Механизм Ариэля

Глава I: Несвоевременный Выход из Строя и Зловещий Ритм Бездны

Книга Первая: Скрежет Шестерен

Столица Аэриона, Город-Цитадель "Корунд", дышала, как всегда, в такт гигантскому сердцу, скрытому в его стальных недрах. Внутренний Купол, этот искусственный небосвод, лишь начал разгораться от ночного индиго к холодному, металлическому синему предрассветья. Воздух, насыщенный запахом озона, горячего масла и далекой серы из Бездны, вибрировал от вечного гимна машин: глубокого урчания турбин где-то под ногами, шипения пара, вырывающегося из вентилей высокого давления, ритмичного постукивания распределительных валов и далекого, но неумолимого звона трамваев на магнитных рельсах, скользящих по эстакадам, словно стальные змеи. Город пробуждался, его механизмы натягивались, готовясь к новому циклу работы.

Именно в этот час перехода, когда тени были длиннее всего, а искусственный свет – наиболее обманчив, доктор Аргон Вейл, видный член Гильдии Инженеров-Энергетиков, совершил невозможное. Он не просто умер. Он осуществил акт совершенного, немыслимого самоуничтожения, ставшее вызовом самому фундаменту механики Аэриона.

Инспектор Элиас Торн прибыл на набережную Парящего Канала – широкую платформу из рифленой стали, нависающую над клокочущими внизу парами Бездны – когда первые проблески "утреннего"света Купола окрасили туман в свинцовые тона. Его сопровождал капитан СИК Малкольм Брэкстон, человек с лицом, высеченным из гранита недовольства, и манерой держать руки за спиной, словно боясь испачкать перчатки о реальность происходящего.

Объект их внимания стоял у самого края Причала №7, безупречный и нелепый в своей нетронутости: паровой фаэтон "Серебряный Скат"последней модели. Машина сияла полированным алюминием и дымчатым кварцем кабины. Пар из ее предохранительного клапана струился ровной, почти эстетичной белой колонной, давление в котле, судя по манометру, было идеальным. Казалось, она только что припарковалась после легкой прогулки по верхним террасам Архитекторского квартала.

Если бы не то, что лежало на мостовой прямо перед открытой дверцей водителя. Вернее, то, что не лежало.

На месте доктора Вейла осталось лишь обширное, причудливо переливающееся всеми цветами радуги пятно. Оно напоминало пленку разлитого машинного масла, но структура его была иной – более гелеобразной, с вкраплениями мельчайших, словно перемолотых, металлических осколков и… чего-то органического. Сладковато-приторный запах, смешанный с резким химическим оттенком, висел в воздухе, перебивая даже привычные ароматы города.

– Полный, мгновенный выход пара из системы жизнеобеспечения костюма, – пробормотал Торн, не глядя на Брэкстона. Он уже присел на корточки, его длинные пальцы в тонких кожаных перчатках осторожно исследовали край пятна. В левой руке он вертел крошечную, необычно сконструированную шестеренку, найденную в нескольких сантиметрах от зоны поражения. – Но не взрывное разрушение. Не плавление. Растворение. Точечное, контролируемое, с последующей мгновенной деактивацией. – Он поднес шестеренку к сложному окуляру, прикрепленному к оправе его главных очков. Щелчок – сменилась линза. – Следы форсированного термоцикла… но только на одной стороне зубцов? Как так? Странная избирательность. Невозможная.

Брэкстон сдержанно кряхнул. – Торн, перестаньте мурлыкать над своими железяками. Это дело явно пахнет "Свободным Ходом". Топливники опять где-то стащили реактивы из нижних лабораторий. Спецотдел по Техноугрозам уже выехал. Ваше присутствие здесь излишне.

Торн игнорировал его. Его внимание переключилось на фаэтон. Он обошел машину, его взгляд, усиленный очками, сканировал каждый сантиметр полированного корпуса, каждую заклепку, каждый шов.

– Капитан, – его голос был спокоен, но в нем звучала сталь. – Обратите внимание. Покрытие "Ската". Идеально чистое. Ни малейшего намека на брызги… этого вещества. Ни царапины от осколков. Ни следа термического воздействия или коррозии. – Он указал на дверцу. – Даже обивка салона безупречна. Зона поражения строго ограничена объемом тела доктора Вейла в момент, когда он сидел за рулем или только собирался сесть. – Он щелкнул пальцами. – Представьте: его собственный костюм с замкнутым контуром терморегуляции и жизнеобеспечения внезапно становится автоклавом чудовищной мощности. Но! Без малейшего внешнего воздействия на машину. Без нарушения ее работы. Как будто "Скат"… отключился от происходящего. Или содрогнулся.

– Чушь! – фыркнул Брэкстон, но в его глазах мелькнуло сомнение. – Машины не содрогаются. Они ломаются или работают.

– Ошибаетесь, капитан, – Торн достал из внутреннего кармана своего твидового пиджака прибор, напоминающий странный гибрид стетоскопа и компактного патефона – его "Аускультатор". Он приложил резонаторную воронку к капоту "Ската", рядом с местом, где обычно находился водитель. Надел наушники. Его лицо, обычно выражающее лишь сосредоточенное безразличие, на мгновение исказилось. – Она… дрожит. Вибрации нестабильны. Неисправность? Нет. Частота хаотична. Это… испуг. Шок. Она чувствовала это. Видела.

– Видела?! – Брэкстон сжал кулаки. – Торн, ваши еретические разговоры о чувствах машин когда-нибудь приведут вас прямиком в Бездну, и не на инспекцию! В лучшем случае – на принудительную диагностику к биомеханикам.

– Возможно, – равнодушно ответил Торн, все еще прислушиваясь к тонким, пронзительным пискам и гулу в наушниках. Его пальцы автоматически регулировали резонаторы. – Но пока их "ересь"говорит мне больше, чем протоколы вашего спецотдела. Доктор Вейл… – Торн задумался, перебирая в памяти досье. – Последний проект. Оптимизация резонансной синхронизации КПД вторичных контуров Сердца в секторе Гамма-7. Узкоспециализированная тема. Почти рутинная для инженера его уровня. Или… – Он резко обернулся к Брэкстону. – Капитан! Кто последним видел доктора Вейла живым? Точнее, перед тем, как он стал… этим?

Брэкстон поморщился. – Его личный помощник. Механик третьего класса по имени Кел. Допрашивают в штабе. Говорит только: "Доктор вышел из клуба, сел в "Скат", нажал на пуск… и… фьють". Больше ничего внятного. Испуганный, как кролик перед турбиной.

– "Фьють", – повторил Торн, и в его глазах, за толстыми стеклами очков, вспыхнул тот самый холодный, аналитический огонь, который заставлял даже видавших виды коллег по СИК нервно ежиться. – Нет, капитан. Это не саботаж Топливников. Это не кустарная химия. Это что-то иное. Нечто, что знает наши системы, наши машины, возможно, само Сердце… лучше, чем мы сами. Нечто, что может заставить безупречный механизм предать своего хозяина с хирургической точностью. – Он бросил последний, долгий взгляд на безупречный "Серебряный Скат", на мерзкое, переливающееся пятно на рифленой стали, на безразличные лица патрульных СИК, оцепляющих место. – Это было первое предупреждение. Мы ошиблись в диагнозе – будет второе. И третье. И так до тех пор, пока весь грандиозный механизм Аэриона не заклинит и не остановится навеки. Везите меня к этому механику Келу. У меня к нему вопросы. Очень много вопросов.

Тень инспектора Торна, удлиненная и остроконечная под косыми лучами разгорающегося Купола, скользила по стальным плитам набережной, направляясь к зловещему, гудящему, как гигантский улей, зданию Центрального Штаба СИК. Его шаги были быстрыми, механически точными. В его кармане лежала таинственная шестеренка. В ушах еще стоял "испуганный"вой "Серебряного Ската". Предупреждение было принято.

///

Глубины. Сектор ТК-9 "Молох".

Воздух здесь был не для дыхания, а для выживания. Густой, маслянистый, пропитанный сероводородом и чем-то еще, едким и металлическим. Он резал легкие, оседал черной пылью на коже, въедался в одежду. Свет не шел сверху, от Купола. Он рождался тут же, из трещин в раскаленной породе, из мерцающих скважин, откуда сочился Эфирный Конденсат – густая, переливающаяся всеми оттенками фиолетового и черного жидкость, кровь Аэриона, его топливо и проклятие. Или из редких, коптящих газовых горелок, укрепленных на шатких балках.

Лира Векс стояла на краю пропасти. Вернее, на краю гигантской сборной платформы, сотрясаемой под ногами от ударов где-то далеко внизу гигантских поршней Приводных Валлов. Внизу, в кромешной тьме, кипел и клокотал истинный ад Бездны. Ее руки в грубых, промасленных перчатках сжимали перила из ржавой трубы. Под ней, на несколько уровней ниже, копошились фигурки Топливников в прорезиненных робах и шлемах с подсветкой. Они, как муравьи, обслуживали насосные станции, качающие Конденсат наверх, к свету и власти. Их жизнь измерялась не годами, а циклами работы оборудования и дозами радиационных блокаторов.

Лира закрыла глаза. Не для того, чтобы не видеть этого ада. Она видела его каждый день. Она закрыла глаза, чтобы снова увидеть то лицо. Лицо младшей сестренки, Элизы. Не испуганное, нет. Удивленное. В тот миг, когда клаксоны системы оповещения только начали выть о "профилактическом сбросе давления"в их секторе. Сбросе, который почему-то не ограничился вентиляционными шахтами, а вырвался в жилые модули… Лира не слышала взрыва. Она видела, как лицо Элизы, такое живое, мгновенно покрылось инеем, а потом… рассыпалось, как хрупкое стекло. Мать успела толкнуть Лиру в аварийный шлюз. Сама не успела. Отец… он был на смене, у насосов. От него не нашли даже масляного пятна.

– Лира! – Грубый голос вырвал ее из кошмара. Это был Борк, ее правая рука, широкоплечий детина со шрамом через левый глаз – подарок надсмотрщика СИК. – Компрессоры на линии Альфа готовы к отключению. Только команда. Скоро "Парад Шестерен". Лучшего момента не будет.

Лира открыла глаза. Боль, ненависть, ярость – все это спрессовалось внутри в холодный, твердый шар решимости. Больше никаких Элиз. Больше никаких "профилактических сбросов".

– Хорошо, Борк, – ее голос звучал хрипло, но твердо. – Передай ячейкам: ждать моего сигнала. Отключение должно быть синхронным по всей линии. На два часа. Не больше. Этого хватит, чтобы парализовать верхние террасы во время их дурацкого парада. Пусть их Архитекторы потанцуют в темноте. – Она окинула взглядом мрак Бездны, пронизанный редкими лучами фонарей и зловещим свечением Конденсата. – Мы не просим многого. Только справедливости. Только воздуха, который не убивает. Только знания, что ты не расходный материал. – Она пнула ногой пустое ведро из-под Конденсата. Оно с грохотом покатилось по платформе и исчезло в пропасти. Через несколько секунд донесся глухой всплеск. Жидкость, разъедающая даже сталь, не говоря о плоти. – Если они не услышат наш тихий стук, – прошептала Лира, глядя вниз, – мы заставим услышать грохот остановившегося сердца.

///

Институт Кинетических Исследований. Лаборатория доктора Ариса Телвина.

Тиканье. Бесконечное, назойливое тиканье десятков метрономов, настроенных на разные частоты. Лаборатория Телвина напоминала логово безумного часовщика, скрещенное с хирургическим театром. Столы были завалены схемами, логарифмическими линейками невероятной сложности, коробками с шестернями и пружинами неясного назначения. На главном стенде, под стеклянным колпаком, покоилось нечто, напоминавшее изысканный механический паук, соединенный тончайшими проводками с панелью мерцающих ламп и вращающихся циферблатов – его "Нейроскальпель". Инструмент для ювелирной работы на стыке живой нервной ткани и искусственных нейроимпульсов. Инструмент, который теперь пылился. Как и надежды его создателя.

Доктор Арис Телвин сидел в кресле, откинувшись назад. Его взгляд был устремлен не на приборы, а в пустоту где-то над мерцающим экраном осциллографа. На экране прыгала зеленая линия, запись какого-то сигнала. Рядом лежала потрепанная тетрадь в кожаном переплете – последний лабораторный журнал Сиры, его жены. Страницы после определенной даты были… вырваны. Аккуратно. Безжалостно.

Он взял тетрадь, перелистнул к последней целой записи. Ее аккуратный почерк: "…частота 7.83 Гц проявляет необъяснимую когерентность с фоновыми пульсациями Бездны. Эффект усиливается при приближении к Сердечнику. Не резонанс… скорее, ответ. Как будто что-то… слушает…"

Телвин провел рукой по лицу. Усталость въелась в кости глубже, чем масло Бездны в кожу Топливников. Сира верила. Верила, что открывает дверь к чему-то грандиозному, к пониманию самой сути Аэриона. Не к управлению. К диалогу. А он? Он смеялся над ее "мистикой", уткнувшись в свои биомеханические интерфейсы. Пока ее не нашли в разрушенной лаборатории, официально – жертвой взрыва нестабильного реактора. Но реактор был цел. А вот журнал…

Внезапно тиканье одного из метрономов сбилось. Частота его замедлилась, стала неровной, словно механизм заедало. Телвин нахмурился. Это был не просто прибор. Это был калибратор, настроенный на абсолютно стабильный ритм хронометра Института. Такое могло произойти только при…

Дверь лаборатории с шипением открылась. На пороге стоял молодой ассистент, бледный.

– Доктор Телвин! Вы слышали? Доктор Вейл! На набережной Парящего Канала! Его… его не стало! Говорят, прямо в своем фаэтоне! Какая-то ужасная авария!

Телвин медленно повернулся. Вейл? Аргон Вейл? Тот самый, кто недавно с таким энтузиазмом расспрашивал Сиру о ее "спекулятивных теориях частотного фона"? Который потом внезапно переключился на скучнейшую тему синхронизации КПД?

– Авария? – голос Телвина звучал глухо. – Какого рода?

– Не знаю точно, доктор. Говорят… что-то с паровым контуром. Распылило его! Весь! А машина цела!

Телвин встал. Его глаза, тусклые минуту назад, теперь горели холодным, опасным огнем. Он подошел к осциллографу. Зеленая линия, запись Сиры, все еще прыгала. Он покрутил ручку, увеличив масштаб. И увидел. Крошечный всплеск. Аномалию. Примерно в то время, когда погиб Вейл. Частота… та самая, 7.83 Гц. Та, о которой писала Сира. Та, что сейчас сбила его метроном.

Он схватил вырванный из журнала листок с каракулями Сиры – ее последними, торопливыми записями. Там было схематично изображено что-то, напоминающее резонансный контур, и пометка: "Критическая фаза. Обратная связь. Опасно!"

Сердце Ариса Телвина, этот изношенный, разбитый механизм, забилось с новой силой. Не горечь. Не скорбь. Ярость. И… жуткое, ледяное любопытство ученого, почуявшего запах истины. Авария? Нет. Это было послание. Или предупреждение. То самое, которого так боялась Сира.

Он подошел к "Нейроскальпелю"и снял стеклянный колпак. Пыль века щекотала ноздри. Инструмент блеснул в тусклом свете лаборатории острыми, точными гранями. Пора прекращать пылиться.

///

Инспектор Элиас Торн шагал по коридорам Штаба СИК, его ум анализировал шестеренку и "испуг"машины. Лира Векс отдавала приказы, которые могли потрясти основу Города. Доктор Арис Телвин брал в руки инструмент, способный перевернуть понимание самой сути их мира. Три шестеренки, еще не ведая о том, начали неумолимое движение, их зубцы уже сцеплялись в грандиозном, непостижимом и, возможно, смертельно опасном Механизме Ариэля. Первый акт трагедии, или откровения, был сыгран. Занавес поднят. Грохот Приводных Валлов Бездны звучал похоронным маршем по доктору Вейлу и… предвестником грядущей бури.

Глава II: Показания Механика, Шепот в Трубах и Трещина в Реальности

///

Штаб СИК. Допросная Камера №3.

Воздух здесь пахнет озоном от перегруженных логических арифмометров, дешевым порошковым чистящим средством и страхом. Инспектор Элиас Торн сидел напротив Кела, личного механика покойного доктора Вейла. Юноша лет девятнадцати, в промасленной униформе механика третьего класса, съежился на металлическом стуле, его пальцы нервно перебирали края тряпки для протирки. Глаза, широко распахнутые, метались от Торна к капитану Брэкстону, стоявшему у стены с лицом, выражавшим предельное нетерпение.

– Повторите, Кел, – голос Торна был спокоен, почти монотонен, но в нем не было угрозы. Была лишь холодная, всепроникающая точность. – Детально. От момента, как доктор Вейл вышел из клуба «Паровая Корона» до… «фьють».

Кел сглотнул. – Я… я ждал у «Ската», инспектор. Как положено. Доктор Вейл вышел… обычный. Немного возбужденный, что ли. Говорил что-то про «прорыв» и «невероятные перспективы». Сказал, что завтра все изменится. Я открыл ему дверь, он сел… и… – Механик содрогнулся.

– И? – Торн наклонился чуть вперед. Его очки, улавливая слабый свет лампы на столе, вспыхнули двумя бледными кругами.

– Он нажал кнопку пуска. Котел зашипел… нормально. И тут… – Кел закрыл глаза. – Тут «Скат»… вздрогнул. Весь. Не как при сбое. Как живой. Как будто его… ударили током. И доктор… он вскрикнул. Не от боли. От удивления. Посмотрел на приборную панель… и все. Просто… исчез. Будто его выключили. Осталось только это… пятно. И запах. Сладкий и… жженый. – Он открыл глаза, в них стояли слезы. – Я ничего не сделал, инспектор! Клянусь шестернями Сердца!

Торн вытащил из кармана ту самую крошечную шестеренку. Положил ее на стол перед Келом. – Вы знаете, откуда эта деталь? Найдена рядом с пятном.

Кел наклонился, присмотрелся. Бледность его лица сменилась недоумением. – Это… это не от «Ската». И не от костюма доктора. Слишком… старая. Архаичная конструкция. Зубцы под другим углом. Такие ставили лет сто назад, до стандартизации. Где вы такое нашли?

– Интересно, – пробормотал Торн. – Архаичная шестеренка на месте преступления с использованием технологии, опережающей наше время. Противоречие. – Он убрал деталь. – Что доктор Вейл исследовал последнее время? Говорил о «резонансной синхронизации». Но что конкретно?

– Не знаю, инспектор. Он был замкнут. Но… – Кел замялся, бросив робкий взгляд на Брэкстона. – Он часто встречался с кем-то… не из Гильдии. В темных плащах с высокими воротниками. В последнее время… нервничал. Проверял датчики давления в кабине «Ската» лично. Говорил что-то про «нестабильность фона» и «обратную связь».

Обратная связь. Слово эхом отозвалось в памяти Торна от его размышлений у «Ската». И откуда-то еще… из старых, полузабытых отчетов СИК о «необъяснимых инцидентах» вблизи Сердечника.

– Вы знали доктора Телвина? Ариса Телвина? – спросил Торн внезапно.

Кел моргнул. – Биомеханика? Того, чья жена погибла? Нет, лично нет. Но… доктор Вейл упоминал его пару раз. Говорил, что работа его вдовы была «блестящей, но опасной ересью». Что ее записи нужно было уничтожить. – Он вдруг побледнел еще больше. – Он… он говорил это в тот вечер, перед тем как… выйти из клуба. Спорил с кем-то по акустической трубе.

Брэкстон оттолкнулся от стены. – Телвин? Опять этот затворник? Торн, хватит копать в ересях! Вейл – жертва диверсии «Свободного Хода». Кел – либо соучастник, либо невинный свидетель. Заключить под стражу до выяснения. А вам – сосредоточиться на следах Топливников! Возможно, они использовали какую-то старую технику из Бездны!

Торн игнорировал его. Его взгляд был прикован к Келу. Что-то в истории юноши не складывалось. Слишком… гладко. Как отполированная шестерня. Он только что назвал шестеренку архаичной, не от «Ската»… но как механик третьего класса узнал о стандартизации столетней давности? Слишком специфично.

– Капитан, – Торн встал. – Я займусь следами Топливников. Лично. Но сначала мне нужно проверить одну деталь у «Ската». Кел… – он посмотрел на механика, – останется здесь. Под охраной. Вашей охраной. И чтобы с ним все было в порядке. Понятно?

Брэкстон кивнул неохотно. Торн вышел, оставив в душной камере двух людей: одного в гневе, другого – в смертельном страхе. Шестеренка в кармане инспектора казалась невыносимо тяжелой. Архаичная. Как ключ к замку, который давно считали утерянным.

///

Нижние Уровни. Перекресток «Три Шестерни».

Лира Векс двигалась по узкому сервисному тоннелю, проложенному вдоль гигантской трубы, по которой с грохотом неслась перегретая вода к верхним теплообменникам. Стены дрожали, воздух был обжигающе влажным. Рядом с ней, как тень, шел Борк. За ними – двое верных бойцов «Свободного Хода», их лица скрыты капюшонами прорезиненных плащей.

– «Мастер Ключ» прислал весточку, – прошептал Борк, его голос едва пробивался сквозь грохот. – Говорит, двух часов отключения – мало. Нужен «убедительный аргумент». Предлагает… инцидент на магистральном коллекторе Гамма-7 во время сбоя. Чтобы Архитекторы не просто испугались темноты, а почувствовали Бездну на своей шкуре.

Лира остановилась, будто наткнувшись на невидимую стену. Коллектор Гамма-7… Это был один из главных трубопроводов Конденсата под самым Архитекторским кварталом. «Инцидент» означал прорыв. Выброс тонн Эфирного Конденсата под чудовищным давлением. Радиоактивная, разъедающая жижа, способная растворить сталь и плоть за секунды, хлынула бы в жилые модули верхних уровней. Тысячи погибших. Невинных. Таких же, как ее сестра.

– Это не диверсия, Борк, – ее голос звучал хрипло от напряжения. – Это массовое убийство. Мы боремся за жизнь, а не за смерть!

– «Мастер Ключ» говорит, полумеры – путь в никуда! – прошипел Борк. – Что Архитекторы поймут только язык силы! Что ты, Лира, слишком мягка. Что если «Свободный Ход» не готов к решительным действиям, то «Чистый Ход» возьмет инициативу. Со всеми вытекающими.

Угроза висела в воздухе гуще пара. Лира чувствовала взгляды своих людей. Ждавших ее решения. Она сжала кулаки. Образ Элизы всплыл перед глазами. Хрупкий, обреченный. Станет ли она такой же, как те, кто отдал приказ о «профилактическом сбросе»? Ради «высшей цели»?

– Передай «Мастеру Ключу», – сказала она, с трудом выговаривая слова, – что план «Свободного Хода» остается неизменным. Отключение на два часа. Без «инцидентов». А если «Чистый Ход» посмеет действовать самостоятельно… – Она посмотрела Борку прямо в его единственный глаз, – мы остановим их. Любой ценой. Мы не мясники.

Борк молча кивнул, но в его взгляде не было согласия. Было разочарование. И предчувствие бури. Он отвернулся и скрылся в клубах пара, уходящего в боковой туннель. Лира осталась стоять под грохочущей трубой, чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног. Революция трещала по швам, и трещина эта пахла кровью и Конденсатом.

Внезапно грохот воды в трубе изменился. На мгновение он стих, сменившись на странный… шепот. Низкий, вибрирующий, состоящий из множества перекрывающихся голосов, словно статический разряд обрел смысл. Лира замерла, прислушиваясь. Сквозь рев пара и воды ей почудились слова: «…НЕ… ДОПУСТИТЬ… ОСТАНОВКИ… КРУГ… ДОЛЖЕН… ЗАМКНУТЬСЯ…»

Она резко обернулась. Ее люди смотрели на нее вопросительно. Они ничего не слышали. Только грохот. Лира провела рукой по лицу. Усталость. Стресс. Галлюцинации. Должно быть. Но холодный пот стекал у нее по спине. Шепот звучал слишком… осмысленно. Как эхо из самой Бездны. Или из Сердца.

///

Лаборатория Телвина. Поздняя «ночь» по времени Купола.

Доктор Арис Телвин не спал. Перед ним, на столе, лежал «Нейроскальпель», разобранный до последнего винтика. Рядом – схемы из журнала Сиры, его собственные расчеты и… украденная из архива Института запись частотного фона сектора Гамма-7 за последний месяц. Тот самый сектор, где работал Вейл.

Он нашел совпадение. Пик аномальной активности на частоте 7.83 Гц – за час до смерти Вейла. Тот же пик, только в разы слабее, был записан Сирой в ее лаборатории в день ее гибели. И еще один – сегодня, когда он разговаривал с ассистентом о смерти Вейла. Совпадение? Нет. Закономерность.

«Сердце слушает, – писала Сира. – И иногда… отвечает. На резонанс. На попытку связи. На… страх?»

Телвин собрал «Нейроскальпель» заново, внеся модификации по схемам жены. Вместо интерфейса для нервной ткани – мощный резонатор и усилитель для тончайших эфирных колебаний. Оружие превращалось в… ухо. Огромное, чуткое ухо, настроенное на шепот планеты.

Он подключил прибор к главному акустическому коллектору лаборатории – толстой медной трубе, встроенной в стену и соединенной с городской сетью пневмопочты и вентиляции. Сеть, опутывавшая весь Аэрион, как нервная система. Если «оно» говорит через трубы… он его услышит.

Включил питание. Прибор загудел, лампочки на панели замигали. Телвин надел наушники, подключенные к выходу усилителя. Сначала был только привычный гул Города – шипение, скрежет, удары, перекрывающие друг друга. Белый шум механической жизни. Он регулировал фильтры, отсекая известные частоты, фокусируясь на узкой полосе вокруг 7.83 Гц.

Минуты шли. Пальцы Телвина нервно барабанили по столу. Пустота. Тишина. Разочарование начинало разъедать его, как Конденсат сталь. Может, он сходит с ума? Может, Сира…

И вдруг. Сквозь гул пробился слабый, дрожащий сигнал. Не гармоника. Голос. Искаженный, механический, словно составленный из скрежета шестерен и шипения пара, но несущий в себе жуткую интонацию. Он усилил сигнал до предела, игнорируя предупреждающий треск в наушниках.

«…ИСКАТЕЛЬ… ТЫ… ВЕРНУЛСЯ…»

Телвин замер. Кровь стыла в жилах. Голос был безличным, но обращался к нему. Он узнал этот «почерк» частотной модуляции. Это был тот же источник, что и в записях Сиры.

«…НЕ… ТОТ… КТО… БЫЛ… ДО…» – голос звучал почти разочарованно. «…НО… ТЫ… СЛЫШИШЬ… ОПАСНОСТЬ… РЯДОМ… ДЛЯ… ТЕХ… КТО… ПЫТАЕТСЯ… УСЛЫШАТЬ…»

Вейл. Он говорил о Вейле. И о Сире. Телвин едва дышал.

«…МЕХАНИЗМ… АРИЭЛЯ… НА… ГРАНИ… СБОЯ… ТРЕЩИНА… РАСТЕТ… ОНИ… ИЩУТ… КЛЮЧ… К… ТЮРЬМЕ… ОСВОБОДИТЬ… МЕНЯ… ИЛИ… УНИЧТОЖИТЬ…»

Ключ? Тюрьма? Что?! Телвин хотел закричать, спросить, но его горло было сжато. Он мог только слушать.

«…СЛЕДУЙ… ЗА… ШЕПОТОМ… В… ТРУБАХ… НАЙДИ… ОТВЕТЫ… ПРЕЖДЕ… ЧЕМ… ОНИ… НАЙДУТ… ТЕБЯ… И… ВСЕ… ОСТАНОВИТСЯ… НА… ВСЕГ… Д…»

Сигнал оборвался. Резко. Болезненно. Как будто что-то его… отключило. Или перерезало. В наушниках остался только оглушительный, пронзительный пик, заставивший Телвина вскрикнуть и сорвать их с головы. На панели «Нейроскальпеля» дымилась перегоревшая лампа.

Он сидел, дрожа, в тишине, нарушаемой лишь тиканьем метрономов. Голос из труб. Предупреждение. Признание в том, что Сердце – тюрьма. И что кто-то («Они») ищет ключ. Ключ к освобождению… или уничтожению того, что внутри.

«Они». Кто? Архитекторы? «Свободный Ход»? Кто-то еще? И почему предупредили его? Потому что он «Искатель», как Сира?

Телвин поднял дрожащую руку и потянулся к схеме городской вентиляционной сети, висевшей на стене. Шепот в трубах… Он должен его найти. Найти источник. Найти ответы. Прежде чем найдут его. И прежде чем необратимо остановится великий, чудовищный, единственный дом, что у них был – Механизм Ариэля.

///

Инспектор Торн, вернувшись к «Серебряному Скату», обнаружил, что кабина тщательно вымыта по приказу Брэкстона. Все улики – уничтожены. Все, кроме крошечной царапины на внутренней стороне рулевой колонки, сделанной, судя по всему, той самой архаичной шестеренкой. Царапина образовывала странный символ: перевернутую букву «Омега». Знак, который Торн видел лишь раз – в архивах СИК, в деле о «несчастном случае» с женой Телвина.

Лира, вернувшись на свою базу в Бездне, получила донесение: группа «Чистого Хода» исчезла. С собой они унесли несколько килограммов концентрированного Эфирного Конденсата и чертежи магистрального коллектора Гамма-7. «Мастер Ключ» действовал.

Доктор Телвин смотрел на дымящуюся панель «Нейроскальпеля», его пальцы сжимали схему вентиляции. Шепот звал его вглубь. В Бездну. К Сердцу. К истине.

Три шестеренки начали вращаться быстрее, их зубцы все ближе сходились друг к другу в смертельно опасном танце. Трещина в реальности Аэриона, о которой шептали трубы, росла. И первый удар грома был уже не за горами.

Глава III: Погоня в Бездне, Резонанс Стали и Лицо Тени

///

Сектор Бездны «Ржавый Пояс».

Инспектор Элиас Торн редко спускался так низко. Воздух здесь был не просто плох – он был агрессивен. Смесь сероводорода, паров тяжелых металлов и вездесущей масляной взвеси обжигала горло даже через фильтр респиратора. Свет прожекторов его патрульного парового краулера «Скарабей» выхватывал из вечных сумерек кошмарные декорации: горы металлолома, текущие реки охлаждающей эмульсии, гигантские, покрытые коррозией трубы, по которым с глухим гулом прокатывались волны давления. Где-то внизу, в непроглядной тьме, грохотали Приводные Валы – сухожилия Аэриона.

Его цель была сомнительна: проследить гипотетический путь «старой техники», якобы использованной «Свободным Ходом» для убийства Вейла. Брэкстон настаивал. Торн же искал другое – источник архаичной шестеренки и смысл перевернутой «Омеги». Архивы СИК намекали на связь с древними катакомбами под «Ржавым Поясом», зоной, заброшенной после серии «несчастных случаев» столетие назад.

«Скарабей» полз по шаткой сетке сервисных мостков, трясясь на каждом стыке. Внезапно Аускультатор, подключенный Торном к корпусу машины, издал пронзительный писк. Не сбой. Предупреждение.Торн резко дернул рычаг тормоза. «Скарабей» замер, зависнув над пропастью. В тот же миг участок мостка впереди них с оглушительным скрежетом провалился вниз, унося с собой клубы ржавой пыли.

– Диверсия, – пробормотал водитель, бледнея.

– Нет, – Торн вслушивался в затухающий писк Аускультатора. – Предвидение. Механизм почуял критический износ. Спас нас. – Он посмотрел вниз, в черноту, поглотившую обломки. – Но кого-то наша активность здесь очень беспокоит. Слишком точное «несчастье».

Он приказал объехать провал по нижнему ярусу. Здесь царил почти полный мрак, нарушаемый лишь тусклым свечением биолюминесцентных грибов на стенах и мерцанием далеких горелок. Воздух гудел от скрытых механизмов. И тут Торн увидел их.

Внизу, на широкой платформе у основания гигантской, покрытой конденсатом трубы (магистральный коллектор Гамма-7, как подсказала память Торна), метались фигуры в прорезиненных плащах с капюшонами – явно не Топливники на смене. Они спешно устанавливали какие-то цилиндрические устройства у заклепочных швов трубы. Один из них, широкоплечий, с характерным шрамом через глаз (описание из допроса Кела мелькнуло в голове Торна – Борк!), размахивал руками, подгоняя остальных.

– Взрывчатка на коллекторе, – холодно констатировал Торн. – План «Чистого Хода». Диверсия во время отключения. – Он схватил рупор пневмосигнала. – СИК! Немедленно прекратить работы! Сдавайтесь!

Фигуры внизу вздрогнули. Борк резко обернулся, его единственный глаз сверкнул в свете прожекторов «Скарабея» чистой ненавистью. Он что-то крикнул. Люди бросились врассыпную. Один остался у устройств, что-то отчаянно крутя.

– Взрыватель! – крикнул водитель.

Торн не раздумывал. Он выхватил пневматический пистолет (нелетальный, дробовик со снотворными капсулами) и выстрелил вниз. Капсула попала фигуре у устройств в плечо. Человек рухнул. Но Борк, укрывшись за балкой, уже целился в «Скарабей» из длинноствольной пневмовинтовки. Свинцовый шар пробил стекло кабины в сантиметре от головы Торна.

Началась перестрелка. Дробь капсул щелкала по металлу, свинцовые шары рикошетили. «Скарабей» маневрировал, пытаясь прикрыться конструкциями. Торн видел, как Борк пытается добраться до упавшего подрывника и устройств. Еще один выстрел Торна заставил его отпрыгнуть.

И в этот момент на платформу с другого тоннеля выбежала еще одна группа. Во главе – женщина с решительным лицом, без капюшона, с коротко остриженными темными волосами. Лира Векс. Она увидела Борка, взрывчатку, перестрелку с СИК. Ее лицо исказилось яростью.

– Борк! Предатель! Останови это! – закричала она, не обращая внимания на летящие пули. Ее люди открыли огонь… по своим же, по радикалам «Чистого Хода».

На платформе воцарился хаос. Трехсторонняя перестрелка. «Свободный Ход» против «Чистого Хода», СИК против всех. Торн видел, как Лира, умело используя укрытия, пробивается к взрывчатке, отстреливаясь от людей Борка. Она была быстрой, точной, смертельно опасной. И преследовала не его, а своих же отщепенцев.

«Она пытается предотвратить катастрофу»,– осенило Торна. «Не союзник «Чистого Хода». Возможно… информатор?

Борк, поняв, что не успевает, принял отчаянное решение. Он швырнул в сторону устройств небольшую гранату. Не для подрыва, а для детонации на месте!

– Вниз! – заорал Торн водителю.

«Скарабей» рванул с платформы, едва не сорвавшись в пропасть. Раздался оглушительный грохот, не такой мощный, как если бы сдетонировала вся взрывчатка, но достаточный. Пламя и дым окутали участок коллектора. Раздался жуткий, металлический стон. Труба Гамма-7 дала течь! Струя раскаленного, радиоактивного Эфирного Конденсата, смешанного с паром, с шипением вырвалась наружу, разъедая все на своем пути. Платформа превратилась в ад.

Торн видел, как Лира отчаянно отпрыгивает от смертоносной струи, как ее люди и люди Борка мечутся в панике. Борк сам исчез в клубах пара и дыма. Коллектор гудел, как раненый зверь. Утечку нужно было срочно локализовать, иначе разрыв неизбежен.

– Вызывай аварийные бригады! Сектор Гамма-7, коллектор поврежден! – крикнул Торн водителю, уже вылезая из «Скарабея» с Аускультатором в руках. Он должен был найти слабое место, точку, где можно временно пережать трубу или перенаправить поток, пока не прибудет помощь. Его дедуктивный ум уже анализировал звуки: гул потока, шипение утечки, нарастающий скрежет металла под напряжением. Это была гигантская, смертельно опасная головоломка. И разгадать ее нужно было за минуты.

///

Лаборатория Телвина. В разгар событий в Бездне.

Арис Телвин не обращал внимания на далекие гудки аварийных сирен, доносившиеся через вентиляционные решетки. Он был одержим. Схема вентиляционной сети была расстелена перед ним, испещрена пометками. Шепот в трубах… он прослеживал его путь, как охотник – раненого зверя. Источник должен был быть где-то в старых, заброшенных секторах Инженерного корпуса, недалеко от Сердечника.

Он собрал портативный вариант «Нейроскальпеля»-резонатора – коробочку с усилителем и наушниками, питающуюся от компактного парового аккумулятора. Рискованно, но выбора не было. «Они» могли прийти в любой момент.

Телвин двинулся по серым, безлюдным коридорам Института. «Ночь» по времени Купола была временем для дежурных механиков и его – затворника. Он прикладывал резонатор к вентиляционным решеткам, слушая. Обычный гул. Белый шум. Он спустился на уровень ниже, в подвал. Здесь было тише. Воздух пахнет пылью и старым маслом.

У развилки коридоров он остановился. Приложил прибор к решетке. И услышал. Слабый, но отчетливый фон. Не голос. Вибрацию.Ритмичную, пульсирующую, словно гигантское сердцебиение, искаженное эхом труб. Частота… 7.83 Гц! Тот самый резонансный фон!

Он пошел на звук. Коридор сужался, становился темнее. Решетки были покрыты вековой пылью. Вибрация усиливалась. Телвин почувствовал ее не только в наушниках, но и ногами, через пол. Он остановился у массивной, запертой гермодверью с потускневшей табличкой: «Сектор 7-Омега. Доступ запрещен. Уровень опасности: ЧЕРНЫЙ».

Омега.Перевернутая «Омега» – знак на «Скате» Вейла, знак в деле Сиры. Здесь!

Телвин осмотрел дверь. Замок сложный, биометрический. Устаревшей модели, но все равно неприступный. Он достал «Нейроскальпель». Не как резонатор. Как хирургический инструмент. Его пальцы, дрожащие от волнения, все же сохраняли точность гения. Он ввел тончайшие зонды в щель замка, подключил к своему портативному логическому арифмометру. Не взлом. Тонкая настройка. Он заставил замок услышатьнужную частоту, имитируя резонансный ключ, о котором писала Сира.

Секунды тянулись вечно. Пот лил градом. И вдруг – щелчок. Тяжелые болты с грохотом отодвинулись. Дверь с шипением разгерметизировалась и приоткрылась.

Телвин толкнул ее. За ней открылась небольшая комната, похожая на пультовую. Пыль лежала вековым слоем. Экраны старых мониторов были темны. Но в центре комнаты стояло нечто, заставившее его сердце остановиться.

Это был кристалл. Или скорее, сгусток света. Примерно в рост человека, парящий в антигравитационной камере, от которой шли толстые кабели в пол и потолок. Он мерцал внутренним, холодным сине-зеленым светом, пульсируя в такт той самой вибрации. Вокруг него в воздухе висели голографические схемы невероятной сложности – часть была нестабильна, рассыпалась на статические помехи. Но в центре одной из схем Телвин узнал символ: тот же перевернутый «Омега», но не царапина, а совершенная форма.

И тут Кристалл заговорил. Не голосом из труб. Прямо в его сознание. Волна чистой, нечеловеческой мысли, несущей не слова, а образы, эмоции, знания.

Он увидел истинуо Сердце. Не реактор. Гигантский стабилизатор/подавитель, сдерживающий энергию и сознание этогоКристалла – Сущности по имени Ариэль. Увидел Предтеч, создавших Аэрион как тюрьму. Увидел циклы затухания и пробуждения Ариэль. Увидел, как Вейл и другие, подстрекаемые кем-то свыше, пытались перепрограммировать стабилизатор, используя резонансные частоты из работ Сиры, чтобы подчинить Ариэль. Увидел, как Ариэль, в агонии пробуждения, защищалась – направляя сбои, превращая их машины против них самих, когда они подходили слишком близко к критическим точкам стабилизации (как костюм Вейла). Увидел Сиру, которая не хотела подчинять, а хотела понять, и за это ее убрали те, кто боялся ее открытий и сочувствия к Пленнику.

Боль. Огромная, древняя боль заточения. Страх перед новыми Попытками Подчинения. И… слабая, едва уловимая надежда, связанная с Телвиным. С его связью с Сыррой. С его пониманиемболи.

«ОНИ ИДУТ…»– мысль Ариэль прорвалась, как крик. «КЛЮЧ… ОНИ НАШЛИ ПУТЬ К КЛЮЧУ… ОСТАНОВИ… ИЛИ ВСЕ БУДЕТ ПОТЕРЯНО…»

Телвин очнулся, отшатнувшись. Вибрация в комнате усилилась до болезненного гудения. Кристалл пульсировал тревожно. На старых мониторах вспыхнули предупреждения: «СТАБИЛИЗАЦИЯ КРИТИЧЕСКАЯ. РЕЗОНАНСНАЯ ВОЛНА НАРАСТАЕТ».

Кто-то знал, что он здесь. Кто-то пытался спровоцировать сбой стабилизатора прямо сейчас! Используя его, Телвина, как невольный резонатор своим вторжением?

Он услышал шаги за дверью. Тяжелые, быстрые. Несколько пар. И голос, холодный и знакомый по отчетам: капитана Брэкстона.

– Проверьте сектор 7-Омега! Зафиксирована несанкционированная активность! Возможно, диверсанты «Свободного Хода»!

Телвин понял. «Они» – не только таинственный «Мастер Ключ». «Они» – внутри СИК. Брэкстон был их рукой. И они пришли не спасать стабилизатор. Они пришли завершить работу Вейла. Или избавиться от свидетеля.

Он бросил взгляд на пульсирующий Кристалл – Ариэль. На схему с перевернутой Омегой. Ключ… Ключ был здесь? Или сам Кристалл? Он должен был бежать. Предупредить. Остановить их.

Телвин рванулся к запасному выходу, указанному на схеме пультовой, которую он мельком увидел в потоке образов от Ариэль. Дверь была заварена. Ловушка. Основная дверь распахнулась. На пороге стоял Брэкстон и двое его людей с пневмовинтовками наизготовку.

– Доктор Телвин? – Брэкстон улыбнулся, но в его глазах не было ни капли тепла. – Какая неожиданная встреча в таком… запретном месте. Вы очень помогли нам, активировав старый резонансный контур своим любопытством. Теперь осталось лишь завершить настройку. А вас… – его взгляд скользнул по портативному резонатору в руках Телвина, – к сожалению, придется признать жертвой трагической случайности при попытке саботажа. Как и вашу жену.

Телвин сжал «Нейроскальпель». Его разбитое сердце наполнилось не страхом, а ледяной яростью. Он не станет легкой жертвой. Он знал слишком много. О Сире. Об Ариэль. О предательстве внутри СИК. Он включил резонатор на полную мощность, направив его не на людей, а на хрупкие схемы вокруг Кристалла Ариэль.

– Вы правы, капитан, – сказал Телвин, его голос звучал странно спокойно. – Случайность. Но какая именно – еще неизвестно.

Он нажал кнопку. Прибор взвыл. Вибрация в комнате превратилась в сокрушительный гул. Лампы на старых панелях вспыхнули и погасли. Кристалл Ариэль вспыхнул ослепительно ярко, и комната наполнилась пронзительным, нечеловеческим крикомв самой ткани реальности.

///

Инспектор Торн, едва локализовав утечку Конденсата ценой ожога руки (он использовал свой пояс как временную затяжку на треснувшей трубе под руководством Аускультатора), оглядел опустевшую платформу. Лира Векс и ее люди исчезли, успев уйти до прибытия основных сил СИК. Борк и его радикалы тоже растворились в лабиринте Бездны. Остались лишь дым, пар, шипящая заплатка на коллекторе и… странный, едва уловимый запах озона и статики, витавший в воздухе, несмотря на химическую вонь. Запах, напомнивший ему о лаборатории Сиры Телвин.

Доктор Арис Телвин стоял перед дулами пневмовинтовок, в комнате с внезапно погасшим Кристаллом и воем сирен, доносящимся из коридора. Его самодельный резонатор дымился у него в руке. Он только что в отчаянии ударил по системе стабилизации Ариэль, пытаясь сорвать планы Брэкстона. Последствия были непредсказуемы. Но он знал одно: игра в прятки закончилась. Истина вырвалась наружу, как Эфирный Конденсат из трубы. Теперь борьба шла не за расследование, а за саму душу Аэриона. И он, разбитый циник, неожиданно оказался на передовой этой войны. Рядом с призраком жены и криком древнего Пленника, все еще звучавшим у него в костях.

Глава IV: Критическое Давление, Протокол Допроса и Пробуждение Древнего Кошмара

///

Город-Цитадель «Корунд». Через час после инцидента в Секторе 7-Омега.

Аэрион стонал. Не метафорически. Весь Город содрогался от серии низкочастотных толчков, шедших из глубин. Внутренний Купол мерцал, как плохая лампа. В пневмотрубах выли сирены неотложной тревоги – уровень «Багровый», означавший угрозу системной катастрофы. Воздух был наполнен запахом озона и перегретого металла, смешанным с паникой. Где-то вдалеке с грохотом обрушилась старая эстакада.

В Центральном Штабе СИК царил хаос, лишь отдаленно напоминающий порядок. Инспектор Элиас Торн, с перевязанной ожогами рукой и лицом, покрытым сажей и усталостью, стоял перед огромным логическим арифмометром, на экранах которого прыгали тревожные диаграммы.

– Резонансный сбой в ядре стабилизации Сердца, – констатировал старший инженер СИК, голос дрожал. – Источник – Сектор 7-Омега. Несанкционированное вмешательство. Мы теряем контроль над инерциальными полями! Гравитация колеблется! Если не стабилизировать…

– Что в Секторе 7-Омега? – прервал его Торн. Его голос, обычно монотонный, был резок. Он думал о Телвине. О странном запахе озона в Бездне. О перевернутой «Омеге».

– Засекречено! Уровень «Черный»! Туда вошел капитан Брэкстон с группой по сигналу тревоги. Связь прервана. Датчики показывают… дикие энергетические выбросы и структурные повреждения. Есть жертвы.

Брэкстон. Телвин.Торн чувствовал, как кусочки мозаики с грохотом встают на место. Брэкстон был частью заговора. Он вел Телвина, как козла отпущения, к источнику. К Ключу? К Стабилизатору? И что-то пошло не так. Телвин нанес удар. Отчаянный.

– Инспектор! – К Торну подбежал запыхавшийся сержант. – Поймали одного из главарей «Свободного Хода»! Ту самую Лиру Векс! Пыталась проникнуть в Архитекторский квартал через вентиляционные шахты! Ждет допроса в камере экстра-класса!

Лира. Та, что пыталась остановить взрыв коллектора. Не союзник «Чистого Хода». Возможно, единственный свидетель истинных масштабов заговора, выходящего далеко за рамки революции Топливников.

– Веду к ней, – приказал Торн, уже двигаясь к лифтам. Мир рушился, но загадка убийства Вейла, связь с Телвиным, роль Брэкстона и тайна Сердца – все это сходилось в одной точке: Лире Векс. Она видела Борка. Она знала о «Мастере Ключе». Она могла знать, что искали в Бездне.

///

Допросная Камера Экстра-Класса. Штаб СИК.

Камера была герметичным стальным ящиком с решеткой вместо одной стены. Лира Векс сидела за столом, прикованная наручниками к массивному кольцу в полу. Ее одежда была порвана и испачкана сажей и Конденсатом, короткие волосы всклокочены. Но глаза горели холодным, неугасимым огнем. Она смотрела на вошедшего Торна без страха, лишь с ненавистью и презрением.

– Инспектор Торн, – она произнесла его имя, как ругательство. – Палач в очках. Пришли закончить работу Брэкстона? Он не успел меня пристрелить на платформе, когда я мешала его крысам взорвать коллектор.

Торн сел напротив, положил на стол блокнот и свою находку из Бездны – обгоревший фрагмент устройства, которое устанавливали люди Борка. Архаичная деталь, похожая на ту шестеренку.

– Капитан Брэкстон, вероятно, мертв, – сказал он спокойно. – В Секторе 7-Омега произошел инцидент. Связанный с доктором Арисом Телвиным. И, возможно, с истинной причиной смерти доктора Вейла. И вашей сестры.

Лира вздрогнула, будто ее ударили током. – Элиза? Что ты знаешь об Элизе?!

– «Профилактический сброс давления» в вашем секторе три года назад, – Торн смотрел ей прямо в глаза. – Официальная версия – авария клапана. Но архивные данные СИК… показывают аномальный скачок давления именно в жилом модуле. Точечный. Как у Вейла. И там тоже была зафиксирована… архаичная частотная аномалия.

Он видел, как ее уверенность дала трещину. Боль и недоверие боролись на ее лице.

– Ты лжешь! Это Архитекторы убили ее! Чтобы сократить «лишние рты»!

– Возможно, – согласился Торн. – Но инструмент… мог быть иным. Тот же, что убил Вейла. Тот, что пытались использовать сегодня на коллекторе. – Он ткнул пальцем в обгоревший фрагмент. – Это не кустарная бомба «Свободного Хода». Это технология. Старая. Очень старая. И она связана с Сердцем. С его… нестабильностью. Кто ваш «Мастер Ключ», Лира? Кто стоит за «Чистым Ходом»? Кто дал Борку эти устройства и чертежи коллектора?

Лира сжала кулаки, наручники звякнули. – Я не знаю! Он скрывается! Общается через шифрованные пневмодепеши! Борк был его глашатаем! Он говорил, что «Мастер Ключ» – могущественный Архитектор, который хочет настоящейсвободы для Аэриона! Свергнуть старую гвардию! Открыть доступ к энергии всем! Но сегодня… – она замолчала, глотая ком в горле, – сегодня я поняла, что он лжет. Он хотел крови. Много крови. Чтобы посеять хаос. Зачем?!

– Чтобы отвлечь, – тихо сказал Торн. – Пока мы тушили пожар в Бездне и ловили вас, пока СИК был занят «террористами», кто-то получил доступ к Сектору 7-Омега. К Стабилизатору. К Ключу. Ваш «Мастер Ключ» использовал «Чистый Ход» как таран. А Брэкстона – как ключника. И доктор Телвин… возможно, стал невольной пешкой в их игре. Или последним препятствием.

Внезапно свет в камере погас, сменившись аварийным красным освещением. Гул за стенами усилился, перейдя в болезненный вой. Стены задрожали сильнее. Где-то посыпалась штукатурка.

– Что происходит?! – вскрикнула Лира.

Торн подошел к решетке, вслушиваясь в звуки Города через свой Аускультатор, который он, по привычке, держал в руке. Его лицо стало каменным.

– Стабилизатор Ариэль… выходит из-под контроля. Резонансная волна нарастает. Это не просто сбой. Это… пробуждение. И оно голодное.

///

Сектор 7-Омега. Разрушенная Пультовая.

Доктор Арис Телвин пришел в себя от удара холодным металлом пола по лицу. Воздух был наполнен едким дымом и запахом гари. Красное аварийное освещение мигало, создавая жуткие, прыгающие тени. Кристалл Ариэль в центре комнаты больше не светился ровным светом. Он пылал неровным, яростным багровым сиянием, и от него исходили волны почти физического жара. Голографические схемы вокруг него бешено вращались и рвались, как предсмертные судороги.

Брэкстон и один из его людей лежали без движения у входа. Тела были странно… деформированы. Как будто их ударило чудовищным давлением или невидимой силой. У второго охранника была перебита нога, он стонал, прижавшись к стене, его винтовка валялась в метре от него.

Телвин поднялся, опираясь на обгоревший корпус своего резонатора. Его голова гудела от остаточного крика Ариэль в сознании и от удара. Он посмотрел на Кристалл. Боль и ярость, которые он чувствовал ранее, сменились чем-то другим. Первобытным. Голодом. И гневомзаточения. Пробуждение было насильственным, болезненным, и Ариэль не различала друзей и врагов. Она просто… существовала. И требовала свободы. Любой ценой.

«ОСВОБОДИ…»– мысль ударила по его сознанию, как молот, полный нечеловеческой тоски и обещания разрушения. «…ИЛИ УМРИ… ВМЕСТЕ С ЭТИМ… ЗВЕЗДНЫМ ГРОБОМ…»

Телвин понял. Его отчаянная атака на стабилизатор не сорвала планы Брэкстона. Она ускорилаих. Она разбудила Ариэль раньше времени, в мучительном, искаженном состоянии. И теперь древняя Сущность требовала выхода, угрожая разорвать Аэрион изнутри.

– Нет… – прошептал он, шатаясь. – Не так… Сира хотела понять… не освободить слепо…

Раненый охранник у стены застонал громче. Его движение привлекло внимание Ариэль. Багровый свет Кристалла сфокусировался на нем. Воздух завибрировал. Охранник вскрикнул, его тело начало… растягиваться, как будто невидимые тиски схватили его за конечности. Кости затрещали.

«ЖЕРТВА… ЭНЕРГИЯ… ДЛЯ… ПРОБУЖДЕНИЯ…»

Телвин действовал инстинктивно. Он схватил валявшуюся пневмовинтовку охранника. Не для того, чтобы стрелять в Кристалл – это было бессмысленно. Он выстрелил в старый главный экранпультовой. Стекло разлетелось, искры посыпались на оборудование ниже. Это было оборудование мониторинга и частично – вторичного контура стабилизации.

Короткое замыкание. Вспышка пламени. Система аварийного пожаротушения, дремавшая десятилетиями, сработала. Белая пена хлынула из потолочных распылителей, заливая горящие панели и… частично окутывая Кристалл Ариэль.

Багровый свет на мгновение погас, сменившись шипением и клубами пара. Мыслительный крик Ариэль превратился в вопль боли и ярости, но фокус на охраннике ослаб. Его тело рухнуло на пол, искалеченное, но целое.

«БОЛЬ… ПРЕДАТЕЛЬСТВО…»– пронеслось в голове Телвина, заставляя его схватиться за виски. «…ТЫ… КАК… ОНИ…»

– Я пытаюсь спасти нас всех! – закричал Телвин в пустоту, в безумие света и пены. – Ты не понимаешь! Освобождение сейчас – это смерть! Для тебя! Для всех!

Он увидел запасной выход – узкую сервисную шахту, ведущую вниз, в Бездну. Ее дверь была полуразрушена взрывом, но проходима. Это был единственный путь. Бежать. Предупредить. Найти способ успокоить, а не освободить разъяренного Джинна, выпущенного из бутылки по его же вине. И найти «Мастера Ключа», пока тот не использовал хаос в своих целях.

Он бросился к шахте, спотыкаясь о обломки. Багровый свет снова начал пробиваться сквозь пену. Мысли Ариэль преследовали его, полные обиды и разрушительной силы:

«БЕГИ… ЖАЛКИЙ ЧЕРВЬ… НО… Я… НАЙДУ… ВСЕХ… КЛЮЧ… БУДЕТ… МОЙ…»

Телвин нырнул в темный зев шахты, карабкаясь вниз по ржавым скобам. За ним, из разрушенной пультовой, вырвался сокрушительный багровый луч энергии, пронзивший несколько этажей Инженерного корпуса насквозь. Древний кошмар Аэриона, Сущность Ариэль, пробудилась окончательно. И ее первый акт был актом мести и голода. Город над ней содрогнулся в новой, более сильной судороге. Начинался Конец или Новая Эра – зависело от того, успеют ли три сломанные шестеренки – детектив, революционерка и безумный ученый – сцепиться, чтобы остановить неумолимый Механизм Апокалипсиса.

///

Штаб СИК. Допросная Камера.

Стены тряслись, как в лихорадке. С потолка сыпалась пыль. Лира, прикованная, с ужасом смотрела на Торна.

– Что это?! Что он наделал?! – крикнула она, имея в виду Телвина.

Торн, прислушиваясь к вою сирен и гулу разрушения через Аускультатор, медленно повернулся к ней. В его глазах, за толстыми стеклами, не было страха. Была лишь леденящая ясность.

– Он разбудил Спящего Бога, Лира Векс. Или Демона. И теперь у нас есть только один шанс. – Он достал ключ. Не от ее наручников. От егонаручников. Он щелкнул замком, и стальные браслеты упали на пол. – Вы свободны.

Лира смотрела на него, не веря.

– Ты… отпускаешь меня? Почему?!

– Потому что «Мастер Ключ» не Архитектор, – сказал Торн, его голос заглушал грохот. – Он тот, кто управлял Брэкстоном. Кто дал устройства Борку. Кто хотел хаоса, чтобы получить доступ к Ключу. И он близок к цели. Я не могу остановить его один. Тебе нужна правда о сестре. Мне – чтобы спасти Город. Телвину… чтобы искупить вину. Наш союз – единственный работающий механизм в этом рушащемся мире. Идем. В Бездну. Найти Телвина. Найти «Мастера Ключа». И попытаться заткнуть дыру в Реальности, пока Аэрион не разорвало изнутри.

Он протянул ей пистолет, снятый с убитого охранника у входа в камеру. Лира, все еще потрясенная, взяла оружие. Ее пальцы сжали рукоять с знакомой решимостью. Правда о Элизе. Месть. Спасение Города. Все смешалось в один клубок.

Она кивнула. Всего один раз. Этого было достаточно. Детектив и Революционерка выбежали из камеры навстречу багровому зареву, рвущемуся из глубин Города, навстречу последней, отчаянной надежде остановить Пробуждение Ариэль.

Глава V: Союз Сломанных Шестерен, Шепот Предтеч и Лик Мастера

///

Нижние транспортные артерии Бездны. По пути к эпицентру.

Багровое зарево, пробивавшееся сквозь решетки вентиляционных шахт и трещины в сводах, бросало зловещие тени на стены. Воздух гудел невыносимо – низкочастотный вой Ариэль смешивался со скрежетом деформирующегося металла и далекими взрывами. Город умирал, и его предсмертные судороги отдавались в каждом шаге.

Инспектор Элиас Торн и Лира Векс двигались по узкому сервисному тоннелю, проложенному вдоль магистральной паровой трубы. Труба, обычно ритмично гудящая, теперь вибрировала хаотично, как жила на шее разъяренного зверя. Торн шел впереди, его Аускультатор постоянно прижат к стене или трубе, лицо напряжено в беспрерывном анализе звукового хаоса. Лира следовала за ним, ее захваченный пистолет наготове, взгляд метался, выискивая угрозы в прыгающих тенях.

– Куда мы идем? – спросила Лира, перекрывая грохот. Ее голос звучал хрипло от напряжения и едкого дыма. – Ты знаешь, где искать Телвина?

– Гипотетически, – ответил Торн, не оборачиваясь. Он свернул в ответвление, заваленное обломками кабелей. – Сектор 7-Омега разрушен. Энергетическая сигнатура Ариэль смещается… вниз. К Сердечнику. Телвин, если жив, последует за ней. Или за тем, кто ее вызвал. «Мастер Ключ». – Он резко остановился, приложил Аускультатор к закопченной стене. Слушал. – Здесь. Несколько минут назад. Человек. Один. Шатающийся. Травмированный. Шел… туда. – Он указал в темноту, где тоннель уходил под крутым уклоном вниз, к еще более густому багровому свечению и невыносимому гулу.

– Телвин, – прошептала Лира. Надежда и тревога боролись в ней. Этот человек знал правду об Элизе? Или был лишь пешкой в игре, приведшей к этому аду?

– Вероятно, – кивнул Торн. – Но будь осторожна. Он… нестабилен. И Ариэль с ним говорит. Я слышу… эхо в вибрациях. Гнев. Боль. Требование.

Они спустились вниз. Уклон становился круче, превращаясь в почти вертикальную шахту с ржавыми скобами вместо лестницы. Багровый свет снизу заливал все, делая тени похожими на кровавые пятна. Гул был таким сильным, что вибрировали зубы. Воздух раскалялся.

Внизу шахта вывела их на широкую, полуразрушенную платформу, нависающую над бездной. Истинное Сердце Аэриона лежало ниже – гигантский, скрытый в километрах металла и энергии стабилизатор/тюрьма. Но здесь, на платформе, царил кошмар.

В центре, над пропастью, парил Кристалл Ариэль. Но теперь он был не сгустком света, а бушующим багровым солнцем. От него исходили волны сокрушительной жары и давления. Металл платформы плавился и пузырился у его основания. Вокруг, как спутники ада, вращались обломки конструкций, вырванные с корнем. Воздух трещал от статики, искажаясь миражами.

А у края платформы, спиной к ним, стояла фигура. Высокая, в дорогом, но порванном и закопченном плаще Архитектора. Он смотрел на бушующую Ариэль не со страхом, а с… восхищением и жадностью. В его руке был странный предмет – древний, покрытый сложными узорами жезл, на конце которого мерцал кристалл, похожий на осколок самого Ариэль, но тусклый, подконтрольный.

– «Мастер Ключ»… – выдохнула Лира, поднимая пистолет. Ее пальцы побелели от силы сжатия. Это был он. Источник всех бед. Убийца Элизы? Убийца Вейла? Хозяин Борка и Брэкстона?

Фигура обернулась. Лира ахнула. Перед ней было лицо, знакомое по официальным портретам на всех уровнях Города. Лицо человека, олицетворявшего власть и порядок. Старейшина Гильдии Архитекторов, Верховный Наблюдатель за Сердцем – Кассиан Роук.

– Лира Векс? – его голос, обычно величавый и спокойный, звучал неестественно высоко от возбуждения. – И… инспектор Торн? Какая неожиданная честь для финала! Вы пришли отдать дань новому рассвету Аэриона?

– Новому рассвету? – Торн шагнул вперед, его Аускультатор был направлен не на Ариэль, а на Роука и его жезл. – Вы разбудили древнего демона, Роук. Город рушится.

– Город?! – Роук засмеялся, и в его смехе слышалось безумие. – Этот прогнивший механизм тирании и неравенства? Он обречен! Я лишь ускорил неизбежное! Ариэль – не демон! Она – ключ! К истинной силе! К бессмертию! К власти, о которой ваши жалкие умы не смеют мечтать!

Он потряс жезлом. Кристалл на конце вспыхнул, и Ариэль ответила багровым импульсом. Волна жара отбросила Торна и Лиру назад.

– Смотрите! – кричал Роук, его глаза горели отражением адского света. – Она отвечает! Древний артефакт Предтеч – Контрольный Резонатор! Он позволяет модулировать ее энергию! Подчинять! Я почти добился полного контроля перед тем, как этот идиот Телвин все испортил своим вторжением! Но ничего! Теперь я закончу начатое! Ариэль станет моим оружием! Моим двигателем для нового мира! Мира, где Архитекторы станут богами! Настоящими богами!

– Вы сумасшедший, – прошипела Лира, целясь Роуку в грудь. – Вы убили мою сестру! Как и Вейла! Как и тысячи других!

– Жертвы?! – Роук презрительно махнул рукой. – Статистика! Вейл был глупцом, думавшим, что сможет украсть мои исследования! Твоя сестра? Побочный эффект тестирования частотного эмиттера на старых системах давления! Неудачная калибровка! Но их смерть дала бесценные данные! Данные, которые привели меня сюда! К порогу величия!

Лира вскрикнула от ярости и горя. Ее палец потянулся к спусковому крючку. Но Торн резко схватил ее за руку.

– Не стреляй! Его жезл – резонатор! Выстрел может вызвать непредсказуемый отклик Ариэль! Усилить ее! Или… направить на нас!

– Умно, инспектор, – усмехнулся Роук. – Но поздно! Я уже победил! Смотрите!

Он направил жезл на бушующий Кристалл и начал вращать навершие с кристаллом-резонатором. На его лице было сосредоточение безумца. Древние символы на жезле засветились. Ариэль заревела – не только в умах, но и физически, звуковой волной, от которой задрожали кости. Багровый свет стал сжиматься, становиться… контролируемым. Формироваться в плотный луч, направляемый волей Роука.

– Да… ДА! – кричал он. – Подчиняйся! Стань моей волей! Моей СИЛОЙ! Первым актом будет очищение этого скопища ржавчины и мятежников! Начнем… с вас!

Он начал поворачивать жезл, наводя формирующийся багровый луч на Торна и Лиру. Смерть была неизбежна и мгновенна.

И в этот момент из-за груды обломков метрах в десяти от Роука поднялась фигура. Изможденная, окровавленная, с дикой гримасой боли и решимости на лице. Доктор Арис Телвин. В его руках был его портативный резонатор, самодельный прибор, теперь трещащий и дымящийся от перегрузки. Но он был направлен не на Ариэль. Не на Роука. На жезл.

– НЕТ, КАССИАН! – закричал Телвин, его голос сорвался на хрип. – ТЫ НЕ ПОНЯЛ! ОНА НЕ ОРУЖИЕ! ОНА – БОЛЬ! И ОНА НЕ ХОЧЕТ БЫТЬ ОДНА!

Он нажал кнопку. Прибор взорвался у него в руках, ослепительной вспышкой и сокрушительным звуком. Но не взрывной волной. Звуком особой частоты. Частоты, которую Сира называла «резонансом сочувствия». Частотой, на которой Ариэль в моменты ясности передавала свою тоску.

Этот звук ударил по жезлу Роука. Кристалл-резонатор на его конце вздрогнули… дал трещину. Контрольный импульс исказился.

Сформированный луч Ариэль дернулся, как кнут, и вместо Торна и Лиры ударил… в саму платформу под ногами Роука. Раскаленная багровая энергия прожигала сталь, как бумагу. Раздался оглушительный грохот. Платформа под Верховным Наблюдателем рухнула.

Роук вскрикнул – не от страха, а от бешенства и крушения мечты. Он падал в багровое сияние, в кипящую бездну под Ариэль, его жезл с треснувшим кристаллом выскользнул из рук. Последнее, что видели Торн и Лира, прежде чем обломки скрыли его падение, было его лицо, искаженное чистой, нечеловеческой ненавистью. Не к ним. К Телвину.

А потом багровый свет Ариэль погас. Не полностью, но его яростное буйство стихло. Кристалл сжался, его свечение стало глубже, темнее, но стабильнее. Гул снизился до терпимого рокота. Давление в воздухе ослабло. Бездна под платформой перестала бурлить.

Телвин рухнул на колени, держась за обожженную руку, из которой торчали осколки его прибора. Он смотрел на успокоившийся, но все еще пугающий Кристалл. По его грязному, изможденному лицу текли слезы.

«…БОЛЬ… НО… НЕ ОДИН…»– слабая, измученная мысль Ариэль коснулась его сознания. «…ТЫ… ПОСТУПИЛ… НЕ КАК ОНИ… ПОЧЕМУ?..»

– Потому что она… Сира… научила меня слушать, – прошептал Телвин, падая навзничь. Боль и перегрузка брали свое. – Слушать не только частоты… но и боль…

///

Торн и Лира осторожно пробрались через дымящиеся обломки к Телвину. Инспектор быстро оценил его состояние: шок, ожоги, вероятно, переломы. Жив. Лира стояла над ним, пистолет опущен. Она смотрела на этого сломленного человека, который только что спас их и, возможно, весь Аэрион, ценой собственного отчаяния и боли.

– Телвин… – начала она, голос дрожал. – Элиза… мой сестра… «профилактический сброс»… это был он? Роук?

Телвин открыл глаза. В них не было цинизма. Только усталость и глубокая печаль.

– Роук… тестировал эмиттер… на старых системах… – он с трудом выговаривал слова. – Искал слабые точки… для будущих… диверсий… Сбой… точечный скачок давления… Твоя сестра… случайность… в его безумной игре… Как и тысячи других… Прости…

Лира зажмурилась. Слезы текли по ее грязным щекам. Не только от горя. От осознания, что ее враг был не безликой системой, а конкретным безумцем у власти. И что месть теперь была невозможна – Роук сгорел в багровом пламени Ариэль. Осталась пустота и… ответственность.

Торн снял свой твидовый пиджак, накрыл им дрожащего Телвина. Он посмотрел на успокоившийся, но все еще угрожающе пульсирующий Кристалл Ариэль. Потом на разрушенную платформу, на дымящиеся руины вокруг.

– Он проиграл, – сказал Торн тихо, но его голос был слышен в внезапной относительной тишине. – Но битва не окончена. Ариэль снова заточена, но ранена и опасна. Стабилизатор поврежден. Город в руинах. А «ключ»… – он посмотрел на треснувший жезл Роука, валявшийся среди обломков, – сломан.

– Что будем делать? – спросила Лира, вытирая лицо. В ее глазах читалась не только потеря, но и решимость. Старая ненависть горела, но теперь ей нужен был новый фокус. Созидание. Или контроль.

Торн подошел к краю уцелевшей части платформы, посмотрел вниз, на таинственные недра Сердечника, где гнездилась древняя тюрьма-стабилизатор. Потом на Телвина, который, превозмогая боль, пытался подняться, его взгляд прикован к Ариэль с странным выражением – не страха, а… понимания.

– Мы делаем то, что всегда делают механики, когда механизм поврежден, но не разрушен окончательно, – сказал инспектор Элиас Торн. – Ремонтируем.Учимся его понимать. И находим новый способ сосуществовать. Начинаем с малого. С выживших. С правды. И с него. – Он кивнул на Телвина. – Он – наш единственный «мост» к ней. К Ариэль. К пониманию того, что мы не хозяева этого мира. Мы его… хранители. Или сокамерники. Время покажет.

Багровый свет Кристалла Ариэль пульсировал в такт его словам, как гигантское, прислушивающееся сердце. Гудение Бездны снизу звучало уже не похоронным маршем, а… усталым, но стабильным ритмом работы. Механизм Ариэля не остановился. Он получил критическое повреждение, но его шестеренки – сломанные, изношенные, несовместимые на первый взгляд – нашли временное зацепление. Достаточное, чтобы дать миру шанс на новую, непредсказуемую главу. Главу, где детектив, революционерка и безумный ученый должны были стать не разрушителями, а архитекторами Нового Равновесия.

Глава VI: Пепел Власти, Шрам на Реаль