Шатыры против всех
Тимур и его команды
…его гроб несли самые верные друзья. Все присутствующие подняли два пальца в знак мира. Люди не плакали вслух, но их горе ощущалось в каждом взгляде, в каждой согнутой спине. Молчаливое братство, как единый организм, провожало своего лидера.
– Тимур проснись, – кричала мать Ирсен на своего сына.
– А? Я разве сплю? – не понимал, что происходит Тимур.
– Да, Тимур. Спишь стоя. Пройди на свое рабочее место. Тебя ждут.
Тимур понял, что происходит и где он находится. Умылся, вытер лицо полотенцем и пошел на свое рабочее место – к клиентам.
Тимур терпеть не мог мужчин в костюмах. Они пахли безнаказанностью. И алкоголем, которое он терпеть ненавидел. В ресторане «Фукусима Дрим» было таких немало. Этим заведением владела семья Шариповых. Но об этом чуть позже.
Наш двадцатиоднолетний главный герой, который не так давно вернулся из армии, вытер руки о фартук и подошел к терминалу с усталым лицом. Мать говорила ему: «Улыбка – наша валюта». И он улыбнулся.
– Добро пожаловать. Ваш заказ?
– Посоветуй что-нибудь.
– Популярностью пользуются холодные роллы и тори.
– А по соусам какой расклад?
– Васаби, имбирь, терияки и соевый соусы. Советую взять каждый из них. А из напитков есть оригинальные «Кола» и «Фанта». А из натуральных – соки. Советую соки. Особенно ананасовый – с роллами хорошо сочетается.
– Отлично. Полностью доверюсь твоему выбору, мальчишка. По лицу же вижу – хорошо разбираешься в этом.
Клиент сказал это и расхохотался. Лицо Тимура имело экзотический для типичного туркестанца вид: глаза поуже, чем обычно, ярко выраженные скулы. За эту внешность он во дворе и в школе получил кличку «Кореец». Хотя корейцем он был лишь наполовину – по матери.
– Хорошо. Заказ оформлен. С вас пятнадцать сатоши. Можете оплатить. Через десять минут вы можете подойти и забрать заказ. К тому моменту он уже будет готов.
Мужчина с портфелем медленно снял очки. Он был одет в полностью серый костюм-тройка – типично для людей его ранга. Но его костюм содержал важную для Тимура деталь – галстук. Красный и бархатный. На него Тимур сразу обратил внимание.
– В смысле – забрать? Я больше сюда подходить не собираюсь. Что, сложно принести?
– Уважаемый, у нас самообслуживание. А моя задача – помогать клиентам оформить заказ.
– Тогда позови нормального человека. Не в моем положении бегать по вашей забегаловке как курьер. Я хочу суши – быстро.
Тимур сглотнул. Пальцы начало сводить. Но лицо сохраняло спокойствие.
– Мы приносим еду только детям и пенсионерам.
– Ты хочешь спорить?
– Нет. Я не хочу тратить время на бессмысленные разговоры. Я всего лишь хочу продолжить заниматься своим делом.
Тут вошла его мать – в простом кимоно, но с таким лицом, будто знала, как обращаться с лезвием.
– Не беспокойтесь! Я могу отнести, как только заказ будет готов. К таким клиентам у нас в заведении особое отношение, – сказала она на своем мягком, почти музыкальном русском.
Клиент отвернулся и пошел занимать стол. После этого она посмотрела на сына и подмигнула. А его мама, Ира – она же Ирсен, – направилась на кухню после этих слов. Тимур смотрел, как мать исчезает в проеме.
Семейный бизнес этой семейки пользовался большой популярностью в их туркестанской провинции Чажоу. Весь секрет – во внешности. Клиенты не доверяли персоналу азиатских ресторанов, которые выглядели как они сами. Им нужен был «настоящий» азиатский колорит, чтобы чувствовать, будто потребляют оригинальную кухню. От фальшивок все устали. А в 2125 году ничего, кроме фальши и подделок, уже не осталось.
Тимур зашел на кухню и начал разговор с матерью:
– Мам, а мы перед каждым уродом, кто имеет хоть каплю власти, должны стелиться или как? Напомни, что там по инструкции.
– Не перед кем мы стелиться, как ты высказался, не должны. Но этот же – помощник главного прокурора нашего города.
– Да, но он такой же клиент, как и остальные. Я просто хочу понять, в какой момент я должен отказаться от своей гордости. Вот помощник прокурора – ясно. А если это собака самого главного генерала полиции – я тогда должен буду за ней, там, не знаю, убирать? Где эта грань?
– Не начинай. Уже ведь настрадался из-за твоего характера.
– Я не страдал. Я в такие моменты чувствую себя счастливым.
– Значит, настрадалась я. Хватит. Ты же знаешь историю нашего рода. Мы бежали из Кореи сто пятьдесят лет назад, когда здесь еще было другое государство. Мы были чужаками на этой земле. И почти никто тогда не протягивал нам руку помощи. Приходилось рассчитывать только на себя.
– И мы должны чувствовать себя чужаками всегда?
– Я не об этом. Я о том, что наш род выжил только потому, что мы были вежливы со всеми. Это наш секрет. Девяносто девять человек не ответят добром. Но один ответит. И связь с этим человеком будет в сто раз сильнее, чем с любым другим. Доброта. Улыбка. Вежливость. Понимаешь?
– Да никто не понимает вежливого общения. У нас в городе доброту принимают за слабость. По нам ноги будут вытирать. Мы не коврик с надписью «Добро пожаловать», пойми наконец.
– Все, началось! Может, будешь работать здесь – на кухне? Твоему отцу и его родственникам будет веселее, если ты будешь рядом.
– Нет уж. Ты знаешь, что с нормальными клиентами я общаюсь максимально продуктивно. Никто меня не заменит в этом плане.
– Может, тебе передохнуть немного, и не выходить на работу?
– Куда мне… Ты же знаешь о моих планах, мам. Еще немного – и я накоплю на учебу в Росландии.
– Знаю. Хотя, признаться честно, мне эта идея никогда не нравилась. Кстати, как раз из Росландии прилетел на выходные твой двоюродный брат по папе – Азамат. Я пригласила его в гости.
– Только не этот жирдяй, Боже мой. От него всегда одни неприятности.
– Не надо так говорить о родственниках. Я уверена, он изменился за пять лет. Может, посоветует тебе что-нибудь?
– Что? Что полоумный жиртрест, который думает только о еде и деньгах, может мне посоветовать?
– Может, что-то хорошее…
– Так, что ты там снова запланировала?
– Ничего. И вообще, не заговаривай мне зубы. Нас там клиенты ждут.
– Заговариваешь зубы ты.
– Все! За дело!
Тимур вернулся на свое рабочее место. Вроде бы все было хорошо. Приятный разговор по душам с матерью. Каждый сказал что-то свое и, вроде бы, остался при своем. Но даже такие разговоры оказывают влияние. Влияние незаметное. Именно благодаря таким разговорам с матерью Тимур держит себя под контролем, когда рядом с ней. И только благодаря этим беседам с сыном Ира сохраняла уважение к себе, не давая клиентам переходить грани допустимого.
Но Тимур все равно чувствовал тревогу внутри себя. Он вообще часто ощущал нечто острее, чем мог это рационально понять. Это было что-то на уровне интуиции, если не инстинкта. Он чувствовал опасность, которая приближалась к нему. Просто чувствовал – и это невозможно было объяснить.
«Миллионы долларов. Денежный мешок»
Тимур вышел за заднюю дверь, придерживая ногой пластиковый ящик с пустыми контейнерами. Воздух был теплым, но влажным – типичная ночь внизу, в старом кольце города. Неон от вывесок соседних закусочных отбрасывал розовые блики на мокрый асфальт, и в этих бликах он казался чужим.
За углом гудел уличный вентиль, создавая легкую вибрацию, от которой дрожала земля под ногами. Тимур поставил ящик рядом с баком. Повернул голову – в небе медленно проплывал уборочный дрон, всасывая пыль с крыши соседнего здания.
– Самообслуживание, – пробормотал он и сжал кулаки.
Ему все еще хотелось вернуться и врезать тому клиенту. Или хотя бы сказать: «Ты здесь не дома. У нас так не принято». Но мама… ее взгляд был сильнее любого приказа.
Он пошел по узкому переулку мимо заброшенного чайного ларька. На его окне кто-то оставил граффити: «Все, что у нас есть – это маски». Подпись – X.
Мимо проехала капсула-такси. Внутри – мужчина в деловом костюме, с планшетом на коленях. Типичный представитель другого мира. Не его.
«Сдержанность? Или молчаливая капитуляция?» – подумал Тимур.
Мать встретила его с чашкой зеленого чая.
– Сильные держат лицо, – сказала она спокойно. – Даже когда хочется выть.
Этот день закончился. Он прошел мимо комнаты сестры, стараясь не шуметь. В своей комнате лег на кровать в форме машины – ту самую, что у него с двенадцати лет. Не потому что был инфантилен – он был практичен: зачем менять то, что работает?
Перед сном накатила экзистенциальная тревога. Он закрыл глаза и погрузился в сон.
Он снова в своем детском доме. Маленький он играет в машинки. Мама и папа рядом. Спокойствие нарушает сирена. Затем начинается дождь, потом – град. Кто-то стучится. Отец открывает дверь – и в дом с трудом вваливается огромный круглый монстр. Тимур боится. Хочет убежать. Но родители… они радуются.
Монстр бежит за Тимуром, но наступает и ломает его игрушку. Тимур начинает рыдать. Монстр смеется и начинает скакать по дому, каждый прыжок – словно удар в сердце. Дом трещит. Родители все еще улыбаются. И вот крыша с грохотом рушится.
И тут Тимур резко проснулся в холодном поту. Нащупал грудь, живот, лицо – все было на месте. Все кончилось.
Он сел на край кровати, медленно вдохнул. Комната казалась чужой, будто он еще не до конца вернулся из того, что видел. Наконец, он встал, босыми ногами ступая по холодному полу, и подошел к столу. Достал из ящика потрепанную тетрадь с надписью «Сны Тимура». На первой странице – аккуратный почерк десятилетнего мальчика: «Это мои сны. Иногда они случаются наяву».
Он вписал сегодняшнюю дату. Несколько секунд сидел, уставившись в пустую страницу, будто слова еще витали в воздухе, не желая ложиться на бумагу. Потом начал писать.
Он вел этот дневник с десяти лет. Никто из взрослых – ни родители, ни учителя, ни врачи – не верил ему всерьез. Но сам Тимур не сомневался: некоторые его сны сбывались. Не каждый сон был пророческим. И не каждое важное событие приходило к нему заранее. Но закономерность прослеживалась.
Он видел, как за два дня до трагедии его лучшего друга сбивает машина. Видел, как странный доктор появляется в их квартире и молча протягивает сестре Марии листок с буквой «C». Через неделю сестра Мария пожелтела, и врач поставил диагноз – гепатит.
И был еще один сон.
Он пришел в самый неподходящий момент. Любимая девушка. Предательство. Это было слишком больно. Этот сон Тимур решил не записывать. Не обсуждать. Не вспоминать. Только вычеркнуть – если бы это было возможно.
О других снах он раньше рассказывал родителям. Сразу, после того, как увидел их. Мама сначала шутила: «Скоро пророком станешь!» Потом хмурилась: «Странный ты, сынок…» А позже – когда совпадения стали слишком явными – резко попросила: «Больше не говори мне ничего. Я не хочу этого знать».
С тех пор он молчал. Но продолжал писать.
Наступило воскресенье. Тимур с родителями сидели в зале. Он – с ноутбуком, они – смотрят сериал. Тимур поглядывал в окно, и за окном увидел дирижабль с рекламой: «Росландия ждет! Гранты для мигрантов!»
«Раньше мы хотя бы скрывали свою экономическую несостоятельность. Теперь – в открытую», – подумал он.
Сирена захрипела: «Внимание… Загрязнение… воздуха… пре…де…льно… до…пусти…мый… уро…вень…»
Во дворе – тишина. Только старуха в противогазе копается в мусоре.
– Опять глючит, – пробормотал Тимур.
Но сирена взвыла по-настоящему:
– Рекомендация… Не… дышать…
Пошел дождь. Тимур нахмурился. Затем – град. Тут уже Тимур начал вспоминать свой сон.
– Блин, – сказал Тимур.
– Что такое? – спросила Ира.
– Не к добру все это. Жди беды.
– Сынок, ну прекрати нагонять.
Стук в дверь.
– Не открывайте, – резко сказал Тимур.
– Мумин, открой гостю, – сказала Ира мужу.
– Нет. Сядь, папа. Я сам открою.
– Почему это? – удивился Мумин.
– Что с тобой, сынок? – Ира удивленно смотрела на него.
– Стоп. Я сам.
Тимур рванулся к двери. Но отец успел раньше. Прямо как во сне. На пороге стоял он – Азамат. Двоюродный брат. Такой же, как и раньше. Но еще больше, еще шире. Загорелый, с усами, с улыбкой до ушей и вечной прической «горшок». И с красивыми голубыми глазами, которые очень не совпадали с его образом. В детстве сверстники его называли Кинг Конгом. Пока он не стал еще сильнее, и не начал колотить всех с такой силой, что они стали бояться его так называть.
– О, Азамат! – обрадовался Мумин. – Ира, неси полотенце нашему дорогому гостю!
– Да для него хоть тысячу, – засуетилась Ира.
– Как мне рады! – загремел Азамат. – Я вас всех люблю, родные. Мумин Даниярович, после того, как моего отца не стало, Вы мне как отец.
– А почему Тимур не рад? – спросил он, повернувшись к нему. – Тимур, иди сюда, обнимемся!
Тимур не двигался. Внутри все сжималось. Как во сне. Азамат побежал на него, чтобы обнять.
– Стой, Азамат! Под ноги смотри! – крикнул он.
Поздно. Азамат наступил на игрушечную железную дорогу. Хруст. Дорогая сердцу вещь – сломана.
– Черт, жирный, ты чего под ноги не смотришь?! Это же был раритет. – закричал Тимур и не смог скрыть огорчения.
– Ты как был задницей, так и остался, Тимур. – засмеялся Азамат. – Взрослеть тебе пара. Кстати, а что на ужин?
За ужином Азамат хвастался, но не переставал есть. Даже с едой во рту.
– Росландия – просто денежный мешок. Я там долларовым миллионером стану. У них там в политике партия технократов победила. И никто из местных больше не хочет делать физическую работу – все делают роботы. Те, кто поумнее, работают за компьютером и с теми самыми роботами. А те, кто похуже, просто круглые сутки тусуются в клубе. Не знаю, где только деньги находят… Я там магистратуру заканчиваю. Работаю на собственном грузовике. Этот грузовик просто денежный мешок. Миллион долларов – вот моя цель!
– А у тебя какая тема диссертации? – резко спросил Тимур.
– Эээ… не помню. Неважно.
– Ага.
– А в Невграде, наверное, много учебных заведений? – спросила Ирсен.
– Да, полно. Какие захочешь. – ответил Азамат. Все наши родственники там. Да и вообще с нашего шатырского племени людей полно. Мы, шатыры, поддерживаем друг друга.
– Мам, а почему ты интересуешь этим вопросом? – спросил Тимур свою мать.
– Сынок, мы с папой решили, что тебе лучше туда отправиться. Поближе к своему брату.
– Мам, с чего ты решила, что я хочу в Невград? Я собирался в Сибирь. Там есть заведение, что больше мне подходит.
– Сынок, одному ехать опасно. А там будут свои.
– Кто тебе это сказал? И вообще, нужно уважать мое решение.
– Это решение всей семьи, – вмешался Мумин. Давай поговорим об этом еще раз потом.
– Я знал! Я ведь предчувствовал, что что-то будет не так. Чувствовал. Азамат вам тут наплел про свою жизнь в Невграде, и у вас просто крышу снесло. У меня своя дорога, зачем вы вмешиваетесь? Это добром не кончится. Я чувствую.
– Сынок, в первую очередь, мы думаем о твоей безопасности. – возразил Тимуру его отец.
– Кто вам внушил, что быть рядом «со своими» безопаснее, чем быть одному? По-моему, чем наших меньше, тем безопаснее.
– Не говори так при брате, – отец начал говорить строже.
– Он мне не брат. Он просто удобный предлог.
Тимур встал, не попрощавшись. Надел пальто. Вышел. Поднял голову. Над ним плавал тот самый дирижабль с рекламой.
«Этот мир просто сошел с ума», – подумал он.
История Азамата
– Тимур, возьми таблетки от поноса, – мать сунула в боковой карман рюкзака плоскую упаковку.
– Нет.
– Положила.
– Мам, я там куплю.
– Там будет дорого.
– Я не собираюсь болеть.
– Все так говорят, пока не прижмет.
Она уже засовывала в сумку тюбик с мазью от ушибов, когда Тимур выхватил его и швырнул на диван.
– Хватит! Я не ребенок.
– Для меня всегда ребенок, – Ира вздохнула и потянулась к свертку с шерстяными носками. – На зиму…
– Нет.
– Кладу.
– В Росландии есть магазины. И отопление.
– Ты же не знаешь…
– Знаю.
Отец до этого молча наблюдал за спором. Но решил вмешаться:
– Сын, возьми хотя бы воду. Два литра. В дороге…
– Я куплю в вагоне.
– Дорого будет, – буркнул Мумин.
– Кладу, – мать уже засунула бутылку в рюкзак.
Тимур стиснул зубы, но не стал спорить. Он знал: эту битву не выиграть.
– Все, собрались.
Семья села в машину. Отец за рулем, сзади – Тимур с матерью. Ирсен жаловалась, что в Росландии стали хуже относиться к иностранцам, и сыну стоило бы выбрать другую страну. Тимур молчал. Все пошло не по плану, но изменить уже ничего нельзя.
У вокзала Тимур вышел из машины, достал два чемодана. Отец добавил третий, и они вместе поволокли их внутрь. Тимур понимал: ему бы хватило одной сумки с документами, деньгами и необходимым. Но он устал спорить.
На перроне их уже ждал Азамат. Он тут же выхватил сумку у отца Тимура:
– Мумин Даниярович, дайте сюда. Не стоит вам таскать такие тяжести.
– Да я, кажется, еще не старик, – усмехнулся отец.
– Да я не про это. Вы свое уже оттаскали. Когда сыну исполняется восемнадцать, отец имеет право забыть о физическом труде, – красиво выкрутился Азамат.
Азамат был в целом неплохим парнем. В нем была импульсивность и алчность – но кто из нас без греха? Импульсивность он компенсировал ответственностью, алчность – трудолюбием. Тимур не то чтобы ненавидел его, но характеры у них не сходились. И от этого страдал только Тимур. Его не покидало ощущение, что Азамат – катализатор всех будущих бед. Ощущение это преследовало его постоянно.
– Братик, почему позволил отцу тащить свой груз? – спросил Азамат.
– Будь моя воля, я бы вообще поехал с одним рюкзаком.
– Эх ты, башка… Хотя, в чем-то ты прав. Там все будет. Мы всегда рядом, братишка.
– Этого я и боюсь больше всего.
– Ну ты и нытик, Тимур, конечно. Еще изменишься. Пошли, наш вагон.
– Хорошо бы.
– Да, хорошо, что десять лет назад везде построили скоростные железные дороги Синкансэн. До Невграда теперь за три часа. Хотя есть и минус – меньше времени для общения.
– Серьезный минус.
– Вот и наше купе.
– У нас разные места. Моя койка верхняя. Твоя – нижняя.
– Тимурка, Тимурка… Думаешь, я бы не обменялся, чтобы общаться всю дорогу?
– Боже, Азамат! Пожалей тех, кто окажется под тобой. Их просто расплющит, если что пойдет не по плану.
– Технология, Тимурка. Без шансов на падение. Это тебе не армейская койка. Кстати, насчет армии… Ты ведь в 18 ушел. А вернулся недавно. Армия – два года, а тебе уже 21. Что-то задержался? Натворил чего?
– Без комментариев, – резко оборвал Тимур.
– Твои родители тоже не комментировали. Что с тобой случилось? Трудно рассказать?
– Послушай, Азамат. Я и так многое терплю. Но если будешь продолжать, я уйду в ресторан и не буду с тобой общаться, – Тимур начал терять терпение.
– Ладно, брательник. Не хочешь – не рассказывай. Видимо, повидал в жизни сложности. Хотя… как тебе удается оставаться таким инфантильным?
– Ого! Ты и такие слова знаешь? – искренне удивился Тимур. Даже начал испытывать интерес.
– А ты думал? Думаешь, ты умнее меня? Мы же родные. Я не тот жлоб, которым ты привык меня считать. За эти пять лет я многое пережил. Но научился держать улыбку – иначе вылетаешь. Этому меня отец покойный учил.
– Азамат, я не думаю, что ты жлоб. Но от тебя всегда были неприятности. С детства. И сейчас, когда ты стал особенно влиятельным, я боюсь, что эти неприятности станут куда серьезнее.
– Ты живешь прошлым, братишка. Росландия меня изменила. Я теперь реалист: дважды подумаю – один раз сделаю.
– Даже смешно, – усмехнулся Тимур.
– Я серьезно. Люди меняются, когда покидают родину. А ты все еще мыслишь стереотипами.
– Может, и прав. Но… – Тимур хотел сказать об ощущениях, но передумал.
– Что?
– Ничего. А чего тебя потянуло в Росландию? Ты же был самым ярым патриотом в Чажоу.
– Неприятная ситуация.
– Насколько неприятная?
– Настолько, что если бы я был задницей, как ты, не стал бы ее рассказывать. Но я человек открытый, поэтому постараюсь. Даже не знаю, с чего начать. Начну с самого начала.
В общем, помнишь, может быть, Наримана ага? Он жил по соседству с домом моего отца в деревне. Так вот…
Азамат начал рассказывать свою историю.
Тогда Азамату было всего 20 лет. Нариман ага организовывал свадьбу для своего 18-летнего сына. Пригласил всех, кого знал. Даже всю семью отца Азамата, хоть и недолюбливал его семейку. Таковы традиции шатырского племени: устраиваешь банкет на всех людей в деревне. И не можешь отказать ни одному желающему. Потому что в этом случае отказ считывается как несостоятельность. Теряешь репутацию.
А все эти торжества на сотни и даже тысячи людей в Туркестане устраиваются именно ради пафоса. Чтобы ни одна собака попрекнуть не смогла.
Так было и с Нариманом ага. Устроил торжество на четыреста с лишним человек, хоть и едва сводил концы с концами. Одно только платье невесты, о котором должна была позаботиться сторона жениха по традиции, стоило целое состояние. А еще аренда лимузина, других автомобилей. Ну и сам банкет, опять же. Не говорю уже о тамаде и артистах. Средств хватало и так впритык.
Но тут, как назло, к Азамату приезжают соратники по спорту. Пятьдесят с лишним тяжелоатлетов приехали навестить Азамата. Они проезжали мимо на соревнования и решили, что не смогут пройти мимо и не навестить своего лучшего друга – душу их компании – Азамата.
Именно в тот самый день, когда у сына Наримана ага проходила свадьба. Прямо перед тем, как Азамат с семьей собирался покинуть свой дом, чтобы посетить праздничный банкет.
Тимур слушал, немного откинувшись на спинку сиденья. Он не перебивал, но все время напряженно следил за Азаматом, будто выискивая в его голосе что-то настоящее, не просто болтовню.
Азамат увидел друзей в своем красивом смокинге и просто не мог сказать им что-то вроде:
«Ребята, я ухожу. Не смогу сейчас с вами провести время».
Это было не в его стиле. Не в стиле души компании. Не в духе шатырского племени, в конце концов. Он позвал их пойти с собой.
Увидев полсотни здоровых незнакомых людей, Нариман ага запаниковал.
– Азамат, ты чего это удумал? Кто это? – обоснованно забеспокоился Нариман.
– Это мои друзья, мои гости. Вы ведь пригласили меня. А по шатырским традициям все мои друзья тоже приглашаются.
– Но, Азамат, я даже их не знаю…
Азамату стало неловко. Он сам не знал, как правильно действовать в такой ситуации.
– Послушайте, Нариман ага, если вы боитесь, что не потянете – хорошо. Мы уйдем. Первый случай в нашем племени, чтобы хозяин не…
– Подожди, подожди, Азамат. У тебя язык вперед мозга работает. Я просто удивился. Я никому не отказывал. Не нужно болтать. Проходите, конечно. Сейчас придумаем, куда вас посадить.
– Отлично, Нариман ага. Я знал, что такой старожил, как Вы, поступит правильно.
Ни Азамат, ни Нариман ага не догадывались, насколько друзья Азамата проголодались в пути. Шампанское с вином текли рекой. А скумбрия, горбуша и семга буквально плавали в этой высокоградусной реке. Ребята ели шашлык из всего, из чего шашлык только можно было сделать.
Тяжелоатлеты не могли насытиться. Со всех вареных яиц был съеден белок. Из оставшихся желтков можно было собрать несколько желтых снеговиков. Но ребятам было все мало. Мало. И мало.
А Нариман ага все бегал, обновляя столы. Ведь даже не все гости еще успели прийти, а столы за считанные минуты становились полупустыми. Ребята оказались не робкого десятка и покидали стол сразу, как только его опустошали.
А в итоге…
– …Нариман ага влез в долги. Даже золотые зубы заменил на позолоту. Я чувствовал тогда свою вину. Но я сам попал в неожиданную ситуацию. И я был еще слишком молод, чтобы осознать этого.
Он затаил обиду и воспользовался шансом, когда свадьба была уже у меня. Он сделал то же самое, но хуже – в сотню раз. Прямо перед торжеством он пригласил всех своих родственников со всех уголков нашего Туркестана. И под тем же предлогом, что и я. Позвал их за стол так же, как и я. И вели себя они так же, как некогда я со своими друзьями.
Отца к тому моменту уже не стало. И нам с мамой пришлось продать его машину, все ненужное барахло в доме. Взять в долг у родственников. Даже в банке брали кредит. Мелкими купюрами выдали. Двенадцать килограммов купюр. И я не шучу. На такси перевозил.
Тимур нахмурился, склонив голову к стеклу. Он впервые по-настоящему почувствовал, что за словами Азамата стоит нечто большее, чем бахвальство и гиперболы.
– Ужас, – начал проявлять сочувствие Тимур.
– И это не самое страшное.
– А что может быть хуже?
– Первая брачная ночь. Жена не девочкой оказалась. Я понимал, что в тридцать лет сложно все это сохранить. Но традиции, понимаешь? Шатырское племя не поймет и будет припоминать до конца нашей семейной жизни.
– Ну и к черту эти традиции. Для себя же живем.
– Для себя, не для себя… Но если каждый день о тебе будут сплетничать твои соседи – любой с ума сойдет. Я не хотел этого. Я взял нож и порезал свой большой палец. А кровь, естественно, на простыню накапал. Но я недооценил себя. Крови было слишком много. Родители невесты хотели скорую вызывать. Еле отговорил.
Тимур рассмеялся, но нервно, в полголоса.
– Блин. Ну надо же… Неужели эти традиции до сих пор существуют?
– В деревнях-то? Конечно.
– Да, не повезло тебе. И что было дальше?
– А ты скажи. Сам же видишь. Уехал я в Росландию к нашим родственникам. Маме нужно помогать выплачивать долг. Да и, если честно, от жены хотелось подальше уехать. Столько отдал за нее – а в итоге… Да к черту всех!
– Не знал я, Азамат… Что за своей улыбкой и импульсивностью что-то прячется.
– А ты, расскажешь про армию?
– Не сейчас. Мы уже почти приехали. Давай собираться. Сумки на месте?
– Никуда не пропадут.
– Документы давай проверим. Давай каждую бумажку проверим, меньше часа осталось.
– Ясно, – улыбнулся Азамат, – уходишь от ответа.
Перейти границу
Поезд замедлился, и за окном поплыли неоновые вывески Невграда. Город напоминал гигантский компьютерный чип: стеклянные башни, переплетенные мостами-терминалами, дроны-курьеры, снующие между ними, как электроны. Богатые районы сменялись нищими.
– Конечная, пассажиры! – голос синтезатора прозвучал во всех вагонах одновременно.
Тимур потянулся, разминая шею. Три часа в Синкансэне – и вот они здесь. В «земле обетованной», как ее называл Азамат.
Больше всего его интересовала не новая архитектура, которую он до этого видел только на экране телефона. Самым интересным оказалась смена языка. Выйдя из поезда и начав взаимодействовать с новым миром, Тимур осознал, что оказался в другой стране. Он не просто услышал другой язык – он уловил иную манеру речи, другую интонацию. В Туркестане комплименты бросали грубо и громко. В Росландии даже замечания делали мягко и аккуратно.
Граница встретила их «Ультрапортом-7» – терминалом, где проверяли не только документы, но и лояльность. Инновация нового века.
Первая зона: биометрия
– «Тимур Шарипов. Виза одобрена», – зеленая полоса замигала на экране.
Азамат приложил ладонь. Сканер завис, потом выдал:
– «Азамат Шарипов. Требуется дополнительная проверка».
– Че за херня? – прошипел Азамат, но тут же натянул улыбку.
Тимур понял, что что-то не так. Он догадывался об этом еще на родине. Но теперь было поздно что-то менять.
Вторая зона: таможня
Робот-андроид с камерами вместо глаз просветил их вещи.
– «Обнаружены неучтенные медикаменты», – завибрировал он, указывая на таблетки от поноса в рюкзаке Тимура.
– Мама положила! – взорвался Тимур.
– «Разрешено», – робот махнул рукой, будто списывая на глюк.
Третья зона: паспортный контроль
Тимур подошел к стойке. Голограмма-пограничник изучила его чип:
– «Цель визита?»
– Учеба, – буркнул он.
– «Добро пожаловать в Росландию».
Азамата задержали.
– «Ваш паспорт требует верификации. Подождите здесь, пока ваш паспорт проверит наш сотрудник», – сказал тот же голос, но уже без эмпатии.
Азамат наклонился к Тимуру:
– Вот блин, кажется, проблема.
– Черт! Если ты говоришь «проблема», значит, это катастрофа, – запаниковал Тимур.
– Я уверен, я есть у них в базе.
– В какой еще базе? Что там может быть на тебя?
– Ты же знаешь этих бюрократов. Найдут, к чему придраться, – прошептал Азамат.
Тимуру стало неловко. Впервые Азамат проявлял такую осторожность – несвойственную ему сдержанность.
– Ты что, в какие-то истории попадал? – спросил Тимур, не скрывая напряжения.
– Да, попадал. На меня повесили мошенничество. На одну из… личностей. Я забыл взять другой паспорт.
– Что? У тебя несколько паспортов? Чем ты тут занимался?
– Просто помогал другу обналичить деньги, и все.
Азамат резко схватил Тимура за руку:
– Бежим.
– Куда?! Ты с ума…
Но Азамат уже тащил его к арке с надписью «Зал ожидания». За спиной раздался хрип сирены:
– «Нарушение протокола. Активация блокировки».
Стены сжались, как челюсти. Пол под ногами заколебался, превращаясь в движущуюся ленту. Тимур увидел, как дрон-охранник разворачивается в их сторону.
– Быстрее! – Азамат прыгнул в последний момент, втаскивая Тимура за собой.
Арка захлопнулась за их спинами. Наши друзья успели, их не застали врасплох.
– Зачем ты это сделал?! – Тимур впился пальцами в рукав Азамата.
– Расслабься, – тот высвободился. – Все под контролем.
– Какой еще контроль?! – Тимур ткнул пальцем в сужающийся коридор. – Ты видел, что там творилось? Стены шевелились, как живые!
– Все. Забудь. Мы в зале ожидания. Это нейтральная территория – сотрудники не имеют права сюда заходить.
Тимур сжал кулаки:
– В Росландии за это с нас спросят. Особенно с меня.
– Не переживай. У них своя база. Во всех контрольных пропускных пунктах в мире работают международные сотрудники. Своя база, свои правила, свой порядок. Им плевать на нарушения в другой стране. А всем нам плевать на них. Завтра я достану себе новый паспорт.
– Да. Я вижу, Росландия и в мошеннических схемах развитее всех. Вот он – мир будущего. Вообще, это звучит как бред, – возразил Тимур. – То есть любой человек может наделать дел в одной стране, потом доехать до пропускного пункта, просто добежать до зала ожидания, и его не имеют права трогать.
– Да все эти проверки – показуха. Международно известно, что у нас на родине проблема с экономикой. Для нас всех в Туркестане банально нет работы. Миграция – это борьба с кризисом. Шанс для тех, кому места не хватило. Это реальная возможность для нашего развития. Возможность изменить все и начать правильно жить. Как все в Европе.
– Я вижу, как ты начал вести правильный образ жизни, – иронично заметил Тимур.
– Чтобы выбраться из дерьма, нужно сначала нырнуть в это дерьмо по уши. Это правило жизни.
– Бред! Нет такого правила.
– Поймешь, как проживешь некоторое время в Невграде.
– Черт возьми! Я же предчувствовал, что возле тебя будет хреново. И самое страшное, что это только начало.
– Тимур, это только начало. Дальше будет все по-другому. Перед тобой мир открывается. Хочешь – работай честно двадцать четыре на семь и честно заработай свой первый миллионный доллар. Хочешь – создавай свой собственный бизнес и открывай филиалы по всей стране. Хочешь – арендуй грузовую машину и делай деньги.
– Да, выбор очень широкий ты предлагаешь. Широкий и разнообразный, – уже не скрывая сарказма, сказал Тимур.
Все это время Тимур и Азамат были в поисках транспорта, который довезет их до центра города. Именно там находился вуз, куда дистанционно приняли Тимура. И в этом же студенческом городке располагалось общежитие, где жили или, правильнее сказать, числились Азамат и его друзья. Они же родственники. Они же коллеги.
Тимур поднял взгляд – в стеклянной стене зала их отражения были нечеткие. Лица Азамата вообще не было.
– Азамат… – он дернул его за рукав.
– Что? – тот обернулся.
Отражение неожиданно вернулось.
– …Ничего, – Тимур покачал головой.
Они направились к выходу, но Тимур оглянулся. В зеркале их снова не было.
Шатырский этаж
Автобус для мигрантов №888 (прозванный в народе «Тройной Ад») выплюнул их у станции «Центральный Кампус». Тимур вытирал шею – даже вентиляторы в салоне дули раскаленным воздухом, будто кто-то забыл выключить духовку.
– Ладно, братишка, – Азамат шлепнул его по спине, оставив липкий отпечаток. – Мне надо к одному челу. Увидимся на… эээ… празднике жизни.
Он скрылся в толпе, оставив Тимура одного перед главным корпусом Невградского Технического. Здание напоминало гигантскую микросхему: стеклянные панели, оплетенные титановыми жилами, а вместо флага – голограмма с гербом: «Знание. Технологии. Лояльность».
Приемная декана
Кабинет встретил его запахом лаванды и старости. За столом сидел декан Глоба – мужчина с лицом, как у сонного удава, и галстуком, который сразу впился Тимуру в глаза. Бархатный, цвета спелой вишни, с едва заметной золотой нитью. Тимур вспомнил того чиновника в «Фукусима Дрим» – такие галстуки носили только те, кто решал чужие судьбы.
– Шарипов, да? – декан тыкал пальцем в голограмму с документами. – Ваши бумаги уже здесь. Зачислен на факультет информационных технологий на направление «Инноватика».
– Спасибо, – Тимур кивнул на галстук. – Красивый.
– О, – Глоба потрогал узел, будто только сейчас вспомнил о нем. – Подарок от жены.
Тимур не успел спросить, где жена взяла такие деньги – декан махнул рукой:
– По поселению – в международную службу. Вон там, корпус «Г».
Международная служба
Окно с надписью «Мигранты-академики» обслуживал робот с искусственной улыбкой.
– «Ваше место: Общежитие 7, этаж 4, комната 12», – пискнул он, выдавая чип-пропуск. – «Поздравляем с заселением!»
– А кто мои соседи? – спросил Тимур.
Робот моргнул желтым светодиодом:
– «Эта информация не требуется для заселения».
Общежитие 7
Лифт со скрипом поднял его на 4-й этаж. Дверь в комнату 12 была приоткрыта. Внутри пахло жареным мясом и чем-то химическим.
– СЮРПРИЗ! – из темноты вывалился Азамат с бутылкой в руке. За ним толпились человек пятнадцать – все с одинаковыми широкими улыбками и разными оттенками кожи.
Комната оказалась шатырским анклавом: на стене ковер с гербом племени, на полу – разобранный грузовой дрон, на столе – котел с пловом, окруженный пачками долларов.
– Ну, братишка? – Азамат обнял Тимура, окутав запахом алкоголя и дешевого одеколона. – На этом этаже все – шатыры. Запомни всех, но особо – этих троих.
Он толкнул вперед троих мужчин:
Расул – невысокий, но шире двери. Голубые глаза, усы, как у сталинского сокола, и руки, которые, кажется, могли согнуть арматуру. Кивнул молча.
Аймырат – высоченный, с глазами, которые меняли оттенок от зеленого до серого. Глубоко религиозный человек. Знает все молитвы наизусть. Первым протянул руку:
– Я отвечаю за… эээ… душевный комфорт, если можно так выразиться. Если проблемы – ко мне.
Артур – славянские черты, но темные волосы и глаза. Помесь кого-то с кем-то. Красиво закрученные усы. Трехдневная щетина. Мудрые и серьезные глаза. Носит только однотонную темную одежду. Замер, увидев Тимура. Он узнал его.
Тишина.
– Дисбат? – тихо пробормотал Артур.
– Дисбат, – Тимур почувствовал, как по спине побежали мурашки. Тимур тоже узнал его.
Артур незаметно хмыкнул, но не стал расспрашивать. Просто налил ему стакан чего-то мутного:
– За новых.
Азамат засмеялся:
– О, вы уже нашли общий язык! Артур – наш ангел-хранитель. Бывший старший сержант, теперь… ммм… решает вопросы. Председатель нашего общежития. Авторитет, одним словом.
Тимур отхлебнул. Жидкость обожгла горло. Что-то было не так – но праздник только начинался.
Дым от шашлыка висел в воздухе густыми клубами, смешиваясь с запахом перегара и дешевого парфюма. Тимур прижался спиной к стене, наблюдая, как Артур разливает по стаканам что-то мутно-зеленое.
Тимур заметил, как по комнате бегают тараканы. Но они словно волновали только его.
– 22 век. А в общагах так и не избавились от тараканов. – возмутился Тимур.
– Да ты чего. Это уже не обычные тараканы. Это особый вид – кибертараканы. – сказал сурово Азамат.
– Кибертараканы? Серьезно?
– Нет, конечно. – громко начал смеяться Азамат. – Как ты себе представляешь кибертараканов, глупый? Обычные тараканы. Тут еще их мало.
– Ну что, братишка, – Азамат громко хлопнул его по плечу, – пора познакомить тебя с местной фауной. Наш Туркестан – племенное государство. Племен штук двадцать. Но здесь, в этом общежитии, в основном, только три вида.
Он встал на табурет, пиная пустую бутылку.
Пайтаги
– Вот эти красавчики, – Азамат тыкнул пальцем в группу, стоящую в коридоре.
Трое парней в дорогих рубашках и жилетах перестали пересчитывать пачки денег. Высокие, с бледноватой кожей, черными волосами и едва заметным азиатским разрезом глаз – будто кто-то разбавил их кровь водой.
– Покупают и продают все, что угодно, – Тимур скривился, вспоминая армию. – Служил с ними. Старшин и офицеров покупают, как кебаб на рынке. Никогда не пашут, не стреляют, не копают. Только тратят бабки, которые их папочки украли у государства.
– Аккуратнее там пальцами своими размахивай, полу-человек, – один из пайтагов возразил, после этого поправил запонку.
Азамат только рассмеялся:
– Не трогай дерьмо – вонять не будет. Поэтому их стараемся не затрагивать лишний раз. Но вообще… это наши главные враги. Они только и делают, что тратят деньги родни. Работающими я их никогда не видел. А родители их: чиновники, работники милиции и владельцы земель. Никакой пользы от них, в общем. А считают себя особыми.
Калачи
Громкий хохот с другого конца комнаты прервал его. Трое белобрысых парней, больше похожих на росландцев, чем на туркестанцев, размахивали бутылками, распевая похабные частушки.
– А это калачи, – Азамат закатил глаза. – Пьяницы, бабники и дебоширы. Ирландцы в нашем азиатском мире. Границ не знают ни в чем. Но хоть искренне верят в Бога.
– Эй, новичок! – один из них помахал Тимуру. – Хочешь, расскажу, как вчера с двумя близняшками…
– Хватит! – Артур встал, и комната сразу притихла. – Здесь не бордель.
– Артур-ага, – калач почесал затылок, – мы же ничего такого. Да и вечер еще не наступил. Мы, конечно, тебя уважаем как старшего. Но свою свободу уважаем больше.
Тут прозвучал громкий женский крик. Жена одного из них позвала его к себе и публично отругала его за шум.
– Да, дорогая! Сейчас заткнемся! – вдруг крикнул другой, услышав голос из коридора.
Все засмеялись. Калачи покорно встали с корточек и отошли в угол, как провинившиеся школьники. В этом была их скрытая слабость – каждый из калачей был подкаблучником.
Шатыры
– А мы… – Азамат развел руки, как шоумен. – Мы – шатыры. Честные. Добрые. Храбрые. Трудолюбивые…
– Нищие, – бросил пайтаг, прятая деньги в карман.
Азамат схватил пайтага и начал заводить того в комнату, возле которой тот стоял.
– Лакей! Не жди чаевых за такое обслуживание! – пайтаг скрылся за дверью.
– Никого не слушай, – Азамат повернулся к Тимуру. – Мы независимы. Живем, как заслуживаем. И ни у кого ничего не просим. Только у своих.
Тимур оглядел комнату. Шатыры по внешности были очень разными: низкие и высокие, светлокожие и смуглые, с голубыми и карими глазами – будто кто-то свалил в кучу все генетические эксперименты.
– Самые отважные солдаты – шатыры, – гордо сказал Азамат.
Дверь приоткрылась:
– Самые заядлые воры и насильники – тоже шатыры, – прошипел пайтаг.
Азамат одним движением снял сапог и швырнул им в дверь пайтага. Но тот успел закрыть дверь в самый последний момент.
– Пайтаги – не мужчины! – заорал Азамат.
– Шатыры – не туркестанцы! – донеслось из-за двери пафосным голосом.
Тишина. Даже калачи перестали смеяться.
Тимур вздохнул и допил свой стакан. Он чувствовал – это только начало.
– Короче, ты с нами. – заявил Азамат.
– А выбор есть? – со своей фирменной иронией спросил Тимур.
– Нет. – однозначно ответил Азамат. На этот раз без всяких улыбок.
Первый день
Тимур проснулся от того, что по его лицу ползло что-то теплое и шестиногое.
– Вот дерьмо! – он швырнул таракана в стену, где тот присоединился к своим сородичам, методично обгладывающим обои с нанопокрытием.
Солнечный луч, пробивавшийся сквозь грязное окно, упал прямо на голограмму-будильник: 8:47. Первая пара началась в 8:30.
– Черт! – Тимур вскочил, ударившись головой о верхнюю полку. Вчерашний самогон Азамата все еще гулял по венам, превращая каждое движение в испытание.
Он натянул первую попавшуюся футболку (оказавшуюся с надписью «Я люблю Невград»), швырнул в рюкзак терминал и выбежал в коридор – прямо в объятия Артура.
– Опоздал? – Артур стоял, засунув руки в карманы кожанки. Его трехдневная щетина блестела от какого-то дорогого лосьона.
– Да не… – Тимур попытался отдышаться.
– Садись. Подброшу.
– У тебя… машина? – Тимур скривился.
– У всех тут есть машины, – Артур повел его к лифту. – Это то, ради чего наше племя здесь живет.
Машина оказалась старой "Лидой Новой" 2100 года выпуска – раритетом, которому уже стукнуло четверть века. На ржавом боку алела свежая надпись арабской вязью, контрастируя с потрескавшейся краской кузова. Турбина взвывала, как разбуженный дракон, когда Артур поворачивал ключ зажигания.
– Арабский? – Тимур провел пальцами по еще липкой краске, оставив на ней отпечаток. Его голос звучал нарочито беспечно, хотя глаза выдали внезапный интерес.