Последний Оазис

Глава 1

Как все случилось, Этель не поняла. Пошла на рынок, улыбнулась вернувшимся морякам, набрала спелых слив у местных торговцев, а потом что-то ударило по вискам, и… темнота. Будто сознание ушло тотчас, в груди вспыхнул жар, ноги подкосились, и она полетела на неровную брусчатку.

Чьи-то сильные руки схватили ее под мышки, поволокли по пыльным улицам Эшгета, но она не видела, куда. И даже не в силах была видеть: что-то тяжелое тянуло голову к груди, плечи ломило от грубого хвата, и тяжелое дыхание, смешиваясь с пылающим жаром, тисками сдавливало шею.

А потом мрак. Словно веки противились открыться и видеть то, что с ней стало. Незаслуженно, слишком странно, неправильно – она не должна была здесь оказаться! Но как бы то ни было, вот уже четвертые сутки Этель пыталась свыкнуться с ролью узницы имперской темницы Эшгета.

– Эй! – Она дернула ржавую решетку, и темный коридор наполнился противным лязгом. Одинокий факел дрогнул от ее движений. – Кто-нибудь есть?

В этом месте несла патруль имперская стража. Потоки воздуха по телу от резких, но регулярных перемещений сначала заставляли ее вздрагивать; скрежет зубов от холода и безнадеги, прикосновения к колючим решеткам скручивали нутро до костей. Голова кружилась. Затем первая дрожь прошла, перестало пугать равнодушие стен, и Этель начало казаться, что если приспособиться, то не так уж здесь дурно. Но и эти мысли снова сменились страхом, когда вместо привычных стонов заключенных и криков стражников, вдоль стен начал струиться шепот. Никто не заглядывал в темницу, и в последние дни здесь стало до отчаянья тихо. И пустой желудок вторил беспокойным мыслям жалобным урчанием.

– Замри, – раздалось слева, – и не кричи, девочка. Дай послушать… дай услышать. Наконец-то мы можем… слышать.

Шелестящий голос проскользил где-то возле самого угла камеры и потух так же быстро, как возник. Даже эхо не задержалось в сырых сводах имперской тюрьмы.

Этель отошла от решетки. В необъятной тишине эти слова казались зловещим шипением. Однажды она слышала смерть: когда крик в другом конце коридора сменился хрипом, а затем, цепляясь за тяжелые капли воздуха, растворился в неуверенном кашле.

После этого ругались стражники, выносили тело пленника, а пожилые рабыни, лязгая кандалами, вытирали кровавые следы на каменном полу.

Но Этель не знала, кто еще был заключен здесь. Скорее всего, за стеной находился змеелюд, а, может быть, и вовсе она теперь осталась одна среди змей. И с ней говорил чужой шепот.

– Эй? Кто ты? – Этель присела и также тихо произнесла в ответ. – Ты что-то слышал?

– Молчи, девочка, – шепот отозвался сразу. – Мы в подземелье, но наверху происходят великие дела.

Этель подняла голову, но, как и все предыдущие разы, увидела лишь сгустившуюся тьму и робкую тень напуганной девчонки, вдруг выросшую в тревожном свете факела.

– Возможно, о нас и не вспомнят. Возможно, теперь наши тела навсегда останутся в этих стенах, но не это главное. Главное, что город излечится. Пришел новый Император, девочка. Я слышу его шаги по нашей земле, слышу голоса его слуг и воинов. И он пахнет… человеком. Тобой.

Говоривший звучно втянул воздух, и Этель представила, как огромный нос касается ее кожи и ведет по телу, впитывая каждый запах, словно бездомный пес. Но у змеелюдов могло и не быть носа. Бывало, что они и вовсе выглядели, как люди, и лишь раздвоенный язык выдавал их происхождение. Но сейчас, покрытая гусиной кожей, Этель явственно ощущала холод от этого странного шипения, которое, устремляясь в уши, пронизывало самое нутро.

Этель отошла от стены, поежилась, но голос снова приковал ее.

– Но ему плевать на тебя. На с-своих. Он хоч-чет власти. Он хочет справедливости. И он знает, как ее достичь. Конечно, знает, ведь он – захватчик. А у захватчиков лишь один с-способ. – Змеелюд замер и протянул, смакуя слова: – Кровью. Я слышу, как кровь течет с его мечей, как падают змеиные головы и хвосты на пыльную брусчатку. Как солнце палит, и чешуйки наших воинов ссыхаются под его лучами, и змеи тают… тают… тают.

Он понизил голос, а затем и вовсе замолчал. Этель сжала влажные ладони. В нависшей тишине стук ее сердца звучал гонгом. Власть захвачена? Стража перебита? О заключенных прежнего Императора вспомнят последним делом. Даже если новый Император – ее сородич.