Сахар
"Мы сеем горечь в пепле их башни. Не знаю, вырастет ли из нее жизнь. Но знаю: перестать сеять – значит признать, что их яд победил навсегда." (Кай Векслер, Глава 20)
Пролог: Песок и Ржавчина
Пахло пылью, копотью и вечной, непередаваемой горечью. Горечью воздуха, пропитанного выхлопами заводов «Глико-Доминиона». Горечью воды из ржавых труб. Горечью пайка – серой, безвкусной массы, которую в насмешку называли «Хлебом Постакка». Но сильнее всего горечь жила внутри. Пустота там, где когда-то теплилось простое удовольствие. Где должно было быть сладко.
Пятьдесят лет. Полвека с тех пор, как Великое Подслащение превратилось в Великое Вымирание. Сахарная свекла и тростник – не просто исчезли. Их стерли с лица земли, как будто какой-то злобный бог провел ластиком по зеленым полям, оставив после себя лишь пыльную пустошь да генетические руины. Патоген «Черный Корень» сделал свое дело быстро и беспощадно. А потом рухнуло все остальное.
Они называли это Сахарными Войнами. Звучит почти… невинно. Как детская игра. На деле – это был ад. Армии, сражающиеся не за нефть или землю, а за последние мешки «Белого Песка». Города, стертые в порошок артиллерийскими обстрелами из-за одного-единственного склада рафинада. Матери, продающие последнее, чтобы купить крошечный кубик для умирающего от гипогликемии ребенка. Мир сошел с ума от жажды сладкого. И заплатил за это реками крови и океанами слез.
Когда пыль боев осела, остался вот этот мир. Мир Пост-Сахарной Эпохи. П.С.Э.
Сверху, из своих небоскребов-крепостей, Сладкая Лига правила тем, что осталось. Они контролировали жалкие запасы настоящего сахара – «Белого Песка», доступного лишь избранным. Они производили «заменители»: Глико-Сир, Целлю-Свит, Аспартокс. Жидкости и порошки, которые жгли язык химической горечью, оставляли металлический привкус и лишь пародировали сладость, не давая ни энергии, ни радости. Но что еще оставалось людям? Пить воду и жевать траву?
«Сладкая Ломка» – это был не просто термин в медицинских справочниках. Это было состояние души целой цивилизации. Хроническая тоска. Раздражительность, выливающаяся в немые драки в очередях за пайком. Пустые глаза детей, никогда не знавших вкуса конфеты. Взрослые, готовые на любое преступление за шанс лизнуть настоящий сахар, хоть разок, перед смертью. Память о сладком стала проклятием, болезненным призраком прошлого.
На улицах, под вечным серым небом, пропыленным выбросами, толпились люди в выцветшей, заплатанной одежде. Их лица были серыми, как и все вокруг. Лишь рекламные голограммы «Глико-Доминиона» и других гигантов Лиги резали глаза ядовито-яркими цветами, обещая «Новое слово в сладости!» или «Спасение от Тоски!». Ложь, упакованная в неоновую обертку.
В трущобах «Зоны Отстоя», где кончалась власть Лиги и начинался закон выживания, было еще хуже. Здесь царил «Горький Корень» – фанатики, отвергавшие сахар в любом виде, даже память о нем. Они ели коренья, пили мутную воду и смотрели на остальной мир с презрением и жалостью. Их лозунг был выжжен на ржавых стенах: «Свобода горька. Рабство сладко. Выбирай».
А где-то в секретных клубах, за бронированными дверями, элита предавалась извращенным ритуалам. Они называли их «Сладкими Салонами». Там, под охраной корпоративных головорезов, за баснословные суммы или политические услуги, избранные могли позволить себе крошечную порцию настоящего «Белого Песка». Они медленно растворяли его на языке, закатывая глаза от блаженства, а потом рыдали, потому что этот миг лишь подчеркивал вечную пустоту вокруг. Это была не радость, а мучительная ностальгия, наркотик для потерянного поколения.
Мир балансировал на лезвии ножа. Запасы «Белого Песка» таяли. Население роптало, «ломка» усиливалась. Сладкая Лига, этот спрут с сотней щупалец, сжимала свои тиски, но трещины в ее монолите уже были видны. Недовольство, голод, отчаяние – все это копилось, как ядовитая жидкость в ржавом баке. Нужна была лишь искра.
И она уже зрела. В секретных лабораториях «Глико-Доминиона», где один наивный гений по имени Кай Векслер верил, что несет спасение. Он создал нечто совершенное. Нечто, что должно было изменить все. Он назвал это «Кристалл».
Он не знал, что его творение станет не ключом к спасению, а детонатором новых Сахарных Войн. Войн, которые будут вестись не за последние крупицы сладкого прошлого, а за контроль над горьким, порабощающим будущим.
Пахло пылью, копотью и горечью. И пахло грозой. Она была уже близко.
Глава 1: Искра в Серой Зоне
Лаборатория «Глико-Доминион», Сектор Альфа-7, напоминала не столько храм науки, сколько усыпальницу. Стерильный белый свет люминесцентных панелей падал на ряды безжизненных станков, где роботизированные манипуляторы с хирургической точностью смешивали мутные растворы и выпаривали их в липкие, горьковато пахнущие сиропы. Воздух гудел низким гудением систем вентиляции, пытающихся вытянуть едкий запах химии – запах отчаяния, переработанного в товар.
Кай Векслер стоял у своего единственного настоящего рабочего места – неавтоматизированного лабораторного стола в дальнем углу, заваленного старыми бумажными журналами, схемами на голографических проекторах и образцами в пробирках, которые выглядели как коллекция мутных болотных вод. Этот уголок был его крепостью, его убежищем от корпоративной машины, штампующей очередную партию «Глико-Свит Премиум» – продукта, который даже крысы в виварии ели только под угрозой голодной смерти.
Он провел рукой по лицу, оставив легкий отпечаток сажи на виске. Снаружи, в сером свете утра, город просыпался под аккомпанемент далекого гула беспорядков – очередной вспышки «Сладкой Ломки» где-то в Трущобном Поясе. Сотрясение тяжелого транспорта, везущего сырье для заводов, заставило дрожать пробирки на столе. Кай вздрогнул, не от страха, а от раздражения. Порочный круг. Горечь рождает гнев, гнев рождает разрушение, разрушение оставляет только горечь.
Его взгляд упал на экран, где вращалась трехмерная модель молекулы сахарозы. Совершенная структура. Элегантная. Жизнеутверждающая. И навсегда утерянная. Все, что они создавали здесь, было лишь жалкой пародией – молекулярными обрубками, которые цеплялись за вкусовые рецепторы, обманывали их на секунду, а потом оставляли послевкусие пепла и химического ожога. Они не хотят сладкого, они хотят нормальности. Памяти.
Кай достал из сейфа маленькую, плотно закрытую пробирку. Внутри лежало несколько гранул вещества, не похожего ни на что в этой лаборатории. Они не были белоснежными, как легендарный «Белый Песок», но и не серыми, как их заменители. Они были прозрачными, как мелкие алмазы, и слегка переливались в свете ламп. Кристалл. Его детище. Плод пяти лет тайных экспериментов, украденных минут в корпоративном времени, бессонных ночей и фанатичной веры в то, что химия может вернуть миру то, что отняла биология.
Он не создавал его по корпоративным лекалам. Он пошел другим путем. Не пытался обмануть рецепторы, а воссоздал саму суть. Атом за атомом, связь за связью, на примитивном молекулярном принтере, который он собрал из списанных деталей и который наверняка стоил бы ему карьеры, если бы о нем узнали. Он основывался на старых, почти мифических исследованиях докризисной эпохи, на данных, которые Сладкая Лига сочла бесперспективными и похоронила в архивах.
С дрожью в руках Кай взял чистую стеклянную палочку, аккуратно коснулся ею одной гранулы «Кристалла» и поднес к губам. Он зажмурился. Пожалуйста…
Кончик языка коснулся кристалла. И мир взорвался.
Не грохотом или светом. Взрывом вкуса. Чистого, яркого, ослепительно сладкого. Того самого вкуса, который жил только в его детских воспоминаниях – запах бабушкиного пирога с яблоками, липкие пальцы от леденца, прохлада лимонада в летний зной. Это была не имитация. Это было оно. Совершенство. Гармония. Радость, материализованная на языке. Слезы сами потекли по его щекам, смешиваясь с пылью веков. Он стоял, замерший, боясь пошевелиться, боясь, что ощущение исчезнет.
Оно не исчезло. Оно разлилось теплом по телу, прогнав вечную усталость, развеяв серую пелену отчаяния, висевшую над лабораторией. На мгновение Кай забыл о трущобах, о Сладкой Лиге, о горечи «Глико-Свита». Он был просто человеком, вновь познавшим простое счастье.
Резкий, яростный писк из клетки в углу лаборатории вырвал его из блаженства. Кай вздрогнул и обернулся. В клетке, где содержались подопытные крысы для тестов заменителей, творилось что-то невообразимое. Обычно апатичные, сонные грызуны, которых даже едва удавалось заставить есть корм с «Глико-Свитом», сейчас метались как угорелые. Но это была не игривая активность. Это была бешеная, слепая ярость. Они бросались друг на друга, кусаясь до крови, вырывая клочья шерсти, визжа не от боли, а от неконтролируемой агрессии. Одна крыса вцепилась мертвой хваткой в шею другой, тряся ее как тряпку.
Кай замер, наблюдая за кровавой схваткой. Восторг от «Кристалла» на его языке сменился холодком недоумения и тревоги. Он точно давал им пробную партию «Кристалла» вчера? Да, давал. Микроскопическую дозу, растворенную в воде. Реакция была… странной. Гиперактивность, да. Но не такая. Не до смертоубийства.
«Фаза тестирования», – пробормотал он себе под нос, стараясь заглушить тревогу. «Побочные эффекты. Надо изучить. Возможно, дозировка…» Он отвернулся от клетки, глядя на оставшиеся гранулы в пробирке. Они сияли так невинно. Так сладко. Он снова почувствовал эйфорию, волной накрывшую тревогу. Это же прорыв! Спасение! Миллионы людей снова узнают вкус настоящей сладости! Разве можно из-за каких-то перевозбужденных крыс…
На его запястье вибрировал встроенный коммуникатор. На крошечном экране светилось имя: Ариэль Вейл. Гендиректор.
Кай резко выпрямился, инстинктивно прикрыв пробирку с «Кристаллом» рукой. Сердце бешено заколотилось. Как она могла узнать? Лаборатория под наблюдением? Или… Он посмотрел на хаос в крысиной клетке. Системы автоматического мониторинга подопытных животных могли передать тревожные показатели…
Он сглотнул, пытаясь выдавить из себя спокойствие, и принял вызов. Над запястьем возник голографический портрет Ариэль Вейл. Ее лицо было безупречным, как всегда – гладкая кожа цвета слоновой кости, темные волосы, уложенные в строгую волну, пронзительные голубые глаза, которые видели насквозь.
«Доктор Векслер», – ее голос был ровным, теплым, как дорогой коньяк, но Кай знал, что под этой гладкостью скрывалась сталь. «Мой помощник сообщил о… необычной активности в вашем секторе. Скачках показателей в виварии. Все в порядке? Вы не подвергаете себя опасности?» Ее взгляд скользнул мимо него, будто пытаясь заглянуть в лабораторию через голограмму.
«Всё… всё в порядке, госпожа Вейл», – Кай заставил себя улыбнуться. «Просто рутинное тестирование нового протокола для Целлю-Свита. Неожиданно бурная реакция подопытных. Никакой опасности». Он почувствовал, как предательски вспотели ладони.
Вейл слегка наклонила голову, ее взгляд стал пристальнее. «Целлю-Свит? Интересно. По отчетам, вы завершили работу над его стабилизацией месяц назад». Пауза была тяжелой, наэлектризованной. «Вы что-то скрываете от корпорации, доктор Векслер? От меня?»
Кай почувствовал, как кровь отливает от лица. Она знает. Или догадывается. Он видел, как ее взгляд на мгновение скользнул в сторону его руки, прикрывающей стол. Или ему показалось?
«Нет, госпожа Вейл! Конечно, нет!» – он поспешил ответить, слишком поспешно. «Просто… побочный проект. Эксперимент. Ерунда, наверное».
«Эксперименты – это жизнь науки, Кай», – Вейл внезапно улыбнулась, и ее улыбка была ослепительной, как лезвие. «Особенно успешные эксперименты. Я ценю инициативу. Пришлите мне все данные по вашему… побочному проекту. И образцы. Лично. Сегодня, в 16:00. В мой офис на верхнем уровне». Ее голос не оставлял места для возражений. «Я чувствую, что вы на пороге чего-то значительного, доктор Векслер. "Глико-Доминион" всегда поддерживает таланты. Особенно те, что служат нашим… общим целям».
Голограмма погасла.
Кай стоял, как парализованный. Пульс стучал в висках. Она знает. Или очень хочет знать. Его взгляд перебегал от сияющих гранул «Кристалла» к клетке, где две выжившие крысы, окровавленные и взъерошенные, сидели по углам, апатично уставившись в пустоту, игнорируя труп сородича. Тревога, которую он подавил сладостью, вернулась удесятеренной.
Что он создал? И что сделает с этим Вейл?
Он посмотрел на часы. До 16:00 оставалось несколько часов. Часы, чтобы решить судьбу своего открытия. И, возможно, всего мира. «Кристалл» лежал на ладони, холодный и невероятно притягательный. Искра спасения. Или искра, которая подожжет пороховую бочку нового ада.
Гул города снаружи, теперь уже похожий на зловещий рокот, стал громче.
Глава 2: Сладкие Оковы
Путь на верхний уровень «Глико-Доминион» был похож на восхождение из ада в искусственный рай. Покинув серый, пропахший химией и отчаянием Сектор Альфа-7, Кай шагнул в зону, где воздух был стерильно чист, отфильтрован и даже слегка ароматизирован чем-то неуловимо цветочным – пародией на весну. Стены здесь были не из грубого бетона, а из отполированного до зеркального блеска черного камня, в котором отражались его собственное бледное, встревоженное лицо и безупречно одетые фигуры сотрудников высшего эшелона. Они скользили бесшумно, как тени, их лица выражали лишь холодную компетентность. Здесь не пахло горечью. Здесь пахло властью.
Кая сопровождал корпоративный охранник – безликий человек в сером униформе с логотипом «ГД» на груди. Его движения были механическими, взгляд устремлен строго вперед. Кай сжимал в потной ладони две вещи: маленький контейнер с несколькими гранулами «Кристалла» и портативный накопитель с данными исследований. Внутри него бушевала буря. Восторг от открытия боролся с нарастающим ужасом от увиденного в крысиной клетке и ледяным страхом перед встречей с Вейл. Она ценит инициативу, повторял он себе. Она увидит потенциал. Мы сможем доработать «Кристалл», устранить побочные эффекты…
Двери лифта из черного матового металла раздвинулись бесшумно, открывая приемную офиса Ариэль Вейл. Пространство было огромным, минималистичным и пугающе пустым. Пол – белый мрамор. Стены – тот же черный камень. Единственный предмет мебели – низкий диван из белой кожи, выглядевший скорее как арт-объект, чем место для сидения. За массивным пультом из черного стекла сидела ассистентка – женщина с лицом куклы и глазами, лишенными всякого выражения. Она лишь кивнула охраннику, и тот развернулся, уйдя обратно в лифт, оставив Кая одного посреди этого стерильного величия.
«Доктор Векслер. Госпожа Вейл ждет вас», – голос ассистентки был таким же бесцветным, как интерьер. Она не подняла глаз от голографического экрана перед ней. Дверь за ее спиной, такая же черная и массивная, как лифт, беззвучно отъехала в сторону.
Кабинет Ариэль Вейл был еще больше и еще пугающе пустее приемной. Огромное панорамное окно занимало всю дальнюю стену, открывая вид на серый, дымчатый город, раскинувшийся внизу, как больной зверь. Город, который она, по сути, контролировала. Сама Вейл стояла у окна, спиной к нему, силуэт четко вырисовывался на фоне унылого пейзажа. Она была в строгом костюме цвета антрацита, подчеркивающем ее безупречную фигуру.
«Кай», – она обернулась, и ее улыбка была теплой, приветливой, но не доходила до глаз. Голубые глаза сканировали его с ног до головы, задерживаясь на его сжатой руке. «Входи. Не стой на пороге. Ты же принес то, что я просила?»
Кай сделал шаг вперед, чувствуя, как подошвы ботинок прилипают к идеально отполированному полу. «Да, госпожа Вейл. Данные и… образец». Он протянул руку, открыл ладонь. Контейнер с «Кристаллом» лежал там, сияя в отраженном свете.
Вейл медленно подошла. Ее движения были грациозны, как у хищной кошки. Она взяла контейнер, не касаясь его пальцев, и поднесла к свету. Ее глаза сузились, изучая прозрачные гранулы. «Красиво», – произнесла она без особых эмоций. «Очень… чисто. Ты назвал его?»
««Кристалл»», – выдавил Кай.
««Кристалл»», – повторила она, пробуя слово. «Подходит. Холодный. Совершенный. Расскажи мне о нем, Кай. О его сути».
Кай начал говорить. Сначала робко, сбивчиво, затем, по мере погружения в детали своего открытия, с нарастающей страстью. Он говорил о молекулярном воссоздании сахарозы, о преодолении барьеров синтеза, о вкусе… Он описал тот взрыв сладости, чистоту ощущения. Глаза Вейл внимательно следили за ним, но в них не было ни восторга, ни удивления. Была лишь холодная оценка.
«…и это полностью воспроизводит вкус и функциональность натурального сахара!» – закончил он, чувствуя прилив надежды. «Дешево в массовом производстве! Мы можем накормить сладостью весь мир! Остановить «Сладкую Ломку»!»
Вейл медленно кивнула. Она открыла контейнер, аккуратно извлекла одну гранулу пинцетом, который мгновенно появился у нее в руке, словно из ниоткуда. Она не стала пробовать. Вместо этого она подошла к своему рабочему столу – огромной плите черного стекла – и поместила гранулу в небольшой анализатор. Над столом вспыхнули голограммы – сложные молекулярные схемы, графики, быстро сменяющие друг друга цифры.
«Импрессивно, Кай», – наконец произнесла она, все еще глядя на данные. «Действительно импрессивно. Ты превзошел все ожидания». Она повернулась к нему, и теперь в ее глазах горел холодный огонь. «Теперь расскажи мне о крысах».
Кай почувствовал, как земля уходит из-под ног. «Крысы? Я… я упоминал, была необычная активность…»
«Не упоминал, доктор Векслер», – ее голос потерял теплоту, став острым, как бритва. «Система мониторинга вивария зафиксировала всплеск адреналина, кортизола, дофамина у подопытных группы «Гамма-7» – той самой, которой ты вчера ввел пробный раствор своего «Кристалла». А затем – всплеск агрессии, приведший к летальному исходу для одной особи. И сегодня утром – полная апатия у выживших. Это не «необычная активность». Это система. Объясни».
Холодный пот выступил на спине Кая. Она знала все. Каждую деталь. «Я… я не уверен, госпожа Вейл. Возможно, дозировка была слишком высокой… Или индивидуальная реакция…»
«Не лги мне, Кай», – Вейл сделала шаг ближе. Ее присутствие внезапно стало физически давящим. «Я проанализировала твои данные. Ты сам зафиксировал трехфазный эффект в своих черновых записях. Эйфория. Апатия. Агрессия. И направленность этой агрессии – на тех, у кого нет доступа к веществу. Это не побочный эффект. Это дизайн».
Она подошла к окну, глядя на серый город. «Ты представляешь, что ты создал, Кай? Ты создал не сахар. Ты создал идеальное оружие контроля. Идеальный инструмент власти».
Кай онемел. «Оружие? Контроля? Нет! Я хотел помочь людям! Избавить их от страданий!»
Вейл резко обернулась. В ее глазах горела ледяная ярость и… восхищение? ««Помочь»? Кай, Кай… Ты наивный гений. Помощь – это для благотворительных фондов. Мы – корпорация. Мы строим империю. Твой «Кристалл» – это ключ к абсолютному господству! Представь: мы выпускаем его. Дешево. Массово. Как «дар небес», как «возвращение сладости в жизнь». Народ схавает его, буквально и фигурально. Фаза эйфории – они будут обожать нас, петь нам дифирамбы. Потом наступит фаза апатии – им будет все равно. Они станут идеальными, послушными потребителями. А когда ресурсы станут ограниченными, или когда нам понадобится направить их гнев… мы спровоцируем дефицит. И их ярость обрушится не на нас, а на соседа, на другую корпорацию, на правительство-соперника! На тех, у кого нет «Кристалла». Это гениально!»
Она рассмеялась – короткий, сухой, лишенный веселья звук. «Это не баг, Кай. Это фича. Контроль. Предсказуемость. Вечный спрос. Ты подарил нам вечную власть на блюдечке с голубой каемочкой».
Кая трясло. Он смотрел на нее, на это воплощение холодного, расчетливого зла, прикрытого безупречной оболочкой, и понимал всю глубину своей ошибки. Он создал монстра. И отдал его в руки еще большего монстра. «Нет…» – прошептал он. «Я не для этого… Я уничтожу данные! Я уничтожу образцы!»
Вейл взглянула на него с презрительной жалостью. «Ох, Кай. Ты уже подарил это нам. Данные – у нас. Образец – у нас. Технология – наша. А ты…» Она нажала почти незаметную кнопку на своем столе. «Ты стал угрозой. Слишком умный. Слишком… совестливый. И слишком осведомленный об истинной природе нашего «Кристалла»».
Дверь кабинета беззвучно открылась. В проеме стоял человек. Высокий, широкоплечий, в темном, облегающем тактическом костюме без опознавательных знаков. Его лицо было каменным, лишенным эмоций, глаза – холодными, как ледники. Он не произнес ни слова, но его присутствие наполнило комнату немой угрозой. Это был Риггс. Корпоративный чистый лист. Кай слышал о нем шепотом в коридорах.
«Риггс позаботится о том, чтобы ты не смог помешать нашему… светлому будущему, доктор Векслер», – голос Вейл снова стал гладким, как шелк. «И о том, чтобы все твои исследования, все черновики, все прототипы были переданы в наши руки. Без исключений».
Риггс сделал шаг вперед. Его рука неприметно скользнула к бедру, где угадывался контур оружия.
Инстинкт самосохранения, заглушенный шоком и отчаянием, резко взыграл в Кае. Он не думал. Он действовал. Его рука, все еще сжимавшая портативный накопитель, дернулась. Он швырнул маленькое устройство со всей силы в огромное панорамное окно.
Звук удара пластика о сверхпрочное стекло был жалким, незначительным. Накопитель отскочил и упал на пол. Риггс даже не шелохнулся. Вейл лишь приподняла бровь.
«Наивно», – процедила она.
Но Кай не ожидал пробить стекло. Это был отвлекающий маневр. Пока все взгляды были прикованы к упавшему накопителю, он рванулся не к двери, где стоял Риггс, а к массивному черному креслу Вейл. Он схватил его и со всей силы толкнул в сторону корпоративного убийцы. Тяжелая мебель покатилась, вынуждая Риггса отскочить в сторону.
Вейл вскрикнула от неожиданности и гнева. «Держи его!»
Кай уже мчался к двери. Он услышал за спиной шипение электрошокера и почувствовал, как что-то просвистело мимо уха. Он влетел в приемную. Ассистентка вскочила с места, ее кукольное лицо исказил испуг. Кай пронесся мимо нее, к лифту. Кнопка вызова! Он ударил по ней кулаком.
Лифт стоял здесь. Двери раздвинулись. Кай ворвался внутрь и ударил по кнопке самого нижнего уровня – Трущобного Пояса. Зоны Отстоя. Двери начали медленно закрываться.
Из кабинета Вейл выскочил Риггс, его лицо было искажено холодной яростью. Он бросился вперед, но тяжелые двери лифта сомкнулись у него перед самым носом. Кай услышал глухой удар кулака по металлу.
Он прислонился к холодной стенке лифта, задыхаясь. Сердце бешено колотилось. В глазах стояли слезы – не от страха, а от ярости и отчаяния. Он видел лицо Вейл, слышал ее слова. «Это фича. Контроль.» Он создал самое страшное оружие в истории. И теперь они будут его использовать.
Лифт плавно поехал вниз, унося его из стерильного ада власти в хаотический ад нищеты. У него не было ничего. Ни оружия. Ни плана. Только знание страшной правды и крошечный дубликат данных, спрятанный в потайном кармане его лабораторного халата. И имя, которое она дала его творению, звенело в ушах, как похоронный звон:
Кристалл.
Двери лифта откроются в другом аду. И Риггс уже спускается по служебной лестнице. Охота началась.
Глава 3: Горечь Выживания
Лифт выплюнул Кая не в привычный серый вестибюль нижнего уровня «Глико-Доминион», а прямо в горло ада. Трущобный Пояс. Зона Отстоя. Двери открылись не на платформу, а в узкий, заваленный мусором проход между прогнившими стенами каких-то пристроек. Воздух ударил в лицо – густой, тяжелый, пропитанный запахом гниющей органики, дезинфектанта, пота, человеческих отходов и всепроникающей, тошнотворной сладости поддельных сиропов, которые здесь варили кустарно, в вонючих подвалах.
Кай споткнулся о рваный мешок, едва не упал. За спиной двери лифта с шипением закрылись, отрезая путь назад. Где-то высоко над головой, за слоями ржавых переходов и проводов, он услышал отдаленный, но недвусмысленный вой сирены. Тревога. Его тревога. Риггс действовал быстро.
Он рванул вперед, вглубь лабиринта трущоб. Его лабораторный халат, белый и стерильный всего час назад, мгновенно покрылся сажей и грязью. Ноги скользили по липкому полу. Крики, ругань, плач детей, пьяные песни сливались в постоянный, оглушающий гул. Повсюду толпились люди – изможденные, с пустыми или озлобленными глазами, в лохмотьях. Многие держались за головы, за животы – классические признаки «Сладкой Ломки» или отравления суррогатом. Он видел пустые взгляды апатии («Фаза 2», пронеслось в голове с леденящей ясностью) и внезапные вспышки немотивированной злобы – два человека дрались из-за пустой банки, третий просто бил кулаками в стену, истекая кровью.
Они будут выпускать «Кристалл» здесь первыми, – подумал Кай с ужасом. Дешево. Массово. Чтобы проверить. Чтобы увидеть, как работает их «фича» на живых людях. Его тошнило.
Он нырнул в темный проход между двумя рухнувшими стенами, прижался к холодной, влажной кладке, пытаясь перевести дух. Сердце колотилось как бешеное. Он огляделся. Куда бежать? У него не было ни плана, ни связей, ни оружия. Только знание, которое могло убить его быстрее любой пули Риггса, и крошечный дубликат накопителя, спрятанный во внутреннем кармане халата. Его халат! Он был как маяк, кричащий о его происхождении. Люди из Зоны ненавидели корпорации, особенно «Глико-Доминион». Увидев белый халат, они могли разорвать его на части раньше, чем его найдет Риггс.
С дрожащими руками Кай стащил халат, свернул его в тугой комок и засунул под грудой обломков. Остался в простой серой рубашке и брюках – теперь он выглядел как все, еще один потерянный дух в сером аду. Хуже того – он чувствовал себя потерянным. Городской парень, технолог, он никогда не был в таких глубинах. Страх сжимал горло.
Откуда-то сверху донесся резкий окрик, нечеловечески громкий, усиленный мегафоном: «…ищется мужчина, Кай Векслер! Бывший сотрудник «Глико-Доминион»! Опасен! Возможно, несет контрабанду! Вознаграждение за информацию! Пища! Глико-Свит!»
Пища. Глико-Свит. В Зоне Отстоя это было королевское вознаграждение. Кай почувствовал, как десятки глаз вокруг насторожились. Пустые взгляды наполнились внезапным, голодным интересом. Он видел, как люди переглядываются, как шевелятся тени в дверных проемах.
Он побежал, не разбирая направления, просто вниз, вглубь, подальше от голоса мегафона и предательских взглядов. Он нырял под низкие арки, перелезал через груды мусора, сбивал ноги о скользкие камни. За спиной слышались крики: «Он там! Видел белого!» «За мной! Награда!»
Погоня началась. Не только Риггс. Весь голодный, отчаявшийся Зона учуяла добычу. Кай мчался, как загнанный зверь, чувствуя, как силы покидают его. Его легкие горели от едкого воздуха, в висках стучало. Он свернул в особенно узкую и темную щель между зданиями, надеясь оторваться.
И наткнулся на тупик. Заваленный битым кирпичом и ржавыми бочками, он упирался в глухую, покрытую граффити стену. Надпись, выведенная неровными, но яростными буквами краской, резала глаза: «СВОБОДА ГОРЬКА. РАБСТВО СЛАДКО. ВЫБИРАЙ». Под ней – стилизованный, угловатый рисунок перечеркнутого сахарного куба.
«Горький Корень». Фанатики. Отверженные. Его последняя надежда? Или новая ловушка?
Он обернулся. Вход в щель перекрыли три фигуры. Не голодные оборванцы, преследовавшие его минуту назад. Эти были другие. Одетые в грубую, но крепкую темную ткань, перепоясанные ремнями с флягами и ножами. Лица скрывали капюшоны и маски из грубой мешковины. Они стояли молча, блокируя выход. В их позах не было агрессии погони, но была абсолютная уверенность и холодная настороженность. В руках у одного – тяжелая дубинка, у другого – самодельный арбалет.
Кай замер, прижавшись спиной к холодной стене. Сердце готово было вырваться из груди. Он поднял пустые руки в знак мира. «Я… я не ваш враг», – выдохнул он, голос сорванный. «Меня преследует «Глико-Доминион». Риггс. Их убийца».
Фигура с дубинкой, казавшаяся лидером, сделала шаг вперед. Из-под капюшона на Кая уставились глаза – пронзительно-серые, холодные, оценивающие. Женские глаза. «Корпоративная крыса, загнанная в угол своими же», – прозвучал низкий, хрипловатый голос. В нем не было ни жалости, ни страха. Только презрение. «Почему мы должны тебе верить? Почему мы вообще должны тебя слушать? Ты несёшь их яд в себе. Буквально».
Кай не понял. «Яд? Я ничего не несу…»
«Вонь», – резко сказала женщина. Она указала дубинкой на него. «От тебя несёт сладким. Химической гадостью. Ты пропитан их ложью. Ты один из них».
Кай вдруг осознал. Его руки. Его одежда. Он работал с «Кристаллом», с сиропами. Микрочастицы. Запах. Для обычных обитателей Зоны он был незаметен на фоне вони, но для этих… фанатиков чистоты, ненавидящих сахар в любом виде, он был как сигнальный огонь.
«Я создавал заменители, да!» – признался Кай отчаянно. «Но я создал нечто ужасное! Нечто, что они хотят использовать, чтобы поработить всех! И меня они хотят убить, потому что я знаю правду!» Его голос сорвался. «Пожалуйста. У меня есть данные… доказательства…»
Женщина в капюшоне недоверчиво смотрела на него. Шум погони приближался к щели. Слышались крики: «В переулке! Заваленный!»
«Эльза!» – прошипел один из людей с арбалетом, молодой парень с острым, как у хорька, лицом, выглядывавшим из-под маски. «Копы корпоратские! И местные шакалы! Решай!»
Эльза – так звали женщину-лидера – на мгновение заколебалась. Ее серые глаза метались между Каем и входом в щель. Она видела его страх, его отчаяние. Видела и корпоративный запах на нем. Потом ее взгляд упал на граффити на стене – «Свобода горька». Она стиснула дубинку.
«Старк!» – бросила она парню с арбалетом. «Прикрой тыл. Дай им дым!» – затем резко повернулась к другому. «Тормоз, возьми его. Если попробует сбежать – бей. Но не убивай. Пока». Ее взгляд вернулся к Каю. «Ты получил шанс, корпорат. Один. Докажи, что твоя «правда» стоит риска. Или умри здесь. Горькая правда или сладкая ложь – выбирай сейчас».
Старк кивнул и ловко нырнул к выходу из щели. Через секунду оттуда повалил густой, едкий дым – видимо, какая-то дымовая шашка. Послышались крики недоумения и кашель преследователей.
Тормоз – крупный, молчаливый мужчина – шагнул к Каю, его рука, тяжелая как гиря, легла ему на плечо, лишая всякой возможности сопротивляться. Эльза двинулась вглубь тупика, к завалу. Она нажала на несколько камней в определенной последовательности. С глухим скрежетом часть завала неожиданно сдвинулась, открывая узкий, темный лаз в основании стены.
«Вперед», – приказала Эльза, указывая дубинкой в черноту. «И если ты лжешь…» – она не договорила, но смысл был ясен. Глубокая тьма лаза казалась менее страшной, чем взгляд ее серых глаз и приближающиеся крики корпоративных охотников. Кай сделал шаг в черноту, подталкиваемый железной рукой Тормоза. За ним скользнула Эльза. Старк, отстреливаясь из арбалета чем-то шипящим в дым, прыгнул последним. Камень с грохотом завалился на место, отрезая их от хаоса Зоны Отстоя и оставляя Кая наедине с теми, кто ненавидел сладкое сильнее, чем он мог себе представить. Его шанс начался в кромешной тьме подземелья, пахнущем сыростью, землей и абсолютной, беспримесной горечью.
Глава 4: Подземелье Правды
Тьма лаза была абсолютной, густой, как смола, и дышала сыростью и землей. Кай шел на ощупь, подталкиваемый в спину невидимым Тормозом. Эльза шла впереди, ее шаги были бесшумными и уверенными. Старк замыкал шествие, его дыхание было чуть слышным позади. Они двигались долго, петляя по узким, скользким туннелям, то спускаясь вниз, то поднимаясь. Кай терял ориентацию, чувствуя лишь холод камня под ладонями и всепроникающий запах плесени и чего-то… корневого, терпкого, горького. Горький Корень. Название обретало буквальный смысл.
Наконец, впереди забрезжил слабый, колеблющийся свет. Туннель вывел в обширное подземное пространство. Это была не пещера, а скорее огромный, полуразрушенный подвал или бункер, укрепленный балками и заваленный рухнувшими плитами. Воздух здесь был чуть чище, но все равно спертый. Источником света служили несколько тусклых, питаемых от какого-то жужжащего генератора ламп, и десятки мерцающих свечей, расставленных на импровизированных столиках, полках и просто на полу. Свет выхватывал из мрака лица.
Их было человек двадцать. Мужчины, женщины, несколько подростков. Все одеты в ту же грубую, темную, функциональную одежду. Лица – изможденные, закаленные, с глубокими морщинами и шрамами, но глаза… Глаза горели. Не безумием, а странной смесью фанатичной убежденности, усталой решимости и абсолютной настороженности, направленной сейчас на Кая. Они прервали свои занятия – кто-то чинил одежду, кто-то разбирал оружие (в основном самодельные арбалеты, дубинки, ножи), кто-то растирал в ступке какие-то сухие корни. Тишина, воцарившаяся при их появлении, была гулкой и враждебной.
«Принесла щенка корпоративного, Эльза?» – раздался хриплый голос из угла. Пожилой мужчина с седой щетиной и шрамом через глаз наблюдал за Каем, как ястреб за мышью. «Пахнет их дерьмом за версту».
«Сказал, что знает что-то важное, Барк», – холодно ответила Эльза, сбрасывая капюшон. Ее лицо оказалось неожиданно молодым, но изборожденным глубокой усталостью и стальными морщинами у рта. Темные волосы, собранные в тугой узел, открывали высокий лоб и те самые пронзительные серые глаза. «Что «Глико-Доминион» готовит новую пакость. Большую».
«Всегда готовят», – проворчал Барк, плюнув в сторону. «Чем этот щенок лучше других крыс, что бегают наверху?»
Эльза не ответила. Она повернулась к Каю. «Ну? Ты получил свою передышку. Теперь говори. Быстро. Правдиво. Или Тормоз покажет тебе, как мы здесь разбираемся с ложью». Молчаливый гигант позади Кая напрягся, его тень накрыла технолога.
Кай почувствовал себя жалким лабораторным кроликом, брошенным в клетку к голодным волкам. Эти люди не просто не доверяли ему – они презирали все, что он олицетворял. Его мир синтеза и корпораций был для них воплощением зла, приведшего к Сахарным Войнам и их собственному изгнанию под землю. Как убедить их?
«Меня зовут Кай Векслер», – начал он, стараясь, чтобы голос не дрожал. «Я технолог-пищевик. Я работал в «Глико-Доминион» над… над заменителями сахара». В толпе послышалось угрожающее ворчание. «Но я нашел нечто… ужасное. Я создал синтетический заменитель. Идеальный. По вкусу – как настоящий сахар. Дешевый. Его назвали «Кристалл»».
«Еще одна сладкая отрава!» – крикнула женщина, кормящая грудью младенца в углу. Ее глаза были полны ненависти. «Ты принес нам это?»
«Нет!» – Кай резко поднял руку. «Я принес правду о нем! Он не просто подсластитель. Он… оружие. Контроля над людьми!» Он видел, как скептические взгляды сменились настороженным интересом. Даже Эльза нахмурилась. «Он действует в три фазы. Сначала – эйфория. Сильнейшая. Люди будут счастливы, благодарны, послушны. Потом – апатия. Им будет все равно. Они станут идеальными рабами. А потом…» – он сделал паузу, глядя на их суровые лица, – «…потом агрессия. Немотивированная ярость. Направленная на тех, у кого нет доступа к «Кристаллу». Корпорация будет использовать его, чтобы стравливать людей, направлять их гнев куда угодно, кроме себя!»
Тишина повисла тяжелее свинца. Потом раздался короткий, сухой смешок Старка, который прислонился к стене, разглядывая свой арбалет. «Классная сказка, корпорат. Отличная страшилка для детей у костра. Где доказательства?»
«Они у меня», – Кай осторожно достал из потайного кармана брюк крошечный, плоский, как лезвие, портативный накопитель. Он был замаскирован под обычную застежку. «Данные исследований. Видеозаписи экспериментов на животных. Мои записи. И… образец «Кристалла»». Он показал маленькую прозрачную капсулу, в которой лежали две крошечные гранулы.
Взгляд Эльзы стал острым, как бритва. «Ты принес это сюда? В наше убежище?» – ее голос был шипящим, опасным. Несколько человек вскочили, хватая оружие. Тормоз сжал плечо Кая так, что тот вскрикнул от боли.
«Нет! То есть да, но…» – Кай задохнулся от страха. «Это единственное доказательство! И он герметичен! Безопасен, пока не вскрыт! Посмотрите данные! У вас же должно быть оборудование? Хоть что-то?»
Эльза обменялась долгим взглядом с Барком. Старик недоверчиво хмыкнул, но кивнул. «Есть старый терминал. В Комнате Схем. Работает через пень-колоду, но показывает».
«Веди», – приказала Эльза Тормозу. «Ты, – она указала на Кая, – идешь с нами. Попробуешь соврать или запустить вирус – умрешь раньше, чем поймешь, что произошло. Старк, Барк – с нами. Остальные – на посты. Тревога первого уровня».
Комната Схем оказалась маленьким помещением, заваленным старыми электронными компонентами, проводами и пылью. В центре стоял древний, потрескавшийся терминал с громоздким голографическим проектором. Старк, явно выполнявший роль техника, что-то повозился с проводами, поколдовал над панелью управления. Проектор с хрипом и треском ожил, выбросив в воздух мерцающее, зашумленное голографическое изображение.
«Подключи», – сказала Эльза, указывая на терминал.
Дрожащими руками Кай вставил накопитель в порт. Система завизжала, запросила пароль. Он ввел его. На экране замелькали папки. Он открыл ту, что была помечена как «Видео. Эксперимент Гамма-7».
Изображение было не лучшего качества, но видно было отлично. Лабораторная клетка с крысами. Кай (он сам, только чуть менее изможденный) вводит шприцем прозрачную жидкость в поилку. Затем – запись через час. Крысы, обычно апатичные, носятся по клетке, явно в состоянии гиперактивности, почти эйфории. Потом – резкий переход. Они начинают драться. Ожесточенно, с визгом, до крови. Запись обрывается на кадре, где одна крыса впивается в горло другой. Затем – запись следующего утра. Выжившие крысы сидят по углам, абсолютно безучастные, не реагируя даже на прикосновение. Мертвая крыса лежит посреди клетки.
В комнате повисла гнетущая тишина. Даже Старк перестал ерзать, уставившись на изображение.
«Это… крысы», – наконец пробормотал Барк, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
«Люди – не крысы», – добавил Старк, но без обычной ехидцы.
«Нет», – тихо сказал Кай. Он открыл другую папку. Графики. Сложные нейрохимические схемы. «Но механизм… он универсален. Смотрите». Он указал на проекцию. «Фаза 1: «Кристалл» вызывает массированный выброс дофамина – гормона удовольствия. Мозг купается в нем. Эйфория. Фаза 2: Рецепторы истощаются. Чтобы получить тот же эффект, нужна большая доза. Апатия, ангедония – неспособность чувствовать удовольствие. Фаза 3: На фоне депрессии и фрустрации из-за невозможности получить прежний кайф, «Кристалл» провоцирует выброс адреналина и кортизола – гормонов стресса и агрессии. Но!» – он повысил голос, видя недоверие в их глазах, – «Исследования показали, что эта агрессия избирательна! Она направляется не на источник фрустрации (корпорацию), а на тех, кто лишен вещества! На «чужаков», на «недостойных». Это заложено в самой химии! Они создали наркотик, который делает людей счастливыми рабами, а потом превращает в озлобленную толпу, готовую растерзать соседа, но не хозяина!»
Он открыл последний файл. Это была аудиозапись. Голос Ариэль Вейл, холодный и четкий: «Это не баг, Кай, это фича. Контроль. Предсказуемость. Вечный спрос. Ты подарил нам вечную власть…»
Запись обрывалась на шипении электрошокера и крике Кая.
В комнате Схем стало тихо настолько, что слышалось жужжание проектора и тяжелое дыхание Барка. Эльза стояла неподвижно, ее лицо было каменным, но в серых глазах бушевала буря. Страх. Гнев. И… понимание.
«Они уже начали», – тихо сказал Старк. Все взгляды устремились на него. Он указал на маленький монитор в углу, подключенный к какому-то подпольному каналу наблюдения. На экране – вид сверху на одну из площадей Зоны Отстоя. Там толпился народ. Люди толкались, тянули руки. В центре стоял фургон с логотипом «Глико-Доминион», и корпоративные гвардейцы в серой форме раздавали из него маленькие пакетики с яркой, кричащей надписью: «КРИСТАЛЛ! НАСТОЯЩАЯ СЛАДОСТЬ ВОЗВРАЩАЕТСЯ! ПЕРВАЯ ПАРТИЯ – БЕСПЛАТНО!»
Люди хватали пакетики, некоторые тут же разрывали их и слизывали белый порошок с ладоней. Уже через минуту на экране было видно, как выражения лиц меняются от настороженности к восторгу, к глуповатым улыбкам. Люди обнимались, смеялись, кричали что-то радостное. Эйфория. Фаза 1.
«Боже правый…» – прошептал Барк, крестясь старческим жестом.
Эльза закрыла глаза на мгновение. Когда открыла, в них была только сталь. Она повернулась к Каю. «Ты знаешь, как это остановить? Как нейтрализовать этот… этот яд?»
Кай горько усмехнулся. «Я только начал изучать побочные эффекты, когда меня решили устранить. У меня есть данные, но… нужны исследования. Нужен антидот, блокатор. Возможно, на основе веществ, подавляющих выработку дофамина или блокирующих рецепторы… Но это требует времени. Оборудования. А его…» – он кивнул на экран, где толпа ликовала, слизывая «Кристалл», – «…его уже распространяют. Скоро Фаза 1 сменится Фазой 2. А потом…»
Он не договорил. Все и так понимали.
«Значит, время – наш враг», – констатировала Эльза. Ее голос был ровным, но в нем слышалась железная решимость. «И «Глико-Доминион» – тоже. У нас есть данные. У нас есть ты. И у нас есть мотивация». Она посмотрела на своих людей – на Барка, Старка, Тормоза. «Мы не можем позволить им превратить весь мир в свою лабораторную клетку. Даже если этот мир давно забыл вкус настоящей свободы. Горькой свободы».
Старк вдруг пошатнулся. Он схватился за стену. Его обычно бледное лицо стало землистым. «Эльза…» – он прошептал. «Я… я вчера… на вылазке… попробовал. Кусочек. Из брошенного пакета. Думал… ну, черт, просто посмотреть…»
Все замерли. Старк поднял на них испуганный, виноватый взгляд. «Он был… он был так сладок». Как в старых сказках…» – его голос дрогнул. Потом он сглотнул. «А сейчас… сейчас мне просто… все равно. Пусто. И…» – он посмотрел на Кая, и в его глазах мелькнуло что-то темное, чуждое, – «…и почему этот корпорат еще дышит?»
Фаза 2. Апатия. И первые ростки Фазы 3. Агрессия. Яд уже проник даже в их подземелье. Война началась. И первая битва была не с корпорацией, а с демоном, которого Кай выпустил из пробирки и который теперь жил внутри его спасителя. Кай с ужасом смотрел на Старка, чувствуя тяжесть вины и понимая, что времени у них еще меньше, чем он думал. Они опоздали. Всего на один день.
Глава 5: Фаза Три
Слова Старка повисли в подземной тишине Комнаты Схем, как запах разложения. Его обычно острые, насмешливые глаза сейчас были тусклыми, пустыми, но с темной искрой ненависти, направленной прямо на Кая. «Почему этот корпорат еще дышит?» – он повторил тише, но с ледяной убежденностью, делая шаг вперед. Его рука потянулась к ножу за поясом.
Тормоз мгновенно среагировал. Его огромная ладонь легла на грудь Старка, остановив его как каменная стена. «Старк. Стой». Голос гиганта был глухим, как подземный гул, но в нем впервые прозвучала тревога.
Барк выругался сквозь зубы. «Черт возьми, щенок. Ты и вправду создал адскую штуку». Он смотрел на Старка не со злостью, а с ужасом и горьким пониманием.
Эльза подошла к Старку, встав между ним и Каем. Ее серые глаза, обычно такие холодные, сейчас горели. Не гневом, а болью. «Старк!» – ее голос был резким, как щелчок кнута. «Оглянись! Это твой дом! Мы – твои! Этот человек…» – она кивнула на Кая, – «…он принес предупреждение! Он пытается помочь!»
Старк заморгал. Его взгляд метнулся от Эльзы к Барку, к знакомым стенам бункера. Пустота в глазах колыхнулась, словно под толщей воды мелькнула тень прежнего «Старка» – дерзкого, верного парня из трущоб. Он сжал кулаки, дрожь пробежала по его телу. «Мне… мне плохо, Эльза», – прошептал он, голос сорвался. «Внутри… пусто. И холодно. И зло… на него». Он снова ткнул пальцем в Кая, но уже без прежней силы. Агрессия отступила перед накатывающей волной депрессии – Фаза 2 брала верх. Он съежился, отвернулся, уткнувшись лицом в холодную стену. Его плечи содрогались от беззвучных рыданий.
Кай почувствовал, как комок подступил к горлу. Вина была липкой и тяжелой. Он видел, как его творение калечит человека прямо здесь, в этом убежище. «Ему нужна помощь», – хрипло сказал он. «Сейчас это апатия и депрессия. Но если он получит еще дозу… или если ломка усилится… агрессия вернется. Сильнее».
Эльза кивнула, ее лицо было каменным. «Барк, Тормоз. Отведите Старка в лазарет. Привяжите, если понадобится. Дай ему успокоительного корня. И наблюдайте». Она повернулась к Каю. «Ты. Со мной. Сейчас».
Она не пошла в общий зал, а отвела Кая в маленькую нишу, отгороженную грубой занавеской – ее «кабинет». Здесь был только походный столик, стул и грубо сколоченные полки с банками сушеных растений, кореньев и несколькими старыми книгами. Эльза села, не приглашая Кая. Ее взгляд был тяжелым.
«Он не последний», – сказала она без предисловий. «Наверху это началось раньше. Идет быстрее». Она ткнула пальцем в старый радиоприемник, настроенный на подпольные частоты Зоны. Из динамика лились сбивчивые, перекрывающие друг друга голоса:
«…толпа на Складе СтальногоМоста! Требуют еще «Кристалла»! Говорят, «Глико» обещали…»
«…стрельба на Рыночной! Группа «кристалликов» напала на лавку Слепого Джо! Грабят запасы…»
«…внимание! Группа в синих повязках движется к Трубе! Несут коктейли Молотова! Кричат «Сладость – нашим! Смерть жадинам!»…
Голоса сливались в какофонию нарастающего хаоса. Фаза 1 – эйфория от бесплатной раздачи – уже сменялась Фазой 2 – апатией и раздражением от пустых обещаний и Фазой 3 – яростью, направленной на тех, у кого нет «Кристалла» или кто мешает его получить. «Жадины». «Чужаки». Те, кто посмел не принять «дар».