теперь добыча плотно сидела на крючке. Он появлялся все реже, но стал оставаться на ночь.

Закончилось лето и началась работа, совмещаемая с учебой. Причину, почему Арсений перестал посещать вечернюю школу, Оля не знала, у нее теперь другой, и мысли были только о нем.

*****************************************************

Ольга опять попала в больницу. Резко поднялась очень высокая температура, появились слабость и боль в животе, Ольга промучилась несколько дней, пока не зашла подруга, которая вызвала врачей. Приехавшая «скорая» забрала девушку в больницу, но в приемном покое сказали, что это обычная ангина, и отправили домой, предупредив, что машины, чтобы отвезти ее обратно, у них нет. Проболевшая несколько дней с высочайшей температурой под сорок, и немного от этого потерявшая связь с реальностью, Ольга не додумалась взять с собой кошелек, поэтому поплелась пешком до дома, хотя одному Богу известно, как с такой температурой можно было даже просто стоять на ногах. Переходя перекресток центральной улицы, Оля увидела свою тетю Дусю, идущую с другой стороны. Ольгу лихорадило, болели глаза, но желания подойти к тете Дусе и попросить пять копеек на билет в автобус даже не возникло. Добравшись до дома, девушка пролежала еще пару дней, а окончательно обессилев, кое как дошла до соседей, у которых был домашний телефон. Приехавшая на «скорой» молодая женщина-фельдшер сама одевала Ольгу, чтобы довезти до больницы. Сильно ругалась в приемном покое на медиков, которые два дня назад не заметили острый пиелонефрит.

О том, что Ольга в больнице, Арсений узнал от Ольгиной подруги Лены, он позвонил главному врачу и для того, чтобы получить возможность поговорить с ней, представился следователем. Ольгу поздно вечером вызвали в кабинет для телефонного разговора. Услышанный в трубке голос, который она еще совсем недавно так любила, навеял воспоминания о прежней любви, растревожил. А Вадим ни разу не навестил, не позвонил в больницу, не узнал, как там Оля. Он просто пропал.

Может быть, звучит это странно, но, когда сегодня Ольга думает обо всем, что когда-либо происходило с ней – о смерти близких, предательстве любимых, авариях, непонятно откуда берущихся болезнях, ей кажется нечто совсем иррациональное: может быть, все случившееся – это результат проклятия за ту самую трехкомнатную квартиру, которая так и не досталась тете Дусе?

******************************************************

Начало октября 1988 года. Повестка из военкомата стала для Арсения ожидаемым, но неприятным событием. Ему пришло в голову – нужно, чтобы кто-то очень ждал его «на гражданке». Ольга? Не жениться ли на ней? А если она будет ждать ребенка, то потом и отпуск из части наверняка дадут. Решено!.. А Ольгу в эти планы посвящать он не собирался. Олю он успокаивал – мол, предохраняется, а на самом деле… Оля была совсем неопытная в интимной сфере жизни и верила ему. Родители Арсений всячески оттягивали призыв сына в армию, пытались поднять свои связи. В какой-то момент он успокоился, решил, что от службы его точно «отмажут», а значит, планы насчет Оли и ребенка уже не имеют смысла. У Арсения появилась новая подруга, он перестал приходить к Ольге, то есть второй раз бросил ее.

***********************************************************

Прошло две недели. После выписки из больницы Оля еще оставалась дома. Однажды утром позвонили в дверь, и каково же было ее удивление, когда на пороге нарисовался Вадим. Она не пустила его в квартиру, сказав, что она снова с Арсением (не стала уточнять, что уже две недели не виделась с ним), а между ними больше ничего быть не может. Но Вадим сказал:

– У моей мамы сегодня день рождения, я пришел к тебе за помощью.

Помощь Ольги заключалась в том, чтобы купить красивый букет. Она хорошо помнит пять огромных белых хризантем. Белоснежные хризантемы навсегда плотно свяжут Олю с этим днем, запутавшим ее жизнь в тугой клубок. Купили цветы, потом Вадик настоял, что нужно зайти к маме. Родителей дома не оказалось, и, несмотря на Олино сопротивление и слезы, он уложил ее в кровать. А потом опять пропал…

**********************************************************

Шли дни, собираясь в недели, и Оля узнала о своей беременности. По всем срокам отцом был Вадим. Все, кажется, произошло в тот злополучный день, день рождения его мамы. Поэтому Арсению она ничего решила не сообщать. Новость о том, что Ольга ждет ребенка, быстро распространилась по дому, и дошла до Виталия, брата ее отца, и его жены Зины (они жили в соседнем доме, на тот момент их дочерям Гале и Даше было по шестнадцать лет). Одинокая, брошенная всеми Ольга просто превратилась в «мишень для стрельбы». Это сейчас, в двадцатых годах двадцать первого века, новость о том, что незамужняя девушка ждет ребенка, не вызывает какого-то особого интереса и, тем более, возмущения. В годы Олиной молодости все было несколько иначе. Было в ходу мерзкое словечко «нагуляла», и всеобщее – ну, или почти всеобщее – осуждение тоже имело место быть. Оля оказалась в центре водоворота событий, к которым ее незрелая душа была совсем не готова. В такие минуты очень хочется найти чье-то плечо, к которому можно прислониться. И Оля рассказала тете Зине о случившемся, и о семье Вадима. Она наивно пыталась оправдаться перед тетей, дать понять, что она не порочная девица, и с кем попало в постель не ложилась, просто так вышло.

– Тетя Зина, это хороший мальчик, он отслужил в десантных войсках, у него интеллигентная семья, он учится на инязе!

И тут тетя Зина, затаившая злобу на родителей Ольги, смекнула, что настало время мести. Когда-то давно, когда Виталий еще только планировал на ней жениться, Олины родители всячески его отговаривали. У Зины рос маленький Руслан, и Ксения с Костей говорили, что она не пара их Виталию. С Ксюшей они однажды чуть не подрались из-за этого. Вспоминая обрывки слов бабушки Тони, Ольга помнила, что Зину знали в деревне как «гулящую». Семья ее долго не принимала. Зина все это помнила. И не простила. А тут такой шанс отомстить умершим давно Константину и Ксюше через их дочь. Выпросив у Ольги телефон родителей Вадима, она уговорила его маму встретиться для важного разговора. Только через много лет Ольга поймет, что это был за разговор. Беседуя с мамой Вадика, Зина обольет Олиных родителей грязью, назовет Ольгу гулящей, порочной, и зачатой по пьяни где-то на БАМе.

Прожив больше половины жизни, Оля понимает, какой клубок из паутины зависти, интриг и оговоров скрутился тогда. Теперь она снимает со своей души обиду и злость. Вселенная и незыблемые законы жизни уже наказали тех, кто так жестоко топтал ее жизнь. Да, сейчас она поняла это, а тогда, больше тридцати лет назад, ей было очень больно и страшно.

***********************************************************

Вадим появился последний раз, чтобы сказать, что его мама не желает знакомиться с Ольгой. Девушка видела, что Вадим знает и чувствует, что она совсем не такая, какой описала ее тетя Зина. Он сожалеет, но ослушаться маму не может и спорить с ней не будет.

Две недели – срок не большой, диагностика в те времена не была особо точной, и Оля иногда думала о том, что отцом ее ребенка мог быть и Арсений. Но его уже забрали на службу в армию, и Оля понимала, что отношений с ним больше никогда не будет.

Тихий вечер прервали три резких звонка в дверь, так звонил только Арсений. Оля открыла дверь и широко распахнула глаза: перед ней стоял Арсений в военной форме. Первое, что ей пришло в голову – сбежал со службы. Оказалось, что его отпустило командование для того, чтобы найти и вернуть сбежавшего из армии призывника, который тоже был родом из их города. Ольга разлила по чашкам ароматный чай и рассказала Арсению всю правду, что встретила другого, когда они были в ссоре, и что сейчас она беременна от Вадима. А Арсений в это почему-то не поверил, он был уверен, этот ребенок не может быть от другого, и рассказал своим родителям о том, что скоро женится.

Через день на пороге Ольгиной квартиры стояла незнакомая женщина.

– Я пришла с тобой познакомится, и поговорить!

Это была мама Арсения. Олей овладели страх, смущение и стыд при взгляде на Анну Ивановну. А та прошла в маленькую комнату, села на стул, не снимая пальто. Было понятно, что она очень растеряна, и задерживаться для длительного разговора не планирует.

– Ты должна сделать аборт, мой сын еще слишком молод, чтобы содержать семью, после армии он будет учиться.

Как в кино, только в фильмах девушки, услышав такое, плачут, а Ольга даже обрадовалась – ей не придется обманывать незнакомых людей, влезать в их семью с ребенком от другого человека. Вслух она сказала:

– Мне ничего не нужно, у меня есть крыша над головой, я зарабатываю достаточно, нам с малышом хватит.

Несмотря на все выкрутасы Арсения, на то, сколько боли он принес ей, она все равно хотела бы быть с ним. Но только по-честному! А правда-то невеселая: не Арсения этот малыш, его папа Вадик…

Арсений пришел к ней той же ночью, накачанный алкоголем.

– Я все равно женюсь на тебе, – кричал он, – Даже если мне запретят родители.

И Ольге в который раз подумалось: а вдруг? Срок, поставленный врачом, может быть неправильным, всего две недели прошло между последней близостью с Арсением и теми дурацкими белыми хризантемами. Ведь, возможно, малыш был зачат именно в тот день, когда в Арсения голову пришел план перед уходом в армию оставить Ольгу с ребенком. Оставалось только одно: ждать, когда малыш появится на свет. Тогда-то все станет ясно, Вадим и Арсений очень красивые, яркие, но абсолютно друг на друга не похожи. Один очень высокий, русые вьющие волосы, серые, немного навыкат, огромные глаза, другой маленького роста, темные волосы, а глаза карие и раскосые. «Там будет видно», – подумала она, и всей душой стала мечтать, чтобы и вправду ребенок был Арсения, и зажили бы они тогда счастливой семьей.

После этой ночи Арсений исчез на длительное время, Ольга думала, что он вернулся в армию, и спокойно продолжала жить своей жизнью. Срок беременности был еще небольшой, живот только слегка округлился, но Ольга уже начала заботиться о приданом для будущего малыша. Накупив мягкой шерсти, она принялась за освоение техники вязания.

Однажды подружка Лена решила вытащить Ольгу в кино, немного развлечься. Лучше бы этого не было никогда. Тогда бы Ольга не узнала, как больно будет ей увидеть Арсения с другой девушкой. Оказалось, что в армию он больше не вернулся, подсуетились влиятельные родители. «Ну вот и все, – подумала она, поставив точку. – Даже если рожденный ребенок будет от Арсения, он не узнает об этом». Оля считала, что во всем, что с ней случилось, только ее вина. Позднее она позвонила ему и сказала, что сделала аборт и выходит замуж.

**********************************************************

Живот становился заметнее. Ольгу обсуждали на работе, косо смотря в ее сторону. Защищало Олю то, что она не понимала этот мир и людей. Даже тогда, когда взрослые люди с сарказмом пытались ее унижать, она не слышала, не чувствовала зла в их словах.

Подруга Арина Земская иногда навещала Ольгу, к тому времени она вышла замуж и немного остепенилась, была верной и заботливой женой. Она предложила Ольге путевку на туристическом поезде Вильнюс – Брест – Минск. Конечно, Ольга согласилась, она хотела в поездке купить малышу обновки. Такие, чтобы ни у кого другого таких не было!

Какая счастливая она вернулась из поездки. Единственное что купила для себя – это длинный махровый халат, большой дефицит в то время. Остальное – ребенку. Она сразу надела халат, подвязав его кушаком, но живот уже был такой большой, что от кушака оставались лишь короткие кусочки. И тут же она стала рассматривать детские распашонки, ползунки, пеленки ярких расцветок. Она купила и красивейший конверт для выписки из роддома, кружевной на завязочках, и бутылочки с крышечками для кормления, и шерсть желтых и оранжевых оттенков. Все это она разложила на кровати. Скоро на свет появится малыш, и она уже не будет такой одинокой. Подойдя к трюмо, Ольга погладила свой животик и сказала:

– Не бойся малыш, я тебя очень люблю, и сделаю все, чтобы ты был самым счастливым!

Это было глупо, но счастье она представляла так: быть красивым, умным, модно одеваться, в будущем хорошо зарабатывать, и получить престижную профессию. Только позже жизнь научила тому, что счастье таится в совершенно других вещах.

С мыслями о будущем своего ребенка она и задремала на разложенных детских вещах. И вот опять эти три звонка, кто мог еще также позвонить в дверь, кроме Арсения?

– Не получится, не пытайся втягивать живот, я все вижу, зачем ты меня обманула?

Но Ольга все равно попыталась соврать:

– Я просто сильно поправилась.

Всем видом она давала знать, что не хочет его видеть.

***********************************************************

Ее мечты брошенной одинокой матери, которая вырастит ребенка без отца и родственников, были для Оли уже какими-то привычными и в чем-то приятными. Оля видела себя «героиней», которая докажет всем, что она сильная и ни в чьей помощи не нуждается. Такие мысли о самой себе для Ольги уже были как наркотик. Сделает все дела по дому, ляжет в кровать, закроет глаза и мечтает: вот идет она по двору, молодая и успешная, с поднятой головой, а рядом сын – окончивший с золотой медалью школу, красавец и умница. Ну, или дочка, победительница конкурса красоты. И все вокруг, все те, кто подсмеивался и сплетничал, смотрят уважительно и восхищаются: «посмотрите-ка, без мужа, одна ребенка подняла, всего добилась». Сейчас Оля считает эти свои тогдашние мысли психическим расстройством, связанным то ли с душевной травмой раннего детства, то ли с реакцией организма на беременность. Это «расстройство» скажется и помешанностью на чистоте, она будет уделять наведению порядка в квартире все свободное время. Будет покупать игрушки, сама притащит из магазина кроватку для ребенка, обустроит для него комнату, не боясь даже двигать мебель, а все вечера будет проводить за вязанием и шитьем.

********************************************************

Вернемся к тому мартовскому дню, когда Арсений увидел, что Ольге трудно скрыть беременность из-за большего срока. Она не хотела пускать его в квартиру, зная, что он может увидеть детские вещи, лежащие на кровати. Так и случилось. Арсений все же прошел в комнату, и, посмотрев на кровать, спросил:

–А это что?

Ольга пробормотала, что купила эти вещи для беременной подруги, недавно вернулась из поездки, а в родном городе такого купить было невозможно. Конечно, он не поверил Ольге, у которой живот был сильно заметен, и произнес:

– Я был уверен, что ты сделала аборт, и пытался тебя забыть, но не смог.

Слов любви и прочих нежностей, он, конечно, не произносил, да и непривыкшей к заботе и вниманию Ольге они не были важны. Арсений сказал, что им нужно расписаться, а свадьбу они проведут у его хорошего знакомого в принадлежащем тому ресторане. Оля еще раз попыталась остановить парня, повторяя, что, скорее всего, ребенок от Вадима, но эта правда была ему не нужна, он просто ее не слышал. Так и решили, что поженятся.

*******************************************************

Общаясь в кругах элиты, пусть и небольшого города, Арсений из простого и веселого парня быстро стал превращаться в совершенно непонятного для Ольги человека. Его праздная жизнь в ресторанах, ночных клубах и полная спиртного сделала его совершенно другим, не тем, в которого когда-то Ольга влюбилась с первого взгляда. Он будет приходить ночами со странными друзьями, сидеть и громко разговаривать на кухне, хохотать, шумно ругаться. В одну из таких ночей Ольга не выдержит и попытается выгнать компанию, к тому времени срок беременности уже будет большой. Закончится это тем, что будущий муж схватит ее за шею, нагнет вниз со словами:

–Ты сейчас обидела моего босса, пойдешь и извинишься, сядешь за стол, выпьешь с ним шампанского.

От этого Ольга пришла в ужас, она очень сильно испугалась, что Арсений сейчас начнет ее бить. Что поделаешь – пошла на кухню, села за стол, но пить шампанское отказалась, понимая, как вредно это для будущего ребенка. Глупая, наивная, запуганная, никем не защищенная, она плакала каждую такую ночь, надеясь только на то, что рожденный ребенок остановит все это, и Арсений будет таким, как прежде. Свадьбы, конечно, не было, не понятно, для чего он и делал тогда предложение. Если только статус женатого человека был важен в тех кругах, где Арсений вращался. Предприимчивость, коммерческие наклонности уже тогда играли свою роль, а впереди ждали девяностые годы, когда все это в одночасье стало крайне важным.

Однажды поздно вечером Арсений привел молодую пару:

– Вот, привел тебе квартирантов, Инга и Максим. Они хорошо заплатят, а поживут пару месяцев всего.

Доставшаяся от родителей трехкомнатная квартира стала для Ольги каким-то проклятьем, кто только не зарился на нее, кто только не строил связанных с ней планов. То тетка Дуся квартирантов пристроила, потом учительница пыталась, сейчас вот и Арсений туда же. Почему Ольга согласилась, ей и самой было не понятно. Возможно, ей настолько не хватало заботы, внимания, что в той девушке, Инге, она увидела будущую подругу. Инга Дельская действительно станет для Ольги близкой подругой, но о том, кто она есть на самом деле, расскажет время. Молодая пара поселилась у Ольги. Несмотря на то что Ольга была беременна на большом сроке, никто не обращал на это внимания, парочка никогда не убирала за собой, и помешанная на чистоте Ольга прилагала удвоенные усилия для поддержания порядка. Ей запомнился случай, когда Максим притащил огромный пакет дефицитных апельсинов. Предложил Ольге угоститься, но скромная Ольга пролепетала: «я потом», да так и не решилась самостоятельно взять с пакета даже один апельсин. Парочка приходила поздно ночью, громко смеялась после бурного вечера, проведенного в ресторане. Денежки на такие развлечения Инге высылал отец-шахтер. Инга родом из Коми, приехала учиться, но с института быстро вылетела, работала на том же заводе, что и Ольга, только не за конвейером, а секретаршей. В общежитии Инга жить не хотела, она любила надолго закрываться в ванне и «чистить свои перышки».

Ольга не хотела ссориться с парочкой, молча убирала за ними, не пытаясь поставить на место. «Всего два месяца, потерплю», – думала она. А в память врезалась комната с апельсиновыми корками по всему полу, корками от тех апельсинов, которые Ольга так и не попробовала. Парочка вела себя нагло, не обращая внимания на Ольгу. Прошли два месяца, а они так и не хотели освобождать комнату, и тут Ольга набралась смелости, сказала, что к ней приезжает тетя из другого города, и наконец-то избавилась от беспокойных квартирантов.

Не только дома было неспокойно, но и на работе. Она чувствовала презрение к себе, незамужней беременной сироте, со стороны коллег по бригаде, взрослых женщин. Ее ставили работать в смену с 6:30 утра, добраться до работы можно было только перейдя через железную дорогу, длинный перрон приходилось обходить в темноте по пустырю. По нормам и в вечернюю смену беременную ставить было нельзя, но Ольгу ставили. Идти домой в двенадцатом часу ночи было очень страшно, но приходилось. Однажды одна из женщин кинула в Ольгу пустой коробкой за то, что та разговаривала во время работы. Коробка попала в голову, Ольга очень сильно испугалась, у нее заболел живот. Она ушла на больничный, а потом в декрет и больше в эту бригаду не вернулась.

**************************************************************

В очередной раз Арсений пропал, ему наскучило строить видимость «семейной» жизни. Может, и к лучшему, прекратились пьяные посиделки с друзьями на кухне. Стоял майский теплый денек, Ольга как всегда наводила порядок, мыла окна. Опять три звонка в дверной звонок. Войдя, Арсений поставил перед собой огромную коробку со словами:

– Вот, это для нашего спиногрыза.

Он распаковал коробку и собрал самую модную летнюю коляску, достать такую было почти невозможно. Поступив на базу, подобный товар раскупался ее работниками, да и то на весь город таких приходило не больше пяти штук. Коляска называлась «Комфорт», была она зеленого цвета, с откидной крышей и легко отстегивающимися креплениями для защиты малыша от падения, в ней имелось три положения: сидя, полусидя и лежа.

Ольга смутилась, вещь-то очень дорогая, а сомнения по поводу того, кто отец ребенка, так и не разрешились. Получается, что она бессовестно обманывает сейчас не только , Арсения но его родителей. Ей было очень стыдно, вроде бы радость от того, что о ней заботятся, что она стала частью семьи, была, но внутри она понимала, что признаться им во всем теперь ей будет сложнее.

У родителей Арсения была дача, и первые ягоды, которые приносил уже не Арсений, а его мама, дальше и дальше затягивали Ольгу в трясину лжи. Как же мучительно было на тот момент, лучше бы они дождались рождения, а до той поры, когда станет все ясно, Ольга не принимала бы от них никаких подарков.

В тот день, когда начались схватки, Ольга была уверена, что до родов, по срокам, поставленным врачами, еще две недели. Она делала генеральную уборку, и вынесла выбить на улицу небольшой ковер. Схватки начались ночью, утром соседи вызвали скорую. Роды были тяжелые. Что такое боль, Ольга уже знала, когда после аварии сломала ногу, но сейчас боль была во всем теле. В три часа дня она родила мальчика. Ей разрешили позвонить и сообщить близким. Первый же вопрос, который задал ей отец Арсения:

– Ну что, на кого похож мой внук?

Василий Степанович, так звали отца Арсения, был веселым человеком, постоянно шутил. Ольга опешила от его вопроса, не поняв, что он интересуется лишь тем, на маму или на папу похож маленький. А вообще она уже видела малыша – темноволосого и черноглазого – и вздохнула с облегчением: «Арсения!»

Перед выпиской, лежа на больничной койке, Ольга постоянно плакала, отвернувшись к стене. Ей было обидно, что ее никто не встретит из роддома. Арсений не приходил ни разу, он был в Ленинграде, по каким-то своим делам.

Каково же было ее удивление и даже восторг, когда родители Арсения на собственном автомобиле, с огромными букетами цветов встретили ее из роддома. Василий Степанович пошутил, очень по-доброму:

– Мальчонка от цыгана, что ли?

А ребенок, действительно, ни капли не был похож на Вадима, темные глаза и волосы были как у Арсения. Оля впервые за много лет почувствовала заботу, поверила, что теперь она кому-то нужна, это было приятно, и очень неожиданно для девочки, которая много лет была просто брошена на произвол судьбы. Когда Ольгу с ребенком привезли к ее дому, завистливые сплетники были тут как тут. Эту непутевую Ольку, которая нагуляла ребенка не понять от кого привезли с роддома на машине, с цветами. Да еще и у подъезда с огромным букетом роз ждал, Арсений приехавший на такси.

Дома с мальчика сняли пеленки, все бросились разглядывать крошечные пальчики, глазки, ручки… Василий Степанович смешно сказал:

– Глядите, ноги короткие, наш пацан!

Услышав это, Оля окончательно успокоилась и поверила, что отец мальчика – Арсений.

Ольга иногда думала: а если бы Вадик не ушел после того, как его мама запретила ему видеться с ней, и тем более жениться? Было бы ужасно. Значит, сейчас все правильно, все на своих местах, так, как должно быть. –************************Впереди Ольгу ждали счастливые дни молодой мамочки, которая всю себя отдавала крохе. Помимо той зеленой коляски-трансформера, которую купил Арсений, его родители приобрели немецкую коляску с тремя открывающимися окошечками, сиренево-розовую, потому что не знали пол будущего малыша.

Оля окончательно успокоилась и искренне считала, что папа ее сына Арсений. Ей тогда никто еще не рассказал о том, что в шестнадцатилетнем возрасте Арсений попал в аварию, после чего не мог бы стать отцом никогда.

1989 год. Анна Ивановна и Василий Степанович взялись за Ольгу, думая о ее образовании. В их престижной семье невестка должна соответствовать. Да и жалко им было девчонку, хотелось возместить ей то, чего она в детстве недополучила. Но Ольга легкомысленно относилась к этому. Книги, которые ей приносили в больших количествах, читала, но о поступлении в ВУЗ даже не думала. Родители Арсения купили стиральную машинку, цветной телевизор, швейную машину. Принялись помогать с ремонтом, покупая обои, краску, линолеум. Каждый день приезжали, и соседи наблюдали из окон, как вытаскиваются из багажника большие коробки. Ольге повезло с соседями по подъезду, за девушку, у которой только начала налаживаться жизнь, только радовались. А вот во дворе сплетников было предостаточно. Олину жизнь непрестанно обсуждали, а поводы были, ведь Арсений жил своей гулящей жизнью, и приходил только по ночам, захватив с собой очередного любителя хорошо выпить. Он вел себя как хозяин в Олиной квартире, на закуску в ход шли даже мясные баночки детского питания. Ольга спорить боялась, лишь один раз она сделала попытку выгнать ночных гостей из квартиры, пристыдив тем, что нельзя есть детскую еду:

– Это ребенку купили, мне нечем будет его кормить завтра.

Но тогда Арсений поставил ее на место. Взяв за горло, бросил в лицо:

–Ты, что ли, покупала? Это мои родители купили, заткнись и иди спать.

Откуда у нее было столько терпения и выдержки? Или это включилась самозащита? Скандалов, особенно по ночам, она боялась, и старалась молчать. Когда выпивавший на кухне Арсений переходил границы, он включал музыку, которая будила маленького Никиту. Жаловаться родителям Арсения Ольга никогда пыталась, ей и так было совестно, что для нее столько всего делают. А еще и жаловаться? Нет уж, потерпит она.

Ольге опять в голову пришла мысль навестить своих родственников, тетю Дусю и дядю Гришу. Она захотела познакомить их со своей семьей – Арсения , его родителями. На что она рассчитывала? Похвастаться своей семьей, конечно, хотелось – куда ж без этого, честно? Но главное – это оставшееся такое детское желание показать, что все их слова о том, какая она:

– пропащая;

– гулящая;

– неприспособленная;

– дикая;

– бестолковая

ошибочны. Выросла девочка в спущенном чулочке. Падали, падали каменные плиты, совсем рядом, почти придавив к земле, но ведь смогла, увернулась, выбралась. И все у нее как у людей, может быть, даже не хуже, чем у тети Дуси с дядей Гришей.

Идея семейной встречи была не из удачных, встретили их очень холодно. Родители Арсения впервые видели родственников невестки, и от них не ускользнула волна неприязни к Ольге. Тетя Дуся постоянно говорила о квартире, что это она ее сохранила, и там все стены «заклеены ее деньгами». Она за квартиру платила, и она ее сберегла, а вот Ольга… Не хотела учиться, не слушалась. Вот Дусина-то дочка и университет закончила, и замуж за военного вышла, и живет за границей.

Визит был не очень приятный, но без последствий не остался, родственники снизошли до общения с «фармазонкой». Через некоторое время дядя Гриша и тетя Дуся навестили Ольгу в квартире и первое, что, зайдя в квартиру, дядя произнес:

– Ты куда всю мебель девала, она же из чистого дерева.

Да, отец перед отъездом на БАМ обставил квартиру очень дорого, по тем временам. Он успевал работать на городском ТЭЦ, и подрабатывать вечерами на мясокомбинате. Трехкомнатная квартира, обставленная всем дорогим и дефицитным, морально давила на завистливых родственников, а сейчас она выглядела очень пустой. Ольга продала всю мебель родителей, обставила квартиру по современной моде. Сняла ковры со стен, поклеила светлые обои, а вместо громоздкой стенки поставила стеллажи с книгами.

Пройдет много времени, прежде чем Ольга поймет, как глупо было показывать им наряды малыша, хвастаться, какие красивые у него коляски, как много игрушек. Она-то лишь хотела, чтобы тетя и дядя заметили, как чисто у нее и уютно, но их это не интересовало. Для них было понятно, что от этой квартиры им уже ничего не достанется.

Будет еще моментов, которые окончательно убедят Ольгу прекратить общение с родственниками матери. Один из них – самый обидный и совершенно непонятный для нее, и сейчас кажется ей жестоким по отношению уже не к ней самой, а к ее сыну.

1990 год. Зима. Сильный мороз заставил Ольгу просидеть весь день дома, а ей так хотелось с кем – то поговорить пообщаться, перед Новым годом наладить отношения с родными. Утром она навела порядок и отправилась выбирать всем родственникам подарки, купила еще и сладости, и вечерним автобусом поехала в деревню.

От остановки до дома родных Ольга несла маленького Никитку на руках, это было довольно непросто: сильный ветер и пурга били в лицо, и Ольга, прижав малыша лицом к себе, с висящей на плече тяжелой сумкой, медленно пробиралась почти в полной темноте по заметенной дорожке вдоль дороги. Проезжающие машины немного освещали ей путь. Совсем недавно ей казалось, что больше никогда, никогда не перешагнет она порог этого, построенного когда-то отцом, дома. В ушах еще звучала та давняя, напугавшая ее, дяди Гриши фраза: «А я ее вилами заколю!». Где-то в душе камнем лежало то самое недоеденное краснощекое яблоко, которое она посмела сорвать в саду. «Но, – думала Ольга, – времени –то сколько прошло. Как хорошо, когда у человека есть семья, много родственников, которые помогут, поддержат. Хочется, чтобы у Никиты было много родных людей. А во всем, что случилось, наверное, я сама виновата. Ведь не просто так все на меня злились. Была непокорной, училась не так хорошо, как хотели от меня. Родила рано, вне брака. Сама, сама во всем виновата…»

Нужно еще свернуть за поворот, длинный забор миновать, и они с сыном окажутся у дяди Гриши и тети Дуси. Вот в эту встречу точно все будет по-другому! Они увидят, как подрос Никитка, какие интересные подарки купила Ольга для их внучки Улички, все будут пить чай с ее гостинцами. Дядя, чтобы в комнате было больше тепла, откроет печку с догорающими угольками. В эти минуты так уютно становится в доме, тело охватывает приятная истома, и верится в домовых, фей и добрых волшебников. Как в детстве (Боже, как давно это было!) дядя расстелет у печки большую дубленку из овечьей шерсти. Ту самую дубленку, которую привез дяде Грише отец с БАМа. Будут метаться по стене загадочные тени от углей, Никтка задремлет у мамы на руках, а взрослые вполголоса продолжат разговаривать. Ольге казалось, что где-то в глубине ее души есть сундучок с сокровищами. В суете дел она редко тянется за ключом от сундука. Но вот приходит момент, когда рука сама берется за проржавевший ключ. Открывается замок со скрипом, и вот они – главные Ольгины сокровища: в углу мерцают золотые персики, которые в самолете протянул Оле папа, рядом завалялся скромненький белый бантик – его с таким трудом и любовью прилаживала первокласснице Оле на стриженую голову бабушка. Там же лежит криво выдранный из тетради листочек в клеточку – на нем почерком Таи записаны строки: «Ах, что только не делала зависть, убивала, сводила с ума, приносила девчонкам страданья» … Давно уже спит Тая вечным сном, а Оля помнит, что сестра любила Асадова. И листочка того уже не найдешь, лишь в Олином воображаемом сундуке сокровищ он нетленен.