Обнимая вечность

«Зло – это то, что вредит вашему душевному покою.

Добро – то, что соответствует вашим личным понятиям о справедливости».

Данс Хесс вошёл в огромный особняк, казавшийся абсолютно пустынным своей безумной тишиной. Но он прекрасно знал, что его владелец был дома. Хотя в последний раз они виделись лет двенадцать назад, когда тот дал ему задание и сказал, что вернуться он сможет только в том случае, если его выполнит. И вот он возвращался. К своему хозяину. К тому, что много сотен лет назад подарил ему иную жизнь. Однако не просто подарил её, но и научил жить, дал этой долгой жизни цель и смысл. То, чего многие существа их вида были лишены или же лишались спустя годы бесцельного существования.

Ведомый внутренним зовом хозяина, он с воодушевлением вошёл в распахнутые настежь двери кабинета. Мужчина, что сидел за столом с книгой естественно ничуть не изменился за те годы, что Хесс занимался поисками. Подняв на него свой спокойный уверенный взгляд, он отложил книгу и, сцепив между собой пальцы, положил их на стол перед собой.

– Я нашёл. – Ответил он на невысказанный вопрос. – Сразу двоих.

– Где они? – Спросил его хозяин, даже не подвергнув сомнению его слова, словно ничуть не сомневался в способности мужчины выполнить полученное задание.

– Оба со своими семьями живут в Европе. – Принялся рассказывать Хесс. – Они ещё совсем дети. Мальчик и девочка. Думаю, нам нужно подождать несколько лет.

– Полагаю, что так. – Задумчиво ответил мужчина. – Что значит ещё пару лет в наших скитаниях. Данс, надеюсь, ты понимаешь насколько важно не потерять их?

– Конечно. Я позабочусь об этом. Направлю их в нужную сторону.

– Ты не сможешь направить их. – Покачал головой хозяин и в его глазах блеснуло что-то похожее на понимание того, чего сам Данс никогда понять не сможет. – Если ты нашёл тех, кого нужно – не сможешь. Но ты можешь сделать так, чтобы их окружение было подконтрольным нам.

– Хорошо. Я займусь.

– Европа – плохое место для них. Здесь слишком много застаревших умов, которым будет сложно понять этих детей. – Словно посоветовал мужчина. – Возьми с собой Лис. Она сможет помочь тебе переселить их подальше. Туда, где их способности смогут развиться быстрее.

– Благодарю. – Данс Хесс, словно в бессознательном порыве, поклонился и вышел, чувствуя небывалое воодушевление от надежды, которую он услышал в словах хозяина. Ибо он был рад.

Глава 1. Знакомство

15 лет спустя

Лос-Анжелес

– Ничего не понимаю в подобной живописи. – Пробормотала себе под нос Эва. – Ведь все эти безумные мазки кистью должны что-то обозначать?

Она словила в объектив фотоаппарата чёрно-салатовую жуткую картину, напоминавшую зелёную палитру акварельных красок, пробывшую под проливным дождём пару часов, и сделала пару фоток. Глубоко и обречённо вздохнув, она повернулась к следующему шедевру, отличавшемуся от предыдущего лишь оттенком. Её собственный взгляд, скользивший по холсту, напоминал застывшую снежную равнину, как и белоснежная копна волос, спускавшаяся почти до талии, а ровненький носик брезгливо сморщился.

– В ней не обязательно что-то понимать, это либо нравится, либо нет. – Раздался позади неё приятный мужской голос, который врятли было бы возможно проигнорировать в любой ситуации.

Медленно развернувшись, девушка увидела довольно приятного мужчину, под стать голосу – такого в самом деле не проигнорируешь. Чуть выше неё, с достаточно привлекательной, насколько можно было судить по тесному пиджаку, подтянутой фигурой. Лет тридцати с небольшим, тёмные волосы, широкие скулы, чётко очерченный подбородок и карие глаза, которые, в этот момент с нескрываемым интересом рассматривали её ноги.

– Так нравится? – Он повторил вопрос, видя, что девушка в ответ так же беззастенчиво рассматривает его поразительным голубым взглядом, сжимая тонкими пальчиками корпус профессионального фотоаппарата.

– Нет. Потому что если бы я сказала «да», это было бы не правдой. – Чётко произнесла она, тряхнув своими длинными белыми кудрями, приобретшими в этот момент зеленоватый оттенок, отразившись от огромного зелёного чудища на стене, и, развернувшись, сфотографировала картину ещё раз с другого ракурса. – А вам?

Привычным жестом мужчина расстегнул пиджак и, засунув руки в карманы брюк, придирчиво уставился на картину словно критик, пытающийся её оценить. В результате пары секунд такой пристальной оценки, он отвёл от картины взгляд и спокойно вынес вердикт.

– Скажем так, я врятли повесил бы подобное даже в своём подвале, не то что в доме.

– Тогда что же вы тут делаете? – Эва повернула к нему свои яркие, блестящие глаза с шикарными чёрными ресницами, рассматривая его уже с большим интересом.

– А вы?

– Я журналист. И в этом месте нахожусь по работе. Моему редактору почему-то просто необходима какая-то сенсация и он считает, что эта мазня вполне сойдёт за неё. – Выдала она и, словно только сейчас что-то вспомнив, осмотрела помещение. – Кстати, вы случайно не видели тут двух дам преклонного возраста, которые общаются со своими телефонами, записывая на диктофон свои мысли? С критиками стоит пообщаться, чтобы шеф всё-таки передумал лепить на первую страницу это убожество.

– Дамы в голубой комнате, по крайней мере, были пару минут назад. – Спокойно сообщил он, словно ждал этого вопроса и специально к нему готовился.

– Благодарю за информацию. – Девушка, даже не задумавшись об этом странном факте, кивнула и направилась к выходу, но он осторожно удержал её.

– А вы не очень похожи на журналиста. – Мужчина окинул её настолько красноречивым взглядом, что девушка, чтобы скрыть смущение начала щёлкать фотоаппаратом гораздо чаще, делая вид, что не замечает его взгляда медленно ползущего по её телу.

И Юлиан Сорелл вовсю пользовался предоставленным случаем. Голубое летнее платье, сшитое явно на заказ, так как было подогнано под идеальную фигурку, тонкие босоножки сверкающие голубыми стразами, на длиннющих стройных ножках, и на шее небольшой голубой бриллиант в форме сердечка в золотом обрамлении. И главное тонкий аромат смущения, витавший в воздухе, который безумно привлекал его обострённое обоняние.

– Это почему же? – Наконец смогла произнести она, бросая на него мимолётный взгляд, как будто не понимая, к чему он ведёт.

– Журналист за всю жизнь не заработает на то, что на вас сейчас надето. – Спокойно произнёс мужчина, видя сигнальный огонёк, загоревшийся в глазах девушки и от неё потянуло приятным, сладким запахом вызова.

– Такой знаток женской одежды. – Эва, словно загипнотизированная его взглядом, нервно встряхнула головой, пытаясь отогнать от себя это странное влекущее чувство. – Так всё-таки?

– Что всё-таки?

– Не ломайте комедию, вы не ответили на мой вопрос и знаете это. – Наконец пришла в себя девушка. – Что вы тут делаете, если эта мазня вас не привлекает даже в роли декора для подвала?

– Эвита! Вижу, ты уже познакомилась с Юлианом Сореллом.

В зелёный зал вошёл высокий черноволосый мужчина, с манерами галантного арлекина и тоненькими итальянскими усиками, и вообще похожий на итальянца, ведь, собственно говоря, он им и был. Остановившись рядом с ними, он перевёл взгляд с мужчины на девушку и довольно выдал.

– Я знал, что вы поладите.

– Сорелл? – Девушка уже с иным интересом уставилась на стоявшего рядом мужчину, мило улыбнувшемуся её изумлению. – Так вы владелец этих картин?

– Не картин, лишь помещений, в которых они выставлены. – Заметил Сьеро Гильенетти переводя взгляд с девушки на мужчину, который собственно не сводил с той своего взгляда. – Значит, вы ещё не познакомились? Мистер Сорелл, это Эва, моя племянница.

– Наслышан о вас, мисс Лермонт. – Мужчина галантно кивнул и как ни в чём ни бывало продолжил. – Сьеро рассказывал – вы модель. Так вы ещё и журналистикой подрабатываете?

– Вы всё перепутали, Юлиан. – Было видно, что девушка намеренно фамильярно назвала его по имени. – Я журналист, и подрабатываю моделью. Кстати, раз уж на то пошло, вы не против, если я возьму у вас интервью? Глен Бошам, мой шеф, будет просто счастлив, он давно мечтал о вашей драгоценной персоне на первой странице. Ведь просто ваше фото на первой странице, даже без текста, будет сенсацией. Так что вы на это скажете?

Бросила она, с вызовом уставившись, на явно забавлявшегося ситуацией, мужчину.

– Эва! – Возмущённо воскликнул Гильенетти, поражённый, внезапной наглостью собственной племянницы, бросавшей вызов его босу, которому, впрочем, это вызывающее поведение действительно нравилось. Судя по тому, каким плотоядным становился его взгляд.

– Я не против. Не кипятись, Сьеро. – Юлиан Сорелл расхохотался с интересом наблюдая за отношениями в этой странной семье. – Просто потрясающая откровенность. Если бы другие журналисты были хоть на половину такими же обаятельными и напористыми, то моими фото и интервью, было бы уже никого не удивить.

– Ладно, если что понадобится, я в красном зале с Коринн. – Пробормотал Сьеро и, бросив на девушку недовольный взгляд, кивнул Сореллу и вышел из залы.

– Конечно, дя… Сьеро. – Быстро исправившись, бросила она вслед.

– И давно вы работаете журналистом? – Спросил Сорелл, как только Гильенетти скрылся в арке выхода.

– Уже больше года. Как только приехала сюда, так и работаю. – Недовольно произнесла девушка, словив мужчину в объективе фотокамеры и сделав несколько снимков. – А почему вы отказываете всем репортёрам с интервью? Чем вы занимаетесь, кроме того, что покупаете и сдаёте в аренду помещения? И на какие деньги вы их приобретаете?

– Тише, тише, мисс Лермонт. Не спешите. Я согласился дать интервью, но не сейчас. – Он опять улыбнулся своей поразительной улыбкой, от которой у неё неожиданно свело низ живота. – Сейчас мне надо заехать кое-куда по делам.

– Надеюсь, вы не собираетесь куда-нибудь исчезнуть в ближайшее время или неожиданно скончаться. – Хмыкнула она, не сводя с него прямого взгляда. – Когда и где?

– Вечером, в восемь. – Так же чётко ответил Юлиан Сорелл. – У меня дома, если вас устраивает. Скажите куда прислать машину, если не боитесь.

– А чего мне бояться?

Девушка вопросительно подняла бровь, решив не отступать до последнего, хотя у самой подкашивались ноги от взгляда, каким на неё смотрел этот мужчина, от притяжения, исходившего от него словно намеренно, если это было возможно.

– И действительно, чего?! – Как-то странно ухмыльнулся он, ощущая в воздухе лёгкий аромат её желания. И этот аромат был безусловно приятнее всех прочих. – Так куда присылать машину?

– Я живу вместе с Сьеро. Туда и присылай.

– Вот и хорошо. До скорой встречи, мисс Лермонт.

Мужчина опять расхохотался и направился к выходу, оставив девушку в немой растерянности с наведённым на зелёную картину, снятую уже несколько десятков раз, фотоаппаратом. За ним, как невидимые тени двинулись два шкафа, которые до этого момента, как оказалось, были совсем рядом.

– И почему у меня сложилось ощущение, что меня потрепали по голове, как непослушного котёнка? – Пробормотала она себе под нос, наводя объектив на соседнюю картину. – Ну, хоть этот старый ворчун Глен будет наконец счастлив.

«Если она и есть та самая гламурная леди, с показа весенней коллекции в Плаза, то это весьма интересный экземпляр женской популяции. Может Сьеро и прав» – Промелькнула у Юлиана Сорелла мысль, перед тем, как он вышел из картинной галереи и сел в свой лимузин.

– Сэм, меня сейчас подбрось к Линде. – Отдал он распоряжение водителю всё ещё в своих мыслях. – А в восемь заберёшь от дома Сьеро его племянницу и доставишь ко мне домой.

– Конечно, мистер Сорелл. – Темнокожий водитель завёл машину, вырулив на переполненные улицы, и надеясь, что шеф не почувствовал его неодобрения. Ибо он уж никак не одобрял того, что должно произойти.

Глава 2. В гостях у «Дракулы»

Несколько часов спустя, Эва стояла в огромном чёрном холле особняка Сорелла. Пол, стены, потолок всё было из чёрного мрамора, люстры из тёмного хрусталя, чёрные шторы с золотой вышивкой занавешивали окна. Чёрный с золотом смотрелся впечатляюще богато, аристократически, даже слишком богемно. Однако Эва почему-то чувствовала себя неуютно, словно за ней следили из каждого тёмного угла. Хотя приняла её молоденькая девушка в форме прислуги, и весьма радушно просила чувствовать себя как дома.

«И как можно чувствовать здесь себя как дома, когда тут темно, как в склепе? Да ещё и это отвратительное чувство холодной не уютности?»

– Ну и как вам жилище одинокого волка? – Раздался голос Сорелла, спускающегося по лестнице.

Эва обернулась к хозяину, отметив, что он был единственным белым пятном, на чёрном фоне своего дома, в белом костюме, но всё-таки с чёрной рубашкой.

Мужчина же с огромным интересом разглядывал саму девушку. На сей раз, на ней было розовое платье, при чём, как и предыдущее, не отличавшееся особенной длинной, обнажая длинные стройные ноги.

– Мне не нравится такое количество чёрного.

Совершенно серьёзно ответила Эва, рассматривая весь дом и стараясь не смотреть на хозяина. Ибо его взгляд словно гипнотизировал, заставляя её чувствовать себя неуютно и в то же время невероятно возбуждал. Было в нём что-то странное, как будто он не только чувствовал её эмоции, но и сам их провоцировал.

– Я, на вашем месте хотя бы постелила белый пушистый ковёр, чтобы как-то смягчить слишком мрачное впечатление. Ведь чёрный мрамор, он слишком холодный.

– Поверьте, если на нём не лежать, а просто по нему ходить, этого не заметно. – Вставил мужчина, позабавившись смущением, промелькнувшим на лице девушки.

– Возможно, но я всё-таки предпочитаю светлые тона, они теплее. – Словно собралась с духом Эва. – Итак, вернёмся к интервью. Мы можем присесть где-нибудь или вы предпочитаете стоя?

– А вы предпочитаете в каком-то другом положении? – Спросил Юлиан, усмехнувшись.

Эва понимала, что он снова попытался вызвать её смущение, но на этот раз она лишь посмотрела ему в глаза, сдерживая предательскую дрожь в коленках от соприкосновения их взглядов. Ощущая это безмолвное противостояние, словно они соприкоснулись телами.

– Я предпочитаю честно, мистер Сорелл. Я пришла сюда только лишь для того, чтобы взять у вас интервью, если же вы против и будете продолжать ваши намёки, я могу уйти. – Довольно серьёзно произнесла девушка, чувствуя кожей всё то обаяние, что буквально лилось из этого мужчины, занимая все её мысли, подчиняя волю. Она понимала, что с удовольствием оказалась бы в его руках, далеко не с целью взять интервью, но не позволила себе ни малейшей поблажки. Профессионал она или нет?

– Что же, в таком случае, полагаю, нам лучше пройти в мой кабинет. – Юлиан поразился её удивительной выдержке и самоконтролю, хотя готов был поклясться, что она дико нервничает и хочет его, ибо слышал стук её сердца и учащённый пульс, чувствовал запах. Стараясь не выдать своей заинтересованности её реакцией, он кивнул. – Следуйте за мной, мисс Лермонт.

Девушка усмехнулась и, поздравив себя с первой маленькой победой, пошла за мужчиной, мерно стуча каблучками по мраморному полу вторя совершенно бесшумным движениям хозяина. Едва дверь кабинета закрылась за ними, как он, схватив её за руки, толкнул к стене, и, прижав своим телом, припал к её губам. Эва, не ожидавшая ничего подобного, а особенно такой силищи, от ощущения которой по её телу пробежала горящая искра, беспомощно поддалась этому натиску, ответив на его страстный умелый поцелуй.

Когда же он отпустил её, ноги подкашивались ещё больше, так, что она держалась только благодаря стене, о которую опиралась спиной. В груди бешено колотилось сердце и бессильная ярость на свою мягкость, которую она проявила, отражалась ярким блеском в глазах. Она звонко залепила ему пощёчину, и, поправив смятое платье, села в кресло перед столом. Достав трясущимися руками из сумочки свой смартфон и отыскав на рабочем столе иконку диктофона, уверенно ткнула в неё пальчиком.

– Итак, начнём. – Тихо произнесла она, глядя на открытый файл с заготовленными заранее вопросами и пытаясь выровнять дыхание. Увидев, что он шагнул к ней, девушка вытянула вперёд руку, как будто защищаясь. – Сядьте на своё место, мистер Сорелл и больше не распускайте руки.

– Почему? – Мужчина развернулся и всё же уселся в своё кресло с другой стороны стола с совершенно невозмутимым видом. – Мне показалось, ты была совсем не против.

– Вам показалось. Вы очень сильный. – Она облокотилась на спинку кресла, опасаясь поднять взгляд на этого человека, снова попасть в плен его гипнотизирующего смеющегося взгляда, как будто усыпляющего бдительность, чтобы потом снова застать её врасплох. – Может, вы сами расскажете мне историю своей жизни, а я потом задам вам вопросы, если что-то будет требовать уточнения. У меня не так много времени.

– И кто же будет занимать твоё время, да ещё и вечером? – Поинтересовался мужчина, даже не попытавшись скрыть заинтересованности.

– Сегодня в полночь у меня показ в Atlantic, так что, если вы не против, начнём.

– Хорошо. – Произнёс он, настойчиво, но уже без улыбки рассматривая её, как будто решая можно ли ей доверять. Но не сказал ни слова, пока она не подняла на него глаз. – А если то, что я тебе расскажу, тебе не понравится?

– Мне совершено не должно нравится то, что вы мне будете рассказывать. – Прямо ответила девушка. – Я пишу для газеты и для читателей, которые будут просто в восторге оттого, что узнают хотя бы что-нибудь о вашей жизни, а особенно, если это что-то неприличное.

– А если я расскажу тебе то, что написать нельзя?

– Это ваше право. – Эва пожала плечами, словно это могло помочь убрать напряжение. – Я лишь могу пообещать, что напишу только то, что услышу от вас, не придумывая лишнего и не извращая смысла, как любят делать мои коллеги.

– Что же. – Мужчина как-то странно улыбнулся. – А что будет, если я скажу, что я вампир и мне пятьсот тридцать восемь лет?

– Я подумаю. – Спокойно ответила девушка, не отрывая глаз от списка вопросов.

– О чём? – Не понял её Юлиан.

– Стоит ли вызывать бригаду врачей из психушки или предварительно всё же взять у вас интервью. Хотя, думаю, в борьбе между классным материалом и необходимостью срочно помочь вашей пошатнувшейся психике, скорее всего победит именно материал. Поэтому давайте всё же продолжим. – Она нажала на кнопку записи на диктофоне. – Итак, Юлиан Сорелл, в приватной беседе сообщил, что он вампир и ему сколько? Пятьсот…

Невозмутимый тон девушки вызвал лишь его дикий смех, продлившийся несколько минут и так же внезапно оборвавшийся, когда девушка отключила на смартфоне запись, и, сложив на груди руки, подняла на него вопросительный взгляд.

– Скажите, мисс Лермонт, а какое доказательство мне предоставить, чтобы вы поверили? – Спросил он.

Юлиан видел, что его гостья собирается с мыслями, прекрасно представляя, что за мысли её терзают, ибо его признание явно было не из разряда обычных. Внезапно девушка вообще отключила смартфон, положив его обратно в сумочку, и подняла на него сосредоточенный взгляд. И на сей раз в нём не было ни доли страха, лишь какой-то непонятный интерес.

– Для начала, мистер Сорелл, хочу сказать, что действительно считаю это невозможным. Я не верю в сверхъестественное, хотя иногда очень хотелось бы, но это факт – вампиров не существует. Безусловно, если не считать умалишённых, помешанных на том, что они вампиры, как не существует и суперменов, бескорыстно помогающих бедным и обездоленным. Вот вы не похожи на умалишённого психа и я сижу и думаю, что же с вами не так?

– А что может быть не так с вампиром? – Усмехнулся он. – У меня всё именно так, как я хочу.

– Дело в том, что я с детства мечтала быть вампиром или оборотнем, таким сильным, страшным, маленьким и злостным, чтобы меня никто обидеть не мог. Я любила книги и фильмы о вампирах, слава богу, что кровь у одноклассников не пила. – Девушка пропустила его удивлённый взгляд, стараясь вообще не смотреть ему в глаза, которые её так завораживали. – Так вот, вопрос, который меня интересует больше всего, учитывая мои знания о вампирах, почерпнутые из обилия пропаганды в кино, что на счёт солнца? Как вы объясните тот факт, что сегодня днём, весьма солнечным, смею заметить, вы очень даже вольно разгуливали по улице? Не говоря уже о том, что вы это делали не только сегодня. А солнце в Лос-Анжелесе светит практически круглый год.

– Я не особый фанат фильмов про вампиров, поэтому не совсем понимаю в чём проблема с солнцем? Ты ведь сама только что сказала, что не веришь в сверхъестественное. Так с чего ты взяла, что солнце мне может навредить больше, чем пара ножевых ранений? Ведь всё очень просто. Чтобы находиться на солнце, нужно пить кровь. Или пьёшь и живёшь, как все нормальные люди, или не пьёшь и сидишь в подвале, постепенно умирая, высыхая. И ничего особенного сверхъестественного тут нет. – Медленно произнёс Сорелл, словно поясняя очевидные вещи, всё с той же ухмылкой на лице. – Какие ещё возражения?

– Мне почему-то кажется, что вы мне сейчас скажете, что чеснок, осиновый кол, крест, святая вода и серебро – всё чушь? – Хмыкнула девушка, рассматривая этого статусно одетого мужчину, понимая, что он так же мало напоминает психа, как и она сама, пусть и говорит о весьма не нормальных вещах совершенно будничным тоном.

– Примерно так. Всё, что ты перечислила, кроме серебра, действительно полная чушь. Мне даже нравится вкус овощного соте с чесноком. Осиновый кол представляет ровно такую же угрозу, как и дубовый – неприятно, но не смертельно. Крест – это вообще уж не знаю, чья выдумка, у меня даже над кроватью распятие висит. Серебро же убить не может, да и прожечь серьёзно, если ты не голоден, не сможет. Безусловно, если голодный и злой, я выйду в достаточно солнечный день на улицу и какой-нибудь умник выстрелит в меня серебряной пулей, то я, наверняка, буду чувствовать себя очень и очень плохо. Возможно, даже стану дымиться. Однако столько случайностей врятли может произойти, так как питаюсь я с завидной регулярностью и всяких умников от себя держу подальше. Ещё возражения?

– Если вы и псих, то весьма продуманный. – Эва медленно поднялась и, обойдя стол, присела на него возле мужчины. – У вас остаётся единственная возможность убедить меня.

– И какая же? – Юлиан не смог сдержать взгляда, скользнувшего по её ногам.

– Сделать меня вампиром. Ведь, если вы говорите мне правду, вы можете это сделать. Ни за что не поверю, если после всего вышесказанного вы станете утверждать, что размножаетесь почкованием. Поэтому прошу. – Она склонила голову и убрала волосы, оголив шею.

Мужчина после этих слов недоверчиво уставился в горящие решимостью голубые глаза девушки, впервые смотревшей прямо на него, а не на его окружение и этот её взгляд был пугающим.

– Сейчас уже у меня появились сомнения в твоей вменяемости, мисс Лермонт. – Тихо произнёс он, зная, что этим лишь подогревает её желание.

– Можете звать меня Эвой. – Мягко улыбнулась она. – Вы утверждаете, что вы – вампир. Я утверждаю, что хочу им стать, так в чём же дело? Что мне для этого нужно сделать? Вам достаточно будет меня укусить? Мне будет больно или приятно?

– Эва, ты же молодая красивая девушка, зачем тебе это? – Тут он увидел, в её руках пистолет направленный прямо ему в грудь. «Однако, Сьеро, этого ты точно не мог предположить!» – Надеюсь там пули не серебряные?

– Нет, конечно. Я же не предполагала, что когда-нибудь придётся познакомиться с настоящим вампиром. – Хохотнула она, взяв пистолет двумя руками.

– И что ты дальше будешь делать? – Поинтересовался он, поглядывая на оружие с какой-то примесью восхищения.

– Если вы вампир, то небольшая дырочка от пули вам не страшна. – Произнесла она и, отойдя на полметра, перевела дуло пистолета чуть ниже, целясь ему в ногу.

– Но это всё равно больно. – Юлиан изобразил на лице обиду.

– Но ведь не смертельно.

Тут он понял, что она действительно выстрелит и мгновенным движением, которое человек не может увидеть, отобрал у неё пистолет. Для чего ему пришлось схватить девушку в охапку, прижав её спиной к себе.

– А если бы я был человеком? Пусть и немного не в ладах с головой? – Прошептал он, продолжая прижимать её к себе, чувствуя, как стало колотиться её сердечко, когда она поняла, что же произошло. – Неужели ты хладнокровно прострелила бы мне колено? И что потом рассказывала бы полиции? Что хотела проверить действительно ли я вампир? Боюсь, тогда они бы тебе вызвали врачей.

– Если честно, об этом я не успела подумать. – Ответила девушка и нервно рассмеялась. – А теперь, мистер Сорелл, вы сделаете меня вампиром.

– Нет. – Его резкий тон очень контрастировал с прикосновениями его рук к её телу, мягко, но настойчиво ласкавших её через тонкую ткань платья.

– Почему? – Очень тихо произнесла девушка и повернулась к нему лицом. – Мне показалось вы не против.

Мужчина вспомнил, что он буквально несколько минут назад говорил ей то же самое и улыбнулся, глядя в эти сапфировые глаза, завлекающие его гораздо дальше, чем он собирался зайти, по крайней мере сегодня и сейчас.

– Тебе показалось. – Вернул он её слова и, не удержавшись, наклонился, целуя её розовые бархатистые губки, которые сейчас охотно поддались его натиску, но внезапно, будто очнувшись, отпрянул от неё, видя её уж больно довольное выражение лица. – Тебе так хочется стать вампиром, что ты даже согласна быть со мной.

Эва соблазнительно улыбнулась и провела рукой по его щеке, приняв обиженный вид, который всегда давал ей власть над мужчинами, если она чего-то от них хотела. А сейчас она не просто хотела, она дико желала не только осуществить свою нелепую детскую мечту, но и пустить в свою жизнь его. Может и ненадолго, на одну ночь. Главное, чтобы он сделал то, что ей было нужно, ведь, похоже, он и правда был тем, кем представился, каким бы диким это не казалось.

– А ты, Юлиан, не допускаешь мысли, что я так хочу быть с тобой, что даже согласна стать вампиром?

– Но ты меня не знаешь, совсем не знаешь. – Произнёс он, видя её игру, и с некоторой опаской сознавая, что не может ей противиться.

«Хм, интересно, а Сьеро знает об этих твоих талантах, девочка?» – Подумал он, обходя вокруг девушки.

– А что мне надо знать, чтобы захотеть тебя? Ты считаешь, что для этого нужно, чтобы я знала твою родословную? А может, сколько у тебя было женщин? Или как давно ты исповедовался? – Она пожала плечами, продолжая смотреть ему в глаза из-под полуопущенных ресниц, и от этого взгляда его начинало трясти. – Я захотела тебя ещё там, в галерее. Красивый независимый мужчина, который знает чего он хочет. Чего ещё надо женщине, когда она нашла идеал?

– Возможно вечная жизнь?

Недовольно буркнул Юлиан, понимая, что она играет не в свои игры и что они внезапно, вопреки его планам, поменялись местами. И не она, а он должен был её уламывать, а потом сказать, что после их первого поцелуя пошёл необратимый процесс, что она уже всегда будет видеть в нём хозяина. И что он не даст ей уйти, даже, если бы он этого хотел, а он естественно не хочет. И единственный для неё выход – стать вампиром. А она сейчас стоит тут и уламывает его самого.

– Хм, вечная жизнь говоришь? Это, возможно не самое худшее приложение к такому мужчине.

– Возможно. Что же, если ты так этого жаждешь, я согласен, но, сначала ты станешь моей. – Он одним рывком поднял её на руки. Причём на его лице не было и тени улыбки. – Хочешь ты этого или нет, но я не могу долго терпеть, наблюдая такое тело, в опасной близости от себя.

– Тогда попрошу быть нежнее. Ты очень сильный. И, как мне справедливо кажется, не чувствуешь этого, чтобы у меня потом навеки не отбило желание любить мужчину. – Прошептала она, прижимаясь к нему, пока он поднимался по лестнице.

Осознавая, что даже если он вдруг и не вампир, то это не будет неправильным шагом. Ей захотелось подарить ему себя, ощутить его тепло, его силу, довериться, отдаться, броситься в этот омут, даже если он и был не такой глубокий, и не такой уж спокойный, как казалось сейчас.

– Не беспокойся, женщина, сегодняшнюю ночь ты запомнишь надолго. Я покажу, каким должен быть настоящий мужчина, а не те, кто был у тебя раньше.

– Дело в том, дорогой Юлиан, что раньше у меня никого не было. – Девушка истерически хихикнула, почувствовав, что он остановился прямо посреди коридора и, увидев недоверие на его лице, решила продолжить. – Ну, если конечно, не считать моего плюшевого тигра, которого мне подарил Сьеро на совершеннолетие, который, впрочем, тоже был не так уж плох.

– Не верю, что у ТАКОЙ женщины никого не было. – Ударом ноги он открыл дверь в комнату, устроенную в таких же траурных тонах, что и весь дом. Посадив её на кровать, он стал ходить перед ней, как лев, перед атакой. – Такого просто не может быть!

– Почему это? – Девушку серьёзно разозлило даже не его недоверие, а то, что он перестал прикасаться к ней, как будто она стала прокажённой. – Неужели ты считаешь, что каждая мало-мальски привлекательная девушка, должна бросаться на всё что движется? Мне, между прочим, не пятьдесят, чтобы ты сейчас так на меня смотрел.

Эва понимала, что зря выдаёт ему свою обиду, но не смогла сдержать собственных слов. Ибо уже не понимала, что делает здесь. И почему ещё утром она жила своей обычной размеренной жизнью, бегая из редакции на примерку платьев для вечернего показа, а теперь словно мозг расплавлялся и продолжает плавиться от одного взгляда этого мужчины. И почему именно ему хотелось отдаться, довериться и вручить себя со всеми потрохами? Или это и правда так подействовала новость о том, что он сможет сделать её вампиром? Вампиром? Она ведь даже не понимала, что значит это слово. Набор каких-то характеристик и романтизированная версия киношных вампиров никак не вязалась с тем, кого она видела перед собой.

– Я считаю, что каждый мужчина, считающий себя таковым, должен добиваться такой девушки как ты. – Он заметил её негодование и присел перед ней на корточки. – Вот мне и интересно, почему никто не добивался?

– А я и не говорила, что меня не добивался никто. – Она, раскинув руки, рухнула на мягкую постель, сбросив с ног босоножки. – Просто все они чем-то отталкивали меня.

– И поэтому ты их отталкивала?

– Да. Поэтому. Причём иногда даже до драки доходило. – Эва вдруг тихо рассмеялась, видимо что-то вспомнив. – В универе, Тим, мой приятель, видимо не выдержал. Он был капитаном футбольной команды, мы около года встречались. Точнее, как встречались, я просто была с ним на всех их пьянках, позволяя ему иногда дотрагиваться до себя и целовать. Это в то время, как его друзья во всю развлекались с другими девчонками, провозглашая свои победы на любовном фронте галочками на доске «почёта», висевшей в общаге их общества. И вот, однажды, когда я пришла в свою комнату, меня там ждали четверо его приятелей, во главе с ним. Он решил, что они будут меня держать, пока…

– Попахивает изнасилованием. – Прервал её Сорелл, чувствуя, что ему совсем не нравится, когда она рассказывает о каких-то других мужчинах, хоть и прошлых, хоть и не спавших с ней. – Ну? И?

– Что, ну и? У них сначала были такие воинственные лица, что я, честно говоря, испугалась, и решив не показывать виду, просто-напросто разделась, сложив аккуратно одежду в шкаф, расстелила постель, как будто я в комнате одна, и легла, выключив ночник и произнесла всего три слова.

– Какие? – Нетерпеливо произнёс Юлиан, видя, что девушка остановила рассказ.

– Я сказала «Не люблю при свете». – Повторила Эва. – После этого Тим выбежал из комнаты, а остальные, поняв, что всё провалилось за ним, ещё и извинились.

– И как вы потом общались? Неужели, они не рассказали никому?

Эва недоумённо посмотрела на мужчину, как будто он сказал очевидную глупость.

– Они не могли рассказать. Уже не говоря о том, что стали подкатывать ко мне.

– Почему не могли? Потому что ты бы рассказала о том, что они пришли сделать? Да после их рассказа, тебя никто не стал бы слушать. – Он стоял, скрестив руки на груди и сердито смотрел на неё сверху вниз, как ревнивый братец на провинившуюся сестру. – Ты разделась при них и повела себя как очень легко доступная девушка.

Девушка расхохоталась, покачав головой и глядя в потолок продолжила.

– Юлиан, ты по-моему чего-то не понимаешь. Мне было совершенно всё равно, что обо мне думают. Да и по университету ещё и не те слухи про меня ходили, большинство из которых конечно было ложью, но кое-что было правдой. – Эва немного успокоилась и тихо продолжила, чувствуя, что хочет, чтобы он её услышал, узнал, понял. – Понимаешь, я просто не дружила с девчонками, не делилась с ними ничем, а это в наше время не приветствуется. Поэтому про меня много чего сочиняли. А вот с ребятами я дружила. Просто представь, что было бы, расскажи я всем про достоинства тех пятерых, что припёрлись ко мне и не смогли меня удовлетворить. И они знали об этом. Потому что до этого случая ко мне преподаватель с предложением, «от которого нельзя отказаться» подошёл, угрожая завалить на экзамене по юриспруденции. И это учитывая, что я была лучшей на его курсе. Я его хорошо потом подставила, так, что его не только из универа выгнали, но и жена свалила вместе с детьми от этого похотливого ублюдка.

– А ты, я вижу, жестокая девочка. – С каким-то странным удовлетворением прошептал мужчина.

Эва поднялась с кровати, не заметив его восхищённого взгляда и, гневно сверкнув глазами, довольно серьёзно продолжила.

– Только не надо сейчас осуждать меня, ибо ты будешь далеко не первым. – Отвернувшись, и подойдя к огромному, на всю стену окну, она уже спокойнее продолжила. – Мне с самого детства доставалось всего лишь оттого, что я была немного не похожа на своих сверстниц и играла в основном с мальчиками, потому что с девочками не могла поделить песочницу. А когда я подросла, стало ещё хуже. Потому что я стала умнее, красивее большинства девочек и с лёгкостью находила общий язык всё с теми же мальчиками, которые ещё не принимали меня за девчонку. Я была их дружком по играм, пиратом с повязкой на одном глазу и не более. Но другим девчонкам об этом не скажешь, ведь они терялись, смущались и несли всякий вздор при мальчиках, отчего те считали их тупицами и водились со мною, рассказывая все свои переживания. Я даже первая узнавала, когда они становились мужчинами, участвовала на днях рождениях, где мы дарили имениннику проститутку, чтобы лишить его девственности. И долго спорила, что на мой день рождения всё-таки не стоит делать мне подобный подарок. А потом эти самые девочки, лишались девственности в постелях этих самых мальчиков. А когда те не проявляли больше желания ложиться повторно в одну и ту же постель, они обвиняли в этом меня, совершенно не понимая, что это просто в природе мальчика заложено. Я это понимала, просто живя с ними их проблемами, а другие девчонки и знать не знали, да и не хотели, что у мальчишек есть вообще проблемы. И они начали меня подставлять то там, то тут. Сначала, конечно, по мелочи, но всё равно не приятно. В конце концов, мне всё это надоело, я решила всем воздать по заслугам и мстила каждой за любую пакость в мой адрес. Жестоко мстила, но я не жалею их, как и им не было жаль меня. К Сьеро часто звонили разозлённые родители, но он всегда как-то улаживал все проблемы.

– Но почему твои мальчишки не защищали тебя?

– Потому что они ни о чём не знали, я никогда ничего им не рассказывала. Это было недостойно настоящего пирата – плакаться. Я могла решить всё сама и решала. Всё. Всегда. Сама.

Юлиан Сорелл смотрел на девушку, не веря собственным ощущениям, не веря собственным глазам. Когда Сьеро описывал её, он не мог и отдалённо представить, что это описание будет настолько далеко от настоящей картины. В его описании она представлялась идеально красивой, жестокой, умной, принципиальной. В общем вылитая стерва. Идеальная кандидатура на его партнёршу – вампиршу.

Как она и самому Сореллу показалась вначале, этакий журналюга, сразу цепляющийся в горло железной хваткой. Однако, как оказалось, за всем этим сидит маленькая девочка, обиженная на весь мир. Которая ко всему прочему, ещё ни разу не была с мужчиной, что было вообще за гранью его понимания. И он отлично понимал того парнишку, который хотел взять её помимо воли. А то, что он не смог говорило ещё и о том, что пользоваться собой девочка умеет в совершенстве. Да что там, он и сам на себе это ощутил, когда она его соблазняла внизу в кабинете.

Ещё минуту назад, жестокое выражение её точёного лица сменилось уставшим. Она медленно повернулась, подняв на него свои голубые глаза, и тихо продолжила.

– Даже в агентстве и в редакции все думают, что я попала туда через кровати менеджеров, и соответственно относятся ко мне. И хоть мне на это плевать, на их отношение, представляешь как мне весело, когда я прихожу домой и ложусь в холодную постель с плюшевым тигром? – Она мотнула головой, как будто прогоняя навязчивые мысли и подойдя к кровати, обула сброшенные босоножки. – Получилось, что интервью сегодня дала я.

– Ты уходишь? – Пробормотал потрясённый мужчина, наблюдая, как она молча кивнула и направилась к двери, понимая, что очень хочет остановить её. Но не может. ОН НЕ МОЖЕТ! Даже употребив всю свою силу, не может! – Я могу дать тебе то, чего ты хочешь, Эва. Тебя больше никто не сможет обидеть. А если вдруг захочет, я не позволю.

Девушка остановилась, удерживая ручку двери и, несколько мгновений поразмыслив, всё-таки вернулась к нему.

– Я почему-то очень хочу тебе верить. Я знаю тебя несколько часов, точнее даже не знаю, а просто увидела тебя пару часов назад, но почему-то очень сильно ощущаю потребность быть с тобой и поэтому не ухожу. – Она нежно коснулась его губ своими, так осторожно и невинно, что мужчина чуть не задохнулся от нахлынувшего возбуждения, но она так же внезапно и отстранилась, хотя он видел, что она ощутила его взрыв, по мгновенно расширившимся зрачкам. – Но сейчас мне надо в Atlantic, у меня показ. Я слишком многим пожертвовала для того, чтобы получить эту работу, и не могу её потерять. А ты, если хочешь, можешь поехать со мной. После я полностью твоя, Юлиан.

От того, как она произнесла его имя, у него отнялся дар речи и по телу пробежала волна, но он постарался совладать с собственным желанием, чтобы не схватить её и не уподобится её университетскому дружку.

– Да, я поеду с тобой. – Ответил он, придя в себя. – Потому что не могу позволить тебе передумать. Ты моя.

Мужчина последовал за своей добычей, думая о том, что девочка, просто не представляет какое будущее ей уготовлено в его клане. Просто не может представить. И почему этот гад Сьеро так долго тянул? Ведь если она так сильно чувствует тягу к нему и его желание, то она уже давно была готова.

Глава 3. Обращение

Они спустились в чёрный холл и подошли к машине Сорелла. Дверь им открыл шофёр – молодой темнокожий мужчина, показавшийся девушке очень знакомым. По дороге она была занята тем, что старалась не думать о том, что произойдёт после шоу, но когда выходила из машины, всё-таки задала интересующий её вопрос.

– Вы случайно не Сэм Зедрик?

Мужчина сначала осторожно посмотрел на Сорелла, и, видимо получив разрешение на ответ, улыбнулся и кивнул.

– Да, мисс Лермонт. Вы наконец узнали меня.

– Как же мне не узнать тебя, если ты возил меня в школу, сколько я себя помню, а потом, когда я уехала в Европу, в университет, пропал. Это тебя Юлиан переманил от Сьеро?

– Эва, тебе не кажется, что ты немного опаздываешь? – Весьма корректно вмешался Сорелл.

Девушка бросила взгляд на маленькие часики на собственном запястье и побелела.

– Меня точно сегодня выгонят! Садись в первый ряд на любое место, если кто будет против, скажи что ты приглашённый Пьера. Он всегда оставляет для своих вип-места. – Бросила она и побежала в гримёрку, где уже толпилось около двух дюжин полуголых девушек.

И по закону подлости, первым, с кем она столкнулась на входе, был сам Пьер в костюме цвета марсала с чудовищным шейным платком в горошек. Злой как чёрт.

– Эва! – Заорал он, едва увидел её.

– Да, я знаю, Пьер. – Предупредила его следующие слова она. – Ты должен был меня уволить ещё в позапрошлый раз.

С очаровательной улыбкой на лице она проплыла мимо него. Старательно игнорируя пышущий негодованием взгляд модельера в собственную спину, она быстро принялась переодеваться в подготовленное для неё платье. Поэтому совершенно не заметила, как её подруга Линда настороженно принюхалась к её запаху, и как быстро на лице той удивление сменилось совсем другими эмоциями, которые явно пошли бы в разрез с представлениями о дружбе самой Эвы.

Юлиан Сорелл, не подозревая о страстях, кипящих за кулисами, с неизменной охраной за спиной, пошёл занимать один из многочисленных столиков в первом ряду, перед длинным, изогнутым подиумом. Тут и правда были два пустых столика, а девушка с планшетом, увидев его лишь пожала плечами и пошла рассаживать менее смелых гостей.

Перед началом объявили название «Династия» и погасили основной свет, оставив лишь изощрённо развешенные светильники, которые освещали лишь подиум. Зазвучала тихая музыка и по нему медленно поплыли девушки. Это был показ королевских платьев старинного покроя, но в современном полупрозрачном стиле. За девушками, для большего эффекта, на цепях шли полуголые, блестящие от якобы пота, рабы. На рабов, конечно, эти накаченные, ухоженные, намазанные с ног до головы ароматическим маслом парни, походили меньше всего, зато женская половина публики просто слюнки пускала, так что Юлиан ясно ощущал в воздухе терпкий аромат вожделения.

Эва вышла третьей, на ней было небесно-голубое платье с нижней лёгкой шифоновой юбкой, поверх которой был наброшен тонкий, вышитый золотом шёлк. Блестящий стразами, словно бриллиантами стоячий воротник шёл от глубокого весьма вызывающего декольте, обнажавшего не только соблазнительные окружности груди, но и восхитительную линию плеч и шеи с бархатистой кожей. До которых так хотелось дотронуться, впиться клыками, насладиться её юной, не тронутой чьими-то грязными мыслями кровью.

Белоснежные волосы были подняты и собраны в затейливую причёску, со спадающими на обнажённые скульптурные плечи локонами. Она остановилась на повороте дорожки и, приподняв подол платья, поставила одному из «рабов» на спину свою ножку в атласной туфельке на тончайшем, как иголка каблуке, впившемся в кожу молодого человека, демонстративно натянув цепь к которой тот был прикован.

Внезапно Юлиан Сорелл увидел другую женщину, такую, какой она будет через лет триста – властную, с неумолимой жаждой свободы, которую уже будет ничем не удержать. Настоящую королеву его маленького королевства, а не Линду с её мелкими интригами и придирками по мелочам к прислуге. А вокруг будут ползать поверженные этой её властью мужчины, как сейчас эти три смазливых «раба», в одних набедренных повязках с блестящими от масел телами, покорно жмутся к её ногам.

Ещё какой-то час назад, у него в доме, рассказывая о себе, она была лишь маленькой девочкой, мстившей всему миру за то, что она умна и красива, а сейчас, переодевшись в королеву, она влилась в её образ, а казалось наоборот.

«Юлиан, там опять этот фотограф, что преследует нас уже второй месяц». – Раздался в голове Сорелла голос Сэма.

«Пропусти. Пусть снимает». – Разрешил он, не сводя взгляда с подиума.

«Думаете, стоит?». – Удивился тот.

«Скоро переселение. Уже не имеет значения, Сэм. – Отмахнулся мужчина. – Ты лучше посмотри на неё. Посмотри и представь какой она будет, став одной из нас.»

«Не знаю, Юлиан. Как по мне, так все женщины после обращения становятся слишком жестокими. – Ответил Сэм, наблюдая за снующими туда-сюда моделями. – Они хуже, чем солдатня на войне – сам знаешь. А мисс Эва, мне жаль её. Она хорошая.»

«Вообще, я имел в виду её внешние данные. Она и сейчас потрясающая – кремовая кожа, тонкие черты, грациозные движения. Представляешь, что станет со всем этим хотя бы лет через десять, когда кровь полностью поглотит её?»

«Думаю, она будет совершенна. Совершенно красивая, совершенно беспощадная!»

«О, ты всегда всё извратишь. Но всё равно не могу понять, как она осталась невинна. Да я знаю, что ты слышал наш разговор. Сэм, ты вообще помнишь, когда мы в последний раз обращали девушку?»

«Лет триста назад. – Хмыкнул тот. – А вообще, не понимаю, какое это имеет значение, если ты сегодня собираешься исправить этот её недостаток?!»

«Ты должен меня понимать. Я хочу взять её до того, как она будет обращена. Это словно соблазн попробовать шоколад, пока он не залит в форму. Ибо потом, как его ни плавь, он уже таким же не будет.»

«Девочка ещё в детстве была не такой как все. Интересно что будет с ней после обращения. – Задумался Сэм, как вдруг вспомнил кое-что, увидев на подиуме ещё одно знакомое лицо. – Кстати, ты ведь был у Линды. Как она отреагировала на столь прелестную замену?»

«Как ни странно, весьма спокойно. Она даже пожелала удачи.»

«Меня бы это насторожило, Юлиан. Сам знаешь Линду. Я бы не удивился, если бы сегодня Эву переехал автобус. Знаешь, так вот совершенно случайно.»

«Частично благодаря подобным рассуждениям я и поехал сейчас сюда. Но с завтрашнего вечера, после того, как я её обращу, с этой девочкой уже ничего не случится.»

«Да уж. – Хмыкнул Сэм. – Если бы её сразу не готовили для тебя, её бы у нас точно не поделили.»

«Мне показалось или ты действительно не одобряешь того, что она будет моей?»

«Как по мне, так ты не достоин её. Даже учитывая, что она женщина, которая после обращения будет идеалом жестокости. Но всё же она невинна и хочет лишиться невинности с тобой, чтобы стать одной из нас. Это по моему мнению не правильно. Почему бы тебе не сделать её сначала вампиром, а потом с незамутнённым сознанием пусть бы выбирала сама.»

«Ты забываешься, Сэм.» – Возмутился Сорелл, глянув на своего давнего друга.

«Возможно. Но также и знаю, что если бы не твой дар, она бы вполне вероятно выбрала бы не тебя. Тем более, что она ещё не знает того факта, что как только ты дашь ей свою кровь, ты уже не сможешь её полюбить как женщину. Хотя лично я уже давно сомневаюсь в принципе в твоей способности это делать. Она станет твоей рабыней, как я, Линда и все, кто был до неё.»

«Ты всё высказал?»

«Нет. Я даже сомневаюсь, что она сможет любить тебя, когда прозреет. Ибо единственный человек, который способен на любовь к тебе, не смотря ни на что – это Линда. Она такая же беспринципная, как и ты сам. Вот. Теперь я всё сказал.»

«Я рад, что ты высказался. Завтра с утра я обращу её, но мне нужно будет уехать в Даллас. Научи её кормиться и убирать за собой. И да, к утру найди донора на первый раз.»

«Как скажешь, босс.»

Эти невидимые постороннему взгляду разговоры настолько отвлекли мужчину от происходящего на подиуме, что он не заметил, как шоу закончилось и кто-то уже целую минуту тормошит его за плечо. Запах, нежный цветочный проник в его сознание, вернув обратно.

– Юлиан. Ты что, решил заснуть, чтобы не исполнить своего обещания? – Девушка, снова в своём коротком розовом платьице, сделавшим её где-то лет на двести восемьдесят младше, с надутыми губками отвернулась от него. – Ты и так с невеликим интересом-то смотрел.

– Глупости какие. – Сорелл поднялся и протянул ей руку. – Я всего лишь был очарован вами, мисс Лермонт. А сейчас пойдём, я буду исполнять свои обещания. И первое и второе.

Он видел, как загорелись у девушки глаза и она, моментально выпрыгнув из-за стола, положила свою тоненькую ручку в его ладонь. Домой ехали в полном молчании, только чем ближе они подъезжали, тем серьёзнее становилось её лицо, голубые глазки начали лихорадочно блестеть, а в воздухе к её очаровательному аромату примешался терпкий запах страха. Опасаясь, как бы она не передумала, мужчина привлёк девушку к себе. Он хотел сделать это гораздо раньше, но боялся, что просто не сдержится. А лишить её девственности на заднем сидении машины было бы крайне невежливо.

– Ты боишься? – Прошептал он, прижимая её поддавшееся тело всё сильнее.

Она подняла на него свои васильковые глаза и покачала головой. Это всё, что она смогла сделать, так как горло перехватило, как после стакана бренди, а тело сводило от ощущения этого сильного мужчины рядом с ней. Из последних сил она потянулась и припала губами к его губам и знала, что этого будет достаточно, чтобы зажечь огонь страсти, который они уже однажды испытали на себе.

Ведь он был прав. Она действительно боялась этого огня, как какого-то древнего и запретного заклятия, но уже любила его за тот сладкий страх что он дарил, сводя её с ума. Чувствуя, что это только начало того пути, который она себе выбирает в этот момент. Момент, длившийся казалось вечность, до того, как его сильные руки сжали её в объятьях, запрокидывая её голову. Он припал к её шее, словно впитывая в себя запах и это обожгло ещё сильнее, словно пробуждая её спавшее тело.

Дальше всё было словно в тумане. Она не помнила ни как они вышли из машины и поднялись в его мрачную спальню, ни как он снимал с неё одежду, лишь только прикосновения его жёстких, умелых рук, не позволявших ей упасть и его запах обволакивавший её словно покрывалом, заставлявшим забыть всё на свете. Уложив её на кровать, мужчина разделся сам и лёг рядом с ней, продолжая ласкать и целовать её тело, выгибавшееся навстречу этим ласкам.

Юлиан уже третий час наблюдал за спящей девушкой, испытывая какие-то новые для себя чувства. Задаваясь вопросом: неужели такое может быть? Прожить больше пяти столетий не встретивши подобного чуда и уже потерявши надежду на что-то подобное. И тут появляется она. Странная, очень странная, по крайней мере, для девушек этого века и этого общества. В двадцать пять лет остаться чистой, как первый снег. И в то же время, с какой страстью она отдавала себя сегодня.

Хотя, интересно, не будь у него дара магнетизма, данного вампирской кровью, если бы он не был для неё столь притягателен, произошло бы между ними что-нибудь? Появилась бы та самая химия, что сближает людей? Во всяком случае, он был уверен в том, что постарался бы ради этого.

Эва проснулась, понимая, что волшебный сон вовсе не был сном и мужчина, с которым она провела ночь, был рядом и в принципе не был мужчиной. Она медленно повернулась к нему, заметив его задумчивый взгляд, блуждавший по её телу.

– Если бы я знала, что это настолько приятно, я бы начала это делать гораздо раньше. – Прошептала девушка, проводя пальчиком по его груди.

– Я рад, что ты этого не знала. Даже рад, что ты не дружила с девчонками, а то они бы этому быстро научили. Однако, если бы не веское свидетельство. – Он мельком глянул на красное пятно на шёлковой простыне. – То я бы ни за что не поверил, что у тебя никогда не было близости с мужчиной.

– Это ещё почему?

– Потому что ты вела себя вовсе не как праведная девственница. – Увидев, что лицо девушки залил румянец, он добавил. – Даже я бы сказал наоборот, как распутная грешница, или Вавилонская блудница.

На что получил, вполне ощутимый, даже для него, толчок локтём в живот.

– Да, возможно я не стеснялась и не жеманничала, всего лишь потому, что хотела, чтобы тебе было так же хорошо, как и мне. Мне в детстве мама говорила, что когда чувствуешь что-то искренне, не нужно изворачиваться и лукавить, чтобы не потерять своё истинное лицо. – Выпалила девушка и, скрестив руки на груди, демонстративно от него отодвинулась, увлекая за собой простыню, которой они были накрыты. – Правда она говорила это про дружбу и семью, но тем не менее, мне кажется, что эти слова относятся ко всей нашей жизни.

Мужчина удивлённо посмотрел на это прелестное создание и мягко, но весьма настойчиво привлёк её к себе обратно.

– Мне казалось, ты очень давно потеряла родителей.

– Да, мне тогда было девять, но эти её слова я помню до сих пор, и буду помнить до конца своей жизни.

– Очень и очень долгой жизни, красавица. Я хочу открыть тебе небольшой секрет, который вскоре перестанет быть для тебя секретом, малышка. Дело в том, что вампиры гораздо чувствительнее людей. И если сейчас тебе было просто хорошо, то после обращения будет в тысячу раз лучше, и не смотри на меня так недоверчиво. Мне этой ночью было даже больно к тебе прикасаться, так я хотел тебя.

– Но почему ты не сказал? – Прошептала потрясённая девушка.

– Потому что мне нравилось то, что происходило. – Целуя, он легко подмял её под себя. – Может, повторим ещё раз?

– Не-а. – Эва выбралась из-под него и отодвинулась на край кровати. – Сначала ты сделаешь меня вампиром. Я может тоже хочу почувствовать тебя сильней.

– Что же, как хочешь. – Юлиан с обиженным видом слез с кровати и натянул брюки.

– А одеваться обязательно?

– Мне – да. – Пробормотал он уже не обиженно, а просто грустно, и подошёл к ней. – Может, всё-таки передумаешь? Мы как-нибудь разберёмся со всеми последствиями.

– Если считать потерю девственности последствием, то я как-нибудь сама решу эту проблему. – Расхохоталась Эва, но смех вдруг оборвался и она села на кровати с совершенно серьёзным личиком. – Но, Юлиан, пожалуйста, сделай то, что обещал. Я ведь правда хочу этого. Можно сказать это моя детская мечта и тебе выпала честь исполнить мои грёзы.

Юлиан покачал головой, подумав, что глупышка, совсем ничего не понимает. Пока. Тень неуверенности в правильности своих действий промелькнула перед ним, но он быстро отогнал её, перед тем как сесть рядом. Он наклонился над ней, вдыхая в себя её потрясающий запах, который изменится, как только она попробует его собственной крови.

Эва увидела его клыки, которых раньше не было видно. Длинные и острые. Они медленно приближались и, как ни странно, но это невероятно заводило.

Юлиан снова почувствовал её вспыхнувшее желание. Поняв, что ещё немного и он снова возьмёт её, опять же не выполнив её просьбы, он притянул её к себе. Клыки впились в тонкую кожу и горячая жидкость хлынула ему в рот, заставляя его глаза закрыться от удовольствия. Её кровь была потрясающей. На вкус, как старинное бургундское, с потрясающим ароматом.

Острая боль от укуса практически мгновенно сменилась странным наслаждением. Словно отдавать ему свою кровь было её необходимостью, словно она была предназначена для этого с самого момента рождения, и кроме этого человека никого не существовало во всём мире. Время шло, а он всё не отпускал и чувство радостной эйфории сменилось странной расслабленностью. Эва чувствовала, как сначала пальчики на руках и ногах, а потом и всё тело постепенно становится холодным, чувствовала, как судорожно бьётся сердце в последних судорогах агонии, как течёт кровь по венам, как она покидает её. Шея дико горела, в том месте, где к ней припал ОН – её хозяин, её бог! Стало тяжело дышать, как будто вся её энергия выходила вместе с этой красной жидкостью, называвшейся кровью.

Оторвавшись от неё, по-видимому с большим трудом, мужчина сделал надрез на своём запястье и потёкшую тонкой струйкой тёмную кровь направил ей в рот.

– Пей. – Услышала она его голос сквозь пелену, захватывающую её всё глубже и глубже, утягивающую за собой в сонное, мёртвое царство, где нет ничего. Теперь, приближаясь к нему, она это знала точно. Там за гранью пусто, и есть только огромное пустое Ничто. И какая-та фанатичная паника овладела всем её существом, ибо она совсем не хотела сейчас уходить туда. Нет! Не сейчас, когда она нашла то, что искала.

Горячая липкая жидкость влилась сквозь приоткрытые губы и она судорожно глотнула. И тут её словно током ударило, прошибло волной неведомого ранее удовольствия, но это было даже лучше того оргазма, до которого он её довёл несколькими часами ранее. Её тело выгибалось, сотрясаясь в необузданных порывах, казалось каждая клеточка, до которой добралась эта манящая жидкость, разрывалась на мельчайшие осколки, причиняя тем самым невероятное удовольствие и дикую нестерпимую боль одновременно.

Она почувствовала, как у неё ото рта отняли сосуд с потрясающим нектаром, но внезапно ощущения только усилились, извергаясь цветными фонтанами, заглушая яркую, усиливающуюся пульсирующую боль, поднимающуюся до грани тонкой материи разума, расползавшуюся заразной болезнью по всему телу, наконец начав пробираться в голову. И там, уже не было места чему-то другому, кроме всепоглощающего жгучего кровавого безумия.

Где-то глубоко на подсознательном уровне, она чувствовала, что не контролирует себя, царапая на себе кожу, пытаясь выпустить демона, что бушевал внутри, разрывая её на части. Новая ужасающая боль и новое наслаждение разливалось по телу нарастающими по мощности волнами, и так было сейчас. И потом, до самой бесконечности. Пока тьма не поглотила умирающее под действием яда сознание.

Глава 4. Первые шаги в новом мире

– Доброе утро.

Знакомый голос вырвал её из цепей странного жуткого сна, в котором она пережила удивительные ощущения и умерла. Это событие вызвало какое-то тихое успокоение, но голос, казавшийся слишком объёмным, слишком глубоким, слишком громким, не дал ей снова провалиться в её фантастический сон.

– Пора кушать, малышка.

«Кушать?!» – Это слово вызвало какое-то странное возбуждение, ибо она действительно чувствовала, что голодна. Не так, как обычно, когда желудок посылал сигнал мозгу, вызывая в нём картинки пирожных или бифштекса. Сейчас всё её тело словно молило о насыщении. Сама эта мысль вызвала в её голове картинку, где она кормит свои коленки с ложечки, упрашивая скушать ещё чуть-чуть, и от этого глупого сопоставления, она начала хихикать.

– Эва, малышка, ты хоть глаза открой. – Прошептал всё тот же голос, но уже с какой-то другой интонацией и она никак не могла не подчиниться.

Эва открыла глаза, которые сразу же ослепил яркий режущий свет. Их как будто пронзили миллионы тончайших иголочек, хотя плотные чёрные шторы полностью занавешивали окна, и в комнате, должно быть, царил полумрак, но она видела все лучики, пробивавшиеся через плотную ткань, как будто они были живыми. Через несколько секунд, показавшихся вечностью, она словно смогла сфокусироваться на общей картинке, не отвлекаясь на мелочи, которых как оказалось, в этой огромной полупустой комнате было очень много. И порхающие в безумном танце пылинки и маленькая мушка в самом углу, чистившая свои лапки и треск электричества в проводке и даже потрясающая текстура дерева из которого была сделана мебель в комнате. Всё это отошло на задний план, когда она сосредоточилась на сидящем рядом мужчине.

Юлиан. Красивый, словно с обложки Mens helhs, сильные руки с закатанной до локтей бледно-розовой рубашкой, которая была расстёгнута до середины груди. Загорелой, чуть вздымающейся, и ей показалось, что она слышала стук его сердца, однако он словно был не один. В комнате точно был кто-то ещё. Эва резко повернулась на посторонний звук – с другой стороны кровати сидел какой-то молодой человек, словно в трансе, бездумно смотрящий перед собой. Она чётко слышала его дыхание и мерный стук сердца.

Заметив её интерес, Юлиан тихо рассмеялся.

– Эва, начни же дышать. – Прошептал он.

Поняв, что действительно забыла о такой важной функции, девушка покорно вдохнула. Тот миллиард эмоций, что захлестнул её, был просто невероятен, ибо она чувствовала всё и сразу. Запах цветочного мыла, которым пахла постель. Запах яблочного воска, которым натирали полы. Потрясающий терпкий запах кожи Юлиана смешанный с его парфюмом, который был ей очень приятен. Что-то из линейки Кевина Кляйна, почему-то подумалось ей, хотя она не была почитательницей парфюма, знавшей все ароматы, но она точно знала, что это так. Возможно, когда-то нюхала. Но главный запах в комнате заглушал все остальные, он казалось, наполнял всю комнату своим неповторимым ароматом, таким аппетитным, горячим, сладким, словно где-то была спрятана только что испечённая булочка с корицей. Но это явно была не булочка.

– Почему? – Произнесла она, но собственный голос ей показался каким-то незнакомым, глубоким и слишком громким, отчего она прижала руки к ушам, неестественно быстрым движением. Ощущение пальцами собственных волос снова привело её в состояние близкое к эйфории. Они были такими мягкими, что её пальцы раз за разом ныряли в шёлковый водопад.

– Почему ты всё так ощущаешь? – Шепотом произнёс Юлиан, наблюдая, как она перебирает пальчиками собственные волосы, закрыв глаза. – Я же говорил, у вампиров ощущения в тысячу раз острее.

Да, это Эва уже начинала понимать. Если раньше при звуке его голоса ей просто было приятно, то сейчас он вибрируя проходил внутрь её тела, и там всё переворачивалось от этой дрожи, вызывая бесконтрольное желание наброситься на него, сорвать одежду и вернуться к тому, чем они занимались ночью. И видимо это отразилось у неё на лице, так как он соблазнительно улыбнулся и, покачав головой, пристально на неё посмотрел. От этого взгляда она моментально успокоилась, а дрожь в теле пропала, словно он нажал на какую-то невидимую кнопку.

– Не сейчас, моя малышка. – Он кивнул на человека на противоположной стороне кровати. – Сейчас тебе нужно покушать.

– Но, я не умею. – Прошептала девушка в растерянности глянув на молодого мужчину, всё так же бездумно рассматривающего стену. Только сейчас похоже определив, что именно он является источником того самого восхитительного аромата, который с новой силой завладел её вниманием. Но что с этим делать, она не понимала. Энжел в растерянности рассматривала его спину, как будто решая, откуда откусить.

– Просто подойди к нему и вдохни его запах, ты сразу всё почувствуешь. – Подсказал Юлиан, видимо догадавшись о причине её нерешительности.

Эва поднялась на коленки, намереваясь переползти кровать, и с неё соскользнула шёлковая простынь покрытая буро-красными пятнами. Собираясь вернуть её на место, девушка протянула руку, но тут взгляд упал на её обнажённое тело, сплошь покрытое длинными белыми рубцами и она неосознанно тихо зашипела.

– О, господи, что это? – Она дотронулась до почти заживших шрамов, догадываясь, что сон, в котором она себя царапала, вовсе не был сном.

– Ничего страшного. Когда ты поешь, от них не останется и следа.

Девушка, поражённо поглаживая собственное тело, исполосованное видимо ей же, подползла к молодому человеку, и, нерешительно наклонившись над его затылком, как и сказал Юлиан, просто вздохнула его запах. Этот аромат мгновенно заполнил всё её существо, как будто она уже не была собой, настолько животным было это странное чувство. Её тело словно ожило и ощетинилось, как перед прыжком, во рту вытянулись клыки, а дыхание сбивалось, срываясь на рычание.

Чисто интуитивно она вцепилась пальцами в плечи молодого человека и впилась клыками в его шею. Прокусив кожу и вену, она почувствовала, как в рот хлынула жидкость, которая словно встряхнула её, заряжая теплом и энергией, растекавшейся по всему телу. Каждый глоток был словно разряд тока, проходивший сквозь всё тело и заканчиваясь в кончиках пальцев. Постепенно сладостная эйфория перешла в небольшое головокружение и она отстранилась, упав на подушки, а мужчина которого она уже не держала безвольно сполз на пол с тихим стоном.

– Что случилось? – Юлиан обошёл кровать и нагнулся над лежащим человеком, проверяя пульс, хотя и так был уверен, что слышал биение его сердца. – Он же ещё жив, Эва. Почему ты остановилась?

– Я не хочу больше. – Прошептала девушка. – У меня голова кружится. И вообще такое ощущение, что я полбутылки виски на голодный желудок выпила.

– Странно. Ты слишком быстро насытилась. – Юлиан растерянно посмотрел на неё, а потом на лежащее на полу тело. Он за все свои пятьсот лет не видел только что рождённого вампира, который бы так быстро насытился, что первая жертва была ещё жива, и так аккуратно и тихо поел. Обычно новообращённому чтобы насытиться необходимо литров 8-9 крови. Две жизни, взамен одной. А она, литра два выпила, не больше. Человек был более чем жив, а у неё уже головокружение. – Точно больше не хочешь?

– Точно. Наверное. – Девушка приподнялась, прислушиваясь к собственным ощущениям, выискивая признаки бывшего голода, но он словно и не существовал. Она снова откинулась на подушки и потрогала своё исцарапанное тело, однако под её руками была лишь гладкая кожа. Возможно слишком гладкая, но никаких рубцов уже не было. – Обалдеть, быстро то как.

Мужчина наблюдал, как она гладила своё тело и помимо собственной воли, уселся на кровать и сам дотронулся до неё, отчего она выгнулась принимая его ласку, каждой своей клеточкой ощущая его мягкие пальцы и желание пульсирующее в них. Он понял, что она услышала запах его возбуждения по мгновенно распахнувшимся глазам, горящим как угли.

– Ты заставляешь меня забыть о работе, малышка. Но не сегодня, будет ещё время. – Одним движением он поднял её на руки и отнёс в соседнюю комнату, так же с занавешенными окнами, поставив на пол. Эта комната явно принадлежала женщине, ибо даже пахла как-то по-другому и в ней давно никто не жил. – Эта комната моей сестры Кэлли, но ты можешь выбрать в её гардеробе что-нибудь на свой вкус, так как твою одежду мы вчера малость порвали. Уверен, Кэл не обидится. Правда она немного ниже тебя, но думаю, что-нибудь подойдёт.

– А где Кэлли сейчас? – Задумчиво рассматривала комнату девушка.

– В Европе. Она вообще не любит сидеть со мной в каком-то определённом месте, и постоянно путешествует. – Мужчина не сводил взгляда с её идеального обнажённого тела, которое она даже не спешила прикрыть. – А сейчас ищет для нас новый дом. Здесь, в Лос-Анжелесе, мы сможем остаться ещё максимум на года три – четыре, а потом надо переезжать.

– Почему? – Эва развернулась к нему.

– Мы и так тут слишком примелькались и люди скоро начнут замечать, что мы не стареем. – Юлиан прошёл через всю комнату и остановился перед шкафом, достав первое попавшееся тонкое белое платье, протянув его девушке. – Думаю, сейчас ты понимаешь, почему я не горю желанием давать интервью всем желающим.

– Тогда я удивлена, что ты разрешил мне. – Усмехнулась она.

– Тебе я не могу отказать. – Мужчина нежно провёл пальцем по её губам, но заметив мгновенную реакцию, опять успокоил её, использовав силу. – И, что ещё хуже, тут появился новый клан, и их люди уже начинают вмешиваться в нашу жизнь, а это значит, что они могут объявить нам войну. А в таком большом городе вампирские войны могут привести не только к многочисленным жертвам среди людей, но и как следствие, к разоблачению вида. В общем, этого мы допустить никак не можем.

– Почему? Вы же бессмертные, разве не так?

– Так, но речь не о нас, точнее не только о нас. Пострадает очень много посторонних людей, которые так или иначе будут вовлечены, ибо вампирам обоих кланов придётся питаться чаще, а лишние жертвы привлекут к нам внимание, коего мы должны избегать. – Он улыбнулся и, протянув ей выбранное платье, уже совершенно серьёзным, деловым голосом спросил. – Кстати, ты ещё не передумала брать у меня интервью?

– Если конечно ты всё ещё не против, то не передумала. – Она взяла платье. – Не знаю насколько это будет актуально, но хотя бы обрадую своего редактора.

– Тогда одевайся и спускайся вниз, в кабинет. Твоя сумочка с телефоном в комнате. И у нас есть целых десять минут. – Бросил он и вышел.

Пожалев, что нет времени на принятие душа, Эва надела платье сестры Юлиана, прямо на голое тело и ахнула. Оно было настолько мягким и приятным к телу, что она невольно застыла, наслаждаясь этим новым ощущением. Поняв, что ей придётся поменять весь свой гардероб, потому что у неё такой безумно мягкой одежды не было. А, когда кожа такая чувствительная, наверное другое носить не приятно. А это она решила оставить себе. Белое, обтягивающее, но полностью закрывавшее тело, вплоть до колена.

Тут её отвлёк какой-то звук, словно кто-то громко стучался и тёрся о стекло. В мгновение оказавшись у окна, она отдёрнула штору. Яркий свет словно физически ощутимой волной ударил в лицо, но спустя некоторое время она привыкла к этому чуть раздражающему ощущению. Повторившийся стук снова привлёк её внимание. Оказалось, что большая бабочка каким-то образом оказавшаяся в комнате пыталась выбраться наружу. Девушка быстро словила пленницу и, распахнув двери балкона, выпустила её на волю. И провожала взглядом пока, казалось, бабочка не улетела в другой штат. Зрение было просто потрясающим. Она видела такие мелочи, которые никогда не замечала. И это было так приятно – слышать и видеть, словно только что родилась. И тут её обострённого слуха достигло деликатное покашливание Юлиана. Она резко обернулась, но его в комнате не было.

Судя по всему, он был где-то внизу, а она уже очень давно рассматривает окрестности с балкона. Поняв, что осталось совсем мало отведённого ей времени, она почти бегом, изучая возможности нового тела, спустилась в кабинет. Там Юлиан сидел, изучая какие-то документы.

– Тук-тук! – Изобразила она стук в дверь. – Можно?

– Прошу, присаживайся.

Мужчина со странным удовлетворением собственника окинул её взглядом, но ничего по этому поводу не сказал. И этот факт почему-то очень её огорчил. Эва словила себя на мысли, что если бы не вновь возникшее дикое желание заняться любимой работой, то она бы вполне возможно расплакалась от охватившей всё её существо досады.

Они наспех сочинили статью, включив в неё лишь те элементы биографии, что были вполне допустимы для публикации широким массам, остальное Юлиан предоставил ей придумать самой, ибо сам спешил на какую-то важную встречу.

Эва осталась одна, доделывая статью до печатного идеала, что несколько затянулось, вследствие того, что она впервые придумывала что-то, вместо того, чтобы написать правду, как она делала всегда. Но правда – не для этого случая. Всё ещё летая в собственных мыслях, она бросила взгляд на часы, стоящие на столе Юлиана и почувствовала, как сердце словно в каком-то мультике, стукнуло и замерло. Решив позже изучить эти странные моменты в поведении собственного сердца, она бросилась на улицу, где её ждал Сэм, рядом с чёрным блестящим Бентли. Оба были предоставлены Юлианом в её полное расположение.

– Сэм, миленький, через час выход в печать. – Взмолилась она. – Пожалуйста, мне нужно в кратчайшие сроки попасть в редакцию.

– Конечно, мисс Лермонт. – Молодой человек подмигнул. – Мы только так и летаем.

Эва едва успела зарыть за собой дверцу, как машина рванула с места, почти вдавив её в мягкую кожу сидения.

– Мисс Лермонт, там на заднем сидении для вас два подарка на ваш новый день рождения. – Сэм умудрялся лавировать между не спеша едущими машинами, одновременно поворачиваясь к ней. – Один от мистера Сорелла.

– А второй? – Девушка уже обнаружила коробку с шикарным бриллиантовым колье, браслетом и серьгами, и карточкой от Юлиана. «Когда вернусь, хочу чтобы на тебе было надето лишь это!». И теперь разрывала бумагу со второй коробочки попроще, небольшой, размером с ладошку. – От кого второй, Сэм?

– От меня, мисс Лермонт. Можно я кое-что скажу, мисс Эва? – Он замолчал, наблюдая в зеркале за выражением её лица. Увидев кивок, он немного помедлил, но продолжил. – Вы так сильно изменились, я бы не узнал вас, если бы не ваше имя.

– Моя работа потребовала, чтобы я немного изменилась Сэм, это нормально. Только, пожалуйста, зови меня как и раньше просто Эвой. – Она достала из коробочки большой золотой крест, инкрустированный голубыми, зелёными и красными драгоценными камнями с довольно неровной огранкой, что было заметно для её идеального зрения. Но, тем не менее, работа была изумительная. – Сэм, но это же очень дорогой подарок, я не могу его принять.

Девушка стала на коленки на заднем сиденье, перегибаясь через кресло к водителю.

– Можете. Я украл это у одной знатной дамы в те далёкие времена, когда ещё сам был человеком. А это было настолько давно, что я уже и не помню даже её лица. Я тогда ещё и прав-то не имел, как человек и стащил его в отместку за высокомерие белых. Он всегда мне напоминал о том, кем я был до того, как встретил Юлиана.

– Так может не стоит отдавать память? – Удивилась Эва.

– Моя память останется со мной, не переживайте. Такие как мы ничего не забывают. Да и вам он нужнее – украшение как-никак. Сейчас в моде винтаж. – Он улыбнулся своей белозубой улыбкой, наблюдая в зеркале, как девушка разглядывает крест, примеряя его на себе. – Кстати, там есть маленький сюрприз.

– Какой?

– Сначала поверните коротким концом от себя. – Попросил парень. – Вот, а сейчас, подденьте ноготком большой бриллиант в середине.

Девушка щёлкнула скрытый замочек. И из короткой стороны крестика выскочил тонкий длинный стальной кинжал.

– Он очень острый, так что осторожно, мисс Эва.

– Такая потрясающая работа. – Девушка не напрягаясь рассматривала ровный край лезвия, и хотя её новое зрение открывало все неровности и выемки на металле, она была уверена, что это лезвие было сделано лучшими мастерами. – Спасибо, Сэм. Это правда, очень мило с твоей стороны.

Молодой человек довольно усмехнулся, но вдруг его взгляд стал совершенно серьёзным, словно он вспомнил о чём-то очень важном.

– Да, и ещё, мистер Сорелл просил передать это. – Сэм одной рукой протянул ей большую, тяжёлую, старинную книгу в металлической обложке. – Это вампирская библия, мисс Эва. Мы все живём по её законам, хотя редко кто её вообще читал. В основном все законы приходят вместе с кровью или рассказываются хозяином. Мистер Сорелл передал её вам, так как его в ближайшие три дня не будет, чтобы вы её изучили.

– Интересно, почему он сам мне этого не сказал? – Нахмурившись, произнесла девушка, откладывая книгу на сиденье рядом с собой.

– Возможно, он и сам не знал, что придётся улететь. – Соврал темнокожий водитель, сам не понимая, зачем он это делает. – Полчаса назад прислал Буэноса, который и отдал мне подарок с книгой, а сам по-видимому уехал в аэропорт.

Он смотрел вниз на город, блистающий ночными огнями, ощущая движение эмоциональных волн живых людей в этой мешанине человеческого прогресса. За последнее столетие скорость развития технологий настолько выросла, что люди стали забывать что значит жить. А его вид и подавно забыл об этом, потерявшись в потоке мчавшихся лет.

Собственные мысли снова настолько поглотили его, что он лишь спустя несколько минут понял, что уже не один. Лис впрочем, как всегда была предельно вежлива и не стала объявлять о себе, мешая его самокопанию.

– Да Лис? Ты что-то хотела? – Прервал он тишину.

– Сэр, один из двух сегодня был обращён. – Доложила она.

– Кто? Мужчина или женщина? – Тихо и казалось, что совершенно безучастно спросил он, не поворачиваясь.

– Женщина. – Спокойно отрапортовала девушка, зная, что стоит за этим внешним безразличием её хозяина. – Как вы и предупреждали.

– Мы ведь сделали всё, чтобы они затеяли эти поиски и нашли её. – Пожал плечами мужчина, словно поясняя элементарное. – Это было предсказуемо. Хотя на самом деле, они так долго тянули с обращением, что я уже решил, что этот любвеобильный итальянец, у которого она живёт, передумает.

– Полагаю, они ждали, когда она расцветёт. Хотя как по мне, так девчонка была готова ещё лет пять назад. – Девушка прошла к огромному панорамному окну, став рядом с ним. – Что теперь будем делать?

– Ничего, Лис. – Он усмехнулся её нетерпению. – Ждать.

– Но мы ждали почти два десятилетия её обращения. – Разочарованно выдала она. – И снова будем ждать?

– Да. Ждать и наблюдать, только теперь более пристально. После обращения всё пойдёт много быстрее.

Мужчина снова обратил взгляд на город. Теперь почему-то его краски стали чуть ярче. Возможно, это была искра надежды? Именно она сделала мир чуть ярче? Он боялся этого хрупкого чувства, ибо, если всё пойдёт не так, разочарование станет для него последней каплей.

Глава 5. Жертва голода

– Сорелл!? – Орал Глен Бошам, невысокий полноватый мужчина, уже начинающий лысеть, что как он считал, являлось следствием его нервной работы, тряся перед собой ещё пахнущей свежей типографской краской, но уже изрядно помятой газетой. – Ты меняешь материал о художественной галерее на материал о Сорелле в последний момент, перед выпуском и ничего мне об этом не сообщаешь?

– А что же ты хотел? Чтобы материал вообще не попал на этой неделе в печать? – Эва уселась в кресло перед его столом и скрестила руки на груди, еле сдерживая собственные эмоции, словно ураган рвавшиеся наружу. – А так бы и было, если бы я принесла его тебе.

– Серьёзно? – Казалось, мужчина о чём-то подумал и что-то для себя решил, заговорив более спокойно, вперив в неё свой колючий ледяной взгляд. – Так значит, это правда, Лермонт?

– Что именно правда? Не совсем понимаю, о чём ты.

Эва рассматривала шефа новым взглядом, на самом деле совершенно не понимая, о чём он, ссылаясь скорее на чувство голода вновь появившееся, едва она вошла в редакцию, где было слишком много людей. Которые пусть и пахли по-разному, но все довольно аппетитно, что у неё во рту сами собой начали вытягиваться клыки. Она решила эту проблему единственно возможным способом – старалась реже дышать. Но тут появилась ещё одна, вообще не понятная проблема – в голове начали неярко вспыхивать какие-то странные образы. Картинки полные крови и насилия, а так же закрадывалось какое-то странное чувство чего-то неправильного.

Всё это и запахи и картинки крайне мешали сосредоточиться на том, что происходит вокруг. И Эва гнала от себя будоражащие образы, стараясь внешне выглядеть как обычно, не привлекая внимания. Расслабилась она только в кабинете редактора, решив, что его запах не такой уж и аппетитный. Но уже спустя пару минут безумного ора, что казалось, его слышали даже в здании напротив, поняла, что ошиблась.

Успокоившись, Бошам открыл ключом, висевшим у него на шее верхний ящик своего стола, и бросил ей через стол пачку фотографий.

– Это Люк вчера снял. – Пояснил он, увидев на её лице взметнувшуюся вверх бровку.

Эва протянула руку и пролистала снимки, ещё с самого первого поняв что там.

– Почему-то мне казалось, что Сорелл не даёт себя снимать.

Она задержала взгляд на последнем фото, на котором она с Юлианом выходила из Атлантика. Это был её последний день человеком. Усмехнувшись, она отделила эту фотографию, засунув её в сумочку, а остальные сложила и вернула их редактору.

– Так и было. – Глен Бошам подозрительно следил за девушкой, которая вела себя крайне странно. – А вчера, когда Люк снова решил последить за его домом, уже раз пятнадцатый за этот месяц, обнаруживает вас влюблено смотрящих друг на дружку. Потом Люк поехал за тобой, а точнее за вами Атлантику, где вы мило воркуете за столиком. И в тот момент, когда он стал искать глазами охранника, чтоб его очередной раз не избили и не разломали фотоаппарат, тот подошёл сам и сказал, что Люк может сделать пару кадров. Ты это себе представляешь?

– Ага. – Со скучающим видом согласилась девушка, продолжая изучать свой казавшийся раньше идеальным, маникюр, ожидая когда у Бошама закончится желание обсуждать эту тему.

– Так может, ты мне всё-таки скажешь, как ты добилась интервью, да ещё и разрешения снимать?

– Нет.

– Тогда ты не могла бы сделать мне парочку снимков его дома?

– Нет.

– Тогда хотя бы скажи, что у вас за отношения? – Не унимался Глен Бошам, несмотря на явную неохоту девчонки отвечать. – Ты его очередная пассия?

– Нет. – Так же спокойно ответила девушка, хотя внутри у неё уже от его слов вспыхнул огонь.

Ибо она задала себе этот вопрос сама. А что, если Бошам прав и она очередная? Ведь в действительности она ничегошеньки об этом человеке, а точнее вампире, не знала. Только маленькие несвязные моменты проскакивали в голове, словно в старой испорченной киноплёнке. При чём, после предварительного анализа ощущений, она поняла, что началось всё только здесь в редакции. В доме Юлиана такого не было.

В этот момент ей захотелось это с кем-то обсудить, но врятли это стоило делать со своим истеричным редактором.

– Послушай, Глен, чего ты хочешь от меня? – Решила Эва сменить тему. – Я же написала первоклассную статью.

– Это ты так думаешь! – Буркнул мужчина, потирая подбородок.

– И вообще, разве не ты мне говорил, что настоящий журналист даже в ад сходит, чтобы у сатаны спросить, правда ли его жена спит с его лучшим другом?

– Возможно, ты как раз это и сделала, только вот какой ценой? А? И если ты послушаешь моего совета, то прекратишь водить шашни с этим человеком. Хоть ты, похоже, и провела ночь в его доме, это ещё можно исправить, Лермонт. Пока всё не зашло слишком далеко. – Глен смотрел на неё совершенно серьёзно и Эва вдруг почувствовала, что он говорит вполне искренне, в то время, как она всегда считала его полным кретином. – Одумайся, ты же слышала байки, которые ходят про этого типа. Хоть ты и ржавый гвоздь в моей бедной заднице, но даже ты не заслуживаешь такого.

– Спасибо тебе, Бошам, за твои отеческие наставления, но я в них не нуждаюсь. – Бросила Эва и вылетела из его кабинета, под злобные взгляды своих коллег, которые она сейчас ощущала, почти как телесные прикосновения.

А в свете жуткого голода, внезапно накатившего от огромного количества довольно аппетитных запахов и проносящихся в мозгу картинок, эти взгляды безумно раздражали, ибо она уже чувствовала, как во рту снова удлиняются клыки в надежде проткнуть чью-то кожу, дабы оттуда хлынула эта потрясающая жидкость. Едва она села в машину к Сэму, он тот час обернулся, уставившись на неё с обеспокоенным видом.

– Мне кажется, тебе стоит перекусить. – Он покачал головой. – Нельзя же такой голодной ходить среди людей.

– Это так сильно бросается в глаза? – Эва глянула на себя в зеркальце, но ничего особенного не заметила. Если конечно не улыбаться.

– Не для людей, мисс Эва. – Водитель, наблюдая за ней в зеркало заднего вида, вырулил на дорогу. – Я просто чувствую ваш голод. Это нормально для новорождённого вампира. И я вам скажу – вы ещё вообще хорошо держитесь.

– Я правда очень странно себя чувствую, Сэм. – Спокойно произнесла девушка сама поражаясь своему спокойному голосу, когда её эмоциональное поле двигалось, кипело и бурлило. – Но когда думаю о еде, понимаю, что есть не хочу.

– Это не тот голод. – Мужчина улыбнулся, сверкнув белоснежной улыбкой. – Тебе нужна кровь.

– Для начала мне нужно заехать в агентство на примерку. – Она глянула на часики у себя на руке. – Я и так опаздываю, а Пьер думаю, сегодня не в духе, ибо вчера на показе так и не появилась Ирэн.

– Ты можешь в агентстве и перекусить. И учитывая, что мне велено тебе помогать, я тоже там перекушу. – Хмыкнул он и обогнал очередную машину, которая, по его мнению, ехала слишком медленно. – Хотя мне не нравится вкус ваших девчонок. Люблю более упитанных особ, не злоупотребляющих травкой, экстази и алкоголем. У них и крови больше, она намного слаще и ароматнее.

– Я смотрю ты гурман.

Девушка увидела, как он пожал печами и рассмеялась, думая о том, что столько времени провела по ту сторону жизни, где была одной из таких девчонок, которых рассматривали, как возможный обед или ужин, пусть и не очень аппетитный. И хотя, ощущать себя охотником, а не дичью было приятно, всё-таки закрадывалось чувство какой-то нереальности, неправильности происходящего, усиливающееся от сумятицы в голове.

– О, Лермонт. Неужели хоть ты соизволила явиться? – Пьер драматично развёл руками, словно выступал на сцене оперного, а не стоял посреди гримёрки.

– А что случилось? – Как можно беспечнее спросила она, проходя стойкам одеждой и разыскивая свой номерок.

– Ирэн! – Заорал тот, последовав за ней, словно нашёл кому пожаловаться. – Ты знаешь, почему эта дрянь вчера не явилась? Она видишь ли залетела! И ко всему прочему, не смотря на доброту её любимого Пьера, который согласился оплатить ей аборт, эта уличная девка решила рожать!

– Пьер, но это её выбор. – Возмутилась Эва. – Ты не прав.

– А ты ещё поуказывай мне. – Буркнул он, ткнув в её сторону тонким пальцем с перстнем. – Тоже ничуть не лучше.

– Ну что ты. – Она картинно закатила глаза. – Я ведь ещё не решила рожать или нет.

После этой её фразы вокруг стало безумно тихо и лицо Пьера позеленело.

– Ты ещё скажи, что ты тоже. – Начал он, подходя к ней.

– О нет, дорогой, я не беременна. Просто знаешь, мне тоже уже не шестнадцать. Давно пора задуматься о продолжении рода. – Расхохоталась Эва, ощущая всеми клеточками кожи, как сильно злится модельер.

Забывшись, она вдохнула воздух, тут же ощутив, как во рту стали вытягиваться клыки от безумно аппетитных запахов. Тут же прикрыв рот ладошкой, она замолчала и Пьер, решив, что она сдалась, остановился.

– Вот доведёте вы меня все! – Он картинно схватился за сердце и сел в кресло, стоящее посреди этого шума. – Давайте уже одевайтесь. И так двоих нет на главной примерке.

– А кто ещё залетел? – Усмехнувшись поинтересовалась Эва.

– Надеюсь, что Линда не залетела, но эта точно напросится на увольнение. Хочет приходит, хочет не приходит. – Тут взгляд Пьера упал на дверь и как-то сразу прояснился. – А ты кто?

Энжел обернулась к выходу, заметив Сэма, подпиравшего плечом косяк двери и без стеснения разглядывающего одевающихся девчонок. В костюме и рубашке он смотрелся вполне симпатично, особенно с точки зрения модели.

– Это мой водитель. – Ухмыльнулась Эва, снимая одежду и надевая платье с вешалки со своим номером, всё-таки поданное девочкой-помощницей.

– А звать вас как? – Не унимался Пьер, поднявшись из своего любимого кресла и медленно приближаясь к темнокожему парню.

– Сэм. – Усмехнулся тот, на настолько неприкрытый интерес со стороны модельера.

– Сэм, а не хотите ли попробовать подработать моделью на моём следующем показе?

– Нет, благодарю. – С достоинством отказался он. – Мой непосредственный босс не оставляет мне так много свободного времени.

– Жаль. – Пьер окинул того реально печальным взглядом и вернулся к созерцанию своих моделей, примеряющих его новые творения. – Хей, Клара, на зелёном нужно подтянуть грудь и немного укоротить. А в голубом наоборот больше свободы в области талии, которой у мисс Зеты нет.

Зета же даже не обратила внимания на реплику модельера, подставив помощнику руку на которой тот обречённо застёгивал бесчисленные пуговки.

Эва также стояла, ожидая пока девочка-швея примеряла платье на её фигуру, делая пометки где убрать и где добавить. Как услышала позади тихий голос Сэма.

– После этого сборища, когда ваш горе-диктатор пойдёт к себе – иди за ним.

– Зачем? – Она чуть обернулась на мужчину.

– Ты уже не хочешь кушать? – Удивился он.

– Но что мне с ним делать? – Зашептала девушка в ужасе. – Как подойти так близко?

– Эва, поверь, ты сейчас намного сильнее физически, чем он. Да и сила в тебе не только физическая. Люди на много уровней слабее тебя в ментальном плане. Если не можешь его заставить не двигаться женскими чарами – просто посмотри в глаза и прикажи не двигаться.

– Он гей. – Отмахнулась Эва. – Какие женские чары?

– Ты не поверишь, что порой творится в мужской голове. – Хмыкнул Сэм. – В любом случае, ты сможешь ему приказать. И он не сможет двигаться.

– А если сможет? – Она бросила растерянный взгляд в сторону Пьера. – Если у меня всё-таки не так много сил?

– Главное поверь в то, что получится. – Подмигнул ей темнокожий. – Но если всё-таки сможет – просто не дай ему закричать.

– И как же, интересно?

– Сверни шею.

– Что?! – Эва обернулась, но мужчины уже и след простыл. Она лишь как эхо услышала его тихий смешок.

Всё оставшееся время пока Эву одевали-раздевали, пока над ней работали швеи и визажисты, выполнявшие приказы Пьера, она как могла сдерживала голод, который казалось с каждой минутой становился в сотни раз сильнее. И уже начали появляться особо нелепые мысли, что ещё минута и она прикажет Пьеру самому идти к себе в кабинет. Но всё-таки эта пыточная примерка, спустя два бесконечных часа была объявлена законченной. Наконец одевшись и даже не смыв грима, Эва быстро дошла до кабинета модельера и даже не постучавшись, зашла.

Пьер сидел за столом, рассматривая сделанные на примерке фотографии к каждой подписывая свои комментарии. Невысокий, симпатичный, сорокалетний мужчинка, атлетического сложения, с начинающим проявляться животиком и маленькой ямочкой на подбородке. Выглядел как амурчик, только немного увеличенный, да и вообще хороший человек, хоть и гей.

– Лермонт? – Он глянул на неё мельком, снова вернувшись к созерцанию фото. – А тебе что ещё?

– Да так. Зашла поболтать.

Эва обошла вокруг стола и остановилась прямо рядом с ним, видя, что мужчина не испытывает ни капли подозрения. И даже к своему большому удивлению, впервые заметила его заинтересованный взгляд на собственных ногах. И вспомнились недвусмысленные слова Сэма о том, что творится в мужских головах. Похоже, в голое Пьера тоже были свои сюрпризы.

– И о чём же ты хотела поговорить?

Эва подумала и о том, что ещё говорил Сэм – посмотреть в глаза? И приказать? Нет, к этому она пока была не готова. Поэтому просто повернулась к дизайнеру.

– Можно мне присесть? – Тихо спросила она, кивнув на его колени. И к её удивлению тот кивнул и отъехал от стола, словно приглашая.

– А вот это уже интересно, Лермонт. – Хмыкнул он, когда она плавно опустилась на его коленку.

– Почему же? – Спросила Эва, рассматривая его лицо вблизи, и слыша участившееся сердцебиение и расширенные зрачки, что явно говорило о том, что Пьер и правда был заинтересован.

– Ты впервые так себя ведёшь. – Заявил мужчина, обняв её за талию.

– А ты можешь не двигаться? – Тихо попросила она, вдохнув его запах и чуть не зарычала от нетерпения.

– Могу. – Усмехнулся тот.

Эва не сдержавшись, наклонила его голову и, отодвинув шарф, впилась в его шею, почувствовав, как он под ней дёрнулся. Но не издал ни звука. Когда она насытилась, Эва отстранилась, но из раны на шее модельера продолжала сочиться кровь.

– Залижи ранки. – Раздался над ней голос Сэма.

– И давно ты здесь? – Спросила она, лизнув шею Пьера и наблюдая, как затягивается её укус.

– С самого начала представления. – Ответил Сэм, усевшись на край стола. – Мне было велено присматривать за тобой и если что, помочь тебе прибраться.

– Что происходит? Почему посторонние у меня в кабинете? – Наконец заворчал мужчина под Эвой.

– И что теперь с ним делать, Сэм? – Облизнув губки, спросила девушка.

– Теперь он твой. – Рассмеялся Сэм, увидев недоумевающую физиономию дизайнера. – Что бы ты ему ни сказала – он сделает.

– И что мне ему сказать? – Эва без особых усилий держала крайне послушного Пьера в кресле.

– Для начала, полагаю, будет уместно попросить его забыть, что тут происходило. – Подсказал тот. – Скажи ему, что ты просто приходила поговорить.

Девушка медленно глядя в накрашенные глаза Пьера, повторила слова Сэма и тот с довольным видом кивнул.

– Всё? – Удивилась она. – Мы можем идти?

– Почти. – Сэм бесцеремонно стащил шарф с шеи модельера, вытерев остатки крови на его шее, а затем вытер им же губы девушки. – Научись убираться за собой. Не должно быть ни единого следа. Потому что если у твоего «корма» сильная воля, в его памяти могут сохраниться, так сказать «следы» твоего преступления. Он будет видеть их во сне, например. И чтобы он не смог обнаружить никаких материальных доказательств, когда проснётся. Поняла?

– Конечно. – Послушно кивнула она, поднимаясь и даже не глянув на ошалевшего Пьера, вышла вслед за Сэмом. Поэтому так и не заметила взгляда, полного обожания, брошенного ей в спину.

Глава 6. Фатальная ошибка

Прошло уже четыре дня, как Пьер вёл себя словно преданная псина после того первого ужина. Сэм сказал, что это худший вариант, когда жертва слишком сильно привязывается к вампиру. И это именно тот случай, когда стоит изобразить самоубийство. А ещё он говорил, что ей надо много питаться, но проблема была в том, что ей не хотелось. Вот и что с этим делать?

Эва с выражением крайней апатии на лице, наблюдала за своим дизайнером. Как и в тот злосчастный день в его кабинете, так и последние четыре дня, она питалась только его кровью. Чему он, кстати, был только рад. И к собственному удивлению, она поняла, что это невероятно раздражало.

И вот сейчас, Пьер сидел с ней за кофейным столиком в доме Юлиана. И с улыбкой идиота смотрел, как она мешает кофе с мороженным, даже не подозревая, что она сейчас пытается решить его судьбу.

Эва не понимала, почему задерживается Юлиан. Они созванивались вчера и он обещал приехать, как только решит вопросы. Он бы помог ей справиться с неразрешимой проблемой преданно смотрящего на неё модельера. В этот момент она вообще не понимала, зачем выбрала именно его своей первой жертвой. А точнее не она сама, это сделал Сэм, но результат всё равно сидит именно перед ней с преданным взглядом. И вот ведь задачка – ей совершенно не хотелось его убивать.

– Эва, ну почему ты не даёшь себя обнять? – Прозвучал его голос, выведший её из состояния оцепенения. – Иногда мне кажется, ты не против быть со мной, а иногда ты ведёшь себя странно.

Девушка обречённо вздохнула, подумав только о том, что никогда не думала о том, что способность вот так просто поменять сексуальную ориентацию человека будет доставлять ей неприятности.

– Мне казалось, что ты не любишь женщин. – Осторожно произнесла девушка.

– А я и не люблю женщин. – Он расплылся в широкой улыбочке. – Только тебя, детка.

– Не говори глупости Пьер. – Взмолилась она. – Вспомни – ты же любишь парней.

– Не хочешь – не буду говорить. – Послушно ответил тот. – Только вот я из-за тебя в последнее время сон потерял, и хоть сам не понимаю почему, но кажется, я не могу без тебя. Ты нужна мне.

Эва склонила голову на бок и посмотрела на мужчину, пытаясь увидеть его со стороны, а не привычным взглядом. Голубые глаза, крашенные рыжие волосы и подкрашенные ресницы, в сочетании с тонкими длинными пальцами на ухоженных руках, с профессиональным маникюром. По всем приметам он мог быть только дизайнером одежды, коим и являлся. И он действительно любил не женщин, а мужчин. И это его пристрастие к ней самой, жуткое пристрастие, Эва сейчас объясняла, как следствие её укуса. Но он не плохой человек, почему он должен умирать? Опять прозвучали нотки жалости в её голове.

– Знаешь, Эва, я вот сейчас придумал новую линию.

«А что, если…» – Зазвучали как будто чужие мысли в её голове.

– Называться она будет Адам и Ева.

«…я сделаю тебя вампиром…»

– И ты будешь там невестой, то есть Евой. – Продолжал разглагольствовать мужчина, не представляя, что за мысли блуждают в её голове. – Эвой.

«…так же, как меня сделал Юлиан и будешь жить». – Девушка вдруг рассмеялась, захлопав в ладоши оттого, что она решила-таки терзавшую её проблему.

– Я рад, что тебе нравится. – С восторгом произнёс Пьер, пододвинувшись ближе к девушке и обняв её.

– Пьер, а ты не хочешь жить вечно? – Загадочно поинтересовалась она.

– Хороший вопрос и достаточно философский, не замечал раньше в тебе, но, по-моему нет в мире человека, который бы ответил, что не хочет жить вечно.

– Тогда сиди спокойно.

Девушка скривившись, порезала себе запястье подарком Сэма, который сегодня с утра повесила себе на шею. Это теперь было так просто – порезаться и всё срасталось почти на глазах, она была словно из пластилина. Задвинув лезвие обратно, она направила кровь, полившуюся ей на платье, в рот испуганно смотрящему на неё Пьеру.

– Пей, это не страшно. – Произнесла она тем голосом, которого Пьер слушался безоговорочно последние дни, и он стал пить.

Когда мужчина со стоном оторвался от её руки, Эва расстроено осмотрела своё платье, залитое её же кровью. Видя, что Пьер откинулся на спинку дивана и уже точно не соображал что происходит, она поняла, что процесс начался. Зашторив окна в гостиной и в холле, девушка поднялась наверх, в комнату сестры Юлиана, где обитала последние несколько дней. Переодевшись в чистое платье, она услышала какие-то странные звуки внизу.

Неужели Юлиан наконец-то вернулся? Последний раз глянув на себя в зеркало, Эва сбежала вниз. В холле никого не было, а необыкновенную тишину нарушали стоны Пьера и звук подъезжавшей машины. Девушка направилась в гостиную, чтобы закрыть дверь, но так и замерла у входа. Над Пьером склонилась огромная мужская фигура, одетая так, словно этот человек собирался на пробежку. Спортивные штаны, кроссовки и байка.

– Ты кто такой? – Опомнившись, окликнула Эва, уверенная, что не видела его в свите Юлиана.

На повернувшемся к ней лице, она увидела довольную ухмылку и капли крови, оставляющие яркий след на подбородке огромного незнакомца. Внезапно он приложил руку к груди, как будто поклонившись, и в два прыжка преодолев расстояние между диваном и почему-то открытым окном, ловко выскочил в него. Каким-то шестым чувством, девушка поняла, что случилось что-то ужасное, но она, похоже, в силу своей неосведомлённости не могла понять, что же именно. Юлиан во вчерашнем разговоре сказал – она должна была увидеть всё ещё первой ночью, почувствовать все их законы, что можно делать, а чего нельзя. Однако ни той ночью, ни следующей она не смогла ни заснуть, ни что-то почувствовать. Было такое ощущение, что кто-то ей постоянно мешал увидеть нечто очень важное. Выбежав из дома на задний дворик, она увидела возле припаркованного лимузина темнокожего водителя, игравшего на телефоне в гоночки, судя по доносившимся из него звукам.

– Сэм, Сэм!

– Что случилось, мисс Лермонт? – Спросил он, увидев её испуганное лицо, но тут же исправился. – Прости, Эва?

– Там был чужой человек. – Эва пыталась говорить ровно, но почему-то не получалось. – Он пил кровь Пьера, когда я отошла переодеться.

Сэм, отбросив телефон на сидение лимузина, вместе с девушкой бегом вернулся в гостиную и застыл над диванчиком, на котором с жуткими стонами метался мужчина. Темнокожий вампир медленно перевёл взгляд на девушку.

– Мисс Эва, а вы случайно не видели, этот чужой вампир, он что, напоил вашего Пьера своей кровью? – Дрогнувшим голосом спросил он.

– Нет, Сэм, это я напоила его своей кровью.

Эва внезапно ощутила резкий острый запах и он ей очень не понравился, ибо что-то подсказывало ей, что это был запах страха. Сэм был чертовски испуган. Она увидела, как задрожали его руки, как собственно и голос.

– А когда вы это сделали? До или после того, как этот кто-то пил его кровь?

– Конечно до. Да какое это имеет значение, Сэм?

– О, Боже. – Тёмная до этого кожа мужчины, казалось, приобрела серый оттенок. – Мисс Эва, вам нужно бежать отсюда, срочно бежать.

– Зачем бежать? – Недоумевая, пробормотала девушка, глядя в расширенные от ужаса глаза Сэма.

– Мисс Эва, вы не понимаете. – Он помотал головой, принявшись сбивчиво рассказывать. – Если это был чужой вампир, а это скорее всего было именно так. Потому что здесь пахнет чужим, а раз так, то скорее всего, он проник сюда, в дом главы нашего клана намеренно, а это значит, что кто-то из чужого клана послал его. А это значит, что сейчас другой клан будет знать о нашем всё. Мисс Эва, абсолютно всё.

– Из-за того, что проник в дом? – Девушка пыталась разобраться в мыслях, но они словно живые сами разбегались, не позволяя кусочкам сложиться в целую картину.

– Нет. Из-за того, что попробовал вашей крови, мисс Эва. – Тихо ответил он. – Нашей крови.

– Ну и что из этого? – В шоке девушка села на спинку дивана, наконец, начиная понимать, что именно ей пытается сказать Сэм. – Это же просто кровь.

– А то, дорогуша, что жить тебе и нашему милому голубому донжуану Пьеру осталось совсем недолго. – Раздался женский голос за её спиной.

– Линда? – Эва повернулась к вошедшей.

Линда, красивая голубоглазая блондинка с волосами цвета спелой пшеницы, была практически единственной девушкой, дружившей с ней в агентстве. И, похоже, она тоже была вампиром. Заметив за ней трёх здоровенных охранников, которые все эти четыре дня, что Эва провела в особняке, лениво прохаживались по территории, она интуитивно отодвинулась.

– Значит, ты тоже вампир?

– А как же, деточка. – Её обычно приятный голос был пропитан едким запахом злорадства. Она вошла так, словно была тут частой гостьей и села на диван, лакированным носком туфельки сбросив с него Пьера. – Причём гораздо дольше тебя.

– И что ты хочешь этим сказать? – Произнесла Эва, заметив на лице Сэма застывшую гримасу отвращения, направленного именно на Линду.

– А то, что имею на Юлиана гораздо больше прав, нежели ты. И после того, что тут произошло, думаю, мы с ним снова будем вместе. Как и было до того, как Сьеро приволок тебя в Лос-Анжелес и стал плести Юлиану какая же ты уникальная. Ну ладно бы только Сьеро со своими нелепыми бреднями про запах силы и уникальность. Так ещё и сам Юлиан позвонил мне после того, как трахнул тебя и стал рассказывать, что Сьеро нашёл сокровище. – Линда резко поднялась и обошла вокруг девушки, с циничной усмешкой рассматривая её с головы до ног. – И что же в тебе такого ценного? Как по мне, так просто маленькая наивная девчонка, которая из каких-то никому не известных соображений не давала мужикам то, что потом на блюдце преподнесла Юлиану, обретя этим влияние на него. Лично я думаю, что это не слишком стоящее приобретение. Ну, не волнуйся, сокровище, после того, что сейчас произошло, твоё влияние закончится.

– И что же интересно такого произошло? – Эва задыхалась от едкого запаха злобы, исходившего от этой женщины, которую она считала подругой.

– Клан Фарэллов теперь знает о нас всё. Я только что видела их прихвостня в саду, и это только благодаря тебе, наше сокровище! – Линда громко расхохоталась. – А ты видимо не знаешь, что за это бывает, а сокровище?

– Прекращай меня так звать. – Зашипела девушка, чувствуя, что уже на грани. Ещё немного и она вцепится ногтями в лицо этой стерве. Да и уже порядком надоело догадываться о чём-то страшном, что ей грозило.

– Да, собственно какая тебе уже разница, а Эва Лермонт? Кто ты уже такая? – Снова злобно расхохоталась та. – Бёрт, посадите её в клетку до приезда Юлиана, а там совет решит, что с ней делать.

Охранники нервно переглянулись.

– Линда, а ты уверена?

– Я беру всё на себя, Бёрт. Или ты мне не доверяешь? Думаешь Юлиан обрадуется, если вы позволите ей сбежать? – Разозлившись, закричала Линда, красивое лицо которой преобразилось в злую маску. – Немедленно посадить её в клетку!

– Мисс Лермонт, пройдёмте с нами. – Произнёс Бёрт и, видя, что потрясённая девушка не двигается, прошептал. – Пожалуйста, я не хочу вас заставлять.

Кивнув, Эва молча последовала за охранниками, слыша за спиной, как Линда кричит на Сэма.

– А ты что тут делаешь? Я ещё расскажу Юлиану, что ты – его любимый шофёр, уговаривал её – предательницу бежать. Хорошо ещё эта дура не послушала.

Бёрт всё ещё качая головой, провёл Эву в подвал, по узкому тоннелю, начинавшемуся под большой лестницей, в маленькую комнатку с низким потолком, все стены, пол и сам потолок которой были в зеркалах, кое-где даже побитых. И лишь под самым потолком было маленькое квадратное окошко.

– Мисс Лермонт, мне очень жаль. – Начал он, закрывая за ней зеркальную, дверь.

– Не надо Бёрт. Делай то, что должен. Только попроси Юлиана, когда он приедет, прийти ко мне. – Попросила его девушка, чувствуя, что начинает задыхаться, как будто кто-то сдавил ей лёгкие и не даёт вздохнуть.

– Хорошо, мисс Лермонт. – Вдохнул Бёрт и, бросив на неё сочувствующий взгляд, ушёл.

Эва медленно сползла по зеркальной стене на пол, оглядев свою тюрьму, во всех стенах которой и на потолке отображалась она сама. Почему ей вдруг стало так плохо? Тело не слушалось, и она совершенно потеряла какие-либо силы. Что-то с этой комнатой было не так.

Глава 7. Откровения Сьеро и близость смерти

Далёкий глухой стук вывел её из странного ступора, в котором она пребывала последние несколько часов. За решёткой двери она увидела расстроенное лицо Сьеро. Опираясь на зеркальную стену, она медленно подошла к двери.

– Сьеро, ты пришёл мне помочь? – Девушка взялась за решётку, но тут же отдёрнула руку, потому что та была словно раскаленное железо. – Что это за место? Почему мне тут так плохо?

– Эвита, детка, прости меня, дурака. Прости, что не смог уберечь от этого. – Его потерянный голос звучал надрывно и выглядел мужчина изрядно постаревшим. – Но почему, скажи мне на милость, почему ты не знала этих дурацких законов? Неужели Юлиан не объяснял тебе, неужели ты их не почувствовала?

– Ничего я не почувствовала. А он сбежал и оставил мне какую-то книгу, а я не прочитала её. Но, неужели за это меня убьют, Сьеро? За что? – Слова сорвались на плач. – За то, что мне стало жаль человека? За то, что не убила его?

– Эва, поверь мне, я был против этого. Всего этого. – Он бросил взгляд на зеркальную комнату. – Но, если бы ты была чуть опытнее или хотя бы согласовала обращение с хозяином, с Юлианом, я думаю, если бы ты ему всё объяснила, он бы разрешил. Я говорил с ним до его поездки в Денвер, он был очарован тобой.

– Тогда почему он не хочет выслушать меня? Почему меня не защищает? – Она подняла на него свой заплаканный взгляд. – Сьеро, где он? Почему он даже не пришёл ко мне?

– Он уже на пути в Европу к Кэлли. – Потупившись, ответил мужчина. – Мы сейчас все туда перебираемся. Из-за того, что случилось, сейчас клан Фарэллов знает всё о нас. Поэтому нам опасно здесь оставаться.

Эва смотрела на него расширенными от ужаса глазами.

– Так значит, он и не пытался защищать меня?

– Честно говоря, я, Сэм и Бёрт, те, кто тебя знал, единственные проголосовали против твоей казни. Всем остальным, кто не был с тобой знаком, было без разницы, за что голосовать. Однако именно поэтому они проголосовали против тебя, так как знали точно то, что если они этого не сделают, Линда отомстит и они сами могут оказаться в этой же клетке. А что до Юлиана. – Сьеро тяжело вздохнул, перед тем как продолжить. – Дело в том, что Линда влила ему в уши, что Пьер стал твоим любовником и поэтому ты хотела сделать его вампиром. Мне даже показалось, что пока он был в Денвере, она звонила ему, докладывая где и с кем ты. А когда он приехал, сделала всё, чтобы он подумал, что ты со своим дизайнером давно приглядывались друг к другу, а сейчас стали любовниками.

– Но, Сьеро, ты же знаешь, что Пьер – гей. Он просто не в состоянии спать с женщинами.

– Я знаю, детка. Но не Юлиан. – Мужчина устало помотал головой. – Знаешь, я не смог и слова сказать. Он отказывается что-либо слушать о тебе. Ты бы его видела, я и сам его ещё таким никогда не видел, детка. Он просто дико ревновал!

– И поэтому решил от меня избавится вот таким способом? Не выслушав, не проверив? – Из последних сил возмутилась девушка. – Как будто я какое-то досадное недоразумение, которое можно просто так взять и просто выбросить!

– Эвита, поверь, мне очень жаль. – Виновато посмотрел на неё Гильенетти.

– Сьеро, но ты же мой дядя, помоги мне, открой эту чёртову дверь и вы больше никогда меня не увидите. – Эва вцепилась в последнюю возможность, но и она рухнула после последовавших дальше слов.

– Детка, к сожалению, ты ещё не всё знаешь. – Тихо начал он. – Дело в том, что мне чуть меньше лет, чем Сореллу. И конечно же я не твой дядя. Ну, не твой настоящий дядя, хотя ты мне стала как родная. У твоей матери был лишь один брат. По заданию Юлиана мы тогда искали детей, одарённых силой с рождения. Ведь сила вампира заключается не только в крови его хозяина, хотя эти материи – что-то мне неподвластное, Юлиану виднее. Вот мы и обшаривали мир в поисках детей, от которых бы исходил запах этой силы, зачатки, так сказать.

– И я была одной из них? Одной из ваших экспериментальных свинок? – Девушка закрыла глаза и прислонилась спиной к зеркальной стене. Это было невероятно – умереть из-за каких-то эфемерных качеств, которых у неё никогда не было. Но тут до неё дошло и кое-что ещё. – А что стало с моими родителями? Они ведь не погибли в авиакатастрофе?

Эва не хотела думать о том, что они просто убили её родителей, но Сьеро подтвердил её догадки.

– Нет, не погибли, но всё же они умерли. Так или иначе.

– То есть, вы их убили. – Эва покачала головой, словно могла отмотать время вспять.

– Это был приказ хозяина, не оставлять никого из прошлой жизни. Это делает человека сильнее, тем более ребёнка.

– Боги, Сьеро, ну а зачем же я вам сдалась? – Она устало смотрела на мужчину, сквозь прутья. – Что во мне такого особенного, что стоило того, что вы украли мою жизнь? Я же не вундеркинд и ничего такого во мне нет.

– Ты была предназначена для Юлиана. У тебя были поразительно красивые родители и ты обещала стать такой же красавицей. И, кроме всего прочего, твой потенциал силы был выше, чем у всех, кого нам удалось найти. Когда я позвонил Бошаму и попросил отправить тебя в галерею, чтобы сделать о ней репортаж, я даже Юлиану не сказал о том, что ты там будешь. Я знал, что вы обязательно найдёте друг друга. Потому что ты с детства обладала возможностью «чувствовать» нас. Я впервые это заметил, когда ты очень привязалась сначала к Сэму, потом к одной из моих женщин, к единственной, которая была вампиром. И стал брать тебя на вечеринки, где ты неизменно находила среди обычных людей наших. Вампиры сразу чувствуют друг друга, но я ещё никогда не видел, чтобы люди так чувствовали нас, ну естественно кроме охотников, но те – отдельный вид. И ты явно не была охотником. А когда ты позвонила и сообщила мне, что Юлиан сделал тебя вампиром, я было подумал, что свершилось.

– Но я всё испортила, да? – Взорвалась девушка. – И теперь вы решили избавиться от неудавшегося эксперимента?

– Прости меня дорогая, если сможешь. – Он снова виновато посмотрел на неё. – Я должен идти, мой самолёт уходит через пару часов.

– Ты что, оставишь меня здесь умирать? – Тихо спросила она, впрочем, видя ответ на его лице.

– Я не могу помочь тебе, иначе мы будем сидеть здесь вместе, малышка. Прошу, пойми меня и если сможешь, прости. Почему-то чем дольше живёшь, тем сильнее цепляешься за жизнь. В Лос-Анжелесе через день-два никого из наших уже не будет. Кто улетел первым же рейсом, кто ещё собирается. – Зачем-то сообщил он ей, сам не понимая, что несёт. – Единственное, что я могу тебе детка посоветовать, это не сопротивляться, когда солнце заглянет в комнату, будет только больнее.

С этими словами он вышел из подвала, гулко стуча каблуками своих дорогих итальянских ботинок по бетонному полу, оставив окошко на двери открытым.

На улице ещё была ночь и свежий воздух задувал сквозь маленькое окошко, пытаясь высушить слёзы, катившиеся по её щекам. Наступивший день принёс лишь огромное чувство голода, но ожогов, которые она почему-то ожидала, пока не было. Внезапно наступило какое-то оцепенение, сменившееся необъяснимой яростью и ненавистью к человеку, предавшему её лишь из-за чужих слов и сплетен, хотя она и говорила, что женщины её терпеть не могут. Она доверила ему то, что не доверяла никому, но он поверил не ей.

Пытаясь анализировать ситуацию и тот момент, когда она обнаружила чужого вампира, девушка пришла к выводу, что её подставили. Просто подставили, и даже представляла кто именно и почему. Никто кроме Линды с её каким-то фанатичным желанием вернуть Юлиана, это быть не мог. Это лишь добавляло ненависти и ярости к общему состоянию, которое наконец вылилось в то, что сорвав с груди крест, подаренный Сэмом, и высунув лезвие она начала колотить им по зеркалам. И как ни странно – они разбивались, осыпаясь на пол сверкающими осколками, обнажая под собой серебряное покрытие.

– Вот отчего так плохо. – Прошептала Эва сама себе и с остервенением принялась за дробление оставшихся зеркал. Разбив их все до последнего, даже на низком потолке, она принялась сдирать серебро, которым была обшита комната за зеркалами. Сначала обрубком кинжала, а потом и голыми руками, расходуя все ресурсы своего нового организма. Благо серебряный лист был довольно тонким, как фольга и отдирался легко, разве что сильно обжигал.

Еще до рассвета эта работа была закончена. Девушка с окровавленными руками, изрезанными осколками зеркал и обожжёнными серебром, полностью без сил, всё ещё пыталась выбрасывать в щели решётки куски зеркал и серебра, жгущие ей руки как раскалённое железо, чтобы вернуть хоть немного сил и хотя бы попытаться открыть замок. Но уже понимала, что это невозможно, так как силы покидали её, таяли, как весенний снег. Она стала похожа на скелет, с огромной копной спутанных белых волос. Кое-как забаррикадировав осколками часть окошка, на рассвете, она без сил упала на пол и поползла в самый тёмный угол комнаты. Голод был основным чувством в её сильно иссохшем теле, он сводил с ума и она была уверена, что если бы у неё сохранились ещё силы – она бы бросалась от этого животного голода на стены.

Через окно пахнуло сыростью и раздался раскат грома. На улице пошёл дождь. Что в Лос-Анжелесе в это время года было равносильно чуду. Судьба явно играла с ней, то ли давая время прочувствовать все мучения перед смертью, то ли давая возможность выжить.

Дождь. Солнца нет, часть окна закрыта. У неё ещё было время. Пока. Что же, один лишний день она выиграла, но было ли это поводом праздновать победу?

«Если я выберусь отсюда… Если только выберусь…» – мелькали мысли в помутневшем сознании.

Внезапно она услышала приглушённый звук открываемой двери дома, а затем в холле раздались тихие крадущиеся шаги, словно вошедший не хотел афишировать своё присутствие. Хотя, она не была уверена, что этот человек не создан фантомом в её больном воображении, Эва закричала. Но крик оказался таким слабым, что она сама не была уверена слышит ли его. Этот крик был стоном раненного животного. Она не прекращала кричать, погружаясь всё глубже и глубже в темноту.

Ей снилось, как заботливые руки подняли её с холодного пола и понесли. Понесли прочь от этого жуткого, проклятого места, высасывавшего из неё жизнь. Стало вдруг как-то легче дышать, словно с плеч сняли железные латы средневековых рыцарей. Тёплые капли дождя намочили платье, в нос ударил сильный запах старой высушенной кожи, скорее всего от сиденья машины. Звук заводимого мотора лишь подтвердил её догадки.

Силы постепенно стали возвращаться в тело, но глаза она открыть пока не могла. Нужно было немного отдохнуть и справиться с растущим чувством голода. Ибо рядом был человек, полный крови, которую она слышала, словно живую. Она бежала по его венам и словно просилась, чтобы она её попробовала. Но он спас её. А человек, который её спас, не заслуживал такой участи. Нужно было подождать. Совсем чуть-чуть.

Глава 8. Неожиданное спасение

Очнулась Эва от того, что ей в рот вливали виски. Дико, тошнотворно пахнущий именно виски. Выплюнув остатки на себя, она наконец открыла глаза, перед которыми всё плыло. Она полулежала в большом кожаном кресле, в довольно скромной гостиной, соединённой насколько она видела с кухней, что предполагало не слишком большой достаток жильца. Когда зрение полностью прояснилось, она поняла, что перед ней сидел её редактор Глен Бошам, с той самой зловредной бутылкой виски и что-то говорил. Увидев, что она пришла в себя, он попытался снова влить ей в рот очередную порцию.

– Глен, не надо. – Только и смогла она выдавить из себя, отпихивая бутылку.

– Что случилось, Эва? – Наконец смогла она сквозь гул в голове разобрать его слова. – Ты сама на себя не похожа. Что с тобой сделал этот Сорелл? Такое ощущение, что тебя не кормили несколько месяцев, но ведь пару дней назад я тебя видел вполне упитанной. На тебе что, запрещённые препараты для похудения испытывали? Хочешь, мы сейчас же дадим заметку в вечерний номер?

– Вы всё пытаетесь сделать сенсацию? – Произнесла она безжизненным голосом, чувствуя, как от запаха Глена у неё свело желудок и начинают вытягиваться клыки.

Мысль, что ей нужно срочно в кого-то их вонзить навязчиво пульсировала в помутнённом сознании. А взгляд всё возвращался к шее её редактора и его запаху, ставшему внезапно безумно аппетитным, но внутренний голос, какой-то до странности очень высокоморальный, запротестовал: «Он же тебя спас!»

Оглядев своё грязное платье и болтавшийся на шее крест, она медленно приняла сидячее положение в кресле. Чувствуя дикую слабость и не обращая внимания на ругань Глена Бошама, она несколько мгновений боролась с накатившим головокружением.

– Глен, большое вам спасибо. – Наконец произнесла Эва. – Если бы не вы, я бы умерла.

– Да ты и сейчас не лучше трупа выглядишь, девочка. – Без тени сомнения произнёс мужчина, рассматривая её руки, которые кроме того, что стали похожи на высушенные кости, обёрнутые кожей, к тому же были изрезаны в хлам и кровоточили бы, если бы не жуткие ожоги.

– Только мне сейчас надо уйти. – Она осторожно поднялась, удерживаясь за спинку кресла.

– Э-э, нет! Никуда не пущу. Твой дядя меня потом в порошок сотрёт. – Пробурчал он. – Кстати, не знаешь где он? Что-то не могу его нигде найти. Мобильный его выключен. Повёз тебя к вам домой, а там ваш чёртов домовой говорит, что вы оказывается, переехали. И вообще, где собственно Сорелл? Ты ведь знаешь?

– Да, Глен, знаю. – Эва постаралась выпрямится и серьёзно на него посмотреть. – Я даже всё расскажу, если вы дадите мне на время какую-нибудь одежду и машину. Только не спорьте, пожалуйста. У вас будет сенсация, это я вам обещаю, всего лишь, за аренду одежды и машины на час. И я вернусь. Обещаю.

Всё ещё недоверчиво, но уже согласившись, чай сенсация, а не обычная тусклая статейка, и это говорит сама Лермонт, действительно лучшая журналистка в его редакции, он полез в шкаф прямо в гостиной.

– Извини, конечно, но женской одежды у меня нет. – Раздался его голос прямо оттуда и он вынырнул со стопкой не очень аккуратно сложенных вещей. – Из гардероба сына, могу предложить спортивные штаны, да футболку.

– Отлично. – Эва взяла одежду и прямо при мужчине сбросила платье и израненными руками еле натянула на грязное от крови и обожжённое серебром тело, майку и широкие штаны. Взяв со столика расчёску, она подошла к зеркалу, стараясь не смотреть на впавшие щёки, круги под глазами и серый цвет кожи, несколькими движениями зачесала сбившиеся волосы под кепку, которую нашла около зеркала. Едва она сделала шаг назад, как чуть не упала от слабости.

– О, Боже! – Завопил Бошам, увидев как она схватилась за столик, чтобы не упасть. – Ты с ума сошла в таком состоянии ехать куда-то!

– Всё хорошо, Глен. Поверьте мне. – Эва сняла с вешалки у двери плащ. Одевшись в это всё, она стала похожа на голодающего мальчика, надевшего папину одежду. – Дайте пожалуйста ключи от машины.

– Если тебя сейчас сфотографировать и поместить рядом с той фотографией которую снял Люк, пару дней назад, вместе с твоим Сореллом, то уже получится сенсация. – Он увидел, как девушка вздрогнула при упоминании этого имени и поёжилась, как от холодного ветра, так что стало её жалко. – Ладно, твоя взяла. Раз уж ты всегда приносила лучшие репортажи.

Девушка, несмотря на полуобморочное состояние, уставилась на него, не веря своим ушам.

– Но почему вы никогда этого не говорили, даже наоборот?

– Потому что это подстёгивало тебя писать лучше. – Неловко выдал Бошам, протянув ключ от своей машины. – Так ты всё ещё хочешь ехать?

– Д-да. – Девушка открыла дверь, еле держась на ногах. – Глен, не говорите пока ничего и никому, пожалуйста.

– Не волнуйся, нем как могила, если мне за это полагается сенсация. – Хмыкнул он и подошёл к столу, взяв с него связку ключей. – Кстати, возьми ключи от квартиры, я сейчас ненадолго в редакцию.

Он хотел было бросить ей связку, но вспомнив, что из себя представляют её руки, подошёл и осторожно положил их ей в карман плаща. Девушка молча кивнула и вышла. Глен закрыл за ней дверь, задумчиво почёсывая себе затылок. Задаваясь вопросом – не идиот ли он, что отпускает ходячую сенсацию.

Первым делом девушка не пошла в гараж, а вышла на улицу через запасной выход. По довольно крепкому аромату нашла первого попавшегося бездомного, которых было великое множество в этом районе, где жил Глен Бошам. Не обращая внимания ни на жуткий запах, ни на очевидную грязь, она с наслаждением запустила клыки в его вены на его руке, даже не заметив, как полностью опустошила беднягу. Словно её иссушенному телу нужно было безумно много крови, чтобы заполнить то, что было утеряно.

Порывшись в кармане плаща Бошама, она вытащила спички и подожгла тело, полив его остатками пойла, что стояло рядом с его импровизированным домом. Только после этого отошла и ещё несколько минут стояла, прислонившись к грязной кирпичной стене, наблюдая, как затягиваются раны и ожоги на руках, чувствуя, как восстанавливается тело и главное – способность здраво мыслить. Ибо именно это было необходимо ей сейчас как никогда раньше.

Вернувшись в гараж и сев в машину своего начальника, Эва первым делом направилась обратно к дому Сорелла. Аккуратно осматриваясь, чтобы не попасться кому-либо на глаза, она остановилась в квартале от него и через высокий забор в задней части, перелезла на территорию. Сьеро сказал, что они все разъедутся, и видимо он не врал, ибо здесь и правда царила мертвенная безмятежность. Слишком непривычная тишина. Обойдя кусты роз в саду, она вошла через заднюю дверь, которая даже не была заперта.

Взгляд, помимо воли, упал на проход под лестницей. Желания посетить ту страшную камеру пыток, где она чуть не умерла, не возникло и она быстро поднялась наверх, в комнату Кэлли и заглянула под подушки, где оставила библию, в которой лежало ожерелье, браслет и серьги – подарок Юлиана.

Подумав, что хорошо, что никто не додумался тщательно собрать все вещи в доме, Эва осмотрелась. Ведь и правда, всё было на своих местах. В этот момент пришёл другой вопрос – как вообще можно вот так внезапно исчезнуть? Весь дом не тронут, как будто просто все куда-то вышли на пару минут? Или они всё-таки ещё не уехали?

Эта мысль вызвала не контролируемый приступ страха, и, схватив книгу в обнимку, она пулей вылетела из этого проклятого места. Думая только о том, что никогда больше её не поймают на незнании каких-то законов. Ибо она собиралась изучить эту чёртову книгу наизусть, чтобы не попасться если они поймут, что она выжила и будут её искать. Но не найдут! Никогда! Она сможет раствориться в этом городе так, что даже самая толковая ищейка не сможет её найти. Её разум убеждал тело бежать как можно быстрее, и как можно дальше отсюда.

Усевшись наконец в машину, Эва ещё долго сидела за рулём, словно переживая произошедшие за последнюю неделю события заново. Затем завела её и, подумав о ещё одной детали, поехала к себе домой, а точнее в апартаменты к Сьеро. Но, привратник, увидев свою хозяйку, как-то странно поёжился и сказал, что мистер Гильенетти продал квартиру.

– Он сказал вы вместе уезжаете на родину, в Чикаго. – Словно по секрету выдал ей он. – Только чемоданы пока остались, он сказал, пришлёт за ними.

– Хорошо, Питер. Мне пришлось немного задержаться. Вот осталась у приятеля, а моё платье облили какой-то гадостью. – Как можно беспечнее произнесла девушка, объясняя свой наряд. – Можно я заберу свой чемодан?

– Да, мисс Лермонт, конечно!

Забрав свой белый чемодан, в который Сьеро и правда сложил её личные вещи, Эва приказала привратнику забыть о её посещении. И, стараясь не замечать косых взглядов, бросаемых ей в спину, девушка села в машину и поехала в парикмахерскую. Однако не в ту, которую посещала обычно, и где её могли бы узнать, а где-то рядом с домом Глена Бошама. Самое убогое заведение, какое могло вообще существовать. Купив самую дорогую краску, безбожно яркого фиолетового цвета, она вернулась домой к редактору. Того всё ещё не было дома, что вполне удовлетворяло девушку.

Сначала она залезла в его ужасно маленькую ванну, с разбросанными по всей её поверхности пустыми бутылками от разнообразных шампуней, и вымылась от запёкшейся крови и грязи. Затем, найдя ножницы в шкафчике с ложками, ножами и вилками, она отрезала свои длиннющие волосы по самый затылок. Вспомнив парикмахерские курсы, которые навязывали в школе моделей, она придала бесформенно торчащим волосам вид мало-мальски приличной стрижки и выкрасила их той яркой фиолетовой краской. Подойдя к зеркалу, по одной, вытащила из глаз синие линзы, и, разломав их, посмотрела в зеркало. Оттуда на неё смотрела вполне миловидная мордашка с яркими волосами, по-мальчишечьи торчащими в разные стороны и большими, лихорадочно блестящими, серыми глазами, обрамлёнными чёрными ресницами.

Решив, что вышло не так уж и плохо, она глубоко вздохнула. Ведь главное, чтобы не узнали, если будут разыскивать. И впереди было самое сложное – уговорить самого Глена на её безумный план. А план был прост – спрятаться на самом видном месте.

Приведя себя в порядок и натянув махровый халат Бошама, который волочился по полу, вследствие весьма объёмного телосложения последнего, она начала разбирать чемодан, в который Сьеро, похоже, наспех побросал то, что доставал из её гардероба. Большинство вещей в нём она просто выбросила, оставив лишь два платья на всякий случай. Так и не найдя того, что подходило бы к её новому имиджу и новой жизни, она снова влезла в штаны и майку, которые ей выдал Глен.

Теперь никаких сексуальных нарядов, каблуков на шпильках и привлекающей внимание внешности. Её не должен был узнать ни один человек! И имя. Нужно было сменить имя и каким-то образом сделать другие документы. Она вспомнила, что в прошлом году редакция, вместе с полицией вела расследование убийства в баре. И по ходу она познакомилась с одним типом, который занимался чем-то подобным. Тогда он попросил её не раскрывать его и она почему-то помогла парню. И вот сейчас он как раз мог пригодиться.

Уже стемнело, а Глена всё не было и девушка начала готовить ужин. То, чего она очень давно не делала, но надо было умаслить редактора. В этот момент пришло воспоминание, как она была совсем маленькой и помогала готовить маме на их уютной кухне в Вероне. Как же давно это было! И как этот сукин сын это всё закончил!

С помощью роликов из интернета она испекла пряные слойки с корицей и уже доставала из духовки ароматное дымящееся жаркое, когда хлопнула входная дверь.

– Ух ты, как пахнет! – Произнёс Бошам и замолчал, разглядывая коротко стриженного мальчишку с фиолетовыми волосами, ловко управляющегося с его кухонной утварью.

– Вы сейчас попробуете это на вкус, вот тогда и скажете. – Раздался мелодичный голос от этого паренька, но чей? Неужели и правда Эвы Лермонт?

– Эва? – На всякий случай переспросил он. – Это ты?

Глен прошёл на кухню и стал разглядывать девушку, которая с их прошлой встречи, состоявшейся всего пару часов назад, кардинально изменилась. По крайней мере, изменилось то, что он мог рассмотреть из-за широкой одежды, скрывавшей фигуру. Её руки были снова идеальные, с тонкой бархатной кожей, разве что маникюр оставлял желать лучшего – потрескавшийся красный лак всё так же украшал её острые ноготки.

– А кто же ещё? Только сейчас зовите меня Энжел Уинстон, пожалуйста. – Она повернулась к нему и, улыбнувшись, протянула слойку.

– И давно ты это придумала? – Мрачно произнёс мужчина, забирая угощение и уставившись в её глаза, сменившие цвет, а потом на загорелые здоровые щёчки, вместо бледного исхудавшего лица.

– Честно говоря, только что. – Ответила девушка, явно игнорируя его максимально выразительное удивление на лице. – Энжел, потому что мы из Города Ангелов, а Уинстон – девичья фамилия моей матери.

– Послушай, девочка, я понимаю, точнее я уже ничего не понимаю. – Принялся рассуждать редактор, размахивая горячей слойкой. – Пару часов назад, я нашёл тебя, если это ты, конечно, в чём я пока что очень сомневаюсь, в подвале дома одного из богатейших людей города, с которым ты, можно сказать, была на «ты», почти что при смерти. Ты куда-то уезжаешь, еле держась на ногах, вся окровавленная с изрезанными и спаленными неизвестно чем, в хлам руками и дышащая на ладан, что я уж не ожидал тебя увидеть, рассчитывая уже завтра писать твой некролог. А сейчас вся такая пышущая здоровьем, даже румянец появился, ты печёшь у меня на кухне.

Он откусил слойку и немного пожевав подозрительно уставился на остаток у себя в руке.

– Вкусно печёшь у меня на кухне. – Резюмировал он, ещё подозрительнее уставившись на неё. – Да, мало того, ещё и выглядишь как трудный подросток. Ладно уж волосы, остригла и выкрасила в такой кошмарный цвет, а что с глазами-то, решила их небось линзами попортить?

– Глен, линзы я носила раньше, а это мой естественный цвет глаз. – Пробормотала смутившись девушка и подняв полотенцем горячую крышку втянула в себя запах жаркого.

– Да уж, с тобой не соскучишься. – Бошам тоже понюхал её блюдо и неосознанно облизнувшись, ещё серьёзнее посмотрел на девушку. – А куда подевался твой гламурный дядюшка Сьеро, Сорелл и вся его дружная рать прислужек? Решил я пару снимков сделать этого особняка с его обитателями к твоему материалу, так как ты отказалась, а тут бац, и ни человечка в доме, кроме тебя, полуживой среди кучи битых зеркал и фольги. Может, хоть сейчас объяснишь?

– Я же обещала, что объясню. Давайте сядем за стол, вы покушаете, а я буду рассказывать. – Мягкость в голосе девушки, обычно разговаривавшей с чувством собственного превосходства, в конец добили редактора.

– Нет! Ты мне мозги не пудри, ты не Эва Лермонт! – Взорвался он. – Кто угодно, но не она! Где она и что за игры вы тут с ней устраиваете?!

– Почему вы так решили? – С чистым удивлением на лице спросила она.

Видя, что мужчина смотрит на неё с явным возмущением и не собирается сдавать позиции, новоиспечённая Энжел грустно улыбнулась, сверкнув ослепительной, мальчишечьей улыбкой. Легонько подталкивая в спину, она заставила его сесть за стол. Эта искренняя, неподдельная грусть, скользнувшая в её взгляде, ещё больше разозлили мужчину.

– Да потому, что Эва Лермонт безбожная стерва! Она никогда в жизни не называла меня уважительно, никогда не готовила бы тут пирожки, и никогда, понимаешь, никогда не надела бы эту бесформенную одежду. Она – это самый большой и ржавый гвоздь в моей заднице и держал я её только из-за её первоклассных репортажей.

– Про гвоздь я безусловно уже в курсе, но может вы очень плохо её знали?

– Так значит, ты подтверждаешь, что ты – не она? – Сощурил глаза мужчина.

– Да, я не она. Я – Энжел Уинстон, а Эва умерла. – Девушка грустно пожала плечами и, наложив в тарелку жаркое, протянула ему и повторила, словно молитву. – Эва Лермонт умерла там, в той клетке, откуда вы вытащили меня – Энжел Уинстон.

– А что же Сорелл? – Поинтересовался редактор, опять же отметив, как от этого имени её передёрнуло, и взгляд снова стал тем взглядом загнанной волчицы, который он видел, когда нёс её из дома, когда она шептала лишь одно слово «Убью!»

– Глен, можно вас попросить, никогда не спрашивать об этом. Никогда.

– Но почему? Ты же обещала всё рассказать. – Произнёс он, но и так знал, что не посмеет отказать этим хрустальным, блестящим глазам.

– Я обещала вам сенсацию и вы её получите. – Спокойно ответила она, сев напротив него. – Я никогда раньше не отступала от своего главного принципа – писать только то, что слышала из первых рук, только истину, но сейчас именно тот случай, когда стоит сделать что-то не правильно. Мы можем сочинить самую огромную сенсацию в Лос-Анжелесе за последнее время вместе. Всё что угодно о Юлиане Сореле, Сьеро Гильенетти и даже обо мне, точнее об Эве Лермонт.

Поправилась девушка, словно ещё не совсем привыкла.

– То есть – сочинить? – Не понимая посмотрел на неё Глен. – Чтобы потом на нас подали в суд за клевету?

– Дело в том, что они покинули штаты и уже врятли сюда вернутся. – «В ближайшую сотню лет», добавила она про себя, продолжая наблюдать за активно поглощающим пищу редактором. – Только не спрашивайте зачем и почему, я просто не знаю ответов на эти вопросы. Но точно уверенна, что подать в суд на нас за клевету никто не сможет. А если вдруг кто и посмеет – можете валить всё на меня, мол это я вам материал подсунула.

– Что же, вижу логику в твоих словах. И если всё действительно так, как ты говоришь, то в этом действительно есть смысл. – Задумчиво проворчал Бошам, перебирая в уме все возможные плюсы и минусы. – А чем ты сейчас планируешь заняться? Я так понимаю, в модельное агентство ты не пойдёшь с этим мальчишечьим прикидом? Хотя на что-нибудь экзотичное вполне сойдёт.

– Нет, Глен. Я больше не вернусь туда. Ни в агентство, ни в любое другое место, где нужны красивые мордашки. Не хочу я больше этой борьбы за первенство. Надоело постоянно жить в страхе, что тебя подставят, и подставлять самой своих же. Я уже попалась на этом и больше не хочу. Я жила в мире, где нет ни одного преданного человека, нет человека, на которого можно рассчитывать, на которого можно положиться. Вы оказались единственным настоящим человеком, хотя, скажу честно, я не ожидала. – Выдала девушка на одном дыхании, и, тряхнув головой, слезла со стула и опустилась на коленки на пол перед мужчиной. – Я бы хотела вас попросить приютить меня на недельку-две, пока не решу чем заняться и не найду работу. Я буду готовить, убирать и писать вам статьи, как и раньше. Просто наличных денег у меня осталось не слишком много, а со счёта снимать пока боюсь, вдруг они смогут это проследить, поэтому это всё, чем я смогу вам заплатить.

– Так, а ну-ка поднимись, пол ведь холодный. – Девушка послушно поднялась, продолжая смотреть ему в глаза, своим потрясающим волшебным взглядом, явно не догадываясь, какое впечатление производит. – Что же, я не против, только скажи-ка мне Э-э…Энжел, под каким именем мне издавать твои статьи?

– Под вашим, а что тут такого? – Её слова потонули в бешеном шквале ругательств.

– Вот что я тебе скажу, девочка, с завтрашнего дня у меня в редакции освобождается место некой Лермонт, которая свалила с любовником в страны Азии, поэтому милости прошу, можешь приступать к своим обязанностям. – Увидев её испуганный взгляд, он добавил. – Если конечно хочешь.

– Я очень хочу, но Глен, нельзя чтобы меня узнали, понимаешь. Нельзя, чтобы кто-то в принципе узнал, что я вообще имею какое-то отношение к Эве Лермонт, не говоря уже о том, что это я.

– Девочка моя, ты вообще себя в зеркало видела сейчас? Ты похожа на малолетнего крашенного панка. Я сделал вид, что узнал тебя лишь только по одежде, которую собственноручно тебе дал. Если бы я увидел тебя где-то в другом месте, ни за что не узнал бы. Понимаешь, детка. – Он замолчал и как-то странно посмотрел на неё. – Не знаю, что в том чёртовом подвале с тобой сделали, но ты не ты. У тебя даже голос изменился, стал какой-то мягкий что ли? В общем не знаю, просто другой. Правда, последний раз я видел тебя почти неделю назад, но всё же. Чёрт, да за последние пару часов ты менялась на глазах, и я даже не знаю, чего от тебя ожидать дальше.

– Дальше? Не знаю, но могу поклясться, что сделаю всё от меня зависящее, чтобы вы не пожалели, что вынесли меня оттуда.

– Значит, у меня будет новый помощник?! – Глен подмигнул и снова принялся кушать.

– Что же, похоже на то. – Пожала плечами девушка. – И это будет самый лучший подарок, ведь у меня сегодня день рождения. Второй день рождения. Спасибо вам, Бошам.

– Стоп, притормози девочка, если уж мы собираемся, как бы это сказать, сожительствовать ближайшее время. – Мужчина рассмеялся собственной шутке, а вместе с ним и его большой животик. – Давай договоримся, ты зовёшь меня Гленом и на «ты», а всем любопытным представлю тебя как свою дальнюю родственницу, или нет, раз уж твой Гильенетти тоже свалил, будешь моей племянницей.

– Хорошо, Глен так Глен.

– Значит у нас сегодня праздник? – Довольно спросил он. – А почему нет торта?

– Я не успела его испечь, вместо него – слойки. Кстати, я смотрю, у тебя опустела тарелка. Ещё? – Увидев кивок, она взяла его тарелку, чтобы снова наполнить её.

– Очень вкусно. – Забросив в рот ещё порцию потрясающего жаркого, выдал мужчина. – Кто бы мог подумать.

– Что я умею готовить? – Усмехнулась девушка.

– Да, и об этом тоже. – Задумчиво ответил Глен и принялся поглощать еду, подумав, что уже и правда давно так вкусно не ужинал.

Быстрым шагом Шарен Келт вошёл в большой кабинет. Хозяин сидел за книгами, как собственно и всегда, пусть теперь не в тёмном помещении старого замка, а в современном доме из стекла и бетона, в который его уговорила переехать его воспитанница Лис. Увидев вошедшего, он заложил огромный том карандашом и встал, явно в нетерпении.

– Ну что скажешь, Шарен?

– Как ни странно, но она, кажется жива. – Быстро выдал Шарен.

– Кажется?

Тон хозяина был ровным, но Шарен почувствовал его недовольство.

– Да. Прошу прощения, но я немного опоздал. – Продолжил он. – Дом Сорелла оказался совершенно пуст. Они не зачищали за собой, даже не выставили на продажу недвижимость. Как вы и говорили – клан покинул город в спешке. Фарэллы же тоже пока не высовываются, но, уверен что затишье ненадолго, если уж они решились на такой ход, как этот саботаж.

– Так что с девушкой? – Нетерпеливо перебил мужчина пространный доклад. – Она где?

– Не знаю. Но её, судя по всему, оставили умирать в клетке. – Шарен вспомнил картину разрушенного помещения, которое нашёл. – Не совсем понимаю, как она смогла, но она разбила все зеркала и содрала серебро со стен. Видимо лишь из-за этого осталась жива так долго, хотя, похоже, очень сильно пострадала. Там везде следы пепла от обожжённой кожи и крови. Если честно, не представляю, как ей это удалось.

– Правильно, если бы она полностью обратилась, то от неё бы осталась только горстка пепла. – Словно сам себе кивнул мужчина. – Так значит, её в доме не было?

– Нет. Был какой-то посторонний, человеческий запах, а дверь в клетку распахнута настежь. Очень похоже, что кто-то ей помог выйти. Ибо сама она всё равно никак не смогла бы открыть серебряный замок на двери. Прикажете продолжить поиски?

– Нет. Думаю, мы и так скоро услышим о ней. Такие как она не могут долго прятаться.

– Вы уверены? – Шарен посмотрел на мужчину, ушедшего в свои мысли. – Сорелл же почувствует, что она жива. Он может послать ищейку, чтобы устранить её.

– Он безусловно почувствует, но врятли что-то предпримет по этому поводу, Шарен. – Отстранённо, но уверенно произнёс тот. – Ты можешь идти.

Оставшись в одиночестве, мужчина подошёл к окну и всё ещё в задумчивости в очередной раз перевёл взгляд на огромный город, думая о том, что судьба крайне интересная штука. И не перестаёт удивлять его даже спустя многие столетия его жизни. А главное, что поражало – судьба никогда не давала тяжёлых испытаний пустым людям. А судя по началу, похоже, эту девочку ждала насыщенная жизнь, полная испытаниями и событиями, коих некоторые прочие лишены, проживая века в состоянии прострации и бездействия, которое по его мнению, было больше похоже на смерть, чем сама смерть.

Глава 9. Сюрприз

Прошло два года с того дня, как Энжел впервые вошла в квартиру Глена. И сейчас она уже входила сюда, как к себе домой. После того, как Бошам через две недели предложил ей остаться у него насовсем, а не переходить на съёмную квартиру, которая стоит слишком дорого. За эти два года он стал ей не только дядей, но и почти что родным отцом. Они вместе работали в редакции, вместе обедали, вместе праздновали немногочисленные праздники.

И вот завтра у неё был день рождения, а она из-за подготовки совсем забыла, что нужно ещё статью закончить. И вспомнила только отпирая дверь квартиры, и стараясь не уронить три огромных пакета с едой.

За эти два года время, она успела привыкнуть к бесформенной одежде, кроссовкам и обязательной кепке, которую она не снимала даже в редакции, на что, в принципе никто внимания не обращал, потому что весь коллектив был очарован ей. В противоположность тому, как они ненавидели Эву Лермонт, с таким же усердием любили Энжел Уинстон. Сначала девушка пугалась, что они всё же разоблачат её, постоянно пытаясь услышать что о ней говорят, что сейчас было проще простого. Но спустя некоторое время, поняв, что никто даже не сравнивает их, привыкла. За эти два года у неё появилось больше друзей и подруг, чем за предыдущие двадцать три и это ей нравилось. Хотя она всё равно упорно держала дистанцию не соглашаясь ходить на свидания, куда её периодически приглашали коллеги.

Захлопнув ногой входную дверь, она направилась на кухню. Поставив пакеты на стол, девушка обратила внимание на скомканную футболку на стуле. Неужели Глен уже дома? Взяв так небрежно брошенную одежку, она направилась в прихожую, там на спинке дивана валялась ещё пара носков, а со стороны ванной слышался звук льющейся воды.

– Глен, мне казалось, я уже давно отучила тебя разбрасывать вещи по квартире. – Пробормотала девушка сама себе.

В этот момент её постоянно оттачиваемое чувство, дало о себе знать. У неё, как у кошки при опасности зашевелились волосы на затылке, и она осторожно поднесла к носу футболку.

Это был не запах Глена. Не может быть, чтобы она его перепутала. Это был чужой человек!

В этот момент шум воды стих, дверь в ванную комнату распахнулась, и из душа вышел молодой человек, на котором из одежды было лишь одно махровое полотенце, обвёрнутое вокруг тощих, накаченных бёдер. Другим полотенцем он вытирал голову, поэтому ещё не видел её. Зато она прекрасно успела рассмотреть его обнажённый торс, по которому тонкими струйками стекала вода, прямо на полотенце.

Два года она избегала мужчин, избегала их взглядов и собственных инстинктов, которые вовсю разыгрались, пытаясь пристроить её к артерии, а заодно и в постель к какому-нибудь симпатичному посетителю редакции. Одному из тех, что стабильно приглашали её отужинать, даже в этих нелепых шмотках. И сейчас, она спокойно погасила яркую вспышку голода, которая чуть не заставила её броситься к этому телу, так приятно пахнущему едой.

Чёрт! Она уже несколько дней не питалась, и это совсем не хорошо в такой ситуации. И тут, она поняла, что пришелец уже не вытирается, а тупо глазеет на неё.

– Что за чёрт? – Выругался он.

Девушку так рассмешило выражение его лица, что она вопреки собственному напряжению, рассмеялась.

– Если уж на то пошло, то не чёрт, а чертиха или чертяйка, как вам больше нравится.

На молодого человека это видимо не произвело впечатления, потому что он весьма грубо осведомился.

– Ты кто вообще такая?

– Энжел Уинстон. – Представилась она. – А вы кто?

– И чего это ты тут делаешь, ась, деточка? – Опять наехал тот, оставив её вопрос без ответа, он бросил взгляд на пакеты с едой, стоящие на столе. – Неужели папаша домработницу завёл? То-то я думаю в этом склепе уж слишком чисто. Обычно чёрт голову сломит.

Тут терпению Энжел пришёл конец, хоть она и поняла, что перед ней сын Глена, остановиться уже не могла. Скомкав футболку, которую до сих пор держала в руках, она зашвырнула ей в его наглую физиономию.

– Во-первых, можно поуважительнее отзываться об отце, а во-вторых, можно и не раскидывать свои грязные шмотки по всей квартире. – Она с отвращением посмотрела на носки, красиво разбросанные по дивану. – Которые, к тому же ужасно пахнут.

Её монолог был прерван громким хохотом, доносившимся от распахнутой входной двери. Глен зашёл в гостиную и по-детски захлопал в ладоши.

– Браво, девочка! – Хмыкнул он, запирая двери. – Я вижу у вас тут так весело. Если бы знал – пришёл бы позже.

– Отец, что это за крашенная курица? – Взорвался молодой человек. – Только успел из ванной выйти, как она уже тут команды раздаёт.

– Глен, Глен! – Энжел бросилась к нему с обиженным видом и уткнулась ему в грудь, стараясь не рассмеяться. – Ты слышал? Он меня крашенной курицей обозвал.

Бошам, не обращая внимания на вытаращенные глаза сына, снял с девушки кепку и погладил по блестящим иссиня чёрным волосам, уже успевшим отрасти почти до плеч, всё ещё заканчиваясь ярко фиолетовыми кончиками, и театральным жестом извлёк из кармана ключ, перевязанный красной атласной ленточкой.

– Не огорчайся из-за всяких глупостей Энжи, лучше посмотри какой я тебе подарок приготовил. Правда, основная его часть в низу на парковке.

– Но у меня день рождения только завтра. – Тихо произнесла она и глянула на болтающийся в его пальцах ключик. – О, Глен, ты прелесть. Эта та самая?

Увидев его кивок, она вырвала ключ из его пальцев и повисла на шее у этого весёлого толстяка, ставшего её единственным близким человеком. У которого, однако, появился сын, который не преминул об этом напомнить.

– Я так понимаю, это существо, к моему большому сожалению, не домработница? – Спросил он громким язвительным голосом, скрестив руки на груди.

– Это моя племянница, Доминик. – Привычно выдал Глен и поспешил добавить. – По линии твоей бабушки, её мама является троюродной сестрой твоей матери. Да, в общем, ты её всё равно не знаешь.

– Да уж. – Тот смерил девушку пренебрежительным взглядом. – Какая жалость.

– А это мой сын Доминик, Энжи, как ты уже видимо догадалась. – Обратился Глен к девушке.

– Я хоть и сын, как ты всё-таки заметил, но видимо тут лишний. – С этими словами Доминик демонстративно развернувшись вышел в коридор, но через несколько мгновений снова ворвался в холл. – Что случилось с моей комнатой? Что это там за сумасшедший дом и где все мои вещи?

– И ничего криминального там не случилось, я просто немного убрала и сделала косметический ремонт. – С улыбкой произнесла девушка. – И почему это сумасшедший дом?

– А как иначе назвать голубые цветочки на стенах? И где, чёрт вас подери, все мои вещи? И вообще, сколько же эта крашенная под петуха курица тут живёт?

– Если ты про меня, то я тут живу уже два года. Можно и почаще в гости к отцу заезжать. – Выпалила девушка, не сдержав улыбки. – А вещи в гардеробной, выстираны и выглажены. Чего они ждали с самого их изготовления. А цветочки на стенах смотрятся гораздо лучше обнажённых женщин.

– Отлично, просто отлично. – Доминик направился было в гардеробную, но вернулся. – А где, скажите вы мне, я буду спать? Уж не в этой ли камере пыток?

– Туда я тебя и на полшага не подпущу. – Серьёзно заявила Энжел, скрестив на груди руки.

– Здесь. – Вставил Глен и показал на диван. – Он очень мягкий. И довольно сносно будет пахнуть, если конечно уберёшь с него свои носки.

– Тьфу! – На этот раз он всё-таки ушёл, бормоча под нос ругательства.

– Ну что, Энжи, довольна подарком?

– Каким? Этим? – Она звякнула ключиком, а потом указала на дверь спальни самого Глена, за которой скрылся полуголый Доминик. – Или тем?

– Эх, малышка, я и сам узнал, что он приезжает только сегодня утром, поэтому не серчай, что не предупредил. – Устало выдал мужчина и его взгляд переместился на пакеты с едой. – Кстати, а праздновать-то когда будем?

– Завтра конечно. Мне ведь надо ещё статью закончить, завтра будет не до этого. – Девушка зашла на кухню и начала разбрасывать продукты по нужным шкафчикам, размышляя о том, что неплохо бы и правда перекусить, чтобы ей перехотелось съесть сына Глена.

Всю ночь Энжел ходила по городу. Ей не давала заснуть мысль, что в доме чужой, да к тому же, что этот «чужой» – являлся весьма симпатичным молодым человеком, испытывавшем к ней явную неприязнь и относившимся к ней, как к «досадному недоразумению». Именно этим выражением он проводил её в своих мыслях, причём так чётко направленных, что она их услышала, хотя раньше ничего подобного не слышала – только настроения и эмоции. И, как ни странно, её это огорчило.

За эти два года она, кажется, совсем забыла, что значит мужчина. Хотя, возможно, тогда она просто не успела этого понять. Одна ночь и один мужчина. Этого было явно маловато для понимания.

Да эти два года слишком изменили её, ещё больше, чем те пару дней в «серебряной клетке», а точнее время постепенно доводило до конца то, что начала «клетка». И если раньше Эва Лермонт шла напролом, иногда по головам, к тому, чего хотела, не смотря ни на какие препятствия, то Энжел Уинстон каждое своё действие подвергала глубокому анализу, вплоть до того, какие последствия вытекут из этого действия на много шагов вперёд, словно постигая стратегию игры в шахматы.

Она постепенно изучала «библию». Это оказалось гораздо более трудоёмким процессом, чем она себе представляла. Книга была написана на синтоне – вампирском языке, на котором, как оказалось, она могла говорить после того, как стала вампиром. И, хоть она отлично понимала его, некоторые смыслы становились понятными лишь со временем, укладываясь в голову как пласт знаний. Оказалось, что чудеса, творимые по её представлению вампирами, вовсе не были магией или чем-то подобным. Всё было настолько глубоко, что понять саму природу она пока не могла, но уже чувствовала, что ей для этого предстоит большая работа. Единственное, что было боле-менее понятно, так это то, что разгадка лежит в их крови. Кровь вампира не была обычной кровью в её биологическом смысле, как и не была просто питательной смесью, содержащей генетическую информацию. Но чем же она тогда была?

Как всегда перекусив в одном из баров местным завсегдатаем с таким количеством алкоголя в крови, что казалось сама опьянела, она пошла бродить по ночному городу. И ещё долго вспоминала своё прошлое, думала о будущем и о том, как замечательно стекали струйки воды по обнажённому торсу сына Глена.

Решив, что с ней явно что-то не так, девушка, запрыгнула в темнеющий проём открытого окна своей комнаты с пожарной лестницы.

Подойдя к большому, на всю стену, зеркалу, которое приобрела не так давно, она начала себя рассматривать. Полная темнота комнаты сейчас ни в коем разе не мешала ей видеть себя так же чётко, как и днём. Длинные, ниже колен широкие шорты цвета хаки, доходящие почти до носков такого же цвета. Чёрные кроссовки и такая же широкая чёрная майка, на пару размеров больше её собственного, подтверждающая легенду о похудании на несколько десятков килограмм, которую она озвучивала всем кто проявлял интерес к этой стороне её жизни. Под ней стягивающая спортивная маечка, хорошо утягивавшая грудь, чтобы не привлекать внимания. На голове яркая белая кепка, из-под которой торчали в стороны чернющие волосы, заканчивающиеся яркими фиолетовыми прядями.

Подумав, что никогда не забудет ошарашенного лица Глена, когда он, наконец, заметил, что отрастают не белые, а чёрные волосы, девушка достала из шкафчика ножницы и, даже не включая света, ибо ей он был не нужен, остригла яркие кончики. Немного подумав, она ещё больше обрезала волосы, сделав весьма симпатичную стрижку, и снова стала похожа на мальчишку.

Начинало светать.

– Что же, с днём рождения тебя Энжел Уинстон. – Пробормотала она в зеркало.

Приняв душ, она надела свободное белое шерстяное платье, опускавшееся ниже колен, с двумя небольшими разрезами с боков, оставшееся из прошлой жизни. Она надевала его только на подобные семейные праздники, которые они с Гленом устраивали. Под него она никогда не обувалась и, сейчас решила не уступать обычаю, хоть в доме присутствовал посторонний.

Однако делать вид, что пришельца нет, было весьма затруднительно. Проходя через гостиную в кухню, она увидела весьма забавную картину: Доминик лежал на тесном диванчике, а сползшее на пол одеяло открывало синие плавки в разноцветных летающих свинках. Одна нога была на спинке дивана, а вторая свешивалась с него. Та же проблема была и с руками. Энжел улыбнувшись, набросила на него валявшееся одеяло и уже собиралась уйти, как вдруг, повинуясь внезапному неосознанному импульсу, нагнулась и вдохнула его запах. Приятный, мужской, но не более. Легко подавив искорку голода, ведь ночью она хорошо покушала, она прикрыла глаза сделала ещё один вдох, ибо это было приятно – ощущать запах мужчины. Это настолько возмутило её саму, что она быстро выпрямившись, почти бегом отправилась на кухню готовить.

Доминик открыл глаза, провожая быстро удалявшуюся девушку поражённым взглядом, подумав, что она безумно странная. И, подумать только, она подстриглась!

Всё утро прошло в тягостном молчании. Энжел готовила на кухне любимые блюда Глена. Доминик же, зашёл лишь раз чтобы приготовить себе кофе и всё это время не скрываясь, нагло глазел на неё, что девушка стоически выдержала, не удостоив его ни единым взглядом. После полудня появился Глен и немного разрядил обстановку.

– О, Энжи, что случилось? – Воскликнул он, заходя на кухню.

– А что случилось? – С невиннейшим взглядом произнесла девушка, зная, что это реакция на стрижку.

– Неужели ты так близко к сердцу приняла слова Доминика?

– Я слышу обо мне речь идёт? – Сын Глена вошёл на кухню и присел на стол, очевидно ожидая спектакля.

Не обращая на него никакого внимания, Энжел достала из духовки последний корж для торта.

– Ничего подобного, Глен. У меня же сегодня день рождения, вот я и обновила причёску. – Ответила она и вызовом посмотрев Доминику в глаза, продолжила. – И совершенно не собираюсь обращать внимания на человека, который спит в плавках с летающими свинками.

Видно было, что её слова достигли цели, так как он тут же слез со стола и сделал шаг вперёд.

– А я думал, тебе понравилось. – С холодной улыбкой произнёс он.

«Наверняка понравилось. – Услышала Энжел его направленные мысли, даже прочувствовала их. – Но ты ведь никогда не признаешься, деточка? Ну давай, накинься на меня.»

Первым порывом действительно было вцепиться ему в лицо и расцарапать его, но после всего, что услышала, она изменила своё решение. Медленно сняв фартук, она подошла и, прижавшись к нему всем телом, ответила тем самым голосом, который пришёл к ней с кровью вампира и, который ей постоянно приходилось скрывать.

– Да, Мини, понравилось. А тебе?

Доминик, явно не ожидавший ничего подобного, а ещё более, не ожидавший такой реакции от собственного тела на её голос, резко оттолкнул девушку и выбежал из кухни, скрывшись в спальне Глена.

– Энжи, девочка, чего я не знаю? – Хохотнул тот. – Ну и хорошо же ты обломала его. Он весь в мать – слишком самонадеянный мальчик.

– Да уж, мальчик. – Девушка судорожно вздохнула, прогоняя собственное состояние, вызванное первым за два года таким тесным контактом с возбуждённым мужчиной. Мужчиной, чьё сердцебиение она слышала до сих пор, как и ругательства, сыпавшиеся в её адрес.

– Маленький, избалованный матерью ребёнок. – Добавил мужчина, бросив взгляд на запертую дверь.

Энжел вдруг уловила какие-то странные нотки в голосе Бошама, как будто он не решался её о чём-то попросить. Она развернулась к нему, сложив руки на груди.

– И что же ты мне предлагаешь, а Глен?

– Честно говоря, я хотел тебя попросить, чтоб ты помогла ему повзрослеть, Энжи. – Ничуть не удивился её проницательности редактор, уже давно смирившийся с тем, что она всегда знает, чего он хочет. Иногда даже ещё до того, как он сам об этом узнает.

– Это как? Ты говоришь странные вещи, как можно заставить повзрослеть?

– Не знаю, девочка. Но я видел эти, как ты говоришь «странные вещи» наяву, я видел тебя два года назад и я вижу тебя сейчас. – С жаром начал размышлять вслух тот. – Тогда ты была взбалмошной до тошнотворности девчонкой, без намёка на какую либо человечность и терпимость к другим людям. Ты же нашла в себе силы изменить себя. В тебе не осталось ни капельки той Эвы Лермонт, которую все знали, той бестолковой великосветской львицы!

– Глен, успокойся, чего это ты так разволновался? – Девушка видела, как во время этой пламенной речи у него на лбу выступила испарина и заставила его сесть на высокий табурет. – Тебе вредно так нервничать.

– Энжи, ты посмотри на себя! – Воскликнул он и слез со стула.

– А что со мной? – Девушка мрачно осмотрелась.

– Ты королева!

– О. Да у тебя по-моему бред. – Она демонстративно потрогала его голову.

– Только не надо эти свои штучки со мной проделывать, девочка. – Отмахнулся от её театральщины Глен. – Ты когда о себе вообще вспомнишь?

– Я всегда помню о себе. – Вспылила девушка. – И я прекрасно понимаю, что выгляжу как сбежавший из дому мальчишка. И не отрицай – сам так сказал два года назад. А я не изменилась ни на грамм, разве что сейчас в платье.

– Глядя, на то, как ты вела себя сейчас с Домиником, ни один человек не назвал бы тебя мальчишкой. Ты потрясающе красивая и сексуальная девушка. И я за всю свою жизнь таких не видел. Хоть ты и прячешься за эти свои нелепые шмотки, все кто с тобой общаются, чувствуют твоё обаяние, твою теплоту. Ты заражаешь своей жаждой жизни, малышка.

«Эх, милый Глен, если бы ты знал, о чём говоришь. Жажда жизни – это всего лишь жажда крови. Я самый обыкновенный убийца. Даже если и иногда убиваю тех, кому эта жизнь уже не нужна.» – Мысли в её голове путались и сменялись одна одной.

– Глен, неужели ты не понимаешь, если бы не эти нелепые шмотки, я бы не подружилась ни с одной женщиной. Они все видят во мне соперницу. Врага, которого надо уничтожить.

– Возможно, но это лишь поначалу. Ты тогда пыталась хоть раз заговорить с кем-то так, как ты сейчас разговариваешь с людьми?

Эти слова заставили девушку задуматься. Она сама об этом часто размышляла в последнее время. Раньше её красота шла впереди. Люди готовы видеть красоту по телевизору, в кино, но не готовы сталкиваться с ней в повседневной жизни, особенно когда она получала то, к чему некоторые стремились всю жизнь, всего лишь за «красивые глазки».