Бывшие. Лилия для адвоката

Пролог

– Лилия Львовна, здравствуйте, как вы себя чувствуете? – словно издалека слышу вопрос и медленно открываю глаза.

Надо мной склонилась женщина в медицинской униформе. Не могу понять, врач или медсестра. Я в последние дни очень плохо соображаю.

Непрекращающаяся головная боль, плюс огромное количество препаратов, которые вливают в меня через капельницу, не способствуют ясности мышления.

– Где я? – осипшим голосом задаю вопрос, осматриваясь.

Вроде больничная палата, но какая-то слишком уютная, больше напоминающая номер в отеле.

Как я сюда попала? В прошлый раз я просыпалась определенно в другой палате. Что вообще происходит? Неужели Иван все же реализовал все свои угрозы?

Начинаю нервничать и пытаюсь встать. Приборы и датчики, подключенные к моему телу, начинают издавать противные писклявые звуки.

– Лилия, успокойтесь, голубушка, – мягко давит на плечо женщина, улыбаясь мне искренней улыбкой, – вы в медицинском центре, меня зовут Валентина, я ваша медсестра, – уложив меня обратно на кровать, аккуратно прикрывает одеялом и гладит по волосам.

– Как я сюда попала? Что происходит? – мой взгляд лихорадочно мечется по лицу медсестры в поисках ответов на вопросы, которые десятками рождаются в моей голове.

– Сейчас придет ваш друг и все вам объяснит. Он знал, что вы испугаетесь, когда проснетесь, поэтому просил передать, что вы в безопасности, – продолжая улыбаться, говорит Валентина.

Голос у нее высокий и мелодичный, он меня успокаивает. Да и сама она определенно внушает доверие.

– Давайте я вас немного приподниму, – предлагает медсестра, беря в руки пульт от кровати и нажимая кнопку.

Изголовье начинает медленно подниматься.

– Вот так, – говорит она, – сидеть пока нельзя, но немного поднять вас можно.

– Спасибо, – благодарю женщину, и послушно открываю рот, когда она протягивает мне стакан воды с трубочкой.

– Много пить нельзя, только пару глотков, – советует Валентина. – Завтра уже легче будет. Не переживайте, милая, мы быстро вас на ноги поставим, – вернув стакан на тумбочку у кровати, Валентина смотрит на остаток лекарства в капельнице, – я выйду ненадолго, отдыхайте, – и почти бесшумно покидает палату.

Я пытаюсь осмыслить ее слова о безопасности, о друге, который должен прийти, но ни одной внятной мысли не приходит в мою голову.

Неожиданно открывается дверь и в нее входит человек, заслоняющий собой весь проем.

Темные волосы, широкие плечи обтянуты черной водолазкой, такого же цвета джинсы и кроссовки, сверху небрежно накинут больничный халат.

Узнавание приходит постепенно. Чем ближе он подходит к моей кровати, тем сильнее начинает трепетать моё сердце. Глаза наполняются слезами, которые скатываются по моему лицу прозрачными солеными каплями.

Никогда не думала, что жизнь вновь столкнет меня с человеком, которого я обидела десять лет назад. Предала, перечеркнув наше будущее и растоптав его чувства.

– Здравствуй, Лилия, – севшим от волнения голосом произнес он.

Моя единственная любовь в этой жизни.

За неделю до событий, описанных в прологе.

Глава 1

– Господи! Дай мне сил пережить этот день! – критически осматриваю себя в зеркале.

Как всегда идеально, до тошноты. Прическа волосок к волоску, мои светлые волосы завиты крупными локонами и перекинуты на одно плечо, сдержанный макияж с акцентом на глаза, губы покрыты нежно-розовой помадой.

На мне превосходное зеленое платье по фигуре, напоминающее по своему дизайну наряд супруги недавно избранного президента одной из стран. Черные лодочки на высокой шпильке.

Последний взгляд в зеркало и, выдохнув, поднимаюсь со стула, выхожу из спальни и иду на свой персональный эшафот. Выполнять роль любимой и главное – любящей жены.

Вхожу в гостиную. Она вся уставлена световым оборудованием, видеокамерами, по полу раскиданы провода. Сегодня мы записываем интервью кандидата в мэры нашего города, в семейной обстановке.

Пиар-команда Ивана решила, что будущий мэр должен показать себя не только как крепкий хозяйственник, но и как примерный семьянин.

Мебель в комнате переставлена. Небольшой двухместный диван выдвинут на середину комнаты, напротив стоит кресло, в котором вальяжно расположилась Ксения Добрина – местная телезвезда.

Она ведет цикл передач о выдающихся жителя нашего города. Точнее, небольшого городка, затерянного в центре нашей необъятной страны, в котором проживает триста тысяч жителей, а с каждым годом эта цифра неуклонно меняется в сторону уменьшения.

Ксения – полная моя противоположность. Я блондинка со светлой кожей, среднего роста, достаточно худощавая от природы.

А наша звезда, наоборот, выше меня почти на голову, с непослушной гривой черных, как воронье крыло волос, смуглой кожей и выдающимися достоинствами как сверху, так и снизу.

На ней ярко красный костюм – пиджак, у которого, кажется, сейчас вырвутся пуговицы от натяжения на ее груди и короткая юбка до середины бедра, демонстрирующая крепкие спортивные ноги и упругие бедра.

Они о чем-то тихо переговариваются с сидящим на диване Иваном. Он, как всегда, выглядит, что называется «с иголочки».

Темно-синий итальянский костюм, белая рубашка и синий галстук, в тон образу. Светлые волосы зачесаны назад.

Наконец, муж замечает меня и повелительным жестом велит подойти, и, хлопая по дивану рядом с собой, как домашней собачонке, взглядом показывает присесть.

Подчиняюсь, как всегда. Вся моя жизнь – подчинение. Если я сделаю что-то, что не понравится моему мужу – меня ждет наказание. Что-что, а наказывать он умеет, больно и изощренно.

– Дорогая, ты готова? Можем начинать? – с улыбкой спрашивает Иван, слегка приобнимая меня за плечи.

– Конечно, любимый, – скромно улыбаясь отвечаю, опустив взгляд на свои руки, которые собрала в замок и сжала так, что побелели костяшки.

– Дим, мы готовы, – обращается Ксения к оператору, – ты проверил свет и картинку? Все в порядке?

– Да, Ксения Матвеевна, – сейчас звук протестирую и начнем запись, – надевает наушники парень и склоняется над раскрытым ноутбуком.

– Внимание, двухминутная готовность, – объявляет продюсер программы – девушка лет двадцати пяти, в объемной футболке, модных сейчас широких серых джинсах и удобных кедах. – Иван Сергеевич, – обращается она к моему мужу, и тот поднимает на нее взгляд.

Лениво осматривает ее с ног до головы, но так, без интереса – не его формат.

– Список вопросов согласован заранее, изменений не было, – продолжает она, облизывая Власова хищным взглядом. – Программу пишем в удобном вам темпе, если будет необходимо, сделаем паузу.

– Хорошо, – снисходительно соглашается мой муж, слегка кивая головой, и меняя вальяжную позу хозяина этого города на строгую и сдержанную слуги народа.

– Внимание, запись, – громко объявляет продюсер, и лицо Ксении на глазах меняется со скучающе надменного до приятного и располагающего к себе.

– Добрый день, уважаемые телезрители! В эфире программа «Наш герой» и я, Ксения Добрина, – начинает с улыбкой и горящим взглядом телеведущая. – Герой сегодняшнего выпуска программы – Иван Сергеевич Власов, кандидат в мэры нашего замечательного города.

– Добрый день, дорогие земляки! – приветствует зрителей Иван и начинается интервью.

– Иван Сергеевич, за последние десять лет вы прошли очень нелегкий путь от простого оперуполномоченного до начальника полиции нашего города, построив головокружительную карьеру. Теперь вы баллотируетесь в мэры. Как вам это удалось? Кто поддерживал вас все эти годы?

– Конечно, служба наша, как говорится, и опасна, и трудна. Многое произошло за эти годы, на пути встречались непреодолимые трудности, но единственное, что осталось неизменным – моя семья, мой тыл! Моя любимая жена Лилия, которая была рядом, шла со мной рука об руку и берегла наш семейный очаг, – заливается соловьем муж, положив свою руку на мои, все еще сцепленные в замок пальцы и слегка сжимая их.

Мило улыбаюсь, не сводя «влюбленного» взгляда со своего мужа. Я стала хорошей актрисой за эти годы. Меня мутит от его лицемерия и показной нежности, хоть бы не опозорится перед камерами.

Вот будет весело, если меня сейчас вырвет прямо на его идеальный костюм. Неожиданно веселит эта мысль и я абстрагируюсь от интервью.

Не слушаю дальнейших вопросов ведущей, мне все равно, что отвечает Иван.

Я физически здесь, на диване в гостиной, рядом со своим мужем, а ментально далеко, не с ним, я в своих грезах, в которых качаю на руках маленького темноволосого мальчика, смеюсь и играю с ним в прятки, бегая под цветущими яблонями в саду моих родителей пока, неожиданно меня не возвращает в реальность вопрос ведущей:

– Иван Сергеевич, и последний вопрос, – Ксения будто собирается с духом, чтобы его задать, при этом пристально смотрит не на интервьюируемого, а на меня, – ваша жена знает, что уже несколько лет у вас другая семья, в которой растет сын?

Глава 2

Что? Улыбка застывает на моем лице, поворачиваю голову к Ивану, вопросительно глядя на него. Нужно отдать ему должное, у этого человека железная выдержка.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Холодный взгляд полоснул по ведущей и застыл на ее лице, которое выражало… Превосходство?

– У меня нет секретов от моей жены, а на вашем месте я бы тщательно проверял информацию, прежде чем ее озвучивать. Клевета чревата уголовным наказанием, – и продолжил, обведя взглядом всю съемочную группу. – Интервью окончено. Всем спасибо. Последний вопрос вырезать, если вам дорога работа в этом городе, всем ясно? – рыкнул будущий мэр, поднимаясь с дивана и поправляя и без того идеально сидящий галстук.

Я поднялась следом за ним и, несмотря на присутствующих, на негнущихся ногах вышла из гостиной, поднялась в свою комнату, села на кровать и уткнулась лицом в ладони.

Все мои внутренности сжались в один холодный узел, который закручивается между ребрами, вызывая невыносимую боль.

Стыд и отвращение – вот что я испытываю в данный момент. Мне снова указали на мое место, снова унизили и растоптали.

Шокировала ли меня новость об измене? Нет. Наш брак не построен на взаимной любви. Его фундаментом был шантаж и принуждение.

Я знала, что муж постоянно мне изменяет, он не скрывал этого, даже бравировал тем, что женщины не могут устоять перед его обаянием и харизмой.

Меня выбила из колеи новость о ребенке. Из-за Ивана в свое время я потеряла моего малыша, и была очень рада, что за эти десять лет так и не смогла от него забеременеть, искренне полагая, что такие, как он не должны размножаться.

Монстр родит монстра. Не достоин Иван познать радость отцовства. А тут ребенок…

Дышу размеренно, как учил психолог: четыре секунды на вдох, семь на задержку дыхания, восемь на выдох. Это меня успокаивает, приводит в порядок хаотично скачущие мысли.

– Если у него есть семья, почему он меня не отпускает? – разговариваю сама с собой, а глаза хаотично бегают по комнате, которая за эти десять лет стала моей тюрьмой.

Надо просто уйти. Лиля, в этот раз ты сможешь! Хватит вести себя, как размазня! Наберись, наконец храбрости и уйди от него! Сейчас муж ничего тебе не сделает, идет предвыборная кампания, ему не нужны скандалы!

Приняв решение, растираю ноющую левую руку, которая была сломана несколько лет назад при очередной попытке уйти от Ивана и теперь дает о себе знать на погоду или когда нервничаю.

Резко поднимаюсь с кровати и, пока не передумала, достаю из гардероба небольшую коричневую дорожную сумку. Раскрыв, кидаю ее на кровать.

Выдвигаю ящики тяжелого деревянного комода, вынимаю оттуда пару комплектов самого простого белья, несколько футболок и теплых кофточек, из шкафа беру джинсы, леггинсы, и кроссовки.

Все это упаковываю в сумку. Туда же летит паспорт, диплом о высшем образовании и деньги, которые копила несколько лет, складывая их в обувную коробку в дальнем углу шкафа.

Вспомнив, что все еще в платье и на каблуках, резко дергаю боковую молнию вниз и стягивая его через голову бросаю на пол у туалетного столика.

Вновь вхожу в гардероб, надеваю черные широкие джинсы, белый свитер, утепленную кожаную куртку, удобные лоферы на меху. Волосы собираю в хвост.

Уже на выходе хватаю с полки ключи от машины, темную кепку и солнечные очки, которых у меня целая коллекция. Последние годы я от всех прячу свои глаза.

Оглядев последний раз комнату, застегиваю сумку, закидываю ее на плечо, выхожу в коридор и спускаюсь на первый этаж, стараясь не привлекать внимания.

Выйду через гараж, меня никто не заметит. В доме тишина, он словно вымер, но мне это сейчас на руку. Неужели так быстро упаковали и вывезли съемочное оборудование? Крадусь к двери в гараж, постоянно оглядываясь.

Добираюсь до цели, и уже берусь за ручку, как в спину выстрелом мне прилетает ледяное:

– Далеко собралась, любимая женушка? – последние слова мой муж выплюнул с ледяной ненавистью в голосе.

Я вздрогнула и замерла, не решаясь повернуться.

– Я задал тебе вопрос! – прорычал он, больно дернув меня за предплечье, разворачивая к себе.

Иван уже снял пиджак и галстук. Рубашку расстегнул на пару пуговиц, рукава немного закатал, обнажая свои тонкие аристократические руки.

Светлая прядь волос упала на лоб. В руке снифтер, на треть наполненный виски.

Я подняла голову и решительно взглянула в его глаза. Хватит бояться, хватит быть бессловесным существом, позволяющим над собой издеваться.

Это не жизнь. Сейчас он либо меня отпустит, либо убьёт. Любой исход меня устроит.

– Я ухожу от тебя, Иван и подаю на развод! – говорю решительно, не отводя взгляда от его серых омутов, в которых плещется океан ненависти и презрения, – У тебя другая семья, ребенок, которому нужен отец! – пытаюсь вырвать руку из железного захвата, но его пальцы вцепились в меня намертво, причиняя боль.

Все, как он любит. Боль, много боли. Стараюсь не растерять свою решимость и продолжаю:

– Я уеду из города тихо, без скандала. Тебе же не нужна шумиха перед выборами. Отпусти меня, Вань. Ты же не плохой человек. Зачем ты нам обоим ломаешь жизнь? Мы же оба несчастны, в этом подобии семьи, – пытаюсь говорить с ним спокойно и рассудительно.

На мгновение в его глазах появляется что-то, похожее на нежность. Он отпускает мою руку, и гладит костяшками своих пальцев мою щеку.

Не сводя с меня взгляда, неторопливо опустошает бокал, отводит в сторону руку и с силой кидает его в стену над моей головой.

От испуга кричу и пытаюсь закрыться руками от града мелких осколков, осыпающих меня болезненным дождем. Крошки стекла попадают мне за ворот свитера, застревают в волосах.

Я пытаюсь съехать вниз по стене, но рука моего мужа перехватывает меня за горло и дергает вверх так, что ноги почти отрываются от пола.

– Здесь я решаю, кто и когда будет уходить! Помнишь, что сказал тебе в день нашей свадьбы, Лилия? – холодно и надменно спрашивает этот ублюдок, с силой сдавливая мое горло, практически лишая кислорода и мерзко улыбаясь.

Смотрю на него глазами полными страха и ненависти, но не могу произнести ни слова.

– Так я напомню тебе, – продолжает мой муж, – я сказал, что только смерть разлучит нас! Ты моя, Лиля! Помни об этом! Тебя не должно волновать, с кем я сплю, и кто рожает мне детей! Ксюха, в отличие от тебя, смогла залететь и родить мне ребенка! – отрывает меня от стены и тут же кидает назад, не ослабляя хватку на горле, с такой силой, что от удара о стену клацнули зубы и поплыло сознание.

Боль растекается по затылку горячей волной, глаза застилает пелена. Пытаюсь вздохнуть, но воздуха катастрофически не хватает. В легких горит, в горле першит от сдавленности.

Перед глазами пляшут черные мушки, и я чувствую, как сознание ускользает, утягивая в темную пропасть.

– Ты моя собственность, Лилия! Как диван в гостиной или домашняя болонка, чье единственное предназначение – радоваться приходу своего хозяина! – продолжает размеренным голосом, как ни в чем не бывало.

Будто мы ведем милую светскую беседу.

– Ты садист, Ваня. Тебе лечится надо, – хрипло выдавливаю из себя слова, пытаясь оторвать его руку от своего горла.

– И со своей собственностью я могу делать все, что мне придет в голову. Гладить по шерстке или убить нахер, и закопать в саду! – выдержка покидает его, и он срывается на крик.

– Так убей уже! Лучше сдохнуть, чем жить с тобой! Ненавижу! – выкрикиваю и подняв голову, плюю в его самодовольное лицо.

В ответ мне прилетает оглушительная пощечина, которая сбивает меня с ног.

Иван стоит, возвышаясь надо мной, как каменное изваяние. Улыбка, застывшая на его лице, кажется дьявольской маской.

В глазах плещется неконтролируемая ярость, смешанная с каким-то извращенным удовольствием. Он наслаждается моей болью, моим страхом, моей беспомощностью.

Собрав последние остатки сил, пытаюсь отползти, но мои движения неуклюжи и медленны. В ушах непрекращающийся гул, кровь из разбитой губы заливает подбородок и шею.

Он пару раз пинает меня в живот, отчего у меня перехватывает дыхание, потом хватает за ногу, и куда-то тащит, волоча по полу, словно тряпичную куклу.

Тело пронзает боль от ударов о мебель, острые осколки разбитого стекла, разбросанные по полу мелким крошевом, впиваются в кожу. Я молюсь, чтобы это скорее закончилось, чтобы смерть пришла и избавила меня от этого кошмара.

Внезапно он отпускает, и я остаюсь лежать на полу, беспомощная и раздавленная. Сознание медленно уходит и меня поглощает спасительная темнота.

Глава 3

Будто издалека слышу какой-то противный писк, который нарастает, раздражая меня своим монотонным звуком: пик, пик, пик.

Хочу открыть глаза, чтобы оглядеться, но у меня не получается. Тело не слушается. Вместе с возвращающимся сознанием приходит боль.

Она пронзает виски, ощущение, словно раскаленные иглы вонзаются в мозг. Пытаюсь пошевелить пальцами, но тщетно. Я как будто в коконе, плотном и липком.

Писк становится невыносимым, он сверлит, проникает в самую суть моего существа. Постепенно ко мне возвращаются обрывки воспоминаний: дом, интервью, Иван с разъяренным лицом.

Картинки мелькают в голове, как слайды на проекторе. Его крики, удары, боль.

Я инстинктивно дергаюсь, пытаясь скрыться от ужасающих картинок, сбежать, спастись, но я не могу пошевелиться, болит каждая клеточка моего тела..

Сквозь пелену боли и оцепенения пробивается слабый запах лекарств. Больница? Значит, я жива. Постепенно чувствую, как ко мне возвращается контроль над телом. С трудом приоткрываю веки.

Передо мной расплывчатое белое пятно. Потолок. Снова закрываю глаза, собираясь с силами. Теперь я знаю, где я нахожусь. Писк немного стих, словно кто-то приглушил звук.

Снова открываю глаза. Зрение постепенно возвращается. Белый потолок, капельница, трубки. Я в больничной палате. Чувствую, как мою руку сжимают и поглаживают.

Пытаюсь осторожно повернуть голову и натыкаюсь взглядом на мужа, который сидит у моей кровати. В кои-то веки сменив костюм на обычную футболку и джинсы, поверх которых накинут белый халат. Сидит, опустив голову, поглаживая мою ладонь.

Делаю слабую попытку высвободится, но он резко подбирается и поднимает на меня глаза при этом крепче сжимая мою руку.

– Дорогая, ты пришла в себя, я так волновался, – с тревогой в голосе произносит Иван.

При взгляде в его глаза, меня пронзает дрожь. Я хочу убежать, скрыться, раствориться, только бы этот человек больше никогда не смог сделать со мной это снова.

Пытаюсь сказать хоть слово, но горло пересохло так, что из него вырываются только несвязные хрипы. Вздохнуть полной грудью тоже не получается – тело прошивает невыносимая опоясывающая боль.

В этот момент дверь в палату открывается, я это чувствую по слабому дуновению ветра, который слегка пробегает по моему лицу и волосам.

Рядом с кроватью вырастает массивная фигура в зеленом хирургическом костюме. Он склоняется над приборами и изучает показатели.

– Здравствуйте, Лилия Львовна, – обращается ко мне доктор густым низким голосом, и я фокусирую внимание на его лице.

Слегка за сорок, темные волосы с проседью, карие глаза с золотистыми вкраплениями… Такие знакомые глаза…

Когда-то, в прошлой счастливой жизни, такие же глаза смотрели на меня сначала с безграничной любовью и обожанием, а потом с болью и разочарованием.

– Как вы себя чувствуете? Вы помните, что с вами произошло? – задает дежурные вопросы доктор, внимательно следя за моей реакцией.

– По… По… – пытаюсь проговорить слово, но выходит только невнятный почти беззвучный шепот.

– Хватит вопросов! – рычит Иван, резко поднимаясь со стула.

Он немного проигрывает в росте доктору, поэтому смотрит на него слегка задрав голову вверх. – Вы разве не видите, что ей плохо, она только пришла в сознание. И я вам уже объяснил, что произошло! Моя жена упала с лестницы в нашем доме. Я, не дожидаясь скорой, сам привез ее сюда.

– При всем уважении, Иван Сергеевич, человек не может получить такие травмы при падении с лестницы, – не сдается доктор, смело глядя в лицо моего мужа.

– Послушай, Айболит! – звереет Власов. – У тебя есть пациент? Есть! Вот и лечи ее! Остальное не твоя забота! Или тебе кабинет заведующего травматологии надоел? Так я оперативно решу этот вопрос. Поедешь в районную поликлинику, бабкам мозоли лечить! Ты услышал меня? – закончил свою тираду Иван, ткнув указательным пальцем в грудь доктора.

Было видно, что врач сдерживается из последних сил. Он молча отодвинул от себя руку Ивана, обошел его и направился к выходу из палаты, еще раз взглянув на меня.

– Я позже зайду, Лилия Львовна, – проговорил, плотно закрывая за собой дверь.

– Дорогая! – теперь муж повернулся ко мне и снова присел на стул у кровати и сжал мои пальцы. – Ты спускалась по лестницы, оступилась и упала. Ты же помнишь это? – вкрадчивым голосом говорит он, сверля меня острым угрожающим взглядом.

Отрицательно мотаю головой. Я больше не могу ему подчиняться, я устала от бесконечных унижений. Он и раньше поднимал на меня руку, но так, чтобы я оказалась в больнице – было впервые.

Я устала бояться. Власову больше нечем и некем меня шантажировать. Никого не осталось, все любимые люди ушли из моей жизни. Я совсем одна на этом свете. И я должна, наконец, освободиться.

– Я… Я не падала с лестницы, Иван, – прохрипела, не отводя взгляд от его глаз.

Внутри все сжалось от страха, но я старалась держаться. Маска безразличия, которую я так долго носила, начала трескаться.

Он тяжело вздохнул, прикрыв глаза.

– Ну вот, опять! Лилечка, ну почему ты так со мной? Я же ради тебя все это делаю! Ты понимаешь, что если ты сейчас начнешь говорить глупости, то тебе никто не поверит? Ты и раньше была психически нестабильной, а теперь твое состояние ухудшилось, – вкрадчиво говорил Иван, вновь взяв мою руку в свою и сжимая пальцы так, что кости начали хрустеть.

– Ты стала агрессивна и опасна сама для себя. Думаю, после больницы мы определим тебя в клинику, подлечить нервы. Представляешь, как это будет выглядеть: кандидат в мэры города борется за здоровье своей любимой жены! Еще и фонд какой-нибудь организую, помощи людям с ментальными проблемами, – он оскалился, обнажив ряд белоснежных виниров.

Опустил взгляд на часы и поднялся со стула.

– Ладно, мне пора. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, ты ведь всегда была хорошей девочкой, – проговорил, потрепав меня по щеке, отчего всю голову прострелила очередная вспышка боли. – Тебе ведь известно, что бывает с непослушными малышками, – резко выпрямляется, с превосходством глядя на меня и результаты своих издевательств, – я зайду завтра, отдыхай, набирайся сил, – и быстрым шагом вышел из палаты.

Я перевела взгляд с двери на больничный потолок. Глаза застилали слезы бессилия и безысходности. Но спасение пришло оттуда, откуда я даже предположить не могла.

Глава 4

Семён

– Исходя из вышеизложенного и принимая во внимание обстоятельства дела и все имеющиеся доказательства, прошу суд, признать моего подзащитного невиновным по всем пунктам предъявленного обвинения, – завершаю прения сторон и занимаю свое место за столом в зале суда, рядом с подзащитным.

Выдыхаю, расстегиваю пиджак и немного расслабляюсь. Складываю руки в замок и поворачиваю голову в сторону, где стоит прокурор, зачитывая заключительную часть своей речи.

Затем моему подзащитному судья предоставляет «последнее слово». Дело не сложное, практика сформирована, думаю сюрпризов по решению суда быть должно.

Из мыслей вырывает чуть слышная вибрация моего телефона, который я перед началом заседания закинул в портфель. Не успел выключить его перед судом, теперь отвлекает.

– Суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора, – объявляет судья Дмитрий Серафимович Горский.

Хороший мужик, грамотный, справедливый. Жаль на пенсию скоро.

Провожаю взглядом удаляющуюся фигуру судьи, собираю бумаги, разложенные на столе, и беру в руки свой портфель.

– Семён Ильич, – обращается ко мне Сергей, мой подзащитный, – как считаете, какое решение будет? – нервничает парень.

Попал в неприятную ситуацию по глупости, теперь вот судимость ему светит.

– Сергей, я не могу быть стопроцентно уверен в исходе судебного заседания, но принимая во внимание весь объем доказательств, должны на оправдательный приговор выйти, в крайнем случае возможны обязательные работы. Поглядим, – успокаивающе похлопал его по плечу, сложил документы по делу в портфель и направился на выход из зала. – Я отлучусь ненадолго, позвонить нужно, – кивнул Сергею, вышел, по пути снимая блокировку с телефона.

– Макс, привет братишка! Давненько не слышал тебя, – перезваниваю брату, который несколько раз звонил мне, пока я был в заседании, – что-то случилось, или ты по младшему брату заскучал? – максимально расслабленно задаю вопросы, но внутренне почему-то напрягаюсь.

Прохожу по коридору и останавливаюсь у окна в холле.

– Привет, Семен, – начинает говорить брат, и судя по его тону, разговор будет не из простых. – Три дня назад к нам в реанимацию поступила пациентка. Избита так, что живого места нет на ней. Муж утверждает, что она оступилась и упала с лестницы, но повреждения явно не от падения. Сломаны ребра, синяки на животе – пинал, похоже, скотина. Гематома на скуле, губа разбита, сотрясение и порезана вся мелкими осколками.

– Ну что могу сказать, мы сейчас пожинаем плоды декриминализации домашнего насилия, – отвечаю брату, рассматривая в окно стоянку у здания суда.

Девчонка какая-то на маленькой желтой машинке никак не может вырулить из ряда плотно припаркованных авто.

– Очухается, пусть с выпиской от вас в полицию идет, дело возбудят без проблем, это уже уголовка, – продолжаю рассказывать порядок действий, все еще наблюдая за маневрами девчонки на желтке.

– Я тебе как брату звоню, а не как адвокату. Что делать я и так знаю. Не будет здесь никакой уголовки, – со вздохом отвечает Макс, – моя пациентка – Лилия Власова, – на секунду замолкает. – Твоя Лилька, брат, – говорит совсем тихо, – а муж ее, Иван Власов, как ты помнишь, он теперь начальник отдела полиции и кандидат в мэры нашего города.

Мерзкий холодный пот пробегает по моей спине, руку, в которой держу телефон сводит судорогой. Прикрываю глаза, пытаясь вернуть себе самообладание.

Прошлое, которое я похоронил, пережил и оплакал снова пытается напомнить о себе. Ну уж нет, я этого не допущу.

– Меня не интересует судьба этой женщины, Макс, – произношу резко охрипшим голосом, – она сделала свой выбор десять лет назад, я не могу ей ничем помочь.

– Ну, как знаешь, брат. Давай, маме и Лёвке привет, – с тяжелым вздохом прощается со мной Макс и тут же сбрасывает вызов.

Разочарован во мне? Возможно. Бездумно пялюсь в окно, до хруста сжимая в руке телефон. Девчонка наконец покинула парковку, а ее место уже занял другой автомобиль.

В голове адским хороводом крутится какой-то сумбур из мыслей и воспоминаний событий десятилетней давности.

– Прошу пройти в зал, – вырывает из раздумий голос секретаря судебного заседания.

Встряхиваю головой, пытаясь настроиться на работу, поправляю галстук и иду в сторону зала суда.

Неожиданно телефон в руке издает короткую вибрацию, оповещая о входящем сообщении. Абонент «Брат» прислал фото. Машинально открываю его и резко останавливаюсь, спотыкаясь.

Руки начинают непроизвольно трястись, горло забивает неприятный ком, а глаза застилает красная пелена.

Глава 5.

Семён

Оглашение оправдательного приговора моего клиента проходит как в тумане. Перед глазами – присланное братом фото. Лилия на больничной койке, с синим лицом, вся в бинтах и трубках.

Как сломанная кукла. Такая маленькая, хрупкая и беззащитная. Меня изнутри сжирает неконтролируемая ярость. В таком состоянии, как у меня сейчас, люди зачастую и совершают преступления.

Вместе с Сергеем выходим из здания суда. На крыльце жмем друг другу руки и прощаемся.

– Спасибо вам огромное, Семен Ильич! Вы спасли меня! – от души благодарит меня парень.

– Сереж, это моя работа. Просто помни на будущее, что бокс – это, конечно, здорово, но, прежде чем махать кулаками – думай головой. В этот раз повезло, но нет гарантии, что повезет еще раз, – позволяю себе каплю нравоучений, но я за десять лет адвокатской практики насмотрелся на столько сломанных судеб, что считаю себя вправе предостеречь хорошего, в общем-то, парня.

Подхожу к машине, открываю дверь и мешком падаю на водительское кресло. Откидываю голову на подголовник и закрываю глаза, против воли погружаясь в воспоминания…

Мы с Ваньком Власовым были друзьями с детства. Жили на одной улице, в школу вместе ходили, потом поступили в институт МВД, потом младшими лейтенантами пришли служить в один отдел, операми. Так и работали командой.

В один из дней, заходя в отдел у стойки дежурного видим девушку. Платье в цветочек, туфельки на танкетке с завязками на тонких изящных лодыжках. Копна светлых волос, переливающихся золотом под лучами солнца, пробивающимися сквозь зарешеченные окна отделения полиции.

– Вы понимаете, у меня в автобусе вытащили кошелек из сумки, там были все мои деньги! – плачет девушка, тыльной стороной ладони утирая слезы.

Мы с Иваном подходим к девушке.

– Что у вас случилось? – обращаюсь к ней, привлекая к себе внимание.

Она отворачивается от окна дежурного и смотрит на меня своими голубыми, как горное озеро, глазами, в которых я мгновенно утонул.

– Пройдемте в кабинет, гражданочка, – тут же активизируется Иван, – напишите заявление, мы обязательно вам поможем, – заливается соловьем, и беря ее под руку, тянет за собой.

Вот так, по классике, два друга влюбились в одну девушку. И как оказалось, один из друзей был и не другом вовсе, а непримиримым соперником, готовым на все, ради достижения своей цели…

В кабинете девушка представилась Лилией, назвала номер автобуса и приблизительное время кражи. Иван ловко печатал ее показания, попутно забрасывая ничего не значащими вопросами о ее жизни и интересах.

Я же не сводил с нее глаз, и когда наши взгляды пересекались, ее губы трогала чуть заметная теплая улыбка.

Оказалось, она студентка филологического института, третий курс, двадцать лет всего, совсем молоденькая. Мы, в свои двадцать семь, ощущали себя мастодонтами, познавшими смысл этой жизни. Живет с мамой и братом, которому недавно исполнилось восемнадцать лет.