Амнезия

Введение

Белый туман, обволакивающий меня со всех сторон, начал медленно рассеиваться, открывая взору силуэты домов, что мрачными тенями вырастали из мглы. Уже несколько томительных дней я блуждал в этой непроглядной пелене, где не было видно ничего дальше вытянутой руки. Каждая попытка вырваться из тумана лишь усугубляла ситуацию, он становился только гуще и плотнее, словно живое существо, не желающее отпускать свою жертву.

А потом ОНО пришло. Я не знал, что это, но его присутствие ощущалось постоянно: клацанье клыков, тяжёлое топанье, вызывающее едва заметную дрожь земли. Может быть, голод и жажда за эти дни окончательно свели меня с ума? Но вот, прямо сейчас, я увидел проблеск надежды – туман слегка рассеялся и я увидел дома. Они казались покинутыми, но в одном из окон мерцал живой свет. Быть может, добрый хозяин пустит заблудшего путника и обогреет его?

Сделав несколько шагов по пути к этому домику, я заметил силуэт в окне – темный, не разглядеть его, видны только очертания, но я уверен, что это человек. На лице моем отразилась небольшая улыбка и я с ещё большей уверенностью зашагал вперёд, почти что срываясь на бег. Лёгкий ветер обдал мою кожу холодом, и я на подсознательном уровне остановился, будто бы уперевшись в невидимую преграду. Сердце забилось в несколько раз быстрее, по коже пробежали мурашки, а волосы встали дыбом – я не мог понять причину своей реакции, но стоило приглядеться чуть внимательнее к домику, как все встало на свои места: рядом с ним кто-то стоял. Не знаю почему, но этот "кто-то" вызывал у меня мурашки по коже. Судя по направлению его тела, он не видит меня, ведь стоит ко мне боком, развернув голову в сторону двери, что ведёт в дом. Чего он стоит, почему не заходит? Или же вернее будет спросить – почему его не пускают?

Силуэт в окне, кажется, заметил мою реакцию, и слегка покачал головой, отдалившись от него. Тот, кто стоял у дома, легонько постучал в дверь, напрашиваясь в гости, но ему не отпирали. Может, хозяин не такой уж и добрый и не желает видеть в своем доме незваных гостей? И чего это я испугался данного гостя? Обычный человек, может, тот же путник, что заблудился в тумане и хочет найти дорогу обратно.

Набравшись достаточно смелости, я начал шагать к нему. Белесый туман уже давно рассеивался, открывая моему взору мрачные виды: местами поломанные дома, кучка разбитых вещей и деревья, что давно лишились своих листьев. Не дойдя нескольких шагов до гостя, я остановился и крикнул:

– Эй, ты тоже заблудился? Почему хозяин дома не открывает дверь? – мягко поинтересовался я, отчего гость резко дернулся. От неожиданности, что-ли? – Успокойся, не хотел тебя напугать. Так что ты делаешь тут?

Утробный рык разорвал тишину, словно стальной коготь, царапающий по стеклу. Но прежде, чем ужасный звук вырвался из его глотки, мои глаза зацепились за что-то знакомое на его искореженном теле. На его разорванной рубашке, прилипшей к обтянутым кожей костям, я мельком увидел крошечный, металлический значок, похожий на тот, что висел на моих собственных ключах – маленький, выцветший смайлик. Это было невозможно. Оно… оно было когда-то человеком? Или же это была лишь изощренная иллюзия?

Мозг отказывался верить тому, что видели глаза. Это был не человек. Это было нечто, порожденное кошмарами. Существо, которое я ошибочно принял за путника, теперь полностью повернулось ко мне, и его жуткое, искореженное лицо, залитые яростью глаза и зияющие ноздри были невыносимы. Отвисшая челюсть, из которой торчала чья-то плоть, двигалась в ужасающем, медленном танце.

Я не думал. Инстинкт чистого, животного ужаса захватил меня. Я развернулся и бросился бежать, куда глаза глядят, прочь от этого невообразимого зрелища. Каждый шаг отдавался болью в груди, легкие горели, но я не смел остановиться. За спиной я слышал тяжелый, шаркающий топот, который становился все ближе.

Паника затуманила разум, я едва различал дорогу, спотыкаясь о невидимые обломки. В голове билась одна мысль: бежать, бежать, бежать! Я не знал, куда бегу, но знал, от чего. Наконец, я увидел перед собой темный проем – узкий переулок между двумя покосившимися зданиями. Без раздумий я нырнул туда, надеясь, что узкое пространство замедлит моего преследователя.

Я продирался сквозь завалы мусора, стараясь быть как можно тише, но мое тяжелое дыхание и стук сердца, казалось, грохотали на весь город. Топот затих. Я прижался к холодной, влажной стене, стараясь слиться с тенями.

Внезапная тишина была почти такой же пугающей, как и топот чудовища. Воздух вокруг меня стал тяжелым, давящим, наполненным запахом гнили и чего-то еще, более отвратительного, что вызывало тошноту. Я замер, вслушиваясь в каждый шорох, каждый звук, ожидая, что кошмар возобновится. Мои легкие горели от напряжения, а ноги дрожали, готовые в любой момент снова броситься в бегство.

В этот момент, сквозь густую пелену тумана, прямо из его глубины, донесся приглушенный, плачущий голос. Он звал меня по имени. "Андрей… Андрей, это ты? Помоги…". Голос был до боли знакомым, но искаженным, словно его произносили через толщу воды. Голос моей матери. Или же… это была ловушка? Чудовище могло имитировать голоса, чтобы заманить жертву? В голове билась дилемма: броситься к голосу, чтобы спасти, или бежать, спасая себя от, возможно, еще большей опасности.

Я медленно выглянул из-за угла, стараясь не производить ни малейшего звука. Улица, по которой я только что бежал, казалась пустой. Туман, который до этого рассеялся, снова начал сгущаться, возвращаясь, словно предвестник беды. Дома вновь стали лишь мрачными силуэтами, растворяющимися в молочной пелене.

"Оно ушло?" – промелькнула слабая надежда. Но затем я услышал тихий, едва различимый скрежет, доносящийся откуда-то сверху. Мой взгляд скользнул вверх, и я увидел его. На крыше одного из покосившихся зданий, прямо над тем местом, где я только что стоял, вырисовывался силуэт. Оно смотрело прямо на меня, его глаза светились в темноте красным, словно угольки.

Это было не просто существо из кошмара, это был хищник, играющий со своей добычей. Я понял, что бежать дальше бесполезно. Тупик. Запертый в этом мрачном, забытом богом месте, я был всего лишь игрушкой в его лапах. Медленно, словно во сне, оно начало спускаться по стене, его длинные когти цеплялись за обветшалый кирпич, издавая тот самый пронзительный скрежет.

Я закрыл глаза, желая, чтобы все это оказалось лишь дурным сном. Но ужасающая реальность не отпускала. Я чувствовал его приближение, ощущал его зловонное дыхание. Единственное, что оставалось – это встретить неизбежное лицом к лицу. Мое сердце замерло в груди, когда я услышал его последний шаг, прямо передо мной. Я медленно закрыл глаза, готовясь к концу…

Глава 1

Этан был человеком, который знал каждый поворот, каждую выбоину и каждый одинокий светофор на своем маршруте. Его фургон, старый, видавший виды Ford Transit, был не просто средством передвижения, а почти что продолжением его самого – скрипучим, ворчливым, но чертовски надежным компаньоном в этом бесконечном марафоне дорог и адресов.

Солнце еще только лениво выползало из-за горизонта, окрашивая небосклон в багряные и оранжевые тона, когда Этан уже сидел за рулем, вдыхая знакомый запах дизеля, смешанного с ароматом старой обивки и легким шлейфом вчерашнего кофе.

Каждое утро начиналось одинаково. Кружка крепкого, обжигающего кофе, которую он выпивал, пока фургон прогревался, отпуская клубы белесого пара в прохладный утренний воздух. Затем следовала быстрая проверка груза – коробки всех размеров и форм, сложенные в идеальный лабиринт, который лишь Этан мог разгадать без карты. Сегодняшний день обещал быть насыщенным: от небольших посылок, которые могли уместиться в карман, до массивных ящиков, явно предназначенных для какой-то новой, блестящей электроники. Он щелкнул радио, и по салону разлилась знакомая мелодия кантри, задающая ритм для нового дня.

Он вырулил со двора склада, минуя сонных охранников, которые лишь лениво махнули рукой. Дорога под колесами была еще влажной от ночной росы, и деревья вдоль обочины казались призрачными силуэтами в предрассветной дымке. Этан любил это время – тишину, которую нарушал лишь рокот двигателя, и ощущение того, что мир еще не проснулся, а он уже в пути, опережая суету. Его первый пункт назначения находился на другом конце города, в промышленном районе, где здания из красного кирпича громоздились одно на другое, словно гигантские, спящие чудовища.

По пути он проезжал мимо маленьких кафе, где уже зажигались первые огни, и мимо людей, выгуливающих собак, их фигуры казались крошечными на фоне расширяющегося неба. Каждый день был похож на предыдущий, но в то же время каждый день был уникален. Никогда не знаешь, что ждет тебя за следующим поворотом – застрявший на дороге грузовик, неожиданный объезд или, что еще хуже, нервный клиент, который ждал свою посылку с утра до ночи. Этан усмехнулся. Нервные клиенты были неотъемлемой частью его работы, чем-то вроде фонового шума, к которому привыкаешь.

Когда Этан въехал в город, утренний трафик начал набирать обороты. Улицы, еще час назад пустынные, теперь заполнились вереницами машин, их фары прорезали остатки сумерек. Он ловко маневрировал в потоке, его фургон, несмотря на свои габариты, казался удивительно проворным. Каждый поворот, каждый перекресток был для него не просто элементом маршрута, а частью большой, постоянно меняющейся головоломки, которую он решал каждый день. Он знал, где притормозить, чтобы избежать ямы, где можно проскочить на желтый свет, а где лучше подождать, чтобы не нарваться на полицию. Эти знания приходили с годами, они были выгравированы в его памяти так же прочно, как морщины на его лице.

Его первая остановка – маленькая цветочная лавка, расположенная в самом сердце старого города. Узкие мощеные улочки, старинные здания с лепниной и коваными балконами – здесь время словно замедлило свой ход. Он аккуратно припарковался, стараясь не задеть припаркованные машины, и, кряхтя, вытащил из фургона большой ящик с экзотическими цветами. Внутри лавки царил аромат свежей зелени и нежных лепестков. Хозяйка, пожилая женщина с добрыми глазами и волосами цвета осенней листвы, встретила его улыбкой.

– Ах, Этан, ты как всегда вовремя! Мои новые орхидеи! – воскликнула она, ее голос был так же нежен, как и ее цветы. Этан лишь кивнул, привычно поставил ящик на прилавок и быстро оформил накладную. Обмен несколькими фразами о погоде и дорогах – и он снова в пути.

Следующая остановка – многоэтажный офисный центр, где ему предстояло доставить целый паллет бумаги для принтера. Здесь все было по-другому: холодный блеск стекла и металла, спешащие люди в строгих костюмах, шум лифтов и постоянный гул кондиционеров. Этан привык к контрастам своей работы. От уютных магазинчиков до безликих офисов, от частных домов до шумных фабрик – каждый адрес был отдельным миром, со своими правилами и своей атмосферой. Иногда он чувствовал себя археологом, который каждый день открывает новые слои жизни города, исследуя его вдоль и поперек.

Погрузка и разгрузка, подписание бумаг, короткие вежливые беседы – это был его ритм. Он двигался быстро и эффективно, не теряя ни минуты. Но за этой отточенной механикой скрывалась постоянная внутренняя работа. Его глаза сканировали улицы, его уши улавливали обрывки разговоров, его мозг непрерывно просчитывал оптимальные маршруты, учитывая пробки, ремонтные работы и даже просто количество светофоров. Он был своего рода живым навигатором, намного более точным и гибким, чем любая электронная система.

День постепенно перевалил за полдень. Солнце стояло высоко в небе, и асфальт уже источал нагретый запах. Этан остановился на своей обычной стоянке – небольшой, заросшей травой площадке у старого заброшенного завода, где можно было спокойно перекусить и немного отдохнуть от шума и суеты города. Он достал из термоса остывший чай и бутерброды, завернутые в фольгу, которые собрала ему его жена, Анна. Эта простая еда всегда казалась ему самой вкусной в мире.

Пока он ел, его взгляд скользнул по заброшенным стенам завода. Ржавые трубы, выбитые окна, граффити на стенах – когда-то это место кипело жизнью. Десятки, а может и сотни людей приходили сюда каждый день, работали, создавали что-то, жили. Теперь здесь царила лишь тишина, нарушаемая лишь редким порывом ветра, шелестящим в сухой траве. Этан помнил, как мальчишкой, он часто бегал здесь, играл в прятки среди этих стен, которые тогда казались ему гигантскими и непоколебимыми. Все меняется, подумал он, и не всегда к лучшему.

Эти мысли о прошлом часто посещали его в моменты затишья. Он вспомнил, как впервые сел за руль этого фургона, еще совсем молодым парнем, полным энтузиазма и мечтаний. Тогда ему казалось, что это лишь временная работа, ступенька к чему-то большему, более значительному. Но годы шли, фургон оставался его верным спутником, а дороги – его бесконечной трассой. Он видел, как менялся город, как появлялись новые здания и исчезали старые, как менялись лица людей, которых он встречал. И все же, что-то в этой работе цепляло его. Ощущение свободы, когда ты один на один с дорогой, предвкушение каждого нового дня, несмотря на его предсказуемость, и даже этот старый, пыльный фургон, который стал частью его жизни.

Он допил чай, собрал остатки еды и откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. Несколько минут абсолютной тишины и покоя – и снова в путь. Впереди еще были десятки адресов, сотни километров и неизвестные повороты. Чувство усталости начинало подкрадываться, но Этан игнорировал его. Он был натренирован, как спортсмен, его тело привыкло к долгим часам за рулем, а разум – к постоянной концентрации. Он знал, что должен продолжать, пока не будет доставлена последняя посылка, пока его фургон не вернется на склад, где его ждет кратковременный покой перед новым, таким же ранним утром.

После обеда маршрут Этана привел его в жилые районы. Здесь фургон двигался медленнее, пробираясь по узким улочкам, мимо детских площадок, где звенел смех, и мимо палисадников, утопающих в цветах. Каждая улица имела свой характер, каждый дом – свою историю. Этан доставлял посылки самым разным людям: молодым мамам с колясками, пожилым парам, которые ждали внуков, студентам, заваленным учебниками. Он стал свидетелем тысяч маленьких моментов их жизни, пусть и мимолетных.

В одном из дворов ему предстояло доставить посылку для художника. Этан с трудом протиснул свой фургон между припаркованными машинами и остановился у дома, который выделялся своей необычной архитектурой и яркими пятнами краски на стенах. Дверь открыл мужчина средних лет с растрепанными волосами и пятнами охры на свитере. Он выглядел так, словно только что оторвался от холста.

– А, это мой новый мольберт! – воскликнул художник с детской радостью. Этан отметил про себя, что иногда именно такие встречи, полные искренней, неподдельной эмоции, скрашивали его будни. Он видел, как вещи, которые он доставлял, превращались из безликих коробок в источник счастья, вдохновения или облегчения для других людей.

Дальше по маршруту его ждала доставка в большой загородный дом, окруженный высоким забором. Здесь все было по-другому – строгие, ухоженные газоны, камеры видеонаблюдения, отсутствие признаков жизни, кроме одинокого охранника, который вышел, чтобы принять посылку. Безликие, но необходимые транзакции. Эти контрасты были для Этана частью обычной жизни. Он был связующим звеном между разными мирами, мостом между теми, кто отправлял, и теми, кто получал. Он видел, как распределяются богатства, как протекают потоки товаров, поддерживая всю эту сложную систему, в которой он был лишь маленькой, но незаменимой шестеренкой.

Время шло, и солнце начало медленно клониться к западу, окрашивая небо в нежные пастельные тона. Этан почувствовал знакомый приступ усталости, но он был уже почти дома. Последние несколько остановок, и можно будет наконец-то поставить фургон на стоянку и отправиться домой, к Анне, к горячему ужину и к долгожданному покою. Его руки, огрубевшие от постоянных погрузок и разгрузок, привычно сжимали руль, а глаза, хоть и немного усталые, по-прежнему остро следили за дорогой.

Приближался «золотой час» – то волшебное время суток, когда солнце опускается низко над горизонтом, окрашивая все вокруг в теплые, медовые тона. Обычные улицы преображались, приобретая кинематографическую красоту. Длинные тени домов вытягивались по асфальту, деревья отбрасывали причудливые узоры, а блики на стеклах машин играли всеми оттенками оранжевого. В это время суток Этан чувствовал особую связь с дорогой. Усталость отступала, уступая место почти медитативному состоянию. Мотор фургона урчал размеренно, словно колыбельная, а последние лучи солнца пробивались сквозь лобовое стекло, согревая его лицо.

Его маршрут теперь вел его через промышленные окраины города, где склады и ангары выстраивались в ряд, словно гигантские коробки. Здесь воздух был наполнен запахом бензина, металла и какой-то неуловимой сырости. Последние доставки были здесь – тяжелые, громоздкие посылки для небольших предприятий и производственных цехов. Этан уже чувствовал, как напряжение накапливается в его плечах и спине, но он продолжал двигаться, привычно поднимая и опуская коробки, сверяя накладные и получая подписи.

Каждый раз, когда он завершал очередную доставку, в его сознании пропадала еще одна галочка, еще один пункт из бесконечного списка. Это ощущение завершенности, пусть и временной, всегда приносило ему удовлетворение. Он был последним звеном в длинной цепочке, и от его работы зависело, дойдут ли товары до своих конечных потребителей. На его плечах лежала ответственность, и он воспринимал ее всерьез, не позволяя себе расслабляться, пока фургон не опустеет.

Последний адрес на сегодня находился на самой окраине города, у дороги, ведущей в поле. Небольшая ферма, освещенная единственной лампочкой над входной дверью. Этан заглушил мотор, и тишина тут же поглотила его. Слышались лишь стрекот цикад и далекий лай собаки. Он вытащил из фургона последнюю коробку – небольшой ящик с запчастями для сельскохозяйственной техники. Фермер, суровый, но добродушный мужчина, встретил его у ворот. "Наконец-то! Я уже устал ждать тебя!" – сказал он, похлопав Этана по плечу. Этан лишь улыбнулся в ответ, чувствуя, как приятная усталость разливается по телу.

Когда Этан повернул фургон в сторону склада, ночь уже полностью вступила в свои права. Звезды сияли ярче, а воздух стал прохладнее. На стоянке было тихо, лишь несколько фургонов уже вернулись с рейсов, стояли рядами, словно спящие гиганты. Он медленно въехал на свое обычное место, заглушил мотор и выключил фары. Тишина внутри фургона была оглушительной после целого дня шума и движения.

Он сидел за рулем несколько минут, просто вдыхая знакомый запах салона, ощущая приятное онемение в мышцах и легкую пульсацию в висках. Усталость навалилась на него всей своей тяжестью, но это была та усталость, которая приходит после хорошо сделанной работы, после дня, прожитого не зря. Он окинул взглядом пустой кузов фургона. Все посылки были доставлены, все задачи выполнены. Еще один день, еще один круг.

Выходя из фургона, Этан потянулся, разминая затекшие суставы. Воздух был свежим и чистым, с легким запахом озона после недавнего дождя где-то вдали. Он закрыл дверь фургона, и щелчок замка прозвучал в тишине, словно последний аккорд уходящего дня. Он пошел в сторону служебного входа, где его ждала последняя задача – сдать накладные и отчитаться за маршрут.

По пути он встретил Генри, ночного сторожа, который дремал за столом.

– О, Этан, ты как всегда последний, – пробормотал Генри, протирая глаза. – Тяжелый день? – Этан лишь усмехнулся.

– Как всегда, Генри. Как всегда. – Он быстро заполнил бумаги, сдал ключи и направился к выходу. Его машина ждала его на парковке, и мысль о доме, об Анне, о горячем ужине и мягкой кровати наполняла его приятным предвкушением.

Он сел за руль своей старой Honda Civic. Двигатель завелся с первой попытки, и он вырулил с парковки. Дорога домой была короткой, но каждая ее минута казалась благословением. Он видел, как редкие ночные фонари отбрасывают тени на дорогу, и как вдали начинают пробиваться первые, едва заметные проблески нового рассвета. Еще несколько часов – и цикл начнется снова. Но сейчас, в этот момент, Этан был просто мужчиной, едущим домой после долгого дня, наслаждающимся тишиной и предвкушающим покой. И в этой простоте было нечто глубокое, почти сакральное.

Тишина и покой, окутывавшие Этана по пути домой, были обманчивы. Он уже предвкушал, как расслабится в теплом душе, забудет о пыльных дорогах и тяжелых коробках, но жизнь, как это часто бывает, имела на него свои планы. Проезжая по одному из редких, плохо освещенных участков дороги между промзоной и спальными районами, Этан заметил нечто странное. На обочине стоял автомобиль, старый, разбитый пикап, а рядом с ним – две фигуры, склонившиеся над чем-то на земле. В свете фар фургона он увидел, что одна из фигур пытается поднять другую, лежащую без движения.

Его первое желание, инстинктивное желание любого водителя-дальнобойщика, который видел на своем веку всякое, было проехать мимо. Не вмешиваться, не искать приключений на ночь глядя. Но что-то внутри, какой-то едва уловимый сигнал тревоги, заставил его притормозить. Возможно, это была слишком странная поза лежащего человека, или нервные, отрывистые движения того, кто пытался его поднять. Этан медленно снизил скорость, и его фургон, привычно рыча дизелем, остановился в нескольких метрах от пикапа.

Он опустил стекло. Ночная прохлада тут же ворвалась в салон, принеся с собой запах сырой земли и чего-то еще, чего-то резкого и тревожного.

– Эй! Все в порядке? – крикнул Этан, его голос прозвучал немного хрипло от долгого молчания. Фигуры на обочине резко выпрямились, словно застигнутые врасплох. Одна из них, высокая и широкоплечая, повернулась к нему. Даже в полумраке Этан различил в ее глазах что-то недоброе, настороженное. Вторая фигура, более худая и нервная, сделала шаг назад, в тень деревьев.

– Всё нормально, парень. Езжай своей дорогой – ответил высокий. Его голос был низким и грубым, а в его интонации чувствовалась скрытая угроза. Но Этан уже понял, что "всё нормально" – это самое последнее, что здесь происходит. Лежащий человек по-прежнему был бездвижен. Что-то ёкнуло внутри Этана. Может быть, это было чувство ответственности, которое он неосознанно нес за каждый пройденный километр, за каждый перекресток, через который он проезжал. Или просто его внутренний компас подсказывал, что сейчас нельзя пройти мимо.

Этан выключил двигатель, и тишина тут же стала ещё более давящей. Это был плохой знак. Он знал, что если заглушил мотор, значит, уже ввязался. Открыв дверь фургона, он вышел на дорогу. Холодный воздух обвил его, а под ногами хрустнул гравий. Теперь он мог рассмотреть высокого мужчину лучше. Тот был одет в темную одежду, а его лицо, хоть и скрытое тенью от козырька бейсболки, казалось суровым и неприветливым. Худой мужчина нервно оглядывался по сторонам, словно ожидая подмоги или спасения.

– Что здесь произошло? – спокойно, но твёрдо спросил Этан, делая шаг ближе. Он старался не показывать страха, хотя сердце уже начало колотиться в груди. Он был доставщиком, а не героем боевика. Его оружием были маршрутные листы и знание дорог, а не кулаки. Однако что-то в этой ситуации заставляло его оставаться на месте. Возможно, это был многолетний опыт наблюдения за жизнью, который подсказывал, что некоторые вещи просто нельзя игнорировать.

Высокий мужчина сделал шаг вперед, перекрывая обзор на лежащего человека.

– Я же сказал, езжай своей дорогой. Не твоё дело. – В его голосе прозвучали нотки нетерпения и угрозы.

– Иначе что? – спокойно произнёс Этан, хотя внутри все сжималось от напряжения. Он взглянул на лежащего. Теперь, когда он был ближе, он увидел, что это был мужчина, возможно, моложе него. Его одежда была порвана, а на земле вокруг головы виднелось темное пятно, подозрительно похожее на кровь. Это было не просто "всё нормально". Это было кое-что очень серьезное.

– Иначе ты пожалеешь – прошипел высокий. Его рука скользнула куда-то под куртку, и Этан инстинктивно напрягся. Он почувствовал, как адреналин хлынул в кровь. Все его чувства обострились, время словно замедлилось. Он заметил блеск металла, который показался ему слишком знакомым. Возможно, нож. Или что-то похуже. Эта мысль пронеслась в голове молниеносно, но он не отступил. Что-то не давало ему уйти, бросить этого человека на произвол судьбы.

Этан не был бойцом. Он избегал конфликтов всю свою жизнь, предпочитая решать проблемы спокойствием и логикой. Но сейчас логика подсказывала ему, что он в ловушке. Высокий мужчина достал из-под куртки короткую монтировку. Тяжелая, блестящая в свете фургонных фар, она выглядела гораздо убедительнее любого словесного предупреждения. Худой мужчина, заметив монтировку, заметно оживился, словно обретя новую уверенность. Он усмехнулся, показывая неровные зубы.

– Мы не хотим проблем, парень – процедил высокий, медленно приближаясь к Этану. – Просто уезжай, и никто не пострадает. – Его слова были спокойными, но каждая буква была пропитана скрытой угрозой.

Этан понял, что разговор окончен. Ему не собирались ничего объяснять, и уж тем более не собирались отпускать, пока они не разберутся со своей "проблемой". Он мысленно проклял свою любознательность и чувство долга.

Этан оглянулся на свой фургон. Он был большим, неповоротливым, но в нем была одна вещь, которая сейчас могла стать его спасением – рация. Он всегда держал её включённой, привычка, выработанная за годы работы, чтобы быть на связи с диспетчером. Если бы он смог добраться до неё… Но он был слишком далеко. Между ним и фургоном стояли эти двое, а расстояние казалось непреодолимым.

– Я никуда не поеду, пока не пойму, что происходит – произнес Этан, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. Его взгляд был прикован к монтировке. Это был не кулачный бой, это было нечто гораздо более серьезное. "Давай, дружище, тебе это не нужно. У тебя же есть семья, наверное? Не порть себе жизнь из-за чужих дел." Слова высокого были рассчитаны на то, чтобы давить на больное, на то, что заставляло Этана жить и работать. Но сейчас они лишь укрепили его решимость. Он не мог просто так уехать.

Внезапно худой мужчина, который до этого стоял в тени, ринулся на Этана. Он был быстрее, чем казалось, и Этан едва успел отпрянуть в сторону, чтобы избежать удара. Худой промахнулся, но его импульс чуть не сбил Этана с ног. В тот же миг высокий мужчина поднял монтировку. Этон понял, что медлить нельзя.

– Полиция! – громко крикнул Этан, бросаясь к фургону. Это был блеф, отчаянная попытка выиграть время. Он знал, что вряд ли кто-то его услышит в этой глуши, но надеялся, что это хоть немного отвлечет нападавших. Высокий мужчина на мгновение замешкался, а худой, в панике, оглянулся назад. Этого мгновения хватило.

Этан рванул к водительской двери фургона, его сердце колотилось как сумасшедшее. Каждый шаг казался вечностью. Он слышал позади себя быстрые шаги, чувствовал, как воздух рассекается от взмаха монтировки. Он знал, что у него есть всего пара секунд, может быть, даже меньше, чтобы добраться до спасения. Он уже видел ручку двери, его рука тянулась к ней, когда резкая боль пронзила его плечо.

Монтировка ударила вскользь, но силы удара хватило, чтобы Этан потерял равновесие. Он упал на колени, скрипнув зубами от боли. Он поднял голову, и в свете фар увидел перед собой разъяренное лицо высокого мужчины. Его глаза горели злобой, а монтировка снова занеслась для удара. Это был конец, подумал Этан. Все эти годы на дороге, все эти пройденные километры, и вот так, в какой-то глуши, из-за чужой беды.

Но что-то внутри него отказывалось сдаваться. Он не мог уйти вот так, не попытавшись. Он сжал кулаки, чувствуя, как боль в плече отзывается во всем теле. Он посмотрел на приближающуюся монтировку, и в его голове промелькнула одна-единственная мысль: Анна. Он должен был добраться до нее. Он должен был выжить.

Боль в плече была жгучей, но Этан, игнорируя ее, откатился в сторону, когда монтировка опустилась на то место, где он только что стоял. Удар с глухим стуком пришелся по асфальту, отколов от него кусок. Худой мужчина попытался схватить Этана за ногу, но тот успел отмахнуться, ударив его по лицу. Худой отшатнулся с проклятием. Это дало Этану еще несколько секунд.

Он отчаянно пополз к фургону, зная, что это его единственный шанс. Если бы он мог добраться до рации, вызвать помощь. Или хотя бы завести двигатель и уехать, не смотря на то, что оставил бы раненого человека на обочине. Но сейчас речь шла о его собственной жизни. Высокий мужчина снова замахнулся монтировкой, на этот раз целясь в голову. Этан почувствовал леденящий ужас, но что-то внутри него отказывалось сдаваться. Он не мог уйти вот так, не попытавшись. Он сжал кулаки, чувствуя, как боль в плече отзывается во всем теле.

Внезапно, когда монтировка уже была занесена для удара, а худой мужчина приготовился броситься вперёд, оба бандита замерли, словно пораженные током. Их глаза расширились от ужаса, взгляды были прикованы к чему-то за спиной Этана, в тенях, отбрасываемых его фургоном. Худой издал короткий, сдавленный крик, похожий на скулеж напуганной собаки. Его бледное лицо стало пепельно-серым, а высокий, уронив монтировку с глухим стуком, попятился назад, его обычно суровое выражение сменилось чистым, неподдельным страхом. Они смотрели на что-то невидимое для Этана, что-то, что заставило их, матерых головорезов, позабыть о своей добыче.

Этан, воспользовавшись их замешательством, резко поднялся на ноги, используя дверь фургона как опору. Он быстро схватил упавшую монтировку. Тяжелый металл приятно лег в руку. Теперь у него было оружие. Худой мужчина, все еще глядя в пустоту с выражением ужаса, попятился назад, поднимая руки в примирительном жесте. Высокий, приходя в себя, поднял голову, его взгляд был полон ярости и ненависти, но в нем промелькнул и некий остаточный иррациональный страх.

Этан крепко сжимал монтировку, чувствуя её холодный металл в руке. Боль в плече усилилась, но сейчас он почти не обращал на неё внимания. Его разум работал на пределе, просчитывая каждый следующий шаг. Высокий мужчина медленно выпрямлялся, его лицо исказилось от боли и злобы. Худой, прижавшийся к пикапу, выглядел напуганным, но его глаза продолжали шарить по сторонам, ища путь к отступлению или, возможно, новую возможность для нападения.

– Последнее предупреждение – произнёс Этан, его голос был низким и твёрдым. – Отойдите от него. Иначе я вызову полицию. И я не блефую. – Он знал, что у него нет телефона, но надеялся, что его уверенность заставит их поверить. Высокий мужчина усмехнулся, но в его усмешке не было былой самоуверенности. В его глазах читалась ярость, но и доля опаски.

– Ты пожалеешь об этом, парень – прохрипел высокий, но уже без прежней угрозы. Он медленно двинулся в сторону пикапа, бросив быстрый взгляд на худого. Этан не отрывал от них взгляда, готовый к любому движению. Он понимал, что они не отступят просто так, что сейчас они лишь временно отступают, ища новую возможность.

Он взглянул на лежащего мужчину. Тот по-прежнему был без сознания, но Этан заметил слабое движение груди – он дышал. Это было облегчение. Значит, ещё не поздно. Ему нужно было выиграть время, чтобы раненый человек смог получить помощь. Или чтобы он сам смог выбраться из этой ситуации. Он чувствовал, как руки дрожат от напряжения, а адреналин постепенно вымывается из тела, оставляя после себя дрожь и усталость.

Высокий мужчина и худой сели в пикап. Двигатель заурчал, и Этан напрягся, готовый к тому, что они могут попытаться задавить его. Но пикап, вильнув, развернулся и с визгом покрышек рванул прочь по дороге, исчезая в ночи. Этан смотрел им вслед, недоумевая. Неужели он так сильно напугал их своим криком и монтировкой? Ему показалось, что худой даже что-то пробормотал, словно "Оно… уходи…" прежде чем захлопнуть дверь. Наверное, им просто почудилось что-то в тенях, или они были под чем-то. Пытаясь найти логическое объяснение их внезапному отступлению, Этан отмахнулся от странного ощущения. Главное, что они уехали. Он стоял на месте, держа монтировку наготове, пока шум мотора не стих вдали. Он не мог поверить, что они уехали.

Этан опустил монтировку, и та с глухим стуком упала на асфальт. Он чувствовал, как дрожат его руки, как сердце отбивает бешеный ритм. Он был жив. Он был цел. Он победил. Но в этой победе не было никакой радости, лишь опустошение и тяжесть от пережитого. Он подошел к лежащему мужчине. Тот по-прежнему был без сознания, но его дыхание стало более ровным. Этан осторожно приподнял его голову, осматривая рану. Она была глубокой, но кровотечение, кажется, замедлилось.

Он достал из фургона свою аптечку – всегда держал ее под рукой на случай порезов или ушибов. Дрожащими руками он обработал рану и наложил на нее давящую повязку. Он знал, что этого недостаточно, но это было все, что он мог сделать до приезда помощи. Теперь ему нужно было вызвать ее.

Он вернулся к фургону, открыл водительскую дверь и схватил рацию. Его палец завис над кнопкой вызова. Он должен был сообщить диспетчеру о произошедшем, о нападении, о раненом человеке. Но в этот момент его взгляд упал на накладные, лежащие на сиденье. Последняя доставка. Несколько адресов, которые он не успел закрыть.

Голос диспетчера, услышанный им из динамика, звучал отстраненно и спокойно, совсем не соответствовал той буре, что бушевала внутри Этана. Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоить дрожь в голосе. "Диспетчер, это Этан. У меня тут ЧП. Мне нужна полиция и скорая помощь. И я не могу закончить маршрут." Слова давались ему с трудом, они казались чужими, нереальными.

Когда первые проблесковые маячки скорой помощи и полицейской машины появились на горизонте, Этан почувствовал неимоверное облегчение. Он стоял у своего фургона, прижимая окровавленную повязку к плечу, и смотрел на приближающийся свет. Шум сирен нарастал, нарушая ночную тишину, которая всего час назад казалась такой успокаивающей. Теперь она была наполнена отголосками произошедшего.

Полицейские быстро оцепили место происшествия, а парамедики бросились к раненому мужчине. Этан наблюдал за их действиями, словно сторонний наблюдатель, хотя только что он был в эпицентре этого хаоса. Один из полицейских подошел к нему.

– Вы пострадавший? – спросил он, его голос был строгим, но в то же время спокойным.

Этан кивнул.

– Я водитель фургона. Я увидел, что что-то происходит, и остановился. Они напали на меня. – Он попытался объяснить всё как можно более связно, хотя слова путались у него на языке. Он рассказал о монтировке, о двух нападавших, о том, как они скрылись на пикапе. Полицейский внимательно слушал, делая пометки в блокноте.

– Вам нужна медицинская помощь – сказал полицейский, кивая на его плечо. Этан лишь отмахнулся.

– Я в порядке. Главное, что с ним. – Он указал на раненого, которого уже грузили в машину скорой помощи. Он чувствовал, как усталость снова накатывает на него, но теперь это была другая усталость – не от дороги, а от пережитого шока, от адреналина, который выплеснулся в его кровь.

Пока медики оказывали ему первую помощь и обрабатывали плечо, Этан невольно взглянул на свой фургон. Он стоял там, в свете мигалок, такой же большой и надежный, как всегда. Но теперь он казался другим. Он был свидетелем. Он был частью чего-то большего, чем просто доставка посылок. Его привычный мир, мир дорог и адресов, столкнулся с жестокой реальностью, и это навсегда изменило его.

Глава 2

Шли дни после той ночи. Полиция не нашла бандитов, а раненый мужчина, чье имя так и осталось для Этана неизвестным, был доставлен в больницу. Этан дал показания, но все казалось расплывчатым, словно дурной сон. Только ноющая боль в плече и отстраненный взгляд его жены Анны напоминали о том, что это было реальностью. Диспетчер дал Этану несколько дней отгулов, что было крайне непривычно для его вечно занятого графика. Обычно он предпочитал быть в движении, постоянная смена дорог и лиц отвлекала от внутренних переживаний. Но теперь ему предстояло столкнуться с самим собой, без спасительного шума дизельного двигателя и мелькающих пейзажей.

Анна, заметив его беспокойство и бессонницу, предложила поехать на несколько дней к океану.

У них был маленький домик на побережье, доставшийся в наследство от ее бабушки. Место было тихое, уединенное, вдали от городской суеты, идеальное для того, чтобы прийти в себя. Этан согласился, хотя и без особого энтузиазма. Он никогда не любил праздно проводить время. Но вид океана, безбрежного и величественного, всегда немного успокаивал его мятущуюся душу. Он верил, что рутина и привычные дела помогут ему справиться с пережитым. Поэтому, даже на отдыхе, он продолжал мысленно прокладывать маршруты, оценивать расстояния и предвкушать возвращение за руль своего фургона.

Первые дни на пляже прошли в каком-то оцепенении. Этан бродил вдоль кромки воды, слушая рокот волн и крики чаек. Песок был прохладным и мягким под ногами, а соленый морской воздух очищал легкие. Но даже здесь, вдали от цивилизации, он не мог избавиться от гнетущих мыслей. Образы той ночи постоянно всплывали в его сознании: искаженное от ужаса лицо высокого бандита, блеск монтировки, неподвижное тело на земле. Он пытался сосредоточиться на шуме прибоя, на ритмичном дыхании океана, но сознание предательски возвращало его к тому темному перекрестку. Он по-прежнему списывал внезапное бегство бандитов на свой удачный блеф или их неадекватное состояние.

Однажды вечером, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, окрашивая небо в невероятные оттенки пурпура и золота, с моря начал наползать туман.

Сначала это была лишь легкая дымка, призрачная вуаль над водной гладью, но очень быстро она сгущалась, медленно, но неумолимо поглощая горизонт. Этан, как обычно, гулял по пляжу. Волны лениво накатывали на берег, оставляя на песке тонкий кружевной узор пены. Он глубоко вдохнул, пытаясь отогнать дурные мысли. В такие моменты он чувствовал себя особенно одиноким, несмотря на присутствие Анны в домике.

Туман сгущался с пугающей быстротой. Он был густым, влажным, и нес с собой холод, пробирающий до костей. Волны, прежде такие четкие и осязаемые, теперь казались лишь призрачными тенями, накатывающими из молочной пелены. Этан почувствовал, как по его коже пробежал холодок. Не от мороза, а от какого-то смутного предчувствия. Казалось, что этот туман был не просто атмосферным явлением, а чем-то большим, чем-то живым и предвещающим.

Он шел вдоль кромки воды, и каждая его мысль, каждый звук тут же поглощались этим плотным покровом. Мир вокруг сузился до нескольких метров, остальное было скрыто за непроницаемой стеной. Он чувствовал себя одиноким островом в океане молочной пустоты. Крики чаек, прежде такие привычные, теперь звучали приглушенно и зловеще, словно голоса из другого мира.

Вдруг Этан услышал что-то. Сначала это был лишь едва уловимый шепот, словно тысячи невидимых голосов шептались где-то очень далеко, в самой глубине тумана. Он остановился, прислушиваясь. Шёпот становился громче, обретая какой-то ритм, похожий на неясную, древнюю песню или причитание. Этан почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Это было нечто, что он никогда раньше не слышал.

Он попытался рационализировать это. Возможно, это ветер, играющий с волнами, или звук прибоя, искаженный туманом. Он был обычным человеком, и его мозг отчаянно цеплялся за привычные объяснения. Но интуиция подсказывала ему, что это не так. Это было слишком отчетливо, слишком… зловеще.

Он сделал несколько осторожных шагов в сторону, пытаясь определить источник звука. Шепот продолжал звучать, теперь он казался более объемным, обволакивающим его со всех сторон. В нем слышались какие-то незнакомые нотки, похожие то ли на стон, то ли на глубокий вздох. Этан почувствовал, как на его лбу выступил холодный пот. Он был здесь один, и это ощущение одиночества в окружении невидимого было пугающим.

Шепот усиливался, переходя в невнятное, бормочущее эхо, которое, казалось, исходило из самой толщи тумана. Этан чувствовал, как его сердце колотится в груди. Он не мог понять слов, но интонации были полны тоски, боли и какой-то необъяснимой древности. Это было похоже на голоса тех, кто давно потерялся, или тех, кто никогда не принадлежал этому миру.

Он огляделся, пытаясь пронзить взглядом молочную пелену, но туман был слишком плотным. Он чувствовал, как его ориентация в пространстве нарушается. Все вокруг казалось одинаковым: песок, вода, туман. Он потерял всякое ощущение направления, словно затерялся в каком-то безмерном, белом пространстве. Паника начала подкрадываться к его горлу.

Вдруг, прямо перед собой, Этан увидел что-то. Это был силуэт, едва различимый в тумане, но определенно присутствующий. Он был высоким и тонким, с чем-то вроде вытянутых отростков, колышущихся на невидимом ветру. Тот же силуэт, который он видел на дороге. Этан замер, его дыхание перехватило. Это было нечто знакомое, и от этого было еще более жутко. Он потер глаза, пытаясь убедиться, что это не галлюцинация.

Силуэт медленно двигался, плавно изгибаясь, словно в беззвучном танце. Он приближался, медленно, неумолимо. Этан почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он попытался найти логическое объяснение. Возможно, это просто обломок старого дерева, причудливо изогнутый волнами и туманом. Но он знал, что это не так. Его интуиция кричала ему об обратном.

Он сделал шаг назад, затем еще один. В шепоте, который продолжал звучать из тумана, теперь слышались более отчетливые нотки, похожие на слабый стон. Это было так, словно сам туман был живым, дышащим существом, и эти звуки были его голосом, или голосами тех, кого он поглотил. Этан чувствовал, что его рассудок находится на грани. Он должен был бежать.

Этан отступил, его сердце колотилось, как загнанный зверь. Силуэт в тумане продолжал медленно приближаться, а шепот из его глубины становился все более настойчивым, почти призывным. Этан чувствовал, как его рассудок цепляется за последние крохи здравого смысла. Этого не может быть. Это просто усталость, стресс, игра воображения.

Он оглянулся назад, пытаясь найти путь к домику, но туман был настолько плотным, что он не видел ничего, кроме нескольких метров вокруг себя. Все ориентиры исчезли. Он был полностью дезориентирован. Паника охватила его с новой силой. Он чувствовал себя пойманным в ловушку, пленником этой молочной пелены.

Силуэт теперь был достаточно близко, чтобы Этан мог различить некоторые детали, хотя они казались искаженными и нечеткими из-за тумана. Он был выше человека, очень тонкий, с длинными, извивающимися отростками, которые медленно покачивались в воздухе. Он не видел ни глаз, ни рта, ни каких-либо привычных черт. Это было что-то инородное, чуждое, не поддающееся описанию. От него исходил слабый, едва уловимый запах – запах мокрой земли, соли и чего-то еще, чего-то гнилостного и мерзкого.

Этан зажал рот рукой, чтобы не закричать. Это было слишком реально, слишком ужасно. И шепот из тумана теперь стал более отчетливым, хотя слова по-прежнему были неразборчивы. Казалось, что голоса пытаются что-то ему сказать, что-то предупредить или, наоборот, заманить. Он чувствовал, как этот звук проникает ему под кожу, пробирается в мозг, вызывая жуткую дрожь.

Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, пытаясь избавиться от этого наваждения. Он сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Когда он снова открыл глаза, силуэт был еще ближе. Он чувствовал его присутствие, его дыхание, хотя и не видел рта. Это было так, словно существо было соткано из самого тумана, словно оно было его частью, его воплощением.

Этан стоял как вкопанный, не в силах оторвать взгляд от силуэта. Он чувствовал, как его мозг отчаянно ищет объяснения, но не находит ничего. Это было нечто, что выходило за рамки его понимания, за рамки всего, что он когда-либо считал реальным. Туман вокруг них стал еще плотнее, словно поглощая все звуки и свет, оставляя их в абсолютной изоляции.

Шепот из тумана усилился, и Этан теперь мог различить отдельные звуки, похожие на хлюпанье, на что-то влажное и склизкое, движущееся совсем рядом. Он почувствовал, как что-то холодное и скользкое коснулось его лодыжки. Он вскрикнул, отпрыгнув назад. Его глаза шарили по туману, но он ничего не видел.

Паника охватила его. Это было нечто осязаемое, нечто, что могло к нему прикоснуться. Он вспомнил, как бандиты отступили на перекрестке. Возможно, они видели это. Возможно, это существо и было причиной их ужаса. Эта мысль, хоть и безумная, давала какое-то объяснение их нелогичному поведению. Но что это означало для него?

Он почувствовал, как его волосы встали дыбом. Силуэт перед ним медленно вытянулся, становясь еще выше, еще тоньше. Его отростки медленно шевелились, словно ощупывая воздух, или, что еще хуже, ища его. Этан чувствовал, как воздух вокруг него становится тяжелым, с трудом проходящим сквозь легкие. Он был пойман.

Ему хотелось кричать, звать на помощь, но голос застрял в горле. Туман был слишком густым, слишком плотным. Он чувствовал себя, словно в западне. Единственное, что он мог делать, это наблюдать, как неизвестность медленно поглощает его. Он закрыл глаза, надеясь, что когда он их откроет, все это исчезнет, что он снова окажется в своей постели, рядом с Анной, и все это будет лишь дурным сном.

Этан открыл глаза. Силуэт был еще ближе, его отростки теперь казались почти достигающими его. Он чувствовал, как по его коже пробегают мурашки, а сердце стучит где-то в горле. Шепот из тумана стал еще громче, теперь он казался более отчетливым, словно сотни голосов говорили одновременно, переплетаясь в жуткую какофонию. Он не понимал слов, но чувствовал, как эти звуки проникают в его сознание, вызывая легкое головокружение.

Он почувствовал легкое прикосновение к своей щеке. Это было что-то холодное и влажное, похожее на прикосновение слизняка или мокрой водоросли. Он резко отдернул голову, его желудок сжался от отвращения и ужаса. Он не видел ничего, но чувствовал, что это было частью силуэта, что это было его прикосновение.

Теперь он был уверен: это не галлюцинация. Это было реально. И это что-то хотело с ним контактировать. Или… что-то другое. Он не знал. Его мозг, привыкший к логике и порядку, отчаянно пытался найти объяснение, но все было бесполезно. Он был за пределами своего понимания.

Силуэт медленно опустился, становясь ниже, словно приседая. Его отростки теперь касались песка, оставляя после себя влажные, блестящие следы. Этан не мог отвести взгляд от этой фигуры. Она была одновременно отвратительной и завораживающей, пугающей и притягивающей.

Он услышал легкое хлюпанье, похожее на движение чего-то большого и тяжелого по мокрому песку. Туман вокруг них словно сгустился еще сильнее, становясь почти осязаемым. Этан почувствовал, как его легкие сжимаются, будто воздух стал слишком плотным для дыхания. Он был полностью во власти этого неизвестного.

Холодное, влажное дыхание обволокло Этана. Он чувствовал его на своем лице, на шее. Это было нечто иное, чем обычный морской бриз. Это было дыхание чего-то древнего и чуждого, несущее с собой запахи гниения, водорослей и чего-то еще, что вызывало тошноту. Силуэт теперь был настолько близко, что Этан мог различить его поверхность – она была гладкой, темной, с легким влажным блеском, и, казалось, состояла из множества маленьких, переливающихся чешуек.

Шепот из тумана стал громче, теперь он звучал прямо в его голове, неясными, бормочущими голосами, которые, казалось, пытались передать ему какие-то мысли, какие-то образы. Этан почувствовал, как его голова начинает кружиться, а сознание расплываться. Он пытался сопротивляться, пытался сосредоточиться на чем-то привычном, на своем фургоне, на дороге, на лице Анны. Но туман и шепот поглощали все его мысли.

Его глаза расширились от ужаса, когда он увидел, как один из отростков силуэта медленно потянулся к нему. Он был толстым и гибким, похожим на гигантскую, извивающуюся змею, но его поверхность была покрыта той же влажной, блестящей чешуей. Отросток двигался медленно, но неумолимо, словно у него был свой собственный разум, свое собственное намерение.

Этан хотел отпрыгнуть, бежать, но его тело словно парализовало. Он не мог пошевельнуться. Он был пойман, словно мотылек в паутине. Он смотрел, как отросток приближается, и в его сознании пронеслась одна-единственная мысль: конец. Это было нечто, от чего невозможно было убежать.

Отросток остановился в нескольких сантиметрах от его лица. Этан чувствовал его холодное дыхание, его невыносимый запах. Он видел, как на его поверхности переливаются капельки влаги, отражая призрачный свет тумана. Он чувствовал, как его сознание затягивает в какую-то бездну, как он теряет связь с реальностью.

Отросток оставался неподвижным, нависая над лицом Этана, а шепот из тумана превратился в монотонное, гипнотическое пение. Это была не мелодия в привычном понимании, а серия низких, гулких звуков, которые, казалось, проникали прямо в его мозг, вызывая странное, неземное ощущение. Этан чувствовал, как его тело расслабляется, как напряжение покидает его, уступая место какому-то странному, всепоглощающему покою.

Его разум медленно погружался в это пение, словно в глубокую, теплую воду. Образы из его жизни – Анна, фургон, дороги, клиенты – начали расплываться, терять свою четкость, растворяясь в молочной пелене тумана. Он больше не чувствовал страха, только странное умиротворение. Это было так, словно его приглашали куда-то, в место, где нет боли, нет тревог, нет проблем.

Силуэт перед ним словно растворялся в тумане, становясь еще более прозрачным, еще более эфемерным. Его отростки теперь казались длинными, струящимися нитями, которые медленно переплетались в воздухе, словно создавая какой-то узор, какую-то невидимую вязь. Пение усилилось, и Этан почувствовал, как его глаза закрываются, словно от невыносимой усталости.

Он был на грани. На грани исчезновения, на грани растворения в этой неизвестности. Его сознание было почти полностью поглощено песней, его воля слабела с каждой секундой. Он чувствовал, как его тело становится невесомым, словно он парит в воздухе. Он был готов отпустить все, сдаться этой неведомой силе.

Последняя мысль, которая промелькнула в его голове, прежде чем он полностью погрузился в забвение, была об Анне. Его жена. Его единственная связь с реальным миром. Но даже эта мысль была слабой, далекой, почти неслышной на фоне всепоглощающего пения из тумана.

Когда Этан почувствовал, что его сознание начинает медленно гаснуть, словно свеча на ветру, внезапно раздался резкий, пронзительный крик. Это был крик чайки, такой громкий и неожиданный, что он словно разорвал пелену тумана и пения. Звук был настолько реальным, настолько земным, что он мгновенно выдернул Этана из его транса.

Он резко открыл глаза. Пение прекратилось. Силуэт исчез. Туман вокруг него, хоть и оставался густым, казался менее плотным, менее зловещим. Этан тяжело дышал, его сердцебиение было настолько сильным, что он чувствовал, как кровь стучит в висках. Он был на пороге. На пороге чего-то ужасного, чего-то, что могло навсегда лишить его рассудка.

Он огляделся, его взгляд шарил по туману, пытаясь найти хоть какой-то след того, что он только что видел. Ничего. Только рокочущие волны и этот пронзительный крик чайки, который теперь звучал где-то далеко вдали. Он провел рукой по лицу, чувствуя, как его ладонь дрожит. Он был весь в холодном поту.

Что это было? Сон? Галлюцинация? Или он действительно столкнулся с чем-то непостижимым, с чем-то, что обитало в этом тумане? Он склонился, опираясь на колени, пытаясь отдышаться. Он чувствовал, как его тело дрожит от пережитого шока.

Он поднял голову и посмотрел в сторону домика. Сквозь туман едва пробивался тусклый свет. Анна. Он должен был вернуться к ней. Он должен был убедиться, что он реален, что его мир реален. Он медленно поднялся, его ноги были ватными, но он заставил себя двигаться. Каждый шаг давался ему с трудом, но он шел, постоянно оглядываясь, ожидая, что силуэт снова появится из тумана. Но ничего не происходило. Он был один. Или ему так казалось.

Глава 3

Утро после ночного кошмара на пляже наступило неожиданно спокойно. Этан проснулся от запаха свежесваренного кофе. Анна уже хлопотала на кухне, пытаясь создать видимость нормальной жизни. Он вышел к ней, чувствуя себя опустошенным, но в то же время странно проясненным. Ночное происшествие с "песней забвения" не казалось уже такой далекой галлюцинацией. Он помнил это слишком отчетливо, слишком ярко, чтобы списать все на усталость. Однако он знал, что не сможет объяснить Анне то, что произошло. Как рассказать о танцующем силуэте в тумане, о голосах, которые пытались увлечь его в бездну?

– Как спалось? – спросила Анна, не поднимая головы. В ее голосе звучала едва уловимая тревога, которую она старалась скрыть.

– Лучше – солгал Этан, наливая себе кофе.

Он посмотрел на пляж за окном. Туман

рассеялся, и океан вновь предстал спокойным и безмятежным. Ничто не выдавало ночных ужасов. Только его собственная память, которая теперь стала его личным проклятием.

– Думаю, нам пора домой. Мне нужно вернуться к работе.

Анна удивленно взглянула на него, но кивнула. Она знала, что безделье угнетает Этана сильнее всего, и что возвращение к привычной рутине – лучший способ для него справиться со стрессом. Она чувствовала, что с ним что-то не так, но не знала, как к нему подступиться. Ее беспокойство за него нарастало, видя, как он изменился за эти несколько дней. Он стал более замкнутым, его взгляд часто отсутствовал, а сон был беспокойным.

Сборы были быстрыми. Этан на автомате проверял замки, отключал воду, закрывал окна. Внутренне он чувствовал странное облегчение от мысли о том, что покидает это место. Пляж, который когда-то был для него убежищем, теперь стал источником необъяснимого страха. Он бросил прощальный взгляд на бескрайний океан, в глубинах которого, как он теперь знал, скрывалось нечто чуждое и древнее. Образы светящихся сфер и хлюпающего силуэта в тумане пронеслись в его сознании. Он чувствовал, что эта встреча оставила на нем отпечаток, невидимый для других, но глубоко засевший в его душе.

Они сели в машину. Старая, но надежная Honda Civic Этана завелась с первой попытки, словно приветствуя его возвращение к привычной жизни. Этан завел двигатель и медленно вырулил с подъездной дорожки. Последний раз он посмотрел в зеркало заднего вида. Домик, океан, пляж – все это медленно исчезало за поворотом. Он почувствовал смешанные чувства: облегчение от того, что покидает это место, и необъяснимую тревогу, которая, казалось, ехала с ним в машине.

Дорога домой была длинной, несколько часов езды по междугороднему шоссе, затем по знакомым пригородным улицам. Анна включила радио, пытаясь заполнить тишину между ними. Звучала легкая, непринужденная музыка, но Этан почти не слышал ее. Его мысли были заняты другим. Он вспоминал каждое мгновение той ночи на пляже: пульсирующий свет, неземное пение, скользкое прикосновение. Он пытался убедить себя, что это были лишь симптомы переутомления, но глубоко внутри знал – это было нечто большее.

Чем дальше они отъезжали от побережья, тем слабее становилось это чувство тревоги. Этан постепенно расслаблялся. Он даже начал рассказывать Анне смешные истории из своей работы, о странных клиентах и нелепых ситуациях на дороге. Анна слушала его с облегчением, радуясь тому, что он, кажется, возвращается к своему обычному состоянию. Она заметила, что он стал меньше хмуриться, а его взгляд уже не был таким отсутствующим.

Солнце поднялось выше, заливая дорогу золотистым светом.

Поля по обеим сторонам шоссе мелькали мимо, зеленые и бескрайние. Этан чувствовал, как напряжение медленно покидает его. Он был на своей территории, на привычной дороге, в привычной машине. Он был доставщиком, и это было его призвание. Он убеждал себя, что все странности остались там, на побережье, в густом тумане и под небом, усеянным незнакомыми звездами.

Он даже позвонил диспетчеру, чтобы сообщить о своем возвращении.

– Привет, Боб. Это Этан. Завтра готов к работе. Маршрут, как обычно – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более привычно и уверенно. Боб, кажется, ничего не заметил. Все возвращалось на круги своя.

Приближался вечер. Небо на западе начало окрашиваться в мягкие оранжевые и розовые тона. Этан чувствовал легкую усталость, но она была приятной, знакомой усталостью от долгой дороги. Он ехал по участку шоссе, окруженному густым лесом. Деревья стояли плотной стеной, отбрасывая длинные тени на дорогу. Солнце уже почти село, и видимость начала ухудшаться.

Вдруг Этан заметил что-то странное впереди. В глубине леса, среди плотных крон деревьев, мелькнул слабый, мерцающий свет. Он был едва заметен, словно мигающая звезда, затерявшаяся среди листвы. Этан прищурился.

– Что это там? – пробормотал он себе под нос.

Анна, которая до этого дремала, проснулась и посмотрела в сторону леса.

– Что? – спросила она сонно.

– Ничего, показалось – быстро ответил Этан.

Он уже отмахнулся от этой мысли, списывая ее на игру света и тени. Наверное, это просто пробивается свет от какой-то дальней вышки сотовой связи или редкого фонаря. Его мозг отчаянно цеплялся за рациональные объяснения. Он уже устал от необъяснимого. Он хотел, чтобы его жизнь вернулась в привычное русло.

Но свет мелькнул снова, на этот раз немного ярче, и Этан почувствовал, как по его коже пробежали мурашки. Это было слишком похоже на светящиеся сферы, которые он видел на пляже. Такой же бледный, мерцающий, словно дышащий. Он крепче сжал руль. Его сердце начало колотиться быстрее.

Он попытался сосредоточиться на дороге, на идущих впереди машинах, на приближающемся повороте. Но его взгляд постоянно возвращался к лесу, к тому месту, где мелькал таинственный свет. Это было нечто, что он не мог объяснить, и оно преследовало его даже здесь, далеко от океана. Он почувствовал, как к горлу подкатывает легкая паника. Неужели это Оно? Неужели оно последовало за ним?

Свет в лесу становился все более настойчивым, мерцая то тут, то там, словно невидимое существо пробиралось сквозь чащу, неся с собой свой собственный призрачный маяк. Этан чувствовал, как его ладони потеют на руле. Он старался не подавать виду, чтобы не напугать Анну, но его внутренний мир уже был охвачен нарастающей тревогой. Он постоянно поглядывал в зеркала заднего вида, ожидая увидеть что-то, что подтвердит его худшие опасения.

Дорога стала более извилистой, а лес вокруг них – еще гуще. Деревья были старыми, высокими, их кроны сплетались над дорогой, образуя темный тоннель. В свете фар ветви казались когтистыми лапами, тянущимися к машине, а тени – призрачными фигурами, танцующими среди стволов. Этан почувствовал, как по его спине пробежал холодок.

Вдруг боковым зрением он уловил движение. Не в лесу, а на самой дороге. Едва заметный, полупрозрачный силуэт, мелькнувший прямо перед машиной. Он был похож на то, что он видел на пляже – высокий, тонкий, с извивающимися отростками. Этан резко нажал на тормоз. Машина визгнула шинами, и Анна вскрикнула.

– Что случилось?! – воскликнула она, ее голос был полон испуга.

– Мне… мне показалось – пробормотал Этан, его голос был хриплым. – Что-то выскочило на дорогу. Животное, наверное. – Он попытался отдышаться, но сердце продолжало колотиться в груди. Он взглянул на дорогу. Ничего. Пусто.

Анна посмотрела на него с беспокойством.

– Этан, ты в порядке? Ты какой-то… бледный.

Он кивнул, пытаясь изобразить уверенность.

– Все хорошо. Просто нервы. Не выспался. —Он медленно отпустил тормоз и машина продолжила движение. Но теперь его взгляд постоянно шарил по дороге, по обочинам, по лесу. Он знал, что это не было животное. Это было нечто иное. Нечто, что следовало за ним.

Он почувствовал, как его кожа покрывается мурашками. Туман на пляже, светящиеся сферы, неземное пение – все это теперь сливалось в одну тревожную картину. Он был доставщиком, и его работа заключалась в доставке товаров, а не в столкновении с необъяснимым. Но необъяснимое, казалось, теперь стало частью его маршрута.

Этан ехал дальше, его глаза устало всматривались в темноту. Он был уверен, что видел это. Нечто полупрозрачное, мелькнувшее на дороге. Он снова и снова прокручивал этот момент в голове, пытаясь найти рациональное объяснение. Но ничего не приходило на ум. Его сердце колотилось, а в груди нарастало тяжелое предчувствие.

Он включил дальний свет, пытаясь пронзить им темноту. Деревья по обеим сторонам дороги отбрасывали жуткие тени, которые, казалось, меняли форму, извивались, принимая причудливые очертания. Этан чувствовал, как его воображение разыгрывается, но в то же время он не мог избавиться от ощущения, что его зрение не обманывает его.

Анна, заметив его напряжение, осторожно дотронулась до его руки.

– Этан, может, остановимся на заправке? Отдохнешь немного.

Он покачал головой.

– Нет. Хочу добраться до дома.

Он не хотел останавливаться. Он чувствовал, что если они остановятся, оно догонит их. Эта мысль была иррациональной, но он не мог от нее избавиться. Он чувствовал, как воздух в салоне машины становится тяжелым, с трудом проходящим сквозь легкие.

Вдруг на лобовом стекле, прямо перед его глазами, появилась капля. Необычная капля. Она была темной, почти черной, и словно светилась изнутри слабым, фосфоресцирующим светом. Она медленно стекала по стеклу, оставляя за собой тонкий, блестящий след.

Этан замер, его дыхание перехватило. Это было слишком похоже на то, что он видел на пляже – светящиеся сферы. Он медленно протянул руку, желая прикоснуться к ней, но Анна опередила его.

– Что это? – воскликнула она, пытаясь стереть каплю с стекла.

Как только палец Анны коснулся темной, светящейся капли, она резко отдернула руку, вскрикнув.

– Ой! Оно… оно холодное и скользкое!

Она посмотрела на свой палец, а затем на Этана, ее глаза были полны непонимания и легкого испуга.

Этан, игнорируя ее вопрос, включил дворники. Капля исчезла, оставив на стекле лишь тонкий, едва заметный, влажный след, который тут же испарился. Но ощущение ее присутствия осталось. Этан почувствовал, как по его коже пробежала волна мурашек. Это было нечто, что проникло в его мир, что-то, что было способно к физическому контакту.

– Что это было? – повторила Анна, ее голос дрожал. – Как будто… слизь.

– Наверное, просто какая-то смола с дерева – выдавил Этан, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно. Но он знал, что это не так. Это было нечто иное. Нечто, что он видел, нечто, что преследовало его.

Он снова и снова смотрел в зеркало заднего вида, ожидая увидеть силуэт или мелькающий свет в лесу. Но дорога позади них была пуста, лишь огни встречных машин мелькали вдали. Однако ощущение присутствия сохранялось. Он чувствовал его в каждом шорохе ветра, в каждом звуке мотора. Оно было здесь, рядом с ними, невидимое, но осязаемое.

Анна, кажется, успокоилась. Она снова включила радио, и из динамиков полилась спокойная музыка. Но для Этана эта музыка теперь звучала странно, искаженно, словно за ней скрывался какой-то другой, неземной звук. Он чувствовал, как его разум находится на грани. Он был на пути домой, но эта дорога казалась ему дорогой в неизвестность.

Чем ближе они подъезжали к городу, тем сильнее становилось внутреннее напряжение Этана. Каждый фонарь, каждый мелькнувший силуэт на обочине казался ему предвестником. Он постоянно всматривался в зеркала, ожидая увидеть нечто, что последует за ними, что проявится в свете фар. Его глаза устали от постоянного напряжения, но он не мог перестать смотреть. Анна, не зная всей правды, пыталась успокоить его.

– Этан, ты выглядишь очень уставшим. Может, я сяду за руль?

– Нет – резко ответил он. – Я в порядке.

Он не мог ей объяснить, что это не просто усталость. Это был страх, смешанный с каким-то странным, почти болезненным любопытством. Он хотел понять, что это такое. Он хотел разгадать эту тайну, которая теперь преследовала его.

Они въехали на окраину города. Знакомые здания, яркие огни рекламных щитов, поток машин – все это должно было принести облегчение, чувство возвращения к нормальной жизни. Но для Этана все это казалось ненастоящим, призрачным. Он чувствовал себя чужим в своем собственном мире. Он видел нечто, что не должно было существовать, и теперь оно преследовало его, где бы он ни находился.

В этот момент, когда они проезжали мимо большого, затемненного склада, Этан снова почувствовал его присутствие. Оно было очень близко, почти осязаемо. Он резко повернул голову и посмотрел в боковое окно. В темном окне склада, где не было ни единого источника света, он увидел отражение.

Это было не его отражение. И не отражение машины. Это был полупрозрачный силуэт, высокий и тонкий, с длинными, извивающимися отростками. Он был едва заметен, словно призрак, но Этан отчетливо видел его, глядящего на него из темноты.

Зеркало инобытия

Сердце Этана сжалось от ужаса. Отражение в окне склада было настолько четким, настолько реальным, что он не мог списать его на усталость или галлюцинации. Это был тот самый силуэт, который он видел в тумане на пляже, который мелькнул на дороге. И теперь он смотрел на него из темноты, словно невидимый попутчик.

Он резко вывернул руль, машина чуть витлянула, Анна вскрикнула.

– Этан! Что ты делаешь?! – воскликнула она, ее голос был полон паники.

Этан не отвечал. Он продолжал смотреть в зеркало заднего вида, пытаясь снова увидеть отражение. Но оно исчезло. Склад остался позади, и в зеркале были видны лишь огни следующих за ними машин.

– Прости – пробормотал Этан, пытаясь отдышаться. – Мне показалось, что кто-то выскочил на дорогу.

Он знал, что лжет. Он знал, что видел это. И теперь оно было не просто на пляже, оно было здесь, в городе, преследуя его.

Оставшаяся часть пути прошла в напряженном молчании. Этан ехал, крепко сжимая руль, его взгляд постоянно шарил по сторонам. Каждый блик света, каждая тень казалась ему предвестником неведомого. Он чувствовал, как его рассудок медленно, но верно разрушается под тяжестью увиденного.

Он был обычным человеком, и его мозг не был приспособлен к столкновению с таким ужасом.

Он чувствовал, как по его коже пробегают мурашки. Он был уверен, что оно следит за ним. Что оно рядом. Оно было невидимым, но его присутствие ощущалось каждой клеточкой его тела. Он был в ловушке. В ловушке между реальным миром и миром призраков, между привычной жизнью и необъяснимым.

Наконец они подъехали к своему дому. Знакомый подъезд, знакомые окна, тусклый свет в прихожей – все это должно было принести облегчение. Но Этан чувствовал себя так, словно он приехал в чужой город, в чужой дом. Он медленно припарковал машину, заглушил мотор и выключил фары. Тишина внутри машины была оглушительной.

Анна быстро вышла из машины, чувствуя облегчение от того, что они наконец-то дома. – Ну, вот мы и дома – сказала она с улыбкой. Но Этан не отвечал. Он сидел в машине, уставившись в темноту за окном. Он чувствовал его присутствие. Он чувствовал, что оно последовало за ним до самого дома.

Он медленно вышел из машины. Холодный ночной воздух окутал его. Он огляделся. Дворы были пусты, улицы безлюдны. Все казалось обычным. Но Этан знал, что это не так. Он чувствовал невидимые глаза, смотрящие на него из темноты, из теней, отбрасываемых деревьями.

Анна уже открыла дверь дома.

– Этан, ты идешь? – позвала она, ее голос был полон нетерпения.

Этан сделал глубокий вдох и заставил себя двигаться. Он поднялся по ступенькам, открыл дверь и вошел в дом. Теплый свет, знакомый запах – все это должно было принести ему покой. Но он чувствовал, что покой теперь стал для него недостижимой роскошью.

Он закрыл дверь на все замки, словно это могло защитить его от того, что осталось там, снаружи. Но он знал, что это уже внутри. Оно было в его сознании, в его мыслях, в его страхах. Его жизнь, его мир – все изменилось. И он, обычный доставщик, теперь был вынужден жить с этим.

Он посмотрел на Анну, которая уже наливала чай. Она была так близка, так реальна. Но он чувствовал, что между ними теперь пролегает невидимая пропасть, пропасть, созданная тем, что он увидел, тем, что он пережил. Он был на грани. На грани безумия, на грани неизвестности. И он знал, что эта дорога только начинается.

Глава 4

В памяти Этана этот день навсегда остался окрашенным в оттенки серого, словно мир, потеряв Анну, лишился всех своих ярких красок. Еще вчера они смеялись на кухне, делясь планами на выходные, а сегодня ее не стало. Ее исчезновение было не просто трагедией – это была брешь в реальности, незаживающая рана в самой ткани его бытия.

Все началось с привычной утренней суеты. Этан собирался на свою утреннюю доставку, Анна, преподавательница литературы в местном колледже, готовилась к лекциям. Обычное утро, наполненное запахом свежесваренного кофе и легким джазом, льющимся из радио. Они позавтракали, обменялись быстрыми поцелуями на прощание. Этан помнил ее слова: "Не забудь купить хлеб, милый. И позвони, когда закончишь". Она улыбнулась, и эта улыбка, теплая и полная жизни, стала последним, что он видел.

День Этана прошел как обычно. Он развозил грузы по городу, отбиваясь от сонливости за рулем фургона. Несколько раз он пытался дозвониться до Анны в обеденный перерыв, но телефон был недоступен. "Наверное, совещание, или просто плохая связь", – решил он, отмахнувшись от легкого укола беспокойства. К вечеру, когда город начал окрашиваться в багровые тона заката, Этан, уставший, но довольный, направился домой. Он уже представлял, как Анна встретит его с ужином, как они поговорят о прошедшем дне. Он даже купил ее любимые цветы, букет белых лилий.

Когда он подъехал к их дому, что-то сразу показалось не так. Свет в окнах горел, но почему-то горел везде – в гостиной, на кухне, в спальне. Окна были открыты настежь, хотя Анна всегда следила за тем, чтобы закрывать их перед уходом. Сердце Этана сжалось. Он быстро поднялся по ступеням, открыл дверь.

– Анна? – крикнул он, но в ответ ему была лишь звенящая тишина.

В квартире царил идеальный порядок. Никаких следов борьбы, никаких перевернутых вещей. Ее сумочка лежала на диване, ключи от машины – на комоде в прихожей. Ее телефон заряжался на кухне. Все было на своих местах, но ее не было. Казалось, она просто растворилась в воздухе.

Этан метался по квартире, как загнанный зверь. Он проверил каждый уголок, каждый шкаф, каждый ящик, словно она могла спрятаться от него в их собственном доме. Он звонил ее друзьям, коллегам, родителям. Никто ничего не знал. Никто ее не видел с самого утра. Паника нарастала с каждой минутой. Он вызвал полицию. Приехали двое молодых офицеров, которые поначалу отнеслись к его словам со скепсисом.

– Возможно, просто ушла прогуляться, вернется, – сказал один из них. Но Этан знал, что Анна никогда бы так не поступила. Она была слишком ответственной, слишком внимательной.

Полицейские провели обыск, но не нашли ничего, что могло бы пролить свет на случившееся. Ни взлома, ни следов борьбы, ни записки. Ничего. Детективы опрашивали соседей, но никто не видел ничего необычного.

– Миссис Вудс, всегда такая тихая, улыбчивая, – говорили они, пожимая плечами.

Единственной странностью, о которой упомянула пожилая соседка снизу, была "странная дымка, не туман, а именно дымка" по утрам в последнее время. "Она будто поглощает звук, знаете ли. Очень жутко". Этан списал это на старческую мнительность, но в глубине души что-то щелкнуло. Он сам замечал, что по утрам воздух стал каким-то "густым", непривычно тихим.

Шли дни, превращаясь в недели, недели – в месяцы. Полиция постепенно сокращала поиски, объявляя Анну "пропавшей без вести при загадочных обстоятельствах". Для Этана эти слова звучали как приговор. Он отказывался верить. Он сам обходил каждый переулок, каждую заброшенную стройку в городе, расклеивал объявления, опрашивал бездомных. Он тратил все свои сбережения на частных детективов, но и они разводили руками. Следствие зашло в тупик.

Жизнь Этана превратилась в нескончаемую пытку. Его квартира, когда-то наполненная смехом и уютом, теперь стала склепом ее отсутствия. Каждая вещь Анны – ее книги, ее чашка для чая, ее любимый шарф, оставленный на спинке стула – превратились в немые свидетельства ее исчезновения, кричащие о пустоте. Он не мог спать, преследуемый кошмарами, в которых Анна звала его из тумана, а он не мог дотянуться. Он не мог есть, чувствуя постоянную тошноту от горя. Его работа, его единственная связь с внешним миром, превратилась в механическое существование.

Он начал замечать вещи. Легкие, едва уловимые странности, которые раньше игнорировал. Иногда, просыпаясь посреди ночи, он слышал далекий, приглушенный шепот, доносящийся откуда-то из-за стен, словно город дышал во сне. Или замечал, что тени в сумерках двигаются слишком быстро, слишком неестественно. Туман, который становился все гуще по утрам, начал вызывать у него иррациональный страх. Он стал избегать окон, чувствуя, что за молочной пеленой скрывается что-то зловещее, что-то, что забрало его Анну.

Полиция предложила ему психологическую помощь, намекая на возможный нервный срыв. Друзья пытались отвлечь его, вытащить из дома, но он отказывался. Он чувствовал, что должен оставаться на месте, что Анна вернется, или что он сам найдет ответ. Ему казалось, что если он покинет их квартиру, он разорвет последнюю нить, связывающую его с ней, и тогда она исчезнет навсегда.

Иногда, в самые темные часы ночи, Этан садился у ее рабочего стола, перебирая ее бумаги, ее заметки, ее рукописи. Он читал ее студенческие работы, ее любимые стихотворения, пытаясь найти хоть какой-то намек, хоть какую-то зацепку. Однажды он нашел в ее дневнике странную запись, сделанную незадолго до ее исчезновения: "Сны… снова этот туман. Он меня зовет. А в нем… силуэты. Непонятные, но знакомые. Словно они были частью чего-то другого, чего-то большого, что теперь… распалось?" Запись обрывалась, и на следующей странице была лишь небрежная зарисовка: хаотичные, переплетающиеся линии, напоминающие паутину или корни какого-то растения. Под ней было одно слово, написанное спешно, словно в приступе страха: "РАСПАД".