Двойная молния

Глава 1

Нервничали абсолютно все. Лед и Солнце вербально атаковали друг друга еще более ожесточенно, чем обычно. И до сих пор Майкл не сумел выяснить причину их взаимной неприязни, тематика ссор никогда этого не обнажала. Но казалось, что за этой ненавистью кроится очень давняя история.

Майкл оглядел остальных. Архивариус крутил пуговицу своего пиджака, что вызывало еще больше удивления, нежели родившая тюленя слониха, существуй такая в действительности – он всегда был самым флегматичным среди них. Хакер сидел на полу, прислонившись к стене, с красным лицом, его волосы взлохмачены сильнее обычного, палец беспокойно настукивает по колену какой-то мотивчик.

Майкл опустился в кресло секретарши за стойкой ресепшен – уже полночь, она давно дома, чего ж месту пустовать? К тому же с ее места открывается лучший обзор. Вот и Повар стал виден, который, как всегда, ежится где-то в углу. Вообще говоря, обычно их там двое – Хакер и Повар как два сапога пара, всегда вместе. Но не сегодня. «Что, и эти поругались?» – заинтересовался Майкл. Или они разделились только сейчас, потому что сильно нервничали и именно так привыкли справляться с этой эмоцией – наедине сами с собой? Майкл все еще не так хорошо знал каждого, как хотел. Но прошло всего два месяца, у него есть время узнать их получше. Всех их.

Фараон опаздывал, что было совершенно непостижимо, потому что он никогда не опаздывал. Никогда. И, естественно, это и было причиной странного поведения каждого члена команды. Фараон был лидером этой таинственной группки, к которой Майкл присоединился пару месяцев назад.

– Боже ты мой, где же он?! – прокричал Солнце в десятый раз и снова достал свой телефон. Такой уж он, Солнце: активный, громкий, заметный и теплый. Он любил всё и всех. Единственный человек, которого он на дух не переносил, – это Лед, как уже было замечено выше. – Абонент все еще недоступен. Проклятье! – Солнце запихнул сотовый в карман таким резким движением, что стоило удивиться, как тот не треснул по швам.

– Ты говоришь нам, что не знаешь, где он? – Лед, как всегда при общении с Солнцем, выбрал язвительный тон. – Если уж ты не в курсе, то я даже не знаю… – И он театрально развел руками в беспомощном жесте, который должен был означать что-то наподобие «мы обречены».

Солнцу не понравился его сарказм, и он хотел что-то ответить, но в этот момент двери приемной распахнулись, и пред их очами предстал Фараон.

Майкл смотрел на него как завороженный. Он не мог понять, как этот человек умудряется завоевывать всеобщее внимание везде и всюду, стоит ему только появиться. А когда он начинает говорить, даже птицы замолкают, чтобы его послушать.

Фараон… Прирожденный лидер.

Еще более интересно то, что он молод (впрочем, как и все, находящиеся в этой комнате в столь поздний час) и внешне привлекателен. Будучи мужчиной, Майкл не очень хорошо разбирался в мужской красоте, но женский пол приходил ему здесь на помощь. Полным-полно примеров, когда девицы, едва завидев Фараона, издавали долгие «а-ах» и «о-ох» и замирали на своих местах. Однако, будучи Аполлоном, тебе не обязательно быть еще и превосходным оратором – твоя внешность и так играет на тебя. Поэтому лидеры и витии обыкновенно не слишком хороши собой. Они компенсируют нехватку внешней привлекательности мудростью, знанием психологии и умением манипулировать. Некрасиво выглядят, но красиво говорят – как-то так. Фараон же, невзирая на свою внешность, тоже умел отлично манипулировать.

– Слава богу! – Солнце метнулся к нему с раскрытыми объятиями, однако Фараон не спешил в них падать. Солнце это быстро просек и отступил, выглядя несчастным. Он обожал Фараона больше, чем кого бы то ни было, и, как казалось Майклу, психологически зависел от него. Майкл удивился уже в сотый, наверно, раз, наблюдая за тем, как прирожденный лидер может передавать мысли и эмоции и отдавать приказы одним лишь быстрым взглядом.

Фараон уверенно пошагал к своему кабинету, и другие немедленно последовали за ним.

Семеро расселись за большим длинным столом: Фараон во главе, Солнце и Лед с двух сторон от него и друг напротив друга, остальные – на свободные места. Последовало минутное молчание.

– Я слышал, что вы натворили, – наконец сказал он, не глядя ни на кого. Поскольку это прозвучало как угроза, каждый съежился на стуле, надеясь, что главарь обращается не к нему. – Вы двое! – повысил он голос, что делал довольно редко, ибо люди и так ловили каждое его слово, и метнул гневные взгляды поочередно на Солнце и Льда. Теперь все знали, кому следовало бояться. – Вы мои заместители, двое людей, которым я всегда доверяю. Мне никогда не нравилась ваша дурацкая война, но сейчас… Учитывая последствия… Я не могу больше закрывать на это глаза.

Он открыл ящик стола при помощи ключа и достал оттуда… револьвер. Брови Солнца и Льда синхронно взлетели. Они не ожидали такого поворота. Сказать больше – никто не ожидал.

Фараон откинул барабан старинного револьвера с красивым орнаментом, положил один патрон в барабан, закрыл и покрутил. Стало очевидно, что он подготавливает револьвер к игре в русскую рулетку. Только кого он наметил игроками?

– Что ты делаешь?! – воскликнул Солнце.

– Ты ведь знаешь, среди моих друзей затесался предатель, и, вместо того чтобы искать его, я должен подчищать за вами двумя. У меня нет на это ни времени, ни желания. Вот как мы поступим. Вы решите свой вопрос раз и навсегда. Вы мои правая и левая рука. Я бы убил вас обоих за прошлую ошибку, но без двух рук я не проживу. А без одной – очень даже. – Одним резким движением он оттолкнул от себя оружие, помещая его тем самым между Солнцем и Льдом. Они смотрели друг на друга в немом испуге. – Стреляйте по очереди. Пусть рок решит, с какой рукой я останусь.

Все были в ужасе. «Это реально происходит? – думал Майкл. – Боже мой! Они не могут застрелить друг друга! Особенно здесь, за столом, на глазах у остальных людей!» Затем Майкл поправил себя: «А что, если мы не люди для Фараона? Он известен как игрок, и мы, видимо, просто персонажи игры „Симс“. Он думает, что мы не можем умереть. Мы только можем быть дисквалифицированы из его игры».

– Чего вы ждете? – спросил Фараон своих лучших друзей (или кем там они для него были – Майкл уже не был уверен, учитывая обстоятельства).

Солнце и Лед пристально глядели друг на друга. Затем Солнце обратил свой негодующий взор к Фараону.

– Ладно, мы все поняли. Нам очень жаль. Мы больше так не будем. Годится?

Лидер хранил молчание в течение нескольких минут. Майкл поймал себя на том, что молится, лишь бы все это оказалось шуткой. Он просто не мог допустить даже мысли о том, что один из них сейчас реально вынесет мозг другому прямо на его глазах. Взаправду. Он знал, кем были Фараон и его приспешники, но он и не догадывался, настолько далеко они могут зайти.

Наконец Фараон открыл рот.

– Отлично, – сказал он тихо и отложил револьвер.

Выдыхая облегченно, Майкл понял, что на самом деле он один был так сильно напряжен. Остальные будто бы с самого начала поняли, что это лишь пустая угроза и ничего больше. Они даже были спокойнее, чем до того, как пришел Фараон. Может, Майклу нужно чуть больше времени, чтобы узнать их? Два месяца явно недостаточно. Это чудо, что ему разрешили приходить на совещания. Теперь все зависит только от него. Он сделает все, чтобы они позволили ему и дальше сближаться с ними. Если он хочет стать частью этой команды, он должен ассимилироваться в ускоренном темпе, желательно семимильными шагами.

Последняя часть встречи была посвящена текущим делам и проблемам, а также обсуждению необходимых мер для поиска предателя. Фараон был озабочен им в течение уже нескольких недель.

Дав последние распоряжения, он сказал, что совещание окончено и все свободны. Однако, когда Майкл поднялся, Фараон добавил:

– Кроме тебя.

Майкл удивился, но, конечно, послушался. Остальные переглянулись и покинули комнату, ничего не сказав.

– Идем со мной, – позвал Фараон, беря со стола ноутбук, и направился в смежную комнату. Она была меньше и уютнее, чем официальный зал для совещаний, Майкл никогда тут раньше не был. Он понял, что это личный кабинет Фараона, чтобы работать и отдыхать в тишине и одиночестве. Что же, он перешел на новый уровень, если находится здесь? Выходит, он смог сблизиться с лидером, раз его пустили на землю обетованную? М-да, во всем, что касалось Фараона, ты никогда не знаешь наверняка… Он может гладить тебя по плечу, одновременно вонзая нож в спину.

Лидер вольготно устроился на диване, поместил ноутбук с изъятой веб-камерой перед собой на журнальный столик, включил его и начал что-то печатать, пока Майкл скромно переминался в дверях.

Так как хозяин помещения будто бы забыл о своем госте, Майкл деликатно покашлял и сказал:

– Так, э… Зачем я тебе нужен?

Все еще пялясь в экран, Фараон объяснил:

– Я нашел способ вычислить предателя. Меня не было целый день, а мой компьютер оставался в коттедже, в моем кабинете. Я не запирал дверь. А пару дней назад я сказал вам всем, что у меня появилась новая информация о проекте МЛН–80, которую я поместил в файл под названием… – Он дал Майклу закончить.

Тот показал, что располагает отличной памятью.

– «Круглый стол». – Странноватое название для важного документа, но Майкл перестал удивляться еще давно.

– Да, это то, что я сказал тебе.

То, что он выделил местоимение «тебе», заставило Майкла похолодеть внутри.

– Что ты имеешь в виду?

– Майк, меня окружает не так много людей. Это дает мне максимум десять главных подозреваемых, ибо предатель знает слишком много, чтобы быть моей горничной. И я придумал следующий план: я назвал вам всем разные файлы. Все эти файлы – пустышка. Не содержат никакой мало-мальски важной информации. Однако на первый взгляд это не так, а у моего врага не было времени взглянуть второй раз, и повнимательнее. Так что…

Фараон посмотрел на своего подчиненного с таким выражением, словно говоря: «Ты понимаешь, к чему я клоню?» Майкл отлично понимал, но его взор отвечал: «Я слушаю, почему ты остановился, продолжай…»

Фараон таки продолжил:

– Затем для моего плана мне нужны были лучшие айтишники. Насколько тебе известно, у меня их двое. Мой давний друг Хакер и… ты. Я не мог исключить любого из вас из списка подозреваемых, поэтому я разделил эту работку на две части. Первая часть – создать скелет программы, которая сможет работать только на моем сверхзащищенном компьютере, а второй частью будет начинка программы – функция, позволяющая смотреть, какие файлы были скопированы с моего жесткого диска. Хакер делал первую часть этой работы вслепую, я просто обрисовал ему будущую программу, и он не знал, как именно я буду ее использовать. Это было неделю назад, а я даю ему так много заданий каждый день, что, думаю, он уже об этом забыл.

– А вторая часть?

– А вторую часть я доверю сделать тебе. Ты должен модифицировать эту программу так, чтобы она показала название файла, который был сегодня скопирован.

– С чего ты взял, что что-то было скопировано?

Фараон одарил его чарующей самоуверенной улыбкой, которая была частым гостем на его лице.

– Поверь мне. Я просто знаю.

Вздохнув, Майкл сел возле Фараона, подвинул к себе ноутбук и начал работать. Так как Хакер сделал скелет новой программы, было делом двух минут начинить ее функциями, которые желал Фараон. Однако Майкл не торопился.

Фараон, чтобы не мешать, покинул свое место, подошел к высоким окнам и замер напротив них, всматриваясь в огни ночного города.

Через пару мгновений программа была готова. Но Майкл не спешил говорить об этом. Вместо этого он достал маленькое устройство, которое выглядело как обычная флешка. Бросив мимолетный взгляд на Фараона (тот все еще стоял к нему спиной), Майкл попытался вставить девайс в USB-порт, но его руки дрожали, и он выронил его. Да что же с ним творится? Раньше он всегда умел концентрироваться, когда надо, и отключать эмоции… Упав, маленькое устройство издало звук, тихий, сглаженный ворсом дорогого ковра, но тем на менее заметный для Фараона (все всегда заметно для него: он обладал орлиным зрением, собачьим нюхом и кошачьим слухом). Лидер немедленно обернулся.

– Все хорошо?

– Да… Одну секунду… – Майкл пытался скрыть нервозность, но голос с потрохами ее выдавал.

– Хорошо. Я пока сделаю один звонок, – сказал босс и направился к двери. – Скоро вернусь.

Как только Фараон покинул помещение, Майкл выдохнул, подобрал белое устройство с пола и соединил наконец с компьютером. Появился черный экран с кучей серых символов. Затем выскочила полоска с процентами, показывающая степень завершенности запущенного процесса.

20%… 30%… 40%…

– Давай же! Давай! – подгонял систему Майкл вполголоса, периодически оглядываясь на дверь. Фараон оставил ее приоткрытой, и Майкл ничего не слышал, поэтому он сделал вывод, что лидер ушел достаточно далеко, чтобы сделать звонок. Но он мог вернуться в любую секунду, поэтому Майкл был очень напряжен и готов прервать процесс, едва услышит шаги.

Наконец экран показал 100%. Майкл выдернул флешку за две секунду до того, как Фараон внезапно и совершенно беззвучно вошел в комнату.

– Господи! – дернулся Майкл, видя его уже возле журнального столика. – Ты напугал меня.

– Ты закончил? – спросил тот тихо и спокойно.

Майкл не понимал почему, но этот тон жутко напугал его. Он сумел ответить только с третьей попытки:

– Д… д… да.

– Покажи.

Майкл немного сдвинулся, приглашая лидера сесть по соседству, и запустил новую программу. Показал, как ею пользоваться.

– Ты нашел, какой файл был скопирован? – осведомился Фараон.

– Нет. Но мы можем это сделать прямо сейчас. – Майкл пару раз кликнул мышкой. Они увидели пустое окно. – Видишь? Ничего не было скопировано сегодня.

Фараон разозлился.

– Это черт знает что такое!

Он поднялся и попросил проверить вчерашний день.

Майкл подчинился. Новая задача заняла у него всего пару секунд.

– По-прежнему ничего.

Фараон вернулся к виду за окном, сложив руки на груди и замолчав.

Майкл закрыл программу и поднялся с дивана. Он почувствовал себя значительно лучше – будто бы целым и здоровым вышел из лабиринта, по которому рыскал Минотавр.

– Я могу идти?

Фараон замялся. Только через несколько секунд он сказал:

– Вообще-то нет, – и вернулся к своему ноутбуку. Казалось, что он делает это из-под палки. Что происходит?

– Я хочу показать тебе кое-что. Но прежде чем я это сделаю, хочу задать тебе вопрос.

– Да…

– Ты ни в чем не хочешь признаться?

– Признаться? – Майкл прыснул. Это должно было звучать беззаботно и удивленно, но, к сожалению, прозвучало испуганно. Что ж, Майкл и не был актером. Он продолжил: – Нет, потому что я ничего плохого не сделал. Почему ты задаешь мне такие вопросы?

– Твой голос дрожит…

После этой реплики у Майкла дрожал не только голос.

– Я просто устал. Сейчас три часа утра, если ты не заметил.

Фараон глубоко вздохнул и потер лицо ладонью. Майк никогда его раньше таким не видел. Расстроен? В отчаянии? Но он же Фараон!

– Могу я попросить тебя запустить другую программу?

– Конечно.

Майкл шустро вернулся к ноуту. Он хотел помочь своему лидеру с любой новой проблемой.

– Вот эту, – ткнул Фараон в иконку на рабочем столе.

Майкл запустил программу. И увидел на экране… экран. Этот самый экран, но будто в записи.

– Что… – Он повернулся к Фараону и боковым зрением заметил, что картинка на экране тоже поменялась. В следующую секунду он знал, что это такое – мини-камера, прикрепленная к его одежде. – Ты что, следишь за мной?! – Вспышка гнева моментально сменилась животным страхом. Майк почувствовал, как холодный пот заструился по его спине. Фараон переиграл его… Он выломал камеру из собственного ноутбука специально, чтобы остальные расслабились, чтобы никому не пришло в голову, что следить можно по-другому…

Фараон привычным жестом скрестил руки на груди, вздохнул еще раз и заговорил безэмоционально:

– В четыре пятнадцать сегодня ты пришел в мой кабинет в коттедже, включил комп и скопировал файл «Круглый стол» на флешку. Не на ту, что у тебя сейчас, эта белая, а та была синей.

– Ты что, за всеми своими товарищами следишь?!

Красивое лицо выражало недоумение.

– Что? Зачем? Нет, конечно, только за тобой. Я знал, что ты скопируешь файл сегодня, и знал, что ты никогда в этом не признаешься. Поэтому я тебя записал, чтобы ты перестал уже врать.

Слова «только за тобой» эхом отдавались в сознании Майкла. Зачем весь этот маскарад с программами, десятком подозреваемых?..

– Как давно ты знаешь? – Майкл не смог узнать собственный голос, когда задавал этот вопрос.

Фараон криво ухмыльнулся.

– С самого первого дня, конечно же.

Что?! Все это время он знал, кто Майкл? Все эти месяцы? Но почему он не…

Ответ пришел внезапно. Майкл почувствовал, что не может дышать.

Он просто развлекался с ним! Это была пикантная, забавная, захватывающая игра! Психологический эксперимент. Так он проводит свой досуг, когда ему скучно.

Майк поднял голову, чтобы встретиться с взглядом Фараона. Тем не менее он все еще им восхищался. Фараон всех переиграл – Майкла, полицию, федералов. Поэтому он все еще жив и на свободе. Он стал единственным заданием, которое Майкл провалил. А Майкл работал в правоохранительных органах довольно долгое время и был на особом счету, иначе бы его сюда не внедрили.

Майкл судорожно сглотнул и спросил:

– Что ты со мной сделаешь?

– То, что я всегда делаю с предателями.

Глава 2

Я ощущала дискомфорт. Я сидела в просторной аудитории с кучей федеральных агентов. Все они были мужского пола, а я женского, так что они продолжали пялиться на меня, оборачиваясь со своих мест (я сидела в конце), но не потому, что я им нравилась (хотя я очень симпатичная… или просто так считаю), а потому, что я сюда ну никак не вписывалась.

Наконец их босс, начальник отдела уголовных расследований ФБР, или как там звучит его должность, вошел в аудиторию и подошел к трибуне. Это был здоровенный мужик ближе к пятидесяти с темным цветом кожи. Он махнул рукой ассистенту, и тот начал показывать слайды на белой доске. «Дело о Фараоне» – сообщил нам первый слайд огромными черными буквами.

– Мы собрались здесь, – начал мужчина, – чтобы спланировать и начать новую операцию по поимке криминального авторитета по кличке Фараон. Так как не все присутствующие в курсе деталей этого засекреченного расследования, я проясню некоторые моменты.

Ассистент показал следующий слайд. На нем был схематичный силуэт человека, как на мишенях для стрельбы, и внутри черной головы красовался жирный красный знак вопроса.

– К сожалению, мы до сих пор не знаем, как выглядит Фараон, – прокомментировал начальник отдела этот слайд. Можно было уловить разочарование в его голосе, когда он это произносил, но не собой, а своими подчиненными, которые, как он наверняка думал, могли бы выполнять свою работу расторопнее. – Все, что нам известно, – продолжал мужчина, – это то, что он ловкий, наглый, мстительный, жадный и очень опасный тип. Он начал свою активность девять лет назад. Роджерс, следующий слайд! – Теперь мы видели вырезки из газет с криминальной хроникой. – Всего за несколько месяцев шестеро бизнесменов были найдены убитыми в своих особняках. Дома́ и, что более примечательно, кабинеты, в которых найдены тела, были заперты изнутри, без каких-либо следов взлома. На телах жертв не было никаких следов борьбы, как если бы они скончались от естественных причин. Но это не так. Каждый судмедэксперт, который работал с телами, утверждает, что все выглядит так, будто их сосуды взорвались – все и одновременно. Никаких повреждений снаружи, а внутри, повторяю, кровавое месиво. Вот для вас загадка. Детективный роман. У кого есть теории – как стоящие, так и паршивые? Любое мнение, даже глупое, приветствуется! Прошу, не стесняйтесь.

– Яд! – прокричал кто-то спереди.

– Глупо. Ни один яд не способен на такое. Кто еще?

– Проглотили маленькую бомбу!

– Да, кто-то отравил их бомбочкой, я и говорю – яд! – не желал первый сдаваться. Остальные отозвались на это коротким смешком.

– Не так глупо, но нет. Не найдено никаких следов взрывчатого вещества. – Так как время, выделенное на теории, завершилось, мужчина попросил сменить слайд и продолжил рассказывать. – Что привлекло наше внимание: в день смерти каждый из них подписал бумаги, по которым передавал почти безвозмездно свою компанию одной и той же корпорации… «Фараон Инкорпорэйтед». – Он указал на слайд с фотографией небоскреба. На здании, помимо многих прочих, красовалась вывеска Pharaoh Inc. большими золотистыми буквами, переливающимися в солнечном свете.

Рука поднялась в воздух.

– Да, Стивенс.

– Это оттуда взялась его кличка?

– А ты-то сам как думаешь? – несколько других агентов посмеялись над ним из-за глупого вопроса.

– И да, и нет, – неожиданно сказал начальник. – Этот криминальный авторитет снискал себе славу бессмертного, но кто-то думает, что он просто везунчик. Когда он избежал смерти уже в десятый раз, кто-то – уже не помню кто – придумал называть его Фараоном, памятуя и об имени корпорации, которую он создал, и о том, что древние египтяне верили в бессмертие своих фараонов, особенно если их похоронить в соответствии с определенным ритуалом. Вы так и будете перебивать меня незначительными репликами и вопросами или я могу продолжить?

Стивенс нервно дернулся. Он не знал, к нему ли обращался босс, или ко всем сразу. На всякий случай он сказал:

– Простите, сэр.

Начальник продолжил:

– Мы не смогли никому предъявить обвинения в этих убийствах. Все эти дела закрыты за неимением улик, но я знаю, что без Фараона не обошлось. Мы работали с полицией по этим делам, допрашивали кучу народа, и все еще не имеем представления, кто такой Фараон. Директор корпорации – фигура номинальная, как и директора остальных компаний, включенных в эту корпорацию. Они ничего не знают, и слежка за ними также ни к чему не привела. Если они и связываются с Фараоном, то это происходит посредством секретной линии, которую нельзя взломать. Пока что… Роджерс!

Роджерс показал новый слайд, на котором красовались фотографии разных типов бандитского вида из досье – анфас и в профиль.

– За последние пару лет несколько криминальных авторитетов пытались урезонить его. Им пришлось не по нраву, как быстро этот новенький подмял под себя один регион за другим и одну деятельность за другой, став главой преступного мира. Наверняка ни с кем не считался, делил сферы влияния «не по понятиям». В итоге все они были найдены в своих особняках. Всем ясны обстоятельства их смертей или мне уточнить? – Все заверили, что им все ясно. Комнаты заперты изнутри, взорвавшиеся артерии и вены, бла-бла. – Отлично. Иначе я б уволил вас всех к едрене фене. Тупицы нам тут не нужны. Далее!

Шестой слайд показал сгоревшие трупы на улицах и в моргах. Это были фотографии с мест происшествия, видимо, взятые из уголовных дел. Я почувствовала тошноту от увиденных картинок и быстро отвернулась.

– Еще более сверхъестественные смерти, если это возможно, происходят с людьми, работавшими на Фараона. Три человека за последние несколько месяцев были найдены сгоревшими заживо. По-прежнему нет никаких следов. Ни бензин, ни иные горючие вещества не были использованы. Вначале мы думали, что Фараон, пытаясь избавиться от улик, нелегально сжег тела жертв в крематориях, но эксперты по пожарам заключили, что крематории используют другую температуру – около тысячи градусов и долгое горение. А здесь – несколько тысяч градусов и процесс почти моментальный. Этот результат мог быть вызван только природным явлением, а именно – ударом молнии.

Один из агентов спросил:

– Так это не работа Фараона?

– Это работа Фараона, иначе бы мы это не обсуждали здесь! Метеорологическая сводка показала, что молний в этой части планеты в данные дни не было!

– А как он это сделал?!

– Без понятия. Но ходят слухи, что внутри так называемой армии Фараона каждый из убитых имел ссору с лидером незадолго до смерти. К сожалению, мы не можем полагаться на слухи в нашей работе. Особенно, потому, что это кажется нелогичным, зачем ему убивать врагов и друзей совершенно разными способами…

Слайд снова сменился. Теперь я видела ту же фигуру-мишень вверху слайда и пять других фигур снизу, каждая из которых имела прямые линии, соединяющие их с верхней фигурой; каждая из шести фигур имела вопрос вместо лица.

– Четырежды мы посылали самых квалифицированных агентов под прикрытием в логово врага, дабы раздобыть любую информацию, которая поможет упечь его за решетку. Все агенты исчезли без следа… Однако какую-то информацию мы все же получили. Фараон – лидер шайки. У него пять ближайших помощников, друзей, или «шестерок» – называйте как хотите, – помогающих ему в осуществлении криминальной деятельности, и сотни безымянных солдат, не контактирующих с ним лично, не знающих его в лицо, но жаждущих видеть его во главе нашего государства.

– Чего?! – не смогла я остановить рвущийся наружу поток возмущения. Криминальный босс? Верхушка списка самых разыскиваемых? В президенты?

Весь зал обернулся на меня. Казалось, они уже и забыли, что тут сидит какая-то баба, настолько удивленными были их лица. Начальник отдела слегка покачал головой, показывая свое недовольство.

– Простите, – пискнула я, совсем как недавно Стивенс.

Директор вернулся к слайду и продолжил:

– «МЛН–80» – на данный момент самая нужная информация, соответственно, труднее всего добываемая. Все, что мы знаем, – это какой-то проект, который разрабатывают Фараон и его сподвижники. Миссия номер один для нашего нового агента – рассекретить этот проект. Это может быть как кампания борьбы за президентское место, так и какая-нибудь диверсия, вплоть до убийства президента или какого-нибудь теракта. Так что эта миссия в приоритете, и это срочно. Миссия номер два – открыть личности Фараона и его помощников. Миссия номер три – сопоставить настоящие имена с псевдонимами, уже известными нам, а также с их… хм, – босс почему-то запнулся на этом месте, – обязанностями. Но это будет нетрудно, когда вы уже будете знать настоящие имена, однако тут важна скрупулезность, сопоставить нужно точно, потому что наши операции часто проваливались из-за того, что… мы не знали… как бы это сказать… кто на что способен и кто за что отвечает.

Я гадала про себя, почему этот серьезный мужчина при серьезном чине так заикается и запинается. Кстати, забегая вперед, скажу, что через двадцать минут я узнала ответ на свой вопрос, но в тот момент я просто сидела и слушала не очень внимательно и надеялась, что мне наконец-то скажут, почему меня пригласили на эту «вечеринку».

– Миссия номер четыре – найти доказательства причастности Фараона ко всем этим мистически окрашенным смертям, и последняя миссия – выяснить, что случилось с пропавшими агентами.

– Вау, – вздохнул Стивенс, – ничего себе работенка для одного человека. Кстати, кто им будет? – До того как начальник успел что-либо ответить, он добавил: – Пусть им буду я!

– Даже и не думай. – Босс помолчал, вздохнул, затем огорошил подчиненных новостью: – Фараон взломал нашу систему два дня назад. У него список всех наших агентов: фотографии, данные, отпечатки – всё!

– О-о, – донеслось со всех концов.

– Да, – вздохнул опять темнокожий мужчина. Казалось, он не то чтобы зол на преступника, а скорее восхищается его хитростью и талантами. – Поэтому, Стивенс, ни один из вас не сможет совершить эту миссию.

– А кто сможет? – спросил заинтригованный Стивенс.

Глаза начальника пронзили мое лицо как два острых ножа. Я вздрогнула словно от боли, а агенты все как один со злостью уставились на меня, вывернув шеи чуть ли не на сто восемьдесят градусов.

– Она?! – принялись они громко возмущаться.

– Да! – подтвердил их догадку начальник.

Что тут началось! Агенты точно с ума посходили. Они шипели, качали головами, переговариваясь, а некоторые открыто смеялись. «Девчонка?!», «Да кто она вообще такая?», «Блондинка в законе, ага…» – и иные комментарии так и сыпались в мою сторону в течение как минимум десяти минут. Что касается меня, я даже рот не смогла открыть, так как усиленно пыталась прийти в себя.

Когда со мной вчера связались люди из ФБР и сообщили, что начальник самого многочисленного отдела – отдела криминальных расследований – хочет меня видеть, я совсем не этого ожидала. Я думала, что они всего лишь хотят поговорить со мной о моем брате. Помните, он сказал, что четверо агентов пропали после того, как были внедрены под прикрытием в логово Фараона? Так вот, четвертым был Майкл, мой брат. Точнее, кузен, но я всегда называла его братом.

Когда умерла его мама, брату было пять. Его отец, чтобы хоть как-то заглушить боль утраты, начал работать с утроенным рвением и даже получил повышение, которое предполагало переезд в другую страну. Для сына уже не отыскалось места ни в его сердце, ни в плотном графике. Поэтому Майк переехал к нам, и мы жили как одна большая дружная семья до тех самых пор, пока мои родители не развелись (мне было четырнадцать). Я съехала к отцу, а Майк остался жить с моей мамой – как бы странно сие не звучало. Мы долго не общались с тех пор, ибо жили в разных городах, но я знала от матери, что брат поступил в полицейскую академию. Через время его отец вернулся в страну и захотел общения с сыном, но Майкл был уже достаточно взрослым, чтобы предпочесть жить самостоятельно, он уже служил в полиции. Через год его отец умер в аварии, и Майкл, по словам моей мамы, ненавидел себя за то, что держался вдали от отца. Если бы он только знал, как мало у них осталось времени…

Проработав в полиции пять лет, Майкл перевелся в ФБР. С тех пор он многое пережил, дважды почти погиб, но каждый раз воскресал. Однажды он даже исчез на целых шесть месяцев (мать сходила с ума!) и вернулся, объясняя, что у него была важная миссия. Так что когда он снова испарился – три недели назад, – я вовсе не волновалась. Я знала, что Майкл непобедим.

– Мисс Лили Эванс, – строгий голос начальника отдела ФБР вернул меня к реальности, – я хочу поговорить с вами в моем кабинете. Агент Вудс проводит вас.

Сказав это, начальник отдела ФБР скорым шагом покинул аудиторию. Я же сидела на месте, вертя головой по сторонам, гадая, откуда же появится этот таинственный Вудс, пока один мужчина – лет сорока, темные волосы, средний рост, одетый в строгий черный костюм – не поднялся со своего места с самого края аудитории и не направился ко мне. Этот человек держал дистанцию с остальными и не вымолвил ни слова за все совещание. Он выглядел грустным и уставшим. Может, так просто казалось из-за небритого подбородка и широких нахмуренных бровей.

– Иди за мной, – бросил он, едва взглянув на меня, и пошел вдоль прохода к выходу.

Я последовала за ним.

Глава 3

Хоть по официальным документам я и Лили, но мне привычнее Лилия – и все производные, вплоть до Лильки. Я американка русского происхождения (мать – эмигрантка из России, отец американец), и я знаю оба языка одинаково хорошо, так как мать всегда говорила со мной по-русски и у меня было полно русскоязычных друзей. Отец тоже научился звать меня Лилией, и я поэтому так всем всегда и представляюсь. Впрочем, в эту минуту мое имя заботило меня меньше всего на свете.

Мужчина шел быстро, я еле за ним поспевала. Он не разговаривал и все еще недовольно хмурился. Я тоже молчала, взгляд, говорящий «кто ты на хрен такая и что ты тут делаешь», остужал мой пыл.

Наконец мы семимильными шагами добрались до нужного офиса. Кабинет, открывшийся моему взору, был довольно скромно обставлен, но тем не менее оказался просторен и внушал уважение, о таких говорят «респектабельный». Начальник указал мне на место за длинным столом для совещаний неподалеку от его высокого кресла.

– Вудс скоро станет моим замом, – с места в карьер стал просвещать меня мужчина, чьего имени я до сих не знала, сухими, обрывочными фразами, – он работал очень долго над этим делом. Один раз едва не поймал Фараона, так что лучшего учителя тебе не найти.

– Учителя? – в замешательстве спросила я. Зачем я здесь? Они ведь не думают на самом деле, что сделают из меня агента за сутки, правда? Это же смешно.

Чернокожий мужчина пристально меня разглядывал. Наконец сказал:

– Ты же не думаешь, что искать твоего брата в данных обстоятельствах – плевое дело? Нет, не плевое, и легко тебе не будет, так и знай. Ты ведь не спала в течение моего доклада об этом преступнике?

Хоть он и не повысил голоса, почему-то казалось, что он кричит. Но все, что я могла произнести, это:

– Искать брата? – потому что его слова стали полной неожиданностью.

Вудс все это время молчал (ну, тут ничего удивительного, я уже заметила, что он не сильно словоохотлив), заняв стул напротив меня, а начальник отдела ФБР поднялся, прошел к сейфу, вмонтированному в стену, и достал оттуда пластиковую коробочку.

– Это вещи твоего брата, найденные в его тайнике, – говорил он, помещая коробку на стол прямо передо мной. – Телефоны, деньги, паспорта, лекарства, записывающие устройства и другие технические штучки, которые он использовал в работе. Он должен был выйти на связь с Вудсом в понедельник, три недели назад, но не вышел, и до сих пор от него ни слуху ни духу.

– Чего?! – Я была шокирована. – Но я думала…

– Думала что? – Так как я молчала, он ответил за меня: – Что Майкл вернется? Явно нет. Без этих вещей, – указал он на пакет, – у него просто нет шансов.

– Но он же вернулся в прошлый раз…

– В прошлый раз он имел дело не с Фараоном… – Мужчина глубоко вздохнул и посмотрел на меня иначе – с сочувствием и нежностью. – Послушай, девочка. Девять лет. Девять! А мы даже не знаем, как он выглядит и что он вообще такое. Да, не кто – что!

– Чего?

Понимаю, что все мои «чего» могут казаться глупыми и даже вызывать раздражение, а кто-то вообще решит, что я умственно отсталая. Но просто задумайтесь об этом на минутку. Я обычная двадцатидвухлетняя девушка. Мне позвонили из ФБР вчера вечером, что само по себе стрессовая ситуация. Нет? Да ну бросьте! Как часто вам звонят из ФБР?! И теперь, на следующий день после звонка, мне говорят, что из меня собираются по-быстрому сделать секретного агента (из меня!), чтобы поймать самого опасного преступника, который только жил на планете Земля. А агента из меня будет делать какой-то мужик – один-единственный, который и сам его упустил. А следом мне говорят, что мой брат, возможно, мертв… Может, какая-то другая девушка (из той категории людей, из которых как раз и делают агентов) и скажет им: «Да катитесь вы!», но я так не могла. Вместо этого я только бубнила эти самые нечленораздельные «чего» и повторяла за ними их же фразы. Им действительно для этой миссии нужна именно я?! Если так, то они как минимум сошли с ума.

Однако начальник отдела, который позже попросил меня называть его мистер Филс, не был ни удивлен, ни раздражен. Он на самом деле даже радовался, что я произнесла свое «чего?» в стотысячный раз, и ответил:

– Да, что. Потому что лично я подозреваю, что это не человек.

Вместо «чего?» я всего лишь молча выпучила глаза.

– Он человек, – внезапно подал голос Вудс, заспорив с руководством. – Везунчик и, возможно, с некоторыми необычными способностями, но все же просто человек.

– Я предпочитаю думать, что он дьявол во плоти, но как угодно, – заявил шеф.

Я не была уверена, серьезно ли он это говорит (его внешность и должность как-то не соответствовали произнесенным словам о сверхъестественном), и произнесла:

– Так чего же вы от меня хотите? Он – дьявол, я не архангел, что я смогу с ним сделать? Как смогу поймать?

– Тебе не придется.

– Но ведь миссии… – попыталась я показать, что реально слушала его лекцию, а не спала, как мужчина успел предположить, но он прервал меня.

– Забудь обо всем, что я сказал в конце лекции. Это было для остальных. Теперь мы обсудим самую засекреченную информацию, которая у нас есть на Фараона. Меньше десяти человек в стране владеют этими данными, так что отнесись к этому серьезно.

– Почему я должна что-то там принимать серьезно? Я простая девушка, обыкновенный человек, вы меня с кем-то путаете!

Не знаю, удалось ли мне достучаться, но оба на время замолкли. Затем начальник отдела сказал:

– Когда твой брат поступил на службу, мы прочитали всю его переписку, и в почте, и в мессенджерах, и даже его личный дневник. Не смотри на меня так, безопасность нашей страны превыше каких-то дурацких моральных и этических принципов, которые, как тебе кажется, мы нарушили. Так вот, я знаю, вы были очень близки. Он всегда называл тебя не иначе как самым близким человеком и лучшим другом.

Я почувствовала, как глаза увлажнились подступающими слезами.

– Но я не видела его несколько лет.

Он положил свою теплую ладонь на мою руку в отеческом жесте.

– Иногда это не имеет значения.

Я кивнула.

– Так… Что конкретно от меня требуется?

За мной в итоге закрепили две важнейшие миссии. Конечно, наиболее значительная (для меня, не для них, к сожалению) – найти моего брата, живым или мертвым. Затем, если вы помните миссию номер четыре из речи мистера Филса (та, где он часто запинался), так вот, она тоже была оставлена в моем списке. И теперь я знала, что должна сопоставить с настоящими именами приспешников Фараона – их сверхспособности (он называл их «обязанностями» во время совещания).

«Как в фильмах о супергероях, снятых по комиксам? Вы что, издеваетесь?» – наверно, сейчас подумали вы. И да, я произнесла что-то наподобие, используя точно такую же интонацию, с какой это звучало у вас в голове.

Филс и Вудс, однако, заверили меня, что вовсе не шутят. Все операции, разработанные ФБР и полицией, показали, что каждый раз Фараон знал точно, где, когда и что они будут делать, и ускользал. Я спросила:

– Что, если была утечка? – и мне ответили, что иногда люди, стоящие во главе операций, меняли план на ходу, и все равно Фараон каким-то мистическим образом предугадывал все их действия. Как если бы он мог видеть будущее или читать мысли… А может, он невидимка и просто стоял рядом и подслушивал?..

– Послушай, девочка, – сказал мистер Филс, – мы не можем рассказать тебе все, у нас нет на это времени. Ты просто должна опираться на то, что сейчас услышишь, и принять это на веру. Есть у тебя еще вопросы, прежде чем мы перейдем к следующей части?

– Да, – созналась я. – Я все еще не понимаю, почему я. Да, я люблю своего брата, да, я слышала на лекции, что Фараон взломал вашу базу данных. Но нет ли у вас… хм… замены на такие случаи? Я имею в виду, более квалифицированных для этой работы людей?

– Если ты согласишься продолжать с нами, Вудс ответит на этот вопрос в процессе тренировки.

– М-да? – Я почесала бровь, обдумывая ситуацию. – Хорошо, тогда давайте, наверно, перейдем к следующей части…

Он дал мне изображение. Это был тот же слайд с иерархией схематических человечков, но теперь в нем были маленькие вставки с текстом внутри каждого из пяти изображений, олицетворяющих собой приспешников Фараона, рядом с их никнеймами. Я должна была выучить текст наизусть к следующему утру. После экзамена будут тренировки с Вудсом. Мне заранее не стали говорить, что они собой представляют.

Вудс довез меня до дома, и единственные слова, которые я от него получила, были:

– Завтра в девять. Не опаздывай.

Итак, текст для моего экзамена был следующий:

«Архивариус. Может запоминать тонны информации с одного взгляда. Знает каждую улицу и переулок каждого города, так как способен запоминать карты, поэтому его невозможно поймать в погоне. Не опасен.

Повар. Чувствителен к запахам, однажды обнаружил, что еда, приготовленная для Фараона, отравлена, просто понюхав ее. Стал персональным поваром Фараона. Не опасен.

Хакер. Может делать все что угодно в сфере информационных технологий. Все! Опасен во время операций, связанных с электроникой и интернетом.

Лед. Читает мысли собеседника. Очень опасен.

Солнце. Целитель. Ясновидящий. Может рассказать все о человеке, просто взглянув на него. Видит будущее. Очень опасен.

Фараон. ???»

Я быстро это запомнила и отправилась в постель, впоследствии долго разглядывая потолок в отчаянных попытках уснуть. К несчастью, мое нестабильное внутреннее состояние, вызванное беспокойством за Майкла, не позволяло мне расслабиться.

Где он? Правда ли он умер? Или Фараон засунул его в какой-нибудь темный и сырой подвал на заброшенной фабрике, чтобы допрашивать и пытать? Боже, я еще не знала этого парня, но я уже ненавидела его всеми фибрами своей души. «Что ты сделал с моим братом, мерзавец?»

Я прошла экзамен, который принимал у меня сам мистер Филс, и, следовательно, перешла в руки Вудса. Он повел меня в тир, расположенный в подвале здания. Я бродила по помещению, оглядывая пистолеты, коробки с патронами и мишени в форме человечков, и не заметила сразу, что Вудс казался не заинтересован процессом так, как я.

Я схватила пистолет с узкого стола и повертела в руках, говоря:

– Знаете, я никогда не стреляла из огнестрельного оружия. Вам придется меня учить.

Вудс взял табурет, уселся и удивил меня словами:

– Пистолеты ничего не сделают Фараону, так что не вижу никакого смысла учить тебя.

И вот оно – мое любимое словцо:

– Чего?!

– Послушай, девочка…

– Лилия.

– Ага, пускай… Миссия строго засекречена, поэтому другие должны думать, что мы тут стреляем. Сперва мы помолчим минуты три – столько требуется на инструктаж, а затем я буду стрелять минут пятнадцать, а ты возьмешь вот это, – он дал мне наушники, – чтобы не повредить свои прекрасные ушки. Понятно?

– Ага, ясно, это чтобы другие думали, что я стреляю, да? – саркастическим тоном уточнила я.

– Хорошо, что ты не тупая.

Он глянул на часы, поднялся, подошел к столу и взял пистолет. Понимая, что он сейчас начнет стрельбу по мишеням, я взяла наушники, но в следующую секунду передумала и спросила:

– Зачем весь этот маскарад? Вы думаете, что кто-то стоит под дверью и слушает?

– Надень это, – мотнул он головой в сторону наушников, хмурясь от моего непослушания. – Я ничего не говорил о шпионах. Однако тут рядом спортивный зал, люди снуют туда-сюда, так что лучше нам придерживаться плана.

Он сразу начал стрелять, и, сморщившись, я надела наушники. Тренировка оказалась не тем, что я себе представляла.

Закончив, он вывел меня из тира в следующую комнату.

Вудс не врал: тут действительно было несколько человек, и это и впрямь оказался спортивный зал. Несмотря на то, что помещение было огромным и мы могли урвать себе кусочек мата и никому не мешать, Вудс скомандовал остальным выйти. Агенты бросили на меня злой взгляд, проходя мимо, как если бы я была причиной, по которой их выгнали. Или так оно и было?.. Но так или иначе, это идея Филса внедрить меня в логово Фараона, не моя, поэтому я не должна испытывать чувство вины.

Когда мы остались вдвоем, я спросила:

– Есть какая-нибудь запасная униформа и кабинка для переодевания? – Видя, что он меня не понимает, я уточнила: – Я в платье, как вы можете видеть, и это не лучшая одежда для борьбы.

– Тебе не придется.

– Ох, и снова здорово… – Я ненадолго отвернулась, обдумывая сложившуюся ситуацию. – Вы можете сказать мне: почему я на самом деле здесь?

– Не знаю. Задаю себе тот же вопрос. Филс верит, что я могу что-то из тебя сделать, но это невозможно. Ты не сможешь противостоять Фараону при помощи кулаков! Так что не вижу ни малейшей причины учить тебя чему-нибудь. Я найду другое применение своей энергии. Понятно?

Я молчала некоторое время, затем повернулась, чтобы уйти, но внезапно одна идея посетила меня. Кто он такой, чтобы так со мной разговаривать? Я знала, что он начальник какого-то отдела и в скором времени должен занять пост заместителя Филса, я знала, что он спасал мир от опасных людей, но что с того? Это не мой выбор находиться здесь. Это они вытащили меня из постели и бросили на маты (фигурально выражаясь, так как я пока еще стояла возле матов). Так с какой стати он обращается со мной как с мусором?

– Я могла уйти прямо сейчас, – сказала я строго, – но вы этого не дождетесь. Вы можете продолжать весь этот бред по поводу сверхъестественных способностей, бла-бла, но я здесь, чтобы научиться обороняться. Так как я собираюсь встретиться тет-а-тет с самым опасным преступником страны и так как начальник отдела расследований считает это обучение необходимым, значит, это необходимо. Понятно?

Он пялился на меня, хлопая ресницами, более минуты.

– Что ж… – пробормотал он по завершении этого времени. – Ты не такая, как я думал. Ладно, вон раздевалка, – ткнул Вудс в нужную дверь, – можешь взять там одноразовую униформу, переоденься и возвращайся. Может, что-то из тебя и выйдет…

Я не пошла – я полетела в раздевалку. Я ощущала себя победительницей – впервые в жизни. Почему-то мне не пришло в голову, что то, что я выиграла, не стоило того, чтобы за это бороться.

Глава 4

Весь следующий час я летала через мат, лежала на мате и пыталась драться, чтобы в итоге вновь оказаться летящей через мат или лежащей на мате. Я чувствовала себя двоечницей, коей никогда в жизни не была, но Вудс по какой-то неведомой причине был мною доволен.

– Отлично, – наконец провозгласил он, – урок окончен, все свободны.

– Но я еще вас не побила! – крикнула я с мата.

– Ты не можешь побить меня. Если полагаешь, что можешь, то ты слишком глупа или слишком много о себе думаешь. Теперь поднимайся!

Я попыталась, но не смогла. И снова, и снова – настолько ослабла от тренировки. Ему пришлось самому ставить меня на ноги.

В машине по дороге домой я беспокойно елозила по сиденью, поскольку голова моя разрывалась от мыслей: будет что-то еще или это все? То, что происходило сегодня, – это полный курс молодого бойца? Они тренировали меня пару часов, прежде чем выпустить в большой жестокий мир?

Так как Вудс, который, как и вчера, самолично вез меня домой, отмалчивался, я наконец-то спросила:

– Что у нас завтра?

– А что у нас завтра? – не понимающе повторил он. Или понимал, просто издевался?

Так или иначе, я терпеливо уточнила:

– Мои тренировки. Во сколько? Где? Если не завтра, то когда?

– Никогда. Не вижу смысла. Я думал, ты что-то собой представляешь, но я ошибался. Теперь я умываю руки.

Я ощутила, как ярость кипит у меня внутри. Хорошо, что мы были уже за углом моего дома. Я подождала, пока он остановит машину возле порога, схватилась за ручку и сказала:

– Почему вы так злы ко мне?

Мой персональный водитель отпустил руль и наконец на меня посмотрел.

– Хочешь знать почему? Потому что не хочу к тебе привыкать. И знаешь почему? Потому что ты покойница! С той самой минуты, как ты согласилась на это, ты стала покойницей. И если ты не откажешься от этой миссии прямо сейчас и просто не уйдешь – ты покойница!

Я молча уставилась на него, затем вылезла из машины и громко хлопнула дверью. Автомобиль медленно поколесил прочь, я смотрела, как он удаляется от моего дома, и тут какая-то муха меня укусила, и я бросилась вслед за машиной. Вудс узрел мою эскападу и остановился. Я открыла дверь и наклонилась, чтобы он меня увидел, не возвращаясь при этом в салон.

– Почему Филс кинул меня прямо в пекло всей этой операции, если я окончательно и бесповоротно мертва? Он что, убийца?

Агент вздохнул и стал походить на нормального человека. Он произнес сочувственно и почти нежно:

– Я не знаю. Думаю, он отчаялся. Ты овечка, и он полагает, что это наш последний шанс приблизиться к Фараону – послать ему невинного агнца.

Я наконец-то поняла.

– Волк в овечьей шкуре?

– Да.

– То есть чем меньше я знаю и чем меньше могу, тем лучше. Менее подозрительной я буду казаться.

– Именно. Но доколе ты не волк внутри, это просто очередная провальная миссия для нас и суицидальная миссия для тебя.

Я стояла в нерешительности какое-то время, и, когда уже собиралась захлопнуть дверь, он неожиданно спросил:

– Ты голодна?

– Чего?

– В двух кварталах отсюда хорошая бургерная. Давай, запрыгивай.

Местечко было маленьким и почти безлюдным. Мы взяли бургеры с картошкой фри и уселились возле окна. Погода буйствовала по сравнению с тем, что творилось утром. Тучи заполонили собой все небо, ветер гулял во всех направлениях сразу, точно псих, и наконец раздался оглушающий гром.

– Молния… – прошептал Вудс, глядя в окошко, словно загипнотизированный. – Будто бог показывает, что наблюдает за нами… Как считаешь?

Я с любопытством посмотрела на него. Что-то в нем изменилось. Агент больше не выглядел как строгий, суровый тип, только и ждущий удобного момента, чтобы меня критиковать и наказывать за каждый неверный шаг. Даже его щетина, почти уже борода, и густые выразительные темные брови сейчас вызывали у меня смутное раскаяние и желание приласкать, как заботливая мамочка гладит сына.

– Вы имеете в виду Тора, Зевса или Юпитера? – с усмешкой уточнила я. – А может быть, Перуна? Если вы знакомы со славянской мифологией, конечно. – Я была с ней знакома, будучи наполовину русской.

– Мой предки были датчанами по матушке и англичанами по батюшке, так что среди перечисленных это, выходит, Тор. Но я считаю, что есть Высшие Силы, стоящие над всеми религиозными эгрегорами.

– Я думала, вы не верите в такие вещи, – ответила я с легкой улыбкой и отпила горячего чая, любуясь сияющими редкими вспышками небесами.

– Ну… Когда видишь то, что видел я, начинаешь сомневаться… Что это за человек такой? Он просто удачливый сукин сын, который может делать фантастические, паранормальные вещи, или он не человек вовсе?

Он вонзил зубы в сочный бургер, а я напомнила:

– В кабинете Филса у вас было четкое мнение по этому вопросу.

Он жевал медленно, возможно, чтобы было время обдумать ответ. Наконец изрек, понизив голос:

– Это для Филса.

– Хм… – Неожиданная мысль посетила меня. Как он сказал? «Когда видишь то, что я видел?» – Вудс…

– А? – Он непроизвольно дернулся, как если бы я ненароком вытащила его из сна или кошмарного видения.

– Вы скрываете что-то? От Филса?

Он откусил еще раз, пожевал, только после ответил:

– Я видел его.

– Кого? – В следующую секунду я вскричала: – Фараона?!

– Ш-ш! – Вудс осторожно посмотрел назад – на столики и стойку. – Да. И не могла бы ты говорить потише?

– Вот почему вы так уверены, что я умру, да? – Он кивнул. Я была так заинтригована, что ела картошку на автомате, даже не глядя в тарелку. Если бы кто-то ради шутки поменял картошку на плюшевого мишку, я бы и его схомячила за милую душу. – А как вы на него нарвались? Что вы можете о нем сказать? Он и впрямь настолько ужасен?

Агент как-то странно хмыкнул.

– Ну… Скорее наоборот.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что он выглядит привлекательно. Для баб, думаю, он вообще неотразим.

– Боже, Вудс, почему вы скрыли это? Вы могли сделать фоторобот. И ФБР было бы на шаг ближе к его поимке.

– Да, если бы я только мог… – Вудс снова вздохнул, отодвинул тарелку и наклонился к моему уху. – Я не помню его лицо.

– Чего?! Но… Ладно, вы были напуганы, поэтому…

– Нет. В тот момент, когда он понял, кто я, его лицо начало испаряться прямо перед моими глазами… Знаю, как это звучит, но…

– Не понимаю… Что вы имеете в виду под «испаряться»? Вы видели прямо насквозь него? Были плечи и шея, а выше – ничего?

Он пялился на меня некоторое время в попытке понять, высмеиваю я его или нет. Я не смеялась. Я действительно не понимала и пыталась нарисовать себе картинку того, что он видел. Он понял это и продолжил:

– Нет, не так. Он стало размытым. И у меня нет воспоминания о том, что я видел до того, как оно стало размытым… Однако я сохранил в памяти свои мысли о том, что он смазливый. – Он не разговаривал около минуты, затем продолжил свою исповедь. – Я сказал Филсу, что на нем была маска. Когда он начал расспрашивать о фигуре, росте и прочем, я сказал, что он был в длинном свободном плаще. Черт… – покачал он головой в отчаянии и слегка покраснел, вспоминая свое вранье. – Я же не мог сказать боссу, что я забыл, понимаешь? Я не могу вспомнить ни его лица, ни его одежду, ни его фигуру.

– Как вы вообще на него наткнулись?

– Во время операции по его захвату. Сотой по счету или около того. Я составил перечень всех, кто мог оказаться в списке Фараона по ликвидации и захвату его бизнеса. В тот раз мне повезло. Кларен МакНилан. Генеральный директор группы компаний «Защищенные линии». ФБР вело переговоры с ними по разработке высокосекретного сервера и телефонной линии для бюро. Фараон и его подельники имеют свою собственную, сделанную Хакером, полагаю, поэтому мы никогда не могли отследить их телефоны и прослушать их переговоры, а также прочитать переписку. Фараон может предсказать все. Если бы МакНилан остался в живых, он бы получил госконтракт, разработал бы для нас секретную линию, и они бы уже не смогли взломать наши сервера и достать список наших агентов, что они и сделали пару дней назад. И вот…

– И вот вы приехали к МакНилану.

– Ага. С группой захвата. Мы приехали в его загородный дом и засели в засаде. Каким-то образом он нас перехитрил. Если бы не моя интуиция… Спецназ был уже внутри, возле остывающего тела, а я, сам не знаю зачем, не заходя в дом, начал его обходить. И… – Он запнулся.

– Увидели его, – подсказала я, понимая, что ему нелегко дается этот рассказ.

– Их было трое. Он отправил остальных двоих вперед и остался со мной. Как если бы он хотел выиграть один на один, понимаешь? И вот я достал пушку и нацелил на него.

Я слушала, затаив дыхание и ярко представляя эту встречу. Полумрак, Вудс с пистолетом в дрожащей руке и таинственный мужчина, который специально вернулся, что встретиться с врагом лицом к лицу. Почему? Зачем ему это? Чтобы «выиграть один на один», как полагает Вудс? Но это же глупо. Ты совершил тяжкое преступление, у тебя на хвосте агенты ФБР с поддержкой в виде спецназа, ты должен бежать без оглядки!

– Он был вооружен? – спросила я.

– Нет. Но это для него не проблема… Боже! – Он покачал головой и достал серебряную фляжку из кармана. Могу поклясться, что там был алкоголь, я почти могла уловить запах, но он же за рулем! Ничего себе… Почему воспоминания о встрече с Фараоном во плоти заставляли его так сильно нервничать?

Вудс сделал глоток, сморщился и продолжил:

– Мой пистолет просто распался на части в моих долбаных руках! Он всего лишь глянул на пушку, и она сломалась… Ты видишь теперь, что нет никакого смысла учить тебя стрелять?!

– Видимо, так… И теперь это вы повышаете голос.

– Потому что никто и ничто тебе не поможет! – Он стучал по столу открытой ладонью, выкрикивая это.

Я вздрогнула и оглянулась. Остальные клиенты бургерной начали оборачиваться на нас и шептаться. Один из них достал телефон. Собирался звонить в 911? Мы не настолько напрягали окружающих. Может, он хотел записать эту яркую сцену и выложить на YouTube? Я покачала головой в досаде и вернулась глазами к нашему столику.

Вудс сделал еще глоток. И еще… Начало казаться, что он так и не закончит историю, поэтому я спросила:

– Что было дальше?

Вудс пожал плечами.

– Ничего. Я шокированно оглядывал части пистолета на земле у моих ног, он сделал шаг вперед, глядя мне в глаза, и его лицо исчезло из моей памяти… Затем он победно усмехнулся – я не видел этого, но интуитивно почувствовал – и ушел.

Вудс продолжал пить из своей фляжки, я пыталась взывать к здравомыслию и уговаривала прекратить, но он не послушал. Наконец я сдалась и просто оставила его в кафе. Дома я нашла свою бумажку с заданием и добавила новую информацию в колонку «Фараон».

Глава 5

На следующее утро я получила звонок от Вудса. Судя по голосу, он чувствовал себя ужасно. Не в смысле стыда от содеянного, а в смысле от похмелья. Он сказал, что заберет меня в одиннадцать, и мы начнем наконец тренировку. Да, начнем. Удивившись, я спросила: «Вы имеете в виду, продолжим?» И он объяснил: «Нет, я имею в виду настоящую тренировку! И не опаздывай, понятно?»

Я сверилась с часами. У меня сорок минут на сборы.

Пока я чистила зубы, ела крекеры с чаем на завтрак и приводила в порядок лицо и волосы, я не могла перестать гадать, что же собой представляет настоящая тренировка. То есть если кулаки и даже оружие не работают в случае Фараона, то что тогда сработает?

Я успела вовремя, но Вудс уже ждал меня в машине.

– Я не опоздала! – сказала я первым делом, занимая переднее сидение его черного седана.

Он ничего не сказал и завел мотор.

Несмотря на грубость Вудса, я была в хорошем настроении. Я стану настоящим агентом, и мои новоприобретенные навыки помогут мне найти и спасти моего брата, если, конечно, еще было кого спасать (мой сегодняшний настрой подсказывал мне, что, разумеется, есть кого).

Я вспомнила, как мы играли и дурачились, будучи детьми. И как он заступался за меня. Однажды, когда мне было семь, старший мальчик наехал на меня на велосипеде. Я повредила ногу так сильно, что Майкл хотел его ударить, но мальчик без конца повторял, что наехал на меня не специально, я так быстро выбежала на дорогу, что он не успел среагировать. Так как за ним якобы не было вины, Майкл не мог расквасить его лицо. Он всегда старался поступать правильно. Но он и не мог оставить все как есть, он считал, что, являясь моим старшим братом, он обязан меня защищать и даже мстить за меня. Поэтому он попросил своего дружка поиграть с ним. Они бросали мяч через улицу – ту самую, где тот мальчик обожал кататься. Майкл высчитал момент, когда бросить мяч, чтобы он попал в проезжающего мимо парня. Тот был в бешенстве! Но Майкл сказал то же самое: он просто бросал мяч своему приятелю, он не мог предсказать, что кто-то в эту секунду проедет на пути мяча. Пацан потер задумчиво затылок и просто уехал. Мы так хохотали потом. Глупые дети…

Я была так долго и глубоко погружена в воспоминания, что заметила смену привычного маршрута, когда мы были уже за городом.

– Куда мы едем?

– Нужно держать это в тайне. На сей раз все серьезно. Босс выделил нам свой загородный дом. Ты никогда и никому не расскажешь, что увидишь там, услышишь и узнаешь. Понятно?

Заинтригованная, я кивнула:

– Понятно.

Дом Филса был огромным, из коричневого кирпича с белыми колоннами и высоким забором. У меня не было возможности полюбоваться интерьером, потому что Вудс сразу потащил меня в какое-то полуподвальное помещение. Хорошо хоть, оно не было жутким, пыльным и темным. Единственное, что отличало это помещение от любой другой красивой, богато обставленной комнаты любого крутого особняка – полное отсутствие окон.

Я уселась на белое кожаное кресло и приготовилась слушать.

– Надеюсь, тебе не нужно чай-кофе-туалет и прочее дерьмо и мы можем сразу приступить к делу?

– Сразу к делу.

– Отлично.

Он разложил свой чемоданчик на столе напротив кресла, где я сидела, и открыл его. Внутри был какой-то странный девайс с экраном, кнопочками и кучей проводов.

– Что это? – спросила я с некоторой долей беспокойства.

Он взял стул с высокой деревянной спинкой, сел возле меня и начал прикреплять все эти проводки к моей голове.

– Что вы делаете?! – доля беспокойства в моем голосе все росла и росла.

– Сиди тихо и не рыпайся.

Когда он закончил, я выглядела как новогодняя елка, украшенная гирляндой. Он нажал на кнопку, посмотрел в экран и кивнул удовлетворенно сам себе.

– Что?

– Теперь мы готовы к беседе.

– Ладно…

– Скажи мне: что ты думаешь о правительстве?

Я была настолько ошарашена, что пролепетала в ответ свое излюбленное:

– Чего?

Вудс, начиная раздражаться, повторил:

– Что ты думаешь о правительстве? Или ты глухая?

– Нет, не глухая.

– Ну так что?

– Хм… – Я стала быстро думать. Он хотел честный ответ или ложь? – Я индифферентна.

– Ага. – Все это время он наблюдал за чем-то на дисплее, у меня не было возможности увидеть, что там, потому что чемодан был развернут открытой крышкой ко мне. Через несколько секунд он торжественно изрек: – Ты врешь.

– Ох, боже ты мой… Что это за вопрос такой? Вы работаете на правительство, я не могу вам правду сказать!

– Это хорошо, тебе и не нужно. Что тебе нужно – это притвориться, что то, что ты говоришь – это то, что ты на самом деле думаешь.

– То есть соврать?

– Нет. Когда ты врешь, ты думаешь о правде, ты просто не произносишь ее вслух. А я хочу от тебя, чтобы ты реально думала то, что произносят твои уста. Понятно?

– Нет!

Я была в замешательстве, поэтому ему пришлось повернуть кейс другой стороной, чтобы показать мне наконец, что на дисплее. Там были две кривые, красная и зеленая. Красная, как он сказал, показывала, что я думаю, а зеленая, как можно догадаться, что я говорю.

– Я не могу прочесть твои мысли, – продолжал Вудс объяснять, – но я могу увидеть, если эти две линии разные.

– А как это работает? Простым языком, пожалуйста.

– Как полиграф, но усовершенствованный. В то время как полиграф ловит изменение твоего пульса, эта штукенция работает только с твоим мозгом.

– Окей. А дальше?

– Твой мозг создает импульсы, когда ты мыслишь. Картинки того, о чем ты думаешь. И твой мозг создает импульсы, когда ты говоришь что-то, потому что, чтобы сказать что-то, ты в первую очередь воссоздаешь образы того, о чем говоришь. Эти импульсы и создают линии. Между этими импульсами микросекунды, так как сперва ты думаешь, а затем говоришь. Поэтому я вижу две линии. Когда они одинаковы, или почти одинаковы, это означает, что человек говорит правду. Или…

– Или?

– Или человек говорит конкретно то, что думает.

– То есть – правду.

– Необязательно. Наша задача на сегодня научить тебя думать то, что ты на самом деле не думаешь.

Я поразмыслила над этим буквально секунду.

– Это невозможно.

– Ну… Тяжело, но не невозможно.

– Но ведь мозг постоянно работает. Его нельзя контролировать.

– И да, и нет. Насколько нам известно, телепаты умеют вылавливать только яркие мысли. И, как ты сказала сама, сознание работает постоянно. Можно это представить себе как океан. Телепат сможет прочитать только поверхность, и, если постараешься, сумеешь скрыть то, что находится глубже. Но только если поверхность будет такой яркой, что он и не подумает, что существует другой уровень.

– Мне кажется, я начинаю понимать. Вы хотите, чтобы я думала одновременно две разные вещи, одна должна быть громче – чтобы они думали, что это моя единственная мысль на данный момент, а вторая должна быть тихой – для меня.

– Точно. Дело в том, что ты не сможешь просто перестать думать навсегда и выдавать им только те мысли, которые они хотят услышать. Но ты можешь сделать свой истинный голос настолько тихим, что они никогда его не услышат.

Когда мы закончили с теорией, то снова перешли к заданию.

– Что ты думаешь о правительстве?

«Ненавижу».

«Обожаю!» – более ярко.

– Обожаю! – ответила я. Он покачал головой раздосадованно. – Что? Нет?

– Нет…

– У вас теперь три линии?

– Нет. Девайс не может прочитать глубоко скрытые мысли. Он отмечает только то, что увидит и телепат.

– И?

– И линии снова разные. Ты думаешь не то, что говоришь. Пробуй еще.

…У меня заняло четыре с половиной часа научиться контролировать свои истинные мысли и прятать их под мыслями-обманками. Я чувствовала, что мой мозг сейчас взорвется, да с такой мощностью, которая с легкостью уничтожит весь район. Но Вудс казался довольным. Последние три вопроса и мои ответы сделали красную и зеленую линии идентичными. Что касалось меня, я не могла поверить, что реально сделала это. Мне казалось, что это какой-то сбой или просто слепая удача, поэтому я не разделяла его оптимизм. Повторять этот подвиг долгими неделями каждые сутки по двадцать четыре часа кряду я, конечно, не смогу. А надо.

– Они убьют меня, – прошептала я удрученно, развалившись в кресле в изнеможении; руки свисали прямо до пола, а голова опущена до самой груди.

Он просто-напросто кивнул.

– Да, убьют.

– Блин, Вудс… В вас присутствует то, что нормальные люди называют эмпатией?

– Нет, говорил же тебе. Не хочу к тебе привыкать. А теперь поднимайся! У нас полно дел. А ты лежишь как… безработная.

– Безработная, – фыркнула я и поднялась. – И что теперь?

– Теперь, – проговорил он, вытаскивая сложенный листок из внутреннего кармана пиджака, – прочитай это, запомни слово в слово и сожги.

Он отдал мне бумагу. Разворачивая, я задорно прыснула.

– Сжечь? Зачем?

– Затем, что это твоя биография. Каждый человек должен знать свою биографию, а не иметь ее в записанном виде. Если только ты не престарелый романист, собирающийся писать мемуары. – Он достал зажигалку и поиграл с колесиком. – Или ты можешь ее слопать, если тебе так удобнее.

– Нет, спасибо. Ты говоришь, как персонаж шпионского фильма.

– Мы именно в нем.

Я стала читать. В возмущении отбросила бумажку.

– Вы что, издеваетесь? – Он метнул в меня непонимающий взгляд, мол, что такое? – Это моя биография!

– Не совсем.

Я снова взяла бумагу в руки.

– Да, тут написано, что у меня нет братьев и сестер. Но Майкл мне и не родной брат, то есть не совсем, то есть двоюродный…

– Да, у вас с Майклом разные фамилии, разные родители. Вы не видели друг друга долгие годы. Филс надеется, что это прокатит. И ты ни при каких условиях не должна его упоминать.

– И я жила с племенем чиппева всего два месяца, не год.

– Да, но твое резюме должно быть убедительным.

– Резюме?

– Да. Ты будешь работать в «Фараон Инкорпорейтед».

– Чего? Я… Я… – Я была озадачена, но быстро взяла себя в руки. Я знала, что они собираются внедрить меня в логово Фараона под прикрытием. Какая разница, если я буду на него работать? Хорошо хоть, они не собираются сделать из меня торговца наркотиками или еще какой сброд. – Но при чем тут племя?

Я должна сделать лирическое отступление. Мой отец работает в Министерстве Образования. Пару раз, выполняя социальную программу, он оставался с разными племенами и работал там учителем. Однажды, когда у меня были каникулы в университете, я жила с ним. Это было западное племя оджибве, оно же чиппева, сейчас численность популяции довольно мала. Я подружилась кое с кем и даже возвращалась пару раз, но мои визиты сводились к нескольким часам. Два месяца жизни с племенем и четыре визита никак не складывались в год, указанный в резюме.

– Вакансия переводчика. – Он достал планшет и после короткого веб-серфинга показал мне сайт. – Читай. Ты будешь подавать резюме на эту должность. Ты ведь знаешь западный диалект языка оджибве?

– Да, но не очень хорошо. Юго-западное наречие оджибвейского языка называется чиппева, и он внесен в Книгу рекордов Гиннеса как самый сложный, так что сами понимаете…

– Ничего и слышать не хочу. Учитывая, что ты жила с ними целый год, ты обязана знать его превосходно.

– Но я… – Я покосилась на лист бумаги, который все еще держала в руке. – Да, я отлично владею языком. – Сказав это, я протянула руку за зажигалкой.

– Вот и хорошо. – Когда я сожгла свою биографию, он сообщил: – Завтра ты снова сдаешь экзамен. Филс будет эйчаром, а ты попытаешься убедить его, что ты лучшая кандидатура на эту должность. О, и не забудь думать все то, о чем ты говоришь: мы снова навешаем на тебя кучу проводов.

– Ладно. Послушайте, а зачем Фараону знаток языка чиппева?

Он пожал плечами.

– Не знаю, и мне плевать. Выясни сама. – С этими словами он передал мне планшет.

На сайте была ссылка на вакансию с расширенной информацией. Там было сказано, что их корпорация планирует вести бизнес с индейцами. Они уже работают с апачами и чероки. Теперь собираются стать партнерами с чиппева.

Я вернулась на главную страницу их сайта, чтобы понять, чем они вообще занимаются. Текст был настолько запутанным, что, казалось, они занимаются абсолютно всем. И мне придется работать в столь таинственной компании…

Я вернула ему девайс.

– Ну и что ты думаешь по этому поводу? – спросил он.

Я задорно хмыкнула:

– Вдохновляет.

– Ага, тебе понравится, – дразнил он меня. – Слушай, как только окажешься там, навостри уши. Запоминай все, подмечай все, слушай и подслушивай. Но не дай себя заподозрить. Ты просто труженик, как и другие, с девяти до шести, пять дней в неделю. Сверхурочные – хорошо, но если никто не задерживается, то и ты не задерживайся. Понятно? – Я кивнула. Он заметил выражение моего лица. – Какие-то проблемы?

Пришлось признаться:

– Ненавижу офисную жизнь и очень плохо схожусь с людьми.

– Конечно, плохо сходишься. – Когда я стала подозревать его в очередной злой насмешке, он внезапно уточнил: – Умные никогда не сходятся с остальными, так и знай.

На самом деле это правда. Да, я неуклюжа и временами слабохарактерна, но я горжусь своим умом и своей сообразительностью. Я всегда была отличницей, что в школе, что в вузе.

Но теперь лучшая часть меня могла стать моей слабой стороной.

– Боюсь, что я все испорчу.

– Не бойся. Тебе и не нужно целиком сливаться с серой массой. Ты должна немного выделяться, чтобы люди Фараона тебя заметили.

Мы помолчали какое-то время, и неожиданно для самой себя я полюбопытствовала:

– Вудс… У вас кто-нибудь есть? – Из-за некоторых его слов я почувствовала, что мы родственные души. Одиночки. – Жена, дети?

Он в тот момент выхаживал по комнате; сделав еще парочку шагов, ответил:

– Нет. Но был женат.

– Что случилось? Можете не отвечать, если это личное.

– Я знаю, что могу не отвечать! – сорвался он. – Кто ты такая, чтобы давать мне разрешение? – Я все еще ожидала ответа, и через полминуты я его таки получила. – Мы развелись два года назад. Миссис Вудс решила, что муженек работает слишком много и уделяет ей слишком мало времени. И ушла. Это все, что тебя интересует, или ты продолжишь пытку дурацкими вопросами?

– Все, что вы делали сегодня, это пытки дурацкими вопросами, так что это была месть!

– Боже ты мой… – Он закатил глаза и показал мне на входную дверь, намекая, что на сегодня мы закончили.

На следующее утро я была в офисе Филса для прохождения экзамена. Вудс тоже присутствовал. И да, к моей голове снова подключили кучу проводов. Поначалу экзамен не казался сложным: директор задавал вполне ожидаемые вопросы.

– Почему вы хотите получить эту должность, мисс Эванс? – Я сказала, что это то, что мне нравится делать и что я могу делать очень хорошо. – Где вы учились? – Я назвала вуз и специальность и уточнила, что все еще учусь. Через три месяца у меня защита. – Как вы сможете совмещать работу и учебу? – Смогу прекрасно, потому что перевелась с дневного отделения на дистанционное. – Какой у вас опыт? – Я ответила ложью из моей «биографии» о том, что жила с чиппева целый год. И вот тут-то и начались сложности… – Как вы могли жить с чиппева год, если вы перевелись на дистанционное только сейчас?

«Черт! – кричала я мысленно. – Вы сами себя перехитрили, идиоты! Это вы хотели, что это был год, а не я!»

– О чем ты думаешь сейчас? – прорычал Вудс, сидящий на углу стола и смотрящий беспрерывно в экран своего устройства.

«О нет! Я что, это должна повторить? Про идиотов?»

– Э-э… Я…

– Послушай, девочка. Я говорил, как важно говорить только то, что думаешь! Или наоборот.

– Я повторю свой вопрос, мисс Эванс. – Филс так углубился в роль, что продолжал величать меня по фамилии. – Как вы могли прожить с чиппева год? Что с вашей учебой?

– Я взяла академический отпуск. Теперь вернулась.

На лице мистера Филса промелькнуло удовлетворение: он был рад, что я сумела выкрутиться.

– Почему вы считаете, что вы лучший кандидат на эту должность?

«Что это за вопрос такой? – Я внутренне закипала. – Неужели это реально спрашивают на собеседованиях? Но это же бред полнейший!»

Вудс издал звук, похожий на «Хм!», так что мне пришлось быстро импровизировать. Я ответила что-то о своей амбициозности, ответственности, сообразительности, быстрой обучаемости и т. п.

Было еще несколько каверзных вопросов, но в итоге я прошла тест.

– И что теперь? – Спрашивая, я рьяно сдирала с себя присоски с проводами. Освободиться от них – как глоток свежего лесного воздуха после пропитавшегося гарью или табачным дымом помещения.

– А теперь, – печально вздохнул Филс, – мы отправим твое резюме и будем ждать звонка.

Глава 6

Они позвонили на следующий день. Сладенький женский голосок спросил, удобно ли мне прийти в их офис завтра в полдень. Я сказала «да» и в ответ получила адрес и инструкции, как лучше добираться. Сказать по правде, я себе представляла это совсем не так. Мистический мужской голос шепчет что-то в трубку, пока на экране высвечивается надпись «номер заблокирован»… Но нет. Я сверилась с картой: здание было расположено в престижном районе. Точнее, это был тот самый небоскреб, который Филс показывал на слайде.

Я позвонила Вудсу с новостью (с другого телефона, конечно же), и он настоял на встрече в парке, с южной стороны пруда. В нашем городе несколько парков, но только один с большим прудом, так что я сразу поняла, о каком месте идет речь.

Вудс выглядел так, словно с минуты на минуту готовился пуститься в бега. Кепка с огромным козырьком закрывает пол-лица, солнцезащитные очки прячут глаза, линия фальшивых усов завершает маскировку, делая наставника почти неузнаваемым.

– Боже, Вудс… С трудом поняла, что это вы.

– Говори тише. Это мера предосторожности. Что, если они уже шпионят за тобой?

– Да ладно, – отмахнулась я. – У них полно соискателей.

– Готов поспорить, они шпионят за каждым, кто хоть что-то хоть когда-то им высылал.

Я посмотрела на пруд. Милая семья уток проплыла мимо нас с гордо поднятой головой; одна из птиц чуть поднырнула и побарахталась, несколько холодных капель попали в девчонок, стоящих у самой кромки воды, и они весело завизжали.

– Какой мой следующий шаг?

– Идешь на собеседование.

– Блин, иногда так и хочется тебя ударить… Я не об этом спрашиваю!

Вудс… засмеялся. Это было так неожиданно, что я рот раскрыла. А я-то думала, он разозлился, что я без спроса начала фамильярничать (для русскоязычных читателей специально даже использовала местоимение «ты»).

– Знаю, просто хотел помучить тебя напоследок. – Это прозвучало так грустно, что у меня почти уже начал трястись подбородок, но я вымучила улыбку.

– Ты что, прощаешься?

– Нет. – Он подошел к пустой скамейке и сел. Я поняла, что сейчас на мою голову посыплются какие-то важные инструкции, и последовала за ним. Когда устроилась по соседству, Вудс продолжил:

– Нельзя использовать ни телефоны, ни имейл для связи. И встречаться тоже нельзя.

– А как я должна контактировать с ФБР и передавать новую информацию?

– Просто запомни это.

Так как он перестал говорить, я потребовала уточнений:

– Что – это? – Он мотнул головой неоднозначно, как если бы показывая одновременно и на водоем, и на парк, и на скамейку, где мы сидели. – Хорошо, это, может, странно, но я поняла. Я знаю, где мы можем встречаться. Но когда? Как часто?

– Ты знаешь… Запомни. Запомни все это.

– Боже, ты убиваешь меня… – Почему-то Вудс считал, что назови он сам время и место, нас обязательно в этот момент подслушают. Придется принять его паранойю как должное и самой понять. У меня заняло это целых пятнадцать минут. – Сегодня двадцать первое. Ты хочешь, чтобы я приходила сюда двадцать первого числа каждого месяца в это время, правильно? – Я глянула на часы. – В три тридцать.

– Нет, не каждого, слишком опасно. Они в конце концов заметят твои милые пикники в парке. Люди в подчинении у этого человека обязаны замечать все, что достойно внимания. Четкая повторяемость каких-то событий – как красная тряпка для быка.

– Тогда… когда? – Он не ответил. Немудрено. – Когда я узнаю что-то важное? – Он слегка кивнул, все еще наблюдая за утками.

– Ты сегодня не очень словоохотлив, как я посмотрю… Ладно, если я узнаю что-либо важное, но сегодня двадцать второе, должна ли я ждать целый месяц, чтобы сообщить тебе, или, может, все-таки есть способ связи для экстренных случаев?

– Мы не можем себе позволить другой способ связи, уж прости, девочка. Но в твоем примере пусть это будет обратная дата, то же время.

– Что ты… – На сей раз до меня дошло до того, как я закончила фразу. – Двенадцатое?

– Ага.

Я быстро подчитала.

– Но ведь еще целых три недели между двадцать первым и двенадцатым! Это глупо!

Он все еще смотрел за утками, но его рука быстро среагировала, будто бы жила своей жизнью – схватила мое запястье так резко и сильно, что я пискнула от боли и неожиданности. Все еще не глядя не меня, он строго, хоть и полушепотом отчитал:

– Это Фараон, тупая ты кукла! Если ты говоришь мне, что собираешься провалить всю операцию, я убью тебя прямо сейчас! Ты что, не понимаешь? Мы должны, обязаны упечь его!

Я освободила запястье из его цепкой хватки, жалуясь:

– Что с тобой? Мне больно!

– Приходится делать тебе больно, чтоб до тебя наконец дошло, с чем ты собираешься иметь дело. Понятно?

– Да, сэр, есть, сэр! – взяла я под воображаемый козырек.

– Это не смешно. Ты умна, но не самая умная. Поэтому, если есть приказы, ты должна подчиняться. Ты должна думать, что кто-то уже все продумал, все просчитал, а ты просто не настолько важная пешка, чтобы тебе сообщать о мотивах. Понятно?

– Да. И я для вас не важна, и, как выяснилось, мой брат для вас тоже не очень важен, потому что миссия по его спасению – далеко не первый пункт в моем списке!

Он вздохнул и начал разговаривать как воспитатель детского сада:

– Я знаю, что ты напугана и переживаешь. Но есть вещи, которые человек просто должен сделать. Ты должна помнить о том, что общее благо важнее, чем проблемки отдельно взятой семьи.

Я хотела сказать ему, что жизнь моего брата не «проблемка», но решила не продолжать этот спор. У офицеров и солдат своя логика, которую мы никогда не постигнем. Приказы, приказы, приказы… ФБР или казарма – какая в сущности разница?

– Есть еще инструкции или приказы, – выделила я последнее слово, – или я могу идти?

– Да, есть. Никогда не думай о своей миссии. Никогда не записывай ничего, относящееся к твоей миссии. Если чувствуешь, что тебе нужно подумать об этом прямо сейчас, но ты в комнате не одна, убегай в туалет, думай и возвращайся. Но, так как мы не уверены, что Лед может читать мысли только лицом к лицу, лучше не рискуй.

– То есть вы не знаете, сможет ли он прочесть мои мысли через туалетную кабинку, я правильно понимаю?

На этот раз он посмотрел мне в лицо.

– Ты снова шутишь?

– Нет. – Я почесала бровь, затем спросила: – Вудс, может быть, ты хочешь работать в месте, где, чтобы подумать, ты должен бегать в комнату для мальчиков? Да и то не чаще одного раза за день. Так давай. Я рада поменяться местами. Если нет, то хорош осуждать.

– Ладно, – вздохнул он, – ты победила. Я затыкаюсь. Делай что хочешь.

Мы посидели в тишине некоторое время, углубленные в мысли, каждый в свои. Наконец я поднялась, разгладила юбку и спросила:

– Финальный совет будет?

– Да. Сядь.

Я вернулась на скамейку, готовая слушать, но вместо этого какая-то упаковка была украдкой всунута мне в ладонь. Это произошло так быстро, что какой-нибудь другой человек, даже сидящий с нами на этой же скамейке, не заметил бы. Я ждала объяснений, и они, слава богу, последовали.

– Если почуешь что-то… беги. – С этими словами он поднялся и был таков.

Я слегка надорвала коричневую упаковочную бумагу, просто чтобы увидеть, что же там внутри. Новый паспорт.

Я вышла из дома за час до назначенного времени собеседования. Я надела платье, но самое простое. Так как я не знала, мужчина будет меня интервьюировать или женщина (мне казалось, что позвонившая девушка была просто секретарем или помощницей), я старалась выглядеть одновременно и очаровательной (для мужчины), и как можно менее сексуальной (для женщины, чтобы не вызвать зависть). Поэтому и платье, и легкий макияж, и прическа, и парфюм должны были сказать именно это.

Я направила стопы к станции метро, которая была расположена в десяти минутах ходьбы, и остановилась на перекрестке. Там уже стояло несколько человек в ожидании зеленого света. В следующую секунду произошло что-то странное. Для пешеходов все еще горел красный свет, однако между двумя трафиками возникла пауза, поэтому на пару секунд дорога оказалась пуста, и один мужчина воспользовался этим, чтобы перебежать улицу. Как часто происходит, остальные на автомате последовали за ним. Даже я сперва, поддавшись импульсу, оторвала ногу от земли, чтобы сделать шаг, но быстро поняла, как это глупо, ведь у нас недостаточно времени на такой маневр, и осталась стоять там, где была. К слову сказать, осталась я одна. Конечно, уже через мгновение по всей улице разнеслось гудение сигнальных кнопок и крики водителей, ругающих рассеянных пешеходов. Один из них, кстати, был почти сбит машиной и даже упал на землю – от неожиданности или испуга.

Качая головой недоуменно над человеческой глупостью (как будто бы я сама едва не совершила этот дурацкий поступок), я дождалась свого зеленого и перешла дорогу, как и положено.

Наивная! Я думала, это будет единственным странным эпизодом на моем пути… Прямо перед входом в метро меня остановила какая-то пожилая женщина, схватив за руку. Она выглядела больной, кисти тряслись (из-за чего и моя ладонь начала трястись), лицо бело как мел.

– До… до… дорогая, – произнесла она с третьей попытки, – мне нужна помощь…

– Конечно. Что случилось? Вы хотите, чтобы я вызвала скорую?

– Нет, дорогая… Пожалуйста, идем со мной… – Все еще держа мою ладонь, пожилая леди куда-то потрусила, и мне пришлось последовать за ней. Мы замерли прямо возле телефонной будки. – Мне нужно позвонить внуку, у меня нет денег. Пожалуйста, это срочно!

– Хорошо! – Я достала кошелек и извлекла из него несколько монет. – Этого должно хватить.

Я протянула ладонь с деньгами престарелой женщине, но она почему-то отказалась.

– Нет, дорогая. Я неясно выразилась… Мне нужно, чтобы ты позвонила моему внуку.

Чего-чего?!

Я быстро глянула на часы. У меня в запасе только десять минут, затем я точно опоздаю. А это будет катастрофой. Мне нужно получить эту работу! Для Майкла. Для нации и правосудия в конце концов.

– Хорошо, – я глубоко вздохнула. – Но только два слова, у меня очень мало времени.

– Конечно, дорогая, я понимаю… Пожалуйста, позвони по этому номеру. – Ее рука нырнула в увесистую тряпочную сумку на плече в поисках чего-то. – Где же это… Где оно… – пока она бубнила себе под нос, рука все еще была в процессе поиска, трогая невидимые с моего места предметы в сумке.

Чтобы сэкономить драгоценное время, я спросила:

– Что мне ему сказать?

– Кому?

Боже, у нее склероз…

– Вашему внуку. Тому, которому я должна позвонить.

– А-а… – протянула она, все еще копошась в сумке. – Запомни дословно или запиши.

– Я запомню, – пообещала я, чувствуя поднимающийся приступ раздражения. Ну сколько еще она будет тратить мое время?

– Хорошо. Так вот, скажи моему внуку, что Темный Лорд все еще нуждается в моем теле как в своей оболочке, и…

Господи Иисусе! Я преодолела порыв осенить себя крестным знамением. Конечно, она не бесноватая, она просто сумасшедшая…

Я не стала слушать окончание фразы, просто развернулась и зашагала прочь, когда она вдруг закричала у меня за спиной:

– Вот он!

Я инстинктивно обернулась через плечо. Женщина держала в руках лист бумаги с какой-то пентаграммой, наложенной поверх фотографии обескровленного младенца. Она зловеще, маниакально улыбалась и указывала пальцем на голову умершего ребенка.

– Вот сюда звони! Прямо ему в темечко!

Я открыла рот, чтобы закричать, но вместо этого побежала ко входу на станцию метро.

В двенадцать я уже была внутри, ожидая своей очереди в комфортном кресле. Невзирая на милый, располагающий интерьер и дружелюбную секретаршу, моя нога, закинутая за другую, нервно дергалась, словно ежесекундно получая разряды тока. Картина по-дьявольски ухмыляющейся старухи, указывающей морщинистым перстом на голову убитого младенца, не покидала моего сознания ни на минуту с тех пор, как я дала от нее деру. Оставалось надеяться, что картинку эту она взяла в интернете… Или все-таки нужно было позвонить в 911?

Секретарша, видя, как я покусываю губы, мягко предложила:

– Не желаете ли травяного чая?

– Нет, спасибо.

Отлично… Травяной чай… Предлагает ли она его каждому, или только тем соискателям, у которых явно шалят нервишки? Теперь из-за этой полоумной карги я не получу работу и провалю миссию!

Плохое слово, плохое слово!

Я сморщилась и покосилась на девицу. Она вела себя так, словно ничего не случилось. Принимала факс, попутно орудуя пилочкой для ногтей. Надеюсь, Лед не она. Предполагалось, что все они (я отчаянно старалась не использовать подозрительные слова, а местоимения казались вполне безопасными) мужчины, но ведь ничего не известно наверняка.

Дверь открылась, из помещения вышел мужчина, попрощался с секретаршей, меня же одарил свирепым взглядом (почему? Просто потому, что он тоже соискатель и посчитал меня соперницей?) и ушел. Девушка глянула на меня:

– Мисс Эванс, вы можете зайти.

На двери, добротной, из качественного темного дерева, была табличка «Джордж Кейдж. Директор по кадрам». Сам мистер Кейдж был высоким, худощавым, рыжим и молодым – от двадцати пяти до тридцати.

Когда я зашла, он поднялся (вот как я узнала его рост), неуклюже перегнулся через стол и подал мне руку. Мы сели друг напротив друга, между нами стояли лишь монитор его компьютера и органайзер с ручками.

– Мисс Лили Эванс, верно?

– Да, верно, – кивнула я и подарила ему очаровательную улыбку.

Он начал печатать. Затем уточнил:

– Вы пришли на должность переводчика с языка чиппева?

– Да.

Он снова что-то напечатал, затем произошло еще одно мистическое событие. Он посмотрел на меня и сказал:

– Поздравляю, вы приняты.

– Чего?!

Он повторил с широкой, какой-то даже солнечной улыбкой:

– Я говорю, вы приняты на работу.

И это все?! Что тут творится?!

Его взгляд изменился: щепотка беспокойства была добавлена к счастью и нежности.

«Две линии не одинаковы!» – глубоко под поверхностью.

– Я имею в виду… Я ожидала каких-то вопросов… об образовании и опыте… еще что-то, может быть.

Я покраснела от смущения, и мистер Кейдж это оценил. Он заулыбался еще шире, отчего веснушки почему-то сильнее проступили на его простоватом удлиненном лице, и тоже слегка зарделся.

– Дело в том, что мы не совсем нормальная компания, особенно по части креативности, поэтому и собеседования у нас «ненормальные».

– О как… Я понимаю, что эта фраза должна была для меня что-то прояснить, но в результате запутала еще сильнее, – я продолжала улыбаться, но при этом говорила с уверенностью.

Он засмеялся.

– Да, могу себе представить… Ладно, расскажу все по правде, так как вы теперь одна из нас. Мы выяснили, что: во-первых, вы можете побороть стадный инстинкт, у вас есть свое мнение и вы можете принимать решения, основываясь только на нем, а не на том, что говорят и делают другие; во-вторых, ваше сердце полно милосердия; в-третьих, вы пунктуальны и умеете рационально использовать время – что не одно и то же. Ваш тип личности содержит и логику, и этику в равных долях, что довольно редко встречается и поэтому наиболее ценно для нас. Добро пожаловать в «Фараон Инкорпорейтед», – закончил он со своей неизменной улыбочкой.

– Подождите-ка… – Искорка догадки засияла внутри моего сознания. – Те пешеходы на перекрестке… И та жуткая старуха… Это были ваши люди?

Он просто кивнул! Затем еще и хихикнул, будто бы вспоминая какую-то шутку.

– О, та психичка… Моя любимая часть спектакля – когда она пытается заставить людей позвонить по голове младенца, убитого сатанистами!

Я закипела внутри. Это не смешно!

– Это не смешно! – пришлось мне повторить вслед за моими мыслями.

– Ну, может, сейчас вам кажется, что нет, но попробуйте вернуться к этому моменту позже. Говорю вам, будете смеяться! Все смеются. – Он помолчал. – Вы ведь поняли, что ни один младенец не пострадал, да?

– Конечно. – Я невольно улыбнулась: так забавно прозвучала его попытка оправдаться. Он правда поверил, что я поверила, что они реально убили ребенка ради собеседования?

– Уф… Не думайте, прошу вас, что мы какие-то маньяки, окей? Это просто картинка, сделанная в фотошопе.

Его дружелюбный тон меня успокоил.

– Я не думала, что вы маньяки-садисты. Честно. – Мы снова обменялись улыбками. – Так когда мне приступать?

– В понедельник. Мы не работаем по выходным. – Сегодня была пятница. – Ваш рабочий день начинается в девять, вам нужно подойти к двери в комнату 316, она на третьем этаже. Я вас там встречу ровно в девять.

– Отлично. Спасибо. До свидания.

– Пока-пока.

Я встала и хотела уже выйти, но мистер Кейдж тоже поднялся и протянул мне свою руку. Когда я пожала его теплую ладонь, он наклонился к моему лицу и внезапно произнес:

– Ваш парфюм бесподобен. Сладкий, как конфета.

Несмотря на то, что этот его выпад показался мне странным, я сумела остаться спокойной.

– Спасибо. Обожаю конфеты, поэтому выбрала такой аромат.

– Я тоже.

Наконец он отпустил мою руку, и я смогла уйти.

Глава 7

К сожалению, у меня нет никого, с кем я могла бы поделиться своими мыслями и переживаниями. Теперь у меня есть только я сама. Остаток дня я провела как очумелая сомнамбула, ударяясь во все стены и углы и умудряясь испортить даже самые элементарные блюда, поскольку была погружена в свои нелегкие думы.

Поздно вечером, готовясь ко сну, я сунула руку под матрас и достала тонкую папку, в которую решила собирать все важное и интересное. Открыла лист с иерархией группировки Фараона. С кем я сегодня говорила? Был ли это Архивариус? Или Повар, или Хакер, или Солнце? Был ли это Лед? Или все-таки сам Фараон?

Я закрыла глаза и прислушалась к себе. Нет, это был явно не Фараон; учитывая все, чем он известен, смело могу это заявлять. Мистер Кейдж не был таинственным злодеем, который способен сделать бог знает что при помощи одного лишь взгляда. И не казался он прирожденным лидером.

Я поразмышляла еще некоторое время и исключила также Хакера из списка. Насколько мне известно, хакеры и прочие айтишники не очень хороши в социальной сфере, а эйчар должен общаться с людьми каждый день, в том числе с незнакомыми, он должен быть экстравертом и хорошим психологом, пусть даже не по образованию, но по своей натуре.

А что, если это не был никто из них? Ведь эти люди, по сути, не должны так легко выходить на контакт, насколько нам известно, они соблюдают инкогнито. Так что, может быть, это просто парень, который занимает должность директора по кадрам и сам проводит собеседования, вот и все.

С этими мыслями я отложила папку и легла спать.

Когда я на следующий день включила компьютер и начала читать новости, я была так ошарашена, что, помимо «О боже мой!», ничего не могла произнести долгое время.

В топ новостей попала статья о сиротском приюте, который сгорел дотла несколько дней назад. Работникам и некоторым детям удалось спастись, но пятнадцать сирот сгорели живьем. Были обнародованы результаты экспертиз, из-за чего событие стало вновь актуальным. На найденной поблизости канистре нашли: а) отпечатки бывшего заключенного, а ныне владельца ночного клуба, известного по кличке Клык, который, по оперативным данным, является членом группировки Фараона; б) следы редкого химического соединения, используемого только «Западной Фармакологией» – компанией, которая, по данным журналиста, проводящего неофициальное расследование, была включена в «Фараон Инкорпорейтед» несколько месяцев назад. Клык предъявил следствию доказательства своей невиновности: во время поджога он был в Китае (журналист, написавший статью, уверен, что Клык использовал нелегальный паспорт для возврата в страну и совершения преступления, вернулся в Китай и затем уже официально прибыл обратно по своему паспорту), а директор «Западной Фармакологии» утверждал, что любой мог получить это соединение в своей лаборатории, используя всего лишь небольшую порцию их лекарства. «Уйдет ли Фараон от наказания снова?» – задал в конце статьи риторический вопрос журналист, после того как поговорил о возможных мотивах: здание приюта находилось в очень удобном месте с точки зрения инфраструктуры.

Не знаю, отчего я ощущала свою причастность и даже какую-то ответственность за произошедшее. Это случилось до начала моей миссии, я ничего не могла сделать. Единственное, что я могу, это попытаться упечь этого психа и всю его команду за решетку.

В понедельник по дороге на работу ничего плохого или странного не произошло. Мистер Кейдж встретил меня на третьем этаже, как и обещал, попросил называть его Джорджем и провел в просторную комнату, немного грязную, запыленную и заполненную различными коробками.

В помещении было три человека, мои будущие коллеги, как я могла догадаться, а в углу маячила другая дверь. Как только из нее появился мужчина, Джордж мне его представил:

– Это твой начальник, мистер Коннорс.

Пока я его разглядывала (невысокий, но крепко сложенный, кучерявый с большим носом), он сделал несколько шагов к нам и протянул мне руку.

– Приятно познакомиться. Можешь звать меня Говардом. Мы тут все простые люди. – И он улыбнулся. Я тоже растянула губы в вежливой улыбке и потрясла его ладонь с энтузиазмом.

– Говард дальше все тебе объяснит и расскажет, – заявил мистер Кейдж, – потому что мне нужно на совещание. – Я с трудом поборола в себе желание спросить, не к Фараону ли. – Пожалуйста, Лилия, не забудь предоставить все документы в отдел кадров для оформления.

– У меня они с собой.

– Принеси их в мой кабинет в конце дня. – Он посмотрел на свои дорогие часы и сказал с нежной улыбкой. – Мне пора.

Когда он ушел, мистер Коннорс велел остальным подняться и представил нас.

– Это миссис Лав, – указал он на женщину чуть старше пятидесяти с короткой светлой стрижкой. – Она заведует отделом поставок в племя чиппева. А это, – перевел он взгляд с женщины на девушку, – наш офис-менеджер, Хелен. Если нужна ручка или что-нибудь такое, обращайся к ней. – Обе были круглолицыми, страдали от лишнего веса и даже немного походили друг на друга чертами лица, и в тот момент я задумалась, не родственники ли они (позже выяснилось, что нет).

Затем Коннорс подошел к пузатому дядечке средних лет.

– А это Стив. Он наш водитель и грузчик. Он перевозит коробки со склада в офис и потом, когда готовы документы, отвозит сразу в племя. Точнее, отвезет, потому что это будет первый рейс. Наш отдел только создали. А это, – кивок уже в мою сторону, – мисс Лили Эванс, наша переводчица. Лилия, миссис Лав мой заместитель, ты можешь задавать ей все дальнейшие вопросы, если таковые появятся.

Сказав это, он просто развернулся и ушел к себе в комнату, как если бы, будучи актером массовки, отыграл быстро свою роль, на этом посчитал миссию оконченной, и ему было безразлично, продолжится ли действие без него.

Тем не менее оно продолжилось, и Лав сказала мне с до отвращения приторной улыбочкой:

– Зови меня Пэтти. – Она приблизилась к четвертому столу. – Лилия, детка, это твое рабочее место.

Стол находился почти посреди прохода, потому что комната имела слишком маленькую площадь для нормальной расстановки четырех письменных столов и остальной мебели из-за большого нагромождения коробок, и казалось, что его просто поставили в первом попавшемся месте. Кроме ноутбука со стертыми клавишами и старенького принтера на нем лежали два допотопных скоросшивателя под документы и дырокол.

Ощущая, словно я переместилась в конец 90-х, я вздохнула и села. Поверхность покрыта ровным слоем пыли. Я чихнула и достала пачку влажных салфеток из сумки, чтобы ее вытереть.

Как только Пэтти вернулась к своему «рабочему месту», Хелен поднялась, открыла шкаф и достала что-то оттуда – мне было не видно, что именно, потому что ее спина закрывала обзор. Я тем временем выбросила дюжину грязных салфеток в мусорную корзину, стоящую под столом, а когда подняла голову, увидела Хелен, нависающую надо мной.

– Да?

Вместо ответа она просто кинула несколько ручек и пачку стикеров на мой стол, затем вышла из комнаты, храня гордое молчание.

– Клево, – сказала я в пустоту, гадая, откуда такая немилость. Или это ее обычное поведение?

Я открыла ящики и сморщилась – грязь и пыль повсюду. К несчастью для меня, я аллергик, поэтому каждый раз после открытия ящика я буду чувствовать себя ужасно. Так что я снова достала пачку салфеток и принялась за чистку.

– Вижу, ты любишь уборки затевать, – сказала Пэтти с ненормально широкой улыбкой. Может, она хотела съязвить, но я никогда не думала, что страсть к чистоте может быть расценена как недостаток, достойный осмеяния, поэтому просто кивнула. – Когда закончишь, – продолжила она, – в коробках куча документов, которые нужно перевести.

– Конечно, – сказала я так ласково, как могла, и отправилась в центр комнаты, где покоилась основная масса коробок. По большей части они были наполнены игрушками и консервами. В одной я нашла мыло, гигиенические средства и стиральный порошок. Да, индейцы знают английский язык, и почти все они достаточно грамотны и умеют читать по-английски, но мне сказали, что, хоть это и формальность, но обязательная.

Последующие несколько часов я провела с удовольствием – я делала то, что любила и умела. Когда я вернула бумаги с переводом в коробки, я заметила, что одна из игрушек, красная погремушка, имела срок годности, указанный на этикетке, и он истек – аж семь лет назад. Она была изготовлена из самой дешевой и вредной пластмассы и предназначалась детям до трех лет, поэтому стоял срок годности. Все бы ничего, но даже держа игрушку в руке, не поднося ее ближе к лицу, я все равно ощутила мерзкий запах. Фенолы? Формальдегид? Видать, погремушку оставили под палящими лучами солнца или искупали в горячей воде, и теперь она выделяет токсичные вещества. Это невероятно! Мы не можем продавать детям вредные, испортившиеся игрушки! Они же будут вдыхать это все, облизывать… Фу, ужас.

Так как эта игрушка выпала из коробки (вот почему я обратила на нее внимание), я начала обследовать другие, чем и привлекла внимание Пэтти.

– Что ты там делаешь, дорогуша? – Я сказала что. – Это невозможно! – Она подбежала к коробкам и взяла игрушку. – Да, – констатировала она, прочитав этикетку и понюхав погремушку. – Катастрофа! Но тебе не нужно смотреть остальные, уверяю, там все в порядке. Мы проверили все коробки еще вчера. Только одну не заметили, с кем не бывает. – Она пошла к своему столу и спрятала игрушку в ящик. – Я сообщу складу, это их ошибка. Они завтра приедут и заберут.

– Отлично. – Я была рада, что проблема решилась.

Остальная часть дня прошла без эксцессов, за исключением последнего задания от Пэтти, оно было несложным, но трудоемким, из-за чего мне пришлось немного задержаться на работе. Таким образом, когда я поднялась в офис мистера Кейджа, он оказался запертым. Ни секретарши, ни босса – никого. Но когда я завернула за угол длинного коридора – с другой стороны, не с той, откуда пришла, – я лишь на секунду увидела высокую фигуру, сворачивающую к лифтам. Так как я шла со стороны лестницы, мы не столкнулись. Я не могла поклясться, что это Джордж, но это явно был кто-то такого же телосложения, в его костюме и с рыжими волосами. Ввиду этого я резко бросилась в том направлении.

Когда я завернула за угол, мужчина уже был в кабине лифта, нажимал на кнопку. Со своего места я точно видела, что это был мистер Кейдж. Что-то странное было в его внешности: лицо бледное, как полотно, глаза будто смотрят сквозь меня.

– Джордж! – позвала я, подходя ближе к лифту, но в этот самый момент двери закрылись, и я не поняла, заметил ли он меня вообще.

Я знала, что нужно уходить, но какая-то неведомая сила приклеила меня к месту. Не отрывая взгляда, я наблюдала за цифровой панелью над лифтом, показывающей, куда он поехал. Судя по смене цифр, он ехал вниз, что не было странным – мужчина на пути к выходу из здания. Тем не менее я не могла избежать чувства, что что-то тут не так. Может, все дело в том, как он выглядел.

Моя интуиция сработала отменно. Когда лифт добрался до первого этажа, он не остановился. Цифры на панели начали сходить с ума: 0… –1… –2.

Бог ты мой… Что тут происходит?

На минус втором этаже лифт остановился. Что Джордж там делает? Нулевой этаж, насколько мне известно, – подземная парковка. А вот о том, что есть что-то еще ниже, я даже не догадывалась. В то же время я понимала, куда меня занесла судьба. Это логово Фараона, здесь возможно все.

Я уверенно жала кнопку, вызывая лифт. Он быстро прибыл и гостеприимно раздвинул двери. О, я всегда знала, что если кто-то слишком гостеприимен, это значит, что ничего хорошего вас в этом месте не ждет… Несмотря на это, я зашла в кабину.

Я пялилась на панель очень пристально, но под кнопкой с нулем ничего не было. Как он спустился вниз?! В смысле – ниже нулевого?

Я начала исследовать панель в безнадежной попытке найти секретную кнопку, но поверхность была самой обычной. Когда я сдалась и сделала шаг в сторону коридора (из-за всей этой мистики мне не хотелось пользоваться лифтом), двери неожиданно закрылись. Я подпрыгнула от испуга, но потом поняла, что они просто запрограммированы таким образом, и выдохнула. Протянула руку к нужной кнопке, чтобы снова их открыть, и в следующий момент свет на этаже начал мигать. Кнопки перестали работать.

– Эй! – позвала я, но в здании не было никого, чтобы прийти мне на помощь. – Что такое?!

Я продолжала жать на кнопку, но ничего не происходило, двери все еще закрыты, свет сходит с ума. Затем случилась еще более странная и жуткая вещь: свет потух. Совсем.

Я была в пустующем здании (я не знала наверняка, что оно было пустым, но, судя по тише, царившей вокруг, все уже давно ушли), в поздний час, заперта в кабине лифта, а при этом вокруг творилась какая-то чертовщина. И что же мне теперь делать?

Я стояла на месте, дрожа и шепотом призывая Высшие Силы на помощь – наверно, те самые, о которых недавно рассуждал Вудс. Подождав пару секунд, когда ко мне вернется сила духа, с новой энергией бросилась к дверям и начала по ним барабанить.

– Помогите!!!

Ситуация не менялась в течение еще как минимум двадцати секунд. Затем свет наконец включился. Так как он больше не подрагивал, я попыталась открыть двери лифта кнопкой, и на сей раз все получилось.

– Все! Я увольняюсь! – сказала я зло, решительно вышагивая из кабины, и быстро отправилась к лестнице, но, проходя мимо кабинета Кейджа, я вспомнила о документах, которые все еще были у меня в руках. Ничтоже сумяшеся я просунула их под дверь.

На следующий день я пришла на работу пораньше. В офисе были только мы с шофером.

– Иду в столовку, – сказал он, поднимаясь с кресла, когда я брала новые документы из коробок. – Тебе принести что-нибудь?

– О, нет, спасибо, – ответила я с улыбкой. Приятно, что хотя бы один человек в коллективе заботится обо мне и не вызывает раздражения.

– Давай, – настаивал он. – У нас тут отличные кексики. Я для себя три возьму!

Стив погладил себя по выступающему животику, будто бы говоря: «я такой чревоугодник!», чем заставил меня рассмеяться.

– Ладно, уговорили. Возьмите мне один.

Он поднял большой палец кверху и вышел из комнаты. Я бросила взгляд на коробки в углу. Надеюсь, мы скоро отвезем их чиппева. Детишки ждут!

Пока я оглядывала коробки с игрушками, какая-то мысль летала внутри моей головы, но ей не суждено было приземлиться, потому что вернулся водитель с яствами и отвлек меня.

– Вот ты где!

Как будто я куда-то уходила!

– Спасибо! – Я взяла кекс из его рук. – Сколько я вам должна?

– Один…

– Один чего? Доллар? Фунт стерлингов? – засмеялась я.

– Нет. Один поцелуй. – Он указал на свои толстые губы и счастливо загоготал, как ребенок, получивший целый мешок конфет.

– Просите, я не совсем… Чего?

Он перегнулся через мой стол и выставил вперед губы, как будто подготовившись к продолжительному французскому поцелую.

Я отпрянула и уехала вместе с креслом к стене.

– Вы что творите?! Это что, шутка такая дурацкая? – Он ведь не может это делать всерьез? Это же смешно! Или может?..

Пока я обдумывала его психическое состояние, водитель Стив упал на колени перед моим креслом и начал покрывать мои практически голые (по случаю жары на мне были колготки всего лишь в 20 ден) ноги.

– Боже мой! – воскликнула я, спрыгивая с кресла. Схватила дырокол со стола и подняла над головой. – Отойди от меня, не то клянусь…

– Клянусь в чем? – услышала я от дверей. Это была Хелен. Обе они, Хелен и миссис Лав, входили аккурат во время моей угрозы.

– Пэтти, скажите, пожалуйста, Стиву, чтобы держался от меня подальше. – Я понимала, что только начальница может его остановить, поэтому игнорировала Хелен.

– Что тут происходит? – спросила она, обращаясь одновременно ко мне и Стиву.

Так как водитель прикусил язык, объяснять пришлось мне:

– Он пытался поцеловать меня. – Я решила не говорить о том, как он целовал мои ноги, я и так уже была смущена донельзя.

Хелен повела себя странно. Она покраснела, глаза сузились.

– Как ты смеешь! – Она была готова меня атаковать. Смешнее всего – я даже не знала причину.

Единственное, что я могла сказать, это излюбленное:

– Чего?!

– Врунья! – неслась она дальше. – Он бы не стал к тебе приставать! Даже смотреть на тебя не стал бы!

– О, серьезно?! – Я тоже разозлилась. – Могу я спросить почему?

– Потому что он мой парень, а не твой!

Ну конечно… Теперь все стало на свои места. Вот откуда взялась ее ненависть ко мне – ревность и зависть. Такие, как Хелен, всегда ненавидят таких, как я, потому что боятся, что мы уведем их мужиков. В их маленькие мозги никогда не приходит мысль о том, что нам не нужны их мужики.

– А ты уверена, что он в курсе? – спросила я с сарказмом. – Потому что минуту назад он вроде не знал, что несвободен.

– Тыковка! – Стив подхалимски заулыбался Елене. – Лилия поняла меня неправильно. Я не имел в виду…

– Да, как же! – прервала я смехом его дурацкую оправдательную речь. Однако, видя по глазам Хелен, что она ему верит, я махнула на них рукой и села за стол – как ни крути, работу никто не отменял.

Следующие несколько часов мы провели в тишине. Даже говорливая миссис Лав не сказала больше двух слов.

Когда часы сообщили мне, что уже почти обед, я покинула комнату и поднялась в офис мистера Кейджа. Дверь была распахнута. Вдохновленная, я зашла и увидела его секретаршу. Комната Джорджа была закрыта.

Я поздоровалась и спросила, на месте ли мистер Кейдж.

– Нет, его не было в офисе весь день.

– Чего? – Я ощутила, как что-то холодное и липкое поползло по моей спине. Как так вышло, что он до сих пор не вернулся с минус второго этажа? Прошло двадцать часов!.. Да нет же, он вернулся, это очевидно. Просто он с утра куда-то уехал, вот и все. Дыши глубже.

Секретарша неверно истолковала мою обеспокоенность и сказала:

– Не волнуйся, я нашла твои документы. Я передам начальнику, как только он вернется.

– Вернется откуда? – Может, она знает про минус второй этаж? Хороший шанс удовлетворить свое любопытство.

– Из поездки в Чикаго.

– А-а. – Я почувствовала облегчение. Мой глупый страх почти довел меня до сердечного приступа. Он всего лишь в деловой поездке! Я ведь сама успела так подумать. Все хорошо.

Тем временем она продолжала:

– Точнее, я думаю, что он там. Он собирался поехать, но он сегодня не звонил с подтверждением, а обычно звонит или пишет. Наверно, был очень занят с утра или рейс ранний, боялся разбудить.

– Э…

– Ой, – улыбнулась девушка, – я Моника, кстати. Ты можешь заходить, если захочешь поболтать или чайку попить. Без него мне тут скучно.

– Ладно, спасибо, зайду, но позже. Моника, а когда ты последний раз видела босса?

Удивившись моему вопросу, она все же ответила:

– Вчера около шести… Когда я ушла домой, он еще был в офисе. А что?

Я вышла в коридор на негнущихся ногах, ничего ей не ответив. В какой-то параллельной вселенной, которую я посетила вчера, Чикаго был расположен двумя этажами ниже парковки этого же самого здания…

Глава 8

Подходя к нашему офису, я услышала голоса.

– Она б очень обрадовалась, если б нашла кого-то, перед кем можно ноги раздвинуть… Но с моим этот номер не пройдет! – Хелен увидела меня в дверях и заткнулась. Но поздно. Я слышала это и поняла, о ком она говорила. В комнате была только Пэтти, которая слушала и кивала, Стив отсутствовал. Однако я не уверена, что он попытался бы спасти мою честь и рассказал ей, как все было на самом деле. Оставался лишь один человек, который мог меня защитить, – я сама, как и всегда.

– С кем? – спросила я требовательно. – Со Стивом? О, нет, я оставлю его тебе. Потому что вы двое идеально подходите друг другу – примитивные, как животные. А я человек другого сорта. Я, видишь ли, только по любви встречаюсь с мужчинами, но я никогда не полюблю кого-то похожего на Стива. В отличие от тебя, у меня хороший вкус.

Сказав это, я села за стол. Хелен покраснела от ярости, но ничего не сказала. Однако Пэтти ответила за нее. Она никогда не упускала случая почесать языком.

– Лилия, дорогая, – сказала она с фальшивой приторно-сладкой улыбочкой, от которой меня чуть не стошнило, – ты знаешь, какой нынче век? Двадцать первый! – Хелен заржала, а Лав продолжила: – Я сказала своим дочерям, что они могут делать что угодно и начинать половую жизнь, когда хотят. Только если ты перебесился, пока молод, ты сможешь стать серьезным человеком в будущем, остепениться, создать крепкую семью.

Пошло-поехало… Терпеть не могу вульгарных, аморальных людей, которые пытаются учить меня жизни. Я знаю, что должна была слиться с толпой, но я не могла. Это общество слишком омерзительно для меня, чтобы даже пытаться.

– Да, крепкая семья, где супруги изменяют друг другу, а их дети незапланированно заводят собственных детей в пятнадцать.

Пэтти Лав метнула в меня взгляд, в котором было, невзирая на ее фамилию, крайне мало любви, и, фыркнув, отвернулась. После этого я уверилась в том, что ничто хорошее не может называться «любовью».

Конец дня прошел ужасно. Миссис Лав и Хелен со мной не разговаривали. Они понизили температуру в комнате до невыносимого для меня уровня. Когда я попросила поднять ее, потому что замерзла, они снизили еще и сказали, что я могла надеть что-то потеплее, раз такая мерзлявая. Но было лето, на улице жарко, и я явно не могла прийти в свитере. Будучи толстыми, они совсем не страдали от холода. К тому же обе надели вязаные жилетки, которые хранили тут же, в офисе, в гардеробе. Я знала, что это все специально, но что я могла поделать? Начальника не было, жаловаться некому (вообще-то я не из тех людей, кто любит ябедничать, так что его присутствие мне бы все равно не помогло), а программа климат-контроля была установлена только в компьютер Пэтти как заместителя.

Помимо климата, было еще кое-что, о чем хотелось пожаловаться. Компьютер Хелен единственный имел доступ к стереосистеме. Вообще говоря, нам не разрешалось слушать музыку, но Коннорса сегодня не было, и офис-менеджер воспользовалась ситуацией. Она включила тот жанр музыки, который я ненавижу, поэтому я вежливо попросила сделать потише – сильно мешало работать. Вместо этого она сделала громче.

Когда пытка достигла своего апогея, я сбежала в офис Джорджа и выяснила, что он до сих пор не звонил. Хорошо хоть, мы немного подружились с Моникой, и я наконец узнала, что травяной чай на самом деле приятная вещь. Некоторое время после чаепития я просто шаталась по коридорам этого гигантского здания. Люди, на которых я натыкалась по пути, казалось, совсем не возмущались моим променадом посреди рабочего дня, и некоторые даже весьма дружелюбно мне улыбались, что только заставляло меня проклинать свою невезучесть еще сильнее и думать над тем, как это нечестно, что в моем отделе собрались самые худшие.

Когда день закончился, я почувствовала себя такой счастливой, какой не была за долгие годы, и побежала домой так быстро, как могла. Моя квартира – это место, где я ощущала себя в безопасности, где никто не мог меня обидеть, где я могла расслабиться от негативных эмоций. Чего я в тот момент не знала, это того, что следующий день будет гораздо хуже…

Мистер Коннорс прибыл в офис после обеда. На сей раз на мне был свитер и ветровка, которые я принесла из дома в пакете (погода сегодня была все еще жаркой), так что я окончательно не замерзла, только пальцы (забыла про перчатки). Когда Коннорс сделал саркастическое замечание по поводу Северного полюса, Пэтти быстренько вернула температуру к нормальной. Нечего и говорить, что, как только босс пришел, Хелен, даже не дожидаясь замечаний, выключила музыку. Таким образом, сегодня я своего босса обожала так сильно, что с трудом поборола в себе желание его расцеловать.

Он велел нам доделать сегодня все коробки, потому что завтра в девять Стив должен отвезти их чиппева. Еще оставалось несколько часов до конца рабочего дня, а документов для перевода было немного, так что я не волновалась, что не успею.

Открыв коробку с консервами, я достала бумаги и тут заметила, что некоторые банки деформированы.

– Пэтти, – позвала я. Она подняла голову, мол, говори. – Мы не можем поставить эти банки племени. Посмотрите.

Я подошла к ее столу и показала ей несколько плохих банок.

– Ты имеешь в виду вмятины? – сказала она с удивлением.

– Конечно. Еда в этих банках наверняка уже испортилась. На самих консервах написано, что если банка хоть немного деформирована, ее нужно выбросить.

– Ах да, конечно, – пробормотала она рассеянно и, не глядя на меня, сунула эти консервы в магический ящик. Называю его магическим, потому что красная погремушка оттуда исчезла. Что ж, может, кто-то на самом деле приезжал со склада и забрал ее, когда меня не было в помещении? Куда иначе она могла деться?

– Там еще, – кивнула я в сторону коробок.

– Ладно… Слушай, Лилия, дорогая, пожалуйста, найти все банки со вмятинами и отдай их мне. Я позабочусь о них.

– Так мне не нужно писать перевод для этикеток?

– Э… – она задумалась. Затем с широкой улыбкой сказала: – Лилия, пожалуйста, сделай свою работу все равно. И положи перевод на мой стол, когда закончишь.

– Хорошо.

С каким-то неприятным предчувствием я вернулась к коробкам и проверила все консервные банки. Каждая из них была или сильно деформирована, или просрочена на несколько лет. Говорят, что консервы не портятся, но даты ведь ставят не просто так? В любом случае нельзя такие вещи выставлять на продажу, поэтому, не веря своим глазам, я полезла снова в коробку с игрушками. Вот она! Вонючая красная погремушка! С остервенением я стала вытаскивать на свет божий каждую игрушку и проверять даты. Все они были сделаны из пластика (без уточнения какого), но везде стоял срок годности и везде он давно истек!

Я почувствовала, что сейчас взорвусь от ярости.

– Миссис Лав! – позвала я с пафосом, маша солдатиком в руках. – Как так получилось, что он лежит в коробке на отправку детям?

Она снова оторвала взгляд от бумаг. Ее глаза расширились, исследуя результат моего труда: все игрушки и консервные банки были раскиданы по полу. А я сама, не дожидаясь ответа, который – я знала – мне явно не понравится, сделала шаг к следующей коробке, чтобы заняться теперь ей.

– Стой на месте! – взвизгнула она неприятно высоким голосом, что заставило меня думать, что и с этой коробкой что-то не то.

Любочка спрыгнула с места и впорхнула в офис Коннорса. Я осталась стоять возле коробок. Затем она выглянула из комнаты и велела мне зайти.

Коннорс указал мне на стул напротив его стола и, когда зам оставила нас наедине, спросил:

– Что между вам произошло? – Я рассказала в деталях. Он внимательно слушал, даже не перебил ни разу. Затем сказал, глубоко вздыхая: – Слушай, Лилия. Боюсь, я должен быть откровенным с тобой. В бизнесе нет таких понятий, как мораль и честность. Я понимаю твои чувства, я был как ты в твои годы. Но подумай на пару секунд, что дети этого отсталого племени вообще не имеют никаких игрушек, кроме тех, что делают своими руками. Они должны быть счастливы и благодарны, если получат продукцию, у которой срок годности вышел не так давно или внешний вид подпорчен, и поэтому ее не купят здесь. Да, в некоторых резервациях есть торговые лавки, есть магазины на границах с ними, но мы-то продаем дешево! Не считая тех счастливчиков, которые подмяли под себя игорный бизнес или на чьей территории идет полным ходом добыча угля и нефти, основная масса индейцев живет впроголодь – на пособия от государства. Ты жила с ними, ты прекрасно это знаешь. Чиппева бедные. К тому же даты все равно примерные, ты же понимаешь, что никто точно не может сказать, когда уже нельзя употреблять тот или иной продукт…

Я не могла поверить в услышанное. Тем не менее я попыталась до него достучаться:

– Мы же говорим о детях! Этот пластик может навредить их иммунитету, отравить и даже убить. Если производитель ставит даты на этих продуктах, значит, они нужны! – У него было скучающее выражение лица, и я даже не могла поклясться, что он меня слушал. Так или иначе, я продолжила: – А насчет банок, если на них вмятины, это означает высокую вероятность, что там завелись бактерии. У вас есть хоть какое-то образование? – почти уже атаковала я своего босса. – Если да, то вы все это знаете сами.

Он опять вздохнул, но было очевидно, что он разозлился.

– Слушай, девочка. Если хочешь здесь работать и делать карьеру, нужно играть по правилам. Если нет, никто тебя здесь не держит. Ты знаешь, сколько человек хотят получить эту работу?! – поднял он голос и даже стукнул по столу. – Это «Фараон Инкорпорейтед», черт побери!

Я моргнула от испуга, но всего через секунду сказала уверенным тоном:

– Тогда я ухожу.

Когда я собирала свои вещи, Хелен изрекла насмешливым тоном:

– Как быстро… Не каждый может справиться с этой трудной работой, многие ломаются и сбегают, некоторые – слишком быстро.

Я обернулась к ней и парировала:

– Да, не все справятся с этой работой, только сволочи, у которых нет души.

Она разинула рот, затем выговорила:

– Я не с тобой говорю, а с Пэтти.

– Тогда не говори про меня. Или подожди, когда я уйду – так поступают воспитанные люди.

У меня было так мало вещей, что я собралась за пять минут. Но перед тем как покинуть негостеприимное здание, я отправилась в офис Кейджа, чтобы сказать Монике, что ей не нужно оформлять меня. Однако то, что я там узнала, заставило меня позабыть про документы.

В комнате было двое полицейских. Она нависали над сидящей Моникой, которая выглядела напуганной и озадаченной.

– То есть это был последний раз, когда вы его видели? – один из них спросил полуутвердительным тоном.

Она только быстро кивнула дважды – казалось, что секретарь Джорджа забыла, как разговаривать.

– Здрасьте. Что случилось? – спросила я вежливо.

– Вы здесь работаете? – рявкнул второй полицейский, вместо того чтобы ответить.

– Нет, – пришлось мне признаться. Ведь уже нет.

После моего ответа они просто ушли, сразу потеряв ко мне интерес. Я повернулась к секретарше.

– О, Лиля, это так ужасно… – пробубнила она полушепотом, а в уголках ее глаз засверкали слезы.

– Что случилось-то?

– Они нашли мистера Кейджа.

– Где?

Ответ меня шокировал:

– В двадцати километрах отсюда, в каких-то кустах у дороги.

– Чего?! Не здесь?

– Здесь? – вылупилась она на меня. – Нет. Почему здесь? – Так как я промолчала, она продолжила: – Они сообщили, что не могут сказать точное время смерти ввиду этих страшных обстоятельств, но примерно это ночь перед его предположительным отъездом в Чикаго. Хорошо, что у него барсетка была при себе, валялась поблизости, там нашли документы.

То есть в тот самый день, когда я видела его заходящим в лифт. Но при чем тут кусты? И обочина дороги? С чего вдруг? Или это мое воображение разыгралось и его смерть не имеет ничего общего с его поездкой на минус второй этаж? Что если это было случайное ограбление?

– А что ты такое говорила про ужасающие обстоятельства смерти и что его узнать нельзя было?

Моника подалась вперед и таинственно прошептала:

– Он сгорел до костей.

Я не имела ни малейшего представления, что мне дальше делать. Должна ли я пойти в полицию и рассказать, что я его видела? Но они решат, что я сошла с ума. Тем более этим делом должно заниматься ФБР. Скорее всего, Вудс и Филс уже в курсе или скоро узнают.

Теперь было очевидно, что это не простое ограбление. Это Фараон.

Но зачем Фараону убивать Джорджа? Когда я последний раз его видела, он был рассеянным и вел себя очень странно. Может, Джордж знал, что Фараон им по какой причине недоволен и что он встретит свою смерть на минус втором этаже? Значит, это место, где расположен их главный штаб. Или я не права и минус второй этаж не имеет отношения к его смерти? Это бы объяснило, почему тело найдено за двадцать километров от здания офиса. С другой стороны, если это секретное убежище Фараона, лидер не захочет, чтобы тела его жертв находили поблизости.

Кстати, поскольку труп неузнаваем, остается вариант, что это и не Джордж вовсе. Только экспертиза ДНК сможет это подтвердить, да и то, зависит от того, как сильно сгорело тело. Из пепла ДНК вычленить нельзя. Но Моника говорила вроде, что кости целы. Значит, надо ждать, когда личность подтвердится.

Я перестала выхаживать по своей квартире и села на кровать. Это все теперь не имело для меня значения. Я умудрилась провалить миссию всего за пять дней (и то включая выходные). Два последних дня были долгими и сложными, однако это меня ни в коей мере не оправдывает. Провал есть провал.

Я хотела позвонить в ФБР и рассказать правду, но не могла заставить себя сделать это. Во-первых, мне было стыдно, во-вторых, страшно. Что если люди Фараона все еще следят за мной, как делали это по пути на собеседование? Я не могла позволить им себя раскусить, это слишком опасно – даже для того, кто уже уволился.

Резкий звонок выдернул меня из дум. Я даже сперва не поняла, откуда он доносится. Телефон! Я встала с дивана и ответила.

– Мисс Лили Эванс? – услышала я мягкий мужской голос, звучащий как приятная мелодия.

– Да.

– Я владелец корпорации «Фараон Инкорпорейтед». Хочу поговорить с вами о вашей работе в нашей компании.

Я ощутила нехватку дыхания. Владелец корпорации «Фараон Инкорпорейтед»! Звонит мне! Но я все-таки сумела взять под контроль свои разбушевавшиеся чувства.

– Я хотела бы вам помочь, но, к моему глубочайшему сожалению, меня сегодня уволили. Мне жаль, что до вас не дошла эта информация раньше и вы потеряли свое время на звонок. – Я была уверена, что глава корпорации имел ворох других дел, кроме как звонить своим сотрудникам, тем более, в моем случае, бывшим.

Я уже собиралась попрощаться, но таинственный мужчина продолжил, и то, что он сказал, шокировало меня до состояния временного паралича.

– Знаю, поэтому и звоню. Мне жаль, что это случилось с вами. Постарайтесь понять, у меня слишком много подчиненных, чтобы следить за каждым их шагом. Скандал с вашим увольнением привлек мое внимание и помог разобраться, насколько гнилую систему создал Коннорс. Я тут же уволил его, когда узнал, что случилось. Теперь мне нужен новый начальник департамента, и, честно говоря, я не знаю никого, кто бы лучше подошел на эту роль, чем вы.

В этот момент я уронила телефон и села прямо на пол. Все еще сидя, я подняла трубку и сказала:

– Я… я не… Я не понимаю. – Через несколько секунд я морально задушила в себе заикание и смогла разговаривать как нормальный человек. – Я имею в виду, когда кого-то увольняют, обычно зам занимает его место. А я никто, я работала всего пару дней.

– Вы имеете в виду Пэтти Лав? Ну, сказать по правде, она не лучше Коннорса, и вы должны уже это знать сами. Она явно не первая в списке кандидатов на эту должность. Видите ли, мне нужен честный человек. Если хотите, честный до идиотизма, как у Достоевского. Не в обиду вам, это скорее комплимент. Только на такого человека я смогу положиться. На человека, которому не безразлично то, что происходит. А вы ведь жили с чиппева целый год, так?

– Да, – пришлось мне сказать. Надеюсь, через телефон ложные мысли они не чувствуют.

– То есть они для вас как друзья, как семья. Вы никогда не сделаете чего-то, что нарушит их права, нанесет им вред.

– Никогда, – кивнула я, теперь уже не кривя душой, и наконец встала на ноги.

– Ну вот и договорились. Я буду вам платить в два раза больше, чем Коннорсу, потому что у него, как выяснилось, был левый доход. А вы будете выполнять эту работу скрупулезно и честно. И вы можете выбрать коллектив под себя. Я позволю вам уволить всех, кто, по вашему мнению, там не на своем месте. Что скажете?

Я помолчала пару мгновений, раздумывая.

– Я скажу «да».

– Отлично. Встретимся возле входа в девять утра. До завтра.

Дрожащей рукой я вернула телефон на стол, забыв попрощаться. Я только что говорила с Фараоном. И я увижу его завтра.

Голова пошла кругом, и мне пришлось сесть, чтобы не грохнуться в обморок.

Глава 9

На следующий день ровно в девять я встала на крылечке у входных дверей. В следующую секунду появилась вереница дорогих машин. Как выяснилось, это был Фараон со своей охраной. Один из них открыл ему дверь, и я увидела молодого брюнета, круглолицего с большими глазами (ярко-синими, как я узнала чуть позже, когда он подошел). Он не был высоким, но и коротышкой его не назовешь. Он не был крепким, но и худым не казался. Гора мускулов не проступала через тонкую облегающую рубашку, однако в молодом человеке чувствовалась бесспорная сила – с первых мгновений, как он вышел из автомобиля и направился ко мне.

– Мисс Эванс? – Глядя на меня огромными синими глазищами (вот когда я заметила их редкий и завораживающий оттенок), он улыбнулся, демонстрируя выражением своего симпатичного лица приятное удивление. Мужчины всегда смотрят на меня так, когда они понимают, что я красивее, чем они представляли, говоря со мной по телефону или ведя переписку.

Эта ситуация – такая знакомая и тешащая самолюбие – меня полностью расслабила. Я поняла, что этот человек не какой-то супермен и явно не нелюдь, а всего лишь мужик, и я ему понравилась с первого взгляда. Так почему я должна его бояться?

Я кивнула и широко улыбнулась в ответ.

– Меня зовут Николас Альмерсон. Зови меня просто Ник.

Он протянул ладонь, которую я быстро пожала. Затем один из его охранников открыл нам дверь, и мы вошли.

Он тут же начал болтать – по поводу того, какая отличная команда из нас получится и сколько всего великого мы сможем вместе сделать; тем временем я озадаченно думала над тем, что охрана вела себя странно (они впустили нас первыми, и только один из них последовал за нами, другие остались снаружи; что если бы кто-то атаковал нас внутри?!), и, следовательно, слушала вполуха. Впрочем, не забывала кивать.

Когда мы зашли в департамент поставок чиппева, все, кто был там – Пэтти, Хелен и Стив, – выстроились передо мной в шеренгу с выражением полного подчинения и готовности служить.

– Мисс Эванс, – начал Николас, но я перебила.

– Лилия. Можно Лили. – И лучезарно улыбнулась.

Он выдал ответную улыбку и продолжил:

– Как я уже говорил, вы можете выбирать людей, с которыми будете работать. Одно слово – и я уволю их всех сразу.

Я заглянула в свое сердце и увидела там скорее жалость, чем злость. Несмотря на мою неприязнь к коллегам, я не хотела, чтобы они остались без работы.

– Нет необходимости. Я думаю, мы составим хорошую команду с теми, кто уже здесь.

Все трое выдохнули так громко, как если бы не решались дышать по меньшей мере несколько минут. Ник посмотрел на меня с одобрением и (если мне не показалось) немного с восхищением.

Мы зашли в комнату Коннорса (теперь мою). Николас закрыл дверь и сказал:

– У нас сегодня званый ужин в семь, плюс концертная программа. Только начальники отделов и главы департаментов. Вы придете?

Не могу сказать, что чувствую себя как рыба в воде на вечеринках и светских раутах, я все же интроверт. Но! Иметь возможность узнать сразу всех…

Я поймала напряженный взгляд Николаса.

«Иметь возможность узнать сразу всех начальников корпорации, в которой я работаю, мне, как новенькой, необходимо», – додумала я свою мысль.

– Да, приду.

– Вижу, это было трудное решение. Или я ошибаюсь?

Ой, он поймал меня…

– Нет, не ошибаетесь. Видите ли… Я все же интроверт, – специально повторила я дословно одну из мыслей в своей голове.

Он снова улыбнулся, и искорка недоверия, мелькнувшая в его глазах секундой назад, испарилась.

– Понимаю. Но не волнуйся, Лили, я заберу тебя в шесть тридцать и буду с тобой рядом все время. – Переход на «Лили» произошел быстро и безболезненно (учитывая, что в англоязычных странах это как переход на «ты», то я буду теперь использовать местоимение единственного числа). Подумав секунду, он добавил: – Если я тебе нужен.

– Да! Спасибо. В этом случае, думаю, со мной все будет в порядке.

Он засмеялся и вышел. Только через несколько минут я заметила, что я все еще улыбаюсь. Затем одна дума посетила мой мозг. Почему, скажите мне на милость, я была так уверена, что это он? Появился бы сам Фараон так сразу, когда дело касается какой-то девчонки, которая работала на него всего пару дней? Было бы это для него так важно – для человека, который всегда старается оставаться в стороне? Не думаю. Этот парень – всего лишь очередное подставное лицо. Он слишком мил, слишком хорош, слишком оптимистичен, чтобы быть the most wanted, или «наиболее разыскиваемым преступником». Однако сам Фараон может прийти на званый ужин, ведь будет очень много других важных шишек, среди которых легко затеряться. «Значит, я должна пойти», – сказала я себе и наконец-то начала работать.

Рабочий день закончился хорошо. Я никак не наказала подчиненных за то, что они делали со мной, но заставила проверить абсолютно все товары, доставленные сегодня со склада взамен испорченных. Они уверили меня, что новые товары в порядке, тем не менее я перепроверила за ними – просто чтобы знать, что могу доверять сотрудникам и складу.

Я попала домой только ближе к шести, и это оставляло мне катастрофически мало времени на сборы. Я носилась от шкафа к шкафу, от одного платья к другому, паникуя и пытаясь понять, что будет лучше на мне смотреться. Моя удача еще давно меня покинула, поэтому платье либо плохо на мне сидело, либо оказывалось мятым, а на глажку времени уже не оставалось. Наконец я выбрала простое короткое черное платьице: во-первых, это классика, во-вторых, на мне смотрелось довольно неплохо, ну а в-третьих, оно из немнущегося материала.

У меня длинные светлые волосы, я всегда оставляю их распущенными, не делая никакой специальной прически и не посещая парикмахера, поэтому и на сей раз я не тратила на них время и перешла сразу к лицу. Как только я спешно поправила мейкап, позвонил Николас с сообщением, что ждет меня на углу моего дома в черном седане.

Я обула черные туфли на среднем каблуке, взяла белый клатч и выбежала из квартиры.

За углом было аж три машины, но только один седан, а Ник при этом стоял, прислонившись к нему, так что у меня не оставалось сомнений, в какую машину сесть. Остальные были джипами с тонированными стеклами, я предположила, что это охрана.

– Выглядишь прекрасно, – поприветствовал он меня с солнечной улыбкой.

– Спасибо!

Он и сам неплохо выглядел: дорогой темно-синий костюм, белая рубашка, галстук в полоску.