Страсть под грифом «секретно»

Пролог

До сегодняшнего дня я была абсолютно уверена, что держу собственную жизнь под полным и очень жестким контролем.

Ох, если бы я знала, как сильно ошибалась…

Несколько лет назад я поставила для себя цель – разобраться в тайнах своего прошлого, и четко к ней шла, пока в моей жизни не появился он… Человек, заставивший меня взглянуть на происходящее под новым, ранее неизвестным мне углом.

Впрочем, обо всем по порядку.

Всё началось ранним утром…

– Лена… Детка, проснись…

Горячий поцелуй обжигает кожу между лопаток. Я вздрагиваю, когда Никита обводит кончиком языка мои позвонки. Стараюсь от него отмахнуться и хотя бы на минуту продлить сладкий сон, но увы… Его ладони решительно стискивают мою талию, не позволяя излишне трепыхаться.

Одна рука скользит по телу и, добравшись до края огромной майки, любезно им предоставленной, стискивает бедро, а затем и ягодицу.

– Какая же ты сладкая, Лен… – его шепот запутывается в моих растрепанных после сна волосах.

Так и знала, что нельзя оставаться у него дома с ночевкой! Я не привыкла подпускать к себе чужаков слишком близко. В моем случае – чужаки все. Год назад я переехала на новое для себя место, но так и не удосужилась обзавестись новыми друзьями.

Хотя кого я обманываю? У меня и старых-то нет.

С Ником мы познакомились случайно – пересеклись на работе. Он сын нашего главного босса – руководителя следственного управления следственного комитета области. И по чистой случайности недавно стал заместителем начальника одного из следственных отделов. Всё сам.

Поговаривают: он пойдет далеко. А точнее: в пешее увлекательное, если сейчас же не слезет с меня!

– Ты тяжелый, – простонав, извиваюсь под ним и вжимаюсь лицом в подушку.

Если бы он не распускал свои руки, я бы ещё поспала лишних полчасика!

В очередной раз напомнив себе, что подпускать к себе слишком близко кого бы то ни было очень опасно, пытаюсь скинуть его тушу с себя. Мы полгода… встречаемся, и сегодня впервые Ник так разошелся. Возможно, всё дело в том, что обычно я уезжаю домой ещё вечером.

По секрету признаюсь, что за последние двадцать лет это первый случай, когда меня кто-то касается по утрам… С тех пор как умерла мама, приступов нежности у окружающих меня людей не возникало, что, с уверенностью заявляю, – к лучшему.

– У тебя такая нежная кожа, я не могу оторваться… – уже не просто целует, а начинает покусывать.

– Ник! – приподняв голову, собираюсь его отчитать, но не успеваю. Обхватив талию обеими руками, он за секунду меня переворачивает на спину и, навалившись сверху, вжимает в постель. Влажные губы стремительно впиваются в шею. Кожа предательски покрывается сотнями крошечных мурашек. – Прекрати это немедленно! – сдавленно шепчу.

Дыхание перехватывает.

Я стараюсь никогда не думать о своих чувствах к Никите. Жутко боюсь испытывать привязанность к кому бы то ни было. Все, кого я люблю, либо меня оставляю, либо предают. Ещё один шрам на сердце мне ни к чему, но сейчас… Тону в нежности…

– Это ты прекрати трепыхаться, – усмехается. – Сопротивление бесполезно, знаешь же – возьму всё равно. Достаточно того, что вчера вечером меня прокатила.

Каюсь, было такое. Сначала я задержалась на вызове, преступление заурядное, но массовое. Никита стойко ждал моего появления, но уснул, пока я почти час душ принимала. Неудивительно, что сейчас он полон сил и энергии. Выдрыхся.

Судя по внушительной эрекции, впечатавшейся в мое бедро, сопротивление действительно бесполезно.

Мне нравится его взгляд. Жгучее желание, обжигающее мою кожу, будоражит. Не стану говорить избитые фразы по типу: «Никто до него так на меня не смотрел…», но та гамма чувств, что плещется в его взгляде, безусловно благоприятно влияет на мою побитую некоторыми событиями самооценку.

– Черт! Да ну нет! – он едва ли не рычит, когда мой телефон, лежащий где-то поблизости на полу, начинает звонить. – Не бери трубку, Лена, – приказывает. – Даже не думай! Я тебе запрещаю! Пусть все идут на хрен! Ты до двух часов ночи была на работе!

Оу! Он мне запрещает?! Смешной…

Я, конечно же, даже не пытаюсь слушать его.

Скинув с себя тяжелое тело, сползаю с кровати и на ощупь ищу телефон под кроватью.

– Ты его спрятал? – вскинув голову, выглядываю из-под матраса. Награждаю Ника насмешливо-укоризненным взглядом.

– Эти уроды отнимают тебя у меня, – стонет он, откидываясь на подушки. – Мы хотя бы сможем сегодня поужинать вместе? Мне тебя катастрофически мало, Лен. Я устал выискивать время в твоем плотном графике. Секционка, лаборатория, выезды… Для меня вообще есть место в твоей жизни?

Ник мастерски давит на совесть.

Меня спасает только то, что я успеваю найти телефон и вызов принять.

– Да, Геннадий Вячеславович, я Вас слушаю… – говорю громко и четко, давая понять Нику, что стоит помалкивать.

Никто на работе не знает о нашем с ним… близком внерабочем общении.

Мне не нужны сплетни, да и ему, наверное, тоже.

– Леночка, душа моя. Пролетарская десять. Двойное. Необычный случай, тебе понравится, – произносит криминалист, с которым мы часто работаем, так сказать, в связке.

– Звучит ужасно, – отвечаю ему, поднимаясь с пола.

– Ждем тебя, милая.

***

Унося ноги из квартиры Никиты, я обещала себе, что никогда впредь не останусь с ночевкой в его доме. Слишком интимно. Слишком эмоционально. Слишком опасно подпускать к себе кого-либо настолько близко.

Кто же знал, что мои мысли будут настолько пророческими.

Вечером того же дня я узнала, что Ник собирается жениться на дочке мэра. И их свадьба состоится всего через несколько месяцев.

Глава 1

За несколько дней до пролога…

– Голубчик, ну куда же Вы…

Геннадий Вячеславович, штатный криминалист нашего бюро, болезненно морщится, увидев, как один из оперов затаптывает место преступления своими грязными ботинками.

Согласна, так и хочется негоднику сделать больно! Ну ничего, ещё не вечер.

Парень, вероятно, не слишком смышленый, потому что, вместо того чтобы остановиться, он продолжает наяривать круги вокруг разбитого журнального столика, словно бродячий пес вокруг лакомой, никем не обглоданной косточки.

– Молодой человек, это к Вам обратились, – произношу громче. – Затаптывать место преступления – дурная примета.

Вроде новенький, и простительно ему, но тупизм человеческий раздражает всё равно.

Те опера, кто чуть дольше работают, начинают сдавленно посмеиваться.

– Ко мне? – жертва эволюционной гонки наконец-то в чувства приходит. – А почему дурная?

– Поговаривают, что те, кто так безобразничает, частенько лишается премий и вообще в звании не растет, – произношу спокойно, с толикой безразличия, так как интерес к экземпляру потерян.

Осматриваясь, словно сова кручу головой по сторонам. Начинаю догадываться, что ждет меня какая-то жопушка, так как место преступления, судя по обилию кровавых луж и следов на полу, именно здесь. Но трупа не наблюдается.

– А где? – поймав взгляд знакомого опера Ромы, коротким движением руки рисую в воздухе круг.

– Елена Вахтанговна, Вы только не злитесь… – кажется, ему не хочется быть тем гонцом, что принес непутевую весть.

– Я зря ехала полтора часа? – слегка наклонив голову на бок, прищуриваюсь.

Несмотря на то, что роста во мне от силы сантиметров сто шестьдесят наберется, и веса не много, я точно знаю, что мужчины – в общей своей массе – меня побаиваются. Люди привыкли страшиться того, что не до конца понимают. К тому же гены имеют значение, они у меня термоядерные, и пусть окружающие об этом не знаю, но на клеточном уровне чувствуют.

– Лен, я даже не знаю, как объяснить…

– Говори уж как есть.

– Наш новенький, – взглядом указывает на шального, того самого, что топтался здесь только что, – решил – дело плевое, и, не дожидаясь, вызвал труповозку.

– Это как это? – похоже, я недооценила всей эксклюзивности экземпляра. – Зачем?

– Так там всё понятно, – шальной вклинивается в разговор. – Его собутыльник уже во всем признался.

– Во всем, это в чем?

– Бухали вместе, повздорили, он его и пырнул ножом несколько раз.

– Ты договаривай уже до конца, – Роман усмехается. – Несколько это, по-твоему, двадцать ножевых?

Господи, да он тупее, чем я ожидала…

– Почему нет? Бухие же! – даже глазом не ведет, так уверен в своей правоте.

Как же интеллект украшает человека…

Я не скучаю по прошлому месту работы, но служба в московском бюро судебно-медицинской экспертизы ограждала меня от подобных экземпляров. А здесь он даже не главное моё разочарование. На одном из моих первых дел здесь опера промухали труп. Вот тогда было «весело».

– А Вы, наверное, прогуливали частенько занятия или вообще не учились? Многочисленные удары могут свидетельствовать либо о состоянии аффекта – это сильное эмоциональное возбуждение, либо о желании причинить жертве максимально возможный вред. Либо преступник может оказаться психически нездоров.

– Так он вон там сидит… плачет. С виду нормальный мужик.

– Ну раз нормальный мужик, то не стоило прикасаться к его жертве. Первичный осмотр на месте преступления порой дает больше информации, чем вскрытие в секционном зале, – конечно же, не всегда.

– Я его сфоткал на всякий случай, – парень достает из кармана телефон и ко мне направляется.

– Снимки отдайте эксперту-криминалисту, мне они ни к чему.

– А как же…

Завожусь с такой простоты.

«Дыши, Лена. Он – не главное твое разочарование. Вспомни хотя бы своего деда», – отрезвляю себя.

Спустя минут пять парень вслед за мной выходит из дома, раз за разом предлагая с кадрами ознакомиться. Похоже, насмотрелся отечественных сериалов, в коих мои коллеги и тела осматривают, и отпечатки пальцев снимают, и гильзы на месте преступления собирают. Нет, возможно, в маленьких городках, где специалисты отсутствуют, такое и практикуют, но на деле судебная медицина и криминалистика – две абсолютно разные сферы, но мальчик об этом даже не знает.

– Отвали от неё! – рявкает поблизости до боли знакомый голос, когда мы с шальным выходим на улицу. – Ты кто такой?

Для Никиты обычное дело – общаться с наездом.

Честно сказать, первое время меня это жуть как раздражало. А потом, когда он понял, что именно это меня в нем отталкивает, стал вести себя более сдержанно. Сейчас опять крантик подтекать начал.

Игнорируя перепалку мужчин, направляюсь к своему «мерсу».

Это, конечно, мои личные загоны, но каждую неудачу я воспринимаю излишне болезненно. Строгость к себе порядком мешает.

Когда я решила убраться подальше из Москвы, дедушка заявил, что без него я не справлюсь. Из кожи вон готова вылезти, чтобы доказать обратное! И вот такие «суперспециалисты» мне очень мешают.

– Лена, подожди, – Ник догоняет меня на небольшой придомовой парковке. Обхватывает запястье и тянет на себя. – Я соскучился…

Какого черта?!

Он специально?

Отшатываюсь от него.

– Мы на работе, – напоминаю ему, а у самой от прикосновений сердце гулко-гулко колотится.

– И что с того? – снова притягивает поближе к себе. – Ты не представляешь, как мне надоело прятаться. Не напомнишь, зачем мы это делаем?

Вздохнув, прикрываю глаза.

Мужчины правда не понимают?

Точно знаю, что, глядя на мое дорогое авто, большинство коллег считает, что в Москве я, мягко говоря, дополнительные услуги оказывала. Если сейчас станет известно, что я сплю с заместителем начальника следственного отдела, то к пересудам добавятся детали о том, как же в бюро так легко и быстро устроилась.

Оно мне надо? Верно, не надо.

Стать заложником стереотипов очень легко, достаточно просто лучше других со своей работой справляться.

– Не здесь. Поговорим с тобой позже, – снимаю авто с сигнализации.

– Ты сегодня злючка такая. Огонь в чистом виде. Мне нравится, – не унимаясь, Ник не дает мне открыть водительскую дверь. – Это из-за моего подчиненного? Создал тебе проблемы.

– Проблемы он создал тебе, – премило ему улыбаюсь. – Напишу докладную, – лукавлю. Никогда в жизни мне не приходилось ябедничать.

– Я готов договориться с тобой в частном порядке. Приедешь сегодня вечером ко мне? – неожиданно тему меняет и именно в тот момент, когда мимо нас проходят два сотрудника патрульно-постовой службы.

– Я тебя укушу, если ещё раз так сделаешь, – оттолкнув его от себя, забираюсь в авто. Дожидаюсь, когда Ник скроется на участке, и только после этого расслабляюсь немного.

Сжав ладони между коленями, долго сижу и размышляю над тем, как я умудрилась так вляпаться. Неужели уже привязалась к нему?!

И зачем?

Год назад я не просто так выбрала этот город для своего проживания. Именно здесь в последний раз моего отца живым видели, это было за день до того, как он бесследно исчез.

И хотя его дело федералы расследовали, местным такой масштаб не доверили, я точно знаю, что когда-нибудь смогу найти зацепки, а может быть, и его самого.

Путь до города занимает почти час. Круглогодичный ремонт дорожного полотна делает свое дело – приходится постоять в небольших пробочках.

Приоткрыв окно, я проветриваю свои мысли. В этот момент они заняты рабочими моментами…

Двадцать ножевых.

Признаться, испытываю дежавю небольшое.

Именно такое количество ударов ножом я насчитала на жертве при своем первом в карьере вскрытии. Было страшно немного… Кому рассказать – засмеют. Я не боюсь смерти. Но жутко волновалась сделать больно или излишне сильно изуродовать труп. Человека, которому и так досталось с лихвой…

Мой дед запретил сотрудникам бюро и на пушечный выстрел подходить к секционному залу, в котором я работала. Надеялся, что увиденное заставит меня передумать и сменить профессию.

Всё, что связано с правосудием и криминалом, как и моя специальность, его не устраивало.

Но итогу ему пришлось смириться.

Преступление то, к слову сказать, на почве ревности было совершено. Такие дела…

Когда я приезжаю в Бюро, охранник на входе сообщает, что меня ждут.

– В Вашем кабинете, Елена Вахтанговна, – хмыкает дяденька лет шестидесяти. Добродушный мужчина, которого с первых дней веселит мое отчество.

– В кабинете? И кто же пустил туда посторонних? Вы точно не могли такой грех на душу взять, – усмехаюсь.

– Ой, я то что… Это всё… – он возводит глаза к потолку, намекая на нашего главного.

Очень интересно.

И кого же принесла к нам нечистая?

Лучше бы, как говорится, не спрашивала…

Оказавшись в своем кабинете, наблюдаю занятную для себя картину.

За моим столом сидит огромный мужик. Немного за тридцать. Высокий (в силу специальности размеры тела умею определять и по его отдельным частям), спортивный и очень брутальный.

Глядя на него, ловлю себя на мысли, что даже небольшая щетина, кою я не люблю, ему несказанно идет.

«Лена, очнись! – отрезвляю себя. – В твоем кабинете три мужика посторонних».

Только сейчас замечаю двух прихвостней, стоящих у окна.

– Явилась, – поднимает на меня глаза главный. – Проходи. Мы тебя уже заждались…

Глава 2

Олег

– Вы – это кто?

Мазнув по мне взглядом и не дожидаясь ответа, девчонка – женщиной эту коротышку язык не повернётся назвать – скидывает с плеч куртку и направляется к шкафу, стоящему в углу, куда преспокойно убирает её.

Серьёзно? Настолько нервы крепки?

Я порядком охреневаю. Не такой я реакции на свое появление ожидал.

Это всё? Равнодушный взгляд, спокойные интонации…

Мне, конечно, говорили, что девица будет нестандартная, но чтобы настолько?!

А что ты, Олежа, хотел? Что значит «обычные» в твоем представлении? Это те, кто спустя пять минут после знакомства выпрыгивают из трусов?

Рутина в последнее время зажрала настолько, что даже на философию тянуть начало.

Наблюдаю за девицей, не скрывая своего интереса. Давно такие занятные экземпляры мне не попадались. Да и попадались ли вообще?

Не сказать, что внешность у нее выдающаяся. Небольшого роста, щуплая на вид, хотя за объемной одеждой фигуру разобрать тяжело. Ещё гулька эта смешная…

Но что-то цепляет.

Девушка разворачивается на каблучках и впивается в меня своими огромными черными глазищами.

Чувствую, как из меня дух вышибает, и понять не могу, что за чертовщина со мной происходит.

– Вы наш новый стажер? – выдает на голубом глазу, подойдя к своему рабочему столу. – А где халат, сапоги, перчатки резиновые? Полотняная шапочка, в конце концов? Голову, знаете ли, защищать нужно, если в ней, конечно, есть что-то ценное.

Парни, стоящие за моей спиной, ещё немного и задохнутся, так усиленно стараются смешки подавить.

А я… Торможу люто.

Это она со мной, с Олегом Ястребовым, базарит так?!

Если до этого момента я не собирался запугивать её, то сейчас испытываю дикую потребность поставить зарвавшуюся бабу на место.

Поднявшись с кресла, опираюсь костяшками пальцев о столешницу и вперед подаюсь. Несмотря на то что нас разделяет стол, значительная разница в росте позволяет мне смотреть на нее сверху вниз и выглядеть при этом внушительно.

Вздернув свой немного курносый нос, букашка окидывает меня пренебрежительным взглядом.

– Да сидите Вы, что уж там, – усмехается. – Мне не жалко.

Сама опускается на стул для посетителей. Плавно закинув ногу на ногу, покачивает носком туфли из стороны в сторону.

Понимаю, что девчонка не так проста, как хочет казаться. Уже интересно.

– Где? – задает вопрос.

– Кто где? – продолжаю тупить.

– Резюме, рекомендации, характеристика с прошлого места роботы, – продолжает строить из себя тупую овцу и заодно дебилом меня выставлять.

– Я Ястребов Олег Викторович, – произношу строго.

Пора заканчивать этот цирк. Меня в городе каждая собака знает, однако…

– Адамия Елена Вахтанговна, – девчонка скучающим жестом протягивает свою тонкую ручку.

До меня только сейчас доходит, как глупо выгляжу со стороны. Она расселась вольготно, а я стою поблизости, словно ландорик.

Ястребов, ты, часом, крышей не засвистел?

Это же баба, ничем от других не отличающаяся! Бери себя в руки! Реагируешь на нее словно подросток, впервые оставшийся наедине с телкой понравившейся!

– Ястребов, – повторяю зачем-то.

– Я услышала с первого раза. Ястребов, Вы можете приземлиться, – стреляет глазами на свое кресло.

Охренеть!

Вместо того чтобы осадить мерзавку, я оборачиваюсь к своим уже красным от сдерживаемого смеха парням и рявкаю:

– Вон отсюда пошли!

Они, на счастье, всё ещё помнят, что бывает, когда я теряю контроль над собой. За несколько секунд, не задавая лишних вопросов, скрываются за дверью.

– Зачем Вы так? – уточняет по-прежнему ровно. – Они тоже на собеседование пришли?

– Перестань строить из себя дуру! Какое, к черту, собеседование?

Взяв в руки тонкую папку, в которой лежит образец заключения, подготовленный моим человеком, кидаю её на стол перед этой оборзевшей Еленой.

Она продолжает сидеть, даже не притронувшись к папке.

– Что это? – красноречиво окинув меня с головы до ног пренебрежительным взглядом, устанавливает зрительный контакт.

– Наши пожелания.

В ответ она вопросительно приподнимает бровь.

– Указания к тому, что ты должна написать в заключении. Генрихов Тимур Размикович. Тебе сегодня его привезет труповозка.

Девчонка морщит свои пухлые ярко-красные губки.

Сам не понимаю, зачем так долго пялюсь на её рот.

У нее светлая, на вид очень нежная кожа. Ни грамма косметики, не считая помады этого блядского цвета. Нахрена вымазалась?

– О, ну тогда прошу идти за мной. Секционный зал находится на первом этаже, – поднявшись на ноги, делает приглашающий жест. Думает, я пойду в её преисподнюю? – Если сам проведешь вскрытие, разрешу написать заключение. А если нет, то проваливай…

Медленно выдыхаю, стараясь взять себя в руки. Впервые в жизни со мной так девка общается.

Хотел, Ястреб, избавиться от застоя? Получи – распишись.

– Милая, ты, верно, что-то не поняла. Со мной не стоит так разговаривать, и ругаться тоже не стоит. Если я захочу, тебя завтра же здесь не будет. Нигде не будет, – произношу таким тоном, чтоб наверняка дошло: шуточки кончились. – Поэтому сделай, как тебя просят, и не высовывайся.

– Очень страшно. Но вынуждена… – сделав паузу, поднимается на ноги и расправляет плечи. – Вас на хрен послать. Таких, желающих правду за бабки купить – великое множество. И знаете что? – усмехается. – Как бы избито ни звучало, в гробу я вас видела. Так что шагайте отсюда, голубчик. При даче заключений я руководствуюсь исключительно своими знаниями, правовыми нормами и законом.

– Не боишься? – смотрю на нее угрожающе.

Проигнорировав мой вопрос, она к двери направляется. Распахивает её.

– Если деньги девать некуда, то можете следствие подкупить. С удовольствием посмотрю, как вы все после этого сядете дружно. – А пока что – проваливай. У меня много работы.

«Зря ты так, девочка. Я обязательно найду способ укоротить твой длинный и острый язык», – с такими мыслями, закипая от злости, я уезжал из бюро.

Поручив своим людям собрать на нее информацию, был уверен, что с легкостью – по щелчку пальцев, смогу поставить её на место. Но оказалось, что Адамия и здесь стала моим разочарованием.

– Ничего, Олег! Пусто, – Дубовицкий – начальник охраны – разводит руками. – Её личное дело имеет высший гриф секретности, но и в нем нет ничего существенного. Наши люди в СК не знают откуда она появилась.

Глава 3

– А кто это был? – в кабинет заглядывает реальная стажерка, приставленная ко мне ещё две недели назад. До сих пор не понимаю, как так вышло, что я не смогла отбиться от роли наставника. – Такой мужчина симпатичный… И такой злой, – хохотнув, она прикрывает за собой дверь.

Хорошая девочка. И теоретик прекрасный – всё знает, всё понимает, но как практик – пока отстает.

Дело не в том, что она трупов или крови боится, нет. В судебную медицину люди случайные не попадают. Будущие эксперты ещё на стадии обучения осознают, с чем и как им придется работать. Никаких «ах, так тут трупы…», я ни разу не слышала ни от кого из коллег.

У девушки другой недостаток. Она слишком болтлива.

Кто-то скажет, что я слишком строга, но, когда Лида начинает при вскрытии зависать, вспоминая истории из жизни, мне очень хочется ее придушить.

Возможно, всё дело во мне, я интроверт, как и многие в нашей профессии. У нервной системы есть стандартные защитные функции, и это одна из них.

– Дурачок какой-то, – отмахиваюсь.

Заняв свое рабочее место, регулирую высоту кресла. Этот парнокопытный, судя по всему, так долго ждал, что даже обживаться начал. Козел.

– А я думала, бандит! – Лида выглядит взбудораженной. Словно птичка на жердочке, встрепенувшись, распушает свои перышки.

Я морщусь.

Он ей понравился, что ли?!

Не верю своим ушам.

Нет, я в курсе, что многих девушек прельщают, так сказать, опасные элементы. Но в отличие от многих никогда о последствиях не забываю. Там, где есть смерть, нет места романтике. Мы не в сказке живем.

– Лена, он Вам не понравился? – не унимается Лида.

– Он не на свидание меня звать приходил, – откинувшись на спинку кресла, разглядываю Лиду.

Блондинка, рост средний. Черты лица приятные, я бы даже сказала – миловидные. Рядом с Олежкой она бы смотрелась неплохо, но лучше не стоит. Я ведь злопамятная, могу и подпортить ей стажировку.

– Мне кажется, я его где-то видела…

Она опускается на кресло для посетителей и задумчиво хмурит светлые брови. Достает телефон из кармана рабочего халата, к слову сказать – чистого (вопреки устоявшимся стереотипам, мы не ходим весь день перепачканными в крови), и быстро набирает что-то в поисковике. Секунда – и уже светится, словно выиграла автомобиль!

– Вот! Ястребов Олег Викторович… Бизнесмен… Владелец группы компаний, занимающихся строительством жилых домов и дорог.

– А ты говоришь – бандит. Уважаемый человек, – смеюсь.

Да… Олежа Викторович, ничего необычного в Вас нет. Предсказуемо всё, до зубного скрежета.

Одно непонятно, зачем птица такого высокого полета сама к нам прилетела. Можно было ограничиться прихвостнями.

Пока Лида изучает информацию, я продолжаю мысленно глумиться над мужиком.

Честно? Меня такие наглецы раздражают. Наверное, у меня на генном уровне заложена потребность осаждать таких уродов.

– Вот тут есть информация о том, что его отец в девяностых был криминальным авторитетом… Но сумел легализоваться. Виктор Ястребов, по кличке Ястреб. Предположительно отвечал за поставку оружия на Северо-Западе…

– Его вина не была доказана, – перебиваю свою любознательную стажерку. – Следствие шло много лет, но доказательную базу так и не удалось собрать. Позднее его избрали представителем в Совет Федерации. Я знаю, что это за семья.

– И всё равно выставили его за дверь? – охает она.

– Люблю острые ощущения, – усмехаюсь.

Надеюсь, Олежке хватит ума оставить меня в покое.

Послав его ко мне, руководитель Бюро будто бы поиздеваться решил. Мог ведь решить проблему самостоятельно или назначить на вскрытие другого специалиста. Лидочку, например.

Спустя минут десять мы спускаемся с ней на первый этаж и идем прямиком в секционный зал. Проводим за работой несколько часов. Сначала Лида мне ассистирует, под диктовку записывая данные для заключения, а после я помогаю ей провести вскрытие.

Вечером, когда я уже собираюсь отправляться домой – завтра придется дежурить в составе оперативной группы и надо бы отдохнуть, доставляют труп Генрихова. Тот самый, о котором пекся Олежа.

Обычно вскрытия мы проводим в порядке очереди. Никто не бежит с ножом наперевес исполнять свои обязанности. Но этот почивший вызывает у меня интерес.

– Ты остаешься? – с удивлением уточняет Лида.

– Я одним глазком, – подмигнув ей, снимаю куртку и иду за чистым халатом.

На первый взгляд случай кажется вполне стандартным. Множественные ножевые… Да-да, это тот самый мужчина, труп которого незадачливый оперативник отправил в морг до того, как я на место преступления прибыла. Учитывая все казусы, происшедшие с ним – даже везли его, судя по позднему прибытию, через Москву, и повышенный интерес семейства Ястребовых… Заняться им завтра нужно будет внимательнее.

Когда я добираюсь до своего мерса, на улице уже темно, и машин на парковке – раз два и обчелся. Дежурные специалисты да охрана. Оно и понятно – у большинства сотрудников семьи имеются, зачем им торчать сверхурочно? У нас и так рабочий день не нормирован.

Пока я еду домой, несколько раз мне звонит дед.

Надо же… Несколько месяцев мы с ним не общались.

Что? Уже донесли?

Скинув вызов, размышляю над тем, мог ли его так взбудоражить визит Ястребова? Боится, что я поведу себя неблагоразумно и поведусь на мужика с сомнительной репутацией и тугим кошельком?

Чур меня чур.

Высокомерные, заносчивые типы, считающие, что вместо приветствия все девушки должны без лишних сомнений на колени опускаться перед ними, меня никогда не интересовали. Скорее наоборот, раздражали. И дело не в том, бандит ты, чиновник или уважаемый бизнесмен. Правила приличия едины для всех. Избранных нет. Базовое содержание у всех людей одинаковое, мне ли не знать.

«Елена, ты ведешь себя неразумно», – прилетает сообщение от деда.

Так и вижу, как он писал его, недовольно поджимая губы.

Любимой внучкой меня не назвать. Я, скорее всего, в его понимании – нежелательное последствие. Но, так как других кровных наследников у Бориса Макаровича нет, приходится как-то мириться с моим существованием.

Привычным образом оставляю без ответа его приступ родственной ностальгии, а спустя минут десять и вовсе забываю о его послании, потому что дверь в мою квартиру оказывается открытой.

А утром я совершенно точно её закрывала.

Глава 4

– Твою мать! Лена, что ты творишь?! – болезненно стонет Никита, хватаясь обеими руками за свой нос после моего удара. – Ты меня чуть не убила!

Упс! Ошибочка вышла…

Включив наконец-то в прихожей свет, смотрю на него пораженно.

На его белоснежную рубашку падает несколько капель крови.

Будем считать – на счастье!

В свое оправдание могу сказать, что не умею разглядывать людей в темноте. Упущение, конечно. Но с ним приходится жить.

– Не утрируй. Ты всего лишь получил промеж глаз рукояткой ствола, – отмахиваюсь от него, а у самой до сих пор сердце где-то в пятках валяется. Это же надо было так меня напугать! До чертиков! – Если бы хотела убить, то убила.

Несмотря на внешнее спокойствие, я до сих пор в шоке. Моя квартира – моя крепость, и чужакам здесь не место.

Чужаки…

Лена, у вас вроде как… отношения!

Проходя вглубь квартиры, бросаю сумочку и ствол на мягкую тумбу для обуви. Сама сажусь рядом, принимаясь разуваться.

А я-то думала, дед в гости нагрянул со своей неизменной свитой. Будь они все неладны.

– Откуда у тебя пистолет? – Ник округлят глаза таким образом, что его брови сходятся на переносице. – Зачем тебе оружие?

– Ты ещё про разрешение спроси! – фыркаю. – Ну что ты как маленький? – смотрю на него выразительно. – Лучше расскажи мне, что ты делаешь в моей квартире? Я не давала тебе дубликат ключей и… не приглашала в гости.

Не грубо ли? Впрочем, плевать!

– Я хотел сделать тебе сюрприз.

Несмотря на боль, он сверкает очаровательной улыбкой. Морщится.

Надо признать, у Никиты действительно фантастическая улыбка. Полгода назад я повелась в том числе на нее.

Я долгое время хладнокровие сохраняла, не хотела никому доверять…

А с ним как-то всё завертелось.

У меня никогда не было таких чутких и внимательных партнеров. Откуда им было взяться, если большинство мужиков едва в обморок не падают, когда узнают, чем я занимаюсь в рабочее время?

– Я заехал в наш любимый ресторан. Купил для нас ужин…

Словно в голову мою пробирается и подтверждает наличие у себя положительных качеств. Откинувшись назад, припадает спиной к стене и долго, выразительно смотрит на меня…

Нужно что-то сказать? Только вот что? В том окружении, в котором мне приходилось оказываться раз за разом, сложно было стать высоко чувствительным человеком. Таких на раз-два перемалывает суровая реальность.

Ник, не дождавшись моей реакции, продолжает:

– Как оказалось, не зря. У тебя в холодильнике, как и везде по квартире – идеальный порядок. Стерильно, можно сказать. – «Это он ещё не знает, что и отпечатки пальцев я раз в неделю со всех поверхностей убираю». – Я даже упаковок от ресторанной еды нигде не нашел. Чем ты питаешься?

– Колбаса, – произношу совершенно серьезно. Поднявшись на ноги, иду в ванную. Ник не отстает.

– Ты серьезно? Я ни за что не поверю, – усмехается, решив, будто я пошутила.

Зря.

– Весьма опрометчиво, – ловлю его взгляд в отражении. Он стоит за спиной, наблюдая за мной, пока я мою руки. – В моем, как ты выразился, стерильном холодильнике лежит несколько упаковок сырокопченых колбасок. Этого достаточно.

– Девочки не должны так питаться.

– Девочки, как и мальчики, никому ничего не должны. Люди живут для того, чтобы удовольствие получать от каждого дня, а не для того, чтобы соответствовать чьим-то непомерным ожиданиям, – резко развернувшись, заглядываю ему в глаза. – Жизнь может оборваться в любую минуту. Утром ты собираешься с ребенком идти в парк аттракционов, а вечером тебя уже нет. И плевать всем хотелось, ел ты на завтрак колбасу или паровой омлет.

Я далеко не легкий человек. В арсенале моих тараканов, возможно, и термоядерное оружие имеется. Странно, что Никита, осведомленный об этом, до сих пор не сбежал.

По пути домой я размышляла над тем, зачем руководство столкнуло меня с Ястребовым. И теперь мне кажется, что кто-то за счет меня решил набить себе цену.

Основной отмыв денег идет через периферию. До Москвы бабло уже доходит в более – менее чистеньком виде. Там ведь куда ни плюнь – элита.

Разве могут привилегированные небожители теневыми схемами заниматься? Конечно же, нет! Боже упаси…

Дед – отец моей мамы – не хотел, чтобы я убиралась за пределы МКАД, потому что с моей принципиальностью здесь трудно выжить, особенно в долгосрочной перспективе.

Мало ли что. Как он потом своим товарищам в глаза смотреть будет?

Для человека, долгое время несшего ответственность за внешнюю разведку страны, а после возглавившего новое засекреченное ведомство, целью которого является борьба с организованной преступностью, как на территории страны, так и за ее пределами, репутация – это всё.

Недосмотри за непутевой внучкой – и всё. Подчиненные тебя засмеют.

Пока я принимаю душ и переодеваюсь в легкий хлопковый костюм, Ник на стол накрывает.

Я уже собираюсь за стол сесть, когда мой телефон начинает звонить где-то в прихожей.

– Не бери, – стонет Никита.

– Похоже, эта фраза скоро станет твоей коронной, – смеюсь, видя, как он психует.

– Позвонить, черт, больше некому?

– Можно подумать, ты сам никогда ночью на пустырь не выезжал, – кричу, уже отправившись на поиски мобильника.

– Я следователь! И мужик!

Мой смех становится громче.

Фу! Гендерным шовинизмом запахло!

Спустя пять минут я уже залезаю в удобный спортивный костюм.

– Бдл! Лен, – Никита психует. – Давай тебя отвезу хотя бы?

– Ты задался целью всех посвятить в нашу личную жизнь?

Мужики – жуткие сплетники, его же дружки первые нам косточки перемоют!

– Ночь на дворе, – хмурится он.

– Так у меня есть чем отбиться, – стреляю глазами на ствол.

Ник закатывает глаза.

– Ты просто невыносима!

– Это точно, и поэтому… выметайся, – бодро произношу.

– Ты о чем?

– Думаешь, я тебя оставлю одного в своей квартире? Ну уж нет. Вернусь, а тут уже полно твоих вещей будет – зубная щетка, носки с трусами раскиданы.

– Нет, я всё же поеду с тобой.

Глава 5

– Лен, подожди, – обхватив мое запястье и крепко его сжав, Никита не дает возможности выбраться из машины. – Я поговорить хотел.

Пытаюсь вспомнить, зачем я согласилась на совместную поездку? Неосмотрительный шаг. Мало того что нас могут вместе увидеть, и тогда от сплетен будет не отмыться, так ещё и задержусь… Для меня это стресс. Пунктуальность – моё всё.

Оказывается, отношения – это ещё то испытание. С одной стороны, я всё же переживаю о том, что моя привычная холодность может оттолкнуть Никиту. А с другой… Открыться – значит проявить слабость.

«Фу, Лена, ты начинаешь рассуждать, как Михаил Семенович! Дожили!» – даю себе воображаемый подзатыльник.

– Ты серьезно? – усмехаюсь. – Я тороплюсь. Мне топать ещё минут пять.

Я специально попросила его высадить меня в соседнем дворе, чтобы не светиться перед коллегами. Конспирация, блин. Будь она неладна. Нужно было искать себе мужика, с которым мы бы не пересекались на работе.

– Я тебя провожу. Только давай сначала поговорим.

Начинается…

А чего по дороге молчал, будто бы язык отморозил?

– У тебя есть две минуты, – произношу, устраиваясь поудобнее. – Начинай.

Кузнецов смеется.

– И в кого ты деловая такая?

Ох, а вот этого тебе лучше не знать.

– Ник, я действительно тороплюсь. Если дело не срочное, давай пообщаемся позже?

Он неожиданно психует. Ударяет свободной ладонью по рулю, чем вызывает истошный звуковой сигнал. Чертыхается.

– Да когда?! Ты занята постоянно. Это ненормально, тебе не кажется?!

Смотрю на него удивленно. В салоне царит полумрак, но я замечаю, как от напряжения черты его лица заострились. Реально психует?

Признаться, не понимаю, что происходит.

Он ведет себя странно.

– Во-первых, со мной не нужно разговаривать в подобном тоне. Во-вторых, что с тобой случилось, да ещё и так внезапно? Ты сегодня сам не свой. Сначала вломился в мою квартиру, – делаю мысленную пометку обсудить с ним этот инцидент позже ещё раз. Мне такие сюрпризы не по душе. – А теперь намекаешь, что мне работу стоит сменить?

– Вот! Видишь? Ты сама всё понимаешь, – хватка на моем запястье становится стальной. Сдавив так, что вырваться шансов нет, он поглаживает кожу подушечкой большого пальца. – Мне хочется предложить тебе съехаться, но какой в этом смысл, если ты постоянно пропадаешь в морге!

Я даже не знаю, что меня удивляет больше: его желание сделать новый, очень серьезный шаг в наших отношениях, или то, как резко и не понятно зачем Никита решил начать мной манипулировать.

Надо ли говорить, что я подобные выходки не люблю?!

Плавали, знаем.

Дед тоже по ушам мне катался. С грустью в глазах заверял, что я очень на маму свою похожа, а она, в свою очередь, была его копией. Глядя в глаза, клялся, мол, очень жалеет о том, что грубо с ней поступил, раскаивался. На деле же все эти речи были ни чем иным, как попыткой незаметно повлиять на меня, подстроить под свое виденье мира.

Есть люди, которых нельзя прогнуть под себя силой. Чем сильнее давишь, тем самоотверженнее они сопротивляются. В таких случаях нужно хитрость и смекалку проявлять. Вычислить слабое место – оно у каждого есть, и бить прицельно и аккуратно.

Я, как и большинство людей, рано лишившихся семьи, трепетно отношусь к родственным связям.

Когда только попала в детский дом, не могла понять, зачем некоторые воспитанники бережно хранят имеющиеся фотографии родителей, бросивших их или, и того хуже, истязавших до такой степени, что органы опеки вмешались. Четырех месяцев пребывания в казенных стенах мне хватило для переосмысления.

Михаил Семенович, будучи человеком незаурядного ума, забрав меня, первое время вел себя правильно. Впечатление произвел, что надо…

– Лена, ты меня совсем не слушаешь? – Никита тяжело вздыхает, выпуская на прогулку вселенскую грусть. Всячески дает понять, что мое отношение его печалит.

Черт! Снова я увлеклась воспоминаниями!

Нужно будет позвонить старику. Совесть свою успокоить, а то совсем расшалилась.

– Никит, не обижайся… Но момент ты выбрал так себе, – произношу примирительно. – Я завтра дежурю, и, значит, одному богу известно, будет ли время поспать. Я бы предпочла закончить с работой и поехать домой отдыхать.

– Если ты дежуришь завтра, то почему тебя сейчас вызвали? Где сегодняшний дежурный? Что у вас за бардак?

Дотошные мужчины – издевательство природы.

– Потому что я предпочитаю сама осматривать места преступлений, жертв с которых мне на стол доставят. Так картина яснее.

То, что завтра планирую проводить вскрытие Генрихова, вообще не озвучиваю. В дни дежурств в составе опергрупп мы освобождаемся от работы в секционном зале. Но мне, естественно, никто не помешает перерабатывать.

Признаться, я томлюсь в предвкушении. Насколько должен быть нестандартный случай, если пернатый хищник лично почтил меня вниманием?!

Звонко цокнув языком, Ник выражает свое отношение к моему энтузиазму. Но, к счастью, больше меня не задерживает.

Вызов оказывается вполне банальным. Вернее, заурядный он только по моей части: двое мужчин, алкоголь, поножовщина. А вот у следователя глаза едва из орбит не выкатываются, когда душегуб заявляет, что порезал своего знакомого из-за кошки, которую убитый якобы украл у него много лет назад.

– Какая, к черту, кошка? – доносится до меня рявканье следака.

– Серая, – следует плохо различимый ответ.

– Да тут не кошка, тут «белка»…

Уже не удивляюсь, это далеко не первый случай в моей практике, когда месть годами вынашивали. И нет, настоявшись, она далеко не всегда становится хладнокровной и изощренной. На протяжении многих лет свои обиды лелеют и смакуют перспективы предстоящего мщения, зачастую слабые и нерешительные люди, не способные ответить неприятелю здесь и сейчас. Терпят, прокручивают в мыслях возможные варианты, как могли бы поквитаться, а в какой-то момент слетают с катушек от собственной никчемности. Последствия могут быть ужасающими.

В надежде, что Ник не дождется, я специально задерживаюсь на месте преступления чуть дольше. И не ошибаюсь.

Сообщение от него приходит минут через сорок. Извиняясь, он предупреждает, что вынужден уехать по рабочим вопросам.

Вот и славно! Будет у меня время выдохнуть и подумать, хочу ли я настолько сближаться, чтобы лицезреть по утрам чужую мятую рожу. Ежедневно.

На следующий день мне везет. До девяти утра не поступает ни единого вызова, и я, обзаведясь поддержкой двух санитаров, отправляюсь знакомиться поближе с покойным Генриховым.

Предположения мелькают разные, жду не дождусь, когда смогу развенчать их или подтвердить.

– Как же ты, бедолага, перешел дорогу козодою щипанному? – задаю вопрос покойному, не ожидая получить ответа.

Неожиданно из-за моей спины доносится недовольное покашливание.

Будь я более робкой, непременно бы посчитала, что подобные звуки не к добру.

Обернувшись, замираю с ножом в руках.

Да ладно? Козодой собственной персоной?!

Вложив ладони в карманы брюк, Олег стоит в паре метров и сверлит меня недовольным взглядом.

Понял, что я его страшненькой птицей кличу? Обидно, наверное.

Сочувствую. Но, как говорится, не от всего сердца.

– А прихвостни где? – уточняю, демонстративно встаю на носочки и за спину заглядываю ему.

Рискую немного, Ястребов крупнее раза в два. Зато нож здесь только у меня, и обращаюсь я с ним филигранно.

– Кто?

– Приспешники. Те бравые ребята, которые вчера Вас, Олег Викторович, очень храбро от меня защищали. На собеседовании, – глядя на то, как его холеную (и, к моему огорчению – привлекательную) физиономию перекашивает, усмехаюсь невольно.

– Мелкая, ты вообще, что ли, без тормозов? – делает шаг в мою сторону.

Ладно. Шутки шутками, но он меня реально достал. Отвлекает.

– Покиньте помещение. Посторонним здесь нельзя находиться.

Его губы трогает ленивая улыбка.

– А если так?

Достав из кармана корочку, раскрывает её и протягивает так, чтобы я могла прочесть.

Служебное удостоверение…

Ястребов Олег Викторович…

Состоит в должности старшего следователя…

Серьезно? Вот прямо так заморочился?

Глава 6

Олег

– А если так, то Вы очень солидный мужчина, Олег Викторович, – голос пигалицы до предела пропитан сарказмом. Ещё немного, и она начнет хохотать прямо у меня на глазах. – Я, право, даже не знаю, реверанс отвешивать надо, или Вы и без этого свалите?

Ошалело смотрю на неё.

Ощущения, надо признать, незабываемые. Настолько дерзко со мной никто не разговаривал. Никогда.

Радует только то, что сейчас мы здесь наедине находимся. Покойный Генрихов, будь он неладен, не в счет.

Заткнуть бы ей рот хорошо известным всем способом, только вот в морге у меня не встанет.

– Тебе разве не передали? Я буду присутствовать на вскрытии. Можешь начинать, – награждаю её самым серьезным взглядом, на который только способен.

Сам с себя в шоке. Не думал, что ещё когда-нибудь изъявлю желание вернуться в следственные органы. Много лет назад, учась на юридическом факультете, я проходил практику в местном Управлении СК и после окончания ещё несколько лет посвятил службе.

Когда вся верхушка региона жрет с твоих рук, восстановить документы труда не составляет.

– Если так, то прошу, – кивает, приглашая подойти к столу, на котором лежит труп Генрихова.

Она даже не удивилась? Странно.

– Даже не спросишь, как я здесь оказался?

– Кто я такая, чтобы Вам запрещать? Если Вас пропустила охрана, и начальник следственного управления подписал удостоверение, то… Пожалуйста.

Заноза в заднице, а не девчонка! Она всё так же отвешивает в мой адрес глубокий кивок. Прижимает при этом ладошку к груди.

– Ты прочла рекомендации? – уточняю, хотя и без того знаю ответ.

– По закону никто не вправе оказывать давление на эксперта при составлении заключения. Я, как и все мои коллеги, несу уголовную ответственность за содержание документов, подписанных мною. Поэтому… – склонившись над телом, она пожимает плечами. – Я напишу в заключении то, что посчитаю нужным, а дальше уже разбирайтесь сами, Олег Викторович.

Возразить что-либо не успеваю, потому что девушка, включив диктофон и снарядившись инвентарем, приступает к вскрытию. Для меня не новость, что внутреннему исследованию подлежит три полости: черепа, грудная и брюшная. Но то, с каким хладнокровием она производит секционные разрезы и извлекает органы, несомненно поражает.

– Если с телом по Вашему приказу проводили какие-либо манипуляции, то зря, – спустя некоторое время разрывает повисшую тишину, разглядывая обескровленную сердечную мышцу. – Можете уволить своего спеца. Он зря получает зарплату.

– О чем ты?

– Когда я приехала на место преступления, оказалось, что труп уже увезли. Ясно же, что не просто так? А теперь стала понятна причина, – отвечает спокойно. Берет сердце в руки и как ни в чем не бывало направляется его взвешивать. – Ножевые ранения были нанесены посмертно. Грудная клетка превращена в месиво с целью скрыть первое – смертельное – ранение.

Готов выматериться прямо здесь.

Вся эта затея изначально казалась мне бредовой. Почему нельзя было воспользоваться проверенным способом и просто от тела избавиться? Никто бы этого старого борова не стал искать, а если бы и попытались, то ничего бы не вышло.

Вчера днем мне позвонил отец и сообщил о непредвиденных проблемах. Якобы небольших. Его сестра случайно убила своего мужа, который истязал её много лет. Вдаваться в подробности их семейной жизни смысла не вижу. Терпение кончилось и, сорвавшись, тетка всадила в грудь мужа спицу. Судя по всему, попала «удачно», потому что он тут же рухнул и истек кровью ещё до приезда моего отца.

Достаточно хотя бы немного знать Виктора Ястребова – моего отца, чтобы понять – он никогда не бросит родных в сложной ситуации. Но здесь, похоже, просчитались все.

Неужели, блд, нельзя было нормального эксперта выделить?! Откуда только взялась на мою голову эта выскочка?!

– Идите сюда, Олег, – впервые её голос при обращении ко мне звучит спокойно и миролюбиво. Когда я подхожу и становлюсь за её спиной, Адамия продолжает: – Смотрите, – указывает на извлеченные и разложенные внутренние органы. – Раневой канал прошел через сердце и легкое, слегка задев пристеночную плевру. Её повреждения минимальны. Остаточные, можно сказать. Но их много. Порядка двадцати. А рана, проходящая через сердце и легкое – одна. Мы сейчас говорим об основной ране, повлекшей за собой смерть.

Обернувшись, она смотрит на меня с видом: дескать, я надеюсь, ты хоть что-то понимаешь, слабоумное существо?!

Отчего-то совсем некстати зависаю взглядом на её губах. Сегодня они так же ярко выделяются на её симпатичном лице. Это фишка у девчонки такая?

После мысленного подзатыльника прихожу в чувства.

– Продолжай.

– Множественные раневые каналы при наличии одной раны имеют место быть в том случае, когда погибшего насаживают на орудие преступления, не вынимая его из тела. Но здесь… Насадить на спицу, вгоняя её при этом почти целиком – невозможно. Поэтому можно сделать вывод о том, что убитый упал ничком сразу после удара, насадившись на спицу. Каждое сердечное сокращение приводило к образованию новых повреждений на плевре. Удивительно даже, что ни одним ударом ножа не был поврежден такой маленький раневой канал, проходящий через сердце и легкие. Вы уверены, Ваши люди точно хотели помочь скрыть преступление? По-моему, они Вам только подгадили, – к концу речи её голос становится привычно-насмешливым.

Коротко усмехаюсь.

– Что ты хочешь за свое молчание?

Глава 7

– Что ты хочешь за свое молчание?

Ястребов ждет ответа. Крылья его носа напряженно подрагивают, а челюсти агрессивно сжаты.

Оу… Я его раздражаю?

Это успех!

– Раздевайся, – произношу с беспечной уверенностью.

Потянув за кончик среднего пальца, стаскиваю перчатку сначала с правой руки, затем с левой. Откидываю их на свободный стол. Как ни в чем не бывало расстегиваю и скидываю на пол защитный костюм. Смахнув туда же блокнот и несколько ручек, усаживаюсь на письменный стол.

– Ну ты скоро? – интересуюсь у застывшей «птицы большого полета». – У меня сегодня ещё столько бумажной работы. Нам нужно поторапливаться.

Ошеломлённое выражение лица Ястребова стоит того, чтобы, не побрезговав, строить из себя шлюху.

Мне кажется, или у него вот-вот случится инсульт? Вот уже и асимметрия лица появилась…

Ежедневный контакт с горем, болью и смертью невольно заставляет учиться ценить жизнь, видеть в ней лучшее. Вот сейчас, например, я думаю о том, что плюсы есть даже в сложившейся ситуации. Не придется эту двухметровую гору мышц тащить далеко. Всё близенько: и стол секционный, и морозильные камеры.

– Ты серьезно сейчас? – ведется как пацан. – Прямо здесь?

Он осматривается по сторонам. Нисколько не скрывает своего отношения к моему маленькому царству мертвых.

Кстати, зря. Все мы здесь будем.

А такие, как он – в два раза чаще заглядывают.

– Я же тебе говорю – работы у меня много. В гостиницу поедешь с какой-нибудь другой особой.

Играя челюстями, Ястребов давит на меня взглядом. Я тоже смотрю на него и в какой-то момент с удивлением вижу, как он размашисто шагает в мою сторону.

«Пора заканчивать!» – до меня доходит, что маленький спектакль свернул не туда. Физического контакта с ним в моем сценарии не было.

– Ты куда? – он ловит меня за руку, когда я спрыгиваю со стола. – Струсила?

Я пытаюсь вырвать руку из его лапы и не могу.

Мгновенно почувствовав мою уязвимость, он пользуется ситуацией. Начинает наступать, оттесняя меня к злосчастному письменному столу, с которого я только что спрыгнула.

«Лена, ну ты и дура! Будь неладно твое чувство юмора! Никто его не понимает».

Когда в бедра упираются края столешницы, я немного прихожу в чувства. Что есть сил отталкиваю от себя придурка. Только, вопреки моим ожиданиям, он даже на сантиметр не двигается. Напротив, крепко прижимает меня к себе свободной рукой. После чего отпускает запястье и подцепляет жесткими пальцами мой подбородок. Заставляет вскинуть голову и смотреть ему в лицо.

Хочется зажмуриться, но вместо этого я нахожу в себе силы и смотрю на него с вызовом.

– Руки свои убери, – требую.

До чего бесячий мужик! Понять не могу почему, но раздражает меня своим присутствием. Такое редко бывает со мной. Почти никогда.

– Ты же сама предложила, – усмехается.

– Ирония, юмор, сарказм… Слышал о таких вещах? Хотя о чем это я… Ты же у нас мужчина серьезный… Договариваться пришел, – бросаю на него насмешливый взгляд. Инстинкт самосохранения у меня никудышный, знаю. – Так вот, я тебе ещё при прошлой встрече сказала – иди на хрен. Ещё не родился тот человек, ради которого я буду готова пойти на должностное преступление.

Что он мне предложить собирался? Деньги? У меня их достаточно. Протекцию? Я свою карьеру начинала в том месте, которое мои коллеги венцом успеха считают.

Даже себе мне сложно признаться, чего именно я в жизни хочу. Разве что мир во всем мире и вкусной колбаски. Но первое – не осуществимо, а второе – слишком мелкая плата за то, что он хочет от меня получить.

– Почему ты такая бесячая, а? – наклонившись, рычит мне в губы. – Неужели не понимаешь: я не стану долго возиться с тобой. Ты никто. Просто возьму и…

Договорить он не успевает.

Ему становится больно.

Я, возможно, и небольшого роста, и слабее его в десятки раз, но болевые точки мужчин знаю отлично.

Пока он увлечен запугиванием меня, резко опускаю руку и с силой обхватываю его пах. Крепко впиваюсь пальцами в его внушительную эрекцию.

«С ума сойти! Даже здесь возбудился?» – мелькает в голове неуместная мысль, но тут же меркнет.

Бедняжка даже бледнеет и вытягивается по струнке.

Сдавливаю несколько секунд и отпускаю.

– Если ещё раз решишь меня запугать, приведу твою ценность в нерабочее состояние, – произношу с показным равнодушием. – Ты даже пикнуть не успеешь.

– Мелкая дрянь, – цедит, отшатываясь от меня. Согнувшись, проверяет целостность своего хозяйства. – Ты пожалеешь....

– Мне плевать. Жена твоя жалеть будет. Или не будет, если у вас соседи симпатичные есть.

Незаметно переведя дух, отталкиваюсь от стола. Поднимаю с пола рабочий халат. Только сейчас понимаю, насколько учащенно ухает сердце.

Ладно этому козлу больно, а я то чего?

– Я тебя трахну. И очень скоро, – выдает холодно.

Подняв голову, напарываюсь на его недобрый сощуренный взгляд.

Честно? Немного не по себе становится.

Но отреагировать я не успеваю, потому что в следующее мгновение в секционный зал входит Никита.

– Что здесь происходит?

Глава 8

– Только тебя здесь не хватало. Загляни попозже. Мы сейчас заняты, -Ястребов находится быстрее, чем я.

Смерив Никиту презрительным взглядом, как ни в чем не бывало принимается приводить в порядок свой внешний вид: вправляет выбившиеся после нашего маленького спектакля края рубашки в брюки, одергивает манжеты и стряхивает с них невидимые пылинки. Каждое движение нарочито медленное и вальяжное. Он ведет себя так, чтобы у Кузнецова не осталось никаких вопросов относительно нашего времяпрепровождения.

– Что ты сказал? – Ник хмурится, будто не расслышал сказанного. – В край, урод, обнаглел.

Детский сад. Разве не так?

Я не знаю, что произошло в прошлом, но нужно быть совсем деревянной, чтобы не почувствовать их взаимную неприязнь.

Чувствую себя девицей, которую старшеклассники не поделили. Признаться, так себе ощущения.

Раньше я злилась на деда, дескать, он не позволял мне жить обычной подростковой жизнью. Была вынуждена повсюду таскаться в сопровождении охраны, пусть и незаметной для глаза простых обывателей, но способной убрать нежелательный объект даже без физического контакта.

А вот сейчас я понимаю – это было к лучшему. Нестабильная подростковая психика не пережила бы подобного накала страстей.

– Сейчас мы на моей территории! Пошел вон! – поняв, что Ястребов не проникся, Ник теряет контроль. – Выметайся!

В порыве злости пинает мусорное ведро, отчего его содержимое рассыпается по полу, приводя меня в ужас. Волна колючих мурашек пробегает по спине, устремляясь к загривку. Я невольно ощетиниваюсь.

Ничего особенного, просто я испытываю физический дискомфорт, если на моей территории начинает твориться хаос. Идеальный порядок помогает мне сосредоточиться, в противном случае я постоянно отвлекаюсь на раздражающий фактор.

– Так, успокоились, – проговариваю с обманчивым спокойствием, когда эти двое чуть ли не набрасываются друг на друга. – Либо проваливайте отсюда. Оба. И где-то там устраивайте птичьи бои, – указываю рукой на выход.

Клянусь, осознание сказанного приходит только после того, как слова вылетают у меня изо рта.

Впрочем, стыда не испытываю.

Взгляд Ястребова врезается в мой лоб со скоростью крупнокалиберной пули. Сложно не заметить, как желваки напрягаются под его смуглой кожей.

Почему он так реагирует? Детские травмы? Навряд ли я первая, кто уделяет внимание его перышкам.

Стараясь игнорировать его присутствие, смотрю на Никиту. Мысленно прошу не устраивать спектаклей ревности. Не время сейчас и не место.

– Вы по делу?

Его тяжелый вздох служит ответом.

Честно, в последнее время он ведет себя странно. Очень странно.

– Поговорить хотел.

Поджав губы, награждает Ястребова хмурым взглядом, но последний, нисколько не смутившись, продолжает стоять, переводя взгляд с меня на Кузнецова. Со скрипом, но до господина старшего следователя, кажется, доходит вся абсурдность происходящего.

Он усмехается и, окинув меня взглядом, кривится.

Слова не нужны. Я и так понимаю посыл. Мой выбор не оценен.

Впрочем, снова плевать.

Но рожицу я ему всё же строю ответную.

Всеобщее напряжение становится всё гуще.

– Заключение, Олег Викторович, будет готово позже, – мне всё же приходится взять себя в руки, пока здесь кулачные бои не начались.

Он кивает.

– Лена? – это уже Кузнецов.

Вот же гадство! Смотреть на них приходится снизу вверх, и у меня начинает затекать шея.

– Никита Андреевич, Олег Викторович снова ваш коллега, – от напускной мягкости мой голос звучит приторно-слащаво. – Оказывал мне непосильное содействие при проведении вскрытия.

Сначала Ник прослеживает за взмахом руки и находит взглядом труп, а после резко дергается, и его пылающий взгляд прилипает к Ястребову.

– Ты восстановился? Зачем? Нахрена тебе это, Олег?

Его вопросы остаются без ответа.

– Надеюсь, мы поняли друг друга, – уходя, Ястребов мельком сверкает в мою сторону светло-зелеными глазами.

Это вряд ли…

Когда мы остаёмся наедине, Никита, поджав губы, долго смотрит на закрывшуюся за его коллегой дверь.

– Что он хотел от тебя? – тихо уточняет.

– Правильного заключения.

Ник дергается и смотрит на меня шокировано.

– Ты же не станешь…

Даже обидно становится.

– А я похожа на дуру? Или на нуждающуюся?

– Он тебе денег предложил?

Передергиваю плечами.

Понимаю, что в глубине души жду, что Ник предложит свою помощь. Она мне не нужна, но… Единственные более-менее нормальные отношения я видела, наблюдая за своими родителями. Несмотря на малый возраст, я осознавала: все имеющиеся проблемы решает отец. Будь то засорившаяся канализация, легкое ДТП или тяжелый сезонный грипп.

Рядом с мужем моя сильная мама всегда казалась маленькой и хрупкой.

Наверное, если бы мне хотелось серьезных отношений, то только таких.

– Нет. Посчитал, что его природного обаяния будет достаточно.

– Если он тебя хоть пальцем тронет, я его…

Я неожиданно для себя завожусь.

– Тебе не кажется, что это стоит говорить не мне, а ему? – повышаю голос.

Ник округлят глаза.

– Ладно, Лен, прости… Я решу вопрос. Не заводись, – он подается вперед, чтобы обнять меня, но ограничивается тем, что гладит по плечу.

Я знаю, что именно смущает Никиту. «Секционка» не относится к его излюбленным местам. Раньше он вообще старался как можно реже здесь появляться, отправляя к нам своих оперов.

– Ты по делу приехал?

– Хотел предложить поужинать вместе, – слегка смазано предлагает. Его взгляд то и дело возвращается к трупу за моей спиной.

Для таких, как он, существует проверенный поколениями способ. Многие следователи и оперативники проводят свободное время на вскрытиях до тех пор, пока трупы не становятся для них чем-то привычным.

Я предлагала Нику, но он почему-то отказывается. Полагаю, всё дело в том, что его карьере этот страх не мешает. В противном случае ассистировал бы мне по несколько раз на дню.

Так складывается, что встретиться вечером у нас не выходит. Сначала я пользуюсь выдавшейся возможностью заглянуть в архив – забыть, зачем я вообще сюда приехала, не выходит. А после – уже ночью, приходится в составе следственной группы отправиться на вызов. Массовая драка с применением огнестрельного оружия.

Положа руку на сердце – мне больше нравится работать с летальными исходами, чем проводить судебно-медицинские экспертизы пострадавших. Особенно, когда они в стельку пьяны.

Желание «добить» – колоссальное.

– А ты прямо этими руками в трупах ковыряешься? – идиот с разбитой башкой обдает мое лицо мерзким запахом и парами алкоголя. – Если да, то не надо трогать меня. Занесешь ещё грязь какую-нибудь… – икает.

Есть несколько способов убить человека и остаться безнаказанным. Я разом их все вспоминаю.

– Если ты сейчас не заткнешься, то завтра я в тебе ковыряться буду. Максимально оскверню твое бренное тело.

Опер Рома, стоя за моей спиной, хмыкает.

– Подтверждаю, ночью в камере с тобой всякое может случиться.

Пьянь бледнеет.

– Гражданин начальник, какая камера? – хватается за только что перевязанную голову. – Я вот… При смерти. Меня в больницу надо…

Каждый раз диву даюсь, куда так быстро девается бравада и «отменное» чувство юмора?

– Ром, можешь забирать. Я с ним закончила, – отзываюсь.

Освободившись, нахожу в сумочке телефон. Никита звонил несколько раз. И писал…

«Жду тебя у себя – гласит его последнее сообщение. – Уверен, ты будешь смелой девочкой и не побоишься остаться у меня с ночевкой».

Глава 9

Ещё до того, как Никита успевает меня разбудить, я приоткрываю глаза и обвожу взглядом просторную спальню, обставленную в скандинавском стиле. Непривычно. Когда я в последний раз спала вне дома? Дежурства не в счет.

Кому-то я могу показаться параноиком, но меня с детства учили ставить на первое место свои желания, интересы и комфорт.

Если бы не Никита, я вообще бы навряд ли смогла уснуть.

Никита…

Неужели я действительно приехала к нему? Даже не верится.

Будем считать: ночью от усталости у меня случилось помутнение рассудка.

«Все нормальные пары ночуют друг у друга, – в памяти всплывают скудные познания о нормальных парах. – Тебе ведь нравится находиться рядом с ним?»

Мне пора бы принять наличие у себя трепетных чувств в его адрес, но что-то мешает. Присутствует внутренний блок, который я списываю на эмоциональную сдержанность и интровертность, присущие мне с детства.

Как утверждала моя коллега с прошлого места работы: таким людям, как я, стоит выходить замуж в раннем возрасте, дескать, есть шанс, что по наивности получится закрыть глаза на недостатки партнера.

Сомнительное утверждение.

В юности я была ещё более дотошной, требовательной и, что греха таить – противной.

Но с Никитой всё как-то иначе сложилось. Порой он и выводит меня из себя, и всё же раздражение быстро проходит… Хотелось бы знать, с чем это связано?

Поняв, что хотя бы в пять утра я не хочу грузиться, переворачиваюсь на другой бок и, устроившись поудобнее, прижимаюсь лбом к его теплому плечу. Ник, не открывая глаз, обнимает меня.

Кажется, даже не просыпается.

Перед тем как уснуть, меня посещает крамольная мысль.

Причины такой благосклонности кроются в желании стать матерью.

Пошло-поехало…

И зачем я себя мучаю? Фу такой быть.

***

– Лена… Детка, проснись…

Горячий поцелуй обжигает кожу между лопаток. Я вздрагиваю, когда Никита обводит кончиком языка мои позвонки. Стараюсь от него отмахнуться и хотя бы на минуту продлить сладкий сон, но увы… Его ладони решительно стискивают мою талию, не позволяя излишне трепыхаться.

Одна рука скользит по телу и, добравшись до края огромной майки, любезно им предоставленной, стискивает бедро, а затем и ягодицу.

– Какая же ты сладкая, Лен… – его шепот запутывается в моих растрепанных после сна волосах.

Так и знала, что нельзя оставаться у него дома с ночевкой! Я не привыкла подпускать к себе чужаков слишком близко. В моем случае – чужаки все. Год назад я переехала на новое для себя место, но так и не удосужилась обзавестись новыми друзьями.

Хотя кого я обманываю? У меня и старых-то нет.

С Ником мы познакомились случайно – пересеклись на работе. Он сын нашего главного босса – руководителя следственного управления следственного комитета области. И по чистой случайности недавно стал заместителем начальника одного из следственных отделов. Всё сам.

Предрассудков по поводу «попутного ветра», способствующего карьере, я нисколько не вижу. Во-первых, это обычное дело для нашего общества. Во-вторых, будь у меня ребенок, я бы тоже ему всячески помогала, почему нет?

Поговаривают: он пойдет далеко. А точнее: в пешее увлекательное, если сейчас же не слезет с меня!

– Ты тяжелый, – простонав, извиваюсь под ним и вжимаюсь лицом в подушку.

Если бы он не распускал свои руки, я бы ещё поспала лишних полчасика!

В очередной раз напомнив себе, что подпускать к себе слишком близко кого бы то ни было очень опасно, пытаюсь скинуть его тушу с себя. Мы полгода… встречаемся, и сегодня впервые Ник так разошелся. Возможно, всё дело в том, что обычно я уезжаю домой с вечера.

По секрету признаюсь, что за последние двадцать лет это первый случай, когда меня кто-то касается по утрам… С тех пор как умерла мама, приступов нежности у окружающих меня людей не возникало, что, с уверенностью заявляю, – к лучшему.

– У тебя такая нежная кожа, я не могу оторваться… – уже не просто целует, а начинает покусывать.

– Ник! – приподняв голову, собираюсь его отчитать, но не успеваю. Обхватив талию обеими руками, он за секунду меня переворачивает на спину и, навалившись сверху, вжимает в постель. Влажные губы стремительно впиваются в шею. Кожа предательски покрывается сотнями крошечных мурашек. – Прекрати это немедленно! – сдавленно шепчу.

Дыхание перехватывает.

Я стараюсь не думать о своих чувствах к Никите. Жутко боюсь испытывать привязанность к кому бы то ни было. Все, кого я люблю, либо меня оставляют, либо предают. Ещё один шрам на сердце мне ни к чему, но сейчас…

Тону в нежности…

Удивительно, она всё ещё свойственна мне?!

– Это ты прекрати трепыхаться, – усмехается и всё крепче и крепче сжимает в объятьях. – Сопротивление бесполезно, знаешь же – возьму всё равно. Достаточно того, что вчера вечером меня прокатила.

Каюсь, было такое. Сначала я задержалась на вызове, преступление заурядное, но массовое. Никита стойко ждал моего появления, но уснул, пока я почти час душ принимала. Неудивительно, что сейчас он полон сил и энергии.

Выдрыхся.

Судя по внушительной эрекции, впечатавшейся в мое бедро, сопротивление действительно бесполезно.

Мне нравится его взгляд. Жгучее желание, обжигающее мою кожу, будоражит. Не стану говорить избитые фразы по типу: «Никто до него так на меня не смотрел…», но та гамма чувств, что плещется в его взгляде, безусловно благоприятно влияет на мою побитую некоторыми событиями самооценку.

– Черт! Да ну нет! – он едва ли не рычит, когда мой телефон, лежащий где-то поблизости на полу, начинает звонить. – Не бери трубку, Лена, – приказывает. – Даже не думай! Я тебе запрещаю! Пусть все идут на хрен! Ты до двух часов ночи была на работе!

Оу! Он мне запрещает?! Смешной…

Я, конечно же, даже не пытаюсь слушать его.

Скинув с себя тяжелое тело, сползаю с кровати и на ощупь ищу телефон под ней.

– Ты его спрятал? – вскинув голову, выглядываю из-под матраса. Награждаю Ника насмешливо-укоризненным взглядом.

– Эти уроды отнимают тебя у меня, – стонет он, откидываясь на подушки. – Мы хотя бы сможем сегодня поужинать вместе? Мне тебя катастрофически мало, Лен. Я устал выискивать время в твоем плотном графике. Секционка, лаборатория, выезды… Для меня вообще есть место в твоей жизни?

Ник мастерски давит на совесть.

Меня спасает только то, что я успеваю найти телефон и вызов принять.

– Да, Геннадий Вячеславович, я Вас слушаю… – говорю громко и четко, давая понять Нику, что стоит помалкивать.

Никто на работе не знает о нашем с ним… близком внерабочем общении.

Мне не нужны сплетни, да и ему, наверное, тоже.

– Леночка, душа моя. Пролетарская десять. Двойное. Необычный случай, тебе понравится, – произносит криминалист, с которым мы часто работаем, так сказать, в связке.

– Звучит ужасно, – отвечаю ему, поднимаясь с пола.

– Как и всегда. Ждем тебя, милая.

Хоть кто-то меня милой считает. Приятно.

Через минуту я уже умываюсь холодной водой под «томные» завывания Никиты, доносящиеся из-за двери.

– Лен, не уезжай! Я серьезно. Давай позвоню в бюро, пусть другого эксперта отправят на место преступления.

– Даже не думай, – отзываюсь.

Беру в руки новую зубную щетку, заботливо оставленную на раковине для меня, и разрываю её упаковку.

Это вообще нормально, когда мужчина в отношениях более чуткий, чем его партнерша?

– Нам нужно серьезно поговорить… Это важно, – продолжает меня изводить.

Не выдержав, в несколько шагов преодолеваю расстояние до двери и, щелкнув замком, распахиваю её настежь.

Ник, по-видимому, опирался спиной о дверное полотно и теперь едва ли падает мне под ноги.

– Ты можешь со мной поговорить, пока я зубы чищу, – возвращаюсь к раковине и хорошенько промываю щетку. – Спасибо, что побеспокоился, – приподнимаю предмет личной гигиены повыше.

Никита кивает.

– Ты мне дорога очень, Лен, – тяжелый вздох, и он ерошит и без того растрепавшиеся светлые волосы. – Если бы я знал, что так получится… Я бы никогда…

– О чем ты? – полный рот мятной пены мешает говорить.

Похоже, я окончательно теряю суть разговора.

Никита выглядит раздосадованным. С чего вдруг? Только что всё было в порядке.

– Да так. Понимаю, что веду себя как последний скот, но ничего не могу поделать с собой. Давлю на тебя излишне, да? Мне реально не нравится твоя работа… – и снова этот прискорбный вид, будто бы я после проведения вскрытий заставляю целовать свои руки прямо там – не отходя от стола. – Но я постараюсь смириться. Хотя ты в самом деле могла бы найти более подходящее занятие… Или вообще не работать.

Вот это да! Вот это уже новенькое что-то?

Перевожу на него вопросительный взгляд.

– Меня в скором времени переведут в Москву. Я бы хотел, чтобы ты со мной поехала. Понимаю, что это неожиданно, но, Лен, подумай. Пожалуйста. Мы могли бы жить вместе…

Ничего себе!

Его предложение заставляет меня растеряться.

Я отчетливо понимаю, что ни за что его не приму, но желание спрятать голову в песок от этого не становится меньше.

Для того, чтобы сбежать из его квартиры, приходится приложить массу усилий. Никита несколько раз предлагает меня отвезти на место происшествия. Ну уж нет. Это ещё как минимум полчаса находиться под его прессингом.

– Тогда давай хотя бы поужинаем вместе? «Старый город». Семь вечера. Обещай мне, что подумаешь над моим предложением?

Весь оставшийся день я размышляю над тем, рассказать ли ему о том, почему вообще сюда приехала. Не то чтобы история была излишне увлекательной. Я даже не знаю, что именно ищу. Но в какой-то момент Москва начала на меня давить.

Под «Москвой» я своего деда имею в виду.

Долгое время я мирилась с его деспотичным характером, а после случилось то, что заставило меня разочароваться в единственном родном человеке.

***

Вечером паркую свой мерс на стоянке перед одним из самых дорогих в городе ресторанов и почему-то медлю. Не выхожу из авто.

Осматриваюсь по сторонам, решив, что за мной снова могут следить люди моего властолюбивого родственника.

«Думаешь, ты их засечешь?» – сама с себя посмеиваюсь.

Я весьма наблюдательна и внимательна, но на деда работают лучшие из лучших.

Если так хочется, то пусть наблюдают.

Войдя в заведение, ловлю свое отражение в огромном зеркале, установленном неподалеку от входа. Оно обрамлено старинной узорчатой рамой и выглядит сказочно.

Местные дамочки обожают делать здесь атмосферные снимки. Я же просто мажу по себе взглядом, отмечая, что мне не мешало бы веса прибавить. Мой любимый брючный костюм стал болтаться как на вешалке.

При маленьком росте быть ещё и плоской доской – смерти подобно.

Когда хостес провожает меня в общий зал, я первым делом замечаю Олега. Хочу заметить, мне абсолютно плевать на то, что в своем темно-сером костюме и белоснежной рубашке он выглядит превосходно. Чисто случайно задерживаю взгляд на его немного растрепанных каштановых волосах и с досадой отмечаю – даже так он выглядит безукоризненно.

Отчего-то меня это злит.

В следующую секунду и вовсе хочется сквозь землю провалиться.

Ястребов специально садится ровнее и приподнимает голову так, чтобы встретиться со мной взглядом. Подмигивает.

Нахал. Или козел. Я ещё не определилась.

Фыркнув, я отвожу взгляд.

– Лена, – увидев меня, Никита поднимается на ноги. – Рад тебя видеть.

Он расплывается в улыбке и помогает занять мне место за столиком.

Мы здесь с ним не впервые, но обычно теплых чувств на людях не демонстрируем. Сейчас же он вдруг наклоняется и тянется ко мне с поцелуем.

Мелькает догадка о том, что мог Олега заметить и по-мальчишески решил территорию пометить.

Отворачиваю голову так, чтобы щеку подставить. Только вот прикосновения губ так и не следует. Вместо этого он сдавленно матерится и выпрямляется.

– Дарина, что ты тут делаешь? – хрипит, будто бы только что удар в живот пропустил.

Вскинув взгляд, замечаю крашеную блондинку, направляющуюся к нам быстрым шагом. Конечно, насколько это позволяют высоченные шпильки.

Пока я рассматриваю её выдающуюся грудь, виднеющуюся в огромном вырезе декольте, девушка прилипает влюбленным взглядом к Никите.

Она не успевает открыть рот, а до меня уже доходит суть происходящего.

– Да вот приехала своего жениха навестить, – расплывается в улыбке. – Ты ужинаешь с коллегой?

Она переводит взгляд на меня, и он мгновенно мрачнеет.

– Я Дарина. Невеста Никиты, а Вас как зовут?

Глава 10

Олег

Если бы люди умели убивать взглядом, здесь бы сейчас было массовое.

И особо жестокое.

Не могу взгляда отвести от Адамии. Держится она превосходно. Не плачет, не бьется в истерике, не рвет на себе волосы. Никаких дешевых соплей нет.

Всего-навсего посылает в сторону тщедушного Кузнецова убийственные взгляды-молнии. Препарирует его прямо здесь.

В какой-то момент мне даже жаль становится своего бывшего друга. Нервно ерзая задницей по стулу, он выглядит чрезвычайно ничтожно.

Ну что же, зато теперь я смог убедиться: ему ожидаемо не хватило духу рассказать Лене о своей невесте. Придурок. На что только рассчитывал?

Во время учебы Дарина жила за границей, но все, кому нужно, знали: как только она получит диплом, эта сладкая парочка поженится. Информация не для широких масс, но всё же. Кузнечик ещё долго продержался.

Я удивлен: такие, как он, обычно палятся в первый же месяц знакомства. Толку, что следователь. Положа руку на сердце – умом Никита никогда не блистал, а в последние годы и вовсе ссучился.

Когда-то давно, учась в университете, мы неплохо общались. Сейчас же я диву даюсь, как Адамия полгода вытерпела рядом с собой такой кусок…

Впрочем, неважно.

Продолжая за ними наблюдать, я убеждаю себя, что делаю это только с одной единственной целью – развлечься. Но как бы я ни старался, даже в моей голове эта версия звучит крайне неубедительно.

Всё дело в том, что Дарина вернулась в город на несколько дней раньше запланированного с моей легкой руки. Пришлось организовать внеочередной благотворительный вечер, на который наш многоуважаемый (нет) мэр непременно явится всем честным семейством. Так он выражает свою признательность моему отцу за то, что родитель проспонсировал его избирательную кампанию.

Мысль о том, что послезавтра придется снова тратить свое драгоценное время на общение с людьми, которые мне на протяжении многих лет неприятны, вызывает отвращение.

Адамия, хочешь ты того или нет, но ты теперь моя должница. Навечно.

Глаза на малахольного придурка я ей открыл, теперь осталась не менее важная миссия – расположить к себе, что на фоне её нового бывшего будет сделать нетрудно.

Вероятно, мне стоит задаться вопросом: зачем я вообще это делаю? Но я его стойко игнорирую.

Член в штанах болезненно дергается, напоминая о том, откуда всё же ноги растут. И это, конечно, полный пиздец.

В случае надобности я бы мог похвастаться внушительным опытом общения с женщинами, но, говоря начистоту, в морге у меня никогда и ни на кого не вставало. Даже наличие под боком выпотрошенного Генрихова никак на стояке не сказалось.

Скорее всего, после такого люди и обращаются к психоаналитикам.

Однако у меня есть свои методы.

Если трахнуть малышку, то странная зависимость наверняка испарится бесследно. Не она первая, не она последняя.

Плавно поднявшись, направляюсь к столику, занятому сладкой парочкой и маленьким бесенком. Признаться, я удивлен.

Как мне удалось заметить на своей шкуре и члене, Елена – девушка пылкая, эмоциональная и резкая. Мне она чуть яйца не выкрутила только за то, что я посмел принять её предложение – был не против потрахаться, а сейчас как ни в чем не бывало сидит и слушает рассказ Даринки о том, какие на Елисейских полях офигенные бутики.

Странное дело. Не удивлюсь, если мысленно она уже расчленяет Кузнецова и раскладывает его оскверненные останки по черным пакетам.

«Я могу помочь», – мысленно делаю посыл в её адрес.

Лена первой замечает мое приближение. Приятно видеть на её лице удивление и замешательство.

«Только его здесь не хватает», – успеваю прочесть на её алых губах до того, как они оказываются поджатыми.

Вот так и делай людям добро.

– Прости, Пряничек, я задержался.

Добравшись до цели, наклоняюсь и, не дав Лене возможности опомниться, обхватываю ладонями хрупкие плечи и касаюсь нежной кожи щеки.

– Подыграй мне. Это в твоих же интересах, – успеваю шепнуть ей на ухо.

Глава 11

Я напрочь решаюсь дара речи, когда рука Ястребова опускается на мое колено и легонько сдавливает кожу.

Совру, если скажу, что когда-либо ранее имела дело с таким наглецом.

Взгляды большинства присутствующих как по команде обращаются к нами.

Ну еще бы… Дяденьку такого красивого прибило к нашему столику. Уверена, в узких, а возможно, даже в расширенных, он неплохо известен. Во всяком случае, я замечаю, как особы женского пола едва ли не облизываются, глядя ему вслед.

Тяжело быть наблюдательной.

Бесит он меня всё сильнее и сильнее.

Если бы не ошарашенный и злой взгляд Никиты, направленный в нашу сторону, то летел бы сейчас Ястреб далеко и без дозаправок. Я не большая любительница цирковых представлений, но сейчас перспектива подыграть наглецу не кажется мне такой уж ужасной.

Почему нет?

Не только же из меня делать дуру.

О поступке Никиты сейчас стараюсь не думать. Он не первый и, похоже, не последний подлый и низкий человек, попавшийся мне в жизни.

И всё же мне жутко хочется создать в его теле парочку новых отверстий. Руки чешутся аж до локтей.

– Дарина, рад тебя видеть, – Ястребов первым нарушает повисшее в воздухе молчание. – Давно прилетела? Надолго?

Не удосужившись выслушать её ответ, он легким взмахом руки накидывает салфетку на свои колени. А в следующее мгновение – и на мои.

– Не хочу, чтоб ты перепачкалась, Пряничек, – усмехнувшись, этот нехороший человек (слов приличных подобрать не могу) сверкает белыми зубами, которые я ему, наверное, вырву. Чтобы впоследствии обожжённый труп никто не нашел. – Она у меня такая лапочка, постоянно пачкается, когда ест что-то вкусненькое.

Что он, черт возьми, несет?

Посылаю в сторону Ястребова предостерегающий взгляд.

Даже если он хочет помочь (в чем я искренне сомневаюсь), «Пряничек» – явный перебор! Я даже сладкое не люблю!

– Какие вы милые! – Дарина едва ли не визжит от умиления. – Олег, ты мой герой! Не то что вот этот, – толкает Никиту локтем в бок. Это выглядит настолько смешно, что мне приходится потянуться к стакану с водой, чтобы скрыть накативший приступ веселья.

Отстраненно наблюдаю за происходящим. Признаться честно, я даже представить не могу, во что это выльется. До этой минуты Олег мне казался человеком себе на уме, а теперь вспыхнула новая догадка. У него просто не все дома. Или же мужик заскучал нереально и всячески старается себя развлечь.

Но первое – более перспективный вариант.

– Это Лена меня вдохновляет.

Накрыв мою ладонь своей, Олег сплетает наши пальцы. Убедившись, что Кузнецов обратил внимание на этот невинный жест, делает то, чего я совершенно точно не ожидаю. Приподнимает мою руку и, наклонившись, касается губами моей ладони.

– Вы давно вместе? – я не удивлюсь, если Дарина прямо здесь испустит дух от восторга.

– Я пойду покурю, – резко поднявшись на ноги, Никита награждает меня уничтожающим взглядом, полным презрения и… Разочарования?

Надо же, как интересно. По его мнению, неловко здесь должно быть только мне?

Мы не в том месте, где можно выражаться матами, а без них мне, возможно, впервые в жизни, сказать нечего.

С моим прошлым молодым человеком ситуация тоже сложилась весьма неприятная. Нет, дед не прихлопнул его, хотя я уверена, мысли такие в голове моего единственного родственника мелькали, но по итогу он просто запугал несчастного и заставил переехать в другую страну, прекрасно зная, что я никуда из России не уеду.

Возможно, всё сложилось бы иначе, если бы Денис не прислал мне сообщение уже из Канады…

Но Никитка-то всё равно его в малодушии переплюнул.

– Что с ним? – уточняет Олег у Дарины, когда мы остаемся втроем.

– Ой, я даже не знаю, – девушка морщит свой аккуратненький носик. – Наверное, на него отец надавил со свадьбой, и теперь Ник бесится. Не думаю, что он хотел в ближайшие годы обременять себя узами брака.

Я и до этой секунды особой неприязни к девушке не испытывала – в конце концов, не она меня обманула, но её искренность и вовсе располагает к себе.

– А ты хочешь за него замуж? – не выдержав уточняю.

Дарина смотрит на меня с легким недоумением, будто бы я глупость спросила.

– Все же хотят. Разве нет? – ничуточки не смущается. – Наши отцы дружат очень давно. Родители мне с детства говорили о том, что когда-нибудь я за Никиту выйду замуж. Сначала в шутку, а ближе к восемнадцати уже всерьез. Только тогда мне не особо хотелось. Друзья, учеба, путешествия… Ты меня, наверное, понимаешь? – заглядывает в глаза. Я на автомате киваю. – А теперь… – начиная ерзать на кресле, всплескивает руками. – Мне скоро тридцать. Пора обзаводиться семьей и детишками.

Черт. Жаль, что я не курю.

Испытываю острую потребность убраться подальше.

Её история меня не шокирует, и тем не менее я испытываю острую потребность помыться.

Каким нужно быть мудаком, чтобы обидеть человека, с которым с детства знаком.

– Я думаю, ты могла бы найти себе кого-то получше, – уверенно заявляет Олег.

Стрельнув взглядом в его сторону, гляжу на мужчину по-новому. Он явно лучше, чем показался мне в нашу первую встречу. Со сколькими гранями я ещё не знакома?

– Олег, да ладно тебе. Ты же знаешь, у меня скверный характер, – отмахивается девушка, заметно смутившись.

Откидываюсь на спинку кресла и с интересом наблюдаю за их беседой. Парочка явно неплохо знакома, только вот обсуждают они сейчас не пережитые в прошлом моменты, а наше с Олегом знакомство.

Ему хватает мозгов (читайте, как не хватает) придумать какую-то жуткую историю о том, как я его спасла после случайного ранения.

«Прискорбно. Совсем дурачок», – мысленно вздыхаю.

– Лена, Вы врач? – уточняет Дарина уже у меня.

– М-м-м… Можно и так сказать. Отношение к медицине имею самое непосредственное, – секунду раздумываю над тем, шокировать бедняжку или нет, но Олег и тут в ударе оказывается.

– Лена – судебно-медицинский эксперт. Швы у нее потрясающие!

Дарина обескураженно хлопает пушистыми ресницами. Кажется, наша «пара» её впечатлила.

– Никита куда-то пропал. Поищу его, – говорит она вскоре. – Не скучайте.

Девушка быстро ретируется. Впечатлительность будет их семейной чертой.

– Что ты здесь устроил? – перевожу взгляд на светящегося Олега. Люминесцентные лампочки могут ему только завидовать. – Ты в своем уме?

– Мне кажется, я сегодня хорош, – нагло усмехнувшись, он поправляет полы пиджака и вольготно откидывается на мягкую спинку кресла.

– Гений, миллиардер, филантроп? – подыгрываю ему.

– Ты забыла «плейбоя», – прищуривается.

Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться.

– Нет, не забыла.

– Зря, – он усмехается и, взяв мою руку, опускает её под стол. Прямо. На свой. Возбужденный. Пах.

– У тебя всегда стоит? – уточняю, вытаращив глаза. – С этим стоит обратиться к врачу.

Он подается в мою сторону и, понизив голос, доверительно произносит:

– С этим только ты мне можешь помочь. Ситуация критическая.

Глава 12

Будем считать это минутной слабостью, но я не злюсь на Ястребова. Более того, мне даже не противно его трогать.

«Так, Лена, стоп!» – обрываю странные мысли, но как-то неубедительно, потому что в следующую секунду я неожиданно для самой себя в очередной раз сжимаю пальцы на его детородном органе.

Делаю вид, что внимательно щупаю.

– Согласно первичному осмотру, с перышком у тебя всё в порядке. Если, конечно, ты не используешь силиконовые накладки.

В этот момент мне стоит порадоваться: держать под контролем выражение своего лица я умею лучше, чем язык. Остаюсь внешне невозмутимой в тот момент, когда Олег запрокидывает голову и начинает откровенно ржать.

– Перышко? Леночка, ты охренела! Это член! – говорит, продолжая смеяться.

Последнее слово он проговаривает особенно громко. Настолько, что ни у кого не остается вопросов о теме нашего общения.

Официант, направляющийся к нам с подносом в руках, замирает в паре метров от столика. Судя по ярко-алым щекам, мы смутили молодого парня.

Пожалуй, мне не стоит думать о том, как мы выглядим со стороны…

Я взглядом прошу официанта подойти и расставить приготовленную часть заказа. Мы и так выглядим достаточно… м-м-м… живописно. Не стоит привлекать ещё большего внимания.

Как только нас снова оставляют наедине с Ястребовым, я поворачиваюсь к этому похотливому пернатому поганцу и с улыбкой произношу:

– Так я тоже не Пряничек.

– Почему? Сахарный пряничек. Как по мне, очень похожа.

Он садится ровнее. Сначала поправляет воротник рубашки, а после – манжеты и наручные часы.

– Ты торопишься?

– Нет.

– Очень жаль.

– Я в твоем полном распоряжении. Могу хоть до утра щекотать тебя своим пёрышком, – снова веселится.

С интересом наблюдаю за ним.

Честно? Очень непривычно. Я ожидала какой угодно реакции, но точно не такой. Обычно мужчины очень болезненно реагируют на какое-либо ущемление их мужской состоятельности.

Никита, к примеру, очень оскорбился, когда на его вопрос: «Понравился ли мне секс?» я ответила: «Нормально».

Больше таких глупостей он не спрашивал.

А здесь, положа руку на сердце, с моей стороны явное приуменьшение его физиологических данных.

– Ты ужасный, знаешь об этом? – решаю увести разговор в более безопасное русло.

– Я? Мне кажется, ты лукавишь. Тебя обманул вот тот урод, – беззастенчиво кивает на появившихся в зале Никиту и Дарину. – А ужасный я. Навык с благодарением тебе явно стоит прокачать. У меня, кстати, есть несколько очень интересных идей…

Его заносчивый тон и взгляд, переведенный в район ширинки, не оставляют полета фантазии.

– Слишком прямолинейно и пошло. Я помню твое заявление, но пока что в ручном режиме.

– «Пока что» звучит обнадеживающе, – томно шепчет мне на ухо в тот момент, когда мой новый бывший вместе со своей невестой усаживаются за столик на противоположной стороне от нас.

Никита выглядит так, будто его долго-долго во фритюрнице жарили. Покрасневший и какой-то взлохмаченный.

– Весело вам, я смотрю, – выплевывает едко и переводит взгляд с Олега на меня. В глазах столько осуждения, будто бы это я им полгода пользовалась и беззастенчиво врала.

– Никит, ты чего? – остается только гадать, Дарина реально не понимает, в чем дело, или искусно притворятся, но со стороны выглядит так, будто она удивлена резким поведением своего возлюбленного.

– Мы, вообще-то, в публичном месте, – сквозь зубы отвечает он. – Здесь нельзя вести себя вызывающе.

– Да ладно тебе…

– Кузнецов, расслабься.

Как бы невзначай Олег подается в мою сторону и закидывает руку на спинку моего стула. Коснувшись пальцами моего плеча, поглаживает ткань пиджака. Провалиться бы куда-нибудь сквозь землю, но удерживаемые внутри эмоции всё же прорываются. От того места, которого касается Ястребов, по коже расползаются сотни мурашек.

Если бы я чаще контактировала с людьми, такого бы не случилось… Но это не точно.

Моя реакция на этого мужчину необычная и очень волнующая.

– Лене нравится этот ресторан, и я купил его ещё в прошлом месяце. Могу делать здесь всё, что захочу, – заканчивает Олег свою мысль.

Если я думала, что Никита был до этого зол, то ошибалась. Сейчас крылья его носа неестественно раздуваются, а на щеке дергается лицевой нерв.

Ещё утром он казался мне привлекательным. Может, стоит глаза с хлоркой промыть?

– Не припомню, чтобы Воронов собирался его продавать. Опять свои замашки использовал? Давление? Запугивание? – с каждой секундой он заводится всё сильнее.

Почувствовав это, Дарина опускает ладонь на его предплечье, но, очевидно, безрезультатно. Никита одергивает руку.

Возможно, ночью я буду рыдать в подушку горючими слезами, но сейчас мне очень жаль невесту и радостно, что всевышние силы отвели от такого козла.

Хотелось бы узнать, на что он рассчитывал, предлагая мне жить вместе. Реально думал, что я никогда не узнаю о существовании его невесты, а после и жены? Или я со стороны выглядела, как безмозглая, влюбленная и на всё готовая кошка? Это навряд ли.

Будем считать, что, несмотря на скудоумие и отвагу, Кузнецову повезло. Если бы первым узнал о моей связи с женатым мужиком дед, то… Дарина бы мгновенно вдовой оказалась.

Ещё одного позора на свою седую голову мой ближайший родственник точно не потерпит.

– Всё гораздо проще, Никит, – в голосе Ястребова звучит холодная насмешка. – Бабло. А у меня его, как ты знаешь, полно.

Когда у меня начинает складываться впечатление, что эти двое скоро подерутся, Олег неожиданно поворачивает голову в мою сторону. Его лицо приобретает неподдельно безмятежное выражение.

– Ты не против поехать ко мне? Долгий, тяжелый день… Хотелось бы закончить его приятно.

Похоже, ему очень нравится провоцировать Никиту. И в этом мы с ним находим точку соприкосновения. Кажется весьма уместным отплатить человеку его же монетой.

Попрощавшись, мы выходим на улицу в тишине. Ястребов идет за мной следом, и я отчетливо ощущаю, как мой затылок прожигает его потяжелевший взгляд.

Сняв свой мерс с сигнализации, я уже собираюсь забраться, но Олег не позволяет мне открыть дверь. Удерживая её одной рукой, второй обвивает мою талию и прижимает спиной к своей груди.

– Я не шутил насчет продолжения вечера. Уверяю, я очень быстро смогу развеять твою тоску по бывшему.

Глава 13

Я облажалась!

Так вышло, что именно об этом я думаю перед сном, лежа в своей мягкой и уютной постели. Какого, мать его, черта мысли о Ястребове вообще пробрались в мою голову? Как такое могло случиться? Как ему это удалось?

Общение с незнакомыми людьми вот уже много лет вызывает у меня дискомфорт.

Так случилось, что в прошлом мне пришлось по независящим от меня причинам провести в одиночестве несколько месяцев. И если до того момента меня просто нельзя было назвать заводилой и душой компании, то после…

Я, мягко говоря, перестала получать удовольствие от общения с представителями рода человеческого. К тому же возникли трудности с открытием своих чувств и эмоций.

Последнее, как показал итог наших с Никитой отношений, на пользу пошло.

Если бы так вышло, что я по дурости когда-либо призналась Кузнецову в глубоких чувствах, то сейчас бы сожалела об этом сильнее, чем о факте его измены.

Намного – намного сильнее.

А так: ампутация прошла успешно.

Слез нет.

Для мерности щупаю пальцами щеки. Сухие.

Жаль, конечно, Дарину. Но, я уверена, ему за это воздастся.

Не то чтобы я верила в карму… Скорее, борюсь с соблазном позвонить своему хорошему знакомому и хорошенько нажаловаться. Останавливает только то, что для никчемного Никиты внимание генерала армии – перебор. Справлюсь сама.

Я уже начинаю проваливаться в сон, как вдруг мне начинает мерещиться, будто чье-то горячее дыхание обжигает мою шею, запуская по коже табун мелких мурашек.

Не открывая глаз, я бешусь с новой силой. Обонятельные галлюцинации меня посещают впервые, однако сейчас я готова поклясться, что чувствую головокружительный и сексуальный запах, ассоциирующийся у меня после сегодняшнего вечера исключительно с пернатым.

– Чтоб вы все провалились! Глубоко и безвозвратно! – бурчу перед тем, как накрыть голову подушкой и уснуть.

***

Следующее утро начинается не с кофе, а с хладного трупа, найденного рыбаками на берегу небольшого местного озера.

На место преступления я приезжаю следом за оперативниками. Оперативник Роман, в компании своего нового и крайне бестолкового (а возможно, просто излишне ушлого, раз сразу повелся на бабло семьи Ястребова) стажера, опрашивает перепуганных и, судя по всему, не очень трезвых мужиков, один из которых так впечатлен находкой, что еле стоит на ногах.

– Елена Вахтанговна, – Рома кивает мне с преисполненным уважения видом. Через месяц после нашего с ним знакомства я стала понимать, что его «вставляет» сочетание моего имени и отчества. Он не отказывает себе в удовольствии озвучивать их при каждой возможности. – Давайте я Вас провожу.

Оставив свидетелей на стажера, подходит ко мне и предлагает взять его под руку.

– Там камни, Лен, – отвечает на мой немой вопрос, – валуны. И тебе самой, да ещё с чемоданом, будет тяжело перелезть.

Перепрыгивание с «вы» на «ты» ещё одна его фишечка, причины которой я не знаю. И, скорее всего, не узнаю, так как лишних вопросов не задаю.

В тот момент, когда я с ловкостью обезьянки взбираюсь по камням, за спиной слышится хлопок автомобильной двери – судя по силе удара, кто-то не в духе.

Бывает. Жизнь боль.

– С той стороны есть подъезд? – спрашиваю у Ромы, осматривая место преступления.

Эта часть берега действительно завалена непроходимыми камнями. И подобраться сюда, неся в руках бездыханное тело, очень непросто.

– Нет. Только с воды. Там, – указывает на противоположную сторону от той, откуда мы пришли, – такая же фигня. Только помимо камней ещё и овраг небольшой. Здесь когда-то было русло реки, пока она не обмелела. А там, – кивает в сторону леса, прилегающего к озеру в одной из частей, – на авто не проехать. А почему ты спрашиваешь?

– Её убили не здесь. Травма головы серьезная, а крови совсем немного. Нужно хорошо осмотреться. Вполне возможно, что остались следы.

– А это что? – Роман опускается на корточки и указывает на ногу девушки, вернее, на покраснения на её стопе.

– Похоже на аллергическую реакцию. Смерть могла наступить от анафилактического шока.

– А как же это? – кивает на рану на голове.

– Ей могло плохо стать… Упала, ударилась. Навскидку я бы сказала, что это реакция на отравление никотином, – касаюсь точно такого же красного пятна на запястье. – Но после проведения химико-токсикологической экспертизы будет яснее.

Роман морщится.

– Её результатов ждать долго. Дней двадцать. У вас же её не проводят.

У нас в бюро – нет. Но я знаю, как можно ускорить процесс. Впрочем, Роману знать об этом не нужно.

Несмотря на то, что кто-то из наших приехал сразу после меня, ворковать над несчастной мы с Романом ещё минут двадцать продолжаем только вдвоем.

– Где криминалистов черти носят? – психуя, Рома поднимается на несколько валунов и выглядывает на «большую землю». – Ничего себе, нашествие боссов, – хмыкает.

Я не понимаю, о чем идет речь, но ровно до того момента, пока не замечаю в нескольких метрах от себя Олега, а за ним и Никиту, который, матерясь, пытается преодолеть каменную преграду.

Ноги моего ненаглядного бывшего держат плохо, что может значить только одно – ночка для него задалась.

В подтверждение моей версии Олег подходит к Роману и, не обращая внимания на присутствие поблизости Кузнецова, произносит, не понижая голоса:

– Вызовешь для него вытрезвитель?

Мне даже жаль Романа становится. Он, в отличие от Ястребова, не может себе позволить такую роскошь, как нарушение субординации. Я не скажу, что оперативник выглядел плохо, но костюм, превосходно подчеркивающий широту плеч Олега, стоит, наверное, больше, чем месячная зарплата всего сыскного отдела.

Да… Его, несомненно, есть за что ненавидеть.

– Ой, Леночка моя здесь…

Твою мать!

Позабыв обо всем на свете или растеряв остатки мозга, Никита торопится приблизиться ко мне и за малым не расшибает свою пустую головешку.

Олег успевает подхватить его в последний момент. Плотно сжав челюсти, передает пьяное тело в руки Роману.

– Уведи этого мудака, пока он не заблевал или не залил своей кровью место преступления, – проговаривает сквозь зубы.

– Ты что себе позволяешь… – Ник, несмотря на состояние, пытается стряхнуть с себя чужие руки. Но силы неравны. – Тут главный я! Решаю здесь всё я…

– Протрезвей для начала, – обрубает Олег. – Пока что ты только позоришь систему. Если в течение минут пяти не уберешься – проблемы будут не только у тебя, но и у твоего папочки. Время пошло.

По всей видимости, угроза звучит убедительно, потому что не проходит и минуты, как мы остаемся вдвоем.

– Где все? – первой нарушаю тишину. Его пристальный взгляд напрягает. – Я почти что закончила. Пожалуй, могу доверить её тебе.

– Я попросил криминалиста поснимать собравшихся зевак. Там толпа народа уже скопилась.

– Думаешь, убийцу так быстро потянуло на место преступления?

На моей практике подобное случалось. Как-то раз, после составления свидетелем фоторобота, оперативники просматривали снимки с места преступления и обнаружили человека с похожими внешними данными в числе тех, кто якобы труп обнаружил. Но такое скорее редкость, нежели ходовой случай.

Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, Ястребов без спроса берет из моего раскрытого чемодана латексную перчатку и, с трудом натянув её на свою лапу, обхватывает лицо девушки пальцами. Разворачивает к себе и вглядывается в него.

Едва успеваю прикусить язык. Так и хочется уточнить, не узнал ли он подружку.

Погибшая – молодая и, чего греха таить, эффектная девушка.

Примерно такими я представляю подружек Олега. Высокие, ухоженные, с шикарными формами.

Злюсь на себя за то, что вообще об этом думаю.

Какая мне разница?

– Лен, давай спор заключим, – произносит он вдруг. – Если я дело раскрою до вечера, ты поужинаешь со мной.

Глава 14

Поверить не могу, что пошла на поводу у наглеца и позволила так незамысловато себя развести. Позорище. Фу такой быть.

Несмотря на внутренний протест и вопреки здравому смыслу, вскрытие девушки я провожу вне очереди, тем самым увеличивая шансы Олега на победу.

Да, вот такие женщины противоречивые существа. Создаем проблемы там, где их нет.

Занимаясь работой, я на автомате размышляю о том, в чем же кроется секрет Ястребова. Глупо отрицать – сама того не желая, я проявляю к нему… скажем так, «благосклонность».

Основных версий – две. Первая – он попался под руку в самый подходящий момент, с его помощью я не буду выглядеть жалкой, а может, и утру нос тщедушному, жалкому, двуличному, да ещё и пьющему Кузнечику…

А вторая… О ней и думать не хочется! Подобная глупость в мои планы не входит.

В какой-то момент посторонние мысли мгновенно вылетают из моей головы.

Я давно не боюсь смерти. Воспринимаю её как неотвратимую, а порой и фатальную неизбежность. Те, кто считает всех судмедэкспертов бесчувственными и грубыми циниками, поверьте мне, ошибаются. Так или иначе, пропускать человеческую боль через себя приходится. Вопрос только в том, как быстро у специалиста процесс «самоочищения» срабатывает. Ты можешь ходить и думать об умершем день, два или три. Можешь неделю, а возможно, и месяц. Но при этом есть случаи, остающиеся с тобой на всю жизнь.

Этот один из таких.

Я не знаю никого из коллег, кто бы оставался непроницаемым при проведении вскрытий детей и беременных женщин.

Стянув с себя перчатки, бросаю их в мусорное ведро. Подхожу к небольшому окну, находящемуся под потолком, – секционные залы здесь расположены на нулевом этаже, слегка под землей, и открываю его. Поток свежего воздуха ожидаемого эффекта не производит. Меня продолжает мутить. Голова мягко плывет. Я знаю, что справлюсь, вопрос состоит лишь в том, какой ценой.

Это работа. Точно такая же, как и любая другая. И её нужно делать. Я ведь умею абстрагироваться…

«Девушка была беременна. Срок 3 – 3,5 месяца. Чуть позже скажу точнее», – набираю сообщение Ястребову.

Обычно такие детали двигают следствие в верном направлении.

Не проходит и двух минут, как он мне перезванивает.

– Лен, ты уверена? – от привычных игривых нот в его голосе нет и следа.

Отлично, мы наконец-то перешли на новый – профессиональный – уровень. Будь я в привычном, а в не разрозненном состоянии, непременно бы обрадовалась этому факту.

– Я, по-твоему, дура? Не отличу плод от кисты, например? – меня не по делу несет, но его сомнения в моей компетентности отчего-то сейчас особенно обидны.

– Успокойся. Я просто уточнил. Мы ведь вместе с тобой её видели, она не выглядела беременной, – тон становится примирительным.

– Физиологические особенности. У некоторых только к шестому месяцу животик начинает появляться.

– Она могла не знать?

– Судя по содержимому желудка – нет. Она принимала витамины для беременных.

Прикрыв глаза, я приваливаюсь спиной к прохладной стене.

– То есть на момент смерти она находилась дома? Принимала витамины?

Мне снова хочется наехать на него. Девушку нашли в нарядном, но всё же домашнем наряде – тонкая кружевная сорочка и шелковая накидка. Дорогой комплект для особых случаев. Конечно, она дома была! Но я сдерживаюсь.

Отчего-то мне не хочется выглядеть в его глазах фурией.

– Да, витамины она приняла после того, как ее отравили никотиновой кислотой.

– Даже так… – слышу в его голосе то ли удивление, то ли разочарование. Легкая пришибленность когнитивных функций не дает мне провести полноценный анализ. – Спасибо. Ты очень кстати. Дай знать, как заключение будет готово, я пришлю к тебе кого-нибудь из оперов.

Спустя несколько часов я выбираюсь из подземелья и направляюсь в свой кабинет. Сил нет никаких. Понимаю, мои переживания ничего не изменят, и всё же…

Ненавижу всех тех, кто позволяет себе вершить чужие судьбы.

Ещё немного, и мне исполнится тридцать. Нет, это не много, не стыдно, и даже не волнительно, но определенно психологический барьер предстоит преодолеть.

Хвала небесам – в моей жизни есть любимая работа, иначе бы пришлось заводить кошку и по вечерам жаловаться ей на свои несбывшиеся мечты.

Какое-то время я провожу в одиночестве и тишине, а потом решаю позвонить лучшему другу отца. Человеку, которого в детстве я видела едва ли не чаще, чем родителей.

– Давид.

Улыбаюсь, услышав, как он шикает на кого-то, чтобы не мешали нам разговаривать.

– Тихо здесь все. Моя девочка вспомнила про старика.

Он лукавит. До старика Давиду ещё жить и жить. В том году всего лишь сорок пять исполнилось. Коренастый брюнет, впервые женившийся в прошлом году. Сколько себя помню, папа направлял его на путь истинный и советовал побыстрее семьей обзавестись. Дав только отмахивался, а теперь вот не устоял.

Чтобы не привлекать к его недавно легализовавшейся персоне внимание моего деда, свадебное торжество я пропустила. О чем очень жалею. В мире не так много людей, которые мне по-настоящему дороги.

– Чем обязан такому событию, Элене?

– Я не буду с тобой разговаривать, пока ты не перестанешь язвить.

– Ауф, какие мы строгие, – усмехается он. – Ты вся в отца, только опасней, – произносит фразу, придуманную им ещё лет двадцать назад.

После недолгого обмена любезностями разговор перетекает в привычное русло.

– Как ты там, детка? Не обижают? Ты ведь знаешь, что всегда можешь ко мне обратиться?

Признаться, Давид ко мне относится более чутко, нежели дед.

Последний умеет общаться только в форме приказов, а это, знаете ли, к душевному общению не располагает.

– Дав, всё отлично. Квартиры и новой машины было достаточно.

Через несколько лет после исчезновения отца Давид вернулся в Россию и стал восстанавливать их некогда совместный, но сейчас запущенный бизнес.

– Я так и понял. Заметил, что к ежемесячным переводам ты даже не притрагиваешься, – в его словах слышен укор. – Не хочу, чтобы ты хоть в чем-то нуждалась. Вахтанг бы меня не простил за такое.

Собираюсь привычно отшутиться, напомнив о приличной зарплате, но… Не могу.

Стоит Давиду упомянуть отца, как меня переклинивает.

Крутанувшись в кресле, я отворачиваюсь к стене и прикрываю глаза. Можно дверь закрыть и не стесняясь рыдать, но что-то меня останавливает.

– Ничего нового не узнала? – спрашивает Давид, чтобы хоть как-то разрядить затянувшуюся паузу.

Он, как и дед, был против моей самостоятельности, однако становиться в позу и портить со мной отношения не стал.

– Нет. Я подняла все архивы с записями ключевых дорожных камер, установленных на въезде в регион, но ничего нет. Как сквозь землю провалился, – последний раз отца видели живым на трассе в соседней области. Она вела именно сюда, но по какой-то причине отец не доехал.

– Не знал, что гаишники так долго хранят записи.

– Только по самым значимым участкам дорог.

– Элен, мне кажется, тебе нужно жить дальше. Я знал твоего отца лучше, чем кто бы то ни было. Вахтанг бы не одобрил твоего стремления к саморазрушению. Отпусти.

Так просто бывает только на словах. Я и сама могу отсыпать кому-нибудь дельных советов…

Не знаю, куда бы нас завел этот разговор, но я вдруг чувствую, что на меня кто-то смотрит.

Открыв глаза, цепенею.

Неожиданность, мягко говоря, неприятная…

Аккурат мне в лоб направлено дуло пистолета.

– Проходной двор здесь, однако…

Глава 15

Олег

Проводя осмотр трупа, я сразу узнал постоянную любовницу одного из близких друзей отца.

С одной стороны, хорошо – дело быстрее раскрою. За последние двадцать лет человечество далеко шагнуло вперед, но методы решения некоторых щепетильных вопросов, особенно личного характера, остались неизменны. Среди наших никого не удивить смертью любовницы. К тому же несколько дней назад эта девица подралась с женой своего престарелого любителя сочных тел. Устроили скандал во время одного из благотворительных вечеров, коих в последнее время проходит все больше и больше. Чем ближе старость, тем усиленнее беззаконники бросаются замаливать свои грехи.

А с другой – это полный пи*дец! Меня ведет, стоит только мелкой появиться на горизонте. Непередаваемые и ни с чем не сравнимые ощущения. И они мне, черт возьми, охренеть, как не нравятся.

Эмоционально зависеть от бабы? Лучше сразу застрелиться и не мучиться.

Мелкая владычица преисподней – самое худшее, издевательское и изощренное наказание из всех, что судьба могла мне приготовить.

Я уже (не буду уточнять, каким местом) чую – ничем хорошим для меня знакомство с ней не закончится.

Звучит, мать его, обнадеживающе.