Развод в 45. Любовь генерала
Глава 1
– Ты, подонок! Старый вонючий ублюдок!
– Что тут происходит?
Слышу дикие крики, залетаю в гостиную и вижу, как мой сын Демид бросается с кулаками на своего отца, моего мужа, Андрея. Застываю, шокированная зрелищем.
– Вы что?
Андрей защищается, пытаясь схватить сына за кулаки, но Демиду удается хорошо вмазать отцу по щеке.
– Прекратите, в чем дело?
Бросаюсь на сына, пытаясь оттащить его от супруга. Но он не унимается.
– Тварь! Подлец! Грязный…
– Демид, хватит!
В голове не укладывается то, что происходит. У них всегда были нормальные отношения, да, случались, конечно, конфликты, как всегда у отца с сыном, когда ребенок подрастает, начинает пытаться проверять границы дозволенного.
Андрей – отец строгий, спуску Демиду не давал. Но в то же время муж был справедлив! И всегда приходил нашему первенцу на помощь.
Не понимаю, что могло произойти, но мне очень страшно, я впервые вижу своего ребенка в таком состоянии!
– Подонок… Извращенец хренов, – продолжает он, и у меня просто кровь стынет в жилах.
– Демид! Прекрати! Что ты такое говоришь!
Не знаю, каким чудом мне удается оттащить сына, развернуть его лицом ко мне.
– Ты сошел с ума?
– Я? Это он сошел с ума, он! Предатель! Сволочь!
– Хватит!
Резкий взмах рукой, и хлесткая пощечина отпечатывается на лице сына.
– Успокойся!
– Что?.. – Демид потрясенно смотрит на меня, я и сама в шоке.
В жизни не поднимала на него руку, никогда, даже в детстве. Вообще я по натуре спокойная, я и голос не всегда могу и хочу повысить, всю жизнь придерживаюсь правила, что всё можно объяснить спокойно, и всю жизнь это правило не подводит.
– Успокойся, Дем, я сказала.
– Ты… ударила меня? Ты? Он… Он, предатель, тебе изменяет, а ты бьешь меня?
– Что? – слова сына оглушают. – Что ты сказал?
– Ты ненормальный, Демид! – подает голос Андрей, в его тоне растерянность и досада. – Перезанимался своей борьбой? Что ты там употребляешь, что тебя так плющит?
– Я употребляю? Я? Ты… Ты просто подонок!
– Неужели? Тогда пошел вон из моего дома!
– Что? Андрей, прекрати! Что ты несешь?
– Я несу? Я требую, чтобы меня уважали в моем доме, Эва! А если кому-то что-то там показалось…
– Показалось? Ты целовал Ляльку, а мне показалось?
– Кого он… целовал?
Шок усиливается, потому что Лялькой мой сын называет свою невесту, Оленьку – у них свадьба через месяц, я вовсю занимаюсь подготовкой, помогала ей с выбором ресторана, платья, туфель, нашла салон, в котором сделают прическу и макияж за вменяемые деньги.
Чувствую, как кружится голова, я пошатываюсь, перед глазами черные мушки.
– Мам… ма, ты чего?
– Ничего, придурок, что ты натворил? – Сильные руки любимого мужа смыкаются на моей талии. – Эва… Эвелина, девочка моя…
– Ну ты и мразь, конечно… Конченый. Ладно, если пошел вон, то я пошел, счастливо оставаться.
– Демид, стой! – пытаюсь задержать ребенка, но сил нет, глаза застилают слезы.
Это какой-то кошмар! Я ничего не понимаю…
– Андрей? О чем он говорил?
– Эвочка, это просто бред, ему показалось, мы… Мы с его этой Ольгой пересеклись случайно, да, встретились, чисто случайно, в ресторане, я там обедал, и она… Мы просто по-дружески обнялись, и я чмокнул ее в щеку, всё! Ну, она же наша будущая невестка, так? И… мы просто перекинулись парой слов о свадьбе. Она о тебе говорила, как ты ей здорово помогаешь, благодарила, вот и всё. Я не знаю, что он там узрел, что ему почудилось, Эвочка… Ты же мне веришь?
С каждым его словом меня всё глубже затягивает в омут.
В омут воспоминаний.
Я уже это слышала. Да. Это уже было. Пять лет назад. Когда моего мужа застали с любовницей в ресторане. Моя подруга увидела их и сняла на видео.
И Андрей оправдывался точно так же. И даже Эвочкой меня так же называл.
Я помню каждое слово из того разговора:
– Просто ерунда какая-то, Эвочка! Я и Наталья? Она просто работает у меня на фирме, новенькая, мне приходится заниматься ее обучением, ой, Эви, она тупая как пробка, еще бы я стал с ней… Это себя не уважать, любимая! Зачем мне эта бледная моль, когда у меня такая женщина, как ты?
– Зачем же ты пошел с ней в ресторан?
– Она просто… попросила меня помочь ей с отчетами, я помог, ну и надо было кое-какие вопросы решить, рабочий день закончился, ну и… Это была ее идея, я подумал, что так даже лучше, в неформальной обстановке…
– В шикарном ресторане, конечно, лучше, чем в тесном кабинете…
– Эва, ну что за глупости? Да, ресторан не идеальное место, но у нас не было выхода. Мне проще эту дуру тупую в ресторане накормить, и рассказать, как она должна вести документацию, чем на работе еще кучу времени тратить… Ты мне не веришь?
– Ты… ты ее целовал…
– Что? Что за бред? Да, мы потанцевали, просто, нас толкнули, и мы сильно прижались друг к другу, вот и всё… Ты понимаешь, что эта твоя Оксана постоянно тебе про меня говорит гадости? Она одинокая озлобленная бабенка, ей наше счастье глаза застит! Я люблю тебя, Эвочка, только тебя…
Да. Любил меня. А трахал ее. Я нашла счета за оплату гостиниц, чеки о покупке шикарного белья “Агент провокатор” и видео, на котором мой муж и эта его… Натусик…
Я тогда подала на развод, но нам дали время на примирение. Как раз в этот момент у меня было подозрение на злокачественную опухоль. И Андрей был рядом. Он помогал. Держал меня за руку, когда я тряслась в ожидании результатов биопсии, тратил кучу денег на анализы, потом на операцию, на восстановление. Да, он сознался, что изменил. Но при этом…
– Эва, я дико испугался, что могу тебя потерять. Я бы не смог жить, если бы ты…
Мы это пережили. Я простила. Андрей сильно переживал, старался загладить свою вину. Был идеальным мужем всё это время.
Неужели его хватило всего на пять лет?
– Андрей, пожалуйста, скажи мне правду, ты… Ты опять изменил мне?
– Ты сошла с ума? Эва? Ты… Как ты можешь? После всего, что между нами было, ты…
– Пожалуйста… Скажи правду, Андрей…
– Хорошо, я скажу. Только эта правда тебе не понравится.
– Что?
– Это не я целовал его девушку. Это сам Демид изменил Ольге. Это он спутался с другой. Поняла?
– Что?
А вот это действительно шок…
Как мой сын мог предать любимую?
Или… или это мой муж пытается выкрутиться любым способом?
Глава 2
Остаток вечера проходит нервно.
Мне плохо, давление падает. Андрей бегает вокруг меня, сначала с тонометром, потом с таблетками и кофе. Окружил заботой и теплом. И смотрит в глаза.
А я почему-то вспоминаю и вспоминаю.
У меня дежавю.
Это было.
Уже было.
Этот его затравленный взгляд, как у побитой собаки. Это стремление как-то выкрутиться, переключить мое внимание на что-то другое.
– Эва, ты бледная, может, всё-таки “скорую”.
– Не нужно. Я… я хочу полежать.
– Может, еще кофе? Или чай? Черный с сахаром, помнишь, тебе помогал?
– Андрей, пожалуйста.
– Что?
– Я устала, хочу отдохнуть.
– Я тебе мешаю? Прости. Хотел как лучше.
– Андрей…
– Ты… Черт, ты понимаешь, как унижаешь меня своими подозрениями?
– Я ни в чем тебя не подозреваю.
– Я понял. Этому сопляку что-то показалось, а ты…
– Этот сопляк – твой сын, который, между прочим, никогда нам не врал!
– Значит… Я не знаю, откуда он это взял, значит, соврали ему! Может, эта Лялечка его и соврала.
– Зачем это ей?
– Мне откуда знать? Может, у нее какой-то план? Рассорить нас?
– Нас? Кого нас? И зачем?
– Не знаю… Нас с сыном. Или нас с тобой.
– Зачем? У них свадьба на носу, и деньги на свадьбу даем именно мы.
Я действительно не понимаю логики. Наверное, по-хорошему, мне нужно было бы позвонить Ольге и спросить прямо.
Но разве бы она ответила?
Она ведь не идиотка совсем?
Знает, что свадьбу почти целиком оплачиваем мы. Да, у Демида есть кое-какие сбережения, но этого хватит разве что на обед в студенческом кафе.
Сын вообще изначально был против празднования свадьбы. Сказал, что объяснил любимой девушке – финансово потянуть большой банкет он не может, он еще учится, параллельно работает, но сбережений нет, так как потратился на ремонт в квартире. Ольга была согласна просто расписаться, а праздник устроить позже, например, через год, когда Демид соберет достаточно средств.
Они сидели у нас дома, на диване, такие влюбленные. За руки трогательно держались…
Я не могу сказать, что Ольга мне сильно понравилась, что-то в ней было… Не знаю. Бывает так, ты смотришь на человека, не зная его, и вроде он приятный, опрятный, красивый, но что-то есть такое – от него прямо с души воротит. Вот и у меня было так.
Нет, Оля очень хотела произвести впечатление. Помогла мне накрыть на стол, расставить чашки для чаепития. И пирог она принесла, который сама приготовила.
А я вспомнила, сколько мне в свое время крови попила мать Андрея, и решила – поганой свекровкой я точно быть не хочу, хочу быть любимой мамой для них обоих.
Уговаривала себя полюбить эту девочку, раз ее полюбил мой сын.
Это было мое решение – предложить им сделать свадьбу за наш счет.
– Мам, нет, это не по-мужски, это же моя будущая семья, и я должен…
– Твоя семья, а ты – наша семья, и твоя семья станет частью нашей, поэтому не спорь! Деньги у нас с отцом есть.
Деньги на самом деле были. Андрей руководил отделом в престижной компании, я после той болезни обратно в офис не вышла, но вспомнила первое образование – учитель русского языка, прошла курс переподготовки и начала заниматься репетиторством, очень быстро набрала учеников и стала зарабатывать нормальные деньги.
В общем, что-что, а отметить свадьбу единственного сына мы могли себе позволить.
Единственный сын – это у нас домашняя шутка, потому что у нас с Андреем есть еще и дочь, Дарина, ей девятнадцать, совсем скоро будет двадцать. Тоже учится в вузе, будет педагогом-психологом.
Когда я ждала Дарину, Демиду было уже почти четыре, он хорошо разговаривал и вообще был очень разумным. Его бабушка – любимая свекровь, кто ж еще – узнав о моей беременности, была в шоке, она всё надеялась нас с Андреем развести. И вот она, ничтоже сумняшеся, заявила нашему ребенку, что он больше не будет единственным и его не будут любить. Не знаю, что было в голове у этой женщины, честно, сейчас думаю, почему я ее тогда не порвала как Тузик грелку? Наверное, просто была молодая и глупая. И вот наш крохотный сын каждый день стал спрашивать, правда ли он не будет единственным и мы его не будем любить?
Когда родилась Дарина, первое, что я сказала своему любимому мальчику – ты всё равно единственный сын, не переживай.
Да, для единственного сына закатить шикарную свадьбу – не проблема. Андрей меня поддержал.
Вспоминаю наш разговор. Я тогда спросила, понравилась ли ему Ольга.
– Какая разница? Демиду с ней жить.
– Это понятно, но… Она будет матерью наших внуков. Будет их воспитывать.
– По крайней мере, генетика у нее вроде неплохая.
– В смысле?
– Ну, красивая девка, видная, яркая.
Это меня и пугало. Яркая девочка, красивая, такие всегда вызывают интерес у мужчин. Нет, конечно, мне хотелось, чтобы рядом с сыном была красивая женщина, просто… Я сама себя ругала за эти мысли. А вот подруга Оксана считала, что я права.
– Девочка его старше, образование среднее, провинциалка, естественно, ей хочется зацепиться в столице, я бы на вашем с Андреем месте десять раз подумала, прежде чем вообще давать Демиду разрешение жениться.
– Ксюш, ну какое разрешение? Ему двадцать три, и он живет отдельно!
– Во-от! Видный парень, красавец, с квартирой! Естественно, эта звезда тут же ноги раздвинула.
– Фу, ты говоришь как моя свекровь.
– И где я не права?
Я не знала, где она была не права. Я хотела бы думать иначе. Но мысли постоянно возвращались к разговору с подругой.
Что, если для Ольги наш Демид просто удобный вариант?
Нет, он у нас тоже красивый парень, видный, умный. И умеет зарабатывать. И рукастый. Сам сделал ремонт в квартире, в которой раньше жила моя бабушка и которую она ему оставила. Сам в гаражах ремонтировал старенький отцовский “Форд”.
Выгодный жених. Да…
Что ж, получается, Ольга решила, что отец Демида – более выгодная партия?
– Мамочка, что случилось, ты уже знаешь, да?
Глава 3
– Знаю что?
Думать о том, что дочь в курсе вероятной измены мужа, очень больно. Больно, если она знала и молчала.
– Мне папа сказал… ну… Демид Оле изменил, да? Получается, что… свадьбы не будет?
Выдыхаю. По крайней мере пока. Дочь ничего не знала? Или говорит так, просто чтобы не делать мне больно?
Не знаю, ничего я не знаю.
Почему-то я всегда была уверена, что мой сын не из тех, кто способен на предательство. Он с детства у нас такой максималист. Не терпит вранья. Ненавидит фальшь и изворотливость.
Вот поэтому меня еще немного напрягала его Ольга.
Она казалась мне фальшивой.
Да, может, сейчас во мне снова просыпается злобная свекруха, но это так.
Фальшь.
В словах, например:
– Эвелина Романовна, у вас всегда так вкусно, пальчики оближешь, а вы меня научите вот так мясо готовить? Дем его очень любит, и про салат говорит, что у меня не так вкусно, как у вас, хотя я режу мельче, ровнее…
Ровнее она режет, зараза!
Или еще комплимент:
– Ой, как вас этот цвет освежает, а я в нем бледная как моль, еще и такие вещи меня прям сильно старят, а вам так хорошо!
Правда?
Главное, что я тогда просто понять не могла, она это по простоте душевной говорит?
Или…
Это как классическое из анекдота – “Классно ты поешь, все плюются, а мне нравится”.
Чувствовала я, чувствовала, что что-то тут не то! И даже пробовала как-то с сыном поговорить. А он…
– Мам, я ее люблю, понимаешь? Мне с ней очень хорошо. Да, я понимаю, что она не идеальная, но я ведь у тебя тоже не подарок?
Не подарок… Как раз очень даже подарок! Для таких, как Оля!
– Мам… Знаешь, а я даже рада. Эта Оля…
Смотрю на дочь, вижу, как она гримасничает. Правда, верит, что это ее брат загулял? Интересно, и кто это сказал? Отец?
– Вредная она, противная. Вечно мне какие-то советы давала, знаешь, такие…
– Какие?
– Ну… Мол, с такой внешностью, как у тебя, я бы себе какого-нибудь миллионера подцепила, а ты с однокурсниками гуляешь.
Дочка у нас с Андреем на самом деле красавица, яркая, с ладной фигуркой, умненькая, поступила на бюджет. И советы, которые давала ей невеста сына, меня, конечно, напрягают.
– Мам, Дёмка, конечно, не прав, если он изменил, но, может, оно и к лучшему? Вы же еще не сильно на свадьбу потратились?
– Дарин, а кто тебе сказал, что это Дем изменил?
Дочь смотрит на меня, глазами хлопая.
– Ну… Я у нее статусы увидела. Везде. Пыталась написать ей – она не отвечает, Демид тоже молчит, вот, папа сейчас сказал… А что?
Папа…
Чувствую, как опять предательски сжимается сердце. Что ему стоит соврать? Чтобы себя выгородить? Ему теперь, конечно, надо придерживаться этой версии. И Ольге тоже.
Может… Может, мне самой с ней поговорить?
Интересно, что она скажет? Да, я целовалась с вашим мужем?
Бред. Конечно, будет отпираться до последнего.
Или… Не будет? Может быть, ей как раз выгодно рассказать правду?
Закрываю глаза, хочется зарыться головой в песок.
Почему я? Почему опять вот так? Чем я заслужила измену, если это измена? Я недостаточно хороша? Молода?
Да, знаете ли… Конечно, есть разница, сорок пять и двадцать пять. Колоссальная разница, и я это понимаю. Но почему же так больно?
– Мам, это Оля, да? Оля ему изменила? Вот же сука… Я ее…
– Дарин, не надо, не вмешивайся ты, хорошо? Руки не пачкай. Пусть… пусть сами разберутся.
– Мам, я не буду, конечно, просто… Ой…
– Что?
Поднимаю голову, чтобы посмотреть на дочь. Она смотрит в телефон так, словно увидела там что-то ужасное. У меня всё внутри холодеет. Не хочу, чтобы она узнала. Не хочу, и всё.
– Мам, тут… Нет, не смотри, мам, просто бред, просто эта Оля…
– Покажи! – протягиваю руку, требуя, чтобы дочь дала мне телефон, но она упрямится.
– Не надо, мам, она просто… просто злая, завистливая гадина. Она не стоит того, чтобы ты из-за нее переживала, и…
Тут сигналы подает уже мой телефон, и я быстро хватаю его, надеясь, что, может быть, сын прислал сообщение.
Но это не сын. Это… она.
Глава 4
Смотрю и глазам своим не верю. Вот вроде всё черным по белому, а мой мозг буквально не способен воспринимать очевидное.
В сообщении от Ольги фотография. Она в ресторане, за столиком, на нем живописно расставлена еда, рядом стоит бокал, но главное не это. Оформление стола лишь антураж, как рамка для картины.
А главное – это белая, холеная ручка моей будущей невестки, с красивым маникюром. Рука покоится на столе, и внимание привлекает браслет. Тоненькая золотая змейка обвивает изящное запястье.
Два изумрудных глазка коварно поблескивают.
Дорогая вещица. И картинка красивая. Выложишь в соцсети – и сразу станет ясно, что ты ведешь богемную жизнь, знаешь себе цену и позволяешь мужчинам вкладываться в себя.
Именно мужчинам.
Уверенные в себе, самодостаточные женщины не хвастаются подобными подарками, купленными на свои же деньги, заработанными своим же трудом.
А вот если ты заслужила, что тебя обеспечивают, одаривают подарками, то как не похвастаться тем, что ты выиграла в вечной негласной гонке между женщинами?
Чем же хвастается Лялечка? Зачем мне прислала это фото?
Господи, да это же любимый ресторан моего мужа. Я сразу не поняла, а потом глаза зацепились за знакомый интерьер. Что за показуха?
Я не понимаю решительно ничего. Что за цирк устроила Ольга?
Что она хочет сказать?
И чему так ужаснулась дочь? Что она ей прислала?
Я, кажется, отупела. Смотрю и не могу понять.
– Мам…
– Что?
– Ты… Ты не переживай, сядь, может, воды?
– Так, Дарин, не мельтеши, дай прочитать, она мне еще что-то написала…
Читаю… Строчки перед глазами плывут. Читаю еще раз.
И кровь в жилах стынет.
“Ваш сын оказался предателем, зато есть другие мужчины, которые достойны меня”.
Та-ак… Намек более чем прозрачный. Или даже не намек. Практически напрямую же сказала, да? Интересно, что там у Дарины? Поднимаю взгляд на дочь.
– Что тебе прислала эта стерва?
– Она не мне прислала, – фыркает Дарина. – В соцсетях опубликовала. Смотри.
Протягивает мне телефон, на нем открыт профиль Ольги, там новый пост.
Читаю. От пафоса просто зубы скрипят.
На черно-белой фотографии Ольги – она на ней в свадебном платье, это я ее фотографировала! – надпись:
“Любовь – тлен. Свадьба – глупая мишура для наивных.
Ненавижу предателей и лгунов.
Цените себя, девочки.
Когда мужик – тряпка, всегда найдется более достойный…”
И снова этот достойный. Я дико не хочу верить в то, что лежит на поверхности, но ситуация настолько очевидна, что только молодая наивная дурочка будет отрицать и искать другую правду.
А правда такая, что мой муж всё же изменил мне.
Изменил с собственной невесткой!
Ну, почти невесткой. Невестой сына!
А она?
Зря я не верила своей интуиции насчет этой девчонки. Интуиция же подсказывала, она вопила! Да и подруга Оксана видела эту Ляльку насквозь.
Меня тошнит, хочется убить мужа, а сыночка прижать к себе и пожалеть, только вот он уже взрослый и ему не нужно утешение мамы, чтобы пережить эту трагедию. Наверное, не нужно.
Дарина смотрит на меня болезненным взглядом.
– Мам, зачем она так… Зачем так демонстративно? Все же это видят. Позорище какое. Самой не стыдно?
Ее речь сбивчивая, вижу, что она пытается подобрать нужные слова и не может понять, что вообще происходит.
– Иди сюда, – зову ее, раскидывая руки в стороны, и дочь охотно идет ко мне, утопая в объятиях.
Мы сидим молча. Непонятно, кто кого утешает. Непонятно, что делать.
Однако делать что-то надо. Может, это поможет унять грызущую, уничтожающую сердце боль? Хотя бы на время.
Действовать, чтобы не плакать, чтобы не рыдать, жалея себя, сетуя на несправедливость этой жизни, в которой кто-то считает, что может ткнуть тебя подобным образом. Унизить.
Злость набирает обороты. Не знаю, на кого злюсь больше.
На мужа, который снова обманул, не оправдав выданного кредита доверия.
Или на подзаборную шавку, которая надеется въехать на чужом горбу в рай.
Оба они моральные уроды!
– Мам, что будет? Зачем она так с Демидом? Что он ей сделал? Разве он ее предавал?
Понимаю вдруг, что моя Дарина не совсем понимает ситуацию. Она же не знает… Черт… Неужели придется ей рассказывать про то, что ее отец…
Кабздец.
– Просто она сука, дочь. Бывают такие люди, и Демиду не повезло встретить ее на своем пути.
– Мам… – Дарина слегка дергается, она не привыкла, что я выражаюсь.
У нас вообще обычно всё чинно и благородно. Идиллия.
А эта тварь влезла змеей в наш дом и всё здесь изгадила.
Но виновата, конечно, не только она, у мужа тоже рыльце в пушку.
– Ты ее заблокируй, Дарин, и от соцсетей отпишись. Нечего тебе эти гадости смотреть.
– Свадьбы же не будет, я так понимаю? Ты поговоришь с папой? – смотрит на меня с надеждой, наверняка думая, что мы с отцом соберем семейный совет и всё устроим.
А мы с Андреем и правда были хорошими родителями своим детям, всегда во всем поддерживали, помогали, не оставляли в беде. Дочка надеется на нас, а сын нуждается в поддержке.
– Я поговорю с ним.
Глава 5
На самом деле говорить с Андреем мне совсем не хочется. Да и видеть его, если честно, тоже.
Видеть эти лживые глаза, слушать нелепые оправдания – я этого боюсь.
Боюсь, что всё будет так, как тогда.
В тот раз.
А еще боюсь ошибиться. Вдруг он на самом деле не виноват? А эта Оля… Эта Оля могла сама присосаться. И с поцелуями накинуться, да еще и специально, чтобы Демид увидел. И браслетик этот… и ресторан. Но откуда ей знать, что это его любимый? Ресторан не из дешевых, вряд ли такая, как Оля, может себе позволить туда ходить просто так.
Сложно всё. И больно.
Больно быть обманутой. Такое противное чувство. Гадкое, липкое.
Именно поэтому говорить с мужем я не хочу. Но я обещала дочери поговорить с ним и разобраться, а я привыкла свои обещания выполнять.
Андрей заперся в кабинете. Сидит тихо, а я… я просто заставляю себя встать, занимаю себя – домашние дела, быт никто не отменял, плюс это отличный способ отвлечься.
Так что благоверный застает меня за приготовлением ужина. Заходит в кухню как ни в чем не бывало, ведет носом.
– Успокоилась, смотрю, – делает удобный ему вывод.
Думает наверняка, раз я занимаюсь обычными житейскими делами, то со мной всё в порядке и к нему никаких претензий нет.
Не дождется!
Разворачиваюсь от плиты, вытираю руки кухонным полотенцем, мужа рассматриваю. Он стоит с таким видом, словно ничего не произошло.
Спокойный как танк.
– Ничего я не успокоилась. Я Дарину успокаивала.
– С ней-то что случилось? – Андрей напрягается и хмурит брови, так и стоит посреди кухни, не садится за стол.
– Это тебе лучше спросить у своей Лялечки, – иронизирую, складывая руки на груди, а имя бывшей невестки говорю с ехидным подтекстом.
– Опять ты…
– Не опять, а снова.
– Давай без фокусов, Эва. Вот любишь ты как тянуть кота за хвост. Скажи прямо, что случилось!
– Да пожалуйста, – жму плечами, подхватывая со стола телефон, вручаю мужу. – На, полюбуйся, что она в сетях публикует. На всеобщее обозрение, между прочим. Дарина переживает, что все это увидят и это отразится на Демиде. Ну что, достойный, теперь тоже будешь отпираться?
Муж всеми силами старается сохранять невозмутимость, долго читает пост, как будто там какой-то Талмуд, потом еще фото рассматривает, с безразличным видом.
От этого я теряю терпение. Понятно же, что он использует паузу, чтобы потянуть время! Оправдания себе ищет!!
– Насмотрелся? Что скажешь, достойный?
– Ты опять, Эва, – грубит, – опять себе что-то придумала? С чего ты вообще взяла, что это я этот… достойный?
– А разве нет? Вполне достойный, я бы даже сказала – более чем, мужчина мечта, для таких вот.
Киваю на свой телефон, а Андрей откладывает его, делая вид, что к нему всё это не имеет никакого отношения.
– Хватит, Эва, спектакль затянулся.
– Спектакль? Да неужели? Да твоя Лялька разве что имя твое не написала у себя на груди! Она же в твоем ресторане сидела. Любимом! Вот посмотри, – показываю ему уже личную переписку. – Она сама мне написала. Мне! Лично! Хочешь сказать, это простое совпадение?
Андрей читает, поджимает губы, головой качает.
– Вот бабье… Куриный народ.
– Что ты сказал?
– Да ничего! Детский сад. Ерундой какой-то занимаетесь.
– Занимаетесь? Я ничем не занимаюсь. Я тебе показала сообщение, которое прислала эта мелкая…
– Хватит! – резко обрывает меня муж, чем выбешивает еще больше. – Успокойся, Эва! Я… я просто хочу сказать, что нужно разобраться в ситуации.
– В какой ситуации? Эта зараза шлет мне фотки из твоего любимого ресторана и пишет, что у нее появился достойный мужчина, не чета нашему Демиду. И как мне это понимать?
– Никак! Твои выводы преждевременные. А ресторан – это просто… совпадение. Ну мало ли, может быть, ей там кухня нравится.
– Что, угощал ее там? Так понравилось, что теперь только туда и ходит?
– Черт, ты не о том думаешь, Эва!
– И о чем же я должна думать? Просвети.
– Не обязательно говорить таким пренебрежительным тоном. Я, вообще-то, в отличие от тебя, пытаюсь разобраться, что у них с нашим Демидом произошло.
– Ага, уже успел утешить ее?
– Господи, о чем ты вообще говоришь? – Андрей воздевает глаза к потолку. Строит из себя святую невинность, а мне его придушить охота! – Девочке плохо, она страдает, хочет сочувствия, они сейчас все напоказ живут, чуть что – сразу посты кидают.
– Девочке плохо? – теперь уже я теряю дар речи. – Она страдает? А на сына тебе плевать?
– С сыном отдельная тема, тут моя вина. Не научил, значит, быть мужиком. А это… – он снова кивает на телефон. – Между прочим, черно-белая фотография – это повод насторожиться. Как бы не было беды!
У меня заканчивается терпение.
– Какой еще беды? Ты о чем вообще?
– А ты не понимаешь? – муж смотрит на меня так, словно я враг народа, бесит! – Ее измена убила. Как бы она теперь не наложила на себя руки…
Что? Он серьезно вот это мне говорит?
Челюсть просто на пол падает.
– Руки, значит? Прекрасно. Может, пойдешь, утешишь?
– Может, пойду и утешу! Не хочу брать грех на душу! И ты бы могла… Ты же… Какие же вы всё-таки, бабы…
– Я тебе не баба!
– Вы же друг друга ненавидите! Топите! Ты сама была на ее месте, когда я… Когда я оступился в тот раз.
– Красивое ты нашел слово, Андрей! Оступился!
– Да! Оступился. Согрешил. Но я всё осознал и исправился, а ты…
– Что я?
– Ты могла бы иначе отнестись к девушке, которая по вине твоего сына оказалась на твоем месте. Ты… Я думал, ты другая…
Говорит и выходит из кухни.
Вот так, спокойно! И не куда-то идет, а в прихожую! Одеваться!
– Ты… ты куда?
– Переночую у мамы.
– Серьезно, Андрей? У мамы?
– Именно, у мамы. Она звонила, у нее давление, лучше мне быть рядом. А ты… Подумай, Эвелина, крепко подумай, как ты поступаешь.
Натягивает ботинки, пуховик, шарф наматывает, берет барсетку с правами и документами и уходит.
У меня просто нет слов.
– Мам, это что сейчас было?
Глава 6
– Мам?
И вот что мне ей сказать?
– Дарин, тут, в общем… Сядь.
Усаживаю дочь, сажусь сама. А с чего начать, даже не знаю. Как сказать, что отца подозреваю? Почти уверена в том, что он…
Да! Я верю сыну! А мужу, который один раз уже попался на горячем – нет.
А может, я не права? Может, эта Лялька специально делает всё, чтобы вбить между нами клин? А потом… Потом, когда я выгоню мужа, она возьмёт его тепленьким? И получится, что я сама виновата? Профукала свое счастье?
Только вот… Какое счастье, когда нет доверия?
Когда первый же случай – и я не в состоянии ему поверить?
Вздыхаю и рассказываю Дарине всё. Как пришла домой, как услышала ссору отца с Демидом, как пощечину влепила сыну… Получается, ни за что?
– Мам… эта Оля…
Вижу, что Даринку прямо трясет от злости.
– Сука она, сука последняя! Я всегда это знала, просто… Дем был такой влюбленный, ну и вы ее приняли. Про нее знаешь, что в нашей тусовке говорят?
– Что говорят?
Дарина и Демид у нас в одном институте учатся, на разных факультетах, у сына уже магистратура, а у дочери второй курс. Компания у них одна. Ольга, насколько я знаю, окончила колледж, работает администратором в салоне красоты, познакомились они с Демидом как-то случайно, через общих друзей.
– Она раньше встречалась с парнем, он тоже, как и Дем, в магистратуре, у него был старший брат, женатый, с детьми, бизнесмен, богатый, так вот она к нему начала… Ну, не приставать, не знаю… Демид говорил, что это тот парень придумал всё, потому что Оля ушла от него, а я думаю – ничего он не придумал! Она к его брату лезла как липучка, в общем, я слышала, рассказывали, что Лялька специально голая к нему в спальню залезла, думала, что жена приревнует и не простит.
– Даже так?
Вижу, что Дарина покраснела, кивает. Да уж… Такая мерзкая история! Моей Дарине даже пересказывать ее противно.
– И что жена?
– А жена ее голую из квартиры выкинула.
Сильная женщина. Что ж… Наверное, сейчас и я бы выкинула.
Получается, Оля такая вот, ищет, где пожирнее да погуще?
Может, мой Андрей на самом деле не так уж и виноват? Может, он действительно случайно с ней пересекся, а она полезла обнимать, целовать? И так, чтобы Демид увидел?
Знаю я таких дамочек, знаю… Хитро деланных. Мужика хорошего захотят и берегов не видят, всё сделают, чтобы получить. А мужики, они же бывают такие лохи.
Нет, я не считаю мужа таким уж простодушным, легковерным, и всё-таки…
Где гарантия, что Ольга не спланировала всё это? Она могла и измену Демида специально придумать, подтасовать, чтобы Андрею преподнести как свою трагедию.
А вообще…
Вообще мне нужно поговорить с сыном.
– Дарин, ужинай тут сама, хорошо? Я… я хочу Демиду позвонить.
– Конечно, мам, тебе положить?
– Нет, спасибо, не хочу.
Кусок в горло не полезет.
Беру телефон, иду в спальню. Сообщение от этой звезды на всякий случай скриню. Мало ли, удалит – потом доказывай, что было!
В трубке сначала гудки. Потом – “абонент недоступен”. Меня в жар бросает. Обидела сына ни за что! Как я могла? Господи… И что теперь будет?
Набираю ему сообщение, прошу меня простить, пишу, что поговорить хочу, всё выяснить.
“Я тебе верю, сынок, и люблю тебя, пожалуйста, ответь”.
Но сообщение висит непрочитанным.
Что случилось? Почему он не читает? Почему выключен телефон?
Снова чувствую головокружение.
Надо что-то делать! Вдруг с ним что-то случилось?
Вспоминаю, что сказал Андрей про Ольгу, про черно-белое фото… Эта гадюка точно с собой ничего не сделает. Нет, она не из таких. Олечка явно себя очень сильно любит. А вот Демид… Демид у меня парень взрывной, с характером, вспыльчивый. Может натворить дел.
Что делать?
Что мне делать?
Позвонить Андрею?
Сердце не на месте. Не хочется с ним разговаривать после всего. Эти его слова, уход демонстративный! Вообще всё поведение.
Рыльце в пушку?
Или реально не виноват, но не знает, как оправдаться?
Что делать?
– Мам, ну что?
– Дочь, набери-ка ты Демиду, мне он не отвечает.
– Так и мне не ответит. Сейчас, попробую.
Дарина звонит, слышу, что и у нее отвечает – абонент недоступен.
– Мам, может, его другу позвонить, Саньку? Санёк всегда в курсе.
– Давай, звони Саньку.
Друг отвечает, но, увы, он с Демидом сегодня не созванивался и не виделся.
– Мам, а на работу?
– А что на работу? Он же почти всё время удаленно?
– Ну да… Мам, а может, папе позвонить?
Папе…
Придется, наверное, хотя желания нет совсем, а что делать?
– Дарин, сделай мне чайку, пожалуйста.
– Черный, крепкий с сахаром? Голова болит?
– Не болит, но…
– Ясно, ты звони, я не буду слушать. Чай сделаю.
Такая у меня дочь – всё понимает.
Набираю номер Андрея, сердце не на месте, почему-то внутри всё дрожит. Слушаю гудки, а потом.
– Алло? Добрый вечер, Эвелина Романовна.
Глава 7
– Алло? Добрый вечер, Эвелина Романовна.
Что?
В трубке не голос моего мужа, нет, вместо него я слышу ленивый, протяжный голос Лялечки, которая произносит мое имя с ноткой превосходства.
Добрый вечер? Интересно, для кого?
Цепенею, руки холодеют, а по позвоночнику ползет ледяная дрожь.
Но голос у меня твердый – не показываю своего удивления:
– Ольга? Почему я не удивлена… И как тебе трахается со старым козлом?
В трубке пауза, потом наглое тихое хмыканье и ее отвратительный смех.
– Прекрасно. Ваш муж отличный любовник, очень чуткий и внимательный. В отличие от вашего сыночки-корзиночки, которому еще поучиться.
Сука. Но почему-то ее слова меня не ранят, а вызывают только злость и гнев.
– Ну, ну… А то я не знаю, какой он любовник. Открыла Америку. А теперь, давай-ка, позови его к телефону.
– Он… занят, – эта зараза буквально мурлыкает в трубку.
Ну до чего паскудная девка?
У меня внутри всё кипит.
Но совсем не так, как, видимо, эта зараза думает.
Наверняка она надеялась на мои слезы? На то, что я сорвусь в истерику?
Очень хочется, да.
Начать орать, устроить скандал.
Нет, я буду выше этого.
Малолетка Лялечка точно не стоит моих нервов.
Да и муж, который поступает так паскудно – тоже.
И говорить-то с ним мне уже не хочется – всё стало ясно. Вот только давать им повод думать, что они меня каким-то образом унизили или сломали, я не стану.
Хрен они угадали.
– Занят, значит? Ничего, скажи ему, пусть освобождается скорее, он мне нужен.
– Ну, ждите тогда, если у вас хватает гордости. – Ах вот она как запела!
– А при чем тут моя гордость? Ты о своей гордости подумай, сявка малолетняя. И меня с собой не равняй, шлендра, поняла? Зови Андрея, скажи, что его матери плохо, умирает…
– Что? – ага, в голосе страх появляется.
– Давай, давай, шевелись. Чем это он там, кстати, занят, если ты тут со мной говоришь? Или ты не одна у него такая?
Молчит.
Явно сказать нечего.
А мне вот… Мне вот есть что сказать!
И молчать я точно на этот раз не буду.
И страдать.
Вспоминаю ту прошлую измену Андрея, свое состояние.
Я была практически уничтожена, от меня не осталось ничего – пустая оболочка, которая могла только дрожать и умирать от горя.
Видимо, на этой почве и болезнь моя развилась так быстро.
Я помню, что плакала постоянно, мне не хотелось есть, пить, спать. Ничего не хотелось. Я бездумно просматривала какие-то статьи в интернете, скачивала какие-то тупые игры на телефон. Пыталась общаться на разных женских форумах, где сидели такие же, как я, женщины, мужья которых решили пойти налево.
Да, тогда Андрей признал свою вину, просил прощения, пытался объясниться как-то.
Возможно, если бы не моя болезнь и его поддержка, я бы не простила.
А может, и простила бы.
В то время мне было реально страшно остаться одной.
И я его любила, несмотря ни на что.
Сейчас…
Сейчас у меня внутри только брезгливость и омерзение.
Если Андрей решил, что может променять меня вот на это… Что ж.
Флаг в руки!
Только пусть не думает, что я буду бедной овечкой.
Уйти с гордо поднятой головой?
Оставить этой молодой сучке всё, что мы столько лет вместе поднимали?
Нет уж, этого точно не будет.
Я свои права знаю. Эта мелкая гадина получит моего мужа – ради бога, но больше она не получит ничего!
Обойдется!
Квартира у нас приватизирована на четверых, мы и дети. У Лисицына тут только одна доля. Так что…
Слышу на заднем фоне какие-то звуки. Голос Андрея.
Интересно, как на этот раз он будет оправдываться?
Пойман, что называется, с поличным! Буквально на живца.
Неужели и тут начнет отмазываться?
Это он, конечно, умеет делать виртуозно. Я еще по той измене помню. Эти хлопающие глазки, этот голос, полный праведного гнева.
“Как ты могла подумать, ты, жена моя, мать моих детей…”
Конечно не могла!
И не думала даже!
Верила.
Господи, почему я тогда не развелась с этим предателем?
Зачем давала второй шанс?
Сколько таких историй я читала на том же форуме, как мужья прощения просят, на коленях стоят, слезы крокодиловы пускают. А потом…
После первой прощенной измены может пройти год, два, три… Но потом всё повторяется. А дальше – процесс ускоряется. Если раньше он ждал год, то теперь через пару месяцев опять найдет себе приключения. Если его простили еще раз – через пару недель ищите мужа снова в чужой постельке.
Почему это так работает?
Вот так.
Единожды солгав…
Нет, может, есть и случаи полной реабилитации, когда мужчина реально осознает.
Но это что-то из разряда фантастики.
В жизни я о таких не слышала.
Мне надоедает ждать, да и смысл теперь говорить с мужем? Что он скажет? Мне плевать, где сын, я тут с его невестой?
Скотина.
– Эй, алло? Ольга? Скажи, чтобы Андрей перезвонил мне! И кстати, раз уж ты на телефоне, давай завязывай постить вот эту хрень, еще раз увижу, что ты пишешь что-то про Демида – мало тебе не покажется.
– Ха, и что вы сделаете? Сына своего лучше воспитывайте. Всё, что я написала – правда! – издевательски смеется она. – Мне ваш Демид не нужен! Я себе другого мужчину нашла. Достойного.
И снова этот достойный. Мне жутко интересно, достойный кого?
Этой лимиты подзаборной?!
– То есть если он браслеты покупает и по ресторанам водит, то достойный? Я так понимаю? И ты считаешь, что этим нужно гордиться? – решаю не то чтобы поучить ее уму-разуму – это в принципе бесполезно – но хотя бы поддеть.
– Много вы понимаете. А что такого в том, чтобы радоваться хорошему достатку?! Или вы намекаете, что я с ним из-за денег? Бред!
Надо же. Я обнаружила болевую точку у этой любительницы показушных статусов?
– Заметь, не я это сказала.
– Ну знаете! Я, может, хотела по-хорошему, Эвелина Романовна, ну так, чтобы у вас сердечный приступ не случился или еще чего… Всё-таки возраст, сами понимаете, но вы, если честно, напросились!
– У меня с сердцем всё в порядке, спасибо за заботу. А вот у Андрея, кстати, наследственность хреновая, так что о его сердце подумай. И еще. Если ты рассчитываешь на квартиру, машину, дачу и прочие ценности – всё это у нас в совместной собственности, и не думай, что я что-то уступлю.
– Ой, да кто вас будет спрашивать? Хороший юрист всё сделает грамотно! Не надо нас пугать. И вообще… Раз уж не понимаете, скажу прямо…
– Эвочка! – в трубке вдруг раздается перепуганный голос Андрея.
Что ж, дорогой, теперь поговорим!
Глава 8
– Эвочка! Ты здесь? Послушай меня, ты всё не так поняла.
– Я всё поняла, Андрей. Давай без лишней лирики.
– Лирики? Секунду, Эва. Ляля, зачем ты трубку взяла?! Что ты ей сказала? – гневно ворчит на свою любовницу, голос глухой, явно зажимает динамик рукой, но я всё слышу.
Слышу, как она оправдывается перед ним, но вместе с тем наседает. Видимо, чувствует свою власть, права какие-то качает. Стерва малолетняя.
Перебранка длится пару секунд, потом снова слышу голос мужа.
– Что случилось, Эва?! Что там с мамой? Тут, понимаешь, такое дело… Я, в общем…
– Заблудился, да? – У меня его оправдания вызывают нервный смех. – И вместо того, чтобы к маме поехать, заглянул утешить Лялю?
– Я же сказал, что поеду утешить… Вернее, черт! Ты меня путаешь! Что там про сердечный приступ? Я не расслышал. Тебе плохо? Или маме? Мне приехать?
Приехать он собрался! Козел…
– Можешь приехать, Андрей, ты можешь приехать, – говорю замогильным голосом, – чтобы вещи забрать.
– Вещи? Какие вещи? Я не понимаю, так тебе плохо?
Мне плохо? О, нет, любимый, мне уже хорошо!
– Ты не беспокойся обо мне, дорогой, о Лялечке переживай, я как-нибудь сама о себе позабочусь. И с сердцем у меня тоже всё в порядке, если что. Я тебе позвонила всего лишь потому, что наш сын пропал!
– Пропал? С чего ты решила, что он пропал?
– У него телефон не отвечает, всё время автоответчик, – объясняю ему.
При этом успеваю подумать: и зачем вообще с ним разговариваю?
Если бы не сын, и слова бы Андрею не сказала!
– Ну не хочет, значит, ни с кем разговаривать. Что ты с ним носишься? Он большой мальчик! Двадцать три года уже. Имеет право выключить телефон и побыть одному. Перепсихует и вернется! Нормально всё будет! – в голосе мужа прорезается металл, он явно хочет хотя бы где-то перехватить власть и показать свою инициативность, чтобы отвлечь меня от самого главного.
– Это из-за тебя он психует, гад ты такой! Еще и наврал мне, что Демид Ляльке изменил, а сам… Не стыдно было залезать на невесту сына? Других тебе баб было мало, а? – завожусь, потому что ну просто не могу сдержать своего возмущения!
– Эва, ну я же тебе говорю, господи помилуй, не было у нас ничего!
На эти слова его Лялька реагирует очередным кошачьим концертом, а мне сейчас даже не жалко мужа, который между нами оказался как между молотом и наковальней. Только одного не понимаю – ну нравится тебе другая, решил ты изменить, залез на малолетку, не погнушался у сына невесту увести, так я тебе зачем?!
Зачем жену, с которой столько лет прожил, унижать, обманывать, выкручиваться перед ней, как уж на сковородке?
– Уйми свою истеричку, – выдаю скупо, устав от этого разговора. – И приезжай домой. Найдем Андрея, и можешь отправляться восвояси. Не знаю уж, где вы там трахаетесь, меня это не касается.
– Да что ты меня всё отсылаешь?! Эва! Давай поговорим как нормальные взрослые люди, и не по телефону! Я приеду! И не трахаемся мы, давай без грубостей. Я тебе всё объясню.
Не успеваю ответить, как слышу шорох и вяканье, будто котенку на лапку наступили. Видимо, Ляля пытается удержать моего мужа, не желая, чтобы он ко мне ехал. Как быстро она научилась пользоваться правом вето. Сучка малолетняя.
– Ляля… Эва… – растерянно бормочет муж. – Да господи! Я… я приеду… я… Ляля, да отвали ты, сейчас, отвали, сказал! – он рычит, а мне смешно.
Ляля думала, это так просто? Дала ему – и он сразу растаял и весь твой?
Как бы не так.
Этих кобелей так просто не возьмешь на голое молодое тело.
Но это не моя забота, и вообще…
Плевать уже. Андрей сделал выбор. Вернее, я сделала этот выбор за него.
Нравится Лялечка? Пиздуй к Лялечке! Я больше не собираюсь рыдать, переживать, страдать по ублюдку, который оказался предателем.
Хватит! Настрадалась уже. Уже побыла всепрощающей.
Это ведь он тогда еще и плакал на моем плече! Прощения просил! Говорил, что бес его попутал.
Угу, бес, как же! У всех этих кобелей один бес, тот, что пониже пояса, в штанах. Они его еще ласково называют младшим братишкой. Идиоты хреновы.
Почему все мужики такие идиоты?
Чтобы я еще хоть с одним таким уродом связалась? Нет уж!
На хрен надо!
Дети выросли, слава богу, можно пожить для себя. Благо я это заслужила. И деньги у меня есть.
Да вот еще, о деньгах, об имуществе – надо позаботиться.
– Эвочка, ты меня слышишь? Я сейчас приеду!
– Приезжай, заодно чемодан заберешь.
– Чемодан? Какой чемодан? В смысле? А я куда пойду?! Это и моя квартира тоже! Ты решила себе ее оставить? – тоже закипает мгновенно, ничего, я его остужу.
– А знаешь, Лисицын, я передумала. Не приезжай домой. Найди Демида сначала. Найдешь – тогда можешь возвращаться. Понял меня?
– Эва, я…
– Я сказала, ты меня понял? – говорю голосом, которым никогда еще не разговаривала с мужем. Стальным и жестким. Да, да, я так умею!
– Понял, Эвочка, понял, да… я… Я найду, хорошо, я…
Эта мелкая гадюка еще что-то там подвякивает на заднем фоне, но мне точно наплевать. Кладу трубку.
Сажусь на диван.
Опускаю руки на голову.
Какая же мерзость.
Разве я это заслужила? Как же мне хочется сейчас дать мужу по морде, смачно так, хорошо, чтобы руки ныли от боли. Руки, а не сердце.
Всё равно ведь болит.
Как это ужасно – быть преданной! Снова преданной!
– Мам? Что там? Ты с папой говорила, да? Он там… Он где?
Дочка смотрит с сочувствием, понимаю, что она что-то слышала, но не всё. И я должна буду ей как-то рассказать. Но сейчас просто нет сил. Хлопаю по диванчику, чтобы села рядом, обнимаю.
– Да, с папой. Он у бабушки. Сейчас поедет искать Демида.
– Хорошо.
– Давай-ка, ложись уже спать, завтра в институт тебе.
– А ты?
– А я буду ждать отца твоего.
– Ладно, хорошо. Мам, всё же будет хорошо, да?
Пытаюсь кивнуть. А что я скажу? Что хорошо уже не будет?
Дочь уходит. Я глотаю чай. Противный, остыл уже. Нужно сделать новый, а лучше кофе, и плевать на давление. Мне полночи еще ждать.
На часах три, когда я слышу поворот ключа в замке.
Андрей растерянный, жалкий такой.
– Что? Что случилось? Где Демид?
– Он… он…
Глава 9
Кидаюсь к мужу. Вроде и видеть его не хочу, ненавижу, но только он единственный может мне сказать, что с моим сыном.
Прижимаю руки к груди. Сердце колотится на разрыв. Не могу унять его, так сильно стучит от жуткой тревоги за ребенка.
Да, да! Пусть ему двадцать три – он мой ребенок! И он сейчас обижен, убит, его предали самые близкие, ему плохо!
Я хочу знать, что с ним всё хорошо.
Но по лицу мужа понимаю, что “хорошо” там и не пахнет.
– Что? Что с ним, скажи мне! Говори уже, наконец!
– Он…
– Да говори ты, господи!
В бессильной злобе ударяю его по груди сжатым кулаком.
Он смотрит удивленно, словно не понимает, почему я дерусь.
А я уже сама ничего не понимаю.
Настолько растеряна, что не отслеживаю свои реакции.
Боюсь самое страшное услышать! У Андрея такой дикий вид, будто он из ада вернулся.
– Он… Я его не нашел.
– Что?
Головой трясу, ничего не понимаю, ощущение, что всё в тартарары катится.
Я этого идиота отправила искать ребенка! Просила найти! А он что? Где он тогда был всё это время?
– Не нашел? Где ты полночи шарохался?
– Искал!
– Так почему ты не нашел, если искал?
– Потому! Дай сказать! Накинулась как фурия. Дай хоть в дом зайти!
В дом ему дать зайти? Я дам, сейчас вот так дам!
– Где ты был? Где ты искал?
– Да везде! Устал, как собака… Дай пройти, говорю!
Андрей скидывает обувь, идет на кухню, там хватает чайник и пьет прямо из горлышка. Есть у него такая привычка дурная. Воду любит пить горячую, почти кипяток.
Ставит чайник на место. Дышит тяжело.
– Лисицын, я тебя…
– Дома у него был, к друзьям его ездил, даже к девице к одной.
– К какой девице?
– Той самой, с которой он Оленьке изменил.
– Что?
От этой новости хочется взять и треснуть мужа сковородкой по башке.
– Какая девица, очнись! Он не изменял! Это Лялечка твоя… Сука…
– Молчи, Эва! Ты ничего не знаешь. Ляля…
– А мне и не надо ничего знать! Мне достаточно, что ты, козел старый, эту мокрощелку Лялей называешь!
– Ты… Ты просто злобная, завистливая баба! Я думал, ты лучше, Эва, чище, а ты…
Ах, значит, я еще и не чистая? Ну, Лисицын…
– Хватит. Да, я плохая. Какая выросла. Что с Демидом? Ты хоть что-то узнал?
– Я – нет, а вот Ляля…
Ляля, значит… Ясно. Сейчас еще окажется, что эта Ляля спасительница, сына моего из какой-нибудь передряги вытащила.
– Что, Ляля? Ты уже скажешь или всё из тебя клещами тянуть?
– В общем, сын твой собрался уезжать куда-то.
– Что? Куда?
Я просто немею от бессилия и страха.
От беспомощности.
А еще оттого, что мой муж так спокойно об этом говорит!
Наш ребенок пропал! Он собирается куда-то уехать! А этому кобелю хоть бы хны!
– Куда он собрался уезжать?
Переспрашиваю, а самой хочется шибануть благоверного изменника по голове тяжелым предметом. Лучше так, чтобы уже не встал. Ничего не встало.
– Куда, отвечай!
– А вот это он не доложил.
– Не доложил, значит? И ты вот так просто говоришь? Ты забыл, что у него институт? Магистратура! Если он уедет, то…
Господи, у меня опять перед глазами черные мушки пляшут, всё горит внутри. Ненавижу мужа. И эту… Ляльку, подлую сучку.
И что делать?
– Это всё, что узнала твоя Лялечка?
– Нет, не всё. Демид просил передать, что на связь выйдет сам. Наверное, тебе позвонит…
– Да уж точно не тебе. И не этой твоей…!
– Да с чего ты взяла, что она моя?
– Лисицын, ну твою ж мать! Ты хоть дуру-то из меня не делай!
– Я делаю? Может, ты сама? Ничего не видела, меня не выслушала, а начинаешь!
Где-то я уже это слышала – головой качаю, он это вот этими же словами говорил! Не запомнил?
Боже, у меня сейчас чувство, что мою жизнь просто тупо спустили в унитаз.
Ужасно. Мерзко. Гадко.
Еще и сына моего, ребенка моего обидели! Унизили его! Чувства его предали. Самые близкие люди. Девушка, которую он любил, с которой жизнь собирался связать, ценил, уважал, готов был за нее в огонь и в воду! Горой за нее стоял. И эта девушка предала. И с кем? С родным отцом!
– Эва! Эвелина! Послушай меня!
– Да слушаю я, слушаю, не ори…
– Ничего у меня с этой Лялей не было, понимаешь? Да, она хотела. Но я… Я люблю тебя, понимаешь?
Она хотела? Это как понимать? Просто… Просто мерзость! И он вот так спокойно говорит об этом?
– Эвочка, послушай. Я бы никогда… И с сыном бы я так не поступил…
Неужели?
– Что ты делал у нее ночью?
– Демида искал. Сказал же тебе! То есть… Я хотел с ней поговорить.
– О чем?
– О том… О Демиде. Чтобы она… Сказать хотел, чтобы она не лезла, не трогала его и… и меня…
– Неужели? Не хочешь, чтобы она тебя трогала?
– Эва! Хватит уже!
– Не смей повышать на меня голос!
– Я не повышаю, я… Я хочу мира, пойми! Хочу, чтобы ты мне верила!
Он выглядит таким решительным, таким обиженным, оскорбленная невинность, блин…
– Если ты хотел, чтобы я тебе верила, не нужно было связываться с невестой сына. Всё, Андрей, всё…
– Эва! Да не связывался я с ней, у нас ничего не было! – он снова орет, а я слышу сзади тихий вскрик.
Черт… Дарина.
– Папа… Папа, как ты мог, ты же… Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу!
Глава 10
Утро вечера мудренее? Ох, не сказала бы я.
Встаю с трудом, с ужасом понимая, что вчерашний день мне не приснился.
Я не в своей спальне, которую когда-то обставляла с такой любовью. Ночью, после всего, даже подумать о том, чтобы лечь рядом с мужем, было тошно.
Иду умываться, слышу, что на кухне Андрей уже гремит плошками.
Опаздывает, а завтрак никто не подал?
Так ему и надо. Ночевал бы у своей Лялечки, наверняка бы она накормила по высшему разряду.
Собственно, она всех нас накормила. Окунула в мерзость по уши.
Господи, как Андрей мог? Неужели он на самом деле… Залез на невесту сына? Или она на него?
Гадость какая, грязь.
Еще хуже оттого, что дочь всё услышала.
Дарина была в шоке.
Не знаю, каким чудом, но мне удалось успокоить ее. Андрей пытался как-то коряво объяснить ей, что происходит, убедить, что она не так всё поняла, но Дарина у нас не дурочка.
Андрей, конечно, еще орал, что-то там пытался доказать, вставить свои пять копеек, да только без толку.
Я отправила дочь спать, сказала, что утром мы поговорим. Взяла свою подушку, одеяло и пошла в гостиную. Удивительно, что благоверный мой козлик еще пытался меня уговаривать пойти в спальню! Святую невинность разыгрывал. Потом сам ушел, еще и дверью хлопнул, зараза.
– Доброе утро, Эва. Как ты?
Он еще спрашивает?
– Будешь молчать? Это всё, что я заслужил, да? Как быстро ты всё забыла!
– Что?
Я поворачиваюсь к нему, понимая, что внутри начинается буря. Если он собирается сказать то, о чем я думаю…
– Забыла, сколько всего я сделал для тебя тогда? Как ползал на коленях перед тобой? Как таскался с тобой по всем больницам, по всем…
Мне хочется дать ему хорошую затрещину, заставить заткнуться. Но у меня от шока просто всё замирает внутри.
Как он может попрекать меня теперь этим? Моей болезнью, которая по его вине случилась? Моим состоянием тогда?
Как он может меня попрекать сейчас, когда у самого рыльце в пушку?
– Ты… Ты просто ничтожество, Лисицин. Просто… негодяй. Знаешь, мне сейчас плевать, было у тебя что-то с этой Лялечкой, не было. Я всё равно с тобой разведусь.
– Эва, хватит! Я тоже не железный, не позволю так с собой! Я…
– Хватит! Ты! Ты хоть представляешь, что сейчас с твоим сыном? Где он может быть? Ты сейчас должен не бутерброды себе резать, а бежать к нему на квартиру, в институт! Искать Демида! Прощения просить!
– Я? Извини, дорогая. Я ему ничего не должен. Он сам наворотил всё. Накосяпорил! А теперь в кусты! Сбежал как…
– Закрой рот, не смей так говорить о нашем сыне!
Не в силах сдержаться, луплю рукой по столу.
Сил уже нет.
Сердце материнское подсказывает – что-то не так. Нехорошо.
– Ты мне рот не затыкай! Хватит тоже! Я не заслужил такого отношения! Я работаю, пашу как проклятый, чтобы у вас всё было. И что получаю взамен? Нелепые обвинения! Да ты… Ты даже не знаешь ничего, и начинаешь. Эта… эта Ля… Лялечка, она… она…
– Перестань, Андрей! Не хочу ничего слушать ни о ней, ни о тебе. Я сына найти хочу, живого и здорового!
Ухожу в гостиную, где телефон оставила.
Просматриваю сообщения, вызовы.
Тишина. Ничего нового!
Набираю сама.
Абонент всё так же недоступен.
Может быть, уже пора обратиться в полицию?
Глаза закрываю, слезы беззвучные катятся.
И на сына тоже злость просыпается! Он ведь должен понять, каково мне? Я-то в чем виновата? Не я ему такую невесту выбирала! Чья вина в том, что она такой продуманной дрянью оказалась, а?
Смотрю на телефон, снова и снова набираю номер сына – вдруг пробьется? Или хотя бы он сам поймет, что что-то неладное, раз я так часто звоню?
Тишина, ни ответа, ни привета.
Неожиданно оглушает резкий звонок в дверь. Вздрагиваю. Сердце колошматит как сумасшедшее.
Демид? Неужели Демид?
Бегу в прихожую, вижу, как из кухни выглядывает муж, а из своей комнаты дочь.
В глазок не смотрю, распахиваю, а там…
– Эвелина! Что случилось у вас? Почему я узнаю обо всем последняя? Где Демид, что с ним? Свадьбы не будет? – Громогласный, визгливый голос свекрови бьет по нервам.
Явилась не запылилась родная свекровушка!
Еще и не одна.
За ее спиной маячит мелкая сучка Лялечка!
Вижу ее наглую ухмылку, которая тут же превращается в гримасу невинности и испуга.
– Простите, Эвелина Романовна, Андрей… Андрей Андреевич… я… я не знала, что ваша мама… Я… я Демида искала.
Сука… Нет, ну не сука ли?
Специально потащилась к моей свекровушке и притащила ее сюда! Ведь специально!
– Андрей, – его мать дышит тяжело, грудь вздымается, глаза выпучены. – Что вы тут творите? Что происходит? Что твоя жена себе позволяет?
Что? Она в своем уме?
– Я себе позволяю? Ирина Дмитриевна, а вы ничего не попутали?
– Ничего я не попутала! Мне Олюшка всё рассказала! Вы свадьбу пытаетесь расстроить, а она…
– Я… я беременна… У меня малыш будет…
Ну вот и приплыли…
Глава 11
Слов нет, одни буквы.
Голова шумит, перед глазами плывет всё, но я стараюсь держаться.
– Не стыдно тебе, а? Эвелина? Довела ребенка! Я правнуков жду не дождусь, а ты!
– Правнуков? Вы подождите, может, это еще внуки… – не выдерживаю я, а Андрей хватает меня за руку и тянет в комнату.
– Эва, на два слова! Дарина, иди к себе!
– Пусти меня!
– Эва!
Он гораздо сильнее, а ярость и злость ему еще сил придают. Утягивает меня за собой.
Последнее, что успеваю заметить, как гадина Лялечка лицо в руках прячет, а свекровушка ее обнимает.
Спелись две змеи…
– Что? Довольна? – лицо Андрея перекошено.
– Я? – Это уже все границы переходит. – То есть ты меня сейчас пытаешься обвинить?
– Я ничего не пытаюсь, я прошу…
– Кстати! Тебя, может, поздравить можно? Папаша!
– Не было у меня с ней ничего! Не было! Демиду почудилось, а эта сучка малолетняя…
– Ах, она уже не Лялечка? Она сучка, значит? Пусти меня, ты просто…
– Эва, погоди, постой, – дышит муж тяжело, теперь я вижу, что он явно растерян. – Не рассказывай ничего при матери, прошу. Молчи! У нее сердце, давление, да, я понимаю, у вас не лучшие отношения, но… пожалей нас, пожалуйста! Представь, что будет, если она…
Я представляю. Реально представляю.
Вижу, что моя жизнь за сутки превратилась в фарс.
И я не хочу ее жить, вот эту жизнь!
Я хочу по-другому. Нормально хочу!
Не так.
– Знаешь что, Андрей… Иди ты… к матери… к своей. И разбирайся сам! А мне сына надо искать. Своего!
Отпихиваю мужа, выхожу.
Вижу заплаканную дочь, которую свекровь отчитывает.
– И ты туда же! Думала, вырастила внуков, а они…
– Знаешь, бабуля, ты…
– Ох… – свекровь за сердце хватается, а Оленька тут как тут, поддерживает, усаживает.
– Иринушка Дмитриевна, успокойтесь, вам нельзя…
Иринушка? Я бровь выгибаю, хочется глаза закатить.
Беру дочь за руку, тяну на кухню. Дверь с грохотом закрываю.
– Мам, это просто…
– Не ругайся, они того не стоят. И отец прав, бабушке лучше пока ничего не знать.
– Почему? Она на нас наезжает, а мы молчать будем?
– Она сейчас в больницу загремит, и нам придется перед ней на цырлах бегать, ты этого хочешь?
– А мы уже не будем бегать, мам, вон, – дочь кивает на дверь в прихожую, – там есть кому бегать.
– Ага, она побегает, за нашу квартиру и отца твоего, лопуха… Как же. Ладно, плевать, Демид не объявился?
– Мне его однокурсник написал, вот только что. Видел его в универе.
Ух… От сердца отлегло. Сажусь на стул, выдыхаю.
Учится поехать – это отличный знак.
Но это еще не значит, что всё в порядке. Мне нужно поехать туда и поговорить с сыном.
Кофе бы глотнуть, но разве ж дадут?
– Ты, Дарин, тоже ведь в универ? Вместе поедем?
– Ма, мне к третьей паре сегодня… Я еще поспала бы.
– Иди. Смотри, ничего не говори лишнего, потом нас с тобой еще виноватыми сделают, я сама справлюсь.
Выходим с дочкой, свекровь как ни в чем не бывало уже в гостиной сидит, Андрей перед ней скачет, Ольга мимо меня на кухню проскальзывает. Чайник ставит, хозяйничает.
Беременная, значит. Интересно, сама-то знает, от кого?
Я сама себе в этот момент поражаюсь, понимая, что мысли у меня такие – лишь бы не от Демида! Не хочется, чтобы сын мой жизнь вот с этой связывал. А если ребенок от моего мужа – мне-то какое дело? Разведемся – пусть женятся, растят, как хотят, мне уже без разницы, да?
Иду в спальню, быстро собираюсь, брюки темные, блузка, кардиган. Захожу в ванную умыться, макияж легкий сделать. Выгляжу отвратительно, конечно, всё-таки в моем возрасте недосып – страшное дело. Ладно, мне особенно сегодня не перед кем красотой щеголять. Ехать надо.
Выхожу, сумку хватаю.
Ольга выплывает из нашей кухни с подносом, на котором чайник заварочный, чашки, тарелочка с конфетами и печеньем. Хозяюшка, блин.
– Уже уходите, Эвелина Романовна, даже чаю не попьете?
– Ты тут не сильно осваивайся, у Андрея тут одна доля, против наших трех, при разводе ему шиш с маслом останется.
– Эвелина Романовна, я вас не понимаю, при чем тут ваш муж? Я за Демида выхожу, у него своя квартира, нам хватит с малышом, потом вот свекровь ваша обещала нас поддержать, у нее хорошая трешка, она готова с нами поменяться, ничего, проживем как-нибудь.
Я просто офигеваю от такой неподдельной наглости. У свекрови шикарная жилплощадь, да, она в свое время нам с Андреем ничем не помогла, но я считала, что всё справедливо, квартиру эту зарабатывал отец Андрея, его мать имеет право там жить. А тут, оказывается, вот оно как, да?
Что ж… Это дело свекрови. Вот только мне совсем не хочется, чтобы Демид женился на этой девице, даже если она ждет ребенка от него. Упаси боже! Малыша мы, конечно, не бросим, будем помогать, а вот его ушлая мамаша…
И почему я сразу не сказала сыну всё, что я о ней думаю?
Надеваю пальто, сапоги, сумку беру, уже в дверях стою, когда Андрей окликает.
– Эвочка, ты куда? У нас же гости? Мама! Мы хотели обсудить, что делать, надо как-то связаться с Демидом.
– Именно этим я и занимаюсь, еду его искать, а ты тут… разбирайся со своими любимыми женщинами сам.
– Эва! Эвочка, как ты можешь? Ну, зачем?
Он подходит ближе. На лице такое раскаяние.
– Эвочка, дорогая, если бы я знал, я бы никогда…
– Никогда что? Не стал бы спать с невестой сына, да?
– Эва… – он говорит шипящим шепотом. – Я с ней не спал!
– Понимаю, не до сна было, да?
– Хватит, ты… – Андрей со всей силы хватает меня за руку, точно будут синяки. – Ты мегера, ты просто… не женщина, а…
– Успокойся, скоро разведемся, не буду тебя мучить.
Андрей нагло усмехается, головой качает.
– Нет, Эва, никакого развода не будет. Не надейся. Я тебя не отпущу.
Говорит, резко тащит меня на себя и впивается в губы.
– Ой…
Я слышу звон разбитой чашки, отталкиваю мужа и вижу злобный взгляд Лялечки.
Глава 12
Выскакиваю из дома, с трудом дышу и сдерживаюсь.
Мерзко. От всего произошедшего мерзко. От поцелуя Андрея мерзко. От того, как он кинулся к Лялечке, когда она по стеночке начала сползать. Тоже мне, актриса-весна.
Сучка малолетняя.
Даже свекровь кинулась ей помогать! Мне сроду не помогала!
Я была на седьмом месяце, Демидом беременна, у нее в гостях, так она меня заставила полы мыть и пыль вытирать с высоких шкафов, я ей говорила, что мне нельзя, так она козью морду состроила. А когда мне плохо стало, начала причитать, что я немощная, зачем такая невестка нужна.
Вспоминаю сейчас себя, молодую, глупую, влюбленную, Андрею сказать боялась – это же его мамочка! Себя жалко. Очень. И детей.
А их – нет!
Достаю телефон руками трясущимися, вызываю такси из приложения. Мне везет, машина подъезжает быстро.
Сажусь, пытаюсь хоть немного успокоиться. Дышать надо, дышать!
Как вот так вот жизнь разваливается за мгновения? За какие-то несколько часов?
Вспоминаю свое состояние в прошлый раз. Я ведь это уже переживала!
Тогда я была убита, раздавлена, уничтожена.
Сейчас я дико зла!
Мне хочется отмщения!
Хочется, чтобы муж мой ответил за всё. И передо мной, и перед сыном, и перед дочкой! И Лялечка эта, кошка драная, чтобы тоже ответила.
Не знаю, как я это сделаю – но сделаю точно!
Набираю Демида.
Опять тишина.
Слезы непрошеные катятся.
Ладно, понимаю, что не хочет никого видеть и слышать, но мать при чем? Прочитал же мое сообщение! Хоть слово бы написал!
Зря я, конечно, вчера его ударила, ой зря. Но что теперь говорить?
Такси тормозит у центрального входа в универ. Большое, старое здание, историческое, знаменитое, тут учились и мой муж, и мой брат. Собственно, и с Андреем я познакомилась благодаря брату. Не хочу вспоминать. Не буду.
Я должна поговорить с сыном!
Вход в университет через новую проходную. Небольшое здание с тонированными стеклами. Держу туда дорогу, дохожу до крыльца, поднимаюсь, прохожу в двери и натыкаюсь на турникеты. Охранники меня, естественно, не пропускают.
– Не положено. Вы к кому?
– Я своего сына найти хочу.
Пытаюсь объяснить, в чем проблема, паспорт достаю. Вообще не понимаю, что за система такая дебильная? Понимаю, что не положено, но у меня форс-мажор, нештатная ситуация!
– Поймите, мне очень нужно его разыскать!
– А я откуда знаю, что это ваш сын? – ругается пузатый седой дядька в форме.
У меня уже просто нет сил на всё это, но я должна, я обязана пройти внутрь и найти сына.
– Вы понимаете, у меня сын пропал, – объясняю ему. – Вот у вас есть дети?
– Да какая разница, дамочка. Я же говорю, не положено, вы же понимаете правила такие, терроризм, и всё такое. Не могу вас пропустить.
– Смотрите, у меня ничего нет. Разве я похожа на террористку?
Раскрываю перед ним сумку, нервы на пределе. Хочется драться и ругаться. Еле-еле держу себя в руках. Уже нет никаких сил, я же просто хочу найти своего сына, и всё.
Чувствую, что по щекам бегут слезы.
– Степан Григорьевич, а в чем тут дело? – неожиданно слышу голос, поднимаю голову, передо мной стоит мужчина, деловой такой, с бородкой, в очках. Лицо знакомое.
– Да вот тут дамочка, Валентин Васильевич, пришла сына искать.
– Сына? А кого конкретно вы ищете?
– Я мама Демида Лисицына, – объясняю спокойно, взяв себя в руки и узнав в этом мужчине декана факультета, на котором учится сын. – Валентин Васильевич, помогите мне, пожалуйста. Понимаете, он на телефон не отвечает, трубку не берет, я звоню, сестра звонит… Ей сказали, что его с утра видели тут, в университете. Поэтому я и приехала сюда. У нас… У нас семейные обстоятельства. Понимаете? Мне очень нужно найти его!
Слезы текут, тушь наверняка размазана, и выгляжу я ужасно, но мне реально плевать. Мне нужен мой сын.
Декан хмурится, потом поднимает брови, смотрит на меня, как будто что-то вспоминает, потом берет меня за локоть.
– Хорошо, что вы пришли. Степан Гаврилович, выпусти меня. Давайте отойдемте в сторонку, чтобы не стоять на проходе.
Он проходит через турникет, увлекая меня в небольшой закуток. А мне дико страшно, я понимаю, что что-то не так.
– Скажите, что случилось?
Следую за деканом. А он смотрит на меня насупившись.
– Ваш сын вообще в своем уме? Понимаете, что он гробит свою жизнь?
У меня снова паника, о чем он говорит?
– Что? Что произошло? Что он сделал?
– Просто взял и забрал документы.
– Как забрал? – смотрю на него опешив. – Когда забрал?
Это какой-то сюр! Да что творится-то?
– Сегодня утром пришел и забрал документы, сказал, что уходит. Детский сад просто, ей-богу. Ладно бы был первокурсником желторотым, ничего не соображающим, но тут… Магистратура! Осталось всего ничего! Один из лучших студентов, перспективы, и всё в трубу…
Сказать, что я в шоке, значит, ничего не сказать.
Смотрю на него и не могу поверить.
Дышать не могу. Пелена перед глазами. Прислоняюсь к стене…
– Эй, эй… Спокойно… что с вами? Черт… Степан Гаврилович, вызови нашу медсестру с нашатырем, плохо девушке… Мамочке то есть…
Слышу его голос как через толстый слой ваты.
Демид забрал документы?
Почему?
Из-за чего?
Конечно, это очевидно… Слезы катятся, чувствую, как меня ведут куда-то, усаживают.
А в голове все события вчерашнего дня.
Скандал, ссора с сыном. Моя пощечина…
Я его спровоцировала! Моя вина тут тоже есть. Но ведь я не ругала бы сына, если бы не…
Злость накатывает волнами, и ужас, и страх за собственного ребенка. Ярость – на Лялю и Андрея. Это всё из-за них!
Это они виноваты! Резкий запах нашатыря, и я открываю глаза.
На меня смотрит испуганный декан, и медсестра.
– Как вы? С вами всё в порядке? – Валентин Васильевич явно переживает. – Вы извините, что я так вам всё это выдал, не ожидал… Вы с виду такая боевая.
– Надо бы давление измерить, хорошо бы в кабинете, конечно, но я тонометр взяла. Тут измеряю.
Женщина берет мою руку, надевает манжету. Я смотрю за ее манипуляциями, а на душе так неспокойно.
Документы забрал. Бросил институт из-за какой-то…
Но ведь он любил ее? Раз жениться собирался – любил. Я же помню, как он смотрел на нее! Я ведь и сама старалась к ней по-доброму именно потому, что сын был влюблен!
И что теперь? Что делать?
– Низковато, девяносто на шестьдесят. Вам бы полежать. Можно у меня в кабинете немного отдохнуть.
– Нет, спасибо…
Привстаю, голова кружится.
– Я… мне домой надо. Я поеду.
– На общественном транспорте тяжело, на машине лучше не рисковать.
– Я на такси. Спасибо вам.
– Чаю бы хоть крепкого. Гаврилыч, у тебя всегда чай есть. Давай черный с сахаром.
– Сейчас, будет сделано.
– Вы… Простите, не помню вашего имени… – начинает декан. – Простите меня…
– Эвелина. Эвелина Романовна.
– Эвелина Романовна, простите, но я правда не думал. Поймите, я сам в шоке. Такой студент, да еще из династии. У вас же тут и муж учился, правильно? Отец Демида.
Да уж… отец… такой отец, который смог сыну жизнь сломать!
– Поймите, я вот хотел даже сам с вами связаться, рассказать, но потом подумал, Демид уже взрослый человек. Вы пришли как раз кстати. Я так понимаю, для вас это новость тоже неприятная. Повлияйте на него, пожалуйста. Он отличный студент, никаких нареканий. Что вообще случилось?
– Валентин Васильевич, ну какие сейчас вопросы, ей бы в себя прийти! Гаврилыч, скоро?
– Несу!
У моего лица оказывается железная кружка с черным чаем.
– Я разбавил, чтобы не кипяток, чай у меня хороший, индийский. Сахар три ложки, может, шоколадку еще.
– Давай.
Мотаю головой. Какой мне шоколад? Но беру, когда медсестра объясняет, что нужно.
– Сахар мог тоже упасть, бывает. От нервов. Все болезни от нервов.
Да, все болезни от нервов, только некоторые от любви. Как беременность Ольги.
Хоть бы не от Демида! И вообще… Может, она солгала?
– Эвелина Романовна, вы всё-таки поговорите с ним. Документы я могу взять обратно, я ему сказал, время еще есть, потому что… Вы же понимаете, что иначе?
– Что?
– Армия…
Кружка падает из моих рук.
Глава 13
Из университета выхожу на ватных ногах. Я просто в ужасе от решения сына.
Если вчера и даже сегодня утром самой большой проблемой я считала измену мужа, то сейчас понимаю, что измена – не самое страшное.
Страшно, когда твой ребенок, пусть и взрослый, вот так ломает свою жизнь.
Что же ты творишь, сынок?
Зачем свою жизнь гробишь?
И ради кого?! Господи!
Мне хочется вернуться домой, вцепиться в горло Лялечке, по щекам отхлестать, чтобы не строила довольную рожу, вытрясти из нее всю душу! Просто уничтожить эту мелкую дрянь.
Внутри у меня буря эмоций. Понимаю, что этого я так точно не оставлю. Лялечка свое получит. И муженек мой тоже!
Не знаю пока, что я с ним сделаю – но сделаю!
Ладно! Некогда распускать нюни, волосы на себе рвать, голову посыпать пеплом.
Надо что-то делать!
Но что?! Что?!
Я одна. Мне некому помочь. Я сама должна решить этот вопрос.
Разыскать Демида и заставить его вернуться в вуз! Объяснить, что это не та ситуация, из-за которой надо себе ломать жизнь.
Подумаешь, невеста изменила! Значит, она тебя не стоит!