Приговоренный к жизни

Пролог: Последний Прыжок "Стального Бродяги"

Космос за иллюминатором был не бездной, а шахматной доской. И Кирилл Вос, он же Кир, контрабандист четвертого класса, чувствовал себя пешкой, которой вот-вот объявят шах. На экране тактического дисплея, проецируемого прямо на сетчатку его левого глаза, три алых метки неумолимо сокращали дистанцию. Таможенные скутеры ПОК – Правопорядка Объединенных Колоний. Быстрые, настырные, как рояль в кустах посреди пустоты.

"Стальной Бродяга", его верный, видавший виды корвет класса "Бродяга", вздрагивал под очередным залпом прицельных лучей. Щиты гудели, протестуя, индикатор в углу виртуального HUD мигнул тревожным оранжевым – 42%. Кир мысленно щелкнул по иконке уклонения. Корабль рванул вниз и влево с такой перегрузкой, что даже его усиленный вестибулярный имплант едва справился. В ушах зазвенело.

"Энергия щитов: 38%. Структурная целостность: 97%. Двигатели: в норме. Системы наведения: онлайн. Грузовой отсек: стабилен. Рекомендую: тактический отход, сектор Гамма-7," – безэмоциональный голос бортового ИИ, прозванного Киром "Бормоуном", прозвучал прямо в кохлеарном импланте. Информация дублировалась текстовым потоком перед глазами.

"Спасибо, кэп," – проворчал Кир, пальцы в легких нейроперчатках виртуозно танцевали в воздухе, управляя виртуальными интерфейсами. Он чувствовал "Бродягу" как продолжение собственного тела. Имплант в предплечье синхронизировался с корабельным компом, давая ему богоподобный контроль. Он видел потоки данных о двигателях, чувствовал вибрацию обшивки,  знал каждый сантиметр своего стального убежища. Без этого симбиоза он был бы просто мясом в жестянке. А мясо в секторе "Ржавый Пояс" долго не жило. Особенно мясо, перевозившее в трюме двенадцать крио-капсул с генетически модифицированными орхидеями "Ночной Феникс" – запрещенным рекреационным наркотиком для сливок колониального общества. Очень дорогим наркотиком.

Еще один залп. "Бродяга" содрогнулся сильнее.  "Щиты: 15%! Критическое повреждение левого маневрового двигателя!" – замигал алый текст HUD. Где-то в корпусе что-то громыхнуло. Настоящим, физическим грохотом, а не виртуальным предупреждением.

"Чертова крысиная возня!" – Кир в ярости ударил кулаком по подлокотнику. Боль в костяшках была реальной, неприятным контрастом цифровой глади управления. Он вызвал карту сектора. "Ржавый Пояс" – гибель навигационных систем. Пульсары, гравитационные аномалии, облака пыли, поглощающие сенсоры. Кладбище кораблей и рай для таких, как он. До спасительной нейтральной зоны "Тени" – два прыжка. Но с поврежденным двигателем и почти убитыми щитами шансов уйти от погони не было.

"Обнаружена гравитационная аномалия неизвестного класса. Координаты: 7-8-0-Дельта-Кси. Сила: экстремальная. Риск для целостности корабля: 99.7%. Рекомендую избегать," – предупредил Бормоун.

Кир посмотрел на три алых метки, уже почти накрывшие его значок на карте. На экране связи мелькнуло стандартное требование ПОК: "Остановиться для досмотра. Сопротивление бесполезно." Он усмехнулся. Бесполезно? Для них, может быть. Для него это был билет в камеру на ледяном астероиде лет на пятьдесят.

Аномалия. Неизвестная. Опасная. Единственный шанс.

"Бормоун! Перенаправь всю энергию, кроме жизнеобеспечения, на гипердвигатель! Цель: координаты аномалии! Прыжок – сейчас!" – скомандовал он, мысленно вбивая координаты.

"Предупреждение: Прыжок в неизвестную гравитационную аномалию с повреждениями сопряжен с риском катастрофического разрушения корабля на 98.3%. Подтверждаете?"

На виртуальном дисплее три алых метки слились в одну – скутеры выстроились для финального, обездвиживающего залпа.

"Подтверждаю! Прыжок!" – крикнул Кир, вжимаясь в кресло.

Снаружи звезды превратились в радужные штрихи. Знакомый гул гипердвигателя перешел в натужный, срывающийся вой. Корпус "Бродяги" затрещал, как скорлупка. Индикаторы на HUD вспыхнули хаосом предупреждений: "Гравитационный разрыв! Нарушение структуры гиперпространственного коридора! Сбой навигации! КРИТИЧЕСКОЕ ПОВРЕЖДЕНИЕ!"

Кабину заполнил ослепительный, неестественно зеленый свет. Не космическая чернота, а ядовито-зеленая стена безумия. Кир почувствовал, как его буквально рвет из гиперпространства, как пулю из ствола. Перегрузки стали чудовищными, нечеловеческими. Костяк трещал. Сетчатка залилась кровавым туманом. Виртуальные дисплеи погасли, сменившись статикой и алыми криками системных сбоев. Даже Бормоун захлебнулся в помехах.

"Нет… Держись, держись!" – хрипло прошептал он, цепляясь за подлокотники, чувствуя, как его имплант бессильно жужжит под кожей, пытаясь перезагрузиться. Но было уже поздно.

Последнее, что он увидел на мертвом экране переднего обзора, прежде чем его вырвало в реальное пространство с чудовищной силой – огромную, мрачную планету цвета вулканического шлака, окутанную ядовито-желтыми облаками. Она заполнила весь мир. И стремительно приближалась.

Затем – удар. Невероятной силы. Звук рвущегося металла. Визг сирен, сливающийся с его собственным криком. Алые вспышки аварийных панелей, бьющих в глаза в темноте кабины. И всепоглощающая чернота, накрывшая его с головой.

Тишина. Только треск короткого замыкания где-то в глубине умирающего корабля и далекий, незнакомый вой ветра, доносящийся сквозь пробоину в броне.

Глава 1: Пепел и Тишина

Кир Вос пришел в себя от резкого запаха гари и едкой сладости расплавленного пластика. Воздух резал легкие – не просто разреженный, а с примесью чего-то металлического, щелочного. Он попытался вдохнуть глубже – и закашлялся, чувствуя, как ребра пронзает тупая боль. Результат аварийной посадки или встречи с каким-то местным "доброжелателем"? Память плыла: треск корпуса, вой сирен, алые вспышки аварийных панелей, затем – темнота.

Он лежал полувдавленный в деформированное кресло пилота. Сквозь гигантскую трещину в остеклении кабины лизали языки двух восходящих солнц – одно белое и ослепительное, другое оранжевое и зловещее. Их свет уже нес жар, заставляя пот стекать по вискам и смешиваться с грязью и копотью на лице. Кир попытался пошевелиться. Тело отозвалось пронзительной болью в левой ноге и правом плече. Перелом? Вывих?

Инстинктивно он ткнул пальцем в предплечье, туда, где под кожей должен был светиться голубоватым интерфейс его импланта-мультитула. "Диагностика состояния. Экстренная связь. Координаты. Карта местности. Анализ атмосферы. Болеутоляющее," – мысленно скомандовал он, как делал тысячи раз.

Ничего.

Имплант был мертв. Не просто отключен – ощущался как холодный, чужой кусок металла под кожей. Ни привычного щелчка запуска, ни голубоватого свечения, ни виртуального меню перед глазами. Только глухая, гнетущая тишина в собственной голове. Паника, острая и липкая, подкатила к горлу. Он был отрезан. Отрезан от корабля (обломки вокруг дымились и потрескивали, явно не подлежа ремонту), от связи, от навигации, от баз данных… от самого себя. Его "второе я", его цифровой щит и меч, превратился в бесполезный шрам.

"Черт! Черт возьми!" – Кир выругался хрипло, его голос звучал чужим в гробовой тишине, нарушаемой лишь потрескиванием остывающего металла и далеким, скрежещущим воем ветра в каньоне. Он судорожно попытался освободиться. Скрежет искалеченного кресла был оглушительным. С трудом, превозмогая боль, он высвободил ноги и вывалился на черный, мелкозернистый песок. Он был горячим, как зола.

Встать на левую ногу не получилось – голеностоп горел огнем. Кир оперся на обломок крыла, оглядывая место крушения. "Стальной Бродяга" был мертв. Носовая часть вмята в скалу, корма разворочена, двигатели представляли собой жалкие, дымящиеся груды металлолома. Никаких признаков работающих систем. Ни огней, ни гула реакторов. Только тишина и запах смерти корабля.

Жажда ударила внезапно, сухим кулаком в глотку. Он вспомнил аварийный запас. С трудом доковыляв до развороченного отсека, он увидел лишь расплавленные контейнеры и лужицы испарившейся жидкости. Вода. Ему нужна была вода. Его взгляд упал на странные, мясистые кактусы с шипами цвета ржавчины, росшие у подножия скалы. Съедобны? Содержат влагу? Раньше он просто навел бы имплант, получил мгновенный анализ состава, уровня токсинов. Теперь он смотрел на них, как первобытный человек, полный незнания и страха. Его рука инстинктивно потянулась к мертвому импланту. Бесполезно.

Собрав волю, он подполз ближе. Шипы выглядели зловеще. Кир отломил небольшой отросток осторожно, стараясь не уколоться. Из слома сочилась густая, липкая жидкость янтарного цвета, пахнущая химической горечью. Влага? Отчаяние пересилило осторожность. Он поднес каплю к губам.

Агония. Капля обожгла, как раскаленное железо. Он выплюнул, закашлялся, чувствуя, как едкая жидкость прожигает слизистую рта. Слезы брызнули из глаз. Это был не источник жизни, а оружие. Он вытер рот рукавом, оставив на ткани желтоватый ожог. Его имплант кричал бы ему о высокой концентрации кислоты. Теперь он учился на собственной боли.

Внезапно тишину разорвал резкий, пронзительный  скрежет – как будто кто-то точил нож о камень прямо у него за спиной. Кир резко обернулся, сердце бешено заколотилось. Из-под ближайшего обломка фюзеляжа выползло… нечто. Размером с крупную кошку, но напоминавшее бронированного скорпиона. Панцирь был цвета запекшейся крови, покрытый острыми наростами. Шесть лап заканчивались клешнями, а гибкий, сегментированный хвост был увенчан не жалом, а острым, вращающимся сверлом из черного хитина. Оно щелкало мандибулами, издавая тот самый скрежещущий звук, а крошечные, множественные глаза-бусины светились тусклым красным светом, уставившись на Кирилла.

"Песчаный бур", – мелькнуло в голове название из какой-то давно прочитанной, забытой базы данных. Хищник. Опасен. Атакует вибрацию.

Кир замер. Боль в ноге, паника, жажда – все отступило перед лицом этого живого кошмара. Его рука снова потянулась к предплечью – к виртуальному оружию, к сканеру слабых мест, к чему угодно, что мог бы дать имплант. Тишина. Он был гол и беззащитен, как младенец. Единственное оружие – обломок трубы, валявшийся в метре от него.

Бур сделал шаг вперед. Сверло на хвосте завибрировало, издавая пронзительный, сверлящий мозг вой. Оно почуяло добычу. Добычу, которая не знала, как сражаться без цифрового посредника. Добычу, для которой этот дикий мир был смертельным квестом без подсказок.

Кир стиснул зубы, боль в ноге стала нестерпимой при попытке перенести вес. Он протянул руку к обломку трубы. Песок под пальцами был раскаленным. Ад только начинался.

Глава 2: Кровь и Песок

Адреналин, горький и жгучий, хлынул в кровь, на миг приглушив боль в голеностопе. Песчаный Бур замер, его крошечные красные глаза, казалось, сканировали Кирилла, оценивая угрозу. Вращающееся сверло на хвосте жужжало, вибрируя с частотой, от которой зубы сводило. Этот звук был хуже любого рычания – он обещал не просто смерть, а мучительное проникновение.

Кир стиснул обломок трубы. Металл был шершавым, холодным и непривычно тяжелым в руке. Его имплант молчал. Никаких советов по бою, никаких подсветки слабых мест, никаких предсказаний траектории атаки. Он был слеп и глух. Как биться? Куда бить? Мысли метались, как испуганные птицы в клетке.

Бур решил за него. Он не бросился вперед, а внезапно нырнул в песок! Клубы черной пыли взметнулись в воздух. На месте хищника осталась лишь быстро затягивающаяся воронка.

Подземная атака.Кир инстинктивно отпрыгнул назад, забыв про больную ногу. Острая, белая молния пронзила лодыжку, заставив его вскрикнуть. Он едва удержался на ногах, опираясь на трубу, как на костыль. Глаза лихорадочно бегали по песку вокруг. Где он?!

Песок под его правой ногой вздыбился. Кир успел лишь рвануться в сторону, падая на бок. Из песка, как торпеда, вырвался Бур, его вращающееся сверло просвистело в сантиметрах от его бедра, порвав ткань комбинезона и оцарапав кожу до крови. Холодный ужас обдал Кирилла. Миллиметр – и его нога была бы просверлена насквозь.

Он катался по раскаленному песку, пытаясь встать. Бур, вынырнув, мгновенно развернулся, клешни щелкнули в воздухе, нацеливаясь на его руку с трубой. Кир, не думая, из последних сил взмахнул импровизированным оружием. Удар пришелся по бронированному боку твари. Раздался глухой, как удар по камню, звон. Труба отскочила, чуть не вырвавшись из рук, передав ударную волну в плечо Кирилла. Бур лишь дернулся, будто его толкнули. Его панцирь был крепче камня.

Бесполезно! Отчаяние сдавило горло. Он не мог пробить броню. Не мог предугадать атаки. Не мог даже нормально стоять. Бур снова заскрежетал мандибулами, готовясь к новому броску. Кир отползал назад, к обломкам корабля, чувствуя, как песок налипает на пот и кровь. Его спина уперлась в горячий металл фюзеляжа. Уходить было некуда.

Хищник присел, как пружина. Сверло завизжало на максимальных оборотах. Это был финальный рывок.

Кир вжался в обломок. Его глаза упали на торчащий из песка рядом с ним обломок панели управления – острый, как нож, с пучком оборванных, искрящих проводов. Последний шанс. Он не думал, действовал на чистом инстинкте выживания. В момент, когда Бур оттолкнулся лапами, чтобы прыгнуть, Кир изо всех сил швырнул свою тяжелую трубу прямо в него. Не для повреждения – для отвлечения.

Труба глухо стукнула по панцирю. Бур на мгновение сбился с ритма, инстинктивно уклонившись. Этого мгновения хватило. Кир рванулся в сторону, схватил острый обломок панели, чувствуя, как раскаленный металл жжет ладонь, и из последних сил, с криком ярости и страха, воткнул его не в панцирь, а в тонюсенькую щель у основания вращающегося сверла, где хитин казался чуть тоньше, а переплетение мышц и хитиновых пластин образовывало уязвимый стык.

Раздался оглушительный скрежет и хруст. Сверло заклинило, завывая на одной ноте. Бур взревел – впервые издав звук, похожий на скрежет металла по стеклу. Он бешено затрясся, пытаясь освободиться. Кир откатился, чувствуя, как силы покидают его. Ладонь, державшая раскаленный обломок, пылала болью, на ней явно был ожог.

Бур вырвался, выдернув застрявший осколок. Но сверло больше не вращалось, лишь беспомощно болталось. Хищник, казалось, был ошеломлен и ослаблен. Он попятился, издавая жалобное шипение, его красные глаза тускло светились, глядя на Кирилла со смесью боли и злобы. Затем, неожиданно, он снова нырнул в песок и исчез, оставив после себя лишь кровавый след и воронку.

Кир лежал на спине, задыхаясь. Сердце колотилось так, что вот-вот выпрыгнет из груди. Каждый мускул дрожал от перенапряжения. Голеностоп пульсировал огненной болью, ладонь горела, царапина на бедре саднила, смешиваясь с потом и песком. Он был жив. Чудом. Но победа не принесла облегчения, только истощение и понимание: это была лишь первая из бесчисленных опасностей. И он едва справился с одной, ценой новых травм.

Он попытался приподняться на локте, осматриваясь. Солнце палило немилосердно. Тени от обломков корабля стали короче – полдень приближался. Жажда снова скрутила желудок судорогой. Ему нужно было укрытие. И вода. Настоящая вода.

Ковыляя, опираясь на менее поврежденную правую ногу и стараясь не наступать на обожженную ладонь, Кир двинулся вдоль обломков, к черной стене базальтового каньона. Там, в тени скал, возможно, было прохладнее. Возможно, были трещины, где скапливалась влага. Возможно… Он больше не доверял этому слову.

Он прошел не больше двадцати метров, как его взгляд упал на песок у подножия скалы. Что-то было не так. Среди хаотичных следов его собственных сапог и странных, многоножьих отпечатков Бура выделялись другие следы. Два параллельных ряда глубоких вмятин, похожих на следы тяжелых копыт, но с тремя широко расставленными пальцами, заканчивавшимися глубокими точками-отверстиями, словно от когтей. Они вели вглубь каньона, в зловещий полумрак между скал.

Кир остановился, ледяная дрожь пробежала по спине. Он почувствовал это снова – то же чувство, что и перед появлением Бура. Ощущение наблюдения. Острые, невидимые иглы впивались в него со стороны темного входа в каньон. Там, в тени, что-то замерло. Что-то большое. Что-то, что видело его жалкую схватку и теперь ждало.

Он не видел глаз, но знал – они есть. И они были полны не любопытства, а холодной, хищной оценки. Оценки слабого, израненного чужака, забредшего туда, где ему не место.

Кир замер, сжимая кулаки, игнорируя боль. Его единственное оружие осталось там, на песке, у места схватки. Он был беззащитен как никогда. И не один.

Глава 3: Тени Каменных Стен

Жажда была огнем в горле, раскаленный песок прожигал тонкую подошву уцелевшего сапога даже сквозь боль в голеностопе. Тень каньона манила обманчивой прохладой, зияя темным провалом всего в тридцати метрах. Но между Кириллом и спасением от солнца стояло нечто невидимое, но осязаемо-враждебное. Ощущение пристального, оценивающего взгляда, исходящего из глубины той самой тени, заставляло кожу покрываться мурашками, несмотря на адский зной.

Уйти? Он оглянулся на бескрайнее песчаное море, окрашенное двойным солнцем в ядовито-оранжевые тона. Там, на открытой местности, он был мишенью для любого хищника, вроде Бура, или его сородичей. Да и следующая ночь с ее ледяным дыханием убьет его без укрытия. Остаться? Солнце выжало бы из него последние соки за пару часов. *Войти?* В пасть к тому, что следило за ним с холодной, хищной терпеливостью.