Семь стен

Размер шрифта:   13
Семь стен

Семь стен

Философская сказка-роман (16+)

Сейчас мы отправимся в сказку, путь нам в неё давно проложен. Мы пройдём сквозь времена, никогда и никем не прожитые из ныне или когда-либо живущих, напрямик, через миры, в самые что ни на есть параллельные пространства. И будут они меняться, взрослеть и жить новой, интересной и наполненной жизнью вместе с главными героями.

И многое в этой истории может показаться непонятным: это загадки, разгадав которые, мы также, как и герои этой сказки, сможем изменить свою жизнь.

Глава 1

Чужестранка

Эта история случилась давным-давно, задолго до наших дней, и след её уж так давно простыл, что мало кто и помнит истоки тех событий, и они развивались словно сами по себе, независимо от остального мира. Всё было утеряно в веках, и их истинная суть и глубина были доступны лишь немногим избранным, благодаря которым весь мир и узнал о невероятных, порой необъяснимых приключениях наших героев.

Итак, в одном, казалось бы, самом обычном Королевстве, в сердце принадлежащих ему земель, стоял огромный дворец, окружённый такой высокой и неприступной каменной стеной, что была она выше даже самых высоких деревьев в той местности.

Вокруг того дворца располагались небольшие аккуратные деревеньки; дружно жили в них люди добрые, трудолюбивые, мастеровые, всё они друг про друга знали.

И в одной такой тихой деревеньке жила со своим сыном не совсем обычная женщина.

Никто из местных не знал их имена и откуда они родом, но все давно к этому привыкли и не удивлялись, будто бы так и должно быть.

Женщина та слыла известной в округе целительницей, её красивый, звучный, мелодичный, почти девичий смех исцелял, наполняя всех радостью. И была она настолько добра к людям, что при встрече с ней улыбка поселялась на лице каждого и не покидала целый день; а уж если какая серьёзная хворь вдруг на кого нападала, то мчались к целительнице со всех ног.

А женщине этой достаточно было всего лишь мимоходом взглянуть на человека, чтобы понять, чем тот болен, или, возможно, захворает в скором времени.

От лёгкого тёплого касания её рук вмиг таяли, как и не бывало, все обиды, страхи и подозрения, и словно по волшебству, исцелялись все – и взрослые и дети – от самых разных недугов.

Но зачастую лечение происходило иначе: пациента неожиданно охватывал громкий и безудержный смех, а потом долго ещё ходил он по деревне и хохотал беспрерывно, не в силах остановиться.

И тогда жители деревни понимали, что их целительница только что излечила особо гневливого, обидчивого, или просто злого человека: растворялись в нём, как и не бывало, все его тяжёлые думы; а если кто и пытался вернуться к старому, так сразу же вновь заливался смехом.

А злиться и смеяться одновременно не получалось никогда и ни у кого.

Загадочная целительница для каждого находила главные важные слова – те, что нужны были человеку в данный момент, и сразу, словно по волшебству, находилось у того решение давно тяготившей его проблемы, да и события вдруг начинали складываться уже совсем по-другому, всё налаживалось, само собой.

Добрая молва о ней шла далеко за пределами деревни.

Только одного человека не могла эта женщина исцелить – своего любимого сына.

Он был абсолютно слеп.

Время от времени соседи замечали еле заметную тень лёгкой грусти, набегавшую на её лицо, когда сидя на крыльце дома и тесно прижавшись к сыну, она в задумчивости гладила его по голове и всё время будто прислушивалась, словно пытаясь уловить какой-то звук.

В эти моменты светлая улыбка целительницы вдруг куда-то исчезала: казалось, она пытается что-то вспомнить.

Люди чувствовали, что не нужно лезть к ней с лишними расспросами – они уважали её тайну.

Так уж повелось, что местные звали целительницу просто «мать слепого мальчика», или «женщина из дома на окраине», а иногда и вовсе «чужестранка».

И вот однажды случилась в той деревне таинственная история: куда-то исчезла эта чудесная женщина, как растворилась. Кто-то из соседей вроде бы даже заметил, как она в ночи выбегала за ворота, в чём была, рыдая, но с тех пор никто её и не видал более.

Она неожиданно пропала, оставив своего слепого сына совсем одного.

Глава 2

Сын чужестранки

Как часто бывает не только в сказках, но и в жизни, сын той самой необычной женщины обладал редкой способностью – он мог слышать и понимать суть всех вещей.

Мальчик знал о своей слепоте, но попросту её не ощущал, и к своим двенадцати годам мало чем отличался от сверстников: был весёлым, активным, подвижным, играл с друзьями, лазил по деревьям, строил шалаши из веток в лесу.

Однажды он отговорил мальчишек строить дом на приглянувшемся им дереве. Лишь коснувшись ствола и прошептав тому что-то, мальчик вдруг произнёс: «Ребята, оно вам не подойдёт! Нужно выбрать другое!».

Затем потрогал другие деревья и, указав на старый крепкий дуб, авторитетно заявил: «Вот это годится!». Мальчишки послушались его совета, выстроили на дубе надёжный дом для своих игр, а то, первое дерево, вскоре упало после грозы, обнажив своё напрочь прогнившее, трухлявое нутро.

С тех самых пор ребята зауважали своего слепого друга и стал он для всех своим.

Складывалось ощущение, что мальчик всё видит, только каким-то внутренним зрением: стоило только ему ощупать предмет и мысленно задать вопрос, как он тут же подробно описывал все тонкости формы и внутреннюю его суть.

Мальчишки часто подсмеивались над другом, когда тот вдруг начинал здороваться с птицами, лесным зверьём и деревьями или вести неспешные беседы с огромным придорожным камнем, болтать с травинками, шутить с ручейком.

Тогда мальчик уверенно и совершенно невозмутимо объяснял, что всё в природе имеет своё имя и умеет разговаривать, и потому легко находил он воду под землёй и с точностью мог указать место, где следует рыть колодец.

А ещё он разыскивал потерянные вещи. Взрослые им восхищались! И конечно же обращались за помощью.

Часто, убегая с друзьями в лес, он легко, играючи, мог привести всех на никем не обнаруженную ранее грибную поляну, найти заросли кустарников со сладкой дикой малиной, дерево с самыми крупными орехами, места с ценным трюфелем. Мальчишки набирали целые корзины грибов и ягод, объедались сами, приносили домой, что-то сушили на зиму, а излишки продавали на рынке.

Он мог остановить лесной пожар, договорившись с огнём; мог вызвать дождь, и поэтому его любимый лесок, и деревня никогда не подвергались нападению смертоносного огня.

А если у соседей в доме ломалась какая-то вещь, то сразу звали мальчика, и он точно указывал, что именно нужно сделать, чтобы починить её. Ему достаточно было мысленно задать вопрос предмету, как он тут же получал ответ о месте поломки.

– Я точно знаю, что и где у любой вещи болит! – настаивал парень.

Он буквально горел сильным желанием вникнуть во всё неизвестное, познать, изучить.

Среди сверстников слепой мальчик сильно выделялся каким-то непривычным для тех мест свободомыслием, бесстрашием, граничащим порой с дерзостью. Несмотря на то, что рос он без отца, мать на него не то чтобы руки ни разу не подняла – даже подзатыльником не одарила. А вот деревенским мальчишкам часто перепадало от отцов розгами за непослушание.

Сын «чужестранки» настолько обожал свою мать, что выполнял любую её просьбу сразу же, беспрекословно, поэтому не было между ними никогда распрей и ссор. Но по имени мать его не назвала ни разу, всегда только «сынок, сыночек». Деревенские со временем привыкли, и это не казалось им уже чем-то странным.

Слепой мальчик был знаком со всеми близлежащими лесами и рощицами, тропинками, реками и ручейками, и те всегда, будто добрые друзья, помогали ему найти обратную дорогу домой, когда он забредал слишком далеко.

Только в одном месте никогда не бывал он – в королевском дворце; ходили слухи, мол, странные дела там творятся! Да только мальчика эти сплетни особо не интересовали ровно до тех пор, пока однажды друзья не заговорили о том, как было бы здорово залезть в королевский сад.

Как-то на рынке, в обмен на корзину сладкой дикой земляники, толстый мальчишка, сын садовника, разболтал им «самый главный секретный секрет»:

– Только поклянитесь, что никому не расскажете! – быстрым шёпотом предупредил он друзей, жадно закидывая в рот сочные ягоды, – я слышал, как батя, выпив молодого вина, рассказывал матери, что в королевском саду растут громаднющие деревья, и на них круглый год висят такие вкусные и сочные плоды, что раз попробуешь, а потом не забудешь!

А какие там цветы невиданной красоты! А ещё там гуляют по дорожкам диковинные, говорящие человеческим языком птицы, а в пруду плавают поющие разноцветные рыбки, исполняющие принцессе серенады.

«Как интересно было бы подружиться и поболтать с обитателями этого сада и послушать их истории!» – подумал мальчик. Он никогда не слышал про говорящих человеческим языком птиц и поющих рыб, поэтому на следующий же день решительно отправился к королевскому дворцу. Однако, не дойдя до главных ворот совсем немного, он вдруг ощутил смутное беспокойство.

Мальчик остановился и прислушался к себе, но ничего не почувствовав, двинулся дальше, что-то беспечно насвистывая. И чем ближе подходил он ко дворцу, тем сильнее в голове раздавался громкий, напевный зов, заглушая все остальные звуки.

Он точно знал, что никогда ранее, никто и ничто: ни человек, ни какое-либо живое существо, ни тем более вещь, не имели такого голоса. Это было нечто совершенно новое, манящее, властно зовущее к себе, заглушающее все остальные звуки в голове и в тоже время такое знакомое.

Сопротивляться не было сил: ноги сами несли его во дворец, незнакомый голос подчинял себе его волю. И вот тут мальчик испугался. Он резко остановился, развернулся и побежал в обратную сторону. И чем дальше он удалялся от дворца, тем слабее становился этот новый звук, теперь более походящий на шёпот, будто говорили одновременно все голоса мира.

С того самого дня мальчик потерял покой – этот загадочный голос мерещился ему повсюду, куда бы он ни направлялся. Его перестали интересовать игры с мальчишками, теперь ему было скучно слушать, о чём разговаривают между собой лесные звери, что за новую песню сочинил ручеёк, на что жалуется сегодня ворчливый камень.

Он перестал ходить в свой любимый лес и часами сидел дома, в глубокой задумчивости уставившись в окно.

Как-то утром, только солнце поднялось над деревней, но ещё не успело прогреть землю, и прохлада не сменилась жарой, друзья всё-таки уговорили друга пойти с ними в лес за малиной, и только войдя туда, мальчик с удивлением понял, что лес молчит: никто из обитателей лесных с ним не поздоровался, как обычно, а когда он обратился по привычке сначала к белке, а затем к сове, то ответа не последовало.

Это было так неожиданно, что он даже остановился.

Лес был угрюм и неприветлив, высокие дубы и сосны шелестели верхушками, но не пытались заговорить с мальчиком.

– Ну его, этот занудный лес, этих бестолковых зверей и птиц! Талдычат одно и то же каждый день, никакого от них толку, что здесь делать-то, а вот за стенами дворца меня явно ждёт что-то новое, очень интересное и нужное мне.

И мальчик твёрдо решил сегодня же отправиться во дворец.

Всё сложилось удачно – мальчишки нашли лазейку в каменной кладке стены хорошо охраняемого королевского сада.

Его красота поразила деревенских ребят – они просто-напросто остолбенели от увиденного: ничего более прекрасного они никогда не встречали в своей жизни. В саду росли самые редкие и экзотические сорта деревьев, привезённые королём из путешествий по дальним странам.

Мальчики увидели необычные растения, приносящие круглый год вкусные сладкие плоды, сорвать и попробовать которые они так и не решились: боязно, всё-таки королевский дворец. Яркие цветы, не присущие этому краю, названия которых вряд ли знали даже самые ближайшие соседи короля, бросались в глаза и поражали своим разнообразием. Запахи растений пьянили: было ощущение, что они попали в другой мир.

Дети не знали, что король открывал ворота своего дивного сада только лишь самым ближайшим высокопоставленным друзьям.

Вся компания застыла на месте: они увидели на ветках деревьев огромных, разноцветных заморских птиц.

Ребята робко сделали несколько шагов и чуть не припустили обратно, услыхав из густых кустов:

– Кошки! Кошки! Вижу берег! – это был хриплый низкий мужской голос.

Лязгнул затвор ружья.

– Благодарствую! По какому праву! И где же кружка?! – второй голос был явно помоложе.

Окрик сопровождался звуком взведённого курка, чем ещё сильнее напугал детей.

Ребята замерли, готовые в ту же секунду рвануть в сторону ограды сада, но из кустов так никто и не появился.

Через мгновение ветки деревьев наверху зашевелились и вновь послышалось:

– А вот и ваш компот! Тысяча гвоздей! – голос раздался совсем близко, будто бы целый отряд охраны короля спрятался, рассевшись по веткам деревьев, ожидая приказа, и готовый вот-вот спрыгнуть вниз и схватить нарушителей.

И, конечно же, напуганные мальчишки вмиг умчались, пытаясь утянуть за рукав своего слепого друга. Только вот тот не сдвинулся с места; так и остался стоять, изучая звуки сада.

– Клювом в компас, чьи тут перья?

– Поднимем, братцы! Чтоб тебе невкусно было!

Диалог королевской охраны подозрительно походил на перебранку двух старинных врагов. Мальчик услышал взмах крыльев, а затем быстрое цоканье когтистых лапок по дорожке сада.

«Судя по их странным фразам, это, наверное, и есть те самые диковинные птицы, о которых болтал сын садовника!», – подумал он, и оказался прав.

Всё выглядело так, будто эти двое старых морячков-попугаев, привезённых с разных пиратских кораблей, поругивались друг с другом, перебрасываясь колкими шуточками. Вот только оба совсем не понимали смысла произносимых слов, да и давно позабыли половину, но старались изо всех сил:

– А ну! Морскую свинку тебе под кильку!

– Веник мачты, ветер дует!

– И не брамсель, нате вам! Какой кальмар-р-р! Кар-рету, мне, кар-рету!

Накал словесной баталии постепенно сходил на нет.

Голоса птиц постепенно стихали, издалека еле слышно доносилось: «опоздавший» … «парус» … «протёкший» … «таракан» … «на приз». Похоже, птицы настолько были заняты собой, что полностью потеряли интерес к нежданному гостю и улетели ругаться прочь.

Мальчик хотел, было, последовать за своими друзьями и удрать из королевского сада, и даже направился в их сторону, но вновь ощутил сильнейшее желание идти вперёд; его снова будто кто-то звал…

Прислушиваясь, не раздадутся ли шаги настоящей охраны, юноша шёл на призывный звук громкого неразборчивого шёпота, звучащего в голове. Этот звук словно играл с ним: порой он становился едва слышимым шёпотом, а иногда превращался в грохочущую лавину сотен голосов, сливающуюся в единый оглушительный рёв. Но вот сквозь этот хаос пробились чётко различимые слова: «Спроси меня! И я открою тебе все имена!».

Мальчик конечно же не подозревал, что в этот миг сама Книга говорила на весь мир, и он вдруг осознал, что слыша этот голос, он перестаёт слышать все остальные.

Первый раз в жизни он шёл, не обращаясь за помощью ни к животным, ни к природе, и не спрашивая ни у кого из них дорогу. И совершенно новое осознание пришло к нему: «Я же слеп! Сейчас кто-то ведёт меня к себе, но сам-то я ничего не вижу!».

Так, никем не замеченный, подчиняясь этой новой силе, он тайком проник во дворец.

Ему повезло – именно в этот день король отпустил всех слуг, оставив только пару человек охраны.

Мальчик приблизился к высоким дверям королевских покоев, и аккуратно нащупав ручку, немного, на самую щёлочку приоткрыл дверь.

Пахло воском от горящих свечей.

Зов усилился, и множественные голоса, будто пчёлы, ещё громче зашумели в голове. Сквозь гул он услышал шелест перелистываемых страниц и бормотание:

Отныне и навсегда!

Заклятием станут слова!

И ведаю Я имена.

Пусть имя ей будет одно —

Невидимым станет оно.

Кто взглядом коснётся неё,

Тот видит пусть только одно:

Прекрасней всех будет она,

Не ведая правды сама.

Вуаль идеала возьму

И жизнь я из тьмы заберу.

А недуг тот в землю уйдёт,

Кто зряч, что увидит, поймёт.

И будет считаться она

Прекраснее всех на Земле,

Пусть тайна вуали лежит,

Не тронута жизнью во мне!

Отныне не знает она,

Какая ей жизнь суждена!

На этих словах король задул свечи и четко произнёс: «Заклинанием запечатана, а суть в нём навечно спрятана. Кто взглянул – глаз замутился, а кто узнал – разум притупился!».

– Ну вот, теперь все по-прежнему будут твёрдо уверены в том, что никакого изъяна у моей дочери не существует! – и, довольный собой, король, а это был именно он, засмеялся.

«Бедный-бедный, богатый король! – на сей раз голос зазвучал настолько отчётливо, что мальчик вздрогнул, – он думает, что читает всю Книгу!

Он считает себя Хранителем и великим магом-волшебником! А правда в том, что он обычный лжец и вор! Поэтому он и не знает, что читает раз за разом всего лишь одну, самую первую мою страницу!

Он смог скрыть от всех то, что ранит и вызывает в нём смущение – болезнь его дочери, принцессы Латании. Ему удалось исказить истину; теперь никто на белом свете не видит её уродства, даже она сама остаётся в неведении.

Но вся беда в том, что я не в руках Хранителя, и потому мир не слышит меня, мир не слышит своего имени. И вещи, не зная своих имён, забывают свою суть!».

«А что нужно сделать, чтобы прочесть тебя и узнать имена всех вещей?» – мысленно поинтересовался мальчик и вдруг понял, что разговаривает с Книгой.

«О, то есть великая тайна! И она откроется только Хранителю! Сейчас, когда я в чужих руках, срабатывает защита – мои страницы не открываются, они перепутаны, и я для всех закрыта!

Но процесс путаницы зашёл настолько далеко, что уже и все строки на моих страницах перепутались, а в строках все слова не на своих местах. И стоит только буквам в словах перепутаться, как уже совсем ничего нельзя будет изменить, и этот мир погибнет!».

«И кто же твой Хранитель? Кому ты откроешься?», – взволнованно спросил мальчик.

«Я откроюсь только тому…», – тут голос внезапно оборвался, и мальчик услышал, как король, захлопнув Книгу, поднимается с кресла.

Мальчик понял, что ему нужно срочно ретироваться – встречаться нос к носу с хозяином дворца он не хотел, и, не разбирая дороги, помчался прочь.

Тем временем король вышел из своих покоев и направился в огромную библиотеку, где поставил Книгу на полку, и в тот же момент она стала абсолютно неотличима от других книг.

Весело насвистывая, монарх отправился по каким-то своим важным королевским делам.

Коридор опустел, и никто не увидел, как спустя пару минут, в библиотеку юркнул карлик, придворный шут его величества.

– Ну где же ты?! Вот же, только что я своими собственными глазами видел в окно, как он ставил тебя вот сюда, на эту самую полку!

Карлик перебрал все книги одну за другой, и даже соседние полки пересмотрел, но, не найдя нужной, опечаленный, покинул комнату.

– Столько лет пытаюсь её найти, никак не получается; она играет со мной в прятки! Все уже устали ждать! Ну ничего, придёт время, и ты будешь моей! – и он растворился в коридорах королевского дворца.

Никем не замеченный, пробежав по аллее сада совсем немного, мальчик внезапно споткнулся об ограждение цветочной клумбы и упал прямо на розы, сильно расцарапав шипами лицо и руки.

– Дурацкая клумба! Глупые, бессмысленные розы! Да как вы могли напасть и исцарапать меня! – раздосадовано закричал он и принялся со злостью топтать сломанные стебли. – Нужно срочно убираться подобру-поздорову из этого сада, прямо сейчас, немедленно, пока меня не заметила королевская охрана!

Но сделав всего пару шагов, он услышал совсем рядом нежный девичий голос:

– Эй, слуга, ты что, не видишь, куда идёшь?! Да как ты посмел растоптать мои прекрасные розы! Как можно быть таким неуклюжим? – мальчик сразу же понял, что обращаются именно к нему.

– Простите меня, милая девушка, я немного заблудился и был весьма неловок и, кажется, помял цветы на клумбе, – как можно вежливее мямлил он, пятясь назад. – Вы, наверное, служанка нашего короля, или, возможно, самой принцессы? Будьте так любезны, подскажите, где выход из этого чудесного сада? – от волнения мальчик совсем растерялся.

Он потирал ушибленное колено, неловко пытаясь прикрыть разорванную штанину.

– Я?!!! Служанка?!!! – милый голосок вмиг утерял свой нежный девичий тембр и приобрёл неприятные, визгливые нотки. – Да как ты посмел назвать меня, её высочество принцессу Латанию, королевскую дочь, какой-то там служанкой! Ты что, совсем ослеп! Не видишь, кто перед тобой?

Девочка с силой сжала в руках веер.

– Да я сейчас пожалуюсь отцу, и он вышвырнет тебя из дворца! Такому жалкому грязному оборванцу не место среди моих слуг! Да что я вижу! Ты шатаешься и еле держишься на ногах, с тобой явно что-то не так! Никто не смеет появляться передо мной, принцессой Латанией, в таком виде! Ты оскорбляешь мой августейший взгляд!

– Простите меня, Ваше Высочество! – заикаясь от страха, промолвил мальчик, сделав ещё несколько шагов назад, – я…я…никогда …никогда больше не посмею нарушить ваш покой! Я вовсе не ваш слуга, живу в соседней деревне, мы с друзьями залезли в сад из любопытства, нас привлекал аромат ваших великолепных роз каждый раз, как мы проходили мимо.

Вы верно заметили, я и вправду слеп от рождения, поэтому мои движения кажутся вам такими странными. Мне искренне жаль, что я был так неловок и повредил ваши цветы. Впредь никогда больше не потревожу вас!

Извиняясь и часто кланяясь перед принцессой, он суетливо пятился назад, пытаясь за деревьями скрыться от этого злого голоса и убраться побыстрее из сада. И как назло, он вновь споткнулся и упал прямиком в королевский пруд, окатив девочку водой.

От неожиданности, захлебнувшись, он пошёл ко дну, но, начав быстро молотить руками, вынырнул, и что есть силы закричал: «Помогите! Спасите! Прошу вас, принцесса, подайте мне руку! Я не умею плавать! Я тону!».

Так и не дождавшись помощи, мальчик кое-как добрался до берега этого небольшого и неглубокого прудика, и вышел на сушу.

Ярость клокотала в нём, он уже и позабыл, что сам, без приглашения залез в королевский сад, словно воришка.

И конечно же он не мог увидеть, что от его падения, вместе с фонтаном брызг из пруда вылетели маленькие золотые рыбки – особая любовь и гордость принцессы; их разбросало вокруг, и поначалу они беспомощно и неистово били плавниками и хвостами о землю, беззвучно разевая рты, а затем разом затихли.

От увиденного девочка замерла, буквально оцепенела, она не могла отвести взгляд от происходящего, до неё постепенно доходило, что рыбки больше не живые.

Как ни ограждал король свою дочь от всего неприятного и страшного, кое-что она всё же почерпнула из прочитанных книг. Но никогда ранее в своей жизни девочка не сталкивалась со смертью так близко – по наказу короля вокруг принцессы всегда проистекала лёгкая и беспечная жизнь.

И конечно же мальчик не мог знать, что своим появлением он не просто испортил настроение принцессы, он буквально перевернул её представление о мире.

В этот день она, как обычно, восседала на бархатных подушках в летней беседке в окружении благоухающих цветов, любуясь своим чудесным прудиком, в котором в любое время года цвели кувшинки и плавали маленькие разноцветные рыбки; принцесса радовалась летнему дню, напевала и что-то сосредоточенно писала в своём девичьем дневнике, по привычке изредка покусывая кончик золотого карандаша.

Король устроил этот райский уголок для дочери, чтобы та не скучала в одиночестве. Рыбки были привезены им в огромном аквариуме из далёкого неведомого Китая, преодолев тысячи миль по суше, морям и океанам…

А тут произошло немыслимое: грязный оборванец ворвался в её мир, растоптал и уничтожил то, что ей было дорого! И теперь он кричал и просил вытащить его из её же собственного пруда! Да как он посмел!

Принцесса грозно сдвинула брови, сжала кулачки и приготовилась дать отпор наглому мальчишке.

Девочке конечно же очень хотелось прийти на помощь рыбкам, но она ни разу в своей жизни не сделала ни одного даже самого маленького шажка – «не царское это дело», как любил повторять её отец-король. Эту присказку ему привёз гость из далёкой северной страны.

А мальчик, так же, как и все в Королевстве, включая и саму принцессу и даже придворного лекаря, не знал главную тайну королевской дочери: с самого младенчества она не могла не то чтобы ходить, она даже ступить по земле не могла своими ножками, потому что это причиняло ей невыносимую боль.

Девочка болела загадочной и неизлечимой болезнью, которая в народе называлась «земля не носит», и её ножки не были предназначены для того, чтобы ходить ими по земле.

Из-за этого самого изъяна слуги сызмальства носили принцессу на руках, ей оказывалось много внимания, и как результат, она выросла капризной неженкой. Ей прощались и излишняя вспыльчивость, и высокомерие, а король-отец, наоборот, пытаясь во всём угодить дочери, окружал её только самыми дорогими и изысканными вещами.

Чуть что не так, не по её воле и хотению, как в тот же миг на весь дворец раздавался крик принцессы: она звала отца, требуя разобраться с нерадивым слугой или служанкой и того тотчас без разбора выдворяли со службы.

В услужении у капризной принцессы были только самые здоровые, молодые и красивые слуги.

Ей не был знаком тленный мир, она никогда не видела и ничего не знала о человеческих страданиях, а когда, время от времени, окружавшие её подданные куда-то пропадали, девочку это вовсе не удивляло, потому как интересна ей была только она сама. Листья в саду были всегда свежи и зелены, плоды на деревьях яркие и сочные, розы цвели и благоухали круглый год, сад был всегда наполнен голосами редких заморских птиц.

Её Высочество, принцесса Латания, и не догадывалась, что по ночам целый штат садовников заменял подгнившие фрукты и цветы на свежие, подкрашивал травку, развешивал зелёные листья на деревьях, унося опавшие за стены дворца.

Вся жизнь принцессы состояла из лжи. С помощью заклинания король скрывал от всего мира всё неприглядное, всё то, что ему не нравилось в этой жизни и то, что могло бы огорчить капризную дочь.

Вся эта неправда, словно пелена, окутала его дворец.

Никто не видел изъяна в его дочери, не замечал её болезни; для всех она всегда оставалась прекрасна и идеальна так же, как и всё, что её окружало.

И только в своих снах принцесса была совсем другой: лёгкой, озорной, весело бегающей по лесу с другими девочками. Она мечтала танцевать. Всё же, где-то в глубине души Латания чувствовала ненатуральность того, что её окружало; время от времени, во всём этом ей чудился какой-то подвох, недосказанность, и это приносило девочке особую грусть, разочарование и вызывало раздражение.

Поэтому, то что произошло в тот самый злополучный день, вызвало в ней сильнейшую бурю негодования и зародило в душе страх: никто ранее не смел так варварски врываться в её сад и в её жизнь!

Даже сам отец-король спрашивал дозволения у дочери прежде, чем посетить её покои!

Не обращая внимания на слова мальчика о том, что он слеп, принцесса на повышенных тонах принялась отчитывать того, и очень быстро от нравоучений перешла к оскорблениям: обида и злость на юного нахала за нанесённые им разрушения, вырвалась наружу:

– Ты! Пугало, осёл, невиданный урод! Да как тебя только такого земля носит! Как ты посмел пробраться в мой сад, испортить клумбу с розами, погубить моих любимых рыбок? – кричала Латания, не помня себя от ярости. – Да подобных тебе больше нет во всём мире, тобой, поди, родители пугают детей перед сном! Ходишь по Земле, не видишь ничего, от тебя нет никакой пользы, ты всё портишь, и место тебе в выгребной яме, а не в нашем прекрасном мире!

Принцесса на секунду остановила свою тираду, переводя дыхание, нервно обмахнулась веером и продолжила:

– Представляю, кто твои родители, – продолжала ядовито выкрикивать девочка, – наверное, папаша – пьянчужка из соседнего села, а мать побирается по помойкам!

Она ругалась и в сердцах ломала свой любимый веер – подарок его Величества.

Если бы кто-то из хорошо знавших принцессу увидел сейчас её злое раскрасневшееся лицо, не поверил бы, что это Латания.

Эти страшные ругательства, подобно маленьким острым камешкам, вылетая из её рта, метко попадали в самое сердце мальчика.

«Откуда же мне известны все эти слова, такие ужасные ругательства? Что со мной происходит? Отчего мне хочется разорвать этого убогого слепого беднягу?», – пронеслось в голове принцессы.

Удивительно, но никогда ранее Латания не произносила подобных речей; да никто и не вызывал в ней такого сильного раздражения и желания поколотить, порвать, уничтожить. Что-то случилось в этот день с принцессой, и она вмиг перестала быть милой и доброй девочкой.

Но и наш парень, такой обычно тихий и спокойный, даже порой кроткий и излишне застенчивый, не остался в долгу.

Он искренне считал, что на свете не существует ни одного предмета, суть которого он не слышит и не знает, поэтому был страшно удивлён, когда не смог узнать тайну – тайну Книги: она сначала поманила его, оглушила, а затем замолчала!

И сейчас он не слышал ни Книгу, ни голосов окружавших его предметов и поэтому был напуган и растерян. Мальчику казалось, что его обманули, лишив самого важного его качества. И тогда, невиданное ранее самолюбие взыграло в нём!

Мальчик стоял посреди великолепного сада мокрый, грязный, с исцарапанным лицом, в изодранной одежде и пытался понять, кого ему винить в произошедшем: то ли волшебную Книгу, то ли короля, что захлопнул её в самый неподходящий момент, то ли кричащую сейчас на него заносчивую принцессу, и поэтому он не нашёл ничего лучше, чем съязвить ей в ответ:

– О, что же я слышу! Та самая прекрасная принцесса Латания, идеал и совершенство, пример для всех принцесс в мире, оказывается, умеет ругаться не хуже деревенского конюха! И то, вы наверняка могли бы вогнать в краску даже его!

Где же ваши манеры и совершенный голосок, где же ваше благородство?

Сидите тут, словно статуя, умничаете, а сами даже не сдвинулись с места, чтобы помочь несчастному утопающему и подать ему руку!

Я едва не утонул у вас на глазах, а вы даже не пошевелились! Вы переживали только за ваших драгоценных рыбок!

Все вам прислуживают, считают идеалом, преклоняются, а на самом-то деле вы злая! А ещё вы – самая обычная и всё, что окружает вас, всё – неправда!

Вы живёте и не ведаете, что это ваш отец заклинаниями нагнал морок на весь дворец, он всех обвёл вокруг пальца, убедив, что всё вокруг него идеально и совершенно. А на самом деле у вас кругом ложь и обман!

Это не я слепой, это вы все тут слепые! – слова сами собой вылетали из уст мальчика, казалось, помимо его воли.

И он припустил прочь из парка.

Латания первый раз в жизни слышала подобные речи в свой адрес: нелепый, грязный деревенский мальчишка не просто уничтожил розы и погубил рыбок, он словно испачкал своими грязными ботинками весь её прекрасный мир.

Первым желанием принцессы было дотянуться до мерзавца и влепить оплеуху, а затем ещё и расцарапать его наглое лицо своими острыми ноготками, и девушка даже привстала и попыталась самостоятельно сделать пару шагов, но у неё ничего не вышло.

В растерянности она смотрела на свои ноги:

– Ну же! Я вам приказываю! Почему вы меня не слушаетесь! Все в этом мире обязаны исполнять мои приказы!

Но ноги, увы, не двигались, слуг поблизости не было, никто не прибежал и не взял на руки.

В этот момент ей так захотелось убежать из сада, закрыться в своей комнате и разрыдаться там, никого не стесняясь…

Все эти ощущения бурлили в Латании, и не владея собой, она всё громче и громче сыпала проклятиями и даже кинула остатки кружевного веера вслед нарушителю спокойствия, пока на крики разгневанной принцессы не сбежалась охрана.

Мальчика догнали, грубо схватили и, больно поколотив дубинками, вышвырнули за ворота. Он упал в придорожную пыль, сильно ударив плечо: колени и ладони саднили, мокрая одежда была порвана и испачкана.

Со стоном поднявшись, мальчик отряхнулся как мог и поплёлся домой, потрясённый произошедшим.

Он ощущал чувство стыда и злился на этот несправедливый мир, который допустил его рождение в таком безобразном виде. Внутри него росли и поднимались неизвестные новые чувства, причиняя почти физическую боль – ничего подобного мальчик не испытывал ранее: это была и страшная обида от унижения, и разочарование, и жалость к себе.

То, что мальчик услышал из уст принцессы, эти до слёз обидные обвинения и оскорбления, непривычно звучали в голове, а фраза про отца прицепилась, словно колючий репей, и он попытался вспомнить, слышал ли когда-нибудь хоть что-то про своего родителя: кем тот был, куда делся.

Разговор с волшебной Книгой не забылся, но он больше не слышал её зов.

– А всё это ты, Книга заумная, всё-то ты знаешь про всех, всё умеешь, только вот имя своего Хранителя вдруг позабыла и служишь ты только королю и его королевству, – досадливо выкрикивал мальчик в пустоту, – всё с тебя и началось!

***

А в этот момент высоко-высоко на небесах Боги с большим интересом наблюдали за происходящим:

– Смотрите! Книга узнала его!

– Да! Она всегда узнаёт тех, с кем соприкасалась!

– Книга буквально заворожила его! А он заворожил Книгу.

– То, что произошло с этим мальчиком во дворце, ослепило и одновременно оглушило его…

– Но ослеплённый этой встречей, он постепенно забывает суть вещей, которую знал раньше!

– А ведь мальчик всё знал и без помощи волшебной Книги, но он польстился на её зов, влез в чужой сад, и в результате отрёкся от своих способностей.

– Он ещё не знает, что эта судьбоносная встреча была для него несвоевременной! Он нарушил правила! И Книга проучила его!

***

И за один короткий вечер мальчик сильно изменился. Он плёлся по дороге, ломая ветки деревьев и зло пиная придорожные камни. Вернее, ему так казалось, а на самом деле мальчик попросту спотыкался о них.

И вся природа будто бы замерла, перестала быть живой, теперь в ней словно не было души, она замолчала.

Ему казалось, что в этом мире существует только он один… обиженный…растерянный…Он окончательно утратил свои способности, и зло вошло в него, овладело им, заняло пустое место внутри…

Стемнело… мальчик продрог и его начало колотить, то ли от холода, то ли от переполнявших его чувств; он прибавил шагу и вскоре вошёл в ворота своей деревни.

Удивительно, но сейчас он почувствовал, как все предметы, такие знакомые ему с детства, вдруг изменились, и всё, что окружало его, показалось мальчику враждебным, острым, колючим, желающим напасть, ударить и обидеть!

– Предатели! Вы все предатели! – привычно дотрагивался он по очереди то к безмолвному колодцу, то к лопате, оставленной кем-то из односельчан, а затем и к телеге, и даже к лавочке, стоящей у его дома.

Все эти самые обычные и повседневные предметы, казалось, сейчас, безмолвно смотрели на него, и в их молчании ему чудилась жалость, смешанная с презрением и даже ехидство.

Мальчика душили слёзы, тело ныло от ран, полученных от шипов роз и ударов дубинок.

Войдя в дом, и со всей силы хлопнув дверью, да так, что стёкла затряслись в окнах, он сел за стол и закрыл лицо руками.

В тот вечер мать, сидя у окна, вглядывалась в видневшуюся сквозь открытые ворота извилистую дорогу, пытаясь ещё издалека узреть знакомый силуэт, такой родной и любимый.

– Как странно, обычно их домой с улицы не загонишь, – она наблюдала, как друзья сына ещё засветло влетели в ворота и поспешно, даже немного суетливо, скрылись за дверьми своих домов.

Деревню накрыли сумерки, дорогу стало не видать, луна ещё не осветила её, и женщина сильно удивилась, когда пропустила приближение сына, хотя обычно чувствовала его на большом расстоянии.

От громкого стука входной двери мать вздрогнула; она не узнала сына ни по походке, ни даже по знакомым с детства звукам шагов.

Но своим чутким материнским сердцем, она всё же уловила, что с ним случилось что-то очень нехорошее.

Разорванная одежда, ссадины и царапины на лице нисколько не смутили женщину, бывало, сын прибегал после прогулок по лесу и в более плачевном виде: однажды он решил набрать мёда и залез в улей на дереве, а потом быстро убегал, спотыкаясь о пни и коряги, спасаясь от преследования рассерженных диких пчёл.

Но никогда ещё она не видела у него такого выражения лица: злость и обида сильно изменили его черты, она не узнавала своего сына, будто бы он решил разыграть её и нацепил страшную маску.

«Вот так выглядит человек, потерявший лицо…», – неожиданно отстранённо подумала женщина и принялась выспрашивать сына, что с ним случилось, отчего он плачет.

И в ответ услышала до боли знакомый голос, звучащий глухо, без каких-либо эмоций, холодный и спокойный:

– Мама, признайся, зачем ты мне всё это время лгала? Ты с детства уверяла меня, что я такой же, как все! А на самом-то деле, я – никчёмный урод, инвалид. Я ненавижу своего отца, кем бы он ни был, я ненавижу самого себя и ещё я больше никогда не хочу тебя видеть, – На последнем слове он сделал небольшую паузу, тихонько иронично хихикнул.

– Похоже, и вправду, теперь моё место в выгребной яме! – эта ядовитая фраза особенно ранила мальчика, – ты не смогла родить меня здоровым, но почему ты не можешь исцелить меня? Ты вылечила стольких людей от самых сложных и страшных болезней, а как же я? Может, ты опасаешься, что я прозрею и покину тебя? Ты боишься одиночества? Тогда ты плохая мать!

Обвинения, одно страшнее другого, сыпались, всё сильнее искажая его лицо, и оно превратилось в застывшую маску, не выражающую ни одной эмоции.

В следующий миг мальчик вскочил и, стряхнув посуду со стола, опрокинул лавку и выбежал из избы. Он был невероятно рассержен и абсолютно уверен в своей правоте; ему казалось всё настолько ясным и очевидным, что он даже не счёл нужным выслушать оправдания матери.

Ночь мальчик провёл на сеновале, где приятно пахло скошенным сеном и ещё целым букетом разнотравья.

– Что со мной произошло? Кто виноват? В деревне меня уважали за мой дар, теперь я никто, я ничего не могу и не чувствую ровным счётом ничего!

Он горько плакал, первый раз в жизни, и только на рассвете крепко заснул.

На следующее утро, зайдя в дом, мальчик, как ни в чём ни бывало, окликнул мать – ответом ему была тишина. Он позвал её ещё и ещё раз, пока вдруг не вспомнил, что произошло вчера.

Прошло несколько дней. Мальчик жил надеждой, что мать скоро вернётся и всё будет в их жизни, как прежде.

Соседи первое время не волновались: «Мало ли какие дела могут быть у целительницы за стенами их деревни, может в гости к кому поехала или на дальнюю ярмарку», но все точно знали, что женщина никогда не оставит своего сына одного.

Так прошла неделя, а «чужестранка» всё не возвращалась…

– Куда твоя мать могла уйти? – обратился местный старейшина Прохоп к мальчику.

– Н-не-е-е знаю…, – заикаясь ответил парень, – было заметно, что он сильно напуган и растерян.

– Что у тебя с лицом-то? Отчего оно такое бледное, как окаменевшее? Поссорились что-ль?

– Д-д-д-а-а-а, – прошептал мальчик.

– Мать твоя – женщина серьёзная, не могла она вот так просто уйти и бросить тебя! Вот как порешим, малец, – продолжил Прохоп, – мы отправим гонцов на её поиски в соседние деревни и города, вдруг ей пришлось выхаживать какого больного, а весточку нам передать она не смогла.

Он призадумался, кашлянул и почесал затылок.

– Только странно мне всё это: ни разу за двенадцать лет не покидала она свой дом дольше, чем на день. Могла бы гонца прислать или голубиной почтой воспользоваться, – ворчал старейшина, – не в каменном веке, чай, живём, почта вон как работает: голуби наши – самые быстрые и хорошо обученные!

На том и порешили.

Отправились на поиски чужестранки четверо молодых парней. И поскакали они на все четыре стороны, заезжая в каждое селение и спрашивая, не встречал ли кто «красивую женщину с такой улыбкой, что светит ярче солнца, с такими руками, что согреют даже в самый лютый холод, и каждое её слово, что мёд, самое что ни на есть лечебное».

Но ни в одном селении никто не видал такой женщины, а «если бы и встретил, так вовек не забыл бы диво такое», – слышали они в ответ.

Далеко забрались гонцы: аж до самых гиблых болотистых мест с одной стороны, до басурманских государств с другой, до самого синего моря с третьей, и до начала «той самой длинной путь-дороги» с четвёртой стороны. Никто из жителей в тех местах не видел чужестранки.

А ехать дальше на поиски по «той самой длинной путь-дороге» не было дано указания от старейшины.

Прохоп, отправляя своих людей на поиски, дал им наставление: «Если наша целительница ушла по ней, это означает, что она сама приняла такое решение, и мы не имеем права противиться её воле, иначе это будет уже преследованием! Таков наш закон!»

И вернулись грустные парни домой ни с чем.

Мальчик с самого первого дня просил взять его с собой на поиски матери: уж что-что, а разыскивать пропавшее он умел лучше всех – тем и славился до сих пор на всю округу.

Но всякий раз случалось странное: стоило только ему сесть на лошадь или на выезжающую из ворот телегу, то каким-то загадочным образом они останавливались, как вкопанные и не трогались с места.

А когда мальчик отправлялся сам пешком, то шли ноги только вдоль забора, по кругу. Так он и ходил вокруг деревни и возвращался обратно домой ни с чем.

Он и своих друзей просил помочь найти пропавшую мать: ребята оббегали все окрестные леса и поля, но и там её не оказалось.

Раз за разом слепой мальчик настойчиво делал попытки уйти из деревни, испробовал все возможные варианты, но в итоге ничего у него так и не вышло. Его путь заканчивался там же где и начинался: у ворот родной деревни.

И с той самой ночи он сильно изменился, стал другим – повзрослел. Детский смех, шалости, игры с друзьями ушли из его жизни, а выражение красивого лица так и осталось надменной маской.

Как он не пытался улыбнуться, ничего не получалось.

***

Так прошло два года. Мальчик вырос и превратился в красивого и ладного юношу. Жизнь в деревне текла своим чередом, исчезновение его матери жителями стало забываться.

Чтобы прокормиться, он зарабатывал себе на жизнь плетением корзин из ивовой лозы и жил обычной жизнью простого деревенского парня. Тоска по матери по-прежнему мучила его и днём, и ночью: часто ему чудился её голос, её смех, а иногда даже родной с детства запах.

И именно тогда и появилась эта странная, не подвластная ему особенность: лишь стоило ему коснуться любой смеющейся женщины, даже всего лишь на миг, как та словно прилипала к нему, и теперь ходила за ним везде по пятам, как приклеенная, держась на небольшом расстоянии: куда он – туда и она.

Такова была сила его намерения – найти мать, сила его любви. Как заслышит он где женский смех, так со всех ног и мчится, не разбирая дороги, в надежде, что это его мать вернулась, и дотрагиваясь до смеющейся девушки или женщины, он сам того не осознавая, становился объектом притяжения.

Когда это случилось с юношей впервые, разнимать их прибежали почти все жители деревни. Они тянули бедолаг за руки в разные стороны, обливали водой, затем маслом; приходили бабки-знахарки из окрестных селений, поили травками заговорёнными, нашёптывая что-то, и обходя пару по кругу, плевали, выли, издавая какие-то жуткие звуки; обкуривали дымом, но всё без толку.

Никто ничего не мог с этим поделать, да и сам юноша был в ужасе от этого, но ничего не помогало. Снова и снова очередная несчастная зачарованная женщина ходила за ним по пятам, будто привязанная, повсюду, не оставляя ни на минуту, позабыв свой дом и потеряв волю.

Юноше и самому это не нравилось: он пробовал гнать женщин от себя, ругал, убегал прочь – всё бесполезно.

Это продолжалось до тех пор, пока юноша не дотрагивался до следующей смеющейся женщины. Тогда предыдущая отставала от него, будто просыпалась от морока и потом даже вспомнить не могла, что с ней происходило.

Это странное явление повторялось раз за разом, стоило только юноше услышать женский смех.

Мужики пробовали уводить своих жён и дочерей домой силком, но не получалось!

И вскоре все женщины его деревни перестали громко разговаривать на улице, даже дома они говорили шёпотом; постепенно исчез заливистый женский смех, затихли песни и хороводы.

Поначалу происходящее сильно пугало всех, затем поведение слепого юноши начало раздражать жителей деревни: их жёны, дочери и сёстры повсюду следовали за этим мальчишкой, «словно коровы на привязи».

Уже и друзья его сторонились: они попросту стеснялись юношу.

Со временем деревенские жители вроде даже и привыкли к происходящему, как к чему-то обыденному, но постепенно деревня стала скучнеть, затухать, родители старались выдавать дочерей замуж подальше от родного дома. По округе поползли нехорошие слухи. Торговцы отчего-то обходили деревню стороной, и из зажиточной, весёлой, шумной, она превратилось в бедную и вымирающую.

Всё, что происходило с юношей, выглядело странным, колдовским, вызывающим оторопь, «кому и рассказать-то стыдно». Жители деревни поначалу жалели слепого сироту, они же его с младенчества знали, и считали, что-парень-то головой повредился от горя после исчезновения любимой матери.

Но случилось так, что слухи всё же разлетелись по округе, обрастая всё новыми жуткими подробностями. На центральном рынке прошла молва о страшном чудовище, колдовством уводящим женщин из семей в своё логово. И последствия этой сплетни конечно же не заставили себя ждать.

Однажды вечером в деревню, где проживал слепой юноша, пришли разъярённые мужики с вилами и осиновыми кольями с требованием выдать им вампира-вурдалака, насылающего на весь их домашний скот болезни, ворующего девушек по округе, пьющего их молодую кровь.

Несколько особо злобных мужиков держали в руках горящие факелы и грозились спалить всю деревню дотла.

Кое-как отбились жители от непрошенных гостей, пройдясь с ними по всем своим избам, чтобы те убедились, что не прячут они никакого чудовища, дома только женатые мужики с жёнами и детьми, да старики.

Так соседи и ушли ни с чем, пригрозив напоследок, что будут захаживать и пристально следить за всеми жителями деревни:

– И отныне, Прохоп, – на прощанье громко прокричал здоровый мужик, возглавлявший ходоков, обращаясь к старейшине, но так, чтобы было слышно в каждом доме, – всякая торговля между нашими деревнями отменяется! Нехорошее вы покрываете, как есть говорю! Люди-то просто так языками болтать не будут!

Тем же вечером Прохоп собрал совет деревни: нужно было как-то решать вопрос, потому что запрет на торговлю означал, что к зиме людям просто нечего будет есть. В те времена весь урожай отвозили на ярмарку, продавали там или меняли на что-то жизненно необходимое. Просовещавшись до утра, они порешили, что-мальчишка-то совсем болен, и это становится опасно для жизни их деревни и надо что-то делать, иначе добром никак не кончится.

И тогда, согласно их решению, мрачный плотник, виновато опустив глаза, заколотил окна и двери дома, где жил слепой, чтобы тот сам не смог выйти наружу, а еду и воду ему передавали через крохотное окошко, словно узнику в тюрьме:

«К собаке они и то лучше относятся!», – с обидой думал юноша.

И понял он тогда, каково это, быть ложно обвинённым; снова и снова вспоминал, как сильно обидел мать, а теперь же он испытал это на своей шкуре.

Преданные друзья у парня всё-таки остались, хотя им самим было неловко и обидно за то, что происходило с их матерями и сёстрами, и это уже совсем не походило на игру. Однако, ребята ценили дружбу и сговорились освободить друга. Выждали они, когда взрослые уйдут на работы в поля и улицы опустеют, и оторвали несколько досок от окон дома, где томился в заточении юноша.

Друзья, помня, что их товарищ не сможет уйти дальше ворот, отнесли его в лес на своих спинах. Удивительно, но всё удалось, и, довольные собой, они вернулись в деревню. Вот только куда дальше направиться их незрячему другу, никто не и подумал.

Оставшись в одиночестве, юноша в растерянности присел на траву и поднял голову, подставляя лицо тёплым лучам солнца:

– Вот так и умру от голода и жажды, сидя здесь!

Как вдруг он услышал совсем неподалёку тихий женский плач. Сердце забилось в груди, юноша поднялся и побрёл между деревьев на голос плачущей девушки и вскоре вышел к ручью.

Он не мог видеть, что та сидит, опустив в кристально чистую прохладную воду свои истёртые в кровь ноги.

Юноша тихо подошёл, присел рядом и, легонько коснувшись плеча незнакомки, спросил: «Что случилось, почему вы плачете?».

Не успела девушка ответить, как неведомая сила будто магнитом мгновенно притянула их друг к другу, тела их соприкоснулись и слились своими боками, будто кто-то неведомый пришил их друг к другу огромными невидимыми иглами с невидимыми нитями. Девушка в ужасе заверещала, пытаясь вскочить на ноги и убежать, но теперь это стало совершенно невозможно.

***

Следует отметить, что принцесса Латания, а это была именно она, оказалась в то время у ручья неспроста.

После той памятной встречи с противным мальчишкой, его обидные слова прочно засели в её голове. Никто ранее не подвергал сомнению её совершенство и не высказывал мысли о том, что она должна сама, без помощи слуг, ходить своими ногами.

– Ибо так устроен этот мир! Навеки вечные! Никто из смертных не смеет подвергать эти устои сомнениям! – с детства внушал ей отец.

Но подозрение о том, что мир устроен по-другому и всё в нём не так, как её уверяли с младенчества, росло в Латании день ото дня.

Ссора с мальчишкой словно сорвала пелену с её глаз.

Всё вокруг вроде бы было прежним: и яркие наряды, и дорогие украшения, и сад, полный цветов, и служанки, готовые исполнить любой каприз, но появилось отчаянное желание, которое прежде никогда не посещало её: передвигаться самой. И Латания тайком попыталась сделать первые в своей жизни самостоятельные шажки.

Встав с кровати и опустив ноги на персидский шёлковый ковёр, она тотчас упала, ноги её подкосились, и закричав от дикой боли, она потеряла сознание. Очнувшись, принцесса почувствовала невыносимое жжение в ногах, и опустив взгляд вниз, обнаружила, что ступни её истёрты до крови.

Латания теперь ясно осознала, что ноги не подчиняются ей, и это её просто ошеломило!

– Как такое может быть? Отец уверял меня, что всё в этом мире подчиняется мне! Стоит только захотеть! Любой каприз! И так было всегда! А оказалось, даже собственные ноги не хотят слушаться меня! Только вот отец ни за что не позовёт ни одного лекаря во дворец, – размышляла девушка, – он не позволит никому узнать, что с его дочерью что-то не так, что-принцесса-то не идеальна! Ну а раз так, я сама найду лекаря, и он излечит меня! И я сама смогу ходить, бегать, танцевать! – твёрдо объявила вслух Латания.

Но где искать врачей она не знала. Король строго-настрого запретил ей покидать дворец, и никто из слуг ни за что бы не решился ослушаться королевского указа и вынести её наружу. Принцесса жила в настолько безукоризненно чистом мире, где она даже малюсенького пятнышка на своём платье никогда не видела.

Все, кто переступал порог дворца, попадал под королевские чары и видел только красоту и совершенство принцессы – колдовство ограждало её от всего безобразного, некрасивого, несовершенного.

– Ничего-ничего, я всё смогу! Я придумаю план! Помнится, я слышала, как служанки слишком громко судачили о том, что какая-то знахарка из соседней деревни лечит все болезни на свете! Мне необходимо попасть к ней! – решила девушка.

Теперь жизнь принцессы резко изменилась: она внимательно наблюдала за тем, что её окружало, прислушивалась к разговорам слуг. Латания словно проснулась от морока, который окутывал её много лет. Девушке вдруг стало очень интересно читать книги, особенно приключенческие, и она просила отца приносить их ей побольше.

В своей комнате, пока никто не видел, она втайне вставала на ноги и ежедневно делала всего несколько малюсеньких шажочков, не больше. Тело плохо слушалось, но она упорно, изо дня в день, продолжала свои попытки самостоятельного передвижения.

Два года пролетели незаметно.

За это время девушка научилась, преодолевая боль, делать несколько шагов, на это у неё уходило гораздо меньше времени, чем раньше, но после этих усилий ноги её все равно начинали кровоточить.

– Как ты уже догадалась, Пери, покинуть дворец сама, на своих ногах я не смогу, – Латания разговаривала со своей любимой собачонкой, зная, что та уж точно ничего не разболтает отцу, – поэтому, решено! Я совершу побег! Я нашла в книжках несколько способов, как можно сбежать из дворца! Вот послушай: «Если принца, который спасёт и выкрадет вас из дворца нет в наличии, то можно переплыть ров, связать простыни и спуститься по стене вниз, а ещё катапультироваться и перелететь через стену на ядре, или же сделать подкоп, а можно устроить пожар и выбежать вместе со всеми или переодеться в служанку и просто выйти за ворота».

– Да, это конечно же отличные варианты, но все они мне не подходят. А вот выехать на телеге садовника, прикрывшись ветками деревьев – вполне выполнимо! На том и порешим, дорогая моя Пери! – собачка звонко тявкнула ей в ответ, явно соглашаясь с хозяйкой.

Девушка как-то подслушала разговор садовника со слугами и прознала, что тот раз в неделю проезжает мимо деревни, где живёт та самая женщина-лекарь.

***

В тот день стояла солнечная, безветренная погода. Весна отступила и пришли ясные и тёплые деньки. Король с друзьями уехал на охоту, и принцесса осталась в саду одна. Она, с трудом преодолев небольшое расстояние, забралась на телегу садовника и зарылась в куче скошенной травы и веток, которые тот намеревался вывезти из сада.

Латания очень гордилась собой: она решилась на отчаянный шаг и самостоятельно отправилась в первое в своей жизни путешествие за стены дворца.

Как назло, садовник, не доехав до деревни совсем немного, свернулся с просёлочной дороги на обочину и там, никуда не торопясь, кряхтя, слез с телеги и уселся на пенёк. Порывшись в своём мешке, он достал припасённую бутылочку вина, кусок сыра с хлебом и приступил к трапезе.

– Сейчас вздремну совсем немного, – сладко зевнув, произнёс он после нехитрой трапезы, – затем очищу телегу от веток и мусора, и налегке поеду обратно.

Пробормотав это, он прилёг на зелёную травку у ручья и уснул, громко похрапывая.

Лёжа под колючими ветками деревьев и кучей пожухлой травы, принцесса смекнула, что пора ей вылезать из телеги.

Она опустилась на землю, прихватив с собой рабочую одежду и сапоги садовника, но сделав всего пару неловких шагов в сторону, упала, вскрикнув от боли. На её счастье, садовник крепко спал, а рядом рос огромный дуб, за которым девушка и спряталась, а затем быстренько переоделась.

Дождавшись, когда садовник проснулся и уехал, Латания поднялась и за несколько маленьких шажков, отдающих острой болью, оказалась у лесного ручейка. Она с облегчением скинула с усталых ног грубые сапоги и принялась омывать саднящие ступни в прохладной воде.

Принцесса оказалась совсем недалеко от нужной ей деревни, но не знала, как ей быть дальше. У неё не было точного плана, она считала, что главное, это покинуть дворец, а там как-то всё само бы собой и решилось.

– Увидев меня в грубых сапогах и дешёвой рабочей одежде садовника, знахарка ни за что не распознает, кто перед ней; а я притворюсь бедной девушкой из соседнего села, – размышляла Латания, готовя побег.

Только сейчас, сидя на берегу ручья, она осознала, что сильная боль в ногах не даст ей добраться до цели, и от безысходности девушка заплакала.

Она так погрузилась в своё горе, что сквозь шум журчащего ручья не расслышала шагов приближающегося юноши. Тот, обратившись к ней с вопросом, присел рядом и легонько дотронулся до плеча.

Латания вздрогнула, и только лишь повернула голову, чтобы ответить незнакомцу, как доселе неведомая сила, словно магнит, стремительно притянула девушку и юношу друг к другу, буквально склеив их тела.

Оба вскрикнули, почувствовав, будто кто-то сильно ударил каждого из них в бок.

И тут Латания с ужасом увидела, что левая сторона её тела срослась с правой стороной юноши, от бедра до талии. Она, было, дёрнулась в сторону от парня, но что-то крепко удерживало их вместе.

– Эй, а ну-ка отойди от меня! Отлепись! – что есть мочи завизжала девушка. Она отталкивала от себя незнакомца, но это ей не удавалось, да ещё и причиняло боль.

– Именем королевской дочери! Приказываю вам отойти! Немедленно отцепись от меня, деревенщина! – гневно закричала девушка. – Никто не имеет права даже подходить близко к моему высочеству! Я – дочь короля! Я – принцесса!

Пытаясь избавиться от чужого человека, она ожесточенно лупила его по голове, дёргала за волосы, царапалась, но всё без толку.

Девушка на секунду замолчала, чтобы перевести дух, и тут внимательно взглянув на юношу, она узнала его!

– Ах! Так это ты! Тот самый жуткий урод, что помял в моём саду мои прекрасные розы и сгубил любимых золотых рыбок! Да как ты посмел! Ты преследуешь меня! А теперь ты ещё и похитил королевскую дочь! Я сейчас позову охрану! Охрана! Охрана! Сюда! Спасите меня!

Но на её крики о помощи первый раз в жизни никто не прибежал. Принцесса опешила – наглый парень так и продолжал молча сидеть, тесно прижавшись к её боку.

В этот момент и юноша пребывал в полной растерянности; его лицо по-прежнему было бесстрастно, но внутри он испытывал настоящую панику:

«Я снова притянул к себе девушку! – завопил он мысленно. – И она прилипла! Да только на этот раз, это не простая девушка из моей деревни, а самая что ни на есть настоящая принцесса! Откуда она только здесь взялась? Вон как верещит, охрану зовёт! Так! Где-то это я уже слышал! – догадался он. – Этот визгливый голосок трудно забыть!».

Парень нервно почесал затылок и злорадно подумал:

«Ах! Так это ты, принцесса Латания! Ну я тебя сейчас проучу! Будешь теперь ходить за мной, как привязанная! Ничего-ничего! Никуда не денешься, ответишь теперь за все свои слова! Все мои неприятности из-за тебя и начались!».

Только вот одно его смущало – в этот раз он пришёл на женский плач, а не на смех. Да и вообще всё происходило совсем не так, как раньше. Юноша потрогал свой бок.

– Ого! Что это?!

И тут он по-настоящему испугался.

«Нужно же что-то срочно предпринять! В таких ситуациях все средства хороши!» – подумал молодой человек, и не нашёл ничего лучшего, чем, схватить её за косу и, намотав на кулак, резко дёрнуть в сторону от себя. Раздался дикий визг.

Эти двое были настолько увлечены своей потасовкой и взаимными упрёками, что даже не заметили приближающуюся длинную вереницу ярких разноцветных кибиток бродячего цирка-шапито. Во главе каравана, на козлах, управляя лошадьми в пёстрых, красочных, расшитых шёлком попонах, величественно восседала огромных размеров женщина, больше походящая на мужчину.

Её внимание привлекло какое-то движение на краю небольшого лесочка и раздававшиеся оттуда крики. У женщины был нюх на всякого рода сенсации, и она умела их добывать, «как бы глубоко они ни были спрятаны в самый дальний и пыльный сундук». Она ещё издали увидела драку: то ли парень лупил девушку, то ли наоборот, но там явно происходило что-то интересное.

О, пани Мальда, – а именно так её и звали, – обожала эти дальние, тихие, сонные деревеньки и городишки, где, зачастую, за внешней благопристойностью, чинностью и гладкостью скрывались самые страшные тайны. Она громко свистнула и резко натянула поводья; лошади остановили свой ход, возницы каравана медленно затормозили и замерли в ожидании, наблюдая, как хозяйка цирка направилась к дерущимся. И тут истинно прекрасное видение открылось взору пани Мальды, у неё аж перехватило дыхание, сердце в груди быстро забилось:

«Это же самые настоящие сиамские близнецы! Небывальщина! Да ещё парень и девушка. Это истинный клад! Какая чудесная находка! Жемчужина! Как я и предполагала, чутьё меня не подвело и на сей раз! Бывало, самых необычных и талантливых артистов я находила именно в таких богом забытых местечках», – мгновенно пронеслось в голове хозяйки цирка.

И только в этот момент эта необычная пара, перестав на миг драться и пинать друг друга, наконец-то обратила на неё внимание.

Медленная поступь, шум поломанных веток, тяжёлое дыхание подсказали юноше, что к ним приближается кто-то огромный. Девушка застыла в изумлении с приоткрытым ртом, увидев, как над ней возвышается огромный, внушительного вида мужчина, с ярким макияжем на лице и переодетый в женское платье.

Но приглядевшись, Латания с удивлением распознала в незнакомце огромную мужеподобную бородатую женщину с самым что ни на есть добродушным выражением лица. В мощных лапищах с ярким маникюром незнакомка кокетливо держала хлыст, на её голове виднелась маленькая женская шляпка, явно сшитая у хорошей модистки.

Своим горообразным телом пани Мальда почти заслонила колонну из цирковых кибиток, из окон которых высовывались любопытные лица артистов.

– Господа, – обратилась весьма любезно она к молодым людям, неожиданно высоким и тонким для такой великанши голосом, – вы рассержены чем-то? Меня зовут пани Мальда, я хозяйка цирка-шапито, может я могу вам чем-то помочь?

– Да! – гневно произнесла девушка, – Этот мерзкий парень прилип ко мне! Не понимаю, как это произошло! Что скажет мой отец, увидев меня в таком виде?!

– А я не собираюсь идти к тебе домой, – зло огрызнулся парень. – У меня есть свой дом!

– И правильно, что ты не хочешь идти со мной, мой отец тебя просто убьёт за то, что ты сделал с его дочерью, то есть со мной! Я – принцесса Латания! Мой отец – король, а вы все – мои подданные! Вы должны благоговеть и стоять в низком поклоне в моём присутствии!

Самообладание на удивление быстро вернулось к принцессе, в голосе зазвучали повелительные нотки.

– И я приказываю вам, – она указала пальчиком на Мальду, – отвезти меня домой, в королевский дворец! А перед тем как вы увезёте меня из этого ужасного места, отцепите от меня этого мерзавца, – продолжала девушка, – он посмел коснуться меня, оскорблял и даже ударил! Его следует хорошенько наказать!

Юноша тут же смекнул, что во дворце его сразу же узнают, и в его интересах, чтобы хозяйка цирка не поверила, что перед ней самая настоящая принцесса Латания. Поэтому он, в надежде, что пани Мальда поверит его словам и уберётся со своим шапито по добру–по здоровому подальше отсюда, закрыл ладонью девушке рот и выпалил:

– Посмотрите-ка на неё, люди добрые! Принцесса! Да она с детства мечтает выступать в театре, вот и репетирует! Мы – брат и сестра, мы такие с самого рождения! Я слепой, сестрёнка слаба на голову, вот и изображает из себя, когда принцессу, когда нищенку, блажь у неё такая! Вы сами подумайте, сударыня, ну откуда в такой глуши взяться принцессе! Кто её когда-видел-то! Да королевскую дочь из дворца-то никогда не выпускают! Не слушайте эти сказки! Мы часто ссоримся и лупим друг друга, жизнь у нас такая, тяжёлая!

Езжайте дальше, куда ехали, всего хорошего! – парень выпалил всё на одном дыхании, стараясь говорить, как можно быстрее. И тут же вскрикнул от боли: девушка укусила его ладонь! Он затряс кистью и мгновенно получил вдогонку подзатыльник.

Возможно, кто другой и поверил бы в эту историю, но только не опытная и хитрая циркачка пани Мальда!

О, она наслушалась и насмотрелась так много всего за свою долгую кочевую жизнь, что уже давно никому не верила на слово, предпочитая всё проверять сама. И чем сильнее юноша пытался убедить Мальду, что девчонка – его сестра, тем больше зарождались в ней сомнения. Откуда юноше было знать о только что созревших в голове великанши далеко идущих планов в отношении них.

– О, я наслышана про принцессу Латанию, – всплеснула ручищами Мальда, обращаясь к девушке, – мы с цирком как раз держим курс во дворец, нас пригласил сам король выступить на его торжестве перед ним и его дочерью. Ходят слухи, что краше её нет девушки на Земле, что она – само совершенство!

– Да! Это истинная правда! И вы просто обязаны незамедлительно доставить меня домой!

Мальда с сомнением оглядела девушку, одетую в дешёвую, местами разодранную рубаху и огромные, явно не по размеру, мужские сапоги.

«Личико обычное, но довольно миловидное, свежее, – мысленно рассуждала хозяйка цирка, пристально изучая девушку, – значит, питается явно хорошо; аристократично бледна, волосы густые, необычного золотистого цвета; по манере вести себя и капризным повелительным ноткам девица явно не из простых.

Несмотря на недорогую одежду, держится уверенно, такое трудно сыграть, возможно, девушка неплохо образованна».

Мальда сразу обратила внимание на нежную кожу, узкие кисти рук с тонкими пальцами, которые явно никогда не знавали тяжёлой работы. Не было никаких сомнений, что девушка происходила из богатой семьи. Но великанше все ещё до конца не верилось, что перед ней та самая принцесса Латания.

«Кто из двоих говорит правду, не понятно, что за концерт эти двое тут исполняют, нужно разобраться, но, любом случае, они мне очень нужны!», – размышляла пани Мальда.

Она была не так проста, как могло бы показаться на первый взгляд, и поэтому решила действовать хитростью и подыграть молодым людям. А те с упоением продолжали тягать друг друга за волосы.

–Тише, тише! Прекрасная принцесса! – с притворным участием воскликнула Мальда, – я догадываюсь, что с вами случилось! Вы срослись намертво, и теперь вы – пара сиамских близнецов. Разлепить вас сможет только волшебство, без него тут явно не обошлось.

Я с моим цирком-шапито много где побывала, но ни разу не встречала подобное явление. Однако, я люблю читать книжки, и в одной встретила упоминание о таких близнецах: они жили в Индии, только они сразу родились такими.

Поэтому приглашаю вас поехать со мной в качестве артистов моего цирка! Я буду вас кормить, поить и даже платить вам деньги за выступления, и вы увидите много интересных мест! Вы прославитесь на весь мир! Вам будут рукоплескать тысячи поклонников, с вами все захотят общаться, дружить, на ваши представления будет сложно купить билеты.

А главное, вы сможете заняться поисками волшебника, который вас расколдует.

Пани Мальда почувствовала, что девушка и юноша, ещё не до конца осознали, насколько серьёзно их положение: они крепко-накрепко срослись, можно сказать слились и стали одним целым.

– Поверьте, – проникновенно понизив голос, ласково увещевала она, – теперь над вами будут смеяться, дразнить и обижать; люди будут приходить к вашему дому поглазеть на вас, как на невиданное чудо и тыкать пальцами; кто-то просто плевать вам вслед, а потом в ужасе убегать.

Хитрая великанша мигом смекнула, какую прибыль могут принести такие необычные артисты, и уже мысленно расклеивала афиши выступлений своего цирка повсюду, даже успев подсчитать в уме выручку. В этих своих мечтах Мальда унеслась далеко, прямо на берег лазурного моря, в уютный домик, где в тени дикого винограда, устроившись на балкончике с чашечкой кофе из тончайшего китайского фарфора, она весьма комфортно будет доживать свой век, вспоминая годы, проведённые в скитаниях по пыльным дорогам мира.

«Только вот, на домик ещё нужно заработать деньжат», – сама себе напомнила владелица цирка, нехотя возвращаясь из грёз в реальность.

И сейчас, расписывая перспективы будущей жизни в цирке этим двум испуганным молодым людям, она включила всё своё обаяние и артистизм.

От её сладких слов у мальчика радостно застучало сердце; он понимал, что это его шанс навсегда покинуть ставшую тюрьмой родную деревню.

«Я непременно разыщу маму! Даже если мне придётся объехать весь мир вместе с этим цирком!», – подумал он.

А Латания, этот наивный ребёнок, услышав упоительные речи великанши, на миг позабыла, кем она является и с лёгкостью выбросила из головы беззаботную жизнь во дворце. Её потянуло к приключениям, в неизведанный мир дорог и новых городов, о которых она только читала в книгах и с детства мечтала посетить, сидя часами в одиночестве в своём саду.

Но девушка тут же одёрнула себя, подумав, что во дворце, наверное, все уже ищут её, волнуются.

– А давайте мы все вместе заедем во дворец и поговорим с моим отцом! Он обязательно что-нибудь придумает! Мой папа самый умный, самый добрый и самый великодушный король на свете! Да, он бывает строг, но не со мной! Как он скажет, так и поступим! – произнесла принцесса.

Хозяйка цирка быстро смекнула, что в любом случае ей выгодно появиться с этими уродцами в замке короля: она либо вернёт заблудшую дочь отцу, либо представит двору своих новых артистов: «В проигрыше я точно не останусь!».

– Вот что, дорогие мои! Мы едем в королевский дворец. Поднимайтесь-ка живо и идите к моей кибитке.

Молодые люди принялись неуклюже подниматься, но у них это получилось только с третьей попытки. И сдвинуться с места они смогли не сразу – каждый пытался пойти со своей ноги, и они несколько раз заваливались на землю.

«С ними явно что-то совсем недавно произошло, они ещё не научились жить вместе», – подумала Мальда.

– Так ты что, ходить не можешь? – догадался юноша.

Он конечно же не увидел, как лицо девушки мгновенно залил румянец стыда.

– Между прочим, я сама уже почти добралась до близлежащей деревни, чтобы попасть к известной в округе целительнице, и она бы излечила мои ноги! Кстати, может заодно и нам бы помогла!

Наступила короткая пауза.

– Твои усилия были напрасны, она там больше не живёт…ушла… пропала куда-то, – голос парня заметно дрогнул.

– Вот как! – Латания была в отчаянии. Её глаза наполнились слезами.

Мальда торопилась; она свистнула своих цирковых, те мигом примчались, ловко подняли парочку на руки, отнесли к обозу и усадили в одну из кибиток. И караван двинулся в королевский дворец.

«Парочка юлит и что-то скрывает. Голову мне совсем заморочили. – размышляла Мальда. – Удивительно, лицо парня ничего не выражает – будто маска. Но красив! Божественно хорош! Глаз не отвести! Ещё не ясно, кто к кому приклеился!», – ехидно подумала она, и сама рассмеялась своей шутке.

***

В этот день король пребывал в прекраснейшем расположении духа: он предвкушал празднество, на которое съедутся его друзья-короли, наследные принцы и благородные рыцари из соседних государств. Вечером он ожидал прибытия всемирно известного «Цирка-шапито пани Мальды».

Монарх восседал на троне и раздавал приказы подчинённым, неторопливо перебрасываясь шутками с любимым слугой, карликом Трикстаром и не отрываясь любовался своим отражением в зеркале.

Порцию свежих комплиментов и восхвалений, на которые шут был мастак, он без устали получал каждый день.

– Ваше Величество, вы сегодня особенно ослепительны! И даже солнце завидует вашей красоте!

– Ах, Трикстар! Ты знаешь, как подбодрить своего короля. Я действительно великолепен!

– Да-да, ваше Величество! Но не забывайте: даже самые красивые цветы могут завянуть, если их не поливать. Может быть, вам стоит немного отдохнуть от зеркала?

– Как это?! Я должен следить за своим обликом! И выглядеть безупречно!

– Безупречно? Вы правы! Но помните: даже самый красивый нарцисс может потерять свою привлекательность, если его слишком долго держать в тени!

Мой Государь, а слыхали ли Вы о том, что море поднялось выше уровня?

– Нет, Трикстар! Что случилось с моим морем? – с притворным испугом спросил Король.

– Моряки говорят, что оно пытается заглянуть в окна замка, чтобы увидеть Ваше лицо, мой государь!

– Хорошо сказано! Ладно, шут! Может быть, мне стоит больше времени проводить с подданными? – произнёс задумчиво король. – А давай-ка устроим для них праздник и покажем народу не только мою красоту, но и мудрость!

– Как скажете, Ваше Величество! Но не забудьте: мудрость – это тоже своего рода красота. – Принц соседних земель прислал Вам в подарок книгу стихов. Но страницы остались пустыми, потому что никакие слова не могут описать Ваше великолепие!

– Продолжай, плутишка! Сегодня мне нравятся твои шутки, как никогда!

– Ваше Величество, художник нарисовал Ваш портрет и оставил его на стене замка, а утром он обнаружил, что картина исчезла. Оказалось, она ушла гулять, чтобы показать Ваше величие всему королевству!

– Именно так, друг мой, именно так!

И Трикстар, кланяясь и расшаркиваясь, пританцовывая покинул тронный зал, а Король с лёгкой улыбкой продолжил любоваться собой в зеркало.

В этот момент в зал вошёл слуга, и, немного смущаясь, объявил королю, что прибыл «Цирк-шапито пани Мальды».

      Тут король увидел необычную процессию, возглавляемую Мальдой: циркачи несли на руках юношу и девушку, тесно прижавшихся друг к другу. Монарх окинул тяжёлым взглядом всех до одного и, остановившись на странной парочке, замер, мысленно ужаснувшись. В девушке король узнал Латанию.

«Я не верю своим глазам! Неужели все видят то же, что и я ?!! Моя дочь – калека! Она не может сама стоять на ногах! А какой у неё потрёпанный вид, безобразная старая одежда, и, о ужас! – она весьма далека от совершенства! Похоже, спали чары, магия заклинания не действует за воротами дворца! Колдовство Книги закончилось!!! Именно поэтому я запрещал принцессе покидать дворец! Какое нелепое безрассудство! Как она могла?!».

Но король, на то и король – он обязан сохранять лицо, несмотря ни на что, и громко чеканя слова, он произнёс:

– Что здесь происходит, принцесса Латания, ответьте! Что за тряпьё на вас? Почему на моей территории творится весь этот балаган? – теперь он обратился к Мальде и цирковым служащим, по-прежнему державшим на руках молодых людей.

– Латания, почему вы сидите так близко к этому голодранцу? Немедленно покиньте его! – король повелительно взмахнул рукой в сторону дочери.

– Эй, слуги! – грозно закричал он, – Срочно унесите мою дочь в её покои!

Затем король сверкнул глазами в сторону Мальды.

– Так и быть, я отпущу вас всех с миром, не буду наказывать, – вы вернули во дворец мою заблудившуюся дочь. Но впредь, не смейте даже близко подходить к моим воротам, иначе вам всем несдобровать!

Лицо его побагровело.

– Латания, как ты могла уйти одна, не спросив моего дозволения?

– Но, отец! Я всего лишь хотела научиться ходить и решила найти ту деревню, где живёт целительница, я думала она меня вылечит!

На лице принцессы отразилось отчаяние.

– Дочь, отныне ты каждую минуту будешь под присмотром слуг: никаких вольностей, никаких свободолюбивых книжек; только игра на фортепиано, пение и вышивание, как и подобает настоящей принцессе! – очень строго заключил король, нервно поправив корону на голове.

Каково же было его изумление, когда он увидел, что как только слуги попытались поднять принцессу на руки, вслед за дочерью потянулся и оборванец, а девушка со странной гримасой боли и отвращения вскрикнула:

– Отец, подожди! Выслушай меня! – взмолилась Латания. – Случилось нечто странное. Этот юноша прилип ко мне, и никто не может нас расцепить. Это какое-то волшебство или проклятье!

– Что значит прилип?!! Вы все здесь в своём уме?!! – в ярости прорычал король. – Я сейчас устрою вам цирк! – Он вновь бросил взгляд на Мальду, та быстро попятилась назад. – Немедленно прекратите это представление и убирайтесь вон отсюда, иначе я посажу вас всех в тюрьму за покушение на жизнь королевской дочери!

С этими словами Король подбежал к дочери и с силой рванул за руку. От боли девушка закричала, слёзы брызнули из глаз.

– Отец! Ты делаешь мне больно! Прекрати немедленно! Лучше позови нашего придворного лекаря!

И она, залившись краской стыда, показала королю место, где они с юношей прикрепились друг к другу.

Король в замешательстве остолбенел, он не хотел верить своим глазам; увиденное шокировало его, и он отдал приказ позвать лекаря.

К тому моменту, когда появился дворцовый врач, циркачи во главе с Мальдой уже покинули стены дворца, и в ожидании развязки происходящего, обосновались неподалёку.

Великанша никак не могла расстаться со своей мечтой о домике у моря; терять таких суливших выгоду артистов она была не готова, поэтому приняла решение понаблюдать за тем, как будут развиваться события дальше.

Прибывший эскулап внимательно осмотрел молодых людей, руки его дрожали, было понятно, что он видит подобное впервые. В замешательстве он почесал затылок, несколько раз кашлянул, что-то пробормотал и попросил пригласить на подмогу лекаря из соседнего королевства. Король тотчас послал за тем карету, и приглашённый лекарь прибыл во дворец, но не один, а вместе со своим другом, заморским светилой медицины, по счастливому стечению обстоятельств, гостившему у него.

Вновь прибывшие принялись осматривать молодых людей, о чём-то громко споря, активно жестикулируя при этом, цокая языками и качая головами. Они сыпали заумными медицинскими терминами, мазали ребят мазями, давали пить какую-то горькую микстуру, пытались тянуть их в разные стороны, заставляя то, приседать, то подпрыгивать, то петь и даже лаять, но всё было безрезультатно.

Через несколько часов лекари вынесли вердикт:

– Ваше Величество! Медицина здесь бессильна, к нашему огромному сожалению! Подобных случаев не описано ни в одной научной медицинской книге, ни у кого на земле не встречалось таких симптомов! Да, в далёких заморских странах раз в триста лет рождаются так называемые сиамские близнецы, но такого, чтобы уже взрослые, чужие друг другу люди, склеились – ещё не было в истории медицины! У нас нет никаких решений, наш вам совет: оставить всё как есть и жить дальше, авось, вскоре всё само и рассосётся.

– Да как вы посмели, бездарные лекаришки, такое говорить! – взревел король. – Пошли все вон!!!

И он вытолкал испуганных лекарей за ворота, прокричав вдогонку:

– Если хоть одна душа прознает о том, что вы здесь видели, я прикажу выпороть вас плетьми так, что забудете, как вас звали!

И рассерженный король направился в свои покои: ему необходимо было собраться мыслями в одиночестве.

– Ничего не помогло! – он метался из угла в угол. – Моя единственная дочь, моя Латания, сцеплена с каким-то голодранцем, оба они представляют собой жалкое зрелище! Нужно что-то срочно делать! Моя девочка не может долго находиться в таком виде, она этого не вынесет! И я этого не вынесу тоже! А что скажут мои друзья-короли и наследные принцы из соседних царств-государств, что скажет вся знать?!! – Король застонал, обхватив голову руками. – Это же какой позор на весь мир!

И тут раздался осторожный стук в дверь. Это был королевский шут:

– Мудрый повелитель, есть ещё одно средство, нужно его испробовать! Сделайте вид, будто вы хотите разрубить их пополам своим мечом, тогда от страха парень вмиг отлипнет от вашей дочери!

– А что? Это идея! – воскликнул король, и, вдохновлённый, поспешил в оружейную комнату. Взяв свой верный боевой меч, он вернулся в зал.

Монарх медленно подошёл к молодым людям, было заметно, что он не может даже смотреть в сторону дочери. С трудом сдерживая неприязнь, он обратился к ней:

– Дорогая моя дочь! Всю жизнь я окружал тебя любовью и заботой, ты никогда ни в чём не нуждалась, у тебя было всё самое лучшее и дорогое из существующего в мире. Взамен же от тебя требовалось только повиновение: ты должна была приносить радость мне и всему нашему великому королевству, чтобы я мог гордиться своей умницей дочерью, ничего более!

Но! Ты проявила своеволие, ослушалась моего указа и самовольно покинула стены дворца, и вот теперь мы все видим результат!

Король брезгливо скривился.

– Моя дочь не может выглядеть, как какой-то урод или клоун, и правда, теперь твоё место в цирке! Но я могу немедленно всё исправить и вернуть на свои места! Я сам, собственноручно разъединю вас!

Итак! Встаньте ровно! Я сейчас разрублю вас!

Девушка с испугом посмотрела на меч в руках короля, остриё которого уже было занесено над их с юношей головами:

– Но ведь мы можем погибнуть!

– Да! – спокойно ответил ей отец, – зато таким образом ты смоешь свой позор! Я являюсь для всего этого мира эталоном стиля, красоты и вкуса, и если в какой-то вещи есть хоть малейший изъян, то ей не место в моём доме! А если такой изъян есть в моей дочери, то я вправе его исправить!

В ужасе девушка и юноша попытались разбежаться в разные стороны, но тут же оба заорали от боли и не смогли даже сдвинуться с места.

От страха быть разрубленными пополам, ребята всё-таки сообразили, что спасаться нужно вместе, и они побежали к выходу из дворца настолько быстро, насколько смогли в своём новом неповоротливом состоянии.

В тот же миг король отбросил меч на пол и с решительным возгласом: «Я знаю, что надо делать!», – стремительно скрылся в дворцовой библиотеке.

– Ничего-ничего, ещё не всё потеряно, я всё исправлю! – бормотал он. – Сейчас все вновь увидят мою дочь во всей красе и совершенстве!

Вбежав в библиотеку, король зажёг свечи, дрожащими руками достал Книгу, и принялся читать заклинание; как вдруг он отпрянул:

– Что такое? Что происходит! А ну-ка, быстро вернулись все на свои места!

Но, о ужас, строчки, словно живые, скакали у него перед глазами, они менялись местами, слова сами перескакивали из строчки в строчку, на странице творился хаос; всё перепуталось. Тогда король попробовал по памяти прочесть текст, но в голове тоже началась путаница, что ещё больше разозлило его.

Он в сердцах захлопнул Книгу, затем открыл заново – всё повторилось.

В отчаянии, король сильно ударил ею несколько раз по столу.

– Я научу тебя слушаться! Ты будешь мне служить! Верни всё на место, верни мне мою дочь такой, какой она была!

Открыв Книгу вновь, он увидел на странице искомое заклинание.

– То-то же! Испугалась, жалкая трусливая книжонка! – довольный, он принялся за чтение. Когда ему удалось дойти почти до половины, строки вновь издевательски заплясали, запрыгали у него перед глазами; они словно исполняли какой-то замысловатый и понятный только им танец; часть строк стёрлась прямо на глазах у короля, а другая – растеклась в большую кляксу.

Видя, что его уловка не сработала, король в дикой ярости, не ведая что творит, бросил Книгу в горящий камин и выбежал из библиотеки назад к дочери, в надежде, что заклинание хоть чуточку сработало.

Но в зале уже никого не было, и он, пнув ногой меч, сел на пол и горько заплакал.

***

– Король забыл любовь к дочери, он отрёкся от неё!

– Да он и не любил её по-настоящему, он любил только лишь свое представление о ней!

– Но есть в замке всё же некто, кто искренне любит принцессу!

***

Конечно же, король не мог знать, что его всевидящий слуга-карлик, вечно сующий везде свой нос, всё это время подсматривал за ним. Дождавшись, когда правитель покинет библиотеку, он незаметно прошмыгнул внутрь и, обжигая пальцы, вытащил Книгу из камина. Огонь успел испортить только обложку. Карлик с любовью погладил Книгу и понёс в свою комнату.

– Ну вот мы и встретились вновь! Теперь-то я не выпущу тебя из рук! Скоро ты увидишь своего нового хозяина!

Книга молчала и ничем особо не отличалась от множества таких же книг из библиотеки короля.

– Да… на сей раз ты меня не обманешь…ты моя! Завтра отправимся в мой мир, под землю, там нас заждались! Эх, быть мне властелином подземного царства!

Карлик искал Книгу долго… очень долго… а она всё это время находилась так близко, совсем рядом, в королевской библиотеке.

Только вот почему-то он никак не мог вспомнить, зачем же Книга так необходима жителям его родного подземного царства.

Воспоминания нахлынули на королевского шута. Много лет назад одним ненастным вечером, он нашёл эту невзрачную и самую обычную на вид книженцию в одеяльце принцессы и спрятал в библиотеке короля. Именно там король случайно и обнаружил Книгу.

Шло время…шут прикипел к этой девочке, Латании, и когда она в младенчестве осталась без матери, он взял на себя все заботы по её воспитанию, тогда как король был очень занят и часто отсутствовал по своим важным королевским делам.

Все эти годы Трикстар безуспешно искал Книгу! А оказалось-то всё просто: когда монарх заходил в библиотеку, Книга узнавала того и светилась, а стоило ему выйти, она становилась невидимой для всех.

– И вот такой шанс! Король считает, что Книга сожжена, можно не опасаться погони! Всё складывается, как нельзя лучше! – бормотал шут себе под нос. – Только вот, как там моя Латания? Всё ли с ней хорошо? Не обидят ли девочку в цирке? Кто о ней там позаботится? Сможет ли она, в конце концов, отцепиться от этого парня? – эти вопросы мучили и не давали карлику насладиться своей триумфальной находкой. – Ну ничего! Я обязательно разыщу принцессу, только вот сначала отправлюсь под землю, в своё царство!

***

Отойдя от ворот дворца на безопасное расстояние, юноша злорадно произнёс: «Вот видите, принцесса, вы презирали меня за мое уродство, непохожесть на других, зато теперь вы такая же, как я!

Вас отец держал, как красивую куклу, всем своим друзьям напоказ, а когда вы вдруг сломались, то стали ему не нужны! Он вас стыдится, потому что вы и есть – глупая и злая кукла! Ему легче вас разрубить, чем видеть ваше уродство!», – он зло засмеялся, но тут же заработал подзатыльник и несколько царапин на лице – Латания была в ярости и не смогла сдержать обиду.

Подбежавшая Мальда принялась их разнимать. И тут все обратили внимание на маленькую собачку, которая всё это время крутилась у ног ребят, обнюхивая их.

Девушка позвала собачку по имени, и та ловко запрыгнула к ней на руки и лизнула в лицо.

– Пери, Пери, дорогая моя, только ты меня и любишь по-настоящему! Мы уезжаем из моего родного дома, ты поедешь со мной? – Пери радостно взвизгнула и завиляла хвостиком в ответ. Её любовь к хозяйке была безмерной!

А вот на мальчишку собачка грозно зарычала, обнажив острые зубки! И когда тот протянул руку, чтобы дать девушке дёрнуть за косу, Пери куснула его за палец.

– Ай! Больно! – юноша с криком отдёрнул руку и, отвернувшись, тихо пробурчал: – Теперь надо будет действовать аккуратнее! Кто-то здесь всё-таки любит эту вредину!

– Эй, парень! – обратилась к нему Мальда, – нам надо заезжать в твою деревню и спрашивать разрешения, чтобы они отпустили тебя с цирком?

– Уверяю вас, это лишнее, – ответил юноша, – из моих родных в деревне никого нет, и больше всего на свете я мечтаю разыскать свою маму. Я уверен, что путешествие с цирком – мой шанс! – добавил он и замолчал: сердце его забилось от счастья часто-часто, а всё оттого, что хоть и в таком виде, но он всё-таки смог выбраться за ворота своей деревни!

– Ну и отличненько! – ответила Мальда, довольная собой, и тем как всё удачно складывается: артисты ей достались совершенно бесплатно.

Надо сказать, что в те времена считалось совершенно обычным продавать детей в цирк, если семья была бедна и сильно нуждалась.

Хозяйка цирка дала указание выделить ребятам место в кибитке, и когда все устроились, приказала мчаться подальше от этих мест.

«Бойся своих желаний! – эта мудрость всегда срабатывала, подумала она в который раз. – ребята хотели свободы и увидеть мир, они его и увидят! Но какова цена, господа, какова цена! Как хитро устроена эта жизнь!».

И караван из кибиток «цирка-шапито пани Мальды» исчез из виду в пыли дорог.

Глава 3

Старуха Лепрозория

… не помня себя, она всё время куда-то шла…

В тот злополучный вечер мать мальчика выбежала за ворота деревни: она не могла вынести злых и обидных обвинений сына и особенно это новое выражение его лица: такое отстранённое, чужое и холодное.

Его горькие фразы стучали в её голове, словно крошечные молоточки. Да, и хорошо забытые воспоминания нахлынули на неё.

И сейчас страх, все эти годы преследовавший, вдруг полностью овладел женщиной:

– Я плохая, ужасная мать, именно я одна во всём виновата! – укоряла она себя и в слезах шла вперёд. – Почему забыла всё? И что же такого я натворила в прошлом, что мне пришлось убегать и прятаться? Кто мой муж и где он? Я забыла все имена! А главное, я не могу вылечить собственного сына! Чужих детей вон сколько спасла, порой, от самых серьёзных хворей! Ходила, гордая, по деревне, в то время как собственный ребёнок был несчастлив, а я ничего этого не видела! Это я слепая, а вовсе не мой сын!».

Погружённая в свои мысли, она, не заметив, ушла далеко от своей деревни, ступив на «ту самую путь-дорогу», по которой возврата никому нет. Никто не знал, куда может увести та самая дорога, для каждого она была своя…

Стоило только матери покинуть стены своей деревни, как сразу же её руки перестали быть тёплыми, они заледенели и, о ужас, внезапно начали опускаться и прорастать в землю, в подземный мир. Он был тоже обитаем, и его жители, словно почуяв добычу, тотчас принялись тянуть её к себе, пытаясь увлечь в свой мир навсегда; их прельстило её тепло, она нужна была им вся, со всей своей силой. И женщине слышались голоса:

–Ты нам нужна, у тебя тёплые руки… иди же к нам… мы тебя давно ждём… перестань сопротивляться, мы всё равно сильнее и заберём тебя…ты будешь наша! осталось совсем немного, и мы все выйдем наружу… Книга скоро будет у нас на службе… и ты тоже будешь служить нам… тебе больше нечего делать на земле… тебя там никто не любит, никто не ждёт… смирись!

Удивительно, но боялись подземные жители только одного – звука обычного колокольчика! Чтобы отпугнуть их, матери пришлось пришить на свою одежду много маленьких колокольчиков, громко звенящих при ходьбе.

И теперь она не могла спать: стоило ей только замедлить ход и остановиться, чтобы перевести дух от усталости, как она тут же засыпала, а колокольчики замолкали. Руки её сразу же переставали подчиняться ей и моментально, словно змеи тянулись вниз, к земле. Они будто корнями прорастали в землю: в том мире особенно ценили её умение оживлять неживое.

От этой постоянной муки бессонницы и звона колокольчиков, мысли женщины путались и теряли ясность, память притуплялась, в итоге, мать мальчика уже плохо помнила, откуда она пришла и куда идёт.

И только тихий и далёкий неведомый звук в её голове тянул и манил к себе, заставляя идти прямо на него и не сбиваться с пути. Только ей одной слышалась уже несколько лет эта прекрасная мелодия колокола, призывая к себе, притупляя чувство голода и другие лишения.

Когда же встречающиеся на её пути люди интересовались, откуда она родом и есть ли у неё семья, она почему-то не могла произнести ни слова, и начинала горько плакать, сотрясаясь при этом всем телом, а из её горла доносился некрасивый, страшный клёкот, будто это каркала старая ворона.

Очень скоро мать мальчика, из молодой, цветущей женщины превратилась в старую, страшную старуху, с длинными спутанными космами. Новая её одежда представляла собой серый безликий балахон, напоминающий больше старый дырявый мешок, нежели платье.

Деревенские дети, завидев такое чучело, пугались, убегали и прятались, а самые отъявленные смельчаки даже кидались в неё камнями.

Пища женщины была скудна, она обходила большие города стороной; изредка сердобольные жители деревень подкармливали странницу, но мало кто впускал в свой дом – все опасались страшной и беспощадной болезни – проказы.

Женщину прозвали старуха Лепрозория.

Считалось, что люди, заболевшие проказой, прокляты, и их отлавливали, как зверей, и отправляли в специальные колонии за решётку.

Именно поэтому несчастная женщина опасалась, что её могут схватить и заточить в неволю по ошибке, потому как никто и не догадывался, что никакой проказой она вовсе не болела, а звонкие колокольчики спасали её от злых подземных сил!

По иронии, все прокажённые в те времена тоже ходили с колокольчиками, пришитыми по подолу и к рукавам их просторных рубищ. Они специально шили себе такие широкие одежды, чтобы их одеяния никак не соприкасались с их телами, изъеденными кровоточащими язвами и покрытые струпьями.

Это были изгои, к ним никто никогда не подходил, так как болезнь эта была очень заразна и не было лекарств, которые могли бы излечить этих бедолаг.

Достаточно было прокажённому коснуться человека, как тот мгновенно заболевал, и поэтому люди, чтобы уберечься, заставляли больных проказой звенеть в колокольчики, задолго объявляя о своём приближении.

Ими пугали детей, рассказывая страшные сказки на ночь, и одну такую наша путница как-то услышала, присев отдохнуть тёмным вечером у открытого окна какого-то деревенского дома.

Это была «Сказка о двух особо непослушных братьях, которые, однажды, ослушавшись родителей, подбежали к такому путнику и из озорства позвонили в колокольчики на его поясе, а тот возьми да схвати их за вороты рубах!». Да так крепко схватил, что не вырваться мальцам никак. Закричали они тогда громко-громко, только никто не пришёл им на помощь, а родителей-то не было дома, уехали с утра они на ярмарку.

И вот, уже протянул он к детям свои страшные скрюченные руки, изъеденные болезнью, чтобы посадить в мешок и утащить с собой так далеко, где ни один родитель не найдёт, как вдруг дёрнулся злодей, изогнулся, словно натянутая тетива, да как заверещит от боли! Глазищи как выкатит!

И неожиданно злодей выпустил из рук детишек, а сам как припустил прочь от этого места! И след его простыл.

Испуганные мальчишки мигом нырнули в свой дом и спрятались на печке за цветастой занавеской. А случилось вот что: их любимая собака, рыжая овчарка Пуша, услышав крики детей, мигом выскочила из дома и прыгнула на спину незнакомца, вцепившись своими острыми клыками тому в шею. Такая вот она была защитница!

Умная и верная собака спасла детей от страшной погибели! И в благодарность родители детишек сшили ей мягкую пуховую перинку и теперь за обедом угощали вкуснейшими сахарными косточками.

И поняли те дети, что нужно слушаться родителей во всём!

– Поэтому, дети мои, – продолжала рассказчица, – больные проказой и ходят в огромных рубищах, капюшоны которых скрывают их лица, а люди, завидев их, убегают врассыпную, прячутся по домам, закрывая на все замки двери и окна, зная, что лучше держаться подальше от заразы.

А кто коснулся рукой прокажённого, того уже никогда не пустят обратно домой, в родную семью, даже в огород не пустят!

Выслушав эту сказку до конца, путница устало поднялась и медленно, и обречённо, побрела дальше – снова в обход городов и сёл, не помня ни себя, ни своего имени, ни своей семьи.

***

– Она ступила «на ту самую путь-дорогу, что только в один конец».

– Да, она испытала крах всех надежд: от неё отвернулся её любимый сын.

– Она не хочет жить…

– А когда не хочешь жить – не принадлежишь сам себе, а значит будешь принадлежать кому-то ещё!

Глава 4

Цирк

Мальда не обманула, юные артисты вместе с цирком исколесили полмира: посетили много самых редких мест, увидали удивительные города, узнали столько всего нового и необычного, о чём раньше не могли даже и мечтать. Хозяйка цирка исправно им платила, и, как умела, заботилась.

Ребятам сшили специальную одежду, Мальда нашла в сундуках с реквизитом старинную трость, чтобы им удобнее было передвигаться, подобрала реквизит; их научили танцевать, жонглировать и петь дуэтом. Молодым людям пришлось научиться существовать вместе в их общем новом теле. Оба – избалованные и эгоистичные дети, первое время на уступки друг другу не шли, и к тяжёлой работе приучены не были.

И Мальда теперь разговаривала с ними совсем иначе, нежели те привыкли и частенько бывала строга; она с первого же дня объяснила правила, установленные ею в цирковой труппе.

Пригласив ребят на воспитательную беседу в свой шатёр, она усадила их на мягкие бархатные подушки, угостила ароматным чаем с конфетами. Вне выступлений великанша расхаживала по шатру в богатом алом шёлковом халате с бахромой, расшитом узорами с изображением экзотических птиц. Сама она устроилась напротив, на разноцветном лаковом табурете, и, закинув ногу за ногу, покачивала остроносыми туфлями в такт своих фраз.

Из-за гигантского роста голова её была где-то наверху, и ребятам казалось, что это острые носы туфель ведут с ними беседу. Мальда, манерно растягивая слова, вещала:

– Запомните, душки мои, никто с вами тут няньчиться не собирается! Не хотите работать и дружно жить в нашем сплочённом цирковом коллективе, как все, я запросто высажу вас в первом же городе, и скатертью дорога! Аревуар! Адьёс! Замену я вам, зайки мои, мигом найду! – при этих словах она рассерженно стряхнула пепел со своего мундштука в изящную пепельницу. —

Идите к себе и подумайте над моими словами!

Она кивком головы дала понять, что аудиенция закончена.

Несмотря на вид городского громилы, пани Мальда обладала тонким вкусом, обожала дорогие роскошные вещицы, хорошую одежду, окружала себя исключительно ценными предметами обихода.

Необычная, даже немного устрашающая комплекция этой женщины собирала огромное количество зрителей на выступлениях цирка. На площадях, где обычно располагалась цирковая сцена, в начале её номера всегда раздавался удивлённый вздох публики, когда из-за тяжёлых бархатных кулис вальяжно появлялся, словно гора, внушительного вида великан, который оказывался огромной женщиной с ярким макияжем и густой бородой, которой мог бы позавидовать любой мужик.

Из одежды на ней был корсет из тонкого китайского шёлка и пышные атласные панталоны с оборками. При этом на голове всегда красовалась кокетливая моднейшая дамская шляпка, и каждый раз новая. Эти головные уборы смотрелись совсем крошечными, будто бы Мальда одолжила их в цирке лилипутов.

После объявления номера «известной дрессировщицы пани Мальды», она медленно выплывала на сцену, играя хлыстом в своих мощных лапищах. Можно сказать, она с ним никогда и не расставалась, и среди цирковых ходила шутка, что Мальда сразу же родилась с хлыстом в руке.

В цирковом номере в паре с великаншей теперь выступала смышлёная Пери.

Наряженная в полосатый матросский костюмчик, собачка изображала строптивого и недалёкого циркового льва. По сценарию лев постоянно хулиганил, забывал все команды, всячески ленился, строил козни и пародировал походку хозяйки, стоило той отвернуться.

Смотрелись оба комично, от одного их вида публика хохотала, держась за животы.

Мало кто знал, что пани Мальда только выглядела такой грозной, а в душе она была очень доброй, а, временами, даже застенчивой женщиной. Но жизнь в цирке научила её держать всё под контролем, «иначе начнётся хаос».

Этот хлыст делал её увереннее, превращая в строгую хозяйку цирка – хотя ни разу никто не замечал, чтобы она воспользовалась им против кого-либо из своих артистов.

Конечно же, никуда бы она не выгнала эту парочку, дорогих ей «сиамских близнецов», но их ссоры и разборки доставляли массу неудобств.

– Надо же! – вслух размышляла пани Мальда, сидя в своём шатре вечерами и пуская кольца дыма в потолок. – Судя по рассказам юноши, его ценили в деревне, он многое умел: находил пропажи, искал места для рытья колодцев, чинил поломанные вещи.

А сейчас словно избалованный ребёнок: дерётся, задирается, сквернословит.

Мальда стряхнула пепел в серебряную, ручной работы пепельницу и вздохнула:

– А Латания! Самая настоящая принцесса! Её имя с придыханием произносили подданные, она выросла во дворце в роскоши, её носили на руках, а сейчас она ведёт себя не лучше мальчишки: капризничает, закатывает истерики, царапается. Даже в нашем цирке звери так себя не ведут! А тут!

На наших юных героев угрозы хозяйки цирка подействовали отрезвляюще. Идти им и вправду было некуда, и они понимали, что единственное безопасное для них место, это цирк.

Мальчик оказался прав: жители родной деревни вздохнули свободно после его побега и не пытались его разыскивать.

Забегая вперёд, можно сказать, что со временем его деревня будто проснулась ото сна: ожила, вновь на улицах слышался женский смех, песни, а про слепого мальчика и его мать все быстро позабыли.

Несмотря на то, что капризная принцесса сильно раздражала юношу, ему было даже немного жаль её; он-то был точно уверен, что его самого мать любила безгранично, и ни за чтоб не выгнала из дома, ни при каких обстоятельствах.

Вспоминая вновь и вновь ссору с матерью, он мрачнел и в эти моменты ненавидел девушку ещё больше, словно она и была во всём виновата, забывая, что мать ушла из дома из-за его обидных слов и несправедливых обвинений. Но признаться в этом он не хотел даже самому себе.

«Эта Латания – глупая и злая жаба! – так про себя он называл девушку. – От неё веет холодом, а прикосновение её рук совсем не напоминает мамины!».

***

Но лучше всех устроилась маленькая и шустрая собачка Пери. Несмотря на всю богатую, с длинными иностранными именами родословную, Пери была воровкой, и воровала она не хуже профессионалки со стажем из самого бедного квартала.

Утягивала Пери всё, что плохо лежало: еду, тряпочки, игрушки и даже деньги у торговцев и зевак, когда забегала на рынок.

Никто никогда не мог поймать её за пушистую лапку – орудовала она быстро и ловко: спокойно подпрыгивала и выхватывала из чужих рук бумажные купюры перед самым носом владельцев! Но деньги ей были совершенно не нужны, она хулиганила от скуки и из простого собачьего озорства. Поэтому деньги она всегда возвращала владельцам – Пери считала себя честной и ответственной собакой!

Принцесса Латания не могла бегать и играть с собачкой, поэтому Пери приходилось развлекать себя самой и часто размышлять о своей загубленной жизни.

«Ах, как скучно я живу! – уныло наблюдая из окошка дворца за лохматыми бродячими собаками, сокрушалась Пери, – вот бы завести дружбу с этими беспризорными симпатягами, обитающими на огромных свалках! Вот это жизнь! Вот они, настоящие герои! Они гуляют, где хотят и сколько хотят, спят среди хлама, вдоволь воют всю ночь напролёт, дерутся, гоняют голубей и кошек, облаивают случайных прохожих.

– Они же могут валяться в разной гадости и никогда не мыться! И вовсе они не «воняют тухлыми яйцами», как заявляют ничего не понимающие глупые люди, зато какой насыщенный аромат настоящей жизни!».

А меж тем саму Пери ежедневно купали в роскошных ваннах с дорогими шампунями, бережно расчёсывали и полировали её шерстку шёлковыми, а затем бархатными салфетками, окутывая ароматом изысканных масел.

«Моя жизнь бесцельна и проходит мимо! – думала собачонка».

Зато в цирке Пери испытала настоящий актёрский успех, когда её взяли в номер, где она должна была угадывать цифры!

Своими выступлениями она производила настоящий фурор.

Во время номера фокусника Пери могла показать всё свое воровское мастерство: она виртуозно находила спрятанные у него кармане ленты, вытаскивала шёлковый носовой платок из его рукава, повязывая затем себе на шею; собачка ловко пряталась в его цилиндре, а затем появлялась из-за ворота костюма.

А после она сама же собирала с людей плату за выступление, гордо обходя зрителей с шляпкой в зубах.

В общем, эта новая жизнь ужасно нравилась Пери.

***

Цирк жил своей обособленной большой семьёй, где, словно в огромном котле, варились и крепкая дружба, и такая же крепкая вражда, случались и любовь, и ревность; люди ссорились и мирились, плакали и смеялись. Только здесь, за кулисами, всё было по-настоящему, а не понарошку, как на сцене перед публикой.

Помимо выступлений у каждого в труппе были свои обязанности: кто-то подметал, кто-то стирал, кто-то готовил еду, кто-то гладил и шил костюмы для выступлений.

В длительных переездах между городами слепой юноша плёл на продажу корзины, вплетая вместе с ивовой лозой полоски яркой разноцветной ткани, которые девушка нарезала из остатков пёстрых цирковых нарядов, пришедших в негодность.

Корзины пользовались успехом – они получались яркие, весёлые, и их хорошо раскупали.

Это были, пожалуй, единственные моменты их с девушкой перемирия. И чем дальше, тем хуже становились отношения между молодыми людьми, их невольное заточение угнетало, обоим хотелось свободы. Часто цирковые слышали перебранку парочки.

По окончании ссоры, юноше и Латании обычно было очень стыдно за своё поведение, они мирились и договаривались больше так себя не вести, и даже держались мирно какое-то время, но спустя день-два снова, слово за слово, оба вспыхивали, словно спички, и вновь разгоралась ссора, и они вмиг забывали о данных друг другу обещаниях.

Все уже и позабыли, что девушка была самой настоящей принцессой, королевских кровей. В первые дни она пыталась даже отдавать приказы, закатывать скандалы, но в итоге вызывала только колкие насмешки и даже бурный смех цирковых.

Пани Мальда была мудра, и однажды она придумала оригинальное решение, чтобы примирить юношу и девушку!

Глава 5

Царь Морской

Выступления «заморских сиамских близнецов, прибывших к нам из далёкой и загадочной страны Индии», пользовались бешеным успехом и собирали толпы зрителей! Экзотическая пара выходила на сцену и просто завораживала своими номерами, показывая оригинальные и смешные фокусы, жонглируя и исполняя дуэтом забавные песенки.

И особенно ярко у них получалось кукольное представление по сказке «Царь Морской».

А началось всё весьма неожиданно…

***

Как-то, разбирая по просьбе пани Мальды сундуки со старым реквизитом, молодые люди наткнулись на заброшенные пыльные декорации.

– Какие-то они ненастоящие, совсем небольшие, да? – заинтересованно рассматривала находку Латания.

– На ощупь они просто игрушечные! – ответил ей юноша и чихнул.

– Так, а это что такое? – девушка протянула руку к свёртку из старой дырявой бархатной шторы. – Ой! Так это же куклы! Настоящие куклы из старинного кукольного театра!!! – Латания взвизгнула от восторга.

Она с интересом доставала и разглядывала каждую. К большому сожалению девушки все куклы были в весьма плачевном состоянии: одежда потрёпана и местами порвана, лак на лицах потрескался и облупился; у некоторых были отломаны руки или ноги, волосы превратились в паклю.

– Бедняжечки! Все про вас позабыли! – бережно отряхивала кукольных артистов от пыли Латания. – Я вас заберу с собой и починю, будете как новенькие! – девушка нацепила куклу на руку и сделала ею несколько движений.

–Ты что, ребёнок? Хочешь, чтобы над нами весь цирк потешался? – воскликнул юноша и снова чихнул. – Пойдём-ка, выкинем это барахло на помойку!

– Вечно ты всё портишь! Зануда! – надула губки Латания и сделала движение пальцами, отчего показалось, что заговорила кукла, надетая на её руку.

– Это я-то зануда?! Да я уже устал слышать твоё нытьё! – продолжал распаляться юноша, которого раздражал тон девушки.

– Нытьё?! Это ты орёшь весь день! Давай хоть раз попробуем сделать что-то, по-моему! – парировала Латания, не снимая куклу с руки и как будто продолжая представление.

– Я не ору! Я пытаюсь навести хоть какой-то порядок, а твои постоянные капризы мне надоели! Ты же ничего не доделываешь до конца! Только и можешь, что кривляться перед зеркалом! – парень перешёл на крик, пытаясь доказать свою правоту.

– Да ты и минуты не даёшь мне побыть одной! И вечно тянешь куда-то: то репетировать, то подметать двор, то бежишь кокетничать с гимнастками, отпуская им свои глупые шуточки! – кукла на руке девушке изобразила его действия, будто передразнивая, но конечно же юноша не мог этого видеть.

Продолжить чтение