Истинный облик

Глава 1. Каков он – город Погорелый?

Молодого господина никто не встретил. Хоть о визите было предупреждено столичным управляющим, у закрытых ворот, которые противно скрижали под ветреной ночью, не было никого. Только этот неизвестный гость. Он стоял, вдохнув носом поглубже, и потирал очки носовым платком – весь промокший, с запачканными по колено брюками и давно измятым сюртуком.

Горели лишь керосиновые лампы на столбах. Господин кое-как разглядел в темноте сторожевого под несчастным навесом – вот-вот развалится ему прямо на голову. Хотя это, возможно, как-нибудь взбодрило бы спящего. Сторожевой так громко храпел, что воющий ветер казался чем-то отдаленным. Лишь эхом сегодняшней ночи.

Одёрнув ворот, джентльмен окликнул:

– Простите, сэр!

Никто не отвечал.

– Сэр! – громче высказал гость, и раздался храп.

Безопасность превыше всего – сторожевой пал смертью храбрых, отбивая город от внешнего зла. Какая честь…

Юноша достал запотевшие часы из внутреннего кармана. Протёр краем рубахи, выбившейся из-под рукавов. Через несколько минут пробьёт полночь.

Конечно, господин прибыл поздно, но в том вовсе не его вина. То виноваты местные дороги. Кто ж предполагал, что путь к закрытому городку лежит только через лес? Сопровождающие заверяли, что проблем с отъездом не возникнет: организовали солидный экипаж и доверенного кучера. Однако ж, ныне, находясь в шаге от решающего дела собственной жизни, перед наглухо запертыми вратами, господин практически потерял веру в заречения управляющего.

Двумя неделями ранее в столицу пришло письмо от некого мистера Карпера с просьбой взяться за расследование в городке, который обычно звали «Погорелым городом». Погорелый, потому что находится в лесу, а в жаркие времена – деревья загораются, окружая здешних жителей, точно на одре. Понятное дело, бывали и печальные ситуации, после которых его огородили, вроде, с тех времён беды улетучились. Но вот же! Теперь в Погорелом новая напасть: здесь череда самоубийств, которые местные – чаще всего – признают лишь волей случая, обычным грехом, даже и не хоронят по-человечески.

Городовые, очевидно, здесь никакие – оно и ясно, что там воду мутить? Только вот семь убиений за два месяца в городе, где от силы наберётся несколько сотен человек, били рекорды даже у столицы.

Тогда детектив и управляющий сидели в пабе, забитом по утру множеством важных гостей, когда Филипп – здешний мальчуган-гонец – доставил письмо с печатью срочных дел. Вручив его мужчине, тот получил свои заслуженные несколько монет, мигом скрывшись с виду. Кажется, он подрабатывал ранее и на рынке, и с местными бардами. Возможно, даже на недавнем фестивале – Филипп попадался на глаза молодому господину практически каждый день. Интересно, а как давно этот сорванец стал разносить газеты и письма?

Управляющий распечатал конверт.

«Уважаемый мистер Виттес! Столица цветёт на глазах и развивается, верю – в ваших окнах прекрасная погода. Но в нашем городе несчастье. До последнего мы с городским инспектором полагали решить недуг собственными силами. К огромному сожалению, теперь пишу вам, когда происходят необратимые вещи: за предшествующие девять недель в Погорелом случились семь самоубиений, которые, по правде говоря, мало на то похожи – у погибших, Господь храни их души, на то не было причин. Да и, знаете, моё мнение таково: слишком уж изощрённые тут методы. Надеюсь на ваше понимание и содействие, но это дело едва ли сможет вести хоть один местный констебль… Пока дело не предалось большой огласки, в ваших же интересах держать наш город только с благими вестями.

Готовы предоставить проживание, доступы ко всем хранилищам, сведениям уже проведённых наблюдений и, по возможности, всего, что потребуется для расследования. О подробностях сообщим по приезде.

С уважением, Джозеф Карпер»

По счастливой случайности, именно в тот момент, пока управляющий Виттес зачитывал содержимое письма, рядом находился молодой господин Грей Оделл – выходец из аристократичной семьи, которому как раз для повышения не хватало какого-нибудь интересного дельца. И, подняв глаза, Виттес недолго думал над своим заключением: Погорелый и впрямь был для столицы достоянием, известным хоть и в узких кругах, но плохие новости из которого подпортили бы репутацию среди влиятельных чинов – как никак, город закрыт не без причин; однако, не до той степени важен, чтобы отправлять на расследование ценных сыщиков. Так и было решено – Грей Оделл едет в Погорелый.

– Кто таков будешь? – кряхтливый голос отвлёк от мыслей.

Господин с щелчком закрыл часы и убрал во внутренний карман, подойдя ближе к воротам. Старушка в лохмотьях осветила лампой. Ее единственный глаз вылупился на незнакомца с самым чуждым презрением, который он только мог увидеть за свою жизнь.

– Добрый… а… Здравствуйте. – Грей приподнял цилиндр. Бабка высматривала из прутьев и нахмурила брови. – Я прибыл как детектив из столицы по просьбе… – спешно начал искать письмо в сюртуке, перепутав стороны. Наконец, под надзором старушки конверт был найден, и господин глазами вычитал нижний правый угол. На всякий случай показал печать. – По просьбе мистера Карпера. Джозефа Карпера, если быть точнее.

– Тьфу ты, – она громко высказалась, и из беззубого рта полетели слюни. – Опять-с ирод удумал что! Видите ль, справедливости подавай, – ворча, старуха отворила ворота. Едва переставляя ноги, пропустила детектива, а потом шлёпнула сторожевого по плечу дряхлой ладонью. – Ищеек городских надобно ему, и хоть бы старших-то спросил, а? А ты-с, дурень, вымыслил чего, вставай! Вставай, я кому говорю? – оттянула за ухо, да и крикнула прям в него. Мужчина опешил, резво выпрямившись во весь рост, и головой о навес ударился. – Горе ходячее! Кому было велено встречать извозчика? А, паршивец, кому?

Сторожевой что-то невнятно пробухтел бабке, а та огребла еще разок.

– Ну-ну, говори мне тут! Давай-ка, вон, – старушка махнула головой на детектива. – Проводи гостя нашего. – пока мужчина соображал, что надо хотя бы поздороваться с чужаком, бабка что-то буркнула на старческом, а потом громче отшутилась, уходя. – Гостя эдак ненаглядного! Ну-с чудит глава, чудит…

Сторожевой протянул руку.

– Ну это, добро, не жалуйте, ночь-таки… знаете? Здесь-то днём, поймите, нежданно кого, а в потемках-то? – Грей пожал ладонь и собирался убрать, когда сторожевой обхватил покрепче и начал резво трясти. – Извиняйте, господин детектив, иль вас как звать? Меня Эд… а.. Вот же! Извините… – Эд сообразил отпустить.

– Эд, выходит? От полного – Эдвард? – детектив тряхнул рукой и поправил рукав. – Рад знакомству. Мое имя – Грей. Из семьи Оделл. Возможно, вы могли обо мне слышать.

– Нет-нет, просто Эд… Да куда нам, здешним, до столичных вестей? Да… далекова-то! Тут бы со своими справиться, у нас ж… – когда Эд уже подхватил багаж детектива и шел впереди, то невзначай оборвался и поглядел через плечо. – Вы-то, да, выходит, в курсе? Ну.. конечно, должны, а что ж ищейке-то забыть в Погорелом, да?

– Вы наблюдательны, просто Эд. – глухо хмыкнул в кулак. Следуя за мужчиной, Грей завел руки за спину. – О сложившейся ситуации знаком издалека, однако, суть уловима. Джозеф Карпер обещался ввести в подробности по прибытию. Мой экипаж запоздал, и личная встреча, к несчастью, еще не состоялась.

– Ну дела! Чего ж запоздали, господин детектив?.. а.. Простите, мистер Оделл.

– Ну как… – Грей снял очки и стал протирать платком. Они остановились у таверны с незамысловатым названием «Шмидт», вероятно – именное. Поглядев на сторожевого, господин откинул мысли пожаловаться на неудобство нахождения Погорелого. – Извозчик заплутал: то в одну сторону поковыляет, то в другую, а потом смотришь, там уже и лошадь устала. Оно ведь как? То все гладко, то если пошла беда, так за ней следом и остальные. – Грей на мгновение замолчал, чтобы вновь натянуть на себя очки. И посмотрел на Эда. Кажется, со смесью томности или сочувствия. – Ну, не мне об этом рассказывать. И сами понимаете.

– Вот-вот, понимаю! – войдя в таверну, Эд оставил багаж и наклонился к детективу сбоку, пытаясь что-то тихо проговорить, только у него даже шёпот был громким. – А вы, господин детектив, выходит-то… от Карпера? Да, это-то вы сказали, но.. я ж не о том. Глава-то сам, понимаете ль, бредить начал только после… ну… не знаете?

Грей, если честно, не знал. Хотя было ощущение, что свое расследование он начал задолго до встречи с Карпером и именно здесь. В таверне «Шмидт». Ровно в тот момент, как услышал это незамысловатое «не знаете?».

– Хватит в дверях шептаться! – грубый голос окликнул сторожевого и детектива. Грей повернул голову, прищурившись. – Либо заходите, либо проваливайте!

Под тусклым освещением стоял мужчина средних лет. Руки он скрестил на груди, а сам уперся в стойку харчевни. Тот был выше обоих гостей, а его крепкая фигура отсылала к тяжелой физической работе. Нетрудно догадаться, что это и был хозяин таверны.

– А… а, Брайан! – Эд ступил вперед, но несмотря на это голос стал тише и, как заметил Грей, податливее. – Как хорошо-то, что не спишь.. иль разбудили? Ну… не о том. Тут…

– Ты кого мне опять привел? – Брайан схмурил брови, да так, что все морщины проявились. Эд дернулся плечами, когда мужчина шагнул навстречу. – Не уж то я прошлый раз непонятно выразился? – обращаясь к Эду, Брайан-таки косил глаза на чужака.

– Ну-ну, это ж… Понял я, только ж вот это не то, – сторожевой зачесал шею. – От Карпера он. Помнишь же, ну, говорили…

Брайан отшагнул назад и холодно уставился на детектива.

– Здравствуйте, – господин протянул ладонь, но убрал, когда хозяин и мускулом не дрогнул на этот жест. Едва переставил ноги и сложил руки на груди. – Нам в столицу пришло письмо от Джозефа Карпера с просьбой расследовать дело. Меня зовут Грей. Грей Оделл. Возможно… – уже было хотел продолжить привычное знакомство, но опомнился, что Погорелый – маленький город, и вряд ли о семействе Оделл что-то слышали. – Возможно, вас предупреждали обо мне.

– Возможно. – ответил Брайан, и в помещении стало тихо.

На кухне ещё потрескивал огонь, а за распахнутой дверью выли дворовые псы. Хозяин не отрывал глаз. Чтобы развеять обстановку, сторожевой кашлянул в кулак, и это даже помогло: мужчина отвернул голову, а потом махнул ею в сторону стойки.

Грей неторопливо последовал.

– А ты проваливай, – не оборачиваясь, Брайан начал разбирать вещи с поверхности. – Я сказал проваливай!

– Да.. вот же, ну! Ухожу я, ухожу, – Эд подпёр дверь ногой с той стороны, торопливо выбегая со шмыгающим носом. – Дела… Не пускают-то на порог, не пускают… – что-то еще ворчал, но было уже слабо слышно.

Брайан кинул ключ на столешницу, а сам отвернулся перебрать кочергой тлеющие дрова. Грей не решался: стоит ли тревожить это молчание? Хотя, если так подумать, он совершенно не знал, отчего ключ, а вроде и было логично – от комнаты на втором этаже. Однако ж, кто знает, что в голове этого мужчины?

– Извините, Брайан, – отвлёк господин. – Куда именно мне идти?

Хозяин, сидя на корточках, томно выглянул из-за плеча.

– Шел бы куда подальше, в свою столицу что ли. – немного выждав, отвернулся. Грей пару раз стукнул пальцами по стойке. Да, однозначно – было неловко и напряжно. Однако, уже немного погодя, мужчина тяжело выдохнул. Господин Оделл мог поклястья, что почуял в тот момент огромную усталость хозяина. – Выпроводил бы тебя, малец, если б не Карпер… твою ж! – Брайан выпрямился перед Греем. – Вторая комната справа. И да, зови меня Шмидт.

Грей поблагодарил Шмидта и решил, что попробует разговорить его как-нибудь потом. Или – никогда.

Лестница с харчевни выглядела хлипкой, но, на удивление, доски ни разу не просели и не скрипнули – кажется, Брайан заботился о таверне, в крайнем случае, прилагал все на то усилия. Тогда понятно, почему он так печётся о нежелательных гостях: это место для него как детище. Заботу о помещении Грей также уловил и в комнате – здесь практически ничего не было, но все, что было, было в пригодности. И, к тому же, кажется, половина мебели была ручной: деревянные стол со стулом и кровать с необычными узорами – где-то виднелись огрехи. Над столом висела картина, судя по всему, нарисованная либо кем-то местным, либо автор был известен в малых кругах. Господин Оделл-таки не грешил в знании искусства – статусом не положено.

Завалившись на матрас, Грей даже не думал расправляться с чистым бельём, уложенным с краю. День, плавно перетекающий в следующий, был тяжёл и суматошен. Последнее, что хотелось – это застилать кровать. Хотя, провалявшись с четверть часа, совесть-таки взыграла.

Теперь молодой господин мог спокойно спать, а все тревоги и догадки – это уже проблемы завтрашнего дня.

Глава 2. Каждый здесь желает молчать.

Перед глазами – кулеш с куском хлеба. Шмидт, можно сказать, швырнул деревянную миску на стол, едва не разлив кашу. Грей, к счастью, не успел пододвинуть стул.

– Благодарю… Шмидт, – губы дёрнулись и скривились в улыбке.

– На здоровьеце! – мужчина сказал на всю харчевню, закинув тряпку на плечо. – Не обляпайся.

А потом, как ни в чём не бывало, вернулся к рутинным делам.

Грей заёрзал. Хоть Брайан и обслуживал за стойкой двух посетителей, его взгляд беспрерывно адресовался чужаку: сначала целенаправленно, потом мельком – между подачами заказов. Под надзором даже еда казалась пресной, хотя, может, она и в самом деле была такой. В столице молодой господин привык к сытным блюдам: с пряностями и каким-никаким мясом.

Однако, даже безвкусную кашу Грей ел в тот момент охотно – со вчерашнего приезда он был голоден. Возможно-таки, именно здесь, в Погорелом, Грей переменится в нравах. По крайней мере, так надеялась его матушка, только перед отправкой узнав новости, к несчастью, через третьих лиц.

– Джо работает через улицу, – забрав миску практически из рук, Шмидт указал на окно. – Двухэтажное здание рядом с торговкой… – болтовня заглушила слова уходящего к стойке хозяина.

– Какой-какой торговкой? – привстал господин.

Шмидт резво обернулся на вопрос, и посуда звонко брякнула. Хозяин уставился на Грея, а посетители замолкли. Теперь их взгляды прикованы к чужаку. Оделл оглянулся по сторонам, думая, что через мгновение это прекратится, но неожиданно вспомнил, что вот так пялиться на кого-то было неприемлемо в его обществе, а как здесь положено – ещё не знал. И даже Брайан, хоть и грубый, но отдалённо напоминающий порядочного человека, всё-таки не отрывался от сыщика. Он будто пожирал, презирал и без слов было чётко читаемо: проваливай.

Похоже, молодому господину никто не ответит, и даже больше – действительно пора уходить. Уж как-нибудь сам разберётся, что за торговка и где сейчас Карпер.

Уже за порогом Грей поправил рубаху. Он тяжело выдохнул. Негостеприимный Погорелый становился давящим с каждым разом только сильнее. Особенно после очередной болтовни с местными жителями, такими строптивыми и совсем не заботящимися о чувстве такта.

Да и само место напоминало серое, тусклое нечто: переулки схожи друг с другом – в одних оттенках, без особых ориентиров; люди тут в одинаковых балахонах, чумазые от сельской работы, из отличий разве что какие-то чудные черты, как у той старушки, что встречала молодого господина в полночь. Должно быть, обитатели Погорелого здесь знаются, как в обычных деревнях или вроде того, потому что пока детектив пытался найти здание рядом с торговкой, каждый посчитал любезностью окинуть чужака взглядом – то без стеснения, то украдкой, – и даже буркнуть под нос несколько приятных:

– Вот ж… Столичные!

– Ты глянь, как вырядился, – шепчет на ухо, хихикая. – Ой ли женишок той ненаглядной?

– Да будет тебе, враки всё это, – отвечает девушка с неотёсанными волосами. – Поди напридумывала, лишь бы похвастаться!

– Так ведь как раз-т…

Грей закрыл дверь. Разговоры остались на улице.

За столом сидела крупная женщина, ещё не замечавшая гостя на пороге. Пересчитывала монеты, разбросанные по поверхности, а потом откладывала каждые пять штук в отдельные стопки. Напротив, в тени, сидел юноша примерно с Грея возрастом, весь побитый, в ссадинах и синяках – он-то сразу кинул глаз на незнакомца: уставился, как пёс дворовый, из темноты, да посверкивали от лампы; такой злой, насмехающийся и изучающий. Его раны залечивала леди в белых помятых одеждах, сидевшая рядом, вероятно – местный лекарь или, по крайней мере, связанная с врачебным делом. Цыкала на него каждый раз, когда пытался дёрнуться или что-то возразить. А запах-то… Запах мази стоял на всё помещение.

Грей натянул шляпу, укрываясь от преследующего взгляда, и подошёл к даме в возрасте.

– Добрый день, – обратил на себя внимание. Медленно поднялась голова, и господин увидел опухшее лицо, сквозь которое казалось презрение, точно он вот-вот её сбил со счёта. – Я Гр…

– Кто таков?

– Кхм. Грей Оделл. – кашлянув, попытался повторить он.

– Мне по чём знать, кто такой Грей? Не знаю таких в Погорелом! – громко завалилась на стол обеими руками. – Зачем пришёл и кто нужен?

Грей засуетился. Юноша в тени насмешливо хмыкнул.

– Простите, но мне…

– Да, мэм, простите его! – парень вышел из темноты, сложив ладони по бокам. Прямо за ним последовала и девушка. Она явно не закончила с ним и собиралась вернуть на тахту, чтобы обвязать бинтами. А сам юноша будто и не нуждался в помощи: царапины и шрамы лишь красили мужчин – так читалось по его лицу, забитым лёгкими рубцами. – Не видите? Столичные великодушно добрались до нашей глуши, ну разве не честь?

Женщина поднялась, упираясь о стол. Нахмурила вид и смотрела прямо на парня. На того, кто в ответ задрал подбородок и улыбался.

Грей взглянул на обоих по очереди и кашлянул в кулак.

– Да, вы правы, я не местный, – хотел было прекратить конфликт. Все трое теперь смотрели на чужака. – Мне нужен господин Карпер. Джозеф Карпер.

– А вы ему – нет!

И уже через мгновение в молодого человека полетела тряпка за такие слова. Женщина быстро перебирала ногами, чтобы добраться до юноши, и вслед за тем последовала оплеуха.

– Несносный паршивец! – закричала дама, оттаскивая за ухо. – Заткни свою пасть, пёс поганый! Мало тебе извести нас всех? Ещё на прохожих бросаешься, а? – ещё пуще злится. – Ты как обещался? А? Тише воды, ниже травы!

– Тётушка, отпусти! – уже отмахивается парень. – Я же шутил… Просто шутил!

– Ах, шути-ил? – протянула та. – Лучше б полезным чем занялся, негодяй! – и посильнее оттянула, да так, чтоб скрутить, а следом резво отпустила. Юноша тут же приложил ладонь к больному месту. – А вы, мистер, как вас там? А, мистер Отэл! – обратилась к гостю. – Знаете, Карпер-то всем в этом городе нужен. Ежели всех пущу, так и растерзают нашего-то управляющего. – вернулась к столу разобрать беспорядок.

– Вот ж… – парень вовремя заткнул рот, когда девушка вздохнула. – Эй, ты! – указал пальцем прямо на Оделла. – Мне тоже к нему надо – пойдем!

Грей не успел отреагировать, как юноша накинул руку на его плечо и развернул к двери, живо подталкивая. Вход был сбоку от дамы.

– Колдер! – женщина вновь подскочила. – Ты что вытворяешь, негодяй?! Не положено!

– Где не положено, там положу!

И крик остался в соседней комнате, когда за юнцами захлопнулась дверь. Грей сжался от настойчивой тактильности.

– Приношу извинения, эта мэм не в себе, – уже отпустив возле лестницы, пропускает вперёд. – Как верная животина охраняет своего хозяина и лает на всех! – потирает ноющее ухо.

Грей молча, но неторопливо прошёл вперёд. Одёрнул ворот и сгладил рукав. Кажется, паренёк стыдливо раскраснелся от того, как его отчитали на глазах гостя, но собирался скрыть всё за бравадой.

– А тебе, кстати, зачем к нашему главе? – вдруг нагнал на полпути и преградил путь. Подъем был узенький – много усилий остановить не надо.

Грей опустил голову, вздохнул и поправил очки.

– Меня, можно сказать, господин Карпер сам вызвал из столицы, – ответил молодой человек с усиленным спокойствием. Но Колдеру, судя по его неотрывному взгляду, такого пояснения было мало. Был ли вообще смысл объяснять причину обычному гражданскому? Хотя, если тот мог спокойно ходить к управляющему и водить кого попало без отчитываний перед той тёткой, может, не такой уж он и простой гражданский. – Пару недель назад Джозеф Карпер направил письмо Виттесу с просьбой помощи в расследовании… – Грей замешкался и подложил руку под подбородок, чтобы решить, как правильнее назвать этот инцидент, непонятный многим – убийства или самоубийства. – Расследовании недавних событий. И меня направили на это дело.

– Так ты и есть тот самый Грей? – юноша взялся за плечи детектива и встряхнул. – Грей из семьи Оделл? – неожиданно для господина спросил Колдер.

– Приятно знать, что кто-то слышал…

– Конечно, слышал! – наконец отпустил и бодрее побрёл вверх. – Я ведь упрашивал дядю Джо долгое время обратиться в столицу. Не знал, что он и правда это сделает! Жаль, конечно, – Колдер потёр шею. – Что он решил не сообщать мне, но думаю, это понятно почему. Ведь дядя тоже… – тот не договорил и посмотрел на детектива через плечо. – Ну, мы пришли.

У двери с вырезанной надписью остановились оба. Грей натянуто улыбнулся. Этот Колдер был, однако, двояким человеком: встретил с оскалом, проводил с простотой, вот так, по-человечески оказанной услугой за бесценок.

– Благодарен за помощь, возможно, без вас я бы ещё долго пробивался сквозь… эту мэм.

Колдер хлопнул по плечу.

– Да будет тебе. Много ли я сделал? – он развернулся к двери, и лицо поменялось в настроении. В этом взгляде был какой-то подвох. – К тому же, я сам заинтересован во всём происходящем. И, полагаю, только ты и сможешь мне помочь.

Грей сложил руки на груди и сощурил глаза. А вот и эта загвоздка. Было в его словах что-то такое, напоминающее то ли угрозу, то ли предупреждение, но одно знал господин точно: в этом городе любят недоговаривать и рассказывать загадками. И ещё задолго до того, как Оделл добрался до Карпера, он успел встретить много людей, которые явно знают обо всём немного больше, чем следовало бы. И даже о самом управляющем.

Дверь отворилась. Юноша быстро представил Карперу чужака, и тот поменялся в настроении.

– Господин детекти-ив! Рад вас видеть. – мужчина подскочил тут же с кресла, как разлетелись все бумаги, и подбежал к гостю. Расторопно схватил ладонь двумя руками и давай пожимать, растрясывая. – А, и с племянником моим уже познакомились! – трясёт сильнее, и шляпа потихоньку скатывается с головы. – Ах, как же так? Мы пропустили ваш приезд! Простите… Простите от всего сердца! Ради Бога, простите!

– Дядюшка, нашему гостю будет удобнее слушать тебя сидя, – Колдер заменил ладонь детектива на свою, провожая Джозефа за руку к канапе, обитому немного шершавой тканью – заметил Грей, следом усевшись за управляющим. Они находились по разные стороны дивана, а Колдер встал у стола, упираясь в него.

– Я безмерно благодарен, что Виттес откликнулся на нашу просьбу… Простите, а вы, Оделл, слышал, ранее убийства не вели?

– Мистер Карпер, раз такое дело, вы так сильно уверенны, что все те люди – жертвы не по собственной воле. Я прав? – облокачивается к стене. – Извините, имён, увы, ещё не знаю.

– Конечно, не по собственной! – вмешивается в разговор Колдер. – Разве тогда бы ты приехал?

Грей поразился бестактности юноши. Он уже знал, что Карпер с ним связан родственной кровью, но разве парень имел право быть тут, говорить на эту тему, не то, что влезать и перебивать? Всё-таки дело щепетильное, весьма громкое для такого города – да для любого! В такое, конечно, только определённые лица должны вникать.

– Это разве… не приватное дело?

Джозеф переглянулся с Колдером после того, как во взгляде детектива мелькнуло недовольство и напряжение.

– Да… да, простите, что не сказал в первую очередь. Так вышло! – начал Карпер, приложив ладонь к сердцу. – Вы знаете, Колдер с этим-то связан всем. Поэтому, поймите, ну не могу!..

– Хватит, дядюшка! – рявкнул юноша и выставился вперёд. А потом отвернулся к окну, сложив на груди руки и какое-то время молчал. В воздухе висели недоговорки, к чему Грей, кажется, начал привыкать. Колдер стал тише. – Называйте вещи своими именами или я сам всё расскажу.

– О чём речь, мистер Карпер?

Джозеф достал носовой платок и стал потирать красное лицо, скорее, не от жары или смущения, а от возрастной непрекращающейся отдышки.

– Дела тут… Такие нехорошие – разобрался бы кто! – кое-как пытается объяснить Джозеф. – Вы понимаете, – наклоняется к нему поближе. – У племянника моего, да и семьи его, тут слава нехорошая, я бы, честно, сказал – нахально шумная, – Карпер говорит это, и Колдер поворачивается к гостю, но уже избегая взгляда. – У нас же как? Город от храма, монастыря – место святое. А кто усомнится, так сразу… ну, понимаете?

Грей кивнул.

– И вот так его семью-то подозревали первее всего, знаете, пока…

– Все в этом городе, – Колдер холодно посмотрел на Джозефа. – Включая моего дядюшку, – переводит взгляд на парня. – Уверены в моей виновности. То в одном, то в другом. И, знаешь, детектив, я заинтересован в расследовании, потому что мне надоели косые взгляды.

Грей поправляет очки и встаёт к Колдеру.

– Разве каждый в этом городе не уверен в том, что это самоубийства?

Юноша замолкает.

– Разве могут люди одновременно подозревать два полностью противоположных мнения? – продолжает наступать. – В чём проблема? Что ещё я должен знать?

Глава 3. Как минимум несколько зацепок.

В этой комнате застоялся запах высохшей крови. Судя по всему, когда Виктора Красса нашли мёртвым, прошло уже несколько дней с его смерти. По помещению летала пыль. Предметы разбросаны, словно произошло ограбление – вследствие расследования инспектор не нашёл ни одной вещи, которая могла бы пропасть: все деньги и ценные бумаги на месте, а особыми украшениями в семье не хвастались. Картины зверски растерзаны на куски. Наверное, единственное, что было ценного у них, да и тут не точно. Скорее всего, даже картины были куплены у местных.

На столе еще остались следы от крови. Чернила разлиты по письму в огромных кляксах – эти записи не были ни предсмертными, ни чем-то важным: обычные рабочие переписки. Наверное, это было первое, что привлекло Грея.

– Мистер Уальд, – обратился он к инспектору Гери. – Какое заключение было по делу господина Красса?

Грей прошёлся пальцем по столу и через платок взял в руки маленький нож, больше похожий на такой же сувенир, которых было на столе с десяток. Неуклюже самодельный, да к тому же тупой. Нет, таким убить человека не выйдет. Да и не было на Викторе следов от нападения. Ни единой царапины, кроме пули в виске.

Грей положил его на место.

– Мистер Уальд? – повторил вопрос уже более настойчиво.

Гери оскалился.

– Да что тут говорить, а? Револьвер, бокал пенного и вот, получите! – инспектор махнул руками. – Да послушайте, детектив, – подошёл ближе и снизил тон. – У Карпера уже головёха-то… не соображает! – хлопнул рукой по макушке. – Ну езжайте вы обратно, здесь воду мутить – лишний раз только людей беспокоить. Начнут, вот, знаете ли, думать: а теперь нас всех это ждёт! А оно как там на самом деле? – вздыхает Гери. – Несчастные те люди были. Вы-то, кажись, ещё не смотрели бумаг? – инспектор отбегает к саквояжу и начинает перебирать. Грей выглядывает из-за его плеча. – Сейчас-сейчас…

– Несчастные люди?

– Вот! – достаёт Уальд пару стопок. Протягивает записи детективу, и тот, поправив очки, вчитывается. – У Виктора ж недавно дети утопли, все вот разом. Они у него все на одно лицо и вечно, если ж один что удумал, так все остальные за ним, – инспектор охает. – Беда… Так и получилось.

Грей читает имена. Эти мальчики были одного возраста. Наверное, очень неприятно – родиться в один день и помереть друг с другом. Но какое горе родителей, растивших ребят столько лет, а в один момент лишившихся всех разом? Бывает ли правильное название этому – потере собственного дитя? Ребёнок, потерявший родителя, – сирота. Но родитель?..

– Мы всем городом были в недоразумении от новостей! А представьте, какого ему? Вот он с горя-то…

– Теперь ясно, почему никто из домочадцев не заметил сразу его смерти, – Грей отдаёт записи. – А где же мать семейства?

– Лили уехала отсюда, как только всё случилось, не могла смотреть мужу в лицо – сыновья-то были его копией, как ни погляди. Куда, насколько – не успел он спросить, – Уальд покачал головой.

Грей отвернулся к столу. Именно здесь Виктор, как посчитали местные констебли, убил себя. Судя из бумаг, которые детектив только что вернул, дети семейства Красс были признаны местным храмом такими же грешниками за самоубиения и не были похоронены должным образом. Даже дети…

Молодой господин не мог понять, почему на такое могли решиться все одновременно. Да и не верил он в эту версию, не был согласен ни с инспектором, ни с храмом. Понятное дело, по церковным правилам и все дела, да только слишком много погибших на какие-то два с половиной месяца. Особенно для Погорелого.

– Мистер Уальд, вы мне поверите, если я скажу, что есть как минимум несколько зацепок в сторону убийства? – Грей посмотрел из-за плеча, и в лице не читалось никаких эмоций. Гери протяжно вздохнул. Почему-то он догадывался, что столичный детектив – молодая кровь – захочет полезть в этот переполох с головой.

– Да, детектив… Я в вас не сомневался. – Уальд уселся в кресло и уставился в потолок. Что бы он не услышал, это станет началом шумихи. Шумихи, которая поднимет весь Погорелый с ног на голову.

Грей улыбнулся.

– Итак, слушайте, – заведя руки за спину, стал ходить из стороны в сторону. – Во-первых, сейчас на улице наступают холодные времена. День-два, там глядишь и заморозки. Зачем кому-то в такую непогоду идти купаться в озеро? А, судя по всему, сыновей Красс нашли именно там. – Грей остановился посреди комнаты и замолчал. Инспектор опустил голову на детектива и задумался. – Да-да, подумайте. Во-вторых… – осмотрелся на место «самоубийства». – Что делают люди перед такими делами? Прощаются? Раздают вещи? Пишут предсмертные письма?

Гери пожал плечами.

– Скажу одно: Виктор не собирался умирать – на его столе множество рабочих писем. Он, как бы сказать, пытался, наоборот, – жить обычной жизнью. – Грей провёл рукой по столу. Прямо возле следов от крови. – Даже если он просто притворялся, – детектив на носочках развернулся к инспектору. – Скажите, где револьвер? Его нашли?

– Да-да… Вон там лежал, – не поднимаясь, указал на пол.

Грей посмотрел на ковёр возле стола и почему-то вновь улыбнулся. Скорее, даже усмехнулся.

– Да, это точно убийство, – Грей качнул головой набок. – Так… кхм. Ну, это уже не так важно. Первым делом нам нужно будет узнать все подробности о Лили Красс. Куда уехала и зачем.

Инспектор нахмурился.

– Что вы хотите этим сказать, мистер Оделл?

– Не нужно так бурно реагировать! – Грей отмахнулся, и Уальд, собиравшийся уже встать, обратно уселся. – Это может стать зацепкой. Например: кто мог знать, что Виктор останется дома один. Я прав?

– Тц… Да, детектив. – отвернув голову, Гери пришлось согласиться. – Я уж решил, что вы подозреваете его супругу.

– О, эта версия тоже имеет место быть, поверьте. Но мы её пока опустим, – Грей провёл указательным пальцем к саквояжу. – Потому что нет никаких причин для остальных жертв.

Инспектор вздохнул. Вроде в словах молодого господина истина – виден опыт, – но разве это не было абсурдом? Лили и Виктор жили душа в душу, так сказать, образцовое семейство для Погорелого. Особенно учитывая, что они были вторыми после управляющего Карпера. Занимались важными документами для процветания города, начиная от торговых поставок и заканчивая договорами финансирования от столицы.

И что он имел ввиду под «нет причин для остальных жертв»? Неужели он уже подозревал мотив у самой Лили?

Грей упёрся в стол и стал записывать все свои наблюдения: про тройняшек, про миссис Красс и даже про револьвер. Молодой господин решил не озвучивать инспектору свою мысль о том, что у кого-то из обычных гражданских могло оказаться оружие – письмо Виктора было под другим наклоном, какой обычно у людей, пишущих левой рукой, а вот орудие «самоубийства» нашли справа. Если Красса убил кто-то из среднего класса или – еще хуже – из младшего, то в Погорелом огромные проблемы. И первым делом Грей собирался узнать обо всех револьверах, которые числились в городе. Если такой есть, то найти человека будет проще. Если нет…

Грей вздёрнулся. Если револьвер был не из местных, то это куда более серьёзная беда. И он не хотел об этом думать. Сейчас – даже предполагать эту мысль незачем. Лучше, если и не придётся.

Но вместо всего этого Оделл сказал:

– Ещё хорошей идеей будет наведаться в храм, у меня есть п… – осёкся Грей, вспомнив значение Погорелого для столицы. Вспомнив отношение горожан к религии. – Пару вопросов. Мнение насчёт некоторых дел, – помотал возле лица собственные записи. А потом выглянул из-за них, и очки блеснули в полумраке комнаты. – И об этом. Мне и в самом деле нужно ознакомиться с заключениями.

– Детекти-ив, – протянул Уальд и наконец поднялся. – У вас большие планы! Но у меня, поймите, своих дел невпроворот. Давайте отберём вам пару констеблей.

У Грея дёрнулись мускулы лица. Констеблей? Он сейчас серьёзно? Что за система безопасности в этом никчёмном городке, что констеблей назначают на такие дела, а сам инспектор даже пытаться как не хотел, так и не хочет?

Молодой господин холодно уставился исподлобья. И молчал.

– У меня как раз на примете есть несколько юнцов с такими же порывами. О, уверен, вы найдёте общий язык!

Господин наблюдал за бродящим из стороны в сторону Уальдом.

– Те двое, – похлопал себя, одёргивая форму. – Как раз со мной делали заключение, – Гери глухо посмеялся в кулак. – Ну юнцы! Тоже всяких козней в голове выстроили. Что, будто, знаете? Будто в Погорелом обзавелась компания сорванцов-нелегалов, беглецов иноземных! Ну вы только подумайте, а? Представляете?

Грей не двигался. А Гери замолчал. Наконец – замолчал. И покашлял в кулак, отворачивая голову.

– Ну… ежели не нужны, то…

– Не нужны.

И опустил глаза на записи. Словно до этого не перечитал их несколько раз. Пальцы крепче сжали лист, пока Грей не вдохнул поглубже:

– Мистер Уальд, – сказал громко. – Если вы так заняты, – поднимает взгляд и откладывает бумаги на стол. Резво. С хлопком. – То я сам найду себе помощника. Или, в крайнем случае, буду вести дело один. – сводит руки на груди. – Уверяю, я допрошусь у Карпера поставить не назначенное лицо, но для вас это будет позором. Возможно, даже послужит концом карьеры.

Инспектор поправляет ворот.

– Ну чего уж сразу… Я же вам предлагаю, вот: пару констеблей.

– Тех самых, которые учились городовому делу у вас? – усмехнулся. – Похвально! Отделаться от меня хотите?

– Ну что вы?..

– Мистер Уальд! – осёк его Грей. – Вы меня за дурака держите? Думаете, если моложе вас, то не понимаю ничего? Попрошу быть серьёзнее. Я вам не ваш подчинённый и терпеть не стану. Я детектив – детектив из столицы, от управляющего Виттеса! – говоря это, господин отталкивается от стола и встаёт рядом с инспектором. – И если эта фамилия вам ни о чём не говорит, то скажу проще: одно моё слово о вашем отношении к делу, и ваш след простынет. Тем более, если речь идёт о Погорелом. – Грей нахмурил брови. – Или мне ещё о важности города разъяснять?

Инспектор поджал губы. Его только что отчитал юный господин. Господин – младше раза в два.

– Наверное, мы не поняли друг друга, – Гери весь сжался под взглядом детектива. – Дела не срочные… Так с чего начнём, мистер Оделл? С храма или с Лили?

Грей оправил пиджак и вернулся к столу. Инспектор продолжал стоять, практически не шевелясь. А господин уселся и перечитывал бумаги.

– Пока ищем свидетелей, напросимся в гости к служителям. – больше он не смотрел на Уальда. Но Уальд всё-таки не решался сдвинуться с места. – Насколько это будет проблемно? – что-то записывает ко всему прочему.

– Можно дождаться службы и сразу после поговорить с Отцом Ридом, – тихо ответил Гери и дёрнул руками от напряжения. – Либо через Карпера.

Вот ведь загвоздка: сколько горожан уже сказали о Карпере нехорошего, но как дело касается важных вещей, так только к нему и через него. Грей не понимал, почему жители Погорелого так относятся к Джозефу. У них, в столице, о Виттесе так предвзято высказываться не смел никто. Даже в мыслях не было. Так что же здесь не так? Отчего такая слава?

За дверью послышались шаги, и оба подняли глаза. Когда дверь с грохотом открылась, лицо Грея словно бы скривилось и помрачнело.

– О, вы ещё тут? – заявил Колдер, отпихнув ногой коробку, мешающую у косяка. – А я всё никак не пойму: чего ж лампа всё горит и горит в окнах дома, где давно все померли, да?

С момента, когда они были у Джозефа, прошло около двух дней. Ещё тогда, отказав юноше в помощи с его личными интересами в этом расследовании, Грей стал избегать его. А вот сам Колдер не стеснялся: в кабинете управляющего он ярко пустил несколько ласковых на отказ, а всё время после – ходил по пятям детектива. Возможно, он надеялся выведать важную информацию как только мог. Или, по крайней мере, хотел настойчивостью добиться согласия. Но как бы там ни было, пока что это вызывало обратную реакцию.

– Извините..? – у Грея скатились очки по носу.

– Да не, я обид не держу! – Колдер подошёл к инспектору и положил руку на плечо. – Мне нужен Гери, а не ты. – и повернул голову на Уальда. – Я там в архиве покопался, нашёл кое-что от твоего недавнего дела, посмотришь?

Грей выпрямился и вдохнул поглубже. А потом просто вышел из помещения. Правда – почему-то – Колдер проводил его взглядом: растерянным и расстроенным. И всё-таки он действовал на нервы, нарочно, стараясь обратить всё внимание детектива на себя. Однако, юноша так и не согласился рассказать ничего, когда Оделл сделал условия: сначала Колдер всё объяснит в подробностях, а Грей подумает, насколько это ценная информация и насколько уместно будет его хоть отчасти держать в курсе. Но тот отказался, поэтому и получил соответствующее решение. И почему он недоволен? Почему так сильно напрашивается в расследование? Если бы хотел быть городовым, то спокойно бы отправился к Уальду на обучение. Всё-таки, у племянника Карпера не возникло бы проблем. Но здесь было что-то иное. Что-то, о чём Грей пока не знал, но чувствовал, что узнает в очень скором времени. А до тех пор – придётся терпеть эти выходки.

– Простите его… Он совсем еще глупец. Юн и неопытен… – на выходе из здания встретил управляющий, судя по всему, проходящий здесь мимо вместе с Колдером.

– Да нет, – Грей поправляет очки. – Едва ли дело в этом. Мы практически одного возраста. Кстати, мистер Карпер, тут такое дело, – вдруг вспомнил детектив. – Вы в храм часто заходите?

Глава 4. Да прольётся свет на невзгоды сумрачных седмиц!

Интересно, чьи же то были тела?

Грей сидел среди архивных кип, перечитывая, к счастью, лишь четыре дела, зафиксированных за девять (а точнее – уже – десять, с учётом дороги и нахождения детектива в Погорелом) недель. Всё шло в таком порядке: двадцать шестого августа, в собственный день рождения, был найден повешенным Хэвин Норт, молодой парень двадцати трёх лет – ровесник господина Оделла; через пару-тройку недель, седьмогоо сентября, в озере местные ребятишки по утру заметили сыновей семьи Красс – как раз об этом рассказывал инспектор; позже в одно дело вписали сразу два случая – первое тело было найдено сожжённым двадцать первого сентября рядом с кладбищем Погорелого, а второе двадцать девятого числа – нашли в лесу, недалеко от ворот; и последним, собственно говоря, был Виктор Красс.

И, вероятно, возникает вопрос – это же очевидные убийства, по крайней мере, большинство из них: отчего ж местная власть решила признать жертв самоубиенными? А вот и непросто так здесь всё, как кажется на первый взгляд. Хэвин Норт, конечно, труда не займёт притянуть к такому грешному вердикту, да и Виктора кое-как можно додумать. Но даже там сложнее: у Хэвина Норта была дурная слава в городе, может, он и отчаялся среди горожан – так хотели думать. Так – удобнее думать. Про Виктора же речь уже давно была понятна Грею. Как жаль, что детектив не мог внимательнее осмотреть места остальных происшествий. Слишком много времени прошло. Разве был хоть какой теперь смысл?

Про ребятишек Красс, скорее всего, городовые и церковные служители решили так: дети несут грехи родителей. Ведь в их деле говорится, что незадолго до случившегося братья пытались что-то заявить на главной площади, только родители не постеснялись огрести по макушке прямо на людях, – интересно: что такого они собирались рассказать? Теперь едва ли Грей узнает… Даже если это и играло роль.

И всё-таки в Погорелом можно было к каждой семье придраться, только вот чем Красс-то заслужили, те самые Красс, которые занимались чуть ли не благим делом для местных? Кроется ли причина в недосказанном объявлении детей, по несчастному совпадению найденных после этого утопленными?

«Если ж не выходит лечить недуг, то лечить надо симптомы».

Грей стянул очки на стол и пару раз стукнул пальцами о деревянную поверхность. Уставился на постукивающие часы. Если и имело смысл браться за что-то в первую очередь, так за семейство Красс: здесь, по крайней мере, есть к чему придраться – всё ведёт к нежданно исчезнувшей в никуда Лили. Пока что она единственная, на кого падали все подозрения. В крайнем случае, в убийствах её кровных, а там глядишь – и натянутся мотивы к остальным жертвам.

Дети могли рассказать что-то очень важное. Настолько важное, что для Лили играло вопрос жизни и смерти – отсюда и неожиданная кончина младших Красс, и столь же мгновенное исчезновение их матери из Погорелого. Что насчёт мужа?.. Ну, либо он тоже узнал что-то важное и поплатился за то, либо знал давно, но по какой-то причине именно сейчас замыслил высказаться. Но если причина кроется в другом?

Грей потёр глаза.

И без того тусклый свет лампы начинал становиться блёклым: то ли фитиль догорал, то ли молодой господин уже засыпал на ходу. А вот инспектор Гери, не стесняясь, похрапывал в углу архива с вывалившимися из рук бумагами. Господин Оделл не был уверен в необходимости его присутствия, но с момента их разговора Уальд теперь не отступал от чужака и на шаг. То на чай позовёт, то ужин предложит оплатить, то и вовсе спешит дверь открыть перед господином – что, к слову, оскорбляло молодого аристократа, и, к счастью, никто здесь не понимал этого жеста.

Толку от инспектора было мало, скорее только в вопросах Погорелого – все сплетни местные знал, да и в силу возраста половину людей помнил ещё детьми. Его счастье: город маленький, все друг с другом знакомы. Но вот как дело касается существенных происшествий, так всю сноровку теряет. А стало быть… Была ли хоть она, эта сноровка?

Гери поведал, что семейство Красс, разве в чём и подозревать, так только если поставляли некачественные товары или проносили тайком что-то запретное. Только не такая уж это и тайна, по правде говоря, подобным занимались и другие дома. За это Грей никак не мог зацепиться. Только если такая «тайна» однажды не подпортила кому-нибудь жизнь, и он бы решил отплатить им сполна. Но Уальд не вспомнил таких скандалов ни в сторону Виктора, ни тем более в сторону Лили.

И если в случае с Красс все были как-то связаны между собой, то два неизвестных тела и Хэвин Норт, на первый взгляд, – никак. Но это, возможно, до тех пор, пока они оставались этими «неизвестными». Насколько все семь случаев могли быть совершены руками одного человека – непонятно. Те жертвы, с огромной вероятностью, просто попались не в самое подходящее время, раз уж их практически без причин записали в самоубийства. Кто вообще таким образом стал бы себя убивать? Больше походило на жертвоприношение. Но в Погорелом не ходило вестей о каких-нибудь сектантах, поэтому Грей просто решил думать, что это нелепое совпадение. Пока что.

Оставался Хэвин Норт. Дурная слава… Что-то это напоминало Грею. Но что же именно? Надо будет повнимательней расспросить его родных, и, конечно, лучше – как можно скорее. Вероятно, сейчас идёт счёт на дни. Кто знает, будут ли ещё жертвы? И тем более, – пока связи нет, – надо спешно понять, на кого ещё положили бы глаз.

«Если недуг охватил толпу, лечить – вернее, оградить – первее всего надобно тех, кто не захворал».

Грей выровнял стопки и отложил на стол, который с огромной неохотой выделил ему «хранитель ценных бумаг» – Жан-Претто д`Мартье-Фоссе – на время расследования. Молодой господин не был уверен, что это настоящее имя архивиста, но предпочёл не испытывать судьбу возле человека, строящего из себя благородное происхождение. Может, он и впрямь знал о манерах, этикете и рамках приличия?.. Кто ж разберёт.

– Ахга-а, детекти-ив Оделл! – внезапно отворяется дверь комнатушки, и свет лампы пошатнулся на мгновение. Это пришёл тот самый господин Жан – по крайней мере, так обычно звали его за спиной, чтобы не коверкать язык. Его речь была то ли с акцентом, то ли немного картавой. А может и всё вместе. – Вы-то двое ещё тут? Ну какая занятость! Пг`изнаюсь честно, не льстит мне сидеть с вами по самый петушиный возглас, закг`ывать пог`а б.

Грей подхватил цилиндр и выпрямился, толкнув инспектора ногой.

– Да-да, уважаемый, уже уходим! – едва сдержав ухмылку, Грей-таки улыбнулся.

Мистер Уальд опешил, подскочив на стуле. Все бумаги повываливались окончательно на пол, и Жан окинул инспектора взглядом. Задёрнул нос и теперь-то уж точно отвернулся к детективу, едва фыркнув. Ну манерный!

Пока Гери исправлял свою оплошность, приговаривая под нос извинения, Грей отвлёк архивиста:

– Господин Фоссе, – обратился тихо. – У вас такая работа важная: храните столько документов здесь. Неужели не страшно?

Жан улыбнулся.

– Ну будет вам, господин! Сами детектив и спг`ашиваете такие глупости, – он подошёл к столу и поправил бумаги, которые, по-видимому, Оделл сложил «недостаточно ровно». – Конечно, у меня важная г`абота. А г`азве ж иначе и быть могло? Ну сами-то г`ешите: такой человек, как я!..

Инспектор кашлянул в кулак, скрыв усмешку. А потом поднял глаза и увидел взгляд детектива. Грей смотрел на Уальда, слегка наклонив голову в сторону выхода из архива. С улыбкой, едва граничащей нетерпению.

– Извините.. а, извините, кашель замучал! – Гери поднял листы и, будто назло «хранителю» (а может и Оделлу), беспорядочно закинул на полку. С хлопком. А потом послушно вышел.

Жан взвыл.

– Ну что за неуважение! Г`азве можно так с ценной инфог`мацией?! – мистер Фоссе отряхнул с них пыль, ведь до этого на той полке стояли лишь старые грамоты. Сдувал аккуратно, чтоб ничего не разлетелось. Взял с полки и всё-таки вернул на место, как полагается, – по алфавиту. – Да… Пг`иятно, что хоть кто-то может г`азделить моё удг`учение, – Фоссе посмотрел на молодого господина. – Мы ж-то с вами, получается, пг`актически одних кг`овей. Вы-то понимаете меня, да, господин?

Грей кивнул.

– Так и есть, – одёрнул пиджак и увёл глаза в сторону. – Без всех этих архивов никто б наверняка и не знал о своём прошлом, может, даже о нынешнем. К слову о прошлом, мистер Фоссе, – Грей вернул взгляд на архивиста. – Вы же всё перечитали тут и, вероятно, уже не один раз. Должно быть, такая работа подразумевает интерес не только к истории столетней давности, но и на вашем веку что-то, да запомнится.

Жан сложил руки на груди и вздёрнул подбородок. Немного промолчав, заявил громко и без колебаний:

– Если вам есть что спг`осить, то не ходите кг`угами, как ишак на жег`нове.

Грей широко улыбнулся и склонил голову набок.

– Хотел всего-то узнать, может, как человек благородных кровей и с большим умом, вы прольёте свет мне на происходящее в Погорелом? – детектив упёрся спиной в стену и поглядывал прямо на Жана. – Или, как господин весьма просвещённый, хотя бы имеете собственную версию?

Архивист не дёрнул и глазом.

– Вы, мистег` Оделл, очень льстивы на местных. Пг`изнаться честно, даже здешние аг`истокг`аты себе такого не позволяют – вы же понимаете, что ваши уловки сг`аботают на дг`угих, но не меня? – Грей нашёл это занятным. Кажется, когда господин Фоссе сказал «здешние аристократы» он имел ввиду только себя, но признавать этого не собирался. То ли из-за стыда пребывания «таких лиц» в глуши, то ли в Погорелом и впрямь могли жить ещё с пары-тройки высоких чинов – скорее, бывших чинов. Но не более.

– Ну как вы могли такое подумать? – Грей отмахнулся. – Вы действительно уважаемый человек, д`Мартье-Фоссе! Мне кажется, я слышал о вашей фамилии и в столице… – на эти слова архивист прищурился. – Заслуги не только в грамоте, науках, но ведь, как припомню, что-то было на слуху из чуждых земель… – говоря это, детектив начал блуждать вокруг Жана. Очевидно, что он никогда не слышал о д`Мартье-Фоссе на самом деле. – А не ваши ли уважаемые родители прибыли из Франции, одни из тех, кто встал на сторону британской армии? – он спросил это только потому что акцент мужчины был похож на французский и никакой другой. Конечно, он мог ошибиться, и если бы тот оказался из Испании, то детектив только что задел честь его семьи.

Мистер Фоссе внимательно наблюдал за каждым шагом возле себя. Когда речь зашла про войска, он едва оскалил зубы. Тогда Грей, встав за его спиной, выглянул на затухающую лампу.

– Ведь каждый, вставший на сторону Англии, уже заведомо сделал благое дело.

Он не поворачивался. На всякий случай – если ошибся в догадке. Но, к огромному счастью, Жан разгладил волосы и воскликнул:

– Это пг`евосходно, что хоть кто-то чтит наши ког`ни! – архивист повернулся к детективу и раскинул руки в стороны. – Ведь, скажу вам, нас-то многие не пг`изнавали из-за тяжёлых вг`емён. Вег`оятно, считали пг`едателями наг`одов, кому тепег`ь нет дома ни в одной стг`ане! Пг`едставляете, господин? – громко возмутился он, но быстро оправил рубаху, выпрямился и кашлянул, уходя от темы. – Говог`я о случившемся… Немыслимые дела тут, ай-яй-яй! – покачал головой, и Грей развернулся к мистеру Фоссе. – Конечно, местные констебли, сами понимаете, – никудышные пг`остофили. Как им скажет Отец Г`ид, так и будет. Не имею такой власти высказываться о г`елигиозных служителях в Погог`елом, но всё же гог`од от хг`ама, и если где действительно что-то знают больше, то только там.

Грей подложил руку под подбородок.

– Неужели совсем ничего от себя не скажете? – будто с тоской заявил детектив. И глаза сразу округлились на фоне и без того круглых очков. – Может, что-то про Лили? Лили Красс…

– Я… да что ж? Ну… – замешкал Жан. – Ай-ц, хог`ошо-хог`ошо, только не смотг`ите на меня таким взглядом, пг`ошу. – фыркнул архивист. – Пообещайте, что никто не узнает, откуда пг`ишла инфог`мация.

Грей открыл дверь из комнатушки, чтобы убедиться в уходе инспектора, а потом поудобней устроился, опираясь о стол, и внимал каждое слово. Жан подошёл поближе:

– Когда сыновей Кг`асс нашли, Лили сг`азу засуетилась и не была похожа на мать, котог`ая пег`еживает утг`ату собственного дитя. Миссис Кг`асс выглядела так, будто пег`еживала за себя саму: постоянно куда-то тог`опилась и дёг`галась на каждого пг`охожего.

– Чего же она могла так сильно испугаться?

– Кто ж г`азбег`ёт? – Жан забурчал. – В Погог`елом каждая семья стг`анная по-своему, это непг`ивычно пег`вое вг`емя для таких, как мы. Но ваше счастье – вы уедете, как только вся пг`авда всплывёт, а вот я тут скован, кажется, на долгие поколения впег`ёт. А, и вот, господин…

– Вы что-то ещё знаете? – Грей наклонил голову и взглянул в глаза мистеру Фоссе.

– Мне точно неизвестно, когда отпг`авилась из гог`ода миссис Лили, но, вдг`уг это как-то поможет… – он ухмыльнулся на собственную пользу. – Накануне отъезда, посг`еди глубокой ночи, я снова-таки засиделся за аг`хивами и возвг`ащался домой уже когда все спали, и тогда я видел её в последний г`аз на улице. Кажется, меня она не заметила – была та-ак далеко, что я и не собиг`ался окликать.

– В таком случае, насколько вы уверенны, что это была именно Лили?

– Вы думаете я, живя тут годами, не г`азличу мадам из уважаемой семьи от дамы из кг`естьянской? – Жан насупился и перешёл на более высокий тон.

– Извините, мист…

– Господин Оделл, вы человек вг`оде и умный, но ваша столичная дег`зость! – Жан уставился в стену и молчал, пока не успокоился. – Это точно была миссис Кг`асс, я вас завег`яю. И, к слову о том, она была совсем не одна. Конечно, в том нет ничего удивительного… но пг`и свете ночи! Мадам Лили г`азговаг`ивала с этим несносным гадёнышем.

Грей посмотрел на Жана с неуклюжей попыткой угадать во взгляду, на кого он намекал.

– Не совсем понимаю, о ком идёт речь.

– У нас в Погог`елом только одного сог`ванца так называют. Этого ск… племянника упг`авляющего! Сделать ему ничего нельзя, а слово скажешь – огг`ызнётся.

Детектив опустил голову и вздохнул:

– Колдер…

Жал улыбнулся.

– Я пг`едполагаю, вы уже знакомы.

Грей надел шляпу, едва прикрыв лоб, и его глаз было практически не разглядеть. Он сложил руки на груди и скрестил ноги, уже практически сидя упираясь в стол. Что-то пробормотал себе под нос – мистер Фоссе решил не переспрашивать. И без того было ясно, что одно лишь упоминание этого имени имеет славу – уже – не только у горожан.

Теперь, неважно, хочет детектив этого или нет, ему придётся. Придётся намеренно общаться с Колдером, ведь пока что он – единственный недостающий фрагмент к тому, чтобы узнать больше для расследования. Но, только вот, согласится ли он? Ведь неделю назад господин Оделл уверенно отказал юноше в том, чтобы сделать его своим «помощником». Согласится ли Колдер рассказать всё… без условий? И насколько ему можно верить, если весь Погорелый одновременно презирает и подозревает этого парня?

Глава 5. Все беды начинаются с человека по имени…

Колдер захлопнул журнал.

– А ты часом не наглеешь, Вармак?! – от крика коммерсант сжался весь, над ним сгустился силуэт, и хоть сам мужичок был крупнее в разы – он тут же помельчал, согнувшись. – Какие ещё отсрочки? Ты должен был сдать проект в прошлом месяце!

Вармак стянул берет и стал крутить в руках. Косился взглядом на строителей, которые попрятались за обрушенной стеной.

– Мало того, что я уже дважды – Вармак, дважды!.. Выпрашивал для тебя другие сроки, кое-как уговорил на полтора месяца. Полтора! Ты слышишь?! – Колдер раскинул руками перед мужчиной. – И не собирал недоимки за прошлый период – пожалел на свою совесть, – так ты умудрился не только не успеть, но и к чертям собачьим всё разрушить!

– П-простите..?

– Вармак! – журнал полетел ему в затылок. – Две недели, чёрт побери. Две недели!

Коммерсант едва выловил записи, которые, к несчастью, от такого натиска повываливались комком. Он быстро выпрямился, когда Колдер указал пальцем прямо ему в лоб.

– Никаких отговорок больше не принимаю! Я тебя обложу всеми поборами Погорелого, если через две недели здание не будет стоять здесь – ровно между доходным домом и выходом на площадь, и ровно так, как написано в паспорте. Ты услышал меня?

Вармак резво закивал, сглотнув. И когда наконец Колдер отошёл, то мужчина смог вдохнуть легче – по всему нутру бешено колотилось. Поджав журнал к груди, он не сразу сообразил: махнул рабочим и стал торопить. Но куда ж торопить? Все уже стояли измотанные от постоянных переделок и в поту.

За таким скандалом сбежались жители. Все перешёптывались. Конечно – никто не любил городового секретаря. Особенно, в дни проверок и взиманий, – как на этой неделе. Когда за окнами начинается крик и грохот, то каждый уже знал: это Колдер, экий городничий, пошёл наводить порядки. Порядки, которые никогда и никого не устраивали. Разве что, кроме Джозефа Карпера. А удобно! Усадил кровного по правую руку и сиди властвуй над Погорелым, авось на фоне такого пса дворового и затеряешься – тут же позабудут все твои тёмные делишки (а если их и не было, то придумают и забудут).

Колдер осмотрел толпу зевак. Все мигом замолкли. Кто-то даже затерялся за спины остальных от верного взгляда юноши.

– Опять побог`ы?! – Жан раскинул руками, выходя из своей коморки. – Г`азве они не были в пг`ошлом месяце?

Городничий усмехнулся и громко ответил, задёрнув подбородок повыше:

– А тебе что, больше всех надо?

А потом подошёл впритык и посмотрел свысока. Говорил почти шёпотом, хоть толпа и разошлась.

– Всё никак не привыкнешь к своей новой жизни, пэр?

Фоссе нахмурил брови.

– Я говог`ю честно, и точно могу сказать, что ты заходил ко мне ещё только тг`и недели назад. Г`азве так положено? – архивист пока ещё сохранял спокойствие, но что-то уже взбурлило в жилах. Возможно, очевидное ожидание проигрыша в этой словесной перепалке.

– О как заговог-г-гил! – передразнил Колдер, выступая вперёд. И достал из сумки, накинутой через плечо, сводку, при виде которой даже у Жана дёрнулись плечи – хотя никто, кроме городского секретаря, кажется, никогда не видел содержимое. Может, и к лучшему. – Не заговаривай зубы, французишка, у меня здесь всё написано. Во-от, смотри-ка, – конечно, показывать он не собирался, и только медленно провёл чистым пером по страницам. А потом обмакнул в чернила, которые также носил с собой в сумке, и что-то резво подчеркнул. – Тут чёрным по белому: заказаны новые полки для хранения и, внимание, архивные данные, которые ни имеют никакого отношения к Погорелому. – Колдер захлопнул свод и улыбнулся так противно, что мужчину аж скорёжило. Фоссе не опустил взгляд, но слов он так и не нашёл. – За одни лишь бумажки я могу столько притянуть проблем, сколько тебе не доставила родная страна. – нарочно пригнулся, уперевшись рукой в колено, чтобы смотреть Жану в глаза. Лицо поменялось. Голос стал тише. – А всего-то пришёл за сборами. Ну, что скажешь, разве я не милосерден?

– Тц… – Жан увернулся с оскалом. – Нет на тебя упг`авы. Чего ты добиваешься? Ты хочешь забг`ать мою должность? Только вот, – архивист хмыкнул. – Каг`пег` не позволит.

Колдер выпрямился.

– Да больно сдалась мне твоя бумажная работёнка? Мне-то своей хватает! – отмахнулся, на что архивист резво уставился с непониманием: что же ему нужно тогда? А Колдер ткнул пером Жану в грудь. Жирная клякса растеклась по красной, судя по всему новой, рубахе. И Колдер продолжал смотреть, а Жан не дёрнулся. – Но у тебя есть кое-что, что я никак не могу допроситься у дядюшки. И ты отлично понимаешь, о чём идёт речь.

Архивист сощурил глаза и сделал шаг вперёд. Несмотря на чернила, пропитывающие сквозь ткань. И сказал тихо, напористо:

– Это не в моей власти, дог`огой Колдег`, г`аспускать г`азг`ешения к частным г`асследованиям.

И после этого господин Фоссе отошёл от городничего, достал платок и стал вытирать пятно. Он даже не смотрел на юношу. Казалось, гордость – это последнее, что оставалось на его совести от прошлой жизни.

– Тебе лучше наладить отношения с господином Оделлом, г`аз уж так нужны эти заключения, – говоря это, Жан улыбнулся. Возможно, даже немного ехидничая. – Если ты, уважаемый секг`етаг`ь, кончено, умеешь это делать. – и, не дождавшись ответа, он просто хлопнул дверью архива перед носом городничего – тот взвыл, точно дикий волк, и ударил по стене: штукатурка отлетела на земь.

– Чёртов французишка! – не успел остановить. – Думаешь, не найду на тебя свидетельств?! – хлопнул ладонью по косяку. – И не надейся!

Жители, проходя мимо, броско поглядывали на юношу, как тут же отбегали, лишь бы остаться незамеченными. Такой шум в Погорелом и впрямь был только от одного человека. Кажется.

Судя по всему, Фоссе задел самое слабое место парня: отсутствие полезных связей в Погорелом. Если Карпер проложил свой путь к управляющему через лесть и добродетель – хоть, в последствие, мнение о нём слабое, – то Колдер не имел за спиной ни одного союзника. Даже дядюшка отзывался о нём двояко. Но никто и ничего – пока что – не мог с этим поделать. Ведь по началу планировалось, что юноша будет всего-то податным инспектором (вероятно, даже от такого жизнь горожан пошатнулась бы). А теперь он, не много не мало, – городовой секретарь. Настоящий властитель над всеми другими инспекторами Погорелого. Только и там незадача: был лишь отвечающий за порядок в городе, в органах охраны – Гери Уальд. И больше никого не было. И назначили-то Колдера городничим не оттого, что тот хороший управленец над отраслями, а потому что нужен был козёл отпущения, который станет отдуваться за каждого неназначенного чиновника: и податного, и военного, да даже гражданского и административного. К счастью, происхождение позволяло сделать всё тихо и без возмущений жителей (и всё-таки несогласные были, но не настолько, чтобы привести дельные аргументы).

Колдер разгладил русые волосы и глубоко вдохнул запах мороза. Он выглядывал на небо: чистое, голубое, пока что ещё – солнечное. Эти последние тёплые дни обычно никогда не вещали ничего хорошего. Почему-то. За последние годы он не помнил таких зим – лишь сплошные несчастья.

И когда он успокаивался, краем глаза заприметил ускользающий силуэт. До ужаса знакомый.

– Инспектор?

Мистер Уальд бродил возле центральной площади и постоянно оглядывался.

Посреди… рабочего дня? И где же наставленный к нему столичный детектив? Так быстро удрал от городового или, может, Гери отлынивал от расследования, как и раньше? Или от городского секретаря? Ведь недавний переполох с Вармаком – отличный признак следов Колдера где-то поблизости.

Парень зашёл в переулок и неспешно направился окольными путями к другому концу площади, прямо на выход в сторону городской управы. Неужто дядюшка Джо понадобился и Уальду? Занятно!

Когда Колдер, бродя за зданиями и рынком, высматривал инспектора, то не торопился выйти на свет. Засунув руки по карманам брюк, тот шагал нерасторопно, но всё-таки широко – его рост был преимуществом в спешности на фоне многих здешних горожан. Казалось, будто каждый житель любил быть «медленным» – во всех пониманиях. И это удивительно: в Погорелом же столько работы! Почему они ленятся? Или, по крайней мере, Колдер-таки «слишком» оживлённый юноша для местного ритма жизни?

– Инспектор! – Колдер только едва вышел из тени и нарочно выкрикнул с особой грубостью. А когда Гери вздрогнул и резво обернулся, то городничий пошёл навстречу, и пока шёл – следил за бегающим взглядом мужчины. – Только не говори, что не ждал меня увидеть – я и так знаю, что все молятся обойти меня стороной.

– А… Колдер! Ну как же… – поправляет фуражку.

Юноша отмахнулся.

– Ну не на-адо… Не надо этих лестных слов. Общение со столичными тебе не впрок пошли. – Колдер криво улыбнулся. – Неужели сбежал от детектива? Грей настолько не в радость? – и наклонился, заглядывая в лицо. А Уальд-то и отшагнул, отчего городничий хмыкнул. – Рассказывай, что делаешь тут, на площади, посреди ясного – рабочего – дня?

– Да к… ну что ещё делать? Так вот и дела… делаю. Дела!

– Дела-а? – Колдер выпрямился и протянул с наигранным удивлением. – Ну надо же!

Гери кашлянул.

– Ну, знаете, Колдер, я-то тут и впрямь работаю, понимаете ль – поручение выполняю. – кажется, звучало не очень убедительно для городничего: он приподнял бровь и молчал. – От детектива! Не верите – спросите сами.

И Колдер окинул взглядом инспектора. Фыркнув и отвернув голову.

– Я-то спрошу, уж поверь мне, – высматривая в самую даль, парень понимает, что Гери направлялся уж не в сторону управного дома, а совсем даже наоборот. И прищуривается, когда вновь поглядывает на инспектора. – А куда это ты шёл, уважаемый? Что за поручение у тебя лежит дорогой к бывалому воеводе?

Гери молчал. Конечно, он не скажет… Это же частные дела! Но, по крайней мере, теперь городничий точно знал, что это – «частные дела». Ведь болтливый Уальд рассказал бы, не имей это отношение к расследованию.

На собственную же мысль юноша улыбнулся, а инспектор и решил, что просто легко отделался. Ах, если б он только понимал, что только что натворил…

– Ладно, будет тебе. Лучше скажи, где сейчас детектив? Кажется, он слишком занят, раз отправил тебя одного.

– Детектив-то? – Гери расслабился после долгих переглядок Колдера. – Он сейчас там, – и поворачивает голову на храм. – С господином Карпером.

– Удивительно! – буркнул Колдер. – У нас завёлся ещё один святой в Погорелом? Думается мне – тесновато.

– Ну что вы…

– Ах, так он не на слу-ужбе! – Колдер сложил руки и довольно хмыкнул. Только Гери на эти слова аж поджался: ей-богу, как открытая книга. – Похоже, уважаемый Грей застрял там надолго. Какая тоска! – взмахнул рукой у лица, точно дама веером. – Сначала ждать конца службы, потом… а, кстати, что потом?

Инспектор тяжело вздохнул. Больше он не мог искать отговорки.

– Мистер Оделл ищет зацепки…

– Ну надо ж. В этом городе объявился хоть один человек, согласный с тем, что это не несчастные случаи? Как хорошо, наверное, Ге-эри, – уже развернувшись, он громко протянул имя. – Когда кто-то – даже абсолютно незаинтересованный – делает за тебя всю работу, да?

И ушёл. Вот так просто, не попрощавшись. Оставив наедине с осуждением. С чувством невыполненного долга и замешательством.

Уходы всегда были особым элементом городничего. Ну, после появлений, конечно.

Колдер сейчас шёл, может, и по делам, но, кажется, в голове этого юноши после разговора с инспектором зародилось как минимум две задачи, к выполнению которых он собирался приступить: наведаться к Брайану Шмидту – как бы удостовериться, что чужак не занёс с собой ничего опасного в Погорелый, ведь кто знает этих столичных; и проведать старого воеводу Шейнера. Сейчас не было смысла идти к бывшему военному и также – когда-то – начальнику ближнего уезда: Гери ещё не заходил к нему. А вот хозяин таверны, особенно утром, когда посетителей мало из-за службы, вполне мог «помочь» городничему прямо сейчас. Тем более, когда Грея нет рядом. И точно не будет ещё ближайший час.

Он пробирался к таверне, не стесняясь, уверенной походкой и посреди пустых улочек. Колдер, очевидно, не имел никаких целей «удостовериться в безопасности». Им двигала иная идея: Жан никогда бы не позволил вынести за пределы архива хоть один документ, который уже попал за его порог, но вод инспектор Уальд, имея на руках копии заключений, вполне мог щедро поделиться ими с детективом. И городничему лишь оставалось надеяться, что, во-первых, это было так, а, во-вторых, мистер Оделл не понёс их с собой в храм. Кто станет носить важные бумаги с собой для утреннего молебна? Хотя, с другой стороны, какой умник будет оставлять их без присмотра в комнатушке?

Колдер открыл дверь резво и грубо. Раздался грохот о стену, а потом – хлопок. Брайан вздёрнулся, и когда повернулся, то увидел тот самый свирепый взгляд, который обычно бывал только в его сторону от городового секретаря.

– Колдер. – коротко объявил для себя.

– Брайан. – повторил за ним. И быстрым шагом оказался у стойки. Он всегда знал, что взять Шмидта, как остальных, обычными криками и уловками не выйдет – здесь нужен особый подход. И именно по этой причине Колдер швырнул свод на столешницу. – Ты что хочешь, а? Хочешь Погорелый подставить?!

Шмидт вытер руки от сажи и, сложив тряпку поровнее, закинул на стул. И только после этого открыл перед собой записи. Исключительно – не поднимая, ведь Колдер держал кулаком другой край. Так крепко прижимал свой ценный документ, из-за которого страдали – хотя, вероятно, это слишком мягко сказано – все управленцы и рабочие.

Шмидт насупился и теперь поднял глаза на городничего.

– Что не так?

– Что не так?! – Колдер выставился вперёд. Хозяину повезло, что их разделяла стойка, потому что парень смотрелся так, будто прямо сейчас придушит его. И не постесняется, если кто-то увидит. – Ты вообще понимаешь, какие поставки заказываешь? Брайан, чёрт тебя за ногу! Ты э-то по-ни-ма-ешь?!

Брайан понимал. И, судя по всему, ему говорили об этом уже не в первый раз.

– Брайан!

– Да. – отвернул голову.

– Когда ты уже прекратишь? Что мне делать с тобой? Какие объяснительные на тебя писать, а?! – Колдер убрал свод и продолжал глядеть на хозяина. А потом ударил по столу, и Брайану пришлось смотреть на эти злые – зелёные – глаза. – А знаешь что? Сам пиши. Вот тебе образец, вот перо, – швырнул бумаги прямо в лицо ему, и у Шмидта дёрнулись скулы. Но он стоял так, со сложенными руками на груди, и лишь медленно поджимал пальцы в кулаках – аж вены вздулись. А сделать ничего не мог. – Видите ли, удумал: благодетель нашёлся – запасы лекарских трав для монастыря поставлять! Ты-то умыслил, что я не замечу твои уловки, мол, вот, это для приготовлений, для обновлённого меню… Что-то не наблюдаю у тебя ни зелени в яствах, ни, тем более, новых блюд в принципе!

Колдер замер в бешенстве, но потом наконец отпрянул от столешницы и потёр переносицу.

– Какое расстройство от тебя!..

Брайан взял перо и лишь броско прочитал образец. Но так ничего и не придумал написать. И когда, кажется, хозяин что-то всё-таки решил, Колдер отвлёк:

– Я хочу убедиться, что ты ещё чего не запрятал здесь. Давай ключи, – он протянул ладонь, не глядя на него. Но Шмидт нахмурился и не двигался. Тогда Колдер убрал руку и вылупился на мужчину. – Брайа-ан. Ключи-и. Да-да, и от кладовой, и от всех комнат! Ты меня слышишь?

– Ничего нет. – ответил холодно. – Сам же догадался: всё у лекарей при монастыре.

Но городничий не повёл и глазом. Только ждал. Так, будто и не было ответа от Шмидта. И это сработало: Брайан неохотно достал из-под стойки связку. Колдер выхватил и перебрал – аж скривился.

– За дурака держишь? Это не все ключи. Я отлично знаю, что здесь куда больше дверей.

Брайан сжал перо в руках, и что-то хрустнуло.

– Не наглей. У меня постоялец.

– Вот именно, орясина непутёвая, – покрутил пальцем прямо у его носа. – У тебя постоялец – чужак!

Но Шмидта это не убедило. Он только крепче держал бумагу. Всем своим видом показывал нетерпение поскорее избавиться от наглого секретаря.

– Брайан! Почему мне приходится повторять несколько раз? – у Колдера дёрнулись брови, и он сощурил глаза. А когда перешёл на тихий и спокойный тон, то схватил хозяина за ворот, чтоб подтянуть поближе. Вероятно, чтоб слышал лучше. – У нас в городе не просто мимо проходящий скиталец, разыскивающий ночлег. Это детектив. Детектив из столицы – общества, которое нам не ведомо понять. А ты хоть примерно знаешь, что такие могут таскать с собой? Может, оружие? Ещё что-то подозрительное? Вот и я не знаю. – одёрнул, и Шмидт наконец оправил холщовую рубаху. – А кому достанется в первую очередь? Отвечай, кому?

Брайан оскалился.

– Джо. – сказал коротко, больше для виду.

– Вот именно. Достанется моему дядюшке. А тебе это надо? – Колдер будто проникся сочувствием. Хотя, он просто знал больше, чем следовало. Ведь то были личные дела управляющего и хозяина «Шмидт». – Ведь если ж будет кто-то другой на его посте, разве ты не первый лишишься таверны? Разве, скажи, у тебя осталось что-то кроме неё?

Но ответа не было. Похоже, Колдер достаточно обосновал, ведь Брайан кинул ему ключ от комнаты Грея и, стиснув зубы, отвернулся – всё сейчас разваливало его устои. Даже в его личных владениях.

– Так бы сразу.

Городничий вцепляет его в общую связку и начинает ходить по помещению для убедительности: то за столом посмотрит, то на полках прошуршит. И нарушение всякого порядка заставляло Брайана только настойчивее давить на перо, да и мыслями тут совсем не соберёшься. И вот, когда Колдер добрался до кладовой, первым же делом раздался скрежжет – похоже, он только что отодвинул ящики. Шмидт, слушая этот лязг, в какой-то момент не выдержал, и перо сломалось под его натиском. А на бумаге осталось-то всего каких-то пару строк. Он даже не собирался ничего дописывать. Просто откинул в сторону, чтобы секретарь забрал по уходу. И отошёл к жаровне: резво докинул дров и, проведя с противным звуком по полу кочергой, стал равнять угли – хозяину таверны, которую прямо сейчас переворачивают с ног на голову, следовало отвлечься прежде, чем он врежет несносному молодняку, нагребая на собственное имя ещё куда большие проблемы, от которых обычными объяснительными уже не отделаешься.

Наконец, Колдер ушёл с первого этажа и не напрягал Брайана. И пока тот занимался своими делами, не глядя на незваного гостя, городничий сразу проскочил к комнатам. Здесь их было всего пять, включая и спальню хозяина. Очень забавно, ведь когда Брайан кинул связку ключей по началу, то первым делом его волновало, что Колдер будет копошиться в вещах постояльца, ведь ключ от собственной комнаты он отдал вместе с прочими – по крайней мере, он точно уверен в себе, что скрывать здесь нечего. Он либо дурак, либо слишком ответственный. Хотя, судя по своду поставок, – так не скажешь. Однако, у Шмидта были на то причины – Колдер знал о них. И также знал, что тот никогда не признается вслух, поэтому просто пользовался информацией в свою пользу.

Колдер отрыл дверь в комнату Грея. Здесь практически ничего не было тронуто. Разве что пару дорожных сумок стояли в углу. Есть ли смысл проверять именно их? И всё-таки он бегло осмотрел, прислушиваясь к шороху с харчевни – хозяин не шёл: здесь лишь одежда и всякие бесполезные вещицы.

Колдер прошёлся со всех сторон и понял, что на видном месте ничего, что ему было бы нужно, точно не находилось. Он залез в прикроватную тумбу с двумя полками, и здесь лежали всякие бумаги, но, к огромному разочарованию городничего, совсем не по расследованию: это было множество писем и конвертов.

Только вот… зачем он взял их с собой? Разве люди обычно возят с собой письма, если уезжают куда-то, тем более по работе? Или это было получено прямо перед отправкой? Ну и кто же тогда так активно горел желанием завлечь внимание мистера Оделла?

Колдер перебирал в руках конверты: большая часть из них была от мистера Робертсона, ещё немного от каких-то заумных учреждений – видимо, по детективным разборкам, – от миссис К. Оделл (судя по всему, его мать). Но… там было две миссис Оделл?.. И что бы это могло значить? Вряд ли у его отца две жены или ему написывает тётушка по мужской линии. Да и к тому же миссис, а не мисс. Будь это тётушка или сестра, то у них бы были иные фамилии. Значит, супруга?.. А ведь Грей совсем не выглядел женатым человеком. Да и сама мать, почему так официально – миссис К. Оделл? Неужели просто не могла обозваться именем и фамилией для сына? Этого вполне хватило бы для разносчика.

Колдер открыл письмо, которое даже не находилось в конверте, от одной из женщин:

«Детективу Робертсону

Уважаемый Мийан, наша семья признательна вам за столь огромную помощь! После вашего последнего прибытия и встречи с нами Грей только и говорит о вас. Вы вселили в него столько энтузиазма… Мой дорогой, любимый Грей… Как печально складываются судьбы иногда. И от нашей, пускай и небольшой теперь, но всё-таки ещё семьи Оделл я приношу огромную благодарность. И прошу вас от всего материнского сердца – уезжайте. Пожалуйста, уезжайте и забудьте о Грее Оделле! Одному лишь Богу известно, что случилось в ту ночь, и что будет дальше. Я настаиваю: прекратите дело и возвращайтесь в свою Францию. Если потребуется – мы заплатим за все ущербы, нанесённые им. Не ворошите прошлое…»

По спине пронеслись мурашки. Что только что Колдер прочитал? Это были слова от его матери, но они звучали так холодно и паршиво. Словно бы какие-то разборки, тянущиеся долгими месяцами или даже… И вот ведь нюанс: письмо адресовано совсем не Грею. Выходит, оно так и не дошло до адресата?

Колдер вздёрнулся от такой мысли и потянулся за одним из писем мистера Робертсона:

«Дорогой Грей, пишу тебе из Франции. В этой чудной стране прекрасные люди и красивый язык. Но я сюда вернулся, конечно, не за слогом поэта или душой художника: ведь во французских переулках столько страстных происходит убийств… Такие замыслы! Уверен, тебе бы понравилось. О, я помню последнее наше расследование – ты был точно взыгравшая надежда на эшафоте. Я надеюсь на дальнейшую совместную работу, так что буду ждать тебя во Франции – одно лишь слово, и я сию же секунду всё устрою! И, кстати, что насчёт твоего дела? Я всё ещё надеюсь за него взяться.