Порочные. Ты – мой запрет

Глава 1

– Не хочешь со мной переспать?

– Что? – Вивиан с глухим стуком роняет серебряную вилку и поднимает на Лэндона растерянный взгляд.

– Да брось, – парень наклоняется ближе, рука скользит под стол и ложится ей на колено, медленно проводит пальцами по нежной коже, желая проверить её реакцию. – Не делай вид, что не хочешь меня.

Вивиан резким движением отталкивает его и недовольно хмурится.

– Ох уж эти твои вечные шуточки, Лэндон. Не забывай, что я твоя мачеха, и впредь следи за языком, если не хочешь проблем.

Она вытирает руки салфеткой, швыряет её на стол с явным раздражением и встаёт, быстро направляясь к двери и не обращая внимания на самодовольно улыбающегося парня.

– Уже сбегаешь? Что, правда оставишь своего любимого сыночка грустить в одиночестве? – спрашивает вслед Лэндон, но она даже не оборачивается.

Вивиан идёт вдоль длинного коридора, застеленного тёмным, роскошным ковром. Но куда ни посмотри – картины в золоте, резные двери, мрамор под ногами – всё это только усиливает в голове эхо другого голоса, дословно повторяющий вопрос Лэндона…

Семь лет назад, когда Вивиан было двадцать, она работала консультантом в магазине брендовой мужской одежды. Тогда ей казалось, что голубоглазые блондинки привлекают больше внимания, поэтому на последние деньги она красила свои каштановые волосы и скрывала карий цвет глаз под линзами.

Однажды туда зашёл мужчина лет сорока, с лёгкой сединой в волосах, высокий и статный. В его облике было что-то несомненно привлекательное – начищенные до блеска ботинки, дорогие часы, строгий костюм, на котором не было ни одной лишней складки. Вивиан, увидев, как другие девушки перешёптываются и не отводят от него взгляд, решила не упускать шанс. С улыбкой подошла и предложила помощь. Да он и не стал скрывать, что она ему понравилась. Смотрел с интересом, не скупился на комплименты, приобнимал за талию, всё время улыбался, глядя ей в глаза. И не стеснялся на долго задерживать взгляд на её груди.

Когда мужчина остановил выбор на нескольких рубашках из последней коллекции, Вивиан проводила его в примерочную, но не успела даже открыть дверь, как он схватил её за талию, притянул к себе и резко затащил внутрь. Всё произошло так быстро, что она даже не успела понять, что случилось. Мужчина прижал хрупкое тело к холодному зеркалу и прошептал на ухо:

«Не хочешь со мной переспать?»

И Вивиан улыбнулась в ответ.

Только позже, уже натягивая юбку и поправляя волосы после спонтанного секса в примерочной, она узнала, что его зовут Филипп Торнвел. Так и начался их роман, который в дальнейшем привёл к браку.

Вопрос Лэндона вновь перенёс её в те воспоминания. Те же холодные, проницательные синие глаза, густые тёмно-каштановые волосы, чуть пухлые губы, ямочки на щеках, которые появляются при каждой улыбке. Даже голос почти идентичен. Единственная разница – Лэндону достался миндалевидный разрез глаз, наследство от матери, которое отличает его от отца.

Дойдя до своей спальни, Вивиан сбрасывает с себя платье. Оставаясь в одном белье, опускается на кровать. Та занимает огромную часть комнаты – широкая, с матрасом, в котором легко утонуть, застеленная гладким, прохладным шёлком. Всё здесь словно создано для комфорта. Но нет ни тепла, ни уюта. Постель кажется чужой. И страшно пустой.

Она желала жить красиво. Просторный дом, влиятельный муж, тишина и порядок. Ей больше не хотелось возвращаться к тому времени в тесной однокомнатной квартире, питаться дешёвой едой из супермаркетов и носить вещи из секонд-хенда.

И вот она здесь – в этом мире, который обещал быть идеальным. Но кто мог подумать, что жизнь, о которой она так долго мечтала, окажется для неё далеко не счастливой сказкой. Спать с мужем в разных комнатах, пересекаться с ним лишь за ужином или во время редких и бесплодных попыток интимной близости, быть для него не больше, чем красивым аксессуаром, предназначенным для того, чтобы хвастаться перед партнёрами молодой женой.

Ещё и его мерзкий избалованный сыночек. Привык, что ему позволено всё. Этакий типичный плохой мальчик – безответственный, дерзкий, наглый… Она никогда таких не любила, старалась избегать. А в итоге, как назло, нарвалась на одного из них.

Вивиан встаёт с кровати и подходит к окну. Наблюдает, как садовники стригут кусты с такой точностью, будто отмеряют каждую веточку линейкой. Не спеша обрабатывают каждое растение, полностью поглощённые работой. Замечает охранника, который в очередной раз обходит территорию, чтобы убедиться, что всё в порядке и особняк в безопасности. Вдалеке несколько женщин тщательно моют беседку, вычищая каждый труднодоступный уголок.

Вот что значат деньги и власть – одно твоё слово, и люди сделают всё, что ты им прикажешь.

Вивиан продолжает смотреть, не отрываясь. Эти простые действия – обрезать, убрать, вычистить – почему-то завораживают. В них есть чёткая логика, ясность, которую не всегда получается найти в своей жизни.

Она не может сказать, что несчастна. Всё вроде бы как надо. Просто… что-то внутри иногда нарушает чувство полной удовлетворённости.

Вивиан поворачивает голову на какой-то шум и замечает Лэндона на баскетбольной площадке на заднем дворе. Он стоит в одних шортах, держа мяч в руках, будто уже готовится к броску, но так и не делает его. Вместо этого просто улыбается непонятно кому своей белоснежной широкой улыбкой. Словно ждёт, что его вот-вот застигнут врасплох и сфотографируют для глянцевого журнала.

Регулярные тренировки в спортивном зале дают о себе знать: плечи широкие, грудная клетка – массивная, мускулы предплечий заметны даже в расслабленном состоянии, а пресс идеально прорисован, как у модели с обложки.

Всё-таки Вивиан понимает, откуда у него столько поклонниц. Она ведь не слепая, и глупо игнорировать то, как его внешний вид притягивает взгляд, сливаясь с харизмой в нечто соблазнительное. Особенно если прибавить к этому то, что он имеет кучу денег, стильно одевается и гоняет на мотоцикле. Парень вырос и стал тем самым: мечта для наивных девочек, головная боль для всех остальных.

Когда Вивиан узнала, что у её мужчины есть сын, ей искренне захотелось стать частью их семьи. В тот день она впервые попала в этот дом – растерянная, немного напуганная, но полная желания всё сделать правильно.

Пока Филипп говорил по телефону, Вивиан бесцельно бродила по коридору, стараясь не шуметь. Открыла первую попавшуюся дверь и сразу поняла, что это комната его сына: баскетбольный мяч в углу, постеры на стенах, разбросанная на полу одежда. Сперва она застыла на пороге, а потом сделала уверенный шаг внутрь.

Им с Лэндоном ещё предстояло познакомиться, и она вдруг решила, что это её шанс. Узнать, чем он живёт, что любит, о чём мечтает. Понять его до того, как между ними возникнет первый разговор.

Она разглядывала вещи на полках и вдруг обратила внимание на большую фотографию в красивой рамке. На ней был мальчик лет пяти и молодая, красивая женщина с тонкими чертами лица, тёмными волосами и карими глазами. Вивиан повертела рамку в руках и на обратной стороне нашла надпись со словом «мама». В тот момент в груди что-то кольнуло, будто она прикоснулась к чему-то важному. Тогда, по своей наивности, Вивиан решила: если станет хоть немного на неё похожей, это поможет им сблизиться. На следующий же день вернула себе родной цвет волос и без сомнений выбросила голубые линзы.

Но их отношения с Лэндоном не сложились с первой же встречи. Подросток не пытался скрыть раздражения, говорил с ней холодно, а порой и вовсе игнорировал. Казалось, ему доставляло удовольствие каждый раз демонстрировать своё пренебрежение и нарочно проверять, сколько она выдержит. Он портил её вещи, отпускал колкие фразы и делал всё, вынуждая чувствовать себя чужой на его территории.

Три года назад, когда Филипп всё-таки сделал Вивиан предложение, он купил сыну роскошную квартиру в самом центре города, чтобы тот не мешал им строить личную жизнь с новой женой. Тогда она впервые за долгое время почувствовала облегчение.

Но до сих пор, каждый раз, стоит только Филиппу уехать в командировку, Лэндону почему-то нужно обязательно вернуться сюда. Он целыми днями заполняет пространство, засиживается в доме, как будто намеренно не даёт Вивиан ни минуты покоя. И с каждым разом это всё больше её бесит.

Она больше не хочет думать об этом. Отрывает взгляд от парня, отходит от окна и снова ложится на кровать. Ей совершенно нечем заняться. Бесконечный шоппинг со стилистом, процедуры в дорогих салонах, тренировки с персональными коучами, элитные вечеринки с одинаковыми лицами и разговорами давно утратили свою привлекательность. Каждый новый день стал однообразным и скучным. Вивиан хочется чего-то настоящего. Эмоций, риска, приключений. Хочется просто чувствовать эту жизнь сполна.

«Да к чёрту всё», – шепчет она, проходит в просторную гардеробную комнату и надевает бордовое струящееся платье.

Хватает с полки сумочку и золотые босоножки на высоких шпильках, выходит в коридор и почти на ходу обувается, спускаясь по мраморной лестнице с коваными перилами. Каблуки звонко стучат по ступеням, отражаясь эхом в просторном холле. Вивиан выходит из дома и направляется к своему припаркованному чёрному Порше.

– А чего это мы такие нарядные? – доносится позади голос Лэндона, но Вивиан даже не оборачивается. Просто продолжает идти к машине, делая вид, что не слышит.

Конечно же, он не отстаёт – легко, как ни в чём не бывало, догоняет и идёт рядом, срывая её попытку сбежать от очередного навязчивого разговора.

– Кстати, а что ты мне подаришь на завтрашний день рождения? Как насчёт минета?

Вивиан спотыкается от такого неожиданного вопроса и едва не падает, но крепкие руки Лэндона вовремя подхватывают девушку за талию. Он притягивает её спиной к себе, прижимая к своему разгорячённому и немного потному после тренировки телу. Вивиан молча дёргается в его руках, пытаясь вырваться, но он лишь крепче прижимает к себе – так, что её бёдра непроизвольно упираются в его пах.

– Твою ж мать, Лэндон! – вскрикивает она. – Ты серьёзно? У тебя стояк? Тебе уже почти двадцать три года, а ты так и не научился думать головой, а не членом!

Лэндон лишь смеётся и, без капли смущения на лице, расслабляет хватку. Как будто вся эта сцена – просто невинная игра, а не его очередная наглая выходка.

– Больше не смей ко мне прикасаться, – шипит она, сверля его злым взглядом. Резко разворачивается на каблуках и идёт к машине, не желая слышать ни слова в ответ.

Вивиан садится в новенький автомобиль, который Филипп подарил ей на прошлой неделе, и заводит двигатель. В салоне царит запах дорогой кожи и благородного дерева, который обычно ассоциируется с изысканностью и достатком, но сейчас для неё это больше не имеет значения. Этот запах, как и сам автомобиль, не приносит ей ни радости, ни удовлетворения. Она давно привыкла, что дорогие подарки муж делает не для проявления чувств, а как способ откупиться. И эти жесты уже не значат для неё ничего. Машина – просто ещё одно напоминание о том, как вся их семейная жизнь превратилась в одну сплошную фальшь.

Вивиан проезжает через огромные металлические ворота, их тяжёлые створки с глухим звуком закрываются за ней. Машина скользит по идеально вымощенной дороге, мимо ухоженных газонов и старинных деревьев. Девушка едет не спеша, туда, где когда-то изменилась не только её жизнь, но и она сама.

Глава 2

Дорога к пункту назначения Вивиан пролегает через широкую улицу, где по обе стороны ещё виднеются остатки былой элитной застройки: заросшие кустами участки, заколоченные окна, выцветшие вывески с фамилиями бывших владельцев. Когда-то здесь жили влиятельные и богатые семьи. Просторные особняки с бассейнами, огромными садами и припаркованными дорогими авто. Но всё изменилось после того пожара.

Некоторые дома сгорели дотла, оставив после себя лишь обугленные остовы и запах гари, который, кажется, до сих пор витает в воздухе. Из остальных хозяева уехали сами – напуганные, потерявшие веру в безопасность этого места. Одни продали участки за бесценок, другие спешно бросили своё жильё и больше сюда не возвращались. А кто-то просто не выжил после той ночи.

На месте нескольких уничтоженных пожаром особняков со временем выросли другие постройки – скромные, одноэтажные строения. Уютные, но невыразительные, как будто их новые хозяева боялись выделяться на фоне былой роскоши. Как будто не хотели повторить её судьбу.

Вивиан ведёт машину медленно, крепко вцепившись обеими руками в руль. Оглядывает окрестности через слегка опущенное стекло. Они кажутся ей одновременно чужим и до боли знакомым. Этот район будто вычеркнули с карты – от него отвернулись, как от проклятого. Но она помнит. И вряд ли когда-нибудь сможет забыть. Именно здесь всё началось… и закончилось.

Она паркует машину у старых, перекрашенных в белый, с лёгкой ржавчиной на нижней кромке ворот. За ними стоит аккуратный, но скромный дом с красной черепичной крышей. Перед его постройкой здесь всё было чёрным – обугленные балки, залитый водой мрамор, запах сгоревшей плоти. А теперь… теперь здесь живёт Джо.

Мужчина в возрасте выходит на крыльцо, как только слышит звук машины. Он словно не изменился за все эти годы: такой же худощавый, с сутулыми плечами, в поношенной рубашке и аккуратно заправленных брюках. Только теперь седина, как иней, покрывает его волосы, а кожа на лице покрылась морщинами.

Вивиан замирает на мгновение. Внутри что-то щёлкает – почти забытое ощущение дома, уюта, безопасности.

Джо стоит на крыльце, вытирая руки о тряпку, смотрит на неё. И в этих тёплых, усталых глазах – та же тихая, бескорыстная доброта, которая не нуждается в словах. Та, что когда-то спасла жизнь маленькой девочке. Та, что не давала Вивиан чувствовать себя одинокой, когда больше никого не осталось.

– Малышка… – радостно произносит он, улыбаясь.

Вивиан чувствует, как к горлу подступает ком от чего-то тёплого, болезненно родного. Она выходит из машины, делает несколько шагов навстречу и бросается мужчине в объятия. Он прижимает её к себе бережно, как в детстве – не крепко, но с какой-то невероятной нежностью. От его рук всё ещё исходит то самое ощущение защиты, которой больше нигде не осталось.

– Ты как? – спрашивает он, отступив на шаг, осматривая девушку с головы до ног. – Похудела, что ли?

– Всё хорошо, – мягко улыбается она.

– Понятно. Проходи, я как раз чайник поставил.

Джо открывает дверь, пропуская её внутрь.

– Всё такая же красивая, – добавляет уже полушёпотом, будто самому себе.

Они сидят на веранде, не спеша попивая любимый зелёный чай Джо. Ещё одно воспоминание из детства. Вокруг тихо, только ветер шуршит в листве, и где-то в саду стрекочет кузнечик. Мужчина неспешно делает глоток, смотрит в сторону грядок.

– Вон та груша, видишь? – говорит он. – Выжила. Уже почти не надеялся.

– Ты каждый раз так говоришь, – отзывается Вивиан. – А она каждый год даёт плоды.

– Ну, вдруг в этом году передумает, – усмехается Джо. – С грушами никогда не угадаешь.

Вивиан с тоской в глазах смотрит на дерево. Уже старое, но стройное, с крепким стволом. Оно действительно будто держится за землю всеми силами. Между деревьями аккуратные грядки, в углу – клумба с цветами. В этом всём есть что-то живое, настоящее. Простое. То, чего Вивиан так давно не хватает.

Джо молчит немного, потом добавляет:

– Нет, ты точно похудела.

– Опять начинаешь, – Вивиан качает головой. – Всё со мной нормально. Просто слежу за фигурой.

– Ладно-ладно, – добродушно говорит он. – Просто заметил. Как у тебя в целом?

– Как всегда, – отвечает Вивиан. – Никаких забот. Филипп окружает меня только лучшим. Любая прихоть – не проблема…

– Ну, хоть не скучно.

– Когда как, – чуть пожимает плечами девушка.

Джо кивает так каждый раз, когда даёт знак, что больше не будет лезть с лишними вопросами. Он никогда не отличался разговорчивостью – и это одна из причин, почему с ним всегда спокойно.

– Ты если что – звони, – говорит он. – Или приезжай. Знаешь, где я.

– Знаю, – отвечает Вивиан и чуть улыбается. – Спасибо.

Он больше ничего не добавляет, но его взгляд говорит вместо слов. Тот самый, от которого в детстве невозможно было скрыть порез на коленке или полученную в школе двойку.

– Для меня важно, чтобы ты была счастлива, – произносит он, не удержавшись.

– Я счастлива, – улыбается Вивиан губами. Но не глазами.

– Тогда я спокоен, – отвечает Джо, улыбаясь в ответ и хлопая рукой по колену. Но как только он отводит взгляд, улыбка пропадает с его лица.

Позже, пока Джо уходит отнести кружки и чайник в дом, Вивиан проходит на задний двор. Встаёт на том самом месте, где когда-то был главный вход в их сгоревший особняк. Здесь раньше стояла высокая белая арка, на которой отец собственноручно повесил красивые фонарики в виде звёзд. Она помнит, как бегала по мраморным ступеням босиком, а мать ругала непоседливую дочь за грязь на ногах. Помнит запах её духов, смех отца…

Иногда Вивиан удивляется, как чётко её память удерживает тот вечер – будто это случилось не в детстве, а всего пару лет назад.

Огромный дворец из белого кирпича, панорамные окна, хрустальные люстры, мягкие ковры. Тогда она жила богато – слишком богато, чтобы понимать, как устроен остальной мир. В доме всегда было чисто, вкусно пахло, мама носила исключительно платиновые украшения, а отец ездил на чёрном Бентли. Их дом стоял в ряду таких же больших и дорогих особняков. По соседству жили исключительно состоятельные люди: бизнесмены, политики, владельцы компаний. Роскошь казалась чем-то обыденным.

Джо на тот момент работал в их семье охранником у ворот. Он не был телохранителем или кем-то приближенным к отцу – просто человек, который открывал ворота посетителям и гостям. Но для Вивиан он был больше, чем просто охранник. Мужчина всегда улыбался ей, угощал печеньем и разрешал сидеть в своей будке, когда она пряталась от матери после очередной шалости. Он просто наливал ей зелёный чай из термоса и включал маленький переносной телевизор.

Как-то, в очередной раз прячась от матери, Вивиан вдруг спросила:

– Джо, а почему я живу в большом доме, а ты тут?

Он усмехнулся и ответил спокойно, как всегда:

– Здесь я только работаю. А живу я в другом месте. Не сильно больше этого, конечно, но всё же.

Её маленький лоб нахмурился

– А ты бы хотел жить в таком, как мой?

– Ваш замок прекрасен, маленькая принцесса. – От такого ответа девочка весело засмеялась и театрально поклонилась.

Не раздумывая, нелепо предложила:

– Тогда давай ты будешь спать у меня в комнате. Там много места.

Джо лишь ласково погладил её по голове и ничего не сказал.

– Папа всегда говорит, что рабочий персонал – это не наш уровень, – пробормотала она. – Но ты мне нравишься. Когда вырасту, куплю тебе будку получше. С мягким креслом и телевизором побольше.

На это он только улыбнулся и сказал:

– Главное – не с кем и где ты живёшь, а как к тебе там относятся.

Те слова отпечатались в сознании на всю жизнь.

А потом всё сгорело.

Пожар начался не только на их территории. Несколько домов на улице вспыхнули среди ночи почти одновременно. Уже позже она узнала, что это была месть. Кто-то просто решил раз и навсегда убрать тех, кто мешал.

Она плохо помнит сам момент – только крики, дым и руки Джо. Он вытащил её из кровати, закинул на плечо и бежал. Тогда она впервые поняла, что значит быть по-настоящему напуганной.

С родственниками родители и так никогда не общались, а после того, как Вивиан осталась сироткой без наследства, те и вовсе от неё отвернулись. Остался только Джо. Он не раздумывая забрал брошенного ребёнка к себе. Маленькая квартира, дешёвая еда, недорогая одежда, самодельный игрушки. Никакой привычной роскоши. Но там было тепло. Безопасно.

И тогда появилась мечта: когда вырастет – у неё снова будет всё. Красивая жизнь, статус, уверенность. И однажды она сумеет отблагодарить Джо по-настоящему.

Так и получилось. Когда Вивиан вышла замуж за Филиппа, одним из первых её решений стало найти участок для Джо. Она пересмотрела десятки вариантов, но ни один не подходил. Отчаяние накатывало от ощущения, что всё не то. До тех пор, пока не наткнулась на объявление о продаже земли – той самой, где когда-то стоял их особняк.

Сначала сердце ёкнуло. Переживала, что не сможет снова оказаться на том месте, не справится. Но всё же поехала. Встала на выжженной земле и замерла – перед глазами тут же всплыл старый фасад, арка с фонариками, мать в окне. И, как будто по наитию, поняла: именно здесь.

Уже через несколько месяцев стройка закончилась. Вивиан с нетерпением помчалась за опекуном и привезла его к новому дому. Не такому роскошному, как прежний. Без колонн, фонтанов и бассейнов. Зато тёплый. Уютный. Простой. Такой же, как и сам Джо.

Мужчина не задавал вопросов, не отказывался от такого подарка. Только посмотрел на неё и сказал:

– Ты сильная, Ви. Не давай этому миру сделать тебя жестокой.

Вивиан закрывает глаза. Прогоняет картину прошлого. Вдыхает. Открывает снова и видит перед собой только зелёную траву и скромное жилище, в котором горит свет. Тот, кто спас её тогда, всё ещё здесь, как личный якорь в этой жизни.

Глава 3

На следующий день в доме с самого утра царит суета. Во двор один за другим въезжают грузовые машины. Первыми приезжают известные шеф-повара – те самые, о которых пишут в гастрономических журналах. За ними – флористы, декораторы, сомелье. Рабочий персонал в чёрной униформе расставляет столы на террасе, накрывает фуршетную зону у бассейна. На белоснежных скатертях уже разложены фарфоровая посуда с золотой каймой, бокалы из тончайшего хрусталя, свежие орхидеи в низких стеклянных вазах.

Воду в бассейне специально подчистили накануне, чтобы она была зеркально прозрачной, а по периметру уже расставлены высокие канделябры со свечами для атмосферного освещения после заката.

Служанки бегают по дому с подносами, на которых расставлены бутылки дорого шампанского, клубника в шоколаде и миниатюрные пирожные, изготовленные по индивидуальному заказу. Один из организаторов ходит с планшетом и переговаривается с кем-то по телефону – сверяет тайминг, как на съёмочной площадке.

И всё это – ради праздника, на котором не будет ни одного друга именинника. Только бизнес-партнёры, важные персоны, сопровождаемые своими супругами, да знакомые Филиппа, с которыми Лэндон едва ли вообще разговаривал в жизни.

Это не день рождения единственного сына, а деловой приём под видом торжества. Вместо смеха – тут будут лишь очередные светские разговоры о политике, инвестициях и земельных проектах. Ни души, ни семейного тепла.

Этот вечер нужен Филиппу, чтобы ещё раз продемонстрировать, кто он есть: человек, который может позволить себе всё.

Это должен быть день рождения сына. А вышла презентация очередного успеха отца.

Вивиан молча и безразлично наблюдает за этим с балкона второго этажа, стоя в домашнем халате, с чашкой кофе в руках. На улице продолжается движение: официанты торопливо расставляют бокалы, кто-то раскладывает столовые приборы по линейке, декораторы переносят композиции из живых цветов от одного края террасы к другому. Всё вокруг сияет, демонстрирует достаток.

Сегодня Лэндону исполняется двадцать три. Но для неё это уже ничего не значит. Ни его возраст, ни сам праздник, ни он.

Она помнит его первый день рождения после их свадьбы с Филиппом. Тогда Вивиан ещё жила иллюзиями об идеальной семье. Молодая жена искренне старалась, чтобы Лэндон принял её, пусть не как мачеху, но хотя бы как человека, с которым можно построить семейные отношения.

Тогда она долго выбирала подарок. Остановилась на дорогих часах, заказала именную гравировку, упаковала всё в строгую тёмную коробку.

Лэндон принял её молча. Развязал ленту, открыл крышку, взглянул на часы – и с тем же каменным выражением подошёл к мусорке у бассейна и выбросил. На глазах у всех присутствующих.

– Тебе не понравилось? – неуверенно спросила Вивиан, не зная как поступить в такой ситуации.

– Спасибо, мачеха, – сказал он тогда громко, чтобы все услышали. – Но у меня уже есть часы, чтобы отсчитывать, сколько времени ты ещё продержишься рядом с моим отцом.

Кто-то из гостей нагло усмехнулся, в Вивиан продолжала лишь ошеломлённо стоять на месте. Тогда Лэндон впервые показал, насколько сильно презирает её. Не взглядом, не шуткой, а прямым действием. Только холодная демонстрация того, что она здесь чужая.

С тех пор становилось только хуже. Он постоянно цеплял её. В его голосе сквозила колкость, в каждом слове слышалась скрытая угроза. Он не просто не принимал её. Наглец делал всё, чтобы она почувствовала себя ничтожной. Словно её существование в этом доме было для Лэндона личным оскорблением.

После того случая она больше никогда не дарила ему подарков. Даже перестала пытаться наладить их отношения. Сын мужа стал для неё чем-то вроде личной душевной боли. Но достаточно сильной, чтобы никогда не забывать о ней.

Филипп возвращается из командировки ближе к обеду. Тонированный внедорожник останавливается у парадного входа, охрана распахивает двери, а водитель тут же берёт его чемодан. Он выходит из машины в безупречно выглаженном костюме, с телефоном у уха и привычно холодным выражением лица.

Вивиан почти бегом спускается по лестнице навстречу мужу. Когда Филипп заходит в дом, она резко останавливается на последней ступеньке и с улыбкой смотрит на него. Он видит её. Но не говорит ни слова. Никакого «привет», никакого радостного взгляда в её сторону. Ни улыбки, ни банального «скучал». Только быстрый кивок в знак приветствия, и снова его внимание возвращается к телефону.

Вивиан остаётся на месте. На секунду ей кажется, что она стала невидимой. Будто в этом доме он замечает всех, кроме неё.

Филиппа волнует только одно – чтобы всё прошло безупречно. Чтобы на вечеринке были нужные лица, правильная музыка, идеально расставленные бокалы.

Он ходит по террасе с привычным холодным лицом, молча раздаёт указания, придирается к сервировке, осматривает зал и делает замечания официантам. Как будто это его единственный повод для беспокойства сегодня.

Вечером собираются гости – мужчины в дорогих костюмах, с часами на запястьях дороже некоторых машин, и женщины в дизайнерских платьях, усыпанных камнями. Бриллианты сверкают в каждом движении, улыбки одинаково белоснежны, манеры – отточенные, как у актёров на сцене.

Все улыбаются друг другу, ведут вежливые светские беседы, смеются над шутками, которые не смешны.

Вивиан проходит среди гостей легко, с той самой улыбкой, которую так ценит Филипп. Слушает, кивает, поддерживает разговоры, делает вид, что ей интересно. Идеальная хозяйка дома.

Она ловит на себе взгляды – кто-то восхищается её платьем, кто-то перешёптывается о чём-то личном. Она привыкла. Привыкла прятать усталость за макияжем, скуку – за вежливостью, а равнодушие мужа – за натянутой улыбкой.

Она не может его подвести. Всё должно быть безупречно.

И она – часть этой идеальной картинки. Хотя внутри всё давно трещит по швам.

Сам именинник появляется ближе к девяти – намного позже, чем планировалось. В полупьяном состоянии, с бутылкой виски в руке. Волосы взъерошены, рубашка расстёгнута на несколько пуговиц, кроссовки в пятнах засохшей грязи.

Кто-то из гостей произносит ему поздравления, но Лэндон даже не оборачивается. Делает глоток из горлышка, делая вид, что не слышит. Или нарочно игнорирует.

Вивиан наблюдает за этим со стороны. Стоит у колонны, с бокалом шампанского, стараясь не выдать ничего на лице.

Она видит, как Филипп, стоящий чуть поодаль, бросает в сторону сына быстрый, жёсткий взгляд. Тот самый, что с детства вбивал в Лэндона, как нужно себя вести.

Но виновник торжества будто издевается. Идёт дальше, медленно, глядя поверх голов, не обращая на гостей внимания.

И именно тогда он замечает Вивиан.

Их взгляды сталкиваются. Уголки губ тут же приподнимаются в наглой, насмешливой ухмылке. От этого взгляда по спине Вивиан пробегает неприятная дрожь, будто тело подаёт сигнал тревоги.

Он идёт дальше, не отводя от неё взгляда. А она остаётся стоять, словно вкопанная, в окружении чужих людей, с бокалом в руке и чувством, что праздник только начинается – но не для гостей. Для него.

Вивиан игнорирует его взгляд и поспешно отводит глаза, делая вид, что рассматривает гостей.

Она стоит в облегающем чёрном платье до колена – элегантном, сдержанном, но при этом подчёркивающем каждый изгиб. Волосы аккуратно собраны в пучок, макияж – идеален, как с обложки. Она выглядит безупречно. Но только снаружи. С какой секундой становится всё сложнее удерживать равновесие – и на высоких шпильках, и внутри.

Лэндон крадётся к ней. В этом нет сомнений. Вивиан старается не выдать себя, но сердце уже стучит чаще, а ладони мгновенно становятся влажными.

Снова скажет что-то язвительное, грязное или просто унизительное – прямо здесь, на виду у гостей. Он всегда так делает. И ей придётся улыбаться, держаться, как будто всё в порядке.

Она выпрямляется. Дышит через нос, стараясь держать лицо. Сейчас нельзя поддаваться на провокации. Нельзя, чтобы все эти люди усомнились в идеальной жизни мужа.

– А вот и главная красавица вечера, – дразнит он, приближаясь. – Надеюсь, ты придумала мне подарок? Или просто оделась как подарок?

Вивиан игнорирует его и оглядывается по сторонам, в надежде, что никто их не слышит.

– О, а что это мы молчим? А как же поздравления и крепкие объятия? Поцелуй хоть своего сыночка, который стал уже таким взрослым мальчиком, – он криво усмехается, а затем наклоняется чуть ближе и почти шепчет ей на ухо, – Или подарок будет попозже в моей… то есть теперь уже твоей спальне?

– Ты пьян, – спокойно говорит она, наконец подняв голову и посмотрев ему прямо в глаза.

– Ага. Настолько пьян, что выпрашиваю твоей ласки. Женщины вообще недостойны внимания, особенно такие как ты. Хотя… – он окидывает её слишком откровенным взглядом, – тебя я бы всё-таки отлюбил. По-семейному, конечно.

Вивиан прикусывает губу от закипающей злости и молча делает шаг назад. Несколько гостей уже явно слышат их разговор. Кто-то отводит взгляд, кто-то усмехается. Филипп в это время флиртует с официанткой – смеётся, кладёт руку ей на талию, и та даже не сопротивляется.

Лэндон тоже замечает это. Делает медленный глоток из бутылки и снова поворачивается к Вивиан.

– Смотри, какая семейная идиллия. Мой старик такой верный и идеальный муж. Трахает всех, кроме тебя, потому что так сильно любит, что боится даже прикасаться к тебе, чтобы не навредить. Просто эталон семейных ценностей.

Вивиан не отвечает. Просто продолжает стоять с маской абсолютного равнодушия. Но её пальцы медленно сжимаются на тонкой золотой цепочке у горла. Как будто эта деталь одежды – единственное, что ещё удерживает её от того, чтобы сорваться.

Она делает глубокий вдох. Поднимает голову, пристально смотрит в глаза наглого, пьяного, довольного собой парня. И в этот момент что-то в ней щёлкает. Она делает шаг вперёд. Потом ещё один. Подходит к нему почти вплотную. И прежде чем он успевает вставить очередную саркастичную реплику, она резко, с холодной решимостью толкает его в грудь.

Лэндон не успевает удержать равновесие. Отшатывается, делает два неуверенных шага назад и, с громким всплеском, на глазах у всех, падает в бассейн.

На террасе мгновенно наступает тишина. Кто-то застывает с бокалом на полпути ко рту. Кто-то отворачивается, будто не хочет быть свидетелем происходящего. Вивиан остаётся стоять на месте, как будто ничего особенного не произошло. Никакого сожаления в случившемся. Просто предел её терпения.

Лэндон всплывает и начинает громко беззаботно смеяться.

– Вот это да, – присвистывает он, вытирая с лица воду. – Теперь это официально мой лучший день рождения. Спасибо, мачеха.

Филипп подходит медленно, будто хищник, выжидающий момент. Ни один мускул на лице не дёргается. Он останавливается рядом, бросает короткий взгляд на Лэндона, потом – на Вивиан.

И вдруг Вивиан осознаёт, что сделала. Сердце срывается в бешеном ритме. Она не должна была… не при гостях… не при Филиппе.

В горле пересыхает, руки становятся ледяными. Она старается не показать страха, но внутри уже начинает нарастать паника. Глупо надеяться, что Филипп оставит это. Он обязательно отреагирует. Вопрос лишь – когда и как.

– Вивиан, сейчас же иди в дом и не выходи. А ты, пьяное недоразумение, убирайся, – произносит он, тихо, но так, что все слышат.

– Что, уже? – Лэндон всё ещё смеётся. – Ну хотя бы тортом угостишь? А ещё я хочу задуть свечи, зря чтоли желание уже придумал.

– Прочь из моего дома, – приказывает Филипп. – Немедленно.

Лэндон, пошатываясь, вылезает из бассейна, откидывает мокрые волосы со лба и смотрит прямо в глаза отцу.

– Окей. Отличный праздник ты устроил, кстати, узнаю твой стиль. Всё, как всегда, по-богатому, на показ. Не забудьте передать гостям сувениры на прощание. Может, трусы Вивиан подойдут в качестве прощального подарка?

Филипп уже поднимает руку. Ладонь замирает в воздухе. Все вокруг замирают, не веря, что он действительно это сделает. Но хозяин дома быстро берёт себя в руки. Вспоминает, где находится, кто на него смотрит. Медленно опускает руку, выпрямляется, делает вид, что ничего не произошло. Его лицо снова становится непроницаемым, как и положено хозяину вечера. Лэндон, заметив его движение, только усмехается. Качает головой, разворачивается и уходит.

Филипп возвращается к гостям, как будто ничего не произошло. А Вивиан стоит у двери в дом. Смотрит на всю эту сцену отстранённо, как будто наблюдает за спектаклем. Ни один из присутствующих её уже давно не удивляет. Ни отец, для которого репутация важнее всего. Ни сын, которому всё давно безразлично. Ни гости, которые делают вид, что ничего не случилось.

*В следующей главе:

– Это что? – спрашивает жёстко, не отводя взгляда, и показывает на неё пальцем с бурым пятном засохшей крови.

– Не твоё дело, – коротко бросает через плечо, не останавливаясь.

Глава 4

Л