Аконит для Принца Тьмы

Глава 1

Искра во тьме.

Тьма. Липкая, густая, как смола. Я не понимаю, где я. Деревянные щепки впиваются в щеку, запах пыли, крови и… чего-то горелого душит. С трудом поднимаю голову. Сквозь туман в сознании пробивается лязг стали о сталь – резкий, леденящий. Крики. Не просто крики – вопли агонии, предсмертные хрипы. Их так много, они сливаются в один жуткий хор боли и ужаса. Смерть висит в воздухе тяжелым, медным облаком.

Но больше всего приковывает Она.

У входа… или это огромные, почерневшие ворота? Стоит в клубах пыли и дыма. Девушка? Женщина? Формы размыты, как в дурном сне. Белое платье, легкое, почти невесомое, развевается вокруг нее неестественным веером, будто в невидимом вихре. В одной руке – кинжал. Лезвие холодное, мертвенно-белое, будто выковано из лунного света, и длинное – до локтя. Оно капает чем-то темным. Другая рука… по локоть в крови. Густой, почти черной в полумраке.

Я пытаюсь встать, подняться на дрожащие ноги, но тело не слушается. Каменеет, прикованное невидимыми цепями к грязному полу. Паника сжимает горло ледяным кольцом.

Она поворачивается. Ко мне. Но лица… лица нет! Оно плывет, расплывается, как пятно масла на воде. Только контуры, тень. И губы. Четкие, бледные губы в этом лицевом мареве. Они шевелятся. Ни звука. Но слово обжигает мой мозг, врезается прямо в сознание, обходя уши:

БЕГИ.

Из сна меня вырвал не звонок – его резкая трель пронзила липкую паутину кошмара, как нож. Сердце, еще секунду назад замершее в ужасе, рванулось в галоп, ударяясь о ребра перепуганной птицей. Я вскочила, вжавшись спиной в холодную стену. Ладонь рефлекторно потянулась к бедру, где должен был быть нож. Пусто. Руку под подушку. Нашла. Моя реальность. Звонок не унимался, настойчивый, как стук дятла по виску. В это время звонил только один человек. Я сглотнула ком в горле, вкус страха еще висел на языке, перемешиваясь с горечью пробуждения.

– Привет, Reina, появишься? – Голос Эрика звучал привычно деловито, но сегодня его фальшивая бодрость резала слух острее, чем обычно. Следы сна – эта девушка в белом, кинжал, кровь, команда «Беги» – еще плясали перед глазами.

– Да, – выдавила я, голос хриплый от невысказанного крика. Откинула влажные пряди белых волос со лба. Беги. От чего? От кого?

Краткость – моя сестра. «Ты – господин несказанного слова. А сказанного слова – ты слуга». Омар Хайям знал толк. Я встала, собиралась не спеша. Эрик намекал на что-то «грандиозное» – новых бойцов. Интересно, сколько они продержатся.

Прибыла к месту – старые склады, гул толпы, машин больше, чем обычно. Припарковала свой мотоцикл на моем месте (Эрик следил, чтобы никто не смел, занимать) и пошла внутрь.

Эрик. Все тот же павлин на помойке. Высокий, смуглый, он восседал на своих жалких поддонах-тронах, словно король ничтожества. Его светло-карие глаза, обычно расчетливые, сейчас блестели дешевым азартом, а тонкие губы растянулись в слащавой улыбке, от которой хотелось стереть ее кулаком. Он отмахнулся от полуголых прилипал – жестом, полным пресыщенного презрения.

– О, моя Reina! Как всегда точна. Рад видеть. Сегодня особые гости. Ждут полной отдачи. Справишься? – Его улыбка была слишком сладкой.

– Сомневаешься? – Брови сами поползли вверх.

Он фыркнул, чуть не подавившись смехом.

– Никогда! Ты моя маленькая звезда. Никогда не подводишь.

– Ставки?

– Пятьдесят процентов к окладу за три победы. Обычно меньше, но боев сегодня больше.

– Семьдесят. Ты зарабатываешь на мне в разы больше.

– Не обижай, Reina! Шестьдесят.

– Семьдесят. – Я наклонилась, сокращая дистанцию. – Или сам лезь на ринг. А я посижу тут… – кивнула на его место, – посмотрю, как будешь развлекать «особых гостей». Танцем? Песней? Хотя нет… – сделала вид, что вспоминаю, – от твоего пения насекомые в радиусе километра дохнут. Так что?

Эрик выпучил глаза.

– Ты только что сказала больше слов, чем за весь год знакомства! Ладно, семьдесят. Иди, переодевайся. Кстати, в этой одежде… – он оценивающе скользнул взглядом по черным джинсам, белому топу и кожаной куртке, – тебе идет. Выглядишь, как человек.

– Осторожней, мелкий подхалим, – огрызнулась я, разворачиваясь. – А то ненароком приму за комплимент. Условия помнишь? Личное пространство, неприкосновенность. Никакихтвоих мух на моей территории.

Он махнул рукой, отводя взгляд. Знает, что не шучу.

В моей раздевалке быстро переоделась в черный спортивный топ и шорты. Волосы стянула в тугой узел на затылке. Здесь любят хватать за пряди. Перчатки, капа – и пошла на разминку.

Зал – бывший склад. Посередине – ринг. Слева – ряды поддонов-лавок. Справа – бар с любым ядом. VIP-зона – три дивана у ринга, обычно полупустые. Сегодня там сидело трое. Новые лица. "Особые гости"? За рингом – царство Эрика с диджейским пультом и микрофоном. Мой личный цирк.

Подпольный боец. Не та карьера, о которой мечтала. Бабушка запретила мне заниматься ММА. Но это не спорт. Это деньги. Живые. И ответы. Кто убил ее? Почему? Официанткой или уборщицей – не мой путь. Здесь платят. И здесь водятся те, кто знает правду.

Пока я разминалась, скользя взглядом по первым участникам, мозг автоматически включал режим сканера. Эрик не врал – новички крепкие. Но все с дырами. Пока вела бои не особо зацикливалась, но кое-что сегодня запомнилось.

Первый боец (Левша): Топорные лоу-кики, корпус открыт после удара. Мишень для встречного. Результат: Мой апперкот в челюсть – нокаут за 47 секунд. Слишком просто. Деньги на бензин.

Второй боец (Правша с подволакивающей левой): Бережет руку, двигается скованно. Боится боли. Результат: Серия джебов загнала в угол, хук в печень – сдался на восьмом счету. Жалко. Платили бы больше за нокаут.

Третья женщина ("Дикая кошка"): Грация, скорость, но… панический страх клинча. Ближний бой – ее могила. Результат: Поймала в клинч, два колена в ребра, свинг – рассекла бровь. Рефери остановил бой – TKO (Технический нокаут). Плачет в углу. Адреналин – наркотик, отходняк жесток.

Три победы. Живы, калеками не стали. Бабушкин завет – не убивать – святость. Хватит крови на моих руках. Ее крови. Но деньги нужны. И ответы. Здесь, в этой вонючей помойке, они водятся.

Четвертый бой. Главный. Эрик заверещал в микрофон:

– Дамы и господа! Аплодисменты НЕПОБЕДИМОЙ целый год – REINA! – Он пыжился, как индюк. Я поднялась на ринг, жестом "заткнись"у горла. Эрик послал воздушный поцелуй. Чтобтебядемоныпоцеловали… там, гденевидно.

– В левом углу – ГРОЗА АРЕНЫ, Влад! – На ринг взобрался мускулистый дуб, на две головы выше меня. Швырнул мне средний палец. Оригинальность – ноль. Интеллект – минусдесять.

Взгляд на VIP-ложу:

Слева: Парень с каштановыми волосами – ерзал, оживленно жестикулировал. Новичок. Или просто идиот.

Справа: Спокойный, с умными глазами – наблюдал методично, как ученый за экспериментом. Опасный.

В центре: Высокий. Скучающий. Откинулся на спинку дивана, взгляд пустой, будто смотрел сквозь ринг, пальцы лениво барабанили по колену. Ему смертельно скучно.

Натянула перчатки, вставила капу. Знакомый вихрь: адреналин – иголки по коже, сердце – кувалда в груди, пульс – бой барабанов в ушах. Да. Вот где я живу.

Гонг.

Влад – как разъяренный бык. Два тяжелых лоу-кика – я отпрыгнула. Третий, ниже колена – предсказуемо. Но скорость… Хрясь! Его кулак в перчатке чиркнул по моей поднятой для блока левой руке. Острая, белая вспышка боли пронзила запястье, разлилась огненной волной до локтя. Мускулы свело судорогой, пальцы онемели на мгновение. Сквозь адреналин пробился холодный укол страха: 'Вывих? Надрыв? Конец?

Он воспарил духом, увидев мою гримасу. Полез в размен ударами. Правый хук! Я рванулась в сторону, но не до конца – его кулак задел переносицу. Хлюпнуло. Теплая струйка крови потекла из ноздри. Великолепно. Разбитый нос. Бабушка бы убила.

В толпе рев. Влад орал что-то победное. Идиот. Ты только разозлил зверя. Я слизнула кровь с губы. Боль в руке пылала костром, кровь из носа, соленая и теплая, стекала по губе. И этот огонь, эта медь во рту – они не ослабили, они зажгли. Чистый, яростный адреналин выжег страх, оставив только ледяную, сфокусированную ярость.

Он снова полез, уверенный в победе. Присел для очередного лоу-кика – фатальная ошибка. Пока он был в полу приседе, низко, я:

Оттолкнулась опорной ногой.

Резко развернула таз и корпус на 180 градусов, игнорируя боль в руке.

Вынесла ударную ногу по высокой дуге.

Полно связный круговой удар с разворотом (spinning hook kick) – пятка пришлась ему в висок. Туук! Звук, словно упал мешок с картошкой. Нокаут. Абсолютный. Тишина на миг – затем рёв толпы. Свист, топот.

Я стояла в центре, переводя дыхание. Левая рука горела, из плеча лилась кровь из третьего поединка, кровь сочилась так же из носа, адреналин отступал, оставляя дрожь в коленях. Жив, идиот. И я жива. Победа.

Реакция VIP:

Парень с каштановыми волосами: Вскочил с дивана, аплодируя и что-то крича другому, указывая на ринг. Воодушевлен до идиотизма.

Спокойный, с умными глазами: Наклонился вперед, его аналитический взгляд пристально впивался в меня. Заинтересован. Очень. Как хирург перед вскрытием.

Высокий. Скучающий. В черной одежде: Перестал барабанить пальцами. Его скучающий взгляд резко сфокусировался на мне. Не на ринге – на мне. В тех черных, бездонных глазах мелькнула искра – не просто интерес. Испытующее, почти хищное любопытство. В тех черных, бездонных глазах, словно в глубине омута, мелькнула искра – не просто мимолетный интерес. Это было испытующее, хищное любопытство. То, каким смотрят на редкую добычу. Под этим взглядом кожа на затылке заныла, по спине пробежали мурашки – не страха, а… признания. Признания чего-то равного по опасности. Сердце пропустило удар, потом застучало с удвоенной силой, посылая волны жара по жилам. Он медленно выпрямился. Скука испарилась. Заменена на… что-то холодное и опасное.

Раздевалка.

Как только я зашла, рухнула на кушетку. Сил встать не было. Наверное, это из-за потери крови. Нужно обработать и завязать раны. Оторвав кусок от своей футболки, которая висела на стуле, замотала плечо что есть. Кисть начала перетягивать эластичным бинтом. В голове стоял дурацкий звон, смешиваясь с пульсирующей болью в руке и носу. Чертова гора мышц… Стук в дверь. Не Эрик. Он стучит трижды. Я не собиралась открывать. Стук повторился. Два. Три. Четыре. На пятый раз я не выдержала. Голова била пульсом, как и нескончаемый стук в дверь. Что там за настырный осел?

Открыла дверь и наткнулась на гору мышц. Сделав шаг назад, попыталась рассмотреть то, во что врезалась больным носом. К дверному косяку прислонился парень. Мои очень светлые, почти белые волосы, спадающие тяжелой волной до пояса, мгновенно стали помехой – я резко откинула их назад. Я окинула его взглядом с ног до головы. Но чтобы посмотреть ему в лицо, пришлось задрать голову так высоко, что шея заныла – мой рост в 165 см против его громады делал это неизбежным. Ну что могу сказать. Очень высокий. Волосы каштановые, немного растрепанные. Черты лица прямые, нос ровный, губы полные. Его лиловые глаза (линзы? демонская причуда?) заставили меня на мгновение сомневаться в собственном зрении. А эта наглая ухмылка… она словно скользнула по коже, оставляя противный, липкий след.

– Я уж думал, что не откроешь, – на лице расплылась наглая улыбка.

– Я и не собиралась. Что вам надо? – Голос звучал хрипло от усталости и боли.

– Видел тебя сегодня. Хотел сказать, что ты прекрасна, и познакомиться. – Его взгляд скользнул по моим волосам, задержался на лице, и я заметила легкое удивление. Вот черт, опять эти разноглазые штучки.

– Правда? – Я медленно окинула его с ног до головы и обратно, нарочито задерживая взгляд на мышцах. На секунду встретилась с его глазами – могу поклясться, они засветились ярче. Демон? Или просто придурок?

– Не интересно, – закрыла дверь прямо перед его носом. Самовлюбленный сноб. Стук повторился. Всемогущий дьявол! Открыла резче, чем планировала, и дикая боль пронзила руку до локтя.

– Что за черт? Я же сказала – не интересно!

– А мне интересно. Давно не видел таких, как ты, – его взгляд уперся в меня с настойчивостью хищника. Я попыталась захлопнуть дверь – он поставил ногу в проем. Заливаясь адреналином и болью, я уперлась здоровой рукой в косяк.

– Убери ногу, или сломаю.

– Это вряд ли, Reina, – он нарочно растянул гласные моего прозвища. – Знаешь, что твое имя значит "королева"? Наверное, родители любили…

– Что тебе нужно? – перебила я, делая скучающий вид. Усталость валила с ног.

– Ты. Заинтересовала. Меня давно так никто не интересовал.

Все. Хватит. От усталости и звона в голове готова была рухнуть. Я изобразила интерес, дерзко улыбнулась, положила руку ему на грудь.

– Правда? Знаешь, если присмотреться… – обошла его, ведя рукой по торсу (Черт, действительно мощно сложен), оказалась за спиной. Пока он оборачивался, нанесла удар по ноге. Хруст. Знакомый звук. Лицо осталось каменным. Он завизжал. Я присела на корточки напротив.

– Я ведь предупреждала? Или администратор этого сарая забыл, что я могу сделать с наглецами? – Он орал, держась за ногу. – Милый, перестань орать, голова трещит! – Зажала виски. Его крик привлек внимание. Прибежали еще двое. За ними Эрик. Эрик замер, его взгляд метнулся между мной и орущим. Новоприбывшие застыли, словно увидели привидение. Особенно высокий в черном – его темные глаза сразу приковали меня.

– Reina, что здесь?.. – начал Эрик.

– Прямо с языка снял, – перебила его, щелкнув пальцами. – Не хочешь объясниться? – Не отрывала взгляда от орущего. – Напомнишь, о чем мы договаривались? Элементарное не можешь обеспечить? – Эрик замер. Попался, дружок.

– Что? Он домогался? – Эрик кивнул на парня, которого двое уже осматривали. Я саркастически хмыкнула. Три пары глаз вперились в меня. Фыркнув, поднялась.

– Домогался? Нет. Но лез без спроса. Предупредила – уйдет с переломом. Не поверил. Теперь разгребай, – махнула рукой в сторону парня, но он уже отключился. Сломал ногу – и в обморок? Слабак. Один из пришедших – тот самый, что в черном, – встал прямо передо мной. Я выпрямилась во весь свой небольшой рост, задрала голову. Взгляд встретился с его черными, бездонными глазами.

Что. За. Черт. Сердце не просто ударило – оно взорвалось в груди, гулким эхом отдаваясь в висках. Воздух перехватило, легкие обожгло ледяным пламенем. Под кожей забегали мурашки, а в животе сжалось что-то холодное и тяжелое. Он смотрел на меня с таким же шоком, с такой же внезапной напряженностью во всем теле. Будто между нами проскочила молния, опалившая кожу. Время замедлилось. Во мне бушевала смесь ярости, боли и… чего-то незнакомого, колючего и горячего. Ни я, ни он не шевелились. Его черные глаза, казалось, впитывали свет, а в глубине мелькал холодный, опасный синий отблеск. Только когда второй парень коснулся его плеча, он вздрогнул и отвел взгляд. Я почувствовала, как леденею под его пристальным вниманием, но не отводила глаз, стиснув зубы.

– Что ты сделала с Джеймсом? Кто ты? – Его голос был низким, как гул подземного толчка. Я вынырнула из оцепенения, но не отпустила его взгляд.

– А где ты был, когда я объясняла? – Махнула рукой. – Мне плевать. Не вини меня в его глупости. – Эрик нервно переминался с ноги на ногу.

– Раид, мы же… – начал он, но голос дрогнул. Он опустил голову в явном почтении. Что за поклон? Перед кем?

– Знай, свое место, Эрик, – прорычал Раид, даже не глядя на него. Его взгляд, тяжелый и пронизывающий, вернулся ко мне. – Я помню свои слова. И обещания. Это недоразумение. Если мы разойдемся сейчас, оно улажено. – В его тоне была не просьба, а приказ, но что-то в глубине его глаз… сомнение? Раздражение?

Я повернулась, ощущая его взгляд на спине, как физическое прикосновение. Жар растекался под кожей. Не успела сделать шаг, как его рука, сильная и неумолимая, схватила меня за больную руку выше локтя и резко развернула. Боль пронзила плечо. Я вскрикнула, повернув голову, пытаясь скрыть гримасу боли за маской ярости.

– Куда? – Хватка жгла кожу. – Не кончил.

Его глаза – черный огонь. Гнев. Власть. Интерес?

– А что так-то? Мухобойка сломалась? – Я оскалилась, сбрасывая прядь со лба. – Или список твоих «успехов» кончился? – выдавила я едкую улыбку, глядя ему прямо в глаза, чувствуя, как светлые волосы падают на лицо. Резко вырвала руку. Не слушая ни возгласов, ни рычаний, шагнула в раздевалку и громко, со всей силы хлопнула дверью, прислонившись к ней спиной. Сердце бешено колотилось, боль в руке пульсировала в такт, а в груди бушевало странное, жгучее смятение от этого черноглазого… Раида. Его взгляд был как черная дыра – затягивал, обещая только холод и небытие.

Глава 2

Отблески Забвения. Раид.

Что это было? Я стоял, сжимая руку, где еще секунду назад горело прикосновение. Как будто током ударило сквозь ткань. А ее взгляд… Не мог оторваться. Ее лицо въелось мне в мозг.

Большие глаза разного цвета: один – светлый серый, словно грозовое небо перед ударом молнии; второй – темно-зеленый, с золотистыми крапинками у зрачка, как болото в лунном свете. Прямой, чуть припухший от удара нос. И губы… Полные, чуть опухшие после боя. *Черт.* Один взгляд на них – и член в джинсах напрягся, будто по команде. Разум услужливо подкидывал картинки: как эти губы обхватывают его, как язык скользит… Святой ад. Я чувствовал себя последним извращенцем. Будто демон, дремавший под кожей, проснулся и повел парад похоти.

Я перевел взгляд на Эрика. Тот все еще пялился на дверь, будто ждал, что она откроется. Злость вспыхнула во мне мгновенно.

– Кто это? – Мой голос был низким рыком. Едва сдерживался, чтобы не вырвать ему глотку. Плечи тяжело ходили в такт дыханию. Сдерживать пламя внутри стало невыносимо – пальцы нервно щелкали, выпуская крошечные искры. Из-за чего я бешусь сильнее? Из-за того, что эта кроха посмела покалечить моего брата? Или из-за того, что Эрик смотрит на нее, как голодный пес на кусок мяса? Джеймс будет жив – Рафф позаботится. Но сам факт… Что кто-тосмогнавредитьодномуизнас…

– Это Reina, – пробормотал Эрик, не отрывая взгляда от двери.

Ончто, идиот?Красная пелена застила глаза. Я вцепился ему в глотку, пришпилив к стене.

– Я слышал, как ты ее зовешь! – прошипел я, чувствуя, как под пальцами бьется его жила. – Я спросил кто она? Как она смогла дотронутьсядо Джеймса? Чуть сильнее – и голова отлетит. Или… Сжечь заживо. Пять секунд. Второй вариант манил, как сладкий грех, особенно когда пламя рвалось из-под кожи.

– Р-Раид! Она… просто ч-человек! – Эрик захрипел, глаза вылезали из орбит. – Я н-не знаю, что случилось! Мы были с в-вами… Камеры! У меня есть запись! В кабинете!

Его голос тонул в гуле крови в моих ушах. Рука сжалась сильнее. Но тут на плечо легла тяжелая ладонь Раффа. Сдержись. Он думал, я убью Эрика. Не сегодня. Он еще полезен. Я отшвырнул Эрика прочь. Тот рухнул на колени, хватая ртом воздух.

– Рафф, – бросил я, не глядя на братьев. – Отнеси Джеймса в машину. Держи там, пока не вернусь. Не хочу, чтобы он, очнувшись, устроил тут бойню.

Рафф кивнул. Поднял Джеймса, как пушинку. Но, проходя мимо, он… ухмыльнулся? Мимолетно, едва заметно. Я поймал этот взгляд. Чтозачерт?Это реакция на эту бестию?

Как только братья скрылись за углом, я повернулся к Эрику. Он стоял навытяжку, дрожа, как загнанный зверь. Хорошо. Пустьпомнит, ктоздесьхозяин.

***

Я пересмотрел запись уже пять раз. Эрик, бледный как мел, замер у меня за спиной, перематывая видео по моей команде. Снова. И снова. Ничегонепонимаю.

Вот Джеймс у двери. Стучит. Долго. Открывает она. Чтоунеенаруке? Бинт?Черт, незаметилсразу. Онаранена.

Дальше – дверь захлопывается. Я словно снова слышу этот хлопок. Джеймс стучит опять. Она открывает – в глазах чистая ярость. Десять секунд.

Всего один удар. Один проклятый, молниеносный удар. И Джеймс уже корчится на полу.

– Снова, – приказал я, не отрывая взгляда от экрана.

Эрик перемотал. Его лицо было каменным. Ни тени удивления.

– Как ты говоришь, она оказалась здесь? – Голос звучал опасным шепотом. – Я сомневаюсь, что человек, пусть чемпион, хоть и не признанный, мог так легко уложить Джеймса. Ты что-то упустил, Эрик. Или скрыл?

– Клянусь, Раид! Мы встретились год назад, после похорон ее бабушки. Я докладывал! Она – экс-чемпионка ММА. Нет титула, но она такая, ты сам видел. Училась в какой-то… военной академии за границей? Не вдавался. Закончила с отличием, выиграла титул, потом исчезла. Объявилась снова – на похоронах.

Что-то не сходилось. Щекотало под лопаткой. Либо Эрик врет, либо ее досье – чистая ложь.

– Ты копалглубже?

– Конечно! Данных – кот наплакал. Виталия Виерн. 20 лет. Родной Нью-Йорк. Родители погибли – ей не было и года. Растила бабка. Ни одной обычной школы – только военные лагеря и академии по всему миру. Нигде не задерживалась дольше года. Боевые искусства – с десяти. Сейчас – студентка Военной академии здесь. Единственное место, где застряла надолго. Странно, но… она с нами год. Я ей доверяю.

Эрик почтительно склонил голову. Я фыркнул. Военная академия? Ее рост – метр с кепкой! Трудно представить ее со штурмовой винтовкой… Хотя она только что положила троих на ринге и сломала ногу Джеймсу.

– Доверять тут Некомунельзя, Эрик, – процедил я. – Что еще?

– Н-ну… Ничего. Учеба, проблемы. Квартира на Пятой авеню. Одна. Все.

– То есть, ты ничертао ней не знаешь. Ладно. Я хочу, чтобы ты…

Дверь кабинета с грохотом распахнулась. На пороге стояла она. Сумка через плечо, военные штаны, а во рту… леденец на палочке.

– Жаль срывать партийное собрание обо мне, – ее голос резал воздух, как лезвие. – Но, Эрик, деньги. Сейчас.

Дерзость ударила в голову, как хлыст. Эрик, будто на пружине, подскочил к ней, суя пачку купюр. Его рука потянулась к ее руке…

Нечленораздельный рык вырвался из моей груди сам. Снова. Эрик отпрянул, как ошпаренный.

– Reina, подожди пару минут? Надо поговорить, – голос Эрика дрожал.

– Нет. – Леденец перекатился у нее во рту с легким чмоком. Руки находились в карманах военных брюк.

– Это важно, – настаивал Эрик, бросая на меня испуганный взгляд. Я лишь усмехнулся, наблюдая, как он вертит воображаемым хвостом. Жалкий.

–Аааа… Ну, если вааажно… – Она вытащила леденец. Губы блестели. Мой член вздрогнул, навязчиво представляя совсем не конфету. – Говори. Сейчас.

Эрик снова метнул взгляд в мою сторону. Я медленно покачал головой: Ну, давай, развлекайнас. Он повернулся к ней… и снова протянул руку!

Какогохрена?!

Но она остановила его однимдвижением. Просто подняла ладонь. Эрик отскочил, будто получил удар током.

Чтоэтобыло?!Потребность узнать о ней всёнакрыла волной, жгучей и неотступной. Как жажда. Ясумасошел? Ты видел ее три раза! Ты здесь не для этого! Сосредоточься!Но сердце бешено колотилось, а взгляд сам цеплялся за ее фигуру. Красива… Да черт с ней, с красотой! Но тело и разум игнорировали логику. Сердце кувыркалось при ее взгляде. Член рвал швы джинсов.

– Reina, – Эрик набрался смелости, поднимая глаза. – Ты придешь на следующей неделе? Это было недоразумение. Клянусь, такого больше…

Она громко вытащила леденец, издав чмок, прервав его.

– "Недоразумение"– это ты, Эрик, – она вложила в слово ледяную презренность. Леденец снова исчез во рту. Чмок. Мышцы низа живота свело судорогой. – Подумаю. Бывай.

Она развернулась, не дав ему вымолвить слова. И, уходя, подняла руку. Не оглядываясь, показала средний палец. Помахала им, как будто прощаясь.

За дверью воцарилась тишина. А потом меня разорвал хохот. Громкий, неконтролируемый.

Глава 3

Глава: Стекло и Тень.

Виталия.

Хлопнув дверью кабинета Эрика, я сделала первый шаг по коридору – и мир накренился. Резкая боль пронзила ребра, напоминая о пинке того ублюдка с ринга. Голова загудела. Образ вспыхнул перед глазами: Раид. Его пальцы, впившиеся в глотку Эрика. Глаза – раскаленный уголь. А тот момент в дверях… Когда его рука коснулась моей. Мне не было больно. Странно. Как удар статики, но глубже. От пальцев побежали мурашки. И что-то там… дрогнуло. Как спящий зверь под толщей льда. Я тряхнула головой. Соберись, Ви. Деньги жгли карман. Квартира. Тепло. Мазь бабушки. Вот что важно. Шаг. Еще шаг. Каблуки армейских ботинок глухо стучали по бетону подпольного коридора. За спиной кожей ощущался тяжелый, пристальный взгляд. Из кабинета. Он смотрит. Раид. Не оборачиваясь, я подняла руку – ладонь, как щит. Пусть пялится. За дверью клуба хлестнул холодный ночной воздух. Город. Мой Нью-Йорк. Шум магистрали. Но сегодня он не успокаивал. Нервы были натянуты, как струны. Каждое движение отзывалось болью: ребра, плечо, глубокий порез на предплечье. Кровь просочилась сквозь бинт. Отлично.

Холодный металл руля был единственной твердой точкой в шатающемся мире. Виталия отстегнула шлем, глухо стукнув им по бензобаку. Парковка у старого склада тонула в полумраке, освещаемая лишь одним мерцающим фонарем. Ржавые стены, разбитый асфальт, запах масла и пыли. Она знала, что он там. Огромная тень, прислонившаяся к грубой кирпичной стене склада, неподвижная, как скала. Рафф. Но она делала вид, что не замечает. Поворот ключа, рев мотора заглушил пульсацию боли в ребрах. Она собиралась уезжать, игнорируя его присутствие, пока его низкий, гулкий голос не разрезал ночь, усиленный эхом от стен:

– Не боишься, что я что-то сделал с твоим железным конем? – Он оттолкнулся от стены, его массивная фигура вышла из тени, нависая над ней и мотоциклом. Пыль взметнулась под его тяжелыми ботинками. – В отместку за Джеймса.

Рейна медленно повернула голову. Ее разноцветные глаза – грозовой серый и болотный зеленый с золотом – скользнули мимо сверкающего хрома, мимо знакомых изгибов рамы мотоцикла, стоящего на подножке. Ей и не нужно было его осматривать – она чувствовала, что к нему никто не подходил, что его не трогали. Потом взгляд вернулся к Раффу. Спокойный, оценивающий. Почти безразличный.

– Нет.

Один короткий слог, отчеканенный в звенящей тишине парковки.

Рафф на мгновение оторопел. Брови чуть поползли вверх.

– Почему ты так думаешь? – Он сделал шаг вперед по разбитому асфальту, его тень окончательно поглотила ее и байк.

Она пожала плечом, сжав зубы от пронзившей ребра боли.

– Я не думаю. Я вижу.

– Видишь? – Он остановился в паре шагов, его голос стал опасным шепотом, полным подозрения, отскакивающим от кирпичей. – Может, ты и не человек вовсе, Reina?

Уголок ее припухших губ дрогнул – не то усмешка, не то гримаса.

– Может, и нет. Кто знает?

В этот момент из глубокой тени арочного проема склада выступила еще одна фигура. Высокая, подтянутая, излучающая сдержанную ярость. Раид. Его шаги были бесшумны по неровному асфальту, но каждый из них отдавался гулким эхом в ее напряженном сознании. Он подошел вплотную, прежде чем она успела среагировать – не то из-за боли, не то из-за внезапности. Его пальцы впились в ее запястье выше бинта с проступающей кровью, как стальные клещи.

– Che diavolo fai qui, demoneccio? (Какого черта ты здесь делаешь, демоненок?) – Его голос был шипящим шепотом, обжигающе близким. Итальянские слова лились, как лава. – Te ne sei andata. E hai pure salutato. Così… artisticamente.* (Ты ведь ушла. И даже попрощалась. Так… искусно.)

Рейна медленно, очень медленно повернула голову к нему. Она чувствовала, как под его пальцами ее тело пронзила резкая дрожь – смесь боли, гнева и… того самого статического разряда, что пробежал в дверях. Но в глазах, больших, разноцветных, не было ни страха, ни растерянности. Там бушевала чистая, неразбавленная ярость. Холодная и режущая.

– Togli la mano, – выдохнула она, ее голос был тихим, но резал воздух, как тонкая сталь. – …o posso romperla. (Убери руку… или я могу ее сломать.) На ее губах, несмотря на боль и гнев, играла едва заметная, вызывающая ухмылка.

Шок. Он не ожидал этого, не зная чего больше. Того что он промахнется и начнет говорить на другом языке или того, что она ответит. Или того, что от ее слов его будто током прошибло. Или не ожидал такой ледяной, обдуманной угрозы. Его пальцы рефлекторно разжались. Он резко отдернул руку и даже, к собственному бешенству, сделал невольный шаг назад. Его собственные глаза, горевшие минуту назад, расширились от изумления.

– Ты… ты знаешь итальянский? – пробормотал он, сбитый с толку. Единственное, что более менее логичное пришло в его голову.

Она не удостоила ответа. Ее взгляд, полный презрительной ярости, скользнул от него к Раффу и обратно. Она развернулась к мотоциклу, закидывая ногу. Поза – вызывающе небрежная.

– Мы с вамираньше встречались? – спросила она Раида, заводя мотор. Рев двигателя оглушительно заполнил парковку, отражаясь от стен.

– Нет, – процедил он сквозь зубы, перекрывая грохот. – Не думаю. Ты бы запомнила.

– Может, в младшей школе вместе учились? – продолжила она, давая газу. «Ястреб» дрожал под ней.

– Нет!

– Тогда какого черта мы перешли на ТЫ? – Она резко повернула голову к нему, и ее разноцветные глаза сверкнули в свете фонаря, отражаясь в темных стеклах склада. – Да и на черта тыпохож больше. – Ее голос, перекрывая рев мотора, был полон ледяной, неоспоримой дерзости.

Святой ад. Руки сами сжались в кулаки, пламя под кожей заурчало в ответ на вызов. И прежде чем он успел среагировать, она отворачивалась, будто его больше не существовало. Ее рука резко вырвалась из остаточного напряжения воздуха между ними. Она впилась пальцами в руль, дала полный газ – и «Ястреб» рванул вперед, вырвавшись с парковки в ночную улицу, оставив за собой лишь рев, стихающий вдали, клубы выхлопных газов и двух ошеломленных мужчин в пыли и полумраке.

Раид стоял как вкопанный, его грудь тяжело вздымалась. Ярость кипела в нем, смешиваясь с диким, необъяснимым возбуждением от этой дерзости, от этой силы, от этой тайны. Рафф наблюдал за ним, его каменное лицо теперь выражало скорее уважительное понимание адреналина, бьющего через край.

– Она… – начал Рафф.

– Молчи, – перебил его Раид, голос хриплый от сдерживаемых эмоций. Он резко развернулся и шагнул обратно в черный зев арочного проема склада, ведущего к внутренним лестницам и крыше. Мысли пульсировали: Итальянский. Военные академии. Один удар. Не человек? Леденец. Губы. Вызов. "Может, и нет".

***

Раид.

Раид не пошел домой. Ярость требовала действия, жажда – ответов. Чутье кричало: Виталия Виерн – ключ к чему-то большему. Или… к нему самому, к тому демону, что проснулся при ее прикосновении. Адрес – Пятая авеню – он выудил из Эрика. Он выбрал крыши. Его стихия.

Он двигался как призрак: через темные коридоры и по ржавым лестницам старого склада на его плоскую крышу. Прыжок через узкий, но глубокий провал на крышу соседнего офисного здания – приземление бесшумное, на согнутых ногах. Бег по гребням плоских крыш квартала, мимо вентиляционных шахт и спутниковых тарелок, тени ржавых водостоков тянулись за ним. Ветер свистел в ушах, охлаждая пылающую кожу, но, не успокаивая огонь внутри. Он добрался почти в одно время с ней. Образ ее – с леденцом, бросающего вызов – стоял перед глазами ярче неоновых вывесок Нью-Йорка. Старый элитный дом на Пятой. Ее квартира – верхний этаж. Он выбрал позицию на крыше здания напротив, чуть ниже: выступ с массивной вентиляционной решеткой, дающий глубокую тень. Отсюда, через улицу, как на ладони было видно ее окно, от пола до потолка. За ним – просторная гостиная в стиле лофт, открытая кухня, спальня, и лишь одна дверь – в ванную. Остальное пространство – открыто, как витрина.

Раид присел на корточки в глубокой тени за решеткой, сливаясь с бетоном и ночью. Город шумел внизу, но здесь, на высоте, был мир напряжения и ожидания. Что скрывается за этим фасадом "человека"?

Свет в квартире загорелся. Он видел ее силуэт, мелькающий в глубине. Потом она исчезла – в ванную. Минуты тянулись. Раид не шевелился, его взгляд прикован к панорамному стеклу.

Спустя время она вышла. Подошла к зеркалу с какой-то баночкой и стянула толстовку через голову, бросив на пол. Осталась в одном спортивном лифчике. Видно, что она после душа. На ней только том и черны шорты. На коже – синяки, ссадины, темный бинт на предпястье, где проступила кровь. Она взяла баночку с мазью. Нанесла мазь на ушибленные ребра, на плечо, осторожно обработала рану на предплечье, забинтовав снова. Едва закончив, она подошла к окну. Опять это чувство. Словно ток по всему телу. В пальцах появилось синие пламя, пришлось сжимать и разжимать руки, что бы она ни видела, что я тут. Но она видит.

Святой Ад. Видит. Чертовски видит. Сквозь ночь, стекло, расстояние и эту проклятую решетку. Не почуяла – увидела. Как?! Эрик – слепой червяк. Человек не кладет Джеймса одним ударом. Не смотрит так. Не стоит вот так… обнаженная перед врагом. Передо мной. "Может, и нет. Кто знает?"Бросила в лицо. И стоит… как статуя. Синяки. Бинт. Мазь блестит на коже… Святой Ад. Хрупкая. Разбитая. И чертовски… сильная. Эта стойкость. Этот взгляд. Вызов. Пламя под кожей заурчало глубже, не в гневе, а… в отклике? На что? На ее боль? На ее дерзость? На эту… близость через стекло?

Она ранена. Устала. Но не сломана. Ни на йоту. Это… сводит с ума. Бесит до белого каления, но… притягивает магнитом. Кто ты, Виталия Виерн? Кто ты на самом деле? Военная академия? Шутка. Прикрытие. Для чего? Или… лаборатория? Где их ковыряюттаких?

Она не отводит взгляд. Не дрогнет. Выдержу ли я? Это немой укор? Этот вопрос: "Чего ты хотел, подглядывая?"Руки снова чешутся. Не задушить. Не сжечь (хотя…). Сорвать. Сорвать эту броню спокойствия. Добраться до того, что дрогнуло тогда, на парковке. До того льда? Или до огня под ним?

"Togli la mano, o posso romperla."Эхо в ушах. Четко. Как приговор. И святой ад, я подчинился. Унижение жгло щеки. Но и… разжигало что-то темное, липкое, сладкое. Опасная пропасть. Но ноги будто вросли в крышу. Не могу уйти. Не когда она смотрит. Знает.И позволяет видеть. Только ее. Намеренно? Вызов? Или… что-то еще?

Что дальше, Демоненок? Что ты прячешь за этим стеклом и взглядом? И что япрячу от себя, не в силах оторваться? Этот зверь под кожей… он не спит. Он смотрит на тебя. И ему… нужно.

Раид не шевелился. Он замер в своей тени за решеткой, встречая ее взгляд через пропасть улицы, стекла и ночи. Между ними не было слов, только гул города внизу и немое, наэлектризованное противостояние. Он пришел подсмотреть, а оказался выставлен на обозрение. И отступить – значило проиграть эту первую, тихую битву. Поэтому он смотрел. Впитывая каждый контур ее силуэта на фоне света квартиры, каждый отблеск мази на ее коже, каждый намек на боль и вызов в ее глазах. Игра началась всерьез. И оба игрока знали – отступать некуда.

***

Виталия.

Рейна вышла из ванной. Она чувствовалаего. Тяжелое, пристальное присутствие, как физическое давление на затылок, на кожу спины. Радар в подсознании пищал: Он здесь. Смотрит.Но она не видела. Еще нет.

Она подошла к большому зеркалу в гостиной. Сняла толстовку. На бледной коже – синяки, ссадины, темный бинт на предпястье, где проступила кровь. Она взяла баночку с густой мазью бабушки Елены – пахло травами и теплом. Терпко, знакомо, успокаивающе. Нанесла мазь на ушибленные ребра, на плечо, осторожно обработала рану на предплечье, забинтовав заново. Холодок сменился глухим, согревающим жаром. Боль притупилась.

Только тогда, закончив, она подошла к окну. Не спеша. Не прячась. Она встала прямо перед панорамным стеклом, глядя не на огни города, а в темноту крыши напротив. Вглядывалась в тени за массивной вентиляционной решеткой. И… увидела.

Не фигуру целиком, а лишь: Сверкающие в отблеске далекого неона глаз. Раскаленные угли во тьме. Смутный контур плеча в глубокой тени решетки. Легкое движение – дыхание, сдвинувшее складку темного плаща.

Этого было достаточно. Она знала. Абсолютно точно. Это был он. Раид. И он видел ее. Только ее.Стоящую у окна в полумраке квартиры, в черном топе и шортах, с синяками на бледной коже, с мазью, блестящей на ребрах и плече. Беззащитную? Или выставленную, как вызов?

Она не отпрянула. Не сделала шаг назад. Не потянулась к несуществующей шторе. Она просто стояла. Ее разноцветные глаза – серый шторм и зеленое болото с золотыми искрами – были прикованы к той точке во тьме, где скрывался он. В них не было страха. Не было удивления. Был лишь немой вопрос и все тот же ледяной вызов: Ну? Смотри. Вот я. Что ты будешь делать теперь?

Когда она почувствовала тяжесть в теле, решила лечь спать. Выключила свет и легла, зная, что она все еще там, все еще смотрит.

Глава 4

Глава 4 : Предел.

Виталия.

Я проснулась, зная, что Раид ушел. Пустота квартиры была абсолютной, но… нарушенной. Не звуком. Не запахом. Не присутствием. Но он был здесь, пока я сп