Между

Глава 1. Жизнь, как сюр.

Гудки продолжались долгое время. Мне начало казаться, что никто не ответит или я ошиблась номером, и это не телефон моего родного дяди, о существовании которого я узнала недавно. Руки тряслись от волнения и напряжения, которое не покидало меня с того момента, как я узнала, что у меня есть родственники, помимо родной матери.

В тот момент, когда я уже была готова сбросить звонок, раздался голос:

– Слушаю.

Всего одно короткое слово, сказанное таким жёстким тоном, словно удар стальным прутом, от которого замираешь, как статуя, не имея возможности пошевелиться. Такие голоса, пожалуй, бывают только у самых авторитарных правителей, и я никак не ожидала услышать его у собственного дяди.

Попытавшись сглотнуть мгновенно образовавшийся ком в горле, то ли хриплым, то ли сиплым голосом я ответила:

– Дядя Миша… – чувствовалось напряжённое молчание с той стороны, да и у меня самой руки тряслись, ладошки вспотели, ноги отстукивали чечётку. В голову сразу закрались сомнения: зачем я вообще позвонила, может, это и не мой дядя вовсе?

– Алиса? Редкая Алиса Павловна? – спросил мужчина на другом конце провода, и я поняла, что номер оказался верным.

Слёзы тут же побежали по лицу, и мне стало трудно сдерживаться. Следователь, в кабинете которого я сидела, подал мне стакан воды в попытке успокоить, а я только махнула головой.

– Алиса?

Я кивнула в знак согласия, не сразу понимая, что человек этого не увидит, но, услышав, как меня снова позвали, сказала:

– Это я.

– Девочка моя, что случилось? – его тон сразу же изменился.

Это говорил человек, который переживал и хотел проявить участие, волнение которого явно просачивалось в голос – а может, я просто обманывала себя и хотела, чтобы так всё и было. И хотя понимала, что, по сути, мы совершенно не знакомые друг другу люди, мне стало так тепло от его слов и интонации, с которой он говорил, что камень упал с души.

– Мама…

– Что с ней? – встревоженно спросил мужчина на другом конце провода.

– Мама погибла. Мы попали в автомобильную аварию, – ответила я без желания вдаваться в подробности произошедшего.

– Ты цела?! – воскликнул дядя Миша. – С тобой всё хорошо?!

– Да. Пара царапин и ушибы, жить буду. Дядя Миша… я не знала, кому ещё позвонить, совсем недавно узнала Ваш номер, а следователю и органам опеки нужен кто-то из родственников, чтобы подписать документы и определить меня в детский дом до моего совершеннолетия…

Я не успела договорить, как он резко и решительно произнёс:

– Алиса! Никакого детского дома, слышишь меня?! Я сейчас же вылетаю за тобой. Это твой номер телефона?

– Нет. Это номер следователя.

– Хорошо, дай ему трубку, пожалуйста.

Я покорно передала трубку Виктору Юрьевичу, следователю, который работал над делом о гибели моей мамы. О чём они говорили, я не знала, даже не прислушивалась. Всё в моей голове превратилось в кашу из произошедших событий и того, что я узнала о собственной семье. Кому расскажи – не поверят. Просто дешёвый сериал какой-то.

Я заметила, что следователь снова протянул мне телефон, и взяла его в руки.

– Алиса, я уже покупаю билеты, прилечу завтра вечером. У тебя есть знакомые, у которых ты могла бы переночевать, чтобы не оставаться дома одной?

– Я могу остаться у друга, – тихо сказала в ответ.

– Отлично. Диктуй адрес, всё остальное я улажу.

Продиктовав адрес, я вздохнула с облегчением. Слёз уже не осталось. Осознание того, что у меня ещё есть семья и меня не бросают на произвол судьбы, успокаивало, хоть и верилось в это всё ещё с трудом.

– Алиса, я понимаю, что у тебя много вопросов, и обещаю, что отвечу на каждый из них. Потерпи, скоро всё наладится. Хорошо?

– Спасибо, дядя Миша…

– Всё будет хорошо, держись. Завтра увидимся.

Мы попрощались, и я вернула телефон следователю.

– Не знал, что у тебя настолько влиятельные родственники, – сказал мужчина.

– Виктор Юрьевич, не поверите, я тоже, – с грустью пробормотала я.

С этим следователем мы были знакомы уже давно: приходилось сталкиваться по разным причинам. Вернее даже будет сказать, что причина всегда была одна, а вот результат действий от – каждый раз разный. Про нас с мамой уже знали все кому не лень.

– По поводу произошедшего. Ты уверена, что не хочешь написать заявление на второго участника ДТП? – осторожно спросил следователь.

Я долго смотрела ему прямо в глаза, от чего мужчина даже немного смутился. Во мне в это время проснулась какая-то необоснованная злость, что для меня совсем не свойственно. Без причины захотелось вывалить на него весь свой гнев, обиду, негодование и разочарование. Вероятно, всё это было написано на моём лице, потому что он быстро сказал:

– Я тебя понял, Алиса. Если тебе нужна какая-то помощь, только скажи.

Я не успела ничего ответить, когда в дверь постучались и, не дожидаясь ответа, в кабинет влетела тётя Лера, мама моего лучшего друга, за которой маячил и сам Денис.

– Алиса, девочка моя! – воскликнула тётя Лера и утянула меня в свои объятия.

Я с нежностью обняла женщину, которая относилась ко мне, как к собственной дочери. Когда я взглянула на Дениса через её плечо, он всё понял по моим глазам. Он знал, что прямо сейчас мне не нужна была её жалость, что я, наоборот, хотела побыть в тишине, подальше от чужой заботы.

– Мам, ну всё, отпусти её, – попросил Денис, попутно вытаскивая меня из её объятий. – Мы подождём тебя в машине, – он крепко сжал мою ладонь и повёл подальше от этого места.

Мы шли молча. Денис – мой лучший друг; он знал, когда нужно что-то сказать, а когда – нет. И я была очень благодарна за его понимание. Порой мне казалось, что он знал меня лучше, чем я саму себя. Иногда это пугало.

Мы шли по коридорам полицейского участка: серые и гнетущие, словно из фильма ужасов, в которых из-за угла неожиданно выскакивает какое-нибудь чудище. Я чувствовала на себе взгляды, полные даже не сочувствия, а жалости. Терпеть не могу жалость. В голове снова возникали картинки всё из того же хоррора: умалишённые пациенты психбольницы рассматривают тебя, как добычу. Все эти взгляды, ломота во всём теле, боль в ноге от сильного ушиба, перелом руки и ключицы, ссадины на открытых участках тела… Конечно, я привыкла к этому, но почему-то прямо сейчас всё ощущалось особенно неприятно. И я сильнее сжала ладонь Дениса. Он остановился и шагнул ближе ко мне.

– Уведи меня отсюда скорее, – шёпотом взмолилась я.

И ему не нужно было повторять дважды. Денис подхватил меня на руки, осторожно, чтобы не побеспокоить мою многострадальную ключицу, и как можно скорее постарался покинуть полицейский участок.

Я закрыла глаза в попытке скрыться от окружающего меня мира. Попыталась сосредоточиться на своих ощущениях, чтобы отвлечься. Сделала глубокий вдох и услышала аромат духов Дениса. Этот аромат цитрусовых нот, которые невольно вызывали улыбку. Почему-то этот любимый Денисом аромат ассоциировался для меня с дерзостью и бесстрашием, бунтарским духом и задором. Он очень подходил ему. Сосредоточенность на такой мелочи, как запах, помогла мне отвлечься, и я даже не заметила, как мы оказались на улице возле машины.

– Алиса… – как будто сквозь пелену, невидимую завесу, раздался голос Дениса. – Алиса, давай в машину, – он попросил тихо, словно боялся потревожить меня.

Открыв глаза, я увидела написанное на его лице волнение. И стало по-настоящему тошно. Нет, не потому что он переживает, а потому что ему приходится переживать. Из-за меня. Снова. Я слабо кивнула, и Денис помог мне сесть в машину.

Спустя какое-то время вернулась тётя Лера, и мы тронулись с места. Денис уже получил права, поэтому вёз нас на отцовской машине. Время близилось к закату, начали загораться фонари и магазинные вывески. Но моё любимое время дня, когда солнце скрывалось за горизонт и окрашивало всё разноцветными красками, вдруг превратилось в темноту. Яркие солнечные цвета, которые в моих глазах всегда олицетворяли жизнь и безмятежность, приняли оттенки моего душевного состояния. На небе повисли хмурые, свинцово-серые тучи, которые давили на солнце своей тяжестью. И оно, словно принимая поражение, скрылось за ними, а первые капли застучали по окнам машины.

В считанные секунды стало совсем темно, сверкнула молния, и где-то вдалеке пророкотал гром, но мне казалось, что он разверзся над моей головой. Боковым зрением я поймала на себе взгляд Дениса в зеркале заднего вида. Я могла ощутить его боль на собственной коже. Это было невозможно видеть. Я закрыла глаза, прильнув к холодному стеклу.

Глава 2. Капкан существования

Ожидая свой кофе, я принял входящий от Михаила Платоновича. Это было странно: мы разговаривали несколько минут назад.

– Ярослав, я срочно улетаю, оставляю все дела на тебя, вернусь через пару дней, – сообщил голос на другом конце провода.

В то же время я принял свой заказ, кивнул бариста и вышел из кофейни, удобно расположенной неподалёку от моего дома в центре города.

– Что-то случилось? – уточнил я, потому что голос у него был взволнованный. Я не могу вспомнить, чтобы он так когда-то звучал таким образом.

– Я еду за своей племянницей.

Это удивило меня ещё больше. Наши взаимоотношения с Михаилом были не только рабочие, но и товарищеские, если не дружеские, поэтому я был в курсе истории с его племянницей. Или, точнее говоря, того, как он долгие годы пытался отбить её у матери и забрать к себе, но по определённым причинам не мог этого сделать.

– Неужели, ваша невестка… – я так и не успел договорить.

– Нет. Она погибла. Алису хотят отправить в детский дом. Не могу этого допустить. Каким-то чудом она нашла мой номер телефона и позвонила. Пробей адрес, что я тебе отправлю. Алиса останется там, пока я не приеду. И ещё… найди информацию по следователю – всё, что сможешь.

– Всё сделаю, Михаил Платонович, – ответил я, уже набирая своему другу, Ромке, со второго телефона.

Он держал частное сыскное агентство, а также занимался подготовкой охраны и телохранителей. Только он в кротчайшие сроки мог достать проверенную информацию.

– Я сразу же пришлю вам всё, что найду.

– Жду. И… Ярослав, сможешь завтра встретить Стеллу в аэропорту?

Это было то, что я совершенно не хотел делать. Выносить присутствие этой девицы дольше пяти минут у меня категорически не получалось. Но выбора не было, поэтому я вынужденно согласился. Придя в офис, я попросил секретаря узнать время прилёта рейса с Мале, чтобы не забыть встретить дочь начальника.

Разбираясь с бумагами и чертежами нового проекта по строительству торгового центра, я не мог выкинуть из головы историю семьи Михаила. Конечно, я сожалел, что его невестка погибла, но было странно то, как на протяжении долгих лет она не подпускала его к племяннице, пресекая все попытки встретиться. На моё предложение подключить своих людей Михаил отказывался и не объяснял причин. Но, вероятно, настал тот момент, когда он готов раскрыть все карты.

На протяжении всего дня меня не покидало предчувствие надвигающегося апокалипсиса, но, как сказал бы Ромка, мой друг детства, пиздец накрыл нежданно. И стоило мне только об этом подумать, как раздался звонок.

– Да, Ром.

– У меня вопрос: тебе зачем вдруг потребовалась инфа по какому-то следователю и людям по адресу, что ты скинул, из такой дали дивной?

– По работе, но в то же время и нет, – ответил я, уже просматривая информацию, что скинул Рома.

– На кой чёрт они тебе сдались, где связь?

– Помнишь, я рассказывал, что Михаил не может забрать к себе племянницу?

– Ну.

– Она с ним связалась. Нашла его номер и позвонила.

– Там же, вроде, мать её пресекала все попытки связаться.

– Её мать погибла, девчонку хотят сплавить в детский дом. Вот Михаил и решил забрать её.

– Во дела…

– Ладно, благодарю за службу, будем на связи.

– Бывай.

Я сразу отправил файл Михаилу и сел изучать материалы более подробно. Честно говоря, было лучше вообще не лезть в это дело. В документах значилось, что некий следователь Виктор Юрьевич неоднократно вёл дела о «несчастных» случаях с участием племянницы Михаила. Но каким-то неведомым образом дела быстро закрывали под грифом «случайность/по неосторожности» и подобным. Тут и дураку стало бы понятно, что следак не чист на руку и намеренно прикрывал дела. Вот только зачем? По крайней мере, теперь было ясно, почему Михаил так торопился и подключил наших лучших адвокатов.

Я написал сообщение Ромычу: «У тебя есть люди, которые могли бы присмотреть за домом, где сейчас эта девушка?»

Ответ с обещанием всё организовать пришёл немедленно. Что-то по-прежнему не давало мне покоя. Как будто ответ был на поверхности, но я не мог его поймать. И это чертовски раздражало.

– Ярослав Родионович, – осторожно позвала вошедшая в кабинет Оля, мой секретарь. Она заметила, что я находился на грани и мог на хуях оттаскать любого, кто попадётся на глаза.

Я нехотя поднял на неё взгляд.

– К вам пришли из госстройнадзора, – неуверенно сообщила она, опасаясь, что сейчас ей прилетит за то, что отвлекла.

– Пригласи их войти и организуй, кофе и чай, – сказал я вместо этого.

Ребята подоспели как раз вовремя. Теперь я мог отвлечься и заняться важными делами.

–

– Хочешь и её жизнь погубить? Твои руки и так по локоть в грязи, – с презрением проговорил мужчина.

– Ты думал, что я оставлю на произвол судьбы свою родную племянницу?

– Брата же оставил.

– И эту вину я буду нести до конца жизни…

– Вот и вали отсюда. Оставь девочку, за ней будет кому приглядеть.

– Не смеши меня. Это вот так вы приглядывали за ней?! – бросил документы на стол перед человеком напротив. – Покрывали сумасшествие её матери и то, что она творила с ней. Блюстители закона ещё называются.

– Попридержи язык, – чуть ли не прорычал мужчина.

– Мои адвокаты уже взялись за дело. Органы опеки на моей стороне, как и закон. Завтра я заберу Алису, и мы уедем из этого чёртова города.

–

Сибирский рыжий кот Майло забрался ко мне на руки, улёгся и заурчал. Почувствовал себя настоящим шейхом – весь такой важный. А я, словно заведённая кукла, гладила кота, совершенно ничего не замечая вокруг.

Мне было больно осознавать, что в этот раз у неё получилось сломать меня окончательно, хотя, быть может, не так, как она планировала. Ей уже было всё равно, но что мне с этим делать? Я очень злилась на неё. На её равнодушие, с которым она из раза в раз разбивала меня на мелкие осколки. Но помимо злости, обиды и разочарования, было что-то ещё – что-то, что я не могла опознать. Оно скапливалось в груди, сжималось и становилось тяжёлым настолько, что я задыхалась.

Сквозь пелену, я увидела, как Денис оказался рядом, взял меня за руки и заставил посмотреть на него.

– Алиса, смотри на меня, слышишь? Смотри на меня.

Я смотрела, но будто не видела. Он словно находился за прозрачной стеной. Стоило лишь протянуть руку, чтобы дотронуться, но, пытаясь, непременно появлялось невидимое препятствие. Его голос слышался, как из-под толщи воды.

Становилось страшно. Грудь сдавливало ещё сильнее.

– Алиса, дыши. Дыши вместе со мной…

И я пыталась. Смотрела в его глаза и старался дышать. Что-то огромное и страшное внутри меня взорвалось. Осколки застряли в горле, оставляя в груди противный осадок, который не собирался растворяться и давил на рёбра. Но это принесло долгожданное освобождение подступившим слезам. Этот яд начал разъедать меня изнутри. Я чувствовала, что он не оставлял за собой ничего, кроме ничем не заполненной пустоты и ноющей боли. Каждый вдох, который я пыталась сделать, оказывался бесполезным. Руки заледенели, и мне начало казаться, что душа медленно покидает тело.

– Дыши вместе со мной. Смотри на меня…

Я не сдавалась, продолжала пытаться дышать. Прошло неизвестное количество времени, но постепенно страх уходил, а я начинала мыслить осознанно.

– Всё хорошо, ты справилась… – сказал Денис, прижимая меня к себе.

Какое-то время мы сидели в объятиях друг друга, ничего не говоря. Думать не хотелось. Совсем. Хотелось оказаться в сказке, стать принцессой, которая разговаривает с животными, гуляет по лесу и поёт песни, но реальность была совсем иной. Денис словно хотел укрыть меня от всего вокруг, спрятать от мира. Он положил подбородок мне на макушку и ещё крепче сжал. И мне, вроде, становилось легче, я медленно успокаивалась, но где-то внутри оставалось что-то тёмное. Оно не хотело уходить.

– Я не хочу чувствовать…

Я услышала, как Денис шумно втянул воздух, как будто готовился сказать что-то серьёзное и значимое.

– Только недолго, ладно?

– Денис… – позвала я, а он молчал, ждал, когда я сама продолжу говорить. – Она снова пыталась это сделать…

– Но у неё не получилось.

– Она убила меня не физически…

– Не говори так, – сказал он так, словно умолял меня.

Но я не знала, что ему ответить. Если бы я притворилась, что всё хорошо, это была бы наглая и грубая ложь, которую он мгновенно мог распознать.

– Позволь времени сделать своё дело. Раны затянутся.

Это стало моим пределом. Я начала рыдать, выплёскивая всё, что накопилось внутри меня.

– Денис, сколько времени ещё должно пройти? Сколько ещё попыток убить меня, я должна пережить? Я так больше не могу.

– Тише, тише… Всё закончилось, слышишь? Тебе больше никто не навредит.

– Я не хочу с этим жить…

– Тебе и не придётся. Твоя прошлая, страшная жизнь закончилась. Теперь ты сможешь начать всё сначала. Так, как сама захочешь.

У меня не осталось сил. Слёзы продолжали бежать по лицу, и казалось, что им не будет конца.

Глава 3. Колесо фортуны ли?

Алиса смогла только выпить горячий чай – кусок в горло не лез. Тётя Лера уговаривала её съесть что-нибудь, но безуспешно. Сейчас она могла думать только о том, как рассказать им, что у неё есть дядя и что скоро он приедет за ней. Конечно, она понимала, что родители друга готовы взять её под опеку, позаботиться о ней и всё остальное, но Алиса не хотела быть для них обузой. Они уже сделали для неё достаточно. Больше, чем должны.

Денис был её другом с детства, и они не хранили секретов друг от друга, а его семья порой заменяла Алисе собственную. Она любила этих людей всем сердцем и была бы рада остаться с ними, но, если уж быть совсем честной, ей хотелось обрести свою семью. Она не знала, кто её дядя, что он за человек и есть ли у неё родные, помимо него. Не знала, почему мама не только так рьяно ограждала её от общения с ним, но и в целом скрывала сам факт его существования. Но где-то в глубине души Алисе казалось, что он хороший человек.

Её жизнь круто изменилась. И Алисе было необходимо набраться смелости принять эти изменения, к чему бы они ни привели. Ей также следовало каким-то образом организовать похороны мамы. У неё не было ни малейшего понятия, как это сделать. Это также требовало средства, которые она не знала, где взять. Ей оставалось только надеяться на тётю Леру. Когда она задумывалась обо всём этом, ей начинало казаться, что жизнь преподнесёт ещё множество испытаний и будет насмехаться над тем, как она пытается выбраться из этого дерьма.

– Алиса, скажи уже… – попросил Денис, и она медленно осознала, что уже какое-то время сидела, уставившись в одну точку.

Алиса подняла на него взгляд, и он продолжил:

– Я вижу, как работают шестерёнки в твоей голове.

– Сегодня за мной приедет мой дядя, – выпалила она на одном дыхании, ожидая реакцию на свои слова. Уж лучше рубить с плеча, чем мягко подводить. Ей не особо хотелось разглагольствовать.

Реакция не заставила себя ждать: все замерли и уставились на неё.

– Я узнала, что у меня есть родной дядя, и связалась с ним. Сегодня он приедет забрать меня, – сказала она быстро и чётко, без подробностей.

Алиса заметила, как желваки на висках Дениса еле дрогнули, как его взгляд на секунду стал каким-то странным, но она даже не успела понять этот взгляд, когда он снова стал привычным. Он ничего не сказал и просто ушёл в свою комнату.

– Спасибо за завтрак, тётя Лера, – сказала Алиса одновременно с хлопком двери.

Денис злился. Ей не терпелось отправиться за ним, чтобы всё объяснить.

– Ты же ничего не поела толком…

– Спасибо, – она неосознанно повторила, поднимаясь из-за стола.

Тётя Лера хотела что-то добавить, но дядя Юра, её муж, остановил супругу от разговора. Алиса чувствовала благодарность за этот жест: ей было важнее решить вопрос с другом, а потом уже всё остальное.

Денис сидел на кровати, сложив руки на колени, облокотившись на спинку. Его глаза были закрыты – он о чём-то задумался. Алиса села рядом, не решаясь нарушить тишину. У неё не было ни малейшего понятия, с чего начать, как всё объяснить.

Порой ей начинало казаться, что она где-то сильно накосячила в прошлой жизни, так что эта стала для неё не радостью, а тяжёлым и неподъёмным бременем. Алису согревали лишь светлые, чистые и тёплые воспоминания, связанные с этими людьми. Именно от них она узнала, что такое безусловная любовь и забота близких. Это был её маяк, который дарил надежду на спасение.

Они всегда считали, что есть только она и её мама. Но неожиданно появился её дядя. Алиса понимала, как это выглядело со стороны: даже ей было боязно и странно. Но ей не пришлось ничего говорить, поскольку Денис сделал это вместо неё:

– Ты знала, что у тебя есть дядя?

– Узнала недавно.

– Почему не сказала?

– Не успела.

Денис открыл глаза и пристально посмотрел на неё, в ожидании, что она продолжит говорить и даст хоть какую-то ясность. Вот только не было никакой ясности – она сама ещё ни в чём не разобралась.

– Когда я нашла листок, на котором был записан номер телефона и имя человека с такой же фамилией и отчеством, как у моего отца, конечно же, я решила спросить у мамы и потребовала объяснений. Даже дураку понятно, что людей с такой редкой фамилией, – она усмехнулась, осознавая сюр всей ситуации, – будет немного. Совпадение ли, что у матери записан телефон некоего Редкого Михаила Платоновича? Но она пришла в бешенство и начала кричать, ругала меня за то, что я полезла, куда не следует. И что вообще ничего этого не должно было быть. Что она должна всё исправить. Я так и не поняла, о чём шла речь. Я пыталась её успокоить и поговорить… Но сам знаешь, с мамой это редко удаётся… Удавалось… – поправила себя. – Потом она успокоилась и сказала, что нам нужно куда-то поехать, якобы там я узнаю всю правду. И я поверила ей… а дальше ты сам знаешь, что произошло…

– Откуда он?

– Не знаю.

– Кто он, чем занимается?

– Не знаю.

– Ты вообще хоть что-то о нём знаешь?!

– Не знаю! Денис, я ничего не знаю! Я узнала о его существовании только вчера!

– И ты готова довериться незнакомому человеку?! И что значит «он заберёт тебя»?!

– А что ты предлагаешь?! Он мой единственный родственник. Который, между прочим, сразу согласился помочь и забрать меня к себе.

– Забрать к себе… – повторил шёпотом Денис.

– А, по-твоему, мне нужно отправиться в детский дом?! – нервы были на пределе.

«Почему Денис не мог понять, что я предпочла бы жить с пусть и незнакомым, но родным человеком, чем в детском доме? Я понимала, что мир сложный и бесконечный. Не понаслышке знала, что в нём много горя и зла, знала, что есть жестокие люди, которым от жизни нужны только богатство и власть. Но была и другая сторона… Ты были добро и любовь, друзья, близкие люди, которые не отвернулись бы… Там были поддержка и помощь. Так почему я не могла верить в то, что мой дядя – хороший человек»?

– Неужели ты не понимаешь, что это, возможно, единственный шанс для меня обрести родную семью?!

– А мы тебе не семья?.. – тихо спросил её друг, и она услышала горечь в его словах.

Её сердце болезненно сжалось от обиды в его голосе. Алиса села ближе к нему, взяла его за руки и подумала, как лучше донести ему свои чувства. Ей не хотелось, чтобы он думал, как будто она не ценит его или всё, что его семья сделала для неё. Как будто люди, которых она никогда не видела в своей жизни, каким-то образом стали для неё дороже него.

Она никогда не умела выражать свои чувства, держала их под замком, скрывая от окружающих. Только Денис всегда видел её насквозь и знал, что пряталось внутри неё, возможно, порой даже лучше, чем она сама. Неужели он не мог увидеть и сейчас? Или что-то в том, как всё изменилось в её жизни, искажало её чувства в его глазах, заставляя его сомневаться?

Она действительно устала! Всю свою жизнь она подавляла эмоции, уверенная, что разберётся с ними сама. Но она не могла продолжать в том же духе. Скопившееся внутри неё напряжение и тревога грозили раздавить остатки её рассудка, и ей нужно было открыться кому-то. И Денис был единственным, кому она могла и должна была довериться после всех тех лет, когда ему приходилось гадать обо всём, что она хотела спрятать. Он не должен был сомневаться в его месте в её жизни и заслужил услышать от неё, насколько она ценит его присутствие.

– Денис, ты и твои родители родные люди для меня. Я вас безмерно люблю и ценю. Не знаю, что делала бы без вас. Но пойми, пожалуйста, если у меня есть возможность обрести семью, я не хочу её упускать. К тому же мне не хотелось бы стать для вас обузой…

– Ты не обуза, и ты это знаешь, – почти прорычал Денис, а она устало вздохнула, пытаясь подобрать слова.

– Пусть так, но это мои чувства, Денис. Я не могу не обращать на это внимание. Почему мне кажется, как будто ты считаешь, что я бросаю тебя?

– А разве нет? – он вскинул на неё взгляд, полный вызова.

– Совсем сдурел, что ли? Как я могу бросить лучшего друга? Единственного…

– Ты собираешься уехать с ним…

– Но я же не на другую планету поеду. К тому же, ещё неизвестно, в какой город – вдруг это недалеко? Никто не запретит нам общаться и видеться. Или, может, он вообще не приедет.

Он посмотрел на неё исподлобья, словно сомневается.

А она чувствует, что сейчас внутри неё происходит борьба против возможности жить своей жизнью, пойти в новое или остаться в привычном ей мире.

И тут Алиса осознала, что это и была её жизнь. Вечная борьба. У неё появилась возможность изменить жизнь, но она должна была сделать что-то, чтобы не потерять то дорогое, что у неё уже было.

– Ну, как мне ещё тебе доказать, что я не бросаю тебя? – с мольбой в голосе спросила она, чувствуя, как слёзы подкатывали к глазам.

На протяжении всей жизни её не покидало чувство вины за собственное существование – ей не хотелось быть виноватой в чём-то ещё перед другом.

– Пока он не ответит на все вопросы, пока не даст удовлетворительные ответы, я никуда тебя не отпущу с этим… дядей, – ответил Денис, и у Алисы не было сомнений, что он абсолютно серьёзно намерен завалить дядю Мишу вопросами.

Может, ей стоило бы расслабиться, успокоиться и меньше думать? Разве бывает дикий лес без волков? Рано или поздно они должны были со всем разобраться.

–

В аэропорту, как всегда, особая атмосфера: кто-то спешил по своим делам, кто-то терпеливо ожидал рейс. Ярослав наблюдал, как люди держались за руки и, с грустью глядя друг другу в глаза, прощались. Другие радостно встречали прилетевших. Аэропорт – это маленькая жизнь. И так сказал бы любой романтик, но в его глазах аэропорт – это только суета, паспортный контроль, таможня и багаж, место прилёта и отлёта. Вот и всё. Но даже он не смог бы отрицать, что это место пересечения времени и пространства не лишено своего шарма: трепет долгожданной встречи и слёзы, счастливые улыбки, нежные объятия, которых так не хватало.

Но он ждал дочь своего босса, и даже любимый терпкий кофе не спасал от этого неприятного момента. Если бы ему позволяла совесть, он приехал бы ещё на полчаса позже, но Ярославу пришлось поспешить ко времени прибытия рейса из Мале. Теперь он должен был ждать, пока Стелла пройдёт таможню, получит свой багаж и выйдет в зал ожидания. Михаил хорошо знал, что Ярослав не может переносить на дух его дочь, но всё равно именно он должен был доставить её домой. Раздражал и тот факт, что он не видел – а может, не хотел замечать, – как дочь умело манипулирует им. Стоило признать, у неё это отлично получалось. Оставалось надеяться, что она не устроит очередной скандал из-за какой-нибудь откровенной ерунды, вроде вмятины на чемодане. Она способна на такое, но у Ярослава совсем не было желания решать её мелочные проблемы.

Он закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул – начали выходить пассажиры нужного ему рейса. Раздался звук каблучков по каменной плитке. Ну конечно, было очень удобно ходить на каблуках и с чемоданом.

Открыв глаза, он увидел её во всей красе. Как всегда, с иголочки. Глупо было отрицать, она красивая, даже очень. Стильная, модная. Любой мужчина обратил бы на неё внимание и захотел, чтобы такая красота была рядом с ним. Ярослав бы даже сказал, что она весьма умна и не обделена талантом, но всё портил её дрянной характер – стервозность и сучность вытравить довольно сложно.

Он молча забрал её вещи и направился к выходу из аэропорта.

– И что, даже слова доброго не скажешь? – послышалось где-то позади.

Ярослав обернулся и, в наигранном жесте-поклоне открыв дверь машины, сказал:

– Присаживайтесь, мадам, карета подана, – изо всех сил стараясь, чтобы выдавить из себя подобие улыбки, а не издевательский оскал.

– И тебе не интересно, соскучилась я или нет? – девушка вскинула бровь, сделав шаг к нему.

– Уверен, Вашему Величеству некогда было скучать, – он начал прикрывать дверь, давая понять, ей пора сесть.

Она была недовольна, это сразу бросалось в глаза, но Ярослава это не волновало. Он не парень на побегушках и не личная прислуга, чтобы угождать ей.

Захлопнув дверь, он быстро сложил вещи в багажник и сел за руль. Стелла сидела с кислой миной. Она ожидала, что он на задних лапках буду вокруг неё бегать и выполнять все капризы, но нет, красавица, ни сегодня, ни завтра, ни в любой другой день.

Ярослав завёл машину и двинулся по направлению в город.

– Ты намеренно меня игнорируешь или… – попробовала сказать Стелла, но я перебил её:

– Сделай себе одолжение, перестань тратить своё время на общение со мной.

«Что должно произойти, чтобы она поняла, что я не стану уделять ей внимание, которого она так жаждет?»

– Может, я сама решу, что мне делать? – она начала злиться. – Думай о том, что говоришь девушкам, они всё запоминают.

Это была ещё одна причина, по которой его не интересовали молоденькие девушки, вроде Стеллы. Все эти модные фразочки из соцсетей, манерность великосветской львицы и прочее – это только раздражало.

Ярослав проигнорировал её слова и продолжил следить за дорогой.

– Почему ты такой гад?

– Только заметила? Убедись, что у тебя есть собственная жизнь и не трать время на меня, – ответил он и заметил, как Стелла скривила лицо в раздражении.

– Придурок, – бросила Стелла в ответ, прежде чем уставиться в окно. Принцесса надулась.

До чего капризная девица, которая привыкла, что всё в жизни достаётся легко, на блюдечке с голубой каёмочкой и не привыкла к отказам. Но он не из тех, кто будет лебезить перед ней или плясать под её дудку. Поэтому отбросив мысли о своей пассажирке, решил сосредоточиться на дороге и окружающем мире.

Закончился жаркий июнь с его дурманящими ароматами черёмухи и сирени, а сейчас яркий июль с его цветными радугами, белыми пышными облаками и весёлым ажиотажем молодёжи, но Ярославу по душе август, который может быть сырым и дождливым, а может и солнечным. Он любит этот месяц за его ночные звездопады, румяные яблочки-ранетки и душистые груши, и сливы на даче у мамы. За выходные в лесу с отцом на охоте или походом за грибами всей семьёй. За этими мыслями вспоминает, что уже давно не навещал родных. Малая наверно уже злится и обижается на него. Он подумал о том, что стоит заехать к ним сегодня вечером.

От мыслей его отвлёк входящий звонок.

– На связи.

– Как оно? Царевна на заднем сиденье? – рассмеялся Рома, осведомлённый об их отношениях.

– Всё чётко по плану. Что хотел?

– Я, собственно, с отчётом. Ребята приглядывают за домом. Всё спокойно, но пару раз появлялись двое. Какое-то время караулили, потом уходили. Данные по ним уже отправил тебе, но сразу скажу, информации мало. Засекречено всё, а это значит, что ребятки не простые смертные.

– Этого следовало ожидать. Есть возможность разузнать, как они связаны с этой семьёй?

– Постараюсь, но гарантий дать не могу.

– Всё, что сможешь, а там разберёмся.

– Уверен, что хочешь влезть в это дело?

– Нет. Абсолютно.

– Но оно само идёт к тебе в руки, да? – друг снова засмеялся.

– Прямо просится, – усмехнулся Ярослав.

– Тебя ждать сегодня на тренировку или завтра? – решил сменить тему Рома, прекрасно зная, что в присутствии посторонних ушей он не будет говорить много и что мадам на заднем сиденье может знатно подпортить настроение.

– Завтра. Сегодня я к родителям, давно у них не был. Да и мелкую проведать надо.

– Эх, почему ей не восемнадцать…

– Губу закатай, Казанова, – Ярослав рассмеялся.

– Ты разбиваешь мне сердце.

– Ничего, не помрёшь.

– Жестокий ты человек, Ярослав Родионович. И как только тебя люди терпят?

– Ты один из них, кстати.

– Ой всё, иди ты… – друг отключился. Конечно, ему просто нечего было сказать в ответ.

За окном мелькал красивый пейзаж, проезжающие мимо машины. Ярослав старался ни о чём не думать, но мысли, как назойливая муха, продолжали возвращаться. Было до чёртиков интересно, какая история скрывалась в семье Михаила, если он всё же попросил его подключиться к этому вопросу. Хоть и не в его правилах было лезть не в своё дело, но на этот раз тянуло, как магнитом.

За своими размышлениями он не заметил, как они подъехали к городу. Мысли складывались так, что Ярослав уже забыл о конечной цели своей поездки, но ему быстро об этом напомнили.

– Я хочу есть, – подала голос Стелла.

– Скоро приедем и можешь делать всё, что хочешь.

– Но я хочу поесть сейчас. Останови у Лаунжа.

– До дома никак не потерпеть, да? У меня нет времени на это.

– Мой любимый папочка попросил тебя встретить меня и доставить на дом, так?

– И?

– Ты работаешь на моего отца, значит, выполняешь его указания, так?

– Ближе к делу.

– А раз я дочь твоего начальника, ты должен исполнять всё, что я тебе скажу. А я хочу пообедать в Лаунже, – скрестив руки на груди, она с вызовом посмотрела на него, на что Ярослав лишь скептически приподнял бровь, глядя на неё в зеркало заднего вида. – Иначе я расскажу отцу, что ты плохо работаешь.

– И что?

– В смысле «что»?

– Что, по-твоему, сделает Михаил, когда узнает, что я не стал выполнять твои капризы? Уволит? Нет. Денег лишит? Нет. Тогда что?

– Что-нибудь придумает, если я попрошу.

– Ну, ты позвони и пожалуйся, например, прямо сейчас.

Ярослав знал, что порой лучше и правда пойти на поводу – меньше проблем будет – но чёрт потянул его за язык. Она же действительно могла позвонить Михаилу, нажаловаться, снова пустить в ход манипуляции, и тогда ему действительно пришлось бы везти её в ресторан.

Девчонка и правда оказалась намерена позвонить отцу, поэтому, чтобы отделаться меньшей кровью, он пошёл у неё на поводу.

– Если там не будет свободных столиков, я ждать не буду.

– Что, испугался? – язвительно спросила она, зная, что выиграла.

Ну да чёрт с ней. Пока она будет обедать, он мог бы заняться делами. Но удостаивать её своим ответом Ярослав был не намерен. Она могла думать, что пожелает.

Они остановились у одной из высоток города – ресторан находился на последнем этаже. Ярослав захватил с собой макбук, чтобы провести время с пользой, и, пока они ехали в лифте, успел забронировать столик. Порой привилегии, дарованные известностью в обществе, приносили пользу.

Стоило только им войти в ресторан, как хостес уже встречала их.

– Ярослав Родионович, добро пожаловать, – сказала девушка, приветливо улыбаясь.

Он молча кивнул ей в знак приветствия. Хостес заметила, что рядом с ним завсегдатая ресторана, поэтому поприветствовала и её:

– Стелла Михайловна, добрый день. Прошу, проходите.

Экстра Лаунж – современный модный ресторан с европейской кухней, который облюбовала вся местная элита. Ярослав должен был признать, место и правда было хорошее: стильный шикарный интерьер, вид на город в 360 градусов, превосходная авторская кухня.

Хостес проводила их к столику, который Ярослав предпочитал выбирать всякий раз, когда бывал здесь. Ему нравилось смотреть на город с высоты птичьего полёта – это завораживающе. Создавалось мнимое чувство безграничной свободы.

– Ярослав Родионович, Вам как обычно? – спросила хостес Анна.

– Да, благодарю, – он кивнул, чувствуя удовлетворение от того, что в ресторане уже были известны его вкусы.

– Стелла Михайловна, что будете заказывать в этот раз?

– Салат с крабом и поке с угрём.

– Пить что-нибудь будете?

– Мартини экстра драй.

– Хорошо, напитки сейчас принесут, блюда будут готовы в течение двадцати минут.

Пока Стелла что-то строчила в своём телефоне и делала фотографии для соцсетей, он открыл макбук, чтобы поработать. На поездку ушло довольно много времени: в графе входящих сообщений на почте горело несколько непрочитанных писем от работников, которые требовали срочного ответа, чтобы работа не простаивала.

Официант принёс ему чёрный кофе без сахара, а для девчонки – мартини. Ярослав бросил на неё взгляд и спросил:

– Не рановато для алкоголя?

– Тебе-то что? Хочу и пью.

Он лишь усмехнулся и вернулся к своим делам. Всегда поражало то, как молодые девчонки наивно полагали, что пафосное поведение и распитие спиртных напитков каким-то образом сделает их привлекательнее в глазах мужчин. Это был дополнительный пункт в список причин, по которым ему не были интересны отношения с молоденькими девушками. С ними было действительно не о чём поговорить, а иметь рядом просто красивую куклу – скучно.

Пока готовилась еда, Ярослав разбирался с рабочими моментами. Его команда работала слаженно – это радовало. Ему следовало бы похвалить их хоть немного, пока они взаправду не стали считать его тираном. А вот то, что они до сих пор не могли найти грамотного и идейного графического дизайнера, который им позарез нужен, – беда. Все пробующие свои силы кандидаты сыпались в лучшем случае на втором тестовом задании, а большинство – не прошло даже первого.

К тому моменту, как он закончил с работой, принесли заказ. Его любимый лосось с гуакамоле и креветки «том-ям». Даже с учётом своей привередливости кеде, он должен был отдать должное местному шеф-повару – его морепродукты были бесподобны.

Ярослав параллельно просматривал документы, которые ему скинул Рома. Оба человека были сотрудниками федеральной службы безопасности. По данным, что достал Рома, было понятно, что эти ребята-капитаны лишь выполняли приказ вышестоящих, в то время как сами ничего интересного из себя не представляли, но проверить их связи непосредственное начальство, определённо, стоило, ибо «крыша» у них была достойная. Ему следовало обязательно созвониться с Михаилом по этому вопросу.

Благо, обед прошёл довольно быстро и без лишних разговоров. Вскоре он доставил принцессу домой и отправился дальше по своим делам. Нужно было не забыть обязательно заехать в кондитерскую, чтобы купить для мелкой её любимые макарон.

Глава 4. Шаг на встречу.

Закончив на сегодня все рабочие дела, он со спокойной совестью мог отправиться в гости к своим родным. В семье их было четверо: отец с матерью, младшая сестра и, собственно, он. Это, не считая всех остальных – бабушек, дедушек, братьев и сестёр, тёть и дядь, с которыми легко наберётся целая дюжина, если не больше.

Ярослав всегда любил свою семью, поэтому старался не забывать уделять им время и внимание, но с его трудоголизмом их встречи стали редкостью в последнее время. Поэтому теперь он заехал в кондитерскую за любимым сладостями младшей сестры и тортом для мамы, хотя не сомневался, что, стоит ему войти в квартиру, как он почувствует запах своих любимых пирожков с яблоками и корицей. Мама каким-то шестым чувством всегда знала, что он приедет, и готовила их ровно к его приходу.

Звонок. Дверь открыла сестра.

– О! Явился-не запылился, – сказала Арина, уперев руки в бока и строя из себя строгую дамочку, которая якобы не рада его видеть. – Чего припёрся?

– Я тут своей нянечке, – уголок её губ дёрнулся и плечи напряглись в готовности вот-вот разразиться гневной тирадой – она не любила, когда он её так называл, – но стоило ему показать ей пакет из любимой кондитерской, как она сразу поменялась в лице, хотя изо всех сил пыталась этого не показать, – принёс её любимые сласти, но если она не хочет, тогда…

– Из “Craft Bakery”? – спросила она, и он кивнул, улыбаясь. – Давай сюда, – глаза загорелись от нетерпения попробовать.

– Они самые, – она уже потянула ручки, чтобы забрать, но Ярослав не дал ей этого сделать. – Сначала обними брата, нянечка, а потом уже сладкое.

Сестра, прекратив этот спектакль, тут же бросилась к нему на шею, обняла и расцеловала в обе щёки. Безудержно повторяя «спасибо-спасибо». Он оказался не в состоянии скрыть радостную и довольную улыбку – любит эту пигалицу.

– Арина, кто там пришёл? – послышались голос мамы и неторопливые шаги в их сторону.

– Сын явился в отчий дом, – он раскрыл руки для объятий.

– Ярик, сынок! Как ты вовремя! А я как раз пирожки приготовила, твои любимые, с яблоками.

– Чутьё тебя не подводит, мам, – он обнял свою любимую женщину и вручил ей торт.

– Ох, ну зачем же торт, повода же нет, – захлопотала маман, и ему стало так тепло на душе.

– Просто решил порадовать самую красивую женщину в мире.

– Ох, и льстеца же я вырастила, – она улыбнулась. – Давай проходи, будем ужинать.

В гостиной встретил отец, которого Ярослав тоже был рад видеть. Он всегда был для него образцом того, каким должен быть глава семьи. Пока они с отцом разговаривали, мама с сестрой быстро накрыли на стол, и они все собрались за ужином для совместной беседы.

Глядя на свою семью, Ярослав осознавал, как ценит и уважает их. Собираться всем вместе, делиться произошедшими событиями, своими планами на будущее… Ни за что не променял бы ни на какие деньги или золото мира такие моменты.

– Ярик, а как там Рита?

Ярослав закатил глаза. Началось.

– Нормально.

Ему не хотелось говорить о Рите. Мама снова завела разговор на тему женитьбы и внуков.

– И всё? Больше нечего сказать? – она искренне удивилась.

– А что ещё я должен сказать, мам? Ты ждёшь, что я сообщу о том, что решил жениться?

– Было бы здорово. А ты решил? – уж как-то воодушевлённо спросила мама.

– Да Рита ему не подходит, мам, – вдруг выдала сестра.

– Почему же? Они же давно встречаются, разве нет? – теперь мама переключила внимание на сестру, полагая, что та может знать больше, чем она. И ему тоже стало интересно.

– Ну, логично же, что если бы подходила, то почти за полтора года, он бы уже сделал ей предложение, – обыденным тоном сказала Арина, а Ярославу только осталось удивляться и приятно радоваться тому, что его сестра умна не по годам. А ещё и тому, как легко, а главное – правильно, она считывала людей.

– И когда ты стала такой смышлёной, нянечка? – улыбаясь, спросил он.

– Я вообще-то в принципе умная. Порой даже умнее других, а знаешь, почему, братец? – деловым тоном сказала сестра, прокручивая вилку в руке.

– И почему же? – он подвинулся и наклонился к ней ближе, пристально глядя в глаза своей младшей.

– Если бы Рита была умной, то не стала бы столько времени безнадёжно ждать колечка с брюликом и пока ты разродишься на предложение. А давно бы ушла и выбрала себе кого-то более подходящего, чем ты, – она пожала плечами, а он не смог сдержаться и начал искренне смеяться.

– Вот уж не знаю, сестрица, обижаться мне или радоваться.

Вот только мама, казалось, была расстроена:

– Но Рита же такая начитанная и красивая девушка…

– Юль, раз Ярослав не горит желанием на ней жениться, значит, она не тот человек, – вступился отец.

– Да с его запросами и принципами, он так до конца жизни никого не встретит, – запротестовала в негодовании мама.

– Поверь, когда встретит, то забудет и про принципы, и про всё остальное, – улыбнулся отец, явно понимая, о чём говорит.

– Мам, – позвал Ярослав, надеясь закончить этот разговор, – позволь мне самому выбрать и всё решить. Я не хочу ошибаться и создавать семью, жениться, просто потому что возраст, пора и всё такое. У меня прекрасный образец того, какой должна быть семья, поэтому я хочу сделать всё правильно сразу, чтобы моя семья стала примером для моих детей.

– Просто я переживаю… – сказала мама, но он мог видеть, что его слова тронули её, а в уголках глаз уже начали скапливаться слезинки. Его мама была очень чувствительным и сентиментальным человеком.

– Не стоит, мам, – он взял её за руку, – вы хорошо меня воспитали, поэтому надо радоваться, что я не тащу в дом первую встречную, – и нежно поцеловал в щёку.

– Ты прав, – она улыбнулась – значит, вопрос закрыт и, по крайней мере, в ближайшее время подобное обсуждение не повторится.

– Зато вот к Арине Родионовне очередь выстраивается, – Ярослав подмигнул сестре.

– Чего? – скривилась она. – Что за очередь?

– Ромыч всё страдает, что тебе нет ещё восемнадцати.

– Ха, ну это его проблемы, – сестра улыбнулась и принялась загибать пальцы: – Мне сначала надо закончить школу, потом поступить и закончить университет. Затем карьеру построить, а потом уже можно подумать о любви и семье… Но если он готов подождать, то я подумаю.

– Господи-Боже… мы вырастили карьеристов каких-то, – мама схватилась за голову.

– Ничего-ничего, верно мыслят, – улыбнулся отец, а Ярослав снова не мог сдержаться и рассмеялся от души – он действительно счастлив, что решил сегодня заглянуть к родным.

После ужина они разместились в гостиной и приятно провели время за просмотром какого-то сериала, который нравится маман.

– Как дела на работе? Как Михаил? – спросил отец. Он был знаком с Михаилом Платоновичем, поэтому всегда интересовался не только рабочими делами.

– Всё стабильно и хорошо, развиваемся, готовим новый проект. Михаил сейчас в отъезде по личным делам.

– Что-то случилось?

– Наконец-то сможет забрать свою племянницу, вот только причина печальная, конечно.

– Какова бы ни была причина, он заслужил возможность отдать должное своему брату, – сказал он, и Ярослав был рад, что отец не спрашивал подробностей случившегося, но обронённые им слова его заинтересовали.

– Ты что-то знаешь? О случившемся?

Ярослав будет очень удивлён, если его отец окажется какой-то связующей ниточкой в этом деле.

– Подробностей не знаю. Только то, что Михаил чувствует себя виноватым перед погибшим братом и считает своим долгом нести ответственность за жизнь и счастье его дочери. Видимо, жизнь решила дать ему такой шанс.

– А ты точно ничего не знаешь? – решил уточнить он, потому что всё это как-то слишком подозрительно выглядело.

– Ярослав, ты же понимаешь, что, даже если и знаю, я не стану говорить, потому что это не моё дело. Не мне решать, кому и что говорить. А если тебе интересно узнать, то стоит поговорить с самим Михаилом.

Это становилось всё более интересным. Каким образом его отец был связан с произошедшим много лет назад и о чём он не может сейчас говорить?

–

Половину дня Алиса провела, как на иголках, размышляя о том, что делать с похоронами мамы. Переговорив с тётей Лерой, поняла, что надежда только на них, как в финансовом плане, так и в организационном. Надеяться на дядю она пока не могла, потому что он ещё не приехал. К тому же они ждали результатов вскрытия и разрешения на организацию похорон от следственного комитета.

Уже ближе к вечеру её начало конкретно так колотить, тревога и волнение нарастали. Ей предстояла встреча с родственником, которого она совершенно не знала, но очень хотела бы познакомиться с ним как можно скорее. У неё было столько вопросов и пока что ни одного ответа. Но также Алиса понимала, что её уже, скорее всего, ничего не удивит. А ещё был страх, что дядя Миша и вовсе не явится.

Из размышлений её вывел раздавшийся звонок в дверь.

– Денис, открой дверь, – крикнула с кухни тётя Лера.

Алиса с ним переглянулись: Денис словно ждал её разрешения, ведь они оба понимали, что это мог быть только он. Она слегка кивнула, и Денис пошёл встречать гостя. Укрывшись пледом, Алиса засеменила вслед за ним, осторожно выглядывая из-за угла. Любопытство распирало её.

– Кто там? – спросил Денис и, видимо, получив ответ с той стороны, открыл дверь.

Она услышала, как вошедший человек представился, и сразу узнала этот голос, точно такой же, как тогда по телефону.

– Здравствуйте, молодой человек. Меня зовут Михаил Платонович, я дядя Алисы.

– Здравствуйте, проходите.

Алиса осторожно выглянула из-за угла и увидела невероятно красивого и статного мужчину. У него была превосходная осанка. Он был похож на натянутую струну, которая вот-вот зазвенит… В этот момент в коридор вышли родители Дениса, и он снова представился. Пока они говорили, Алиса украдкой продолжала разглядывать его. Он держался с таким достоинством, выдержкой и уверенностью, но в этом не было гордыни или высокомерия.

– Алиса?

За разглядыванием, она и не заметила, как он прошёл в квартиру и позвал её. И именно в этот момент её ноги были готовы подкоситься. ОНа почувствовала себя маленьким нашкодившим котёнком, который прячется от сердитого хозяина.

Алиса несмело вышла к нему навстречу и с большим волнением и страхом посмотрела ему в глаза. В них виделась стойкая решительность, мужественность и какую-то теплота, которая предназначалась только ей. Такой человек неосознанно вызывал уважение. И в тот момент, когда она увидела тепло в его глазах и улыбку на его лице, не могла не улыбнуться в ответ.

Её дядя, это точно он – она была уверена, потому что его глаза такие же, как у отца. На той единственной фотографии, что у неё есть. Она не могла вымолвить и слова. Он смотрел на неё, как на маленького ребёнка, которого видит впервые. Так забавно, ведь он и правда видел Алису впервые, вот только она уже не маленькая. Но внутри было так тепло: она словно встретила родного отца.

Алиса сделала глубокий вдох, в горле вдруг образовался ком, чувства смешались. Так много мыслей и надежд на будущее. И постепенно разум прояснялся, и она вдруг подумала, что это и есть настоящий шанс, на счастье.

Она сделала лишь один шаг к нему навстречу, когда почувствовала крепкие объятия мужчины. Единственное, что Алиса испытала в этот момент, – чувство спокойствия и уверенности. Она вдруг отчётливо поняла, что всё плохое позади, а она наконец-то сможет обрести семью, настоящий дом. Дядя Миша прижимал её к своей груди, гладил по голове и говорил какие-то слова, Алиса же лишь слушала биение его сердца и плакала от счастья в руках родного человека.

– Может, пройдём в гостиную и там поговорим? – предложил дядя Юра.

– Да, конечно. Спасибо. Я так долго ждал этой встречи, что потерял счёт времени, – ответил дядя Миша, а она всё больше убеждалась, что он невероятный человек.

– Тогда проходите, а я пока сделаю чай, – взволновано сказала тётя Лера и, торопясь, скрылась на кухне.

– Тётя Лера, я помогу, – сказала Алиса, на что она лишь покачала головой и улыбнулась:

– Ничего, дорогая. Будь тут, я быстро.

Они прошли в гостиную, где дядя Юра с Денисом устроились в креслах напротив, а Алиса и дядя Миша вдвоём – на диване. Алиса убрала плед и заметила, как он нахмурился, глядя на её загипсованную руку. Она неосознанно попыталась спрятать её, поскольку ей всю жизнь приходилось скрывать свои травмы, стараться не светить ими, но дядя остановил её и нежно взял за руку.

– Не стоит прятать. Я хочу, чтобы ты знала, что я сделаю всё возможное, чтобы ты была в безопасности и счастлива.

– Кто вы? – довольно резко спросил Денис, и Алиса посмотрела на него с укором, но он не обратил внимание, пристально глядя на дядю Мишу.

Она понимала его беспокойство, но он мог бы быть просто немного вежливее.

– Редкий Михаил Платонович, родной брат отца Алисы, Редкого Павла Платоновича, её дядя.

– Чем докажите? – всё также резко и довольно нагло продолжил спрашивать Денис, и Алиса уже собиралась вмешаться, но её опередил дядя Юра.

– Денис, попридержи свой гонор и будь вежливым. Не забывай о границах.

– Ничего страшного, Юрий Владимирович, – ухмыльнулся дядя, – пытливый ум молодого человека похвален. Он правильно поступает, что старается узнать, как можно больше информации, – он протянул Денису свой паспорт, который доказывает подлинность его личности, а также все документы, доказывающие их родство. Там же оказались и документы из органов опеки, и все личные бумаги Алисы.

– Когда вы успели обо всём позаботиться? – скептически поинтересовался Денис.

– Связи и хорошие адвокаты умеют делать своё дело, Денис, – дядя ответил вежливо и деликатно, ровным тоном, как равному себе. Его выдержке можно было только позавидовать – Алиса бы уже вышла из себя при таком обращении.

– А чем вы занимаетесь, Михаил Платонович? – спросил дядя Юра.

– У меня своя строительная компания.

– Интересно. Что строите? – было видно, что дядя Юра пытается поддерживать беседу и сгладить углы от наглости своего сына.

– В основном нежилые помещения по всей стране: торговые центры, школы, больницы, детские сады. Но есть и несколько проектов с жилыми домами. Занимаемся обустройством территорий, дизайн интерьеров и прочим. В общем, многопрофильная компания по строительству.

В этот момент вошла тётя Лера с подносом в руках и, улыбаясь, сказала:

– Как здорово, что у Алисы появился в жизни человек, который сможет оценить её талант на профессиональном уровне.

– Правда? – искренне удивляясь и улыбаясь, спросил дядя Миша, посмотрев на неё.

Алиса, словно маленькая рыбка, вытащенная из воды, не знала даже, что и сказать. Этот человек казался чем-то нереальным. Ну не могло быть в жизни таких воспитанных, образованных и статных людей. Или это просто она таких не встречала?

– Алиса очень хорошо рисует. В нашем городе она уже неоднократно занимала первые места в разных конкурсах, – тётя Лера говорила с такой гордостью в голосе, какой она никогда не слышала от родной матери.

Ей, в общем-то, было всё равно, как ей казалось. Каждый раз, когда она приносила домой очередную награду с конкурса или олимпиады, мать лишь кивала и сухо говорила: «Молодец».

Они ещё какое-то время разговаривали о разном: об Алиса, её успехах и достижениях, о дяде – но старательно избегали проблемных и больных тем. Так она узнала, что него есть жена и дочь. «Чёрт возьми, у меня оказывается была сестра, почти ровесница,» – и это оказалось волнительным и приятным. Вокруг царила приветливая и тёплая обстановка…

– Михаил Платонович, почему вы только сейчас вспомнили про Алису? – спросил Денис, разрушив сложившуюся идиллию.

Тётя Лера с укоризной и какой-то опаской посмотрела на сына, а дядя Юра сжал кулаки. Видимо, они не ожидали, что их сын сможет вести себя подобным образом в компании незнакомого взрослого мужчины. Да и Алисе, если честно, хотелось дать ему подзатыльник за его поведение.

– Почему же? – делая глоток чая, ответил Михаил. – Я всегда помнил об Алисе. По некоторым обстоятельствам я не мог встретиться с ней раньше.

– И по каким же?

– Денис! – одновременно прикрикнули родители на сына, Алиса же кинула в его сторону гневный взгляд – всё равно, что молнии сверкнули, но этому толстокожему и твердолобому всё без толку.

– По личным причинам внутри нашей семьи, Денис. И если ты позволишь, то подробности я бы хотел оставить за собой и Алисой. Боюсь, что скелеты в шкафу нашей семьи должны оставаться там же, – спокойно сказал Михаил, и на это Денису крыть было нечем. Да и куда ему тягаться со взрослым, умудрённым жизненным опытом мужчиной?

Её друг недовольно фыркнул и перестал задавать вопросы.

– Вы уж простите нашего сына, Михаил Платонович, – начала тётя Лера. – Обычно он себя так не ведёт.

– Не стоит. Всё в порядке. Я понимаю, как это выглядит со стороны: незнакомый мужчина вдруг врывается в привычную жизнь, заявляя, что он близкий родственник, что готов взять заботу об Алисе на себя и забрать с собой. Жизнь переворачивается с ног на голову, а это всегда приносит дискомфорт. Но я хотел бы сказать, что с того момента, как не стало моего брата, я всячески пытался принимать участие в её жизни, но обстоятельства складывались не в мою пользу.

– Да-да, конечно…

– Дядя Миша, – Алиса вступила в разговор, чтобы сменить тему. – Мы так и не получили разрешение забрать тело мамы для похорон…

– Не волнуйся. Я обо всём позаботился. Послезавтра состоятся похороны. Всё уже организовано и оплачено.

– О… – она точно в сказку попала? Алиса что, превратилась в чёртову Золушку? Где подвох? – Спасибо большое.

– Это моя обязанность, Алиса. Позаботиться обо всём, чтобы тебе не пришлось, – затем он словно перевёл дыхание и продолжил говорить: – Что же, я бы предложил тебе остаться в отеле, где я бы снял для тебя номер, но думаю, что здесь, в компании дорогих и знакомых тебе людей, будет спокойней?

– Угу, – она кивнула.

– Хорошо. Тогда, – он обратился к дяде Юре и тёте Лере, – могу я попросить вас позаботиться об Алисе?

– Конечно! Алиса нам как родная дочь, – радостно ответила тётя Лера.

– Благодарю. В таком случае, завтра я заеду за Алисой в одиннадцать часов. Мы должны закончить кое-какие дела, – дождавшись всеобщего согласия, он встал, чтобы уйти.

Семья Апраскиных попрощалась с ним прямо в комнате, а Алиса вызвалась проводить дядю до двери. Позади слышались выговоры родителей по поводу неподобающего поведения Дениса. Ну ещё бы! – за ним раньше такого никогда замечено не было. И видимо, наблюдая её неловкость и нерешительность, дядя решил облегчить её терзания.

– Завтра. Завтра я отвечу на все твои вопросы и расскажу всё, что знаю, Алиса. Но это завтра, когда мы будем вдвоём. Хорошо?

Алиса согласно кивнула ему, хоть и немного разочарованно, ведь ей действительно очень интересно всё узнать.

– Я правда считаю, что это должно оставаться внутри семьи, пойми пожалуйста.

– Я понимаю. Ничего страшного, – сказала она, даже если готова уже взвыть от нетерпения.

Он подошёл ближе и обнял её так по-отечески, хоть она и не знает, каково это, но ей показалось, что именно так. Алиса прижалась к нему, несмотря на то что ключица была готова снова треснуть, не обращая на это никакого внимания и пытаясь заполнить пустоту внутри, которая всегда принадлежала её отцу. И потом он сказал:

– Ты очень похожа на своего отца. По характеру ещё не знаю, но внешне точно, папина дочка.

Алиса впервые за сегодня искренне улыбнулась, потому что ей чертовски приятно знать, чтоона похожа именно на отца и что у неё есть настоящая семья.

Глава 5. Приоткрывая завесу.

– Что на тебя нашло сегодня? – я спросила Дениса.

Мне хотелось бы обидеться, но я не могла злиться на него, да и у меня не осталось на это сил. Впервые за много лет я почувствовала себя спокойно. Но он продолжал сидеть за компьютером в наушниках и не слышал меня. Ну, и что мне оставалось тогда делать? Я подошла и сняла их, зная, что он этого терпеть не может, но только так Денис мог выслушать меня. Он обернулся и зло уставился на меня, но это длилось недолго: злость утихла, сменившись чем-то неопознанным.

– Что на тебя нашло?

Он поджал губы, его брови сошлись на переносице.

– А разве я что-то сделал не так? – он повёл плечом, словно хотел сбросить с себя что-то неприятное, липкое, неудобное.

– Ты мог быть повежливее…

– Повежливее? Алиса, к нам заявляется какой-то пижон, а я должен перед ним кланяться? Меня удивляет, что ты так быстро ему доверилась, – молниеносно вскипел мой друг, а я могла только удивляться, потому что у него не было причин для этого.

Почему он злился? Мне это не понравилось.

– Вообще-то у него все доказательства нашего родства, – я фыркнула, пытаясь защититься от его агрессии.

– Бумаги могут быть липой. А ещё вот это «скелеты в шкафу должны оставаться там же», – противным тоном спародировал Денис. – Что за бред?!

– А что такого в том, что человек не хочет распространяться об этом всём?! Тем более учитывая всю абсурдность происходящего в моей семье!

Я не понимала, почему он срывал свою злость на мне. Я-то в чём была виновата?

– Алиса, – Денис взял меня за руки и подвинулся ближе.

Теперь он смотрел на меня снизу-вверх, и его взгляд был таким родным, просящим и умоляющим, я бы сказала. Но в то же время таким взглядом, как правило, смотрят на маленьких, глупых и несмышлёных детей.

– Ты ведь у меня умная и сильная девочка и понимаешь, что, когда вы будете наедине, он может наплести тебе что угодно? Верно? – спросил он, и я согласно кивнула. – Но ты, в силу своей наивности и романтичности, поверишь каждому слову? – сказал он, одновременно заправляя прядь моих волос за ухо, затем приподнял моё лицо за подбородок. – Я хочу, чтобы ты не поддавалась эмоциям и рассуждала с холодной головой. Не стоит доверять первому встречному.

– В таком случае, он может наплести что угодно и кому угодно, и любой ему поверит, – недовольно ответила я, потому что боялась разрушить ту красивую картинку, которая уже сложилась у меня в голове, и попыталась вырвать руки из хватки Дениса, но он только схватил крепче. – И что ты предлагаешь делать? Денис, я нутром чувствую, что он меня не обманывает. А ты знаешь, что своей интуиции я доверяю.

Я видела, как он сдавался, потому что знал, что я не отступлю. Ему просто не было по силам переубедить меня. Так было всегда: если я в чём-то уверена, изменить моё мнение невозможно. Но я знала, что он также не изменил своего.

Денис вдруг прижался ко мне, обнимая, и сказал:

– Я просто боюсь тебя потерять. Не хочу, чтобы ты из лап одного зверя попала к другому…

– Ты так-то о моей маме говоришь…

– Нельзя называть человеком того, кто несколько раз пытался тебя убить. Извиняться я не стану.

Мне и возразить-то было нечего. Что есть, то есть.

На следующий день дядя Миша приехал ровно в одиннадцать, как и обещал. Настроение у меня было прекрасное и воодушевлённое. Казалось, будто погода считывала его: солнце будто расщедрилось на тепло, которое подбадривало своей энергией; лёгкий ветерок плавно покачивался и нашёптывал приятные слова, приятно касаясь кожи. Высоко в небе парили ласточки, предвещая ясную погоду и бесконечное лето. Перепев скрытых в ветвях деревьев птиц под аккомпанемент монотонного жужжания насекомых… Даже несмотря на то, что я больше любила осень, сегодняшний летний день навсегда останется в моей памяти.

Мы сели в машину – к слову, дорогую. Я в них, конечно, не разбиралась, но мне показалось, что это может быть бизнес-класс: престижный и комфортный автомобиль, под стать водителю. Дядя Миша посвятил меня в планы сегодняшнего дня. Сначала он предлагал свозить меня в медицинский центр, чтобы ещё раз проверить моё состояние после аварии и получить соответствующее лечение, потому что, по его словам, я «слегка» приуменьшила последствия. Потом мы могли бы заехать куда-нибудь, чтобы пообедать и поговорить, а уже после – вернуться ко мне домой, чтобы я могла собрать вещи.

По пути в медицинский центр дядя сообщил, что наша с мамой квартира теперь официально принадлежала мне, поэтому продавать, сдавать или оставить себе – решать только мне. От этого мне стало не по себе. Я чувствовала, как на меня постепенно начинал опускаться груз произошедшего. Какая стадия проживания это была, я не знала, да и от знания мне легче бы не стало; но факт того, что я не хотела возвращаться в эту квартиру, не хотела иметь с ней ничего общего, был, есть и будет. Поэтому я сразу сказала дяде, что хотела бы её продать, а деньги – оставить на каком-нибудь счету. В случае, если я не смогу поступить на бюджет, по крайней мере, смогу оплатить учёбу.

Я в тайне всегда мечтала сбежать из этого ада, и жизнь предоставила мне эту возможность, правда, чрезмерно изощрённым способом. Какой бы ни была моя мать, зла я ей не желала и по-своему любила её. Однако, может быть, теперь, на другом конце жизни, ей станет легче, и она наконец-то почувствует себя свободно.

Вскоре мы прибыли в платный медицинский центр, где меня любезно передали в заботливые руки медперсонала. Всё прошло довольно быстро и комфортно. В самом конце со мной разговаривал психотерапевт, чему я не удивилась.

– Алиса, я хотел бы с тобой поговорить о случившемся, – начал аккуратно врач.

– О чём именно?

Хотел ли он поговорить об аварии и посттравматическом стрессе или о том, что делала со мной моя мать?

– И об аварии, и о следах насилия.

– У меня нет желания об этом говорить.

– Алиса, я не хочу давить не тебя, но ты должна понимать, что сдерживание эмоций и переживаний, такие психологические травмы могут в будущем плохо сказаться на твоём здоровье…

– Вы хотите сказать, что я такой же псих, как моя мать, или стану такой?!

Чёрт, вышло грубее, чем я хотела, но я не привыкла, я не могу говорить об этом с кем-то…

– Нет. Ты не больна, Алиса. Просто пообещай, что, если станет эмоционально тяжело, ты обратишься за помощью, хорошо?

Я заметила, что врач действительно не собирается на меня давить и допытывать.

– Как я пойму, что не справляюсь сама? – чуть погодя спросила я.

С одной стороны, во мне взыграл бунтарский юношеский дух, мол, я не больная и помощь мне не нужна. Но, с другой стороны, более рациональной, я понимала, что психологическая помощь-то мне как раз нужна больше всего. Но я была не готова, мне нужно было настроиться…

– Ты поймёшь, и я надеюсь, что для этого не должно будет произойти чего-то из ряда вон… Постарайся больше общаться с близкими, друзьями, гулять, заниматься тем, что приносит тебе удовольствие. Как только твои травмы заживут, займись йогой, плаванием, дыхательными практиками. Я распечатаю список рекомендаций, постарайся их соблюдать. Договорились?

– Хорошо.

– Кроме того, у тебя бывают панические атаки. Я выпишу тебе лекарства на случай их появления. Они быстро снизят уровень тревожности.

– Я поняла. Спасибо.

– Береги себя, Алиса. Твоя жизнь в твоих руках, и лучше тебя о ней никто не позаботится.

– То есть, надеяться ни на кого нельзя?

– Почему же? Наоборот, хорошо, когда есть люди, на которых ты можешь положиться. Я имел в виду то, что лучше тебя позаботиться о тебе никто не сможет. Любовь к себе, Алиса. Подумай об этом.

– Я постараюсь… – сказала я, после чего была, наконец, свободна.

Один из врачей долго разговаривал с дядей, хотя я могу догадываться, о чём. Следы старых травм были видны не только на моём теле, но и в результатах обследования, и они могли рассказать о многом. Дядя Миша всё больше хмурился, согласно кивал врачу, после чего пожал ему руку и поблагодарил. Врач передал ему стопку бумаг, в которых были назначения на лечение и рекомендации по реабилитации для меня. И что-то мне подсказывало, что дядя Миша с его связями прекрасно осведомлён о том, что со мной происходило на самом деле.

– Алиса…

Было видно, что ему трудно начать говорить. Я его понимала: о таком сложно говорить в принципе. Я сама об этом ни с кем не разговаривала, даже Денису не рассказывала всего. Поэтому я решила помочь ему выйти из затруднения.

– Вы по поводу моих травм?

– Да. Я хочу, чтобы ты знала: я не стану выпытывать у тебя, что, как и когда произошло, и почему. Если ты захочешь, то расскажешь сама.

– Но… вы ведь и так вероятней всего всё уже знаете… – мне было тяжело это говорить, хотя я сама не понимала, почему.

Он молчал какое-то время, а потом подтвердил:

– Да. Мои люди всё узнали.

– Тогда почему ждёте, что я сама буду рассказывать?

– Чтобы ты доверяла мне. Я знаю лишь сухие факты…

– А я могу рассказать о другой стороне…

– Верно.

Какое-то время я молчала, обдумывая услышанное. Могла ли я доверять ему? Могла ли я раскрыть свою душу? Была ли я готова к этому? Сейчас – определённо, нет, и я не знала, буду ли вообще готова быть настолько откровенной перед кем-то. Но он не требовал, и это уже радовало.

– Хорошо. Если я почувствую, что готова, то поделюсь с Вами…

– Договорились. Я не собираюсь на тебя давить. Просто знай, что помощь всегда придёт, как только ты будешь готова её принять.

После этого мы отправились в ресторан, чтобы пообедать и наконец-то обсудить то, что меня волновало. По дороге он спросил, где бы мне хотелось пообедать, чтобы чувствовать себя комфортно. Уж что-что, а вкусно поесть я любила, поэтому мы поехали в Кимчи. Я любила это место за то, что там было стильно и уютно, в какой-то степени передавалось настоящее азиатское настроение, и еда там была вкусная. Мы с Денисом бывали тут не один раз.

– Любишь азиатскую кухню?

– Мне кажется, я просто люблю поесть, – улыбнувшись, ответила я, а мой новый родственник вдруг рассмеялся так открыто и искренне, что я невольно сама начала смеяться.

– Так всегда говорил твой отец. Он тоже любил вкусно поесть, – отсмеявшись, сказал дядя Миша с ностальгией в голосе и улыбкой на лице.

Я разглядывала мужчину перед собой и пыталась его понять. Мне показалось, что между ним и моим отцом были тёплые братские чувства. Было видно, что он скучает по нему. Я не знала своего отца, лишь напридумывала себе романтических фантазий о нём. Это всё, что мне оставалось. Я знала лишь, что отец погиб на задании, но, как и почему, мне не было известно. Да и не сильно для меня это было важно: мне хотелось бы узнать, что он за человек, каким был, был ли он рад моему рождению… Я не могла вернуть его к жизни, но могла хранить тёплые воспоминания о нём, пусть и с чужих слов.

– Расскажите мне о нём? – тихо попросила я.

Мужчина внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Алиса, давай договоримся, что с этих пор мы только на «ты», хорошо? – и я согласно кивнула в ответ. – Твой отец был хорошим человеком… во всех смыслах этого слова. Он был отличным братом и замечательным отцом, пока… не погиб. Безумно любил читать, поэтому у нас дома всегда были горы из книг, – на этом моменте он улыбнулся так тепло, как будто мысленно перенёсся в те года. – Мы думали, что Паша выберет какую-то творческую работу, потому что он всегда что-то писал, зарисовывал, придумывал, но в итоге он выбрал работу в полиции.

– Почему? – искренне удивилась я, тоже не понимая такого выбора.

– Паша был сторонником справедливости. Он терпеть не мог, когда кого-то несправедливо наказывали или обвиняли, а виновные выходили сухими из воды, поэтому, когда он пришёл домой и заявил родителям, что подал документы в университет МВД, мы лишь приняли его выбор и поддержали. Отец, конечно, лелеял надежду, что он одумается, но это было тщетно.

– Почему ваш отец… – я запнулась на этом слове – почему его отец? Это было не так. Он был их отцом и моим дедом. – Дед… – с трудом сказала я, чувствуя себя непривычно. – Почему дедушка не хотел, чтобы папа там учился?

– Годы были не самые лучшие для такой работы, криминальные хроники так и пестрели событиями, а если учесть наш семейный бизнес, то… отец просто боялся за сына.

– С папой что-то случилось на работе?

Я не могла сказать, что испытываю по этому поводу какую-то боль или тоску, ведь я не знала своего отца, но вот печаль была…

– Можно и так сказать… – дядя Миша произнёс эти слова с такой болью и сожалением в голосе, что я невольно поймала себя на мысли о том, что он, возможно, чувствует себя виноватым по каким-то причинам.

Он замолчал и смотрел куда-то в сторону, а я разглядывала его профиль. Казалось, что он боролся со своими же эмоциями. Нам уже принесли еду, а он всё также сидел, не шелохнувшись.

– Дядя Миша, – аккуратно позвала я.

Он словно очнулся ото сна и посмотрел на меня, как-то удивлённо и даже сконфуженно.

– Прости, я задумался.

– Ничего страшного. Можно спросить?

– Да, конечно. Всё, что угодно.

– Вы вините себя в смерти папы? – спросила я, и его глаза моментально округлились от удивления. – Мне просто так показалось, – тут же спохватилась я, потому что фиг его знает, как он может рассудить мои слова, которые я вот так бросила в лоб.

– Если честно, – он прочистил горло, – то, да.

Я внимательно смотрела на этого человека, в его глаза, и понимала, что не мог он быть виновным. Моя интуиция говорила об обратном.

– Почему? Простите, если задаю такие неудобные и неприятные вопросы…

– Нет-нет, ты правильно делаешь. В тот год я попал в передрягу. Как выяснилось, наши партнёры оказались из криминального мира и хотели подмять под себя всех, но я этого не хотел. Вследствие чего произошла неприятная ситуация. Твой отец вмешался, но в результате погиб.

– Он защищал Вас грудью?

– Нет, в то время я сидел дома, как он мне и посоветовал.

– Вы давали на него наводку?

– Нет, конечно, нет.

– Папа работал в полиции, а те ребята были преступники?

– Ты всё правильно поняла.

– Тогда папа выполнял свою работу и погиб на службе? Так?

– Верно… – хриплым голосом сказал мой дядя.

– Тогда почему… почему Вы… – я тут же поправила себя, вспомнив о договоре, – ты винишь себя? Мой папа защищал не просто своего брата, но и невиновных людей, которых было немало, я думаю. И сколько их ещё могло быть? Он защищал пострадавших… Этих людей посадили?

– Да. Они получили наказание.

– Тогда почему ты испытываешь вину, а не гордость за то, что твой брат спас жизни? Я не знаю своего отца, но верю, что он был героем, и горжусь им. Попробуй и ты… – я улыбнулась ему, видя, как он ошарашен.

Я и сама, если честно, удивилась, не понимая, откуда у меня такие слова взялись. Говорят, чужая душа потёмки, а мне казалось, что для меня даже моя собственная душа непроглядная тьма, зато в чужих можно хоть что-то разглядеть.

Дядя Миша смотрел на меня со смешанными чувствами и, видимо, не мог их понять, поэтому не знал, что сказать.

– Я тебя не виню… – тихо сказала я, глядя ему в глаза. Я знала это чувство.

У каждого оно своё. Моё какое-то сгорбленное, несчастное, сидело в клетке моей души и постоянно что-то нашёптывало, как мантру. И хотелось что-то сказать в ответ, прокричать, воспротивиться, но оставалось только протяжно и тоскливо выть, потому что нельзя было говорить о своих чувствах, нельзя было жаловаться, нельзя было показывать свою боль… У кого-то вина вызывала страх, а у меня – боль и злость, которые перетекали в отчаяние. И что с этим делать, я не знала. В умных книжках писали, что нужно принять, пропустить через себя и отпустить. Как?! Как мне это сделать? Покажите инструкцию? Как я пойму, что оно ушло? Что я при этом почувствую? Каждый раз, когда я пыталась, оно как будто разворачивалось ко мне и тянуло свои длинные, костлявые, серые, мерзкие щупальца, и никак не хотело отпускать. А я задыхалась в этом, тонула в вине за своё существование.

– Спасибо, Алиса.

– А моя мама… Почему она была против нашего общения?

Это, пожалуй, был один из главных вопросов для меня, и я, наконец, получила возможность приоткрыть завесу тайны.

– Она винила меня в смерти Паши и говорила, что расскажет нужным людям о моих тайнах, грозила расправой моей семье, говорила, что, если я буду лезть в вашу жизнь, пострадают моя жена и дочь.

– Простите…

– За что ты извиняешься?

– За свою маму, за то, что она была больна, но никто не хотел принимать очевидное…

– Ты не виновата в болезни своей матери, Алиса, – он внимательно посмотрел на меня, давая понять, что мне нечего бояться, что я в безопасности. – Оля… ещё до твоего рождения начала вести себя странно. Твой отец заметил это и уговорил её пройти обследование.

Я сглотнула ком в горле: мне не терпелось узнать, была ли я права в своих догадках.

– Врачи подозревали, что у твоей матери начальная стадия шизофрении. Паша очень испугался этого, потому что роды могли усугубить её состояние, и мы не знали, что она может сделать с собой и тобой. Оля, конечно, не верила в то, что может быть больна и всячески это отрицала, но Паша всегда был на стороже. Поэтому он как-то попросил меня, что если с ним что-то случится, то я должен буду забрать тебя к себе. Он даже завещание написал, но, видимо, у твоей матери тоже были какие-то связи, поэтому мне не дали шанс забрать тебя.

Я уже говорила, что моя жизнь – это дрянной сериал? Получите, распишитесь. Нет, это даже было смешно. Я видела такое только в кино. Теперь мне стало понятно, почему она несколько раз пыталась меня убить, почему порой она так меня ненавидела – стало понятно многое.

– Но кто настолько влиятельный, что способен столько лет покрывать её?

– Это уже моя забота, Алиса. Я доберусь до правды.

– А это не опасно?

Потому что мне казалось, что это чертовски опасно. Стоило ли лезть в это теперь? Что, если эти люди не успокоятся, даже несмотря на то, что мамы уже не было?

– Всё будет хорошо, не переживай.

– Интересно, зачем тогда мама хранила твой номер…

– Этого, мы, увы, не узнаем.

– Да уж… Но что за тайну имела в виду мама?

– Это информация как раз связана с той ситуацией. Видимо, Паша с ней поделился происходящим. Я был глуп и молод, слишком амбициозен, поэтому не рассчитал своих возможностей, из-за чего вляпался в неприятную ситуацию. Твой отец помог мне избежать законного наказания. Гордится тут нечем, но мне никогда не выплатить этот долг ему.

– А больной мозг моей матери воспринял это по-своему…

Мне не за что было судить своего дядю и отца, который, несмотря на свою страсть к справедливости, помог брату выйти сухим из воды.

– Возможно. Утверждать не стану.

А дальше мы отпустили эту тему и просто разговаривали, обедали и хорошо проводили время. Я многое узнала о своём отце и невероятно гордилась тем, что я его дочь. Именно таким я его и представляла: творческим, добрым, искренним и честным… героем. Нужно ли мне было что-то ещё? Нет. Я хотела иметь при себе именно эти знания и такие воспоминания. Дядя Миша спрашивал о моей жизни, но не затрагивал отношений с мамой – всё уже было понятно.

Потом мы прогулялись по улицам города, зашли в магазин техники, где дядя купил мне самую последнюю модель железного яблока. Была ли я удивлена? Определённо. Да я даже мечтать о таком подарке не могла, а за эти дни и вовсе напрочь забыла про то, что телефона у меня больше не было, а тут…

– Это слишком дорогой подарок.

– Алиса, наша семья может позволить себе всё. А ты достойна и заслуживаешь большего. Просто пользуйся с удовольствием, – приобняв меня за плечи, сказал он.

А я не выдержала, разревелась и прижалась к нему. Конечно, он не был моим отцом, но хотя бы формально мог им быть, ведь так?

Ближе к вечеру мы приехали в нашу квартиру.

Мне было страшно переступать порог этого дома. Снова окунаться в этот прижизненный ад. Мне было жутко от того, что, стоит мне только переступить порог, как я открою глаза и окажется, что всё это было сном. И вот тогда это станет совсем невыносимо. У меня было одно единственное желание – исчезнуть отсюда и никогда не возвращаться. Просто забыть обо всём, уйти и не слышать, не знать.

Но я понимала, что все эти воспоминания уйдут вместе со мной, и, как бы я ни старалась, моё тело, душа и разум будут помнить. Но, может быть, возможно хотя бы на один день сделать так, чтобы о тебе забыли все, и ты забыл всё?! Почему так нельзя? Почему нужно крутиться в круговороте жизни и возвращаться туда, где тебе больно, где нет ничего хорошего?

Я уговаривала себя сделать шаг. Но тут я почувствовала прикосновение к своей руке…

– Всё хорошо, ты не одна, – дядя Миша сказал спокойно и уверенно, а моя душевная боль сменилась странной пустотой в голове. Такой чёрной и пугающей, равнодушной до отупения.

Я сделала шаг вперёд, навстречу своему прошлому, чтобы потом, наконец, уйти в будущее.

Глава 6. Словно птица.

Под ярким солнцем над раскинувшимся зелёным пространством ощущение холода было чужим и непривычным. Резкая граница яркого голубого неба и незримой темноты с витающей вокруг тоской нагнетало без того напряжённую обстановку.

Рядом стоял Денис и держал мою руку – это был непростой день. С другой стороны – мой дядя, и я чувствовала себя окружённой поддержкой и теплом. Наверное, мне следовало плакать, но слёз не находилось… Вместо них – лишь тонна сожалений, что всё заканчивается именно так. Был ли у нас шанс прожить жизнь по-другому? Не знаю, может быть. Все эти «если бы». Они никогда не помогали: всё равно придётся жить с тем, что есть.

Где-то на фоне я слышала голос человека, читающего траурную речь по маме.

– Она была удивительным человеком с непростой судьбой… – всё, что я услышала: большего слышать даже не хотелось.

Удивительным? Неужели? Впрочем, наверное, и правда удивительным…

Внезапно я услышала, как Денис зашептал мне на ухо:

– Ты чего? Всё в порядке?

Я удивлённо уставилась на него, широко открыв глаза, и зашептала ему в ответ?

– Кто писал эту чёртову речь?

– А что с ней не так?

– Там ни слова правды…

– А ты что хотела, чтобы на её похоронах сказали, каким она была чудовищем? – он выразительно посмотрел на меня, а я почувствовала себя наиглупейшим созданием. – О мёртвых либо хорошо, либо ничего. На похоронах «ничего» не получится.

Мне было совершенно нечего возразить.

В конце концов, мне оставалось только продолжать слушать эту нелепую речь о моей матери, на чьи похороны пришли лишь я, мой дядя, Денис и его родители. Не появились даже соседи. Это многое сказало о том, в каких отношениях с ними была моя мама.

Я постаралась отвлечь себя, потому что комок нервозности начинал сужаться, чтобы потом взорваться, как атомная бомба. Я попыталась сосредоточиться на окружающем меня пространстве. Казалось, что лучи солнца не могли пробиться сквозь мертвенно застывшую тень и лишь частички рассеянного света падали на зелёную землю. День был ветреным, и окружение постоянно менялось в резкости близкого и далёкого. Возможно, это просто атмосфера кладбища, и стоило только выйти за его пределы, как всё изменилось бы?

Мой взгляд привлекли трое незнакомых мужчин вдалеке, которые смотрели в нашу сторону. Они пришли к маме? Но почему тогда не подошли? А если нет, то кто они? На работников не похожи… Дядя Миша тоже заметил их и нахмурился, и я не упустила из виду, как он сжал кулаки. Он знал их? Почему он разозлился?

За своими размышлениями я не заметила, как распорядитель похорон закончил говорить и настало время прощаться с мамой. Я положила рядом с ней белые розы и посмотрела на неё в последний раз. Какой она мне запомнится? Но главный вопрос: хочу ли я помнить?

Моё дыхание внезапно перехватило: я смотрела на её бледное лицо с тонной косметики, скрывающей синяки, и не понимала, что мне делать дальше, без неё. Как жить, когда она часть моей души, часть меня, моего сердца ушла? Просто опустела и отмерла… Мама была моим наказанием, моим испытанием или препятствием к свободной счастливой жизни, и теперь, когда этого препятствия больше не было, я задыхалась от незнания того, как отпустить ад, через который она заставила меня пройти. Что со мной не так?

Я почувствовала уверенное, но осторожное прикосновение к свои плечам и подняла взгляд. Дядя Миша наклонился ко мне и очень тихо, чтобы слышала только я, сказал:

– Она твоя мама, какой бы ни была. И ты имеешь право на любые чувства и эмоции…

Из моих глаз снова потекли слёзы. Я в последний раз посмотрела на маму, мысленно с ней прощаясь, и, прижавшись к родному по крови человеку, направилась в машину, игнорируя злой взгляд, брошенный в мою сторону. Но в мою ли?

Во время своеобразного поминального обеда я вышла на террасу ресторана, чтобы подышать воздухом и просто посмотреть на родной город, который мне предстоит покинуть уже совсем скоро, уезжая за несколько тысяч километров. Меня медленно накрывала паника – от осознания, всего произошедшего и от того, что ещё только должно случиться.

– Значит, ты всё-таки уезжаешь… – позади раздался голос моего лучшего друга.

Я действительно боялась этого момента, потому что не знала, что мне делать и как объяснить. Я не была готова обсуждать это сейчас. Почему он пошёл за мной? Денис видел мою неготовность говорить и всё равно спрашивал.

– Завтра, – я постаралась ответить уверенно и спокойно, но голос дрожал, а сердце отдавало чечётку.

– И когда ты собиралась мне сказать?

Я молча продолжила смотреть на город: у меня не было сил или смелости повернуться и посмотреть ему в глаза. Я старалась не заплакать снова, потому что в последние три дня, казалось, я только это и делала.

– Когда собиралась сказать, что бросаешь меня?!

Это стало последней каплей: я не выдержала и резко обернулась к нему, чувствуя горечь от обидных слов.

– С чего ты взял, что я бросаю тебя?!

Теперь мы оба перешли на повышенные тона, потому что эмоции накалились до предела, но вокруг не было никого, кто мог бы услышать нас.

– А разве твоё бегство не означает это?!

– Бегство?! Да что ты такое говоришь! Как ты мо…

– Могу что?! – наступая на меня, гневно бросил Денис. – Сказать, что стоило замаячить на горизонте богатенькому родственнику, которого ты знать не знаешь, как ты тут же срываешься вместе с ним неизвестно куда? – разводя в руки в стороны, продолжил Денис, медленно добивая меня. – Бросая здесь тех, кто всегда был рядом, к кому ты прибегала зализывать раны!

Это был удар ниже пояса, который я не могла выдержать. Это пренеприятное чувство – смесь обиды, боли и вины. Оно поглощало: как пиявка постоянно сосёт кровь, в конце концов превращая тебя в своего раба. И как ни пытайся пересмотреть события или изменить их ход, только лишь вязнешь в болоте вины ещё больше.

– Как ты можешь так говорить… – прошептала я, с ужасом глядя на него.

– А разве я не прав? – сказал он резко, словно больно ударил ножом по незажившей ране, спрятал руки в карманы и отвернулся от меня.

С одной стороны, мне было дико обидно: это моя семья, и я могла, наконец, начать жить, как нормальный человек, а не пародия на живое существо. Разве он, как близкий и единственный друг, не хотел, чтобы я была счастлива? Но, с другой стороны, я знала, что он прав: я всегда прибегала к нему. Он единственный всегда был на моей стороне, всегда был рядом, всегда защищал. Он тот, кто меня понимает и знает…

– Денис, но разве это плохо, что у меня появилась возможность обрести родных? Разве я не имею на это право? Почему я должна оправдываться за то, что у меня есть родные, которые хотят позаботиться обо мне?!

– А о нас ты подумала? Обо мне ты подумала? – он искоса взглянул на меня. – Решила ВСЁ плохое оставить здесь и уехать? А как же обещание, которое мы дали друг другу? М?

В конце концов, сколько ни занимайся поркой самого себя или оправданием, сколько ни прокручивай события назад в своей голове, чувство вины будет только расти. И самое смешное, что ничего не менялось в прошедших событиях. Абсолютно ничего!

Моё тело само бросилось вперёд, и я прижалась к Денису.

– Я помню про обещание, и я ни в коем случае не бросаю тебя! То, что я буду жить в другом городе, не означает, что тебя больше не будет в моей жизни…

– Но меня не будет.

– Не говори так, пожалуйста. Мы всегда будем на связи, мы сможем видеться. Только, пожалуйста, не говори таких слов. Денис… ты же знаешь, что ты самый дорогой человек в моей жизни. Ты мой единственный друг… – погружённая в эмоции, я почти не заметила, как он напрягся. – Пожалуйста…

– Ха, ты так легко можешь распрощаться с теми, кто всегда тебя поддерживал, с теми единственными, кто заботился о тебе всё это время.

Я лишь прижалась к нему сильнее, потому что так нельзя. Нам нельзя было вот так расставаться. Я не могла остаться, и он это понимал, так почему он продолжал говорить такие обидные слова?

– Почему ты такой жестокий? Почему ты не хочешь понять, что…

– Я не хочу понять?! – он вырвался из моих объятий и отошёл на пару шагов, а я осталась одна с ощущением, что меня бросили в ледяную пустыню, а холодный, пронизывающий до самых костей ветер разрезал меня на мелкие кусочки. – Да это ты ни черта не хочешь понять! Это ты, Алиса, не понимаешь, как делаешь больно моей семье, которая заботилась о тебе. Как делаешь больно мне!

– Неужели ты правда думаешь, что я не ценю это?! Как такое тебе вообще в голову пришло?!

– А что ещё мне остаётся думать?!

– Почему ты не хочешь понять, что это мой шанс на нормальную жизнь?!

– А с нами нормальной жизни нет. Я всё понял, – холодно произнёс Денис.

Я чувствовала, как слёзы продолжали течь по моим щекам, не желая останавливаться.

– Это жестоко… жестоко говорить такие слова!

– А ты не жестоко поступаешь со мной, Алиса?

– Разве я не имею права жить свою жизнь?! Жить так, как хочется мне?!

– Как хочется тебе? Или как скажет тебе твой дядя?

– Я сама решаю, как мне жить!

– Точно?

У меня не осталось больше сил. Я не хотела здесь находиться!

– Что здесь происходит? – спросила подошедшая тётя Лера.

– Ничего, мам. Вернись к остальным.

Тётя Лера непонимающе смотрела то на своего сына, то на меня, всю в слезах. Но я не хотела задерживаться здесь, поэтому развернулась, чтобы уйти, но столкнулась в дверях с дядей Мишей.

– Алиса? – позвал он.

Утирая слёзы рукавом, я тихо прошептала:

– Увези меня отсюда…

И он, не сказав ни слова, взял меня под руку, попрощался с семьёй Апраскиных и повёл меня прочь от этого кошмара.

Но сколько ни меняй картинки, хоть найди десятки тысяч других путей, чтобы поступить иначе или сказать другие слова, произошедшего не изменить. Это невозможно.

–

– Пришёл отчёт от ребят, – сообщил Ромыч, пытаясь нанести мне удар в грудь, чтобы сбить дыхание, и я не мог атаковать в ответ, но…

Со мной это не пройдёт, друг. Мы с детства тренировались вместе, ты должен помнить, кто нас этому учил.

– И что там? – я отразил его атаку и сделал замах ногой в ответ.

– Пасли и Михаила, и девчонку. И если я могу понять, зачем его могли пасти, но она-то на кой чёрт им сдалась, я не знаю, – и он снова пошёл в атаку.

– Нечему удивляться, они, родня и там такие связи имеются, – ответил я, уходя от удара, скручивая корпус вокруг позвоночника, и нанёс удар кулаком снизу-вверх, пытаясь вывести противника из игры, но Рома, как опытный боец, успел уклониться в последний момент.

– Ты что, решил отправить меня в нокаут, Яр? – зашипел он. – Связи там нехилые. Доходят чуть ли не до самой верхушки ФСБ. Подобраться будет не просто, если и копать, то очень осторожно. Ребята замешаны не в очень чистых делах.

– Не рискуй попросту, – сказал я, но не дал ему расслабиться и снова напал, стараясь нанести хлёсткий удар голенью. – Итак достаточно засветились.

Рома умело отразил мой удар и в пару движений взял меня в захват шеи со спины.

– Хочешь дождаться приезда Михаила?

Вместо ответа я резко присел, хватая его за руку, и, повернув голову в другую сторону, нанёс удар по голени, резко освобождаясь из захвата.

– А ты сегодня в ударе. В чём причина? – входя в азарт, спросил Рома.

Я протянул руку, чтобы помочь ему подняться, но этот засранец сделал подсечку, схватил меня за руку и перекинул через плечо. Гадёныш.

– Ну так что? – с довольной миной, настоял он.

– Мой отец знает об этой истории куда больше, чем мы с тобой.

Я поднялся с матов и схватил бутылку с водой.

– Родион Сергеевич? – удивлённо вытаращил на меня глаза Рома.

– Он самый.

– Становится всё интересней. И что ему известно?

– Ты как последняя сплетница, всё хочешь знать? – я вскинул бровь, глядя на друга.

– Это моя обязанность – всё знать.

– Кем возложенная? – я хмыкнул.

– Не суть, – отмахнулся Ромыч. – Так что ему известно?

– Не говорит. Якобы – это не его тайна, а, если я хочу знать, стоит говорить с самим Михаилом.

– Всё интереснее и интереснее. И это всё?

– А что ещё должно быть?

– Может, тебя трогает то, что скоро в твоей жизни начнёт мелькать ещё одна Редкая особа? – играя бровями, ухмыльнулся этот гад.

Если бы я сказал, что даже не задумывался о том, какой может быть его племянница, то соврал бы. Конечно, я думал об этом. И тут у меня было только два варианта: либо серая забитая мышка, либо девица без норм и моралей, если учесть издевательства, которые она терпела на протяжении всей жизни. Я бы очень удивился, окажись она нормальной.

– О, раз ты молчишь, значит, задумался над этим. Ну и как?

– Иди в пень.

– Что сразу в пень? А вдруг девчонка будет хорошенькой?

– Тебя только это волнует?

– Ну не только, – подмигнул Рома и начал ржать.

В зал начали заходить мальчишки, которых по выходным тренировал Роман. Его центр подготовки занимался бесплатными тренировками детей-сирот – эдакий вклад в общественное развитие города. Надо отдать должное, тренер и боец из него бы отличный. Мой отец ещё в детстве разглядел в нём талант и сказал, что он далеко пойдёт. Сначала он даже тренировал нас, но потом Рома пошёл своим путём. Дети его любили, потому что, несмотря на его серьёзный и брутальный, довольно устрашающий вид, парень он был простой и юморной, болтливый и вертлявый, как уж.

Мальчишки поздоровались с нами и разошлись для разогрева, а я принялся собираться на работу, несмотря на то что на календаре суббота. Поскольку у нас не было толкового графического дизайнера, мне приходилось отрисовывать необходимое самостоятельно. Сегодня в офисе почти никого не было, только дежурные работники, что хорошо: я мог поработать в тишине без лишней нервотрёпки.

Уже на выходе из зала я получил сообщение от Михаила о том, что он прилетает послезавтра и у них будет длинная пересадка, поэтому мы увидимся на работе утром в понедельник и обо всём поговорим. Что ж, осталось подождать немного: может быть, вся правда, наконец, всплывёт.

–

Вчера дядя Миша не задавал никаких вопросов, за что я была ему очень благодарна. Мне хотелось побыть одной, и было ясно, что в таком состоянии домой к Апраскным я не пойду, поэтому он снял для меня номер в гостинице, где остановился сам. Чуть позже дядя принёс мои вещи, которые оставались у Дениса дома.

Я была сильно обижена и зла на него. Чувствовала, как в груди тянет холодом, и не тем кладбищенским, окончательным, а словно под кожей таяли маленькие льдинки, что появились там часом раньше. Но они не превращались в живительную воду, а, наоборот, становились подобны кислоте, которая уничтожает всё живое. И что-то сгорало вместе с этим, полыхало адским пламенем, но я даже не могла понять, что это было. И всё это приводило меня в желеобразное оцепеневшее состояние, в котором я, кажется, пробыла до самого утра, так и не сомкнув глаз.

И после пришла вина, уже знакомая и родная, которая заставила меня каждые пару минут проверять телефон на наличие новых сообщений. Но когда я видела, что он был в сети, но даже ничего не написал, не ответил на моё сообщение, которое было прочитано, становилось только хуже. Вместе с удушающим чувством вины я поймала себя на чём-то новом. Во всех смыслах новое чувство скреблось в горле и вынуждало смотреть на себя в зеркало и осознавать, что мне стыдно. Стыдно быть виноватой. Это неприятно. Под гнётом этого мерзкого чувства я стала задаваться вопросами: а зачем мне ехать туда, где не будет Дениса? Зачем мне вообще что-то без него? Кому это нужно и кому от этого будет хорошо? Кто я без него?

Мои размышления прервал стук в дверь. Мне казалось, что все действия делаются мной на автомате, потому что разумом я явно была не здесь. Когда Михаил прошёл в комнату, он спросил:

– Готова?

Было раннее утро, и нам пора было выдвигаться в аэропорт, если мы не хотели опоздать, но мои ноги словно приросли к полу, я не могла пошевелиться.

– Вижу, что не готова, – оглядывая меня, сказал дядя. – Может расскажешь? – и сел в кресло напротив меня.

– Кто я? – я задала вопрос вслух, но по-настоящему боялась услышать ответ. – Кто я без него?

– Ты про Дениса? – спросил он, и я кивнула. – Он тебе очень дорог, – ещё один кивок. – И ты боишься потерять его, – я снова махнула головой. – И считаешь, что, раз он и его семья помогали тебе, ты обязана свою жизнь положить на их благополучие.

Я снова бездумно кивнула, но спустя секунды до меня дошёл смысл сказанных слов, и я растерянно спросила:

– Что?

– Алиса, – начал дядя, подходя ко мне и приобнимая за плечи, – это было их решение – помочь тебе. Однако, это не значит, что ты должна положить свою жизнь на их благо.

– Но я никто, ничто… так… существо, чуждое всему миру и всем. Они единственные мне близкие люди. Они нужны мне… Он нужен мне…

– А теперь у тебя есть ещё близкие люди, которым ты дорога, – эти слова заставили меня стыдливо поднять взгляд к нему с осознанием, что мои слова могли обидеть его. – Пойми, что, пока вы сами не захотите оборвать эту связь, даже находясь на другом конце света, вы будете вместе и будете близки. Не поддавайся мнимому чувству вины и подумай о том, чего хочешь именно ты, ладно? – сказал он, и я кивнула, после чего дядя нежно чмокнул меня в лоб. – Я буду ждать твоего решения. Если решишь двигаться дальше, то встретимся внизу.

Я стояла посреди комнаты и смотрела на своё отражение в зеркале.

– Чего я хочу? – словно попробовала эти слова на вкус.

Я чувствовала себя существом из другого мира и как-то одиноко. Зачем я была здесь? Зачем я жила? Зачем притворялась идеальной и примерной, даже ни разу не задумавшись о собственных желаниях? Но я ведь хотела чего-то, правда? Хотела попробовать жить иначе. И у меня появилась такая возможность. Почему я боялась её использовать?

Я никогда не принимала решения самостоятельно – это всегда выходило мне боком. Но что теперь? Сейчас никто не услышал бы моих криков и не увидел моих слёз… Но это к лучшему. Даже мне стало тошно смотреть на себя. Но я должна была принять решение: остаться здесь, в привычном мне мире, или сделать шаг в неизвестность, выйти из комнаты и начать новый этап своей жизни.

Ушло ли чувство вины? Нет. Только он мог избавить меня от этой боли, если написал бы хоть слово, любое… Просто зная, что мы расстаёмся не навсегда, что наша дружба будет такой же крепкой и нужной нам обоим, я могла бы стать смелее. Сжимающая боль одиночества стала острее в этот момент настолько, что хотелось кричать, выть и плакать. Я понимала, что потребность постоянного эмоционального и физического контакта с моим другом мне жизненно необходима…

Но я сделала шаг в неизвестность, чтобы воспарить, словно птица, и стать свободной.

Через тридцать минут был назначен наш вылет, нам давно пора проходить на посадку, а я всё продолжала нервно теребить ремешок рюкзака в надежде, что он приедет попрощаться. Но его не было. Работники аэропорта настойчиво поторапливали нас, и я уходила с большим сожалением на сердце от того, что мы так и не поговорили.

Я уже протягивала свой паспорт, когда услышала:

– Алиса!

Я обернулась и увидел его. Он всё-таки пришёл. Я побежала ему навстречу. Он подхватил меня на руки и крепко обнял.

– Прости меня. Я такой дурак.

– Всё хорошо. Я рада, что ты пришёл.

С моей души, наконец, упал камень.

– Ты же понимаешь, что всё, что я наговорил, было лишь потому, что я переживаю за тебя и волнуюсь. Понимаешь?

– Да, конечно, понимаю. И ты меня прости, я тоже была неправа.

– Мы оба были неправы. Я так злился и места себе не находил.

– Всё хорошо.

– Пообещай, что если тебе будет там плохо, если тебя будут обижать, ты сразу скажешь мне и я тут же заберу тебя, ладно?

– Да, обещаю, – я счастливо улыбнулась.

– Алиса, нам уже пора идти, посадка на самолёт заканчивается, – напомнил дядя Миша.

Я с грустью и тоской посмотрела на Дениса. Мне не хотелось с ним расставаться, но в то же время я радовалась, что он всё же приехал и что наша дружба для него важна так же, как и для меня.

Сейчас мы были нигде. Аэропорт – это место «нигде». Он и не «там», куда мне ещё только предстоит добраться, но уже и не «здесь». Это ровно посередине между прошлым и будущим – невидимая нить, что связала две действительности. Я хотела, чтобы мой друг был этой связующей нитью между моим прошлым, где все прекрасные воспоминания подарил мне именно он, и будущим, которое обязательно должно было стать хорошим и светлым.

Уже сидя в салоне самолёта, в кресле бизнес-класса, я поймала себя на удивительном чувстве отпускающего настоящего. Внутри меня как будто что-то расслабилось и успокаивалось, и, несмотря на тоску, мне хотелось улыбаться. Я сделала первый шаг к тому, чтобы стать свободной.

Глава 7. Новый дом.

Я волновалась, но не совсем из-за моего первого полёта на самолёте, а, скорее, из-за его значения. В момент, когда самолёт поднялся в воздух, я вдруг начала осознавать, что мне открывался чудесный мир, в котором, быть может, я смогла бы полюбить жизнь по-настоящему. Я летела… Самолёта как такового не было видно, но я почувствовала, что лечу.

Яркое солнце светило, разбрасывая лучи по небу, и казалось, что я оказалась в раю. Банально, быть может, но именно так я это ощущала. Мне захотелось протянуть руку и прикоснуться к пышным облакам, утонуть в их мягкости. Всё это придавало полёту оттенки радости, что смешивались в восхищении красотой природы и возможностями человека.

Нам предстояло лететь несколько часов, и я не знала, чем себя занять. Стала оглядываться вокруг, рассматривая окружение. Сейчас мне было жизненно необходимо занять чем-то свои руки и отключить мозг, чтобы выплеснуть все свои мысли. Но, как назло, всё необходимое осталось в багаже.

– Тебя что-то тревожит? – я услышала голос дяди, обеспокоенно смотрящего на меня.

Мне было непривычно чувствовать заботу. Непривычно, что у меня появился кто-то, кроме мамы.

– Нервничаю немного, – призналась я.

– Первый полёт всегда волнительный.

– Да, наверно. Но мне нравится, – честно сказала я. – Просто это шаг в новую жизнь…

Михаил понимающе улыбнулся.

– Что ты обычно делаешь, когда волнуешься?

– Рисую, – я выпалила, не задумываясь.

Сколько себя помню, я всегда рисовала. У меня были изрисованы не только скетчбуки, но и тетради, учебники, журналы, даже салфетки в кафе.

Неожиданно дядя достал из своей сумки блокнот и ручку.

– Другого ничего нет, но, думаю, художнику любой инструмент подойдёт.

– Правда, можно? – скрыть радостный блеск в глазах было невозможно.

– Конечно, – он рассмеялся.

Я с благодарностью приняла блокнот с ручкой, быстро стащила кеды, забралась с ногами в огромное кресло, села поудобнее и принялась за своё любимое дело. Рука сама вырисовывала то, что было у меня в голове. Я никогда не рисовала что-то наобум, это всегда было отражением меня, в собственном стиле. Денис говорил, что мне надо открыть свой профиль в социальных сетях и рисовать на заказ, но моих накоплений со школьных стипендий не хватило бы на покупку планшета, чтобы можно было на этом зарабатывать. Поэтому я просто рисовала, и только иногда мои работы покупали, но не более.

За время полёта я изрисовала несколько листов в блокноте дяди и вернула его обратно. Он долго рассматривал мои рисунки, а потом удивлённо посмотрел на меня.

– Заняла много листов, да? – виновато спросила я.

– Нет, твои работы прекрасны. Я говорю тебе это, как человек, который каждый день имеет дело с архитекторами, дизайнерами и художниками.

– Спасибо, – мои щёки, вероятно, зарделись от смущения. Мне, конечно, было безумно приятно получить от него похвалу.

Спустя час мы приземлились в Домодедово, чтобы пересесть на другой самолёт до моего истинно родного города.

– Алиса, как чувствуешь себя после полёта?

– Да, вроде, нормально. А что?

– Если есть силы, можем прогуляться по Москве. Наш следующий рейс только через четырнадцать часов.

– Конечно! – воскликнула я. – С большим удовольствием!

– Ну, тогда вперёд.

Поскольку наш багаж автоматом отправлялся на следующий наш самолёт, мы сразу пошли на аэроэкспресс, чтобы добраться до центра столицы.

Я всегда мечтала посмотреть Москву. И хотя у нас было мало времени, мне и этого оказалось достаточно. Дядя провёл меня по Старому Арбату, Александровскому саду и Красной площади. Мы купили по хот-догу в уличном кафе и прогулялись по любимым улицам дяди.

Для меня было удивительно и странно, что такой человек, как он – строгий с виду, такой интеллигентный и статусный, – мог сидеть в парке на лавочке, закатав рукава, и уплетать хот-дог. Я даже не удержалась и, с его позволения, сделала фотографию, и даже настояла на селфи. Мне безумно захотелось создать воспоминания о своей новой жизни. Мы много болтали, смеялись, и мне было хорошо и комфортно рядом с ним. Наверное, именно так я бы чувствовала себя со своим отцом.

Я постоянно ловила взгляды молодых девушек и женщин, которые засматривались на него. Это было ожидаемо: мой дядя оказался жутко привлекательным мужчиной.

Мы только прошли театр «Около дома Станиславского», который он обязательно посещал, когда бывал в Москве, когда слова сорвались с моего языка быстрее, чем я сообразила:

– Дядя, как так случилось, что ты в разводе?

Чёрт, следовало думать прежде, чем спрашивать! Теперь я едва ли не жмурилась от страха, что получу нагоняй за свой неудобный и столь личный вопрос.

– Ты спрашиваешь так, словно удивлена этому факту.

Я с облегчением выдохнула, когда осознала, что в его голосе не было ни намёка на злость или недовольство.

– Просто ты такой мудрый, добрый и благородный человек, что это действительно удивительно.

– Эх, – вздохнул он. – Я совсем не так хорош, как тебе видится, но мне приятно, что я именно таков в твоих глазах. И постараюсь всегда оставаться таковым для тебя.

– А для Стеллы? – я в очередной раз ляпнула, не подумав, и тут же прикусила себе язык.

– А для Стеллы я оказался не очень хорошим отцом.

– Как это так?

– Я редко бывал с ней и всегда старался чем-то откупиться за своё отсутствие, что повлекло за собой дурные привычки. И поделать с этим я уже, наверное, ничего не смогу. Помыкает мной, как хочет, – горько усмехнувшись, сказал дядя.

– Но ты же любишь свою дочь…

– Конечно, люблю. Какой бы врединой она ни была, она моя дочь.

– Тогда просто почаще говори ей это.

– Думаешь, поможет?

– Уверена. Девочки любят признания в любви, – с гордо поднятой головой ответила я, на что дядя заливисто рассмеялся.

– А по поводу развода… – начал он. – Думаю, наложилось много факторов, и на тот момент мне казалось, что развод – это лучшее решение. Да и сейчас так думаю, потому что оставаться с человеком только ради ребёнка – преступление против самого ребёнка. Только вот силы и возможности свои не рассчитал, и это сказалось на Стелле…

Нас прервал звонок смартфона дяди.

– Прости, я отвечу. Это по работе.

Я согласно кивнула и вместо этого сосредоточилась на том, чтобы снять больше видео и фотографий с прогулки – будет, чем поделиться с Денисом и что выложить в сеть.

Вспомнив о друге, я осознала, что мне нужно написать ему о том, что мы долетели до Москвы и что всё хорошо. Я стала строчить ему сообщения, пересылать все фотографии и видео, что наснимала. Сообщения пока были не прочитаны: он наверняка сейчас был на тренировке, поэтому увидит их позже.

Когда дядя закончил разговор с каким-то Ярославом, мы вновь вернулись к нашей теме беседы.

– Так на чём мы остановились?

– На том, что ваш развод сказался на Стелле.

– Да… – дядя замолчал.

Я понимала, что подняла очень личную тему и, возможно, побеспокоила старые раны, о чём очень пожалела, поэтому мне захотелось как-то исправить ситуацию.

– Я думаю, Стелла всё понимает и не держит на тебя зла.

– Хах, – усмехнулся он, – это ты не держала бы зла, Алиса. Но не моя дочь. А вот как заслужить её прощение, я не знаю.

– Уверена, что выход найдётся.

– Я был бы рад, если вы смогли бы подружиться, – улыбнулся дядя.

Я тоже думала, что смогу подружиться со Стеллой. Мне почему-то казалось, что наша боль отчасти похожа и поможет нам сблизиться.

– Нужно уже подавать документы в институт, но я пока не знаю, в какой, – я решила сменить тему.

– Есть варианты?

– Не знаю… Я хотела бы что-то, связанное с рисованием или литературой.

– Думала о столичных ВУЗах?

– Нет, – я замотала головой. – Не хочу учиться в другом городе, там я буду одна, – заверила я, посмотрев на дядю. – Я хочу учиться в родном городе, чтобы мы были рядом.

Он очень тепло улыбнулся, приобнял меня за плечи и поцеловал в макушку.

– У нас в городе прекрасные ВУЗы. Как приедем, изучим все варианты.

– Ты мне поможешь выбрать?

– Обязательно.

– Здорово! Спасибо! – я запрыгала от радости, хлопая в ладоши.

Следующий наш перелёт был поздно вечером, и прибыть в город мы должны были посреди ночи, поэтому я надеялась поспать это время. Однако кричащие дети по соседству не дали мне этого сделать. Я с трудом переносила эти крики – казалось, что голова просто взорвётся. Переполнение эмоциями и усталость дали о себе знать, и я остро ощутила разницу между общим салоном и бизнес-классом. Это не означало, что я стала жадна до денег, но если передо мной поставят выбор, то он будет очевидным, как и у любого человека.

Вероятно, в какой-то момент дети успокоились, поскольку я не заметила, как уснула, а поняла только в тот момент, когда дядя аккуратно похлопал меня по плечу.

– Алиса, через пятнадцать минут мы приземлимся.

– А…. а, да. Хорошо, – сквозь сон пробубнила я, стараясь разлепить глаза. Единственное, что мне сейчас хотелось, это упасть на кровать и проспать минимум сутки.

Мне смертельно хотелось спать, поэтому я даже не обратила внимание на то, как мы добрались до дома. Но стоило переступить порог квартиры, как осознание накрыло меня с головой: теперь это мой дом. Оказалось, невероятно сложно в это поверить.

Ощущение нереальности не покидало. Как такая большая и красивая квартира, с панорамными окнами, откуда открывался прекраснейший вид на город, могла быть моим домом? Я продолжала ожидать, когда из-за угла появится ведущий какого-нибудь реалити-шоу и скажет, что всё это большой розыгрыш. От этих мыслей меня аж передёргивало. Мне было страшно, что всё это может оказаться лишь моей иллюзорной фантазией. Становилось жутко только от одной мысли, что жизнь преподнесла мне ещё не все «сюрпризы».

Чувствуя дискомфорт из-за своих внутренних ощущений, я обняла себя руками и закрыла глаза. Хотелось прогнать свои страхи как можно дальше.

– Ничего не бойся, – я услышала позади голос дяди. – Смелее проходи, – в его голосе слышалась улыбка.

Я нерешительно открыла глаза и обернулась. Он посмотрел на меня с непоколебимой уверенностью, от которой натянутая пружина внутри меня самую малость ослабла. Я заметила его взгляд через моё плечо и кивок головой, который заставил меня резко обернуться, только чтобы увидеть женщину средних лет, которая приветливо улыбалась нам.

– Доброе утро, Михаил, Алиса.

Взгляд женщины оказался тёплым, как будто разлитое топлёное молоко по венам. Возможно, именно таким взглядом смотрят на свою семью?

– Здравствуй, Марта, – сказал дядя. – Алиса, – он обратился ко мне, – познакомься, это Марта, домработница. Ты можешь обращаться к ней по любым вопросам, когда меня нет дома.

Я ошарашенно уставилась на него. Я такое только в кино видела, вот честное пионерское. Как я должна была поверить в это?

– Алиса, приятно познакомиться, – улыбнулась Марта, заметив мой растерянный вид. – Не стесняйся, дорогая.

– Здравствуйте, – неуверенно поприветствовала я. Это было всё: я не знала, что ещё могла сказать.

– Ты голодна? – спросила она, и я отрицательно покачала головой. – Совсем нет? Не проголодалась в дороге?

В её взгляде плескалось искренне волнение, даже беспокойство. Как же странно…

– Если только тёплого молока, – тихо попросила я.

– Замечательно, – улыбнулась женщина. – Тогда я пока всё приготовлю.

– А я покажу тебе твою комнату, – подал голос Михаил.

– Отнимаете мою работу, Михаил, – задорно улыбнулась женщина.

– Тебе и так пришлось примчаться сюда на ночь глядя, чтобы всё подготовить.

– Ой, ничего страшного, мне совсем не сложно.

– Фёдор меня потом с потрохами съест, – рассмеялся Михаил.

– Пусть попробует, – пригрозила кулаком женщина.

Я смотрела на них, с удивлением отмечая, что даже в статусе начальник-подчинённый они не придерживались строгой субординации. Я бы даже сказала, что дядя и Марта были больше товарищами, даже друзьями.

– Уверена, что не хочешь взять выходной?

– Конечно, уверена. Разве я оставлю малышку Алису одну, пока Вы там на работе своей пропадаете? – уверенно заявила Марта.

– Что бы я без тебя делал, – улыбнулся дядя.

Их разговоры удивительным образом успокаивали, прогоняя мои страхи. Нет, они не ушли, а просто отступили ненадолго. Но мне хотелось, чтобы они оставались в стороне как можно дольше – желательно, всегда.

Моя комната оказалась просторной и светлой, с огромными окнами, вытянувшимися во всю стену. Вся наша с мамой бывшая квартира казалось чересчур маленькой по сравнению с этим. И что я должна была делать с таким огромным пространством?

– Это одна из гостевых комнат. Совсем простенькая, – объяснил дядя. – Если захочешь что-то переделать, только скажи.

– Она невероятно красивая, – я повернулась к нему, и по моим искрящемся глазам, которые уже были на мокром месте, можно было смело сказать, что я даже не мечтала о большем. – Ничего не нужно переделывать. Тут очень хорошо.

– Хорошо, – улыбнулся дядя. – Ванная есть на этом этаже и на первом. В шкафу найдёшь всё необходимое, Марта приготовила.

– Угу.

– С утра я должен съездить на работу, нужно решить срочные вопросы, а в обед Фёдор привезёт тебя в офис, и мы сходим с тобой пообедать, посмотрим город. Договорились?

– Да, хорошо.

– Отлично. Тогда располагайся и отдыхай, – он чмокнул меня в макушку и вышел из комнаты.

Я замерла, не зная, с чего начать: разобрать чемодан, принять душ или завалиться спать. Но мой мозг, видимо, всё решил за меня: я уселась на пол перед окном, любуясь на ночной город.

Вид открывался невероятно красивый. Несмотря на то что стояла глубокая ночь, где-то там, вдали, плавно мерцали фары автомобилей, мягко растворяясь в ночной тишине. Кое-где в окнах горели огни: кто-то так же, как и я, не спал. Мне нравилось иногда придумывать разные истории для каждого окошка: какие-то окна притягивали своим теплом, а от других – хотелось скорее отвернуться. Улицы становились таинственными и романтичными в свете фонарей, цветных вывесок и гирлянд. Глядя на эту маленькую жизнь большого ночного города, я понимала, что у него есть своя судьба, свой характер и настроение… И мне нестерпимо хотелось познакомиться с ним, прогуляться по его улицам, любуясь его видами, и однажды стать его полноценной частью.

– Тук-тук, можно?

Я обернулась и увидела Марту с подносом в руках.

– Да, конечно, – я улыбнулась в ответ прекрасной женщине.

– Принесла тебе тёплого молока и позволила себе добавить туда немного корицы и мёда, чтобы ты могла расслабиться и хорошо поспать. Всё же такой длительный перелёт и дорога утомляют.

Я лишь улыбнулась шире, понимая, что дядя наверняка поставил её в известность о моей ситуации и она захотела проявить заботу. И стоило отдать ей должное: Марта сделала это мастерски – ненавязчиво и так по родному, что невозможно было не отозваться на её трогательную опеку.

– Спасибо большое, – сказала я, усаживаясь на кровать.

– Ну, что ты, – Марта взмахнула руками. – Мне только в радость позаботиться о тебе.

Мне стало действительно любопытно:

– Почему?

– Ох, дорогая. Я своими глазами много лет наблюдала, как Михаил пытался сделать всё, чтобы хотя бы поговорить с тобой, узнать, как ты. И теперь… – женщина запнулась, поскольку не знала, как правильно выразить свою мысль, чтобы не задеть меня.

– Теперь я здесь, – улыбнулась я.

– Мне очень жаль, что такое случилось с тобой и твоей мамой.

– Ну… – неуверенно протянула я. – Нам остаётся только смириться и жить дальше.

– Ты очень мудра, – кивнула Марта. – Видно, что взрослая не по годам.

– Хотелось бы в это верить, – я тихо усмехнулась. – Спасибо большое за заботу, Марта.

– Тогда, я оставлю тебя, отдыхай.

– Да, хорошо. Ещё раз спасибо.

Уже на выходе из комнаты, Марта вдруг спохватилась, ахнула и, внезапно обернувшись, спросила:

– Алиса, что тебе приготовить на завтрак?

– Даже не знаю, – я пожала плечами, потому что у меня не было любимого блюда. Правда. Хотя блинчики тёти Леры были божественными. – Может, блинчики?

– Блинчики? Отлично! – воскликнула Марта. – Тебе наши, тонкие, или американские панкейки?

– М… думаю, наши, – мне казалось, что я со своей улыбкой во все тридцать два, была похожа на чеширского кота.

– Хорошо. Доброй ночи.

– Спокойной ночи.

Я снова осталась одна. Но ощущения одиночества больше не было: оно где-то там, на задворках моей души, спряталось в тени. И у меня росло неимоверное желание сделать так, чтобы оно там и оставалось или вовсе исчезло. Смогу ли я? Я не знала, но обещала себе стараться.

За последние пару дней моя жизнь перевернулась, и я пока не понимала, что должна делать. Но я знала, что в моей душе медленно зарождался интерес, какая-то жажда попробовать всё новое, что мне преподносила жизнь. Посмотреть и ощутить то, что я заслужила.

Страшное слово – “заслужила”. Как будто любовь и заботу близких нужно заслужить, как будто она не должна быть просто сама по себе. Но я с самого раннего детства пыталась сделать именно это: заслужить любовь своей матери, заслужить одобрение учителей и всех, кто меня окружал. Я должна была стать для всех хорошей. Ещё одно страшное слово – “должна”. Но такова моя жизнь, и жить по-другому я не умела, даже если знала, что захожу в тупик. Может быть, однажды я научусь, а близкие люди будут рядом, чтобы поддержать меня в этом?

С этими мыслями я уснула, едва моя голова коснулась подушки.

Глава 8. Шаг в новое будущее.

Потянувшись в кровати, я даже сквозь закрытые глаза видела, как ярко светит солнце. Интересно, сколько я проспала? Наверное, уже обед. И от этой мысли захотелось почему-то рассмеяться. Я соскочила с кровати и бросилась к окну, разглядывая вид перед собой.

Передо мной открывался невероятно красивый большой город, который живёт своей жизнью. Люди все куда-то спешат, торопятся, у каждого свои заботы, но всё наполнено невероятной энергией. Она словно мощный поток, который уносит тебя в бесконечную пучину движения и жизни. И мне так захотелось поскорее окунуться в этот океан.

Спускаясь по лестнице, я услышала, как Марта с кем-то разговаривает, но голос я не могла разобрать. Может это дядя? Однако моему взору предстал совершенно незнакомый мне человек. Я немножечко встала в ступор. Сколько ещё незнакомцев мне предстоит встретить, которые работают на дядю или с ним?

– О, Алиса! – воскликнула Марта, заметив меня. – Доброе утро! Проходи скорее, завтрак уже готов.

– Доброе утро, – улыбаясь ответила я, немного с опаской поглядывая на незнакомого мужчину. И видимо заметив мой взгляд, Марта решила помочь мне.

– Не пугайся так этого грозного дядьку, – рассмеялась она. – Это Фёдор, помощник Михаила и мой муж, – ого, вот это да. Личный помощник дяди. Ну точно мне предстоит ещё многое узнать и походу придётся привыкать к этому и перестать удивляться.

– Здравствуйте, – снова улыбнулась, но как-то неловко, вид у него уж больно грозный.

– Доброе утро, – вдруг подал голос Фёдор. – Михаил попросил меня первое время помогать тебе, Алиса.

– Помогать? – я искренне удивилась.

– Да. Отвезти куда захочешь, помочь с любым вопросом, если потребуется.

– Ого, здорово. Спасибо, – сначала я прямо восхитилась, а потом. – Вам, наверное, это в тягость, своих дел хватает. Простите, что отнимаю ваше время.

– Глупости, – сказал Фёдор. – Это моя работа, – и несмотря на его серьёзность и даже опасность, я не услышала в его голосе холода или недовольства.

– Алиса, даже не думай так, – начала Марта. – Мы работаем на Михаила уже много лет и стали друг другу как родные. И о тебе мы тоже наслышаны и ждали твоего приезда не меньше твоего дяди, поэтому нам только в радость позаботиться о тебе.

Честно, хотелось снова разрыдаться. Моя сентиментальность и плаксивость в последние несколько дней переливались через край. Но я, как и всегда задавила в себе это чувство. Не хотелось показаться плаксивой дурочкой.

– Спасибо, – ответила я.

– Вот и отлично. Присаживайся давай, – и Марта поставила передо мной тарелку с блинчиками, которые были горячими, только что испечёнными, и пиалки со сметаной, джемом, вареньем, маслом и чем только ещё. Шведский стол не иначе.

– Дядя сказал, что мы с ним пообедаем сегодня вместе… – не зная к кому обращаться, но видимо к Фёдору и я посмотрела на него.

– Да, к обеду я отвезу тебя в офис и там вы уже с ним отправитесь по своим делам.

– Здорово, спасибо, – уплетая невероятно вкусные блинчики за обе щёки.

– Если ты хочешь куда-то сходить или чем-то заняться, говори, я тебя отвезу.

– Спасибо, но я бы разобрала вещи. Вчера сил не было совсем.

– И правильно, – сказала Марта. – Ещё успеешь погулять и познакомиться с городом.

– А почему вы не завтракаете? – спросила я, глядя на них по очереди.

– Да мы уже давно поели, дорогая, не переживай, – улыбнулась Марта.

– Присоединяйтесь, вместе веселее будет. Очень вкусно, – почему глядя на эту женщину, мне всегда хочется улыбаться. Она, как солнышко, согревает своей улыбкой, взглядом и голосом, как мама… Но я могу только представлять, как это могла бы делать мама.

–

Правильно говорят – понедельник день тяжёлый. И вот главный экономист сидит передо мной с недовольным выражением лица, потому что у нас цифры не сходятся. Нажимаю кнопку вызова:

– Оля, позови главного инженера и директора по административным вопросам. Срочно!

– Ярослав Родионович, я всё понимаю, но это не дело, когда мне приходится всё пересчитывать, видеть нестыковки и идти к вам, – бурчит Анна Петровна.

–Анна Петровна, так-то это ваша работа, и если есть нестыковки, сначала вы пытаетесь решить их с главным инженером и остальными директорами, и если в этом случае ничего не выходит, тогда идти ко мне, – потирая виски, говорю я.

– Да неужели?!

– Анна Петровна, какую должность вы занимаете?

– Главный экономист, – самодовольно ответила женщина.

– Тогда скажите мне пожалуйста, почему вы, как главный экономист, по любому вопросу бежите ко мне? Если вы не справляетесь со своими обязанностями, тогда мы передадим их другому, чтобы вам было легче? – глядя прямо ей в глаза, говорю я и вижу, как забегали её глазки, испугалась, что может попасть под увольнение. Ибо нехер, как студентке бегать по любым вопросам и перекладывать ответственность на других. Не справляется? До свидания.

Тут в кабинет зашли остальные, и мы стали решать сложившуюся ситуацию с нестыковкой финансов. Обычное дело конечно в нашем бизнесе, но я предпочитаю, чтобы всё было чётко и гладко, поэтому и вынужден брать на контроль каждую такую ситуацию, если остальные самостоятельно не справляются. Чуть позже Оля передала, что Михаил Платонович ждёт меня у себя. Наказав остальным, не расходится, пока я не вернусь, пошёл к непосредственному своему начальнику. Признаться, у меня свербело в одном месте и хотелось уже узнать, что происходит, как замешан в этом мой отец и чем нам вся эта ситуация грозит.

– Заходи, – услышал я, после стука в дверь. Михаил Платонович был как всегда с иголочки, словно и не провёл в дороге почти сутки. Сразу виден его рабочий настрой несмотря на обстоятельства. – Присаживайся, – добродушно говорит он. – Ира, – нажимая кнопку вызова на телефоне, говорит Михаил. – Принеси нам два кофе, пожалуйста.

– Как долетели?

– Без происшествий. Спасибо, что оказал содействие.

– Проблем не возникло? Если нужно помочь, говорите, – Михаил же на мои слова долгое время молчал. Ира, секретарь Михаила, уже успела принести нам по чашке кофе.

– Я всю жизнь считал себя виновным в гибели брата, хоть и понимал, что это не так. Успокоился, когда виновных посадили. Не рыпался, когда Ольга угрожала выдать информацию о моих делах нужным людям, – я не перебивал его, позволяя сказать всё, что он посчитает нужным. – Ведь правда, то, что произошло восемнадцать лет назад, было не самым законным делом. Я не мог подвергать семью опасности. Но на похоронах Ольги я заметил ненужных людей, что очень подозрительно. – Согласно киваю, показывая, что я в курсе этого. – И мне стало любопытно, что это не просто дать памяти погибшему коллеги, это что-то ещё или совсем иное. И я не знаю, что…

– Хотите это выяснить?

– Было бы неплохо. Алиса не хочет бередить прошлое, и я её понимаю, ей важна лишь хорошая память об отце. А мне нужна правда о моём брате, понимаешь?

– Да. Но Михаил Платонович, вам придётся рассказать нам всё, показать все документы, какие имеются по тому делу, любая деталь будет иметь значение, чтобы Рома и его люди смогли докопаться до правды. Мы уже выяснили, что за всем этим стоят далеко не простые смертные.

– Все документы и всё, что мне известно я предоставлю. Есть только одно условие.

– Конфиденциальность гарантирована.

– Я не об этом. Это и ежу понятно. Не подвергайте себя лишней опасности.

– Не переживайте. Рома профессионал, как и его люди. На рожон лезть не будут.

– Вот и славно. Кстати, – сказал Михаил, протягивая мне свою записную книжку. – Взгляни на страницы с рисунками.

Просматривая страницы, я вижу перед собой креативные рисунки, которые подошли бы для рекламы авиакомпании. В них было столько жизни, эмоций, которые любой человек мог считать, даже не разбираясь в живописи. Художник вложил в это все свои эмоции и впечатления, которые переживал в тот момент. Мне казалось, что я считываю радость и воодушевление полёта, ощущение свободы и доброй грусти расставания в предвкушении чего-то нового. Рисунки цепляли – это факт. Поднимаю взгляд на Михаила в немом вопросе: «Кто художник?».

– Это нарисовала Алиса, пока мы летели. Скажи же оригинально? – Михаил говорил это с такой гордостью, что читалась невооружённым взглядом.

– Креативно и действительно красиво. Она рисует профессионально?

– Да. Хочет поступать куда-нибудь, где можно будет вдоволь рисовать, – понимающе киваю и улыбаюсь. Такой талан нельзя похерить. Его нужно развивать, направлять в нужное русло.

– Как она?

– В порядке. Но… ей пришлось многое пережить и придётся всё это как-то укладывать в своей жизни.

– Значит, всё, что было в документах… – и Михаил подтверждает мои слова, медицинское обследование говорит лучше всего. Это чудо, что, испытав всё, она не поехала крышей. На такое способны только поистине сильные люди. – Михаил Платонович, – начал я. Мне нужно узнать, как связан со всем этим мой отец. И дождавшись его согласия на то, что я могу продолжать, задал свой вопрос. – Я никогда не интересовался откуда вы знакомы с моим отцом, да и тут промелькнула информация, что он в курсе произошедшего. Расскажите? – мужчина передо мной устало и как-то обречённо вздохнул, но затем рассказал о том, что они с отцом учились вместе в институте, так и продолжали оставаться хорошими товарищами. А в тот злополучный год мой отец выручил его, спрятав жену и дочь, чтобы им не угрожала опасность. И вот теперь мне стало понятно, откуда ноги растут.

– Ладно, всё остальное ещё успеем обсудить. Что у нас с делами? – сказал Михаил, после чего всё, что нас волновало – это работа.

Уже ближе к обеду, решив большинство вопросов, спустился вниз, чтобы взять кофе и поехать на встречу с Ритой. Сегодня я должен поставить точку и не мучить больше ни её, ни себя. Слишком долго всё это тянется, пора заканчивать. Отвлекшись на сообщение, чувствую, как в меня кто-то врезается, кофе знатно проливается на мою белоснежную рубашку и ещё этот некто начинает падать. Благо реакция у меня хорошая и я в состоянии хотя бы спасти это недоразумение от падения. Непроизвольно шиплю, потому что кофе чертовски горячий, рубашку чёрт возьми жалко, да и придётся теперь домой заезжать, чтобы переодеться. Из вороха этих мыслей меня выводит тихий скромный и тонкий голосок:

– Господи, простите пожалуйста, – опускаю свой взгляд и первое, что вижу это большие распахнутые от ужаса зелёные глаза невероятной глубины. Девчушка смотрит, мне кажется, что даже забыла, как моргать надо, ладошки прижала ко рту и ждёт вердикта видимо. Аккуратно ставлю её на ноги и осматриваю масштаб бедствия. Вижу, что люди кругом с интересом поглядывают на нас, в ожидании того, что же будет дальше. А я вдруг смотрю на неё и понимаю, что ей вот вообще до лампочки, что люди смотрят. Мне, собственно, тоже, но обычно девушки стараются «не падать в грязь лицом». – Простите пожалуйста. Я так засмотрелась на всё вокруг, что шла спиной вперёд и не заметила вас, – лопочет девчушка, а я всё смотрю на неё и не пойму, почему не могу отвести взгляд. – Я испортила вам рубашку. Как я могу загладить свою вину? – господи, она любит много говорить.

– Ничего не нужно, – наконец-то говорю я, а то она уже начала пальцы собственные теребить от волнения. – Не переживай.

– Вы куда-то торопились, а я вот, растяпа всё испортила, – малышка, а она именно малышка. Я не дал бы ей больше восемнадцати, если не меньше, слишком уж невинно выглядит. Вот только взгляд иной. Слишком взрослый да такой юной девчонки.

– Правда, не стоит переживать. Главное, что все целы и никто не пострадал, – вижу, что она смущённо опускает глаза. Чувство вины и стыда прямо фонит. Боюсь, её надо как-то успокоить. – Это всего лишь пролитый кофе. Можно купить новый, рубашку постирать. Всё в порядке, слышишь? – она согласно кивает, но делает это с неохотой. – Сам виноват, надо было смотреть куда иду… – но мне не даёт договорить очередной звонок, который нельзя игнорировать и прежде, чем ответить, говорю. – Не грусти, – подмигиваю ей и выхожу из здания, работа не ждёт, а ещё эти чертовски красивые зелёные глаза…

– Спасибо, – вдруг слышу вдогонку. Оборачиваюсь. Недоразумение зеленоглазое стоит и мило улыбнувшись, слегка поклонилась, сложив руки в благодарном жесте. Я сначала непонимающе на неё уставился, а потом понял – она благодарит за то, что я не позволил ей упасть. До чего доброе создание. Я киваю в ответ и стараюсь уйти как можно скорее, потому что эти чёртовы глаза…!

–

Моя неуклюжесть меня когда-нибудь погубит. Засмотревшись на совершенство архитектурного дизайна, которое поражало воображение, я врезалась в человека. Только я способна на это. Испортила ему рубашку, наверное, ещё и обжёгся об этот кофе. Это всё моя неосмотрительность. В очередной раз вселенная мне говорит: Алиса, очнись и перестань витать в облаках.

А как я испугалась сначала, увидев его жёсткую гневную мимику. Думала, ну всё, сейчас на меня снова выльют ведро говна, сарказма, а потом вообще прибьют. Но когда я увидела его красивое лицо, готова была принять от его рук смертную казнь и даже бы слова против не сказала. Моё сердечко, признаюсь, ёкнуло.

И когда он посмотрел на меня и не стал обрушивать весь свой праведный гнев на мою бедную душонку, видимо заметив, в каком ужасе я была, потому что явно у меня отшибло все умения по мимике и жестикуляции, то готова была молить о пощаде и прощении хоть до скончания веков.

Могла ли я представить, что могу вдруг понравиться такому мужчине? Конечно да. Сказать иначе, было бы наглой ложью. Но я никогда не была склонна питать ложных романтических иллюзий на свой счёт. Где он и где я? Смешно же. Такие статные мужчины выбирают себе ровню, а я лишь… простая девчонка. Но сердечко ёкнуло во второй раз.

Не смогла устоять, окликнула его своеобразно, чтобы искренне поблагодарить, а за что именно, пусть думает сам. Хотя я и сама не знаю, то ли за то, что не дал мне упасть, то ли за то, что не накричал и не обругал. А я лишь ещё разочек взгляну на эту мужскую красоту. Чувство прекрасного и эстетики у меня всё же было, в этом я уверена.

А после того, как его и след простыл, я могу продолжить жить дальше, лишь изредка вспоминая это недоразумение.

Телефон зазвонил. Дядя.

– Алиса, здравствуй.

– Добрый день, – улыбаюсь я, в предвкушении прекрасного дня.

– Ты внизу?

– Да, у главного входа.

– Отлично. Я уже подхожу.

Пока жду дядю отвлекаюсь на переписку с Денисом. Я уже очень сильно по нему скучаю. Казалось бы, всего пара дней, а мне его так сильно не хватает. В такие моменты осознаю, что очень привязана к нему и он является для меня неотъемлемой частью жизни. Он мой самый близкий и единственный друг. Тяжело оказывается поддерживать связь, когда вас разделяют не только несколько тысяч километров, но и несколько часовых поясов. У нас только обед, а у него уже вечер.

– Как твои дела?

– Только закончили тренировку.

– Что будешь делать?

– Собираемся с парнями посидеть где-нибудь.

– Здорово! А мы поедем с дядей обедать, а потом гулять по городу. Обязательно покажу тебе здешние виды. Город очень красивый. Тебе понравится.

– Ага, давай.

– Как родители?

– Нормально.

– Что ещё новенького? Я скучаю…

– …

Тишина. А я начинаю переживать о том, почему он не отвечает. Может всё ещё злиться?

– Я тоже.

– (⌒_⌒;)

– Мне пора. Спишемся.

– Хорошо, пока. Передавай привет родителям. Обнимаю.

И убрав телефон в карман, радостно машу дяде, стараясь убрать подальше свои переживания по Денису. Об этом я подумаю чуть позже.

Весь день мы потратили на прогулку по городу и шопинг. Дядя в очередной раз сделал мне очень дорогие подарки, которые мне было жутко неудобно принимать, но он взял с меня клятвенное обещание, что я избавлюсь от этой вредной привычки. Узнала, что проектированием офисного здания компании дяди занимался некий Ярослав, его заместитель, когда тот ещё был студентом. Уже заочно я восхищалась этим человеком, потому что для того, чтобы спроектировать такое здание, нужен не только творческий талант и воображение, но и просто громадный интеллект.

А уже дома, вечером, во время ужина, мы просматривали сайты разных вузов города, делая пометки куда стоит подать документы. Я даже представить не могла, что существует такое множество профессий, где пригодилось бы рисование. Я определённо настроена заниматься тем, что мне нравится. А когда ещё и есть поддержка, то это вдвойне окрыляет и придаёт уверенности.

–

– Какие у нас планы на эту неделю? – спрашивает меня Рита, попивая через трубочку свой любимый маккиато со льдом и при этом совершенно на меня не смотрит, как всегда, уставившись в свой телефон. Как будто без него жизни совсем нет. Я, конечно, понимаю, что у неё свои деловые вопросы, но иногда можно же и оторваться от них.

– У нас никаких, а какие у тебя, дело твоё, – говорю я и смотрю, когда же до неё дойдёт смысл сказанных мною слов. И вот спустя каких-то пару минут я вижу реакцию.

Рита поднимает на меня многозначительный взгляд с немым вопросом непонимания или же она только притворяется. Не могу сказать точно, да и мне всё равно. Но вот я всё-таки дождался того, чтобы она отложила свой телефон.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Думаю, ты правильно всё поняла. Умная же девочка, – Рита откидывается на спинку стула, прожигая меня взглядом, и начинает отстукивать одной ей известный ритм пальцами по бокалу с кофе.

А что я? Смотрю с полным безразличием, ну может толикой сожаления, что столько времени потрачено впустую. Не люблю тратить время. Это самый ценный и невосполнимый ресурс в нашей жизни. Жду, когда она что-нибудь скажет.

– Ты кого-то нашёл? Влюбился? – вдруг выдаёт она. Понять-то она меня поняла, вот только выводы сделала неверные.

– Нет и нет, – отвечаю ей, а у самого в памяти вдруг всплывают большие зелёные глаза. Да чтоб вас! Мысленно ругаюсь. Чего же они так въелись-то?

– Не верю, – скептически отвечает Рита.

– Твоё право. Доказывать что-то я не намерен.

– Почему сейчас?

– А когда, Рит? – устало спрашиваю я.

– Что значит, когда? Я думала, что у нас всё идёт…

– К чему? – перебиваю её. – К свадьбе?

– Допустим, – скрещивая руки на груди, говорит она. И смотрит на меня с неким вызовом.

– Слишком много времени прошло, чтобы могло дойти до этого, не находишь?

– Кто-то и дольше идёт к этому. Так бывает.

– Бывает, но не у меня.

– Неужели?

– Рита, ты меня знаешь. Если я чего-то хочу, я этого добиваюсь. Как видишь, то, чего хочешь ты, не хочу я.

– И что делать будем? – приподнимает бровь Рита.

– Каждый пойдёт своей дорогой. Встретишь того, кто будет достоин тебя.

– Ой, Ветров, не надо строить из себя героя дешёвого романа.

– Именно поэтому я тебе прямо говорю, что, между нами, всё кончено.

– Ты не можешь принимать решение за нас двоих.

– Я уже его принял.

– Ну ты и скотина, – шипит Рита.

– Вот видишь? Зачем быть в отношениях с таким, как я? Мне правда, искренне жаль, что всё так обернулось, но дольше тянуть резину я уже не могу. Нужно двигаться дальше.

– С кем ты собрался двигаться дальше? Я её знаю?

– Я же сказал уже. Объяснять больше ничего не буду. Счастливо, Рит. Ты быстро это переживёшь.

– Да ладно? – говорит мне в след.

– Такие, как ты, да.

Выйдя из ресторана, делаю глубокий вдох полной грудью и прямо физически ощущаю свободу. Мне этого не хватало. Отношения должны придавать тебе сил, уверенности и надёжности, приносить радость, а не быть бременем. Мне бы хотелось быть для своей женщины опорой, защитой, поддержкой, тем, кого она будет искренне любить и радоваться каждому моменту, проведённому вместе. Улыбаться и смеяться от счастья. Но я же был лишь статусным приложением с функцией регулярного секса. От меня ждали того, чего я дать был не в состоянии и не хотел. Надеялись, что охомутая меня, смогут управлять, но не вышло. Отношения с Ритой были именно такими. Слишком долго я играл чужую роль. За Риту совершенно не переживаю, она действительно страдать не будет. Быстро сориентируется и найдёт новую жертву. Даже смешно стало.

Глава 9. Случайность, совпадение…

Уже ближе к полуночи, лёжа в гамаке, я заметил свет в гостевой комнате Михаила. Отсюда, конечно, не было видно лица человека, но разглядеть, чем он занимался, оказалось вполне возможно.

Жилой комплекс, в котором мы жили, был спроектирован нашей компанией. Жители здесь ни в чём не нуждались. Территория походила больше маленький городок: высотки стояли рядом друг с другом, но при этом не закрывали другим красивые виды из окон.

Наверняка в этой комнате теперь собиралась жить его племянница. Та, из-за кого в жизни Михаила произошёл крутой поворот. Хоть он и готовился к нему всю жизнь, неожиданность любого могла выбить из колеи.

Девчонка устроилась перед панорамным окном и что-то, по-видимому, рисовала. Интересно было бы взглянуть и на другие её работы. Я поймал себя на мысли, что было бы интересно взглянуть ещё раз и на другие её работы.

Закрыв глаза, я прислушался к звукам классической музыки, стараясь погрузиться в атмосферу и историю, которую хотел передать композитор, но тут вновь всплыли в памяти зелёные глаза. И это ненормально. Я силился вспомнить, когда меня последний раз так клинило. Сколько себя помню, сильное увлечение девушкой у меня было только в университетские годы. Но тогда я был слишком молод и это являлось совершенно нормальным, а сейчас-то что? Не мог же я настолько заинтересоваться девчушкой?

Бред какой-то. Ветров, очнись.

–

Прошло ещё несколько дней. Всё это время я проводила либо с дядей, либо дома с Мартой, либо гуляя по городу. Мне потребовалось не так уж и много времени, чтобы начать ориентироваться в городе. Он просто влюбил меня в себя с первых минут.

Мне казалось, что мы с городом частички друг друга. Мне нравилось слушать его звуки: шум трамваев и машин, лай собак, весёлый смех детей, пение птиц или гудки парохода на озере. Это место стало для меня неиссякаемым источником вдохновения. Чувство одиночества отступало, даже когда я была одна. Толпы людей как будто создавали вокруг меня защитный купол, через который не могло прорваться ничего плохое. Я, наверное, была слишком счастлива.

Но как можно было не радоваться видам, которые открывались передо мной? Словно прозрачные, подёрнутые ярко-зелёным кроны деревьев, через которые прорывался солнечный луч, весело играя с тенью. И все чувства невольно вырывались наружу. Они, как мотыльки лепестков, наполненные яркими эмоциями, ветром рвались в небосвод. Разве это не прекрасно?

В один из таких вечеров я рассказывала дяде, как провела свой день, когда ему вновь позвонили. Я давно заметила, что он нарасхват, всегда кому-то нужен. И это, конечно, было здорово: он крутой специалист и профессионал своего дела.

Дядя ответил на звонок.

– Ну, здравствуй, Лев Данилович. Какими судьбами? – на его лице появилась доброжелательная улыбка: видимо, позвонил хороший знакомый. – Да, моя. Разве такие ещё есть? – засмеялся он. – А вот это уже не мне решать, Лёва.

Последние слова заинтересовали меня. Неформальное обращение – это точно не по работе. Может, друг? Так любопытно, чёрт возьми.

– Нет, уж, друг мой. Влиять я точно не собираюсь, она сама решит, – с этими словами дядя посмотрел на меня, улыбаясь и подмигивая. Неужели разговор был обо мне? – Лёва, пусть моя племянница сама решит, какой университет ей выбрать. Ей учиться, получать профессию и дальше идти с этим по жизни, а не нам.

Действительно, обо мне. Но причём тут моё поступление в универ?

– Всё, Лёва. Даже говорить на эту тему не буду, – сказал дядя, и я поймала себя на чувстве, что их разговор даже польстил мне в некотором смысле. – Да, знаю. Но моё мнение остаётся прежним. Молись всем богам и устраивай танцы с бубном, чтобы она выбрала ваш университет.

Я вопросительно уставилась на дядю, ожидая, когда он объяснит мне, что только что произошло.

– Звонил ректор частного университета «Латтерия», Белоусов Лев Данилович.

– Я же подавала туда документы, – ну да, сказала очевидную вещь. – Что он хотел?

Дядя хитро улыбнулся мне. С каждой секундой становилось всё интереснее.

– Уговаривал меня повлиять на твой выбор.

– Что?

– Он очень хочет, чтобы ты стала студенткой «Латтерии». Твои результаты ЕГЭ, золотая медаль, участие в олимпиадах… Такая студентка, как ты, лакомый кусочек для любого учебного заведения.

– Глупости, – нахмурилась я. Свои достижения в учёбе я не считала чем-то выдающимся. Многие имели такие же, ничего сверхъестественного.

– Не глупости, Алиса. Любой университет готов предоставить тебе стипендию, и ты будешь первой в списке зачисленных, какой бы вуз ты ни выбрала.

– Почему?

– Мне нужно повторять очевидные вещи? – спросил он, и я состроила скептическую гримасу. – Почему ты не ценишь свои достижения и не гордишься ими?

– В этом нет ничего особенного, – я пожала плечами, и удивление, с которым посмотрел на меня дядя, невозможно было передать словами.

– Боги, надеюсь, что я слышу это в первый и последний раз, – улыбнулся он. – Алиса, таких одарённых и образованных школьников, а теперь абитуриентов, очень и очень мало во всей стране. Ты одна из лучших. Попробуй обдумать эту мысль, договорились?

– Не могу ничего обещать, но постараюсь, – фыркнула я, после чего мы оба рассмеялись.

– Да, и ещё, я хотел спросить, – добавил дядя, и я согласно кивнула. – Мне хотелось бы познакомить тебя со Стеллой.

– Здорово! Я буду очень рада! – я тут же радостно согласилась. Наконец-то я смогу познакомиться со своей сестрой!

– Тогда, как насчёт вечера послезавтра?

– Отличная идея, – я улыбнулась.

–

Эта летняя жара хотела моей смерти. Всё в лете было прекрасно, кроме этого единственного момента. Весь день на площадке по строительству торгового центра, обсуждение всех вопросов на диком солнцепёке даже меня могли в могилу свести.

Сил не осталось ни на что. Всё, что я смог, – добраться до любимого гамака, завалиться и ни о чём не думать. Хотя мысли о работе сами лезли в голову. Какими документами стоит заняться завтра? Что ещё обсудить с поставщиками? Обязательно сделать побольше вагончиков для рабочих, чтобы им было где спрятаться на время такой жары, – несчастные случаи на стройке нам не нужны. Может, обеспечить присутствие медика? Ещё Ромыч позвони, рассказал, что появились какие-то зацепки. Надо будет обсудить ещё и это.

Как же хотелось уехать на пару дней за город и просто почилить.

Раздался звонок – позвонил отец.

– На связи.

– Привет, сын. Какие планы на выходные?

– Работа. Что ещё может быть?

– Работа, конечно, хорошо, но отдыхать тоже надо. Мы собираемся к дедам на пару дней, айда с нами.

– Надо подумать, – я устало потёр глаза.

– А чего думать? Михаила с племянницей зови. Хоть я с ним и говорил, но если ещё и ты пригласишь, то, думаю, он точно согласиться. Этот чёрт сам точно никуда не выберется, и племяшку будет в городе мариновать.

На последних словах я перевёл взгляд на окна соседнего дома. Племянница Михаила расхаживала по комнате, разговаривая по телефону и активно жестикулируя. Вот уже сколько дней мне доводилось наблюдать самые разнообразные картины в этом окне: она могла быть очень разной, и это разжигало любопытство.

– Хорошо.

– Вот и славно. Может, с Ариной подружатся.

– Твоя идея или мамы? – улыбаясь, спросил я.

– Семейная. Твоя сестра тоже в этом участие принимала, кстати, – сказал отец, и я искренне рассмеялся.

Моя семья всегда волновалась и заботилась не только о своих.

Поговорив ещё немного с отцом, я решил набрать Михаилу, продолжая наблюдать за происходящим в комнате. Чёрт, возникало чувство, что я заделался сталкером каким-то. Пора было уже завязывать.

– Ярослав, – раздалось на другом конце провода.

– Вечер добрый. Тут отец звонил, мы на выходные к дедам едем. Приглашаем вас с племянницей.

– О, как! – искренне удивился Михаил. Он уже не раз бывал у нас, но приходилось чуть ли не силком его вытаскивать, потому что трудоголик он ещё тот.

– Да. Племянницу берите, а то будете всё лето в городе сидеть.

– Узнаю слова твоей мамы, – в его голосе чувствовалась улыбка и теплота.

– Устами отца, – посмеялся я.

– Сейчас спрошу у Алисы, повиси минутку, – сказал он, и на заднем фоне послышались стук в дверь и голос Михаила, интересующегося у племянницы, хотела бы она съездить на выходные за город. – Ну, что могу сказать… – усмехаясь, начал Михаил. – Видел бы ты её глаза, наполненные радостью от того, что можно будет выбраться на природу.

Это был не первый раз, когда он говорил про невероятно красивые глаза его племянницы. Что ж там за глаза такие?..

– Отлично, тогда будем на связи.

– Давай, доброй.

– До свидания.

Отключившись, я решил, что просто валяться бессмысленно и надо бы хоть что-то перекусить – весь день ничего не ел, только заливался кофе. И, отключаясь от мира вокруг и всех вопросов, я с головой погрузился в свой домашний быт, в котором порой слишком пусто, даже одиноко. Не было никого, кто спросил бы, как прошёл мой день, как работа, как я сам… Раньше я думал, что мне это не нужно, что мне и так хорошо, но с возрастом пришло понимание, что какое-то простое человеческое тепло и забота просто необходимы. Необходим человек рядом, которому будет не всё равно, кто поддержит и поймёт, который будет чувствовать, что мне именно сейчас необходимо. Но, возможно, у меня слишком высокие запросы, и такого человека просто не существует.

–

Несмотря на то что у Дениса уже почти поздняя ночь, он позвонил мне. Мы не разговаривали уже пару дней, только переписывались, а мне так хотелось услышать его голос.

– Привет, лисёнок. Как ты?

– Привет. У меня всё хорошо. Изучаю город, подала документы в несколько вузов.

– Есть какие-то предпочтения?

– Нет, но представляешь! – меня переполняли радостные эмоции. – Дяде вот только что звонил ректор «Латтерии», частного университета, чей диплом очень ценится даже за рубежом.

– Зачем он звонил?

– Хотел уговорить дядю, чтобы он повлиял на мой выбор, и я поступила именно к ним!

– И как, повлиял? – скептически спросил Денис.

– Нет! Дядя сказал, что я буду выбирать сама, куда поступать. А ещё сказал, что любой вуз будет готов взять меня на стипендию с моими результатами ЕГЭ, медалью и всеми олимпиадами, что я прошла, представляешь!?

– Несомненно. Ты достойна этого.

– Спаси-и-ибо! – радостно протянула я. – А ещё я завтра пойду на выставку Демида Богомолова! Чисто случайно узнала, что он тут выставляется и завтра последний день!

– Здорово! Ты всегда мечтала посмотреть его работы вживую, – Денис наверняка улыбался.

– Было бы здорово сходить вместе, конечно, – с грустью вздохнула я.

– Как-нибудь…

– Как твой день? Как соревнования?

– Послезавтра первая игра летнего сезона.

– Уверена, что вы победите! Ты лучший игрок!

– Спасибо, лисёнок!

– Что ещё у тебя нового?

– Ничего. У меня всё как обычно. Тебя не хватает и нашего времени вместе.

– Мне тоже… Я, правда, скучаю.

– Я знаю, лисёнок, – и сразу после он замолчал на какое-то время, как и я, не зная, что сказать.

Я испытывала дикие угрызения совести за то, что уехала и оставила его там. Мне было стыдно за то, что я тут живу, ни в чём себе не отказывая, наслаждаюсь жизнью и эмоциями, которые меня переполняют, а он там один.

– Что ещё интересного у тебя произошло? Никогда не слышал настолько радостный у тебя голос.

– Послезавтра я познакомлюсь со Стеллой.

– О…

– Волнуюсь сильно.

– Не переживай. Ты не можешь не понравиться.

– Ха-ха-ха… Мне было бы достаточно хотя бы просто того, чтобы меня признали, – я улыбнулась, и следом раздался стук в дверь. – Да, войдите.

– Кто там?

– Дядя, – тихо ответила я.

Дядя зашёл в комнату, извиняясь, что побеспокоил. Я заметила, что он сам разговаривал по телефону, – видимо, ему нужно было что-то срочно узнать.

– Алиса, как ты смотришь на то, чтобы на выходных съездить за город на дачу к хорошим знакомым? Ярослав и его семья приглашают нас, чтобы мы не сидели всё лето в городе.

– Да, конечно! С удовольствием! – я с энтузиазмом согласилась. Я всегда любила природу: погулять босиком по зелёной траве, побродить по лесу, да и просто подышать свежим воздухом будет здорово.