УЛЬТРАМАРИН
КЛИЧ…
Необычное место. Сложно объяснить, что это такое, если ты ни раз там не был. Это не клуб в привычном представлении. Скорее закрытое пространство.
Его можно было найти в социальных сетях. Можно было найти даже на картах. Но здесь не было привычной всем атрибутики ночного клуба. Дресс-код, пропускная система, бар, кухня – всего этого не было в Кличе.
Он находился на самом верхнем этаже скандально знаменитого кинотеатра.
Его владелец получил его в девяностых. Пожалуй, это было первым известным скандалом, связанным с этим местом. Ведь никто никак иначе не получал в девяностых какую-либо значительную недвижимость, кроме как через скандальные схемы.
Вскоре здесь начали крутить всевозможные фильмы от блокбастеров до андеграунда, от скучных никому ненужных документалок до откровенной порнографии.
Скандальность кинотеатра была по-своему продолжением репутации его владельца. Он превратил технические помещения под крышей здания в закрытый клуб.
В начале идея была проста. Как у всех молодых людей, мол, «только для своих». Если дела вдруг идут в гору, слово «только» вскоре отпадает. А когда ты крутишься в городской тусовке, при этом успеваешь незаконно прикарманить целое здание в самом центре города, «своими» становится половина города.
Главной фишкой этого закрытого пространства были знаменитые тусовки: «Ультрамарин»
Это было чем-то вроде эротического шоу. Без пошлятины, секса и откровенной порнографии. По-настоящему эротическое шоу. Можно сказать, постановочная тусовка. Иногда в этом можно было даже почувствовать нотки драматургии.
Визитной карточкой Ультрамарина была толпа обнажённых девушек в разноцветных балаклавах. Выглядело это как издёвка над ставшей скандально известной панк-группой, которая станцевала в главном храме страны. Так или иначе, независимо от отсылки, это придавало особый шарм.
Также самое важное в таких мероприятиях была полная анонимность.
Кого-то нужно было в самом начал набирать. Конечно, сначала девочки нанимались. Им платили большие деньги. Но так всё равно пространство становится уже не «только для своих». Ведь девочки такими не были. Получается, благодаря «Ультрамарину» Клич стал уже «только для своих и тех, кто там за деньги».
Конечно, «свои» обсуждали клуб только между собой. А вот те, кто туда шёл ради денег, очень быстро стали распространять слухи. Ещё бы, ведь первым делом прошёлся слух о том, что появилось место, где легко и быстро можно поднять большие деньги.
Но в какой-то момент туда захотели и другие девочки. Те, что в слухах слышали не только слово «деньги», но и словосочетание «статусные мужчины». Их интересовала возможность контакта с элитой города. А вместе с тем и возможность получить привилегии этого общества.
Зачем иметь просто деньги, если можно иметь их источник?
Вскоре Ультрамарин стал местом, куда могла записаться любая и поучаствовать в шоу. Общаться со зрителями напрямую запрещалось. Это лишало мероприятия нужного шарма и обаяния. Но любая девочка вполне могла оставить нетривиальный намёк тому или иному мужчине в надежде на его интерес.
Девушки были разными. Надежды были разными. Кто-то грезил о папике. Кто-то о статусе протеже городской элиты. А кто-то по-прежнему о лёгких быстрых деньгах.
Последние обычно работали в паре. Они заранее снимали апартаменты через дорогу, покупали туда какую только можно наркоту у знакомого диллера и всевозможные игрушки. Затем на шоу находили нужного мужчину, то есть с большими кошельком, стояком и фантазиями. И сутками не давали жертве выйти из состояния порочного блаженства. А когда дяденьке уже надоедало и пора было бы возвращаться домой к жене и детям, девочки получали злосчастную пятёрку тысяч баксов.
Клич был в пяти минутах от набережной. Но Петя с Данилом особо не спешили. Их без проблем пустят внутрь. Но пьяными наведаться туда, значит, многое забыть. А это равноценно тому, чтобы и вовсе пропустить шоу. Так что они решили проветрить мозги.
Вдруг на телефон Пети обрушился шквал сообщений. Одно оповещение за другим. Будто кто-то ему очень нервно написывал. Наташа… Не успела она на такси отъехать от клуба, как уже начала написывать Пете.
«Петь»
«Петенька»
«Прости пожалуйста»
«Я такая дура…»
«Мне так жаль»
«Я чувствую себя виноватой»
…
«Но ты же знаешь, я хотела как лучше»
…
«Я не знаю как загладить вину перед тобой»
…
«Давай как-нибудь посидим вместе»
«Чисто вдвоём»
И уйма-уйма-уйма грустных смайликов.
Петя написал ей:
«Загладить вину, чисто вдвоём?»
Наташа:
«А что?»
Петя:
«Как в старые добрые времена?»
Наташа отправила смайлик пожимающий плечами.
Петя:
«Я подумаю»
– Твоя пишет, – сказал Петя.
– Что пишет?
– Извиняется.
– Да? А я то думал, когда она напишет.
– Да. Вполне в её духе.
Данил заметно нервничал. Хотя и пытался делать вид спокойствия.
– Но я надеялся, – сказал Данил, – что она хотя бы до дома доедет. И там напишет.
– Впрочем неважно. Мне кажется, сегодня каждый из нас был по-своему виноват.
– Не бери в голову. Ты же понимаешь, мы просто переживали за тебя. Ну в основном Наташа переживала. Я просто думал, что тебе нужно было время так или иначе.
– Время… Его то у нас как раз в обрез, да?
– Ты с ней так и с не списывался?
– С кем?
– Сам знаешь с кем.
Хотя Петя и думал о бывшей неприлично много, как брошенный подросток, тем не менее он старательно пытался вытеснять её из головы. Полагал, что и другие, наверное, делают также. Поэтому когда вопрос встал о «сам знаешь какой женщине», он действительно не сразу понял, о ком речь.
А потом стало неловко.
– Нет. Да пошла она. Вообще непонятно, что это было.
– Скажешь, у вас проблем не было?
– А у кого их нет?
В Клич можно было попасть только с одного из служебных входов в кинотеатр. О нём мало кто знал. И это был своего рода оберег от посторонних. А так как парни были на этой тусовке уже не впервые, они знали как его найти.
Они шли по центральным улицам вдоль офисных зданий и свернули во дворы. Здесь ночью всегда темно. Единственным источником света могли служить лишь окна, за которыми ещё оставались люди.
Здесь, где чаще можно встретить грузовые и служебные автомобили, среди пандусов для разгрузки товара и трансформаторной будки, была одна непримечательная железная двустворчатая дверь с облупленной краской винного цвета.
Парни подошли к ней и активно постучались. Двери распахнулись. А за ними два агрессивно настроенных незнакомца. Будто бы они влезали в чей-то притон.
– Чего? – спросил один из них.
Данил достал свой телефон, показал ему что-то и их пустили без лишних слов.
Эти двое секьюрити стояли в тамбуре. За ними была ещё одна такая же дверь. А за ней – тёмный мрачный коридор. Так и хочется идти в нём либо на цыпочках, либо с цыпочками. Всё в чёрных тонах: столики, стулья, пол, стены, потолок. Коридор был длинным, как в служебных помещениях театров.
Сразу за дверью стояли две девушки облачённые в типичные костюмы для подобной вечеринки. Одна из них очень близко приблизилась к Данилу и спросила:
– Здравствуйте, вы знакомы с нашими правилами?
Данил обхватил её за талию и сказал:
– Естественно.
Девушка улыбнулась, немножко отступила назад и взяла его за ту руку, которой он только что гладил её по фигуре.
– У нас сегодня тематический вечер, – продолжила она. – Все шоу будут индивидуальными. Я Вас провожу.
Вторая девушка взяла Петю так же за руку и молча повела за собой.
– Увидимся в конце, – успел сказать Данил, прежде чем исчезнуть в коридорах кинотеатра.
Комната, в которую отвели Петю, была в неоновой синей подсветке.
Здесь были парочка столиков с диванами в полукруг. За ними много людей и все полностью одетые по классике: мужчины в костюмах, женщины в платьях, и каждый с балаклавой на голове. Они сидели и что-то обсуждали.
Между столиками были подиумы на высоте чуть повыше столов. На них несколько обнажённых девушек. Они были в качестве антуража. Скорее даже декора. Они были связаны, неподвижны и статично подвешены. Как инсталляция. С ними можно было делать всё что угодно. Единственное, никакого сексуализированного взаимодействия. Некоторые из этих девушек, как-никак, пришли сюда за острыми ощущениями. Может быть, им просто хотелось, чтобы ряд незнакомцев потрогал их в тех или иных местах.
Чуть дальше классический бар. Много полочек с выпивкой и рычагами для пива. Длинная стойка и высокие стулья без спинки. Здесь сидели только мужчины. Все они были в чёрных водолазках и обтягивающих джинсах. Петя готов был поспорить, если стащить с любого из них балаклаву, то под ней можно было бы найти ровную идеальную семидневную щетину.
Бармен – девушка. На ней была всё та же балаклава и чёрное нижнее бельё, через которое ничто не просвечивало, как бы старательно Петя не вглядывался бы. Она тоже была частью антуража, элементом представления, но и вместе с тем технической необходимостью. Она увеселяла гостей и выпивкой, и внешностью.
Петя подошёл к барной стойке полный решимости заявить нечто такое, от чего у барменши затряслись бы поджилки. Такие ехидные люди как он всегда скверно поступают по отношению к сотрудникам сервиса.
Для Пети всегда показателем являлись детали. Он проверял насколько далеко готовы зайти ради гостя сотрудники.
Обычно это выглядело безобидно и начиналось с какой-нибудь совершенной мелочи. Вроде вопроса: «Нет ли у Вас кофе?». Очевидно есть, потому что в противном случае Петя просто встал и вышел бы.
А то есть такие места, которые многие любят. В них как будто бы всё есть. И всё то, что есть – как будто бы вкусно. Но присмотришься: этого нет, того нет. А на вкус быстро приедается и вскоре становится понятно, что много соли, специй и приправ. Пока в конечном итоге не оклемаешься ото сна ностальгии по той кухне, которую подаёт это заведение. А потом поймёшь, что всё это было ерундой, встанешь и уйдёшь, и уже навсегда.
Но дальше разыгрывается роль человека, который не желает лишний раз знакомиться с меню. Он спрашивает о чём-то, чего в большинстве случаев просто нет. Что-нибудь вроде ристретто, – то есть почти как эспрессо, только более насыщенный и меньше объёмом, – или макиато, – то есть тот же эспрессо только с молочной пенкой как у капучино, без молока. Для опытного баристы приготовление данных напитков не является чем-то сложным. Но вот то, что ответит на просьбу официант, для Пети всегда было показателем. И какое большое уважение может снискать заведение или отдельно взятый официант, если заказ напитка не из меню не вызывает ни малейшего шока.
Петя сел за барную стойку.
Он хотел уже обратиться к барменше, но она что-то смешивала в шейкере и он решил подождать.
Содержимым девушка наполнила бокал харрикейн и подвинула его Пете.
– Это мне? – спросил Петя.
Девушка молча кивнула.
Напиток был молочно белого цвета со слегка желтоватым оттенком. Возможно, из-за притемнённого освещения.
К бокалу девушка поставила рядом блюдце. Оно было украшено по каёмке этаким венком из хвойных веточек. В самом центре лежало нечто вроде творожной массы вперемешку с луком криспи.
– Что это? – спросил Петя.
– Это только для Вас.
– Но… что именно это?
– Тема сегодняшней вечеринки «только для Вас». Мы подготовили индивидуальные шоу и сеты напитков с сопровождением.
– Ага. То есть никакого меню? Всё фиксировано? И всё только для меня?
– Именно так.
Преисполненный сомнениями, Петя сделал небольшой глоток и пожал плечами, будто осознал очевидное.
– Хм… пина колада?
Девушка пожала плечами в ответ.
– Ожидаемо, – сказал Петя, – а это что? – указывая на блюдце.
– Освежить рецепторы перед вторым напитком.
Допив коктейль залпом, Петя перешёл к странной закуске.
Он вглядывался в неё. Двигал блюдце туда-сюда. Смотрел так, будто бы ему вдруг что-то удалось разглядеть. А когда в нём только пробегала мысль, он начинал лишь глубже копать в поисках образов. Ведь он как-никак художник. У него должно быть особое видение. Хотя из его уст подобное воспринималось друзьями как издёвка, сарказм или по крайней мере ирония.
– Грива льва, – сказал Петя.
Девушка посмотрела на него. Под маской не было видно эмоций. Но Пете показалось, что на её лице к месту явно была бы озадаченность. Петя махнул рукой, будто бы давал знать, что не стоило обращать на него внимания.
Вся эта то ли творожная, то ли сметанная масса, была усыпана жареным хрустящим луком так, будто визуально оно начало напоминать роскошную шевелюру рыжей львиной гривы. Непонятен был только хвойный веночек. Зачем он и к чему. Но это уже Петя оставил на совести автора сета.
– Слушай, – обратился Петя к девушке, – а ты тут давно работаешь?
В ответ она лишь покачала пальцем.
– Ах, ну да, – сказал Петя, – чего это я. Совсем забыл. Анонимность же.
Он посмотрел по сторонам. Не сказать, что ему было скучно. Скорее сильно любопытно. Всё было так странно. Было много вопросов. И ему очень хотелось их задавать.
– Да и какая работа? – продолжил он. – Это же тематическая вечеринка. Разве на неё ходят как на работу? Или может на подработку? Тебе же заплатят за это?
Девушка никак не реагировала.
– Да ладно? – не отставал Петя. – Не могут же тебе не заплатить за то, что ты тут авторские сеты подаёшь с сиськами наружу.
Петя и не заметил, как перед ним появился ещё один коктейль. В бокале для мартини был какой-то напиток красноватого оттенка, превращающийся в густо багряный под приглушённой подсветкой. А рядом с ним уже стояла новая закуска.
– Ух ты, я не успеваю за тобой, – сказал Петя, – это тоже мне?
– Смею предположить, что это Вам определённо понравится больше, чем предыдущий курс.
Петя выдохнул, будто бы раздражённо, но это было скорее как с человеком, который уже потерял запал пить дальше, а интерес к новому терялся с каждым новым сказанным словом.
– Надеюсь, я не утомил тебя, – сказал Петя.
На секундочку ему показалось, что она что-то ответила ему. Он хотел уже переспросить у неё, что она сказала, но увидев её безразличие, понял, что это лишнее.
В качестве закуски рядом стояла длинная тарелка с сырым нарезанным мясом. Тартар, судя по всему, был говяжьим. Хотя Петя не мог ручаться за то, что превосходно разбирается в продуктах.
Сделав маленький глоточек из бокала, Петя резко преобразился и вдруг воскликнул:
– Уау…
Затем он сделал ещё один глоток. Будто бы ему нужно было убедиться, что ему не показалось.
– УАУ! – вскоре добавил он.
Вкус был сладковатым. Но сладость эта отдавала какой-то небольшой горечью. Она была этаким напоминанием, что это всё-таки крепкий алкоголь.
– Клубничный дайкири? Потрясающе.
– Мы здесь только для того, чтобы производить на Вас впечатления, – сказала девушка.
– Да? Хм…
Петя взял ложку и попробовал тартар.
Да, это точно говядина, – подумал Петя.
Но было в ней что-то такое… странное. Вкус совсем не похож на любую другую сырую говядину, что он ел до этого. Ни на стейки, ни на ростбиф, ни на какой-либо иной тартар из других ресторанов. Вкус был уникален.
Вроде бы какая-то кислинка лимонная, и вроде как около грибной привкус, может, трюфельный соус какой-нибудь, и даже маслянистость, как будто бы всё это блюдо обволокли оливковым маслом, а в конце всё обожгли с горелки. Блюдо было потрясающим.
Едва тарелка стала пустой, Петя то ли от скуки, то ли от интереса стал оглядываться по сторонам.
Ему было всё непонятно, в чём суть происходящего. Было сказано, индивидуальное шоу. А что по итогу? Все люди вокруг в масках, кроме него. Будто бы никто из находящихся здесь нисколько не гость. Следовательно, это всё часть антуража.
Интересно, – подумал Петя, – у Дани тоже самое или же у него что-то своё? – Ведь говоря, что шоу индивидуальное, очень редко подразумевается, что оно одноразовое. Обычно имеется в виду, что люди просто проходят один и тот же сценарий по одиночке. Потому что суть в том, что каждый по разному пройдёт.
Даже если у Дани всё совершенно иное, это вряд ли имело бы важность. Всё выстроено так, будто бы каждому нужно было отыскать что-то своё. Как в квесте. Найти нужную дверь, чтобы пройти в следующую комнату.
И только Петя подумал об этом, как тут же он обратил внимание на одну очень странную табличку. На ней не было ничего написано. Это был просто белый прямоугольник посреди чёрной комнаты.
Петя присмотрелся и обратил внимание на очертания вокруг таблички. Похоже, что это была дверь, которую едва заметишь. Она была обшита в точно таких же тонах и тем же материалом, что и стены. А неоновое освещение и вовсе не давало никаких подозрений на то, что там что-то вообще есть.
Может быть, так специально сделано? Ведь будь в театрализованном шоу необходимость замаскировать техническое помещение, оно именно так и выглядело бы.
И на этом можно было бы успокоиться. Но вопрос, что же там за той дверью, почему-то никак не отставал от Пети. И он решил спросить:
– Если Вы здесь только для того, чтобы производить на меня впечатления, скажите тогда, пожалуйста, а что в той двери? Только не говорите, что она служебная.
Девушка жестом показала Пете, чтобы он наклонился к ней. Тогда она прошептала ему на ухо:
– А за ней, господин Лихачёв, всё то, о чём Вы могли только мечтать.
Петю передёрнуло, когда он услышал свою фамилию. Он бывал раньше на этих вечеринках, но с подобным ещё ни разу не сталкивался. Это было в диковинку. Да и по фамилии к нему обычно никто никогда не обращался. В последний раз, пожалуй, в университете. Да ещё и таким образом. Да и ещё… Что это вообще такое? Индивидуальный подход? С каких пор?
– В самом деле? – спросил Петя.
– А у Вас сомнения на счёт Нас?
– Я не доверяю голосам в своей голове. С чего бы это мне доверять голосам извне?
Девушка улыбнулась.
– Просто доверьтесь этим голосам, – сказала она. – Они здесь не просто так. Все мы здесь не просто так.
– И что? Я могу зайти?
– Вы должны будете зайти в неё. Но только когда будете готовы к этому.
– А когда я буду готов, по-Вашему?
– Когда закончится этот сет, – сказала девушка и пододвинула уже следующий коктейль к Пете.
Следующий курс.
Это уже было что-то новенькое. Совершенно иное. Прежде бокалы были классическими. Бокалы мартини и харрикейн были вполне распространены. Но тут ему подали небольшой округлённый стакан. Он был похож по форме тот, что обычно используют для чая, стеклянный с двойными стенками. Только этот был непрозрачным и не из стекла. Он был бурого оттенка. Когда Петя прикоснулся к нему, у него возникло ощущение, что это дерево. Возможно ли такое, что ему подали коктейль в деревянном бокале? Почему бы и нет? Авторский же.
Рядом поставили следующую закуску. Это было уже что-то очень странное. Вместо блюдца или классической тарелки использовали старинные рычажные весы. На одной чаше был стейк какой-то птицы. Так легко по виду Петя не смог разобрать какая именно, но у неё была характерная текстура и поджаренная кожица. На другой обглоданные птичьи кости.
– Что это? – спросил Петя.
Девушка пожала плечами.
– И как мне это есть, скажите хотя бы, – сказал Петя.
Девушка в очередной раз проигнорировала Петю. Похоже, что идея закуски в том, чтобы гость сам понял или придумал способ употребления.
Петя сделал небольшой глоток.
То с какой лёгкостью он определял состав горячительного коктейля, говорит о нём не в самом лучшем свете. Особенно после такого количества выпитого спиртного. Будто бы алкоголизм стоял уже за углом, как свинья заставляющая икать каждого, о ком та вспоминает.
Но стоит его оправдать, на удивление заведение подавало те коктейли, которые он часто сам выбирал в барах. Они будто бы шли вплотную с его вкусами.
Единственное, касаемо Пина Колады, её Петя явно перепил и уже с трудом готов был этим коктейлем восхищаться, как бы приготовлен он не был бы.
Но теперь, приступая уже к третьему напитку, он был удивлён. Он был крепче двух предыдущих. И в нём едва ли можно было ощутить какие-нибудь оттенки. Крепкий алкоголь без какого-либо ярко выраженного вкуса.
Наверное, всё-таки водка, подумал Петя.
Но вскоре после первого тяжёлого глотка он вдруг почувствовал сладкое кофейное послевкусие. Оно тут же смягчило всю ту горечь, что была при употреблении.
– Уау…
Выдержав небольшую паузу, он повторил, но ещё громче:
– УАУ!
Девушка улыбнулась.
– Что это? – спросил наконец-то Петя, так и не сумев разгадать состав коктейля.
– Секрет заведения, – ответила барменша.
– Ммм… Как много у вас секретов.
Птица была порезана на слайсы. Петя не придумал ничего лучше, кроме как просто брать руками их и есть. Будто бы это какой-то снек.
После первого же кусочка, Петя узнал это мясо. Это была определённо утка. Жирная, вкусная, средней прожарки грудина.
По всей видимости, весы не выполняли свою изначальную функцию. Сколько птицы Петя не съел бы, чаши оставались статичными. Может, в этом тоже была своя идея. Но скорей всего это было сугубо для удобства.
– Последний, – сказала барменша, когда Петя ещё не успел опустошить предыдущий коктейль и закуску.
Она поднесла ему стопку. Не шот и не красиво украшенную рюмку, а самую обычную стопку. В ней была какая-то странная бледная жидкость то ли серого, то ли лазурного цвета.
Петя вспомнил дедовский самогон.
Вспомнил, как приезжал с семьёй в деревню, а там их встречала только бабушка. У неё всегда была безудержная радость гостям. Дед же пытался жить в каком-то своём мире, обособленно ото всех. И поэтому будто бы пытался слиться с природой, а выглядело это так, будто он просто стал частью интерьера их дома.
Он никогда никому ничего не давал. Гнал самогон и в гордом одиночестве его поглощал. А чтобы даже его вкус никто не знал, клеил поверх банки знак мышиной черепушки с костями и говорил всем, что это отрава для грызунов. А потом на глазах у внуков наливал из этой банки себе в стакан и пил. Какой вывод должны были сделать из этого дети? Что не стоит доверять этикеткам?
Вот и содержимое стопки едва ли отличалось от того, что дед клеймил как отрава. Цвет, запах и даже та самая стопка, которую подали Пете: всё было как у деда.
Но присмотревшись, он обнаружил, что текстура у напитка неоднордная. Не как у дедовского самогона. Было ощущение, что внутри что-то плавало.
Чем дольше Петя наблюдал за содержимым стопки, тем больше ему казалось, что жидкость прямо на глазах во что-то превращалась.
Сперва просто плавал по кругу осадок. Затем будто бы он стал сгущаться. Превращаться в нечто более сформированное, более структурное.
Вскоре большая часть напитка стала прозрачной как сама стопка, а к верху стала пенкой подыматься белоснежная жижа. Она выглядела так, будто в стакан с горячей водой кто-то спустил содержимое своих тестикул.
– Фу, блядь, – сказал Петя, как только в его голове возникла данная ассоциация.
Но никакую закуску девушка не несла.
Петя смотрел на неё озадаченно. Ждал, когда она сама что-нибудь скажет. А когда он понял, что она будет просто молча смотреть на него в ответ, также озадаченно развёл руками.
– Это всё? – спросил он.
– А Вы чего-то ещё ждёте?
– Ну не знаю. Тут у меня какая-то настойка на сперме и никакой закуски? И это всё?
– Данная закуска предназначалась для двух курсов одновременно. Каждая из чаш весов для своего напитка.
– Ага. То есть сперма и кости мне напоследок?
Девушка молчала.
А предыдущие коктейли шли довольно-таки быстро друг за другом. И несмотря на то, что закуски были довольно-таки плотными, это нисколько не задерживало алкоголь. Он слишком быстро дошёл до головы.
Петя агрессивно отодвинул себя стопку с чем-то непонятным, сказав:
– Я не буду это пить.
– Знаете, господин Лихачёв, если Вы отказываетесь играть по правилам, то вряд ли пройдёте дальше.
Петя посмотрел на барменшу, в ожидании разъяснений, но они так и не последовали.
– Что такое ты несёшь? – спросил он. – Мы с тобой здесь в игры играем, получается?
– Я образно.
– Образность ваша страдает, я скажу Вам.
– Так или иначе, всё, ради чего Вы сюда пришли, будет для Вас недоступно.
– Если я не выпью эту сперму и не съем эти кости?
– Зачем Вы так выражаетесь? Вы видите лишь только то, что хотите видеть?
Петя молчал. Он пристально всматривался в девушку, пытаясь сквозь маску прочитать выражение лица.
– Может, – продолжила девушка, – вещи являются не тем, чем кажутся?
Петя понимал, что вряд ли барменша где-нибудь из-под стойки могла достать мужскую семенную жидкость. Да и хранить её в таком виде в баре вообще какая-то бессмыслица. Сама мысль об этом оправдана только тем, что Петя уже был соответствующим образом пьян.
Он понимал, что всё это лишь результат его фантазий. Он увидел что-то похожее на густую сперму давно не дрочившего подростка и подумал, что это она и есть. Но как теперь избавиться от этой мысли?
Он вспомнил бабушкины грибочки. Лишь однажды он увидел как бабушка цепляет их вилкой и держит над стеклянной банкой. С них стекала густая полупрозрачная жидкость. И когда бабушка предложила их Пете, он ответил ей, что не хочет есть сопли.
И хотя он тогда попробовал их всё-таки, и они ему на самом деле оказались по вкусу, тем не менее одна лишь мысль, что это похоже на сопли, так возбуждала его фантазию, что он уже никак не мог употреблять их.
Может, поэтому он решил стать художником? Из-за слишком животрепещущей фантазии?
Но тогда он всё-таки попробовал эти грибочки. Через силу, конечно. Потому что желание познания у него было всегда сильнее, чем даже бурное воображение.
Он взял стопочку, на резком выдохе запрокинул её над собой и выпил одним единым глотком.
Это была самая обычная водка. Пожалуй, с единственным отличием, что было небольшое сливочное послевкусие. В остальном же спирт спиртом.
– Что дальше?
Девушка молча смотрела не Петю.
– Что дальше? – повторил он ещё громче.
Девушка молчала. И Петю напрягало, что он никак не мог видеть ни её лица, ни её глаз. Он не мог различить её эмоций. Что она чувствует, что она думает. Лишь ожидать её ответов.
Не подавая никак эмоций, она приспустилась вниз, на несколько секунд спрятавшись под стойкой. Поднявшись вновь, Петя обнаружил, что в её руках был меч. Он был очень похож на японский. Длинный, с широким и толстым клинком, немного изогнутый и с декорированной рукояткой. Это было очень похоже на катану, но ею не являлось точно. Скорее нечто пародийное.
Петя не успел детально рассмотреть меч. Как будто бы он в этом как-то разбирается. Вряд ли он вообще знает название хоть какого-либо ещё японского меча, помимо катаны.
Барменша подняла меч над собой и с размахом, подобным казачьим, снесла весы с оставшимися на ней подобием закуски.
Вся эта конструкция раскрошилась, будто бы была собрана из детского конструктора, и обрушилась на пол.
Петя не подавал виду. Его алкогольное состояние вполне позволяло ему играть роль бесстрашного человека, которому всё равно на любые угрозы.
Она смотрела ему в глаза. Казалось, что даже не моргала. Она лишь вытянула руку с мечом параллельно барной стойке в сторону и будто бы указывала путь.
Петя посмотрел в ту сторону. Но было так много объектов вокруг. Что именно она имела в виду?
Петя пожал плечами и спросил:
– Что?
– Дверь, – сказала девушка.
– Мне туда?
Но девушка ничего не отвечала. Похоже, что ответ был очевидным.
Подойдя к двери, Петя потратил несколько минут просто стоя возле неё, просто рассматривая её и оглядываясь по сторонам.
Все люди вокруг, все они до этого были чем-то заняты. Или может просто делали вид? Одни девушки танцевали, другие были подвешены, одни мужчины горячо общались на диванах, других скромно выпивали за стойкой.
Но тут все они будто бы в одночасье стали декорациями индивидуального шоу. Потому что стоило Пете только озариться, он обнаружил, что каждый взгляд в этой комнате был прикован к нему.
Без движений. Без эмоций. Без слов.
Казалось, что все они даже не моргали. Их взгляды были чем-то похожи на львиные, когда прайд на охоте.
Стало даже немного страшно. Петя подумал, что стоило бы ему только вновь посмотреть на дверь, как все эти обезумевшие люди тут же набросились бы на него и стали бы разрывать на клочки и пожирать его плоть.
Однако где ему было взять уверенность? Как решиться на то, чтобы просто войти?
Что делать?
Что делать?…
Просто прокрутить ручку.
И войти.
Вошёл…
…
Внутри комната была пустой. Ни мебели, ни аксессуаров. Только голые стены с тёмной подсветкой в ультрамариновых оттенках. Веяло ощущением приглушённой кислотности.
Прозвучал громкий хлопок. Петя обернулся и обнаружил дверь закрытой. Он попытался выйти наружу, но, похоже, она была уже заперта.
– Что за шутки?! – крикнул Петя.
Но сколько бы он не дёргал за ручку – бесполезно.
Паника нахлынула на Петю.
Он пытался суетливо соображать. Прикидывать, что ему делать в той или иной ситуации.
Послышался некий звук. Нечто похожее на шевеление ключами в замочной скважине. Маленькая надежда промчалась рядом и исчезла.
Петя обернулся и увидел, что в комнате, оказывается, была ещё одна дверь. Она была уже открыта. В дверном проёме стояла обнажённая девушка с маской на лице такого же цвета, что и стены.
Петя молча смотрел в ожидании, когда она начнёт с ним контактировать.
Позади неё был только стул, типичный, офисный, самый обычный. Тот самый стул, на который вряд ли сел бы твой начальник, потому что он достался тебе.
Девушка вдруг схватилась за стул. Она решительно и быстро начала подходить к Пете, держа в левой руке офисную принадлежность.
Сил у неё полно, – подумал Петя, и только потом испытал страх перед её яростью.
Она подошла вплотную, держа стул позади себя, схватила Петю за шею свободной рукой и приблизилась к его лицу максимально близко.
Из-за маски и освещения Петя не видел даже её глаз. Он только едва уловил аромат парфюма и идущий в его лицо тёплый воздух изо рта с запахом какой-то приторной жвачки.
Петя ожидал любых действий от неё. Совершенно любых.
– Садись, – прошептала она.
Девушка явно играла на его ожидании.
Она с грохотом поставила стул на пол и ждала, когда Петя подчинится ей. А он и не думал возражать.
– И что мне делать? – спросил Петя, присаживаясь на стул.
Она прислонила палец к его губам, давая понять, что ничего говорить не стоит. Петя тут же умолк.
И тут, собственно, началось шоу.
Девушка начала танцевать. Периодически ласкала Петю. Нежно и аккуратно.
Его мгновенно стали посещать посторонние мысли.
Он стали думать, что обычно перфоманс на данной вечеринке был несколько иным.
Во-первых, чаще они были массовыми. Это было большое количество людей в одном большом едином пространстве. Это и создавало представление. Чаще зрительное, чуть реже тактильное.
Во-вторых, обычно было достаточно много предметов. Порой даже чересчур. Их целью было дополнить шоу атрибутикой для антуража. Например, если вечеринка была накануне Хеллоуина, то и украшения были соответствующими.
Петя знал об этом не понаслышке. Сам содействовал пару раз художественно. Один раз даже весьма нестандартно.
Была история. К нему пришла одна девушка. Принесла скатерть из очень хорошей ткани. Сказала, нужно оформить как спиритическую доску. На первый взгляд Пете работа показалась простой. Но на деле ему пришлось очень много провозиться с одобрением макета и нанесением его на ткань.
Он тогда запросил заоблачную сумму. В том числе и потому что не хотел браться. Хотел такой суммой отмахнуться. Но девушка согласилась. Похоже, деньги для неё не были проблемой.
А на ближайшей вечеринке, как раз по случаю Хеллоуина, он обнаружил эту самую скатерть в самом центре пространства. И эту самую девушку поверх неё. Абсолютно обнажённую, в одной лишь балаклаве.
Эх…
Ультрамарин…
Какие только истории с этим местом не происходили. Неудивительно, что ему было дано именно такое название.
– Ультрамарин, – сказал Петя вслух.
Девушка была точно кошечка. Дёрнула ухом, услышав, что сказал её хозяин, но не подавала виду.
– Удивительно же, ты не находишь?
Она пожала плечами.
Петя стал говорить, медленно и монотонно, словно находился в трансе, но не был способен отречься от замедлившихся мыслей:
– Ультрамарин. Это такой цвет. Это не просто интересное название для тусовки. Раньше, в эпоху Ренессанса, когда художники были на том уровне, что сейчас стыдно даже браться за кисти и краску после них, знаешь какой цвет был самым дорогим?
Петя рассматривал её татуировки, пока она как змея крутилась, вертелась и извивалась то перед ним, то позади него, то на нём.
У неё на спине за левым плечом была интересная татуировка с драконом. Что-то очень похожее он где-то уже определённо видел. Это было настолько чертовски похожи, что ему стало даже немного не по себе.
– Ультрамарин, – прошептал он.
Он вспомнил фильм «Девушка с татуировкой дракона». Ни в коем случае ни книгу, ни какую-нибудь инди постановку, а тот самый известный фильм, снятый матадором среди голливудских режиссёров.
В его фильме была девушка. С точно такой же татуировкой. Единственное, она была совершенно иного качества. Если такое слово вообще может быть применимо по отношению к женскому телу.
– Это всегда был цвет почёта. Цвет элиты. Цвет богатства. Что могли себе позволить далеко не все. И так как в то время именно церковь была сосредоточением всех сил, средств и внимания, то именно по ним судили то, насколько богат или беден город и его покровитель.
Тут она приложила губы к уху и шепнула Пете:
– Так уже говорил Бродский.
– Что? Откуда ты знаешь?
Девушка начала водить пальцами по лицу. А Петя был словно заворожённый и не сопротивлялся. Он подумал, что она делала это нарочно, чтобы хотя бы как-то заткнуть его.
– Да ладно тебе, – сказал он. – Разве это не забавно? Мы с тобой словно находимся в современной версии того, чем в средние века была церковь.
Девушка начала уже засовывать ему пальцы в рот. И он вновь подумал, что это всё из-за его болтовни. Поэтому не стал сопротивляться.
Тем более что он уже испытывал ту степень экстаза, когда девушка могла делать с ним всё что угодно и он не был способен сопротивляться или хотя бы помыслить об отказе ей в чём-либо.
Петя почувствовал, как скользящие по его рту пальцы сквозь губы пронесли внутрь что-то маленькое, гладкое и сладкое. И оно начало быстро растворяться на языке. Девушка резко вынула пальцы и заткнула рот Пете так, что тому не оставалось ничего иного, кроме как дожидаться когда содержимое его рта растворится полностью.
Когда хватка ослабла и девушка спустила руки на шею, он спросил:
– Ты что наделала?
В его голосе не было истерики или возмущения. Он спросил это настолько спокойно, что кажется, будто ему вообще было наплевать на последствия.
А она лишь прошептала:
– Так говорил Бродский.
И слегка толкнула его.
Петя начал запрокидываться и падать назад.
Тут время будто бы замедлилось. Сколько бы он не падал, всё не мог коснуться пола. Время будто бы тянулось и растягивалось.
И словно сонный паралич – невозможно было двинуться. Невозможно пошевелить пальцем, губой или хотя бы веком. Пространство вокруг расплывалось. Оно обволакивало его.
Петя почувствовал брызг воды позади себя. Он так и не упал на пол. Он провалился под воду.
ТАК ГОВОРИЛ БРОДСКИЙ
У Пети в школе был бассейн.
Его посещение было обязательным. Это было частью учебной программы по физкультуре. Слава Богу, по мнению Пети, только до четвёртого класса.
Он боялся воды. Не панически, а примерно так, как многие боятся насекомых. Это будто бы была брезгливость. Страх, который можно преодолеть, но он будет вызывать у тебя непрекращающееся чувство дискомфорта.
Школьником Петя был одним из лучших по физкультуре. Ему очень нравились командные игры. Любил проявить себя в состязаниях. С удовольствием сдавал нормативы. И особенно любил бегать.
Но вот один раз в неделю их отводили в бассейн. И это была настоящая мука.
Сперва вы идёте в раздевалки. Там вы обнажаетесь полностью. А не все ребята раскрепощённые. Не каждый испытывает удовольствие видеть своего одноклассника голым.
Бывали случаи, когда изгоев полностью раздетых силой выталкивали в коридор и закрывали за собой дверь. Будь то мальчик или девочка, неважно, оказавшись в такой ситуации каждый испытывал стыд и ужас.
Глядя даже тайком на то, как девочки могут издеваться над другими, внушало опасение. Ведь все в начальной школе только то и делают, что всё гендерно определяют. Мальчики – рыцари, девочки – принцессы. А если уж принцессы способны на гадости, то на что способны рыцари?
После раздевалки все шли также нагишом в душ. (Уж лучше в разбитом корыте помыться.) Выглядел он идеально для фильмов ужасов. Белая скользкая плитка покрывала всё, кроме пола. Он был покрыт жёлтой, которая не скользила, но была выложена настолько неровно, что её углы врезать в обнажённые ноги, создавая травмы.
А включение душа было отдельной темой. Кажется, им пользовались меньше половины парней. Сначала включаешь ледяную, потом аккуратно добавляешь горячую. А ты же маленький, а всё было как для взрослых по размерам. И не дай Бог, если ты когда-то в первом классе случайно включил сначала горячую. После первого ожога ты больше никогда не будешь мыться перед выходом в бассейн.
А потом, собственно, эти занятия по плаванию. Петя был совершенно неспособен к ним. Бассейн был маленьким. И на самых невысоких его частях уровень воды едва ли превышал метр. Вот там Петя и оставался весь урок, наотрез отказываясь нырять и плавать под водой.
Оказавшись вновь под водой после стольких дней, Петя тут же вспомнил почему ненавидел в школе плавать под водой. Вспомнил один норматив. Нужно было проплыть от одного края бассейна к другому под водой. А как это сделать, не открывая глаза, если ты вообще не умеешь плавать и тем более ориентироваться вслепую?
Запах хлорки навсегда запомнился ему. Он всегда неизменно вызывал ту самую реакцию глаз. Они мгновенно краснели. Как бы заранее. А если вода попадала ещё и внутрь, значит, неизбежно ждать волдырей по всему телу. Прошли годы, прежде чем Петя осознал, что у него аллергия на хлорку. А к тому моменту он уже успел пострадать за годы уроков плавания.
И вот он десятилетиями никак не контактировал с водой, кроме как в собственной ванной. Он не ездил на море, не посещал бани, не купался бассейнах.
Вот он оказался под водой. В точности как во время этого норматива. Он в мгновение ощутил себя ребёнком. Он понимал, что это не бассейн и здесь не хлорки. Но он никак не мог открыть глаза. Всё также по-детски просто рвался к верху, пытаясь зажмуриться как можно сильнее. Просто всплывал.
Вынырнув из воды, Петя обнаружил, что уже находится не в той самой комнате с обнажённой девушкой. Он был посреди реки.
Как это странно, подумал он.
Вокруг чёрная вода. Она была такого цвета, словно обладала магической способностью сохранять свой ночной вид средь бела дня.
Петя был дезориентирован. Ему не удавалось никак собраться. Мысли о воде, плохие воспоминание, непонимание где он – всё это лишь заставляло его паниковать. И именно из-за этого он не сразу осознал, что находится посреди какого-то города.