Алгоритм чувств
Глава 1. Уведомление.
Дождь стучал по окнам моей квартиры на двадцать третьем этаже, размывая огни ночного Манхэттена в акварельные пятна. Я сидела за кухонным столом с чашкой остывшего кофе, просматривая рабочие документы на планшете. Четверг, 15 ноября 2028 года. Обычный серый вечер в обычной жизни тридцатипятилетней разведенной женщины.
Уведомление пришло в 23:47.
Сначала я подумала, что это спам. За последний год количество мошеннических сообщений от имени различных ИИ-сервисов выросло в разы. Но sender ID был официальным: "Destiny.ai – Персональный аналитик жизненных путей". Верифицированный аккаунт. Зеленая галочка подлинности.
Я открыла сообщение.
Здравствуйте, Елена Владимировна Каменская. Наша система завершила анализ вашей персональной матрицы судьбы. С вероятностью 99.7% мы определили вашу последнюю любовь в жизни. Этот человек умрет через 72 часа 14 минут с момента получения данного уведомления. Желаете получить контактную информацию для встречи? Стоимость услуги: 2,500 долларов.
Внизу мигала кнопка "Подробнее".
Я уставилась на экран, чувствуя, как что-то холодное сжимает желудок. Мой первый импульс – удалить это чертово сообщение и забыть о нем. Но рука замерла над планшетом.
Destiny.ai. Я слышала об этой системе. Еще два года назад она была просто одним из многих стартапов в области предсказательной аналитики. Но потом начались успехи. Сначала – точные прогнозы фондового рынка. Затем – предсказания природных катастроф с невероятной точностью. А в прошлом году они запустили персональный сервис "Жизненные пути" – и весь мир сошел с ума.
Система анализировала терабайты данных о человеке: социальные сети, покупки, медицинские записи, геолокацию, даже биометрические показатели с носимых устройств. И выдавала предсказания с пугающей точностью. Кто станет вашим следующим начальником. Где вы будете жить через пять лет. Когда вы встретите свою любовь.
Или когда вы ее потеряете.
Я нажала "Подробнее".
Уважаемая Елена Владимировна, наш алгоритм проанализировал 847,392 точки данных, касающихся вашей личности, предпочтений, жизненных паттернов и психологического профиля. Также были проанализированы данные 2,3 миллиарда других пользователей для выявления совместимых жизненных траекторий.*.
*Результат анализа: ваша последняя значимая романтическая связь будет установлена с мужчиной 38 лет, инженером-программистом, проживающим в радиусе 15 километров от вашего текущего местоположения. Вероятность совпадения: 99.7%.*.
*Критическое уведомление: согласно нашим медицинским алгоритмам, данный человек скончается через 72 часа 08 минут от сердечного приступа, вызванного редкой генетической аномалией, о которой он не подозревает.*.
*Вы можете встретиться с ним и прожить три дня последней настоящей любви в вашей жизни. Или отказаться от встречи и прожить оставшиеся годы, так и не узнав, что такое истинная близость душ.*.
*Выбор за вами.
Внизу появились две кнопки: "Оплатить и получить контакты" и "Отказаться навсегда".
Я откинулась на спинку стула, чувствуя, как учащается сердцебиение. За окном дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Где-то внизу завыли сирены – скорая или пожарная, не разобрать.
*Последняя любовь в жизни.*.
Формулировка была настолько абсурдной, что я чуть не рассмеялась. Как машина может знать, что человек больше никого не полюбит? Может, я встречу кого-то в сорок лет? В пятьдесят? В семьдесят?
Но затем я вспомнила статистику Destiny.ai. За два года работы персонального сервиса ни одно их предсказание не оказалось ложным. Ни одно.
Я подумала о Марке. Мой бывший муж, с которым мы развелись три года назад после восьми лет брака. Он был хорошим человеком – добрым, надежным, предсказуемым. Мы любили друг друга той спокойной, размеренной любовью, которая больше походила на крепкую дружбу. Секс по расписанию, совместные походы в кино, обсуждение планов на пенсию.
И в один прекрасный день мы поняли, что нам не о чем говорить. Что мы живем параллельными жизнями в одной квартире. Что любовь куда-то испарилась, оставив после себя только привычку.
Развод прошел цивилизованно. Без криков, без дележа имущества, без взаимных упреков. Просто два человека признали, что ошиблись, и пошли каждый своей дорогой.
С тех пор у меня было несколько романов. Коллега из офиса, которого звали Джеймс. Художник Алекс, с которым я познакомилась в галерее. Врач Дэвид из приложения для знакомств. Но все они оказались временными. Словно я играла роль влюбленной женщины, но не чувствовала этого по-настоящему.
А что, если больше не буду?
Что, если та способность любить по-настоящему, которая у меня когда-то была (или только казалось, что была), исчерпалась навсегда?
Я снова посмотрела на экран. *72 часа 05 минут.*.
*Инженер-программист, 38 лет.*.
Интересно, как он выглядит? О чем думает сейчас, в этот самый момент? Знает ли, что через три дня его сердце остановится? Смотрит ли он тоже на дождь за окном и размышляет о смысле жизни?
А самое главное – может ли машина, пусть даже самая совершенная, действительно просчитать такие тонкие материи, как человеческие чувства? Любовь – это не алгоритм. Это не набор данных. Это что?
Химия? Совпадение? Судьба?
Или все-таки математика?
Я взяла телефон и набрала номер Сары, моей лучшей подруги с университета. Сейчас она работала психологом в частной клинике и была единственным человеком, с которым я могла обсудить нечто подобное.
– Лена? – Сара ответила после третьего гудка. – Ты в порядке? Час почти полночь.
– Сара, ты слышала о Destiny.ai?
– Конечно. А кто не слышал? Мои пациенты только о них и говорят. Одни пытаются заказать предсказание о карьере, другие хотят узнать, когда умрут их родители. Коллективный психоз, если честно. А что случилось?
Я рассказала ей о сообщении, стараясь говорить спокойно, как будто речь шла о прогнозе погоды.
Долгая пауза.
– Лена, – наконец сказала Сара, – ты же понимаешь, что это манипуляция? Классический маркетинговый ход. Они играют на твоих страхах одиночества.
– Но что, если это правда?
– Правда? Ты серьезно веришь, что компьютер может предсказать твою любовную жизнь?
– Они предсказали цунами в Индонезии за два дня до того, как оно случилось. Они предсказали отставку президента Франции за месяц. Они предсказали.
– Это другое, Лена. Это политика, природные явления, экономика. Там есть закономерности, которые можно анализировать. А любовь любовь непредсказуема по определению.
– А что, если нет? – Я встала и подошла к окну. – Что, если мы просто не хотим признавать, что наши чувства – это тоже часть большой системы? Что все наши "случайные" встречи, все наши предпочтения, все наши решения в конечном счете предопределены нашей психологией, биологией, социальным окружением?
– Лена, послушай себя. Ты говоришь как робот.
– Или как ученый.
Я стояла у окна, наблюдая за редкими огоньками в окнах соседних небоскребов. Где-то там жили миллионы людей. Каждый со своими мечтами, страхами, надеждами. И среди них – он. Мужчина, которого я никогда не встречала, но который, согласно алгоритмам, станет самым важным человеком в моей жизни.
На три дня.
– Сколько они просят? – тихо спросила Сара.
– Две с половиной тысячи долларов.
– Лена, не делай глупостей.
– А что, если я уже делаю глупость? Что, если прямо сейчас упускаю единственный шанс на настоящее счастье?
– Счастье на три дня? Это не счастье, это пытка.
– Лучше три дня настоящего, чем тридцать лет поддельного.
Сара вздохнула.
– Хорошо. Допустим, ты веришь в эти предсказания. Допустим, встречаешь этого человека и влюбляешься. А через три дня он умирает. Что дальше? Как ты будешь жить с этим?
Я не знала ответа на этот вопрос.
– А как я буду жить, не зная? – сказала я наконец.
После того как мы закончили разговор, я еще долго сидела на кухне, глядя на планшет. Время неумолимо тикало. *71 час 43 минуты.*.
Я подумала о своей работе в архитектурной фирме. О планах на выходные. О книге, которую начала читать, но так и не дочитала. О пустой кровати в спальне. О тишине квартиры, которую нарушал только стук дождя.
А потом я подумала о нем. О незнакомце, который, возможно, в этот самый момент тоже не может уснуть. Может быть, он работает над каким-то проектом. Или смотрит фильм. Или просто лежит в темноте и думает о жизни.
Знает ли он, что скоро умрет?
И главное – хочет ли он встретиться со мной?
Я взяла планшет и нажала на кнопку "Оплатить и получить контакты".
Система попросила подтверждение операции. Затем – цифровую подпись. Затем – биометрическую идентификацию.
А затем на экране появилась информация, которая изменит мою жизнь навсегда:
Николас Андерсон, 38 лет. Ведущий разработчик в компании QuantumSoft. Адрес: Гринвич-Виллидж, Вашингтон-стрит, 127, кв. 4В. Телефон: +1 (212) 555-0147.*.
*Дополнительная информация: господин Андерсон также получил уведомление о вашей встрече и дал согласие на контакт. Он ожидает вашего звонка.
Я уставилась на экран, чувствуя, как все внутри замирает.
Он знал. Он уже знал обо мне.
И он согласился встретиться.
Дождь за окном стих так же внезапно, как начался. В наступившей тишине я отчетливо слышала стук собственного сердца.
*71 час 12 минут.*.
Я набрала номер.
Глава 2. Первый контакт.
Гудки раздавались долго. Слишком долго. Я уже собиралась повесить трубку, когда на том конце провода раздался глубокий, чуть хриплый голос:
– Алло?
– Николас Андерсон?
Пауза. Я слышала, как он дышит.
– Вы Елена?
– Да.
Еще одна пауза, более долгая. Где-то на заднем фоне играла тихая музыка – что-то джазовое, меланхоличное.
– Честно говоря, – сказал он наконец, – я не был уверен, что вы позвоните.
– А я не была уверена, что наберу номер.
Он негромко рассмеялся, и в этом смехе было что-то горькое.
– Знаете, за всю свою жизнь я получал множество странных звонков. Телемаркетинг, мошенники, люди, которые набрали неправильный номер. Но уведомление о том, что через три дня я умру, а до этого встречу любовь всей жизни Это новый уровень.
– Вы поверили им сразу?
– А вы?
Хороший вопрос. Поверила ли я? Или просто отчаянно хотела поверить?
– Я не знаю, – честно ответила я. – Возможно, я просто достаточно одинока, чтобы заплатить две с половиной тысячи долларов за призрачный шанс на счастье.
– Две с половиной? – удивился он. – С меня взяли пять тысяч.
– Серьезно?
– Наверное, мужчины готовы платить больше за романтику. Или у них просто завышенное эго.
Несмотря на абсурдность ситуации, я улыбнулась. В его голосе была теплота, которая немного расслабила меня.
– Николас, а вы вы действительно программист?
– Ведущий разработчик в QuantumSoft. Работаю над алгоритмами машинного обучения для финансовых рынков. – Он помолчал. – Ирония судьбы, правда? Всю жизнь создаю алгоритмы, а теперь сам стал их объектом.
– И что вы думаете об их точности?
– С технической точки зрения? Впечатляюще. Они знали о моей работе, моих предпочтениях в еде, даже о том, что я читаю перед сном. А недавно начал принимать препараты от повышенного давления – об этом знали только я и мой врач.
– А с личной точки зрения?
Длинная пауза.
– Елена, можно странный вопрос?
– После всего, что произошло сегодня, любой вопрос покажется нормальным.
– Вы верите в судьбу?
Я подошла к окну. Дождь закончился, и теперь Манхэттен сверкал миллионами огней, отражавшихся в лужах на асфальте.
– Раньше не верила. Думала, что мы сами создаем свою жизнь. Что каждое решение, каждый выбор – результат нашей свободной воли.
– А теперь?
– А теперь не знаю. Что, если свободная воля – это иллюзия? Что, если все наши решения предопределены нашей генетикой, воспитанием, опытом? Что, если мы просто биологические машины, следующие сложным, но предсказуемым программам?
– Звучит пугающе.
– Или утешительно. Если все предопределено, значит, мы не виноваты в своих ошибках.
– И не можем гордиться своими достижениями.
Он был прав. И это заставило меня задуматься.
– Николас, а что вы чувствовали, когда получили уведомление?
– Сначала – шок. Потом – любопытство. А когда до меня дошло, что речь идет о моей смерти – Он вздохнул. – Странно, но я почувствовал облегчение.
– Облегчение?
– Понимаете, всю жизнь я был осторожным. Планировал каждый шаг, откладывал деньги на пенсию, регулярно проходил медосмотры. И вдруг оказалось, что все эти предосторожности бессмысленны. Через три дня меня не станет, и ничего нельзя изменить.
В его голосе не было паники или отчаяния. Только странное спокойствие человека, который перестал бороться с неизбежным.
– А потом, – продолжил он, – я подумал о вас. О женщине, которая станет моей последней любовью. И понял, что хочу встретиться. Не потому, что верю в алгоритмы, а потому, что – Он замолчал.
– Потому что?
– Потому что хочу, чтобы эти три дня что-то значили.
Мое сердце забилось быстрее. В его словах была такая искренность, что я почувствовала: он не играет. Он действительно готов принять свою судьбу и провести последние дни жизни с незнакомой женщиной только потому, что компьютер сказал им, что они созданы друг для друга.
– Николас, а что, если мы встретимся и не почувствуем ничего? Что, если алгоритм ошибся?
– Тогда я проведу три дня в приятной компании умной женщины. Худший способ умереть – в одиночестве.
– А что, если почувствуем?
– Тогда я проведу три дня в компании женщины, которую буду любить. Лучший способ умереть – счастливым.
Его логика была безупречной и ужасающей одновременно.
– Где вы хотите встретиться? – услышала я собственный голос как будто со стороны.
– Не знаю. А где встречаются люди, которых познакомил искусственный интеллект? В киберкафе? В Google офисе?
Я невольно рассмеялась.
– Может быть, начнем с чего-то простого? Кофе?
– Завтра утром?
– А почему не сейчас?
Пауза.
– Елена, сейчас половина первого ночи.
– И что? У нас есть только семьдесят часов. Каждая минута на счету.
– Вы серьезно?
– Абсолютно. Знаете кафе "Blue Note" на Макдугал-стрит? Они работают круглосуточно.
– Знаю. Но.
– Николас, если вы действительно хотите, чтобы эти дни что-то значили, давайте не будем их тратить на колебания.
Долгая пауза. Я слышала, как он ходит по комнате – скрип паркета, шорох одежды.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Через полчаса?
– Через полчаса.
– А как я вас узнаю?
– А как вы меня представляете?
– Честно? Высокая блондинка с голубыми глазами и идеальной фигурой. Типичная американская красавица из рекламы.
– Тогда ищите невысокую шатенку с зелеными глазами и лишними пятью килограммами.
– А я?
– Вы? – Я закрыла глаза, пытаясь представить его. – Высокий брюнет с умными карими глазами и легкой небритостью. В очках. Немного застенчивый, но с хорошим чувством юмора.
– Поразительно точно, за исключением цвета глаз. Они серые.
– Тогда до встречи, Николас Андерсон с серыми глазами.
– До встречи, Елена Каменская с зелеными.
Я повесила трубку и осталась стоять в тишине своей квартиры. За окном город жил своей ночной жизнью – мигали неоновые вывески, ехали редкие машины, где-то в соседнем доме кто-то играл на пианино.
А я собиралась встретиться с мужчиной, который через три дня умрет.
Мужчиной, которого, согласно алгоритмам, я полюблю сильнее всех на свете.
Я прошла в спальню и остановилась перед зеркалом. Обычное лицо. Ничего особенного. Несколько морщинок у глаз, которые появились после развода. Волосы, которые нужно было покрасить еще месяц назад. Фигура, которая была бы идеальной лет в двадцать пять.
Что во мне увидел алгоритм? Что заставило его выбрать именно меня из миллионов женщин в городе?
А главное – что он увидел в Николасе?
Я быстро переоделась, накрасилась и вышла из дома. На улице было свежо и влажно после дождя. Воздух пах осенью и отдаленным запахом кофе из круглосуточных кафе.
По дороге в метро я думала о том, как странно устроена жизнь. Еще час назад я была одинокой разведенной женщиной, которая читала рабочие документы и пила остывший кофе. А теперь шла на свидание с мужчиной, которого никогда не видела, но который, возможно, станет самой важной встречей в моей жизни.
И у нас есть только три дня.
В метро я встретила взгляд молодой пары, которая сидела напротив, держась за руки. Они смотрели друг на друга так, словно вокруг не существовало ничего, кроме них двоих. В их глазах была та искренность и открытость, которой мне так не хватало в браке с Марком.
А что, если через несколько часов я буду смотреть на Николаса точно так же?
Поезд остановился на моей станции. Я вышла и пошла по знакомым улицам Гринвич-Виллидж. Здесь жизнь не замирала никогда – даже в такой поздний час на улицах были люди, горели огни в окнах, работали бары и кафе.
"Blue Note" находился в подвале старого здания. Я спустилась по узкой лестнице и толкнула тяжелую дверь.
Внутри было тепло и уютно. Играла тихая музыка, пахло кофе и выпечкой. За столиками сидели ночные жители города – студенты с ноутбуками, художники, работники ночных смен, влюбленные пары.
И в дальнем углу, спиной к двери, сидел мужчина с темными волосами.
Он был один.
Мое сердце забилось быстрее.
*69 часов 23 минуты.*.
Я сделала глубокий вдох и пошла к его столику.
Глава 3. Первая встреча.
Он обернулся, когда услышал мои шаги.
Серые глаза. Именно такие, как он описывал по телефону – умные, немного усталые, с искорками любопытства. Темные волосы были слегка взъерошены, словно он много раз проводил по ним рукой. Черная рубашка, джинсы, никаких очков, вопреки моему предположению. И да, легкая небритость, которая делала его лицо мужественнее.
Он был красивым. Не идеально красивым, как модель с обложки, а по-человечески привлекательным. В его чертах была та неправильность, которая делает лицо запоминающимся.
– Елена? – Он встал, протягивая руку.
– Николас.
Его рукопожатие было крепким и теплым. Наши взгляды встретились на мгновение дольше, чем требовалось для вежливости.
– Вы совсем не похожи на то, как я вас представлял, – сказал он, помогая мне снять пальто.
– В хорошем смысле или в плохом?
– В неожиданном. Вы настоящая.
– А вы ожидали голограмму?
Он рассмеялся – тот же теплый смех, что слышала по телефону.
– Не знаю, чего ожидал. Весь этот алгоритм, предсказания Казалось, что встречу какую-то идеальную версию женщины, созданную специально для меня.
– А вместо этого получили обычную тридцатипятилетнюю разведенку с кучей комплексов.
– Получил женщину, которая согласилась встретиться с незнакомцем посреди ночи только потому, что компьютер сказал им, что они подходят друг другу. Это делает вас далеко не обычной.
Мы сели за столик. Официантка – худая девушка с татуировками и фиолетовыми волосами – подошла принять заказ.
– Двойной эспрессо, – сказала я.
– Американо, – добавил Николас. – И кусок чизкейка, пожалуйста.
– Сладкоежка? – спросила я, когда официантка ушла.
– Если у меня есть только три дня жизни, я не буду считать калории.
Его тон был легким, почти шутливым, но в глазах мелькнула тень. Впервые за весь вечер я увидела в нем страх.
– Николас, а вы действительно верите в то, что умрете?
Он задумался, медленно поворачивая в руках сахарницу.
– Знаете, я всю жизнь работаю с данными. И данные не лгут. Destiny.ai проанализировали мою медицинскую карту, генетические тесты, которые я сдавал для страховки, показатели кардиомонитора, который ношу во время пробежек. Если их алгоритм говорит, что у меня проблемы с сердцем, то они, вероятно, есть.
– Но вы же можете пройти обследование. Начать лечение.
– Могу. И, возможно, это продлит мне жизнь на несколько месяцев или даже лет. – Он посмотрел на меня. – Но изменит ли это что-то кардинально? Или я просто буду жить в постоянном страхе, считая дни до следующего приступа?
Принесли кофе. Я обхватила чашку ладонями, наслаждаясь теплом.
– А что, если алгоритм ошибся насчет нас? – спросила я. – Что, если мы просто два человека, которые заплатили большие деньги за то, чтобы встретиться в кафе посреди ночи?
– Тогда это будет самым дорогим кофе в моей жизни, – улыбнулся он.
– Семь с половиной тысяч долларов за две чашки. Неплохо для подвального кафе.
– Но пока что это того стоит.
Что-то в том, как он это сказал, заставило мое сердце пропустить удар.
– Почему?
– Потому что за последние полчаса я узнал о вас больше, чем за годы знакомств через приложения. Вы готовы рисковать. Вы не боитесь говорить то, что думаете. И у вас потрясающие глаза.
Я почувствовала, как краснею.
– Николас.
– Простите. Слишком прямолинейно?
– Слишком быстро.
– У нас нет времени на медленно.
Он был прав. И это пугало больше всего. В обычных отношениях у людей есть месяцы, чтобы узнать друг друга. Чтобы понять, совместимы ли они. Чтобы влюбиться постепенно, осторожно, с правом на ошибку.
А у нас было меньше трех дней.
– Расскажите мне о себе, – сказала я. – О настоящем Николасе, а не о том, что знает алгоритм.
– Что вы хотите знать?
– Все. Детство, семью, мечты, страхи. Любимые книги, нелюбимую еду, самые счастливые и самые грустные моменты жизни.
Он отпил кофе, собираясь с мыслями.
– Родился в Бостоне. Единственный ребенок в семье. Отец – профессор математики в MIT, мать – пианистка. Классическая интеллигентная семья, где за ужином обсуждали теорему Ферма и споры о интерпретации Шопена.
– Звучит идиллически.
– Было очень одиноко. Родители любили меня, но они жили в своих мирах – мир формул и мир музыки. А я был где-то посередине, пытаясь найти свое место.
– И нашли?
– В программировании. Обнаружил, что могу создавать собственные миры из кода. Контролировать их, изменять, совершенствовать. В отличие от реального мира, где все так непредсказуемо.
Он замолчал, глядя в чашку.
– А потом понял, что реальный мир тоже предсказуем. Просто нужны достаточно мощные алгоритмы.
– И вы их создаете?
– Пытаюсь. Работаю над системой, которая может предсказывать поведение финансовых рынков на основе анализа социальных сетей, новостных сводок, даже погодных условий. В теории, если собрать достаточно данных, можно предсказать все.
– Даже любовь?
– По-видимому, да.
Мы посмотрели друг на друга. В его глазах было что-то, что заставило мое дыхание участиться.
– А теперь ваша очередь, – сказал он. – Расскажите о себе.
– Нечего особенного рассказывать. Обычная жизнь обычной женщины.
– Елена, женщины, которые идут на свидания в час ночи с незнакомцами, не бывают обычными.
Он был прав. Я никогда не делала ничего подобного. Даже в юности была осторожной, предсказуемой.
– Родилась в Санкт-Петербурге, – начала я. – Переехала в Америку в девятнадцать лет по программе обмена студентами. Изучала архитектуру в Columia. Встретила Марка на третьем курсе. Он был американцем из хорошей семьи, и мне казалось, что выйдя за него замуж, я наконец-то обрету стабильность.
– Но не обрели?
– Обрела. Восемь лет стабильной, скучной, предсказуемой жизни. Мы планировали детей, покупали страховки, откладывали деньги на дом в пригороде. И в один прекрасный день поняли, что стали чужими людьми, живущими под одной крышей.
– Что стало последней каплей?
Я задумалась. Этот вопрос задавали многие – Сара, мама, даже семейный психолог, к которому мы ходили перед разводом. И я никогда не могла дать четкого ответа.
– Однажды утром, – сказала я медленно, – я проснулась и посмотрела на спящего рядом Марка. И поняла, что не чувствую ничего. Ни любви, ни ненависти, ни раздражения. Просто пустоту. Как будто рядом лежал незнакомый человек.
– И вы попросили о разводе?
– Нет. Я еще полгода пыталась вернуть чувства. Ходила к психологу, читала книги о том, как спасти брак, даже предлагала съездить в романтическое путешествие. Но нельзя оживить то, что умерло.
– А Марк?
– Марк чувствовал то же самое. Просто не хотел это признавать.
Николас кивнул.
– Знаю это ощущение. У меня была девушка в колледже – Сара. Мы встречались три года, даже говорили о свадьбе. Но постепенно наши разговоры сводились к обсуждению учебы и планов на выходные. А потом и вовсе замолкали. Мы просто сидели рядом, каждый в своем телефоне, как два одиноких человека, которым случайно пришлось делить пространство.
– Что случилось?
– Она встретила кого-то другого. И знаете что? Я почувствовал облегчение. Не боль, не ревность. Облегчение от того, что не придется больше притворяться счастливым.
Мы замолчали. В кафе играла тихая музыка – что-то меланхоличное и красивое. За соседним столиком парень с ноутбуком работал над каким-то проектом, периодически потягивая кофе. У окна читала книгу женщина средних лет.
– Николас, – сказала я тихо, – а что, если мы повторим ту же ошибку? Что, если алгоритм свел нас только для того, чтобы мы еще раз убедились, что настоящей любви не существует?
– А что, если существует?
– Тогда нам невероятно не повезло со временем.
Он протянул руку через стол и накрыл мою ладонь. Его кожа была теплой и чуть шершавой.
– Елена, хотите знать, что я подумал, когда увидел вас?
Я кивнула.
– Я подумал: "Наконец-то". Не "красивая женщина" или "интересно, подойдем ли мы друг другу". А именно "наконец-то". Как будто всю жизнь ждал именно этого момента.
Мое сердце забилось быстрее. Потому что я чувствовала то же самое.
– Это может быть самовнушением, – прошептала я.
– Может быть. А может быть, алгоритм действительно что-то понимает в человеческих душах.
Он не убрал руку, и я не отдернула свою. Мы сидели, держась за руки, как подростки на первом свидании.
– Что теперь? – спросила я.
– А что вы хотите?
– Хочу, чтобы время остановилось. Чтобы у нас было не три дня, а вся жизнь. – Я посмотрела на него. – А вы?
– Хочу показать вам свой мир. Место, где я работаю, квартиру, где живу, парк, где бегаю по утрам. Хочу узнать, какую музыку вы слушаете, что читаете, о чем мечтаете по ночам. Хочу прожить с вами всю жизнь за эти три дня.
– Это возможно?
– Не знаю. Но попробовать стоит.
Я посмотрела на часы. Было почти два утра.
– У нас осталось 68 часов, – сказала я.
– 67 часов 43 минуты, – поправил он, взглянув на свои часы.
– Вы считаете время?
– А вы нет?
Конечно, считала. Каждая минута была драгоценной. Каждая секунда могла стать последней, когда мы еще не знаем друг друга по-настоящему.
– Пойдемте, – сказал Николас, вставая. – Покажу вам рассвет с крыши моего дома.
– Сейчас?
– У нас нет времени на "потом".
Он был прав. У нас не было времени ни на что.
Кроме любви.
Глава 4. Рассвет.
Мы вышли из кафе в прохладную ночь. Улицы Гринвич-Виллидж в это время были почти пустыми – лишь редкие прохожие и несколько такси, неспешно ехавших по мокрому от недавнего дождя асфальту. Воздух пах осенью и отдаленным запахом кофе из круглосуточных заведений.
– Далеко идти? – спросила я, поправляя пальто.
– Пять минут. Если не против прогулки.
Мы шли рядом, наши плечи иногда соприкасались. Николас засунул руки в карманы куртки и смотрел под ноги, словно обдумывая что-то важное.
– О чем думаете? – спросила я.
– О том, как странно устроена жизнь. Еще вчера я был обычным программистом, который возвращался домой после работы, заказывал пиццу и смотрел Netflix. А сегодня веду незнакомую женщину к себе домой, чтобы показать ей рассвет.
– И что вы чувствуете?
Он остановился под фонарем и посмотрел на меня.
– Я чувствую себя живым. Впервые за много лет.
В свете уличного фонаря его лицо казалось более мягким, молодым. И в то же время – усталым, словно он нес какой-то невидимый груз.
– Николас, а вы когда-нибудь влюблялись? По-настоящему?
Он задумался.
– Думал, что да. Несколько раз. Но теперь понимаю, что это было что-то другое. Привязанность, привычка, желание не быть одному. А настоящая любовь – Он замолчал.
– Что – настоящая любовь?
– Когда готов изменить всю свою жизнь ради одного человека. Когда его счастье становится важнее собственного. Когда понимаешь, что можешь прожить без многого, но не без него.
Его слова отозвались где-то глубоко внутри.
– А как понять, что это именно любовь, а не иллюзия?
– Наверное, никак. Можно только довериться чувствам.
– Или алгоритму.
– Или алгоритму, – согласился он с грустной улыбкой.
Мы дошли до старого кирпичного здания с элегантным фасадом. Николас достал ключи и открыл входную дверь.
– Добро пожаловать в мой мир, – сказал он.
Мы поднялись на лифте на четвертый этаж. Квартира оказалась просторной, но аскетично обставленной. Минимум мебели, много книг, несколько мониторов на рабочем столе. На стенах – абстрактные картины и фотографии городских пейзажей.
– Очень мужская квартира, – заметила я.
– Долго жил один. Привык к функциональности.
Но я заметила детали, которые выдавали чувствительную натуру: растение в горшке на подоконнике, аккуратно расставленные книги по искусству, винтажный проигрыватель в углу.
– Слушаете винил?
– Иногда. Говорят, что цифровая музыка удобнее, но мне нравится ритуал. Достать пластинку, поставить на проигрыватель, опустить иглу. Есть что-то магическое в том, как музыка материализуется из канавок.
Он подошел к проигрывателю и поставил пластинку. Через мгновение комнату заполнили мягкие джазовые звуки.
– Miles Davis, – сказал он. – "Kind of Blue". Идеальная музыка для рассвета.
– А теперь покажите мне этот рассвет.
Он провел меня через квартиру к узкой лестнице, ведущей наверх.
– Техническая крыша. Официально туда нельзя, но управляющий закрывает глаза.
Мы поднялись по металлическим ступенькам и оказались на плоской крыше. Отсюда открывался потрясающий вид на Манхэттен. Небоскребы вздымались во все стороны, их окна мерцали как звезды. Где-то вдалеке виднелись огни Бруклинского моста.
– Боже мой, – прошептала я. – Это невероятно.
– Прихожу сюда, когда нужно подумать. Или когда не могу уснуть.
– Часто не можете уснуть?
– В последнее время – да. Работа, мысли о будущем, о том, что делаю со своей жизнью. – Он посмотрел на меня. – А теперь думаю о том, что у меня может не быть будущего.
Мы сели на низкий парапет. Город расстилался перед нами, огромный и прекрасный. Воздух здесь был чище, а тишина – глубже.
– Елена, можно личный вопрос?
– После всего, что произошло сегодня, любой вопрос личный.
– Чего вы больше всего боитесь в жизни?
Я подумала. Странно, но ответ пришел сразу.
– Остаться одной. Не в смысле без мужчины, а в смысле не найти родственную душу. Человека, который поймет меня без слов.
– А что дает вам надежду?
– То, что такие люди существуют. Что где-то есть тот, кто смотрит на мир моими глазами. Кто будет любить меня не за что-то, а просто потому, что я есть.
– И вы думаете, что алгоритм может найти такого человека?
– Не знаю. А вы?
Николас долго молчал, глядя на город.
– Всю жизнь я верил в логику. В математику. В то, что любую проблему можно решить, если найти правильную формулу. Но любовь – Он покачал головой. – Любовь кажется чем-то, что не поддается вычислениям.
– А теперь?
– А теперь я сижу на крыше с женщиной, которую встретил час назад, и чувствую, что знаю ее всю жизнь. Может быть, алгоритм действительно понимает что-то, чего не понимаем мы.
На востоке небо начало светлеть. Совсем чуть-чуть, едва заметно, но достаточно, чтобы понять – ночь подходит к концу.
– Елена, – сказал Николас тихо, – а что, если мы проведем эти три дня так, словно у нас впереди вся жизнь?
– Что вы имеете в виду?
– Делать все то, что делают влюбленные пары. Завтракать вместе, гулять по городу, смотреть фильмы, разговаривать до утра. Познакомиться с друзьями друг друга. Строить планы.
– Планы, которые никогда не осуществятся?
– Планы, которые будут жить в наших сердцах.
Что-то в его голосе заставило меня повернуться к нему. Он смотрел на меня так, словно пытался запомнить каждую черточку моего лица.
– Вы действительно верите, что умрете? – спросила я.
– Верю, что время ограничено. У всех нас. Просто я знаю свой срок.
– А что, если не умрете? Что, если алгоритм ошибся?
– Тогда у меня будет шанс прожить самую счастливую жизнь на свете. С вами.
Он произнес это так просто и искренне, что у меня перехватило дыхание.
– Николас.
– Я знаю, что это звучит безумно. Мы знакомы несколько часов. Но я чувствую – Он взял мою руку. – Я чувствую, что наши души уже встречались раньше. В другой жизни, в другом времени.
– Вы верите в реинкарнацию?
– Нет. Но верю в то, что некоторые связи сильнее логики.
Небо на востоке стало розовым. Первые лучи солнца коснулись вершин небоскребов, окрашивая стекло и металл в золотые тона. Город просыпался.
– Смотрите, – прошептал Николас.
Солнце поднималось медленно, величественно, превращая Манхэттен в сказочный город из золота и света. Я никогда не видела ничего прекраснее.
– Спасибо, – сказала я. – За то, что показали мне это.
– Спасибо вам. За то, что согласились увидеть это со мной.
Мы сидели рядом, держась за руки, и смотрели на рассвет. Где-то внизу начинал просыпаться город – слышались звуки машин, голоса людей, лай собак. Жизнь продолжалась.
– 66 часов, – тихо сказал Николас.
– 66 часов, – повторила я.
А потом, не знаю почему, я повернулась к нему и поцеловала.
Это был мягкий, осторожный поцелуй. Первый поцелуй двух людей, которые только начинают узнавать друг друга. Но в нем была такая нежность, такое доверие, что я поняла – алгоритм не ошибся.
По крайней мере, в одном.
Когда мы разорвали поцелуй, Николас улыбнулся.
– А теперь я точно знаю, что следующие 66 часов будут лучшими в моей жизни.
Солнце поднялось выше, заливая крышу теплым светом. Новый день начался.
Второй из трех, что у нас были.
Глава 5. Утро после.
Мы спустились с крыши, когда солнце уже полностью взошло над городом. В квартире было тепло и уютно после прохладного утреннего воздуха. Николас включил кофемашину, а я рассматривала его книжные полки.
– Вы читаете на трех языках? – спросила я, заметив книги на английском, французском и что-то похожее на немецкий.
– На четырех, если считать программирование, – улыбнулся он из кухни. – Кофе будете?
– Пожалуйста.
Я остановилась перед полкой с художественной литературой. Кундера, Маркес, Мураками, Борхес. Книги о любви, времени, судьбе. Странные совпадения для человека, который всю жизнь посвятил алгоритмам.
– Интересный выбор для программиста, – заметила я.
– А что должны читать программисты? Только технические руководства?
– Не знаю. Просто неожиданно.
Он принес две чашки дымящегося кофе и сел рядом со мной на диван.
– Елена, а что вы читаете?
– В последнее время в основном рабочую литературу. Архитектурные журналы, книги по дизайну. – Я сделала глоток кофе. – Раньше любила русскую классику. Тургенев, Чехов, Толстой.
– "Анна Каренина"?
– Конечно. Но не любила концовку.
– Потому что она бросается под поезд?
– Потому что она выбирает смерть вместо борьбы за счастье.
Николас задумчиво посмотрел в окно, где за стеклом виднелась утренняя суета города.
– А что, если смерть – это тоже выбор? – сказал он тихо. – Что, если иногда уйти в нужный момент лучше, чем цепляться за жизнь?
– Вы говорите о себе?
– Говорю о том, что, возможно, есть худшие вещи, чем умереть счастливым.
Что-то в его тоне заставило меня насторожиться.
– Николас, а вы вы ничего не планируете?
– Что вы имеете в виду?
– Вы не думаем ускорить события? Взять судьбу в свои руки?
Он посмотрел на меня с удивлением.
– Вы спрашиваете, собираюсь ли я покончить с собой?
– Да.
– Нет, – твердо ответил он. – Если мне действительно осталось три дня, я хочу прожить их полноценно. С вами.
Облегчение, которое я почувствовала, было настолько сильным, что я поняла – уже не могу представить жизнь без этого человека.
А ведь мы знакомы всего несколько часов.
– Елена, а у вас есть планы на день? – спросил Николас.
– В смысле работа? – Я взглянула на часы. Было уже половина восьмого утра. – Должна быть в офисе к девяти.
– А если не пойдете?
– Увольят.
– А если увольнят?
Хороший вопрос. Что, если просто не пойти на работу? Что, если провести день с человеком, которого, возможно, больше никогда не увижу?
Но с другой стороны – что, если алгоритм ошибся? Что, если Николас не умрет, а я потеряю работу?
– Вижу, как вы размышляете, – сказал он. – Практичная часть вашего мозга борется с романтической.
– И кто побеждает?
– Не знаю. Скажите мне.
Я достала телефон и набрала номер своего начальника, Роберта Стивенса.
– Елена? – голос Роберта звучал удивленно. – Что случилось? Ты никогда не звонишь так рано.
– Роберт, мне нужен выходной. Срочно.
– Сегодня? У нас презентация проекта для "Morrison Industries".
– Перенесите на завтра.
– Елена, ты в порядке? Ты никогда не просила внезапных выходных.
– Я влюбилась.
Тишина на том конце провода.
– Простите, что?
– Я встретила мужчину. И у нас может быть очень мало времени.
– Елена, это не похоже на тебя.
– Знаю. Именно поэтому прошу. Дайте мне один день.
Еще одна пауза.
– Хорошо, – вздохнул Роберт. – Но завтра жду тебя с полным отчетом по проекту.
– Обещаю.
Я повесила трубку и посмотрела на Николаса. Он улыбался.
– Значит, у нас есть целый день?
– Целый день.
– Тогда я хочу показать вам все места в городе, которые что-то значат для меня. А вы покажете мне свои.
– Это может занять больше дня.
– Тогда начнем с самых важных.
Он встал и протянул мне руку.
– Готовы к экскурсии по моей жизни?
– Готова.
Мы вышли из дома в залитый солнцем Манхэттен. Утренний воздух был свежим и прохладным, город просыпался и наполнялся звуками и запахами нового дня.
– Куда сначала? – спросила я.
– В место, где я понял, кем хочу стать.
Мы сели в такси и поехали в сторону Мидтауна. По дороге Николас рассказывал о своем детстве, о родителях-интеллектуалах, которые любили его, но не понимали. О том, как в тринадцать лет он впервые написал программу и почувствовал себя богом, создающим виртуальные миры.
– А когда вы поняли, что хотите работать с алгоритмами предсказания?
– В колледже. Изучал теорию вероятностей и вдруг осознал, что случайности не существует. Есть только недостаток информации.
– И теперь создаете алгоритмы, которые восполняют этот недостаток?
– Пытаюсь.
Такси остановилось возле современного здания из стекла и стали. "QuantumSoft" – гласила табличка у входа.
– Ваша работа?
– Моя работа.
Мы поднялись на лифте на тридцать седьмой этаж. Офис был пустым – слишком рано для обычного рабочего дня. Николас провел меня к своему рабочему столу у большого окна с видом на город.
– Здесь, – сказал он, – я провожу по двенадцать часов в день, пытаясь научить машины понимать человеческое поведение.
На столе стояли три монитора, покрытые строчками кода. Я ничего не понимала в программировании, но чувствовала масштаб работы.
– А это что? – спросила я, указывая на один из экранов.
– Модель предсказания социальных трендов. Анализирует миллионы постов в социальных сетях и предсказывает, что станет популярным завтра.
– Работает?
– С точностью 73%. Неплохо для хаоса человеческой психики.
Он сел за компьютер и начал что-то печатать.
– Что вы делаете?
– Показываю вам кое-что интересное.
На экране появилась сложная диаграмма с множеством точек и связей между ними.
– Это визуализация алгоритма Destiny.ai, – сказал Николас. – Точнее, моя попытка его реконструировать.
– Вы можете это сделать?
– Могу попытаться. Каждый алгоритм оставляет следы в данных. Как отпечатки пальцев.
Я наклонилась ближе к экрану. Диаграмма была похожа на карту звездного неба – тысячи точек, соединенных тонкими линиями.
– А это что?
– Каждая точка – человек. Линии показывают вероятность совместимости.
– И где мы?
Николас ввел несколько команд. Две точки на диаграмме загорелись ярким цветом, а между ними появилась толстая красная линия.
– Вот мы.
– А что означает толщина линии?
– Вероятность того, что мы подходим друг другу. – Он посмотрел на меня. – 99.7%.
Я уставилась на экран. Где-то в глубинах алгоритма две точки данных – он и я – были связаны красной нитью судьбы.
– А другие линии?
– Другие возможные пары. Смотрите, вот ваши предыдущие отношения.
На экране появились тонкие серые линии, идущие от моей точки к нескольким другим.
– Марк? – спросила я, указывая на одну из них.
– Вероятно. Совместимость 34%. Неудивительно, что брак не сложился.
– А у вас?
Он показал свои прошлые связи. Все линии были тонкими, бледными.
– Получается, мы действительно идеально подходим друг другу? – спросила я.
– Согласно алгоритму – да.
– А согласно вам?
Николас повернулся ко мне. В его серых глазах была такая нежность, что у меня перехватило дыхание.
– Согласно мне, я никогда не чувствовал себя настолько целым. Словно всю жизнь мне чего-то не хватало, и только теперь я понял, чего именно.
– Чего?
– Вас.
Он поцеловал меня там, в пустом офисе, на фоне диаграммы с нашими точками данных. И в этом поцелуе была такая страсть, такая отчаянная нежность, что я поняла – алгоритм действительно что-то знает о человеческих сердцах.
Когда мы разорвали поцелуй, я посмотрела на часы.
– 59 часов, – прошептала я.
– 59 часов, – повторил он.
И в этот момент его телефон зазвонил.
На экране высветилось: "Destiny.ai".
Мы переглянулись.
– Отвечать? – спросил Николас.
– Отвечайте.
Он нажал на зеленую кнопку.
– Господин Андерсон? – раздался женский голос с легким акцентом. – Это служба поддержки Destiny.ai. У нас для вас важная информация.
– Слушаю.
– Наши алгоритмы обнаружили аномалию в ваших биометрических данных. Рекомендуем немедленно обратиться к кардиологу.
Кровь застыла в моих жилах.
– Что за аномалия? – спросил Николас.
– Нерегулярный сердечный ритм. Ваши смарт-часы передают данные, которые указывают на высокий риск сердечного приступа в ближайшие 24 часа.
Николас посмотрел на свои часы, потом на меня.
– Спасибо за информацию, – сказал он и повесил трубку.
Мы молча смотрели друг на друга.
– Может быть, это знак, – тихо сказала я. – Может быть, нужно обратиться к врачу.
– А может быть, это просто способ алгоритма убедиться, что его предсказание сбудется.
– Что вы имеете в виду?
– Что, если, получив такое сообщение, человек настолько переживает, что у него действительно случается сердечный приступ?
Я не подумала об этом. Самосбывающееся пророчество.
– Тогда что делать?
Николас выключил компьютер и встал.
– Жить. Любить. И не тратить драгоценное время на страхи.
Он взял меня за руку.
– Готовы увидеть следующее место?
Я кивнула, хотя сердце билось так быстро, что я боялась – вдруг это у меня сердечный приступ.
Но его рука была теплой и уверенной. И в этом прикосновении было столько силы, что страх отступил.
Мы вышли из офиса в солнечный день, у которого больше не было завтра.
Глава 6. Архитектура души.
Мы стояли на улице возле офисного здания, и солнечный свет казался слишком ярким после того мрачного звонка. Люди вокруг спешили по своим делам, не подозревая, что рядом с ними идет человек, который, возможно, проживает последний день.
– Куда теперь? – спросил Николас, но в его голосе я услышала напряжение.
– Теперь моя очередь, – сказала я, беря его под руку. – Хочу показать вам место, где я чувствую себя собой.
Мы сели в такси, и я дала адрес в районе Челси. По дороге Николас молчал, периодически поглядывая на свои смарт-часы.
– Перестаньте, – сказала я.
– Что перестать?
– Следить за пульсом. Вы только накручиваете себя.
Он вздохнул и снял часы, сунув их в карман.
– Лучше?
– Намного.
Такси остановилось возле небольшого здания с элегантным фасадом. Над входом висела неброская табличка: "Галерея современной архитектуры".
– Ваше место работы? – спросил Николас.
– Не совсем. Место, где я работала волонтером, когда только переехала в Америку. – Я взяла его за руку. – И место, где впервые поняла, что архитектура – это не просто строительство зданий.
Мы вошли внутрь. Галерея была небольшой, но изящно оформленной. На стенах висели фотографии знаменитых зданий, макеты архитектурных проектов, чертежи и эскизы.
– Елена! – К нам подошла пожилая женщина с седыми волосами и живыми голубыми глазами. – Какая неожиданность! Ты же вчера говорила, что сегодня будешь занята проектом.
– Привет, Маргарет. – Я обняла ее. – Планы изменились. Это Николас. Николас, знакомьтесь – Маргарет Уилсон, основательница галереи и мой первый наставник в Америке.
Маргарет внимательно посмотрела на Николаса, затем на наши сцепленные руки.
– Понятно, – сказала она с лукавой улыбкой. – Значит, те самые изменения планов.
– Что-то вроде того.
– Тогда покажи молодому человеку свою выставку.
– Мою выставку? – Николас посмотрел на меня вопросительно.
– Не обращайте внимания, – замахала я руками. – Это было давно.
– Ничего подобного! – Маргарет уже тащила нас к дальней стене галереи. – Два года назад Елена делала здесь персональную выставку. "Архитектура эмоций" называлась.
На стене висели мои фотографии – городские пейзажи, снятые под необычными углами. Здания, которые казались грустными или радостными, агрессивными или нежными. Я пыталась показать, как архитектура влияет на человеческие чувства.
– Это потрясающе, – тихо сказал Николас, рассматривая одну из фотографий. – Вы видите в зданиях живые существа.
– Глупость какая, – смутилась я.
– Нет, не глупость. – Он остановился перед фотографией старого особняка в Бруклине. На снимке здание выглядело одиноким и тоскующим. – Этот дом действительно грустит.
– Там жила пожилая женщина, которая потеряла мужа, – сказала я. – Сорок лет прожили вместе, а потом она осталась одна в этом большом доме. Каждый вечер включала свет во всех комнатах, чтобы не чувствовать пустоту.
– Откуда вы знаете?
– Познакомилась с ней случайно. Заметила, как она ухаживает за садом, и мы разговорились.
Николас внимательно изучал остальные фотографии.
– А это здание счастливое, – сказал он, указывая на снимок яркого дома с большими окнами.
– Там живет многодетная семья. Пять детей, собака, кот и попугай. Дом всегда полон смеха и криков.
– Елена, это невероятно. Вы не просто фотографируете архитектуру – вы рассказываете истории людей через их дома.
Маргарет довольно кивнула.
– Вот поэтому я и хотела, чтобы ты продолжала заниматься искусством. Твой талант не должен пропадать в коммерческих проектах.
– Маргарет.
– Хорошо, хорошо. – Она подняла руки. – Не буду читать лекций. Но если решишь вернуться к творчеству, ты знаешь, где меня найти.
Когда мы остались одни, Николас долго стоял перед моими фотографиями.
– Почему вы бросили это? – спросил он наконец.
– Нужно было зарабатывать на жизнь. Искусство – это роскошь, которую я не могла себе позволить.
– А теперь?
– А теперь что?
– Теперь могли бы позволить?
Я задумалась. После развода у меня была стабильная работа, собственная квартира, некоторые накопления. Технически я могла бы попробовать вернуться к творчеству.
– Наверное, – ответила я. – Но страшно.
– Чего боитесь?
– Что окажется, что талант был иллюзией. Что эти фотографии хороши только в моем воображении.
Николас повернулся ко мне.
– Елена, я смотрю на эти работы и понимаю, что вижу мир вашими глазами. Чувствую то, что чувствуете вы. Это и есть настоящее искусство.
В его словах была такая искренность, что у меня перехватило дыхание.
– Спасибо, – прошептала я.
– За что?
– За то, что видите во мне то, что я сама не вижу.
Мы вышли из галереи и медленно пошли по улице. Было около полудня, солнце стояло высоко, и город кипел жизнью.
– Елена, – сказал Николас, – а можно задать глупый вопрос?
– Валяйте.
– Если бы у вас была возможность прожить любую жизнь заново, что бы вы изменили?
– Серьезно подумаете, что я на это отвечу?
– Серьезно надеюсь.
Я размышляла, пока мы шли мимо кафе и магазинов.
– Меньше боялась бы, – сказала я наконец. – Меньше думала о том, что скажут другие. Больше рисковала.
– Еще?
– Не вышла бы замуж за Марка. Он хороший человек, но мы подходили друг другу только на бумаге.
– А что еще?
– Не бросила бы фотографию. Продолжала бы искать свой голос в искусстве.
– И?
– Встретила бы вас раньше.
Он остановился посреди тротуара.
– Елена.
– Что? Это правда. – Я посмотрела на него. – А вы? Что бы изменили?
– Ничего, – сказал он без колебаний.
– Ничего?
– Если бы я что-то изменил, то не оказался бы здесь, в этот момент, с вами. А это место, где я хочу быть больше всего на свете.
Неожиданно его телефон зазвонил. На экране высветилось незнакомое имя.
– Доктор Мартинес, – прочитал Николас. – Мой семейный врач.
Мы переглянулись.
– Они связались с ним, – прошептала я.
– Наверное.
Звонок прекратился, но через несколько секунд зазвонил снова.
– Ответьте, – сказала я. – Может быть, это важно.
Николас нажал зеленую кнопку.
– Доктор Мартинес?
– Николас! Слава богу! – голос врача звучал взволнованно. – Мне только что звонили из какой-то компании Destiny.ai. Сказали, что у вас критическое состояние сердца. Немедленно приезжайте в клинику!
– Доктор, я чувствую себя нормально.
– Николас, не время спорить! Ваши данные показывают высокий риск инфаркта. Мы должны сделать ЭКГ и эхокардиографию прямо сейчас.
– А если я откажусь?
– Тогда вы рискуете умереть.
Тишина. Я видела, как Николас борется с собой.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Буду через час.
– Отлично. И Николас?
– Да?
– Приезжайте не один. На случай, если потребуется экстренная помощь.
Он повесил трубку и посмотрел на меня.
– Поедете со мной?
– Конечно.
– Даже если это означает, что мы потратим половину нашего оставшегося времени в больнице?
– Особенно поэтому.
Мы поймали такси и поехали в медицинский центр на Манхэттене. По дороге Николас держал мою руку и смотрел в окно.
– О чем думаете? – спросила я.
– О том, что, возможно, алгоритм просто пытается свести меня с ума. Сначала говорит, что я умру, потом следит за каждым ударом моего сердца, потом натравливает на меня врачей.
– А что, если это попытка вас спасти?
– Тогда зачем сначала говорить о смерти?
Хороший вопрос. Зачем система, которая может предотвратить смерть, сначала пугает человека предсказанием, а потом предлагает помощь?
– Николас, а что, если цель алгоритма не в том, чтобы предсказать будущее, а в том, чтобы его изменить?
– Что вы имеете в виду?
– Что, если Destiny.ai не просто анализирует данные, а активно вмешивается в жизни людей? Сводит вас со мной, чтобы у вас была причина бороться за жизнь. Напугает предсказанием смерти, чтобы вы обратились к врачу.
– Тогда получается, что наша встреча.
– Не случайность и не судьба. А спланированная операция по спасению вашей жизни.
Мы молчали остаток дороги. Мысль о том, что наши чувства могут быть результатом манипуляции, была ужасающей. Но что, если это неважно? Что, если любовь остается любовью, независимо от того, как она началась?
Такси остановилось у входа в клинику.
– Готовы узнать правду? – спросил Николас.
– Готова, – ответила я, хотя сердце билось так быстро, что казалось – вот-вот выпрыгнет из груди.
Мы вошли в белое стерильное здание, где нас ждали ответы.
И новые вопросы.
54 часа 12 минут..
Глава 7. Диагноз.
Медицинский центр доктора Мартинеса располагался в современном здании на Первой авеню. Белые стены, запах дезинфицирующих средств и приглушенные голоса медперсонала создавали атмосферу тревожного ожидания.
– Мистер Андерсон! – Навстречу нам вышел мужчина лет пятидесяти с седеющими висками и внимательными карими глазами. – Доктор Мартинес. Спасибо, что приехали так быстро.
– Доктор, это Елена, – представил меня Николас. – Она со мной.
Врач кивнул мне и тут же переключился на пациента.
– Николас, как вы себя чувствуете? Боли в груди? Одышка? Головокружение?
– Нормально. Абсолютно нормально.
– Хорошо. Но данные с ваших смарт-часов говорят об обратном. – Доктор Мартинес взглянул на планшет в руках. – Нерегулярный ритм, периодические скачки пульса до 140 ударов в минуту в состоянии покоя. Это серьезные симптомы.
– А что, если часы неисправны? – предположила я.
– Возможно. Поэтому нам нужно провести полное обследование. – Врач посмотрел на Николаса. – ЭКГ, эхокардиографию, анализы крови. Если все в порядке, вы пойдете домой с чистой совестью.
– А если не в порядке? – тихо спросил Николас.
– Тогда будем лечить.
Нас провели в кабинет функциональной диагностики. Николас разделся до пояса, и медсестра стала крепить к его груди электроды для ЭКГ. Я сидела в углу на стуле, наблюдая за процедурой и пытаясь не думать о худшем.
Тело Николаса было стройным и спортивным – видно было, что он регулярно занимается. Никаких внешних признаков болезни. Но я знала, что сердце может предать в любой момент, даже у молодых и здоровых людей.
– Попросим вас полежать спокойно, – сказала медсестра, включая аппарат.
На экране появились знакомые зубцы кардиограммы. Я не умела их читать, но по лицу медсестры пыталась понять, все ли в порядке. Ее выражение оставалось нейтральным.
Процедура длилась около десяти минут. Затем пришел доктор Мартинес и внимательно изучил результаты.
– Интересно, – пробормотал он.
– Что интересно? – напрягся Николас.
– ЭКГ показывает небольшую аритмию, но ничего критичного. Давайте сделаем эхокардиографию.
Следующие полчаса мы провели в другом кабинете, где специалист по УЗИ водил датчиком по груди Николаса, изучая работу его сердца на мониторе. Картинка была черно-белой и непонятной, но звук звук был завораживающим. Ритмичное "тук-тук, тук-тук" – сердце человека, которого я полюбила.
– Структурно сердце в норме, – сказал специалист. – Клапаны работают хорошо, сократимость миокарда не нарушена.
– Тогда в чем проблема? – спросила я.
– Пока непонятно. Нужны результаты анализов крови.
Мы ждали еще час. Николас нервничал, постоянно проверяя время на телефоне. Я держала его за руку, пытаясь передать хоть немного спокойствия.
– Елена, – сказал он тихо, – а что, если врач найдет что-то серьезное?
– Тогда будем лечиться.
– А что, если лечение не поможет?
– Николас, не стоит загадывать наперед.
– У нас осталось меньше двух дней. Мне нужно знать правду.
Наконец вернулся доктор Мартинес с результатами анализов.
– Садитесь, пожалуйста, – сказал он, и это прозвучало зловеще.
Мы сели рядом на стулья перед его столом. Мое сердце билось так громко, что казалось, его слышно во всем кабинете.
– Николас, – начал врач, – у вас действительно есть проблема. Анализы показывают повышенный уровень тропонина – белка, который выделяется при повреждении сердечной мышцы.
– Что это значит? – спросил Николас.
– Это значит, что ваше сердце испытывает стресс. Возможно, уже начался процесс микроинфарктов – небольших повреждений мышцы сердца, которые вы можете не ощущать.
Я почувствовала, как все внутри холодеет.
– Как долго это продолжается? – спросила я.
– Судя по показателям, несколько месяцев. Но в последние дни процесс ускорился.
– Почему? – Николас побледнел.
– Стресс, физические нагрузки, эмоциональное напряжение. – Доктор посмотрел на нас. – Влюбленность тоже может быть триггером.
Мы переглянулись. Неужели наша встреча действительно ускоряет его смерть?
– Что можно сделать? – спросила я.
– Немедленная госпитализация. Полное обследование. Возможно, потребуется операция на сердце.
– А если я откажусь? – тихо спросил Николас.
– Тогда у вас есть от нескольких дней до нескольких недель. Не больше.
Тишина. За окном кабинета шумел город, жили своими жизнями миллионы людей, не подозревающих, что здесь, в этом белом кабинете, решается судьба одного из них.
– Доктор, – сказал Николас, – а если я проведу эти дни активно? Если не буду лежать в больнице, а буду жить полной жизнью?
– Риск сердечного приступа возрастет в разы.
– Но я буду счастлив.
– Николас, – доктор Мартинес наклонился вперед, – я понимаю, что больница – не самое приятное место. Но у нас есть шанс вас спасти.
– Какой шанс? В процентах.
– Пятьдесят на пятьдесят.
– А если буду лечиться дома, соблюдать покой, принимать лекарства?
– Двадцать процентов.
– А если проживу эти дни так, как хочу?
Врач вздохнул.
– Пять процентов. Может быть, меньше.
Николас встал и подошел к окну.
– Значит, я могу прожить пятьдесят лет в больницах и клиниках с пятидесятипроцентным шансом на выживание. Или два дня в счастье с пятипроцентным шансом.
– Николас, вы же понимаете, что это не выбор между счастьем и несчастьем. Это выбор между жизнью и смертью.
– Доктор, – сказала я, – а можно ли хотя бы отсрочить госпитализацию? На день-два?
– Мисс.
– Каменская. Елена Каменская.
– Мисс Каменская, я понимаю ваши чувства. Но мой долг как врача – сохранить жизнь пациента.
– А мой долг как человека, который его любит, – сохранить его право выбора.
Слова вырвались сами собой. Я даже не осознавала, что собираюсь их произнести. Но они прозвучали, и теперь висели в воздухе между нами.
Николас повернулся от окна и посмотрел на меня.
– Елена.
– Это правда, – сказала я, глядя ему в глаза. – Я вас люблю. За эти сутки я поняла, что такое настоящая любовь. И если у нас есть только два дня, я хочу провести их с вами. Не в больничной палате, а в реальной жизни.
Доктор Мартинес смотрел на нас как на сумасшедших.
– Вы понимаете, что подписываете ему смертный приговор?
– Я подписываю ему разрешение жить, – ответила я.
Николас подошел ко мне и взял за руки.
– Елена, вы уверены?
– Уверена.
– Даже если это означает, что я умру?
– Даже если.
– А если не умру? Если мы окажемся среди тех пяти процентов счастливчиков?
– Тогда у нас будет вся жизнь впереди.
Он поцеловал меня там, в кабинете врача, на глазах у доктора Мартинеса. Долгий, нежный поцелуй двух людей, которые выбрали любовь вместо страха.