Ундозеро (озёрная быль)

Случилось нам как-то однажды побывать на Ундозере – в старых рыбацких деревнях Скарлахта, Погост и Гороховская. Деревни эти считаются заброшенными, но каждое лето в крепкие, часто ещё дореволюционные дома, приезжают дачники – дети и внуки тех, кто когда-то здесь жил из поколения в поколение, от рождения и до самой смерти.

Нельзя сказать, что поездка эта была случайной: нам давно хотелось съездить на родину предков мужа по отцовской линии, но все как-то не получалось. И однажды мы все-таки собрались: купили билеты, забронировали гостиницу в Плесецке, договорились через друзей о машине и отправились в путь. С самого начала в этом путешествии было много авантюризма: мы не знали наверняка, будет ли у нас машина, есть ли туда дорога, в каком состоянии эти деревни, живут ли там люди, или они уже совсем заброшены, сможем ли мы добраться до далекой Гороховской, ведь это можно было сделать только на лодке. В принципе мы были готовы ко всему, даже к тому, что сможем только посмотреть в бинокль на тот берег Ундозера и вернуться назад. Но удивительная уверенность в том, что в этой глуши нас ждет что-то, предназначенное именно нам, упорно толкала в дорогу.

– «Наследство», – попыталась сформулировать я это смутное ощущение. – Может быть, какая-то старая вещь, связанная с предками и рассказывающая их историю, удивительную и пока неизвестную.

Муж с сомнением покачал головой: слишком все это было невероятно. Но удивительные совпадения и чудеса уже начали происходить и не отпускали нас до самого конца путешествия.

Первым чудом было то, что перед окончательным решением ехать мне приснился сон: мы в почерневшем о времени северном деревянном доме – двухэтажном, с жилой и пристроенными с ней вплотную хозяйственными постройками. Комнаты с высокими потолками и полатями, деревянными лавками и большим столом, с огромным резным буфетом с эмалевыми плафонами и бронзовыми потемневшими ручками, в котором за чудом сохранившимся стеклом стоит дореволюционный фарфоровый сервиз Кузнецовской мануфактуры. А рядом деревянный детский кукольный домик: с маленькой изящной мебелью удивительной работы, лесенками и балясинками на игрушечных балкончиках. Как будто только что здесь играли дети, а взрослые пили чай из тонкого фарфора, а затем бережно убрали его в буфет. Я хожу по комнатам зажиточного крестьянского дома, прикасаюсь к красивой резной мебели, провожу рукой по шершавому боку беленой русской печки, трогаю ярко малиновую вышитую шаль, оставленную кем-то на лавке, и слышу далекий смех детей, северный непривычный говор взрослых где-то рядом. Но все это не здесь, не в настоящем, а за той расписанной яркими цветами сказочной дверью в прошлое, которая быстро захлопывается, как только я просыпаюсь.

А просыпаюсь я с абсолютной уверенностью, что этот дом существует, и что он нас ждет. Неясно, почему, и что мы там увидим, но этот призыв слышится теперь отчетливо, когда я бросаю случайный взгляд на свой буфет с недавно купленным во Владимире Кузнецовским сервизом, на

вязаную крючком салфетку на журнальном столике, или свернувшегося клубочком фарфорового дореволюционного песца, мирно утроившегося среди книг. Этому призыву сложно противостоять, в нём есть что-то, что заставляет трогаться в путь, положившись на случай и полностью предоставив себя судьбе, при этом, не сомневаясь, что всё сложится, как надо – так, как оно и должно быть…

До Плесецка мы добрались на поезде за одну ночь, а через 10 минут уже мчались на машине вместе с нашим провожатым – Александром Сергеевичем – сначала по асфальтовой, а потом грунтовой дороге, постепенно замедляя скорость, объезжая размытые половодьем и разбитые лесовозами участки дороги. Александр Сергеевич родом из этих мест и прекрасно знает дорогу, а в районе Скарлахты он частенько раньше рыбачил. За Северо-онежском поселков уже почти нет – с обеих сторон дороги выстроился сосновый лес с редкими лагерями для заключенных, заброшенными еще в советское время. С погодой повезло – нечастое в этих краях северное солнце разогнало тучи и щедро заливало светом и теплом землю, наполняя воздух ароматами нагретых трав.

Скарлахта встретила нас травой по пояс, жужжащими шмелями и утопающими в сирени одноэтажными домиками. Кучерявые, словно из белоснежной ваты облака тихо лежали на горизонте над спокойным зеркалом Ундозера.

У заросшего камышом берега к деревянным мосткам была привязана весельная лодка. Отмахиваясь от назойливых мух, мы пошли от дома к дому, спрашивая о возможности переправиться на тот берег озера к Гороховской. Но немногочисленные местные дачники уже выстроили свои планы на этот день и не собирались их менять. Мы обошли почти всю деревню, а лодки так и не нашли. Но уверенность в том, что всё складывается именно так, как нужно, не покидала.

Оставался еще один дальний конец деревни со стоящим на отшибе домиком, и мы направились туда – к двум женщинам на крыльце, с любопытством нас рассматривающим. Еще бы! Чужие люди были редкостью в этих отдаленных местах и просто так сюда не заезжали. Мы подошли и снова спросили о лодке. Слово за слово, с вопросов «куда и зачем мы хотим переправиться в Гороховскую», «кто мы такие» и «как наша фамилия» к нашему общему удивлению выяснилось, что одна из женщин – двоюродная сестра мужа, с которой давно была потеряна связь.

– Ну, надо же! Ведь если бы мы нашли лодку и не завернули на этот конец деревни, мы бы не встретились! Вот, действительно, удивительное стечение обстоятельств!

Удивительно было и то, что Лена с мужем приехали всего за два дня до нас, чуть бы позже, и этой встречи бы не произошло. Да и сама Скарлахта оказалась именно тем местом, где в принципе можно было встретиться двум незнакомым друг с другом родственникам: ведь в том же Плесецке мы прошли бы мимо, даже не подозревая ни о чем. А тут родина предков привела нас друг к другу самым, что ни на есть, удивительным образом!

Но надо было искать лодку. И тут свершилось еще одно чудо. К соседнему дому подъехала машина с семьёй, которая как раз планировала переправляться на другую сторону Ундозера. Мы стали уговаривать хозяина моторной лодки взять нас с собой, и через некоторое время он согласился, не спросив с нас при этом ни рубля.

Мы переобулись в резиновые сапоги, шатаясь и ойкая с непривычки, залезли в лодку и через несколько минут уже неслись по ровной глади Ундозера мимо частых заросших березняком островков. Лодка плыла быстро, то и дело пересекая открывающиеся взгляду заливчики, изрезавшие лесистые берега, и оставляя после себя расходящиеся веером волны. Вот, наконец, показалась и деревня Гороховская.

С удивлением мы вдруг обнаружили в ней с десяток крепких, хотя и старых деревянных домов, цепью растянувшихся вдоль побережья, пришвартованные рядом с ними моторки, людей, и даже развевающийся флаг России на одном из домов! А мы-то думали, что от деревни остались одни развалины, да пепелища. Вот так дела! Хозяин лодки высадил нас в центре деревни и остался дожидаться, а мы по описанию Лены легко нашли старый, но крепкий дедовский дом. Он был одноэтажным, и внутрь попасть не получилось – дверь была заперта на большой амбарный замок, но сам факт – найти его целым спустя столько лет, дом, которому больше века, это ли было не чудо!