Математическая история, или Случай после экзамена
Посвящается ПМЭФ, во время которого иногда случаются такие истории.
Что заставляло Жору Беляева давать опрометчивые обещания? Кто тянул его за язык в ситуации, когда вовсе не нужны были подобные громкие заявления? Наверное, в качестве причины может служить тот факт, что Жора был и остаётся типичным гуманитарием – со всеми вытекающими последствиями. Именно врождённая приверженность гуманитарным наукам обусловливала его неспособность получить зачёт по высшей математике собственными силами, и именно страстный и импульсивный – чисто гуманитарный – характер заставил Жору (после того как друзья помогли ему с извлечением второй производной и нахождением х1, х2, х3 и х4 для системы линейных уравнений) произнести:
– Ну, пацаны, спасибо! С меня по сто грамм самого дорогого виски в первом же попавшемся кабаке!
Это обещание (как очень скоро выяснится) являлось серьёзной ошибкой. Правда, в защиту Жоры следует упомянуть, что заведение "Бирс&Бонс" (обычное место возлияний компании; бар, где им знакома каждая царапина на любом из восьми деревянных столов) был закрыт на ремонт вот уже целую неделю, и это несчастливое стечение обстоятельств как раз и вынудило студентов искать выше обозначенный "первый же попавшийся кабак".
Пошатавшись по Университетской набережной и Невскому проспекту, компания наконец свернула на одну из прилегающих к главной артерии северной столицы улиц. Настроение у всех было приподнятое. А у Жоры Беляева – прямо-таки близкое к эйфорическому. Ещё бы! Математика сдана! Сдана!!! Самая серьёзная проблема первого курса решена – дальше всё будет куда как проще. Зачем вообще на истфаке математика? Хотел бы он учить математику – пошёл бы на матмех. Ну да хрен с ней, с математикой! Всё! Дело сделано! Эх, хорошо!
– Ну как? Может, сюда? – спросил Серёга Новгородский – первый из двух Жориных товарищей по Универу, указывая на дверь с изображением лохматой собаки.
– Что тут у нас? "Весёлый шелти", – озвучил написанное на вывеске бара название Сеня Гренкин – последний член компании. – Здесь точно должно быть виски, ведь шелти – это шотландская овчарка. Бывал здесь, Серёга?
– Не-а.
– Сказал – первый попавшийся, значит – первый попавшийся! – гордо заявил Жора, уверенно шагнул к двери и потянул за ручку. – Сейчас посмотрим, чего у них там есть.
Внутри царил мягкий полумрак: небольшой зал освещали лишь две тусклые лампы, проникающие сквозь узкие окна с матовыми стёклами солнечные лучи скорее подчёркивали темноту, чем пытались её разогнать. Единственным ярким пятном сияла барная стойка, вернее, находящиеся за ней полки с разноцветными и разнокалиберными бутылками. Играла тихая, ненавязчивая музыка. В зале находились четверо: молодая девушка за стойкой, охранник на табурете у двери и парочка за столиком в дальнем углу.
Звякнул колокольчик, все четверо повернули к вошедшим головы и – через секунду – снова отвернулись и занялись своими делами. Уютная атмосфера бара готова была поглотить друзей, настроить их на лёгкую непринуждённую беседу, однако…
Однако Жора, находясь в слишком взбудораженном состоянии, не мог сохранять тишину, он требовал внимания.
– Да, нормальное место! Какой столик выберем, пацаны? Давайте этот! Чего-то темновато… А, вот – можно включить настольную лампу. А где меню?
– Не суетись, Жора, – сделал попытку немного унять пыл друга Серёга. – Людям мешаешь…
– Всё! Молчу, молчу, – радостно кивнул Жора и тут же продолжил, ничуть не сбавляя темпа: – Сеня, ты где сядешь? Давай возле стены.
– Здравствуйте! – поприветствовала компанию подошедшая из-за стойки девушка. – Меня зовут Света. Вот наш прайс-лист. Когда будете готовы сделать заказ, пожалуйста, позовите.
– Да! Конечно! Спасибо! – ответил за всех Жора. – Очень приятно!
Девушка улыбнулась и вернулась за стойку.
С важным видом Жора открыл один из трёх принесённых официанткой альбомов. На первой странице перед ним предстал перечень салатов и холодных закусок. Цены оказались довольно демократичными. Он перевернул страницу – на следующей был напечатан список горячих блюд.
– Может, сперва по пиву? – предложил Сеня Гренкин, который, в отличие от обоих его друзей, вовсе не являлся таким уж большим любителем крепких напитков.
– Надо взять чего-нибудь пожрать, – авторитетно заявил Жора. – Короче, я буду охотничьи колбаски и картошку фри.
– А я на твоём месте всё-таки начал бы с изучения цен на алкоголь, – флегматично произнёс Серёга, первым делом перелиставший свой альбом до последних страниц, где эти цены как раз и были указаны.
Жора последовал совету. Что-то эдакое промелькнуло в голосе друга и заставило его слегка насторожиться. Некая еле заметная усмешка… Или это ему только показалось?
"Так… вот пиво… дальше… вино… дальше… водка, коньяк… Ага! Виски!" – читал Жора. Цены (вместе со сроком выдержки) росли при перемещении от верха к низу страницы. "Johnnie Walker Red Label" – 200 рублей за 50 грамм, "The Famous Grouse" – 200 рублей за 50 грамм, "Grant's Triple Wood" – 250 рублей за 50 грамм, "Glenmorangie Original" – 350 рублей за 50 грамм… То же смутное предчувствие не давало Жоре сразу посмотреть в самый конец списка; он медленно спускался по нему, зачитывая про себя каждую следующую строку, и тут же умножал цену на шесть – по сто грамм на каждого из троих, – как он и обещал друзьям в благодарность за их помощь. Умножать на шесть было куда проще, чем извлекать производную и корчевать корни линейных уравнений. Ему даже нравился этот процесс: умножать и понимать, что полученная сумма в общем-то совсем не велика, что он вполне может себе это позволить. Приятная мысль – лучше сосредоточиться на ней и не думать, что там увидел Серёга в самом конце страницы…
Тем не менее конец всё-таки неумолимо приближался. Предпоследняя строка: "Ardbeg Traigh Bhan" – 2000 рублей за 50 грамм. "Однако!.." – как говорил Ипполит Матвеевич Воробьянинов. Ну ладно, что там в самом низу?
Жора глянул и обомлел. Наверное, он сделал какое-то неподконтрольное сознанию порывистое движение или издал какой-нибудь громкий звук… (впоследствии он не мог вспомнить, что конкретно это было, но что-то определённо произошло, а иначе почему в следующую секунду всеобщее внимание работников и посетителей бара сосредоточилось на нём?) В общем, на некоторое время Жора лишился связи с реальностью. Подобное происходит – и очень часто – в тех случаях, когда разум человека наталкивается на нечто такое, чего он не в силах воспринять. Или просто – принять. Защитный эффект, призванный оградить ранимую психику любой тонко чувствующей натуры от всего способного ей навредить. Например, от необходимости совершения непомерных трат.
Да уж, 25000 рублей за 50 грамм виски – какие ещё здесь подойдут слова, кроме "непомерная трата". Двадцать пять тысяч рублей. И "ноль ноль копеек" – как говаривал Остап Бендер, хотя это можно было и не уточнять (в меню данное уточнение имело место – не иначе ради смеха).
"Ну и разброс!" – вот всё, о чём мог думать сейчас Жора, сравнивая числа на двух самых нижних строчках.
– У вас всё в порядке? – вежливо спросила официантка Света, подойдя к столику, за которым заседали Жора, Сеня и Серёга. Видимо, ей показалось, что этот факт нуждается в подтверждении. Так оно и было.
– А-хмм… – медленно всплыл из глубин своего внутреннего кошмара Жора, услышав кажущийся таким спокойным и предупредительным женский голос. И тут же ухватился за первую попавшуюся на его пути соломинку: – Скажите, здесь случайно не опечатка?
Жора так сильно хотел, чтобы в меню была опечатка, что ещё до ответа официантки уже практически не сомневался в этом. И действительно, 25000! Ну куда это годится?
– Нет. Никакой опечатки здесь нет, – жестоко разбила его надежды Света. – Это очень дорогой виски. Видите, здесь написано: "The Macallan 30 Years Old Sherry Oak". Односолодовый, тридцать лет выдержки. Это элитный сорт.
Конечно, Жора знал, что виски бывает довольно дорогим… Но он совершенно не представлял, что виски может быть настолько дорогим1! Наверное, потому что в само понятие "дорого" разные люди вкладывают весьма различное количество нолей. Для кого-то и миллион, и миллиард – вещи не так уж сильно друг от друга отличающиеся, поскольку у этих людей в равной степени никогда не бывало ни того, ни другого, и, следовательно, между миллионом и миллиардом нет особой разницы. Оба эти понятия для таких людей, по сути, не существуют. Или, как максимум, существуют в каком-то ином мире. И вот теперь, столкнувшись с этим иным миром лично, Жора предсказуемо испытал мощное нервное потрясение. И если быть честным, очень многие на его месте испытали бы то же самое.
Многие, но не все. Например, Сеня Гренкин, отец которого являлся владельцем дизайнерской кампании, был удивлён не столь сильно. Он всего лишь произнёс:
– Ничего себе! Похоже, крутое виски. Да, Жора, тебе не позавидуешь. Но слово пацана – это слово пацана.