Контент с привкусом любви

Посвящение

Тому самому, кто прошел со мной путь от "давай просто сходим в кино" до "дорогая, что у нас на ужин?".

Тому самому, кто каждый вечер делает вид, что понимает мои бесконечные рассказы о сюжетах и героях. Знай, я вижу твои блуждающие глаза, но безумно ценю твою попытку!

И всё же, я люблю тебя больше, (наверное) чем Джереми Волкова, Нокса Моргана и Кэрриона Свифта, даже если ты никогда не поймешь, почему это так важно, мой дорогой муж.

А это уже, чёрт возьми, серьёзно!

Плей-лист

sombr – "Back to Friends"

Nickelback – "When We Stand Together"

Callum Kerr – "Cold Beer Cold"

Lady Gaga & Bruno Mars – "Die With A Smile (Sped Up)"

Russell Dickerson – "Forever for a Little While"

Aaron Lewis – "Someone"

Natalie Taylor – "Surrender"

Dylan Scott – "I Owe You One"

От автора

Что ж, дорогие читатели, если вы вдруг подумали, что это очередная попытка выжать последние соки из цикла "За гранью совершенства" – спешу вас "обрадовать": нет, это абсолютно независимое творение. Можете читать его, не опасаясь, что ваш мозг взорвется от попыток связать сюжетные линии.

Все персонажи, события и даже места действия полностью выдуманы. Ну, почти. Признаюсь, пару раз я всё-таки подглядывала в Google, чтобы узнать, какая погода в Колорадо, потому что моей фантазии хватило только на то, чтобы выбрать штат, а на погодные явления – уже нет. Да и к чему эти сложности?

Если вы ждёте глубокого смысла, душераздирающих откровений или хотя бы намёка на интеллектуальную пищу – проходите мимо. Эта история не несет никакой смысловой нагрузки. Она создана исключительно для того, чтобы я отдохнула от написания чего-то действительно сложного, а вы – от чтения чего-то действительно сложного. В общем, беспроигрышный вариант для ленивых!

Элли и Марк в какой-то степени расскажут реальную историю двух лучших друзей, которые полюбили друг друга, стали парой, но при этом не растеряли свою дружескую связь. Именно поэтому я посвящаю эту книгу своему мужу. Он был моим другом до того, как я вышла за него замуж, и остался им после.

О, и чуть не забыла! Если вам настолько нечем заняться, что вы готовы тратить время на меня за пределами этой книги, милости прошу в мой Telegram-канал: https://t.me/christina_barrow. Я там вроде как прикольная, но это не точно. (Ну, или я так думаю).

Глава 1

– Черт бы подрал эти дурацкие корсеты! – ругаюсь я, пытаясь завязать ленты на спине. Смахнув с лица прядь волос, которая предательски прилипла к вспотевшему лбу, я снова поднимаю голову, уставившись на свое отражение в зеркале. – Будь все проклято…

– Полегче, тигр. Ты уже прокляла и распугала всех чертей в аду. Будь изобретательней, – раздается голос у меня за спиной.

Я резко разворачиваюсь, уперев руки в бока, и смотрю на идиота, растянувшегося на моей кровати. Марк приподнимает брови, в его глазах нет ни капли страха, несмотря на мой ощутимый гнев, такой сильный, что его можно практически потрогать, как густой туман в Сайлент-Хилле. Он, конечно, не виноват, что я не могу засунуть свои, кхм, "активы" в это чертово приспособление, которое, я уверена, предназначено исключительно для пыток женщин.

Как, черт возьми, девушки в эпоху аристократии умудрялись носить корсеты, не теряя сознания, это выше моего понимания.

– Ты мог бы помочь мне, придурок, – ворчу я, резко поднимая руку, чтобы удержать корсет на месте и не выставить напоказ свою грудь. Не то чтобы он не видел меня без одежды – Марк видел меня в одном нижнем белье, и я сомневаюсь, что он забыл этот вид, – но это ведь не повод выставлять напоказ моих девочек, верно? – Давай, Марк, завяжи эту штуку, – простонала я, чувствуя, как нервы натягиваются до предела.

Губы Марка изгибаются в дразнящей улыбке, от которой я чувствую, как легкий румянец проступает на щеках, несмотря на мое возмущение. Вместо того чтобы оторвать задницу от кровати, он закидывает руки за голову, скрещивает лодыжки и, кажется, устраивается поудобнее. Его дьявольски голубые глаза сверкают, как будто он только что придумал идеальную шутку.

– И пропустить все самое интересное? – Он качает головой, издавая смешок, который, кажется, был специально создан, чтобы довести меня до белого каления. – Черт возьми, нет, Мандаринка. Это лучшая часть моего дня – наблюдать, как ты пытаешься втиснуться в то дерьмо, которое тебе присылают магазины для рекламы. Почему они никогда не присылают твой размер? Твои сиськи едва помещаются в это. – Он указывает подбородком на мою грудь, которая выглядит готовой к побегу из одежды. Я закатываю глаза и поворачиваюсь обратно к зеркалу.

Для кого-то моя грудь могла бы стать отличным рекламным ходом, потому что она выглядит великолепно, когда я надеваю украшения для показов или одежду на размер меньше. И неважно, насколько хорошо я зарабатываю на этом, жить с ней невероятно сложно. Чертова чашечка D-размера при росте пять футов пять дюймов (прим. 165.1 см)! Это как попытка засунуть арбузы в пакет для апельсинов. Я смотрю на свое декольте, на едва заметную щель между грудями, и, под смех Марка, еще раз проклинаю всех жителей преисподней, прежде чем потянуться за тесемками.

Быть блогером – это хорошо оплачиваемая работа, но не такая легкая, как все могли бы подумать. Многие из тех, кто, вероятно, просматривает мой TikTok, считают, что я просто легкомысленная девушка, которой все дается легко и она просто дурачится перед камерой. Но на каждое видео с трендовым танцем уходят часы на изучение движений, написание сценария и выбор времени для публикации. Я также провожу прямые трансляции, следуя аналогичному сценарию (заранее знаю, что более миллиона моих подписчиков заметят и спросят, где я что-то купила), чтобы рекламировать различные магазины, которые мне за это платят. Иногда я просто рассказываю о своем дне, отвечаю на вопросы и просто дурачусь. В Сети я популярна, заметна – чего нельзя сказать обо мне за пределами моего телефона и комнаты в общежитии. Там я просто Элли.

В Боулдер-Вью, техническом университете штата Колорадо, я обычная девушка, которая всю ночь зубрит основы экономики, носит очки, потому что у меня ужасное зрение, и общается только с тремя людьми, включая Марка. Элоиза Сент-Джон, известная многим как "Элли Джи", проводит тихие вечера за просмотром Netflix, ест мороженое "Бен и Джерри№ прямо из ведра и ненавидит толпу.

– Ты могла бы сказать "нет", Элли, – голос Марка вырывает меня из моих мыслей, и я смотрю на его отражение в зеркале. – В этом ты выглядишь так, словно собираешься на свидание с графом Дракулой и уже решила, что это будет его последний вздох. Твое декольте убьет бедного вампира еще до того, как солнечный свет коснется его.

Я фыркаю совсем не по-женски, закатывая глаза.

– Почему ты все еще здесь? – Мне, наконец, удается завязать шаткий узел на корсете. Получается не идеально, но сойдет. Главное, что мои "девочки" наконец-то зафиксированы. – Разве тебе не нужно пойти и разбить сердце какой-нибудь несчастной первокурснице? У тебя ведь расписание.

– Мне больше нравится твоя компания, – говорит он, проигнорировав мое замечание о его беспорядочной сексуальной студенческой жизни. Конечно, ему нравится моя компания. Я единственная, кто терпит его шуточки.

Марк очень популярен в Боулдер-Вью с самого нашего первого курса, плохой парень с ужасной репутацией бабника, который трахает все, что движется и имеет вагину. Честно говоря, иногда я думаю, что его член может сморщиться от постоянного секса в его жизни, словно перезрелый фрукт. Я никогда не понимала, как он может быть таким беспечным; мы – полные противоположности: там, где Марк не заводит отношений, я все еще в длительных и серьезных отношениях со своим парнем со времен школы, который, к сожалению, учится почти в пяти часах езды от меня. Я скучаю по Арчи, и отношения на расстоянии то еще испытание, но мы вроде как справляемся и навещаем друг друга регулярно. Там, где я тихая, Марк – вечный ходячий солнечный луч и флирт; там, где я предпочитаю отсиживаться дома, Марк регулярно таскается на вечеринки и живет свою лучшую жизнь, как и подобает студенту. Но, несмотря на эту разницу, мы все равно умудряемся оставаться лучшими друзьями еще со старшей школы. Хотя, признаюсь, наша первая встреча была не самой приятной.

Этот идиот был новеньким, только что переехавшим из Нью-Йорка, претенциозным городским парнем, который привык получать то, что хочет, словно весь мир ему что-то должен. Это был урок физкультуры, и я уже страдала от своей огромной груди, которая вызывала одышку и замедляла мою физическую активность.

Марк подошел ко мне сзади, прямо как в книжной горячей сцене, наклонился к моему уху, обдувая меня мятным дыханием и прошептал:

"Я мог бы поднять твоих "девочек" и помочь тебе избавиться от этого бремени".

Тогда я не поняла, что он имел в виду, и когда я повернулась, уткнувшись лицом ему в грудь – потому что он ростом с чертово дерево, – и посмотрела вверх, его взгляд был прикован к моей груди.

Он добавил:

"Знаешь, как беременным женщинам подтягивают животы? Я мог бы стать добровольцем и приподнять тебе грудь".

И когда до меня дошел смысл его слов, мы вскоре оказались в кабинете медсестры, потому что я плакала от возмущения и думала, что сломала ему член, недооценив свою силу и ударив его коленом в пах. Член Марка, к его счастью, уцелел, а высокий, самодовольный блондин, похожий на модель с обложки журнала, больше не осмеливается флиртовать со мной. Вместо этого он просто начал ходить за мной по пятам, пытаясь извиниться, и к концу учебного года Марк Кэллоуэй стал моим лучшим другом. Конечно, он никогда не переставал шутить по поводу "помощи", но почему-то меня это больше не обижает, он хороший парень, а бонусом стало то, что мы поступили в один и тот же университет, что одновременно и проклятие, и благословение. Проклятие, потому что его "подружки на одну ночь" презирают меня из-за того, что он всегда предпочитает меня им, и благословение, потому что я не самый общительный человек в жизни, а когда я стала планировать поступление в колледж, то боялась, что не заведу друзей. Конечно, я завела здесь несколько друзей, но Марк – номер один.

Даже если он и идиот, он мой идиот.

Марк все еще лежит на моей кровати, роясь в ящике с конфетами, словно ребенок в Рождество, когда я начинаю расставлять свет и оборудование на своем столе, выбирая ракурс для сегодняшней съемки. Корсет черный, но усыпанный стразами, а это означает, что я должна сидеть напротив окна, радуясь, что солнце светит прямо в мою комнату, будто прожектор на Голливудской сцене. Конечно, мои глаза устанут от такого яркого света, но триста долларов на моем банковском счете, которые я получила сегодня утром из магазина, приславшего мне этот корсет, говорят мне, что жертва того стоит. Не то чтобы я на мели, но дополнительные деньги, которые я зарабатываю сама, не прося родителей содержать меня, утешительны.

Мне почти двадцать, и я хочу быть независимой, не беспокоить маму и папу, потому что деньги, которые они зарабатывают, поступают от многочасовой тяжелой работы на ранчо, ухода за лошадьми и поддержки моей младшей сестры, которая сейчас учится в выпускном классе и планирует поступить в актерскую академию, где стипендий не предусмотрено. У моих родителей достаточно забот с Кларой, поэтому я беру на себя роль старшей, ответственной сестры. И моя работа не такая уж тяжелая, если подумать. Я не таскаю тюки сена, как обычно, когда приезжаю домой на выходные и помогаю папе по хозяйству; я не копаюсь в конском навозе, пытаясь понять, почему у Молли, нашей рабочей лошади, запор (поверьте, такое случалось не раз); и я не сижу за ручным инструментом, который превращает молоко в сливки, отчего у меня немеют руки. Я просто сижу в красивой одежде и вру своим подписчикам о себе.

Я слышу звук разрываемой упаковки и, обернувшись, вижу, как Марк открывает пакет с мармеладными мишками и устраивается обратно на моей кровати. Честно говоря, этот парень проводит в моей постели больше времени, чем я сама, хотя его комната рядом с моей. Такая же, как и у меня. Но он всегда в моей. Чем бы я ни занималась: домашней работой, готовкой или даже сном, – он всегда рядом. В таком случае, мы вполне могли бы жить вместе, поскольку соседняя комната пустует, а у меня нет соседки с первого курса, и я живу на этаже с парнями, потому что в женском общежитии для меня не хватает места. Это невероятно смешно и нелепо. Особенно для девушки, у которой четвертый размер груди и постоянный парень.

– Ты серьезно? – ворчу я, привлекая внимание Марка. Он резко поднимает голову, отчего прядь светло-русых волос падает ему на лоб, и растерянно смотрит на меня. – Я выхожу в прямой эфир, идиот. Иди в свою комнату, ты снова будешь отвлекать моих зрителей.

Он улыбается, и эта улыбка такая чертовски обаятельная, что я почти готова его простить. Почти.

– Они любят меня, Мандаринка. Наверное, больше, чем твои сиськи.

– Иди. В. Свою. Комнату, – произношу я по слогам.

– Ты знаешь, что становишься невероятно сексуальной, когда говоришь со мной таким тоном? – Марк машет рукой перед лицом, выдыхая что-то вроде "о-о-охх"… ну, как типичный кокетливый Марк. Он прекрасно понимает, что просто действует мне на нервы, но делает это так непринужденно. – Такая властная.

– Ты такой идиот, – я не могу удержаться от смеха. Он действительно умеет меня рассмешить, даже когда я готова бросить в него свой ноутбук. – Ты можешь остаться здесь, но только если перестанешь комментировать мою анатомию и флиртовать с моими зрителями.

Марк демонстрирует, как закрывает рот воображаемым ключом, соединяя большой и указательный пальцы, и застегивает свои полные губы на гипотетическую молнию, молча обещая вести себя тихо. Его глаза при этом так и искрятся.

Но я знаю, что это ложь. Он будет продолжать болтать, продолжать флиртовать и вести себя как обычно. Моим подписчикам почему-то нравится, когда он появляется в моих прямых эфирах, и они даже говорят, что из нас получилась бы отличная пара, что звучит абсурдно, учитывая статус моих отношений. И я никогда не рассматривала Марка как потенциального бойфренда. Я никогда не испытывала к нему никаких чувств, кроме дружеских; даже мысль о том, что у меня могут быть отношения с этим бабником, вызывает у меня дрожь по спине. Это все равно что встречаться с младшим братом.

– Я буду хорошим мальчиком, Мандаринка, – усмехается он, присаживаясь на край кровати так, чтобы частично попасть в поле зрения камеры.

– И, ради бога, не называй меня этим прозвищем, – говорю я, в последний раз поправляя корсет и короткую черную юбку со складками в стиле школьницы. – Теперь другие люди называют меня так из-за тебя. Это начинает раздражать, знаешь ли.

– Это не из-за меня, – он тычет пальцем мне в нос. – Это из-за твоих волос цвета апельсина и шестидесяти двух веснушек на твоем лице.

– Вчера их было пятьдесят четыре, – я приподнимаю бровь, все еще не веря, что он может сосчитать веснушки на моем лице. Марк считает их еще со школы, но я ему не верю; цифры всегда такие разные, что кажется, будто он их просто выдумывает. Что, вероятно, ближе к истине.

Марк пожимает плечами и игриво щелкает меня по носу.

– Солнце любит тебя так же сильно, как и я, – просто отвечает он, используя свою обычную фразу, которая всегда вызывает у меня необъяснимую улыбку.

– Я тоже люблю тебя, но ты все равно не будешь приставать к людям в моих прямых эфирах.

Он надувается как маленький ребенок, которому запретили сладкое.

– Злодейка.

– Все, заткнись.

– Да, госпожа.

Смеясь, я устраиваюсь поудобнее и запускаю прямую трансляцию, мгновенно набирая сотни зрителей, а Марк начинает накручивать прядь моих волос на свой палец.

Глава 2

Как я и предсказывала, лучи полуденного солнца, пробивающиеся сквозь окно моей комнаты и танцующие на рассыпанных по корсету стразах, мгновенно приковывают взгляды моей аудитории. Я встаю со стула, демонстрируя свой наряд. Кружусь перед камерой, пока Марк бормочет что-то о том, как "потрясающе" я выгляжу, несмотря на его предыдущее замечание о смерти Дракулы. Чат взрывается какофонией восторженных смайликов и шквалом криков: "Боже мой, где вы это взяли?!"

– Я оставлю ссылку, ребята, и сохраню прямой эфир, – щебечу я в камеру, присаживаясь обратно и откидываясь на спинку стула. – По моему промокоду в течение следующих нескольких часов действует приятная скидка. Честно говоря, это импульсивная покупка, но я никогда не думала, что корсет может так обтягивать мою талию. Серьёзно, в нём даже маленькая грудь может выглядеть потрясающе.

Появляется комментарий, от которого моё сердце слегка трепещет:

"Где ты находишь такие красивые, бомбические вещи? Ты так смело подбираешь наряды. Хотела бы я быть такой же свободной, как ты, Эл!".

Я улыбаюсь, чувствуя, как тепло разливается по груди.

– Не обязательно быть смелой, чтобы носить такие вещи. Если тебе это нравится, к чёрту всех остальных, верно? Носи то, что делает тебя счастливой.

Разговор о моде продолжается целых десять минут, чего хватило бы раньше, но сейчас я мечтаю, чтобы это продолжалось вечно. Особенно когда беседа переходит на более неспокойные, но, увы, предсказуемые темы. Почти двести тысяч зрителей уже настроены, и комментарии начинают зацикливаться на близости Марка, на его "влюблённом" взгляде, который, конечно же, я считаю фальшивым. Но этот идиот теперь хихикает, неся чушь о том, что я держу его во "френдзоне".

– Видишь, Мандаринка, – восклицает Марк, тыча пальцем в комментарий, который гласит: "Такая невероятная девушка, как Элли, заслуживает того, чтобы быть с ней рядом, а не жить друг от друга на расстоянии. Арчи её недостоин". Марк наклоняется ближе, и его голос переходит на театральный шёпот. – Они согласны, что Арчибальд недостаточно хорош для тебя. Твой придурковатый парень даже не знает, что всю прошлую неделю у тебя была лихорадка. Это он должен был принести тебе салфетки и куриный суп с лапшой, а не я.

Я закатываю глаза, толкая его плечом.

– Мы оба знаем, что я могла бы справиться с этим без твоей "помощи". Я не была при смерти. – Я поворачиваюсь к своему другу, указывая на него пальцем. – И перестань называть его "Арчибальд". Мы оба знаем, что это не его имя. Моего парня зовут Арчи.

Марк лишь ухмыляется, полностью игнорируя меня, словно я говорящая стена. Он наваливается на меня всем своим внушительным телом, практически прижимая грудью к столу, и заговорщицки шепчет в камеру:

– Мы все знаем, что этот болван заслуживает такого прозвища, верно, ребята?

Комментарии взрываются:

"ДА!", "К ЧЁРТУ АРЧИБАЛЬДА!", "#НЕТАРЧИБАЛЬДУ".

– Так рад, что мы на одной волне! – хихикает идиот, наконец возвращаясь на свою сторону кадра, будто ничего и не было.

Я уже собираюсь наброситься на него, когда звонит телефон Марка. На экране высвечивается номер его мачехи. Кажется, она единственная женщина на планете, способная заставить его замолчать и вести себя вежливо. Я мысленно радуюсь, когда он объявляет, что должен ответить на звонок, и наконец освобождает мою комнату, оставляя меня в блаженном одиночестве.

Я откидываюсь на спинку стула, позволяя тёплому воздуху из кондиционера обдуть моё лицо. В Колорадо, как обычно, чертовски пасмурно и серо. Но, несмотря на моросящий дождь за окном, снаружи университетский городок гудит от звуков вечерних мероприятий: крики с футбольного поля, отдалённые звуки музыки из общежитий, а прямо подо мной кто-то упражняется на саксофоне. Это знакомый, успокаивающий фон, который всегда был частью моей жизни здесь.

Мой взгляд перемещается на экран, где всё ещё мелькают комментарии. Тысячи сообщений, сотни новых подписчиков всего за последние пару часов. Мой прямой эфир всё ещё набирает обороты, и это довольно круто. Моя комната в общежитии, обычно представляющая собой хаотичную смесь учебников и кофейных чашек, превращается в импровизированную студию, как это происходит каждый раз, когда я "работаю". Гирлянды на стене отбрасывают мягкое свечение, а выцветший постер с последнего концерта The Weeknd служит идеальным фоном.

И, несмотря на шутки Марка, я знаю, что многие из моих подписчиков искренне заботятся обо мне и Арчи. Наши отношения на расстоянии – постоянная тема для обсуждения. Конечно, это тяжело. Иногда мне кажется, что мы живём в разных мирах, общаясь только по расписанию и воссоединяясь на выходных. Марк видит все мои взлёты и падения, мои одинокие вечера и бесконечные звонки. Он всегда на моей стороне. Всегда. Но никогда на стороне моего парня.

Я вздыхаю, проводя рукой по волосам. Должна ли я вообще поднимать этот вопрос? Или лучше оставить всё как есть? Иногда мне кажется, что я слишком многим делюсь с этой огромной виртуальной аудиторией. Но, с другой стороны, именно это сделало меня "доступной для общения", как здесь говорят.

Появляется новое сообщение от Пользователя_4739:

"Элли, ты идёшь на вечеринку к Дженне в эту субботу? Слышала, как Марк упоминал, что ты там будешь!".

Мои брови ползут вверх. Марк. Конечно. Он всегда знает, как подлить масла в огонь, прекрасно понимая, что я не люблю всё это дерьмо и вероятно Арчи был бы этим недоволен. Вечеринки Дженны всегда бурные, многолюдные и служат источником сплетен. И теперь, похоже, я уже получила приглашение, даже не подозревая об этом.

Я улыбаюсь в камеру, чувствуя, как знакомый прилив адреналина начинает разливаться по моим венам.

Придушу этого чёртового парня!

– О, вечеринка у Дженны? Звучит интересно, – я изображаю удивление, будто это самая неожиданная новость в моей жизни. – Хм, но я даже не уверена, что бы я надела. Может, вы, ребята, дадите мне какие-нибудь советы?

Комментарии тут же сыплются с предложениями, от "Корсет и джинсы!" до "Примерь что-нибудь в стиле девяностых, ты же знаешь, как это сейчас модно!".

Я уже собираюсь перейти к более безопасной теме, например, к моим новым кроссовкам, когда мой телефон, лежащий рядом с ноутбуком, тоже загорается. Входящий звонок. Имя, от которого у меня замирает сердце: АРЧИ.

Я вздрагиваю. Арчи никогда не звонит, когда я в прямом эфире. Мы всегда планируем наши звонки заранее. Я взглядываю на количество зрителей – двести тринадцать тысяч, всё ещё смотрят. Мой палец на мгновение зависает над кнопкой "отклонить", но любопытство и лёгкая тревога берут верх.

Что-то случилось?

– Ого, похоже, мне тоже позвонили, – бормочу я, стараясь казаться беззаботной, хотя мой желудок делает сальто. – Только что говорила о нём, и вот он звонит. Что ж, давайте посмотрим, чего он хочет.

Я отвечаю, переводя звонок на громкую связь, не задумываясь. Голос Арчи, обычно спокойный и размеренный, звучит резко и неожиданно громко:

– Элли, ты что, издеваешься надо мной?! Я только что видел, как этот идиот называл меня гребаным Арчибальдом в твоём эфире! Ты позволила ему это сделать?! И что это за чушь насчёт куриного супа и лихорадки?! Ты мне ничего не сказала!

Я замираю. Комментарии на экране мелькают с бешеной скоростью:

"Вау, драма!", "Арчи сошёл с ума!", "А вот и сам Арчибальд!", "Похоже, Марк был прав!".

Кажется, мой уютный уголок для стримов только что превратился в арену для гладиаторских боёв.

Я решаю вести себя разумно, как взрослая, придавая своему голосу успокаивающий оттенок.

– Детка, – начинаю я, пытаясь успокоить своего парня, – ты же знаешь Марка, он ничего такого не имеет в виду. Я поговорю с ним.

– Элли, ты, чёрт возьми, прекрасно знаешь, что я думаю о вашей чёртовой дружбе! Я согласился с тем, что вы начали дружить раньше, чем мы с тобой познакомились, но, честное слово, я когда-нибудь надеру его блондинистый зад, и его богатенький папа ничего мне не сделает.

Я сжимаю переносицу, густо краснея и подавляю желание выйти из трансляции.

– Я в эфире, Арч… ты не мог бы…

Арчи вздыхает, и в этом вздохе слышится вся тяжесть мира.

– Эллс, я прекрасно вижу, что ты всё ещё в эфире. Но, проклятье, я устал после учёбы, и меньше всего мне сейчас хотелось бы видеть свою девушку, которая сидит в помещении с другим парнем, – ворчит он. – Позвони мне, когда освободишься. Я… я не хочу разговаривать в присутствии сотни незнакомых людей. И… нам нужно поговорить. – И с этими словами он вешает трубку.

Мне показалось или я отдаленно услышала женский голос у него на заднем плане?

Я никогда не была так смущена тем, что происходит во время одного из моих стримов. Было множество инцидентов, от случайного обрывания ожерелья до моего собственного неуклюжего падения со стула или удара коленом о каркас кровати. Но что только что произошло? В то же время меня бесит, что Арчи ведёт себя как ребёнок, прекрасно зная, как Марк любит доставать его. Я в ярости от того, что, видя, как всё это разворачивается на его экране, и слыша свой собственный голос, вероятно, через его собственный телефон, он не останавливается и продолжает кричать на меня. И в то же время мне хочется плакать, потому что двое парней, которых я люблю, похоже, никогда не могут поладить.

Арчи против Марка, Марк против Арчи, но я говорю им обоим: если они не смогут сосуществовать, я буду против них обоих.

Может, мне стоит перевестись в университет Арчи, и всё сразу встанет на свои места? Потому что с каждым днём ситуация, кажется, становится всё хуже. Арчи звонит всё реже, всё чаще огрызается на меня, а иногда и вовсе игнорирует мои звонки. Он всегда говорит, что слишком много учится; колледж ИнтеллиТек в Гранд-Джанкшн один из крупнейших в Колорадо и предлагает отличную стоматологическую программу. И я знаю, как тяжело быть студентом медицинского факультета. Но всё же, несмотря ни на что, меня охватывает небольшая паника за наши отношения. Я уже давно не чувствую той самой связи, которая казалась была у нас, когда мы учились в школе.

– Извините за это, ребята… – Я выдыхаю, возвращаясь к трансляции, стараясь собрать остатки самообладания. – Думаю, на сегодня всё?

Это звучит как вопрос, потому что обычно мои стримы могут длиться часами, но звонок Арчи полностью выбил меня из колеи, испортив настроение. Мне отчаянно хочется позвонить ему и успокоить, что я всегда и делаю. Я бы сказала ему, что люблю его и как сильно скучаю по нему, попросила бы его не обращать внимания на Марка и его идиотское поведение. Потом я планирую поездку, еду в душном автобусе пять часов и девять минут, чтобы увидеть его, просто заняться сексом, а утром просыпаюсь с сообщением о том, как здорово, что я приехала, и как сильно он скучал по мне, но ему нужно учиться. Даже если это воскресенье.

Являются ли мои отношения по-прежнему такими, какими я пытаюсь их видеть? Я не знаю. До ссор я в целом счастлива и живу своей обычной жизнью, но когда мы ругаемся, я позволяю непрошеным мыслям завладеть мной.

Люблю ли я его на самом деле или это просто привычка?

Заметив сообщения, в которых меня просят не расстраиваться и разобраться во всём, я улыбаюсь, чувствуя прилив нежности к моим подписчикам.

– Да, ребята, мне действительно нужно пойти и разобраться во всём. – Я посылаю воздушный поцелуй в камеру. – Обнимаю всех и спасибо, что были со мной! – Я смеюсь, когда в сети появляется комментарий: "Только не надирай Марку задницу, он слишком милый". – Я подумаю об этом. Всем пока!

Как только я нажимаю на кнопку "завершить и сохранить эфир", Марк врывается обратно в комнату, как торнадо, только что пережившее землетрясение. Но, увидев удручённое выражение моего лица, его озорная улыбка мгновенно исчезает. Он молниеносно пересекает комнату, перепрыгивает через мою кровать, как какой-нибудь герой боевика, обхватывает моё лицо ладонями и смотрит на меня. Его голубые глаза с беспокойством изучают моё лицо, и я чувствую, как по моей щеке скатывается слеза.

– Чёрт возьми, мандаринка, – ругается он, – какой-то придурок тебе что-то сказал? Что произошло, пока меня не было?

Я отталкиваю его руки, отступаю на шаг и качаю головой.

– Да, какой-то придурок всегда пытается сделать мою жизнь хуже! – вырывается у меня, и мой голос срывается на крик. – Какого чёрта, Марк? Почему ты продолжаешь это делать с Арчи? Ты прекрасно знаешь, что он сходит с ума, когда ты называешь его этим нелепым прозвищем. Мы и так ходим по тонкому льду из-за этих дурацких отношений на расстоянии, но я люблю его, и я люблю тебя тоже. Почему ты не можешь просто порадоваться за меня?

Марк так сильно сжимает челюсти, что я почти слышу, как скрипят его зубы. Его руки опускаются по бокам, он больше не тот беззаботный, весёлый парень, которого я знала, и даже его прежний озабоченный вид исчезает. Гнев. Ярость. Зол ли он на меня? Серьёзно? Из-за чего? И прежде чем я успеваю обрушить на него новый поток проклятий и вопросов, он выдыхает, поворачивается и направляется к двери, на ходу натягивая толстовку.

Он останавливается, бросая через плечо:

– Потому что он действительно недостаточно хорош для тебя, Элоиза.

Я вскидываю руки, разозлившись ещё больше, пытаясь догнать его.

– Недостаточно хорош? Серьёзно, Марк? Ты мне не старший брат! – кричу я.

Марк замирает, его плечи напрягаются, когда он смотрит на дверь перед собой. Это такая чертовски драматичная сцена; я даже с Арчи так не ругаюсь, как периодически с этим несносным парнем.

– Ты права, я тебе не брат, – и с этими странными словами он рывком распахивает дверь моей комнаты и выскакивает в коридор, хлопнув ею с такой силой, что потолок чуть не обваливается.

Я смотрю на дверь, даже не зная, чего я жду. Я знаю, что Марк не вернётся и не извинится за своё поведение. Вместо этого он, скорее всего, отправится в какой-нибудь бар на кампусе, подцепит какую-нибудь цыпочку, а утром ввалится в мою комнату с таким убийственным дыханием, будто он выпил целый ликёроводочный завод. И, конечно, он поведёт себя, как обычно, надоедливо и несносно.

Выдохнув, я запираю дверь, просто чтобы убедиться, что на этот раз мой лучший друг не вернётся. Нам нужно подержаться друг от друга на некотором расстоянии. Поведение Марка становится невыносимым с каждой моей новой поездкой к Арчи. Он говорит, что он мне не брат, но ведёт себя как самый назойливый старший брат, которого только можно вообразить. Достав свой телефон из чехла, я плюхаюсь на кровать и звоню человеку, о котором мне действительно нужно беспокоиться прямо сейчас, если я хочу сохранить свои отношения.

Хочу ведь, правда?

Глава 3

Я едва могла дышать, и это было не потому, что мой последний TikTok взорвал интернет. Просто Колорадо решил устроить мне личный ад на Земле, играя с погодой в какие-то ролевые игры "горячо-холодно". Пот струился по вискам, пока я пробиралась к общежитию Арчи. Раскалённый асфальт, который еще вчера был влажным и сырым от проливных дождей, сейчас, казалось, вот-вот прожжёт мои босоножки на платформе от Steve Madden, оставив от них только дымящиеся воспоминания.

Бросив быстрый взгляд на телефон, я отметила, что успела как раз к возвращению Арчи. Всего два дня назад, когда мы "уладили" очередной кризис по видеосвязи, он в который раз убедил меня приехать. Мол, мне же проще, у меня же "не так много предметов", а учиться на факультете журналистики и медиаисследований – это, видите ли, пустяк. Я ненавидела, как он обесценивал мою загруженность, перетягивая чёртово одеяло на себя так, что я иногда и сама начинала сомневаться. А потом очухивалась от этого транса, сидя над учебниками и ноутбуком в пять утра, чувствуя себя героиней какого-то инди-фильма про вечного студента.

Присев на скамейку у входа в общежитие Арчи, я заметила несколько взглядов. Вероятно, люди узнавали меня из социальных сетей, но все еще не могли достаточно поверить, что это, действительно, я. Странно быть популярной в интернете, но никогда не привлекать внимания вне его. То ли жители Колорадо так сильно уважают личное пространство, то ли я интересна всем только как Элла Джи в брендовых шмотках, вертящая задницей под Билли Айлиш, а не как Элоиза, которая сейчас сидела в очках, с растрёпанным пучком на голове (ставшим ещё более неряшливым после долгой дороги) и в цветастом платье, которое Марк в шутку называл "платьем доярки" за рукава-колокола и узорчатые рисунки. Оно было почти до пят, но, честно говоря, мне было наплевать, я обожала свои летние платья и сарафаны.

Мой телефон зазвонил. Я надеялась увидеть имя своего парня, но вместо него звонила мама. Оглядевшись и не обнаружив Арчи, я решила ответить. Этот парень всегда опаздывал, как на свидание, так и на собственную казнь.

– Привет, мам, – ответила я, откидываясь на деревянную спинку скамейки, которая, казалось, ещё помнила поколения влюблённых парочек времен молодсти моих родителей. – Как дела?

Шум на другом конце провода говорил мне, что она где-то на лесопосадке. Отдалённо работающая техника, спиливающая деревья, и крики мужских голосов подтверждали это. Моя семья владела ранчо в трех часах езды от Гранд-Джанкшена.

– У нас всё хорошо, – сказала она. Голос звучал ласково и немного устало, отчего мне стало не по себе. Я поехала на выходные к Арчи вместо того, чтобы поехать домой и помочь по хозяйству. – Просто хотела услышать твой голос, всё в порядке? Я видела эфир, и мне жаль, что Арчи себя так повёл, у вас двоих всё наладилось?

– Эмм… – единственное, что мне не нравилось в моей работе, так это то, что родители были частыми зрителями моих эфиров. – Я как раз в Гранд-Джанкшене, приехала на выходные к Арчи. Всё в порядке, эти двое просто как обычно не ладят.

Мама хихикнула.

– Честное слово, Марк когда-нибудь и правда доведёт Арчи, – смеясь, сказала она, и от этого звука моя собственная улыбка появилась на лице. – Как тебе удаётся держать их в узде столько лет, я не понимаю.

– Годы тренировок, мам, – пошутила я, а затем решила переключиться на другую тему. Мне не хотелось обсуждать свою личную жизнь с женщиной, которая считала, что Арчи мне не подходит и была безумно влюблена в моего лучшего друга. – Как Клара? Она уже вернулась из Лос-Анджелеса?

Моя младшая сестра несколько дней назад уехала с друзьями и их родителями в Лос-Анджелес на экскурсию, организованную Актёрской академией, которой Клара грезила, кажется, всю свою сознательную жизнь, и должна была вот-вот вернуться. Я уже видела её посты в Инстаграме и прослушала множество аудиосообщений, состоявших исключительно из восторженных визгов и криков. Было бы преуменьшением сказать, что ей понравилось. Клара была в восторге от всего и, вероятно, уже начала отсчитывать секунды до того, как сможет наконец-то пройти и сдать последний этап поступления. Всё было строго, и два первых этапа она прошла безупречно. Глупо было бы сомневаться, что она не поступит в академию, я была уверена, что моя талантливая сестрёнка сразит их наповал и получит своё заветное место.

Не успела я узнать у мамы про Клару, как послышались шаги, и знакомый голос проговорил:

– Привет, детка.

Я подняла глаза и увидела Арчи, который, как обычно, стоял с такой идеальной стрижкой, будто у него был свой собственный агент, и в рубашке поло от Ральфа Лорена, которая сидела на нём как вторая, не менее идеальная кожа. Он выглядел так, словно только что сошел с рекламного щита Abercrombie & Fitch или, может быть, с особенно привлекательного каталога J.Crew. Единственная проблема? Рядом с ним стоял небольшой чемодан, до жути похожий на тот, что я оставила у него давным-давно.

Я попыталась улыбнуться, но, уверена, получилось нечто среднее между гримасой и тем выражением лица, которое я делаю, когда кто-нибудь предлагает на ужин капусту.

– Арчи, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри уже назревал ураган пятой категории, готовый прорваться сквозь всё вокруг, как канзасский торнадо под воздействием кофеина. – Что случилось? Ты наконец решил присоединиться ко мне на ранчо?

– Не-а. – Он покачал головой, и его обычно тёплые карие глаза внезапно стали… наполняться болью? Я понятия не имела, что происходит. Он даже не наклонился для поцелуя и не потрудился пригласить меня войти.

Какого чёрта он хотел, чтобы я была здесь?

– Скажи мне, что это шутка, – выпалила я, медленно осознавая, что происходит, подпитываемая его странной отстранённостью и этим чемоданом, несомненно, набитым вещами, которые я хранила в его шкафу. Мой парень просто стоял и молчал. – Ты что, издеваешься надо мной?

– Ладно, Элоиза, – вздохнул Арчи, пытаясь взять ситуацию под контроль, – давай не будем устраивать сцен. Мы можем поговорить…

– Поговорить? – Я выпрямилась, совершенно забыв о своей маме, которая, судя по звукам, теперь активно кричала на заднем плане. – Рассказать о том, как ты заставил меня ехать пять чёртовых часов, как будто я участница "Холостяка", только для того, чтобы порвать со мной? Какого. Мать. Твою. Хрена?!

– Элоиза, ты же знаешь, я терпеть не могу разговаривать по телефону, и я хотел поговорить с глазу на глаз, но из-за учёбы я просто не смог приехать сам. – В его руке зажужжал телефон, и я мельком увидела Шелли с чёртовым эмодзи в виде сердечка рядом с её именем. Я знала только одну Шелли, и это была его напарница по лабораторной. – Ха, – невесело усмехнулась я, когда он сбросил звонок на голосовую почту. – Шелли, да?

Так вот чей голос был у него тогда?

Отличная лабораторная работа с привкусом предательства.

– Я не хотел, чтобы всё так получилось, – сказал он, и в его голосе прозвучала какая-то странная форма жалости к себе. – Боже, Эллс, я серьёзно… Я… мы с Шел этого не планировали. Она была рядом последние два года… и, в общем, это просто случилось. Я… чёрт возьми, я запутался, понимаешь? Я люблю тебя, но, чёрт возьми, мы отдалились друг от друга, малышка…

Я ущипнула себя за переносицу, истерически смеясь, запрокидывая голову к небу. Это была шутка, да? Я что, была героиней какого-то до смешного банального любовного романа, и мой автор решил не заморачиваться по поводу любовной линии и просто разыграть дешёвую сцену, чтобы убрать помеху в виде дерьмового парня?

Эй, идиотка, перестань драматизировать!

Когда ни один всезнающий писатель не откликнулся на мою внутреннюю мольбу, я выдохнула, наконец-то признав, что я не героиня какой-нибудь мелодрамы. Я открыла глаза и снова уставилась на идиота напротив меня, на лице которого теперь было выражение притворного раскаяния, достойное Оскара.

– Так ты не отрицаешь моих подозрений? Ты и Шелли? Та самая Шелли, которая всегда восхищалась тем, как "идеально" мы с тобой смотримся вместе? Это, типа, полный бардак, Арч… – Я фыркнула, чувствуя тот же прилив гнева, который возникает, когда забываешь все свои пароли от социальных сетей разом. – Сначала ты устроил истерику, пока я работала, прямо в моей чёртовой трансляции, прекрасно зная, что там куча людей, а теперь тащишь меня сюда, чтобы "поговорить"? Поговорить о том, что ты не смог удержать свой член в штанах, несмотря на то, что мы были, ну, знаешь, сексуально активны? Ты вообще в своём уме? Мы были вместе со старшей школы…

– И именно поэтому я хотел поговорить с тобой лично. Боже мой, Элоиза, почему ты так драматизируешь?

Он считал, что я, чёрт возьми, драматизирую? Какой же мудак. Моя рука инстинктивно сжалась в кулак. Я видела только его недовольное лицо, которое оглядывалось по сторонам и смотрело на скопившихся зрителей вокруг нас, будто мы были актёрами на Бродвее, а они – восторженной публикой. Кто-то достал телефон, но я не придала этому значения. Вся накопившаяся за эти месяцы несправедливость, недооценка и, что уж там, тупая обида вырвались наружу. С криком, который, казалось, услышал весь Гранд-Джанкшен, я замахнулась.

Целью был Арчи.

Удар пришёлся не совсем так, как планировалось. Возможно, помешал гнев, возможно, сказались долгие часы над учебниками, но вместо того, чтобы попасть в его наглую физиономию, я каким-то непостижимым образом врезалась кулаком в… ближайшую деревянную скамейку, на которой только что сидела.

Раздался странный, хрустящий звук. Не громкий, но совершенно отчётливый. Боль пришла не сразу, а как-то постепенно, нарастающей волной, начиная с мизинца, словно кто-то решил проверить прочность моего скелета. Я посмотрела на свою руку. Мой мизинец, кажется, решил жить своей собственной, совершенно отдельной жизнью, изящно изогнувшись под совершенно неестественным углом.

Блондинка, проходящая мимо, выпучила глаза, будто увидела призрака. Арчи, который только что пытался отскочить, теперь застыл с открытым ртом, глядя на мой палец.

– Ой, – только и смогла выдохнуть я, а потом, когда боль окончательно накрыла, добавила: – Ну вот, придурок, это ты во всём виноват. Из-за тебя я теперь не смогу печатать посты о том, какой ты кретин. – И, решив, что я какой-то боец кунг-фу из старых фильмов про Джеки Чана, я замахнулась здоровой рукой и влепила звонкую пощёчину Арчи, которой он совсем не ожидал. Моя ладонь тут же отпечаталась на его лице, мгновенно оставив ярко-красный след.

– Твою мать! – закричал он, хватаясь за щеку. – Какого чёрта, Элли!

– Пошёл ты, Арчибальд!

– Это не моё имя!

Я схватилась за палец, чувствуя, как подступает тошнота. Моя мама на фоне всё ещё кричала и я быстро сбросила звонок. Потом перезвоню. Арчи выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание от шока. А я? А я стояла с вывихнутым, а может, и сломанным мизинцем, в "платье доярки", и понимала, что это, пожалуй, самое неловкое расставание в истории Колорадо.

Что ж, по крайней мере, теперь у меня есть отличный контент для следующего эфира. И, возможно, история о том, как я буквально сломала себя из-за бывшего.

– Хэштег "мудак" Арчи, катись к чертям, – я пнула свой чемодан, развернулась и, вскинув руку, продемонстрировала средний палец своему уже бывшему парню и всем зевакам, как героиня блокбастера, уходящая в закат. – Я постараюсь, чтобы Марк сделал твою жизнь невыносимой.

– Не ты одна в этом виновата! – кричал мудак мне в спину. – Ещё скажи, что ты не трахалась со своим "лучшим другом", который, вероятно, был в тебе чаще, чем ты мне звонила?

Я замерла. Затем медленно повернулась к нему лицом. Как я могла быть такой слепой, не замечая, что мной откровенно пользовались? Мой гнев стал сменяться чем-то похожим на слезы, и я едва сдержалась, чтобы не разреветься, то ли от боли в пальце, то ли от всей этой ситуации, в которой я оказалась.

– Марк был прав, – удалось мне сказать, – ты и правда меня недостоин, жаль, что я не слушала его никогда и слепо любила самого дерьмового человека во всей вселенной. Удачи тебе, Арчи, и я сочувствую Шелли, ты и её недостоин тоже.

Дойдя до парковки, я увидела парня, стоящего около заведённой машины. Чувствуя себя всё ещё смелой, несмотря на пульсирующую руку в целом, я подошла к нему.

– Это твоя машина? – спросила я. Брюнет широко распахнул глаза и быстро кивнул. – Отвезёшь меня в ближайшую больницу? – Ещё один кивок. – Фантастика, поехали.

Итак, с пальцем слава богу все в порядке, за исключением небольшой трещины. Один бывший парень, который строчит мне и просит поговорить, как взрослые люди, один лучший друг, избегающий меня, и новый личный хэштег.

#эллатерминаторджи

Глава 4

Во рту у меня вкус меди и ни капли раскаяния. Металлический привкус всего лишь напоминание о рассечённой губе, но я едва замечаю его. Долговязый ублюдок, распростёртый на земле, получил для себя лишь пару ударов – жалкое зрелище, если честно. Мой локоть уже взлетел, кулак сжался, готовясь обрушить последний, сокрушительный удар на его ухмыляющуюся рожу. Не собираюсь превращать его в безвозвратного урода, но готов заложить свои винтажные "Джорданы", что его нос теперь напоминает полотно Джексона Поллока.

– Это тебе за Элоизу, мудак! – выплёвываю я, вытирая кровь с подбородка рукавом дорогой толстовки, что только размазывает багровое месиво. – Я же предупреждал, так? Я говорил тебе, что если хоть раз увижу, как эта девушка плачет из-за тебя, я выпотрошу тебя, как паршивую рыбу!

Арчи, вернее, то, что от него осталось, захрипел, пытаясь набрать воздуха после нашего "любезного обмена мнениями". Конечно, это не первое наше родео, но и не обычная дружеская потасовка. Сейчас всё иначе. Моя кровь вскипела, когда я увидел видео в сети, где Элли, моя Элли, даёт ему пощёчину за то, как он её бросил. Пощёчина? Не смешите. Этого недостаточно. Слишком мало. Поэтому я, не теряя ни секунды, запрыгнул в свой внедорожник и понесся прямиком к Арчи. До сих пор не могу поверить, что этот идиот когда-то был моим другом. Ключевое слово – "был". У нас общая история, и если вам кажется, что я был жесток, обрушивая удар за ударом, то вы ошибаетесь. Арчибальд заслужил каждый грёбаный удар, и годы сдерживаемых обид, наконец, вырвались наружу.

– Ты всё ещё влюблён в неё, да? – усмехается он, качая головой. – Всегда был её рыцарем, всегда был не в её лиге, великий Марк Кэллоуэй, которого отшила девчонка.

– Заткнись.

– Держу пари, тебе интересно, какая она на вкус, а? Каково это, Марк, знать, что я был первым?

Я говорил, что последний раз его ударил? Чёрта с два. Все рациональные мысли испаряются. Забыв обо всём, кроме чистой, обжигающей ярости, я бросаюсь вперёд, и моя нога со свистом обрушивается ему прямо в живот. Затем, словно зверь в клетке, наконец-то вырвавшийся на свободу, я набрасываюсь на него, оседлав его грудь, готовый превратить его лицо в кровавую кашу. Но прежде чем я успеваю начать свою работу, несколько сильных рук обхватывают меня, отрывая от смеющегося, захлёбывающегося кровью Арчи. Я извиваюсь, реву, пытаюсь вырваться, но тщетно. Двое моих лучших друзей держат меня мёртвой хваткой, вероятно, спасая от обвинения в убийстве.

– Господи, как она вообще могла встречаться с тобой? – рычу я сорванным голосом. – Что, чёрт возьми, с тобой не так, манипулирующий ублюдок? Она любила тебя, чёрт побери! Клянусь Богом, я превращу твою жизнь в ад!

– Хватит, мать твою! – рычит Нокс мне в ухо, его хватка как тиски. – Мы не для того сюда приехали, чтобы его убивать, Марк. Ты хотел преподать ему урок, и ты это сделал. Поехали обратно в Боулдер, пока не приехала полиция. У тебя и так не лучшие отношения с местными копами.

Хорошо, что поблизости никого не было, и дружки Арчи не осмеливаются вмешиваться в нашу разборку, как и Нокс с Колтоном. Это дело между мной и Арчи.

Я бросаю на него последний испепеляющий взгляд.

– Ты не стоишь и дюйма её души, Арчибальд, – спокойно говорю я, отступая на шаг.

– А ты, приятель? Ты что, чёртов принц на белом коне? – Гнев в его голосе говорит мне, что мы прежде всего соперники.

Я качаю головой.

– Нет, я ей не ровня, но, по крайней мере, я не водил её за нос все эти годы, чтобы доказать что-то мне. И если она захочет, чтобы я был этим грёбаным принцем, то я им буду.

– Тебе нравятся мои объедки?

– Хватит! – Нокс хватает меня за плечо, когда я снова пытаюсь наброситься на этого придурка. – Он того не стоит.

Делаю шумный и долгий вдох, киваю, поворачиваюсь и направляюсь к машине., передавая по пути клучи Ноксу. Я не в состоянии сейчас вести автомобиль.

– Поехали, я здесь закончил.

Обратная дорога в Боулдер проходит в потоке адреналина и приглушённых проклятий. Костяшки пальцев пульсируют тупой болью, но это небольшая цена за мимолётное удовлетворение от увиденного на лице Арчи. Нокс, этот грёбаный голос разума, продолжает поглядывать на меня в зеркало заднего вида, с нахмуренными бровями, на которых застыла смесь беспокойства и раздражения. Колтон, другой мой друг и вечная курица-наседка, только качает головой, бормоча что-то о "размерах члена" и "все проблемы из-за девчонок". Они не понимают. Они не видели выражения лица Элли на этом видео. Они не понимают, на что я готов пойти, чтобы защитить людей, которых люблю. И дело не в том, что я испытываю к Элли что-то большее, чем дружеские чувства; дело в уважении. Я уважаю эту девушку. Я люблю её какой-то странной, непонятной мне самому любовью. Она моя лучшая подруга, моя опора в трудные времена. Она моя маленькая семья, когда моя родная семья слишком занята, чтобы уделять мне внимание.

Я – воплощение стереотипа о детях с трастовым фондом. Знаете, я из тех парней, которые делают маникюр чаще, чем ходят к психотерапевту. Из тех, кто может купить новый "Феррари" каждый раз, когда у них плохое настроение. Да, это я. По крайней мере, таким меня сделали мои родители, предпочитая "покупать" меня, а не любить по-настоящему.

Я рос в окружении прислуги и постоянных нянь. Конечно, родители не пренебрегали мной; время от времени они пытались изображать семью. Сейчас я понимаю, что для того, чтобы я мог не париться и жить лучшей студенческой жизнью, они много работают. Но разве пятилетний ребёнок может это понять, верно? Никто так и не смог объяснить мне, почему всех остальных детей в школу отвозили родители, а меня какой-то странный мужик в костюме и с наушником в ухе.

Я рос в атмосфере обиды и неверных решений. Я жил мечтой, или, по крайней мере, тем, что многие считают мечтой. Частные самолёты, яхты, еда и сладости в холодильнике, дизайнерская одежда, самые лучшие игровые приставки – у меня было всё. Но вот в чём подвох: это чертовски скучно. Это как есть икру на завтрак каждый день. Через какое-то время тебе просто хочется грёбаный чизбургер.

Кажется, я потратил целую жизнь, пытаясь стать хоть немного приличным человеком, но, оказывается, что я скорее прирождённый мудак. И позвольте мне сказать вам, что быть финансируемым из трастового фонда – это как обладать суперсилой, суперсилой быть полным придурком. Ты неприкасаем, непобедим и убеждён, что ты самый умный парень в этой комнате, пока в твоей жизни не появится человек, которому будет плевать, кто ты и какая у тебя фамилия.

Элоиза Сент-Джон и её семья – именно такие люди.

И ради этого я готов рискнуть своей свободой, чтобы защитить честь тех, кто мне дорог.

Мы подъезжаем к нашему общежитию на кампусе, и, как только я выхожу из машины, в лицо ударяет горячий воздух Колорадо. Конец мая в Боулдер-Вью это как большой, затянувшийся выходной. Все зачёты уже позади, а выпуск ещё не наступил, так что вся энергия, которая обычно уходит на зубрежку, теперь направляется на… ну, скажем так, на социальную активность.

На газонах между учебными корпусами и общежитиями толпятся люди. Кто-то бросает фрисби, кто-то просто валяется на траве с учебниками, которые, честно говоря, никто уже не откроет. Музыка доносится отовсюду, то ритмичный хип-хоп из открытого окна общежития, то какая-нибудь инди-музыка из Портленд-Холла.

Группа футболистов пробегает мимо, хлопая меня по плечу, тыча кулаками и крича:

– Эй, чувак, вечеринка у Дженны? Всё в силе?

Я щёлкаю пальцами, радуясь, что они не задают лишних вопросов о моём внешнем виде, вероятно, решив, что я просто ввязался в пьяную драку с каким-нибудь идиотом, и указываю на полузащитника "Буйволов", Брэма.

– Шутишь? – Ухмыляюсь я, но тут же стираю улыбку с лица, когда засохший порез на губе снова трескается. Чёрт, больно. – Я буду там, чувак.

Еще раз хлопнув меня по плечу, Брэм исчезает в толпе под одобрительные возгласы товарищей по команде. Чёрт, я совсем забыл об этой вечеринке, и… я забыл, что случайно пригласил Элоизу. Ха, она бы мне яйца отрезала, если бы узнала, как я её облапошил. Или, скорее всего, она уже знает, потому что кто-нибудь из её миллиона подписчиков, вероятно, уже упомянул об этой… оплошности.

Что?! Не смотрите на меня осуждающе, ладно? Эта девчонка постоянно сидит взаперти в своей чёртовой комнате, и я, играя свою лучшую роль несносного лучшего друга, просто обязан вытащить её оттуда, чтобы она немного пожила.

Когда мы входим в здание и поднимаемся на два лестничных пролёта, одна из подруг Элли выходит из её комнаты, одетая в пушистую пижаму с Микки Маусом. Кажется, её зовут Лия, или это Мия? Чёрт, трудно отличить этих близняшек друг от друга. Только Элли их различает, и…

– Мия, – коротко кивает Нокс, мгновенно выпрямляясь и принимая серьёзное выражение лица, словно проходит мимо королевской стражи, а копьё пронзает его прямую кишку, делая осанку идеально прямой.

– Привет, Нокси, – прощебетала девушка, которая, в конце концов, оказывается Мией. Затем она нахмурилась, глядя на меня. – Привет, болван.

Я игнорирую её, ну, почти. Я закатываю глаза и прохожу мимо. Я прекрасно понимаю, как эти две девушки готовы защищать мою, и, хотя я не хочу этого признавать, но и их лучшую подругу. Если Лия ещё может смириться с мыслью, что я тоже часть жизни Элли, то Мия меня просто терпеть не может. Я подавляю желание заглянуть в соседнюю комнату и посмотреть, сердится ли Элоиза на меня по-прежнему или уже оттаяла и мы можем вернуться к нормальной жизни, но сдерживаюсь. Не в таком виде, хотя уверен, что это её не испугает.

Войдя в комнату, Нокс тут же суёт мне в лицо пакет замороженного горошка. Я смотрю на его слегка порозовевшие щёки, приподнимаю бровь и выдаю:

– Привет, Нокси, – щебечу я, пародируя голос Мии, и смеюсь, когда он прищуривается, глядя на меня. – Серьёзно, чувак? Что между вами происходит?

Нокс возвышался над нами, как вырубленный из гранита лесоруб, а не студент второго курса. Широкие плечи, густая, небрежная щетина. Темные, почти черные волосы до плеч, стянутые в небрежный пучок, и глаза, в которых плескается вечная, непроницаемая пустота.

Он проигнорировал мои словесные выпады, как обычно. Привык. Иногда, когда я влипал в какую-нибудь историю или банально дрался, они позволяли мне выпустить пар, выплеснуть яд. Но стоило мне вернуться в привычное, шутливое и невыносимое состояние, меня демонстративно игнорировали. Нет, я не всегда такой, ладно? В большинстве случаев я вполне вменяем, даже по-своему зрел. Но когда дерьмо особенно плотно облепляет меня со всех сторон, я пытаюсь спрятаться за маской клоуна. И Нокс, и Колтон это прекрасно знали.

Кольт вошел в комнату, все еще оглядываясь через плечо. Почесал выбритый висок, где красовалась татуировка скорпиона, и захлопнул за собой дверь.

– Честно говоря, я никогда не смогу понять, кто из них Лия, а кто Мия, – проворчал он, сбрасывая ботинки на ходу. – Им нужно носить чертовы бейджи с именами.

– У Мии в глазах больше зелени, ближе к радужке, а у Лии – чистый карий, без золотистых или изумрудных искр, – пробормотал Нокс, роясь в холодильнике. Выпрямившись, он, вероятно, заметил, как мы уставились на него, будто у него вдруг выросла вторая голова. – Что? Это же очевидно, идиоты. У Мии волосы темнее, цвета воронова крыла с синим отливом, а у Лии – просто черные. Да и одеваются они по-разному, черт возьми, даже говорят по-другому.

Я открыл рот, предвкушая поток поддразниваний и колких шуток о его очевидной симпатии к лучшей подруге нашей соседки, но Нокс поднял руку, преграждая мне путь своей огромной ладонью.

– Только попробуй открыть свой поганый рот, Марк, – прорычал он. – Даже не думай об этом.

Я вскинул руки в примирительном жесте.

– Я и не собирался, – нагло соврал я.

– Ты считаешь веснушки, а я различаю оттенки глаз. Квиты.

Ладно, ладно, это был неоспоримый аргумент, который вынудил меня замолчать.

Мне нравились веснушки Элли, ясно? Просто сделайте вид, что вы этого не слышали.

– Влюбленный волк – уже не хищник, – вставил Колтон, и мы с Ноксом одновременно запустили в него подушками с дивана. Он выругался: – Да чтоб вас, придурки, да я же шучу!

Нокс, с грацией ленивца, игнорирующего суету мира, прошествовал мимо, задев меня плечом с привычной небрежностью. Он рухнул на потертый диван и мгновенно завладел пультом, чтобы переключиться на какой-то ВВС канал с глубоководными обитателями.

Ага, вы думали, мы смотрим футбол, да? Пожалуйста. Ребята, я же не какой-нибудь тупой качок из студенческого братства и не ходячее клише из ромкомов.

Я втиснулся между Кольтом и Ноксом, уставившись на гипнотический танец медуз на экране.

Из соседней комнаты донесся взрыв пронзительного девичьего смеха, заставивший нас с Ноксом отвернуться к стене, словно наша общая воля могла наделить нас рентгеновским зрением.

Боже, как бы я хотел, чтобы это было возможно. Как бы я хотел увидеть Элли прямо сейчас. Ее огненно-рыжие волосы, эти невероятные глаза цвета морской волны, с почти белым отливом. Нежный переход от насыщенного сапфира у зрачка к почти прозрачному, жемчужному краю, будто волна, набегающая на берег и оставляющая за собой пенный, искрящийся след. И россыпь веснушек, которые я всегда мечтал пересчитать, проверить, появились ли новые или старые поблекли.

– Итак, – наконец нарушает молчание Нокс, делая глоток пива и возвращая взгляд к водному зрелищу, – что ты собираешься сказать ей, когда этот болван обвинит тебя в нападении?

– Понятия не имею, – вздыхаю я, беру пакет замороженного горошка и прикладываю его к всё ещё ноющей губе. – Я имею в виду, я на девяносто девять процентов уверен, что у Арчи не отросли яйца до нужного размера, чтобы что-то предпринять. Но я всё объясню Элоизе, если понадобится. А пока я просто буду вести себя хорошо. Тихо.

Кольт фыркает, на него это не производит впечатления.

– Тихо? Марк, ты когда-нибудь делал что-нибудь тихо за всю свою жизнь?

Я бросаю на него сердитый взгляд.

– Спасибо за вотум доверия, придурок.

– Да, насчёт этого, – вмешивается Нокс, и в его глазах промелькнуло что-то, напоминающее беспокойство. – Ты сказал, что не хочешь навсегда изуродовать его, верно? Потому что, судя по тому, что я видел, лицо Арчи было похоже на топографическую карту неудачного дня. Возможно, тебе действительно придётся немного побыть хорошим мальчиком, идиот.

– Просто надеюсь, что никакое видео не появится в сети, где лицо её бывшего похоже на испорченную картину Пикассо, – добавляет Колтон, делая глоток своего пива. – Твоя принцесса точно не поклонница этих выходок пещерного человека. Она определённо не будет счастлива.

– Она не моя принцесса. Она моя подруга. Моя лучшая подруга.

– Конечно, продолжай убеждать себя в этом, чувак. Именно поэтому мы сегодня проехали пять чертовых часов до дома ее бывшего.

Глава 5

– Что случилось с его лицом? – Шепот Лии, как обычно, звучал драматично, отрывая меня от философских рассуждений, за которыми я безуспешно пыталась уследить последние двадцать минут. (Спойлер: я не вникала ни в одно слово, а моя ушибленная рука все еще упрямо не слушалась).

Мои глаза метнулись к Лии, затем проследовали за ее взглядом по аудитории. Ее внимание было приковано к Марку, развалившемуся на несколько рядов впереди, словно неудобные стулья профессора Дороти в лекционном зале были его личной кроватью размера king size. Он безучастно смотрел в стену за спиной профессора, монотонно постукивая карандашом по столу. Нокс, один из его ближайших друзей, был единственным, кто обращал внимание на бесконечный монолог профессора Дороти о его шестерых внуках, а не на философию. Честно говоря, большинство студентов в этот момент просто боролись со сном.

Я перевела обратно взгляд на свою подругу, которая теперь выглядела смертельно серьезной, на ее лице было написано неподдельное беспокойство, как будто она действительно сожалела о нашей ссоре с Марком.

Знакомый укол вины сдавил мне грудь. Мы игнорировали друг друга целую неделю, это новый рекорд по молчанию. Он стал мастером избегания, и, учитывая, что мы жили практически в одной комнате в общежитии, это одновременно впечатляло и невероятно раздражало. Он либо ночевал у кого-нибудь из первокурсников, обмениваясь слюной и прихлебывая пиво, либо отсиживался в своей комнате, изображая отшельника. Мы просто не виделись до сегодняшней лекции.

Его обычно взъерошенные светлые волосы были растрепаны еще больше, чем обычно, костяшки пальцев ободраны до крови, и, да, вот он, свежий порез на губе. То, что Марк попадал в разные передряги, было не совсем новостью, но это не помешало мне беспокоиться об этом идиоте.

Когда он заерзал на стуле, медленно, почти незаметно повернув подбородок в мою сторону, я тут же опустила взгляд на чистую страницу своего блокнота.

– Наверное, напился и затеял драку, как обычно, – пробормотала я, краем глаза заметив, что он смотрит в нашу сторону. Было унизительно признавать, даже самой себе, что он был прав насчет Арчи, но моя упрямая гордость не позволяла мне примириться первой.

К черту эту глупую гордость.

После ссоры мы с Марком обычно замолкали на день, максимум на два. Моя мама всегда говорила, что женщины должны быть мудрее и уступчивее, хотя сама она могла неделями не разговаривать с моим отцом из-за такой мелочи, как носок на полу. Я? Теоретически, я скорее из тех, кто "будь смелее, требуй того, чего хочешь", но я… позволяла водить себя за нос в течение почти четырех лет и не имею права голоса в советах по любовным отношениям.

Внезапно сверкнула молния, за которой последовал оглушительный раскат грома, который усилил шум дождя на улице, еще больше испортив мне настроение. Я всю свою жизнь прожила в Колорадо, но все еще не могла привыкнуть к таким перепадам погоды, особенно в мае. Утром могло лить как из ведра, а к вечеру палить безжалостное солнце. Эти погодные критические дни часто приводили меня к таким ужасным судорогам в ногах, что мне хотелось выть. Почему я не могла унаследовать от своих родителей что-нибудь полезное, например, рост моего отца или, я не знаю, его темные волосы? Вместо этого на меня свалилась проклятая бабушкина метеопатия. Марк всегда шутит, что я умею предсказывать погоду коленями. Идиот.

Движение в моей стороне привлекло мое внимание. Я заметила, что Мия, еще одна моя подруга – близняшка Лии, практически ее зеркальное отражение, от темных волос и одинакового выражения лица до высокого роста и зелено-карих глаз, на четвереньках пробиралась между рядами по полу, стараясь избежать пристального взгляда Дороти. Она оперлась локтями на обычное место Марка рядом со мной, пряча свою голову под парту.

– Я чувствую напряжение между вами двумя практически через всю комнату, – прошептала она, кивнув подбородком в сторону Марка. – И, честно говоря, я удивлена, что это длилось когда-либо так долго. Марк практически твоя тень. И вообще, неудивительно, что Арчи предположил, что между вами что-то происходит.

Я закатила глаза. Меня до чёртиков раздражало, что все как один твердили мне о "химии" между мной и Марком, предполагая, что его поведение "парня-шлюхи" как-то связано с чем-то большим между нами двумя. Если так посмотреть, то этот парень был тогда влюблён в половину женского населения университета, начиная от наивных первокурсниц и заканчивая молодыми преподавателями.

– Боже, я верю в дружбу между парнем и девушкой, и мы с Марком именно друзья, – я ткнула пальцем между Мией и Лией. – Вы обе, прекратите это. Что я должна сделать, чтобы доказать это, чёрт возьми?

Лия всегда была более романтичной, чем её сестра: такой хрупкий мечтательный "цветок", который хотел попасть в нежные и любящие руки. И именно Лия часто говорила, что по каким-то странным параметрам, которые известны только ей, мы с Марком подходили друг другу. Я действительно сейчас была удивлена, что тему Марка подняла Мия, которая, казалось, не переносила даже саму мысль о существовании моего лучшего друга.

– Переспать с ним? – предложила Мия с совершенно невинным видом, возвращая меня в мир живых.

Я чуть не поперхнулась воздухом.

– Это худшее, что ты могла предложить.

Мия пожала плечами.

– Просто говорю. Но, серьёзно, тебе стоит с ним поговорить. Вы оба ведёте себя как дети.

Профессор Дороти наконец закончил свою лекцию, и рёв сотен студентов, одновременно повскакивающих со своих мест, эхом разнёсся по аудитории. Я пока оставалась на месте, но собрала свои вещи, стараясь не смотреть в сторону Марка, хотя и чувствовала на себе его пристальный взгляд.

Чёрт возьми, переспать с ним? Что это был за безумный разговор? И какого чёрта я вообще об этомдумаю?

– Давай же! – Лия практически потащила меня за рукав, в ее голосе слышалась отчаянная мольба. – Нам нужно выпить кофе. Клянусь, я не выдержу еще двух лекций на одних молитвах в одиночку. Мне нужен кофеин, и нужен немедленно.

– Я не пью кофе, – прощебетала я, и озорная улыбка заиграла на моих губах, когда я напомнила ей о своем явном отвращении.

Видите ли, когда вы не любитель кофе, мир для вас просто… меняется. Особенно по утрам, когда все эти кофеманы с блестящими глазами (или просто очень хорошо умеющие притворяться) приступают к своему священному ритуалу. Для них это не просто напиток, это стиль жизни, культ, практически религия. А что для меня?

Это просто отвратительное варево, даже если залить его галлоном молока и тремя банками сахара. А вкус? Ну, скажем так, просто… уникальный?

Для начала представьте, что кто-то решил приготовить жидкость из обугленных зерен, которые когда-то были ягодами, а теперь подозрительно напоминают высушенный помет грызунов. И эта темная, мутная жижа поражает ваши вкусовые рецепторы с силой, свойственной плохому шоу на любимом канале.

Ах, эта горечь?! (Слышите сарказм?) Это не та утонченная горечь темного шоколада, которую я обожаю. Нет, это именно та горечь, которая заставляет задуматься, не переспели ли эти "ароматные" бобы где-нибудь на плантации. Иногда, клянусь, в процессе обжарки они добавляют немного асфальтовой пыли для придания пикантности… Ладно, думаю, вы поняли: я не самый большой поклонник Starbucks.

– И совершенно очевидно, что ты сумасшедшая, – пробормотала Лия, ее лицо исказилось гримасой, губы сжались в тонкую линию. – Кто в здравом уме может заниматься всю ночь напролет, не пить кофе и при этом выглядеть вот так? – Она яростно указала на мое лицо.

Я хихикнула, склонив голову набок и с удивлением разглядывая невероятно красивую девушку.

– Например, как?

– Хорошо отдохнувшей, заряженной энергией, словно тебя вытащили из криогенной камеры, которая снабдила тебя всем необходимым, чтобы к десяти утра ты выглядела так, словно над тобой работала целая команда визажистов.

Ещё больше смеха вырвалось из моих лёгких, но тут внезапно Мия выпрямилась, привлекая наше внимание, и в её глазах загорелся озорной огонёк.

– О, вот способ доказать вашу "дружбу". – Она обвела пальцами слово дружба в воздухе, изображая воображаемые кавычки, и я с трудом подавила стон. Было ли что-то, что они знали, а чего не знала я? – Сделай что-нибудь дикое, безумное, чего никто из вас никогда бы не сделал.

Я нахмурилась.

– И что ты предлагаешь? Ограбить банк? Похитить профессора Дороти и переправить его на Гавайи?

– Ну, этого не сделала бы ты, а вот Марк… не уверена, – Лия подавила улыбку, когда я бросила на неё строгий взгляд, заставляя замолчать.

Мия хихикнула.

– Что-нибудь менее криминальное, мисс "я до усрачки боюсь выходить из супермаркета через противокражные антенны, точно зная, что ничего не крала, ну а вдруг?". Но достаточно громкое, чтобы он не смог это проигнорировать. – Она уже набирала что-то на своём телефоне, и, честно говоря, эта девушка немного пугала меня, отчасти потому, что я понятия не имела, как работает её мозг.

И в свою защиту скажу, что эти металлоискатели в супермаркетах действительно меня пугают. Каждый чёртов раз я боюсь, что они заверещат и загорятся красным, и все будут считать меня преступницей. Да, я знаю, что ничего не краду и всегда добросовестно плачу за свои покупки, но всё равно есть в этом что-то жуткое, когда ты идёшь по проходу, будто это ворота в чистилище.

– Что бы ты ни собиралась предложить, мой ответ "нет", – проворчала я.

Миа была спонтанной и безрассудной, слишком импульсивной в своих поступках и невероятно уверенной в себе. Она была из тех людей, которые могут пригвоздить тебя к месту одним взглядом, и ты не посмеешь сдвинуться ни на дюйм. Миа терпеть не могла грубиянов; она могла словесно осадить любого и не оставить места для споров. Ну, она была Козерогом, что объясняло её упрямый характер.

– Что-нибудь, что заставит его понять, насколько ты важна для него, – заговорщицки подмигнула она и сунула свой телефон мне под нос, показывая мою страницу в TikTok, испещренную комментариями по поводу… Боже мой, я уже собиралась открыть рот и возразить, когда Миа добавила: – Подумай об этом. Если это не сработает, ты всегда можешь обвинить во всем контент. Ты же блогер, Элли, возможности безграничны.

– Нет, Миа, – я ужаснулась даже одной мысли о подобном.

– Да, детка, – кивнула моя, как мне казалось, уже бывшая подруга с широкой маниакальной улыбкой.

– О, черт возьми, это будет грандиозно, – вмешалась Лия, перегибаясь через мое плечо, чтобы посмотреть на экран телефона.

Я сжала телефон практически до хруста и открыла другие свои видео в TikTok, чтобы просмотреть комментарии. У меня чуть глаза на лоб не вылезли, когда я увидела знакомый хэштег под каждой из моих давних и недавних публикаций:

#KissYourBestFriend.

Каждый комментарий, казалось, говорил мне, что, поскольку мы с Арчи официально расстались, сейчас самое подходящее время наконец-то дать им то, что они всегда просили. Меня и Марка.

Как, по их мнению, я должна была это провернуть? Мы с Марком были просто друзьями, не более того. Или были? У меня внутри все сжалось, когда в голове закружились вопросы. Хотела ли я вообще, чтобы он был моим парнем, как видели его все вокруг, кроме меня самой? Поцеловать его? Переспать с ним? Что это вообще сегодня за день такой, что все вдруг решили вмешаться в мою личную жизнь?

– Элли, – простонала Мия, вырывая меня из моих лихорадочных мыслей, – ну же, что тут такого? Множество видео есть под этим хэштегом, твои подписчики, вероятно, отстанут, если ты сделаешь это.

– Это будет чертовски неловко, когда он оттолкнет меня, – сказала я, прикусывая губу.

– Если.

Я оторвала взгляд от экрана телефона и посмотрела на Лию, которая улыбалась своей привычной улыбкой "И жили они долго и счастливо".

– Если? – переспросила я.

Лия кивнула, бросив быстрый взгляд на уже пустующее место, где сидел Марк мгновение назад.

– Я уверена на миллиард процентов, что он тебя не оттолкнет.

– И это тоже будет неловко, – усмехнулась Мия.

– Какая великая поддержка, миниатюрная версия сатаны, – проворчала я и скрестила руки на груди. – Я не буду целовать Марка. Конец истории. Точка.

– Хорошо, давай по-другому, – голос Мии стал серьезным. – Смотри, Арчи обвинил тебя в том, что между вами с Марком что-то есть, верно? – я кивнула, она продолжила: – Почему бы тогда не положить его слова в его же рот? Пусть ты будешь плохой, но если Марк поцелует тебя в ответ, тогда твой придурок-бывший будет рвать волосы на своей заднице…

– У него нет волос на… – я замолчала из-за того, что Мия закрыла мне рот указательным пальцем.

– Так вот, представь, какого будет Арчи, когда он это увидит? Эти двое на дух не переносили друг друга столько, сколько я себя помню, это отличный способ утереть ему нос и удвоить свою популярность. Брось, Эл, ты ела жареных жуков на спор с каким-то парнем, который ел дерьмо на камеру, я думаю, поцелуй с Марком менее отвратителен. Хотя я, конечно, бы предпочла жуков Марку, но это лично для меня, у тебя совсем другое дело.

Прекрасно, теперь я, как типичная брошенка, думала о том, как я могу отомстить бывшему за его измену и предательство. Но… что-то в этом действительно есть. Если Марк не поцелует меня в ответ, я просто смонтирую видео так, чтобы со стороны это было похоже на что-то интимное. Честное слово, я что, зря учусь в сфере медиапроизводства?

– Боже, и как мне это провернуть? – я не верила, что это сказала я. С опаской посмотрела на двух своих подруг, которые стали задумчивыми после моего вопроса, и не успели обе открыть рты, как мой телефон завибрировал на столе сообщением от, наконец-то… Марка.

Марк: Я знаю, я мудак, но я скучаю по тебе, Элли. Пожалуйста, приходи на вечеринку к Дженне, давай повеселимся, как в старые добрые времена? Ты, я и выпивка, а потом танцы на барной стойке?

Палец с коротким французским маникюром, принадлежащий Мие, завис над сообщением, и она сказала:

– Это черт возьми идеальное место, всегда можно сказать, что ты выпила лишнего, а на утро притвориться, что ничего не помнишь, – она хлопнула в ладони, кивнув самой себе. – Найди трек, под который снимают этот тренд, сценарий тут особо тебе не нужен, просто скажешь в камеру перед началом, сколько вы дружите и все такое, а мы уже снимем вас. Это будет эффект неожиданности для Марка и истинные эмоции.

Надеюсь, эффект неожиданности будет только для него.

Глава 6

Тук-тук-тук.

Маленький, слегка потертый белый теннисный мячик мягко рикошетит от стены моей спальни и послушно приземляется в центр моей протянутой ладони. Я отчаянно пытаюсь не обращать внимания на приглушенные, но настойчивые звуки из соседней комнаты: громкий смех Элли, смешивающийся с голосами двух ее подруг. Серьезно, пока я отсиживаюсь здесь, ведя себя как какой-нибудь обиженный подросток, отказываясь сделать первый шаг в отношениях со своей лучшей подругой, Элли живет своей лучшей жизнью.

Меня бесит, что мы не разговариваем. А идея пойти куда-нибудь и переспать с кем-нибудь, как я обычно поступаю, меня не привлекает. В этой ссоре с Элли есть что-то такое, что полностью выбивает меня из колеи, не давая возможности снова стать самим собой. И, конечно, слова Арчи звучат у меня в голове, как заезженная пластинка: “Ты все еще любишь её?”

Не буду отрицать: в тот день, когда мы встретились, она привлекла моё внимание чисто физически. Элли потрясающая, я бы даже сказал, уникальная, и любой парень моего возраста убил бы за то, чтобы заполучить её. Но, как вы можете догадаться, Элли не обратила на меня никакого внимания и отшила самым жестоким образом из всех возможных.

На моём телефоне высвечивается входящее уведомление, и я быстро просматриваю его.

Алексис: Не хочешь присоединиться к нам в Мюстик? Мы скучаем по тебе, незнакомец.

Закатив глаза на сообщение от моей мачехи, я отворачиваюсь к стене, продолжая развлекаться с теннисным мячиком.

Тук-тук-тук.

На этот раз он предательски сворачивает с намеченного пути, приземляясь с глухим, скорбным стуком на ворсистый черный ковер у моей кровати. Вздохнув так глубоко и безнадежно, что, кажется, мог бы сдуть целый воздушный шар, я устало закидываю руки за голову, тупо уставившись в потолок. Но чертов телефон зазвонил снова.

Алексис: Если ты продолжишь меня игнорировать, я больше не буду отправлять тебе фотографии Рейвен.

Эта чертова женщина точно знает, как на меня давить.

Марк: Ты бы не посмела :(

Алексис: Испытай меня.

Я закатываю глаза и набираю ответ.

Марк: Немного неприлично для того, кто должен подавать хороший пример и все такое, Лекси. Ты делаешь прямо противоположное, шантажируешь меня моей любимой девушкой. Что с тобой не так?

На экране мелькают многоточия, что явно означает, что моя младшая сестра, вероятно, спит, давая моей мачехе полную свободу действий, чтобы терроризировать меня.

Алексис: Что со мной не так? С тех пор как я познакомилась с тобой и твоим отцом, у меня прибавилось по меньшей мере дюжина новых седых волос. Вы оба взрослые мужчины, пора перестать дуться и поговорить.

Черт возьми, я не собираюсь делать первый шаг. Очевидно, если бы я не был таким упрямым, возможно, я бы позвонил отцу и извинился за то, что произошло пять лет назад, но я этого не сделаю. Если бы я мог повернуть время вспять и точно знать последствия, я бы все равно совершил ту же глупую ошибку. В конце концов, именно эта глупость познакомила меня с Элли и её семьей.

Марк: Я пришлю тебе денег на краску для волос.

Я даже слышу, как она цокает языком при этом новом сообщении.

Алексис: Умник.

Марк: Учился у лучших.

На самом деле мне нравится моя мачеха, даже если моя мать её не любит, но кто спрашивал мнения женщины, которая даже не помнит, когда день рождения её сына, но точно знает размер ноги в сантиметрах одной из своих моделей. Алексис прекрасно справляется с родительскими обязанностями для Рэйвен, а когда-то и для меня. Лекси совершила невозможное: укротила моего отца, первой любовью которого были сделки, контракты и его миллионы. Эта женщина настолько упряма, что заставила мужчину уложить двухмесячного ребенка спать в канун Рождества, пока сама выпивала с его друзьями. Интересно, если бы Алексис была моей матерью с самого начала, где бы я был и каким бы из меня получился человек? Стал бы я лучше?

Алексис: Итак, выходные в Мюстик? Что думаешь? Я уверена, ты бы с удовольствием развлекал свою маленькую копию, пока я нежусь в идеальных карибских водах, не беспокоясь о том, что мои дети попадут в беду?

Я усмехнулся.

Марк: Просто скажи, что тебе нужна бесплатная няня, Лекс.

Алексис: Никогда! (Разве ты не слышишь, как я задыхаюсь, как прижимаю руку к груди, где только что разбилось моё сердце?). Не смей оскорблять меня, паршивец! Но да, в какой-то степени я была бы рада тебя видеть, и мне было бы гораздо спокойнее оставить её с тобой, чем с незнакомцем. Кроме того, вы двое без ума друг от друга. Хорошо? Как у меня с убеждением?

На самом деле ей не нужно было меня убеждать. У меня больше ничего не было запланировано после окончания семестра, а Карибское море и моя сестра звучали довольно привлекательно. Было бы здорово, если бы я мог привести с собой компанию, но я сомневаюсь, что мне сейчас будут рады. Я уже чувствую разочарование Лекси, когда я появляюсь без Элоизы. И мой отец, и моя мачеха обожают её.

Открыв чат с Элли, я наткнулся на прочитанное, но оставшееся без ответа сообщение о вечеринке Дженны, и нахмурился ещё больше. Ненавижу, когда она меня игнорирует, но если она хочет изображать жертву, то ладно. Я бы сделал всё, что угодно, лишь бы увести её подальше от Арчи. Думаю, если я дам ей ещё немного времени, она остынет, и тогда я отправлюсь к ней на ранчо. Элли вообще знает, что её мама обратилась за помощью к парням и ко мне в сносе их амбара? Надеюсь, что нет. Элемент неожиданности и всё такое, понимаете?

Я снова открыл чат с Лекси.

Марк: Ты можешь записаться на спа-день или на любое другое женское дерьмо, которым ты обычно занимаешься.

Алексис: Я бы прямо сейчас прочитала тебе лекцию о твоём языке, но я уже открыла веб-сайт "женское дерьмо на Карибских островах" и с удовольствием представляю, как я отдыхаю. И не смей меня осуждать! При всей моей любви к тебе и Рэй-Рэй, маме тоже нужен перерыв, хорошо?

Марк: Не планировал этого.

Алексис: Ага, я знаю всё о твоих феминистских наклонностях. Мужчины просто не понимают материнства. За последние семь месяцев я спала две с половиной минуты.

Марк: Ну, во-первых, я почти уверен, что ты проспала гораздо больше, потому что я насчитал по меньшей мере четыре часа, когда наблюдал за Рей в твой день рождения, когда ты спала с открытым ртом, пуская слюни на мою дорожную подушку. И, во-вторых, я почти также уверен, что "феминизм" по-прежнему связан с женщинами и их правами по отношению к мужчинам.

Алексис: [Прикрепленное фото]

Я открыл его, и широкая, лучезарная улыбка озарила моё лицо, когда я увидел большие голубые глаза, милые короткие светлые хвостики и беззубую ухмылку. Рейвен сидела на своём высоком стульчике, пытаясь, казалось, искупаться в тыквенном пюре, и выглядела совершенно счастливой среди этого хаоса. Это моя девочка, это точно. Даже если она была похожа на моего отца, я любил её больше всего на свете.

Затем пришло ещё одно сообщение.

Алексис: В следующий раз, Марк, подумай о том, как учить недосыпающую, сердитую мачеху правильно употреблять все эти ужасные современные выражения. Иначе я не пришлю тебе это милое личико.

Марк: Ты ещё злее, чем та идиотка из "Золушки", Лекси. Слава Богу, у меня одна красивая, милая сестра, а не две, таких же как ты.

Алексис: Мюстик. Ты. И твои сжатые губы. Одна неделя. Пока!

Марк: Поцелуй за меня Рей и скажи, что я люблю её.

Алексис: Сделано! Я уверена, что слова: "агу-гуда-чмаф" – это значит, что она тоже тебя любит.

Это очевидно. Кого она ещё должна любить?

Я уже собирался снова открыть фотографию Рейвен и полюбоваться ею, когда этот проклятый телефон начинает трезвонить в моей руке, но имя вызывающего абонента тут же останавливает поток ругательств, и мои брови взлетают вверх.

Я решаю, что это моя личная победа, и нажимаю кнопку "принять вызов".

– Привет, мандаринка, – бормочу я с такой чертовски приторной нежностью в голосе, что наверняка, если бы кто-то был рядом, у него бы случилась сахарная кома. – Ты звонишь мне сама, значит, ты уже перестала дуться?

Стены такие тонкие, что, кажется, я могу различить не только указания Мии на другом конце телефонного разговора, но и через розетку около моей головы, как раз смежную с розеткой через стену на другой стороне возле кровати Элли.

– Так и будешь дышать мне в трубку или скажешь, что я был прав и все такое? – продолжаю я, когда она молчит. – Давай, детка, скажи, что твой лучший друг хорош в разоблачении придурков.

Какое-то шуршание происходит у Элли, затем приглушенный шепот что-то вроде: "Отвали, идиотка, я сама знаю, что нужно говорить".

– Ты все равно придурок, Марк, – бормочет она, явно закатив глаза, как обычно. – Но да, ты был прав, доволен?

И вот так мое дерьмовое настроение улетучивается, и ему на смену приходит моя привычная игривость. Я так и знал, что все рыжие чертовы ведьмы, которых не смогли сжечь на кострах в ту древнюю эпоху, название которой я понятия не имею.

Рыжие держат мир в огне, и мужские сердца пылают.

Господи Иисусе, мне нужно было выпить и перестать говорить неизвестными мне цитатами. Где я вообще это услышал?

– Итак, – снова заговорила она, отвлекая меня от мыслей о пылающих сердцах, голос Элли вдруг стал звучать неувереннее, – вечеринка у Дженны, а? – неловкий смешок. – Вероятно, там будет алкоголь, да? Время безрассудства, ю-хууу, – пропела она. – Ты уже решил, что идешь со мной, или, может, пока меня не было, ты нашел себе кого-то?

Я нахмурился, оторвал телефон от уха, чтобы убедиться, что разговариваю именно с Элоизой Сент-Джон, а не с ее поддельной версией из Amazon. Убедившись, что это именно подлинная Элли, я снова приложил устройство к уху.

– Эл, вы что, ограбили прикроватный ящик Лео? – спросил я, когда услышал отдаленное бормотание о чем-то вроде: "Веди себя естественно, идиотка".

– Пффф, – фыркнула она, что звучало чертовски неестественно, если хотите знать. – Нееет, с чего ты взял? Все в порядке, просто хотела узнать, мало ли ты начал с кем-то встречаться… и ты теперь не сможешь зажимать в углу несчастных наивных девушек, чтобы с ними целоваться, – слово "целоваться" Элли произнесла особенно твердо, несмотря на ее неестественный писклявый в данный момент голос.

Она предельно была под чем-то, что было запрещено употреблять в любом виде, но это никогда не останавливало нашего местного торчка Лео, чтобы передать косяк по кругу, как будто это конфета.

Я был против любой наркоманской хрени, несмотря на свой образ жизни.

– Целоваться? – повторил я недоуменно.

Еще больше неслышных мне бормотаний в комнате Элли.

– Ну да, знаешь, когда губы соединяются, языки сплетаются…

– Элли, я прекрасно знаю, что такое чертов поцелуй, почему ты сейчас подняла эту тему?

Молчание, затем:

– Знаешь что, забудь, это отвратительная идея, Марк, – истерически хихикнув, она добавила: – Кто в здравом уме сейчас целуется, верно? Нужно сразу к делу, переспать, ну… секс… кровать… Ауч!

– Ты уверена, что все в порядке? – искренне забеспокоился я.

Выругавшись себе под нос и обвинив, что Лия ущипнула ее слишком сильно, эта сумасшедшая снова вернулась к нашему чертовски странному разговору, который был у нас за всю нашу дружбу.

– Итак, предположим, что ты ни с кем не начал встречаться?

– Эм… нет, Элли, я ни с кем не встречаюсь.

– О, хорошо, это здорово, да?

– Все, я иду к тебе, ты звучишь до чертиков странно, Мандаринка.

Как только слова покинули мой рот, а ноги коснулись ворсистого ковра, визжащий голос Элли раздался с такой громкостью, что, я уверен, его слышали во всех ближайших штатах.

– НЕТ!

– Тогда перестань вести себя так подозрительно.

– Я не веду себя подозрительно, – сказала она подозрительным голосом, который намекал на легкую панику. – И скажи мне, ты случайно не замечал ничего в социальных сетях? Комментарии там, хэштеги?

– Хэштеги? Комментарии? – снова как тупица повторил я, а затем брови поползли вверх, когда я вспомнил видео с расставанием Элли и Арчи. Черт возьми, я не должен был сейчас ей говорить, что избил ее бывшего из-за этого видео, когда она только оттаяла ко мне, поэтому я решил ей не то чтобы солгать, а просто кое-чего недоговорить, добавив: – Нет, Эл, я не люблю лезть в твои социальные сети, ты же знаешь.

Часть этого была правдой, я редко тусовался в принципе в социальных сетях, предпочитая просто поставить лайк на ее очередное видео, и не лезть читать комментарии. Это ее аудитория, и мне определенно плевать, что там происходит. Пока Элли не жалуется на хейт в свою сторону, я спокоен.

– Ах, это тоже здорово, – облегченный вздох наполнил наш разговор. Да, ей определенно не понравится, когда она узнает, что я видел ее с Арчи. – Ну… ладно, до завтра, да? Встретимся в кухне Дженны? Там нет лишних глаз и прочего…

Едва сдерживая смех, я сжал переносицу и покачал головой, пусть Элоиза этого не видела, я просто был в таком замешательстве как никогда.

– Может, пришлешь мне точное местоположение, когда будешь у Дженны? Ну, чтобы наверняка? – пошутил я. – "Встретимся на кухне", что это вообще за предложение?

– Что ты имеешь против кухни Дженны?

– Я ничего не имею против, мандаринка, просто ты определенно максимально странная.

Даже не видя Элли, я мог бы предсказать ее очевидное закатывание глаз, затем нервное закусывание нижней губы и блуждающий растерянный взгляд.

Что-то происходило, и я был чертовски заинтригован.

– Пока, Марк, увидимся на ку… черт, прекрати меня щипать, Лия! – Воскликнула она. – Просто увидимся, хорошо? Пока, Марк.

С этими словами она завершила наш звонок, не дав мне возможности с ней попрощаться.

Я поднял кулак и стукнул по гипсокартонной стене у себя над головой и проорал:

– Если я узнаю, что Лео посмел дать тебе что-то из его увеселительной тумбочки, я отрежу ему член, Элоиза Сент-Джон!

Ответа долго ждать не пришлось. Последовал ответный удар по стене и голос, еле выходящий из моей розетки.

– Ты прекрасно знаешь, что я не употребляю чертовы наркотики, и прекрати подслушивать нас. Честное слово, я заделаю эту проклятую розетку.

– Люблю тебя, чокнутая, – усмехнулся я.

– Люблю тебя, сумасшедший, – проорала она в ответ.

Я поднял с пола теннисный мяч и уже с огромной улыбкой бросил его опять в стену, наслаждаясь тем, что моя девочка снова со мной разговаривает.

Пусть и немного странно.

Глава 7

Конечно, этого идиота не было на чертовой кухне Дженны. Но кто сказал, что это будет легко?

В доме Дженны за пределами кампуса царил настоящий хаос. В воздухе пульсировали мощные басы EDM, вибрации отдавались в груди, в рёбрах, в зубах. Пространство было насквозь пропитано смесью пота, дешёвой травки и липкого пива, разлитого по пластиковым стаканчикам, которые уже никто не считал. Даже свежий горный воздух Колорадо, обычно такой бодрящий, не пробивался сквозь эту душную, влажную пелену. Всё казалось размытым, словно я двигалась сквозь густой сироп.

Моё сердце билось в груди так, будто решило сбежать вперёд меня, с криками: "ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, ИДИОТКА, ААААА!". Я втиснулась между всеми этими горячими, потными, обнажёнными чуть больше, чем позволяет здравый смысл телами, в поисках Марка. Кожаные диваны были заняты полураздетыми парочками, в углу кто-то играл в "пиво-понг", и весь этот хаос закручивался вокруг меня в бешеный водоворот.

Позади, в нескольких шагах, Лия и Миа держали мой телефон между собой, как операторы готовые к съёмке. Они были готовы запечатлеть эту катастрофу под мучительно сладкий ремикс BORNS "Electric Love" от Dizaster. Бог ты мой, если я ещё хоть раз услышу эту песню, то я сотру свой Spotify до нуля.

Я заметила Марка у импровизированного бара, если, конечно, можно назвать баром складной пластиковый стол, заваленный стаканами, липкими от "Файербола", и бочонком, из которого сочилось пиво цвета ржавчины. Он был расслаблен, будто находился дома. На нём была его фирменная футболка с выцветшим логотипом, а волосы были взъерошены так идеально небрежно, что я почти поверила, будто он не потратил на это полчаса перед зеркалом. Вокруг него вились девушки – стройные, глянцевые, смеющиеся чуть громче, чем нужно, и наклоняющиеся чуть ниже, чем прилично. Их флирт висел в воздухе, липкий и острый.

А он… Он улыбался им. Шутил теми же шутками, которыми кормил аудиторию с десятого класса.

Поцелуй своего лучшего друга.

Глупо. Так глупо.

Зачем я вообще это делала? Что пыталась доказать? Что я смелая? Что между нами что-то есть? Марк никогда не смотрел на меня как на девушку. Только как на Элли. Элли, которую можно поддеть. Элли, чьё прозвище "Мандаринка" прилипло, как жвачка к подошве, в первый же день знакомства.

И всё же, что-то во мне, иррациональное и отчаянное, отказывалось останавливаться. Может, адреналин. Может, этот идиотский тренд. А может… надежда? Глупая, упёртая, липкая как этот вечер.

Говорят, риск заставляет сердце биться чаще. Моё уже барабанило в такт с басами.

И тут мой путь преградила… стена. Стена из мускулов, обтянутых белой футболкой, настолько чистой, что казалась издевательством на фоне разгула пота. Я едва не врезалась лицом в его бицепс, пахнущий мятной жвачкой и лосьоном для тела с запахом леса.

– Кольт, – выдохнула я, с трудом подавляя дрожь в голосе, когда подняла взгляд на его хищно-серые глаза. Те самые глаза, в которых можно было утонуть, ну, или быть разоблачённой до нитки.

– Ну, если это не Элли Джи собственной персоной, – его голос был таким гладким, будто он только что вылез из постели, не потратив ни капли усилий. На губах играла ухмылка. Ленивая. Опасная. И немного слишком теплая.

Он оглядел меня: мои шелковые брюки в цветочек, лёгкую майку, обнажающую ключицы и полоску кожи между грудью и пупком. Под его взглядом я почувствовала, как кожа начинает гореть.

– Не думал, что эта вечеринка для тебя.

Я закатила глаза. Но уголки губ всё равно предательски дрогнули. Колтон Риверс был не просто "плохим парнем" по шаблону. За его татуировкой-скорпионом на виске и тяжелым взглядом прятался парень, способный сбежать в два часа ночи, чтобы помочь тебе переехать, если сломалась машина. Я видела это. Я знала. Особенно, когда дело касалось Марка. А еще, Колтон был ходячей и дышащей копией Джереми Микса – красавчика, который был раньше приступником, но сейчас стал до чертиков сексуальным манекенщиком и моделью, что просто не давало тебе повода его оттолкнуть, ни как друга, ни как парня… это проклятое обаяние…

– Ты знаешь, почему я здесь, – ответила я и кивнула в сторону его друга.

Ухмылка Кольта исчезла, как будто выключили свет. Его глаза проследили за моим взглядом. Когда он встретился взглядом с Марком, в воздухе что-то щёлкнуло. Словно там прошёл электрический разряд. Марк посмотрел на него твердо и этот взгляд был ледяным. Пронзающим. Кольт отступил, как будто я вдруг вспыхнула кислотно-зелёным светом.

– Серьёзно? – я приподняла бровь. – Теперь ты его боишься?

– Я не боюсь его, Элоиза, – сказал он медленно, почти с вызовом. Он стянул фланелевую рубашку с талии, встряхнул ею и накинул мне на плечи, как будто я собралась заразить всех гонореей. – Вот. Лучше. Спаси нас всех от уголовного преступления, ладно?

Я открыла рот, чтобы возразить, но он уже растворился в толпе, как призрак, оставив после себя лёгкий аромат сандала и беспокойства.

Я протиснулась дальше, пока ещё не передумала. Пока мой мозг не нашёл кнопку "стоп".

– Марк! – крикнула я, перекрывая грохот басов.

Он обернулся.

Наши взгляды встретились и я вдруг почувствовала, как подкашиваются ноги. Его дерзкая, чуть кривая ухмылка растянулась, как у волка, который только что заметил свою добычу. Его глаза пробежались по мне и я ощутила это физически. На коже. В груди. Внизу живота.

Девушка, вцепившаяся в его плечо, фыркнула, закатив глаза и театрально отшатнулась. Конечно. Они ведь меня терпеть не могли.

– Как дела, красавица? – проговорил он, наклоняясь ближе. Его голос был немного смазан – алкоголь, вечер, я. Всё вместе.

Я замерла. Мир словно перестал вращаться. Мой взгляд скользнул по его губам. Я облизнула свои, неосознанно. Это была шутка, верно? Просто тикток. Глупость. Контент.

Только вот мне было не смешно. Я была слишком… настоящая. Слишком в этом.

Как, черт возьми, я должна была поцеловать его? Марка. Моего почти-брата. Моего лучшего друга. Моё безопасное место.

– Ты всё ещё ведёшь себя подозрительно, Мандаринка, – сказал он, усмехаясь.

А я не смеялась.

Сейчас или никогда.

Я потянулась вверх, вцепилась в ворот его футболки, почувствовав под пальцами тёплую ткань и твёрдое тело под ней. И поцеловала его.

Сначала робко. Наши губы едва соприкоснулись, как в случайной ошибке. Я ждала, что он отпрянет. Скажет что-то вроде: "Эл! Какого хрена?! Ты мне как сестра!". Что сотрёт мои прикосновения рукой, как будто я заразная. Что мы посмеёмся, и всё вернётся на круги своя.

Но он… ответил.

Боже.

Он застонал низко, глубоко, так, что звук отозвался дрожью внизу живота. Его руки сомкнулись на моей талии, затем скользнули ниже, захватив мою задницу, так, как будто она всегда принадлежала ему.

Голова закружилась. Это было не от алкоголя. Не от басов. Это был он.

Марк прижал меня к себе, жадно, собственнически. Его язык скользнул по моим губам, прося разрешения – и я дала его. Не задумываясь. Мы поцеловались, как будто умирали с голоду. Как будто копили это годами.

Когда мы, спотыкаясь, добрались до пустой кухни, он вдавил меня в холодную металлическую дверцу холодильника. Его бёдра прижались к моим и я ясно почувствовала, насколько он твёрд. Просто чертовски тверд. Волна жара прокатилась сквозь меня, сводя дыхание.

Его губы спустились к моей шее. Зубы слегка царапнули кожу. Я застонала, просто потому что, не смогла сдержать эти ощущения внутри, и вцепилась в его плечи, потому что ноги уже не держали.

Марк целовался так, будто ему было плевать на последствия. Он знал, чего хочет. И, будто знал, чего хочу я.

И я? Я была обречена.

Когда мы оторвались, он смотрел на меня, будто я – небесное тело, рухнувшее на эту грёбаную кухню.

О боже. Что я сделала?

Паника захлестнула, и я отпрянула. Это была ошибка. Верно?

– Чёрт возьми, Мандаринка, – прохрипел он. – Что. Это. Было?

Я не смогла ответить. Мозг отключился. И просто… я сделала то, что сделала бы любая эмоционально неуравновешенная девушка, я убежала.

Я не ожидала, что он поцелует меня. А точнее, я ожидала, что не поцелует.

Мы были друзьями. С подростковых времен. Мы знали друг о друге всё. Или думали, что знали.

И вот – он.

Он ответил. Жадно. Глубоко. Словно ждал этого всё время.

А я? Я позволила себе чувствовать. Позволила утонуть.

А потом я сбежала. Потому что это было слишком реально. Слишком правильно.

Но настоящая паника пришла позже, когда я уже сидела за рулём машины Мии, несущейся по ночному шоссе в сторону ранчо родителей. Темнота за окном будто сливалась с тревогой внутри. Сердце стучало в висках, руль дрожал в моих руках, а губы всё ещё горели от поцелуя, который не должен был случиться.

Мои подписчики. Этот дурацкий тренд. "Поцелуй своего лучшего друга и проверь, есть ли искра".

– Проклятье! – я ударила ладонями по рулю, выругавшись достаточно громко. – Черт, черт, черт!

Как я вообще могла подумать, что это будет просто шутка? Просто контент для ленты? Это был не TikTok. Это была я. Настоящая. Голая до костей в своей уязвимости.

А вдруг я разрушила всё?

А вдруг он теперь меня ненавидит?
А вдруг он что-то почувствовал?
А если он как и я не знает, что теперь делать?

Моя нога утопила педаль газа чуть сильнее. Я почти влетела в поворот у старого амбара, когда телефон загудел. Сообщение от него? От Лии? От Мии?

Нет. Пусто. Никто не писал.

Сердце сжалось.

И тогда я, дрожа, написала единственное, что пришло в голову. Потому что внутри меня бушевал ураган, и я не знала, как ещё выжить в этом хаосе.

Я не посмотрела, прочитал ли Марк. Я просто продолжила ехать. Сквозь темноту, в никуда. Потому что на самом деле я совсем не хотела, чтобы он забыл.

Я хотела, чтобы он поцеловал меня ещё раз.

Глава 8

Я бывал навеселе раньше. Чёрт, я бывал в стельку. Валялся под лестницей с половиной тела в кустах, забывал своё имя и язык, блевал за баром, целовался с кем попало, даже не удосужившись узнать, как её зовут. Всё это уже было.

Но ничто – абсолютно ничто – не сравнится с тем ударом, каким стал её поцелуй. Это был не просто поцелуй. Это была грёбаная гроза. Молния. Пожар.

В одну секунду я флиртую с какой-то блондинкой: глаза красные от алкоголя, губы накрашены так, будто она собиралась целоваться с толпой пьяных парней, чтобы проверить стойкость помады. Имени её я не знал и знать не хотел. А в следующее мгновение я замер, как парализованный, с ухмылкой, застывшей на лице, глядя в глаза Элоизе Сент-Джон.

Элли. Моя Элли.

И выглядела она…

Блядь.

Эти свободные, нелепые штаны с цветочным принтом, которые при каждом шаге сползали с бёдер, будто флиртовали за неё. Обтягивающая ее восхитительную грудь майка, сползшая с плеча, обнажала ключицу – ту самую, которую я когда-то трогал "случайно", будто мог понять её через прикосновение.

Щёки пунцовые, губы поджаты в тонкую линию, словно она кусала их в нерешительности по дороге сюда. А в глазах… В этих охренительных серо-голубых глазах бушевала смесь решимости и паники. Сырой, настоящей, живой, как будто она держалась на волоске.

И в этот момент, клянусь, я знал: я запомню это на всю чертову жизнь.

Мы были Элли и Марк. Марк и Элли. Не разлей вода. Закадычные. До невозможности идеальные друзья.

До этой грёбаной секунды.

Прежде чем я успел пошутить – а я всегда шучу, когда страшно, – она наклонилась и поцеловала меня.

Нет. Она врезалась. Впилась в мои губы, как будто пыталась доказать что-то. Себе. Мне. Миру. Или своему чёртову сердцу.

И я… отключился.

Пропал.

Провалился в неё.

Мои сны, фантазии, скрытые мысли стали реальностью. Губы Элли были тёплыми, мягкими, с привкусом лайма и пряности – как дорогая текила в горле. Её руки чертовски нежные, будто помнили, как я позволял ей ставить на мне массажные эксперименты во времена "псевдокурсов", которые она посещала на первом курсе. Она вцепилась в мою футболку, словно боялась упасть или утянуть меня за собой. И, блядь, я был готов. Я хотел упасть.

Мои пальцы двигались по ней, как по знакомой карте. Её талия, к которой я прижимался в шутку столько раз. Её задница такая идеальная, круглая, как будто создана для того, чтобы мои ладони держали её крепче. Когда она приоткрыла рот, и её язык скользнул внутрь… я сдался.

Мир исчез. Шум вечеринки, музыка, чьи-то голоса, тупой смех за дверью, всё растворилось. Остались только мы.

И огонь. Жгучий, прожигающий, безжалостный.

Я не помню, как мы добрались до кухни. Не помню, как прошли сквозь толпу. Возможно, нас никто и не заметил, потому что, все были пьяны, заняты собой. Мы были в своём мире.

Её спина ударилась о холодильник. Она вздрогнула, но не отстранилась. Я целовал её, как будто другого шанса не будет. Как будто этот момент был последним вдохом перед утоплением.

А может, так оно и было.

Это же Элли.

Моя лучшая подруга.

Не поэтому ли она вчера вела себя как на пороховой бочке? Не поэтому ли бормотала все подряд, когда она нерничает? Чёрт, она хотела дать мне шанс, верно? После всех лет моих дурацких попыток, намёков, фраз типа: "Эй, Мандаринка, может, в этот раз ты посмотришь на меня не как на чувака, который помог тебе с переездом? Я тут, вроде как, пытаюсь пригласить тебя на настоящее свидание!".

Но она никогда не смотрела. Не так.

Все мои шутки про френдзону – это был крик. Я звал. Я хотел.

И теперь… она поцеловала меня.

Но когда мы отстранились друг от друга, Элли стояла передо мной: дрожащая, губы распухшие, глаза были дикие, испуганные. Она будто проснулась.

Нет. Нет, Элли. Не делай этого. Не убегай.

Я сделал шаг назад. Осторожно. Как будто она могла испариться.

Мы молчали. Дышали рвано, тяжело. Её палец дотронулся до губ, словно она не верила, что это произошло. И, несмотря на то что меня рвало изнутри, я натянул свою дежурную, чёртову ухмылку.

– Чёрт возьми, Элоиза, – голос дрогнул, хриплый, севший. – Что. Это. Было?

Но она ничего не сказала. Только развернулась. И исчезла. Растворилась, как мираж в гребанной пустыне.

И я остался один.

Нет. Не один.

С этим пульсирующим сердцем. С разбитым дыханием. С телом, которое помнило каждую секунду.

Я моргнул, отрываясь от пустоты. Джинсы были адски тесными, руки дрожали, будто тело всё ещё чувствовало её. Я огляделся безрезультатно.

– Элли! – выкрикнул я.

Толпа расступилась. Её уже нигде не было видно. Только Мия и Лия, стоящие столбом с лицами, будто только что увидели, как я убил Санту.

– Что… только что произошло? – выдохнул я, когда они перегородили мне дорогу, не дав кинуться за Элли. Я лишь успел заметить, как она запрыгнула в машину Мии и, подняв клуб пыли из-под колёс спорткара, исчезла в неизвестном направлении.

Ответа не было. Только тень сожаления и слишком много вопросов в их глазах.

И, может, именно это было страшнее всего.

Потому что сообщение пришло в 1:42 ночи. Я стоял на веранде, спиной к вечеринке, в руке —держал тёплую, недопитую бутылку пива. Ни желания пить, ни дышать. Только один проклятый экран:

Элли:
Я знаю, что это было странно.
На самом деле, это был TikTok-челлендж, типа "поцелуй своего лучшего друга".
Не принимай это близко. Просто идея подписчиков. Прости, если всё испортила.
Ты всё ещё мой друг. Надеюсь.

Ты всё ещё мой друг.

Кулаки побелели. Телефон затрещал в пальцах.

Она сделала это не потому, что хотела. А потому что так сказали подписчики.

Я был не выбором. Я был контентом.

Ирония в том, что я бы продал душу, чтобы это было по-настоящему.

А для неё это был вирусный поцелуй. Весёлая история к списку тех, что уже мелькали на её страницах в соцсетях. Я должен был рассмеяться. Типа: ха-ха, забавно, пофиг. Но не смог. Потому что вспомнил, как она на меня смотрела. В тот момент, когда её губы были на моих. Когда мы были мы.

Я швырнул телефон в перила. Он отлетел, ударился об дерево и упал в траву. Экран мигнул, когда я поднял его обратно. Мне было плевать.

Развернулся и пошёл в дом. Мимо обнимающейся парочки на лестнице. Мимо сплетённой кучки танцующих тел. Мимо Кольта, который окликнул меня, но я не остановился. Даже не слышал, что он сказал. Может, он прочтёт это в моём взгляде и поймет, – так же, как раньше понял, почему должен натянуть на Элли свою рубашку. Потому что я знал: она наверняка замёрзнет в своей крошечной майке.

Зайдя в эту чёртову кухню, я снова увидел холодильник. Её спина была здесь, когда я прижимал её к себе. Её пальцы были в моих волосах. Её стон эхом бился у меня в голове. Я зажмурился на секунду и выдохнул.

Я пошёл дальше.

Гостиная.

Брюнетка в кожаной куртке, на диване, нога на ногу. Пирсинг в носу, мрачные глаза.

Она не была Элли.

И именно поэтому я подошёл.

– Привет, – сказал я, натягивая на лицо свою фирменную, фальшивую улыбку. – Ты танцуешь или напиваешься?

Она приподняла бровь, оценивая меня взглядом, и то, что я увидел в её глазах, цвет которых я даже не пытался узнать, ей понравилось то, что она увидела.

– И то, и другое? – кокетливо хихикнула она, делая какой-то странный жест с волосами.

Она хотела флиртовать. Быстрый перепих и разбежались.

Что ж, вот тебе новость, мисс "можешь не стараться, я всё равно симулирую оргазм": я именно за этим и пришёл.

– Идеально. Я Марк.

– Тесс.

Я кивнул.

– Пошли, Тесс. Мне нужно забыть кое-что… чего, возможно, вообще не должно было случиться.

Я звучал как мудак. По отношению к ней – незнакомке, которая ни в чём не виновата. Но это был единственный способ забыться, который я знал.

Она улыбнулась. Я взял её за руку.

Я не думал. Я не хотел думать.

Если Элли считает это шуткой…

Я сыграю в ту же игру.

***

Я проснулся от того, что солнечный луч врезался прямо в глаза, как кулак с электрошокером. Голова гудела, во рту раскинулась пустыня после апокалипсиса. Несколько секунд я просто моргал, пытаясь понять, где, чёрт возьми, нахожусь.

Незнакомая комната: облупленная бледно-розовая стена, чужой плакат Arctic Monkeys, постельное бельё в леопардовых пятнах. Аромат незнакомых женских духов практически сжёг мою способность чувствовать запахи. А рядом лежало разгорячённое обнажённое тело. Тёмные (не рыжие) волосы на моей груди. Пирсинг в носу сверкнул, когда я попытался заглянуть в лицо той, с кем спал. Уже одно это заставило желудок болезненно сжаться.

На прикроватной тумбочке валялся смятый фиолетовый фантик от презерватива, как неоновая вывеска, кричащая: "Позорище!". Рядом стоял стакан, пахнущий алкоголем, мобильник и… кожаная куртка. Не моя.

Тесс.

Память ёкнула, как будто кто-то дёрнул за мёртвый, но всё ещё под напряжением, кабель. Обрывки вспыхивали и гасли:

…шот за шотом, как будто я пытался затопить весь вчерашний вечер в желудке;

…смех Тесс – громкий, резкий, щёлкающий по ушам;

…её пальцы, цепляющиеся за мой воротник, когда мы качнулись к стене в коридоре;

…никаких тормозов.

Я резко сел, схватившись за голову и грубо столкнув с себя Тесс. Она даже не проснулась. Нота тошноты подступила к горлу. Меня мутило сильнее от мыслей, чем от алкоголя.

– Чёрт, – выдохнул я.

Я не помнил всего. Только вспышки. Как тушь на её лице размазалась, когда мы споткнулись о ступеньку. Как я, кривясь, рвал зубами упаковку презерватива, устроившись между её бёдер. Как она стянула с меня футболку, и мы рухнули на кровать, утопая в пьяном, липком сексе. Дальше всё как в тумане, отрывки звуков, будто кто-то перематывал запись на ускоренной перемотке. Пульсирующая музыка из гостиной. Её приглушённые стоны наслаждения. Мои – полные боли и обиды. Резкий запах дешёвого клубничного лосьона.

И всё.

Никакой искры. Никакого смысла.

Я был противен самому себе.

Как ночь, которую я хотел провести с Элли – чтобы всё исправить, поговорить, признаться, – превратилась в этот пожар в мусорном баке?

Телефон пискнул, чудом включившись.

Сообщение от Кольта:

Кольт: Ты жив? У тебя было лицо “мне-плевать-на-последствия”. Могу тебя забрать.

Я не ответил. Просто смотрел на экран, пока тот не потемнел. Хотелось вернуть ночь назад. Стереть её, как каракули на полях.

Я выбрал самый простой способ не чувствовать.

И теперь жалел.

Поднял телефон ещё раз, мой палец завис над контактом Элли.

Но что сказать?

Вместо звонка я открыл заметки, начал набирать. Не зная, отправлю ли когда‑нибудь:

Я ненавижу, что это был челлендж.
Знаешь, это даже не обидно. Это больно.
Потому что я бы поцеловал тебя и без чертового вызова, контента и лайков.
Потому что я хотел. Давно.
А теперь я не знаю, что хуже – то, что ты сделала, или то, что сделал я потом.

Сохранил. Закрыл.

Я встал. Пошатываясь, нашёл в углу свою футболку пахнущую потом и ошибками. На ней виднелся отпечаток ярко-розовой помады. Подобрал джинсы, натягивая их, запихивая телефон в карман.

Тесс повернулась во сне, простонала что-то, но я даже не обернулся. Мне было плевать.

Открыл дверь, вышел в коридор.

На полу валялся чей-то ботинок. На стене отпечатался чей-то четкий след от ладони, как будто кто-то умирал, пытаясь удержаться. Классика вечеринки в кампусе. На кухне бушевали остатки жизни: пластиковые стаканы, пролитое пиво, обёртка от тако.

Я подошёл к раковине. Открыл кран и плеснул холодной воды на лицо. Потом взглянул в зеркало. Глаза красные. Скулы жёсткие. Волосы в полном беспорядке. На шее – сине-фиолетовый засос.

Типичный мудак, который трахнул кого-то просто потому, что не справился с чувствами.

– Молодец, Марк, – прошептал я себе.

И всё же, несмотря на алкоголь, на липкий пот и крики в голове, я помнил каждую, чёртову, секунду того поцелуя.

Губы Элли. Её дыхание, сбивчивое, будто она боролась с чем-то внутри. Её взгляд, как будто она уже меня теряла. И тот момент, когда всё стало ясно: Я хотел её. Всегда хотел её больше, чем кого-либо в своей жизни.

А она? Превратила это в шутку.

Знаете, что хуже, чем быть отвергнутым? Быть забытым. Обесцененным. Стать тем, из кого сделали контент.

Я не знал, что будет дальше. Что я скажу ей? Пошлю к чёрту? Я не думал, что смогу. Сделаю вид, будто ничего не было? А сможем ли мы?

Я стоял посреди гребанной кухни, в одной футболке и джинсах, пахнущий потом, табаком и сожалением, а в голове снова и снова был один момент: она поцеловала меня. И я, чёрт возьми, почувствовал, как вся моя жизнь меняется. Потому что если до этого я уважал эту девушку, то сейчас я мог без страха признаться:

Я влюблён в свою чёртову лучшую подругу с того самого момента, как увидел её в свой первый день на стадионе.

И если бы я не был мудаком, как вы уже могли заметить, я бы не стал устраивать тот сраный спор с придурком Арчи из-за сердца лучшей девушки в этом чёртовом мире.

Проклятье, сколько раз мне ещё нужно сгубить себя, чтобы она почувствовала ко мне хоть что-то?

Все эти годы. Все эти случайные девушки. Всё это – чтобы не разрушить нашу проклятую дружбу. Потому что я предпочёл иметь её рядом хоть как-то.

Достал телефон. Написал Кольту:

Марк: Жив. Не спрашивай. Забери меня из ада, если не сложно.