Иллюзия одиночества

Это ль не судьба истинного воина?

Это ль не удел королей?

В яростном бою победить чудовище

Хоть бы и ценой жизни своей?

(с) Ivan Budkin, Anastasia Guseva, Aleksey Polyakov

Глава 1.

Оранг пах дождем и цветущей вишней. Душно, сильно и упоительно. Этой весной снова по улицам развесили яркие ленты и взвились над шпилями башен стяги. Дети носились по улицам с кульками сладостей в руках. Жители были нарядные и веселые. Еще бы! Ведь очередной раз королевство Ракуат организовывает праздник для юных воинов, только вступивших на тернистый путь сражений и битв.

Дети самых младших возрастов узнавали свой дальнейший жизненный путь и получали метку воина или мага.

Широ счастливо жмурился яркому солнышку и мурлыкал веселый мотивчик, чинно вышагивая по улице. Юный волшебник сладко улыбался своим мыслям, запустив руки в карманы и представляя свое недалёкое блестящее военное будущее. Его родители уже добрую сотню зим состояли в рядах ракуатской армии, неся службу в гарнизоне столицы королевства, и юноша с детства знал, кем будет он. Это было непреложно, непоколебимо. Дело было даже не в вечной жизни, что на самом деле была все-же не истинно бесконечной. Просто он сын воина и волшебницы. Кем еще-то ему быть?

Широ вспомнил то ужасное время, когда ему было шесть зим и после подобного празднества, разве что гораздо более скромного, он рыдал дома в подушку. Метка мага для него была унизительна и невозможна. Он воин, он будет орудовать секирой как стражники или мечом, как отец. А маги – ничтожества только и умеющие прятаться за спинами настоящих воинов. Ну, или воздушные нежные создания на поддержке, вроде его матери.

Но время шло, Широ смирился со своей незавидной участью и вроде даже что-то начало получаться. А потом случился Великий Исход Ашики, как стали его называть позже. Отец организовал эвакуацию достаточно быстро, и они успели убежать в Крисант. Одни из немногих. И слава Богам, ибо Оранг был практически разрушен. Погибли многие из тех, кого он знал, наверное, именно поэтому, спустя шесть зим после того страшного события, церемония проходит с особенным размахом. Ведь детей и молодых юношей с девушками, что были учениками, почти не осталось – их уничтожили ашики. В тот роковой день Широ рвался под стены. Ему было наплевать, что он не прошел Посвящение и умеет колдовать лишь три самых простых заклинания. Он хотел быть полезен всем и в первую очередь собственному отцу. Но мудрый родитель отвел сына на городскую стену и вручил в руки чан с горячей смолой. Именно там, под стенами Крисанта, Широ и увидел заклинателя черной магии Ринейра Мехиуса. Ту фантастическую магию, что он творил. Его темное искусство. Нет, заклинатель не спас город в полном понимании этого слова, скорее это сделали подоспевшие кехары. Но оборону до их прибытия он держал отменно вместе с огромным черным драконом. Широ вздохнул, вот бы найти наставника, который знает это заклятье! Ведь уже сегодня к ужину он пройдет Посвящение и найдет учителя. Правильнее сказать, что это учителя искали себе учеников и это событие среди юношей и девушек давно уже начало негласно называться «смотрины». Накануне во все крупные города империи стекались мудрые старцы, амбициозная молодежь, метившая себя в наставники, и капитаны всех отрядов Имперской Армии, для выбора рекрутов в свои ряды. Отец и мать даже сделали Широ подарок – новенькую мантию ученика из дорогой зеленой парчи и серебряных легких доспехов волшебника. Не бог весть что, но многие одноклассники Широ ему завидовали. После войны мало у кого доставало денег купить хотя бы это.

К празднику все готовились тщательно, и первая портниха Оранга не была удивлена своему раннему визитеру. Напротив, она уже выглядела уставшей – юноша явно на сегодня был не первым клиентом.

– Широ, подожди немного, у меня важный посетитель. Как только я закончу с ним – примерим твою мантию.

Юноша кивнул и сел на маленький диванчик в углу. Через десять минут ему надоело сидеть, и молодой маг принялся ходить меж отрезов ткани, аккуратно отутюженных костюмов и платьев, разложенных на полках. Портниха что-то щебетала стоя у занавески из пурпурного сукна и подавая кому-то за ней элементы наряда. Потом отступила на шаг, и Широ едва сдержал вздох. На небольшом возвышении у зеркала стоял Ринейр Мехиус собственной персоной и рассматривал себя в отражении. На нем был вычурный сюртук, отделанный золотой нитью и усыпанный мелкими бриллиантами. Вместо пуговиц ярко переливались сапфиры, а кружева рукавов сорочки пенились на запястьях.

– Это все не то, – заключил волшебник раздраженно. – Это больше подходит для городских упитанных вельмож. Я же воин леди. Хоть и магического класса.

Портниха оценивающе взглянула на него, явно прикидывая, что из особенных товаров можно показать, и, хлопнув в ладоши, поспешила к прилавку. Женщина метнула недовольный взгляд на Широ, но ничего не сказала. Раз стоит с открытым ртом и ничего не трогает – пусть стоит. Портниха достала какой-то сверток в голубой бумаге и понесла волшебнику. Он целомудренно задернул штору, подавая женщине в прорезь нелепый сюртук, пижонскую сорочку и брюки. Широ казалось, что он забывает дышать. Вот он – его кумир, его собственный герой стоит здесь и примеряет наряды, словно какой-то обычный смертный. Широ казалось, что подобные ему живут какой-то особенной жизнью в постоянных практиках, медитациях и совершенствованиях военного ремесла.

Минут десять спустя лучи яркого весеннего солнца лениво скользили по матовой черной коже, серебро переливалось на искусной отделке воротника и пряжках ремешков. Плащ до пят, заменяющий традиционную мантию, легкий кожаный жилет, простеганный металлическими колечками, укрепленные на коленях штаны и удобные мягкие сапоги с вшитыми ножнами для небольшого кинжала. Широ шумно выдохнул. Легкий зачарованный наряд из шкуры черной виверны стоил бездну денег. Не все его сверстники умели считать до таких чисел. Рин повернулся боком, натягивая перчатки на руки и поправляя капюшон. Волшебник заметил едва дышавшего юношу и усмехнулся.

– Ну, что скажешь? Похож я на столичного модника?

Широ спешно кивнул и отчего-то запунцовел. Мехиус Рин, некто, кто подобен небожителям, вот так просто спросил его совета, как будто они закадычные приятели.

– Беру, – кивнул портнихе Рин, и женщина пленительно улыбнулась ему.

Волшебник подошел к Широ и посмотрел на юношу сверху вниз. Рин был высок для человека, выше парня на целую голову. И в плечах шире в полтора раза. Юноша никогда не считал себя хлюпиком, ведь отец с ним тренировался как с воином несмотря на то, что в его жилах течет кровь мага, но рядом с этим чародеем казался просто жалким задохликом. Широ осознавал это медленно, похоже, не веря до конца, кто сейчас перед ним. Юный маг забыл, как дышать, когда Рин легко взмахнул рукой, без спроса разворачивая перед собой печать Широ. Да и как бы он ему запретил? Впрочем, это скорее благо, чем злодеяние. Надо сказать что-нибудь ему, заговорить с ним, стоять и вот так пялиться – это не вежливо. Нужно спросить о погоде, о заклинаниях, да хоть бы о собственной печати! Хоть что-нибудь!

– В тебе спит магия. Я даже убежден, что это огонь. Ведь это твоя ключевая стихия, верно? – проговорил он, помахав ладонью в воздухе, развеивая сложнейшую печать с таким видом, будто отгонял назойливую муху.

– Н-н-наставник в школе говорил, что я больше склонен к стихие земли, – промямлил Широ заикаясь.

– В таком случае ваш наставник старый идиот, – безапелляционно заявил Рин. – В твоих венах течет первозданное пламя. Я бы даже предположил, что драконье. Но я могу ошибаться. Ты сегодня проходишь Посвящение, верно?

Широ зачарованно кивнул, смотря в синие глаза. Не многих людей он видел с такими глазами. У их народа больше встречались карие и серые. Столь чистый синий цвет был присущ только сидам.

– Не переживай, жетон у тебя точно будет, юный чародей, – улыбнулся Рин, хлопнул парнишку по плечу и пошел к прилавку.

У Широ тряслись руки и подкашивались коленки. Он чувствовал, как взмокла спина и горит огнем плечо. Произошло что-то невероятное, необъяснимое. Боги или кто там ответственен за случайности, преподнесли ему просто царский подарок на Посвящение. Целых шесть зим никто не видел этого чародея, многие даже считали, что он погиб под стенами столицы. А потом он феерически вернулся. На Итарию как раз напали какие-то летучие ашики, и он устроил там настоящий геноцид. Вместо дождя с небес лилась кровь, как говорят.

– Широ! Ты что уснул, что ли?! – возмутилась портниха, пихая ему в руки зеленую парчу мантии.

Юноша мотнул головой и извинился. Он впал в какой-то столбняк перед магом, которого все шесть зим считал лучшим в империи. Широ хотел когда-нибудь достичь подобного мастерства. Уметь так же владеть своим даром, чтоб вызывать драконов, открывать порталы через половину империи. Наверняка этот удивительный волшебник знает какие-то такие заклятья, которые богам неведомы. Ведь не зря же он где-то пропадал. Точно совершенствовал свою силу духа и изучал сложные медитативные практики.

Широ быстро примерил наряд, заплатил портнихе, принимая из её рук сверток, и побрел домой. Юноша быстро поел, уличенный матерью в излишней задумчивости и отправился в свою комнату собирать вещи – как знать, может его уже сегодня заберет с собой наставник или один из капитанов отряда Имперской Армии? Он ходил в прострации и рассеянности до самого Посвящения. На церемонии волнение вытеснило из головы все посторонние мысли.

Площадь была ярко освещена оранжевым светом закатного солнца и светлый камень старого храма четырех богов практически светился изнутри. Алая дорожка вела куда-то вглубь сводов и терялась в пышных цветах, раскинувшихся из вазонов. По обе стороны от дорожки уже толпились юные чародеи и воины обоих полов. Сначала стояли самые маленькие дети, только желающие узнать свой жизненный путь – какая магия им роднее, а за ними подростки шестнадцати-восемнадцати зим отроду. Широ быстро поцеловал в щеку растроганную мать, уже начинающую пускать слезу, пожал ладонь отца, принимая из его рук магический меч новичка, и поспешил занять пустующее место в ряду слева. Ему досталось место рядом с мрачной девицей в простом сером шерстяном платье. Волосы незнакомой волшебницы, а была она, несомненно, магом, были растрепаны и чуть потрескивали от статики. Скорее всего, она была ровесницей Широ, но в школе он её никогда не видел. И всё же она казалась ему знакомой, эти каштановые непослушные волосы, стальной цвет глаз, вечно мрачные цвета простеньких нарядов… Наверное она училась в школе для бедняков и Широ часто встречал её где-нибудь на улице. Девчонка стояла хмурая и ей вообще, похоже, не нравилось тут находиться. Широ не разделял её мрачных настроений и принялся рассматривать сверстников. Школьных задир и первых красавиц, отличных товарищей и подруг. В воздухе повисла невысказанная легкая грусть, оттого что их жизненный путь более не будет простым и безмятежным. Сегодня они вылетают из родительского гнезда и рвутся в бой со всей пламенностью юного горячего сердца.

Нечто подобное уже говорил Верховный жрец Четырёх, стоя на краю широкого крыльца храма, выходящего на соборную площадь. Старец говорил зычным дребезжащим голосом, проникновенно и трогательно. Даже у Широ в носу защипало, а девчонки уже и вовсе стояли зареванные.

Вскоре речь сменилась первым именем и к маленькому алтарю подошла белокурая девочка зим шести. Она осторожно положила маленькие ладошки на камень, и они осветились ярким голубым светом. Лекарь. Девочка радостно взвизгнула и после традиционного благословления жреца бросилась в толпу, где её тут же подхватил на руки улыбающийся сид, и погладила по спине женщина. Малышке повезло с родителями, ничего не скажешь. За ней следовал крепкий парнишка, который мог бы и не дожидаться золотых искр на поверхности алтаря – и без того было понятно, что он будущий воин.

Имена назывались одно за одним, и вот все детишки получили метку. Пришел черед юношей и девушек. Первым прошедшим Посвящение был сын наставника мечников. Не удивительно – юноша делал, пожалуй, самые удивительные успехи в школе. Он уже знал половину всех тех заклятий, которыми пользуются воины.

Едва на его правой стороне груди засиял жетон с именем и ступенью мастерства, вперед вышел капитан третьего отряда и протянул парню руку. Воин счастливо улыбнулся и пожал ладонь капитана. Широ с завистью смотрел, как перешептывается юный воин с капитаном, стоя в толпе и мечтал, чтоб его так же кто-нибудь прибрал, едва на его груди засверкает такой вожделенный жетон. Волшебник нетерпеливо переминался с ноги на ногу, когда череда молодых людей проходила Посвящение. Так хотелось поскорее поучаствовать в этом самому!

Вот к алтарю вышла его мрачная соседка и с таким же непроницаемым лицом стояла все время свершения обряда. Она словно пришла сюда делать кому-то одолжение. Широ даже злость взяла. И этой непонятной девчонке мироздание дало жетон? Несколько его одноклассников остались без него, хотя явно были сильнее. Возомнила из себя царицу! Жетон занял свое место, и девушка повернулась к толпе. Наставники и капитаны переглядывались тихо шепча. Но брать новоявленную волшебницу под опеку никто, похоже, не собирался. У таких мутных типов участь одна – свободный воин империи. Ни стяга, ни знамени, ни пристанища. А вот нечего было так хмуриться и строить из себя ледяную царевну. В Широ пробудилось какое-то странное нездоровое злорадство. Он не сочувствовал девушке, которую никто не хотел брать в ученицы. Вдруг, в толпе прошло волнение. Народ торопливо расступился, пропуская волшебника в черном облачении. Мехиус Рин шел чинно и размеренно, переставляя какой-то восхитительный посох из красноватого золота. Навершие представляло собой переливающийся всеми цветами радуги цветок, который держали в лапах два дракона, сплетшиеся хвостами. Широ замер, в очередной раз, напрочь переставая мыслить связно. Рин поднялся на площадку у алтаря и посмотрел на юную волшебницу сверху вниз. Потом снял перчатку и протянул руку. Девушка смущенно опустила ресницы и вложила свою руку в его ладонь. Волшебник интеллигентно поцеловал тыльную сторону ладони странной девушки, положил её руку себе на локоть и столь же чинно удалился куда-то в третий ряд народа на площади.

Широ задохнулся от возмущения. Эту девицу выбрал в ученицы сам заклинатель Мехиус?! Что за бесовщина такая?! Он так негодовал, что чуть не пропустил свое имя. Юноша выдохнул, встряхнулся и, нацепив дружелюбную улыбку, пошел к алтарю. Жрец положил его руки на алтарь так, что Широ едва касался холодного камня пальцами и зашептал привычные слова магического обряда. Юноше стало страшно, а вдруг жетон не появится? Вдруг он недостаточно силен, чтоб удостоится бессмертия? Но господин заклинатель сказал, что ему нечего волноваться – значит нечего. В середине камня зашипело, заискрилось, словно на уголья плеснули воды, взвились в прохладный весенний воздух маленькие язычки пламени и сверкнул выпуклым бочком жетон. Широ удивился. Все прочие жетоны появлялись как правило в мягком сиянии. А тут такое… Видимо его ключевая стихия и впрямь огонь.

Боковым зрением он уловил трех капитанов, уже поднимающихся по ступенькам, пока жрец прикалывал жетон к его мантии. Но капитаны Широ не интересовали. Девушка с цифрой семь на золотой нашивке начала что-то говорить о том, что будет рада видеть такого талантливого мага в седьмом отряде, когда Широ прошел мимо нее, спешно поблагодарив, и спрыгнул с края площадки. Капитаны онемели от такой наглости, а толпа, напротив, забурлила возгласами. Люди расступались перед молодым человеком, пока тот не остановился у волшебника в роскошном черном облачении. Широ подошел к перешептывающемуся с девицей Рину и, приклонив колено, прижал к груди кулак.

– Господин Мехиус, прошу у Вас дозволения стать Вашим учеником! – собственный голос показался ему детским и чересчур звонким.

Волшебник чуть склонил голову набок, изучая странного парня.

– Тебя хотят видеть в рядах Имперской Армии целых три отряда, одним из которых я сам руководил. Уверен, что не пожалеешь? – у Широ мурашки по спине прокатились от его властного и спокойного голоса.

Была в нем какая-то незыблемость и основательность, которая появляется в голосе старцев и жрецов. И если до этого какие-то сомнения оставались – теперь они рассеялись окончательно.

– Я уверен, наставник! – Широ не смел поднять на волшебника глаза, сам удивляясь от своей дерзости.

– Ну, коллеги, извините. Парнишка решил, что сможет меня удивить своими способностями, – добродушная улыбка волшебника никак не вязалась с желчными интонациями.

Капитаны растерянно стояли на площадке. Седьмая яростно сопела – в который раз из-за этого придурочного заклинателя ей не оказывается должного уважения и почтения. А она целая седьмая и шестидесяти шести!

Глава 2.

Рин сидел в таверне недалеко от соборной площади Оранга и потягивал красное вино. Напротив сидело трое капитанов, один мрачнее другого, и смотрели на Рина неодобрительно.

– Зачем они тебе? Ты же сроду учеников не брал? – спросила Седьмая, которую отказ Широ задел больше всех остальных.

– Сроду не брал, а теперь беру. Разве я у кого-то должен спросить для этого разрешения? – спокойно произнес Рин и этот тон Седьмую еще больше злил.

– Ты с одной-то не справишься. К тому же она бездарный чародей с посредственными возможностями к магии воды. Земли и огня в ней нет вовсе. А через зиму они должны с честью выдержать испытание! Иначе не видать тебе звания, что тобой утрачено, как твоих ушей, бывший магистр, – прошипела волшебница и её коллеги переглянулись.

– Милочка, я, конечно, вижу, что тебя на тряпки рвет от того, что тебе предпочли старого мага, но поверь мне, эта девочка через зиму положит тебя на обе лопатки, – самодовольно ухмыльнулся Рин. – К тому же у меня есть этот драконий потомок, или кем он там является по роду-племени. И уж за что, а за свое звание не переживаю.

– Да ты…

– Седьмая, – предупреждающе окликнул её Семнадцатый. – Не губи свою карьеру из-за этого ничтожества. Он изжил себя и его с позором изгнали из Империи.

– Вот не рассказывайте сказки, уважаемый, – небрежно поправил лацкан плаща Рин, закидывая ногу на ногу, позволяя сверкнуть в скудном свете трактирных ламп жетону с феерическим званием заклинателя – его имели всего с три сотни волшебников на континенте и единственным темным среди них был Ринейр. – Меня изгнали из дворца и приближения Императора, а из Империи меня до сих по не изгнали и я не отрекусь от звания её воина, пока я сам не разорву магический договор и не решу состариться как все смертные. Но я пока планирую взять под опеку двух бестолочей и через зиму показать вам, что Мехиус Рин помимо таланта к магии обладает еще и талантом к педагогике.

– Боги, дайте этим детям терпения с таким наставником, – фыркнула Седьмая и поспешила из таверны.

Двое капитанов последовали за ней, столкнувшись в дверях с огромным воином, походящим больше на кехара. Через щеку его проходил толстый уродливый шрам и предавал еще больше устрашения. Рядом с ним, опустив взгляд, шла Киннара – новая подопечная Рина. Не нужно было особенно стараться, чтоб заметить в лицах девчонки и воина схожие черты. Очевидно, этот гигант и есть отец Киннары. Ну что ж, традицию он решил соблюсти вместо её матери. Интересно почему? Воин подошел к столу Рина и волшебник поднялся. Он подал руку незнакомцу, дожидаясь, рукопожатия, стараясь прочитать реакцию на лице огромного воина. Кто его знает, может этот суровый мужик вообще не в восторге, что дочурка пошла в волшебницы?

Воин смотрел на Рина долго и пристально, изучая его лицо, богатые одежды, прислоненный к стулу посох.

– Хризантема Алого Пламени? Странное оружие для волшебника, но достойное. Спасибо Вам, за Киннару. Берегите её, мастер, – поклонился волшебнику в пояс гигант.

Рин стоял спокойно, но юная волшебница заметила на его лице растерянность.

– Всего зима, папа, и я вернусь, – она обняла отца за пояс и тот, нежно поцеловав дочь в щеку, ушел.

Не оборачиваясь, видимо боясь расплакаться, хотя предположить подобное ни одна мысль не поворачивалась.

– Папа сейчас работает кузнецом. Кует разное оружие и мечтает поработать над уникальной вещью. Видимо ваш посох одна из таких, – неловко объяснила Киннара, осторожно опускаясь на стул. – Да и магам больше присущи мечи.

– Потому я и решил разорвать это общепринятое заблуждение. Маг, Киннара, это не только его оружие. И даже дай я тебе сейчас свою Хризантему, ты бы с ней не стала сильнее, потому что просто не знаешь её возможностей. Заказать тебе чай или еще что-нибудь?

Девушка тряхнула головой, запунцовев.

– Не носи шерсть. В сочетании с твоими волосами получается статическое электричество, а для магии воды это плохо. Да и для других мало что хорошего, – заметил волшебник.

– Я… Я обязательно куплю какое-нибудь другое платье.

– И так, расскажи мне о себе. Кто ты, откуда? Что уже знаешь?

– Я всю жизнь прожила здесь, в Оранге. Отец был на войне. Мама умерла рано, и меня взяли в семью мои родственники. Мамин брат. Последнее, до чего им было – это до моего обучения. Война тяжелое время и порой мы сидели голодные. Но я должна быть им благодарна – если бы не они я бы умерла на улице.

– Должна быть… Очень интересное словосочетание. А благодарна? – Рин смахнул со стола несуществующие крошки и пристально посмотрел в глаза.

Киннара поежилась цепения и открывая своё сознание как гримуар. Наверное, не стоило вот так вламываться девчонке в голову, но время на сантименты тратить не стоило точно. Да и не рассказала бы она ничего – не любила об этом кому-то говорить. Даже отцу она не рассказывала, хоть почему-то ей хотелось поплакаться своему новому наставнику. Хотелось плакаться еще с того момента, как он решил взять её под опеку на площади. Когда все отвернулись от нее, только потому, что на ней не было ослепительного платья или в руках не сиял золотом магический клинок. Или потому, что её жетон не появился из водной капли. Она – ничтожество. Но этот великолепный чародей, один из легендарных персон их мира, наплевал на эти условности. Девушка не считала себя глупой или неспособной. Просто её обучением никто не занимался. Хотя маленькая Киннара все же нашла способ как-то развиваться – она читала книги. Чтение – это пожалуй, единственное, что она могла делать практически постоянно не получая нагоняя. И в ход шли любые книги. Библиотека Оранга, а считалась она второй по величине после Великой Библиотеки в столице, была прочитана едва ли не полностью. Но волшебница так и осталась теоретиком. И Киннара знала, почему к этому Широ ломанулось аж три капитана. Жетон, появляющийся в какой-то из стихий, говорит о невероятных способностях волшебника. Его удивительных данных и невероятной мощи. У нее такого не было.

– Сложно быть благодарным тому, кто тебя бьет, унижает и говорит что ты здесь только за тем, чтоб им давали меру хлеба, – сжала кулаки на коленях волшебница, наконец отведя глаза и закрывая свой разум, даже не понимая, что сейчас произошло.

– Почему же ты не сбежала?

– Куда? В военный лагерь у Хайванарра? Я даже не была уверена, что отец жив. Дядя не говорил мне о нем ничего. Я ничего не знала, пока не окончилась эта проклятая война и папа не вернулся. Узнав о смерти мамы, он стал угрюмым и грустным. Он любил её, – с печальной улыбкой сказала волшебница.

– Знаешь, почему я выбрал тебя, Киннара?

Девушка подняла на мага глаза цвета стали.

– В тебе есть стержень. Жизнь тебя побила. Побила сильно, но ты не сломалась. Я пока не вижу у тебя жгучего желания постичь ту науку, что я хочу тебе преподавать, но если ты захочешь – из тебя получиться волшебник равный по силе мне, если не превосходящий.

– Вы пытаетесь меня утешить? – усмехнулась Киннара, однако приятно смущенная его речью.

– А ты нуждаешься в утешении?

Волшебница улыбнулась своему наставнику. Пожалуй, они сойдутся характерами. Поначалу она трепетала от того, что сам Ринейр Мехиус предложил ей пойти в его ученицы, но теперь эта подобострастная дрожь унималась.

– Мастер Рин! – в таверну влетел Широ и Киннару передернуло.

Этот выскочка её раздражал. К тому же с ним рядом шел великолепно экипированный воин и очаровательная изящная чародейка. Киннара давно научилась не обращать внимания на счастливые семьи, но сейчас отчего-то черная зависть разлилась в груди.

– Господин Мехиус, – широко улыбаясь, воин протянул руку волшебнику. – Меня зовут Кайлин, и это мой непоседливый сын попросился к вам в ученики.

Мехиус улыбнулся в ответ и пожал его ладонь. Не разделяя, однако, такой радости, которой сиял Широ.

– Вы уж простите его. Он просто все уши о вас прожужжал после боя под столицей. Хочу, мол, так же научиться колдовать как магистр Рин.

– Это звание мной утрачено уже давно и одна из причин, по которой я решил взять ученика – его возвращение, – сухо сказал маг и повисло напряженное молчание.

– Эм, ну я считаю у вас это получиться без особых усилий. Мы приложили много сил к обучению Широ. Учителя говорили, что он быстро постигает науку волшебства, – миролюбиво проговорила мать юноши. – Хотелось бы так же сразу сказать, что любые необходимые расходы вы можете пересылать на нас и…

– В этом нет необходимости. Раз, как вы говорите, Широ способный ученик, он быстро встанет на самодовольствие. И у меня достаточно средств, чтоб содержать двух учеников. А сейчас, если вы позволите, я бы хотел отбыть из Оранга, чтоб мои подопечные могли поупражняться в магии. Так что прошу поскорее закончить с прощанием.

Отец Широ опешил от такого холодного приветствия и всерьез начал беспокоиться за сына. Но юному магу все было нипочем – он восторженно смотрел на волшебника, чуть не открыв рот. Мать повернула его к себе, что-то долго шептала в ухо, поливая плечо слезами. Юноша слушал и гладил её по волосам. Потом пожал руку растроганному отцу, готовому так же расплакаться и двое людей покинули таверну. Воин вел свою жену под локоток, а та всхлипывала, стараясь не разрыдаться.

– Как будто я тебя на войну забираю, честное слово. Ну, чего расселись, пойдем, – взял в руку посох Рин и Широ бросился к двери таверны.

Киннара тяжело вздохнула, выразительно взглянув в глаза учителю, и неспешно пошла рядом с ним.

– А вы научите меня черным лозам, что спасли Хайванарр? – спросил Широ, едва они покинули таверну.

Он был так счастлив, что полностью утратил всякую робость и субординацию.

– Нет, – сухо отрезал маг.

– А вызывать дракона?

– Нет.

– Ну, хоть порталы открывать научите? А?

– Если ты собрался меня донимать, то лучше тебе сейчас же вернуться под крылышко маменьке с папенькой. Я научу тебя ровно тому, чему сочту нужным. И в первую очередь ты освоишь те заклинания, что должен знать каждый уважающий себя чародей. Драконами, лозами и всем остальным владеет только маг высшей ступени мастерства. А ты пока что годишься только пугать навозных жуков, – строго сказал волшебник и Широ замолчал, яростно сопя.

Киннара хрюкнула в кулак от смеха, но тут же собралась, и сделала каменное лицо, горделиво вышагивая рядом с наставником. Широ негодовал, но разумно предпочёл молчать и рассматривать внезапную напарницу.

На площади еще вовсю шло гулянье, и Широ то и дело махал рукой знакомым ребятам, ловя на себе завистливые, сочувствующие, а порой и откровенно испуганные взгляды. Юноше было лестно, и он со смешанным чувством триумфа и хвастовства видел, как пытаются жаться к своим наставникам сверстники. Словно пытаются спрятаться от пугающего тёмного мага, или тоже пытаются показать, что не лыком шиты. Но куда каким-то капитанам до заклинателя Рина? Волшебник шел степенно и спокойно, интеллигентно переставляя посох, упираясь его наконечником в землю. Ему было ровным счетом все равно кто и как на него смотрит и что говорит. Широ хотелось быть таким же сдержанным и холодным как этот маг. Видимо, ему и этому придется научиться.

Волшебник подошел к портальному камню и бросил в жертвенное блюдце три небольших кошелечка.

– В Аярд. Всех троих, – сказал маг и Широ почувствовал знакомое ему головокружение.

Киннара схватилась за локоть Рина, едва они появились в городке. Девушка была бледна с лица, её не на шутку мутило, и она мечтала лишь об одном – не опозориться и не начать исторгать свой ужин.

– Первый раз? – участливо спросил Рин.

Волшебница кивнула. Маг шепнул простенькое заклинание, и Киннара задышала более размеренно и спокойно.

– Серьезно? Ты ни разу не пользовалась магией перехода? С ума можно сойти! – опешил Широ.

Киннара уничтожающе взглянула на него, отстранилась от Рина и нервно оправила подол платья. Изящные ноздри раздувались от ярости, и Рин был уверен – она сдерживается из последних сил, чтоб не врезать своему напарнику. Сложно будет. Очень сложно. Нужно срочно спускать на землю этого шалопая, у которого стала за косяк задевать корона только от того, что Рин позволил быть своим учеником. А этой дурочке показать, что врагов вокруг нет. И Рин и Широ теперь её друзья и всячески будут ей помогать.

– Мы пришли тренироваться или разговоры разговаривать? – строго спросил Рин.

– Простите, мастер, – склонился Широ.

Рина это позабавило. Он послушен и делает вид, что его наставничество – важнейшая ценность. Интересно, как долго это продлится?

Волшебник развернулся к заснеженному лесу и пошел к городским воротам. Киннара двинулась за ним, обернувшись в шерстяную накидку, и прятала в рукавах холодеющие руки. Накидка Широ была на порядок богаче – стеганая серебряной нитью и отороченная черным мехом. Юноша закутался в нее по самые уши, и поспешил за наставником и напарницей.

– Смотри-ка, лихой воин уже утеплился. Видимо огонька-то внутреннего не достает, да Широ? – спросил Рин с издевкой.

– Эм, я посчитал, что буду полезней, если не буду трястись как осенний лист, – опешил Широ. – Но если надо, я могу снять накидку.

– Можешь накутаться еще в четыре. Если есть. Ночи тут прохладные.

Рин взглянул на Киннару, хлюпнувшую носом. Девчонка явно не была одета для путешествия в снегах. Пусть и шерстяное, но довольно легкое платье, простенькие кожаные башмаки, в которые щедро наваливался снег и, судя по всему, у нее плаща нет никакого, а эта скудная тряпка, больше напоминающая плед, заменяет ей зимнюю одежду.

– Ты не взяла теплые вещи?

Киннара мотнула головой и по тому как было это поспешно сделано, стало очевидно – их у волшебницы просто нет. Широ самодовольно хмыкнул. Он-то считает себя предусмотрительным воином и в чём-то, безусловно, прав. Толку от его магических атак, если он замерзнет раньше, чем доберется до врага? Рин сделал ладонь лодочкой и на ней засияло робкое пламя.

– Держи, грейся, – протянул он огонь девушке.

Киннара завороженно смотрела на огонек, боясь протянуть к нему руки. Рин знал, что никогда она раньше не пробовала себя в огненной магии, считая её излишне разрушительной. Все её попытки не увенчались успехом и порождали лишь закопчённые стены и пол, отчего ей влетало. В конце концов она оставила свои эксперименты. И вот теперь ей просто дают в руки огонь. Чужой. Волшебница протянула дрожащие пальцы и легонько провела над пламенем. Тепло… Как же тепло. Она осторожно взяла в ладони трепещущий огонек и перестала даже дышать, чтоб не затушить его. Рин любовался её сияющими счастьем глазами. Когда-то он так же смотрел на свой собственный огонь, наконец появившийся с помощью заклинания. Эта девочка способная, вопреки прогнозам капитанов и жадная до нового. Вода тороплива и в их случае это хорошо.

– Что особенного-то? – спросил Широ, метнул в ближайший куст сгусток огня и широко улыбаясь, смотрел на наставника.

Киннара безвольно опустила руки, позволяя пламени пропасть. Она смотрела на снег и видела на нем отсветы полыхающего куста. Этот мальчишка гораздо талантливее её. Не нужно было соглашаться на ученичество. Особенно у такого наставника как Рин. Ему и впрямь больше подходит этот Широ.

– И все? Этот жалкий огонечек все, что ты можешь? А где гигантский столб, способный выжечь дотла этот лес? – усмехнулся Рин и Киннара удивленно на него посмотрела.

– Но, мастер, она же…

– Она маг воды, Широ. А ты огня. У того, кого жетон родился в искрах и пламени должно быть что-то посолиднее, чем подожжённый куст.

Юноша сник, спрятав руки за спину.

– Пока окончательно не стемнело, принесите мне десять кож ледяных змей. Эти твари тут где-то ползают. Я возвращаюсь в городок и жду вас в таверне. Она тут одна – не заблудитесь.

– Мастер, я… – Киннара вымученно закусила губу.

При Широ ей совсем не хотелось говорить, что она не сможет.

– Ну, ты же не одна. Наш великий чародей явно справится с десятком змей. Все, жду вас, – Рин развернулся и пошел обратно в поселок.

У другого наставника волосы бы зашевелились и пот по спине потек от одной мысли, что его ученики таскаются по ночному лесу полному ашики. Но Рин знал – командный дух должен появиться. И появиться сегодня же. Пусть они дружат, даже против него самого. Иначе ничего не выйдет.

Глава 3.

За 5 зим до того.

Мефет домыла полы в небольшой спаленке, кинула тряпку в ведро и вытерла лоб от испарины. С тех пор как жрица Амриты назвала ей имя чародея она не находила себе места. Ей чудом удалось сохранить лицо перед этой Юмико и не начать истерить, чтоб она немедленно спасала Рина. Ей было странно, что она не узнала его. Видимо сделать этого сразу ей не позволили раны, а позже он уже похудел настолько, что перестал походить на самого себя.

Кошка вынесла воду, вылила на улицу и вымыла руки. Она взяла шитье и пошла в спальную к Рину. Ей хотелось быть все время с ним рядом. Мефет боялась, что пропустит ту минуту, когда ему понадобиться помощь. Зелья немного исправили ситуацию, и он уже стал походить на человека, а не на мешок костей, но до выздоровления было еще очень далеко. Сколько раз кошка возносила хвалы небу за то, что нашла Рина и столько же раз с похолодевшим сердцем проклинала себя за то, что хотела убить его. Своего единокровного брата. Они никогда небыли особенно дружны, но Мефет по-своему любила замкнутого и излишне хмурого мальчишку. Отец рассказал ей, что произошло с ним и отчего он такой. Жаль, что это случилось тогда, когда она сама уже была замужем и планировала свое собственное материнство. Ей хотелось попросить прощения у Рина за все свои злые слова и поступки в детстве. Но Рина не было. Потом отец прислал ей письмо, в котором сообщал, что волшебника убили под стенами столицы и умолял приехать к нему в Хайванарр, благо это было совсем рядом. Мефет даже собиралась было это сделать, но подобрала своего странного израненного воина.

Кошка отвлеклась от шитья и смотрела в окно, погруженная в мысли. Солнце догорало, скрываясь за горами и делая воду реки практически золотой. Степь была однообразна в любое время года, но сейчас, на излете осени, особенно ярко горела янтарем скудная трава и золотом река. Северный ветер приносил аромат костров и прелой травы с северных гор. Ночи стали сырыми и холодными и Мефет закрывала окно, чтоб Рин не дай боги не простыл. Она тяжело вздохнула и встретилась взглядом с синими глазами. Кошка оцепенела, сжимая в руках шитье и не чувствуя как впивается в палец игла. Он смотрел на нее, чуть улыбаясь. Виновато и смущенно, словно мог быть обузой.

– Родной мой, – прошептала Мефет и бросилась к кровати, обнимая брата за шею.

Она всхлипывала, трясясь в рыданиях, целовала его бледные щеки, запутывалась пальцами в темных волосах и говорила без умолка какие-то глупости. Как ей стыдно за свое поведение в детстве, как она нашла его, как боялась, что он умрет.

– Мефет, ну что ты в самом деле, я не держу на тебя зла. Никогда не держал. Хотел пару раз надавать по заднице, конечно, но у кого из братьев такого желания не возникало по отношению к сестрам? – ласково проговорил Рин, и она прижалась к его груди.

Кошка и забыла, какой у него красивый голос. Какие удивительные глаза, какой он, когда живой.

– Как ты себя чувствуешь?

– Будто колдовал сутки без остановки, – устало прикрыл глаза он.

– Что с тобой случилось? Ой, прости, наверное, тебе лучше сейчас отдохнуть. Я…

– Не суетись. Я устал, но спать совсем не хочется. Я слишком долго спал.

– Полторы луны. Ты напугал меня, засранец, – всхлипнула злобно Мефет и уткнулась своим лбом в его. – Спасибо, что спас отца и нашу столицу.

Рин смутился. Он не мог предположить, что для кого-то важен. А вот поди же ты.

– Ты сказала ему обо мне?

– Не решилась. Я не знала, смогу ли тебя вылечить. Если бы ты умер у него на глазах второй раз, он бы точно этого не пережил.

– Еще скажи ему не все равно, – хмыкнул волшебник.

– Рин… Конечно нет! Он любит тебя. Он так рыдал о вас с мамой на церемонии в Хайванарре…

– Мама… Умерла?

– Еще в самом начале войны. Я хотела взять её с собой, когда Вилмор и отец остались защищать столицу, но не успела.

– Вилмор? – Рин чуть приподнялся на локтях и Мефет начала хлопотать вокруг, раскладывая подушки, чтоб ему удобно было сидеть.

– Это мой муж. То есть был… Он погиб, когда освобождали Хайванарр. Сразу как тебя отправили в столицу на суд. Или где там тебя лишали звания капитана и магистра?

– Мне остается только благодарить богов, что я к этому не причастен, – горько вздохнул Рин.

Такая бездна времени прошла, столько всего он упустил… Умерла его мачеха, которую он искренне любил, хоть и пытался всегда ей показать иное. Умер муж сестры, с которым он даже не был знаком… Отец оплакивал его, а сестра искренне заботилась о его теле, лежащем без сознания. Весь его мир перевернулся с ног на голову. Волшебник всю жизнь считал, что он одиночка, что он отвержен всеми и никому не нужен, а выходит, это вовсе не так. Только для того, чтоб узнать это, ему пришлось умереть. Десятком – другим малоприятных способов.

– Даже если бы ты был причастен к этому, дорогой братец, я бы все равно пыталась тебя вылечить. Правда, мне не хватило умения и пришлось применять лекарства жрицы. Без них я бы не справилась.

– Жрицы?

– Ага. Я попросила помощи у жриц Амриты. Мне помогла какая-то Юмико, она, похоже, из них самая добрая. Остальные просто решили вышвырнуть меня из храма, даже не дав встретиться с Лораной.

– Юми? Она была здесь? – с какой-то отчаянной дрожью в голосе спросил Рин.

– Ну да. Она тебя знает, видимо и ты её, верно?

– Я… Она помогла мне сплести лозу под Хайванарром. Я воспользовался её магической силой. Я волновался, не причинил ли я девчонке вреда, – Рин задумчиво рассматривал свои похудевшие руки.

– Странно, что ты обо всех волнуешься кроме себя, – пожурила Мефет.

– С недавних пор я пересмотрел свои жизненные устои. Я много сделал чего дурного, сестричка, и жизнь преподала мне урок. Урок жёсткий и суровый. Но другой я, пожалуй, не понял бы.

– Какой? – Мефет придвинула стул к его кровати и приготовилась слушать увлекательную историю мага.

И Рин рассказал. Рассказал как решился пойти к Владыке Тьмы, как служил ему, получая за это силу, как по приказу императора уничтожал кехаров и как понял, что не имеет на это права, а потом решил остановить Владыку и все эти полторы Луны сидел у него в плену. Разумеется он упустил то, что касалось пыток Владыки и Юмико. Первое он предпочёл бы сам забыть и никогда больше ни с кем об этом не говорить, а второе… Раз она не рассказала Мефет кто они друг другу, значит, она не должна это знать.

Кошка слушала молча, широко распахнув глаза, которые переполнялись слезами. Слезинки то и дело скатывались по щекам и падали на шитье, впитываясь в ткань. Кошка не понимала, как можно пережить столько всего. Это было страшно и больно. Да, он ошибся, но он наказан за это. Владыка Тьмы явно не на званый ужин его пригласил во Дворец Вечности. Хоть Рин и не рассказывал, Мефет прекрасно понимала что там происходило. Как это все вынес Рин, она не знала и знать не хотела. Ей просто хотелось закутать брата потеплее в одело. Ухаживать за ним, холить и лелеять, чтоб его никто не обидел больше.

– Ну чего ты ревешь? Все же уже закончилось. Я здесь. Живой и невредимый. Ну… почти. .

– Это ужасно, Рин! Никто не должен жить в одиночестве зимы напролёт! Не должен один на один оставаться со своими страхами и болью. За такую бездну времени, что прошла с нашего рождения, нас можно считать ровесниками, но я… Я никогда не была одна. Меня все время кто-то поддерживал, подсказывал, направлял. Все время рядом были родители, потом друзья и боевые товарищи, потом мой любимый муж… Я никогда не забуду Вилмора, но… может я плохая кошка, но считаю, что раз осталась жива, то должна хоть попытаться связать свою жизнь с кем-нибудь. Родить детей и их нянчить. Если бы не война я бы уже делала это добрый десяток зим! А ты…

– Нет, если ты хочешь спросить была ли у меня женщина, конечно была. Их было много, но я никогда не встречал кого-то, кто бы смог занять места в моем сердце, – слукавил чародей.

– Я рада, что все обошлось, Рин. И теперь, ты знай, что у тебя есть семья. Если ты не хочешь или пока не можешь примириться с отцом – у тебя есть я, – она взяла брата за руку и переплелась своими пальцами с его.

Он ничего не ответил. Просто посмотрел благодарно и растроганно. И для Мефет это значило больше миллиона слов.

Зима в степи выдалась сухой и ветреной. Обычно в это время наступал сезон дождей, но в этот год природа ополчилась на, и без того, многострадальных кехаров. Посевы сохли и горели на злом солнце, еда катастрофически таяла в амбарах и её привозили из Крисанта. Бессмертные и мирные жители затаились по домам, стараясь лишний раз не показываться на улице. Голода как такового не было, но все прекрасно понимали свое положение на грани. Война кончилась, но обстановка не улучшалась.

Мефет и Рин продолжали жить в заставе Кунаис. Кошка написала отцу, что пока не может приехать в столицу, ибо не до конца пережила свою утрату и вообще еще не готова ехать туда, где её дорогого Вилмора лишили жизни. От Герота пришло ответное послание с сожалениями и заверениями, что он всегда ей рад и ждет свою дочь домой. Что он отстроил их старый дом и очень надеется, что скоро в нем появится хозяйка. Хотя бы его дочь.

Мефет прочитала это письмо Рину, но тот лишь хмыкнул, сделав вид, что его это не касается. Кошка понимала, что волшебник до сих пор не может простить родителя за то, что он его бросил. Что многие зимы у Рина не было места, которое он мог бы назвать домом. Мефет жалела его и помогала, как могла. Рин поправлялся медленно и злился за это на самого себя. За долгое время без движения мышцы атрофировались, и Рин мог передвигаться только с помощью Мефет. Кошка кусала губы в кровь, когда заходила в спальную и видела как Рин, стиснув зубы, постанывая от боли, стоял у кровати и вцеплялся руками в спинку. В эти минуты он как никогда был похож на Герота в своем зверином оскале и упорстве кехара. Мефет говорила ему, что он молодец, утешала его и уверяла, что Рин практически поправился. Волшебник ей не верил, прекрасно видя себя в зеркале и понимая, что он не может без посторонней помощи. Это уязвляло его самолюбие. Единственное, чем Рин гордился кроме своей уникальной магии – это его внешность. Он знал, что привлекателен и иногда этим пользовался. Теперь же он скорее напоминал дохлую рыбу – бледный, худой, еле передвигающийся. О том чтоб колдовать не могло быть и речи. Он сам себе напоминал старика, который может только сидеть на стульчике в саду, укутанный пледом и читать старинные трактаты, прекрасно зная, что сил на то, чтоб применить прочитанное у него не хватит.

А потом северный ветер принес с гор ароматы цветущей яблони и груши. Воздух сделался чистым и прозрачным, солнце из иссушающего и злого превратилось в мягкое и теплое. Природа оживала с приходом весны – оживал и Рин. Он значительно прибавил в весе, начал увереннее ходить, и подолгу бродил по округе, используя старенький посох Мефет. Сестра волновалась за него, но понимала, ему это нужно. Он пытается справиться с чем-то, с какой-то болью. Мефет искренне полагала, что он пытается забыть все то, что произошло с ним в чертогах Владыки Тьмы. Рин же пытался как-то справиться с тоской, рвущей мятежную душу на части. Он думал, что сможет это пережить, что немного помучившись его отпустит. Но теперь он явно понимал – это самообман. Юми нужна была ему. Нужна как воздух, как вода, как его собственное колдовство. И Рин не знал, как справиться с этим. Он искренне восхищался женщиной потомка Асура, которая смогла прожить с этим грызущим душу чувством четыреста зим, пока он сидел в забытьи в снегах. Рин бы не смог. С каждым днем его все больше тянуло в пустыню, в Хайванарр и он сам не мог понять зачем. Ему казалось, что если он её хотя бы увидит – ему станет легче. Успокоится, если сможет просто поговорить с ней и узнать все ли у нее в порядке. И в то же время прекрасно осознавал, что после ему станет еще хуже. Юмико была его личной зависимостью, и Рину казалось, у него ломает без нее все кости, и выворачивает душу наизнанку. Почему-то даже пережитое во Дворце Вечности ему казалось более гуманным и менее болезненным, быть может, от того, что это все закончилось, а с этой печалью ему придется жить многие зимы.

Сегодня ему было особенно тоскливо. Виновато в этом было тяжелое небо, полное свинцовых туч, или распускавшаяся первая зелень и то странное чувство романтики, что пропитывает буквально сам воздух каждую весну – Рин не знал. Он просто брел куда-то на юг и представлял, что скажет Юми, когда увидит её. Волшебник почувствовал усталость, остановился опираясь на посох и пытаясь отдышаться посмотрел в низкое темное небо. Вот-вот начнется дождь, надо бы вернуться.

– С вами все в порядке? – его взяла под локоток кошка, и Рин потерял дар речи, когда взглянул вверх.

Кошка отпрянула, смотря на волшебника огромными малахитовыми глазами.

– Рин…

– Тари? Откуда ты здесь? – он постарался выпрямиться, чтоб выглядеть не так жалко.

– Боги, я ведь ей не поверила сначала… Бедный ты мой волшебник, – Тари обняла его за шею, прильнув к нему всем телом.

Рин едва не поперхнулся воздухом. Тари должна его ненавидеть и он скорее бы понял, если бы она огрела его по хребту его же посохом. А тут называет своим бедным волшебником и обнимает. Видимо, Юмико рассказала ей какую-то другую историю её спасения.

– Как ты? Выглядишь, если честно, ужасно, – констатировала кошка, краснея от смущения и заглядывая в глаза чародею.

Рин чувствовал, как колотится её сердце рядом с его собственным, как часто она дышит и подрагивает от возбуждения. Как душно пахнет заклятьями Слова, с какой любовью и нежностью она на него смотрит. Как Юмико… Волшебник тряхнул головой. Еще не хватало обманывать себя и делать из Тари суррогат.

– Я решила навестить Мефет. Я и не знала что ты у нее. Юми мне не сказала. Если бы я знала, уже давно примчалась бы отблагодарить моего спасителя.

– Эм… Ну да. Может, поговорим где-нибудь в таверне или у Мефет? Я что-то нехорошо себя чувствую, – сглотнул Рин.

Будешь себя тут чувствовать нехорошо. Юмико сочинила какую-то потрясающую историю и волшебник хотел её послушать. Мотивы ему были понятны – чтоб Рин не испытывал чувства вины и судя по всему, чтоб зажил себе счастливо с Тари. Но этот самообман да и просто жизнь во лжи была ему не нужна.

– О, прости! Конечно, ты переход выдержишь?

– Не пробовал. Но думаю, справлюсь, – улыбнулся Рин.

Это было опрометчивое заявление. Тари обеспокоено гладила его по спине, пока его нещадно полоскало в придорожных кустах. Рину было противно от самого себя и он был готов сквозь землю провалиться от стыда. Последнее время он предстает перед женщинами в самых непрезентабельных своих ипостасях, и видят боги, он бы лучше помер у Владыки Тьмы, чем так позориться. Кое-как они добрались до небольшого уютного домика Мефет и Рин дрожа, опустился на стул в кухне. Чувство было такое, словно он целую неделю беспросветно пил и вот теперь решил резко завязать. Тари поставила на огонь котелок с водой, засыпала чай в заварочник и начала открывать дверцы шкафов в поисках чего-нибудь к чаю.

– А где Мефет?

– Она отправилась в Хайванарр и потом на задание Распределителя – решила ашики погонять, вспомнить, каким концом держать меч. До завтра её ждать не стоит. Даже если она и справиться с испытанием до вечера – заночует у отца. Я запретил ей одной таскаться по темноте. В округе все еще не спокойно.

– Ясно, – Рину показалось, что Тари посмотрела на него с каким-то нескрываемым вожделением.

Хотя почему показалось? О её чувствах ему было известно. Они два взрослых бессмертных одни в доме. Естественно она не собирается коротать вечер за игрой в маджонг.

Глава 4.

Пар от чашек поднимался к потолку. Травяной аромат плыл по кухне, и Рину казалось, что все это какой-то сон. Дурной или хороший он еще не разобрался. Тари сидела напротив, сжимала его руку, перебирая пальцами перстни и улыбалась ему.

– Прости меня, Рин.

– За что? – удивился чародей.

– Я думала о тебе плохо. Я считала, что ты меня оставил Владыке Тьмы на поруганье. А оказалось все совсем не так.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь? – тряхнул волосами маг.

Раз он решил послушать историю – он послушает.

– Когда мы вошли в тот зал Владыки Тьмы вместе, он навел на нас с тобой морок. Я видела, как ты бросил меня в его руки и ушел, получив сказочную силу. Я рыдала, ненавидела тебя и проклинала, совершенно не зная, что ты где-то рядом и тебе гораздо больнее, чем мне. Юмико мне рассказала. Она жрица Амриты и, изучая древние свитки, случайно наткнулась на древний ритуал силы. Решила провести его, но вместо дарования силы её вышвырнуло куда-то в темные чертоги. Там она нашла тебя в таком состоянии… Ей как-то удалось убедить тебя, что все это сон и не по настоящему. Вы сбежали и какое-то время слонялись по империи, пока Владыка Тьмы тебя не нашел. Он убил бы тебя, но ты собрался и смог надавать гадкому демону по заднице. А потом нашел там меня. Ты что, правда, все это время обо мне помнил?

– Помнил. Я очень хотел бы сейчас сказать, что все эти годы пытался тебя вернуть, но вышло это скорее случайно.

– Случайно? – Тари посмотрела на мага недоверчиво.

– Ну да, я действительно сумел выбраться первый раз, и поверь мне, совершенно не спешил туда возвращаться. Я не знал где ты, и что с тобой случилось, – соврал Рин. – Я много зим хотел увидеть тебя. И помочь тебе. Но не знал способа…

– Я верю, ведь, Юми рассказывала мне, как героически ты защищал Хайванарр и Крисант! Я не поверила, что ты мог кого-то спасти, ведь в моем сознании ты был злобным беспринципным волшебником, отдавшим меня в оплату своей силы. На деле же оказалось, что мы оба пострадали. Я думала, Юми мне врет, пытаясь тебя обелить, что история про дворец Владыки Тьмы выдумка. А видя тебя сейчас такого… Измученного и потрепанного, я понимаю – Юмико говорила правду, – Тари опустила взгляд в стол.

Рин смотрел на нее и не мог поверить, что все так просто разрешилось. Что ему не нужно ползать у нее в ногах и молить о прощении. Да, это низко и подло обманывать её, но Юмико решила это за него. И Рину не могло прийти в голову, как сейчас ей рассказать правду. У девчонки и так в голове каша. Друзья, которые были с ними в том походе – все давно лежат в сырой земле. Единственный, кто может рассказать ей правду – Герот. Но вряд ли она его встретит. Так пусть все будет так, как будет. В конце концов, он достаточно пострадал за свои грехи.

– Почему ты не пойдешь к отцу в Хайванарр? Он мог бы устроить тебя в гарнизон, – промурлыкала Тари.

– Мы с ним серьезно повздорили, и он вообще запретил мне появляться в землях кехаров. Я тут скрываюсь у Мефет и он ни о чем не знает, – пространно ответил Рин.

– О… Мне жаль. У тебя есть кто-то? Ну, женщина? – покраснев и скромно смотря в чашку, спросила Тари.

– Я был не в том положении, чтоб связывать себя с женщинами. Владыка Тьмы в любой момент мог прибить и меня и того кто рядом со мной. Я понимаю, зачем ты спрашиваешь это, Тари. Я не глуп и не слеп. Но прошу тебя, остановись. Твое увлечение ни к чему не приведет. Я старый желчный маг. У меня есть мои заклятья – с ними я и обручен, – Рин поднялся и подойдя к окну, оперся ладонями о подоконник.

Он часто дышал, пытаясь унять колотящееся сердце. Отчего-то ему было страшно и совестно говорить ей это прямо.

– Нельзя же все время жить одному. Я не требую от тебя ответного чувства, Рин. Я просто хотела бы быть рядом, – она подошла к нему и положила руку на плечо.

Волшебник выпрямился и посмотрел на нее. Кошка ласково ему улыбалась, помахивая пушистым хвостом. Темные волосы рассыпались по плечам, щеки горят румянцем смущения, малахитовые глаза сияют в отсветах заката. Она потянулась к нему и коснулась губ поцелуем. Легко, ненавязчиво. Рин закрыл глаза и целовал эту странную чужую женщину. Дыхание срывалось, сердце заходилось, голову кружил аромат духов. Краем сознания он чувствовал, как она торопливо стаскивает с него плащ и внезапно словно очнулся. Чародей прижал Тари к груди, обрывая волшебный пьянящий поцелуй, пытаясь отдышаться и не в силах это сделать.

– Ты любишь кого-то, – глухо проговорила кошка. – Иначе тебе было бы все равно. Ты циник, Рин. Я была бы тебе удобна, и ты воспользовался бы этим моим предложением. Но ты влюблен и, похоже, безответно.

Маг молчал. Он не хотел произносить это вслух. Ему казалось, если он признается в своем чувстве, то точно не сможет с ним справиться. А жить еще пару сотен зим в этом самосозданном кошмаре ему хотелось меньше всего на свете.

– Я просто не хочу тебя обманывать. Я вообще больше никого не хочу обманывать. Меня сломали и скомкали в этом дворце Владыки. Меня натыкали мордой в мои грешки. Я учусь жить заново Тари. И я не уверен, что научусь. Раньше я ненавидел кехаров, сидов, людей. Я ненавидел всех, за то, что никто из них не отнесся ко мне с должной чуткостью, когда мне было это нужно. А теперь я понимаю, что виноват сам. Я замкнулся на себе, зациклился. Я эгоист и сноб. Я считал, что раз я такой бедный и несчастный мне все должны по умолчанию. Я не пытался сделать шаг хоть в чью-нибудь сторону.

– Так сделай сейчас! – упрямо крикнула Тари, сжимая кулачки. – Почему ты отвергаешь меня? Все время ты делаешь вид, что я тебя недостойна!

– Напротив, это я тебя недостоин, – тихо сказал он, поглаживая её волосы, рассыпавшиеся по спине и кошка всхлипнула. – Тари, у тебя полная империя магов на любой вкус. А вместе с ними лекарей, лучников, воинов и кого угодно еще. Я понимаю, что это избитые фразы и я не смогу вразумить тебя, ведь разум спит там, где пылает сердце, просто поверь, ты заслуживаешь больше, чем такого ублюдка как я.

Рину делалось дурно от того, что уже второй женщине ему приходится объяснять, почему они не могут быть вместе. И если с Юмико его душа рыдала, то сейчас он не испытывает ничего, кроме жалости и раздражения.

Тари улыбнулась ему сквозь слезы, решительно утерла лицо ладошками и пошла к двери.

– Рин, ты только будь счастлив, ладно? Не для этого мы столько веков гнили во дворце Владыки, чтоб теперь еще и несчастными быть.

Волшебник кивнул и тяжело опустился прямо на пол, когда дверь закрылась. Рин закурил дрожащими руками, хоть Мефет и ругалась, когда он курил в доме. Но сейчас ему нужна была порция дыма, чтоб в голове перестало гудеть. Не иначе Юмико постаралась вбить ей в голову, что они идеальная пара. Маленькая сводница! Но он понимал её мотивы. Скоро ей самой придется связать себя узами брака и родить будущую Верховную Жрицу. Ей, безусловно, было бы легче это сделать, зная, что он, Рин, тоже с кем-то живет. Этакая иллюзия, что они оба счастливы и довольны жизнью. Такие даже Рин никогда не выдумывал и не создавал, а уж жить в таком точно не собирался. Нет, здесь под боком у Юмико у него спокойствия не будет. Она как заправский шпион будет постоянно следить за ним. Не сама так полк своих жриц пришлет. Девчонка научилась политическим играм быстро, а Рин не был готов сейчас играть. Он не смог бы показать безразличие к ней. Для того чтоб не клокотала кровь в присутствии Герота ему потребовалось почти семьдесят зим. Может, через семьдесят зим он и сможет спокойно взглянуть ей в глаза. А сейчас нужен какой-то решительный шаг.

Волшебник встал, написал записку сестре, чтоб не волновалась о нем. Мол, он решил проверить свою лавку в Топях, не снесли ли её ашики. Да и дом его заодно. Затем Рин пошел в спальную, выпил остатки зелий, чтоб увеличить никчемные крохи его магической силы. Потом начертил углем на полу круг, уколол палец спицей сестры и написал письмена. Портал раскрылся и Рин схватился за край комода. В глазах потемнело и воздуха отчаянно не хватало. Мага шатало и мутило. Рин с трудом взял себя в руки и сжал в руках старенький посох Мефет, опираясь на него, согнувшись в три погибели. Волшебник ввалился в портал и рухнул на четвереньки уже в своей лавке. Вопреки его опасениям она стояла невредимая, но разграбленная и пыльная, в отсутствии хозяина. Маг судорожно сглотнул, понимая, что его положение ухудшается с каждым часом. Рин трясущейся рукой стер письмена и портал закрылся. Он посидел на пыльном полу, пытаясь отдышаться и собраться с силами и только богам известно сколько их потребовалось, чтоб подняться на ноги.

Волшебник вздохнул, накидывая на голову капюшон и осторожно выходя из лавки, чтоб ненароком не споткнуться.

– Дедушка, вам помочь? – участливо спросил маленький сид, остановившись возле согнувшегося пополам волшебника.

– Нет, малыш, я сам как-нибудь, – процедил Рин, оскорбившись на «дедушку».

Да, по понятиям смертных он вполне себе стал дедушкой, за двести-то с небольшим прожитых зим, но для бессмертного он был молодым человеком, в полном расцвете сил. Хоть и не чувствовал в себе этих сил от слова совсем.

К старому плесневелому каменному замку он брел с добрых два часа, хотя раньше добирался туда втрое быстрее. Снег посеребрил газон перед домом, крыльцо было засыпано сухой листвой, а ставни хлопали на ветру. Рин закрыл их, трясущимися от перенапряжения руками и, стерев защитные письмена, вошел в дом. Внутри было влажно и холодно. Потребуется несколько часов, чтоб все камины нагрели воздух и прогнали сырость. Это время Рин потратит на то, чтоб собрать свои книги, свитки и трактаты. И еще кое на что.

По-прежнему схватившись за посох обеими руками, он чудом преодолел лестницу, кажущуюся бесконечной, добрался до спальной и, с трудом сдвинув комод, опустился на колени в углу, где под половицами он соорудил в свое время тайник с редкими зельями. Каждое из них стоило по несколько тысяч золотом и многие за них готовы были шею Рину свернуть. Магия надежно скрывала тайник и слава богам половица была на месте, хоть маг и был уверен – воры и отсюда бы все вынесли, если бы в свое время он не наложил колдовскую печать в самое основание замка. Но сейчас его интересовала не целостность печати, а мощное зелье исцеления. Вряд ли удастся найти еще склянку такого на просторах империи – его рецепт был давно утрачен. Некстати пришли в голову воспоминания – когда он покупал его сам в Прандиуме, в далеких землях моритов. У торговца толпилась куча разномастного народа, обливаясь слезами, просило это зелье для близких, которые неизлечимо больны.

Рин долго глядел на золотистую жидкость, переливающуюся в небольшом флаконе в его руке. Надо было сразу попросить Мефет забрать его. Но он же был уверен, что замок стерт ашики с лица земли. Как удачно, что это не так. Рин с трудом вытащил затычку и шумно выдохнув, выпил зелье залпом. Вкус был не то, что отвратительным – он был чудовищным. Горьковато-кислый, с запахом разложения и чего-то горелого. Его едва не вырвало и маг даже начал сомневаться – не испортилось ли оно? Но внезапно от желудка по телу разлилось тепло. Мурашки пробежали по коже от удовольствия, и, кажется, Рин даже застонал. Что-то сродни не то всплеску энергии, не то экстазу разлилось по телу и нарастало и опадало с каждым ударом сердца. Перед глазами все плыло, мышцы приятно расслабились, словно после хорошей тренировки. Словом, если бы существовала высшая точка наслаждения – это была бы она. Теперь Рин понимал, почему это зелье столько стоило. На такое и подсесть можно.

Когда сознание прояснилось, Рин обнаружил себя на коленях, сжимающим собственные плечи. С уголка рта текла слюна, и волшебник утерся рукавом. Он никогда не чувствовал себя лучше. Рин поднялся на ноги, с удивлением отмечая, что посох ему больше не нужен. Ему вообще, похоже, уже не нужно оружие. Он любого ашики голыми руками мог бы разорвать. По крайней мере, чувствовал в себе на это силы. Рин скинул с себя плащ, рубашку и, подойдя к зеркалу широкими движениями стер пыль предплечьем. Волшебник щелкнул пальцами, и на потолке зажглась лампа, треща и чадя старым маслом. Чародей удивленно отступил на шаг, рассматривая себя в зеркале. Он выглядел даже лучше, чем до своей болезни. Как будто стал чуточку выше и шире в плечах. Будто кровь его предков – кехаров проявилась еще сильнее. Запахи и звуки стали острее, мышцы бугрились под кожей, но выглядело это вполне органично, и он не напоминал те машины для убийства, какими становятся воины, изводящие себя тренировками. Рин любовался собой, и ему было за это ни капельки не стыдно. В конце концов, может он и себя побаловать любимого?

Пока в камине трещали ссохшиеся дрова, он листал книги, переписывал нужное в гримуар бисерным аккуратным почерком сидя на кровати, и сортировал их. Часть он планировал продать в Крисанте, как и оставшиеся склянки редких зелий. Потом с наслаждением принял горячую ванну с маслом лаванды и пушистой пеной. Ему не хватало таких мирских радостей. Он даже подумал, а может и правда остаться в Топях, продолжить торговать? Тут его сердце успокаивалось, словно покрывалось мхом и плесенью этого болота. Волшебник погрузился под воду с головой, пока легкие не начали огнем гореть. Это немного отрезвило его. Все же у него есть план и отказываться от него пока причин не было.

После ванны Рин облачился в доспех, застегнул у горла черный плащ с меховой отделкой. Волшебнику показалось, что он еще пахнет Юмико, которую он укрывал им по дороге в Топи. В доме вообще незримо витал её дух, и это стало решающим аргументом – нужно от всего этого избавиться. Волшебник закинул на плечо сумку с тем, что считал для себя необходимым и сломав плашку перехода очутился на западной площади столицы. Через полчаса он выходил из лучшей столичной лавки беднее на несколько склянок, стопку книг, свой магический клинок, и богаче на приличную сумму денег. Этого ему хватит некоторое время жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Но все же сумма была не столь внушительной, какими привык ворочать волшебник в свою бытность торговцем. Рину было до безумия жалко разворованной лавки, ведь товара там было столько, что на три безбедных жизни хватит. Даже если эти жизни вечные. Он и представить не мог, что будет не в состоянии её уберечь и тащил в нее всякие раритетные вещи.

У торгового дома было малолюдно и волшебник немедленно совершил перевод для Мефет и составил письмо, в котором объяснял основные пункты своего плана. А так же просил по-прежнему не сообщать Героту о его чудесном воскрешении.

Небольшую часть золота, Рин вложил в экипировку. Его мантия и легкий доспех после двух масштабных сражений годились только полы в таверне мыть, и потому он без сожаления сменил их на новенькие, пахнущие краской для ткани и кожей, переливающиеся зачарованными камнями и письменами. Только вот что делать с оружием? Он никогда не был хорошим фехтовальщиком, да и привык уже за целую зиму к посоху, кроме того мечи, что предлагали для волшебников местные кузнецы вызвали только раздражение Рина. Более не сбалансированного, хрупкого и скудно зачарованного оружия еще поискать нужно. Он бродил по столице до самой ночи, заходя в лавочки, которые уже начали закрываться. Без всякой надежды он зашел в какой-то вычурный павильончик недалеко от аптекаря на западной площади. Вдоль стен стояли разнообразные клинки, а в корзиночках лежали какие-то странные артефакты. В павильончике битком было набито воинов. Все галдели и обсуждали оружие. Юная торговка в необычном платьице сновала туда-сюда, приветливо улыбаясь и рассказывая о товаре. Рин пожал плечами и подошел ко второй девчонке, которая только освободилась от какого-то покупателя.

– Эм, юная леди, я тут только вернулся из дальнего странствия и не в полной мере понимаю, что это за великолепное оружие? – включил все свое природное обаяние Рин.

– О, господин, это оружие из алого золота. Жилу совсем недавно обнаружили в княжестве Бахар и местные кузнецы творят из него просто чудеса. Уникальные вещи, да к тому же их можно сплавлять с останками ашики, делая все совершеннее и совершеннее.

– И сколько же стоит такое удовольствие? – прикрыл Рин один глаз, рассматривая темно-алое золото, переливающееся изумрудным цветом.

Девушка смущенно указала на маленький листочек, где углем значилась цена оружия. Естественно золотом.

– Хм, своеобразно.

– Но это полная стоимость зачарованного оружия сплавленного из перьев Птицы Смерти и когтей волчиц Сель. Если брать заготовку – она практически бесплатна. Но и чары там слабоваты, откровенно говоря, – пожала плечами торговка.

– И где же водятся Птицы Смерти и эти волчицы Сель?

– Недалеко от брошеной башни среди песчаного плато.

– Тоже в княжестве Бахар?

Девушка счастливо кивнула.

– Давай ка мне что-нибудь среднее. Остальное добуду, загорая на этом вашем плато.

Торговка протянула Рину магический меч, умело демонстрируя, как переливаются выбитые по центру лезвия письмена. Волшебник долго разглядывал оружие, прикидывал, как оно лежит в руке, высчитывал баланс и даже взмахнул им пару раз.

– Нет. Мне меч не подойдет.

– Тяжеловат? – удивилась торговка.

– Напротив. Я, знаете ли, полукровка. А это? – кивнул Рин на посох, прислонённый к стене.

– Но маги предпочитают…

– Дорогая моя, тебе не все равно, что там предпочитают остальные маги если я плачу золотом? – раздраженно спросил Рин.

– Конечно, господин, вот, – девушка протянула ему посох.

Два дракона сплетшиеся хвостами держали в лапах не то шар, не то пушистый цветок хризантемы. Судя по надписи мастера, посох так и назывался Хризантема Алого Пламени – подходяще для огненного волшебника. Рин крутнул его в пальцах, чуть не огрев какого-то лучника, стоящего в опасной близости.

Сид фыркнул, сочтя мага не компетентным и придурковатым, а посему не достойным его внимания. Волшебник удовлетворенно хмыкнул.

– Беру. И красавица, скажи, будь добра, где мне найти компанию, которая к этой самой башне ходит. Ведь ты явно из местных и знаешь самых отчаянных головорезов.

Торговка смутилась, принимая из его рук мешочки золота. Написала быстро записку и Рин вздохнул. Теперь ему нужно плыть в Бахар. Кошмар какой-то. Можно было бы воспользоваться городским камнем перехода, но стоило это чудовищно дорого.

Маг был упорным, настырным, а теперь еще и нищим, да и морской болезнью он не страдал – выбор был очевиден. Сутки спустя Рин стоял на палубе корабля и вдыхал полной грудью теплый морской бриз. Красивое судно с белым парусом резало волны. Сновали туда-сюда матросы и пассажиры, что так же решили навестить далекие земли. Волшебник заложил руки за спину и улыбнулся. Наверное, именно это ему сейчас и нужно – совершенно новый мир с совершенно новыми законами.

Глава 5.

Все необходимые приготовления были сделаны, статусы и звания, позволяющие ему охотится на землях княжества, получены потом, кровью и больной головой. Не сказать, чтоб его удивляла бюрократия, он ее не мало на своем веку повидал, но князь, видимо, решил допускать к охоте на своих землях только исключительно хороших бойцов. И свою исключительность нужно было ещё доказать. На это потребовалось практически две луны. Рин чувствовал себя зеленым новичком, абсолютно ничего не понимая в местном мироустройстве. Лишь одно он мог сказать наверняка – места тут очаровательные.

В этот вечер в таверне было пустовато. Видимо воины отправились на подвиги. Рин даже сверился с запиской торговки на всякий случай и, убедившись, что ничего не перепутал, толкнул двери питейной. Волшебник приметил нужных ему воинов – они единственные сидели за столиком впятером, и подошел к ним.

– Добрый вечер, господа бессмертные, – расплылся в улыбке волшебник, безошибочно определяя отсутствие коллеги в группе, и без приглашения плюхнулся на пустующий стул.

Пять пар глаз со смесью раздражения и любопытства воззрились на него.

– Торговка Майяда из Крисанта сказала, что вы де лучшая группа для похода к башне. Вот хочу напроситься с вами, – Рин закурил, позволив будущим сопартийцам обдумать его предложение.

– Что, вот так сразу? Ни саморекламы, ни высоких чинов и титулов? Ты кто хоть есть-то? – спросил оборотень, очевидно главный из отряда, перегибаясь к Рину через стол.

Волшебник улыбнулся, показывая клыки зверю, обозначая всю свою любезность и происхождение.

– К чему титулы и звания? У меня есть оружие, броня и необходимые регалии для убийства волчиц бездушной Сель и прочей живности. Если ты, коврик мохнатый, хочешь проверить на крепость мои кости, то это лучше делать снаружи. Судя по вашим кислым рожам улов у вас так себе сегодня и платить еще за разбитую посуду и разломанную мебель – будет сущим расточительством.

Воин из компашки хмыкнул, прикидывая, где мог встречать этого бесстрашного мага с отсутствием чувства самосохранения.

– Чего ты тут сказал?! – зарычал оборотень, и занесенная для удара лапа вместо плеча мага с противным скрежетом прошлась по инкрустации сияющего посоха.

Волшебник невозмутимо взмахнул оружием, отряхнул мантию, которая, по его мнению, могла запачкаться, поднял стул, сел и продолжил курить. Лекарь прониклась его хладнокровием ничуть не меньше чем воин. Такие уравновешенные волшебники – редкость. Даже если он будет грязно ругаться и истерить на плато, его выдержке можно позавидовать.

– В нашей группе уже есть маг, – отрезала кошка.

Рин оглядел хвостатую и усмехнулся. Видимо теперь кошки это его животная слабость, иначе, отчего же его сердце пропустило удар, видя кокетливо выставленную ножку в разрез юбки волшебной мантии? Вроде и строгая, а природного кокетства на пятерых мироздание насыпало. Ему все больше нравилась эта компания.

– И где же он? Подштанники после похода застирывает?

– Смотри как бы тебе их не пришлось застирывать, – рыкнул оборотень, опускаясь, однако, на свой стул.

– Интересный ты волшебник, – сощурился воин. – Зачем тебе мы, если ты так крут, как хочешь показать?

– Приезжих одних вглубь архипелага власти не пускают, боятся, что авантюристы убьются без провожатых. Если проблема в оплате моего места в вашем отряде – я готов, – Рин высыпал на стол амулеты, пилюли и редкие склянки.

И его новым друзьям совсем не обязательно знать, что на все это были потрачены последние деньги и Рин в отчаянии оттого, что завтра нечем будет даже комнату оплачивать. Но слава богам, в алчных глазах маг без труда прочитал, что отряд его принимает и он в одночасье, становится лучшим другом каждого из воинов. Волшебник считал этот прием низким и недостойным, но кому нужно его благородство? В конце концов, их продажность на их совести.

– Хорошо, на рассвете выдвигаемся к башне. Ты с нами. Как, кстати, тебя зовут? – спросил воин, не разглядев имя волшебника на мелькнувшем пару раз из-за плаща жетоне.

– Ринейр Мехиус. Рад нашему знакомству, – волшебник протянул руку и воин восхищенно улыбнулся, с радостью пожимая его ладонь.

Волшебник откланялся остальным и пошел на выход, слыша, как яростно шепчет воин своим сопартийцам, кто навязался к ним в отряд. Что ж, немного славы еще никому не вредило. А здесь, за тысячи миль от родных краев можно и ожить.

Следующие четыре зимы были бесконечным калейдоскопом из плато и других злачных мест княжества Бахар. Сопартийцы, которые со временем и впрямь стали практически друзьями, много раз звали Рина в их маленькую дружную гильдию, но маг упорно не соглашался. Он одиночка, и лишняя ответственность ему не нужна. Без гильдии проще – захотел надавать кому-нибудь по холке, не надо лишний раз удостоверяться друг он гильдии или враг. Не надо кому-то помогать, кого-то наставлять и учить. Хотя именно это был следующий пункт его плана. Рин хотел снова быть магистром и знал только два способа это звание вернуть. Первый способ – стать капитаном одного из магических отрядов Имперской Армии, где звание довольно быстро давалось Императором за доблесть и отвагу. Это явно не его вариант и для Рина он заказан на остаток жизни. Второй вариант – взять ученика, который по прошествии года сдаст экзамен на мастерство на Арене Мастеров в Крисанте. Учитывая, что каждый год учеников наставники берут тысячами – шанс маловат. Но куда больше, чем снова стать капитаном отряда. Император, конечно душка, и Рина сердечно ценит, но звание капитана ему не даст во веки веков.

Маг не помнил, когда последний раз наслаждался вином, едой, горячим источником или банальным сексом. Он сутками бил всяческих монстров во главе которых стояла красивая, но смертоносная оборотень-волчица Сель, потом тащился в свою крошечную квартирку, что он снимал в близлежащем селении и падал на кровать без чувств. Бессовестно дрых примерно сутки, набивал чем-нибудь съестным брюхо в таверне – и снова к бездушной и смертоносной ашики. Сопартийцы над ним даже начали подшучивать, что у них де завязываются интимные отношения. На что Рин фыркал и усмехался. На кой бес ему эта волчица при всей её красоте, если и кошка, и лекарь неоднократно оказывали ему недвусмысленные знаки внимания? Но маг держался неприступной крепостью, видели Боги, из последних сил. Рин не считал, что теперь должен блюсти обет целомудрия, но работу и личную жизнь смешивать привычки не имел. А этот зубодробительный марафон, длинной в четыре года был для Рина просто работой. И вот сегодня он с наслаждением взял в руки посох, который перековывал для него местный кузнец соединив очередные перья Птицы Смерти и когти волчиц с золотом и зачарованными камнями. Больше его ничто не держало в Бахаре, как впрочем, и в компании его сопартийцев. Ему было чуть тоскливо, что теперь он снова останется совсем один, но все же в родных краях его ждала сестра. Мефет регулярно забрасывала его письмами полными беспокойства и милых нежностей. Рин с удивлением отмечал, что скучает по ней, стараясь гнать от себя прочие мысли. Юмико была просто вычеркнута из его жизни, словно он никогда с ней не встречался вовсе. Это стоило много злых слез, много переживаний и много смертей под башней. Но постепенно его сердце снова стало биться ровно, голова стала холодной, а воспоминания о рыженькой девушке с малахитовыми глазами не причиняли ничего, кроме светлой грусти.

Этим вечером воины удивились, когда зайдя в таверну после своих поденных подвигов, увидели богато накрытый стол. Рин сидел на стуле, привычно курил, а к стулу был привычно прислонен посох. Только вот посох был не привычным.

– Бездухи меня раздери… добился таки своего, стервец! – задохнулся от возмущения оборотень.

Первая стычка давно забылась и они, пожалуй, были даже более близкими друзьями, чем с остальными.

– Поздравляю, Рин! – чмокнула его в щеку сидка, вызвав гневный взгляд кошки.

Крылатая никогда не упускала шанса позлить заклятую подругу, прекрасно зная, что симпатичный темпераментный маг нравится им обеим. И если сидка относилась к нему просто с расположением, у кошки явно прослеживался любовный интерес.

– Я очень рада за тебя, чародей, – томно проговорила хвостатая ему в самое ухо, сдерживаясь чтоб не куснуть Рина за мочку.

Остальные тоже произнесли какие-то дежурные поздравления и принялись за пьянку. Уже поздно вечером, наплясавшись и наоравшись песен, компания пьяно откинулась на спинки стульев и лениво созерцала потолок таверны.

– Ну, ребята, приятно было с вами работать, – отметил Рин, вставая на ноги и отряхивая с колен пепел и мелкий мусор.

– В смысле? – оживилась кошка.

– В смысле, что я оружие сделал, вы вроде тоже свое благосостояние улучшили от наших походов, так что засим откланиваюсь.

– Ты уезжаешь? – спросил воин, как то грустно.

– Ну, у меня семья в Хайванарре. Да и дело есть одно, что здесь будет сделать проблематично.

– Семья? – чуть не плача спросила кошка.

– Ну и чего вы скисли? Можно подумать я умер, в самом деле. Камень переходов работает круглосуточно, захотите повидаться – милости прошу. В таверне стол накрою, комнату организую. Да и мой скверный характер больше терпеть не придется, – улыбался Рин.

Оборотень поднялся на ноги и протянул лапу. Рин пожал её и, совсем не ожидая, полетел в объятья приятеля, дернувшего его за руку.

– Ты, блин, больше кехар, чем некоторые блохастые обормоты. Мне теперь с кем прикажешь гонять по округе обозревшее шпанье? С кем мне оставлять их в одних подштанниках, а? – прорычал оборотень, трогательно всхлипнув.

– Ой, вот только не надо рыдать тут. Ты уже большой дяденька, а туда же. И вообще, прекращайте, иначе я сам сейчас расплачусь.

– Да вали ты уже, раз собрался, а то и вправду сейчас расплачемся, – сухо сказал лучник, обнимаясь с Рином после оборотня.

Волшебник поспешил уйти из таверны. Два часа ему потребовалось, чтоб собрать все свои немногочисленные пожитки и, оплатив переход, очутиться в Итарии. Вокруг творилось что-то жуткое. Люди с факелами вилами и прочим инвентарем носились по улицам. Капитаны Имперской Армии зычными голосами формировали отряды. А небо было черно от ашики. Рин усмехнулся – мироздание само ему подкидывает шанс легендарного возвращения со всеми вытекающими.

Рин бегом кинулся к ближайшей ночлежке, покидал все ненужные вещи в угол комнаты и шепнул с малых зим заученное заклятье. Золотой звездной пылью облетела одежда, заменяясь на доспех. Рин повесил на шею пару амулетов, способных некоторое время поддерживать его магические резервы и выбежал на улицу. Пересек быстрым шагом площадь и остановился у собора, уходящего шпилем почти к самым облакам. Ашики шипели, клацали и издавали другие жуткие звуки, но пока держали дистанцию, видимо огонь и редкие дальнобойные заклятья их все же отпугивали. Но Рин знал, едва их наберется достаточно, по их разумению, они нападут. Волшебник сделал шаг в пустоту и вступил на сухую снежную корку. Он шагал вперед, а под его ногами материализовался лед, вырастая лестницей к крыше собора.

За спиной он слышал нелестные высказывания и вопросы бравых воинов, не самоубийца ли он, не сумасшедший ли, ведь эти бравые парни уже несколько часов толкутся тут и разрабатывают план. Рин четко усвоил: в борьбе с ашики, которые нападают массой – нет как таковой стратегии. Это в Диких землях можно изобретать тактики и приемы – здесь же все решается грубой силой. Волшебник встал поудобнее на покатой черепичной крыше, выхватил из магического пространства новенький посох и речитативом начал читать все подвластные ему заклятья.

– Герот, кто это? – спросила Юмико, видя, как засверкали в небе синие и алые всполохи.

Оборотень поднял взгляд от карты местности и поперхнулся воздухом.

– Какой-то маг. Видимо ему жить недолго осталось, раз он умудрился залезть в самую кучу, – фыркнул оборотень.

Юмико осторожно пошла к краю соборной площади. С каждым шагом она видела в этом неизвестном маге знакомые движения. Резкие, отчетливые, выученные. И в то же время грациозно-плавные, как у кехара. Рядом, на белый мрамор брызнула кровь ашики и свалилась тушка в черном оперении. Юмико смотрела широко распахнутыми глазами, чувствуя, как щиплет переносицу, а вокруг пошел кровавый дождь. Раздались команды и в небо взмыли отряды из сидов. Капитаны поняли, что если держится один маг, пусть и с трудом, отряд выдержит однозначно. По уже подтаивающей ледяной лестнице бросились маги и лучники, занимая место на крыше собора. Небо наполнилось сиянием заклятий, атакующих и исцеляющих. Но Юмико не видела всех этих разряженных в пух и прах имперских воинов. Она видела только его, своего чародея. Полы черного плаща трепало на ветру, золотой доспех сиял в свете пламени и слышно было четкие, поставленные слова давно зазубренных заклятий. Юмико узнала его голос, кажущийся почти неслышным на таком расстоянии.

– Госпожа! Ну что вы…

– Рин! – крикнула Юмико, бросаясь к нему, чуть оскальзываясь на мокрых ступеньках.

Маг развернулся на очередной окрик, на секунду утратив бдительность, и изумрудная плеть заклятья щелкнула в сантиметре от его лица, отправляя за Грань очередного ашики.

– Прости, отвлекла, – Юмико поравнялась с ним, взмахивая рукой, чтоб призвать Мика.

– Я сам виноват, госпожа. В бою нужно обращать внимания на противника втрое больше, чем на окрики и команды, – сухо сказал он.

Юмико улыбнулась. Вот же вредный волшебник, делает вид, что это обычная встреча знакомых, но ничего не значащих друг для друга бессмертных. Хотя, с Геротом они долго играют в эту игру. Опыт у него явно есть. И Юмико была ему благодарна за эту холодность. Ей было бы в сто крат тяжелее, если бы он смотрел на нее с тоской и немой любовью. Кошка встала с ним спина к спине и колдовала. Колдовала самозабвенно, направляя в бой Мика и то и дело щелкая плетью, приманивая тварей под ударную силу Рина. Она даже не чувствовала как текут по лицу слезы, смывая кровь ашики и сухую сажу, которую ветер швырял в лицо. У Рина бешено колотилось сердце, далеко не от того, что он находился в эпицентре боя. Он вообще уже мало что видел перед собой, просто произнося слова по памяти. Задевали его заклятья ашики или кого другого он не разбирал.

Внезапно вокруг завопили радостно воины и Рин словно проснулся. Воздуха отчаянно не хватало, и он жадно дышал, смотря вниз, где под ним была Итария. Залитая кровью и заваленная телами мерзких монстров. Он поймал взгляд Юмико и оглядел себя. Да уж, видок еще тот, по уши заляпан кровью, кишками и остатками ашики. Впрочем, здесь все были такие. Он спустился на карниз, придерживая Юмико за руку, скользнул на подоконник стрельчатого окна, помог спуститься кошке. Они оказались между пролетами широкой лестницы, укрытой алым ковром. Алым, как весь город под ними и Юмико поежилась, выглядывая из окна. Рин вздохнул, приводя мысли в порядок, стряхнул с посоха кровь резким движением, упер черенок в пол и посмотрел в малахитовые глаза. Юми стояла напротив, ласково улыбалась и была сердечно рада его видеть. Жаль, что Рин не разделял её радости. Для него было бы легче, если бы этой встречи вовсе не состоялось. Он с какой-то отчаянной ревностью отмечал, что она пять зим не сидела в Храме. На груди блестит жетон кругленькой шестеркой, мантия сверкает золотом, оружие сияет мистическим фиолетовым цветом. На челе диадема, которая так идет к её глазам.

– Я рада, что вы в добром здравии, магистр Рин.

– Заклинатель, – привычно поправил волшебник.

Она изящно подала ему руку и Рин скрипнув зубами, поцеловал тыльную сторону ладони, ощущая такой желанный аромат светлой кожи. Он держал её руку чуть дольше, чем того требуют приличия, но подбежавший Герот немного вернул его в реальность из растрепанных чувств.

– Рин… Я… Там под столицей, я думал тебя… Я рад, что с тобой все в порядке, господин заклинатель, – взяв себя в руки наконец проговорил оборотень.

Рин улыбнулся ему, открыто, по-мальчишески. У Юми к горлу подступил ком. Кому нужна эта игра? Зачем? Почему этот бесчувственный кехарец даже обнять своего сына не может, узнав, что он жив? Юмико специально ничего ему не говорила, надеясь на встречу, которая должна состояться между родными, и вот сейчас…

– Рад видеть тебя по-прежнему сильным воином и защитником жриц Амриты, Герот, – чуть склонился Рин.

– Куда ты пропал на столько зим, господин заклинатель? – дрожащим голосом спросил оборотень, часто моргая, чтоб не расплакаться.

– Давай встретимся с тобой у старой мельницы на Мятной равнине, пропустим по стаканчику вина и обсудим это. Сейчас я больше всего на свете хочу помыться от крови.

Юми улыбнулась. Рин сделал первый шаг? Удивительно!

– Я должен проводить в город госпожу Юмико, – неуверенно проговорил Герот.

– У меня есть плашка перехода, не волнуйтесь. Со мной ничего не случиться. Вам стоит давно побеседовать со старым другом, Герот, – Юми похлопала его по пушистой лапе и сломала тонкую глиняную табличку, осыпаясь голубыми звездочками.

– Интриганка, – цыкнул Рин, упирая руки в бока.

Оборотень стоял и боялся свалиться на землю – так дрожали коленки. Рин, его Рин живой и здоровый. Боги, какое счастье!

– Ну, жду тебя у мельницы через час, – Рин сунул ему в лапу плашку со знаком перехода и отправился вниз по лестнице.

Оборотень закрыл морду лапами и судорожно всхлипнул. Что бы там не сделала эта рыжая девчонка – нужно будет её отблагодарить за такой дар.

Глава 6.

На равнине вовсю разлилась весна. Сочные травы и яркие цветы покрыли землю, насколько хватало глаз. Ветер расчесывал высокие пушистые стебли мяты и поскрипывал старым мельничным колесом. Рин сидел на пригорке чуть поодаль от мельницы, жевал травинку и наблюдал за пекарем и мальчишками-служками то и дело сновавшими из амбара в мельницу. У бедра Рина покоилась походная сумка с вином, сыром, мясом и свежим хлебом. Волшебник, конечно, верил, что Герот хочет увидеться и поговорить с ним без свидетелей, но отчего-то все равно волновался. Противный липкий пот стекал по спине, ладони тоже потели. Он тщательно обдумывал, что скажет родителю, когда тот появится, но ничего связного в голову не приходило, а когда он увидел идущую из поселка внушительную фигуру оборотня из головы и вовсе все вылетело. Когда Герот подошел, маг торопливо поднялся и судорожно вздохнул, смотря в янтарные глаза отца. Рин снова ощутил себя маленьким мальчиком зим девяти, который видит этого незнакомого страшного оборотня и от которого отворачивается собственная мать. Рина колотило от страха и перед глазами все плыло от волнения. Герот был его судьей долгие годы и Рин все делал только для того, чтоб заслужить его одобрение. Чтоб он им гордился. Даже выжигая дотла селения кехаров, он творил это, чтоб до отца дошли слухи о боевой мощи капитана седьмого отряда, который по недоразумению приходится ему сыном. Внебрачным ненужным ему сыном.

– Прости, что не сказал сразу. Мне нужно было время в себе разобраться, – дрожащим голосом сказал Рин и кашлянул в кулак.

В следующую секунду его уже схватили в охапку огромные пушистые лапы и с чувством прижали к широкой груди. Волшебник всхлипнул, обхватывая отца за шею и утыкаясь в мягкий мех. Оборотень был существенно выше мага и Рин с удивлением отметил, что Герот стоит перед ним на коленях, стискивая в объятьях и трясясь в рыданиях.

– Дурак ты малозимний, – прорычал оборотень, встряхнув его за плечи так, что Рин думал у него сломается хребет. – Я же считал, что ты… ты-ы-ы…

Оборотень заскулил, совсем как попавшее в капкан животное, утыкаясь головой куда-то в живот магу и обхватывая его за пояс. Рин растерянно стоял не в силах пошевелиться, и совершенно не зная, что ему делать. Он вытер щеки от слез и положил руки на плечи родителя.

– Вечно ты делаешь из меня сопливого слюнтяя, отец, – усмехнулся Рин.

Герот плюхнулся в траву, тоже отирая мокрую от слез морду. Это «отец» было для него как бальзам на душу. Он уже и не помнил, когда Рин так называл его в последний раз. Какую-то дикую бездну времени назад.

Волшебник разлил по кружкам вино, разложив на сумке свою нехитрую снедь, и с удивлением заметил, что у Герота тоже дрожат лапы, когда он брал вино из его рук. Кехарец выпил первую кружку залпом и тяжело выдохнул. Он смотрел на Рина, узнавал его, и одновременно нет.

– Ты повзрослел, вроде бы. Или просто изменился. Никак не пойму, – вздохнул Герот.

– Я четыре зимы загорал в Бахаре. Там за это время не то, что повзрослеть, состариться можно. Особенно если кто-нибудь из сопартийцев начинает тупить, – отхлебнул вина Рин.

– Малышка Юмико тебя узнала даже на крыше собора со спины, – заметил Герот, усмехаясь. – Это ведь она тебя вытащила с того света?

– Можно и так сказать. Но не сдохнуть помогла мне другая кошка. Ты её тоже знаешь, – лукаво улыбнулся маг.

– Эм… Лори? – предположил оборотень.

– Мефет.

– Мефет?! И эта маленькая засранка ничего мне не сказала?! – негодовал он.

– Не обижайся на нее, это я просил. Я тогда был несколько не в форме. Мне было бы неуютно, если бы ты меня таким увидел, – честно признался волшебник.

– Рин… Ну что ты такое говоришь? Я бы немедленно прибежал к Мефет и помог бы всем, что от меня зависело!

– Но от тебя ничего не зависело. Как видишь, я жив, здоров и даже немного подрос в магии и экипировке. К тому же я планирую в этом году брать себе ученика, чтоб вернуть звание магистра. Хотел спросить твое мнение.

– Родной мой, я могу только порадоваться за тебя. Мне стоит извиниться, я совсем растерялся там, в Итарии. Мне следовало сразу обнять тебя и сказать что-нибудь доброе и ласковое. Давно уже стоило.

– Да успокойся ты уже. Я рад, что теперь это произошло и совсем не хочу рассуждать когда и как должно было, – Рин хлопнул родителя по коленке.

– Почему же, если Юмико тебя спасла, ты говорил с ней так сухо? Как с чужой.

Рин тяжело вздохнул. Он подозревал, что отец затронет эту тему. Не хотел её обсуждать, но и скрывать от него считал неправильным.

– Она и есть мне чужая. Во всяком случае, теперь. Я надеялся, что смогу женить её на себе прежде, чем она узнает о своем политическом статусе. Но вы, командир гарнизона, явились раньше. И увезли её в пустыню к маменьке Лоране и толпе женихов. И я теперь грущу.

– Ты любишь её? – ласково спросил Герот, приобнимая сына за плечо.

– Я не знаю, отец. Мне не с чем сравнивать. Материнской любви я фактически не знал, если не считать твою супругу, но тогда я не мог оценить ее чувство, да и не хотел. С тобой тоже отношения были, сам понимаешь, далеко не возвышенные. Но мне без Юми плохо и тоскливо. Даже сейчас, спустя пять зим. Я увидел её сегодня и понял, что я сам себя обманываю, что забыл её и вычеркнул из жизни. Ничего подобного, – изливал душу Рин, сам от себя удивляясь.

– Боги, как бы я хотел тебе помочь. Но не знаю чем.

– Мне просто надо было родиться оборотнем. Тогда моя судьба сложилась бы по-другому. Наверное, – горько усмехнулся волшебник, допил вино и лег в траву, закинув руки за голову.

Герот лег рядом и так же рассматривал облака, как и Рин. За долгое время в душе старого вояки поселился покой. Видят боги, сколько он провел бессонных ночей, кляня себя, что так и не успел поговорить с сыном по душам, что не успел попросить у него прощение и сказать, что он любит его.

– Где планируешь жить?

– Пока не знаю. Через пять дней в Оранге пройдет церемония Посвящения, среди жителей Ракуата больше всего элементалистов, там лучше всего искать себе ученика. После придется много мотаться по миру, пока этот оболтус не подрастет в умениях. Да еще и разрешение придется брать для дозволения пройти испытание на землях Кха-Бьери. Насколько я знаю, кехары нынче не разрешают находится на их территории бесплатно всем кому не лень?

– Это предложил совет. Надо как-то отстраиваться. Восстанавливать города и селенья. Плата сущие медяки, но для нас это большое благо, – Рину стало смешно, что его отец горячо оправдывается за свой народ.

Хотя почему за свой? За их общий. Пора уже начинать причислять себя и к тем и к другим. Его дружище в Бахаре был прав. Рин больше оборотень, чем некоторые кехары.

– Рин, я… Я горжусь тобой, сын.

Волшебник замер, гадая, не послышалось ли ему. Сердце бешено колотилось, в носу противно защипало, и маг несколько раз моргнул, чтоб не разреветься в очередной раз.

– Ты спас наш город, спас столицу. Ты меня и Лори отпустил тогда, жертвуя своей военной карьерой, что уж и говорить блестящей. Я хотел еще тогда найти тебя и поговорить, но боялся. Боялся, что ты до сих пор злишься. Что разговора не выйдет, и мы в очередной раз наорем друг на друга. Я даже в лавку твою тогда пришел не ради Юмико. Она была лишь поводом. А когда ты вывалился из портала посреди Хайванарра, весь в поту, мыле и крови… Я ведь от волнения за тебя тогда ругался. Я ведь знаю о черных заклятьях. Они забирают жизнь мага, и мне было страшно, что тебя не станет. Но этот кошмар сбылся позже. Когда Илрин дал мне твой жетон. О как я жалел, что ашики кончились! – оборотень рыкнул, вспоминая свой гнев и свою боль.

Героту захотелось опять схватить сына в охапку, убедиться, что он вот здесь – живой и здоровый.

– Ну, вы тоже молодцы еще те. Помиловать того, кто вашу будущую Верховную Жрицу сдал в детский приют в первый же вечер пребывания в столице.

– Как сказала мне Юмико по большому секрету, Владыка кехаров был кем-то околдован, когда это делал.

– Владыкой Тьмы, вероятно.

– Ты… правда его видел?

– Я видел его точно так же как сейчас тебя. Причем многократно и не сказать, что от этих встреч я в восторге. Давай не будем об этом. Свое пребывание у Владыки – последнее, о чем я хочу вспоминать.

– Когда отучишь своего воспитанника, возвращайся в Хайванарр? Пора нам уже жить всем одной семьей.

– Я подумаю, отец. Мне потребуется много мужества, чтоб спокойно смотреть на Юмико и делать вид, что мы давние приятели и не больше. И я не уверен, что к этому готов.

Они еще долго лежали в траве, говорили обо всем на свете. Герот рассказал, как погибла его супруга, и Рин искренне грустил о ней. Рассказал, как они отбивали Хайванарр. Про жизнь Мефет тоже поведал. Оказывается, её мужем был заместитель Герота. Второй стражник гарнизона, а не какой-то там кот облезлый. Причем Вилмор был оборотнем благородным и от тестя не взял ни золотого, прекрасно зная о высоком положении последнего. Он привел жену в свой скромный домик в заставе и они потихоньку вели там быт в условиях войны. А потом он погиб. Мефет была убита горем и многие луны тяжело болела. Герот всерьез боялся за свою дочь. Но потом она прислала письмо, весьма сумбурное и сбивчивое. Герот даже подумал, что она нашла себе какого-то мужчину и стесняется показать его отцу. А оказывается, она просто подобрала в придорожных кустах брата и выхаживала его. Даже не подозревая, что это Рин поначалу. Волшебник рассказал отцу, как жил в Топях и решительно не собирается возвращаться к жизни торговца, по крайней мере пока. Все же в его крови течет живой огонь и долго без битв чародей сидеть не может. Плато в Бахаре ему наглядно показало, что он еще очень даже искусный воин и Рину захотелось вернуться в ряды свободных воинов. Пусть даже без всяких регалий и званий.

– Ты уверен, что звание магистра тебе необходимо? – спросил Герот.

– Не то чтоб я прожить без него не мог, я силу своих заклятий знаю, но согласись черный магистр Рин и черный заклинатель Рин звучит по-разному. Да и кто знает, когда мне это может сыграть на руку? Мало ли, соберусь я гарнизон какого-нибудь Оранга возглавлять, а мне скажут, прости парнишка, ты всего лишь какой-то третьесортный маг.

– Вот уж про кого, а про тебя такого не скажут. Пол-империи знает, на что ты способен.

– Знают, до первого героя, затмившего мои достижения. В некоторых случаях звание полезнее, – Рин поднялся на ноги, отряхивая брюки от травы. – Мне пора, надо еще пару дел успеть сделать до Посвящения.

Герот поднялся и встал напротив сына. Волшебник улыбался ему открыто и больше не дрожал от страха. Подумать только, что делает простой разговор по душам.

– Не пропадай больше. Я все-таки волнуюсь, – оборотень положил лапу на плечо Рина и волшебник легко похлопал по ней.

– Не пропаду, не переживай. Через несколько лун увидимся, когда за прошением приду для своего ученика.

– Будь осторожен, сын.

Рин кивнул, улыбаясь, и хрустнул плашкой перехода. Теплое весеннее поле сменилось на дождливую площадь столицы. Вода смывала с города зимнюю хандру и усталость. Военный раздрай уже давно исчез с мощеных улиц, словно его вовсе никогда не случалось, империя восстанавливалась от своей долгой болезни и становилась практически красивой. Отполированные дождем и сотнями тысяч сапог мостовые сверкали в свете вечерних фонарей, лавочки манили разнообразным товаром, из таверн и закусочных вкусно пахло жареным луком, мясом и тушеными овощами. Рин вдохнул полной грудью такой незнакомый запах ненавистного города и усмехнулся. Видимо это от молодого вина ему все вокруг кажется лучше, чем на самом деле. Волшебник накинул на голову капюшон и неспешно пошел по улице. Рыжие отсветы сменились на кроваво-алые. Расхваливания товара сменились на расхваливание тел.

Волшебник остановился у первого попавшегося дома, на крыльце которого сидела светловолосая сидка с глазами чистыми как бирюза. Девушка тут же оживилась, видя дорогущее оружие мага, и пригласила в комнаты. Волшебник принял приглашение, кинул на поднос у входа озвученную девушкой сумму. В комнатке он бросил на стул мокрый плащ и подошел к смущенной девушке. Его всегда забавляло, когда путаны изображали смущение и целомудрие. Он долго смотрел в голубые глаза молоденькой сидки, перебирая пальцами белое золото волос. Отыскивая хоть что-то схожее с Юмико и, с облегчением, не находя.

– Может, господин хочет вина? – проворковала девушка томно, поглаживая грудь Рина.

– Если б я хотел вина, я бы отправился в таверну, дорогая, – возбужденно прошептал ей маг на ухо, и поцеловал благоухающую лавандой шею.

Он стиснул девушку в объятьях и под звонкий хохот опрокинул её на кровать. Наконец-то в его жизни будет что-то кроме боли, тоски и жалости к самому себе. За это конечно, как и за все приходится платить, но, ашики побери, почему нет?

Ночь пролетела как на крыльях, и в гостевой дом волшебник ввалился уставший и благоухающий духами сидки, зацелованный, затисканный, но безмерно довольный. Он плюхнулся в постель, не раздеваясь и уснул. Крепко, без снов. До самого вечера.

Следующие четыре дня он гонял ашики в компании разношерстных воинов по Диким Землям, а вечера проводил в компании прелестных нимф из района красных фонарей. Маг прекрасно понимал, что они не утешат его разбитое сердце, но стресс снимали вполне сносно, а о большем он не смел и мечтать.

В день Посвящения спозаранку он уже был в Оранге, отмечая, что тот выглядит лучше, чем представлял себе волшебник. Ашики, конечно, не разрушили столицу людской расы до основания, но потрепали, наверняка, сильно. Но о том ничто не напоминало. Даже у портнихи в лавочке нашлись уникальные вещички. Рин давно хотел купить себе что-то пижонское, модное, но не вычурное, благо финансовое положение у него поправилось уже довольно давно. И этот черный кожаный костюмчик пришелся ему по вкусу. Даже маленькому магу, что с открытым ртом наблюдал за Рином в лавке, понравилось.

Площадь привычно забита родителями юных воинов, наставниками, капитанами и богам известно кем еще. Рин ловил на себе восхищенные и завистливые взгляды, потому остановился поодаль. Он до сих пор не был уверен, найдет ли среди этих юношей и девушек себе подходящего ученика. Ему никак не хотелось связываться с восторженной бестолочью, вроде того мальчишки из лавки. Или снобом, типа того воина – сына местного наставника воинов к которому тут же бросился капитан одного из отрядов. Рин усмехнулся, все эти капитаны смотрели на него с презрением и ненавистью. Что ж, он их мог понять – под стенами столицы он их знатно опозорил перед императором. От злорадных мыслей его отвлекла юная волшебница стоящая у алтаря. На ней было простенькое серое шерстяное платье, аккуратно залатанное на подоле. В ней не было каких-то особых способностей. Она вообще была никакая, если говорить простым языком, но сколько боли было в её глазах, когда она повернулась к толпе. Эта девчонка все для себя решила, за ранее считая себя не достойной не только наставника, но и жетона вовсе, это просто читалось в стальной радужке её глаз. Она никому не верила и ни во что. Как Рин когда-то. Волшебник не думал – он просто действовал на голых эмоциях. Рин поднялся на широкую площадку, поцеловал руку этой маленькой затравленной волшебнице и помог спуститься.

– Спасибо, – дрожащим шепотом проговорила она.

– Не за что. Ты ничем не хуже их, Киннара, – сказал Рин, прочитав имя на её жетоне. – Ничем. Усвой это и запомни.

– Я ничего не умею, господин. Вам лучше было другого ученика взять, – потупила взгляд девушка.

– Киннара, посмотри на меня, – она послушно посмотрела в его глаза. – Я когда-то тоже остался на Посвящении без наставника. Как видишь, это мне не помешало. Но сдаётся мне, многие теперь локти кусают из-за этого.

– Господин заклинатель Мехиус, прошу у Вас дозволения стать Вашим учеником! – раздалось откуда-то сбоку.

Рин посмотрел на юного мага, что видел утром у портнихи. Приклонил колено, сурово сжал кулаки и смотрит на него со смесью восхищения и укора. Чистый огонь, что бы там не говорили его наставники. Это даже в его медовых глазах видно.

– Тебя хотят видеть в рядах Имперской Армии целых три отряда. Одним из которых я сам руководил. Уверен, что не пожалеешь? – счел нужным предостеречь его Рин.

– Я уверен, мастер! – волшебник опустил глаза, смутившись.

– Ну, коллеги, извините. Парнишка решил, что сможет удивить меня своими способностями, – усмехнулся Рин, видя побелевшие от гнева лица капитанов.

Даже много позже, сидя в таверне в Аярде, он улыбался, вспоминая эти перекошенные рожи. Да и негодование капитанши из седьмого – как бальзам на душу. Рин взглянул в окно – сумерки сгустились практически в черную ночь. Его детишки решили видимо выкосить ледяных змей во всей округе. Он уже собирался идти их разыскивать, когда двое чумазых, ободранных, мокрых, но счастливых волшебника ввалились в таверну. Выглядели они жалко, но лица их сияли восторгом от первого выполненного задания. Рин удовлетворенно хмыкнул. Его стратегия начинала приносить первые плоды.

Глава 7.

Киннара была рада, что ей удалось выполнить поручение наставника. Без этого Широ, конечно у нее ничего не вышло бы, но из них получился неплохой отряд, надо отдать должное этому выскочке. Он ловко уничтожал змей, а она его страховала и подлечивала. Киннара под страхом смерти не призналась бы, что пробовала эти заклинания первый раз в жизни. И с первого раза успешно. Может мастер прав, и она вовсе не такая бездарность какой её считали родственники?

– Да уж, выглядите вы так себе. Мойте руки, будем ужинать, – подвинул Рин к ним чашу для омовения.

Маг с усмешкой заметил, что Широ совсем не обучен манерам и первый полез мыть руки, не уступив даме. Так часто происходит в семье, где один ребенок – он считает, что все вокруг принадлежит только ему. А видя семейство юноши, Рин был уверен – избалован юный маг знатно. Киннара же напротив не брезговала водой, в которой уже плавала грязь и кровь ашики. Очевидно, спартанские условия жизни приучили её к подобному. Рин старался не выделять её, ведь все же ученика нужно судить по способностям, но их судьбы были схожи и волшебник невольно ей сочувствовал.

Расторопная официантка унесла чашу, выслушав новый заказ и через минуту столик был заставлен снедью. На удивление Рина в трактире кормили вкусно и обильно. Разнообразие блюд тоже безмерно радовало. К приходу учеников он уже успел наесться и сейчас лениво курил и потягивал вино. Киннара ела быстро, аккуратно и мало. Широ же трапезничал с чувством, орудуя ножом и вилкой. Юноша беспрестанно говорил, рассказывая, как они били ледяных змей. Рин смотрел на него с легкой ироничной улыбкой. Какой же он еще ребенок, в сущности. Десяток змей убит, а гордости, будто десяток бессмертных.

– Вот если бы я огненную бурю освоил ашики бы пачками ложились!

– Ты сначала освой хоть что-нибудь попроще. Я уже понял, что ты был основной ударной силой вашей бригады, но Киннара до этого дня огня в руках не держала. А ты только и делал, что лупил заклятьями манекенов и навозных жуков. Её прогресс мне более понятен, чем твой.

– Мастер, но вы же ничего нового мне не показали… – опешил Широ.

– Ей тоже. Она усвоила на лету, когда я подлечил её – выучила заклятье исцеления. Когда дал в руки пламя – огненный шар. Она сделала тебя уже в первой партии как сопливого новичка. Хотя о чем я, ты и есть сопливый новичок, – взмахнул рукой Рин.

Широ сидел покрасневший, не зная, куда от стыда деть взгляд. Ему это казалось несправедливым. Слезы предательски наворачивались на глаза, но чего он хотел? Широ знал о сложном характере наставника. Юноша посмотрел на Киннару, она вопреки его ожиданиям не сидела, гордо вздернув нос. Девушка так же виновато смотрела в тарелку, сжав ладони меж коленей.

– Киннара, – она подняла взгляд на наставника, и ей на колени плюхнулся внушительный сверток в пурпурной шуршащей бумаге.

Волшебница сглотнула и принялась дрожащими руками осторожно разворачивать подарок. Широ было чуть завидно, но больше его раздражала её медлительность.

– Да разорви ты уже её! – возмутился юноша, когда девушка вторую минуту пыталась развернуть бумагу.

Киннара хмыкнула и последовала совету вынужденного боевого товарища. В свертке оказалась мантия, расшитая золотом, плащ подбитый мехом, пара перчаток, тиара и золотое колечко увеличивающее защиту от ашики. Волшебница задохнулась от восторга. Перед глазами все плыло от слез, и они капали на мантию, впитываясь в легкую ткань.

– Однако, отличные вещи, – протянул Широ с еще большей завистью.

– Я взял на себя смелость подобрать тебе экипировку. Как я уже говорил шерсть тебе не подходит, потому парча и золото – самое оно. А сейчас пойдемте, пока горячие источники не закрылись, я хочу немного погреть свои старческие кости, – Рин взял в руку Хризантему и поднялся на ноги, чуть опираясь на посох.

Широ мог поклясться, что волшебнику это вовсе не требуется и это всего – лишь образ умудренного старца. У наставника даже седины в темных волосах нет, чего уж говорить о старости. По смертным меркам ему зим тридцать не больше.

На улице сделалось совсем морозно и Широ поплотнее закутался в свою накидку. Изо рта вылетали облачка пара при дыхании, снежинки кружились в воздухе редкой водяной взвесью, и в Аярде было пустынно и темно. Только сияли мягким теплым светом окна домов местных жителей, трактира, постоялого двора и единственной в этих краях купальни. К ней троица и направилась. Рин щедро оплатил свой визит и вокруг него тут же забегали банщицы редкой красоты. Киннару быстро проводили на женскую половину, а смущенный Широ остался со своим учителем. Нет, он ходил в бани несколько раз с отцом, но там было много народа и кроме нескольких минут отмокания в большой купели и обычной помывки там не было ничего выдающегося. В этот же поздний час в купальне клиентов не было, а за щедрое вознаграждение персонал готов был работать и ночью. Широ проводила в комнату неземной красоты моритка и он поспешил закрыть дверь. Юноша взволнованно дышал, у него тряслись руки и тошнило от нервов. Нет, он общался с прекрасным полом, даже целовался пару раз с девочками, но вот к таким бесхитростным соблазнам готов не был. Маму бы точно удар хватил, узнай она о повадках Мехиуса Рина. Юноша стыдливо замотался в простынь и красный, как вареный рак, прошлепал голыми пятками в купальню. Рин уже расположился в природной купели из валунов и мелкой гальки, заполненной горячей, на грани терпимости, водой. Широ забрался в воду, оскальзываясь на камнях и едва не падая. Рин открыл один глаз, проследив за юным магом и вздохнул, раскидывая руки на бортик бассейна. Хотелось постанывать от удовольствия. Вокруг лежит снег, в воздух клубами поднимается пар от воды, а здесь так хорошо и умиротворяюще.

Широ сидел на камне, в воде по самый нос, обнимая себя за колени и рассматривая наставника. Все же он был слишком широк в плечах для исторически субтильных магов. Его тело скорее должно принадлежать мечнику. Мускулистое, но не огромное, как у топорщиков или алебардистов. Даже Широ мог признать, что маг хорош собой, хотя ничего не понимал в мужской красоте. Темные волосы спадали волшебнику на плечи, голова откинута, пальцы едва касаются водной глади. Тонкие шрамы покрывали тело чародея, как экзотическая татуировка. Их было не так уж много, но они явственно давали понять – боли в жизни Рина было достаточно.

– Сколько тебе? Шестнадцать зим? – лениво спросил Рин, не потрудившись даже открыть глаза.

– Восемнадцать, – буркнул Широ.

– В твоем возрасте я уже вовсю растлевал юных волшебниц и лекарей в десятом отряде. А ты краснеешь и бледнеешь от вида девчонок в полотенце. Скучно вы там живете в своем Оранге, – вздохнул маг.

– Я как-то больше хотел выучить заклятья, чем девчонок тискать, – еще больше смутился юноша, хотя считал, что больше – некуда.

– Твоя ключевая стихия – огонь, как ты мог сам убедится – в таком я не ошибаюсь. По себе могу сказать, что у огненных магов все происходит на грани, Широ. Ненавидеть – так уничтожая целые города, села и веси, любить – так чтоб душа горела. Я не говорю, что у тебя будет обязательно так же. Об одном прошу: если случится так, что любовь вскружит тебе голову или ты добудешь на просторах империи заклятого врага – извести меня.

– Зачем? – спросил юноша.

– Очень трудно учиться чему-то, когда голова занята другим. Поверь мне.

Рин мудро рассудил, что и этому шебутному колдуну надо дать понять, что он о нем волнуется, а ворчать кричать и воспитывать будет не со зла, а лишь пользы ради. Широ надо будет ломать, воспитывать в нем характер и наращивать внутренний стержень. Только так и никак иначе просто маги становятся легендарными. При таком варианте Широ будет временами ненавидеть своего наставника. Будет мечтать его убить. И только уважение и подобные доверительные беседы смогут удержать парня от того, чтоб он сбежал обратно к родне.

Широ был удивлен этим разговором. Так даже с отцом ему говорить не приходилось. Этот волшебник искренне о них волнуется, без всякого меркантильного интереса. Юноша даже был уверен, завали они свой экзамен через год – Рин ничего не скажет. Ну, может, проворчит что-нибудь язвительное, но не более того. Юный волшебник улыбнулся.

Рин наконец нанежился в источнике и Широ с радостью пошел переодеваться. В холле купальни их ждала Киннара. Она надела подаренную Рином мантию, забрала волосы, заколов их железной шпилькой и набросила на плечи плащ. Широ стоял в оцепенении с открытым ртом. Девушка была красивой. Настолько, что юноша в очередной раз смутился.

– Так гораздо лучше, Киннара. Да и магия твоя, судя по всему немного возросла.

Вместо ответа девушка выставила вперед ладонь, на которой затрепетало пламя. Рин усмехнулся и погладил её по голове. Широ хмыкнул. Подарил бы ему наставник такую мантию и он бы показал что-нибудь, что его удивит. Еще больше Широ разозлило то, что у них с этой девчонкой была одна на двоих комната. Киннару же это, казалось совсем не волнует.

– Мастер, она же девушка! И мы… Ну, как бы в одной комнате… – смутился Широ.

– У вас разные кровати, – пожал плечами маг.

– Но все равно!

– А теперь представь: ты целый день сражался в Диких Землях. На тебя два ведра грязи, крови и кишок ашики. Вокруг чистое поле и одна палатка на троих. Я великодушно разрешил тебе отсыпаться и остался дежурить у костра. Тоже будешь выпендриваться и не ляжешь спать с Киннарой в одной палатке?

– Эм… Но мы же не в поле…

– Поэтому у тебя есть беспрецедентная возможность потренироваться. Все, идите отдыхайте. Завтра длинный и трудный день, – отрезал Рин и скрылся за дверьми своих покоев.

Широ хмыкнул, закидывая на плечо сумку и толкая дверь их с Киннарой опочивальни.

– Я сплю у окна, – буркнул юноша.

Волшебница пожала плечами. Ей было абсолютно наплевать, где он спит. Она всю сознательную жизнь не имела своего угла и спала вместе с кузенами и кузинами в одной комнате. Волшебница аккуратно сложила на стуле плащ, сняла сапоги и взглянула на Широ.

– Отвернись.

Волшебник отвернулся к окну, краснея до кончиков ушей, слушая, как шуршит ткань платья. Некстати в голову пришли слова наставника о том, что в его возрасте он вовсю резвился с волшебницами. Широ кашлянул.

– Можешь повернуться, – разрешила Киннара.

Широ сел на кровать и взглянул через плечо на девушку. На ней была просторная синяя сорочка до самых пят. Волшебница сидела и расчесывала волосы деревянным гребнем, отчего они пушились и потрескивали.

– Да ты сейчас похлеще лекаря можешь молнией вдарить, – усмехнулся Широ, удостоился леденящего взгляда и хмыкнул. – Эй, я не собираюсь с тобой ссориться. Мы же нормально с тобой били монстров, чего сейчас-то куксишься?

– Я прекрасно знаю, что я уступаю тебе в силе. Я прекрасно знаю, что мастер Рин взял меня в ученицы из жалости, тебя же за твой талант. Я не собираюсь ни с кем тут дружить, я собираюсь выучиться магии. А сейчас ложись спать, как велел Рин, – девушка убрала гребень в сумку, забралась под одеяло и отвернулась к стене

Широ вздохнул. Дали же Боги сопартийца. Юноша затушил светильник, снял с себя доспех, побросав все на стул у кровати, и забрался в неудобную жесткую постель. Лунный свет лился в окно, вычерчивая на полу квадрат. Широ смотрел на него, ворочаясь и пытаясь уснуть.

– Киннара, ты спишь? – тихо позвал он.

– Уснешь тут, когда ты крутишься как веретено, – буркнула девушка.

– Ты веришь, в то, что мастеру дал силы сам Владыка Тьмы?

– Тебе не все равно? Он сильный чародей. Наверное, сильнейший в империи. О лучшем учителе невозможно и мечтать. Какая разница, откуда он взял силу?

– Ну… мало ли он там нас посвящать будет во что-нибудь. Будет пентаграммы рисовать, как под стенами столицы, обмазывать нас кровью и все такое. Я не уверен, что хочу обладать черной магией. Драконы и все такое это конечно здорово, но мастер же совсем один. Его боятся. Я не хочу, чтоб меня боялись, – засунул руку под подушку Широ.

Киннара повернулась к нему и подперла голову рукой, приподнимаясь над подушкой.

– Но ты выбрал его.

– Что? – не понял Широ.

– Ты выбрал мастера Рина, хотя знал и о темной силе, и о нелюдимости, и обо всем остальном. Хотя тебя в целых три отряда приглашали. Почему?

– Ну… Он крутой. Он сильный и вообще… Да он и на мага-то откровенно говоря не похож. Маги меньше и изящней, что ли, – заметил Широ.

– Он наполовину кехар, – зевнула Киннара.

– Да ну?! – захлебнулся воздухом юноша.

– Ты мечтал стать учеником мастера Рина и совсем ничего о нем не знаешь? Ты удивительная бестолочь.

– А вот обзываться не обязательно.

– Широ, спи давай. Мастер будет ругаться.

– Ага. Сладких снов, – Широ отвернулся к окну и крепко зажмурился.

Только вечер прошел, а будто какая-то новая жизнь. Эта девчонка права. Он сам выбрал Рина. И что-то Широ подсказывало – выбор был верным.

Глава 8.

Широ утер рукавом кровь, заливающую глаза и покрепче схватился за меч. Ашики вокруг была тьма, а в тылу только Киннара. На Рина можно не рассчитывать. Он никогда им не помогал. Ну, пока они оба не сползали с алтаря в ближайшем храме. Слава богам хоть амулет воскрешения он им дал почти сразу и не приходилось разлагаться на пригорках в ожидании какого-нибудь жреца Эохайда. Челюсти страшно клацнули в сантиметре от левой ноги, и Широ отпрыгнул, посылая в стаю сгусток огня, и следом песчаный вихрь.

– Широ, меняемся! – скомандовала Киннара и юноша инстинктивно отпрыгнул.

Волшебница же наоборот бросилась вперед, набегу шепча заклятья, и припала на одно колено. На снегу сверкнули письмена печати и из земли тут же появились ледяные пики и что-то напоминающее ледяную лозу. Ашики рычали и отступали, скалясь и фыркая. Широ сжал рукоять магического меча. Эта девчонка явно его уделала. Опять Рин будет орать…

– Неплохо. Для детей из начальных классов, – жестко прокомментировал Рин.

Волшебник подошел к воспитаннику и несильно, но достаточно больно приложил нижним концом посоха по мягкому месту. Юноша охнул и схватился рукой за ягодицу.

– Отклячил задницу, согнулся в три погибели, забыл про печать и вербальное заклинание, конечно мощь заклятий будет как у грудного младенца. Стой ровно, чувствуй энергию вокруг себя. Не ты должен их бояться, а они тебя, – велел Рин и направился к ученице.

Девушка поспешно поднялась и комкала подол мантии от волнения.

– Хоть кто-то читает учебники, что я даю. Очень находчиво сотворить лозу в качестве обороны. Подглядела формы у древесных магов?

Широ скрипнул зубами от злости. Это несправедливо! Это его должны хвалить! Он уже освоил почти половину заклятий, а эта девчонка только и делает, что постоянно читает книжки. Сделала какую-то ледяную колючку и все, молодец.

В воздухе разлились удары золотого гонга. Птицы испуганно взмыли в небо и где-то рядом зашуршали в кустах потревоженные звери.

– Нашествие ашики? В такой-то дыре? Пойдемте, сейчас сюда набежит полчище идиотов всех мастей, рангов, званий и уровней. Не хочу угодить под чье-то шальное заклятье.

– Мастер, а может, поучаствуем? – Широ сложил руки в умоляющем жесте.

– И что вы сможете сделать? Вы даже подобраться к ним не сможете.

– Так я не про это говорю, вы нам покажите, как следует сражаться. Все же иногда посмотреть тоже полезно.

– Лестью меня решил взять? – усмехнулся Рин.

– Вовсе нет! Я искренне…

– Я тоже посмотрела бы, – подала голос Киннара.

– Негодяи, – фыркнул маг. – Тогда бегом, пока от ашики еще что-то осталось.

Рин опрометью кинулся по узкой тропинке среди сугробов. Ученики с трудом поспевали за ним. Широ утирал рукавом пот и кровь со лба и ориентировался на развевающиеся полы черного кожаного плаща как на маяк.

– Стоять тут! – рявкнул маг ученикам и бросился к куче воинов, которые пачками разлетались от лап исполинского чудовища.

Чудище покрытое белой шерстью, с гривой словно у льва, открыло пасть и зарычало, выпуская струю ледяного пламени. Его мелкими соратниками было уже устлано поле у Аярда и смерть этого монстра была вопросом времени. Киннара и Широ поежились и уставились на наставника по широкой дуге оббегающего ашики в тыл. Рин крутнул в пальцах посох и зашептал одно из заклятий. В монстра залпом отправились десяток огненных и не меньше десятка ледяных шаров, потом кровавые брызги плеснули на снег от прошившей шкуру антрацитовой лозы и яркими цветами расцвёл какой-то невероятных калейдоскоп заклятий. Монстр взревел, вскинул морду и бросился к Рину снеся воинов, оборотней и всех остальных, кто стоял на пути зверя. Волшебник воткнул в снег посох и зигзагом рванул от тигра, низко припадая к земле.

Широ почувствовал, как бешено колотится сердце. Маг без оружия? Как вообще… Зачем? Рин крутнулся на месте, видя, как на него несется громадная туша и сжал кулаки, чуть присев.

Киннара прижала руки ко рту. Чего он ждет? Заклятья по-прежнему летят в ашики, вид у него уже потрепанный. Но зверушка явно не собирается умирать, пока не сожрет Рина. Девушка закусила губу, когда зверь бросился на волшебника, но тот вместо того чтоб упасть под лапой сорвался с места и проехался на спине по снегу под пузом твари. Остановился маг ровно на том месте, где торчал из снега его посох и сев отправил в полет танцующий в воздухе шар из льда и пламени. Вместе с другой сотней заклятий мириадами звезд рассыпалось и заклятье Рина. Тварь рыкнула и упала на землю, подняв тучу снежинок. Воины заорали от радости, обнимались и спешили оторвать себе пучок меха, чтоб предъявить для награды в городе. Киннара и Широ подбежали к наставнику, который уже поднялся и отряхивался от снега.

– Круто вы его! Я же думал вы просто так в стороне постоите, а тут он на вас, а вы…

– Боги, я сам все это делал, зачем ты мне это пересказываешь? – хмыкнул маг, пытаясь отдышаться и подойдя к туше твари, подставил под рану маленький флакончик, собирая кровь.

Бедный тигр был уже общипан как куропатка перед ужином. Рин принюхался, смочив в крови мизинец, засунул его в рот и ребят передернуло. Маг сплюнул, поднялся на ноги, закинул на плечо Хризантему и быстро пошел куда-то в гору. Петляя меж лысого кустарника и ломкой хрустящей травы. Ученики едва поспевали следом за своим мастером. Минут двадцать спустя послышалось хриплое мяуканье и, еще мгновение спустя, в корнях было видно логово с тигрятами. Белыми маленькими тигрятами ашики. Малыши мяукали и, завидев мага, попрятались вглубь и зашипели, смешно взъерошив холки.

Широ расплылся в улыбке, Киннара же нахмурилась. И вот эти миленькие котятки вырастают в то, что запросто сметало по десять воинов за один присест? Не верится даже.

– Как я и думал. Нашествие ашики в Аярде – нелепое событие. Это не тигр, а тигрица и она бросилась на нас не по зову Владыки Тьмы или чего-то подобного. Она защищала детей, – сухо сказал Рин, упирая пятку посоха в снег. – Широ, сколдуй что-нибудь помощнее, чтоб на раз убило.

– Чего?! Мастер, это же просто тигрята!

– Ты видел, во что вырастают эти «просто тигрята». Давай, хватит сопли размазывать.

– Мастер… Они же, они же маленькие еще… они же сами с голода помрут! Зачем их убивать?!

– А до этого успеют сожрать пару тройку незадачливых новичков вроде вас. Ну? Воин ты или где?! – вспылил Рин.

Широ глотая слезы и ничего не видя перед собой, поднял дрожащую руку, до бела сжимая рукоять меча. Его колотило и мутило от переживаний. Он решительно не понимал, зачем убивать таких безобидных и милых детенышей. Широ шумно сглотнул, шепнул какое-то заклятье, даже не понимая какое и упал на четвереньки. Юношу вырвало в снег, а Киннара с облегчением прижала руку к груди, видя, как его шар огня угодил в ствол дерева. Девушка шумно вздохнула, понимая – она следующая.

– Тоже блевать будешь или убьешь, наконец, двух ашики? – рыкнул маг.

– Я видела, как их продают в Оранге. Призыватели с удовольствием их разбирают. Так ли уж нужна их смерть? Сила Слова делает из них прекрасных помощников-фамильяров. Если бы призыватель их зачаровала в амулет призыва – можно получить немало золота. Нам же скоро все равно придется менять экипировку, деньги бы пригодились. Если вы не против, мастер Рин, – склонила голову волшебница.

– Два малодушных оболтуса, – фыркнул маг. – Но нужно отдать тебе должное Киннара, ты хотя бы придумываешь альтернативу того, что ты не хочешь делать. А тебя, бестолочь, сожрут.

Зло бросил маг, поворачиваясь ко второму ученику, беспомощно взирающему на него с колен. Рин схватил его за шиворот и поставил на ноги. Маг с отвращением осмотрел на слюну, стекающую из уголка рта юноши и его бледно-зеленое лицо.

– Киннара, бери этих ашики, если уж они вам так нравятся. Через пару дней нам все равно надо в Хайванарр, подписывать соглашение на охоту в землях кехаров. Там и найдем какого-нибудь призывателя для зачарования. Сейчас возвращайтесь в Аярд. У меня в столице кое-какие дела. Да и два амулета для питомцев теперь нужны. Меня не ждите, ложитесь спать, – велел Рин и, сунув девушке две плашки перехода, сам сломал третью.

Широ глухо застонал, сгибаясь пополам от спазмов в желудке. Киннара наспех прочла лечебное заклинание и сняла с плеча сумку. Тигрята шипели и решительно в руки не давались, забиваясь глубоко в нору. Киннара вся испачкалась и была исцарапана маленькими, но острыми коготками. Волшебница психовала и ругалась на чем свет стоит, люто ненавидя Широ, который с виноватым видом сидел у дерева напротив.

– Мог бы и помочь! – фыркнула девушка, кидая сумку и суя горящие от царапин руки в снег.

– Я… Прости, Киннара. Спасибо тебе, что не дала их убить. Я просто… Я никогда не убивал понимаешь? Ну, ледяные змеи, лунные жуки… Они уже ашики, понимаешь? Это же другое! Я… Мне так страшно стало! – он закрыл лицо руками и разрыдался.

Девушка вздохнула, подошла к напарнику и села рядом, обхватив коленки.

– Не реви. Я тоже бы, наверное, так себя и чувствовала, как ты. Думаешь, я котят пачками убивала? Нет, конечно. Мне просто повезло, что ты был первым, и я успела придумать план. Кривенький, конечно, но лучше чем никакой. А сейчас помоги мне этих паршивцев вытащить. А то придется их тут оставить.

Широ улыбнулся, утирая мокрый нос ладонью и искренне проникаясь благодарностью к этой девушке. Он ловко достал котят из логова и засунул их в сумку. Потом взял из рук Киннары плашку и сломал её. Широ открыл глаза уже в Аярде. Котята были оставлены в комнате, а ребята спустились в зал таверны. Рин оставил им денег на ужин и они не спеша трапезничали. Обычно у Широ был хороший аппетит, сейчас же кусок не лез в глотку.

– Киннара, скажи, как ты считаешь, он и правда такой жестокий, каким хочет показаться? Ему что, совсем не было их жаль?

– Широ… – девушка прикрыла глаза, собираясь с мыслями. – Как бы тебе объяснить… Он живет на свете так долго, что стал прагматичным. Циником, понимаешь? Он просто знает, что ашики, как бы мило они не выглядели – всегда ашики. Мамашка тех двух милах, что сейчас прячутся под кроватью в нашей комнате, едва не убила его сегодня. Рина можно понять. Его нужно понять. Нам придется учиться жестокости, Широ. Раз мы бессмертные – придется. И придется убивать не только котят, но еще и жриц, лучников, воинов и кучу кого еще. Я сама не знаю смогу ли с должным хладнокровием это сделать. Все же ашики и бессмертный – не одно и то же. Но бессмертный сползет с алтаря. И это меня утешает.

– Я читал кое-что из истории в последнее время. В трактатах пишут то, что он убивал кехаров с жестокостью не присущей воинам.

– Значит, на то были причины. Откуда нам знать, что было в его жизни? Есть же и у тебя какие-то враги, верно? И прекрати меня уже донимать. Я не собираюсь оправдываться за Рина, – улыбнулась Киннара и отхлебнула чай.

Уже поздно вечером лежа в постели и гладя по мягкой шерстке освоившегося котенка, который забрался к нему, Широ размышлял над словами Киннары. Ему было чуть завидно, что у него нет её мудрости и зрелости. Видимо девочки и впрямь взрослеют чуть раньше мальчиков. Он взглянул на юную волшебницу, сладко спящую в своей кровати. Лунный свет серебрился в волосах, делал кожу практически белой. Киннара была хорошенькой и милой. Широ тряхнул головой. Она зазнайка и выскочка. Да симпатичная, но сути это не меняет. Этот приступ чувств сегодня был по одной причине – ей тоже было страшно и хотелось с кем-то поделиться.

Юноша поспешил замереть и зажмуриться, когда дверь приоткрылась. Рин заглянул в комнату в узкий просвет. Широ увидел, как он печален сквозь маленькую щелочку века. Таким он учителя еще не видел. Что-то случилось и это значило одно – завтра Рин будет сущим бесом. Стоило выспаться.

Глава 9.

Юмико подняла глаза от свитка на мать и нежно ей улыбнулась. Уже полгода Юми носила звание жрицы, но, пожалуй, лишь номинально. Лорана не принуждала её к послушанию, ежедневным молитвам и обрядам, а Юмико с благодарностью вникала в суть мироустройства храма. Сегодня Лори была загадочно взволнованна, кусала губу и сплетала пальцы рук.

– Что-то случилось? – отложила свиток Юми и подвинулась, чтоб мать могла сесть на скамеечку рядом.

В саду было особенно хорошо в это время года.

– К тебе посватался первый воин Долины Пепла Мон Гатари, – протараторила Лорана и уставилась на свои коленки.

Юми побледнела, судорожно вздохнув, но справилась с собой.

– Если я не ошибаюсь, на языке песчаных племен это значит – кровавый топор? Красочное прозвище. Видимо он убил не один десяток пернатых.

– Юми… Я понимаю, прошло всего полгода, ты еще не оправилась от смерти Рина, ты не готова, но…

– Я никогда не буду готова, мама. Так что лучше пусть это случится. Единственное о чем прошу – об отсрочке самой свадьбы. Я хочу хотя бы получить шестой ранг, прежде чем удалюсь в его дом рожать детей и вести хозяйство, – проговорила Юмико и тяжело вздохнула.

– Ты даже не посмотришь на него?

– И что изменится? Он станет Рином? Нет. Так какая разница сколько у него полосок и как пушист его хвост?

– Я чувствую себя так, словно заставляю свою любимую дочь идти под венец, – низко опустила голову Лори.

– Прекрати. Ты ни к чему меня не принуждаешь. Мы обе знаем законы. Даже если Рин был бы жив это ничего не меняло бы. Я должна выйти замуж за кехара, родить дочь и посвятить её в служение Амрите. Я должна благодарить богов, ведь многие и не мечтают о таком. Многие вообще не знают, зачем на свет родились. Так что, если тебя не затруднит, передай этому господину Гатари, что я согласна на наш союз, при условии, что он даст мне время, – печально улыбнулась Юмико.

– В таком случае я начну готовить прием для официального заявления. Раз уж ты делаешь вид, что согласна, не будем нарушать традиции.

Юми кивнула. Лори поцеловала дочь в лоб и ушла, а кошка быстро отерла слезы, побежавшие по щекам. Она знала, что это случится, надеялась не так скоро.

Кошка порывалась изо дня в день отправиться в заставу Кунаис, войти в дом Мефет и обнять своего волшебника. Выхаживать его вместо сестры, как и подобает любящей женщине. Сколько раз она садилась писать письма, и каждый раз сжигала их в камине. Рин тоже не писал ей. И вообще никак о себе не напоминал. Она только знала, что он жив и вроде-бы идет на поправку – Мефет передала весточку. О каком замужестве могла идти речь, когда её сердце находится в Заставе? О каких детях, когда она не мыслит себя с кем-то кроме своего чародея? А своего-ли? Может, Тари наслушавшись её россказней, уже упорхнула к возлюбленному, и он принял её? Боги, да за что ей это? Прав был Рин, лучше бы ей было сидеть в Топях вместе с ним.

Юмико решительно тряхнула головой. Она всякий раз отгоняла от себя эти крамольные мысли и всякий раз к ним возвращалась. Кошка поднялась с лавки и поспешила в свои покои. Так нельзя. Нужно сказать ему, сказать, что её посватали. Юми нацепила на себя черный плащ и бросилась на улицу. Пролетев площадь как на крыльях, она замерла у камня переходов и сбивающимся от быстрого бега голосом прошептала название точки прибытия. Юмико задрожала, оказавшись в маленьком центре заставы. Давно она тут не была. После войны это местечко стало походить не на заставу, а скорее на милую деревеньку. Еще бы заградительную стену из острозаточенных бревен убрать и кроме названия о военном прошлом не напоминало бы ничего. Юми шумно сглотнула и сцепила холодные руки, на нетвердых ногах шагая в сторону дома Мефет. Она боялась. Боялась, что не сможет поговорить с ним спокойно, что расплачется, обнимет его и полезет целоваться. Она скучала по Рину и не могла этого отрицать. Юмико осторожно потянула на себя дверь, вздрогнула и тихонько закрыла её обратно. Кошка отступила на пару шагов от дома, сжала кулаки, потянулась к двери, но отдёрнула руку. Все правильно. Так и должно быть. Он будет с Тари, что сейчас так пламенно его целует, а она будет с Моном Гатари. Да. Рин умница. Остановил её от этого саморазрушительного шага. Правда он даже не знает об этом. Юмико побрела к камню, решив, что срочно хочет попасть в Крисант и всхлипнула. Кошка даже не поняла, что плачет. Было больно, пусто и грустно. В столице она несколько часов ходила по улицам, сама не зная зачем. Наверное, потому что в этом городе всем на всех было плевать, и она могла бродить сколько угодно, заливая мостовые слезами.

Внезапно в нос ударил корично-имбирный привычный запах и мимо прошел маг в черном плаще, мерно переставляя посох из рыжего золота. Она не успела рассмотреть незнакомца, потому изучала его спину. Широк в плечах, чуть шире Рина даже, походка подобна льющемуся меду – грациозная и плавная, если это вообще применимо к мужчине. Вот, пожалуй, и все, что могла она сказать. Остальное закрыл черный плащ с капюшоном, а секунду спустя незнакомец и вовсе пропал в лабиринте улиц. Юми тряхнула головой. Ей уже везде мерещится Рин. Надо заканчивать, а то так и спятить можно. Она отправилась к Императорскому Распорядителю, не глядя взяла задание, вступила в первый попавшийся отряд, и так же ничего не понимая, несколько часов потратила на истребление ашики с этими неизвестными спутниками. Юмико лишь чувствовала, что устала.

Оказавшись в своих покоях, она рухнула на постель, не раздеваясь, и рыдала до тех пор, пока не уснула. В таком виде мать и нашла её утром. В мятой одежде, запачканную в крови ашики и грязи, опухшую от слез.