Угадай убийство

Светлой памяти моего редактора – Ирины Ивановны.

Вы всегда рядом и каждую страницу

этой книги, я вспоминал ваши ответы.

Спасибо вам за все! Я знаю, вы это обязательно видите!

Ирине Андреевне и Марине Михайловне,

которые когда-то теплым июньским днем

показали, насколько круто угадывать песни!

Без вас этой истории не случилось бы.

Музыка нас связала,

Тайною нашей стала.

МИРАЖ

Завтра кто-то утром в постели

Поймет, что болен неизлечимо

Кто-то, выйдя из дома, попадет под машину

Завтра где-то в одной из больниц

Дрогнет рука молодого хирурга

Кто-то в лесу наткнется на мину

КИНО

Глава 1

Фаина

Ай, даже счастье, словно талый снег

Где же, Фаина, твой серебристый смех?1

Ее действительно звали Фаина. Было ей семьдесят шесть лет, и каждый раз, когда он приезжал к ней, в его голове назойливо играла старая песня про Фаину. Он не мог отделаться от этой мелодии и, поднимаясь в квартиру, сам того не замечая, иногда просто вслух напевал ее.

Фаина, Фаина, Фаина, Фаина, Фай-на-на…

Она жила в пятиэтажном доме сталинской постройки, неподалеку от вокзала. На удивление пустой двор, где всегда можно было найти место для парковки.

Ах люблю тебя, Фаина-Фаина!

Заканчивался вечер воскресенья, почти все вокруг в неспешной суматохе готовились к новой рабочей неделе. Идеально чистый подъезд дома встретил его тишиной и приятным мясным ароматом. Кто-то очень вкусно готовил мясо. Обычно ароматы готовки вызывали у него стойкое отвращение, но здесь пахло просто фантастически. Если бы ему кто-нибудь также вкусно готовил бы еду, когда он возвращался поздно вечером домой, а утром ждал на кухне со вкусно приготовленным завтраком…

Нет, дома его ждало одиночество, темная квартира и пустой холодильник

Он вздохнул и стал подниматься наверх. Хоть в подъезде и было чисто, а на старых подоконниках даже стояли цветы в изящных горшочках, за которыми явно заботливо ухаживали, со светом тут явно имелись большие проблемы. На некоторых этажах освещения не было вовсе. Приходилось двигаться чуть ли не наощупь или полагаться на тускловатый сиреневый свет, лившийся из окон от уличных светильников. На третьем этаже одинокая лампочка горела почти незаметно, но хотя бы она была. И можно увидеть куда ставить ногу, чтобы не навернуться с этой исторической лестницы. А вот дальше ждала кромешная темнота.

Он замер. Нога так и осталась приподнятой, готовясь встать на следующую ступеньку более чем полувековой лестницы, явно помнящей живого Сталина.

На пятом этаже, где жила Фаина Александровна, сегодня непривычно темно. Вернее, там попросту царил мрак.

Музыка, игравшая в его голове, бесконечно повторявшая имя Фаина, внезапно стихла. Сразу после появилась другая.

У кого-то в квартире играла какая-то мелодия. Громко. Шум басов гулко бил по стенам, отдавая неприятным ритмом в его голове. Как можно слушать такую громкую музыку и не мучиться потом от головной боли?

Цепко хватаясь за перила, он стал подниматься, все больше погружаясь в мрак пятого этажа. Музыка становилась громче и четче.

И играла она из-за двери квартиры Фаины Александровны.

Он снова остановился. Сердце гулко билось в груди, а глаза постепенно привыкали к тьме. Ему показалось, что он все же ослышался. Какофонический гул и басы оформились в слова и теперь настал черед удивляться. Из-за двери квартиры Фаины доносился трек группы На-на «Фаина». Та музыка, все его визиты столь надоедливо звучавшая только в его голове и едва не слетавшая с губ, оформленная в слова стихов, играла в квартиры пожилой женщины. По-настоящему.

Наверное, тут какая-то шутка. Он улыбнулся. Да, точно, шутка. Фаина так развлекается. Просто решила его повеселить, включив «гимн» своего имени. Он ведь так ее и звал всегда – Фаина. Без отчества. Оно строго под запретом.

Это меня так старит, сказала она ему как-то. Отчество – прерогатива пожилых людей. Сейчас модно ко всем, даже к начальству, обращаться только по имени. А я хочу быть модной. Я хочу быть молодой.

Я хочу быть в тренде, добавил он за нее нынешнее модное выражение, уже набившее определенную оскомину, и улыбнулся сам себе.

Эх, старая кокетка-модница! Как же она нравилась ему.

Да в этой песне только капля слез. Ну, зачем же Фаина ты мне утерла нос?

Он наконец ступил на площадку пятого этажа и позвонил в дверь, справившись с первоначальном оцепенением. Странно, что его могло так напугать? Ведь он именно напуган. Ему не нравился этот мрак на площадке. Ему не нравилось, что в квартире пожилой женщины (да простит она его за это прилагательное) если и играла, то только классическая музыка, или же очень старый и явно редкий джаз, неведомых ему исполнителей. И тут на тебе, группа На-на. Лихие и такие романтичные девяностые.

Что-то не складывалось.

Больше всего пугало отсутствие света. Он пригляделся, и увидел, что плафон с лампочкой выкручен. На их месте зияет пустота.

Выкручен…

Кому только понадобилось выкручивать целый плафон в подъезде?

Времена темных подъездов и разбитых лампочек остались в девяностых, вместе с теми самыми песнями. И тем не менее, плафон кто-то выкрутил, погрузив этаж во мрак. Намеренно. Один неверный шаг – и можно улететь с лестницы.

Лечу в темноту – когда-то так пела покойная Жанна Фриске. Он на мгновение закрыл глаза, вспомнив какой красивой была певица, и снова позвонил в дверь. За стенкой продолжала разливаться гулкая трель.

Фаина не спешила открывать. Звонок был громкий, и явно на мгновение заглушил звуки песни.

А потом песня смолкла. Он остался на лестнице в тишине. Тишине и обволакивающей темноте. В ушах затихали финальные аккорды старого хита начала девяностых. На одну секунду ему показалось, что он здесь не один. Площадка широкая, где-то в глубине этажа должны быть двери еще двух квартир. Он повернулся в ту сторону, но ничего не увидел. Вернее, ничего увидеть он и не мог – там был непроглядный мрак. Дверь квартиры Фаины хотя бы как-то подсвечивалась призрачным светом фонарей, достающих до нее с лестничного окна.

Мог ли кто-то прятаться в этом мраке? Что если оттуда на него прямо сейчас смотрит некто неизвестный? И явно с недобрыми намерениями, потому как кто еще мог спокойно находиться в такой тьме больше минуты? На этаже с выкрученной лампочкой…

А не он ли ее и выкрутил?!

Ему даже показалось, что во мраке постепенно прорисовываются черты неподвижно стоящей там фигуры. Он почти увидел ее – темную, невысокого роста с большим капюшоном на голове. Но почти сразу отогнал наваждение, стараясь не думать о таком. Одни глупости лезут в голову. Чем больше стоишь на лестнице в кромешной темноте, тем более дурные мысли лезут в голову.

Он снова позвонил, устав ждать.

И тут песня за дверью вдруг заиграла снова.

Он вздрогнул. Кто-то поставил ее на повтор. Хотя почему кто-то? Это явно была Фаина, которая опять же почему-то совершенно не торопилась открывать своему воскресному гостю.

Что она, уснула что ли? Но тогда, кто включил музыку заново? Или это произошло автоматически?

Он постарался вспомнить, был ли у нее компьютер? Или хотя бы планшет. Ничего подобного на ум не приходило. Да и телефон был довольно старый, чуть ли не кнопочный. Вряд ли там могли стоять какие-то музыкальные приложения. Понятие мессенджеров и социальных сетей Фаине неизвестно. Сами они и списывались строго по смс. Старомодно. Лампово, как бы сказала нынешняя молодежь.

Он постучал в массивную металлическую дверь. Теряя терпение, позвал хозяйку по имени, дернул изящную ручку.

И дверь открылась. Из-за двери появился большой проблеск света, то ли из комнаты, то ли из коридора, чуть разогнав полный мрак лестничной площадки. Он открыл дверь пошире, удивленный такому внезапному во всех смыслах открытию.

Прихожая была темна, тусклый свет горел дальше в комнате.

– Фаина?

Ответа так и не было.

Больше и больше все вокруг начинало походить на сон.

– Фаина? Где вы? У вас открыто….

Разувшись, он прошел по коридору в комнату, где горел свет. После мрака лестничной площадки, здесь было гораздо уютнее.

– Фаина? С вами все в порядке?

Он уже знал, что все далеко не в порядке. Иначе бы ему кто-то ответил. Песня так и играла, когда он заглянул в парадную комнату. Сначала он увидел источник музыкально-песенного шума. Это был небольшой магнитофон, который проигрывал кассету.

Кассету! В 21-м то веке!

Затем увидел саму Фаину Александровну и мгновенно позабыл про кассеты, ушедший век и особенности музыкального искусства последних трех десятилетий.

Хозяйка квартиры в совершенно уродливом шутовском колпаке висела на люстре и слегка покачивалась. Канделябры со светильниками поворачивались сначала по часовой стрелке, затем против. На ее бледном лице застыла улыбка. Поначалу он подумал, что ее рот в крови, но, приглядевшись, пусть уже и теряя самообладание, разглядел, что улыбка нарисована красной помадой. Из-за густоты и нелепого рисунка, Фаина выглядела как чья-то сумасшедшая карикатура на клоуна или шута. На груди женщины висела табличка с надписью:

Где же, Фаина, твой серебристый смех?

Песня доиграла до конца. Магнитофон щелкнул, и трек заиграл вновь.

Попятившись, все еще отказываясь верить в происходящее, он вышел из квартиры. Его трясло. Он не понимал, что ему нужно делать.

Это точно не сон? Может ему все привиделось, как очертания той темной фигуры на этаже?

А в следующую минуту под его подошвами ботинок вдруг оказалась пустота, и он кубарем полетел с лестницы под аккорды припева.

Он не понял, оступился ли сам, или фигура из темноты оказалась вполне реальной и столкнула его сама. Вокруг наступила полная темнота и поглотила собой всей мысли.

Сон закончился?

Фаина, Фаина, Фаина, Фаина, Фай-на-на.

Фаина, Фай-на-на, ах, люблю тебя, Фаина-Фаина!

Глава 2

Пора домой

Вечером на нас находит грусть порой, порой.

Сердце ноет, сердце просится домой, домой2

– Возьмите ваши руки, – строго приказала невидимая женщина. – Внимательно посмотрите на них.

Хриплый голос по радио вещал уже полчаса, пока Светлана Савельева собиралась на работу. Поначалу она даже не обращала внимание на то, о чем говорят, но сейчас буквально замерла, стоя между холодильником и остывающей плитой. Подняла обе руки и в ярком свете диодных лампочек кухонного гарнитура поглядела на них.

Руки как руки. На безымянном пальце правой совершенно точно не хватает кольца.

– Теперь сожмите пальцами середину ладони. Можете взять любую руку!

Она, словно загипнотизированная, послушно выполнила приказание.

– Видите, да? – взволнованно произнесла дикторша. Света даже вздрогнула. – Кожа вашей руки не разгладилась!

У Светы кожа на самом деле разгладилась, пусть и не сразу, но тем не менее казалось, что произошло нечто неправильное.

– Это свидетельствует о дефиците витаминов и обезвоживании. Серьезная проблема, о которой нам стоит сегодня поговорить. Представьте ваше утро. У вас звенит будильник, вы выключаете его, и сразу про себя начинаете жаловаться на жизнь. Ведь так?

Савельева вздохнула. Она вставала только с четвертым будильником, который заводила на смартфоне, а на случай внезапной разрядки батареи, ставила еще и обычные часы. Массивный будильник китайского производства стоял у нее на тумбочке и звенел так, что поставь его на кладбище, мертвые мигом встали бы из могил от такого перезвона. Поэтому она старалась подняться с трелью смартфона и успеть отключить звонкого монстра.

– Вы выключаете будильник и жалуетесь, что впереди вас ждет рабочий день, – продолжала женщина. – Вместо этих жалоб, вы должны мотивировать себя другим. Впереди у нас новый день, с новыми свершениями, новыми встречами. День, который принесет нам разные события, радость, успех и удовлетворение от того, что вы делаете!

Убрав вымытую сковородку в шкаф, Света грустно улыбнулась. Уж ее день, по крайней мере если он выпадал на рабочую неделю, точно не сулил ничего хорошего. Там не было и не могло быть новых встреч, зато были конфликты. Разумеется, всегда новые и неожиданные. У нее не случалось новых событий, так как работа в службе продаж, как ни странно, выглядела совершенно рутинной. И тем более, после такой работы, вечером не оставалось сил ни на свершения, ни на новые встречи. И совершенно точно, никакой радости и удовлетворения не могло быть и в помине.

– Вот вы сейчас, слушая эту передачу, думаете, ну сколько можно говорить такие обыденные вещи…

– Да, действительно, сколько можно, – возразила ведущей Света.

– …Но вместе с тем, проблема то никуда не девается. Начинайте новый день со стакана воды. Я никогда не сажусь сразу завтракать, не выпив стакан воды!

– Ну и молодец! – огрызнулась Светка.

Невидимая ведущая начала взывать стойкое раздражение. Раздражение усилилось по мере того, как Савельева поняла, что словно старуха, разговаривает с бездушным радиоприемником.

– О чем вы сейчас думаете, слушая эту передачу? Что как хорошо заварить себе кофе или чай, взять булочку и съесть ее.

– Разумеется, – Савельева представила слоеную булочку с малиновым наполнителем, большую кружку ароматного кофе с молоком, обильно посыпанного сверху корицей.

– Вместо этого вы должны подумать о другом…

– Ничего мы не должны!

– Головные боли, вялость, авитаминоз преследуют современное человечество. Из-за обезвоживания камни в почках сейчас находят даже у маленьких детей, что тут говорить про взрослых!

– Все заболевания молодеют, – ответила Света и выключила радио.

Стрелка на кухонных часах достигла часа ночи. Точно не время для дискуссий и булочек с кофе.

Завтра ей снова на работу. На нелюбимую работу. Начинается новая неделя, целых пять дней, которые накануне понедельника кажутся просто нескончаемыми. До выходных далеко, а в эти выходные Света толком и не смогла отдохнуть. Особо ничего не делала, ни с кем не встречалась, но два дня пролетели так, словно их и не было.

Снова тихим зверем подкрался понедельник.

Никаких тебе новых встреч и событий. Вернее, события, может, и будут. Например, очередной разбор полетов у начальника. Света буквально чувствовала это одним мягким местом и морально готовилась к худшему.

Она вздохнула и погасила свет на кухне.

Уже ложась спать, вдруг решила, что стакан воды перед завтраком не такая плохая идея. Воды надо пить много, это медицинский факт. И если она возьмет себе за правило начинать свой день именно так, а не со злости и разочарования, что ей надо вставать и идти на работу, даже если на улице снег или дождь, а начальник (да и не только он!) лишний раз выплеснет на нее свое поганое настроение, может в жизни что-то и поменяется к лучшему.

Поэтому она встала, вернулась на кухню, налила в граненый стакан, доставшийся ей от бабушки, минеральной воды, и вновь легла спать. Сон долго не шел. В ушах стоял назидательный голос незнакомой ведущей, вещавшей об обезвоживании организма. А внутренний голос Светы как мантру твердил совсем другое.

Не хочу идти завтра на работу. Вернее, уже сегодня. Хочу остаться дома. Хочу, чтобы была суббота. Или хотя бы пятница. Пусть будет хотя бы пятница!

А когда проснулась от невыносимого грохота, то сначала не могла понять, что произошло. В доме что-то взорвалось? В квартиру ломятся?

Она вскочила с кровати, испуганно озираясь. Как только Света поняла, что именно произошло, тело прошиб холодный пот, колени подкосились в страхе.

Грохотом было не что иное, как звонок китайского будильника-убийцы. Она испуганно отключила громоподобную трель и огляделась. Почему не звенел будильник на телефоне? Неужели села батарея? Она взяла в руки смартфон, проверила и ужаснулась.

Боже милостивый, да она его и не включила с ночи, столь увлеченная рассказом о том, как надо правильно начинать свой день. На часах была уже половина восьмого, и она понимала, что жутко опаздывает. Будильник из Поднебесной заводила на пожарный случай, который и правда своей трелью поднял бы на работу целое кладбище. За все это время он не пригодился ни разу, а когда она его не отключила, и тот случайно прозвенел, Савельева едва не поседела от ужаса. Скандальные и капризные соседи за стенкой прибежали жаловаться. Они испугались, что в доме сработала пожарная сигнализация. А между тем, чтобы не проспать и пользоваться им по назначению, заводить его надо было минут на двадцать раньше.

Сейчас времени не оставалось ни на завтрак, ни на привидение себя хоть в какое-то подобие относительного порядка. Накануне в воскресенье, она сходила в новую парикмахерскую, открывшуюся в соседнем доме, где за неделю записалась к молодому мастеру-стилисту. Сделала модную прическу, слегка укоротив свои длинные и непослушные волосы. Изящная завивка, рваная челка. Все по моде. И на какой-то момент, глядя на себя в зеркало, Света почувствовала, что помолодела лет на десять.

Но сейчас не было времени на то, чтобы поправлять взлохмаченные после сна волосы. Зато пригодился стакан воды, который она залпом выпила, и наспех одевшись, помчалась к автобусной остановке. Если автобус не приедет по расписанию, она опоздает точно. И весьма сильно.

Автобус не подвел. За исключением толкучки, хмурых взглядов пассажиров, недовольных толпой и понедельником, и дурно пахнувшего перегаром и немытым телом соседа, всю дорогу подозрительно теревшегося о Светку животом, никаких неудобства не было. Но на работу она опоздала все равно.

Когда женщина подходила к высотному стеклянному зданию банка, в котором всю сознательную жизнь работала ведущим специалистом в отделе продаж, было уже девять ноль три. Опоздание на три минуты несущественно. Возможно, этого даже никто и не заметил.

Света, отдыхиваясь, подошла к турникетам, приложила пластинку пропуска к считывателю, но тот не сработал. Турникет так и горел красным, не желая открывать проход. Пришлось идти к охране и выяснять причину.

Сутулый охранник, с бейджиком «Валера», равнодушно уставился на Светлану, которая протягивала через стойку свой пропуск. Света знала, что девчонки из отдела продаж зовут его не по имени, а напевают «любовь, надежда и вера», при этом глупо хихикая.

– Чего? – спросил охранник Валера, не поздоровавшись. Видимо понедельник тоже производил на него сокрушительное впечатление и желание взорвать эту планету.

– Не работает, – сказала Савельева.

– Кто?

То ли он издевался, то ли перешел к активным действиям и решил испортить понедельник не только себе.

– Пропуск мой не работает. Не видите?

– И что?

– Так проверьте, что не так!

Огрызнувшись, она отвернулась от него и посмотрела на себя в большое зеркало, вмонтированное в одну из колонн. И буквально ужаснулась.

Прическа, потерявшая форму, старая шапка какого-то болотного цвета, вроде легкая и весенняя, но совершенно бесформенная куртка неопределенного оттенка. Сапоги, заляпанные грязью. Треклятая весна! Но больше всего стыдно за голову. За эти волосы, беспорядочно торчавшие из-под шапки. Лахудра лахудрой. Только людей пугать!

Боже, на кого я похожа? Мне только сорок три года. Да, у меня нет ни мужа, ни детей, ни даже кота или собаки. Но с такой усталой внешностью, больше подходящей для потерявшей надежду старой девы, я так и останусь такой. Состарюсь в этом отделе продаж на низкой должности без малейших перспектив роста.

Впрочем, она и так уже была старой девой. Личная жизнь у нее отсутствовала вовсе. Были коллеги, немногочисленные друзья. Иначе говоря, формула жизни заключалась в социально-общественном выражении дом-работа-дом-снова работа.

И я не выгляжу на сорок, подумала она. Мне можно дать все пятьдесят. Особенно сегодня. Особенно с этими лохмами на голове.

Охранник Валера все же проверил пропуск и устало ответил:

– Заблокирован.

– Что?

В коленях вновь появилась предательская дрожь. Пропуск заблокирован? Но как? Почему? Она опоздала только на несколько минут. Бывало, она опаздывала и на большое время, пропуск никогда не блокировали.

Ей в принципе никогда не блокировали пропуск. И никому в «УралСтройБанке» никогда не блокировали пропуск.

За исключением одного. Если сотрудника собирались уволить. И не просто уволить, например, по сокращению штатов (чего почти не было), или за непрохождение испытательного срока (еще реже), или за более серьезный проступок (что случалось чаще всего!).

Да, обычно пропуск блокировали, чтобы уволить по статье. За невыполнение должностных обязанностей. Или срыв сроков. Или еще что-то.

У Светы похолодело все внутри.

Может просто системный сбой? Бывает же такое?

Нет, не бывает, ответил внутренний голос.

– Пройдите в зону ожидания, – сказал охранник. – Сейчас за вами спустятся.

– Кто спустится? Почему пропуск заблокирован?

– Сядьте, пожалуйста, и ждите.

Тебя сегодня уволят и уволят с треском, пригвоздил ее внутренний голос.

Не успела она опуститься на диваны, стоявшие в зоне ожидания, как распахнулись двери лифта и к турникетам вышел мужчина лет тридцати пяти. Вид у него был такой же усталый, как и у охранника.

– Светлана Александровна? – обратился он к ней, словно уточняя.

Она подорвалась с места.

– Да, я.

– Пойдемте со мной.

Мужчина щелкнул пропуском, и турникет приветливо загорелся зеленым.

– Можете проходить, – разрешил незнакомец.

– Ну, спасибо! – внезапно огрызнулась Светка и прошла через вертушку. – По какому праву мне блокируют пропуск? Меня ждут на рабочем месте! У меня сегодня куча дел, а я сижу здесь и теряю драгоценное время!

Она сама не знала, что вдруг на нее нашло. Но лучшая защита, как известно, нападение. Как там шутят? Вместо объяснительной – пиши докладную.

Едва они зашли в лифт, где в пол было установлено зеркало с яркой подсветкой, Света одернула себя, что так и не удосужилась снять шапку и хоть как-то привести себя в порядок, убрав весь утренний беспорядок. Сейчас что ли делать было поздно. Встречают по одежке. Тем более под шапкой прическа явно выглядит еще ужаснее. Не расчесываться же здесь перед этим парнем?

Кстати, кто он такой? И почему ее встретил?

– Какая у вас куча дел? – несколько дерзко вдруг осведомился он.

Света посмотрела на него. Он выглядел старше своих лет, но похоже был гораздо моложе первоначально данных ею тридцати пяти. Скорей всякого, работает недавно. Раньше она его никогда не видела. Молодой, ранний и уже такой наглый. Как и все молодое поколение.

Господи, я уже даже рассуждаю, как старуха!

– У меня стоит много задач от руководителя.

– Которые вы не выполнили в установленные сроки? – внезапно осклабился парень.

– Что? Да… да, кто вы такой? И куда мы идем?

Двери лифта как раз распахнулись на четвертом этаже. Здесь располагался отдел по работе с персоналом. Вернее, сам отдел находился внизу, чтобы соискателем было удобнее приходить и оформлять документы. А на верхних этажах башни банка непосредственно располагались кабинеты руководителей.

В одном из них ее уже ждали. Начальник отдела кадров «УралСтройБанка» и заместитель ее непосредственного руководителя отдела продаж, Антон Сергеев. Проводивший сюда Свету парень кивнул им и быстро ушел.

Антон почему-то улыбнулся, увидев свою подчиненную. Светка медленно сняла шапку и поправила волосы. Хотя прекрасно понимала, что прическа явно стала еще хуже.

Мальчик-красавчик, именно так девочки в ее отделе тайно звали Антона, обсуждали его фигуру и личную жизнь, а кто-то лелеял надежду закрутить с ним роман. Он был женат, воспитывал дочь, но это никого не останавливало. Света же считала Антона несколько слащавым, хотя и отдавала должное его мужественности, твердости и интеллекту. Однако сама точно не запала бы на такого.

Недосягаемая высота для такой, как она. Проще взять, зачеркнуть и забыть, не прыгая сдуру в пучину горького служебного романа.

Ты вновь рассуждаешь, как старая дева, окончательно решил добить ее внутренний голос.

Света тяжело опустилась в предложенное ей кожаное кресло.

Начальник отдела персонала – это был полный мужчина с темными, вечно злыми глазами и недовольным лицом, крякнул. Светлана частенько встречала его в коридорах банка, и всегда он ей не нравился. Было в нем что-то отталкивающее и злобное, хотя на людях он низменно улыбался. Среди сплетен в других отделах банка он слыл слишком вспыльчивым, грубым, громко кричал, что было слышно на нескольких этажах сразу. Подчиненные довольно открыто его ненавидели. Ему было всего двадцать девять, а выглядел он на все сорок. Еще и с хвостиком. Вот, что делала непреклонность, злоба и тотальное недоверие ко всем.

Мысленно Света хмыкнула.

– Светлана Александровна, мы пригласили вас по нескольким причинам.

– Мне заблокировали пропуск! – решила сразу пойти в атаку Света. Она уже чувствовала, что добром визит в этот кабинет точно не кончится.

– Да, это верно, – ответил Антон. – Это я дал такое поручение.

– Вы?!

– Ознакомьтесь.

Антон взял со стола листок и протянул ей.

Первое, что она увидела – два пугающих слова вверху. «Докладная записка». Дальше читать уже не хотелось, но пришлось. Хорошо еще, что она сидела. Если бы стояла, ноги бы подкосились точно и на глазах этих двух строгих мужчин того гляди завалилась бы на пол. И со стороны это вызывало не столь жалость, сколь раздражение.

В нескольких абзацах было перечислено, словно судебный приговор, что на протяжении последних месяцев она не только систематически нарушает трудовую дисциплину (опоздания, отсутствие на рабочем месте (что кстати было ложью), грубость в отношении с некоторыми коллегами (как те заслуживают!)), но и не выполняет план отдела продаж. Кроме того, возложенное на нее обязанностей по обеспечению отдела необходимой канцелярией, будь то письменные принадлежности, или бумага, также не выполняются на систематическом уровне.

Она оторопела.

– Я… я…

– В отделе на сегодняшнее утро даже нет листика чистой бумаги, – Антон сложил мускулистые руки на груди. Узкий пиджак собрался на мышцах, едва не готовый треснуть. На безымянном пальце в свете ярких диодных светильников блестело золотое обручальное кольцо.

Обручальное кольцо, непростое украшение, заиграла в ее голове старая песня. Каждый раз, когда на музыкальных играх выпадала эта песня, она забывала группу, певшую ее в далекие восьмидесятые годы.

– Я закупила канцелярию…

– Но ее нет. Если вы ее купили, то где она? Каждый отдел формирует заявку, после чего идет закупка необходимых позиций, будь то обычные маркеры или степлеры, или же специализированные папки и пишущие принадлежности.

Светлана не знала, что значило специализированные. Она вообще не понимала в чем суть претензий. Да, закупку она пока не произвела. Но это лишь потому, что ей не выставили счет. И Света попыталась объяснить обоим мужчинам, но с каждым объяснением все больше казалось, что она оправдывается. Голос предательски дрожал, слова путались.

И уже совсем поздно она поняла, что до сих пор и не сняла шапку, не расстегнула куртку. Так и сидела в кресле, сложив сумку и черный пакет себе на колени. На пакете блестели капли грязи. Откуда только они взялись? Вроде все лужи уже подсохли, а те, что остались, утром сковал мороз.

Как же нелепо и глупо она сейчас выглядела! Ни дать ни взять базарная взбалмошная бабка с вокзала, а не сотрудница крупнейшего регионального банка.

– Светлана Александровна, дело то не в этих ручках и бумаге. Канцелярия лишь капля в море, – продолжил Антон. – Вы нарушаете дисциплину.

– Я…

– Во сколько, например, вы пришли сегодня на работу?

– Я пришла…

Ей не дали сказать.

– Вы опоздали, – обвинительно прогремел голос начальника отдела кадров.

– Будильник не прозвенел…

Я так торопилась, что не позавтракала. У меня уже кружится голова, подташнивает. Как бы в обморок не грохнутся. Вот будет позор. Хотя, куда уж больше… Еще и в животе бурчит, да невыносимо в туалет хочется. Проклятый стакан воды с утра и дурацкие советы какой-то идиотки на радио.

– Он только сегодня не прозвенел? – продолжал Антон. – Или на прошлой неделе как минимум трижды тоже не прозвонил?

Неужели она только за одну неделю опоздала целых три раза?! Быть такого не может.

– Но вы же знаете, какие по утрам пробки! Банк находится в самом центре, все вокруг стоит.

Она все же стянула шапку и попыталась пригладить волосы, которые судя по ощущениям сейчас торчали в разные стороны. Зачем она только вообще делала вчера эту прическу? Похоже ее никто не оценит и даже не увидит из коллег. Все шло именно к тому.

– Светлана Александровна, вы ведите себя спокойно, пожалуйста, – прогудел кадровик. – Мы ездим по тем же улицам, но почему-то не опаздываем. Или вы добираетесь на работу неким особым маршрутом?

Света и правду не заметила, что повысила голос.

– Я спокойно себя веду!

– А мне, кажется, нет!

Он прикрикнул. Кричать он умел так, что в ушах сразу зазвенело. Терять нечего, Савельева с мужеством продолжила идти в атаку:

– Вы блокируете мне пропуск! Не пускаете на работу! На каком основании?

Голос ее был все громче и громче. Щеки запылали огнем. Она хотела сказать, что будет жаловаться в трудовую инспекцию и профсоюз, но вовремя прикусила язык.

– И опять же дело не только в дисциплине. Вы подписывали план выполнения продаж?

Антон взял со стола начальника еще одну бумажку. Это было личное поручение руководителя отдела продаж. Внизу стояла подпись Светы.

Савельева судорожно сглотнула. К горлу накатила тошнота. С чего только? Она ведь утром ничего не ела.

– Вы подписывали его?

– Да, я…

Она подписывала. План было чистой правдой. И тут же совершено забыла о нем. А это похоже был последний гвоздь в крышке ее трудового гроба в банке.

– И?

Антон выжидательно смотрел на нее. Уголки его рта дернулись в улыбке.

– Вы его выполнили?

План она естественно, не выполнила.

– Но вы же видели, что там стоят невыполнимые показатели на первый квартал!

– А зачем тогда вы подписали? – последовал новый железный аргумент.

А разве она могла НЕ подписывать?!

– То есть это вы все виноваты! – с усмешкой сказал Антону кадровик. – Все плохие. Но только не вы, Светлана Александровна.

Внезапно на нее накатила усталость. Усталость и равнодушие. Света Савельева вдруг поняла, что не умеет сражаться. Стоило обстоятельствам слегка надавить на нее, и вот она попросту падает под тяжестью жизненного креста.

– Вы что хотите-то от меня?

– Мы могли бы решить вопрос с согласия двух сторон, – ответил Свете начальник отдела персонала. Она так и не вспомнила, как его зовут. – Вас могут уволить по статье, за систематическое невыполнение своих обязанностей. А можете просто написать заявление по собственному желанию.

Он замолчал. Антон смотрел в пол.

Вот, в чем было дело. Впрочем, она это поняла сразу. Боялась только признаться самой себе.

Не услышав ответа, кадровик переспросил:

– Так что вы выбираете?

Она поднял на него свои глаза, стараясь не заплакать, но предательская слеза брызнула из правого глаза и теплой струйкой покатилась по щеке куда-то вниз:

– А вы бы на моем месте чтобы выбрали?

Домой она вернулась словно в тумане. Ей казалось, что все происходящее вокруг какой-то сон. До безумия реальный. Сейчас она проснется, и разговор с начальством, и увольнение, и даже само опоздание на работу окажется ночным кошмаром.

Света вошла в квартиру, посмотрела на себя в зеркало. Все та же криво надетая шапка, болотного цвета. Сейчас он казался ей особенно жутким. Потрепанная бесформенная куртка, плохо сидящая на ее далеко не идеальной фигуре. Черный пакет с каплями грязи.

Света прислонилась к зеркалу и от жалости к себе заплакала.

Больше всего ей хотелось, чтобы кто-то пришел и убил бы ее. Без издевательств, без мучений. Просто пришел и застрелил. Или отравил. Совсем чуточку боли и все.

Мучений на сегодня и так было предостаточно.

Телефон пиликнул, извещая о пришедшем сообщении. Савельева, утирая слезы, равнодушно посмотрела на текстовку. Подумала, что это кто-то из уже бывших коллег с работы ей что-то написал, но это была лишь рассылка от музыкального клуба:

«Вы и ваша команда приглашены на игру «Угадай песню». Она состоится в пятницу, в 19.00 в караоке-баре «Декаданс». Ждем вас и ваших друзей. Если у вас не получается прийти, отправить в этот чат цифру 0, и мы пригласим команды из резерва клуба! Спасибо!»

Глава 3

О настоящих парнях

Я бы мог, конечно, сесть и заплакать

Я бы мог, конечно, сесть и заплакать,

Но настоящие парни никогда не плачут

Настоящие парни никогда не плачут3

Он аккуратно подключил камеру, закрепил на держателе – ему не нравилось держать ее на расстоянии вытянутой руки – и только потом нажал запись.

– Всем доброе утро! За ваше здоровье я налью себе бодрящий кофеек. Хочу пожелать вам самого прекрасного начала недели. Пусть все у вас получается!

Затем он внимательно пересмотрел видео, добавил небольшой фильтр для яркости, и выложил в сеть. Сначала в «Телеграм», потом на YouTube, следом в еще несколько соцсетей.

После всех привычных манипуляций, можно спокойно сесть за стол, чтобы позавтракать, на этот раз без общения с внешним миром. Идеальный завтрак – завтрак под хорошую и любимую музыку.

Через музыкальный сервис он нашел подборку своей музыки, включил и начал завтракать под песни столь горячо любимой ему певицы Aneya.

Пролетят года, а мы в них застрянем эхом самых лучших поступков своих.

И сколько б смысл жизни мы не искали, его нет, там где нет любви4.

А еще идеальный завтрак – это когда не надо некуда ехать по делам или спешить.

Смартфон лежал рядом, то и дело загорался дисплей, извещая о получении новых комментариев и многочисленных «лайков». Он старался пока не смотреть полученную обратную связь, но одно из первых выплывших на дисплее сообщений, все же невольно прочел: «Сереженька, как же мы тебя любим!»

Сергей Романов, тридцатилетний блогер, улыбнулся. Что и говорить, приятно получать такие отзывы и комментарии, тысячи просмотров и еще более приятно зарабатывать на таком деньги.

Пролетят года, а что будет с нами?

Сергей позавтракал, вымыл посуду, тщательно вытерев стол. Придирчиво оглядел кухню, на которой приготовился записывать следующее видео, на этот раз с очередным рецептом. Именно они набирают самую большую популярность и приводят в его каналы спонсоров, готовых платить за рекламу своих товаров. Чем больше просмотров и комментариев, тем выше со временем становится цена.

И еще больше становится отзывов из цикла «мы тебя любим!», «ты самый лучший!», «я просыпаюсь с мыслями об этом чудном мальчике!» и «мой бы дочери такого мужа». Примерно такое же получают звезды поп и рок-музыки. Похожие письма явно приходили солистам Ласкового мая, На-ны, позже и Иванушкам, а за ними и всем другим – от новоиспеченных групп и солистов именитых продюсеров до фабрикантов музыкального проекта. Похожим и непохожим, сильно популярным и менее популярным. Тех, кого помнили сейчас, и тех, кого уже забыли.

Популярность – вещь относительная. Сегодня у тебя есть все, а завтра о тебе не вспомнит и соседка. Не поздоровается. И уж тем более не протянет руку помощи, случись что.

Сергей хорошо это знал. И дорожил каждым пришедшим комментарием под своими видео и постами.

Именно незатейливое ведение блога позволяло Сергею не работать. Несмотря ни на что, оформил себя как самозанятый, о чем не преминул сообщить в блоге и указав, что важно каждому гражданину платить налоги. Не то чтобы видео приносили ему большой доход поначалу, но с каждым месяцем подписчиков становилось больше, и рекламы тоже. На площадках шла хорошая монетизация. Он не шиковал, просто мог позволить себе не работать. Конечно, вставая каждый день на работу он мог заработать гораздо больше. Когда-то он так и делал. Раннее утро, полное отсутствие настроения, городские пробки, нервные лица, регулярные конфликты в общественном транспорте, давка. Осенью слякоть и дождь с ветром. Зимой – холод и метель. Летом – удушающая жара, а весной сумасшедшие перепады температуры. И такие же сумасшедшие попутчики, словно сбежавшие из психиатрической больницы.

Но самое главное – лица коллег и начальства, которые ему не хотелось видеть больше всего. Напряженные ситуации. Скандалы. Обвинения, сплетни, крики.

Теперь это все в прошлом. Есть он и его блок. Рецепты, жизнь, дача, советы по домоводству.

Парень ведет кулинарный блог, бред то какой! – кто-то говорил, возмущаясь. Бабское дело. Стремно как-то.

Но именно стоявший в модной черной или белой рубашке повар, молодой, аккуратный, с грамотной речью и подачей информации без лишних слов, привлекал больше всего внимания и зрителей. Вдобавок Сергей обладал удивительным бархатным голосом, который приятно слышать любому человеку. Все это вместе выглядело необычно. И красиво. Это привлекало сначала аудиторию, а затем и рекламу с деньгами.

Все гениальное просто.

Чтобы остановить поток многочисленных вопросов о себе, однажды Сергей сделал несколько карточек, специально выбрав дизайн старинной писчей бумаги. Ему часто писали в комментариях, что сам он словно из прошлого. Да и немалая часть его подписчиц, судя по сообщениям, были довольно возрастными.

Всем привет! Давайте знакомиться! Меня зовут Сергей!

Я родился 24 июля 1994 года в далеком северном городе. В 2010 году окончил школу и уехал учиться в Тюмень. Поступил в техникум на мастера отделочных работ. Несколько лет пел в ансамбле «Песни и пляски». В 2015 году служил в армии в районе крайнего севера. Вернувшись оттуда, переехал из Тюмени в Екатеринбург, и с тех пор живу в этом городе. Почему Екатеринбург? Как-то давно приезжал сюда с друзьями, и еще тогда понял, что это – мой город. Я хочу жить здесь.

Но даже если и это мой город, меня все равно здесь ничего не держит. Я в любой момент могу сменить локацию и уехать в другой. Да-да, я путешественник. Это у меня в крови!

Вести блог – далеко не просто, как может показаться. Когда-то я думал, что достаточно приятной внешности, хорошей камеры и все – весь мир у твоего смартфона и твоих ног. Но оказалось, тут очень много камней. Много нюансов. И положительных, и отрицательных.

Написав об отрицательных, он не мог не вспомнить, сколько негатива получил в свой адрес. Сколько оскорблений. И в последнее время еще и угроз.

Помните, каждый может воспользоваться этим шансом и стать популярным блогером. Но не каждому тому дано. Берите смартфон, включайте камер и пробуйте. Но не расстраивайтесь при неудачах. Не падайте духом, даже если через несколько лет упорных трудов вы так и не наберете подписчиков. Возможно, блогерство – просто не ваша профессия! Дерзайте! И удачи!

Знаете, я вас всех очень люблю. Правда (смайлик с поцелуями). Я говорил и буду говорить – я здесь, благодаря вам. Благодаря вашей любви и поддержке. Спасибо за вашу активность на моих страничках. Каждого обнимаю, кружу в танце и аккуратно ставлю на ножки (еще один смайл в виде большого сердечка).

Сергей просмотрел полученные отклики, удалил пару сообщений со спамом, и принялся готовить кухню к записи кулинарного видео. То, что набирало больше всего просмотров. Одно из видео за прошедший месяц уже перевалило за миллион.

Однако, подготовку нарушило сообщений в чате из садового СНТ.

«Всем внимание, вновь попытка вскрытия дач. Пожалуйста, владельцы участков, проверьте свою недвижимость. Обратите внимание, был зафиксирован случай поджога бани на участке дома номер девять…»

Сергей вздохнул. Ехать проверять дачу совершенно не хотелось. Погода пока что стояла далеко не дачная, хотя с другой стороны работы на участке пора начинать, иначе до майских праздников он не успеет подготовить участок. Чтобы добраться до дачи ему надо было искать либо водителя, который доставит его за несколько десятков километров от города в СНТ, либо трястись в пригородной электричке, а затем топать пару километров от станции.

«Все спрашивают, где находится моя дача. Разумеется, я не могу сказать адрес. В целях моей безопасности, сами понимаете. Скажу лишь, что квартира и дача – в моей собственности. Дача находится в районе Среднеуральска. Это все (улыбающийся смайл).

Сергей отключил мессенджер, включил камеру и закрепил смартфон на стойке. Не время для дачных обсуждений, время работать.

Однако телефон зазвонил. Высветился сохраненный номер соседа по дачи.

– Да, – Сергей ответил несколько раздраженно, так как все же было готово для записи, а теперь снова придется настраивать и камеру, и заново мыть руки, так как предстоит работать с едой.

– Сергей, ты? – громко крикнул в трубку сосед, словно собеседник плохо слышал.

– Я это, да. Анатолий, слушаю вас.

У соседа где-то на заднем плане истошно завыла пила.

– Тут это, того, домики вскрывают. Сволочи оглоедские. То ли бомжи, то ли рецидивисты какие-то.

Господи, какие еще рецидивисты! – устало подумал Сергей и ответил соседу:

– Я читал в чате, в курсе.

– Так тут это…

И тут Сергей понял, почему сосед вдруг позвонил. Его дачу тоже вскрыли. И видимо одним взломом не обошлись.

– Твой дом-то вскрыли тоже. Окошко разбили.

– Вскрыли?

– Агась, я проверял. Ходил туды. Дверь вообще нараспашку. Я прикрыл, конечно, это самое. Но, как говорится, там с мясом все выдрали. Воняет еще чем-то внутри. На пол что ли нассали, или разлили чего. В старом туалете на трассе и то приятнее пахнет.

И Анатолий крякнул, откашливаясь. Пила наконец смолкла.

Сергей печально оглядел приготовления кулинарному видео. Рассказать новый рецепт запеченной рыбы сегодня похоже не удастся. Придется срочно ехать на дачу. Открытая нараспашку дверь, да еще с выломанным замком – не самое лучшее обстоятельство. Того гляди, незапертый дом облюбуют бродяги. А это в девяти случаях из десяти заканчивалось полной разрухой и дальнейшим поджогом дома. Статистика таких случаев по СНТ – самая точная в стране из всех возможных статистик.

– Хорошо, я приеду. Прямо сейчас.

Откладывать было нельзя.

Электричку пришлось бы ждать до вечера, поэтому пришлось разориться на такси. Внезапная поездка в дачный поселок обошлась в полторы тысячи рублей, но уже через час Сергей стоял на пороге своего дачного домика, созерцая выломанный замок, осколки от разбитого окна и действительно странный мерзкий запах. Пахло какой-то химией.

Ничего не украли, хотя и красть на даче было особо нечего. Самое дорогое – еда. Консервы, кофе, какие-то сладости. Старенькая микроволновка на пару с холодильником из 1990-х не потревожена. Да уж, кому нужен такой ретро-агрегат. А вот новую электроплитку вынесли. Что ж, придется покупать новую. Может, и к лучшему? Эта очень сильно шумела, когда он на ней готовил, и снимать видео с готовкой на даче из-за этого шума было сложновато. Приходилось дополнительно работать над качеством звука.

Сергей вышел из дома и направился по участку по направлению к бане, выстроенной в углу участка. Дрова, запасенные еще с зимы под навесом, оказались разбросаны почти на половине участка. В доме словно забрались вандалы. Им важно было не столько украсть, сколько напакостить. Как еще взломщики дом не спалили, вот же везенье. Стоило подумать о мерах безопасности. Только вот каких? Забор у него новый, высокий. Дверь хорошая, с замком. Не спасло ведь. Ставить металлическую? Сейфовую? Опять же стальная дверь вызовет подозрения у воров, что внутри много ценностей, раз хозяин столь трепетно оберегает свое имущество. Набегов на несчастную дачу станет больше. Будут выламывать окна. А ставить решетки он категорически не хотел. Ему казалось это некрасивым.

А на случай пожара, решетки могли превратить уютный домик в пылающую ловушку.

Этим напугал сосед. Все тот же Анатолий.

– Это самое, решетки то не ставь на окна. Ни в коем разе. Тут пожар если будет, мало ли. Дверь заблокируется огнем, так из окна сиганешь, как говорится. А будут там решетки – вот тебе и огненная клетка, туды, блин, ее в качель.

Убедительности Анатолию было не занимать.

Совет Романов принял к сведению. Мало ли что.

Сергей открыл банную дверь. Раньше тут тоже висел навесной замок. Сейчас он был сбит.

Внутри пахло краской.

На стене над лавкой красовалась надпись:

«Сдохнешь, тварь!»

Пластмассовое ведро с ковшиком разломано на куски. Кто-то остервенело изломал его на мелкие осколки.

Сергей устало сел на скамью, где буквально еще пару недель назад в первые теплые выходные весны парился здесь, и обдумывал, какие видео будет записывать с приходом теплой погоды. Однозначно инфы с дачи должно стать больше. Дачный контент смотрели у него меньше, чем кулинарные советы или распаковки с магазинов, но он видел потенциал того направления. Да и лишние десятки тысяч подписчиков ему не помешают. Правда, теперь тут все надо приводить в порядок.

И вновь подумать о безопасности.

«Сдохнешь, тварь!»

Ему очень не понравилась эта надпись. Это было адресно или воры просто решили напакостить как можно больше? Надо выяснить, были ли на других участках подобные надписи.

Он снова открыл смартфон, чтобы прочитать полученные сообщения. Нужно отвлечься. Хватит на сегодня негатива!

«Вы и ваша команда приглашены на игру «Угадай песню». Она состоится в пятницу, в 19.00 в караоке-баре «Декаданс». Ждем вас и ваших друзей. Если у вас не получается прийти, отправить в этот чат цифру 0, и мы пригласим команды из резерва клуба! Спасибо!»

И сразу же пришло второе сообщение. Откуда-то из соцсетей прямо в личные сообщения.

Сучка бабская, опять твои видяшки с кофейком! Тебя убить надо, тварь! Сдохнешь скоро, вот увидишь!!!

Сергей удалил и заблокировал пользователя, прекрасно понимая, что это не поможет.

В нескольких десятках километрах от Сергея, молодой мужчина тридцати семи лет Андрей Князев тоже получил на свой телефон похожее сообщение.

«Вы и ваша команда приглашены на игру «Угадай песню». Она состоится в пятницу, в 19.00 в караоке-баре «Декаданс». Ждем вас и ваших друзей. Если у вас не получается прийти, отправить в этот чат цифру 0, и мы пригласим команды из резерва клуба! Спасибо!»

Прочитав его и глубоко вздохнув, он убрал телефон и уже через минуту забыл о том, что ему прислали. Сейчас он сидел в шумном зале средь веселья нескольких подростковых компаний одной из популярных городских пекарен. За широкими панорамными окнами словно в замедленном кадре проплывали машины, проходили улыбающиеся прохожие. Казалось, что был выходной день, а не будний. Настолько все вокруг выглядели беззаботными.

Андрей нетерпеливо потер руки. Перед ним стоял полностью остывший кофе, а та, кого он столь долго и трепетно дожидался – все никак не приходила.

Он снова вздохнул. Потер рукой лоб, будто морщась от боли, вновь достал телефон. Просмотрел новости, хотя за последний час ничего особого не произошло. Оглядел пекарню – туда как раз зашла компания гогочущих студентов. Не найдя в них ничего интересного для наблюдения, Князев вернулся к телефону и зашел в одну из соцсетей. Первым сообщением была информация о прошедших накануне быстрых свиданиях, организованных в самом крупном торговом центре города. На встречу пришло почти полторы тысячи человек, стремившихся познакомиться и найти свою вторую половинку. Андрей свято верил, что на таких мероприятиях никогда не встретишь свою любовь, так как львиная доля пришедших туда, идут исключительно ради прикола или любопытства. Шанс встретить достойную кандидатуру равен нулю. Опять же, согласно его собственной статистики и мировоззренческой философии.

Познакомиться можно было в учебном заведении, в транспорте, на работе. Где-нибудь на отдыхе, пусть любое отпускное знакомство сразу получало штамп быстротечного курортного романа. Познакомиться можно, гуляя в парке. Но явно не среди толпы, пришедших на быстрые свидания.

И тем не менее, он туда пошел, заранее ни на что не надеясь, но желая потворствовать поговорке «под лежачий камень – вода не бежит».

Андрей был не только молодым мужчиной в полном расцвете, как болтливый Карлсон, лет.

Андрей Князев был одиноким мужчиной. К тридцати семи годам у него, впрочем как и у Сергея Романова, не было ни детей, ни жены, и даже ближайших перспектив финала холостого положения.

С каждым годом ситуация начинала все больше напрягать. Масла в огонь добавляли немногочисленные знакомые и оставшиеся подруги бабушки, которые чуть ли не при каждой встрече назойливо интересовались: Андрюшенька, миленький ты наш, когда же ты уже женишься?

Будь в живых его мать, она явно бы спрашивала, где внуки?

Будь в живых бабушка, она совершенно точно спрашивала бы, где же ее правнуки?

Именно поэтому он, наплевав на свои принципы, зарегистрировался и отправился на встречу. Естественно, полный скепсиса и ни на что хорошее не надеясь.

Познакомиться можно было даже в его детдоме, куда его сдала мать в годовалом возрасте, но только не здесь. И все же он, подавив первое желание уйти при виде всей этой шумной разномастной толпы людей разных возрастов, остался. Неестественно улыбчивый организатор почти сразу определил его за свободный стол.

И именно там, после то ли двенадцатой девушки, то ли вообще двадцатой, он сел за стол к длинноволосой брюнетке с голубыми глазами. У нее были настолько роскошные волосы, что модели, снимавшиеся в рекламе шампуней, при виде их залились бы горькими слезами зависти. Несмотря на модельную внешность, у девушки, как ни странно, напрочь отсутствовал пафос. Она искренне улыбнулась Андрею, затем они поговорили около пяти минут, к концу которых длинноволосая нимфа (представившаяся Ритой), нравилась ему все больше.

Я же считал все эти быстрые свидания хренью, подумал он про себя. А теперь сижу, и эта девушка напротив мне реально нравится и интересна. Во, блин!

– Может обменяемся телефонами? – сказал он в конце. И зачем-то добавил: – Как в старое доброе время?

И тут же заткнулся, прикусив язык. Это было лишним. Фраза звучала старомодно и нелепо. Так всегда говорила бабушка.

Длинноволосая нимфа Рита тоже это почувствовала, неловко улыбнулась, но отреагировала весьма положительно.

– Вообще я так быстро никому не даю телефон.

Это хорошо, подумал Андрей, и нимфа в его глазах поднялась на еще одну ступеньку пьедестала. Будь жива бабушка, она бы сказала, что порядочная девушка никогда сразу не даст свой номер телефона молодому человеку. И даже на втором свидании не даст себя поцеловать.

– Тогда сделаем так, – сказал он, беря со стола специально приготовленную организатором бумажку. – Я напишу свой и, если у тебя будет желание, ты напиши мне в мессенджере сама.

Так он оставил свой телефон и неожиданно для него – больше он в этот вечер ни с кем не знакомился и почти сразу покинул мероприятие – Рита написала ему на следующий день, предложив встретиться. Андрей счастливо улыбнулся. Он смог произвести впечатление на девушку, при этом-то обладая весьма заурядной внешностью. Он не был красавцем, не был смазливым (каким как раз был Сергей Романов). Короткая стрижка, мужественное лицо, средняя комплекция. Простота в одежде, простота в общении. Уверенность в движениях. Можно ли этим пленить современную девушку?

Оказалось, вполне.

Единственное, что его смущало – он казался слишком простым для столь обворожительной девушки. Впрочем, эти сомнения он постарался о ебя отогнать как можно дальше. В конце концов, часто же можно встретить на улице пару – фантастически красивую девушку и рядом нечто отдаленное похожее на мужчину. И точно также наоборот.

Счастье есть. Его просто не может не быть.

Именно так, вспоминая одну из старых песен, думал Андрей, торжественно отправляясь на свидание с Ритой.

И вот сегодня он сидит в этой пекарне посреди шумного центра города, и ждет ее. Внутренне содрогаясь только при одной мысли, что она может в последний момент передумать и не прийти. Или просто пошутить над ним.

В его жизни уже однажды так случалось. И эту грустную историю ему было до сих пор больно вспоминать.

Но вот за окнами мелькнул знакомый силуэт, и в зал вошла Рита.

Андрей, улыбаясь, приподнялся, и махнул рукой. Рита улыбнулась в ответ и направилась к столику. К их столику.

– Привет!

– Привет, – Андрей едва не запнулся от нахлынувших чувств. Надо ли отодвинуть ей стул? Надо ли принять у нее пальто или смотреть бараном на то, как она сматывает его и кладет на пустой стул рядом? Как вообще вести себя нас свидании с ТАКОЙ девушкой?

Сердце страдальчески ухнуло в груди, готовое остановиться.

Она все же пришла. Она здесь. Рядом. И он с ней. Это их первое свидание!

Невозможное все-таки возможно!

– Давно ждешь?

– Нет, всего… минут десять, – во рту у него пересохло.

– Классное кафе, – сказала она, радостно оглядываясь.

– Ага, а я тут впервые, – ответил он, убирая руки под маленький стол. Они дрожали. Они впервые дрожали, когда он общался со слабым полом.

– Я когда училась на экономическом, то с группой часто здесь обедала. Тут очень вкусные салаты.

– Ты экономист, да?

Она улыбнулась.

– Целый магистр экономики. Родители очень хотели, чтобы дочь стала экономистом, а я не стала спорить. И ни разу не пожалела.

Андрей вернул несколько успокоившиеся руки на стол. Тут же повисло молчание. Рита смотрела на него все с той же улыбкой. Любознательной.

– Тебе что-то взять? – спросил он, стараясь казаться джентльменом.

Андрей, помни, говорила бабушка. Молодой человек всегда должен платить за девушку, если куда-то ее пригласил. Даже если у него нет денег.

Но если их нет, бабушка, то как же он заплатит?

Значит, он должен их заработать. Он же мужчина, а не она!

– Да, наверное, нет. Давай просто поговорим. Кстати, ты извини… Меня зовут не Рита, а Валерия. Можно просто Лера.

– О, неожиданно. А я… А я просто Андрей. Совершенно точно.

Просто Лера рассмеялась.

– Не обижайся и не удивляйся. Я специально, если участвую в таких мероприятиях, называюсь другим именем, чтобы потом меня было невозможно найти. Знаешь, туда приходит очень много неадекватов. И они потом начинают искать тебя во всех соцсетях, выспрашивать контакты, а один даже, когда я случайно обмолвилась, где работаю, вычислил адрес компании и потом стоял у офисного центра и спрашивал девушку Риту. Жуть.

– Да уж, настоящий маньяк. Не такой! Честно.

Он улыбнулся, и ему показалось, что улыбка вышла глуповатой.

– Ты там был один из немногих нормальных. Расскажи, пожалуйста, о себе. Ты где учился? В УрФУ?

– Э, нет. А с чего ты взяла?

– Ты просто сказал, что инженер, да? А мне всегда казалось, что их готовят там. Тогда, в Горном, возможно?

– Нет, я… Я учился в техникуме.

Она замерла. Улыбка постепенно сползла с ее лица.

– В техникуме?

– Ну да, я же просто электрик. Работяга, грубо говоря.

– Ты говорил, что инженер-электрик? – она спросила это так, словно только что уличила его во лжи.

Андрей постарался объясниться.

– Ага, это сейчас так называется. Типо, почетнее и круче звучит. Вообще, я мечтал о высшем образовании, но когда из детдома нас выпустили, то выбор был ограничен.

Нимфа, оказавшаяся Валерией, замерла. Лицо ее застыло, словно лицо модели в стоп-кадре рекламы.

– Ты… из детдома?

Это было ошибкой Андрея.

Фатальной.

– Да, к сожалению, в моей жизни была такая печальная страница. Но это в прошлом. Давно уже.

Он вяло улыбнулся и почему-то застеснялся своих слов о детдоме. Будто он не был отказником, а все те годы провел в колонии для несовершеннолетних преступников.

– А почему твоя мать отказалась… Ой, прости.

Она хлопнула себя по лбу.

– Извини, я не должна была…

– Нет, почему. Все нормально. Она принесла меня в детдом и написала отказ. Потому что я много кричал. Потом меня спустя много лет сумела отыскать бабушка. Это было уже практически в самом конце, перед моим совершеннолетием. И после детдома я переехал к бабушке.

– И ты больше не видел своей матери?

– Нет. Только на фотографии. Она искала меня спустя несколько лет после отказа, однако социальные службы отказались сообщать ей в каком именно детдоме я нахожусь. А еще через пару лет она умерла. Бабушка говорила, что она до самого конца продолжала искать меня, но не успела найти.

– Грустная история.

– Обычная история, поверь.

Он пожал плечами.

– И как сложилась твоя жизнь?

– Видишь, вырос абсолютно нормальным человеком. От бабушки осталась квартира, небольшие сбережения. Машины правда нет.

– Нет? – сразу переспросила Лера-Рита.

– Да, у меня и прав нет.

Он неловко почесал коротко стриженную голову.

– А почему? Ты разве не хочешь ездить на машине?

Тут Андрей запнулся. Как-то в детдоме, когда была очередная медкомиссия, врач вдруг, долго наблюдая его, собирая данные от воспитателей, и вдруг неожиданно поставил Андрею диагноз пограничная умственная отсталость. Причиной видно стали плохие оценки Князева. Или же он просто чем-то не понравился этому врачу. С этим диагнозом он вышел в большую взрослую жизнь. И именно благодаря ему вынужден был довольствоваться общественным транспортом.

– Да, долгая история. Может тебе все же что-нибудь взять? Круассан там или слойку с ягодами?

Лера замялась.

– Ну, давай слойку. А, подожди, ты прямо работаешь электриком?

– Да, настраиваю сети в домах, работаю по вызовам. Вообще работа жутко интересная. Знаешь, вот, например, что розетки в большинстве домов установлены неправильно?

– Ага, – неопределенно кивнула его спутница. – Как насчет булочек?

– Сейчас сгоняю по-быстрому, принесу. Ты кофе или чай будешь?

– Что?

Она, кажется, была уже не здесь.

– Кофе или чай будешь?

– Ээ, чай… Фруктовый.

– Ок.

И он пошел к витрине с десертами и выпечкой, располагавшейся в соседнем зале, выбрал две булочки с ягодами и корицей, взял чайник с фруктовым чаем, подозрительно пахнувшем кучей ароматизаторов. Может не надо ей рассказывать про работу? Вряд ли ее интересуют фазы напряжения и особенности проводки в старых домах.

Когда он вернулся к столу, ни Леры, ни ее сумки с пальто уже не было. В углу одиноко стоял серый рюкзак самого Андрея.

– Не понял, – сказал он, опуская поднос на опустевший столик. – В туалет что ли вышла?

Андрей прождал ее около двадцати минут, пока окончательно не понял то, что стал подозревать в первую же секунду. Но до последнего наделся на лучшее.

Лера ушла. Испарилась.

Лера не отвечала на звонки, когда он ей позвонил. Сначала долгие гудки, потом пару раз скинула. А когда он написал ей в мессенджер, то сообщения не доходили. Он позвонил вновь, но в трубке сразу пошли редкие гудки.

Его заблокировали.

Рассмеявшись самому себе и оставив на столе нетронутые булки и чайник, он ушел из пекарни. Его пыталась догнать официантка:

– Молодой человек, вы оставили булки! Вам их завернуть с собой?

Он обернулся и ответил настолько зло, что официантка отшатнулась:

– Выкиньте их бомжам!

До вечера он бесцельно гулял по городу, сидел в парке, пока было тепло и светило солнце. Затем также бесцельно помотался по торговому центру, больше напоминавшему отдельный город, пытаясь подпитаться праздничной и нарядной атмосферой, которая всегда царила в таких местах. И только потом, в одиннадцатом часу, вернулся домой.

Усталый, злой, и безумно одинокий.

Мальчик не любит уезжать из города. Город нравился ему своим постоянством и мнимой безопасностью.

Тут все было привычно, знакомо и предсказуемо.

С волей родителей, правда, спорить было нельзя.

– Поедешь к бабушке с дедушкой, выхода нет, – рявкает мама, когда мальчик начинает упираться. – У нас коммунальная авария, нет ни воды, свет отключают раз в несколько часов. Нам бы с отцом самим управиться. Куда тут до тебя!

Отец читает газету в кресле, периодически поглядывая на сборы, и безмятежно улыбается сам себе.

– Хоть бы помог, – снова кричит мама, уже отцу. – Собирай его вещи.

Мальчик стоит в центре комнаты, наблюдая за тем, как его скромные пожитки упаковывают в пакеты и дорожные сумки. Не забыть бы взять свои любимые игрушки.

Папа нехотя встает, закатывает глаза. Газета со злостью швыряется в нагретое кресло.

– А сам он не может? Деточка все еще? Слюнки может подтереть?

Мальчик уходит в свою комнату. Раздумывает, какую игрушку лучше взять. Самосвал? Модельки? Или заправочную станцию? А может, того милого бычка, которого ему подарила на прошедший новый год бабушка?

Он взял игрушку и прижал ее к себе. Мягкая, теплая.

Проходи мимо папа.

– В игрушечки играем все? – бросает он зло сыну и уходит на кухню.

Бабушка с дедушкой живут в другом городе. Долгое время родители едут по трассе, после сворачивают на еще одну дорогу, которая представляет собой разнообразную палитру из ям разной ширины и глубины. Папа в отчаянии ругается. Мальчика укачивает. Ему приходится закрыть глаза, чтобы не видеть, как прыгают за окнами машины деревья густого леса. На заднем сиденье, где он сидит в окружении сумок, невыносимо пахнет бензином, отчего во рту появляется неприятный привкус. Слюна словно превращается в сгусток бензиновой массы. Сглатывать слюну не хочется, потому что стоит проглотить эту вонючую массу, как его точно вырвет.

Наконец они приезжают к старому дому, в окружении цветника и грядок. Мальчик знает, что дед серьезно занимается огородом и каждый раз повторяет, что их картошка кормит всю семью круглый год. Если бы не их огород – все бы давно умерли и с голоду.

– А времена то нынче какие, того гляди с голоду помрут все вокруг, денег ни хрена нет – любит повторять дед.

Когда они выходят из машины, бабушка выходит их встречать. Скептически смотрит на мальчика.

– Приехали, – говорит она, вздыхая. Чем-то недовольна.

– Авария, – коротко отвечает мать, еще раз повторяя цель визита.

Ему кажется, что бабушка не очень рада их визиту и тому, что мальчик на какое-то время останется здесь.

– По поселку не шастай, – сразу говорит ему она, будто мальчик собирается в ту же секунду куда-то уйти. – Люди разные живут. Есть и нормальные, есть и не очень. Дети такие же. Вон, Сенька у Морозовых, сначала колоться начал, потом спился. Пропащий парень. И братья с сестрами у него такие же. Одна дура, второй идиот. Все в семье придурки стали.

Бабушка машет рукой. Мальчик толком не понимает, что имеет ввиду бабушка. Про колоться он много раз слышал по телевизору. Это было связано с наркотиками, но что это такое, мальчик опять же не знает. Мама только предупредила его, чтобы он нив коем случае не трогал шприц, если найдет на улице и не прикасался к перилам в подъезде.

Долгое время он ходит по участку, желая найти себе уголок и тоскуя по дому. Он боится, что в его отсутствие папа начнет перебирать его игрушки, а некоторые может выбросить. Он все время говорит, что игрушек чересчур много, и они везде валяются под ногами. Пару раз он давил его модельки машин, и со злостью отбрасывал в угол осколки.

– Сколько раз повторять, чтобы ты ничего не разбрасывал, – кричал отец. – Взрослый парень, а все в игрушечки играет!

Мальчик несколько раз слышал, как отец называл его дебилом. Что это такое, он не знал, но не сомневался, что нечто ругательное и плохое.

Через редкие рейки забора, мальчик смотрит на улицу. Поселок пуст. На улицах ни прохожих, ни машин. Но вскоре на соседней улице появляется компания из трех детей. Две девочки и два мальчика. Парами. Все примерно возраста мальчика. Разве что одна девочка с черными, как уголь волосами, выглядит чуть постарше.

Они смотрят на мальчика, который, не таясь, внимательно рассматривает их.

– Ты кто? – спрашивает девочка постарше.

Мальчик раздумывает и затем говорит:

– Я – мальчик.

Друзья девочки звонко хохочут.

– Да уж видим, что не девочка, – отвечает один парнишек. – Зовут как?

Мальчик называет свое имя.

– А чего тут сидишь, как собака на привязи? – спрашивает девочка. – Тебя не выпускают?

– Маленький еще, – отвечают ее друзья.

Мальчик обижается.

– Я не маленький уже!

Он хочет сказать, что осенью пойдет во второй класс, что даже уже умеет бегло читать и считать.

– Пойдем с нами, – приглашает его один из мальчиков. – Мы тут рядом будем. Далеко не уйдем.

И мальчик идет с ними.

Чуть поодаль от дачи, где живут бабушка с дедушкой, стоит заброшенный дом.

– Внутри кое-что интересное есть, – говорит старшая девочка. – Пойдем, покажем.

Мальчик идет с ними. Вскоре они приходят в этот дом и поднимаются по обветшалой лестнице на второй этаж. Там из грязной коробки слышится писк. Когда мальчик заглядывает внутрь, то видит нескольких котят.

– Кошка тут окотилась, – говорит девочка помладше.

– А что с ними делать? – спрашивает мальчик.

Вряд ли ему разрешат взять домой котенка.

– Ничего с ними не сделать уже, – говорит девочка с черными волосами. – Смотри.

Она берет одного котенка и ловким движением руки сворачивает шею.

– Вот как надо, – говорит она и бросает обездвиженное тело в коробку. – С другими сделаем кое-что поинтереснее.

Глава 4

Мама

Ой, мама, мама, больно мне.

На моей земле каждый в правде ослеп,

Брат на брата прет, сын отца тянет в блуд,

На моей земле вместо колоса – серп,

Вместо солнца – дым, вместо воли – хомут.5

Когда Света открыла глаза в комнате было темно. Сначала она не поняла, где именно находится, но потом пришло осознание, что сейчас ночь или даже раннее апрельское утро, когда на улице еще не рассвело.

Она попыталась шевельнуть рукой, но не смогла. Первой мыслью было, что пора вставать и собираться на работу. Скоро прозвенит будильник, это она просто проснулась чуть загодя. Ну ничего, сейчас спокойно встанет и не спеша соберется. Точно не опоздает, а это самое главное. Главное, успеть отключить китайского монстра, пока не перебудил весь дом.

Однако ни рука, ни нога не шевелились. Она не могла двинуться в кровати. Тело не слушалась. Чуть-чуть можно было повернуть лишь головой, но это не играло никакой роли

– Да что это такое, – сказала она вслух. – Мне надо встать. Я… Я, наверное, опаздываю.

Или она не опаздывает? Ее же вроде уволили с работы. Вернее, не уволили, а лишь вежливо попросили уйти. Да нет, это все был сон. Кошмарный сон.

Почему сейчас тело совершенно не слушается ее?

И в тот же момент где-то в коридоре перед комнатой послышались шаги. Она вздрогнула. Кто-то был в квартире?

Да, был. Чья-то фигура, судя по очертаниям – мужчина, появилась в темном проеме комнаты.

– Кто вы? – вскрикнула Света. – Что вы тут делаете?

Учитывая обстоятельства, вопрос был глупый. И фигура на него не ответила. Она не двигалась, просто стояла и смотрела на Свету. Незнакомец был одет во все черное, высокий, сутулый и болезненно худой. Был хорошо виден бритый череп, и это было все, что получалось рассмотреть. Лицо неизвестного сливалось в какое-то неясное пятно.

Света, вскрикнув, вновь попыталась встать, но тело так и было парализовано.

– Помогите! – крикнула она.

Незнакомец медленно двинулся к ней. От двери до кровати было всего несколько метров, но это расстояние показалось вечностью.

– На помощь! – снова закричала Света, хотя толком не понимала, кто может ей помочь в запертой квартире.

Мужчина склонился над ней, схватил руками за шею и больно вжал в подушку.

Света, вздрогнув, вскочила в кровати. Одеяло соскочило на пол. Сердце учащенно билось в груди, ночная рубашка насквозь промокла от пота.

Отдышавшись, она огляделась.

В комнате на самом деле темно. Также, как и в этом жутковатом кошмаре, который ей только что приснился.

Но, к счастью, в квартире Савельева была одна. Во всяком случае, в проеме двери никого не было. Слышалось, как на кухне сосредоточено гудел холодильник.

Она какое-то время подождала, словно боясь, что незнакомец-убийца из сна материализуется в реальности, но ничего не произошло. Часы тикали, у соседа наверху что-то глухо упало на пол.

Света вновь откинулась на подушку. Ей никогда не снились кошмары, особенно такие жутковатые. Надо же, будто кто-то пришел ее убить. Кому она нужна? Но вчерашний разговор на работе и увольнение просто выбило ее из колеи.

Она закрыла глаза, приготовившись спать. Утро уже или все еще ночь – ей все равно. Этим днем ей не нужно идти на работу. Можно отдохнуть.

Стоило закрыть глаза и начать погружаться в дрему, как во входную дверь кто-то начал ломиться.

Света резко открыла глаза и села на кровати. Это что, опять сон? И ей снится новый кошмар? Но сейчас она не спала, а в дверь продолжали стучать. Вроде даже слышались голоса. Кто-то кого-то звал.

На всякий случай она себя ущипнула, словно маленький ребенок, проверяя точно ли не спит. Кожу больно стянуло. Ну конечно, недостаток воды, как поучала та занудная ведущая. Обезвоживание.

Нет, она не спит. Но кто может ломиться в дверь так поздно? В доме пожар? И вообще сколько времени?

Светка зажгла ночник и поглядела на часы. Стрелка только-только приблизилась к двум часам. Значит, пока еще ночь.

Постепенно она начала приходить в себя и понимать окружающую реальность. Расстроенная, она пришла домой, долго плакала, не находила себе место. Пыталась чем-то заняться. Читала, смотрела телевизор. Потом выпила рюмку коньяка, который случайно затесался в буфете. Потом еще одну. От переживаний, ее кажется сморило, и она решила лечь спать пораньше. Жуткий день должен был поскорее закончится. Света не помнила точно, сколько времени было, когда она легла, но скорее всего где-то не больше половины одиннадцатого. Получается, она проспала несколько часов и проснулась от кошмара. А затем кошмар ожил, и кто-то стал стучать в ее дверь среди ночи.

– Кто там? – спросила она, выйдя в сумрак коридора.

В дверь снова постучали. Слышался чей-то взволнованный голос за дверью. Вроде ее звали по имени.

Она подошла ближе и глянула в глазок. На лестничной площадке, залитой светом, мелькал силуэт мужчины. Лицо его было размыто, но в облике было что-то знакомое.

– Кто там? – повторила она свой вопрос.

– Светлана! – закричали за дверью так, что Светка в испуге отпрянула. – Светлана Александровна! Откройте! Это Алешка! Откройте, пожалуйста!

Алешка? Какой еще Алешка? Она поначалу ничего не поняла, но потом постепенно вспомнила.

Алеша – сын Фаины Александровны, бывшей школьной учительницы, жившей в сталинке напротив Светиного дома. Когда еще была жива мама, она часто общалась с этой женщиной, а когда-то давно Фаина даже сидела с маленькой Светой дома. Да, это действительно было давно. С тех по прошло больше двадцати лет, но казалось было только вчера. А Алеша… Алеша всегда казался ей странным. Мама говорила, что у него была то ли шизофрения, то ли тяжкий алкоголизм на фоне регулярной депрессии. Отца его Фаина Александровна не знала. Гипотетически он где-то был, но кроме ее самой никто его больше не видел. И опять же кроме ее, никого больше на свете у великовозрастного ребенка Алеши тоже не было. Жил он отдельно, в небольшой квартире в квартале от них, и часто приходил к матери, помогая ей по дому. Света толком не знала, работал он где-то или нет, да и чем вообще занимался в своей непростой жизни. Одно было доподлинно известно, что он регулярно лечился в психбольнице, а в остальное время шатался по микрорайону и доводил до белого каления прохожих и продавцов супермаркетов своими излюбленными теориями заговора.

Что ж, не самая удачная компания для совместного времяпрепровождения ночью.

Света осторожно приоткрыла дверь, и в небольшой проем сразу просунулась всклокоченная голова Алеши.

– Светлана Александровна!! Помогите!

Он очень любил ее отчество и чуть ли не при каждой встречи подчеркивал, словно делая некое открытие, что оно одинаковое вместе с его матерью. Света была для него чем-то вроде доброго знамения, и он разве что руку ее не целовал, стоило им встретиться перед домом. Савельева предпочитала избегать таких встреч, хоть и чувствовала к нему что-то вроде жалости.

– Я вас встречаю и значит у мамы все будет хорошо, – сказал он ей однажды. Был поздний вечер, и его диковатые глаза особенно ярко блестели в свете фонарей. Свете даже стало не по себе. Она боялась, что если вдруг с мамой что-то случится, как бы в воспаленном сознании Алешеньки сынка она не оказалась виновной. Психи они такие, и с ними лучше держать ухо в остро.

– Алеша, ночь на дворе, что случилось?

– Мама повесилась! – выпалил он, все больше просовываясь в дверной проем. Света уже не могла сдерживать напор и открыла дверь пошире, с ужасом понимая, что теперь точно не закроет ее, не в силах совладать с ним. Алеша был крупный и примерно на две головы выше ее. Настоящий богатырь.

– Что? Как это?

Он начал беспорядочно излагать события прошедшего дня. Как звонил маме днем, и никто не ответил. Потом, подумав, что та занята, выждал пару часов, и стал звонить вплоть до часов семи. Затем названивал соседям. Те ответили, что ничего не видели и не слышали. Одна соседка сходила к квартире Фаины Александровны, позвонила, но ей никто не открыл. После Алеша помчался туда. По приезду он обнаружил дверь квартиры незакрытой, а в комнате на люстре раскачивалось тело матери.

– Господи, страх какой, – воскликнула Света, вжимаясь в стену. Алеша занимал почти все пространство ее узкой прихожей. Лишь бы на фоне стресса у него не случилось неоправданной агрессии. Кто его знает, вдруг еще подумает, что это Света и убила его мать? Со своим опухшим от недавних слез лицом и по-прежнему растрепанными волосами, она сама очень сильно смахивала на обезумевшую пациентку психиатрической клиники, сумевшей оттуда убежать.

– Что мне делать, что мне делать-то, вы скажите?! – взвыл он.

– Подожди, ты разве не вызвал скорую или полицию?

– Зачем? Я снял маму оттуда сам, положил на кровать.

– Алеша, да ты что… а вдруг она еще жива? Вдруг…

– Как это жива?! – заорал он, и Света испуганно отпрянула. – Что вы несете? Она уже была холодная. Провисела там весь день! Но зачем она это сделала? Зачем?

И он словно маленький ребенок горько заплакал. На какой-то момент Свете показалось, что у Алеши случилось очередное обострение, и всю эту историю он выдумал в своем шизофреничном сознании. А Фаина жива и здорова.

– Тебе надо вызвать скорую помощь и полицию, – повторила Света, проговаривая каждую букву и стараясь оставаться спокойной, хотя внутри все клокотало от ужаса.

Алеша поднял на нее свой обезумевший взгляд.

– А полицию то зачем?

– Потому что повешение. Они должны зафиксировать, что Фаина Александровна сделала это сама.

Света не знала, как объяснить весьма импульсивному человеку, с документально подтвержденной нездоровой психикой, что бывают такие ситуации, когда людей убивают. Даже таких одиноких старушек, какой была его мать. В тихом омуте, как известно, всякое может быть. Все это Света вычитывала в своих любимых детективных романах, авторства Михалковой и Поляковой, только подробно говорить Алеше не рискнула.

И не зря. Алеша и так взорвался на глазах:

– Вы что, хотите сказать, что маму могли убить? Но кто? Кто?!

Он прокричал это если не на весь дом, то на весь подъезд точно, и одновременно завыл еще сильнее. Еще пару таких криков и соседи не только проснуться, но и выползут из своих кроватей на площадку, чтобы разобраться с источником шума. А Свете сейчас только разборок с ними не хватало!

Впрочем, вопрос его не был лишне смысл. И действительно, кому могла помешать одинокая пенсионерка?

– Нет, так просто положено, – попыталась она успокоить разбушевавшегося парня. – Это всегда так делается.

Он непонимающе глядел на нее. Руки его подрагивали, зрачки были расширены, да и сам взгляд и все выражение его лица казались дикими. Того гляди, он набросится на нее.

Света, сделав знак рукой, взяла телефон и набрала номер сначала скорой, чтобы не раздразнить и без того агрессивного гостя, затем пообщалась с полицией.

– Пожалуйста, пойдемте со мной! – умоляюще попросил Алеша.

– С тобой?!

Она вздрогнула. Меньше всего ей хотелось сейчас выходить на улицу и идти в соседний дом. Тем более смотреть на труп ее бывшей учительницы.

– Я думаю, тебе лучше самому…

Алеша опять закричал.

– Нет! Я не выдержу один! Не выдержу, понимаете! Там мама, она мертвая! Мертвая, понимаете вы или нет!

Он обхватил руками голову, осел на пол и зарыдал, будто большой ребенок. Впрочем, именно им он сейчас и был. Свете ничего не оставалось, как дотронуться до его подрагивающих плеч и согласиться на путешествие в ночь.

– Там все время играла песня, – сказал ей Алеша, когда они походили к дому, в котором до вчерашнего дня мирно жила Фаина Александровна. Стоило им выйти на улицу, как он немного успокоился, прекратив подвывать. Теперь о недавней истерике напоминал лишь дрожавший голос.

– Какая такая песня? – недовольно спросила Света. Стоило ей выйти на улицу, как мирное настроение упало ниже плинтуса и вернулось привычное раздражение. Ее практически среди ночи вырвали из постели, чтобы идти осматривать труп. Готовый сюжет для ее любимых детективов.

– «Фаина», группы «На-На». Помните такую?

– Конечно, мы под нее на дискотеках танцевали.

– Вы ходили на дискотеки?

– А почему я должна была не ходить?

Тут Света обиделась. Неужели и Алеша считает ее настолько несуразной, что и подумать не мог, как такая великовозрастная клуша в принципе могла подойти к танцевальному залу ближе, чем на километр? И уж если пришла туда, то явно исключительно для одиночных танцев?

Он смутился, заметив выражение глубокой обиды на лице Светки.

– Да, нет, я просто… Ну… Вы всегда такая серьезная и спокойная, что трудно представить, как отрываетесь на дискотеках.

– Я не всегда такой была, – ответила она и больше не сказала ни слова, пока они не дошли до квартиры, поднимаясь по темной лестнице.

Врешь, вновь сказал ей внутренний голос. Ты всегда была такой, хоть и ходила на дискотеках. Тебе всегда говорила мама, что именно на дискотеке ты сможешь кого-нибудь встретить. И ты шла туда с твердым убеждением, что никого не встретишь, и никто на тебя там не посмотрит. Именно так всегда и бывало.

Так ты и осталась одна, напоследок пригвоздил он.

Свою первую и последнюю любовь Света встретила действительно на дискотеке.

Свою первую и последнюю любовь Света навсегда потеряла под звуки музыки.

Алеша тем временем открыл дверь, вошел в квартиру, где везде уже горел свет. Савельева медленно прошла за ним.

– Может, не топтать лишний раз, – вяло попыталась она его остановить, хотя и понимала – если Фаину вдруг и убили, в чем она все же сомневалась, то великовозрастный сынок уже все вокруг затоптал. Ни одна следственная бригада в уликах теперь не разберется.

– Мама, – снова завизжал Алеша, едва войдя в комнату.

Света заглянула из коридора в гостиную. Посреди комнаты валялся перевернутый стул, на диване, украшенном зеленым гобеленом, лежала мертвая Фаина, с какой-то нелепой улыбкой на лице. Приглядевшись, Света поняла, что это странный рисунок губной помады, имитирующий широкую, как у глупого клоуна, улыбку. Рядом валялся шутовской колпак такого же красного цвета.

Алеша стоял на коленях у дивана, целуя руку мертвой матери, и не переставая рыдал. Если бы Савельева не знала об отклонениях в его психики, со стороны это могло показаться дешевым спектаклем, рассчитанным явно на неискушенного зрителя.

– Что у нее с лицом? – тихо спросила она, подходя к дивану. Вблизи нарисованная улыбка выглядела просто жутко.

– Песня, – вместо ответа прохрипел Алеша. – Здесь все время играла песня. Он там, видите магнитофон стоит. Посмотрите.

Света увидела на комоде черный магнитофон, старого образца, каких сейчас не сыщешь даже в интернете, и рукавом нажала кнопку проигрывания. Внутри виднелась кассета, которая сразу зашуршала бобиной.

Фаина, Фаина, Фаина, Фаина, Фай-на-на.

Фаина, Фай-на-на, ах, люблю тебя, Фаина-Фаина!

Света дернулась и выключила проигрыватель. Почему-то сейчас эта песня звучала довольно жутко.

– Разве Фаина Александровна слушала такую музыку? – удивленно спросила она. Ей всегда казалось, что Фаина-учительница, Фаина-модница, Фаина-кокетка не слушает ничего, кроме классической музыки.

Давным-давно, когда Савельевой немногим было лет пятнадцать, Фаина принесла ей кассету с записями классической музыки. Там были и отрывки из «Реквиема» Моцарта, «Лунная соната» Бетховена, в те юные годы просто поразившая Свету своей грустью, «Времена года» Вивальди и еще с двумя десятками других композиций в шикарном звучании. Та маленькая кассета, которую Фаина записала самостоятельно с каких-то других сборников и альбомов, стала первым проводником Светы в удивительный мир музыки. Это было самым лучшим подарком и кассету она буквально заслушала до дыр.

Современную музыку, будь то «На-На», будь то дуэт «Чай Вдвоем», или Руки вверх!», или тем более разнообразные современный группы и певички-однодневки, Фаина Александровна не переносила на дух. Савельева хорошо это знала. Может быть лучше самого Алеши. Проще было представить Филиппа Киркорова в образе дипломата министерства иностранных дел России, чем Фаину танцующую под «Выбирать чудо» Нюши или «Зеленые волны» Zivert.

– Пошлятина, – изрекла она как-то при Светке, когда то ли на радио, то ли по телевидению заиграла песня Кая Метова «Position number 1». – Как это может нравиться?

– Поколение меняется, – ответила ей Савельева и взгрустнула. Она сама любила ретро-музыку и с каждым годом все больше и больше разочаровывалась в современных композициях, понимая, насколько сильно падает уровень и качество музыки. Даже нынешние каверы на известные треки, которые в большом количестве клепали новые звезды с двадцатых годов, уступали по качеству каверами, которые пусть и редко, но появлялись в нулевые годы.

А когда на одном из сборных концертов передавали песню Стаса Костюшкина «Женщины я не танцую», и Фаина случайно оказалась в гостях у Светы, то пожилая женщина попросту ужаснулась увиденному.

– В наше время, если бы такое музыкальное чудо появилось на «Песне года», на следующий же день вся редакция была бы вышвырнута из «Останкино» в 24 часа и на пушечный выстрел не подпущена потом больше никогда к музыке!

На экране бывший солист дуэта Чай вдвоем, так сильно нравившегося Свете в начале 2000-х, танцевал с голым торсом перед рядами перевозбужденных женщин, примерно возраста Светы. Ничего красивого в танце, Савельева, действительно не находила. А идиотская улыбка на лицах и полная потеря чувства собственного достоинства у некоторых поклонниц приводила в смущение.

И вот только что на всю квартиру солисты модной в девяностые группы пели песенку про Фаину. Они вопрошали про ее серебристый смех, и эта фраза звучала особенно жутко, если посмотреть на нарисованную помадой улыбку мертвой учительницы.

Тишина комнаты нарушалась редкими всхлипываниями Алеши у тела матери. Света хотела было достать кассету из магнитофона, но вовремя спохватилась.

– Алеша, ты уже брал кассету?

– Что? – тот поднял красное от слез лицо и недоуменно посмотрел на ночную спутницу.

– Кассету доставал? Трогал руками?

– Нет, я только… только выключил магнитофон. Не знаю, откуда он.

– В смысле?

– Я не видел такого у мамы.

Это еще больше не понравилось Свете. Представляя себя Ольгой Рязанцевой из романов Татьяны Поляковой, так горячо ее любимой, или одним из двух сыщиков из романов Елены Михалковой, будь то Бабкиным или Илюшиным, Света достала из кармана куртки печатки и надела их.

– Что вы делаете? – Алеша следил за ее манипуляциями с округлившимися глазами. Он на мгновение даже перестал рыдать и всхлипывать, чем очень сильно порадовал Савельеву.

– Посмотрю кассету.

– А перчатки…

– А перчатки, чтобы не было отпечатков лишних.

– То есть…

– Алеша, помолчи, пожалуйста!

Света осторожно достала из кассетника кассету. Тут же нахлынула ностальгия. Кассеты, старые магнитофоны, теплый звук. Как же давно все это было. И сколь в трагичной ситуации вдруг вернулось в жизни. На кассете не было никаких опознавательных знаков кроме латинских букв, наверняка обозначавших серию или марку. Она выглядела довольно старой, хотя звук записан весьма качественно. Света повертела ее в руках.

Сторона А. Сторона В.

Песня «Фаина» записана на первой стороне несколько раз. Обычно на кассету вмещалась примерно половина любого альбома. Песен семь, может чуть больше, как она помнила из молодости и детства. Когда заканчивалась одна сторона, магнитофон автоматически переключал ее на другую сторону, так что необязательно было ее вынимать. Точно также было и здесь.

Света перевернула кассету на другую сторону, убавила звук и включила. Снова песня «Фаина». Магнитофон гонял ее по кругу.

Странно.

Савельева нахмурилась. Решила перемотать вперед. На всей кассете из десятков возможных песен записана только одна?

– Что вы делаете? – Алеша неожиданно вырос прямо за спиной Светки, что та едва не подпрыгнула. В голосе сына Фаины слышалась злость.

– Не пугай меня так!

– Что вы ТУТ делаете? – вновь повторил он свой вопрос, несколько грубее.

– Просто проверяю.

Она перемотала почти под самый конец записи, и везде играла одна «Фаина».

– Да нет, тут только одна песня записана. Бред какой-то.

– Почему?

Света выключила музыку.

– Зачем записывать на кассету всего одну песню и играть ее по много раз? Это точно не магнитофон твоей матери?

– У нее такого не было! Я же вам уже говорил! Чего еще хотите услышать?!

Света оглядела комнату. Она все больше и больше была уверена в том, что несчастную пожилую учительницу русского языка и литературы попросту повесили. Вот только зачем? Ну, допустим, это были грабители. Может быть, даже хотели выдать за самоубийство. Что тут только воровать?

А может быть, это был и вовсе… Алеша.

При этой мысли Света вздрогнула и посмотрела на богатыря, который по-прежнему сверлил ее непонимающим взглядом. Мог ли он в приступе агрессии убить свою мать?

Вполне. И в то же время зачем? Он искренне ее любил. Ради чего? Квартиры? Но у него есть отдельное жилье. Деньги? Но Фаина никогда не была миллионершей, и ради скромных накоплений и гипотетических ценностей, играть с огнем и выбить себе километровый срок в тюрьме… Так себе затея. Впрочем, и на гениального преступника-комбинатора Алеша не походил.

И тем более, если сынуля и мог убить свою мать, после того как что-то в его голове переклинило, зачем рисовать эту дурацкую улыбку? Надевать колпак? Кстати, откуда он вообще здесь? Зачем тащить откуда-то магнитофон и записывать эту песню? Песню старенькой попсовой группы, которую так люто ненавидела Фаина?

Ничего не складывалось. Света вдруг поняла, как трудно себя ощущать детективом или сыщиком. В книжках ее любимых писательниц все гораздо легче.

Наконец на лестнице послышались шаги, и из прихожей раздались голоса.

– Вызывали?

Это была скорая. Следом, почти сразу приехала полиция.

Врачи констатировали смерть от асфиксии, полицейские деловито обходили квартиру, записывая показания Алеши и Светы. Савельева рассказала про магнитофон, о чем почему-то видно забыл сказать Алешка.

– Песня? – недоуменно переспросил сержант.

Света указала на магнитофон. Тот в латексных перчатках подключил магнитофон. Снова раздались знакомые слова песни.

Фаина, Фаина, Фаина, Фаина, Фай-на-на.

Фаина, Фай-на-на, ах, люблю тебя, Фаина-Фаина!

– Ретро, блин, – сказал кто-то из врачей.

– Херня, – хмыкнул один из полицейских.

Сержант, не выключая песни, оглядывал магнитофон.

– Это ваш магнитофон?

– Нет, – ответил Алеша. – Его тут не было. Первый раз вижу. Я же говорил уже!

На самом деле об этом парень полиции не говорил.

– Откуда же он взялся?

Фаина, Фаина, Фаина, Фаина, Фай-на-на.

– Да выключи ты эту муть, невозможно же, – недовольно сказал сержанту его напарник.

Тот хотел было выключить магнитофон, но внезапно песня оборвалась. Практически на середине. Громким щелчком.

– Все, музыки не будет, – перефразировал дугу известную фразу из фильма фельдшер, собиравший чемодан. Они уже готовились уехать.

Полицейский снова хмыкнул.

А затем в комнате заиграла совсем другая песня.

Долгие века ищем мы любовь по свету,

А за нами пыль да воронье.

В небе облака, на кресте рука

Впереди любовь и кровь6.

– Это еще что? – полицейские воззрились друг на друга.

Света замерла. Значит, на кассете была записана еще одна песня. В самом конце. Что это могло значить?

Глава 5

Игры

Оставь меня здесь, лети, помоги

Люди слепые нам не простят,

Ах, ангел, нам не простят, что мы другие7.

То была долгая ночь.

Савельева вернулась домой только к утру. В принципе, она вполне могла бы вернуться намного раньше, но полицейские не отпускали ее. Вишенкой на торте стало поведение Алеши.

Когда заиграла старая песня Цыгановой, Света воскликнула:

– Это же «Любовь и смерть»!

В квартире как раз появился следователь местного ОВД. Ни его имени, ни фамилии Света не запомнила. Зато после ее комментария он с недовольством повернулся к ней.

– Что вы сказали?

И он, и сержант, выполнявший осмотр места возможного преступления, были людьми немолодыми, но похоже никогда не слышали о такой песне, и, возможно, особо не понимали, кто вообще такая певица Цыганова.

– Вы никогда не слышали такую композицию? Это самое начало девяностых, год 1992-й, наверное. Музыка тогда ощутимо трансформировалась на фоне появившейся в стране свободы и вседозволенности, и появилось множество новых музыкантов. Первые настоящие клипы. А по этой песне просто роскошный для тех времен клип был снят!

На Савельеву представители следственных структур внезапно посмотрели, как на дуру, не поняв краткого исторического экскурса. Собиравшиеся уходить врачи скорой помощи еле слышно фыркнули. Света сразу же стушевалась.

– И про что этот клип и песня? – непонимающе уставился сержант на Свету.

Она немного растерялась.

– Ну… о любви, о вечности. Люди рождаются и умирают во имя любви.

– Банальщина, – напоследок изрек фельдшер.

– Никогда не слышал и не видел, – добавил сержант полиции. В его знаниях музыка девяностых явно ограничивалась треками Отпетых мошенников, Hi-Fi и «Руки вверх» с ошибочно отнесенной к этому периоду нетленкой про «забирай меня скорей и целуй меня везде»

Света пока что не понимала одного – при чем здесь песня «Фаина», и песня Цыгановой?

Любовь и смерть, добро и зло, а выбрать нам дано одно…

И как она вообще оказалась записана на кассете? Кто принес этот магнитофон? Ведь, если верить словам Алеши, у Фаины Александровны не было такого устройства. Это не нравилось еще больше. Получается, если Фаину действительно убили, убийца зачем-то нарисовал нелепую улыбку на ее лице, надел шутовской колпак и оставил магнитофон.

Господи, зачем?

– Да какая вам разница, кто поет эту хрень! – заорал вдруг Алеша, вскочил, подлетел к полицейскому и выхватил у того кассету из рук. После чего швырнул на пол и принялся топтать. От кассеты по комнате разлетелись мелкие кусочки пластмассы.

– Э! – заорал полицейский, в комнату на крик прибежал еще один, и вдвоем они быстро скрутили обезумевшего Алешу. Тот продолжал вырываться из их рук.

В общем, это и усложнило и без того тяжелую ночь.

Следователь начал допросы. На Свету он смотрел как на подозреваемую и тщательно выспрашивал об Алеше.

– Он болен, да?

– Почему вы так решили?

– У него на лице написано крупными буквами – псих.

– Да, вроде у него есть какое-то заболевание, я, правда, не помню, что именно.

– Шизофрения? Расстройство личности? И вкупе с тяжелым алкоголизмом?

– Что, простите?

Следователь ухмыльнулся.

– Вы же друг семьи, так?

– Ну, отчасти…

– И хорошо знали убитую?

– Убитую?

– Да, Светлана Александровна, убитую. Судмедэксперт еще не сделал заключение, но то что мы видели, и что косвенно подтвердили коллеги со скорой, это что угодно, только не самоубийство. Вашу знакомую учительницу убили. И еще более интересен сей факт с маскарадом, магнитофоном и этой дурацкой песней. Вернее, двумя песнями. А второй факт, который я тоже успел поднять за столько короткое время – это ее сын Алексей Константинович, состоящий на учете в психоневрологическом диспансере. Странная ситуация, не находите?

Света пропустила мимо ушей комментарий относительно и без того удручающего психического состояния сына Фаины.

– Кому понадобилось ее убивать?

– Вот это и предстоит выяснить. Совершенно непонятно, зачем паренек выхватил кассету и разломал ее. Это вещественное доказательство.

– Вы же не думаете, что…

Следователь отрезал:

– Я думаю обо всем, поверьте. Теперь на кассете точно остались его отпечатки и установить были ли они там ранее, или появились только сейчас в результате сего перфоманса, уже нельзя. Кстати, ваши отпечатки там тоже есть?

Сказано это было так, словно перед ним лежали несколько томов уголовного дела с кучей доказательств виновности серийной убийцы Светы Савельевой.

– Мои отпечатки?

– Вы же брали кассету в руки?

Сказано не столько вопросительного, сколько утвердительно.

– Брала. В перчатках. Я трогала магнитофон и кассету перчатками, чтобы не…

– Зачем вы надели перчатки?

Света обмерла.

– Вообще-то читаю детективы и не хотела наследить. Вдруг на кассете остались следы убийцы.

Следователь вздохнул.

– Ну-да, встречал я тех, кто начитается детективов, а потом пытается замазать следы преступления.

Это уже был явный намек на нее, и новоиспеченная преступница от греха подальше решила увести разговор в более безопасное русло.

– Послушайте, Алексей не мог убить собственную мать.

– С чего вы взяли?

Действительно, с чего она взяла? Алеша точно не производил впечатление человека, полностью отвечающего за свои поступки.

– Он же… Она ему мать! Родная мать! Единственный близкий человек на земле. У него никого больше нет.

Следователь закрыл свою папку и устало вздохнул.

– Вы не работаете в полиции, Светлана Александровна. И не знаете, какие чудные парадоксы встречаются в жизни. И дай Бог вам никогда не оказаться на моем месте.

Конечно же, со всей этой историей, она едва не забыла про их игру, которая была в пятницу.

В тот же день были похороны Фаины. Тело Алексею отдали чуть позже, пока ждали заключение судмедэксперта, поэтому все сдвинулось на пару дней. Света не решилась прийти к нему, только пару раз проходила мимо дома Фаины и глядела на окна ее квартиры. Они были темны, лишь в четверг вечером там горел свет. Вскоре в проеме окна мелькнул богатырский силуэт Алеши. Света хотела подняться и как-то утешить его, но боялась.

Он приходил к ней накануне. Звонил в дверь, стучал. Она подошла к глазку и посмотрела. Парень звал ее, громко крича на весь этаж:

– Светлана Александровна! Светлана Александровна!

У него не было ее телефона, поэтому он приходил сам. Звал на похороны. Говорил, что в столовой на соседней улице, буквально специализирующейся на местных похоронах, будет поминальный обед для близких людей. Что прощание пройдет в больничном морге. И все это на всю лестницу, пока один из соседей не открыл свою дверь и грозным матом не прогнал полусумасшедшего парня из подъезда.

Она же ничего не ответила. И так и не открыла дверь.

Света боялась его. Следователь мог оказаться прав, и если Алеша убийца, кто знает, что от него можно ждать? По крайней мере, ничего хорошего точно.

Ей по-прежнему не давала покоя музыка. Что могли означать эти две песни? Записанная по кругу «Фаина», и на другой стороне, в самом конце, совершенно другая песня? Другой группы, стиля, года и содержания?

Что-то было не так. Она пока не знала, что именно. И чего-то подсознательно боялась.

Поэтому, когда в пятницу днем позвонил Андрей Князев, она спохватилась, что едва не пропустила игру.

– Ты идешь? – начал он безо всякого приветствия. – На сообщения ничего не отвечаешь, что за наглый и стойкий игнор?

Из-за увольнения ей писали некоторые коллеги, не столько сочувствующие ей, сколько стремившиеся узнать причину такого быстрого увольнения. Поэтому она не хотела ни с кем говорить, и потому практически не выходила в сеть. А в семь вечера между тем в клубе «Угадай песню» была очередная игра, и Андрей с Сергеем ждали ее.

– Прости, я забыла. Конечно, я буду.

Из уважения к памяти Фаины, наверное, не стоило бы идти на развлекательное и праздничное мероприятие, но сидеть дома Света просто не могла. Неделя без работы, без какого-то занятия, омраченная убийством старой учительницы была просто невыносимой. Лучше как-то отвлечься. Поэтому Савельева быстро собралась и отправилась в клуб через пятничные пробки и легкий весенний снежок.

Каждые несколько недель, а иногда и чаще, их команда из трех человек – Сергея Романова, Светы и Андрея Князева, выбравшая название «СкрипКОлеСА» (явно отдавая дань одному из споров в музыке 90-х, как все же точно называется эта песня Игоря Саруханова) собиралась в караоке-баре «Декаданс», неподалеку от городского цирка. Там устраивали регулярные чемпионаты по угадыванию мелодий, вскоре превратив действо в игру под названием «Угадай песню» и образовав что-то типо своего особого музыкального клуба.

Названия других команд тоже были на музыкальной или околомузыкальной орбите. «Привет, Андрей!», «Все девушки Сергея Лазарева», «Полина НеГагарина» и прочие. И были названия без привязки к музыке. «Грозовые камни», «Пришли и собрались», «Дружбу можно предлагать». Итого, сотни команд и тысячи музыкальных композиций в год.

Игры состояли из нескольких туров и форматов. Угадывать приходилось не только мелодию. Бывало, нужно угадать песню только по вступлению, иногда по припеву или куплеты, а иногда узнать известный трек в академической обработке. Самой любимой у команды «СкрипКОлеСА» был тур по угадыванию кадров из клипа. Все трое практически никогда не смотрели их и помнили только самые известные, к примеру «Я сошла с ума» Тату или «Лабутены» Ленинграда. Угадать клип по кусочку чьей-то фигуры или весьма нехарактерному фону, не представляюсь возможным. Компания удивлялась, как это вообще кому-то могло удаваться.

– Просто люди внимательно смотрят каждый выходящий клип, – пожал плечами Сергей.

– Их тысячи, похожи друг на друга, как можно все упомнить! – возмущался Андрей, люто ненавидевший такой тур.

Правда, для Светы всегда казался сложным тур другой, где по детской фотографии звезды, нужно было угадать, кто это. Или хотя бы в какой группе она выступала. Учитывая, насколько звезды изменили себя нелепыми пластическими операциями, установить связь между естественным детским улыбающимся личиком и современным кукольным лицом с кучей подтяжек и надутыми губами было весьма сложно.

– Запретил бы все пластические операции, – процедил Андрей, глядя на новый образ молодой певицы. – Куда она так себе губы надула? Она ими работает что ли?

– Свобода самовыражения, – возразил Сергей.

Князев смерил его недовольным взглядом. Света лишь улыбнулась.

Князев и Романов часто конфликтовали между собой. Оба совершенно разные, с разными взглядами на жизнь, людей., да и саму музыку. Поначалу, Андрей даже не взлюбил Сергея.

– Чем он тебе не нравится? – спросила наедине у Князева Света, когда Сергей отошел в туалет.

– Странный он, – буркнул Андрей. – Слишком слащавый… женственный что ли. Как будто…

И он замолчал, отведя глаза. Света фыркнула.

Да, у Сергея было что-то женственное. В манерности речи, в жестах. Даже не женственное, а чересчур мягкое. Плавное. Не было мужской резкости и твердости, как у того же Андрея. Хотя, как ни странно, из них двоих именно Сергей служил в армии. И не где-то, а на далёкой и холодной Новой Земле, испытав все перепады температур и настоящий холод.

Мягкость и женственность стали спусковым крючком для таящегося недовольства Андрея. Хотя никто, кроме Романова, не разбирался так хорошо в современной музыке.

Несмотря на кажущиеся различия, они все же были идеальной командой. Света, Андрей и Сергей. Иногда к ним присоединялась Наташа, подруга Сергея. Она хорошо ориентировалась в музыке последних лет, особенно хип-хопе, и на зубок знала множество иностранных исполнителей, которые для остальных троих постоянных участников сливались в однообразную кашу голосов.

– Как можно отличить Myagi от Эндшпиля? – спросил у нее как-то Андрей, когда они ждали объявления результатов тура. – Для меня они совершенно на одно лицо и голос!

Наташа отхлебнула темного пива, застенчиво пожала плечами и безапелляционно заявила.

– Я и сама их путаю иногда.

– Точно также можно спутать Черникову и Салтыкову, или Салтыкову и певицу Диану, группы Вирус и Краски, – возразил Сергей.

– Я Диану не спутаю, – тут же парировала Света. – У Ирины Нельсон довольно характерный тембр, даже в первых песнях.

Сегодня темой игры были микс из песен трех десятилетий.

Большой зал караоке-бара, арендованный организаторами под игру вплоть до открытия самого ночного караоке, был плотно забит пребывающими участниками. Запыхавшаяся Света сдала одежду и, с помощью веселых и молодых менеджеров, направилась к столу их команды. Там уже ждали Сергей с Андреем. Напряженные. Впрочем, как и всегда, когда они оказывались только вдвоем. Стоило прийти Свете, как оба расслабились. Команда командой, а общий язык двое совершенно разных по температуру и образу жизни парней так и не нашли. Одно время Светка боялась, что Князев покинет команду, и они останутся вдвоем с Романовым. Но другой команды у Андрея не было, а играть хотелось иногда чуть ли не до безумия – и надо признать не ему одному – поэтому вскоре он смирился с образом и поведением Сергея.

– Привет, – сказала Савельева, тяжело опустившись на диванчик.

Мужчины смерили ее любопытными взглядами.

– У тебя все нормально? – спросил Сергей. – На тебе лица нет.

– И про игру чуть не забыла, – добавил Андрей.

Света вяло посмотрела на лежавшее перед ней барное меню. Может ли она позволить себе заказать хотя бы кофе? Сейчас с деньгами будет туго, пока она не найдет новую работу. Игра долгая, и хотя с утра аппетита почти не была, придя сюда и наблюдая разнообразную палитру коктейлей, закусок и пицц на столах, она вдруг почувствовала голод.

– Она будто призрака увидела, – хмыкнул Андрей. – Давай рассказывай, что приключилось. Мы как никак команда. Кстати, – это он уже обратился к Сергею. – Наташа будет сегодня?

Тот покачал головой.

– У нее какой-то там проект на работе, она не сможет прийти. Так что придется нам самим разбираться в богатом творчестве «Трех дней дождя» и Мукки, а также припоминать как звучат голоса Скриптонита и Словетского.

Князев закатил глаза. А Света с грустью подумала, что у всех есть работа. За исключением Романова, конечно, но и он ведь как никак работает над своим блогом. У нее теперь только дом и эти музыкальные игры, участие в которых из-за взноса она, похоже, тоже не сможет скоро позволить. Савельева еще не начинала рассылать резюме в другие банки и компании. Толком не знала, какая ситуация на рынке. Да и как скоро ее возьмут? Опыт у нее весьма ограничен, и кроме записи, что последние восемнадцать лет она верой и правдой проработала на одном месте в крупном банке, ничем похвастаться она не могла. Английский и тот почти не знает.

– Да, блин, Света, что с тобой такое? – вновь спросил Андрей.

У Савельевой неожиданно дрогнули губы, на глазах выступили слезы.

– О-па, – воскликнул Сергей. А Андрей округлил глаза.

Она все им рассказала. Начиная с унизительного увольнения и заканчивая тем, как трусливо не пошла на похороны Фаины Александровны. Да и сюда она особо не хотела идти, просто поняла, что оставаться одной дома невыносимо.

– Дела, – сказал Андрей, когда рассказ был закончен. – Получается, эту учительницу реально убили? Как в детективе?

– Следователь сразу сказал, что убили. Да и обстановка странная, ребята! Эта музыка, магнитофон, нарисованная улыбка, шутовской колпак. До сих пор жутко, стоит мне вспомнить.

Она поежилась.

– Давайте посмотрим с другой стороны, кому выгодно убивать эту старушку? – задал риторический вопрос Сергей. – Жила одна, мужа нет, сын отдельно. Больше не работала, так? Ее ограбили?

– Следов взлома не было, да и ничего не пропало.

– Ну вот. Смысл ее убивать, да еще таким способом.

– Значит, это ее сынок, – сказал Андрей, отхлебывая пиво. – Решил кокнуть маман, да и квартиру себе заграбастать. Ее можно сдавать. Сиди себе, не работай, только деньги за аренду получай.

– И много он бы наполучал? – Света с трудом представляла, можно ли на несколько десятков тысяч от сдачи квартиру в аренду достойно прожить в месяц? Тем более молодому человеку, каким был Алеша.

– Еще лучше продать. Миллионов там сколько выйдет? Сталинка же, да? Вполне себе нормально. Ни один год можно жить припеваючи. И потом, он же больной на голову этот Алешка. Кто его знает, что ему там взбрело.

– Алеша не мог убить, – помотала головой Света. – Он странный, не слишком бывает адекватен, и я его немного боюсь, но все равно не верю в то, что это сделал он.

– Если это и он ее убил, то убил бы просто, – сказал Сергей. – Мог вон даже с лестницы сбросить, типо она оступилась. И старушка кувырком полетела бы вниз, свернув себе шею. Зачем городить все это? Музыка? Нарисованная улыбка? Шутовской колпак?

– Он это хотел выдать за убийство какого-то психа, – пожал плечами Андрей. Хотя… он же сам так-то того.

Они помолчали.

– Не сходится, – вздохнул Сергей, помешивая сахар в латте. – Но ты, Света, будь осторожна. Пока не поздно, держись от него подальше. Мало ли.

– Вообще забей на все, – Андрей снова отхлебнул пива. – Ты тут ни при чем. Лучше работу ищи. Сейчас, говорят, много вакансий на рынке.

Очень надеюсь, подумала Света. Возьмут ли меня на работу? Или будут отказывать из-за возраста? Не имеют права, да, но прямо ведь об этом не скажут, да?

Она очень боялась дальнейшей неопределенности. Гораздо сильнее, чем полубезумного Алешу.

– Дорогие друзья, – раздался в динамиках бодрый голос ведущего. – Готовность номер один! Мы все собрались и начнем нашу игру через пять минут!

– Эх, хоть бы в десятку попасть, – мечтательно произнес Андрей, глядя на экран телевизора, где висел логотип музыкального клуба. – Подарок дадут!

– А у этой Фаины были еще какие-нибудь враги? – спросил Сергей, перекрикивая шум музыки из динамиков и гогота соседней компании за круглым столом.

– Какие у учительницы на пенсии могут быть враги? – пожала плечами Светка. – Разве только кому-то в школе тройки да двойки ставила, но это же когда было? Думаешь, убийца решил отомстить спустя много лет?

– А вдруг он затаил обиду? – предположил Андрей. – Вынашивал месть со дня окончания школы и вот совершил задуманное? Да нет, бред, наверное.

– Зачем включать песню? – спросила у парней Света. – Что убийца хотел сказать этой песней? Записав на кассету десятки раз один трек, а напоследок записал песню Цыгановой? Они никак не связаны. А это не просто так.

– Меня больше смущает шутовской колпак, – хмыкнул Романов.

– Для убийцы связаны, – развел руками Андрей. – Да ладно тебе, Свет, это явно псих-сынок. Начитался или насмотрелся триллеров про убийц и решил маманьку пришить. Как пить дать, он.

Музыка стала громче, послышалась барабанная дробь. Началась игра, и разговоры за их столом умолкли.

– Дорогие друзья! Добрый вечер! Клуб «Декаданс», компания «Угадайте песню» приветствует вас на очередном музыкально-интеллектуальном квизе!

Ведущий бодро выкрикивал в микрофон приветствия в адрес организаторов и собравшихся.

– Меня зовут Арсений Титов, сегодня я ваш ведущий на целый вечер. От и до! Ура!

– Арсений ведет сегодня, – сказала Света, пытаясь разглядеть из-за нагромождения игровых зон со столами сцену, где на фоне гигантского экрана выступал ведущий шоу.

– Он тебе нравится? – подтолкнул Савельеву в локоток Сергей. И широко улыбнулся.

Около сцены крутился Арсений, одетый в белый спортивный костюм. Он был невысокого роста, с гладко зачесанными назад светлыми волосами, и сейчас на каждый столик буквально стрелял своей обаятельной улыбкой. Девушки, особенно после бокалов вина и мартини, чуть ли таяли от восторга.

– Наоборот, – сказала Света. – Он странный. Вроде улыбается, бодрый такой, веселый, а глаза очень грустные и лицо всегда какое-то напряженное. Будто он чем-то недоволен. Обратите внимание, он когда говорит, то один, а когда на него никто не смотрит, лицо совершенно другое. Словно маски меняет.

– Он же практически как актер, вот и играет роли, – пожал плечами Романов. – Хоть бы сегодня не было тура с угадайкой из нарезки кадров клипов!

– Да мало ли, что там у человека может случится, – махнул рукой Андрей. – Света, ты все в детективов играешь. Маша Шевцова, блин. Давайте, собрались и играем.

Начался первый тур – разминка. Все трое довольно с легкостью вписывали на бланки ответов играющие песни. Егор Крид, Сергей Лазарев, Григорий Лепс, группы Танцы Минус и Отпетые мошенники.

После подведения итогов, начались довольно долгие оглашения результатов. Наконец, «Скрип КОлеСА» удостоился приза в номинации «Самые дружные».

– Я же чувствовал, что мы сегодня хоть чуть-чуть, но победим! – гордо сказал Андрей, когда они шли к сцене за презентом в виде виниловой пластинки и бутылки шампанского.

– Чуть-чуть – не считается, – хмыкнул Сергей, вспомнив одну из старых песен Наташи Королевой.

После они вышли на улицу и еще какое-то время поговорили, стараясь больше не вспоминать убитую учительницу.

– Свет, ты это, – сказал Андрей, слегка приобнимая ее на прощание. – Будут проблемы с этим твоим психом – звони. Номер знаешь.

– Ага, – кивнула Света. – Обязательно.

Сама же грустно подумала – еще успеть бы позвонить. Что, если Алеша подкараулит ее прямо в подъезде и схватит за руки? Тут не до телефонов будет.

Они поблагодарили друг друга за яркую игру, Андрей вяло пожал руку Сергея, пряча глаза, и все разошлись в разные стороны. Музыкальный вечер пролетел незаметно.

Глава 6

Любовь и смерть

Долгие века ищем мы любовь по свету,

А за нами пыль да воронье.

В небе облака, на кресте рука

Впереди любовь и кровь8.

Света в гордом одиночестве шла домой. Соседняя с клубом и цирком ледовая арена переливаясь разными огнями, заливая окрестные улицы неоновым свечением. Там еще шла хоккейная игра, и вокруг всюду дежурили полицейские патрули.

Савельева, понимая, что игра вот-вот закончится, также как и у них, и оттуда хлынут во все стороны потоки возбужденных болельщиков, ускорила шаг. На старых улицах, застроенных еще купеческими домами, сейчас было тихо. Света прошла «опасный» участок дороги, заслышав где-то крики первых выходящих зрителей, и теперь медленно шла по узкой улице мимо старинной усадьбы, где теперь располагалась одна из городских библиотек. Хоть и заканчивался март, снег уже почти сошел. Выпавший днем снег к вечеру полностью растаял. Она решила не дожидаться троллейбуса и пройти чуть дальше, подышав свежим воздухом. Домой не хотелось. Там было одиноко.

И потом, не исключено, что не нарвется в сумерках на Алешу.

Она шла по улице и внезапно поразилась, как тихо вокруг. Шумный город с шумной ареной и людьми остался будто позади. А она идет одна, просто наслаждаясь этим вечером, старыми улицами, которые через каких-то пятнадцать минут заполонят бредущие болельщики.

Света широко вдохнула полной грудью воздух и чуть улыбнулась. На улице, в окружении чужих домов, редких прохожих и какофонии городских шумов можно на мгновение забыть обо всем и просто идти, куда глаза глядят. Не думая ни о чем.

Но благостную тишину нарушили звуки играющей где-то песни. Очень знакомой.

Только сначала Света увидела молодого человека. Он сидел, несмотря на довольно прохладный вечер, на ступеньках лесенки, ведущей с возвышения дороги к закрытому сейчас магазину стройматериалов, прислонившись к фонарном столбу. Одет довольно легко – спортивные штаны в каких-то разводах, толстовка и накинутый коричневый пиджак. Все вместе это выглядело довольно несуразно. Пиджак словно кто-то из жалости ему бросил на плечи. Нет ни перчаток, ни шапки, ни даже теплой куртки. Рядом стояла банка из-под пива, явно пустая.

Света остановилась, не зная как поступить. Парень крепко спал, явно пьяный. И лицо его выглядело невыразимо грустным. Так и выглядит усталость от жизни. Вот только если он посидит здесь еще полчаса, то замерзнет насмерть. Разбудят ли его многочисленные зрители хоккейного матча? Про себя Света уже давно сделала грустные вывды о тотальном равнодушии горожан. Большинство людей пройдут мимо и не поинтересуются – жив человек или нет? Нужна ли ему помощь? Спишут на то, что тот пьян. А вдруг это сердечный приступ? Или инсульт?

– Эй, – сказала она, стараясь не подходить ближе.

Она не любила запах, которым пахнут алкоголики. Не любила запах выпивших компаний, от которых несло перегаром и похотью. И как никто знала, какими вспышками агрессии могут тебя наградить пьяные люди. Алеша еще покажется вполне мирным человеком.

– Эй, – повторила она и тут снова услышала музыку. Она играла тихо, раздаваясь совсем рядом.

Света замерла. По спине пробежали неприятные мурашки, а ноги едва не подкосились. Где-то совсем рядом играла не просто музыка. Это не была случайная песенка или мелодия из окон соседнего офиса, или громогласные биты из редко проезжавших машин.

Это играла «Любовь и смерть» Вики Цыгановой. Ни больше, ни меньше.

Савельевой сначала даже показалось, что все это кажется. Но нет, мелодия была узнаваема. Слова тоже.

Любовь и смерть, добро и зло,

Что свято что грешно, познать нам суждено

Господи, неужели это происходит здесь и сейчас, да еще со мной!

– Ты спишь? – крикнула она парню. Тот не отзывался.

Она оглянулась. Никого. Машин нет, прохожих тоже. Город буквально вымер. Далеко на соседней улице виднелись блики мигалок патрульной машины.

А выбрать нам дано – одно.

Она посмотрела вокруг молодого человека, желая найти источника звука, и как только разглядела поставленный за столбом в кустах небольшой магнитофон, откуда и слышалась музыка Цыгановой, то попросту закричала. Трясущимися руками достала телефон, боясь его выронить. Разблокировала, дернулась, и естественно выронила. Смартфон гулко ударился об асфальт, подпрыгнул, избавившись от заднего корпуса и остался лежать у пыльного поребрика. Практически в паре десятков сантиметров от ноги мертвого парня. Света уже не сомневалась, что молодой человек мертв.

Она опустилась на колени, подползя к телефону и проверила дисплей. Работает, хоть по середине и появилась трещина от удара.

Подобрав корпус и отойдя на расстояние, Савельева стала набирать номер Князева. Руки так и тряслись. Цыганова продолжала петь. Потом песня закончилась. Андрей, как назло, почему-то не отвечал.

Секундная тишина, и трек заиграл вновь.

Долгие века ищем мы любовь по свету,

А за нами пыль да воронье

В небе облака, на кресте рука

Впереди любовь и кровь

– Света, ты? – удивленно спросил Князев, сняв наконец трубку. – Что, ты уже дошла до дома и там этот псих тебя караулит?

– Нет, я тут… Боже, Андрей, я нашла труп.

В трубке повисла тишина. Он видно не поверил.

– Чего? Ты… шутишь?

– Какие, на хрен, шутки, – закричала Света. – Я стою рядом с убитым парнем!

Андрей опять помолчал, а потом осторожно спросил:

– Подожди, а что там за музыка играет? Это на улице?

– Это на улице! Из магнитофона. Прямо рядом с телом!

Он замолчал.

– Алло! Ты слышишь?

– Да тут я, тут. Ты ведь сейчас не шутишь?

– Андрей! – уже просто заорала Света. – Какие шутки! Я рядом с трупом какого-то парня, стоит магнитофон, по кругу играет та самая песня, которую я слышала в квартире Фаины! Какие, к хренам собачьим, шутки!

Он откашлялся.

– Так, ты это самое… спокойнее. Все хорошо, я…

– Какое хорошо! Что ты несешь!

– Света, успокойся, мать твою! – теперь кричал Андрей. – Проверь – пульс есть у этого пацана? Может просто человеку плохо стало. Или он пьяный?

Света вновь посмотрела на банку пива. Андрей мог быть прав, и она действительно преувеличивает. С парнем все в порядке. Разве только застудится в такую погоду. Но откуда здесь этот магнитофон с той самой песней?!

– На какой руке щупать пульс? – растерянно произнесла Света, приближаясь к молодому человек.

– То есть, как на какой? Да какая разница! Любую возьми.

Света осторожно прикоснулась к руке незнакомца и тут же отдернула ее.

– Ай!

– Что, нет пульса? – послышался голос Андрея.

– Рука холодная!

Тут Андрей сматерился.

– Савельева, ты в своем уме? Сыщица хренова. На улице холод, а он уже тут хрен знает сколько сидит! Естественно он холодный и замерзший! Пульс давай щупай.

– А если…

– Щупай, блин, пульс! – заорал Князев так, что Светка вздрогнула и повиновалась, забыв и об опасности и об брезгливости.

– Похоже нет… Я… я не чувствую.

В этот момент парень соскользнул головой со столба и повалился на тротуар, замер на мгновение в позе эмбриона и перевернулся на правый бок.

Тут Света все и увидела.

Серая толстовка задралась, обнажив рану на животе. Да и на ступеньках, где только что сидел человек, осталось красное пятно.

Сомнений не было – перед не мертвец.

– Андрей, – всхлипнул Света. – Он мертв. Тут кровь.

Она не сразу увидела, что из живота торчит острый кусок… виниловой пластинки.

Но это было не все. В правой руке у мертвого была зажата фотография. Когда он упал, пальцы так и не разжались. Понять, кто или что изображено на снимке было нельзя.

Князев помолчал и спросил.

– Где ты? Улица? Адрес?

– Чапаева, возле библиотеки городской. Андрей что же это, как мне…

– Не бухти! Я сейчас приеду, а ты… Ты звони в полицию. Я в метро и через двадцать минут буду у тебя.

Света испуганно озиралась. На смену тишине пришли отдаленные крики выходящих с ледовой арены болельщиков. Скоро здесь будут толпы народа. Савельева отступила к стене запертого магазина. Заглянула через панорамное окно внутри. Где-то в отдалении горел свет, то ли в подсобке, то ли в офисных помещениях.

Света забарабанила в стекло. Она помнила наказ Андрея, что надо звонить в полицию, но боялась оставаться возле мертвого тела одна больше минуты.

Внутри никто не отзывался. Видимо свет был дежурным, создававшим впечатлением, что в пустом магазине кто-то есть. А может кто-то и был – просто ей не хотели открывать. Мало ли, кто там поздно вечером ломится в окна.

Дрожащими руками все же получилось набрать 112. Дожидаясь ответа оператора, она постепенно собиралась с мыслями.

Кто-то оставил мертвое тело здесь. Кто-то включил магнитофон, поставил кассету с песней Цыгановой. Кто-то знал, что на арене сегодня игра, которая закончится в районе половине десятого. Плюс-минус. И что уже через десять минут по этой улице пойдут толпы людей. Совсем рядом дежурит полиция, взяв территорию арены в плотное кольцо на случай попыток терактов или провокаций. И этот кто-то все равно оставляет тело. Судя по крови, парень был убит здесь. Рискованно. И тем не менее, убийца знал, что делает.

Света вновь оглядела место преступления. Мертвец так и лежал посреди тротуара с закрытыми глазами. Одиноко стояла банка из-под пива. Последнего пива в его жизни.

Вновь заиграл трек Цыгановой.

Любовь и смерть, добро и зло,

Что свято что грешно, познать нам суждено

Эта песня теперь точно будет ей снится.

Света огляделась. Ни одной камеры. Старая улица, старые дома, немногочисленные магазины. Неподалеку стрела строительного крана – строится очередной комплекс премиум-класса в ужасающе шумной близости от арены.

Оператор наконец ответил:

– Оператор 112, что у вас случилось?

Голос был спокойным и невозмутимым.

– Здравствуйте, тут молодой человек… он мертв. То есть его убили.

– Убили?

– Кровь всюду. Он упал… Пульса нет. И тут музыка…

– Музыка?

– Вика Цыганова. «Любовь и смерть». Господи, да пришлите вы сюда наряд.

– Вы издеваетесь?

После минутного пререкательства, оператор все же сообщил, что вызов передан наряду полиции. Света оглядела улицу и приметила, что в принципе убийца мог приехать и на машине. Вытащить тело, оставить магнитофон и уехать. Так было бы проще и безопаснее.

Но что если убийца до сих пор тут?

От этой мысли Светка вздрогнула. Что если она пришла практически сразу? И неизвестный убийца был здесь и сейчас ее видит?

Савельева испуганно оглянулась. Нет, она была одна на улице, хотя почему-то чувство, что за ней кто-то наблюдает, не проходило.

Наверное, нервы. Просто нервы!

Рядом лежало тело парня. Света Савельева от ужаса закрыла глаза. Еще в понедельник она шла на работу. Еще в понедельник жизнь не казалась такой ужасной. А сейчас она стоит перед вторым трупом, который повстречался ей на этой неделе, снова слышит странную музыку, записанную на старый магнитофон, и ждет полиции.

Савельева повернулась к окну магазина. Свет, видневшийся внутри в отдалении – погас.

Глава 7

Красавчик

Тебя девчонки целовали на причмок

За очень вкусные с орехами конфеты,

Они, красивые, глядели в потолок

Дрожа от зависти, что было так заметно.9

Некогда тихая улица, остававшаяся такой иногда и в самый разгар будних дней, теперь была на удивление шумна и многолюдна. Дорогу перекрыли, сделав лишь исключение для троллейбусов, которым технически негде было объезжать. Правда в столь поздний час они уже практически не ездили, а те редкие, которые проезжали мимо, спеша в парк, полицейские подгоняли едва не пинками – водители притормаживали, а из окон разве что не высовывались любопытные пассажиры. На противоположной стороне улицы, которую оставили открытой для пешеходов, в том числе для запоздалых болельщиков с ледовой арены, собралась толпа любопытных зевак, внимательно наблюдавших за работой следователей и экспертов, что-то периодически снимая на камеру.

– Любопытные дебилы, – процедил Андрей в их сторону.

Он буквально в последнюю минуту успел прорваться к ней, после чего тротуар полностью закрыли от пешеходов, и сейчас они вдвоем так и стояли рядом с входом в строительный магазин.

Вдоль тротуара выстроились скорая, несколько полицейских машин, и буквально подъехавший в последние минуты темный фургон следственного комитета.

Фотографию осторожно извлекли и поместили в пакет для улик. Света хоть и стояла в отдалении, но все же смогла разглядеть. На снимке была изображена очень молодая девушка с длинными черными волосами. Густая челка практически закрывала глаза.

Свету тщательно допросил полицейский. Андрей стоял рядом, никуда не отходя и удостоился от того нескольких злобных взглядов.

Савельева спокойно ответила на вопросы.

– Вы двигали тело?

– Я прикоснулась к нему, проверяя пульс, и он повалился на тротуар, – честно ответила она и тут же пожалела. Лицо полицейского исказила гримаса.

– Зачем вы его трогали?

– Мне же надо было проверить, жив он или нет?

Тот невольно хмыкнул, пробурчал «ну-да, ну-да» и ушел восвояси.

– Мы можем идти? – спросил Андрей у проходившего мимо полицейского, и тот отрицательно помотал головой.

– Мы ждем решения от СК.

– Кого-кого?

Паренек закатил глаза, всем видом показывая, что первый раз видит такого дремучего придурка.

– Следственный комитет России.

И словно для законченного идиота, каким неловко предстал Князев, добавил:

– Сокращенно – СК. Ясно?

– Андрей, а зачем здесь комитет? – спросила Света, заметно нервничая.

– Фиг его знает. Видимо им кто-то сообщил. Вполне возможно, все дело в этом треклятом магнитофоне.

– Песня! – воскликнула Света и бросилась к полицейским. Те как раз изучали магнитофон, осматривая его со всех сторон.

– Песня, – повторила она, подбежав к ним. – Там была вторая песня? На кассете?

– Женщина! – рявкнул один из мужчин в гражданском, видимо то ли эксперт, то ли сам следователь из отдела убийств. – Отойдите отсюда, и ждите, когда вас вновь позовут.

– Это очень важно. Понимаете…

– Женщина, я сказал русским языком, уйдите отсюда!

Оскорбленная Савельева вернулась к Князеву.

– Ничего не сказали. Наорали как на идиотку.

– Думаешь, там была третья песня?

– Если это тот же убийца, то да.

Андрей снова помотал головой.

– Поверить не могу. Убийца убивает, оставляя на месте преступления магнитофон с ретро-песнями. Кино и немцы, блин.

И они замолчали, ожидая, когда их отпустят.

– Ноги устали, – пожаловалась Света спустя какое-то время Андрею. – Может присесть на ступеньки у магазина?

– Придатки застудишь, – буркнул он, тоже устало переминаясь с ноги на ногу.

Как будто мне еще детей рожать, с сожалением подумала Света.

Дверь фургона СКР хлопнула и оттуда вскочил на тротуар высокий молодой человек в коротком черном пальто. Света, прищурившись, едва не ахнула. На ум сразу пришла песня группы Стрелки про красавчика.

Ты понятно нравишься всем вокруг, и танцуешь круче других…

– Ты посмотри, – сказала Света Андрею. – Прямо модель.

Тот равнодушно оглядел вышедшего на всеобщее обозрение красавчика и пожал плечами.

– Понравился, да? Замуж тебе надо и поскорее.

Свете действительно понравился этот парень, который словно сошел с обложки мужского журнала. Темные вьющиеся волосы, голубые глаза, которые видны были даже в сумраке полуночной улицы, мускулистая фигура. Савельевой всегда казалось, что в органах работают абсолютно бесцветные люди, способные незаметно затеряться в толпе или раствориться на улицах, но этот не мог быть незаметным.

И этот красавчик направился прямо к ней.

Красавчик – е, обманщик – е, вновь заиграла песня в голове Светки.

Она тряхнула головой. Еще не хватало запеть ее прямо здесь. Князев, наблюдая за ней, еле сдержался, чтобы не засмеяться.

– Это вы Светлана Савельева? – спросил красавчик, подходя к ней.

– Я, – в горле у нее пересохло.

– Никита Салтыков, старший следователь СКР по особо важным делам.

Господи, он еще и следователь, подумала она.

Еще и старший, подумал вместе с ней Князев.

– Здрасьте, – зевнул Андрей, сложив руки на груди. Любой красавчик вызывал у него неподдельную зависть, постепенно трансформирующуюся в жгучую ненависть.

– А вы кто? – парень-красавчик перевел взгляд на него. – Тоже свидетель?

– Нет, это… друг. Мой друг, он приехал поддержать.

– Друг, в смысле парень? – следователь прищурился, словно не понимая, каким таким чудом возрастная Светка с весьма простой внешностью могла пленить молодого парня.

– Друг, в смысле друг, – ответил за нее Андрей. – Мы из одной команды музыкального квиза, и этим вечером вместе играли.

Салтыков хмыкнул.

– Надо же, а у нас тут тоже музыкальный квиз получается. Это ведь вы обнаружили тело Фаины Анисимовой?

Кажется, ему доложили всю подноготную дела.

– Ну, мы вместе с ее сыном нашли…

– Как интересно! И снова тело, снова странный магнитофон с музыкой, и снова вы.

– Вы в чем-то ее подозреваете? – сразу спросил Князев. – Не забывайте, мы свои права знаем. «Тайны следствия» смотрели!

Света незаметно ударила его рукой по спине, а Салтыков смерил недовольным взглядом, но ничего не ответил.

Полицейские, как раз рассматривавшие магнитофон, позвали Салтыкова, с целью что-то ему показать.

– Оставайтесь здесь, – коротко сказал он Свете, еще раз оглядел Князева, явно про себя говоря про его наглость далеко нелицеприятные вещи, и ушел.

– Пижон, мать его, – прошипел Андрей и сплюнул на землю.

– Марать асфальт зазря не надо, тут улики могут быть, – рявкнул один из полицейских, стоявший возле накрытого тела.

Время уже перевалило за одиннадцатый час. Близилась полночь, а работы на месте обнаружения тела не затихали. Несчастного убитого парня накрыли черной простыней, и возле неотлучно стоял один из полицейских. Врачи скорой помощи курили в сторонке.

– Простите, это ведь вы нашли тело? – легла чья-то рука на плечо Светы.

Савельева обернулась. Перед ней стояла невысокая девушка в легкой бежевой куртке, позади возвышался бородатый парень, державший в руках камеру. Несмотря на то, что дело шло к ночи, и температура опускалась все ниже, оба были без головных уборов. И похоже основательно замерзли.

– Я, – неловко ответила Света.

– А вы кто? – грозно осведомился Андрей, с подозрением оглядывая подошедшую пару.

– А вы? – дерзко переспросила девушка.

– Я-то знакомый.

– Так вы тоже свидетель?

– Вообще-то нет…

Девушка едва не отпихнула его локтем и встала прямо рядом со Светой.

– Не мешайте тогда нам, мужчина. Так это значит вы нашли тело, когда шли по улице?

От неожиданности Савельева съежилась.

– Да…

– Сеня, камеру включил?

Оператор зевнул. Борода у него больше походила на клокастую мочалку, кем-то на долгие годы забытую под ванной.

– Да включил я, включил…

Журналисты, запоздало поняла Света, и в нее тут же впился мощный прожектор камеры.

– Это прямое включение для одиннадцати часовых новостей с Чапаева. Именно здесь около двух часов назад был обнаружен убитый молодой человек. Рядом со мной та женщина, которая первой нашла тело. Не прошла мимо, как сделали бы большинство, и вызвала специальные службы. Вполне возможно, если бы не она, тело нашли бы только к утру.

Лучше бы я прошла мимо, пронеслось в голове у Светы. Она щурилась от яркого света, и не понимала точно куда именно смотреть. За ореолом прожектора лишь смутно угадывались очертания крупного лица бородатого оператора.

– Как вас зовут? – репортер ткнула прямо в лицо светы микрофон.

– Света… Светлана Савельева.

Она попыталась улыбнуться, глядя в свечение, стараясь найти зрачок камеры и надеясь, что не выглядит сейчас слишком глупо.

– В каком часу это было?

– Я возвращалась с игры и… ну, мы своей командой часто по пятницам и суббота играем в музыкальные квизы, здесь неподалеку, и вот… Я шла мимо, увидела парня, подумала сначала, что он пьяный…

– А он был пьян?

– Я не знаю… Знаю только, что когда я прикоснулась к нему, он упал и я увидела кровь. Парень был убит.

– Что-то странное вы увидели?

Света с надеждой обернулась на Андрея, который отошел к столбу, чтобы нечаянно не попасть в кадр. Он равнодушно пожал плечам и неопределенно кивнул. Мол, говори ты, все что хочешь, мне фиолетово. Истинный джентльмен!

– Я услышала музыку, – бодро произнесла Света и схватила руками микрофон, чтобы быть ближе. Девушка с телевидения недовольно потянула его обратно.

– Музыку?

– Понимаете, это уже второе убийство. Убийца убивает жертву и оставляет на месте кассету с записанной песней. В прошлый раз это была «Фаина», группы На-На. Помните такую?

Бородач крякнул. Девушка видно не помнила, родившись уже после выхода нетленки.

– На кассете было записано две песни. И вторая «Любовь и смерть». Вики Цыгановой, понимаете? И здесь вот играла именно она!

Девушка переглянулась с оператором, видно оценивая адекватность слов свидетельницы и намереваясь, в случае не подтверждения таковой, прервать репортаж.

– То есть, вы хотите сказать, что эти два убийства связаны?

– Конечно! Все совпадает.

Репортер усмехнулась.

– Получается, в городе объявился маньяк, который убивает своих жертв под музыку и оставляет на месте преступления магнитофон?

– Да! – тут Света широко улыбнулась. Наконец-то ее хоть кто-то услышит. Гляди теперь следственные органы внимательно отнесутся к пугающей связи этих убийств.

– Вы охренели? – проорал кто-то сбоку, и в этот самый момент поток яркого Света, слепивший Свету, куда-то исчез.

Перед ней стоял тот самый красавчик Никита Салтыков. Лицо его было буквально искажено от злости.

– Вы спятили? – он едва не заменил слово на более матерное, и впился взглядом в журналистку.

– Мы с телевидения! Четвертый канал!

Это было сказано с таким апломбом, будто оба представляли не местное телевидение, а один из ведущих мировых каналов.

– Да мне по… по хрен откуда вы. Как вас сюда пустили?

– Известно, как, – пробурчал кто-то из полицейских, наблюдавших за конфликтом следствия и журналистики. – Поди из патрульных кто-то знакомый, вот и пропустил за ленточку.

– Убирайте камеру, – Салтыков толкнул оператора.

– Прямое включение, – широко улыбнулась девушка. – У нас работает беспроводная связь с нашим ПТС, которая на соседней улице. И вы сейчас тоже в прямом эфире. Вы дадите комментарии по поводу связи двух убийств, где были обнаружены магнитофоны с этими… старыми песнями?

– Без комментариев.

– Ну почему же…

Но красавчик из СК не стал вступать в дискуссию со второй древнейшей, и лишь довольно больно схватил Свету за руку и повел в сторону. Андрей засеменил за ним. Девушка-репортер осталась на месте и что-то продолжала говорить в камеру, отчаянно жестикулируя.

Красавчик отвел Свету за угол здания библиотеки, подальше от лишних глаз, и там прямо в ухо заорал:

– Вам захотелось популярности? Или что?

– Не кричите на нее, – сказал Андрей из-за спины красавчика, но тот рявкнул:

– А вы вообще заткнитесь, не с вами говорю. Вас тут вообще не должно было быть!

– Я всего лишь, – начала мямлить Света. На глазах вступили слезы. Последний раз на нее кричал руководитель отдела кадров и Антон, когда увольняли.

– Ну вот смотрите, довели до слез человека, – Андрей хотел подойти к Свете, но Салтыков толкнул его.

– Отвечайте мне!

– Я лишь хотела обратить внимание на связь.

– Вы понимаете, что если это серийный убийца, информация не должна пойти дальше этой улицы и нас всех? Осознаете, что может начаться?

– А это еще почему? – вступил в словесную перепалку с ним Андрей.

Салтыков повернулся к нему и процедил:

– Чтобы нам не мешали работать, вот для чего.

– Мы знаем, как вы работаете. Находите невиновного и вешаете на него все подряд. Обычно так, да?

Красавчик-следователь зло смотрел на Князева. То ли он хотел обматерить недовольного спутника Савельевой, то ли послать куда больше, а то и вовсе арестовать.

– Вы нашли третью песню? – спросила Света и зачем-то коснулась плеча следователь.

Тот дернулся, словно от тока, и повернулся к ней.

– Какую третью песню?

– На кассете был записана еще одна песня? Кроме «Любовь и смерть».

Салтыков помолчал, раздумывая говорить ей хоть что-нибудь или не говорить, затем неопределенно кивнул.

– Допустим, была.

– И какая?

– Зачем вам это?

Света не знала, как лучше ответить. Ей нужна была хоть какая-то информация. А стоящий напротив нее парень (Господи, как же он все-таки был красив!) явно не стремился делиться ею.

– Я ведь все-таки имею к этим убийствам теперь определенное отношение. Хотелось бы знать, что будет следующим.

Салтыков усмехнулся.

– А вы откуда знаете, что будет следующее убийство?

– Потому что это реально маньяк, – ответил за нее Андрей. – Никто просто так не будет оставлять магнитофон с записанный по кругу песнями около трупов.

Красавчик-следователь вздохнул и, после паузы, сказал:

– Хорошо, я скажу. Если вы догадаетесь об этом рассказать даже своей соседке, я вас посажу под стражу. Песня есть. В самом конце кассеты мы отслушали трек «Ночной каприз». Кажется, это поет Моральный кодекс.

– Значит, это точно маньяк, – прошептала Света и закрыла рот руками.

– Пока не маньяк, а лишь серийный убийца. И то под вопросом.

Он обернулся в сторону удалявшихся журналистов.

– Благодаря вам, впрочем, теперь полгорода знает это. Спасибо за помощь следствию.

– Мы помогли? – глупо переспросила Света.

– Нет, вы все испортили.

И Салтыков ушел прочь, не сказав больше ни слова.

Глава 8

Давай оставим все, как есть

Давай оставим все, как есть, и будь что будет!

Пока горит шальной рассвет, о дне грядущем не мечтай10.

Наутро Света проснулась от громкого звонка телефона.

Поначалу она вскочила. Ей показалось, что звенит будильник, она снова проспала и пора бежать на работу. Но затем пришло четкое осознание двух вещей – сегодня суббота и она больше нигде не работает.

Телефон между тем умолк. Затем, спустя минуту, заголосил мелодией снова.

Это, наверное, из полиции, с грустью подумала Света. Или из этого СК.

Но на дисплее высветилось имя Алены – коллеги Светы по отделу продаж. Странно, что ей понадобилось от Савельевой в столь ранний час? Света глянула на часы и увидела, что стрелки перевалили за двенадцать. Ничего себе она поспала после тяжелого вечера! Хотя чему удивляться – домой она вернулась только к двум ночи. И, к счастью, подъезд встретил ее тишиной, а не притаившемся Алешей где-нибудь за лифтом.

– Алло.

– Светка! Савельева!

Алена едва не вскрикнула от радости.

– Привет. Что случилось?

– Да это у тебя что случилось! Тебя почти по всем каналам показывают.

Света замерла.

– Чего?

– Реально, я тебе говорю! Ты даешь, а такая скромная была, пока у нас работала.

У нас…

– Правильно в народе говорят, стоит уволиться – и жизнь сразу расцветает лучшими красками! – и Алена радостно хихикнула.

Ни фига себе краски, подумала Света, мотая головой и одновременно включая телевизор. Чуть ли не каждый день находить под музыку трупы людей.

Алена была права. На главном новостном канале передавали запись с заседания Думы, а внизу шла яркая стока: Свидетельница убийства в Екатеринбурге: это не первый случай, в городе орудует серийный убийца.

– Эй, ты там слышишь? – вновь раздался в трубке громкий голос Алены.

– Подожди минутку.

Света переключила канал. На двух федеральных каналах как раз шли двенадцатичасовые новости и на обоих, практически секунда в секунду передавали кадры с убийства на Чапаева, и также одновременно, со ссылкой на местное телевидение, показывали запись ее мини-интервью.

Савельева ужаснулась, как безобразно выглядела на телеэкране. Она вообще впервые видела себя по телевизору и поразилась насколько толстой, неказистой и испуганной выглядит. Усталое, одутловатое лицо, с красными пятнам. Чуть ли не выпученные глаза с мешками внизу. Дрожащие губы. Торчащие волосы в разные стороны. Все та же шапка болотного цвета и бесцветная зимняя куртка, так как в весеннее была по-прежнему холодно из-за утренних заморозков. Да и весеннее пальто явно ничем не выглядело бы лучше.

Господи Боже, подумалось ей. Да ее только за один такой внешний вид надо давно было выгнать из банка и не подпускать на пушечный выстрел. Только клиентов отпугивать! Пугало пугалом.

– Кошмар какой, – прошептала Светка.

– Брось ты! Теперь звезда! Мы тебе все завидуем!

Света переключила канал на местный. Дневное шоу и новостная строка внизу: «Протянула руку помощи – жительница города не прошла мимо и решила помочь парню, тем самым обнаружив связь с убийствами».

А ведь и правда, подумала она – это я заявила о связи столь публично. И теперь полиция и тот красавчик из комитета не спишут все на случай. Или на то, что несчастный псих Алеша убил свою мать. Они его явно подозревали, в этом не было сомнений.

Да и сама она, будь на их месте, вполне возможно сделала бы его главным подозреваемым ввиду образа жизни.

– Алена, все получилось случайно и ничего хорошего тут нет…

– А тебя уже допрашивали, да?

– Я давала показания.

– А тебе самой это ничем не будет грозить?

– В смысле?!

– Ну вдруг этот маньяк теперь будет охотиться за тобой. Ведь ты нашла тело.

– Алена, не неси чушь! Все, у меня нет времени.

И Света отключила звонок, а когда Алена стала названивать вновь, а вслед за ней высветилось еще несколько звонков из сообщений от бывших коллег, за прошедшую неделю даже никак не поддержавших ее с увольнением, Света заблокировала каждого.

Однако спустя час, телефон зазвонил вновь. Приготовившись к очередной блокировке, Савельева замерла

Звонил Антон, ее бывший начальник.

– Светлана Александровна?

– Да, я слушаю.

– Это Антон Борисович.

– Я вас пока помню, – она вдруг сама поразилась насколько грубо прозвучал ее ответ.

Начальник усмехнулся.

– Приятно слышать. Видел ваши телевизионные успехи.

– И? Хотите присоединиться?

Он замолчал, потом продолжил:

– Послушайте, Светлана, я понимаю, вы обижены на нас, но хочу напомнить ваше увольнение результат исключительно вашей плохой работы.

– От меня сейчас что вы хотите? Если вы вдруг забыли, то сегодня вообще суббота.

– Так как вы нечаянно стали звездой, и эту историю сейчас будут активно раскручивать, особенно в интернете, я бы настоятельно попросил вас не упоминать наш банк где бы то ни было. В противном случае, мы вынуждены будем…

– Идите вы с вашим банкам себе в задницу, – рявкнула Света. – И впаривайте кредиты людям дальше под грабительские проценты, а меня не трогайте и не звоните больше сюда, иначе я обращусь в полицию и скажу, что вы маньяк и преследуете меня. Ясно?

Не дождавшись ответа, она сбросила звонок и добавила номер бывшего начальника в черный список.

– Сволочь напыщенная! – ругнула она его напоследок и пошла на кухню готовить завтрак.

После такой известности найти работу ей будет сложно. Тем более Савельева сама только что подложила себе большую свинью. Света могла выторговать у Антона хорошие рекомендации, в обмен на то, что нигде не скажет, что буквально еще в начале этой неделе она работала в их банке. Теперь же, если кто-то из будущих работодателей обратится к нему за кратким отзывом о Савельевой, то нет сомнений, он даст наихудший отзыв. И придется ей работать где-нибудь в другом банке, причем в качестве разве что уборщицы. Незавидные перспективы.

Зато стала звездой телевидения. Причуды жизни, что и говорить.

Не успела она закончить с легкой трапезой, продолжая злиться на будущих коллег, как позвонил Андрей. Он предложил встретиться и все обсудить.

– Ты ведь понимаешь, что надо перетереть произошедшее, – безапелляционно заявил он.

Света сначала категорически не хотела встречаться. Она вообще не хотела сегодня кого-то видеть. И завтра, в общем-то, тоже. Но вдруг поняла, что по-прежнему боится оставаться дома надолго одна. Нужно куда-то уйти, сбежать. Поэтому она все же решила поехать к Князеву, а заодно позвала Сергея, который со вчерашнего вечера явно изнывал от недостатка информации от двух сотоварищей по команде.

Князев жил в типовой хрущевке на юге города. Чтобы добраться, Свете пришлось сначала проехать несколько станций на метро, а затем трястись в маленьком автобусе, в котором на полную мощность под неодобрительные, но тихие возмущения пассажиров, играл старый рок-н-ролл.

Когда она подходила к дому, из-за угла вырулил Сергей, с большим пакетом в руках. Увидев бредущую от остановки Савельеву, он широко улыбнулся:

– Ну вы даете, команда. И даже меня не позвали, а сами так увлекательно вечер провели.

– Сереж, вообще не смешно, – смерила его грустным взглядом Светка. – Так-то не сильно приятно найти труп, а потом по кругу отвечать на одни и те же опросы.

Романов примирительно поднял руки.

– Да все ок, не бузуй. Я шучу. А интервью…

– Вот даже не продолжай!

Сергей жестом показал молнию на губах.

– А что у тебя в пакете?

– Еда. Утром приготовил специально для вас. Или ты думаешь у нашего Привет Андрея что-то есть съестное?

И Сергей, и Света знали, что ежедневная еда Князева представляла собой весьма простой и жутко однообразный рацион – каша утром, обед в столовке в компании других работяг, и ужин в виде пельменей или сосисок с макаронами. При том он не особо смотрел сроки годности и совершено спокойно мог есть масло или сыр, лежавшие в холодильники с раскрытой упаковкой неделями. Любой повар ресторана, стоило ему увидеть содержимое князевского холодильника, явно потом долго приходил бы в себя, получив эстетический и гастрономический шок.

– А что приготовил? – облизнулась Света. Завтрак у нее был скромный, далеко не сытный и вкусный, и пока она ехала через весь город сюда, то проголодалась.

Романов гордо раскрыл пакет, откуда вырвался мясной запах.

– Картофель с курицей под сыром.

– Сережка, ты просто чудо!

– Ну, мои сотни тысяч подписчиков считают точно также.

И не без гордости добавил:

– Это только на YouTube!

Света только один раз была в квартире Андрея, да и то случайно. Тут почти ничего не изменилось со времен, когда его бабушка была жива. Старая мебель, монументальные советские часы с римскими цифрами, старенький телевизор.

– Бабушка как раз забрала меня, и мы с ней по пятницам всегда смотрели Фабрику звезд, – вспоминал Андрей, глядя на телевизор.

Света глядела на него и чувствовала, что в этот момент он представлял наяву те вечера – он, бабушка, горячий чай с пирожками, любимое шоу по телевизору. Уютная атмосфера. И главное, самый близкий и единственный родной человек рядом.

Сейчас Князев был одинок. Фатально одинок. И Света хорошо это видела. Потому как сама была точно такой же одиночкой. Будь она помоложе, или Андрей постарше, кто его знает – может из них вышла бы отличная пара.

Сейчас, когда Романов водрузил пакет с обедом на стол, хозяин квартиры остался не сильно рад кулинарным изыскам гостя:

– Будто мы голодом сидим.

– У тебя есть что-то кроме пельменей и рожков? – прищурился Сергей.

Андрей сразу встал в боевую стойку, а Света быстро встала между ними:

– Еще давайте отношения сейчас выяснять! Поедим и будет думать, что делать со всей этой ситуацией.

– Ну что, сильно вас прижали? – спросил их Сергей, когда трапеза была окончена.

– Мы под подпиской, – пробурчал Князев, деловито ковыряя в зубах зубочисткой.

– С чего вдруг?

– Ну вдруг это мы укокошили этого парня, а до того учительницу. Мы два маньяка, не видишь? Согласись, похожи.

И Князев нервно пожал плечами. Жизнь в детдоме научила его многому. В том числе и тому, что совершенно невиновный человек в одночасье может стать виновным. Что улыбающийся ребенок, стоит тебе отвернуться, ударит тебя в спину. А совершенно тихий и чуть забитый паренек, до этого незаметно сидевший в самом темном углу, внезапно превратиться в сильного и агрессивного монстра, и как-то ночью попробует тебя задушить подушкой.

– Да нет, на самом деле все странно для следствия выглядит, – сказала Света. – Представляешь, за неделю два трупа. И в обоих случаях я свидетель.

– Скажи спасибо своему психу Алешеньке! Потому что есть Алешка у тебя, Алешка…

Последние слова он старался пропеть, но не попал ни в одну ноту. Сергей скривился.

– Он не мой, – Света допила кофе и уставилась на осадок гущи в чашке, словно высматривая некий рисунок.

– А толку? Разгребаем все дерьмо благодаря ему теперь мы. Кстати, он не попадался тебе?

– Пока нет, к счастью. Но я не исключаю, что пока меня нет, он приходит к двери моей квартиры и стучит.

– Как же я скучно живу, – пробормотал Сергей, вспоминая комментарии к своему блогу.

Только сегодня утром он получил несколько угрожающих комментариев. Каждый раз отправитель был разный, и каждый раз он блокировал его, но негативный комментатор появлялся снова. Возможно, это и были боты, но во всех сообщениях было нечто общее, почему Романову и казалось, что отправитель один и тот же – настоятельно терроризующий блог с разных аккаунтов. Вопрос зачем кому-то терроризовать его?

– А ты чего задумался? – обратила внимание на его отрешенность Света.

– Да так….

– Говори давай, тут все свои, – сказал Андрей, нетерпеливо барабаня пальцами по деревянной столешнице.

И Сергей рассказал. Ем удалось показать несколько ставшихся комментариев, который он не успел удалить утром.

Ну что тварь, как тебе будет твое собственное мясо на ужин?

А где твой муж, выродок, которому ты все это готовишь?

Как давно тебя били ногами по лицу, выбивая все зубы?

– Псих какой-то, – заключила Света. – Озлобленный и агрессивный.

– Просто такого раньше не было, – ответил Сергей. – Люди комментировали рецепты и все, да и вообще почти сто процентов комментариев были положительными. У меня ведь обычный блог, без политики, без каких-то острых тем. Рецепты, жизнь, товары с маркет-плейсов, и моя дача.

– Не обращай внимание на всяких, у нас проблемы посерьезнее, – отмахнулся Андрей. – Что будем делать с нашим маньяком?

– То есть ты думаешь, что это маньяк? – сразу испугалась Света. Про убийц и маньяков она читала в горячо любимых детективах, да и то выбирала преимущественно те романы, где совершались обычные убийства. Например, из-за ревности. Или наследства, немного приправленные жаждой мести. Без жестокости, морей и рек крови, издевательств убийцы над жертвой, чем так часто грешили американские и французские авторы, с патологической дотошностью описывая муки убитых. Идеальное чтение – расследования про пропавших женщин, какими обычно занимались сыщик Бабкин и Илюшин из романов Михалковой.

И вот теперь в ее жизни появился вполне реальный маньяк. Осязаемый. Который вполне возможно видел Свету вместе с Алешей. Вполне возможно наблюдал за ней, когда она шла по Чапаева и…

Светка вскочила с места. Легкая табуретка крутанулась и повалился на линолеум.

– Мать, ты чего? – воззрился на нее Князев. – Ты так табуреты мне все разломаешь, а мы на них еще с бабушкой чай пили.

– Убийца, – прошептала Света. – Если он меня видел? У Фаины?

Сергей и Андрей, не понимая, переглянулись.

– Ну, если видел и чего? – переспросил Романов, опасливо глядя на Свету.

– А вдруг он специально оставил труп именно там, где я шла! И потом смотрел за мной? Или вообще хотел напасть, но его спугнул патруль на соседней улице. Или проезжавшие автомобили?

– Бред, он не мог знать, где именно ты пойдешь!

– В том-то и дело, что я всегда там хожу после игр! Я сначала иду мимо ледовой арены, огибаю ее, потом перехожу на Чапаева, как раз на сторону, где библиотека и где меня ждал убитый парень, и затем иду вверх, к музею Бажова. Где сажусь на автобус и еду домой.

– Каждый раз? – недоверчиво уточнил Андрей.

– Каждый!

– Получается, убийца из клуба «Угадай песню»?

– Получается, да.

Света понимала, насколько слабо звучит версия, но доля истины в ней была. Музыка, осколки пластинки в животе. Многое напоминало музыкальный квиз. Неужели в одной из команд сидит настоящий убийца?

От одной этой мысли становилось страшно. Маньяк-убийца, воспетый всеми авторами детективов, обретали все более и более реальные очертания и был рядом, а не фантомно присутствовал на книжных страницах. И точно также не фантомно убивал.

– Что же, убийца следил за тобой и до этого, чтобы знать наверняка. Но ведь он не мог тебя видеть на играх раньше? После убийства Фаины вы если и встретились, то впервые. Так что, не получается.

– И потом, – добавил Романов. – Убийца не мог с точностью рассчитать убийство именно для тебя. Улица даже в столь поздний час весьма оживлена. Там ходят если не сотни, то как минимум десятки прохожих. А тут подготовка нужна.

– Но в тот вечер вплоть до прибытия Андрея и полицейских мимо не прошел ни один человек! Понимаешь! Ни один!

– Это просто, – объяснил Андрей. – Просто в момент проведения матчей, люди стараются обходить те улицы стороной. До начала матча там дикие пробки, потому что люди ни хрена не умеют парковать свои ведра с китайскими болтами, а после окончания матча оттуда рекой бредут горластые фанаты.

– Расчет убийцы, думаю, был не на Свету, – сказал Сергей, крутя кружку в руках. – Он был на фанатов после матча. Толпа идет, видит якобы спящего парня. Одни пройдут мимо. Другие подойдут, поинтересуются, что с ним. В этот момент он брякнется на асфальт. Или же они заметят кровь и рану на животе. Думаю, ты, Светка, случайный свидетель.

– Присоединяюсь, – согласно кивнул Андрей. – Ты просто шла мимо и попала под… горячую сцену нашего декоратора. А вот что может быть правдой, так это то, что он был поблизости и наблюдал. Хотя… Тоже не факт. Там совсем рядом куча полиции.

– А это издевательство, как ты не понимаешь? – встрял Сергей. – Он хотел плюнуть и в их сторону. Смотрите, что я тут сделал, а вы бессильны.

– Он и так плюнул, зачем еще ждать? Оставил труп и ушел.

Света вновь села за стол и посмотрела на своих друзей по команде.

– Хорошо, давайте предположим, что я случайный свидетель. Что я дважды вошла не в ту реку.

– Скорее, не в ту дверь, – фыркнул Князев.

Сергей заржал.

– Ребята, я серьезно! Допустим мне так не повезло. Но зачем он убивает? И еще оставляет эти магнитофоны с песнями?

– Обычно для убийцы, точнее серийного убийцы, это способ коммуникации, – сказал Андрей.

– Откуда ты все знаешь про этих маньяков? – нахмурился Сергей. – Может ты и сам… того?

– Ага, сейчас возьму нож для раздела мяса и разделаю тебя, потом на видео запишу и в сеть выложу. Вот вам рецепт человечины.

– Гениальная шутка, – обиделся Романов. – И смешно то как.

Оба они замолчали. Андрей, выждав паузу, решил все же оправдаться, чтобы не сеять в команде подозрения:

– На самом деле, когда-то к нам в детдом приходил следователь и рассказывал, как они ловят убийц и раскрывают преступления.

– Охренеть темка для детей, – не поверила Света.

– Ну, время было такое. Тогда детей не жалели. Это сейчас им до старших классов чуть ли не портфель до школы доносят и слюнки вместе с тощей задницей подтирают. Толку? Мимо школ уже страшно ходить. На самом деле, следователь приходил, чтобы воспитывать детдомовцев, так как многие тогда вставали на кривую дорожку, стоило им выйти за забор.

– Давайте к делу, – прервала социально значимую дискуссию Савельева, хотя сама с опаской проходила мимо соседней школы, с ужасом наблюдая как между собой общается подрастающее поколение. Мат там стоял отборный, а некоторые школьники были одеты как типичная шпана в 90-е годы. – Что с песнями? Зачем убийца записывает на кассеты песни? Что хочет сказать?

Она вынула из кармана телефон, зашла в социальную сеть и в разделе музыки нашла по поиску сначала трек «Фаина», затем «Любовь и смерть» Цыгановой, предложив внимательно послушать. Но сколько они не слушали что первую, что вторую песню, никакой связи не находили. Две совершенно противоположные композиции, разных авторов, стилей, тематики.

– Хорошо, давайте посмотрим клип.

Но и в клипах не нашли ничего, что можно было как-то связать.

– А год выпуска? – спросил Сергей.

Света уточнила информацию в интернете.

– «Фаина» это 1992, а «Любовь и смерть» 1994.

– Года тоже не сходятся. А следующий «Ночной каприз», так?

– Значит, на месте следующего убийства будет найден магнитофон с Моральным кодексом, а в самом конце будет четвертая песня.

– Получается, так, – вздохнула Савельева и сверилась с поисковиком. – Эта песня 1997 года.

– Цыганова поет романсы и шансон, На-на – типичная эстрада 90-х. Моральный кодекс – рок. Пока что все песни объединяют только 1990-е. Ничего не понимаю.

– Это тот самый ребус от убийцы, – сказал Князев. – Разгадай ребус и останови психа.

– Вы думаете, это ребус? – недоверчиво спросила Света.

Андрей согласно кивнул.

– Разумеется. Сама представь. Ты убиваешь двух людей. На месте их преступления ты оставляешь магнитофон с песнями. Ведь явно ты выбрала их не просто так. То есть каждая песня для тебя что-нибудь, да значит. С Фаиной тут все понятно, хотя возможно здесь тоже имеет место какое-то другое значение. С парнем тяжелее.

– У него в руках была зажата фотография, – вспомнила Света. – При мне оперативники ее достали. Там была девушка. Брюнетка. Я это помню совершенно точно.

– Вот! Скорей всего, это его девушка, или вообще жена. Пусть даже бывшая.

– У него был такой вид…

– Какой?

Света помолчала, подбирая слова.

– Забулдыги. Нечистая одежда, сальные волосы. И от него ведь действительно пахло алкоголем, вот почему я приняла его поначалу за обыкновенного алкаша, перебравшего с ликероводочными изделиями на улице. Вряд ли у него была жена, семья или даже девушка. Только пиджак выбивался из обще картины. Будто его кто-то на него накинул.