Ева

«Ева»

(посвящается мамам)

«Как было бы проще всем нам жить, когда бы мы ни помнили, ни о чём, и сразу в глубине нет волнения и только одно спокойствие, но стоит только память вновь запустить и всё как прежде становится и лампочка в голове не горит и тьма пустотою наполнится!»

Что объединяет нас всех, людей, животных, птиц? Банальный вопрос, также как и ответ. Память! Мы вместе, пока мы помним друг о друге, пока думаем друг о друге. Наверное, нелепое начало для истории, но ведь любая история начинается с памяти, так же как и моя.

Мама в детстве всегда учила меня хорошему. Говорила, что всё, что не делается к лучшему, но я ничего хорошего не нашла в том, что она умерла и я осталась одна. Меня зовут Ева и я из тех, кому больше не с кем поделиться своими воспоминаниями. Мне скоро 15 и попечительский совет при моём детдоме решил отправить меня на неделю в пансионат, чтобы восстановить мою подростковую психику и поправить здоровье. Моя попытка суицида на прошлой неделе сделала много шума и чтобы решить проблему с начальством и замять мою историю, от меня просто решили избавиться. Хотя, честно говоря, мне всё равно, я живу здесь уже 4 года и с огромной радостью покину стены этого «сумасшедшего дома», пока меня не запихнули в настоящий.

Глава 1

Ненавижу утро понедельника. Всегда куда-то нужно идти, чем-то заниматься, рано вставать. Хотя сегодня исключение из правил я, наконец-то уезжаю и целую неделю могу не вспоминать об этих ужасных одноклассниках, которые всё время меня достают. Ну и что с того, что у меня рыжие волосы? Почему я не могу быть такой же, как и все они? Сколько раз я пряталась от них в кладовке, когда была младше и сейчас тоже не могу найти с ними общего языка, хотя сама знаю почему. Я просто их ненавижу за всё, что они мне сделали. Я ненавижу всех и каждого, кто связывает меня с этим местом. Здесь меня никто не любит и я никому не нужна.

Я лишилась всего, когда мне было 11. Когда умерла мама, весь огромный мир перестал быть для меня дружелюбным и цветным, каким обычно он бывает в детстве. Я отлично помню тот день и не забуду его. Рассказ печальный, для того чтобы начинать его сейчас, только не сегодня. Сегодня у меня праздник! Я, наконец, уезжаю.

Вещей у меня набралось в дорогу не много, да и откуда им взяться? Обноски из богатых семей, вот и всё, чем нас могут наградить и в тоже время наказать. Отправится в лагерь в таком тряпье, это ли не верх унижения? Думаю, что врагов я себе и там наживу не мало, но сейчас это не важно, главное поскорее отсюда убраться. Автобус приедет в 11:30, и поэтому я тороплюсь, как могу. Дорога займёт всего 4 часа и потому завтракать я не стала. Моя подруга Мария, (забыла сказать, ненавидели меня все, кроме Марии) пришла ко мне попрощаться и принесла своего любимого с детства плюшевого медведя в подарок.

– Возьми его с собой, он будет тебе во всем помогать, как мне,– сказала она, протягивая уже потрёпанного от старости давно не белого медведя. Это всё, что ей осталось от родителей, которые погибли в автокатастрофе. Все 10 лет она с ним не расставалась.

– Прости, я не могу его взять, это же твой талисман, а вдруг с ним что-нибудь случится там, я не смогу тогда себе этого простить.

– Ева, это просто медведь, который много для меня значит, а ты моя подруга и ты значишь для меня гораздо больше. Возьми его, я прошу, он действительно тебя убережёт.

Её улыбка всегда заряжает меня особым позитивом и, если бы её не было у меня, жизнь здесь напоминала бы нескончаемый ад. Мария старше меня всего на год, но её слова и речь так часто похожи на слова взрослого и мудрого человека, что всё ей сказанное никогда не подвергается моей критике. Она обняла меня так сильно, что я почти утонула в её каштановых волосах, которые пахли жасмином.

– Я буду ждать твоего возвращения, пожалуйста, возвращайся невредимой.

– Можешь за меня не волноваться, мы очень скоро увидимся.– После она помогла спустить чемодан со второго этажа, а мои одноклассники смотрели мне вслед и продолжали кричать оскорбления. Мария всё время стояла на пороге детского дома и провожала меня взглядом. Я тоже с лёгкой грустью смотрела на её стройный и высокий силуэт в лёгком голубом платье. Нежное, но слегка вытянутое лицо Марии мне улыбалось, но при этом её синие глаза не могли скрыть печаль. Так закончился ещё один день в самом ужасном для меня месте на свете, детский дом под названием «Надежда».

Дорога была гладкой и, меня почти ничего не отвлекало от тяжёлых и глубоких размышлений. Ребята, которые направлялись со мной по одному конечному адресу, занимались всякой ерундой, стараясь отвлечь своё внимание от долгой дороги. Я старалась следовать их примеру и открыла книгу на 157 странице. Джен Эйр определенно мне нравится, у нас с ней так много общего, вот только я не настолько любезна с людьми, окружающими меня. Я прочитывала страницу за страницей, погружаясь в то время, и мне оно нравилось намного больше наших дней, эра технологий и коммуникаций, когда при всей развитости мира у меня же не было даже мобильного. Описание её жизни и мест её обитания так были похожи на мою собственную жизнь, что мне хотелось читать больше, надеясь на то, что в её истории будет счастливый конец. Одухотворённая эпохой баллов я даже не заметила, как автобус уже прибыл в пункт назначения, и все мы начали собирать свои вещи, так и не обмолвясь друг с другом ни словечком, откладывая эти формальности на потом.

Я вышла из автобуса и увидела много воды, это было озеро, а почти у самого берега находился большой двухэтажный дом. Из названия я поняла, что мы на месте. Пансионат назывался «Святая Мария», это был специальный пансионат для детей с трудным характером. Взрослые, которым казалось детское поведение не допустимым и отходящим от нормы отправляли сюда, пытаясь исправить нас религией. И ещё, здесь были только девчонки. Аналогичный пансионат для парней находился на том берегу озера. Разделить нас по половой принадлежности, и раскидать по разным берегам было, конечно, идеей разумной, но бессмысленной. В детском доме ходили слухи, что ребята здесь под покровом ночи вытворяют такое, что вся религия в ужасе бы содрогнулась, узнав о том, чем их непутевые воспитанники занимаются (хотя как они могут это делать, разделённые озером, не понятно, думаю это выдумки). Я, наверное, только из-за этого и согласилась на поездку в такое скучное и до ужаса правильное место, мне наставлений и в детдоме хватало.

Парней отправили дальше, на тот берег, а нас высадили здесь. Могу сказать, что место действительно очень красивое и помогало настроиться на волну святости. Я взяла свой рюкзак и сдвинула бейсболку на глаза, как привыкла делать это дома. Нас построили в одну шеренгу, проверили всех по списку имён, а потом затянули долгую, приветственную речь. Женщина в сером приталенном платье до колен с убранными волосами в пучок, выглядела очень скучно и говорила свою речь так же. Меня потянуло в сон, когда та, которая в начале долгого рассказа представилась сестрой Елизаветой, наконец-то разрешила нам пройти в пансионат. Знаете, скажу я вам, апартаменты там довольно скромные, но ничего, нам сироткам и к такому не привыкать. Хотя, кого я обманываю, это просто дыра! Но в её оправдание скажу, что очень просторная, так что судить её строго я не осмелилась, да и чего было ждать от мира, в котором каждый день на одного сироту становится больше и никому он теперь становится, не нужен. Все мы давно привыкли к этому.

Меня отвели в комнату в левом крыле и поселили вместе с Таней, так звали девчонку, обитавшую теперь на кровати у входа. Моя же была у окна, что скажем так, меня порадовало и сделало этот день ещё немного лучше.

Таня – это совсем не высокая худощавая девочка с веснушками возле носа и ямочкой на правой щеке, когда она улыбается. Забавная девчушка. В свои 9 лет она очень не плохо играет на флейте. Боюсь, что звуками этой флейты она меня и прикончит. Ну, где только был ум у её воспитателей, которые отправили Таню сюда с этим инструментом?

– Привет, меня зовут Таня,– протянув мне руку, удивила своей непосредственностью маленькая принцесса. С этого момента я всегда буду называть её только так, она такой тогда мне показалась.

– Привет, я Ева,– ответила я, протянув ей на встречу свою руку. И тут началось, на меня посыпалась куча информации, которая только успевала вылетать изо рта этой маленькой болтушки. Я услышала обо всём на свете, что она уже успела узнать из книг, от подруг, друзей, о её собственной жизни и даже о жизнях, которых нарисовало её бурное воображение. Мне ничего не оставалось, как только молчать и слушать, потому что обижать её, перебивая и сказать правду, как я всегда это делаю, мне не хотелось. Поэтому я внимательно её выслушала, и молча покачав головой, сказала, что это хорошо и у неё хорошо получается. Да, кстати, меня не любят не только за то, что волосы на моей голове почти медного цвета, но и за то, что я всем и всегда говорю только правду, или точнее то, что сама считаю правдой, но всегда откровенно. Мама говорила, что это мне подарок от неё. Только её за правду все любили, а меня нет, наверное, преподношу её как то не правильно. Мне представлялось это как в том мультфильме про Астерикса и Обеликса, в котором он падает в большой котёл с зельем и получает супер силу, а у меня это супер правдой называется. Но мне кажется, что в этом светлом месте за правду меня только похвалят, пока сами не узнают, что я о них думаю.

И всё-таки я ошибалась, этот пансионат в действительности от нашего детдома ничем не отличался. Нас нарядили в платья того же фасона и кроя в чём нам представилась сестра Елизавета, сущий кошмар. И что так ходить всю неделю? Так много серого цвета даже в своей жизни я не видела, сколько девушек окружало меня, вызывая рябь в глазах, от быстрых передвижений в этих платьях. Возникало ощущение, что мы здесь не для отдыха и смены обстановки, а, наоборот, для ещё большего труда и учёбы, но очередное собрание после плотного обеда развенчало мои догадки по этому поводу.

Утром в 7 нас поднимали, мы завтракали, после все шли на службу помолиться за свои жизни и жизни тех, кто поддерживает наши, ни смотря, ни на что. После чего нас занимали прогулками, купанием в озере и не сложными делами по хозяйству пансионата. Сестра Елизавета была нашей воспитательницей, мы неплохо поладили. Не смотря на моё отрицательное отношение к людям, относящимся ко всякому роду воспитательной работе, ей удалось растопить лёд в моём сердце и даже вызвать к себе симпатию и уважение. Мне даже нравилось проводить день за днём в таком режиме, на удивление нас не воспитывали по религиозным канонам, мол,– девочки, так поступать плохо и не подобает, а так пусть снизойдёт благодать на ваши головы. Ну, то есть, нет, я не хочу сказать, что нас пускали на самотёк, нет, такой номер здесь не проходил, но мы могли быть самими собой. Мы часто спорили и ругались. Катя и Наташа всё время спорили за то, какой фильм смотреть, телевизор разрешался нам тоже. Они кричали часто так, что дело чуть ли не доходило до драки. Была среди нас и одна гадкая девчонка Сабрина, она доставала всех с первых дней приезда в пансионат. Думаю, что, так как это светлое место её уже не спасет, далее она отправится либо в психушку, либо в бордель. Ей 17 и поговаривали, что она переспала со всеми воспитателями в своём детдоме, участвуя во всех самых грязных и извращённых сценах. Я даже не удивилась, когда по традиции к первой кому она пристала, была я. Что сказать, отношения у нас не задались сразу, молчать я не умею, да и правду сказать для меня дело привычное.

– А это, что ещё за создание с волами цвета спасательного жилета?– высокомерно и проговаривая каждое слово за моей спиной, начала Сабрина. Я не торопливо повернулась, скрестив руки на груди. Увидев перед собой девицу выше меня на целую голову, я сразу поняла, кому сейчас не понравится услышать о себе правду.

– Детка, тебе здесь не место. Разврат и похоть ты можешь найти по адресу, из которого тебя сюда вышибли, или на том берегу (указывая на противоположную сторону озера, где находился пансионат для парней) и то, если только воспитатели там не боятся сгореть в гиене огненной, от твоих прелюбодеяний.– Этими словами я навсегда уничтожила тот небольшой шанс на спокойное и мирное существование в этих стенах. Сабрина просто взорвалась от ярости и от злости у неё чуть было не накалились до красна её чёрные как смоль волосы.

– Ах ты, гадкая уродка, слушай сюда,– схватив меня за платье и потянув к себе,– ты жалкая блоха, от тебя и мокрого места не останется, после того как я тебя раздавлю. И если я ещё раз от тебя услышу хоть звук, на одну молитву за твою жизнь здесь станет меньше.– После чего она небрежно оттолкнула меня от себя и удалилась, покачивая своими развратными бёдрами. Тоже мне Рембо в юбке, как будто я не слышала таких угроз раньше, да каждый день. Но было ещё кое-что приятное, помимо войн с Сабриной. В среду, пятницу и воскресенье мы встречались с мальчишками из пансионата напротив. За неделю мы встретимся всего 3 раза, и каждый раз будет проходить на разных территориях. Первая встреча пройдёт на нашей территории, затем мы отправимся к ним в гости, а финальная по традиции двух сторон пройдёт на пикнике. Уже завтра мы примем у себя 25 парней с отклонениями в психике как у нас. Что ж, это будет даже забавно, в детском доме парней – придурков мне хватало, познакомлюсь ещё и с местными, всё веселее.

Каждый вечер я, конечно же, проводила в компании с Таней и её флейтой. Она постоянно мне что-нибудь играла, и я слушала, не знаю, почему и мне даже нравилось.

– Эй, маленькая принцесса, сегодня это звучит намного лучше,– одобрительно покачав головой и одарив её аплодисментами. После чего ямочка на её правой щеке не заставила себя долго ждать в своём появление.

– Ева, скажи, а какое в твоей жизни было самое главное открытие, которое ты сделала сама?– неожиданно спросила она, заставив мой мозг поднапрячься, чтобы вспомнить. Я посмотрела на неё и около минуты молчала, она с интересом разглядывала меня и терпеливо ждала ответа, после чего снова спросила.

– Ты забыла?

– Нет, нет, принцесса, я помню,– присев на подоконник открытого окна я начала рассказывать.

– Когда мне было намного меньше, чем тебе, тебе ведь уже 8,– серьезно говорила я.

– Мне уже 9, Ева,– рассмеялась она, прикрывая рот руками, как будто стеснялась показывать свои широкие зубы, стоявшие слишком далеко друг от друга.

– А, ну точно целых 9,– также рассмеялась я, как будто об этом не знала.

– Ну, так вот, однажды утром, когда я проснулась в своей кроватке, я посмотрела в окно, оно было также близко, как сейчас. И я увидела там, чего раньше никогда не замечала. Я увидела, как по ясному голубому небу плывут облака, их подгонял ветер и они двигались очень быстро. Я была поражена, в детстве я часто любила смотреть на облака, но не могла понять, почему они всегда разные и куда пропадают, когда на небе нет ни одного. Это открытие произвело на меня такое сильное впечатление, что я не смогла сдержать эмоции в себе и, вскочив с кровати, побежала в мамину комнату, чтобы рассказать ей об этом. Мама ещё спала, и мне пришлось её разбудить, чтобы сказать о том, что облака плывут, они живые. Рассказать о том, что сделала это открытие сама, которого никто не знал, о том, что всё в этом мире живое. Я замолчала, посмотрев на небо, и погрузилась в эти воспоминания, как вдруг Таня заговорила снова.

– И что тебе на это ответила мама?– с грустью в голосе, но с интересом в нежных голубых глазах спросила она.

– Мама выслушала меня сквозь сон, похвалила и снова заснула.

– Где сейчас твоя мама?– всё не замолкала Таня.

– Моя мама умерла.

– Ты любила её?– вопрос меня даже удивил, но я ответила.

– Конечно, любила и сейчас люблю и всегда буду. После чего наступило минутное молчание и тишину, как обычно нарушила первой Таня.

– Тебе повезло, я даже не помню своих родителей. Они умерли, когда мне и двух не было, погибли в горах, когда сошла лавина, они были альпинистами. Я все свои открытия на глазах воспитателей делала,– с такой болью в душе были сказаны её слова, что слёзы на моих глазах навернулись сами собой, и мне очень захотелось её обнять.

– Бедный мой малыш, не грусти, я с тобой. Давай-ка ложись спать, уже поздно,– крепко прижимая её к своей груди, как родную. Очень скоро она заснула крепким сном, а я всё продолжала смотреть на небо, вспомнив о том, что в этот четверг мне исполнится 15 и о том, что это будет уже четвёртый день моего рождения без мамы.

Знаю, что уже достаточно взрослая для этого и от нелёгкой сиротской жизни должна быть суровей и жёстче, но какая разница сколько вам лет и как давно умерли ваши родители? Разве вы не будете скорбеть по ним? Я снова дала волю чувствам и слёзы вновь побежали по моим бледным щекам. Прошло около трёх минут, как в дверь раздался лёгкий стук, и вошла сестра Елизавета. Я быстро стёрла слёзы со своего лица и повернулась к ней.

– Доброй ночи, сестра Елизавета.

– И тебе, Ева. Как вы тут, Таня я вижу, спит, а ты почему не ложишься?– как всегда с тревогой и заботой спросила сестра.

– Я уже собираюсь,– сразу же ответила я.

– Я знаю про день рождения, 15 лет, такая дата, так много романтики в жизни будет происходить,– с улыбкой произнесла она. Я ответила,– Да.– Она погрустнела и, помолчав, немного спросила.

– Ева, что в твоей голове?

Я не поняла вопроса, но увидев как её взгляд, задержался на запястье моей правой руки, обо всем догадалась. Она говорила о повязке и ране после суицида.

– Ева, скажи мне, что в твоей голове?– снова повторила она.

– Ну, вот снова разговор «выверни себя наизнанку», уже второй за вечер.– Про себя подумала я, но не произнесла в ответ ни слова.

– Ева, ты в праве мне не доверять, мы знакомы совсем не долго, но я знаю о твоей не лёгкой судьбе и очень хочу тебе помочь, пожалуйста,– подошла совсем близко и взяла меня за руку.

– Я знаю,– всё, что смогла ей ответить. А что ещё я могла ей ответить, людям часто кажется, что они многое понимают, но это не так. Нельзя понять того, что нужно прочувствовать. Вы же все знаете о нашем существование. Знаете о том, что мы есть, но вы никогда нас не полюбите, никогда не примите, как своих, родных детей. Нас калечат и убивают, продают в роддомах, чтобы потом умереть от побоев новоиспеченных родителей. И с нами всё плохое происходит чаще, чем с кем-то ещё. Как нам помочь? Я не знаю, что ответить человеку, который хочет мне помочь. Я просто не знаю, что на это ответить.

Она поцеловала меня в лоб, не дождавшись ответа, и пожелала спокойной ночи. Уходя, она выглядела совсем грустной, и мне от этого стало еще мрачнее. Ночь тоже не была для меня спокойной, кошмары моей жизни снова стали меня беспокоить.

Наутро я проснулась совсем обессиленной. Преодолев жуткое желание не вставать с пастели, я подошла к зеркалу, чтобы полюбоваться на себя. Зрелище, конечно, было не из приятных. Моя кожа и без того очень тонкая и белая, сегодня кажется, была совсем прозрачной, а кровяные сосуды под ней как будто бы не хотели гнать через себя кровь. Глаза же всегда насыщено янтарного цвета сейчас выглядели, как два потухших фитилька, волосы вообще были свалявшимися и взъерошенными. Да, и ещё одна странность, меня все дразнят за цвет волос, а то, что у меня очень редкий оттенок глаз, янтарный, никто не замечает. Вот за это действительно обидно, когда замечают только недостатки, а достоинства за ними скрывающиеся в упор никто не видит. И всё-таки, я умылась, оделась, отправилась на завтрак, после на службу, как уже у нас повелось. После службы я услышала между сёстрами множество разговоров о предстоящем вечере и о том, что пора готовиться. Мне не хотелось придавать этому событию такое большое значение, но подготовка обязывала подчиниться большинству и помочь с работой. Надо сказать, что сёстры всегда выполняют свои обязательства перед пансионатом и нами очень хорошо, но к этому мероприятию они готовились так тщательно, как никогда раньше. Может быть, и они на самом деле были не такими святошами, как нам казалось, и имели виды на воспитателей по ту сторону озера, завязав пару противозаконных им романов. Кто знает? Так или иначе, все мы были задействованы в уборке территории, облагораживанию клумб, приготовление ужина и прочими подобными делами. Не заметно для каждой из нас день прошёл очень быстро, и вечер подошёл почти вплотную. Всё было почти хорошо, если не считать мерзкой Сабрины, которая с нашей первой встречи прохода мне не давала, пытаясь, каждый раз меня чем-нибудь задеть, но мне не очень хотелось обращать на неё внимание и вообще хоть как-то её замечать, я просто её игнорировала.

Вечером нам позволили надеть свои лучшие наряды и поэтому большинство девушек выглядели, как принцессы, каждая в своем лучшем платье в ожидание своего заозерного принца. На их фоне видимо только я не питала никаких сказочных надежд и поэтому надела свои любимые рваные джинсы и футболку с унылым смайлом, тем самым показывая своё отношение к этому вечеру, а может ещё и потому, что у меня не было платья. В любом случае, стоило мне только выйти в гостиную, как десятки неодобрительных взглядов были обращены на меня, но времени переодеться уже не оставалось, да и собственно, зачем мне это было делать, все и так смотрят только на меня, трюк удался.

Часы пробили 19:00 и все мы направились к озеру, чтобы встретить своих гостей. Погода была изумительной, в воздухе ещё пахло весной, и аромат его немного пьянил. На деревьях не колыхнулся ни один листок, и по воде ползла лишь лёгкая рябь, от приближающегося к нам небольшого теплохода. На нём было много огней и дым, поднимающийся над теплоходом, был белым, почти прозрачным. Все мы как последние идиотки по приказу сестёр выстроились вдоль берега. Встречая взглядом судно, на борту которого горели 25 пар юных глаз, радуясь любой возможности хоть как-то разнообразить скуку здешнего пребывания и еще 5 пар совсем потухших и безразличных ко всей этой ерунде, которой они занимаются каждую неделю последних лет 10.

И вот, наконец, пришвартовав своё судно, они по одному стали заселять наш берег. Воспитатели их были довольно молоды и красивы, ясно теперь к чему вся эта суматоха весь день среди сестёр, кажется, я всё-таки была права. Их изящные чёрные костюму выглядели куда лучше наших унылых серых платьев, но возможно их стройные фигуры так украшали эти костюмы. Воспитанники у них не все блистали красотой надо сказать, да и умом скорее тоже, судя по тому, как они начали себя вести, сойдя на берег. Дурацкий смех и манеры поведения явно указывали на их недалёкое развитие. Я была не удивлена, правда, а чего нужно было ожидать от ребят присланных сюда по той же причине, что и мы? Только если большинство девчонок старались показать себя с наилучшей стороны, ведя себя как леди, мальчишки же напротив, такими играми не увлекались.

Я отвела в сторону глаза, потому что смотреть там было не на что, и решила отправиться в свою комнату, пока в этой суматохе меня никто не замечал. Пройдя всего лишь несколько шагов, передо мной вдруг, откуда не возьмись, оказался парень. Я даже не сразу его заметила, думая о своём. Ещё чуть- чуть и я бы сбила его с ног, но в самый последний момент остановилась. Он посмотрел мне прямо в глаза с высоты своего почти двухметрового роста и спокойным тоном сказал.

– Смотреть надо куда идешь.

Он ничуть меня не огорошил своим внезапным появлением, поэтому я не растерялась с ответом.

– И где стоять, тоже смотри,– взглянув также в его карие глаза, ответила я и пошла дальше, не оглядываясь, даже не разглядев его, как следует.

В моей комнате было тихо, потому что ни одной живой души в радиусе нескольких метров не было, все прошли в гостиную к обеденному столу. Я села на подоконник и смотрела на усталое солнце, близящееся к закату и облака ярко алого цвета.

– Наверное, завтра будет ветряно,– думала я.

В голове больше не осталось ни одной мысли, я совершенно ни о чём теперь не думала, мне было так хорошо, так легко. Наверное, мысли весят очень много, если в их отсутствие в моей голове, я чувствую такую лёгкость. Моя медитация продлилась не слишком долго, потому что потом в комнату вбежала сестра Елизавета и привела в хаос умиротворённую атмосферу в моей комнате.

– Ева, ты с ума сошла, я бегаю и ищу тебя по всему пансионату. Наши гости сидят уже за столом и все воспитанницы уже представились, а ты сидишь здесь, ну что за не уважение, милая? Пойдем скорее со мной.– Я и опомниться не успела, как она уже стащила меня с подоконника и потащила за собой по коридору в большую гостиную.

Когда мы вошли, все сидящие за столом уже ели и от каждого пахло робостью, потому что они боялись заговорить друг с другом. Девчонки и мальчишки на деле оказались совсем стеснительными детьми и, только одна Сабрина никого не стеснялась, у неё было такое лицо, выражавшее полную отстраненность от всего происходящего, видимо ей никто здесь не понравился. Все вдруг сразу обратили внимание на нас и в особенности на меня. Я не стала всматриваться в лица и окинула взглядом всех лишь поверхностно.

– Ева Томина,– представила меня сестра Елизавета и указала мне на моё место, которое было свободным. Я присела и ощутила на себе множество взглядов, когда я подняла глаза, то увидела, что все кто сидел за столом, дружно смотрели на меня. Я испытала некую неловкость, но виду не подала. Видимо их, тоже удивил мой наряд. Молчание длилось бесконечно, и только столовые приборы не умолкали, стуча по тарелкам, как вдруг один из воспитателей, наконец, заговорил.

– Ужин очень хорош и ваш приём, как всегда тоже. Чем же вы занимались на этой недели?– спросил высокий, кудрявый воспитатель по имени Андрей. Сестра Агата охотно отозвалась на проявленную Андреем смелость и сразу же поспешила с ответом. Короче, вечер оказался настольно гнилым, что лучше бы я и дальше продолжала сидеть в своей комнате. Конечно, никто не рассчитывал на то, что в первый же день нам закатят дискотеку, хотя было бы не плохо, но все те разговоры, которые велись за столом, были просто губительным концом, убивающий этот и без того ужасный вечер.

Я еле выдержала окончания ужина и когда все из гостиной направились на экскурсию по нашему пансионату, я быстрее поспешила на улицу. Солнце уже садилось, и я направилась к озеру. Сидя у самой воды, я позаботилась о том, чтобы меня никто не увидел, и спряталась за ветками кого- то кустарника.

– Ты всегда убегаешь?– вдруг послышался мне уже знакомый голос рядом со мной. Я повернула голову и снова увидела его, незнакомого мне парня с карими глазами.

– А ты всегда меня собрался преследовать?– ответила ему без удивления в голосе.

– Странная ты, какая-то, Ева Томина,– как будто играя со мной, продолжал незнакомец с противоположного берега.

– Что ж, девушкой-загадкой мне уже не быть для тебя, зачем пришёл?– равнодушно спросила я, даже не взглянув на него. Взгляд мой был направлен на озеро.

– Странная девушка, с редким цветом глаз, похожим на море,– слегка улыбнулся и посмотрел мне в глаза.

– Моря? Это цвет янтаря,– удивленно отреагировала я,– или у тебя проблемы со зрением?– Только теперь у меня возникло желание разглядеть его внешний облик. Он был темноволосым с густой, но не слишком длинной шевелюрой и очень красивыми и мягкими чертами лица. Движения его были спокойными и плавными.

– У меня нет проблем, я знаю, как называется цвет твоих глаз, и я не ошибся. Цвет янтаря всегда мне напоминает о море.

– А, ясно, ты ещё один из этих сумасшедших романтиков!– почти смеясь, утвердительно сказала я.

– А что плохого в романтике?– спокойно и серьёзно спросил он, присев рядом со мной на песок, так близко, что его слегка смуглое лицо, оказалось, напротив моего.

– Ты, наверное, ещё даже и целоваться не умеешь, вот так и говоришь,– с хитрой ухмылкой на лице продолжил он. Я не знала, как себя вести, ведь целоваться то я действительно не умела и не пробовала никогда, но признаться ему в этом не могла, и тогда первый раз в жизни мне захотелось соврать. Но и в этом я, к сожалению, не преуспела, как и в романтике и он тут же громко рассмеялся мне в лицо. Я просто была вне себя от злости и с силой его оттолкнула. Он упал на песок и смотрел на меня, когда я стояла над ним и говорила всё, что о нём думаю.

– Ты полнейший кретин и я надеюсь, что больше тебя рядом с собой не увижу.– После чего я быстрым шагом направилась в противоположную сторону от пансионата, потому что делегация пустоголовых придурков вроде того, от кого я сейчас уходила, была ещё там.

– Ева, постой, ты обиделась на меня потому, что не умеешь целоваться? Давай я тебя научу!– послышался голос позади меня, бегущий вслед за мной. Он ещё больше меня разозлил, мало того, что я даже имени не знаю этого наглеца, так он ещё надо мной и издевается.

Я всё-таки вернулась в свою комнату, минуя толпу у выхода. Возмущение моё утихло ещё очень не скоро, я совершенно не рассчитывала получить сегодня порцию унижения, наверное, я уже успела от них отвыкнуть. Заснуть мне удалось не скоро, да и ещё сестра Елизавета прочитала мне перед сном лекцию о моём возмутительном поведении на протяжении всего вечера.

– О, дорогая сестра Елизавета, если бы вы только знали, насколько я уже была наказана сегодня за моё поведение. Причём парнем, которому я ничего плохого ещё сделать не успела и, который вполне мог бы мне понравиться,– произнеся свой внутренний монолог сама себе, я повернулась к окну и сделала вид, что сплю, пока Елизавета продолжала мне читать мораль.

Глава 2

Утро наступило как всегда неожиданно, когда ты ещё хочешь и можешь поспать, а распорядок твоего дня этого не позволяет. Я встала и даже не сразу вспомнила, что сегодня уже четверг и значит, день моего пятнадцатилетия наступил. Так странно, когда целый год ждёшь этого дня, а когда он приходит, думаешь, только не сегодня. Танина пастель уже была убрана, и её самой в комнате не было. Я привела себя в порядок, оделась и спустилась вниз на завтрак. Проходя мимо большой гостиной, я услышала там какой-то странный шорох и моё любопытство, конечно же, сразу указало мне дорогу. Стоило только мне зайти в комнату, как громогласные крики синхронно отрепетированные начали выкрикивать поздравления и на меня посыпался дождь из блестящих конфетти. Я была удивлена, как никогда. В детдоме мне никогда не устраивали таких поздравлений, вообще ни каких не было, про меня никто не помнил, кроме Марии. Это было удивительное утро, все искренне меня поздравляли, все кроме сами знаете кого. Завтрак тоже оказался праздничным, и мы съели торт уже утром, но мне пообещали, что вечером будет ещё один.

После службы я весь день вообще ничем не занималась, никому не помогала, меня освободили от обязанностей. Вечерний ужин был тоже выше всяческих похвал, на удивление весь этот день принадлежал только мне, и я купалась во внимание, и вечер не был исключением. Было вкусно, весело, радушно, о подробностях не хочу говорить, пусть это останется только моим, чтобы было о чём вспоминать в тяжёлые моменты. После ужина, который сегодня затянулся дольше обычного, я вышла к озеру подышать перед сном. Погода тоже не позволила испортить завершение этого дня.

Я стояла в тишине, лёгкий ласковый ветерок гладил меня по лицу и играл с волосами. Мне не хотелось думать ни о чём плохом, о том, что скоро придётся возвращаться в детдом и снова продолжать свои хождения по мукам, что снова никто не будет меня любить и даже замечать. Хотя это и не важно, здесь жизнь для меня стала другой, она полностью изменилась и я вместе с ней. Я долго стояла и смотрела вдаль, размышляя о том, что ждёт меня дальше, когда мне будет 20, 30 лет, что тогда я буду иметь? И вдруг в мои размышления врезался звук приближающихся шагов. Я обернулась и о ужас, увидела его. Опять он, всё тот же незнакомый мальчишка, который так вчера надо мной поиздевался.

– О, нет! Я так и знала, что этот день не может быть до конца идеален,– чуть ли не причитала я.

– Рад слышать, что твой день рождения прошёл идеально,– подойдя чуть ближе, сказал он, улыбнувшись.

– С днём рождения, Ева!

– Откуда ты знаешь? Пришёл снова надо мной посмеяться?– не скрывая удивления от встречи и от информации, которой он владеет, стала его расспрашивать.

– Я не пытался над тобой издеваться, ты просто не правильно меня поняла, но в любом случае приношу свои глубочайшие извинения и хочу подарить тебе это.

Он протянул мне небольшую коробку в подарочной обёртке. Я поблагодарила и спросила, что там? Он приказал мне посмотреть. Когда я открыла коробку, то увидела обложку, похожую на книгу, на которой красовался он сам, а в углу была надпись «Артём Исаев».

– Это моё имя, я не успел представиться в прошлый раз, ты слишком стремительно меня покинула.– Пытаясь всё мне объяснить, говорил немного быстро.

– Что твой подарок означает?– не зная о чём думать, я принялась за вопросы.

– Ева, ты мне очень понравилась и если ты не будешь против и согласишься встречаться со мной или хотя бы общаться, я буду очень рад. Мой подарок, наверное, очень самоуверенный, это книга для записей. На ней моё фото с именем, а на обратной стороне твоё. Если бы мы встречались, то ты могла бы записывать в неё все наши встречи, разговоры и может быть даже мечты.

Всё это он говорил с таким волнением и трепетом в голосе, что я стояла, слушала его, открыв рот. Этот день не переставал меня удивлять всё больше, а когда я перевернула книгу и увидела на обратной стороне своё фото с моим именем, я просто потеряла дар речи. Откуда он его достал? Он взял её у меня из рук и сказал.

– Смотри, как это делается. Артём открыл книгу до предела, что она захрустела, перевернул её переплётом вверх и наши фотографии оказались рядом, как будто мы были вместе на фото.

– Так мы всегда будем вместе,– и улыбнулся уже знакомой улыбкой.

Я не знала, что мне на это ответить, это было полной неожиданностью, я ещё никогда не получала от парней предложений встречаться, не говоря уже о том, чтобы встречаться с ними. Я просто молчала, пытаясь сообразить, что ему ответить, ведь мне тоже этого хотелось, но я, кажется, просто этого боялась. Он смотрел на меня своими большими карими глазами и пытался прочитать мои мысли. А мне настолько было страшно, что я решила потянуть время и отсрочить свой ответ и тут меня озарило.

– Стой, а как ты вообще здесь оказался? Не дошёл же по воде.– Во время, найдя, о чём спросить.

– Нет, конечно, не пешком. Я доплыл на лодке,– и качнул густой шевелюрой в сторону, где её бросил. Я не сразу заметила его лодку, потому что оставил он её на берегу за кустами, которые хорошо её скрывали.

– А, понятно,– разглядев её получше.

– Ну, так что ты ответишь? Ты будешь со мной встречаться?– он явно был напряжён и выглядел так испуганно, как будто только что попросил у меня руки. Я всё ещё продолжала молчать и думала, что же всё-таки мне на это ответить, но долго мучить его не стала.

– Артём Исаев, я буду с тобой встречаться, но если ты ещё раз станешь надо мной издеваться из-за того, что я не умею целоваться, я тебя ударю, ведь я действительно не умею целоваться.– Наконец-то, выдохнув, сказала ему правду и почувствовала себя лучше. Он явно не ожидал от меня такого подробного и правдивого ответа, что не смог ничего из себя выдавить, кроме робкой улыбки.

– Я научу тебя, если захочешь.– Немного осмелев после моего согласия, с улыбкой на лице.

Конечно же, я не позволила ему меня сразу чему-то учить, в особенности целоваться, это же мой первый парень, даже нет, не так, это первый вечер с моим первый парнем. Всё что я ему позволила, это проводить меня до пансионата.

– А хочешь поплавать на лодке?– предложил Артём.

– Хм, хорошая идея, я с удовольствием. А ты нас не утопишь?

– Не должен. Сюда же доплыл.

Мы направились к его лодке и, по пути на меня накатила неловкость и стеснение, как себя вести в таких ситуациях я не знала. Мне всегда раньше приходилось отбиваться от мальчишек, защищаться, вести с ними себя по пацански, чтобы сойти за своего пацана и не получить от них по шеи, ну или откровенно драться, а тут обратная ситуация. Артём, а не я старался заслужить моего расположения, он галантно подал мне руку, помог забраться в лодку, после того, как спустил её на воду. Нам, конечно, пришлось разуться и оставить обувь на берегу, но ночи уже были тёплые и вода тоже, так что думаю, обойдёмся без последствий.

Лодка была вёсельная, очень удобная, чтобы не создавать лишнего шума под покровом ночи. Я сразу вспомнила про байки, что ходили в детском доме про этот пансионат. Теперь мне стало понятно, как именно две стороны пересекались, оставаясь незаметными для своих воспитателей. Хитрый ход, забавлялась я своими размышлениями, когда мы уже стремительно приближались к середине озера. Артём очень быстро и уверенно грёб вёслами, и я даже обрадовалась тому, что у меня парень с такими сильными руками.

Хоть, конечно, использование такой бесшумной лодки и было гениальным ходом, но не очень практичным. Она была уже очень старой, бежевая краска, которой она была выкрашена, слазила хлопьями, оставаясь на руках и на одежде. Будем надеяться на то, что в ней нет течи.

– Как тебе вид?– остановился примерно на середине озера и стал меня спрашивать.

– В этом что-то есть,– немного подумав и посмотрев по сторонам. Хоть кругом уже и было темно, но теперь отсюда можно было разглядеть и их берег с пансионатом тоже. Внешне он не сильно отличался от нашего пансионата, но может дело в темноте и в том, что я ещё не была на том берегу? В любом случае видом я осталась довольна. Это очень романтично, когда со всех сторон обдувает лёгкий озёрный ветерок, сверху светит луна, а напротив любовным жаром горит взгляд Артёма. Я смущалась ужасно. Спустя не продолжительное время мы вернулись на берег, так и, не сказав больше друг другу ни слова.

– Извини, торт уже съели,– немного застенчиво произнесла, когда мы уже подошли поближе к пансионату на безопасном расстояние, чтобы нас никто не увидел.

– Я не большой поклонник тортов.– Ответил он, ясно дав понять своим взглядом, что хочет меня поцеловать, но я не стала сдаваться в первый же раз и поэтому еще раз быстро его поблагодарила и попрощалась. Всё, что он успел, это поцеловать меня в щёчку на прощание и сказать:

– До завтра.

Я старательно прятала подарок Артёма в своих вещах, подальше от любопытных глаз Тани. Ночь просто пролетела с огромной скоростью, и это при том, что я совсем не спала. В голове всё время крутились мысли об Артёме, его словах и о том, что завтра мы снова встретимся, только уже на официальных правах парня и девушки. Я так боялась вести себя при нём, как-то не правильно, да и просто его стеснялась, но я настолько была вместе с тем счастлива, что ожидание длинной больше, чем один день свело бы меня с ума.

Утром, когда я встала и посмотрела в зеркало, образ в нём отразившийся, на удивление не был так ужасен, как днём ранее, не смотря на бессонную ночь. Я с ужасом вспомнила о вчерашнем вечере с Артёмом и с содроганием ждала новой встречи этим вечером. А вдруг всё это было не по-настоящему, вдруг он проснулся сейчас, как и я и подумал, а кто это вообще Ева Томина и чем я вчера думал, когда пошёл к ней?

– Нет, нет, только не это! Сказка же не может так быстро закончиться, верно? Всё хорошо, мы же теперь вместе? Так ведь он мне вчера сказал? Ведь так? Конечно, я же не сумасшедшая,– повторяла я у зеркала пока трепала себя за щёки, после чего они стали ярко алого цвета.

– Что ты там бормочешь?– сонным голосом, потирая глаза, спросила Таня из своей пастели.

– Всё хорошо принцесса, спи, ещё рано.

– Я знаю, а почему ты не спишь?

– Я уже выспалась.

– Ладно, только больше не болтай с зеркалом, ты мне мешаешь.– Повернувшись на другой бок, пробормотала сонным голосом Таня.

Я оделась и вышла на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит на том берегу, с надеждой увидеть Артёма, пусть и вдалеке, напоминающего муравья на расстояние. Но тот берег был так далёк, что, конечно же, никакого Артёма я не смогла разглядеть, но я знала, что он там и, что вечером мы увидимся.

Часы тянулись и, казались бесконечными. Я постаралась не обращать на время внимания и отвлекалась от мыслей, чем придётся: поливала цветы, покормила корову Зорька, за это даже лизнула меня в макушку своим шершавым языком в благодарность. Пересчитала все облака, которые проплывали над нашим пансионатом и далее к вершинам гор, что были по правую сторону. Елизавета говорила, что в воскресный пикник с ребятами из пансионата они всегда ходят именно туда. Без провожатых там можно заблудиться, но поляна, которая находится по центру одной из гор, стоит потраченного на подъём времени. После трех часов ушедших на фантазии, ко мне присоединилась Таня.

– Смотри, облака плывут,– заявила она, подняв правую руку вверх, указывая на шапку из пушистых белых облаков, похожих на воздушный крем на праздничном торте. Я засмеялась.– Ты теперь не забудешь об этом?– спросила я её.

– Конечно же, нет, моё первое открытие было, обнаружение того, что бутерброд всегда падает маслом вниз, никакого волшебства. Не то, что в твоём открытии, они красивые,– ещё раз посмотрела вверх и о чём-то задумалась. А я, в свою очередь, молча, смотрела на неё и не понимала, откуда у этого девятилетнего ребёнка такая умная голова и такие светлые мысли. Она напоминала мне Марию. Своей рассудительностью она тоже не раз подвергала сомнению свою реальность. После её слов иногда внутри, что-то менялось против моей собственной воли, она поразительно тонко могла положительно влиять, пожалуй, на любого человека и её никто не ненавидел. Она и есть совершенство внутреннего и внешнего состояния человеческого существа, а Таня мне явно её сейчас напомнила и я сразу стала по ней скучать. Мы давно не говорили, с понедельника и я решила позвонить, тем более мне было, что ей рассказать.

Я направилась в кабинет сестры Агаты, чтобы от неё позвонить в детдом. Оставив Таню наедине с облаками, я быстрым шагом направилась в пансионат. Проходя по коридору, я не увидела, не души. На улице стоял жаркий, ясный день и поэтому все девчонки разбрелись по большой территории пансионата, кто на пляж, кто в сад, а за остальными я не следила. Прохладные стены коридоров и комнат, давали мне возможность дышать ещё глубже и спокойнее, вдыхая чистый, чуть холодный воздух. Постучав в дверь сестры Агаты, я приготовилась к тому, что мне сразу же откроют дверь или попросят войти, но, сколько бы я не стучала, ответа не было, и дверь так никто мне и не открыл. Не испытывая особой робости и смущения я просто в наглую вломилась в её кабинет, закрыв за собой дверь.

Кабинет был ещё мрачнее и скромнее всех остальных помещений пансионата. На удивление я не увидела там ни одной иконы или, что-то на то похожее. Напротив, на стенах висели картины колумбовых времен, и всё было похожим на кабинет географии, только атласов не хватало. На столе я увидела глобус, но не смогла найти телефон.

– Чёрт, да где же этот телефон?– шагая из стороны в сторону, пытаюсь его найти. И наконец, спустя еще пару минут, я нахожу его в шкафу, где она хранила ветошь и прочее барахло. От кого только она его здесь прятала? Я присела за её рабочий стол и стала набирать номер детского дома, по которому я даже немного соскучилась.

– Секретариат детского дома «Надежда» слушает,– заговорил в телефонной трубке, знакомый голос Натальи Сергеевны.

– Здравствуйте, Наталья Сергеевна, это Ева Томина. Не могли бы вы позвать к телефону Марию?– спокойным тоном произнесла я.

– О, Ева, детка, как ты? Как же мы все по тебе соскучились.– Начала она как всегда певуче причитая.

– Ну, конечно, соскучились вы, даже с днем рождения никто не поздравил! Сослали меня в изгнание, а теперь песни поют,– подумала я, но пересилив себя, вслух сказала другое.– Всё хорошо, вчера мне исполнилось 15.

– О, дорогая, прости. Я совсем забыла тебя поздравить. Если ещё не поздно, прими мои искренние поздравления.

– Да, хорошо, а теперь позовите мне Марию,– с недовольным тоном произнесла я.

– Ева, ты же знаешь её расписание, я не могу отвлекать её от учёбы. Позвони, когда уроки закончатся, а я ей передам, как увижу, что ты звонила.

– Хорошо, но только в следующий раз обязательно соедините меня с ней,– не доверяя ни одному её слову, ответила я, после чего повесила трубку.

Я посмотрела в окно, ещё одно из моих любимейших занятий, таращиться в окно и думать о чём-то далёком. За ним был сад, а в нём одно единственное персиковое дерево среди множества яблонь. Парадокс, так странно, примерно 20 яблонь и лишь одно персиковое. Кто до такого додумался? Ему же, наверное, неуютно среди них. Сад напомнил мне человеческое общество, в котором большая часть его одинаковые, не с одним набором хромосом, но похожие, а совсем немногие в том же обществе другие, не похожие на них. Наш Создатель, наверное, все хорошо продумал. Я в жизни была этим персиковым деревом, которому среди других одинаковых было невыносимо и это не важно, потому что персиковое дерево прекрасно само по себе и это совсем не обязательно, что ему должно быть плохо среди этих яблонь. Дело в нас самих. Но не похожие на других людей, как будто всем заметны и всегда на виду. Анализируя собственные мысли, я пришла к выводу, что, пожалуй, только мы сами виноваты в своих бедах, в частности я. И если раньше я находила сотни причин убедить себя в обратном, то теперь всё изменилось. Наверное, я взрослею. Я говорила всем правду, кроме себя, но если всё вращается вокруг нас самих, значит ли это, что перемен в ком-то следует ожидать после собственного изменения? Ответ внутреннего «Я» последовал незамедлительно,– Да. Странно, но знаете, смотря на это одинокое дерево, цветущее персиковым цветом, я не ощущала его боли, страданий и одиночества. Может быть, оно даже было счастливо, чем наоборот. Мне захотелось всё изменить, я захотела, чтобы меня полюбили, а не гнали от себя другие. Я вспомнила маму. Она ведь как-то умела не прятать свой талант и говорить правду, превращая её в свет, а моя правда оборачивается лишь в прах. Хотя может то, что я считаю правдой, на самом деле, лишь то, что я думаю о людях по-настоящему, а не притворно? Может, я просто плохо думаю о людях и, совсем их не люблю, а мама противоположна мне?

Ум за разум начинает заходить, когда подобные размышления вдруг меня накрывают, не понятно только, почему так часто? К счастью никто не потревожил меня, и я плавно вышла из сумрачного мира своих мыслей. Время на настенных часах уже показывало начала шестого, а это значит, что уже пора собираться на балл в королевство парней, живущих по-соседству.

Убегая прочь из кабинета сестры Агаты, я поспешила в свою комнату, чтобы надеть всё самое лучшее, имеющиеся в моем гардеробе. Зная о том, что парни любят глазами, я понадеялась очаровать Артёма ещё больше своими длинными, стройными, а также бледными ногами. Шорты и брюки были основой моего гардероба, а потому я решила выбрать из них самые красивые. Тёмно-синие с сильной потертостью спереди и сзади, чуть прикрывающие мой зад, к которым, кстати, очень подошла футболка, подчеркивающая мою тонкую талию чёрного цвета, с надписью «Любите меня, неудачники!» Светло-розовые кеды завершили мой образ. Волосы я привела в порядок, убрав их в аккуратный хвост, накрасила тушью ресницы, покрыла губы прозрачным блеском и вот я само совершенство. Как не влюбиться? В общем, серьезно меня опять никто не воспринял, и мы отправились на теплоход, который уже ждал у берега.

Наше плаванье занимало всего несколько минут, но мне они казались вечностью, томление и трепет буквально взрывали мой пульс. Ещё пара минут, и я увижу Артёма и по его взгляду сразу пойму, приснился ли мне вчерашний вечер или это правда. Пансионат парней выглядел так же, как и наш, как брат близнец и порядок у них всё также был идеален, видимо, гоняют их здесь за чистоту не хуже нашего. Вот только одной шеренгой у берега они нас не встречали, как недавно мы их. Один из воспитателей стоял у берега в ожидание теплохода, других же не было заметно. Когда мы причалили, он вместе с нашим капитаном помог нам спуститься, подав руку каждой, и отвёл нас в большую зелёную беседку около пансионата, где нас ждало целое стадо из уже знакомых неандертальцев, так и не усвоивших правила приличия и этикета. Предводителем всей этой банды был Артём. Хорош жених, если возглавляет это стадо, ну а с другой стороны, если их вожак, значит умнее всех или хотя бы сильнее, подумала я, ухмыльнувшись, смотря на него. Он же безо всякой иронии посмотрел на меня и слегка наклонил голову вперед, чтобы поздороваться. Что ж, похоже, всё-таки не сон. Мы расселись за накрытый в центре беседки круглый стол и принялись пить чай. Артём смотрел только на меня, периодически переводя взгляд на воспитателей. Я делала тоже самое и это заметила Сабрина, она увидела, как мы с Артёмом смотрим, друг на друга и я сразу поняла беды не миновать. Она обязательно сделает, какую-нибудь подлость, но в тот момент мне было всё равно, я с ликующим и торжествующим взглядом внимательно посмотрела на неё, мысленно сказав ей,– Выкуси, дрянь!– На что она ответила таким же внимательным взглядом, явно говорящим,– Я тебе ещё покажу, уродина.– Обменявшись любезностями, я решила забыть о ней и продолжила смотреть на Артёма.

После чаепития все отправились осматривать их владения, где мне особенно понравилась конюшня с загонами для лошадей. Милые и спокойные лошади свободно гуляли по вольеру и охотно давали себя погладить в обмен на кусочек сахара. Прямо как в зоопарке. Они нас покорили. А ещё на заднем дворе у них находилась псарня, где обитала дюжина охотничьих псов. Интересно, зачем они здесь и откуда это сочетание лошадей и собак, сдается мне воспитатели здесь далеко не ангелочки с крыльями, и частенько любят погонять местных сусликов и полёвок в качестве трофея на охоте. Так или иначе, но присутствие всех этих животных украшало этот берег, ведь нам хвалиться было нечем, если только коровой, двумя десятками кур и большому количеству мышей, которые ночами хозяйничают по углам и за стенами. Отстав от общей группы, я надеялась, что Артём сделает то же самое, и присоединится ко мне, так и вышло. На нас никто и внимания не обратил, нас просто потеряли из виду.

– Привет, Ева, отлично выглядишь.– Весело произнес Артём, подходя ко мне ближе. Сам же он был одет примерно также, только его шорты были намного длиннее моих и, на футболке не было оскорбительных надписей.

– Привет, спасибо.– Спокойно ответила я.

– Я по тебе скучал и ты наверняка тоже?– снова улыбаясь и шутя, продолжил он. Я пообещала себе накануне, что не покажу этому парню, насколько сильно он мне нравится, а потому продолжала вести себя спокойно и хладнокровно.

– Не было времени понять.– Прогуливаясь вместе с ним, скрестила руки на груди.

– Значит да,– не успокаивался он.– Ты уже сделала запись нашего первого свидания вчера в свою книгу?

– Она всё также пуста, мне не приходило в голову, что это было свидание.– Иронично ответила я, чтобы тоже его зацепить.

– Очень жаль, потому что сегодня поцелуем в щёку ты не отделаешься.– Мы остановились, и я внимательно посмотрела на него, пытаясь не показать виду, но внутри у меня моментально поднялась паника и, не зная, что на это ответить, я развернулась, и пошла молча дальше. Он не сразу пошёл за мной, и я вдруг ощутила на себе его взгляд, который медленно ползёт по моей пятой точке вниз по ногам и обратно вверх. Ощущение надо сказать класс, приятно, когда ты нравишься.

– Я всё равно заставлю тебя целоваться, после того как научу.– Очень громко сказал он, мне вслед, продолжая стоять на месте, а я испугалась, что его может кто-нибудь услышать, но опять промолчала.

– Не делай вид, что не слышишь. Сегодня!– догоняя меня, чуть ли не в лоб заявил. Мне нечего было на это ответить, потому что я боялась целоваться с ним. Я же никогда не пробовала, а вдруг я делаю это плохо? Решение замять эту тему пришло ко мне мгновенно, и я спросила.

– А зачем вам нужны охотничьи псы?– Он явно не был рад тому, что я сменила тему, но всё-таки поддержал беседу.

– Это любимая порода святого отца.

– Интересный выбор,– опустила глаза перед собой, и не знала о чём ещё его спросить, повисло неловкое молчание, после чего он сказал.

– Ева,– остановился и взял меня за руку. Я посмотрела на него и поняла, что мне не отвертеться. И тут как я и ожидала, он меня поцеловал.

О Боже, я и не думала, что банальные прикосновения губами могут быть такими прекрасными. Он так крепко меня к себе прижал и так нежно его губы целовали мои, что моя робость исчезла, и мне захотелось, чтобы это продолжалось. Вдруг я почувствовала, как его язык начал касаться моего и хоть это и звучит не очень приятно, но на деле, это оказалось необыкновенно. У меня даже немного закружилась от удовольствия голова, и я почувствовала, что-то приятное внизу живота. Я ещё крепче к нему прижалась. Даже птицы, которые пели до этого так громко, вдруг замолчали или я перестала их слышать. Я почувствовала эйфорию и лёгкое опьянение, сердце вот, вот было готово выпрыгнуть из груди. Когда всё закончилось, и его губы отпустили мои, он посмотрел на меня, продолжая всё также крепко держать в своих объятьях и, сказал:

– Ты, кажется, врала, что не умеешь целоваться.– Его взгляд был таким нежным.

– Ого, кажется, я опишу это в подробностях!– впервые улыбаясь за вечер.

Еще пару раз мы поцеловались, и немного побродили по окрестностям, взявшись за руки, он мне подробней рассказал о том, как они здесь живут и чем обычно занимаются. Время проходило незаметно, и уже надо было возвращаться назад, чтобы наше отсутствие не заметили и не стали искать. Мы осторожно присоединились к общей группе и смешались с толпой. Только Сабрина всё также внимательно продолжала за нами следить. Прошло ещё полчаса, и мы уже сидели на теплоходе и направлялись к себе на берег. Чувство волнения и радости всё ещё не покидали меня, и в голове возникло подозрение, что я влюбилась. Да уж, сестра Елизавета была права, вот эта романтика, которая, наконец-то и до меня добралась.

Ну, вот и всё, приехали, как говорится. Вместо того чтобы всю ночь пробыть в сладких мечтаниях и воспоминаниях о прошедшей встрече с любимым, я обнималась с унитазом. Всю чертовски долгую ночь меня тошнило и рвало не переставая, поднялась высокая температура. Сёстры от меня не отходили не на минуту, но решение не вызывать неотложку было принято единогласно и значит со мной всё было не так плохо. Или они просто решили от меня избавиться, потому что не один раз за ночь мне, казалось, что умереть мне именно сегодня и именно около унитаза.

Утро также прошло в беспамятстве и почти в бреду. Рвотные позывы всё ещё возникали, но из меня уже ничего не выходило, я была пуста, как физически, так и морально. Моё обессиленное тело всё ещё продолжала жечь высокая температура, и восприятие реальности переходило в бредовое состояние, граничащее с галлюцинацией. Мне представлялось, как я играю со своим псом Шелби, кидаю ему мяч, а он мне его приносит. Целый день я не ела, не вставала, не выздоравливала. У меня случилось отравление. Виной всему вишневый пирог, который мы ели за чаем в гостях. Елизавета, конечно же, оправдывала наших соседей, что не в этом причина и что никто больше не отравился, но мне-то не надо ничего рассказывать. Я в тот день ничего больше не ела, в предвкушении встречи с Артёмом. Больше никогда, ненавижу пироги с вишней! Или это волнение?

Целый день был, вычеркнут из жизни, но, увы, не из памяти. Только в воскресенье, накануне пикника и скорого возвращения домой, я стала потихоньку приходить в себя и питаться. Моё тело и без того худое, буквально высохло до скелета обтянутого кожей. Я не знала, как можно показываться в таком виде людям, но мне очень хотелось пойти в этот поход, там будет Артём. Вот только, как подняться на гору я не представляла, но завтра мы все уедем, а я так и не увижу его, если буду и дальше валяться. Сестра Елизавета была категорически против моей вылазки за пределы моей больничной тюрьмы, и мне ничего не оставалось, как пойти ей на уступки и остаться в пансионате, так и не воспользовавшись возможностью получить прощальный поцелуй Артёма.

Знаю, что мы будем переписываться по возвращению домой, он найдёт меня в соцсетях, но между нами будут сотни километров, вряд ли доведётся ещё увидеться. Мне вдруг стало грустно и Таня, которая не давала мне покоя всё-то время пока я болела, стала мне играть какую-то весёлую мелодию, собственного сочинения, чтобы меня развеселить. Конечно же, это не помогло, я только и думала об Артёме и о том, как я не хочу с ним расставаться. Когда мне всё-таки удалось отправить Таню погулять, сославшись на то, что я устала и хочу спать, я вдруг вспомнила о подарке Артёма. Я ведь так и не сделала в нём ещё ни одной записи, а ведь мне есть, что ему рассказать. Подняв своё тело кое-как с кровати, я достала книгу из чемодана с вещами, она лежала рядом с медвежонком Марии, которого та дала мне, как талисман. Я так ни разу его и не доставала, опасаясь, что Таня захочет с ним поиграть или вообще начнёт выпрашивать его себе в подарок. Присев на кровати я как обычно заняла свою любимую позу, скрестив ноги перед собой, и стала записывать всё с самого начала, с момента, как только его увидела. История получилась длинной, ведь я вопреки ожиданиям Артёма записывала в неё не только наши свидания, но всю свою жизнь с тех пор, как он в ней появился. Закончив писать, я поняла, что не могу оставаться здесь, когда он будет на пикнике, он ведь даже не знает, что со мной случилось. Вдруг он подумает, что я специально не пришла или, что я просто не хочу его видеть и забудет обо мне. Нет, я твёрдо приняла решение во, чтобы то не стало пойти туда, только чуть позже, когда все уйдут.

Я подошла к зеркалу и увидела ужасную картину. Моя длинная футболка, которая исполняла роль ночной рубашки, весела на мне, как на вешалке, меня осталось ровно вполовину меньше. Уж и не знаю, как можно будет сегодня меня любить, ну, да и пофиг. Я всё равно пойду, накрашусь поярче, чтобы скрыть бледность и в путь. Так я и сделала, когда пробило 3 часа, все благополучно убрались из пансионата, и я тоже стала собираться. Дорога мне предстояла не из лёгких, сил почти не было, а подъём на гору требовал от меня такой жертвы.

Я вышла на улицу, там стояла жара, но из-за того, что я после болезни всё время мёрзла, чувствовала себя комфортно. Где именно находится поляна, на которой будет проходить пикник, я не знала, но в каком направление двигаться понимала, на гору, а там найду по голосам. Вот же влетит мне от сестры Елизаветы, когда она увидит меня. Я постоянно оглядывалась назад, и каждый раз видела, как всё дальше становится от меня пансионат и ощущение внутри возникало словно, что-то очень важное остаётся там. Постепенно он совсем исчез из вида и ландшафт вокруг меня начал меняться. Справа и слева росло так много деревьев и кустарников о названиях, которых, так же как и о происхождение, мне не было ничего известно. Все потому, что по естественным наукам у меня всегда был неуд. Я не представляла, что эта гора так далеко находится от пансионата и что с приближением к ней, она всё выше и выше станет надо мной расти. По направлению к вершине, раскинулся хвойный лес и, зайдя в него, я снова почувствовала себя здоровой и полной сил. Чистый воздух и свежий запах хвои, который наполнял тонны кислорода повсюду, заставлял дышать полной грудью, так что голова начинала кружиться. Начинался подъём наверх, всё выше и выше, но удивляло то, что не было усталости и одышки, которая обычно возникает в особенности у меня, человека всегда отрицающего существование спорта. Лес как будто забирал всё больное и плохое себе, не оставляя тебе ничего, что могло бы тебя убить. Я раньше не понимала, что означает выражение- «единение с природой», теперь до меня это дошло. Здесь так тихо и спокойно, что выходить из него не хочется и он, кажется, меня не выпускает. Вокруг одни деревья и песни птиц отвлекают от страха потеряться. И вот снова впереди показалась вершина горы, как маяк среди моря, указывающий путь. Еще чуть-чуть и я дойду. Интересно, много уже сосисок съедено? На костре они особенно вкусные. И как там Артём, что подумал о моём отсутствии? Да и не важно, я уже близко.

Лес закончился и перед моим взором одна за другой начали показываться лужайки, усыпанные то полевыми цветами, то земляникой, то просто мхом. Налюбовавшись всей красотой, я стала прислушиваться, потому что теперь не знала, куда же мне направляться. Эхо разносило лишь птичий щебет, кроме него ничего не было слышно. Но этого не может быть, я точно знаю, они должны быть здесь, так что поиски мои продолжились. Пройдя ещё немного вперед, я услышала долгожданный смех, доносящийся с вершины, поднимаясь всё выше, стали слышны разговоры весёлые и жизнерадостные. Самой мне мало хотелось чему-то радоваться, потому что сил не осталось совсем, но я всё-таки дошла до этой самой поляны. Сильно запыхавшись, я решила остановиться рядом с кустами, чтобы меня никто не увидел. Я стояла и смотрела на всю эту весёлую толпу человек в 50 не меньше и взглядом пыталась найти в ней Артёма, но мне это никак не удавалось, его там не было.

Поляна была прекрасной. Теперь я понимаю, почему на воскресный пикник выбрано именно это место и почему оно находится так далеко и высоко, скрытое от посторонних глаз. Посредине этого дивного места протекает быстрый и звонкий ручей. Трава ядовито зелёного цвета, всюду цветут и пахнут полевые цветы, ближе у невысоких кустарников уже совсем скоро созреет земляника. Лесной орех раскинул свои ветви по-соседству. В общем, здесь только кокосов не хватает и пальм для райского уголка, хотя именно это он и есть только немного в другом образе. Мне не хотелось входить без приглашения внезапно и поэтому я ждала момента получше, когда все прекратят свою шумную болтовню. Ожидая слишком долго, мне захотелось пройтись и осмотреться, пока мой момент не наступил. Уходя правее от шумной поляны, деревья становятся редкими, но всё также остаются высокими и массивными, а ещё там гораздо тише. Мне повстречалась белка с очень длинным хвостом. Я уходила всё дальше, и всё меньше мне хотелось возвращаться назад. Я спокойно прогуливалась и размышляла о всякой ерунда, например: зачем слону хобот, если у него подвижные и не маленькие губы, разве он не смог бы пить и есть как остальные животные без хобота? Ну, в общем глупее мысли мне в голову ещё не приходило. Я шла всё дальше и вдруг передо мной возникла странная картина, которую я даже не сразу поняла и отреагировала на неё как следовало.

Прямо под деревом передо мной сидел Артём, а у него на ногах, плотно прижавшись к нему, буквально цепляя его уши своими коленями, задрав юбку, сидела Сабрина. Засунув ему в рот, свой язык, она не страстно его целовала, а скорее жадно поедала. Хотя я не заметила у него особого сопротивления. Как только я пришла в себя после увиденного, я закричала не своим голосом, что они оба чуть не откусили свои подлые языки.

– Артём, мерзкий предатель!– продолжала я стоять на месте, как вкопанная. Они сразу обернулись на меня. С видом пойманной крысы из них двоих был только Артём, Сабрина же сделала на своём лице злобную гримасу и такую же улыбку. Почему-то я прочитала в этой самой улыбке, что она меня здесь уже давно поджидает. Да я почти уверенна, что так и было. А он даже ничего мне не сказал, когда со всех ног, не замечая усталости и бессилия, я помчалась обратно в пансионат. Бежать с горы вниз было намного легче и плюс моя ненависть, которая поднялась во мне и продолжала расти выбрасывала в кровь всё новую и новую порцию адреналина. Мне, казалось, я способна на всё, что ещё немного и взлечу, что могу даже убить, если увижу их двоих. Я бежала, так быстро, что спотыкалась и подала. Мне представлялось, что он бежит за мной и хочет всё объяснить, но когда я оборачивалась, видела, что позади меня никого нет, и от этого бежала ещё быстрее и слёзы катились по лицу. Он за мной не бежит, я ему не нужна и нож в сердце входил всё глубже после этой мысли, промелькнувшей в моей голове.

– Дура, дура, идиотка! Ты сама виновата, кому ты поверила, в кого влюбилась?– кричала я громко вслух, сама себе, не останавливаясь. Меня переполняли эмоции, их было столько, что они рвали меня изнутри на 4 части. Я знаю это чувство, это была боль. Я уже её испытывала, но это было новое чувство боли, перемешанное с предательством, раскалённое на адских углях. Я не могла его в себе держать, молча сглатывать.

– Ааааааааа,– заорала я во всё горло, как дикий зверь, остановившись посреди пути.

– Мне нужно идти,– снова говорила вслух сама себе и опять пускалась в бег. Такими темпами, конечно, я быстро оказалась на месте. Идти вовнутрь мне не хотелось, и я пошла полная обиды и разочарования к берегу, чтобы отдать воде всю свою боль. Так мне хотелось в это верить, но на самом деле легче от нелепых предубеждений не становится. Паршиво и будет так, пока душа не отболит, а значит, придётся мучиться.

Я распласталась на берегу, плотно вдавливая пятки в сырой песок. Мои кеды стали намокать и я просто их сняла и поставила рядом. Небо над моей головой было чистым, лазурного цвета, совсем как море, только сверху надо мной. А шум волн на озере мог убедить в этом на все 100. Я старалась расслабиться и не о чём не думать. У меня получилось только расслабиться, не думать было сложнее. Он постоянно был в моей голове до этого момента, а теперь в неё добавилась ещё и она, Сабрина. Ну почему он так поступил? Ведь мне же больно, разве он не знает об этом? Придаваться своим печалям и болезненным потерям мне никто не мог помешать, все были на пикнике. Скажу честно, я не хотела плакать, только не из-за этого. Я хотела быть сильной и мужественной, чтобы быть выше этого, но предательские слёзы потекли по вискам, затекая в уши, сами как бы я не старалась держать их внутри. Это больно, да, когда тебя предают. И почему я ещё не научилась сглатывать всё плохое, молча, не принимая близко к сердцу, чтобы не впускать это в свою душу? Не знаю. Я лежала так часами и страдала и жалела себя. Наверное, озеро резко подняло свой уровень, потому что слёз я пролила в него не мало.

Когда бессилие во мне добралось до кончиков пальцев на руках и ногах, я заснула и притом так крепко, что открыв глаза снова, в море над моей головой, которым было небо, пока я не уснула, взошла луна и загорелись звёзды, а само море стало тёмным и пугающим, как бездна. И я сразу вспомнила про Артёма, и снова всё стало ужасно в моей жизни. Даже обидно, еще пару дней назад мне посвящали целый день и я была в центре внимания, ну а сейчас никто меня не нашёл и видимо, искать не пытался. Я надела на ноги свои кеды, которые стояли рядом, встряхнула волосы от песка, встала и побрела к окнам, в которых еще горел свет, но горел уже нехотя и собирался заснуть поскорее. Никого не было уже и в коридорах, дом погружался в темноту и я вместе с ним.

Утром нас разбудили, нужно было собираться, сделать много дел и поэтому нас подняли раньше обычного. Всех ждал отъезд и от этого лица ни у кого не сияли, а грустили. Я со своей любовной хандрой вписалась в окружающую обстановку, как нельзя лучше. Хуже всего, что напоследок его лица я не увижу, а вот этой гадины Сабрины с самого утра, она то, как раз одна и сияла из всех, словно медный тазик. Я не показала ей вида, что меня это мучает и не словом с ней не обменялась. Да ей и не хотелось, видимо, свою дозу наслаждения она уже получила. Прощание было долгим. Объятья и поцелуи достались всем от каждого. Каждая из нас обещала не терять связь и продолжать общение на расстоянии. Не знаю, верили ли они своим словам, я нет, потому что всё это не правда, мы не вспомним, друг о друге уже спустя пару месяцев, поэтому я не обещала ничего.

У парадного входа нас встретили сразу несколько автобусов, которые намеривались отвести всех по разным направлениям, на все 4 стороны. Я ещё раз попрощалась с сестрой Елизаветой и Таней, с ними расставаться мне было тяжелее всего, и вошла в автобус, выбрав себе место у окна примерно посередине салона. Двигатель загудел, и мы тронулись с места. Я посмотрела в окно, наблюдая за грустными лицами сестёр, которые выстроились у стен полюбившегося мне пансионата, этого чудесного и светлого места, в котором мне больше никогда не доведётся побывать, так говорило мне моё сердце и сжималось в груди от каждого слова всё сильней. На глазах навернулись слёзы, мне снова вспомнился Артём, ведь и его я больше никогда не увижу, а мы расстались так не хорошо, но в этом не было моей вины, хоть я её чувствовала. Мне приходили в голову мысли о том, что нужно было его простить и не убегать вчера, и расстаться с ним уже навсегда со спокойным сердцем, а не с таким разбитым и больным, каким теперь оно было у меня. Но сожалеть уже было поздно, оставалось лишь смириться.

Глава 3

Четыре часа дороги проходили шумно и весело, потому что все девчонки, которым было по пути со мной, общались друг с другом, как в последний раз, а если быть точной именно в последний. Ирония заключалась в том, что лично мне до них уже не было дела, пансионат оставался далеко за спиной, и вся его романтика теперь там же. Мне просто было грустно.

Как только дорога стала неровной и бугристой, на горизонте показался знакомый мне дом в 3 этажа, вытянутый в обе стороны с пошарпанными стенами и такой же крышей. Это был мой детский дом «Надежда». Надежда у каждого из воспитанников заключалась в том, чтобы скорее вырасти и убраться из этого Богом забытого места куда подальше, ну а пока мы росли, ожидания этого самого момента длилось несколько вечностей подряд. Я ещё не успела вам рассказать ничего о нём, как и о его обитателях. Судя по строению, расположению комнат и внутреннему убранству этого здания, если можно так сказать, на скидку ему было лет 100. Все комнаты были очень большими и просторными, с высокими потолками и неизвестной мне лепниной по углам. В комнатах всегда очень много света, что позволяло сохранить бюджет детдома в оплате за электроэнергию, вот, пожалуй, и все его преимущества. Первый этаж был в распоряжение учебных классов, зала для собраний, столовой и небольшой гостевой, на тот случай, если хоть когда-нибудь у нас появятся гости, но пока в ней появлялись лишь «пиджаки из попечительского совета». Так мы называли людей из попечительства. Даже женщины, которые там работали всегда приходили к нам только в пиджаках.

Второй и третий этаж занимали комнаты воспитанников, там мы, разумеется, отдыхали, но делали это только ночью. На день у нас всегда выпадало много дел, в особенности учёбы. Нас тщательным образом готовили для поступления в колледжи, академии, если удавалось остаться здесь до совершеннолетия и не быть никем, не усыновленным или не удочеренной, но такое везение выпадало редким, а может и наоборот, было нашим счастьем. Никто из оставшихся здесь ребят не знает, какого это быть в новой чужой семье. После учёбы мы убирали классы, коридоры, собственные комнаты, территорию детского дома. Беспорядок здесь не прощался, наказанием служило отлучение от телевизора, интернета сроком на прямую зависящим от степени проступка, а так же дополнительными занятиями грамматикой и математикой, после основных. Нас не били, не в коем случаи. На языке преподавания, это называется не педагогично, наказанием суровых проступков считалось взвалить на детские плечи непосильный тяжёлый труд, какой только могли придумать воспитатели. Например, отжиматься 200 раз, или приседать с полным ведром воды и не расплескать его, а иначе фантазии надзирателей не будет конца, а воспитанник валился на пол без сил. В общем, порядочки те ещё, не знаешь, что было бы лучше, получить ремня или такую педагогику, но работало безотказно.

По ночам здесь творился хаос. Грызуны, а точнее полевые мыши, нападающие на нас из соседних просторов, закатывали каждую ночь шумные гуляния. Директор неоднократно пытался с ними бороться, много раз детдом пытались закрыть из-за угрозы здоровья по санитарным нормам, но всякий раз нас, что-то спасало. Короче, жить здесь жесть и дела дрянь.

Я была совсем не удивлена, когда у входной двери меня кроме Марии никто не ждал. Я так по ней соскучилась, что стоило только мне увидеть её высокое хрупкое тело и сложенные впереди руки, так как будто она готова покориться всему миру, мне захотелось скорее броситься на неё и задушить в своих объятьях. Я даже забыла о своих печалях и нежелание сюда возвращаться.

– Моя дорогая, наконец-то ты снова дома,– начала она первая с той же радостью, что царила у меня внутри, вот только я её не показала.

– Почему ты мне не перезвонила? Я ждала тебя всю неделю, чем ты здесь вообще занималась?– начала я совсем не по-дружески на неё наезжать. Она была удивлена, но с ответом не заставила долго ждать.

– Да я даже не знала, что ты звонила, мне никто ничего не передавал, это я была удивлена твоему молчанию,– ловко перевела мой удар в своё наступление.

– Вот ведь Наталья Сергеевна, совсем памяти нет или специально издевается? Я ведь её настоятельно просила тебе передать.

– Ты так и будешь стоять ворчать или всё-таки меня обнимешь?– с радостной улыбкой напомнила мне Мария. Я, молча, кинулась её обнимать, мы радовались друг другу как дети, не смотря на то, что мы собственно и были детьми. Хотя многие в этом возрасте и все кого я знала, из кожи вон лезли, утверждая, что они абсолютно взрослые люди. Я этого сделать даже не пыталась, мне 15 и я всегда честно признавала себя ребёнком, ведь в этом и была правда. После того, как сцена с объятьями завершилась, Мария первым же делом посмотрела на мою руку, на которой уже оставался бледно розовый шрам после пореза.

– Как твоя рука?– обеспокоенно спросила она, взяв её обеими своими руками.

– Часто зудит, особенно ночами,– сразу почесала шрам, после напоминания о нём.

– Это регенерация. Надеюсь, больше тебе в голову не придут такие глупости. Мне до сих пор жутко становится, стоит только вспомнить, что ты здесь устроила. Я убрала свою руку из её рук с недовольным видом, показывая, что мне не приятна эта тема.

– Ты же знаешь, в психушке мне не место и сделала я это не случайно.

– Знаю, но скажи, не уже ли ты и в правду хотела смерти?

– Не знаю,– задумчиво ответила я, потому что и в правду не знала, ответа. Я делала, это не задумываясь, к чему это приведёт, я ни о чём тогда не думала, я просто делала и всё. Мария тоже не стала возвращаться к этой теме, и мы просто пошли в дом. А там, как и всегда всё оставалось по-старому и все явно сохранили своё отношение ко мне прежним. Интереса к моему возвращению стоит отметить, было проявлено мало. Меня разве, что и заметили несколько преподавателей, да пару ребят, остальные меня как всегда не замечали или делали вид, что не замечают. В общем, не важно, я снова вернулась во враждебную окружающую среду.

До самого вечера мы просидели с Марией в моей комнате, и я рассказывала ей о пансионате, о девчонках, с которыми подружилась, сёстрах, парнях с другого берега и, конечно же, об Артёме. О нём я рассказывала больше всего, и о его предательстве было сказано тоже, не мало. Я достала из чемодана его подарок на мой день рождение, показывая его фото, как вдруг она будто подпрыгнула на месте, перепугав меня.

– О нет, я совсем забыла про твой день рождение, ты меня заговорила. У меня тоже есть для тебя подарок. И мгновенно сорвавшись с места, выбежала из комнаты. Не прошло и двух минут, как уже она стояла передо мной, держа руки за спиной.

– С днём рождения, Ева!– протягивая мне, какой-то небольшой свёрток.

– Это амулет наудачу. Камешек из Поднебесной, с самой высокой точки. С улыбкой протянула мне подарок и обняла. Амулет был и в правду очень красивый на длинном шнурке, и я сразу же его надела.

– Откуда ты его взяла? Из детдома же не выбраться, тем более в Поднебесную – недоверчиво спросила я, как всегда с иронией.

На что она ответила, не растерявшись с такой же иронией.– У меня свои связи, детка! Гугл в помощь.

– Спасибо, он очень красивый. Ты всегда знаешь, что для меня подойдет лучше всего.

– Твой Артём очень симпатичный, судя по фотографии. Жаль, что в жизни таким подлецом оказался.

– Что же, все мы не идеальны, придётся смириться,– спокойным голосом ответила я и замолчала.

– Не похоже, что он тебе сильно нравится, Ева.

– Выпускать свои эмоции на свободу не всегда безопасно, так же как говорить правду.

– Ну, мне то ты можешь доверять, тебя я не обижу.

– Я знаю, не имела это в виду, прости.

– Всё в порядке, закроем эту тему.– Сказала Мария, и мы на протяжении ещё многих часов разговаривали с ней и тихо смеялись, чтобы не услышали наши надзиратели, пока обе не уснули.

Ночью, мне приснился странный сон. Я стояла на вершине высокой скалы и смотрела вниз, там не было ничего, ни земли, ни моря, ничего. Только ветер один раздувал мрачные, свинцовые облака вблизи моей одинокой, отвесной скалы. Ко мне подошел Артём и взял меня за руку. Я почувствовала, как земля уходит из под ног и посмотрела на него. За его спиной были крылья того же цвета, что и облака. Они медленно поднимались и опускались вниз, чуть приподнимая его и меня. Но вдруг я почувствовала, что его рука становится совсем лёгкой и в одно мгновение отпускает меня. Я очень быстро начинаю падать вниз, и ветер рёвом раздаётся в моих ушах.

– Ну и жуть,– просыпаюсь я и буквально подпрыгиваю на месте.– И во сне покоя нет. Мария проснулась вместе со мной.

– Что случилось?– перепугано спросила она, ещё не придя в себя ото сна.

– Всё хорошо, просто кошмар приснился,– постаралась успокоить её, перекатываясь с одного бока на другой.

– Что за сон был, расскажешь?– видимо совсем проснулась и не отставала от меня Мария.

– Ничего особенного, просто сон. Я в них не верю и тебе не советую,– утвердительно ответила я.

Серые свинцовые тучи преследовали меня не только в ночи, но и на яву утром, уже проснувшись. После урока английского, я отправилась в компьютерный класс, чтобы проверить почту, и была приятно удивлена. От Артёма пришла целая дюжина писем, и в каждом он извинялся за случившееся и писал о том, как сожалеет, скучает и вроде бы даже любит меня. Во что, конечно же, я не поверила. Я прочитала их все и по нескольку раз, пропустив остальные уроки, но не ответила ни на одно из них. После того, что я увидела, верить чему-то было, бессмысленно. Я решила просто его забыть.

Целые дни и недели проходили после моего возращения из пансионата, я совершенно отвыкла уже даже вспоминать о том, как мы весело проводили время в нём. Мои дела в детдоме оставались прежними, я просто старалась не пересекаться со своими одноклассниками, чтобы не оказаться снова избитой или запертой. Это было странно, но на самом деле мне нравилось ни с кем не конфликтовать. Кажется, моя жизнь стала потихоньку выравниваться и я уже практически совсем не вспоминала Артёма, кроме тех моментов, когда снова находила его письма в своих соцсетях. Вечерами мы всегда гуляли с Марией неподалеку от детдома, под присмотром воспитателей. Он находился в пригородной зоне, и цивилизация от нас была сравнительно далеко. Мы прогуливались по местным полям и равнинам, собирали цветы, бегали наперегонки. Надо сказать, было весело. У меня даже пропала ненависть к здешним местам и Марию это очевидно радовало.

На следующий день после обеда, проходя по коридору, мне показалось, что на меня кто-то пристально смотрит, и я обернулась. Я помню, как от неожиданности я не смогла сдвинуться с места. Чуть ли не открыв рот от удивления, я стояла и смотрела в карие глаза Артёма, которые смотрели на меня, напротив, в метрах десяти. Я никак не могла понять и поверить в то, что это он и что вообще он здесь делает, ведь его детдом немало не много в несколько сотен километров. Он при этом стоял совершенно спокойно и терпеливо ждал, когда у меня пройдёт шок, прежде чем со мной заговорить.

– Ты ещё помнишь меня?– начал он, как всегда с глупого вопроса.

– Что ты здесь делаешь?– не скрывая удивления, ответила я. Он мне улыбнулся.

– Я тоже рад тебя видеть, Ева. Теперь я живу здесь, как и ты.

– Как у тебя это получилось?– ещё с большей долей удивления спросила его.

– Сам виноват, я подстроил так, чтобы у них не осталось другого варианта, кроме как от меня избавиться. Привилегия для меня была лишь в выборе места ссыски. И вот я здесь.– Раскинул руки в стороны.– Я много раз писал простить меня, теперь скажу это лично. Ева, я, правда, не хотел и не собирался тебя придавать и причинять боль. Я понимаю, что говорить о том, что во всём виновата только Сабрина, глупо. Ты всё равно не поверишь. Я виноват перед тобой очень, но подстроила всё это на самом деле она, я оказался пешкой. Прости меня, если сможешь. Я, правда, по тебе очень скучал и ты очень мне дорога. Только ради тебя одной я здесь.

Его глаза были настолько искренне и руки всё время тянулись ко мне, но он упорно их сдерживал, словно боялся быть мной отвергнутым. Я старалась оставаться хладнокровной и не выдавать себя, но слушать его равнодушно было невозможно. Он замолчал, вероятно, ожидая от меня ответа или хоть каких-нибудь слов, но я молчала вместе с ним. Мне было сложно себя переломить, я столько раз себе представляла, как ударю его по лицу или выскажу всё, что о нём думаю при случае, но никогда не думала, что услышу от него, что-то подобное. Поэтому я не была готова, что-то на это ответить. Он подошёл ко мне ближе, и сердце в груди забилось сильнее, я совсем отвыкла от него за это время и как в первый раз начала стесняться. Мне не хотелось смотреть ему в глаза, потому что знала, что добром это не закончится, и он обязательно меня поцелует, а я растаю и снова не смогу не о чём думать кроме него, а этого я теперь не хотела.

– Ты сильно меня мучила своим молчанием, Ева. Я места себе не находил, надеялся, что хоть на одно письмо ты мне ответишь,– перевёл тему Артём, стараясь вытянуть из меня хоть слово.

– Не в одном из них я не нашла ни слова о твоём переезде, поэтому отвечать не было необходимости.– С деловым и обиженным видом ответила я, скрестив руки на груди.

– Ева, я же обо всем тебе уже рассказал. Сабрина потащила меня туда под предлогом помощи собрать хворост для костра, я лишь хотел помочь в подготовке к пикнику. Затем, она сказала, что ей стало плохо, и я помог ей присесть под дерево. Я не знаю, как ей это удалось, но после она буквально накинулась на меня. А потом уже пришла ты и всё увидела.

– Да, именно, а точнее отвлекла вас обоих от увлекательного занятия. Продолжение не состоялось?– с иронией и насмешкой в голосе спросила я.

– Ева, прекрати, не было продолжения, и быть не могло. Он настолько был взволнован, что в один момент схватил меня обеими руками за плечи так крепко, что вырваться возможности не было и, конечно же, поцеловал. Пылкий, страстный, как всегда, сопротивляться я даже не пыталась. А зачем, кому от этого станет хуже? Мне точно нет. От таких разыгравшихся страстей в момент поцелуя, в животе я чувствовала такое тёплое и в тоже время сильное щекотание, что мне захотелось получить от него максимум удовольствия, но к чему это приведёт, я знала и поэтому не стала доводить до крайности, на нас глазели окружающие.

Мы не расставались с ним после этого поцелуя. Мы всё время были вместе, единственное, что нас разлучало это занятия, он на два с половиной года меня старше и учится с ребятами старше. Я познакомила его с Марией и постепенно её недоверие к нему, и предвзятое отношение сменялось тёплыми приветливыми улыбками, в конце концов, они подружились. Я была абсолютно счастлива, меня, наконец, окружали дорогие мне люди. Когда я видела этот взгляд, тёплых карих глаз, я становилась другой Евой той, которой не было раньше. Я не знала, что я могу быть такой. Я долго сомневалась, или заставляла себя это делать, но сейчас могу сказать уверено, я влюбилась в него. Мне думается, что Мария в тайне злилась на меня и лишь делала вид, что всё нормально и так и должно быть, ведь всё своё свободное время я теперь проводила с ним. Моим одноклассникам Артём нравился, а вместе с ним и я, меня это устраивало. Хотя я с ними не общалась, никто не был больше важен для меня. Я в нём растворилась. Хоть мы и были уже почти взрослыми людьми, состоящие в отношениях, вели мы себя как безголовые дети. Он всё время дёргал меня за волосы, когда я заплетала их в косы, а потом мне это надоело, и я подстриглась. Теперь у меня длина до плеч. Артём оценил, Мария тоже, я довольна.

По субботам и воскресеньям мы втроем сбегали на пикники, умудрялись прошмыгнуть под самым носом воспитателей и охраны. Работники они, конечно, те ещё. В столовой удавалось стащить немного припасов, пока не видит заведующая нашим питанием. Этим всегда занимался Артём, мы с Марией в свою очередь отвлекали её разными байками. Мария поначалу как всегда была против подобных краж, но потом втянулась, даже азарт проснулся. В пару километров от детдома протекал небольшой ручей, по соседству с ним поляна, на ней ничего кроме полевой травы не растёт. Вид так себе, но зато там никого не бывает и нас никто не беспокоит. Мы назвали её «поляной грёз», потому что все наши разговоры там, будь мы вдвоем или с Марией всегда были лишь о счастливом светлом будущем.

Артём и Мария всё время спорили на тему где лучше жить. Мария отстаивала своё мнение, что лучше жить в странах, где происходит смена времен года и жить в разнообразие, Артём же утверждал, что жить лучше там, где всегда тепло и солнце. По его мнению, разнообразие заключается в том, что именно в тёплое время года можно как угодно развлекаться и чем угодно заниматься, а не когда за окном проливные дожди или метель до неба. Мария со своей чуткой лирической душой прелесть находила в каждом времени года. Короче споров на эту тему и не только между ними было больше чем какого-нибудь другого общения, уступать друг другу никто не хотел.

В июле жара достигала своего пика всё чаще и чаще, поэтому я большую часть времени находилась в стенах интерната, а Артём-фанат солнцепёка всё также пропадал на улице. Он мне не рассказывал, где проводит время, как я не старалась у него узнать. Единственное о чём я знала, что он ходит в город к своим друзьям, но познакомить меня с ними он не спешил. Однажды, он вернулся совсем поздно, и мы вдвоем пошли прогуляться до «поляны грёз». Вечер был одним из лучших за всё лето, жара спала, был лёгкий холодок, на траву уже легла роса, а на небе взошла полная жёлтая луна. Не гулять в такой вечер было бы преступлением. Мы шли, держась за руки, я взяла с собой лёгкую куртку, на случай если станет прохладней. Я как всегда расспрашивала о его друзьях, где он пропадает и когда уже познакомит меня с новым образом своей жизни.

– Ну, что ты всё время ворчишь и всем недовольна, как будто мы 20 лет в браке?– отвечал он, улыбаясь во весь рот.– Я же говорил тебе, это мои друзья. Ваню недавно, так же как и меня перевели в другой детдом, по соседству и теперь у нас есть возможность чаще общаться. Он познакомил меня со своими новыми друзьями. Мы просто дурачимся, играем в дурака, футбол и всё. Я же мужчина, мне необходимо подобное общество.– Снова заулыбался.

– Я не ворчу, не придумывай, просто ты держишь всё от меня в тайне, почему бы тебе не взять меня с собой и познакомить со своими друзьями? Мне тоже нужны новые знакомые, свежие лица.– В очередной раз настойчиво спросила его.

– Ева, моя милая, ты всех узнаешь в своё время,– спокойно ответил он, улыбнулся и нежно поцеловал меня в весок. Мне как всегда пришлось смириться с его ответом, потому что я уже знала, что ничего не добьюсь, и эта тайна и дальше будет оставаться для меня тайной.

– Лучше посмотри на небо, какая сегодня полная луна, она так и кричит всей своей окружностью, Ева поцелуй Артёма. Разве ты не слышишь?– опять пытаясь меня отвлечь и развеселить. Я улыбнулась ему.

– Ты всегда только и делаешь, что шутишь и как всегда никакой серьёзности,– с грустью произнесла я. Он посмотрел на меня взглядом словно что- то увидел во мне необыкновенное, как будто увидел меня только что первый раз в жизни.

– Я очень сожалею, что прошло столько времени, с тех пор как мы вместе и до этого дня я не сказал тебе того, что уже давно чувствую и о чём молчать не должен был. Ева, я настолько сильно тебя люблю, что говорить об этом трудно, но приятно. Я очень тебя люблю, прости, что не сказал этого раньше.

Я была ошеломлена его признанием, я знала, что это так, но я не ждала этого сейчас. А он как обычно не дал возможности и слова мне сказать, он прижал меня к себе. В его объятьях я всегда чувствую себя такой беспомощной и такой сильной одновременно, ведь у меня есть он и большего не нужно. Поцелуй длился, казалось вечность, а когда он закончился, я ответила.

– Я люблю тебя. И снова он обжёг меня своим горячим дыханием, полным страстью поцелуем. Он повалил меня на траву не прекращая целовать, и я почувствовала его тёплую руку у себя под футболкой. В этот раз я не стала его останавливать. Медленно и нежно его рука двигалась по моему телу вверх и вниз, пока наши губы были заняты поцелуем. Когда рука Артёма опускалась по моему животу вниз, желание всё больше и больше стало мной овладевать, хотелось двигаться всё дальше, до самого конца, не останавливаясь. Я была настолько напряжена и возбуждена, что если я не получу разрядку сейчас, у меня просто поедет крыша. По его состоянию было заметно, что и у него тоже. Мы оба этого хотели. Я знала, как это происходит, но я никогда не занималась сексом. Он довольно ловко и проворно меня раздел, затем разделся сам. По его отточенным и слаженным движениям было заметно, что это далеко не первый его раз, хотя мы никогда об этом не говорили. Мне было немного стыдно оказаться на его фоне полным профаном в этом деле, но у меня не было страха, что он не знает, что делать и что-то пойдёт не так. У него не сразу получилось это сделать, видимо я не достаточно была расслаблена, но когда это случилось, вначале я почувствовала не сильную боль, но после от его плавных движений невероятное наслаждение завладело всем моим телом. Я как будто себе не принадлежала, я могла на всё пойти в тот момент, чтобы эта эйфория не заканчивалась. Он был таким нежным, ласковым, он меня с ума сводил, я двигалась вместе с ним в такт и по его глазам и стонам я понимала, что ему также приятно, как и мне. Вечность бы занималась с ним сексом.