Секрет Каина

1

Ветер надул парусом занавеску на окне крохотной кухни, занес запах сирени и цветущей яблони. Закатные солнечные лучи наискось падали на стол, окрашивая белую посуду в нежные цвета, и я впервые за долгое время почувствовала желание жить. С понедельника я ухожу в заслуженный отпуск на три недели, чему очень удивились коллеги. Это ведь мой первый отпуск с того момента, как вообще устроилась в эту компанию после университета. Я поставила чашку в мойку и пошла собирать вещи. Завтра я возвращаюсь туда, где родилась и прожила восемнадцать лет.

Неожиданно ветер захлопнул окно с таким грохотом, что я вздрогнула. Странно – обычно бытовые звуки меня не пугают. Как будто сейчас меня начало тревожить все с того самого момента, как я приняла решение вернуться. Слишком уж больно. Или страшно?

Я поставила в прихожей собранные сумки, окинула взглядом квартиру – это было несложно: кухня, совмещенный санузел, маленькая спаленка и, собственно, прихожая. Эту крохотную квартирку, равно как и машину, купил мне на восемнадцатилетие отец, я тогда училась на первом курсе. Квартира была в соседнем квартале от университета, я сразу переехала в нее, возможно, поэтому и подругами не обзавелась. Девчонки из группы жили кто в общежитии, кто снимал квартиру на несколько человек, все ходили небольшими компаниями, а я всегда добиралась одна, на своей машине, да еще и в другую сторону. После окончания университета я решила остаться в этом городе, нашла небольшую фирму, где работаю по сей день, но и в ней приятелями не обзавелась. Не могу сказать, что это меня расстраивало, я не тусовщица, и лучший вечер для меня – на своей маленькой кухне, с чашкой чая и интересной книгой. Правда, иногда я все равно ловила себя на мысли, что одиночество – не выбор, а всего лишь привычка.

Оставлять ключи мне было некому, я немного подумала и сходила в спальню за фикусом. Фикус я решила взять с собой, потому что не знала, на какое время уезжаю, и поливать ему было некому. Я отключила свет, перекрыла газ и воду, подхватила вещи и начала спускаться к машине. Утреннее солнце приятно грело, ветер слегка трепал мои волосы и листья фикуса, а я шла и гадала, что же принесет мне эта поездка – облегчение или новую боль.

Дорога от моей квартиры до родного города обычно занимала не больше двух с половиной часов. Я поняла, что тяну время, когда на очередной заправке купила кофе, отошла подальше и закурила, а время в пути составляло уже три часа. Я смяла пустой стаканчик, выдохнула и села за руль. Раз уж собралась, так надо ехать, а не тянуть резину. А если не хочется, то разворачивайся и езжай домой, но тогда так и останешься в неведении. Коря себя, я выехала с заправки. Разбираться было нужно. С документами, с наследством, с папиной квартирой, с матерью – она, хоть и ушла от нас много лет назад, с отцом не была разведена.

С матерью мы практически не общались. Созванивались по праздникам, дням рождения, обменивались дежурными фразами, да на этом все. Возможно, мама не могла мне простить того, что папу я люблю больше нее, а, возможно, была и какая-то другая причина. Она ушла от нас, когда мне было двенадцать лет. Не могу сказать, что это слишком меня расстроило, я всегда была папиной дочкой. Большую часть времени с самого детства я проводила с отцом: велосипеды, лыжи, также очень рано отец посадил меня за руль – лет с двенадцати я уже могла управлять папиной тойотой на автомате. С мамой у меня тоже были хорошие отношения, но как будто холоднее. Она, помощник руководителя некрупной фирмы, почти все время проводила на работе, посвящая мне всего один день в неделю и по часу времени по вечерам. Из-за чего она бросила отца, я не знаю до сих пор, просто в какой-то момент они поругались у него в кабинете, после чего мама долго плакала в ванной, а потом ушла. Я несколько раз приставала к отцу с расспросами, но, видя, что это его расстраивает, просто перестала спрашивать. Больше ни мама, ни папа не стали заводить семью. Отец все свое время посвящал мне. Часто я ездила с ним на работу и проводила там кучу времени. Вся фирма знала и любила маленькую Каринку, и я платила им тем же. Сотрудницы из бухгалтерии жалели меня и отца, что остались без женщины в доме, и некоторые из них пытались с ним флиртовать. В детстве меня повергало в ужас, что такие старые тетеньки хотят женить на себе моего молодого и красивого папу, а потом, повзрослев, я поняла, что женщины были его ровесницами, а то и младше. Отец отшучивался, и все их усилия оказывались напрасными. Скорее всего, у отца явно кто-то был на стороне, может быть, одна женщина, а, может, и несколько, так как красивый и богатый мужчина не мог быть обделен их вниманием, но в дом отец ни разу никого не привел. То ли все еще любил мою маму, то ли не хотел создавать мне каких-то дополнительных проблем.

За поворотом блеснула река, и стали появляться разноцветные бока домиков садового хозяйства. Я заезжала в город, бывший родным и любимым, и ставший таким чужим за долгое время. Отец жил в центре, в так называемом местными Старом городе. Там стояли крепкие старые дома с коваными балкончиками и высокими потолками. До отцовской квартиры оставалось минут десять езды.

Я знала, что в этом городе меня никто не ждет. Старым друзьям я о своем приезде не рассказывала, если честно, не хотелось никого видеть. Мама, может, и обрадовалась бы, но я так не хотела слушать эти длинные паузы в разговорах людей, давно ставших друг другу чужими.

Я припарковалась за углом, потому что узкие улочки не давали возможности оставлять машину прямо под окнами, вытащила сумки, зажала под мышкой фикус и побрела к подъезду. Так хотелось, как в детстве, забежать в квартиру, раскидать в прихожей сандалии и броситься на шею папе, вышедшему из кухни в нелепом фартуке с застиранными цветочками.

Ключ в замочной скважине провернулся с глухим скрежетом, будто замком не пользовались год точно. «Почти», – плотно сжав губы, подумала я, – «почти год. Семь месяцев и двадцать восемь дней, как не стало отца». Квартира встретила меня залитой солнцем прихожей, толстым слоем пыли и терпким запахом старого дерева. Правда, мне показалось, что я чувствую еще какой-то запах, но быстро выкинула эти мысли из головы. «Вот я и дома», – я вздохнула, бросила сумки на пол и понесла фикус на кухню. Я прошлась по квартире, включая счетчики, открывая перекрытые много месяцев назад краны на воду и газ. Квартира сохранила все так, как было и при отце. Курительные трубки в стеллаже, пачка табака и пепельница на дубовом столе, бронзовая фигурка коня, которую мама подарила ему на тридцатилетие. Наверное, он все-таки любил маму, раз оставил ее подарок на самом видном месте на столь долгий срок. Уж я-то знала, как отец ненавидел всякие фигурки и статуэтки, как он любил выражаться, хлам и пылесборники. Отчего же они разошлись тогда и не общались больше, если отец любил маму, а причиной ее ухода стал не новый мужчина? Возможно, за то время, которое я проведу в этом городе, мне и предстоит разобраться с этой историей, если мама сама не захочет рассказать правду. Помимо странной истории любви родителей, было еще кое-что, что я хотела выяснить и из-за чего вернулась домой. Если быть честной, я вернулась не из-за документов или наследства, не из-за дел фирмы и не из-за матери. Я поняла, что не смогу жить, если не разгадаю тайну, которую не смогли разгадать ни полиция, ни папин партнер по бизнесу, ни частные детективы. Тайну смерти своего самого близкого и любимого человека, своего отца.

С вечера я планировала проснуться пораньше и разобрать документы в кабинете отца. Правда, не знаю, имело ли это смысл, если полиция все самое важное приобщила к делу о смерти, но я надеялась, что смогу найти что-то, что подскажет мне, как действовать. После чего думала добраться в фирму отца, узнать, как там дела, пообщаться с папиным партнером, а дальше уже действовать по обстоятельствам. Переночевав дома, я точно решила, что связываться со старыми друзьями не буду. Сочувствующих речей и молчаливых пауз я не хотела, а меня точно будут прижимать к плечу, говорить о том, что всегда помогут и пытаться вытирать слезы, хотя все прекрасно знают, что жалость я ненавижу еще с детства.

Утром я проспала все будильники и поняла, что погода решила скорректировать мои планы. За окном все было серое, промозглое, ветер дул так, что, казалось, фонарные столбы сейчас повыдергивает из асфальта. Яркую вспышку молнии продублировала такая же яркая вспышка в голове, и мигрень повалила меня обратно в постель. Следующий раз я проснулась уже ближе к вечеру, и непогоды как не бывало. Яркое солнышко напоминало о том, что сейчас все-таки май, а не ноябрь, и люди радовались наступившему снова теплу. Я распахнула окно и вдохнула свежий воздух, еще пропитанный влагой. На улице дети шлепали по лужам и визжали, женщина пыталась вытащить из грязной клумбы непослушного щенка, парочки не спеша прогуливались. Я подумала, что еще успеваю заехать в фирму. Рядовые сотрудники уже разбежались, но папин компаньон должен еще быть на месте.

Я пошла собираться и в процессе поняла, что уделяю своему внешнему виду куда как больше внимания, чем, если бы шла на встречу с другим человеком. Подумав об этом, я почувствовала, как щеки заливает румянцем. Да, если честно, повод был. Папин компаньон был на несколько лет младше его, и разница в возрасте вполне позволяла мне в него влюбиться, чем я не преминула воспользоваться. Когда мне было пятнадцать, Вадим Маркович казался мне статным и строгим мужчиной, и девичьи фантазии порой заводили меня дальше, чем следует. Я влюбилась в него и любила года три-четыре, не меньше. Естественно, об этом никто не знал, уж он-то тем более, но мысли о былой любви сейчас согрели мне душу, особенно если учесть, что всех претендентов на свое сердце я отвергла. Да, эта сфера жизни у меня как-то не сложилась. В институте, пока девчонки крутили любовь, плакали в подушки и бегали на свидания, я все свободное время отдавала учебе, потом все силы ушли на поиск работы и возможность себя зарекомендовать себя как отличного специалиста. Правда, некоторое время назад к нам в фирму пришел стажер, влюбился, как он сам клялся, с первого взгляда, и я решила дать себе возможность попробовать любить и быть любимой. Сергей (а он почему-то всегда называл себя полным именем, видимо, хотел казаться старше и серьезнее) совершенно не походил на героя моего романа. Он был на пару лет меня младше, носил очки с простыми стеклами, опять же, для солидности, и любил разговаривать о серьезных вещах. Наши отношения развивались медленно, месяц он носил мне цветы и конфеты, затем решился поцеловать, и еще месяц водил меня за руку и целовал в парках. Я успела узнать все о его родителях, детстве, планах на ближайший год, почившей кошке Антонине и, если честно, Сергей стал мне надоедать. Спустя еще месяца полтора он решил перейти к серьезным действиям и пригласил меня к себе. Сергей нервничал, я раздражалась, и, заявив, что все это было ошибкой, сбежала домой. К тому времени нашу фирму он покинул, и я была рада, что не придется каждый день видеть его грустные глаза. Первое время он пытался выловить меня возле фирмы и у подъезда, но я бегала через черный ход и записалась на аквааэробику, куда стала ходить сразу после работы, и Сергей оставил попытки вернуть наши вялые отношения. Лично мне казалось, что Сергей просто устал караулить меня под окнами, не зная, во сколько я вернусь. Я тогда решила, что впредь буду осмотрительнее и подожду действительно большую и чистую любовь.

Я надела брючный костюм нежного персикового цвета, поправила волосы и, улыбнувшись своему отражению, вышла из дома. «Надеюсь, Вадим Маркович еще в офисе», – подумала я, выруливая с главной улицы.

Свет в офисе горел, охранник пропустил без вопросов, видимо, узнав дочку бывшего хозяина. А, может быть, знал, что видит перед собой теперь уже совладелицу фирмы. Лифт поднял меня на второй этаж, я прошла до конца коридора и постучала в массивную деревянную дверь без надписей. У папы и Вадима Марковича был один кабинет на двоих, а отец настаивал на том, что можно обойтись без вычурных табличек с должностями и именами.

– Да-да, – прокричали из кабинета, и я вошла. Кабинет почти не отличался от того, что был в папиной квартире. Шкафы из темного дерева у противоположных стен, дубовые столы, большое окно с тяжелыми шторами. На столе отца куча папок с документами, массивное пресс-папье, подставка для трубок. Все это возвращало в детство, когда я бывала у папы на работе по три-четыре раза в неделю.

– Карина? – Вадим Маркович обрадовался, но казался слегка удивленным. С тех пор, как я уехала учиться, а после осталась в областном городе, мы виделись нечасто, обычно на новый год и дни рождения, – какими судьбами?

– Здравствуйте, – я улыбнулась, – приехала в отпуск. Осталось много нерешенных вопросов и, мне кажется, только с вашей помощью я смогу разобраться.

– Конечно, проходи, проходи, – он засуетился, хотел попросить секретаршу принести нам кофе, но вспомнил, что сотрудники уже разошлись по домам, – хотя нет, знаешь, поехали в ресторан. Не хочу дочку лучшего друга поить той бурдой, которую сам сварю.

Я терпеливо ждала, пока он искал ключи от машины и бумажник, надевал пиджак и закрывал кабинет. Мы спустились на первый этаж.

– Павел, – обратился он к одному из охранников, – я сегодня уже не приеду, можешь закрывать здание. Машину Карины, – он пошевелил пальцами, и я вложила ключи ему в ладонь, – отгони к дому Кости, ключи бросишь в почтовый ящик. Девушку я сам домой отвезу. Охранник кивнул, и мы покинули здание.

Вадим Маркович, поддерживая меня под локоть, усадил на переднее сиденье, захлопнул дверцу и сел за руль.

– В «Золотой павлин», – сказал он, – ты должна помнить, что лучше, чем там, у нас в городе нигде не кормят.

– Вряд ли мы туда попадем, если я не ошибаюсь, раньше столики там бронировали аж за неделю вперед.

– Не переживай, – он усмехнулся, – для нас там всегда найдется местечко. Я пожала плечами и согласилась, возможно, за время моего отсутствия в городе многое изменилось.

Вадим Маркович плавно тронулся и не спеша поехал по вечерней улице. «Галантный», – подумала я, краем глаза поглядывая на него, – «и такой же красивый, как и был. Интересно, он видит во мне только дочь своего друга или… Или женщину тоже?». Вадим Маркович тем временем улыбался и болтал о том, какой красавицей я выросла, как отец гордился мной. Нет, наверное, я для него осталась все той же сопливой девчонкой, просто, как близкий нашей семье человек, чувствует себя обязанным. От этих мыслей я слегка поморщилась.

Тем временем мы уже парковались перед большим сверкающим зданием с огромной парковкой. Возле входа переливалась всеми цветами подсветка фонтана, швейцар услужливо придержал дверь и вытянулся по струнке. На входе к нам уже спешил администратор.

– Вадим Маркович, – он чуть ли не кланялся, – пройдемте, пожалуйста. Вы сегодня с дамой? Что подать, как обычно, или посмотрите меню? Может быть, сразу принести воды? Вашей даме с газом или без?

С этими причитаниями он подвел нас к столику, убрал табличку «Забронировано», вручил нам меню в кожаных переплетах и пообещал, что официант подойдет через пару минут.

– А давно здесь стали так пресмыкаться? – я удивленно приподняла брови, – насколько я помню, здесь общались просто вежливо, а сейчас создается впечатление, что, попроси, нам и туфли вымоют.

– Он новенький, – Вадим Маркович засмеялся, – и очень боится, что, если накосячит перед хозяином, его сразу же уволят без выходного пособия.

– А где хозяин? – я завертела головой, будто надеялась кого-то узнать.

– За одним столиком с тобой, – он опустил глаза вниз и, было видно, что сейчас расхохочется. – И, предвидя твои вопросы, сейчас все расскажу. Ресторан я купил три года назад. Точнее, предлагал купить пополам с твоим отцом, но он отказался, сказав, что его интересуют только дела фирмы, и размениваться он не хочет. Мне ресторан показался неплохой идеей, особенно если учесть, что прошлый владелец продавал его довольно дешево. Через ресторан он отмывал деньги и, когда за него взялись всерьез, рассудил, что лучше получить чуть меньше денег, но греть пузо на свободе, чем валить лес где-то в Сибири. Думаю, сейчас он в Эмиратах или на Мальдивах выгуливает очередную любовницу и совсем не грустит из-за того, что покинул наш городок.

– Поздравляю, – я улыбнулась, – сейчас ресторан выглядит гораздо лучше, чем раньше. Последний раз я была здесь, вроде бы, на двадцатилетие. Да, точно, мы отмечали мой день рождения. Он и тогда был красивый, но сейчас выше всяких похвал.

Вадим Маркович радостно улыбался, явно довольный произведенным эффектом. Вечер тек своим чередом, разговор о делах не клеился. Скорее, мы были похожи приятелей, которые давно не виделись и решили отметить встречу. Нам принесли закуски и два бокала вина, затем еще вина. Спустя пару часов неспешных разговоров я уже не очень хорошо стояла на ногах, а поэтому засобиралась домой. Вадим Маркович здраво решил, что после выпитого алкоголя садиться за руль не станет, и вызвал такси. Машина должна быть подъехать минут через десять, и мы выбрали подождать ее на свежем воздухе. Все повторилось в обратном порядке: администратор приседал и кланялся, швейцар стоял навытяжку. На парковке мы решили отойти от яркого света фонаря и подождать машину поближе к дороге. Я не рассмотрела маленькую ямку на тротуаре, споткнулась и чуть не полетела. Вадим Маркович успел меня поймать, а не то хороша бы я была, валяясь поздно вечером недалеко от входа в ресторан.

– Аккуратнее, – он держал меня под локоть, а я, сама себе удивляясь, приподнялась на носочки и поцеловала его. Видимо, вспомнилась былая любовь. А, может, это несколько бокалов вина во мне решили, что нужно сделать. В первые секунды я почувствовала, что Вадим Маркович замешкался и, если честно, даже подумала, что сейчас он просто отстранится. Но нет, спустя секундное замешательство я почувствовала такой напор, что задрожали колени. Да, это было именно то незнакомое, но такое долгожданное ощущение.

Такси подъехало, Вадим Маркович назвал водителю свой адрес, на что я даже не обратила внимания, сел сзади рядом со мной и начал тихо шептать, склонив ко мне голову. Каждый раз по телу пробегали мурашки, когда я чувствовала, что горячие мужские губы касаются уха или шеи. В общем, не стоило и удивляться, что вечер мы закончили в одной постели.

2

Утром меня разбудил бодрящий аромат кофе. Я открыла глаза и, вспомнив, чем закончился вчерашний вечер, зажмурилась.

– Черт, – пробормотала я, испытывая одновременно и досаду, и какое-то странное ощущение счастья. Поездка в этот город должна была начаться не так. Я нащупала костюм и прокралась в ванную. Стоя перед зеркалом, смотрела на свое отражение и качала головой. Растрепанные волосы, безумный блеск в глазах, мятая одежда. Удивительно, но выглядела я куда лучше, чем несколько дней назад, когда только собиралась в поездку.

Я пошла на кухню, где Вадим гремел посудой. Наверное, после сегодняшней ночи отчество можно опустить, но, как себя вести в общем и целом, мне было не слишком понятно.

– Доброе утро, – Вадим улыбнулся и поцеловал меня в макушку, – какие планы на сегодняшний день?

Я обхватила руками чашку, которую он мне подал, и попросила:

– Расскажи мне об отце. Не о том, какой он человек, это я и так знаю. О его работе, как он вел дела, может быть, о его врагах. О последних днях.

– Карина, по официальным данным твой папа умер от инфаркта. На всякий случай я просил полицию дополнительно все проверить, давал задачу нашей службе безопасности и даже нанимал частного детектива. Все подтвердилось – обычная ненасильственная смерть. Сердце. Неужели ты считаешь, что спустя столько месяцев сможешь обнаружить что-то новое, с чем не справились взрослые опытные мужчины, профессионалы своего дела?

– Расскажи. Я хочу хотя бы знать подробности. Ты же знаешь, что для меня это очень важно, – мой голос дрогнул, и Вадим согласился.

– Ладно, – вздохнул он, – слушай. В последнее время Костя вел себя немного странно. Я бы подумал, что он нашел себе женщину, но Костик не был похож на влюбленного мужчину. Проблем по работе у нас точно не было, все шло как обычно. На правах старого друга я всегда знал, что может его беспокоить, но только не в этот раз. В день, когда Костя умер, он позвонил мне вечером и сказал, что поедет встретиться с новыми поставщиками, якобы закупку запчастей мы можем сделать намного выгоднее, чем обычно. Я хотел поехать с ним, но он отказался, сказал, что утром приедет в офис пораньше, и все мне расскажет. Почему он едет куда-то на ночь глядя, твой папа не объяснил. Утром я приехал в офис пораньше, как мы и договаривались, но его не было. Я подумал, что, переговоры были успешные, и твой отец с новыми партнерами решил отметить успех, поэтому не смог проснуться по будильнику. А около восьми утра позвонили из полиции, сказали, что нашли…, – Вадим замялся, видимо, не решаясь произнести страшное слово «труп», – что нужно ехать на опознание. Частный детектив не обнаружил ничего криминального, и я решил, что у него начались проблемы со здоровьем, что и обуславливало его слегка нестандартное поведение.

– Почему позвонили тебе, а не маме или мне? В первую очередь же звонят родственникам.

– Ну, звонивший полицейский оказался нашим знакомым, и сразу набрал меня. Твоей матери звонить никто бы и не подумал, они с твоим отцом чужие люди.

– В смысле, – перебила я, – мама хоть и ушла от нас, но они с отцом до сих пор женаты.

– Кариш, – Вадим успокаивающе погладил мои сжатые вокруг чашки пальцы, – Костя с Оксаной развелись буквально за несколько дней до его смерти.

Я прикрыла глаза. Почему никто из них ничего мне не сказал? Я понимаю, что они взрослые люди и сами могли разобраться, но, черт возьми, я же их дочь. Вопросов становилось все больше, и я поняла, что только мама сможет внести хоть немного ясности.

– А ты не знаешь, мама до сих пор живет на старом месте? Я еще так и не заехала к ней, но, видимо, нам нужно поговорить.

Вадим забарабанил пальцами по столу и, опустив глаза, пробормотал:

– Через неделю после похорон Оксана уехала в Молдавию, к своим родителям.

Мне показалось, что на меня вылили ушат холодной воды.

– Пожалуй, поеду домой, – я резко встала, с неприятным скрежетом отодвинув стул.

Вадим бросился ко мне, но я предостерегающе вытянула руку вперед, чтобы он не подходил:

– Я хочу побыть одна. Я позвоню тебе. Позже.

Я выскочила из подъезда, на ходу вызывая такси. Что происходило в моей семье, пока я думала, что все в порядке? Ладно, у мамы были от меня секреты, мы почти не общались, но отец. Как он мог? Я думала, мы с ним самые близкие друзья, и делимся всем происходящим. Почему мама так спешно уехала на родину и бросила свою любимую работу, на которой работала всю мою сознательную жизнь и без которой вообще не представляла жизни? Зачем отец поехал черт знает куда ночью? Со всеми поставщиками он встречался только у себя в кабинете, ну максимум, в кафе, если это были старые партнеры, с которыми уже давно были не такие формальные отношения.

Наконец-то подъехала машина, я залезла в такси, назвала адрес и закрыла глаза. Главное, не разрыдаться по дороге.

Квартира встретила меня тишиной. Я закрыла дверь и сползла по стене, чувствуя, как слезы застилают глаза, и к горлу подкатывает ком. Я глубоко вдохнула, задержала дыхание, но все равно разрыдалась.

Слезы не принесли облегчения. За лямку я подтянула к себе валявшуюся рядом сумку и вытащила сигареты. Горький дым медленно поднимался к потолку и зависал там бледными облаками. Зависал… Я прекрасно помнила, что перед уходом не стала закрывать окно в кабинете отца, так как собиралась вернуться через пару часов. Сейчас, судя по дыму, окно было закрыто. Пожав плечами, я пошла в кабинет. Окно было закрыто. А документы из стола и шкафа вперемешку валялись на полу.

3

Первой мыслью было – залезли воры, но я тут же отмела это предположение. Воры скорее взяли бы серебряную пепельницу, коллекционные книги, но никак не стали бы копаться в старых документах. Полиция точно не полезла бы в дом просто так. Если им нужно что-то проверить, первым делом позвонили бы мне. Папины конкуренты? Тоже маловероятно, сейчас всеми делами заправлял Вадим, поэтому было бы логично искать что-то у него дома или сразу в офисе. В общем, кто это мог быть, я не представляла.

Меня захлестнула такая злость, что в глазах потемнело.

– Ну, твари, – прошипела я. Мне все больше начинало казаться, что отец погиб не случайно. Осталось только выяснить, кому это было нужно.

Звонить в полицию я не стала, первым делом пробежалась по всей квартире, решив посмотреть, везде ли что-то искали, и заодно проверив окна, а потом вернулась в кабинет, села на пол и стала разбирать документы. Все это время во мне крепла уверенность, что я обязательно разберусь с этим делом, чего бы это ни стоило.

Старые счета от поставщиков, пара договоров, платежные бумажки в транспортные компании, какие-то бухгалтерские документы, в которых я не разбиралась. Совершенно ничего из того, ради чего можно было лезть в чужое жилье, а тем более убить кого-то. Но что-то явно искали, только вопрос – нашли ли. Я собрала документы в валявшиеся тут же папки, села на кресло, закинув ноги на стол, и закурила. Вадим говорил, что отец вел себя странно. Может быть, его правда беспокоили какие-то проблемы со здоровьем, о чем он решил никому из нас не говорить? Тогда остановка сердца становилась бы более-менее понятна, если не думать о том, куда и зачем мог ехать отец. С другой стороны, он же мог консультироваться у какого-то врача частно, не в клинике, а дома, например. Но тогда в схему не вписывалось то, что в квартиру кто-то залез. Я неудачно пошевелила затекшей ногой и увидела, как со стола куда-то под шкаф улетает моя зажигалка.

Под шкафом было пыльно. Я легла на пол, просунула руку в щель и стала шарить наощупь. Рука за что-то зацепилась, я дернула посильнее, послышался тихий щелчок, и дно шкафа медленно опустилось. Забыв про зажигалку, я потянула его на себя. Кажется, это был папин тайник.

Тайник был короткий, широкий и плоский. Я достала из него несколько листов бумаги, зажатых скрепкой, какой-то сложенный вчетверо листок, фотокарточку и флешку. На фотографии были трое молодых мужчин. Двоих я узнала сразу – папа и Вадим. Папе на фото было лет тридцать, Вадим выглядел сильно младше, хотя разница в возрасте у них всего три года. Третий мужчина был мне незнаком. Я перевернула фотокарточку и прочитала на обороте «Костик Авель, Саня Орехов и Вадик Оболенский, 20 октября». Незнакомый мужчина и был Ореховым Саней, видимо, каким-то общим другом Вадима и папы. Сложенный листок оказался картой нашего города. Она никакого интереса не представляла, хотя и была не куплена в ближайшем книжном магазинчике, а увеличена на компьютере и распечатана – не карта целого города даже, скорее, карта района нашего города. Я повертела ее в руках и отбросила в сторону. Дальше становилось интереснее. Зажатые скрепкой листы оказались договором на покупку земли на окраине города, между ними был вложен маленький ключик. Теперь становилось понятно наличие карты – земля была куплена в этом районе. Непонятно только, по какой причине отец сделал из этой покупки какую-то тайну.

– Зачем ты меня покинул, папа, зачем оставил так много секретов? – я покачала головой.

Первым делом стоило поехать и посмотреть, что за землю такую купил отец, и почему документы на нее нужно было столь тщательно прятать.

Я быстро собрала тайник обратно, а ключик, повертев в руках, решила спрятать под стельку кроссовки – мало ли, искали именно его.

Мятый костюм полетел на пол, и, только я потянулась за джинсами и водолазкой, прогремел звонок в дверь. Сердце пропустило удар, я замерла и прислушалась, а потом на цыпочках прошла в коридор и посмотрела в глазок.

Улыбающийся Вадим стоял, облокотившись на дверной косяк. Я счастливо зажмурилась и распахнула дверь – он приехал, значит, это не было развлечением на одну ночь.

– Приятно удивлен, – он усмехнулся, окинув меня взглядом, и я, поняв, в чем дело, взвизгнула и убежала в комнату.

Когда я, уже одетая, зашла на кухню, Вадим варил кофе в папиной турке. Невольно я опять им залюбовалась. Высокий, со светлыми, слегка отросшими волосами, двухдневной щетиной и мужественным подбородком, он казался сошедшей со страниц журнала женской мечтой. Сегодня на нем были свободные джинсы и футболка с длинным рукавом, так Вадим казался совсем молодым, буквально лет на пять меня старше.

Он улыбнулся и за руку притянул меня к себе.

– Вадим, а ты знаешь, что папа купил землю? – я задумчиво вертела ложечкой в чашке с кофе.

– Да? – он пожал плечами, – первый раз слышу. Может, хотел тебе сюрприз сделать? Как-то он говорил о том, что обрадовался, если бы ты решила вернуться сюда.

Вадим совершенно не выглядел заинтересованным; наверное, в этой земле и правда нет никакого секрета.

Мы допили кофе, и я отнесла чашки в раковину.

– А ты сегодня не работаешь? – начала спрашивать я, и в тот же момент почувствовала на своей талии сильные руки. Нежные губы коснулись уха, и Вадим прошептал:

– До вечера я полностью твой.

Я лежала в постели и пальцем чертила узоры на груди Вадима.

– Знаешь, милая, – начал он, – завтра утром я уезжаю в Санкт-Петербург. Подождешь меня несколько дней, не сбежишь?

– Конечно, – улыбнулась я, про себя подумав, что в этом есть свои плюсы. Любовь совсем мешает мне заниматься делом, при виде Вадима все вылетает из головы. Вот уже не думала, что могу быть такой идиоткой.

Он решил остаться на ночь, правда, легли мы все равно под утро. Вадим рассказывал про работу, про свои путешествия, спрашивал у меня про фирму, в которой я работаю и квартиру, в которой я живу. Про друзей (здесь мне, конечно, рассказать было нечего), любимые книги, хобби. Кажется, ему было интересно абсолютно все, что связано со мной.

Около шести утра я встала выпить воды. Вадима в постели не было. Я на цыпочках пошла на кухню и увидела, что дверь в ванную распахнута. Свет не горел, Вадим с кем-то разговаривал по телефону, и голос его звенел от злости.

Почему-то мне стало жутко. Сколько лет я знала его, но первый раз увидела или услышала таким злым, обычно он всегда прекрасно держал себя в руках. Я позвала Вадима по имени и, увидев, как черты его лица смягчаются, подошла и потерлась щекой о его плечо.

– Ты куда пропал и чего ругаешься?

– Да по работе, – он скривился, – только рассвело, а уже задергали. Не переживай, в общем, все как обычно. Я тебя разбудил?

– Нет, я сама встала, – я вздохнула, – не ругайся больше, тебе не идет.

Он засмеялся.

– Хорошо, больше не буду. И поеду, наверное, у меня билеты на девять утра, не хотелось бы опоздать. А ты лучше ложись обратно и выспись, – он поцеловал меня в лоб.

4

Я закрыла дверь за Вадимом и потянулась. Если уж встала так рано, необходимо заняться делами.

Итак, первым делом нужно съездить и посмотреть участок, который приобрел папа. Может быть, после этого хоть что-то прояснится.

Я прошла в ванную, включила горячую воду и встала под душ. Так, какие вопросы есть у меня на данный момент? Во-первых, это смерть отца. Во-вторых, его развод с матерью спустя столько лет плюс мамин срочный отъезд, больше похожий на бегство. В-третьих, это некий Орехов на фото. Если бы он был папиным другом, то хотя бы раз появился у нас дома. С другой стороны, Орехов мог жить далеко или умереть. В-четвертых, флешка, которую я нашла в тайнике. К сожалению, сейчас ей воспользоваться я не могу – мой ноутбук остался дома, а папин, видимо, забрали в качестве вещественных доказательств. Ну и, в-пятых, земля. Что ж, с нее и начнем, это сейчас самый простой и доступный вариант.

Я быстро оделась и спустилась на улицу, по пути заглянув в почтовый ящик – ключи от машины были там, а сама машина стояла на моем любимом месте.

Машинка завелась с пол-оборота. Я достала из кроссовки ключик и бросила его в кармашек на торпеде, прикурила и выехала со двора. Наверное, это один из счастливых моментов, который почти ничего не стоит – насладиться теплым майским деньком, пока едешь по тихой улочке, и ветер приятно задувает в открытое окно.

Поток был небольшой, за мной ехало всего пару машин: серая тойота и вишневая «четверка». Через пару минут тойота свернула, а «четверка» отстала, и я осталась на дороге одна. Отсутствие машин благодатно сказалось на моем настроении – я ехала не спеша, рассматривала улицы, вспоминая, что изменилось здесь за столько лет. Вот сквер, куда нас на физкультуре отправляли бегать в мае, а вот дом с проходным подъездом, где одноклассницы прятались от назойливых мальчишек. Дальше детский сад, где мы воровали яблоки, пролезая через забор – две вертикальные железки были раздвинуты, и мы легко там проскакивали. Наверное, и худой взрослый сейчас тоже пролезет, если их не выпрямили, конечно. А вот фонтан… Я улыбнулась. Здесь был мой первый юношеский поцелуй.

Потихоньку город кончался. Потянулись склады, частные дома с огородами и небольшими фруктовыми садами. Здесь уже не было слышно таких привычных городских звуков – шума машин, писка пешеходных светофоров. Галдели птицы. Я сверилась с навигатором: через восемьсот метров поворачиваем направо, потом налево и до конца улицы.

Участок был на тупиковой улице, в самом конце. Я припарковала машину на небольшой полянке, вылезла из машины и подошла к забору. Старый, покосившийся, из темно-серых досок. Справа от входа ржавый почтовый ящик. Я просунула руку между досок и откинула крючок. Толкнула калитку, она открылась с неприятным скрипом. Участок выглядел нетронутым. Трава, еще не слишком высокая (в июле было бы уже совсем по-другому, и я вряд ли прошла так просто) равномерно росла по всей территории. Несколько неплодовых деревьев, яблоня, куст малины. Слева, почти в самом конце участка, небольшой сарай. И все. Совершенно непонятно, почему договор на эту землю нужно было прятать, здесь не было ну совершенно ничего такого, что приблизило меня хотя бы к одной разгадке.

Я подошла к сараю и подергала дверцу. Закрыто, на ручке висел достаточно новый замок. Через щель между дверью и стеной можно было попробовать что-то рассмотреть. Я включила на телефоне фонарик и приложила его к щели, чуть выше прижалась щекой. Со слабым светом фонарика удалось увидеть не слишком много. Деревянный стеллаж с какими-то инструментами, пара коробок, в углу тяпки и лопаты. Я убрала телефон и повертела в руках замок. Замочная скважина узкая, вполне возможно, что под ключик, который лежал между листками договора. Я сбегала в машину, принесла ключик и вставила его в скважину. Он дважды провернулся, и замок повис на дужке. Я аккуратно вытащила его из ржавых петель и положила в карман.

Изнутри сарай казался еще меньше, чем снаружи. Какой-то разницы с тем, что я видела через щель, не было. Все старое – и стеллаж, и ящик с инструментами, и лопаты. Ради интереса я решила заглянуть в коробки. Тоже ничего полезного: какая-то ветошь, банка из-под кофе, набитая гвоздями и болтами, пара мотков изоленты и мышиный помет. Поморщившись, я вышла из сарая, защелкнула замок и вернулась обратно в машину. Ничего не прояснялось.

5

Вишневую «четверку» я увидела уже в городе. Она держалась достаточно далеко и, если бы не случайность, я бы ее и не заметила. Решив проверить, я сбросила скорость и ушла в правый ряд. «Четверка», слегка притормозив, продолжила ехать прямо. Я все еще ползла в правой полосе. Тут очень вовремя возник поворот на центральный проспект, и я свернула. Наверное, у меня разыгралась фантазия, никто за мной не следил. Через минуту машина снова возникла у меня на хвосте.

– Черт, – пробормотала я, сворачивая в переулок. Это место я хорошо помнила. Длинная и узкая, тупиковая улочка, она использовалась только служебными машинами, с черного хода подъезжающими к магазинам для выгрузки товара. Здесь папа учил меня водить, чувствовать машину. На узкой, заставленной дороге, где нужно разъезжаться с грузовыми машинами и разворачиваться, это было действенно.

Сейчас эти знания мне пригодились. Я аккуратно влезла между мусорным баком и припаркованной «Газелью» и увидела, как «четверка» сунулась в переулок, немного проехала вперед и, не увидев мою машину, начала сдавать назад.

«Повезло», – подумала я, – «сейчас посижу пять минут, покурю, да буду потихоньку выезжать».

Я щелкнула зажигалкой и откинулась на сиденье. Видимо, вернувшись в этот город, чтобы разгадать тайну смерти отца, я начала разбрасывать камни. Интересно, когда придет время их собирать.

Докурив, я затушила бычок в пепельнице и медленно выехала. «Четверки» нигде не было видно. Оставшаяся дорога вышла абсолютно обычной, никто за мной не следил, все ехали по своим делам. Можно было подумать, что все это мне привиделось.

Не знаю, почему, я решила оставить машину в соседнем дворе. Не став спорить с интуицией, я припарковала машину у соседнего дома под большим кленом, спрятала ключ под стельку кроссовки и зашла в магазин. Я быстро собрала продуктовую корзину и пошла на кассу. Удивительно, как после какого-то необычного события все вокруг начинают казаться подозрительными – и меняющий колесо мужчина, и женщина на перекрестке, озирающаяся по сторонам. Я хихикнула, сама себе удивляясь (видимо, нервное) – и тут же подавилась смешком. Со двора выезжала та самая «четверка».

«Угу», – я кивнула, – «значит, вы решили проверить, вернулась ли я домой».

Я обходила двор с другой стороны, когда зазвонил телефон. Резкий звук заставил вздрогнуть.

– Привет, малыш, – это звонил Вадим, – чем занимаешься? Я уже в поезде, через пять минут отправление.

– Вадим, мне кажется, за мной следят, – сама не знаю, как это вырвалось. Не хотела же говорить, вдруг он посчитает меня неадекватной.

Пару секунд в трубке висела тишина, а потом Вадим очень аккуратно спросил:

– В смысле? Кариш, кому это надо?

– Я не знаю, но это правда. В ту ночь, когда я оставалась у тебя, в квартире кто-то был. В папином кабинете все перевернули, что-то искали. Сегодня я ездила смотреть участок, который папа купил, и за мной следила машина. Я сбежала, но сейчас вышла из магазина и увидела, как она выезжает с моего двора. Вадим, мне страшно, – мой голос дрогнул.

Вадим немного помолчал и чертыхнулся, после чего в трубке раздались короткие гудки. В глазах защипало. Мало того, что происходит непонятно что, так теперь еще по глупости закончены только начавшиеся отношения.

Я поднималась в квартиру с твердым намерением завалиться на кровать и вдоволь пореветь. К черту Вадима, раз уж не верит мне в таких серьезных вещах, как я смогу на него положиться. Не разбирая пакет, я впихнула его в холодильник, а сама легла на диван, не забыв прихватить воды, и заревела. Не успела я войти во вкус, как позвонили в дверь.

«Не пойду открывать, я никого не жду», – подумала я. Через минуту в дверь начали долбить кулаком, а я не на шутку испугалась. На цыпочках прокралась в коридор, сжимая в руке телефон, и тут он зазвонил, чуть не вывалившись у меня из рук.

– А-алло, – прозаикалась я.

– Где тебя черти носят? – рявкнул Вадим.

– Дома, только зашла. И вообще, какое право ты имеешь на меня орать? – возмутилась я. Тут до меня начало доходить, что дверь, скорее всего, пытается выбить Вадим, и я выглянула в глазок. Так и есть, оперевшись левым предплечьем на дверной косяк, он нажимал на звонок, а кулаком другой руки методично стучал в филенку. Я щелкнула замком и отошла на шаг назад. Вадим влетел в квартиру и сжал меня за плечи.

– А теперь ты все расскажешь по порядку, – сквозь зубы процедил он.

Я поежилась. Видно было, что он в ярости, и причина этой ярости – я, непонятно только, чем она вызвана.

Он дотащил меня до комнаты и усадил на диван, сел рядом и, отдышавшись, взял меня за руки и попросил:

– Расскажи мне все по порядку. Кто и что здесь искал? Ты вызывала полицию? Что они сказали?

– Нуу, – протянула я, – нет.

Вадим опять сжал зубы, и я торопливо замахала рукой:

– Сейчас все расскажу, слушай.

Я кратко пересказала Вадиму события последних дней – поиски в квартире, поездка на участок, вишневая «четверка», которая за мной следила. Про тайник, сарай и перепаркованную машину говорить не стала, посчитав бесполезными подробностями.

– А ты запомнила номер машины? – спросил Вадим, дослушав мой сбивчивый рассказ.

Я продиктовала номер, и Вадим отправил его кому-то смс-кой, сказав, что через пару часов про загадочную «четверку» и ее владельца мы будем знать все.

– Вадим, а почему ты не уехал? – только догадалась спросить его я.

– Испугался за тебя. Почему ты мне ничего не рассказала сразу?

– Не знаю, – я пожала плечами, – наверное, побоялась, что ты посчитаешь меня дурой и бросишь.

– Кариш, – он засмеялся, – это последнее, что я сделаю. И запомни, пожалуйста, если у тебя вдруг появятся какие-то проблемы, сразу мне о них говори, хорошо?

– Хорошо, – я прижалась к нему. Впервые с момента, как увидела «четверку» на обратном пути, я почувствовала себя спокойно. Рядом со мной был мужчина, который мог мне помочь решить все проблемы, защитить и успокоить.

6

Неожиданно для себя я провалилась в сон, а, когда проснулась, Вадим сидел все в той же позе, поглаживая мое плечо.

– Долго я спала? – потерла я глаза.

– Не знаю точно, где-то пару часов. А вот у меня для тебя есть новости, которые касаются твоего преследователя.

Сон как рукой сняло.

– Кто это?! – заорала я, вскакивая с дивана.

– Зарецкий Станислав Николаевич, на два года старше тебя, родился и вырос в Вологде. Там же отучился, потом сходил в армию и вернулся обратно. Буквально в прошлом месяце переехал в наш город. Сейчас снимает квартиру на Липецкой улице, работает комплектовщиком на складе автозапчастей на Вишневой улице. Говорит тебе о чем-то?

Я покачала головой:

– Совсем нет. Ни по работе, ни по имени, ни по Вологде.

– Знаешь, Кариш, мне кажется, что ты ошиблась. Через Вишневую улицу ты сегодня ехала, а то, что он был в твоем дворе… Ну так может у него здесь девушка живет.

Я неуверенно повела плечами. В принципе, в словах Вадима была доля истины, но что-то все равно меня беспокоило.

– А теперь, надеюсь, ты не против, я все-таки уеду в командировку. Могу прислать Лешку, нашего охранника, он подежурит в квартире, если ты боишься. Или, если не хочешь видеть никого дома, на улице в машине посидит.

– Нет, не нужно, – запротестовала я, – не хочу сидеть под надзором, как в тюрьме.

– Ладно, если что, звони, – Вадим меня поцеловал и вышел за дверь.

Я заварила себе чай и примостилась на подоконнике в кабинете отца. Слова Вадима меня не успокоили, я все равно была уверена, что за мной следили, и «четверка» в моем дворе оказалась не случайно. Решение пришло спонтанно – нужно узнать, кто такой Зарецкий Станислав Николаевич, вдруг это поможет в моем расследовании, потому что, если честно, пока я никуда особо не продвинулась.

Ехать на машине было неразумно – если Зарецкий правда следил за мной, значит, увидит еще на подъезде к складам. Я немного замаскировалась – надела темные очки и спрятала волосы под капюшон – и вызвала такси. Черная шкода уже стояла во дворе.

– Куда едем, девушка?

– На Вишневую.

– На работу хотите устроиться? У меня сын там работает, неплохо получает. У них и девчонок много в фирме.

– Ага, – не стала я вдаваться в подробности.

Вскоре таксист, не заезжая за шлагбаум, высадил меня у складского комплекса. Я решила пройтись и присмотреться, вдруг увижу «четверку» раньше, потому что где у них стоянка для машин, я даже не подозревала. Охранник на КПП, увидев, что на частную территорию кто-то заходит, лениво поморгал и снова уткнулся в телефон. Машин, на удивление, было немного, и возле бело-коричневого строения я увидела ту самую «четверку». Значит, Зарецкий правда здесь работает. Я уселась в так называемой «зоне отдыха» – несколько лавочек вокруг кадок с кустами, засыпанных бычками.

Ждать было скучно. Открыть книжку я не решалась – боялась пропустить Зарецкого, точнее, его машину, потому что, как выглядел сам парень, я не представляла. Солнце пекло по-летнему жарко, дышать было тяжело из-за приехавших на погрузку фур – в воздухе витал запах дешевой солярки.

Спустя бесконечный час к «четверке» подошел парень. Я приспустила очки, чтобы лучше его рассмотреть: высокий, в хорошей физической форме. Черты лица грубые, будто из камня вытесанные, короткий ежик волос, правая рука в татуировках, но общее впечатление не отталкивающее, скорее, наоборот.

– Я на обед съезжу, Костян, – крикнул он кому-то в курилке и сел в машину. Через минуту «четверка» уже выезжала с территории.

«Это мой шанс», – решила я, по пути к курилке стягивая капюшон. Повезло, там сидел только один человек, скорее всего, это и был тот самый Костян.

– Добрый день, – я улыбнулась.

– Привет, – хмыкнул парень, с интересом меня рассматривая.

– Не будет сигаретки? Где-то пачку оставила, а магазинов тут рядом нет.

Он лениво протянул мне пачку и спросил:

– Работаешь здесь? Мне кажется, не видел тебя раньше.

– Не совсем, на собеседовании была. А вы здесь работаете, да?

Он кивнул и замолчал. Надо было срочно что-то придумать, потому что парень сейчас докурит и уйдет, но в голову, как назло, ничего не лезло, и я ляпнула:

– А парень, который в вишневые жигули садился, ваш коллега, да?

– Стасик, что ли? Понравился? – он заржал, – что ж мне-то так не везет?

Я покраснела и опустила глаза.

– Да вижу, что понравился. Молодец, девка, сама решила подойти. Ну-ка запиши его номерок, вечером наберешь, у него как раз нет никого сейчас. Ну, Стасик, еще спасибо мне скажешь.

Парень продиктовал мне номер и, посмеиваясь, ушел.

«Потому и не везет», – с красным лицом выходя из курилки, подумала я, – «что общаешься так, побольше вежливости, и все получится».

Домой я решила вернуться пешком, на ходу размышляя, стоит ли звонить Зарецкому? Да, то, что он там работает, я точно выяснила, но это как будто ничего не давало. Наверное, стоит рискнуть и позвонить ему вечером.

В квартире было абсолютно тихо, но я все равно сначала постояла на пороге, прислушиваясь. Потом, на всякий случай, пробежалась по квартире, проверяя, все ли в порядке. Никаких следов вторжения не было, и я пошла в кабинет отца, решив еще раз перебрать тайник. Должна быть какая-то подсказка, не может не быть.

Дно шкафа щелкнуло, и я снова вытащила все то же содержимое. Сейчас мое внимание привлекла карта. На ней был тот район нашего города, где папа прикупил землю. Я присмотрелась внимательнее – тонкой шариковой ручкой, еле-еле заметно, отец обвел границу участка. Слегка неровный прямоугольник. Чувствуя близкую разгадку, я взяла телефон, открыла камеру и максимально приблизила ее. Через камеру стало видно лучше, и в левом верхнем углу прямоугольника я рассмотрела еле видимую глазу точку.

– Так, это, наверное, отмечен сарай, – пробормотала я.

Следующую точку я обнаружила по правой границе участка, ближе к центру. Там никаких строений не было. На всякий случай сфотографировав карту, я свернула ее и убрала на место.

С тех пор, как я узнала о разводе родителей и мамином отъезде, так и не набралась сил ей позвонить. Я сжала кулаки, пару раз выдохнула и взяла в руки телефон. Сейчас позвоню, и все узнаю. Я взрослая, мама не станет скрывать от меня правду, в конце концов, она просто не имеет на это права.

– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – в трубке раздался механический голос.

Я подождала пару минут и набрала еще раз, потом еще раз, и все это время мне отвечал робот.

– Черт, – я сморщилась, – черт-черт-черт.

Доехать до матери возможности нет – мой загранник просрочен уже пару лет. Да и, если честно, я даже не знаю адреса и телефона бабушки и дедушки. Они в свое время не одобрили выбор мамы, и после замужества перестали общаться с ней, а со мной и вовсе незнакомы.

Зарецкому я собралась звонить позднее, а значит, у меня было еще пару часов в запасе. Я решила доехать до маминой квартиры – вдруг, если она продана, у новых хозяев есть какой-то контакт матери.

На выходе из подъезда я растерялась – на привычном месте машины не было, и только через секунду я вспомнила, что спрятала ее в соседнем дворе.

Я завела мотор и поехала, свершившись с навигатором. Мамина квартира находилась в новой части города. Все дома были не так давно построены и внешне почти не отличались, поэтому самостоятельно найти дом №8а, корпус 3/1 непросто даже местным. Навигатор привел меня к типовой многоэтажке со скудной клумбой перед подъездом. Последний раз я была здесь лет, наверное, сто назад.

Лифт довез меня до двенадцатого этажа, я вышла и позвонила в квартиру с новенькой белой дверью. Тишина. Я дошла до пожарной лестницы и села на подоконник. «Покурю, а потом еще раз попробую», – подумала я, бездумно щелкая зажигалкой. Когда все успело так измениться? Не так давно я была любимой папиной дочкой, а сейчас как будто героиня не самого удачного детектива.

Я раздавила бычок о стенку банки из-под кофе, которую здесь оставил в качестве пепельницы кто-то из жильцов, и снова позвонила в дверь. Естественно, мне никто не ответил. Я вытащила из сумки бумажку и, написав «Прошу позвонить по этому телефону. Карина Авель», указала свой номер и сунула ее в щель между дверью и косяком.

Не успела я доехать до дома, как раздался телефонный звонок.

– Аллоу, – не глядя на экран, пропела я, уверенная, что звонил Вадим.

– Госпожа Авель? – официально поинтересовались на том конце.

– Да, я, а кто это беспокоит?

– Не лезь не в свое дело, девочка, – прошипел незнакомый мужской голос, – не то лишишься своей прекрасной головки.

– Что? – переспросила я, но в трубке уже раздались короткие гудки. Во входящих вызовах отображалось, что номер скрыт.

Естественно, звонок был связан с тем, что в двери маминой квартиры оказалась бумажка с моим номером, не иначе. Неужели мама уехала не по своему желанию? И уехала ли?

В ужасе я развернулась через сплошную и помчалась обратно. Поднявшись наверх, я увидела, что в двери больше ничего не было, и застучала изо всех сил.

– Мам, открой, мама! Это я, Карина! Мама!

На мои стуки отозвалась соседка – открылась соседняя дверь, и бабушка в цветастом халате гаркнула:

– Что ты долбишься? Не видишь что ль, нет никого.

– Извините… А вы не знаете, где моя мама? Соседка ваша, светленькая такая, Оксана Сергеевна.

– Уехала она, давно уж квартира пустая стоит, полгода-то точно прошло, может, и больше, – пожала плечами бабушка и собралась уже закрыть дверь.

– Подождите, – я быстро схватилась за ручку ее двери, – а вы не помните, как она уезжала?

– Ну как уезжала, – она поджала губы, и я поспешно убрала руку, – как все уезжают. Сумки собрала, дверь закрыла да поехала.

– А сама или помогал ей кто-то?

– Сама. Странная ты, девка, ей-богу, – пенсионерка закрыла дверь у меня перед носом.

– Ага, – пробормотала я, глядя на захлопнувшуюся дверь.

Я спустилась на улицу и подошла к машине. Все четыре колеса были изрезаны в лохмотья. Тут же раздался телефонный звонок, и на дисплее отобразилось: «Номер скрыт».

7

Я провела по экрану пальцем и приняла звонок.

– С первого раза непонятно, красавица? – все тот же незнакомый мужской голос, – Не перестанешь лезть не в свое дело, то же самое я сделаю с твоим лицом. Так понятнее, или для не шибко умных повторить?

Он хохотнул и отключился.

– Да уж, – я потерла переносицу. Становилось все интереснее и интереснее. В ожидании эвакуатора я сидела на лавочке, крошила табак из сигареты и размышляла.

Получается, отец умер не сам, его убили, это точно. При мысли об этом сердце болезненно сжалось. Мама тоже уехала не сама. За мной следят, в этом я тоже была уверена, иначе про второй мой приезд не узнали бы. На этой мысли начала оглядываться, но никого подозрительного не было. И, самый главный вопрос – откуда у меня столько смелости? Я всегда была если не трусихой то, как минимум, очень осторожной девочкой, а сейчас бросилась в омут с головой.

Во всяком случае, водоворот событий уже запущен.

«Смотри только, не потони в нем», – прокомментировал внутренний голос.

Эвакуатор забрал мою машинку, а я вызвала такси и поехала домой. Сейчас позвоню Зарецкому, а дальше будет видно.

Он ответил сразу:

– Привет, это ты хотела со мной познакомиться?

– Э-э, да, я.. – проблеяла я, но Зарецкий тут же перебил меня:

– Тогда через час в «Эндшпиле», – и повесил трубку.

«Да уж, Стасик вежливостью тоже не отличается», – подумала я, вспомнив парня из курилки, и пошла собираться. Взгляд упал на темно-серое вечернее платье. «В самый раз», – решила я, подкручивая волосы.

На место встречи я приехала даже на десять минут раньше, чем мы договорились – слишком уж гнало любопытство.

«Эндшпиль» выглядел таким же поганым, каким я видела его последний раз много лет назад. Невысокое строение с облупившейся серой краской и маленькими окошками пыталось поддерживать репутацию элитного клуба, хотя по факту было местом, где собираются не самые приличные жители города. Еще пока я училась в школе, ребята, у которых были старшие братья и сестры рассказывали, что в «Эндшпиль» приходят в основном для того, чтобы напиться, подергаться в потном зале и найти, с кем провести ночь.

Внутри меня тут же накрыла ударная волна – громкая музыка, которую пытались перекричать, запахи алкоголя, застоявшегося сигаретного дыма и потных тел переплетались во что-то ужасное, от чего начинала кружиться голова. Да уж, Зарецкий явно выбрал не самое лучшее место.

Я шла по залу, слегка морщась и пытаясь отыскать свободный столик или знакомую фигуру, когда кто-то схватил меня за запястье.

– Куда торопишься, красотка? – на меня, ухмыляясь, смотрела компания из трех не слишком трезвых парней.

– Руки убрал, – я попыталась выдернуть свою руку из лапищ парня, сидевшего ближе всех к проходу, но он держал крепко.

– Да не бойся ты, – он мерзко захихикал, – садись с нами посиди, мы добрые, тебя не обидим.

Я продолжила вырываться, и тут за спиной раздался негромкий приятный голос:

– Клешни от нее свои убрал, пока я тебе их не вырвал. Девчонка со мной, – голос оказался не только приятным и спасительным, но и знакомым – именно с его обладателем я разговаривала около часа назад.

Парень неохотно отпустил мою руку и повернулся к своим друзьям, а Зарецкий, кивнув мне, быстро пошел вперед. Ни разу не оглянувшись, он пересек зал и скрылся за незаметной дверкой. Там оказались приватные кабинки с маленькими столиками и мягкими кушетками. Зарецкий плюхнулся на одну из них, кивнул подошедшему официанту и, заказав два пива, молча на меня уставился.

Мне это все уже порядком надоело – секреты, угрозы, порезанные колеса, да и этот наглый тип, с ухмылкой пялящийся на меня.

– Какого черта ты за мной следил? – рявкнула я.

– Понравилась ты мне, – гадко ухмыльнулся он, – хотел подойти, да на работу вызвали. А там ты и сама объявилась. Есть знакомые в полиции, раз так быстро меня нашла, да, девочка?

– Не ври. Твоя машина появилась только тогда, когда я начала интересоваться смертью отца. Скажи честно, как ты замешан в этом? – я выдохнула и сжала кулаки, понимая, что ничего он мне не скажет.

– А, так девочка решила поиграть в детектива, поискать убийцу папочки? – оскалившись, он перегнулся через стол и схватил меня за руки, – поехали лучше ко мне, поищешь его в моей постели.

Я дернулась раз, другой, но он держал крепко, с ненавистью глядя мне в глаза.

– Отпусти, – заорала я, вскакивая в кушетки.

Зарецкий разжал руки, и я, не ожидая этого, чуть не упала.

Я бросилась бежать, а он, откинувшись назад, крикнул мне вдогонку:

– Сначала узнай, что сделал твой, – Зарецкий голосом выделил это слово, – отец, идиотка.

На полном ходу пролетев через весь зал, я выскочила на улицу и, глотая ртом воздух, пыталась отдышаться.

– Урод, нет, ну какой же урод, – шипела я, перетряхивая сумку в поисках сигарет. Я решила сначала покурить и отдышаться, и только потом уже вызывать такси, чтобы не перепугать водителя своим видом. На улице заметно похолодало, и я обхватила себя одной рукой за плечи, пыталась согреться. Из «Эндшпиля» вышла компания. Подумав, что на сегодня приключений точно хватит, я быстро перебежала к соседнему зданию.

Уже дома, успокоившись, я задумалась о словах Зарецкого: «сначала узнай, чем занимался твой отец». Я прекрасно знала, чем он занимался – преуспевающий бизнесмен, на пару с другом открывший фирму, еще когда я была ребенком. Законопослушный и честный, всегда плативший налоги и любивший своих сотрудников. К слову, они платили ему тем же, текучка в фирме была минимальная, и ни один из подчиненных после увольнения ни слова плохого не сказал об отце.

Вадиму дозвониться не удалось – телефон механически бубнил, что аппарат вне зоны действия.

Я налила себе стакан воды, выключила в квартире свет и, открыв нараспашку окно в папином кабинете, залезла на подоконник и спустила ноги на улицу. Было достаточно поздно и из-за этого холодно, но мне хотелось взбодриться. Внизу шли редкие прохожие, сигналили и мигали повортниками машины. Уставшие на работе люди замедлились, и улица под моими ногами казалась змеей, плавно скользившей по городу. В голове было пусто, и совершенно ни о чем не думалось.