Детективное агентство «Утюг». Расследования продолжаются

Глава первая,

из которой мы узнаем о тайном желании Евы

Тем июньским днём в кафе было безлюдно. Утренние торопливые посетители, покупающие кофе по пути на работу, схлынули, а до обеденного перерыва оставался ещё час, так что Клим, Гриша и Ева сидели в заведении одни.

Аня с мамой отправились тропой страданий в обитель боли – в стоматологию, а остальные детективы бухнулись на угловой диван. Мальчики разложили локти и ноги и пожирали, не побоимся этого слова, роллы. Ева же поодаль грустила над имбирным лимонадом. Она вздыхала, смотрела в окно, где солнце играло на июньской листве сирени, а пешеходы бежали к остановке электробуса, и печалилась. Две причины томили её сердце.

Во-первых, конечно, то, что мальчики ели как свиньи – болтали с набитым ртом, роняя рис на стол и под стол, и размахивали руками с палочками. Ева даже боялась, что они глаза друг другу выколют. Или ей, что значительно хуже. Вели они себя как родители девочки из мультика «Унесённые призраками», и Ева опасалась, что скоро их постигнет такая же печальная судьба. Только она спасать их не станет.

А во-вторых… Тут она особенно тяжко вздохнула, и друзья наконец заметили, что предводительница и почётная атаманша детективного агентства «Утюг» хандрит.

– Ева, ты что, ноготь сломала?

Тактичности Клима мог бы позавидовать гиппопотам.

Как правило, Ева на подобные замечания мгновенно отвечала встречным предложением сломать что-нибудь нужное, но тут промолчала.

Мальчики встревожились. Это уж точно было необычно.

– Евочка, а что случилось? – спросил Гриша. Перед этим он рассказывал Климу о том, что в московский зоопарк привезли нового манула, и остатки нежности ещё держались в его голосе, как островок мороженого в кофе глясе.

Ева снова глубоко вздохнула:

– Лампу хочу. Круглую.

– Так в чём проблема, тут строительный рядом! – заметил Клим. – Там полно и круглых, и квадратных! Даже светодиодные ленты есть!

– Таких там нет, – ответила Ева. – Это специальная кольцевая лампа, её блогеры и фотографы используют для стримов и съёмок.

И Ева показала им в телефоне лампу – действительно кольцевую, на штативе, с красивым молочным светом и даже с пультом. И стоила она…

Мальчики всмотрелись в картинку и заморгали.

– Да ну на фиг, за такие деньги можно новый электросамокат купить, – сказал Клим.

– Или клетку для Терёши. С кормушкой. С жёрдочкой. С игрушками, – зажмурился Гриша.

– Да идите вы! – Ева убрала телефон.

– А чем тебе обычная настольная лампа не нравится? – Гриша не хотел расставаться с образом клетки, который стоял перед глазами. Казалось, только руку протяни – и вот она, новенькая, а внутри Терёша на жёрдочке качается, и глаза у него такие благодарные-благодарные.

– У этой естественный свет! – оскорблённо заметила Ева. – Шестьсот светодиодов, профессиональная модель. И я даже знаю, где она продаётся, – здесь рядом, в новом книжном, в «Читариуме»! Только вот денег у меня нет…

Ева от огорчения совсем неэстетично отхлебнула лимонад. Она уже сильно потратилась на летний гардероб – ну как она, мама потратилась, и кредитный лимит временно исчерпан. А лето не ждёт! А молодость проходит! А красота вянет, и без лампы её не запечатлеть!

И вообще она хотела начать развивать видеоканал «Утюга». Подкасты, кажется, немного устарели, и ближайшее будущее Ева связывала с короткими видео.

Но, увы, планы рушились. Она стояла на их обломках, скорбно озирая развалины, и думала, что Шекспир был прав: «начинанья, взнёсшиеся мощно, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия» [1].

– Жалко, конечно, что нельзя им рекламу предложить, – вздохнул Гриша, пытаясь ухватить последнюю рисинку на тарелке.

– Какую рекламу?

– Ну этим, в книжном. – Гриша подцепил рисинку и теперь бережно нёс её к посудинке с соевым соусом, в самом деле собираясь обмакнуть её. – У нашего подкаста большая аудитория, ты сама говорила. Вот если бы мы им рекламу, а они нам лампу…

Ева с громким стуком поставила стакан.

– Почему не можем? Как раз можем!

Она подскочила.

– Ты куда? – изумились мальчики.

– Ты идёшь со мной! – Ева ткнула в Григория пальцем. Глаза у неё засверкали, от прежней апатии не осталось и следа. Ева Аппельбаум была готова снова покорять, очаровывать и разрушать – в зависимости от того, как пойдут дела.

Гриша вздрогнул, и рисинка упала в соус.

– Да я же просто так… – запротестовал он. – Да я зачем тебе?!

– Ты это придумал? Придумал! Будешь талисманом!

– Я тебя не брошу, Гриша! – пообещал Клим. – Хочу на это посмотреть.

И Ева, Клим и талисман Григорий отправились в поход – завоёвывать книжный магазин «Читариум» и брать в полон рекламодателя.

– Погоди! Как ты вообще к ним заявишься? – протестовал Гриша. – Привет, я Ева, хочу вашу лампу, давайте поменяем её на рекламу в никому не известном подкасте?

– Сам же сказал, что у нас большая аудитория.

Ева шагала впереди, как Пётр Первый на кораблестроительных верфях. Придворные – Клим и Григорий – едва поспевали.

– Рекламодателя надо ловить с умом! – объяснила Ева. – Нужно подготовить его к мысли, что ему необходима реклама. Это желание должно созреть в нём само, как яблоко. Чтобы он осознал проблему и был уверен, что это его выбор. А тут как раз появимся мы с решением.

Гриша уважительно посмотрел на главу агентства. И откуда Ева всё это знала?

– Мама слушает курсы по маркетингу, – объяснила девочка. – Ну вот, пришли.

Магазин «Читариум» было легко опознать: стильная вывеска и поникшие чёрно-белые шарики, обрамляющие вход в подвал. Книжный находился рядом с метро, с одного бока его подпирала дружелюбная шаурма «Донер Мцыри», а с другого – магазин белорусской косметики, цветочный и аптека.

– Самое место для книжного, – оценил Клим. – Народ, наверное, валом валит.

– Вот и я о том же! – заметила Ева. – Надо шевелиться, пока они не закрылись. – Она потрогала вялый шарик. – А то им недолго осталось, похоже.

И девочка решительно зашагала по крутым ступенькам вниз. Гриша двинулся следом, Клим застыл наверху, отвечая на сообщение. Его разбирало любопытство: как Ева подведёт владельцев к мысли о том, что им нужна реклама, как создаст у них острую потребность в пиаре? Не предложит же она с порога совершенно не известным взрослым людям рекламу в каком-то подростковом подкасте.

Ева распахнула дверь. Индийский колокольчик у косяка задребезжал; женщина в летнем сарафане, стоявшая за прилавком, подняла голову; мужчина, который на стремянке вкручивал лампочку, обернулся. На их лицах отразилась радость, которая затем несколько угасла. Видимо, от детей они многого не ждали.

Ева вышла на середину помещения, сердито упёрла руки в бока. Огляделась. Ну да, книжки, книжки, манга, книжки, ластики, карандаши, конфетки из «Гарри Поттера», скрепки, всякие папочки. Ни еды, ни газировки, ни жвачек – понятно, что тут никого нет.

– Добрый день!

– Здравствуй, – женщина мягко улыбнулась. – Что-нибудь подсказать?

– А немного у вас покупателей.

Ева оглядела магазин: кроме них с Гришей и сотрудников не было никого. Стеллажи с книгами, вертушка с открытками, инсталляция «Вперёд, к приключениям!» с настоящим телескопом на треноге и пластиковой пиратской саблей, касса. Оставался, конечно, шанс, что кто-то из посетителей прятался за учебниками и раскрасками. Но небольшой.

– Да мы недавно открылись. Люди ещё не успели о нас узнать. – Женщина продолжала улыбаться, но уже немного напряжённо. Мужчина на стремянке что-то пробурчал под нос.

«Вот оно!» – Гриша затаил дыхание. Сейчас Ева подведёт разговор к нужной точке, создаст драматическое напряжение и подсечёт клиента. Сейчас он увидит высокий класс продаж.

– Вам реклама нужна, – сказала Ева. – Могу помочь.

Мужчина пошатнулся и чуть не упал со стремянки. Будто не веря своим ушам, он развернулся и свирепо посмотрел на детей.

– И какую же рекламу вы хотите предложить? – спросил он с высоты, волнуясь животом под растянутой футболкой. – Наружка? Телевидение? Раздача флаеров?

– Подкасты! – Ева совсем не смутилась. – У нас очень популярный паблик о детективах. Известный.

Мужчина фыркнул.

– Марфа, ты слышишь? Подкаст! Да кто их слушает?

Ева полюбовалась на свой маникюр – небесно-синий, с яркими жёлтыми солнышками – и скромно сообщила:

– Тысяч пять прослушиваний, около двух тысяч уникальных пользователей. О нас и в газетах писали, в «Карасёвском вестнике». Вы посмотрите – детективное агентство «Утюг».

– Чушь, – фыркнул мужчина и отвернулся к лампочке. – Детективы какие-то сопливые.

В полумраке зала Грише показалось, что уши у Евы чуть порозовели. Марфе, похоже, тоже стало неловко от такой грубости.

– Извините, мы недавно открылись, – сказала она. – Денег на рекламу совсем нет.

– О, об этом не беспокойтесь! – заверила Ева. – Деньги нам не нужны. Вещами возьмём.

Взгляд её был устремлён в глубину магазина. Там, у стены, как меч короля Артура в камне, возвышалась кольцевая лампа. Та самая – Гриша сразу её опознал. Шестьсот лампочек, естественный свет. Марфа проследила за её взглядом. Подошла к мужчине, дёрнула его за штанину. Тот вздохнул, спустился, и они отошли в сторону.

– Ты с ума сошла? – замахал он руками, когда она зашептала ему на ухо. – Ты знаешь, сколько она стоит?!

– Егор, ну давай попробуем, – уговаривала женщина. – Что мы теряем?

– Лампу! Дорогущую! Я вообще планировал использовать её для записи видео, хотел развивать канал магазина.

– Сколько подписчиков у вашего канала? Десять? – уточнила Ева. – А у нас несколько тысяч в ютьюбе и ещё столько же на других сервисах.

Егор глубоко вздохнул, повернулся.

– Послушай…

– Ева.

– Так вот, Ева. Я не знаю, что там у вас за подкаст и с чего ты возомнила себя крутым маркетологом… Но я уверен, что ты даже одного покупателя к нам не заманишь. Давай, иди, у нас забот полно, не до ваших игр.

Ева закусила губу. «Плохо дело, – понял Гриша. – Сейчас она затеет что-нибудь, а нам всем потом придётся расхлёбывать». Но остановить он её не успел.

– Двадцать посетителей! – выпалила Ева. – За неделю!

Егор фыркнул и отвернулся.

– Пятьдесят! За пять дней! – не сдавалась девочка.

Гриша замахал руками, но Еву было не остановить.

– Да к нам за месяц столько не заходило! – возмутился Егор. – Что за чушь!

– Сто! За три дня!

Егор свирепо почесал бородку, оглянулся на Марфу.

– А если не приведёшь?

– Тогда мы все будем бесплатно распространять для вас флаеры ещё неделю! Всё наше агентство!

– Ещё чего! – возмутился Гриша.

Но Егор кивнул:

– Идёт!

И они ударили по рукам. Три дня рекламы, сто уникальных посетителей, контроль со стороны агентства – чтобы правильно посчитали. Каждый, кто придёт с флаером «Читариума», – клиент от «Утюга». Гриша шипел, как библейский змей, дёргал Еву за рукав и всячески намекал на то, что эта сделка дурно пахнет, что Ева неадекватно продала их услуги – не просто без всякой выгоды, но ещё и без спросу.

Клим, оставшийся на улице, всё пропустил. Ему написали в чате их технического кружка, он отвлёкся на переписку и даже не проследил за аферой века. Зато, когда узнал на улице об условиях, очень разволновался.

– Рабовладелица! – возмутился он. – Угнетательница! Тиранша! – И ещё какие-то сложные слова, которые он прочёл в пабликах с умными мемами. – Да как ты за три дня сто человек сюда заманишь?!

– Ну чего вы так раскричались? – Ева безмятежно что-то пролистывала в телефоне. – Можно подумать, вы в меня не верите.

Мальчики переглянулись. Гриша набрал воздуха в грудь, но тут у него пискнул телефон. Он глянул на экран и ахнул:

– На Аню напали!

– Да ладно?! – изумился Клим, сунулся в телефон и присвистнул. – Ну ничего себе! Водяными бомбочками обстреляли.

– Какой ужас… – рассеянно заметила Ева.

Она брела по тротуару и пролистывала мотивационные каналы в «Дзене». Девочка вдруг поняла, что все её идеи по привлечению покупателей ограничиваются рекламой в очередном выпуске подкаста и заманиванием прохожих у входа в магазин. Подкаст – это здорово, но нового дела у них пока нет. А завлекать вживую… Ева была уверена в своей неотразимости, однако ей ужасно не хотелось прыгать, бегать и потеть. Вот если бы, не вставая с диванчика в кафешке, запилить что-нибудь инновационное, чтобы воронка продаж разом расширилась и она получила свою дорогую лампу. Двадцать первый век на дворе, неужели никто ничего прогрессивного не придумал?

– Да она сейчас придёт, расскажет…

– Ага, хорошо, хорошо… – пробормотала Ева и ойкнула: Клим ухватил её за шиворот, иначе она продолжила бы идти на красный свет.

Он легко подхватил её, как кошка котёнка, – Клим был выше Евы на полторы головы – и бережно транспортировал до кафе, приговаривая: «Куда же тебя несёт, Евушко-хлебушко». Ева тем временем не переставала поглощать бесконечные бизнес-советы. Тысячи комбинаций, будто солнца, загорались и гасли в её голове.

В кафе их ждала мокрая и злая как чёрт Аня. Она лечила нервы горячим смородиновым чаем и печеньем с корицей. На столе лежал пакет с какими-то чёрными обрывками. На вопрос брата «анянутыкак», она выразительно обвела себя рукой и начала печальный рассказ.

– Идём мы из поликлиники домой, и во дворе прямо передо мной – шарах! – Аня долбанула ладонью по столу так, что за соседним столиком вздрогнули две девушки. – А потом ещё раз. У меня чуть новые пломбы не выпали.

– Вот же гады, – резюмировал Клим. – И ты не заметила кто?

Аня вынула телефон и показала запись: двор, стиснутый со всех сторон двадцатиэтажными башнями. Заметить, откуда бросили шарик, и правда было невозможно – пока поднимешь голову, пока разглядишь, что и где, уже сто раз окно закроют и спрячутся.

– Я вот улики собрала, те самые шарики…

Она подвинула пакет, но особого интереса он не вызвал.

– Это мелкие балуются, – авторитетно заявил Григорий. – Заливаешь воду в шарик, завязываешь – и прохожему под ноги. Можно ещё в воде гуашь развести, тогда вообще круто будет, всё такое разноцветное. Если с высоты бросать, то никто не успеет тебя заметить. Тут главное не палиться и не высовываться, чтобы посмотреть на результат.

– Да, Гриш, ты, гляжу, разбираешься. – Клим покосился на него с опаской, и Гриша приосанился.

– Ещё бы! – Аня фыркнула и отлепила от губы листик смородины, который кружился в чае. – В позапрошлом году мы поехали в ТЦ, а он дома остался. И такой водяной террор во дворе устроил, что участковый приходил. Весь разноцветный. Он ему прямо на фуражку попал.

Гриша скромно промолчал, показывая всем видом, что с тех пор он сильно поумнел и осознал ошибки прошлого.

Клим раскрыл толстую мятую тетрадку в клеточку, которую таскал с собой в рюкзаке. Там у него было всё: чертежи и схемы каких-то приборов, заметки из кружка робототехники, календарь важных событий на полях, незаконченный комикс на обратной стороне и, кажется, даже пара прилипших к обложке ирисок на чёрный день.

– Я думаю, мы можем этих метателей вычислить. – Он быстро набросал квадрат двора. – Нужна засада. Один следит за окнами. Правда, потребуется оптика – бинокль или…

– Труба! Подзорная! Пиратская! – загорелся Григорий. – Терёшу я посажу на плечо, научу ругаться малым петровским загибом…

– Отличная идея, – одобрила Аня. – Правда, придётся тебе отрезать ногу и привязать вместо неё деревянную. Без этого никак.

– Не отвлекайтесь! – Клим строго захрустел печеньем. – Когда мы заметим, откуда бросали, я подниму дрон на уровень этого этажа. Сфотографируем преступников – и дело раскрыто!

– Круто! – восхитился Гриша. – А ты уверен, что они нас ждать будут, чтобы бросить шарики?

Клим признал, что это узкое место в плане. Требовалось заставить преступных метателей активизироваться именно тогда, когда детективы устроят засаду. Может быть, подманить их как-то.

– Вы не о том думаете, – перебила их Ева. – Это всё неприятно, но не наш уровень. Нам надо сосредоточиться на том, чтобы выполнить рекламный контракт. И для этого необходимо реально интересное дело, а не вот этот… детский сад.

– Какой контракт? – заинтересовалась Аня, и Гриша в двух словах поведал ей о гениальной коммерческой схеме Евы, из-за которой они все попали в книжное рабство.

– Вот здорово, – протянула Аня таким тоном, что сразу было понятно: нет, совсем не здорово. – Меня, между прочим, и покалечить могло этой бомбочкой. А если бы она перед какой-нибудь бабушкой упала и у неё сердечный приступ случился, то ты и это назвала бы «детским садом»? Тебе, Евочка, какая-то блогерская лампа важнее всего остального?!

Ева оторвалась от телефона, подняла глаза и поняла, что все члены детективного агентства «Утюг» смотрят на неё с возмущением. Это был новый для неё опыт – Ева привыкла к тому, что все её любят или, на худой конец, восторгаются ею. Она хотела сказать, что вовсе не эгоистка и тоже переживает за Аню, да и вообще это ни в какие ворота не лезет – бросаться в людей шариками с водой, но только у неё из-за этого рекламного контракта голова пухнет, поэтому…

Она вздохнула и сообщила:

– Я знаю, где взять подзорную трубу. В «Читариуме». У них на витрине приключенческой литературы стоит.

– И они так просто её отдадут? – прищурилась Аня, всё ещё злясь на Еву.

– Это уж моё дело, – уклончиво ответила Ева. – А вот Грише нужен зонтик.

– Какой зонтик?!

– Белый. С нарисованными чёрными кругами. Как мишень, – объяснила она. – Если вы собрались устраивать засаду, то подумайте о наживке. Кто спровоцирует этих метателей?

– А почему я? – возмутился Гриша. – Я буду с Терёшей у подзорной трубы стоять. Я не хочу быть наживкой! Это унизительно для пирата.

– Тем не менее Аня уже пострадала, Клим будет управлять дроном, а я – отрабатывать наш… мой рекламный контракт, – объяснила Ева.

– Значит, дело о метателях водных бомб объявляем открытым? – Аня уже строчила пост на канал «Утюга».

– Определённо, – вздохнула Ева.

Как всё неправильно складывалось! Она-то была уверена, что легко нагонит толпы покупателей в магазин – особенно при помощи всего агентства. А теперь придётся искать малолетних дураков с водяными бомбочками.

Но коллектив – великая вещь, и даже таких интернет-див, как Ева Аппельбаум, он может привести в равновесие с окружающей средой. Ева, конечно, в подобных терминах ситуацию не осмысливала, но всё же ощущала: палку она со своей лампой явно перегнула. И когда они решили расследовать «дело метателей», ей стало легче, тревога отступила, скрылась где-то в глубинах сознания.

Однако проклятый, шекспировского размаха вопрос оставался: где же достать сто уникальных посетителей для книжного магазина, в который никто даже дороги не знает?

Глава вторая,

в которой всё идёт не так

Ева вышла из магазина «Читариум» красная, злая и в обнимку с телескопом. Команда, ожидающая её у входа, такого успеха не ожидала. Ева сказала, что в логово дракона пойдёт одна, и все гадали, когда же дракон её пережуёт и выплюнет. Но нет, рыцарь вернулся с победой и трофеем. Правда, выглядел слегка помятым.

– Вот! – Ева сгрузила телескоп на руки Ане. – Береги, как синицу в морге. Или зенитку в воке? Не помню, странная штука эти пословицы. Короче, дорогущая вещь, винтаж и всё такое. Хотя, думаю, Егор его на «Алиэкспрессе» купил. Ну всё, выдвигайтесь.

– А ты разве не идёшь? – удивился Клим.

Ева развернула чёрную футболку с розовой надписью «Читариум».

– У меня тут дела с заказчиком, – мрачно пояснила она. – Но я всё продумала, – девочка надела гарнитуру и достала телефон. – Буду по видеосвязи за вами следить. Вы сами готовы?

– С рождения! – Клим выглядел жутковато: в шортах и камуфляжном жилете, обвешанный аппаратурой, будто охотник за инопланетянами. На шее у него висел мини-бинокль, в рюкзаке лежали дрон, пульт управления и запасные батареи, а в карманах – лазерная указка, фонарик, ножик, пара шоколадных батончиков, бутылка воды и ещё неведомое количество фигни в подкладке.

Ева только головой покачала. Гриша – в пластиковом жёлтом дождевике, в сапогах и в защитном шлеме – сжимал в руках здоровенный зонтик, раскрашенный под мишень. На улице стояло плюс двадцать пять, ленивый жаркий ветер нёс по дорогам тополиный пух. Ева содрогнулась и поскорее отправила команду на опасное задание, пока Григорий не спёкся в своей упаковке.

– И да пребудет с нами сила джедая! – заключил Клим и скрылся в переходе.

– И дрон из Китая, – согласилась Ева.

Она осталась на тротуаре – на самом опасном участке фронта, закрывать телом амбразуру. Натянула футболку, скривилась – та была взрослая и сидела на девочке как уродливое платье.

– Извините! – окликнула она проходящего мужчину. – Не хотите ли посетить книжный…

Тот, не поднимая глаз от телефона, обогнул её и пошёл дальше.

– Простите, наш книжный… – Другой чуть было не толкнул её.

– Смотри, куда летишь! – Это её притёр к стене лихач на самокате.

– Прямо, прямо идите, и будет аптека. – А это бабушка десять минут у неё выясняла, как дойти до аптеки, расположенной в двух шагах.

Итого: полчаса работы, нулевой результат и море унижения.

Похоже, всё будет труднее, чем она предполагала. Шёл уже второй день после заключения пари, а в магазине побывало всего три покупателя – Евины мама и бабушка, и ещё гадалка Эсмеральда, которую она встретила во дворе и уговорила заскочить туда, купить пару карандашей. Всех членов «Утюга» она уже тоже загнала в магазин – пришлось каждому выделить из личных денег сумму на покупки. Но три да три будет шесть, а где взять ещё девяносто четыре человека? С утра Ева обошла весь дом, раскидала флаеры в ящики, наклеила пару объявлений на двери, поругалась с бдительной пенсионеркой Зинаидой с первого этажа, оторвала объявления и прилепила их снова, когда вредная Зинаида ушла со своего поста. Но вряд ли это сильно поднимет посещаемость.

Ева прислонилась к стене и размечталась: вот бы ей багор и сети или кибер-руку, чтобы затаскивать посетителей в подвал… И вдруг в голову пришла изумительная мысль. Настолько гениальная, что прийти она могла исключительно в голову Евы Аппельбаум.

Девочка набрала номер руководителя их театрального кружка.

– Анна Арменовна, скажите, а репетиции ещё идут у нас? Вот как, занятия кончились? Все разъехались, да… Нет, я пока в Москве. А кто-нибудь есть в студии? Я там в гримёрке забыла пакет. У охраны ключ взять? Всё поняла, спасибо, – Ева попрощалась.

Ну не умница ли? Теперь она накрутит посещаемость до небес, вот только смотается в дом творчества. Это недалеко, пять остановок на автобусе. Ева побежала на остановку, совсем забыв о друзьях. А у них, между тем, дела обстояли очень интересно.

Крошечный двор дома двадцать пять по улице Маршала Катукяна детективов не впечатлил.

– Уныло тут как-то, – оценил диспозицию Григорий.

И правда: по сравнению с их тенистым просторным двором с настоящим парком внутри здесь было не развернуться. Годзилле даже ногу некуда поставить. Четыре двадцатиэтажные башни образовывали колодец. По периметру стояли машины, машины, машины – будто железные кони в стойлах. В центре – привычная глазу москвича трансформаторная будка с весёлыми рязанскими ромашками на одной стене и сибирскими кедрами на другой. Детская площадка, окаймлённая деревьями и скамейками; пешеходная дорожка, пересекавшая дворик наискосок.

– Вот тут в меня бросили, – Аня указала на дорожку.

Клим оглядел дома.

– Значит, либо эта, либо эта башня, – заключил он, кивнув поочерёдно на соседние дома, розово-белые, нарядные, как кремовые тортики. – Из других далеко бросать. Наверное…

Аня разместилась под деревьями – установила телескоп на треноге и ловко завертела им, прицеливаясь то в один, то в другой дом. Клим на открытом пространстве собирал коптер. Григорий Алтынов морально готовился стать наживкой, укрывшись под пластиковой горкой на детской площадке и обливаясь потом.

Аня включила телефон на общую трансляцию, которую затребовала Ева, и прицепила его к телескопу (при помощи спецкрепления, которое накануне соорудил из картона Клим – проклиная всё и обжигаясь горячим клеем). Крепёж этот на антикварном телескопе выглядел уродливым картонным прицелом, но держался крепко. И куда бы Аня ни повернула оптический прибор, Ева могла видеть то же самое.

– Мы готовы! – сказала Аня. – Ева?

– Да, да, начинайте! Я с вами, ребята! – откликнулась Ева. – Да, мне велели это забрать. Анна Арменовна, конечно…

– При чём тут Анна Арменовна? – насторожилась Аня, которая ходила в ту же театральную студию, что и Ева. – Ты там где?

– Неважно, начинайте! – Ева торопливо отключила звук.

Аня пожала плечами и произнесла в общую трансляцию:

– Гриша, выдвигайся!

Григорий горестно вздохнул, с трудом выбрался из-под горки и неторопливо зашагал по площадке. Посреди жаркого московского июня он колоритно смотрелся в дождевике, сапогах, защитном шлеме и с зонтиком.

Он надеялся, что зрителей не будет. Маленькая девочка в песочнице под грибком была слишком увлечена уничтожением песочного бункера, её мама уткнулась в телефон, а больше никто на площадку не выходил. Но тут из-под сводов пыльной сирени, будто засадный полк в Куликовской битве, выступила местная бабушка. В белом халате в синий горошек, шаркающей кавалерийской походкой она дошагала до скамейки, уселась на неё, прищурилась, высмотрела Григория и начала пристально за ним наблюдать.

Гриша проковылял по дорожке, дошёл до проезжей части, развернулся и двинулся назад. Взмокшей шуршащей спиной он ощущал на себе неотступный взгляд бабушки. Клим очертил ему небольшой пятачок, на котором следовало кружиться, но чётких инструкций не дал. «Ходи, – сказал, – естественно, будь собой».

Если бы Гриша был собой, то сейчас лежал бы на кровати и закидывал в клюв Терёши жареные семечки, а в колонках играло бы что-нибудь расслабляющее, прохладное. Но он, словно курица, запекаемая в рукаве, – обливается потом и, кажется, уже практически достиг готовности.

Тополиный пух летел в нос, полупрозрачный зонтик, как линза, собирал солнечные лучи. Гриша вновь развернулся и запнулся о бордюр. «Сапоги, – со страданием подумал он, – зря я надел сапоги».

– Ходит и ходит, – долетел до него неодобрительный голос.

Гриша похолодел, но головы не повернул. «Не подавай виду, Гриша, не выказывай слабости». Известно, что львы в жаркой саванне выбирают жертв среди больных и слабых животных. Тех, кто не может убежать. Тех, кто спотыкается. Тех, кто в сапогах…

Он невозмутимо пошёл назад. Там, в тени дерева – его сестра с телескопом, там – прохлада и бутылочка воды, которую он припас. Он просто туда идёт…

– Ходит туда-сюда! – Голос стал громче. – Это я тебе говорю! Ты чего тут ходишь с зонтиком?

Гриша медленно обернулся. Он слабая больная зебра в дождевике. Оставьте его, пусть стервятники разорвут его тело, пусть дождь омоет его белые косточки…

– Да я просто… я гуляю, – пролепетал он. Внутри головы гудело, снаружи головы немилосердно чесалось.

– А чего в сапогах? – допытывалась бабушка.

Гриша облизал пересохшие, будто пески пустыни Каракум, губы.

– Фильм, – выдохнул он. Мысль его, подстёгнутая солнцем и обезвоживанием, совершила неожиданный цирковой кульбит.

– Чего?

– Мы тут фильм снимаем! – чётко произнёс Григорий.

– Какой фильм? Про детей? Добрый? – Бабушка недоверчиво прищурилась.

– Очень добрый! – вдохновенно продолжил Гриша. – Как раньше снимали, в СССР. Про мальчика… в жёлтом дождевике… которого утащил клоун. Злобный клоун, который живёт под землёй. Правда, он не совсем клоун, он инопланетянин в образе клоуна.

Бабушка заморгала, но сказать ничего не успела – на асфальте, прямо возле Григория, с громким хлопком взорвалась водяная бомба. Гриша отпрянул, заметался по площадке. О том, что делать, когда начнут бомбить, они с Климом не договаривались, в голове билась лишь одна мысль: веди себя естественно. Вот он вполне естественно и прыгал, как заяц, из стороны в сторону, а вокруг рвались снаряды.

Грише показалось, что их упало не меньше сотни. Аня, правда, утверждала, что три, но подсчёт она проводила потом, когда они вышли считать раны и товарищей, а к тому моменту часть пятен наверняка уже высохла.

Так вот, пока Григорий скакал из стороны в сторону жалким утёнком под зонтиком, Аня, целясь телескопом во все стороны, как зенитным пулемётом, вдруг радостно крикнула:

– Двенадцатый этаж!

Гриша скрылся под деревьями и вместе с Аней стал наблюдать за жужжащей точкой дрона, который ринулся вверх.

– Кажется, засёк! – сказал Клим. – Двенадцатый этаж, левая сторона. Там что-то в форточке мелькнуло. Попробую посмотреть поближе.

Но ближе не получилось – бдительная бабушка пришла в себя, высунулась из кустов и заголосила. Спорить с ней было бессмысленно, поэтому ребята переместились к башне, в которой засели метатели, улучили момент и заскочили в подъезд вслед за жильцом. Гриша прямо в лифте принялся яростно сдирать с себя дождевик, и сапоги, и шлем, так что на двенадцатый этаж он приехал в полуразобранном виде. На площадке было пусто и тихо.

Клим, оставшийся на улице, чтобы приземлить и разобрать дрон, вскоре поднялся к ним.

– Какая квартира? – спросил Гриша, почёсывая вспотевшую лопатку.

Клим повертел головой, сориентировался по сторонам света и указал на дверь с номером 46.

Аня решительно нажала на кнопку звонка. Сейчас она всё выскажет этим бомбистам! Ей не верилось, что они так легко раскрыли дело – всего за несколько часов. И даже без Евы. А кстати, где она?

Канал молчал. Что настораживало – ведь обычно Ева не затыкалась. Аня думала, что ей придётся, как спортивному комментатору, сопровождать все их действия. В конце концов, это же была Евина идея – запустить трансляцию на странице паблика и показать в прямом эфире, как они ведут дело. Она же крупными буквами на странице написала:

«Трансляция ведётся при поддержке книжного магазина “Читариум”».

«Читайте нигде, кроме как в “Читариуме”!»

«Имеешь ум – зайди в “Читариум”!»

«Если ты не в тюрьме – проведи время в “Читариуме”!»

И прочие неуклюжие лозунги, отпугивающие публику. От них уже стали отписываться, но Еву это не останавливало: «Пусть крысы бегут с корабля, нам нужна наша публика» и прочая чушь. А тут – молчание! Это удивляло.

За дверью с номером 46 тоже царило молчание. Они и звонили, и стучали, и прислушивались – тишина. Лишь слабые шорохи – продукт воображения, плод фантазии.

– Спрятались, – подытожил Гриша. – Испугались и молчат теперь.

Клим позвонил в соседние двери, но там тоже было тихо – рабочий день, никого дома нет.

– Ну, дверь-то мы ломать не будем… – Аня пожала плечами. Она повернула телефон к себе. Раз Евы нет, то придётся за неё отдуваться. – Дорогие зрители, мы нашли квартиру злоумышленников, зверски бросавших водяные бомбы в прохожих. Вот они, затаились за дверью с номером сорок шесть. К сожалению, проникнуть в квартиру мы не можем. Остаётся надеяться, что совесть или хотя бы страх наказания заставят их прекратить безобразия. Мне, между прочим, чуть в голову не попали!

– А меня буквально расстреляли, – влез в кадр красный взлохмаченный Гриша. – Зверски!

– Привет, привет! – В трансляции появилась Ева. – Как у нас дела?

– Как у дементоров Азкабана, бродящих вокруг Хогвартса, – фыркнула Аня. – Не можем проникнуть в квартиру подозреваемых. Где ты была?

– Ох, это долгий разговор! – отмахнулась Ева. За её спиной мелькали люди. На голове у неё была какая-то шляпа с перьями и вуалеткой, на шее болтался шарф кислотных цветов.

– Ева, а что это за шляпа? – насторожилась Аня. – Похожа на ту, из спектакля «Двенадцатая ночь», который мы ставили в театралке.

– Ой, да тебе показалось! Ну мне пора! – Ева стащила шляпу с головы и вышла из эфира.

Аня выключила трансляцию, полная нехороших предчувствий.

– Поехали к магазину, – решила она. – Ева там что-то подозрительное затеяла.

Детективы спустились на улицу. На скамейке сидели две старушки: одна – та самая, в белом хлопковом халате в синий горошек, бдительная, другая – помоложе, в розовых леггинсах и в безразмерной бежевой блузке.

– Антонины-то второй день не видно, – сказала бабушка в халате.

– Может, уехала к детям? – предположила вторая.

– Да я звонила, она трубку не берёт.

– Телефон не зарядила, наверное.

Тут они замолкли и разом повели головами, словно совы на жёрдочке, – потому что детективы вышли из подъезда. Гриша и Аня хотели миновать пенсионерок как можно быстрее, но Клим остановился и, вежливо улыбаясь, спросил:

– Скажите, а какие дети живут на двенадцатом этаже? В сорок шестой квартире?

– Какие дети, нет там никаких детей, – удивились бабушки. – Там Антонина живёт.

– Какая Антонина?

– Антонина Сергеевна, соседка наша. А детей там никаких нет.

– А на соседних этажах?

– И там нет! – бабушки смотрели на него с возрастающим подозрением. – А вам зачем? Для кино?

– Какого кино? – опешил Клим. – Пытаемся понять, кто у вас тут шарики с водой бросает.

– Ой, и не говори! – заохала бабушка в леггинсах. – Вчера прямо передо мной шарахнуло, я думала, помру. Ума не приложу, кто это! Нет у нас в этом доме детей, разве что вот вы… – И она снова с прищуром оглядела детективов.

Аня поспешно всех увела. Надо было поменять позицию и решить загадку неуловимых бомбометателей. Может быть, видеорегистратор дрона заснял какую-нибудь улику, которую они пропустили?

К тому же Аня беспокоилась о Еве – та вела себя… необычно.

А между тем у Евы и правда всё шло наперекосяк. Вообще, этот день в магазине «Читариум» был исключительным. Всё началось с того, что в книжный заглянула старушка – сгорбленная, закутанная в множество шалей, как гусеница-шелкопряд. Она кивала в такт шагам, медленно перебирая ногами и опираясь на клюку – натуральную клюку (увидев эту отполированную лесную корягу, Марфа глазам не поверила). Старушка прошла по залу, повозилась возле открыток – Марфа заворожённо за ней наблюдала, – потом повернулась к кассе. Хозяйка магазина уже ждала, что старушка протянет ей наливное яблочко, но та купила ластик, оставила подарочный флаер – из тех, которые взялась распространять странная девочка в обмен на кольцевую лампу, – и поковыляла к выходу. Марфа придержала ей дверь, подхватила под локоть, но бабушка быстро освободилась и удивительно ловко вскарабкалась по лестнице.

Минут через десять вошла низенькая дама в огромной шляпе со страусиными перьями, ярко-зелёном шарфе и платье со шлейфом, сверкающим нашитыми звёздами из фольги. Тут уже Егор, который сидел в углу за компьютером, поднял голову, почувствовав, что происходит нечто странное. Дама прошуршала по залу, будто торжественная мышь, тоже выбрала ластик, оставила ещё один флаер и царственно удалилась, не проронив ни слова.

Марфа и Егор только успели переглянуться, как в зал уже ввалился мальчишка – чумазый, в шапке-ушанке с задорно торчащим ухом, в телогрейке времён Великой Отечественной войны, со здоровенной клетчатой сумкой на плече.

– А есть у вас открытки с Гарри Поттером? – звонко спросил он.

Марфа в полном изумлении указала на стойку с открытками. Мальчишка кивнул, выбрал одну, выложил на кассе флаер и собрался было уходить, но тут Егор, незаметно подобравшись сзади, сдёрнул с головы посетителя ушанку.

Кудрявые волосы, как пишут в плохих романах, рассыпались по плечам. Ну, почти – до плеч они всё же не доставали. Мальчик скромно захлопал пышными ресницами Евы Аппельбаум.

– Ага, – сказал Егор. Затем заглянул в сумку, вытащил шляпу со страусовыми перьями и пёструю шаль. – Талантливо, признаю. Где костюмы взяла?

Ева потёрла нос, испачканный в гриме.

– В театралке, – неохотно созналась она. – Я там занимаюсь.

– И что ставили? «Белоснежку»? – Егор вытянул клюку, поразившую Марфу.

– Много чего, – сердито отрезала Ева. Она собрала реквизит, запихала его в сумку, сгребла флаеры со стойки. – Ладно, трое сегодняшних посетителей не в счёт. Но вчерашние все настоящие!

– Бросай ты это дело, раб лампы, – посоветовал Егор. – Ничего у тебя не выйдет.

Ева фыркнула и гордо направилась к выходу.

– Есть, правда, ещё один вариант, – задумчиво проговорил он ей вслед.

Ева не дрогнула. Дошла до двери, открыла её и только потом повернулась:

– Какой?

Егор поднатужился и вытащил из кладовки этот «ещё вариант» на свет божий. Сдул пыль. Взял тряпку, протёр. Похлопал любовно.

– Сам верстал! – сообщил он. – Ты со своим талантом легко с таким справишься!

Ева скрипнула зубами, но изобразила вежливую улыбку.

– Заметно, что сами. Но, спасибо, у меня свои методы.

Егор пожал плечами.

– Мне без разницы, только у тебя два дня осталось. А статистика заходов пока… не впечатляет.

Колокольчик жалобно звякнул, когда Ева вышла.

– Ой, Егор, я даже не знаю, – вздохнула Марфа, проводив девочку взглядом. – Она так старается.

– У нас разве написано на двери «Благотворительный фонд для школьниц с завышенным чувством собственной важности»? – спросил он. – Пусть лучше старается. А то явилась, руками махает, «сто покупателей за три дня, всю беду в один миг разведу»…

– Руками машет, – поправила Марфа.

– А я как сказал?

Глава третья,

в которой все начинает проясняться

Этот день Ева встретила с тяжёлым сердцем. Во-первых, вчера в кафе она поругалась с Аней – когда та узнала, что она использовала костюмы из театралки для того, чтобы поднять посещаемость «Читариума». Хорошо так поругалась: Аня заявила, что Еву ничего не интересует, кроме этой лампы, и она ни в грош не ставит их усилия, а ребята, между прочим, реальным делом занимаются, в отличие от неё. Ева тоже много чего сказала в запале. В итоге Аня с Гришей ушли домой, Клим испарился под каким-то техническим предлогом, и она осталась одна у кофейного столика. Как старуха из сказки Пушкина.

Во-вторых, её огорчала потеря подписчиков. От канала стали отписываться, и это значило, что детективы сбавили темп. Её идеи не срабатывали, и понятно почему. Ева не хотела это признавать, но перед самой собой она могла быть честной: авантюра с лампой сильно пошатнула единство их рядов. Ей следовало взяться за это дурацкое расследование с шариками. Мелких дел не бывает.

Разброд и шатание царили в агентстве, и виновата в этом была она. Ева всю ночь думала, да так и не придумала, как заманить покупателей. А завтра истечёт срок, и они всем составом поступят в распоряжение алчного Егора из «Читариума». Ева сильно сомневалась, что остальные согласятся с её ставкой, а значит, вероятно, ей одной придётся отрабатывать за всех. По неделе за каждого – это… Ева быстро посчитала, и её охватил ужас, примчавшийся на крыльях ярости. Это целый месяц бесплатной работы в «Читариуме»!

Когда она поняла это – уже на лестнице магазина, – все сомнения испарились. Девочка толкнула дверь, вошла и потребовала от Егора:

– Давайте сюда ваше художество.

И более не проронила ни слова, пока он вытаскивал из подсобки афишу-сэндвич и надевал на неё. Молчала, пока он отпускал свои шуточки и похлопывал её по плечу. Вышла боком, крабиком поднялась на улицу и принялась зазывать народ, ворочая пластиковыми рекламными боками. На лице у Евы была пленительная улыбка, в руках – флаеры, а в голове только одна мысль: она ни за что не проиграет. Только не этому мерзкому Егору!

Тем временем остальные члены агентства «Утюг» сидели за столом на кухне Алтыновых и тупили. Аня что-то писала на канале – наверное, пыталась удержать оставшихся подписчиков, Клим проматывал запись с дрона, а Гриша вяло отбирал у Терёши пакет с обрывками шариков, которые Аня собрала ещё при первом нападении. Тягостное молчание висело над столом, словно дирижабль «Гинденбург» (о нём Гриша недавно читал комикс). Один в один – пузатое такое свинцовое молчание.

Он наконец выдрал из клюва пакет и отогнал Тириона – тот, оскорбившись, улетел на холодильник. Мальчик взялся засовывать улики обратно, да так и замер. На обрывках были буквы! Обрывки слов!

– Аня, тут буквы, – сказал он.

– Логотип какой-то, – не глядя, буркнула сестра.

Гриша перетасовал остатки шариков несколько раз. У него получилось несколько интригующих вариантов. Например, «умри чита».

– И что это значит? – задумался Гриша. – «Умри чита» звучит зловеще. Или вот ещё, смотрите: «чума и рита» – тоже жутко. Или «урча мити», или «муар и тич». Всё это очень подозрительно.

– Ой, да это… – Аня бросила взгляд, потом замерла. Отложила телефон. Склонилась над столом, перетасовала обрывки. Посмотрела на Гришу обалдевшим взглядом.

– Да нет, – помотал тот головой. – Быть этого не может.

Однако же могло. Сложенное из обрывков воздушных шариков, на столе перед ними лежало слово «Читариум» – тем же самым фирменным шрифтом, такими же буквами. Название магазина, в неравной борьбе за рекламу которого изнемогала Ева. Совпадение? Случайность? Или… заговор?

– Ребят, я тут кое-что заметил, на записи с дрона… – сказал Клим.

Но Аня его не слушала. Она сфотографировала надпись, отправила её Еве и тут же принялась записывать новое видео в группу.

– Неожиданный поворот в нашем деле! – почти прокричала она в камеру. – Вы только посмотрите, что за логотип напечатан на преступных шариках! «Читариум» – это новый книжный магазин в нашем районе! Как же он связан с водяными хулиганами? Мы немедленно выдвигаемся туда с найденными уликами! Что за загадка тут скрыта… простите, звонок… – Она прекратила трансляцию.

Звонила Ева. Аня вывела её на громкую связь, но ничего не поняла – Ева рычала, видимо, топала ногами, скрежетала зубами и переходила на ультразвук.

– Это! Всё! Они! Нарочно!

Аня ойкнула, сбросила звонок и побежала одеваться.

– Кажется, я зря ей послала фото, – заметила она.

– Да, я боюсь, она разнесёт весь «Читариум», пока мы доедем! – сказал Гриша.

– Ева, дыши! – Клим, прыгая в одном кроссовке, набрал её. – Не делай глупостей!

– О, я спокойна! – раздался леденящий кровь голос. – Я очень спокойна. Я. Очень. Спокойна.

– Вот и хорошо, – обрадовался Клим. – Вот и здорово.

– Климушка, а ты можешь привезти немного бензина? – вкрадчиво попросила Ева. – Литров двадцать…

– А… потерпи, мы скоро будем! – заторопился Клим, таращась на Аню и Гришу круглыми глазами. – По-моему, она решила, что это заговор против неё.

До книжного магазина пешком добираться минут двенадцать – полторы автобусных остановки, но на самокатах ребята домчались за пять с половиной. Перед входом в магазин лежала афиша-сэндвич с рекламой. По ней явно кто-то успел походить. Или даже попрыгать.

– Катастрофа, – выдохнула Аня. – Если они заставили Еву надеть это…

– Надеюсь, внутри не слишком много крови, – сказал Гриша.

Мимо шли люди, светило солнышко, гудели машины и вентиляция метро, а из подвала не доносилось ни звука. Только дверь поскрипывала на ветру. Как в фильмах ужасов – тот самый невинный вход в подвал, в котором со второстепенными героями не произойдёт ничего ужасного. Совсем ничего.

– Гриш, иди первым, – предложила Аня.

– Чего это?

– Ты диких животных любишь.

– Животных! А не монстров и оборотней, – возмутился Гриша. – Пусть лучше Клим.

– Чего это я?

Препираясь, они спустились втроём. Опасливо всунули головы в дверную щель.

– Успели, – выдохнул Клим.

Ева, красная, будто свёкла, пыхтела у кассы, а Марфа пыталась напоить её водичкой и обмахнуть полотенцем, как боксёра в перерыве между раундами. Егор забрался на верхнюю ступеньку стремянки и грозно сжимал пассатижи.

– А! – радостно закричал Егор, увидев их. – Заберите её, пока я полицию и скорую не вызвал!

– О, скорая вам потребуется! – отозвалась Ева, подскакивая, как бойцовский петушок. – Сейчас вы за всё ответите.

– Да за что я отвечу?! – страдальчески возопил Егор. – За доброту свою? Я ж тебя пожалел, дал шанс эту лампу заработать.

– А сами за спиной готовили предательский удар! – Ева обернулась к Ане. – Включай трансляцию, сейчас мы его разоблачим!

– Может, не надо? – пролепетала Аня.

Клим поднял свой телефон, показывая, что они в эфире. Ребятам было прекрасно видно, что он просто включил запись видео, но Ева этого не знала.

– Вот это что? – Ева вывалила на кассу обрывки шариков, которые ей передал Гриша. – Это, скажете, не ваше?

Марфа растерянно перебирала обрывки.

– А откуда это у вас?

– С места преступления! – победно заявила Ева. – Где людей такими шариками с водой расстреливают.

Егор спустился, внимательно изучил улики. Развернулся и набросился на детей:

– Вы где их взяли?! Это ограниченная серия! Мы их не использовали в рекламе! Они дома у нас лежат!

– Мы их взяли на месте преступления! – парировала Ева. – Двор дома двадцать пять по улице Маршала Катукяна!

Глаза у Марфы стали круглыми, как узбекская алыча.

– Это же наш двор, – пробормотала она. – Как это…

– Вот! – с торжеством заявила Ева. – Снимай, Клим, они признаются!

Егор нахмурился, ещё раз рассмотрел лоскутки, один даже на зуб попробовал.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Эти шарики мы не использовали в рекламе.

– А дети у вас есть? – уточнил Гриша. Это казалось очевидным: пока родители на работе, дети, предоставленные сами себе, вполне могли устроить водяной террор.

Егор покачал головой:

– Нет у нас детей. И эти шарики дома в коробке лежат. Запакованные. Да, Марфуша?

– Ну да. Правда, я пару десятков оттуда взяла, – призналась Марфа. – Когда мы магазин открыли. Для рекламы. Соседей обошла, подарила им карандаши и шарики.

Егор закатил глаза.

– Да не работает такая реклама, не работает, сколько раз говорить! Зря вещи потратила. Это только в аниме японцы соседей обходят, Марфа!

– Я думаю, это важно, – вздохнула женщина. – Мы же недавно переехали, хотела познакомиться. Зашла к Фёдору, к Антонине Сергеевне…

– А вы на каком этаже живёте? – спросила Аня, ощущая внутри какую-то щекотку – она была совсем рядом с разгадкой. Самое замечательное чувство в расследовании. Всё складывалось, словно кусочки мозаики.

– На двенадцатом. В квартире сорок пять.

– А в квартире сорок шесть живёт Антонина Сергеевна?

Глаза у Марфы ещё сильнее округлились.

– Нет, она не могла бросаться, что вы! Она пожилая женщина, зачем ей это…

– Бабушки на скамейке говорили, что не видели её уже два дня, – вспомнил Гриша.

– И два дня подряд во двор падают шарики, – подхватила Аня.

– Так я вот об этом хотел сказать! – встрял Клим. – Я когда видео ещё раз просмотрел и на «стопе» приблизил, там была фигура за окном. И рука в форточке, кажется, мелькала.

– Да зачем же ей так хулиганить? – недоумевала Марфа.

– Она не хулиганила, – вступила Ева, которая всё это время молча стояла и изучала ситуацию. Воевать с Егором ей расхотелось – не потому, что она признала его правоту или своё поражение, а просто потому, что неважное, как она раньше думала, расследование стало на глазах набирать обороты. Пошла драматургия, неожиданные повороты сюжета, и Ева, как человек театральный, чувствовала, что назревает катарсис.

Она уже включила трансляцию, кратко объяснила, что происходит, и очень вовремя выступила на сцену в белом.

– Она не хулиганила, – повторила Ева. – Она привлекала внимание. Два дня её не видели соседки. Два дня падают шарики. Это значит…

– Это значит, что у неё что-то случилось! – кивнула Аня. И сердито посмотрела на Еву, явно не собираясь отдавать той расследование.

И Ева – о чудо! – сдержалась, потому что Аня и правда участвовала намного больше в этом деле. «Иногда надо отходить в сторону, – подумала Ева. – Тем более всё это ради подкаста».

– Так она может быть в опасности! – Марфа подхватилась и вышла из-за кассы. – Егор, садись. И не говори ничего, справишься ты с кассой, это не страшно. Вон Ева тебе поможет.

– Кто, я? – изумилась Ева.

– А мы тебе уменьшим число рекламных посетителей, – подбодрила её Марфа и одним взглядом осадила Егора, который пытался что-то возразить. – Так, ребята, вы чего застыли? – Марфа обернулась уже в дверях. – Вы мне нужны. Если Антонина не открывает, то значит, не может подойти к двери. Ей точно требуется помощь! Кто со мной на машине?

– Я! – бодро отозвался Клим. – Только нам надо заехать ко мне домой за дроном.

– Зачем?

– Она к двери подойти не может, а к окну может, – объяснил Клим. – На двенадцатый этаж к ней или альпинистов вызывать надо, или мой дрон запускать.

– Мы на самокатах доедем, – сказала Аня.

Ева умоляюще показала ей телефон, но Аня и сама понимала: каждую минуту этой операции следует заснять. Этого она не упустит!

Когда колокольчик перестал звенеть, Егор вздохнул и уселся на табурет за кассой. Поправил карандаши, выровнял календарики. Хмуро уставился на Еву.

– Да поняла я, – мрачно проговорила Ева. Взяла на кассе пачку влажных салфеток и пошла к выходу. – Это для дела, – пояснила она. – Афишу оттереть.

– А что с моей афишей? – заволновался Егор.

– Да так, упала, – флегматично бросила Ева. – Несколько раз. Но вы не волнуйтесь…

– Что значит упала? – подскочил Егор, но тут колокольчик звякнул, и в магазин ввалился покупатель – взлохмаченный и ошарашенный юноша. Следом, подпрыгивая по ступенькам, закатился скейт.

– О, добро пожаловать! – лучезарно улыбнулась Ева. – Вот флаер возьмите, по нему скидка.

– Какая скидка, он сам зашёл! – возмутился Егор.

– Я не зашёл, я упал, – растерянно сказал юноша. – Там ваша афиша валяется, я на неё наехал и сюда свалился.

– Ну всё, я пошла работать, – быстро сообщила Ева и исчезла.

Но наверху она вообще не работала, а следила за трансляцией в группе агентства. Прислонилась к стене, будто рекламный велосипед, и не отрывалась от телефона. Впервые Ева была просто зрителем расследования, а не его активным участником. И, скажем честно, она следила за репортажем, забыв обо всём. Аня комментировала каждый шаг и вообще выглядела королевой журналистики.

Марфа долетела до дома двадцать пять по Катукяна примерно за десять минут. Аня и Гриша уже были там – допытывались у бабушек, не появилась ли Антонина и какой у неё номер телефона. В ответ на подозрения («откуда вы такие взялись?») Гриша уверял, что они из добровольной дружины помощи МЧС – «Новые тимуровцы». А вчера – да, снимали кино, такая у них переменчивая жизнь.

Полёт его фантазии оборвал Клим, который, хмуро глядя на трансляцию с камеры дрона, объявил, что бабушка и правда там, в окне. Кажется, на кухне. Выглядит неважно.

– Антонина Сергеевна! – ахнула Марфа, глянув на экранчик, и замахала руками. Антонина, заметив дрон, просунула руку с платочком в окошко и слабо замахала. Она что-то говорила и указывала в глубину квартиры, но звук камера дрона не записывала.

Дальше события развивались ещё быстрее. Разумеется, Марфа вызвала МЧС, полицию и скорую. Но пока те добирались по пробкам, у Клима возникла ещё одна гениальная идея: поднять к Антонине Сергеевне чей-нибудь телефон. Например, Гришин. Почему его? Так ведь Аня ведёт трансляцию, Марфа говорит с полицией, а Клим с телефона дроном управляет. Один Гриша никакого вклада не вносит.

Если начистоту, то Климу, конечно, просто хотелось испытать корзинку для переноски груза, которую он прикрепил на дрон. Он вообще в будущем планировал организовать доставку пиццы и даже название компании уже придумал – «Дрон-пицца», ну или «Пицца Дронт», – окончательно пока не решил. Но испытания же надо проводить? Вот на телефоне и можно провести.

– Да не волнуйся, всё будет хорошо, гарантия сто сорок шесть процентов!

Гриша со слезами проводил свой любимый аппарат, который был с жужжанием поднят на двенадцатый этаж. Антонина Сергеевна с помощью дуршлага и ёршика для мойки бутылок сумела вынуть его и перенести внутрь. А дальше всё получилось совсем легко – вы и сами можете зайти на страницу агентства и всё своими глазами увидеть.

Бабушка поговорила с Марфой и объяснила, что застряла на кухне, так как кухонная дверь захлопнулась, а телефон остался в комнате. Вот ведь смешно: лекарства на кухне, ключи от дома там же, как и шарики. А выйти она не может. В форточку кричать с двенадцатого этажа – никакого толку. Да и сил нет. Вот она и бросала шарики днём, когда народ во дворе был – чтобы заметили.

Вы, наверное, уже увидели, как Антонина Сергеевна свои ключи в корзинку дрона запихнула, и тот полетел вниз. Однако заряд кончился на уровне второго этажа, и аппарат рухнул в сирень под окнами. Крику было! Больше всего кричал, конечно, Клим. Затем они нашли ключи и бегом поднялись на двенадцатый этаж – а Марфа всё это время успокаивала соседку по телефону.

Ну, и в финале всей этой истории вместе с МЧС приехало телевидение. Крупным планом телевизионщики сняли и Антонину, которую обследовали медики, и Марфу, и гордую Аню, и грустного Клима, ковырявшегося в сломанном дроне, и разозлённого Григория – до него только сейчас дошло, что дрон мог рухнуть с его драгоценным мобильным. И, конечно, двух бабушек на лавочке, которые выступили экспертами по вопросам безопасности.

А вот финал финала этой истории ни в какую трансляцию не попал. А произошёл он утром следующего дня, когда грустная Ева размешивала пенку на своём тыквенном латте против часовой стрелки. Она сидела на табурете у окна, а остальные члены агентства устроились за столом и шумно праздновали победу. Дело было раскрыто, в паблике прибавилась тысяча подписчиков, просмотры последней трансляции лезли вверх, как температура при ковиде.

Но Ева даже в группу не стала заходить. Очень странные чувства она испытывала: с одной стороны, агентство раскрыло дело и их подкаст сильно прибавил в популярности; с другой стороны, она почти не имела отношения к этому успеху. Поэтому и не заглядывала в паблик со вчерашнего дня.

И ещё Ева грустила потому, что три дня истекли, а сто человек она так и не набрала. Не набрала даже пятидесяти, честно говоря. Все её унижения с афишей не помогли, и значит, дело «Ева против магазина “Читариум”» проиграно. А поскольку втягивать в него ребят было нечестно, то ей предстоял месяц бесплатной работы на отвратительного Егора с его отвратительной бородкой. Вот она и сидела, не участвуя в общем веселье, и набиралась сил на то, чтобы идти на нелюбимую работу – как это обычно делают взрослые.

И вдруг зазвонил её телефон.

– Марфа, здравствуйте, – Ева даже не удивилась тому, откуда та знает её номер. Какая разница? Вот они, суровые шаги командора, вот она, расплата за прегрешения. – Я скоро приеду. Передайте Егору… что?! В смысле – «когда заберу лампу»? То есть я выиграла?! Сколько-сколько посетителей?!

Она опустила телефон и растерянно посмотрела на весёлую троицу, которая увлеченно топила маршмеллоу в какао.

– Марфа говорит, что я выиграла лампу. Говорит, что у них только за сегодня больше ста человек. Вы что-нибудь понимаете?

– Ну, может быть, твои переодевания помогли, – задумчиво протянул Гриша.

– Или афиша, которую ты носила? – предположил Клим.

– Или мой последний пост на канале, – добавила Аня. – Я там рассказала о шариках, «Читариуме» и твоём споре. Пустила подписчиков за кулисы расследования. Правда, прикольно вышло?

Ева слезла со стойки у окна и села за общий стол. Отодвинула латте и заявила:

– Так! Вы неправильно топите эти зефирины! Я покажу, как надо.

Глава первая,

в которой появляется мальчик, который не выжил

День был прекрасный. Не день, а грузовик с пряниками. Конец августа – время, когда лето уже кончилось, вытекло горячим искрящимся лимонадом почти до капли в годовых водяных часах. Скоро потянутся в город стаи перелётных туристов и стада дачников, разбудят сонную тишину улиц рассерженными гудками. Но пока ещё оставалась пара-тройка долгих-предолгих летних дней.

Высокие облака стояли над Москвой неподвижно, как громады парусных кораблей на рейде. Жара уже не плавила бледное небо, и оно набиралось синевы и глубины, готовясь к осени.

Тополя и клёны шелестели сухой листвой, тёплый ветер гнал вдаль весёлый мусор, а Аня шла в… библиотеку. Ей повезло: она поймала рассылку квестов и сначала глазам своим не поверила! В их районной библиотеке, неподалёку от дома, будет проходить квест по «Гарри Поттеру». Да не просто квест, а с элементами косплея. Всем участникам предлагалось явиться в одежде факультетов Хогвартса, а победитель квеста получит книгу с настоящим автографом Джоан Роулинг!

Это приз, за который стоило побороться.

И всё совершенно бесплатно.

К сожалению, болеть за неё никто не пошёл – родители жили на даче, бабушка мыла окна, а Гриша учил попугая Тириона приносить мелкие и желательно ценные вещи. Гриша теперь стал для Терёши официально отцом родным, потому что его прошлая владелица, пенсионерка Светлана Леонидовна, выйдя из больницы, долго его благодарила, но птицу брать обратно отказалась. «Хлопотно, – сказала, – с ней». Так что Тирион поселился в семье и в сердце Григория насовсем.