90-е: Шоу должно продолжаться – 10

Глава 1

– Ты же на нас не обижаешься? – Бельфегор с тревогой заглянул мне в глаза. Так умилительно, я чуть не прослезился. – Ну, понимаешь, так получилось, мы с Саней зашли после репетиции в «Колосок» по пивку выпить, а там нас Василий выцепил. И как-то так мы зацепились, в общем, он говорит…

– Обижаюсь? – я обнял Бельфегора и похлопал его по спине. – Да я чуть не разрыдался тут! Конспираторы! У меня же днюха в феврале, как вам вообще в голову-то пришло?

– Это я предложил, – сказал Иван, усаживаясь рядом с нами на диванчик. Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, если честно. Хотя, с другой стороны…

– Но ты правда не обижаешься? – снова повторил Бельфегор.

– Кто же на такое обидится? – совершенно искренне заржал я.

На самом деле, вечеринкой-сюрпризом это все получилось лишь отчасти. Пара совпадений нужных людей во времени и пространстве, вовремя влезший Шутихин со своим «мне скучно, давайте уже что-нибудь устроим!», еще Иван влез с грубоватым: «А сопли вам еще ваш Велиал не подтирает, сосунки? Хоть бы раз ему спасибо сказали!»

В общем, как-то так все совпало. Кирюха по-быстрому состряпал песню-посвящение на мотив Smells like teen spirit, символичненько так.

Получилось немного сумбурно и трогательно.

И ужасно приятно, на самом деле.

– Когда под снегом ты дрожишь,

И думаешь, что проходит жизнь

Рассвет придет, пора домой

И Велиал придет за тобой

Придет, придет, придет за тобой…

Душу в клочья! Струны к черту!

Кто не с нами, тот за бортом!

Ух… Они когда запели, я даже не сразу сообразил, что слова другие, а не тот кавер на стихи поэта девятнадцатого века. А что песня еще и специально для меня написана, до меня дошло только к концу. Я стоял, привалившись к стене и думал о том, что микрофон отличный. Прямо зашибись как круто Астарот с ним выглядит. По-взрослому так, даже как-то не поворачивается язык это мероприятие квартирником назвать…

А потом до меня, натурально, дошло! Когда я понял, что большая часть публики смотрит на на ангелочков, а на меня.

– Спасибо, парни, я просто офигеть как рад, честно-честно, – я пожал руку Астароту и протиснулся мимо «ангелочков» к Василию. Похлопал его по плечу. – Слушай, ну мои-то ребята – это понятно. Но тебя-то они как под этот детский сад подписали?

– Понимаешь, какая штука, Вовчик, – Василий приобнял меня за плечи. – У меня есть одна хитрая примета… Я когда в какой-нибудь большой блудняк впутываюсь, обязательно перед ним устраиваю что-то мелкое. Собираю друзей, ставлю выпивку. И вот как эта вечерина пройдет, таким, значит, и быть выхлопу. А тут захожу, значит, с Иваном о тебе заговорили, и как-то все само собой сложилось.

– Так-так, интересно! – оживился я. – И как работает эта примета? Если что-то хреново проходит, ты готов сдать назад?

– Знаешь, да, – уверенно кивнул Василий. – У меня однажды случай был… В общем, связался со мной один типчик из столицы и говорит: «Дело – верняк! Семь концертов в области тебе как с куста! Хоть „Комбинация“, хоть Маша Распутина, хоть они все вместе. Ну и условия такие шоколадные, что даже не верится. В общем, я по своей привычке звоню друганам. Давайте, мол, накрываю поляну, подгребайте в „Новокиневск“. И вроде кабак проверенный, и ничего такого особенного я не планировал, чисто погудеть. Но там с самого начала все как пошло козлить. Сначала меня со столом прокинули. Потом извинялись до горизонта, мол администраторша дура, новенькая, напутала что-то… Потом нас как-то там посадили, выкатили пару запасных столиков в проход. Но тут новая напасть – Стас на такси в аварию попал. Ногу в клочья просто, до сих пор с палочкой ходит. Три человека не пришли из тех, на кого я всегда на все сто рассчитывал… Сам я траванулся и три дня потом блевал дальше, чем видел. Очухался когда, думаю: „Не дело… Мутный тип, наверняка кидалово какое-то“. Ну и отказался с ним работать. И что ты думаешь? Через неделю узнаю через знакомых, что он денег собрал и пропал с концами!

– Сурово, – хмыкнул я.

– Да это еще что! – оживился Василий. – Ты слушай, что было перед «Миражом», вот когда с тобой мы закорешились…

Тут в дверь снова позвонили, так что услышать эту историю было не судьба.

В прихожей снова стало шумно. Начали подходить те, кто в заговоре «тайная вечеринка для Велиала» не участвовал. Среди других-прочих голосов я узнал Яна. «Хорошо, что он не в теме», – подумал я.

Концерт получился похожим на лоскутное одеяло. После первой песни, которая была для меня, они побросали инструменты и принялись наперебой говорить тосты, припоминая мне все свои «фендеры-стратакастеры» и «поливоксы», потом спели еще одну песню, по настоянию публики – «Темные тени». Потом снова побросали инструменты, все повскакивали со своих мест и принялись как-то жадно и хором общаться.

Ян с Бобром и небольшой группкой фантатов подошли где-то в начале девятого. Снова начался вроде как концерт, но после пары песен кто-то вспомнил про клип, Шутихин-старший предложил настроить проектор. Вражеская техника заартачилась, и пока с ней возились, Ян с Бобром взяли гитары и спели пару песен. Потом получилось запустить проектор, и на белой стене студии засветились картинки сначала клипа про монаха, потом – «Темных теней». Почему-то после него на всех напало мистическое настроение, и вместо песен стали рассказывать страшные истории. Как в пионерском лагере. Наташа решила это дело возглавить, схватила микрофон, принялась вызывать к нему желающих. А чтобы все смотрелось драматичнее, рассказчику в руки давали горящую свечку. И так он и должен был говорить, с подсвеченным снизу лицом.

Потом снова вернулись к музыке. И примерно до полуночи пели. Пока в дверь не принялись стучать возмущенные соседи.

Часть народу разбрелись по домам, остальные разбились на тихие кучки.

Ну как, тихие… Разговаривали громко, петь под гитару продолжили. Смеялись. Просто теперь это все делали без усилительной аппаратуры.

–…специальную фестивальную газету, – закончил свою мысль Жан.

– Подожди, я не понял, – спросил лысенький Василий. – Ты предлагаешь вместо программки раздавать газету?

– Да нет, почему вместо? – всплеснул руками Жан. – Программка отдельно – газета отдельно. Фестиваль же будет идти несколько дней, вот и печатать два раза в день. Типа боевой листок фестиваля. Интервью с музыкантами, репортажи с событий, фотки. Объявления еще можно. Ну, там, увидел какой-нибудь парень на концерте девушку, но потом не догнал. Можно будет дать объявление в газету. Мол, девушка в зеленых колготках, которая на концерте «Арии»…

– А, да, понял! – закивал Василий. – Дошло!

– О, крутая тема! – влез в разговор Ян. – Такие штуки потом на вес золота! Знакомые в Красноярске на фесте что-то подобное выпускали, так один чел в этом году такой листок перекупил за кучу денег!

– На память останется, ага, – важно кивнул Жан. – Только это деньги понадобятся…

– Для спонсоров можно хорошее предложение сделать, – задумчиво проговорила Ирина. – Газета может быть неплохим дополнением к пакету…

– Только в этот раз нам нужны нормальные спонсоры, – сказала Света. – А не как в тот раз, с концертом Гриши.

– Так в этот раз у нас стадион…

– Все будет, девчата, вы не сомневайтесь! – заверил Василий. – И стадион, и «котлы», а может и дворец спорта!

– О, Велиал, отойдем побазарим! – Ян ухватил меня за локоть и увел на кухню. – Слушай, мы как в тот раз поговорили… У нас все в силе? Совместные гастроли и все такое?

– Так ясен пень, – сказал я. Настроение у меня было отличным. Если судить по примете Василия, с фестивалем у нас все нормально срастется. Мало того, что в студии у Шутихина сегодня собрался полный аншлаг, так еще и атмосфера на этом квартирнике была что надо – очень ламповая и дружественная. И непринужденная, совершенно не требовалось народ оживлять и подбадривать. Все и так были бодры.

– Короче, вот какое дело у меня… – Ян наклонился ближе ко мне и заговорил вполголоса. – Мы с парнями еще раз эту тему обсудили, и, знаешь… Ты вообще уверен, что эти концерты нам принесут хоть какую-то прибыль?

– Уверен, – хмыкнул я.

– А мне вот знающие люди сказали, что ты беспочвенный мечтатель, – сказал Ян. – Что это при Союзе рок был на коне, и все ломились на концерты, как оглашенные. Потому что рок – это музыка протеста. А сейчас дело другое. Союз медным тазом накрылся, протестовать стало как-то глупо, а денег так вообще не стало. Какой дурак будет билеты покупать? Особенно в райцентрах, где вообще сплошной трэш творится… Что ты делаешь такое лицо? Думаешь, не так все?

– Мне просто скучно тебя слушать, Ян, – пожал плечами я. – Когда ты от рассуждений к делу перейдешь, подай мне какой-нибудь знак, лады? Ну, там, рукой махни или рожу скорчи…

«Так-то я с ним вроде как наладить контакт собирался», – подумал я про себя. И потом сам же себе легкомысленно возразил: «Но это же он себя как идиот ведет…»

– То есть ты серьезно уверен, да? – набычившись, спросил Ян.

– Более чем, – кивнул я.

– И все-таки послушай… – Ян снова подался вперед, я даже почувствовал его «портвейновое» дыхание. – Думаешь, у рок-клуба дела так хреново пошли, потому что Банкин косячил? Вот я тоже так думал, но на самом деле все не так просто…

– О, вот вы куда спрятались! – воскликнул возникший на пороге крохотной кухни Василий. – Я тут краем уха услышал, что вы гастролировать собрались. А фестиваль как же? Не порвешься на несколько маленьких Вовчиков от такого количества дел?

– Так фестиваль у нас в конце июля, – сказал я. А на гастроли мы собираемся немного в мае, и немного во второй половине июня, когда сессию парни сдадут. Ну и июль частично захватим, я думаю. Но к обоим фестам я буду в городе, как штык!

– А до этого, думаешь, дел никаких не будет? – Василий угрожающе навис надо мной.

– Так гастроли можно и совместить, – сказал я. – Мы же далеко не поедем, по области только. Если напечатать афишек, флаеров и прочей рекламной макулатуры, то весь наш гастрольный тур можно сделать одним сплошным рекламным турне.

– О! – на лице Василия отразилась работа мысли. – А в натуре же! Ты на чем думаешь своих архаровцев и их барахло возить? На своей четверке?

– Я пока в процессе решения этого вопроса, – уклончиво ответил я. В четверке я был намерен совершить предварительный объезд разных населенных пунктов, а вот что касается самих гастролей, то тут все было сложнее. В принципе, Кристина говорила, что ее приятель Слава вполне договороспособен, а его «рафик» машинка вполне вместительная. Кроме того, была у меня мысль пообщаться с матерью и взять напрокат одну из «буханок» которые ржавеют в гараже завода. Ну или…

– У Шемяки же пазик есть! – радостно выпалил Василий.

– Это опухший такой? – вспомнил я мужикков из новой команды Василия. – Шемякин же он? И имя еще какое-то королевское… Генрих?

– Артур, ага, – засмеялся Василий. – Он все равно сидит сейчас на бобах, давай мы с тобой его запряжем к вам кучером.

– Автобус афишами обклеим! – радостно подхватил я идею.

– И матюгальник на крышу присандалим еще! – Василий оттер от меня Яна и сел рядом. – Точняк, надо звуковую дорожку. Что-нибудь про «Офигительный рок-фестиваль в Новокиневске, кто не приедет – тот лох!»

– Можно прямо сразу билеты продавать, – проговорил я. – Успеем напечатать билеты для регионов?

– Ха, да это же как два пальца об асфальт! – Василий самодовольно стукнул себя кулаком в грудь. – Мы даже твоего этого вертлявого Жана можем взбодрить, чтобы он демонстрационный номер своей газеты напечатал! Пусть провинциалы слюни пускают заранее!

Василий вскочил и решительным шагом вышел из кухни.

– Слушай, Велиал… – снова подсел ко мне Ян. – Короче, вот какое дело… Мы с парнями готовы, в принципе, подписаться на эти гастроли. Только нам нужна… некоторая гарантия. Как насчет небольшого аванса? Ты же понимаешь, что…

– Знаешь, Янчик, дорогой друг, – я панибратски обнял «цеппелина» за плечи. – Историю одну хочу тебе рассказать. Про дона Хуана и хромого паломника. Короче, шел как-то паломник по каким-то своим делам и напротив пещеры дона Хуана споткнулся и вывихнул ногу. А дон Хуан как раз в этот момент снаружи сидел. Солнечные ванны, так сказать, принимал. Ну и выпивал, не без этого. Любил, понимаешь, дон Хуан прибухнуть в солнечный денек.

– Велиал, я вообще-то с тобой серьезно разговариваю… – Ян попытался стряхнуть мою руку с плеча. Но хрен там у него получилось. Я же решил, что надо с ним подружиться!

– Янчик, мне все говорят, что я умный, – хмыкнул я. – Так что ты лучше до конца историю-то дослушай, будь лапочкой! В общем, заметил дон Хуан это дело, в смысле что паломник на одной ноге скакать пытается, и говорит: «Чувак, ну вот далеко ты на одной ноге упрыгаешь? Садись рядом со мной, я с тобой во-первых, выпивкой поделюсь, а во-вторых, я в прошлом месяце курсы первой помощи закончил, так что могу на тебе потренироваться шины накладывать». Паломник сначала, такой, обрадовался. Подсел на камешек рядышком. Дон Хуан ему бухлишка налил, сидят вместе, на солнышко щурятся, ждут, когда нога травмированная заживет…

– Велиал, ну что за детский сад?! – снова попытался перебить меня Ян.

– Не спеши, – я доверительно заглянул Яну в лицо. – Дальше началось самое интересное. Дон Хуан нашел дощечку и бинт. И начал их на ногу паломнику, значит, прилаживать. И тут паломник, такой: «Что-то коротковата дощечка-то…» Дон Хуан промолчал. А потом еще: «Слушай, вот разве это гостеприимно – заставлять сидеть на голых камнях?» Дон Хуан второй раз промолчал. И тогда паломник совсем офигел. И говорит: «Я там у тебя в пещере бабу заметил, пусть она мне отсосет по-быстрому…»

Я замолчал, испытующе глядя на лицо Яна. Тот насупился. Хорошо, значит не совсем дурак, сообразил, к чему я веду.

– Так вот, Янчик, – сказал я. Убрал руку с его плеча. Поправил заботливо воротник его рубашки. – Тебе знакомо выражение «открытый финал»? Ах да, точно, у тебя же два высших, и одно из них вроде даже какое-то гуманитарное… В общем, у этой истории финал открытый. Не буду я тебе, Янчик, рассказывать, что ответил дон Хуан паломнику. И не надо на меня так осуждающе смотреть. Чтобы на пинках катиться по мокрому склону холма, ноги-то не нужны, в общем…

Ян молча сопел, не глядя в мою сторону.

– Я рад, что мы друг друга поняли, – я похлопал его по плечу и вышел из кухни.

«А может, ну нафиг этого Яна вместе с его „Цеппелинами“? , – думал я, вклиниваясь на диван между Астаротом и Бегемотом. – Мутный тип, одни проблемы от него…»

– …это он, оказывается, Пантеру у нас пытался сманить! – закончил Бегемот историю, начала которой я не слышал.

– Ну-ка, ну-ка! – оживился я. – С этого места поподробнее!

– Да я рассказывал про Алишера, – объяснил Бегемот. – Он тут, короче, к Наде недавно подкатывал, на свидание ее водил.

– Внезапно, – усмехнулся я. – И что было дальше? Жажду подробностей!

– Ой, да это такая ржака! – включился Бельфегор. – Короче, Алишер ходил к гадалке, а она ему сказала, что успех к нему придет через даму бубновую. А он решил, что это про Пантеру. Что у нас дела идут так хорошо, потому что Надежда – наш талисман. И что если он ее у нас переманит, то у него тоже будет все хорошо.

– И он как давай ей в уши лить! – воскликнул Бегемот. И все посмотрели на скромно сидящую в уголке дивана Надю.

– И как? – хохотнул я. – Не соблазнил?

– Вот еще! – фыркнула Надя.

– Слушайте, а может мы лучше с «Каганатом» гастроли устроим, а? – Бельфегор посмотрел на меня. – Этот Ян какой-то… ну… С Алишером хотя бы весело.

Глава 2

– Эй, Алишер хотел у нас Пантеру сманить, а мы с ним на гастроли поедем?! – возмутился Кирюха.

– Зато Алишер Наде нравится! – Бегемот толкнул Надю в бок.

– Да ты выдумываешь все… – Надя смутилась, опустила глаза и покраснела.

– Оооо! – хором протянули все «ангелочки».

– Велиал, а правда… – Астарот посмотрел на меня. – Не то, чтобы я прямо очень хочу с «Каганатом» ехать на гастроли. Но точно нужны «Цеппелины»?

Все замолчали и уставились на меня. Я посмотрел на потолок и почесал в затылке.

– Хм, и правда… – задумчиво произнес я. Я точно помню, что у меня было логичное обоснование, почему ехать именно с «Цеппелинами» – хорошая идея. Ну, кроме того, что Ян попал на бабки, и я, по доброте душевной, протянул ему руку помощи и предложил вместе подзаработать.

Точно были какие-то доводы, я же их помнил!

Да блин.

Но после разговора с Яном на кухне эти все обоснования сделали «Пффф!», и теперь я ни одного вспомнить не могу.

– Так, орлы, про гастроли, – сказал я и по-быстрому обрисовал новую концепцию нашего тура по райцентрам в рамках рекламного турне «коридора фестивалей».

– Ну и при чем здесь Ян с его «Цеппелинами» тогда? – спросил Бельфегор. – Получается, мы вообще с кем угодно из рок-клуба можем поехать. Хоть с «Пиночетами».

– Ой, нет, давайте только не с «Пиночетами», – напрягся Кирюха. – Они придурки какие-то…

«Ангелочки» загалдели разом, посыпались разные версии того, с кем можно классно и весело разделить гастроли.

– С ними можно вместе «Нирвану» спеть!

– С крыши автобуса!

– О, кстати, в Макаронино есть стадион! Можно на стадионе концерт забабахать!

– И в Маслово тоже, у меня там бабушка живет!

– О, а давайте позовем того жирного! «Секс-агрессора». Он смешной!

– На его фоне ты менее жирный, да?

– Да у меня просто кость широкая!

– А мы девчонок обещали взять. Асю и Люсю, помните?

– Ну-ну… Обещали они…

– Светик, ну не дуйся, это же несерьезно было. Мы просто пьяные были…

Я слушал этот задорный разговор и видел, как из кухни появился Ян. Вот он подошел ближе. Еще ближе. Вот смысл обсуждения потихоньку начал доходить до его мозга…

– Парни, я не понял! – сказал он, когда появилась возможность вставить слово. – Мы же договаривались на совместные гастроли!

Все резко замолчали и посмотрели на него. Астарот скривился.

– Янчик, тут такое дело… – медленно протянул я. – Ребята считают, что с тобой как-то сложно. И ты же мне только что рассказывал, что наша затея – фигня, и ничего не выйдет…

Лицо Яна буквально за секунды явило собой иллюстрацию цепочки «гнев-отрицание-депрессия». И замерло на фазе «торг».

– Эй, ну мы же договорились! – возмущенно сказал он. – Что еще за переигрывания?

– Ни о чем мы с тобой не договаривались… – буркнул Астарот.

– Но Велиал же сказал… – Ян посмотрел на меня, и его взгляд стал беспомощным. На какое-то мгновение мне стало его жалко. Но это совсем не то чувство, которое мне хотелось бы испытывать по отношению к компаньону по гастролям.

– Ян, я правда изо всех сил хотел помочь, – сказал я. – И даже, наверное, все еще хочу.

– Тогда в чем дело? – в голосе Яна появились ноющие интонации.

Фу, блин. Даже противно стало. Вот, реально. Стоит перед нами здоровенный мужик, настоящий медведь. И вот-вот распустит нюни. Я все понимаю, у всех бывают хреновые жизненные обстоятельства, провалы морали, упадок настроения… И если подходить формально, то у меня нет сейчас поводов давать «Цеппелинам» от ворот поворот.

Вот только уныние – штука чертовски заразная. По прошлому опыту помню такое. Пришел как-то ко мне на работу устраиваться парень. Нормальный такой на вид, служил, лицензия, все как надо. Единственным его недостатком было нытье. Натурально, у него что ни день, то «все пропало». И вот такие же интонации все время. Приходит и начинает нудеть. Месяц нудит, второй. И в какой-то момент я вдруг понимаю, что среди моих парней этот нудеж стал чуть ли не нормой. Раньше по офису бравые орлы ходили, теперь ползают снулыми мухами. Больная стала атмосфера какая-то. А вместе с атмосферой и дела посыпались по бороде. Постоянные клиенты начали отваливаться, а новые как-то тоже не спешили появляться. Я сначала как-то отмахивался от этого дела. Мол, ну жалко же парня! Как его уволишь, когда у него столько всяких проблем?

Правда, тогда я особо моральными терзаниями не страдал. Проанализировал ситуацию, пришел к выводу, что проблема в нытье. И уволил его к чертям собачьим. Устроил корпоратив, свозил всех на пейнтбол, тренера по регби на месяц им нанял, чтобы тушки растрясли. И все пошло на лад. И настроение улучшилось, и клиенты как по волшебству появились…

Сейчас ситуация чертовски похожая. Так что не о чем думать особо.

– Увы, Ян, нам твои условия не по карману, – холодно сказал я. – Платить аванс за твое участие мы не можем, предприятие, сам понимаешь, рискованное. Так что давай на берегу расстанемся. Друзьями, так сказать…

– Да я пошутил насчет аванса! – а вот теперь Ян испугался. До этого момента он еще сомневался, что его отшили, а тут вдруг до него дошло. – Да я же правда несерьезно! Велиал! Блин, ну парни! Вы что, как эти самые?

– Извини, – я развел руками. – Похоже, мы не сработаемся.

– Велиал, можно тебя на пару слов? – Ян мотнул патлатой головой в сторону кухни.

– Нелья, – усмехнулся я. – Если хочешь что-то сказать, говори при всех.

– Да я… Да у меня… – Ян задохнулся. Руки затряслись. Он начал озираться в поисках поддержки. Но остальному народу в студии было не до него. Все были заняты. Сбились в кучки по интересам. Болтали, смеялись, тренькали на гитаре. Кто-то терзал варган. Кто-то отстукивал ритм на большой медной кастрюле, хрен знает как здесь оказавшейся. Но это же студия художника, а у творческих людей свои причуды насчет обстановки…

*****

В Новокиневске очень много частного сектора. Сверни в любую сторону по случайной улице из центра, и довольно скоро окажешься среди одноэтажных домишек хрен знает каких лет постройки. Кажется, что по площади частного сектора в городе больше, чем многоэтажных домов. Сам я никогда не измерял этого, конечно, но ощущение такое создавалось. Всякие иногородние нелюбители Новокиневска вообще называли его большой деревней. Но это с какой стороны посмотреть…

Однако частный сектор частному сектору рознь. Например, между элеватором и стадионом Динамо очень тихий частный сектор. Цветочки на окнах, заборы покрашены, тротуары ровные. Никаких толп хулиганья, непролазной грязи и кособоких завалюх. В будущем этот район вообще станет практически элитным. Участки вместе с домами раскупят толстосумы и возведут на месте старых бревенчатых избушек с резными ставнями здоровенные пафосные коттеджи. Только парочка стойких долгожителей в старых домиках будут им всю малину портить.

Район за Красноармейским, вокруг собора и до бывшего городского пляжа на запруженном притоке Киневы – совсем другое дело. Большинство улиц там напоминают сточные канавы, асфальта там отродясь не было. На дома смотреть страшно, кажется, что лишний раз шевельнешься в их сторону, они и развалятся. Ходить в эти места без личной заинтересованности не рекомендовалось никогда, даже в более спокойные времена.

Есть в Новокиневске цыганское «гетто», шумное и криминальное. Есть заводские «нахаловки» в нескольких вариантах.

«И есть вот это…» – подумал я, заглушив мотор. Это был дореволюционный частный сектор. В будущем, откуда я прибыл, этого места не останется, все эти обветшалые домишки, теснящиеся между холмом, на вершине которого был тот самый парк ВДНХ, где мы снимали наш новый клип, и берегом Киневы, благополучно снесут вместе с частью этого самого холма. И возведут новый роскошный мост через реку. Так что сейчас я, в очередной раз прикасался в каком-то смысле к живой истории. Даже старый дебаркадер, который когда-то был в Новокиневске вместо речного вокзала, все еще жив.

Ну и вайб тут тоже был особенный, я его еще с детства запомнил. Приходилось пацаном вот с этого самого дебаркадера неоднократно отправляться и в деревню к родственникам, и на майские шашлыки. Даже ощущения и запахи тех лет сами собой в голове всколыхнулись. Мне нравилось ездить на неповоротливой двухэтажной «Москве». Я все время забирался на открытую верхнюю палубу, а мама все время следила, чтобы я был тепло одет. «А ну намотай шарф как следует! Простынешь же!» – «Мам, ну жарко же!» И простывал, конечно, как без этого? А вот скоростная «Заря» мне категорически не нравилась. В душном салоне меня тошнило, а наружу мне выходить не разрешали. А еще в «Заре» все время были мутные окна…

«Надо бы машину помыть», – подумал я. Да уж, ассоциативный ряд на мутные окна «Зари»!

– О чем задумался? – потормошил меня Бельфегор. – Пойдем уже, нас дядя Женя ждет!

– Да так, детство вспомнил, – усмехнулся я. – Тебе какие теплоходы больше нравились – «Москва» или «Заря»?

– Мне нравилась «Ракета»! – заявил Бельфегор. – На подводных крыльях, вжууууу! Жалко только, что она редко ходила… Пойдем уже!

Мы с рыжим выбрались из машины и почапали вдоль домиков. Да уж, вайб тут и правда специфический. Как будто время в этом месте остановилось. И не было никакой революции, никакого Советского Союза, а потом его развала. Как поставили эти домики еще первые поселенцы этих мест, так тут и живут. На лавке рядом с забором из потемневших досок грелся на солнышке длиннобородый старик в сером ватнике. А у его ног лежала большая мохнатая собака. Тоже седая. Когда мы с ней поравнялись, она приоткрыла один глаз и тихонько басовито гавкнула. И потом, сочтя, по всей видимости, свой собачий долг выполненным, снова глаза закрыла. Дед улыбнулся нам беззубым ртом и помахал рукой. За следующим забором, невысоким, из штакетника, две пожилые мадамы пили чай за уличным столиком, покрытом веселенькой клеенкой. Здесь даже время текло как-то по-другому. И вообще возникало ощущение, что вот-вот провалишься в яму во времени и окажешься в каком-нибудь одна тысяча восемьсот лохматом году.

Я встряхнулся и обернулся назад. Чтобы убедиться, что машина на месте. С одной стороны, ощущение, конечно, дурацкое. С другой – однажды же я в эту дыру во времени провалился. Где гарантия, что других таких же дыр не существует?

– Вот, нам сюда! – Бельфегор остановился перед калиткой в еще одном высоком дощатом заборе. На потемневших досках ярким пятном выделялась относительно свежая табличка «Радиоканал 7». Нарисовано было от руки, но рука явно профессиональная. Чуть ниже этой вывески была еще одна надпись в рамочке: «Дергать за шнур аккуратно!»

И еще ниже: «Осторожно, злая собака!» Последняя табличка была жестяная, вся проржавевшая и старая. А еще имелся тот самый шнурок, который уходил внутрь через дырку.

Бельфегор уверенно дернул за шнурок. С другой стороны забора раздалось металлическое «блям-блям-блям!» И сразу следом голос:

– Да твою мать, написано же аккуратно дергать!

Калитка распахнулась. И на нас сверху вниз воззрился здоровенный мужик в резиновых сапогах, ватных штанах и тельняшке. На растрепанной шевелюре здоровяка неведомо каким образом держалась видавшая виды черная кепочка.

– Здрасьте, дядь Жень! – жизнерадостно оскалился Бельфегор.

– Бориска, ну вот откуда в тебе это желание все разломать, я не понимаю! – громоздкий дядя Женя хлопнул себя по ватным штанам. – Зачем со всей дури-то дергать? Смотри, что наделал!

Устройство дверного запора было простое, как грабли. Шнурок привязан к задвижке, тянешь с уличной стороны, задвижка приподнимается, выходит из паза, калитка открывается. Только сейчас эта задвижка болталась на шнурке просто так.

– Я нечаянно, – без особого раскаяния в голосе сказал Бельфегор и уверенно шагнул вперед по дорожке из досок.

– Растяпа, – чертыхнулся дядя Женя и принялся прилаживать задвижку обратно.

По участку было заметно, что обитателям этого дома на него наплевать. Почти все пространство, кроме той самой деревянной дорожки, было завалено всяким разномастным хламом. Какие-то огрызки прогнивших досок, старые шины, искореженные арматурины, пустые канистры и прочее-прочее-прочее. Зато в сумрачных сенях царило уже какое-то подобие порядка. На стеллажах ровными рядами стояли коробки, в дальнем углу – обширный верстак с разложенными инструментами. Пахло канифолью.

А за следующей дверью обнаружилась большая и довольно уютная комната с круглым столом, одну из ножек которой заменяло суковатое массивное полено. На окнах висели чуть посеревшие от времени тюлевые занавески, а над столом красовался роскошный атласный абажур с ярко-зеленой бахромой.

Вокруг стола восседала весьма колоритная компашка, которую я мысленно обозвал «революционными матросами». Все они, как и встретивший нас дядя Женя, были в тельняшках. Даже женщина. «Судя по всему, это и есть та самая Света», – подумал я. Это была реально страшная бабища. С всклокоченными волосами, повязанными косынкой, рот какой-то кривой, а в углу рта дымилась беломорина. Всего в комнате вместе с Женей было пять человек.

– Это вы что ли музыканты? – спросил молодой дядька с серьезными лицом и непослушным чубом надо лбом. Из-за этого чуба он выглядел чертовски комично.

– Да, мы музыканты, – сказал я, широко улыбнувшись. – У нас даже кассета есть!

– Кассета – это хорошо, – пробубнил молодой парень, почти мой ровестник. От радости у меня даже сердце быстрее застучало. Потому что это был Сашка. Один из закадычных приятелей моего прошлого-будущего. Познакомились мы с ним, правда, много позже, уже в двухтысячных. Но о своей юности он много и охотно рассказывал. И вот сейчас я получил возможность увидеть его рассказы, так сказать, в натуре.

– Дядя Женя, мы бы хотели… – начал Бельфегор.

– Да вы садитесь, давайте, – серьезный «матрос» с чубом похлопал по свободному стулу. – В ногах правды нет. Чаю хотите?

– Не откажемся, – кивнул я и занял один из стульев. – У меня, кстати, к чаю имеется кое-что…

По тем же самым рассказам Сани я помнил, что эта их компания радиолюбителей была категорическими трезвенниками. Ни-ни, ни под каким видом! Курили как паровозы, а вот алкоголь отрицали. Так что в качестве «универсальной валюты» водка тут никак не годилась. Я положил на стол коробку «птичьего молока» и пачку фигурного импортного печенья.

– О, это дело! – оживились «матросы».

Саня, как самый молодой, метнулся к маленькой электрической плитке и водрузил на нее пузатый эмалированный чайник.

Вот, значит, как выглядит редакция первого в России частного радио… Колоритно, ничего не скажешь. И насквозь пропитано местным «дореволюционным» духом. Бельфегор еще пару раз пытался инициировать разговор о нашем деле, но радийные аборигены пресекли обе его попытки. Среди них явно было не принято заговаривать о делах с порога. Сначала нужно было обсудить погоду, цены и общественные веяния. И только когда первая чашка чая была допита, можно было переходить к сути вопроса.

Еще мне было чертовски любопытно посмотреть на второе помещение, собственно, то место, из которого они вещали. Но все остальные двери были плотно закрыты.

– Давайте уже послушаем музыку. Зря что ли ребятишки на наш край света притащились, – отставив чашку и выбив из пачки новую папиросу предложила женщина. Голос она подала впервые. И да, это была натуральная такая магия. Мне даже захотелось покрутить головой, чтобы убедиться, что нигде в комнате не спряталась чарующая красавица, хозяйка грудного контральто. Но нет, звук исходил именно от суровой бабищи с кривым ртом и растрепанными волосами.

– Сейчас магнитофон принесу! – воскликнул Саня и метнулся в сени. Вернулся он оттуда с портативной «Электроникой». Взял у меня из рук кассету, сунул в гнездо и нажал на старт.

Все сотрудники редакции синхронно облокотились на стол и подались вперед. А мы с Бельфегором переглянулись и обменялись под столом рукопожатиями. Момент истины, что ж…

Глава 3

– Это получается, нам теперь придется писать песню про Жириновского? – Бельфегор решился открыть рот, только когда мы в машину сели.

– Тебя это пугает? – усмехнулся я.

– Да ужас же! – Бельфегор всплеснул руками. – Если мама узнает, что мы про Жириновского поем, она меня на порог не пустит!

Ах вот почему он на протяжении всего нашего, если можно так сказать, разговора сидел, как пришибленный! А я-то переживал, что на него так критика повлияла.

Радийщики слушали песни «Ангелов С» молча и чертовски внимательно. Иногда кто-то открывал рот в паузе между песнями, но его тут же затыкали, пока альбом не закончился. А когда кассета закончилась, понеслось. Мол, нормально играете, но как можно в такое для страны время петь про всю эту магическую чушь? Где ваша социальная и общественная активность?! Вы же молодые! Наша страна широкими шагами мчит к рынку, а вы тут сказочки рассказываете! Да кому это интересно вообще?!

Бельфегор сначала попытался спорить, но потом примолк, опустил глаза и не сказал больше ни единого слова. Зато я быстро сориентировался, что за компания собралась за круглым столом с поленом вместо одной ножки. Так что в жаром вступил в дебаты, доказывал, стучал кулаком по столу. На ходу сочинил теорию политических метафор британского ученого Роберта Нильсона-младшего. Топил за острую актуальность охоты на ведьм и темной стороны человеческой натуры, которую мы в своих песнях активно педалируем. В общем, жег напалмом как мог. Так рьяно, что к концу нашей дискуссии серьезный «матрос» с чубом поднялся во весь рост и пожал мне руку. Все-таки, в искусстве превращения в балаган чего угодно я набрал уже достаточно опыта. Деньги этим ребятам предлагать было совершенно бессмысленно, они были явно из идейных. А это значит, что у нас просто нет таких фондов, чтобы можно было купить себе место в их вещании. Пришлось импровизировать и доставлять им удовольствие другим способом.

И в результате мы разошлись довольными друг другом. Мне клятвенно пообещали, что песни «Ангелов С» сегодня же пойдут в эфир. Правда, пока только ночной, а потом поглядим. Это Света сдалась первой. А я же в ответ заверил, что мы обязательно учтем их пожелания, и в скором времени в нашем репертуаре обязательно появятся острополитические песни. Посвященные, вне всяких сомнений, Владимиру Вольфовичу. Горячими поклонниками которого вся эта компания и оказалась.

– Боря, ну что ты как маленький, – я потрепал его по плечу. – Хотел историю про дона Хуана сочинить, но Ходжа Насреддин тут лучше подходит. Помнишь, там было про эмира и его любимого осла? Когда Насреддин пообещал, что за двадцать лет научит его говорить? Или читать, не очень помню…

– За двадцать лет кто-то из нас обязательно умрет, – не глядя на меня, проговорил Бельфегор. – Или я, или эмир, или этот ишак. Получается, мы их обманули?

– Все врут, – фыркнул я. – Хотя я честно считаю, что не особо. Обманули бы, если бы пообещали через месяц занести им миллион. И не занесли. Подписали договор и не выполнили условия.

Вообще по поводу активной общественной позиции нашей группы я испытывал смешанные чувства. Так-то рокеры в любые времена не стеснялись участвовать в разных движняках, типа «Голосуй или проиграешь». Но мне как-то инстинктивно хотелось держаться от всей этой клоунады подальше. В сегодняшнем разговоре я когда обещал, что мы обязательно подумаем, как нам актуализировать репертуар, чтобы стать ближе к народу, даже пальцы за спиной скрестил. На всякий случай.

– Давай не скажем остальным про это, ладно? – Бельфегор посмотрел на меня умоляющим взглядом.

– Про что именно? – спросил я. – Про эту встречу? Но песни-то на радио взяли, их уже сегодня ночью в эфире будут крутить.

– Да нет, не про встречу! – Бельфегор замотал головой. – Не скажем, что мы обещали подумать про… Ну, про политику. Скажем просто, что дали послушать песни, им понравилось, они согласились их покрутить. А про Жириновского не скажем. Хорошо?

– Хм, а почему? – я удивленно приподнял бровь.

– Да ну, Саню еще перекроет, – поморщился Бельфегор. – Помнишь, как он во время путча прошлым летом возбудился? На митинге трое суток проторчал, в Москву нам предлагал ехать на собаках. Как вспомню, так вздрогну. Вдруг он опять?..

– Заметано, помалкиваем о подробностях, – я подмигнул Бельфегору. – Ремень пристегни. Погнали уже к нашим, а то мы и так тут проторчали на полтора часа дольше, чем собирались.

*****

На машине до «мордора» я бы домчал за десять минут. Мало того, что это было недалеко, так еще и для Новокиневска слово «пробки» все еще означает «затычки для бутылок». Но я прикинул, что так себе идея – оставлять в том районе машину. Во-первых, тусич, на который нас так настойчиво зазвали, что отказать было никак нельзя, явно планировался до утра. Во-вторых, район, где этот самый «мордор» находится, благополучным назвать трудно, так что оставлять машину на улице – такая себе идея. Утром от нее один корпус останется. А в окна «мордора» машину не попасешь, потому что они так плотно занавешены, что кажется, снизу шторы даже гвоздями прибиты. Чтобы солнечный свет в это сумрачное обиталище любителей творчества профессора Толкиена даже случайно не проникал.

В общем, сначала мы заехали в гараж оставить машину. Потом заглянули к Бельфегору домой, где его мама насильно накормила нас обедом. Впрочем, я не сильно отбивался. Это Бельфегор брыкался и кричал, что мы торопимся. А мне лично всегда нравилось, как его мама готовит.

Впрочем, я понимаю, почему он в этот раз психовал. Моему ближайшему приятелю Бельфегору очень хреново удается лукавить. Даже просто не говорить о чем-то. А тут мама, разумеется, налив нам по тарелке борща, принялась активно расспрашивать, как дела у дяди Жени. Пришлось пинать его под столом и вести светскую беседу с его мамой вместо него. А то он обязательно выложил бы все подробности дискуссии. Особенно когда его мама напрямую спросила, не склонял ли дядя Женя нас вступать в либерал-демократы.

– Блин, у меня синяк теперь на ноге будет! – возмутился Бельфегор, когда мы выскочили из подъезда.

– Лучше синяк на голове, чем ночевать в коробке из-под холодильника, – философски заметил я и направился в сторону подъезда своих родителей.

– Эй, а ты куда? – Бельфегор остановился.

– А Лариску ты с собой взять не хочешь? – спросил я.

– Вот ты проснулся! – Бельфегор засмеялся. – Она вообще-то уже там! Чуть ли не с утра.

– О как, – удивился я. – Я что-то пропустил?

– Да блин, – фыркнул Бельфегор. – Она уже месяц как увлеклась этими игрищами. Меня подбивает, что надо тоже ехать. Толкиена мне подсовывает, мол, я на вид настоящий такой эльф, как на картинке.

– Ну это не самое плохое в мире хобби, – я пожал плечами, и мы направились в сторону остановки. Что такое эти самые игрища, особенно сейчас, в начале девяностых, я себе не очень хорошо представлял. Ну, то есть, вроде как они выезжают в лес с палатками, переодеваются в костюмы и… И дальше по какому-то принципу разыгрывают ситуации из Толкиена. Битвы, там. Штурмы. Судя по рассказам, еще и свадьбы разные. Туристический поход, отягощенный антуражем.

– Ну книжку я начал читать, – признался Бельфегор. – Ничего так, интересно…

Мы утрамбовались в битком набитый автобус. Не получалось у меня вывести хоть какую-то зависимость наполнения транспорта от времени суток. Ну, то есть, понятно, что битком набитыми шли автобусы и трамваи из спальных районов в сторону заводов. Но этот момент длился недолго, буквально к девяти утра транспорт освобождался. Но в течение дня случались внезапные человеческие волны в самых неожиданных направлениях. Будто где-то по тайному каналу разносился слух, что в конечной точке маршрута что-то продают по дешевке. И весь город в едином порыве мчит…

Я тряхнул головой. Ну и фигня мне в голову лезет. Разговаривать, вися на подножке, получаслось так себе, вот и приходилось довольствоваться собственными мыслями.

«Мордор» как будто слегка изменился с тех пор, как я был там в последний раз. Тот самый, когда обсуждали театралку на масленицу. И когда там какие-то внутриполитические терки случились. Квартира субтильного и очкастого Саурона представляла собой целый лабиринт из развешанной в хаотичном порядке ткани. И эти самые полотнища ткани недавно явно перевесили. Прихожая стала просторнее, на стенах поверх ткани появились зеленые полотнища с белым древом, заключенным в круг. Неплохо, кстати, нарисованные. И громоздкий светильник, собранный из вырезанного картона, внутрь которого поставили, сдается мне, обычную настольную лампу. Где-то за одним из кусков ткани, я точно помню, скрывалась дверь в маленькую спальню. Где мне, тогда еще совсем зеленому новичку в этом времени, устраивала сцену некая Лена…

– О, Велиал! – радостно воскликнул Бегемот. – Ну наконец-то! Вы что так долго-то?

– Спокуха, Дюша, оно того стоило! – заявил я, усаживаясь прямо на пол между ним и Лариской. Которая с важным видом помешивала в кастрюле «волшебное зелье».

– Они согласились? – радостно воскликнул Астарот.

– А то! – я подмигнул Бельфегору, лицо которого тут же стало тревожным и нервным. – Сказали, что в ночной эфир берут.

– Дааа! – Астарот приподнялся и стукнул себя в грудь кулаком. Похоже, он уже успел нормально так «приобщиться» к волшебному зелью. Судя по тому, что кастрюля полная, это уже вторая порция. Кристина сидела рядом с ним с гордым и независимым видом. И старательно смотрела куда-то в сторону. Чтобы не встречаться взглядом с Бесом. На коленях которого сидела незнакомая юная барышня. Рыженькая на сей раз. И вообще на сборище было довольно много новых лиц. Наверное, сработала «рекламная акция» на ту самую масленицу.

– А что мы, кстати, такое празднуем? – спросил я у Лариски, которая сунула мне в руку кружку с «зельем». Только сейчас обратил внимание, что сеструха была наряжена в длинное платье, обшитое серебристой тесемочкой. А лоб перехвачен шнурком-хайратником с блестящей брошкой-листочком посреди лба.

– Ты дурак? – нахмурилась она. – Сегодня эльфийский новый год!

– Упс, – ухмыльнулся я и сделал вид, что пью.

– Между прочим, меня теперь зовут Лориэль! – Лариска гордо вздернула подбородок. – Я собираюсь на игру ехать вместе с нашей командой.

Я подавил в себе желание поддеть ее чем-нибудь вроде: «А скажи что-нибудь на эльфийском?» Собственно, меня смешило не само по себе толкиенутое хобби. Просто у нее такое важное выражение лица было при этом.

– Поздравляю, – сказал я и толкнул ее плечом. – С эльфийским новым годом, раз уж ты теперь эльф.

– Между прочим, Велиал, мог бы и сам тоже поехать, – с апломбом училки начальных классов заявила Галадриэль. С момента нашей последней встречи она, кажется, стала еще больше.

– Мог бы, – я миролюбиво пожал плечами и вспомнил, почему я, собственно, не отказался сегодня ехать в «мордор». Так-то эти безыдейные тусища даже «ангелочки» уже переросли. Все реже стали звучать призывы «а пойдемте к Боржичу!» Скорее по инерции иногда заходили. Приоритеты немного сместились что ли.

Я встал и переместился поближе к Бесу.

– Здорово, Бес, – сказал я. – Есть какой-то важный ритуал, который нужно соблюсти? Ну, там, сказать какое-нибудь «Воистину Гилтониэль!» или еще что-нибудь?

– Забей, – ухмыльнулся Бес. – Я никогда эльфа не играл и не собираюсь.

– Тогда твое здоровье, – я приподнял кружку и сделал вид, что пью. – На самом деле, у меня к тебе заказ. За денежку. Возьмешься?

– Ммм? – взгляд Беса стал чуть более заинтересованным. Он даже на пару секунд перестал поглаживать бедро сидящей у него на коленях рыженькой красотки.

– Нужно сделать кожаные браслеты, – сказал я. – С вырезанным названием «Ангелы С». Или выжженным, не знаю, как лучше. В общем, нужна такая фирменная фенька, которую можно дарить разным людям на память. В знак расположения и доверия. Ну и самим носить тоже.

– А сколько штук надо? – спросил Бес.

– Много, – я пожал плечами. – Сколько получится. Так как?

– А со мной за кожей поедешь? – прищурился Бес.

– Могу даже на машине тебя отвезти куда надо, – кивнул я.

– О, так это вообще отлично… – Бес так оживился, что даже поднял со своих колен девушку пододвинулся ближе ко мне. – Короче, тут такое дело… Нормальная кожа продается в Закорске. И даже не в самом Закорске, а уже почти в Николаевке. Там обувная фабрика была раньше, а сейчас… Ну, короче, я туда раньше за обрезками ездил, получалось их либо за бесценок, либо вообще бесплатно отмутить. А если ты говоришь, что за денежку… Короче, давай тогда поедем туда, наберем кожи разной для меня, а я тебе этих браслетов нарежу во всех видах. Договорились?

Бес сунул мне руку. Глаза его азартно заблестели. Я немедленно на рукопожатие ответил. При всей противоречивости своей натуры, Бес натурально же будущий гений в кожевенном деле. Получается, что поучаствую еще немного в его становлении…

– Заметано, – сказал я. – Кстати, в Закорск мне тоже по делам нужно, так что сгоняем за компанию. И скупим тебе половину склада!

– Ха-ха, – иронично хмыкнул Бес. – Кстати, я пропустил. А откуда у тебя вдруг машина?

Ответить я не успел, потому что поднялась в полный рост Галадриэль и принялась хлопать в ладоши, привлекая общее внимание. Все девушки, включая Лариску, то же встали, образовали полукруг и принялись петь протяжный мотивчик. Со словами на незнакомом языке, по всей видимости, прямо на эльфийском. Тут я обратил внимание, что того длиннолицего менестреля и еще нескольких завсегдатаев прошлых тусичей в «мордоре» не присутствует. Кстати, интересный казус… Толкиеновское «гнездо» называется «Мордор». Хозяина зовут Сауроном. А разговоры все крутятся в основном вокруг эльфов почему-то. Если быть последовательными, то ведь они должны скорее какие-нибудь праздники орков праздновать… На этом мысль оборвалась, потому что я вдруг понял, что про орков знаю еще меньше, чем про эльфов. Да и что я, в конце концов, лезу со своими правилами в чужой монастырь?

Девушки допели и принялись обходить всех в комнате и прикалывать каждому на одежду цветочек. До меня дошла Лариска. Надо же, как она тут за месяц освоилась уже! Прямо своя совсем, не отличить от остальных…

– Может тебе платье получше сошьем? – сказал я, еще раз критически оглядывая ее прикид. Платьишко ей досталось явно из чьих-то запасов. Из тонкого синтетической ткани, расползающейся по швам, мятой… В общем, смотрелось стремно и дешево. Я видел костюмы эльфов во «Властелине колец», они совсем по-другому выглядят.

– Сам что ли сошьешь? – насупилась Лариска.

– Зачем сам? – я пожал плечами. – Маму попросим.

– Ой, да мама никогда в жизни не согласится! – отмахнулась Лариска. – Она мне уже весь мозг склевала, что я занялась какой-то фигней. У меня выпускные экзамены на носу, а я какие-то сказочки себе придумала…

– Давай забьемся, – предложил я. – Ты сдаешь выпускные на какие-нибудь вменяемые четверки-пятерки, а я беру на себя маму, и у тебя будет эльфийское платье. И эльфийский плащ…

Я посмотрел на Беса, который шептал что-то на ухо девушке, которая прикалывала ему на грудь цветочек. Другой уже, не той рыженькой.

– И эльфийские сапоги, – добавил я. – Ну что? И потом еще в этом всем тебя в каком-нибудь клипе «Ангелов» снимем, чтобы все обзавидовались. Договорились?

– На четверки тоже можно? – подозрительно прищурилась Лариска.

– Можно, – кивнул я. – Но чтобы пятерок в аттестате не меньше трех.

– А если будет две? – спросила Лариска.

– А будет две, останешься без сапог, – захохотал я. – Если что, я не шучу вообще ни разу. Так что, забились?

– Да! – взвизгнула Лариска. Сначала схватила мою руку, а потом бросилась мне на шею. – Я тебя обожаю!

– Тихо-тихо! – усмехнулся я. – Разве эльфам положено так бурно проявлять эмоции?

Праздник продолжился уже в обычном ключе. Все расселись по компашкам, пили зелье, травили байки с игр. Астарот закусился спорить с одним толкиенистом про какую-то фэнтези-книжку, которую я не читал. Лариска с Бельфегором шептались в уголке. Кирюхе вручили гитару.

– Велиал, можно с тобой поговорить? – тронул меня за плечо Саурон как раз в тот момент, когда я задумался, а в чем сегодня была такая уж необходимость, чтобы мы пришли-то?

Глава 4

– О, можно же еще снять клип на песню «Ведьмин путь»! – радостно воскликнул Бельфегор, когда я кратко изложил «ангелочкам» суть путаного предложения Саурона. – Там будет круто, если с массовкой снимать, а у них как раз есть костюмы и мечи!

– Только на роль ведьмы нужен кто-то не из них… – проворчал Астарот.

– Почему? – удивился Кирилл. – С «монахом» все нормально же получилось?

– Для первого раза… – поморщился Астарот.

– А давайте Наташу попросим главную ведьму сыграть? – предложил Бельфегор. – Сделать сцену, когда она колдует над котлом. Как, помните, тогда? Если котел снизу подсветить, то пар выглядит прямо жутко так. А если еще Наташа будет рожи корчить…

– Наташа и толкиенисты – это взрывоопасно! – засмеялся Макс.

– Вообще-то я могу сыграть ведьму, – заметила Надя. – Это даже будет прикольно, если я из костра буду петь вступление…

– О! – Астарот остановился под фонарем и важно поднял палец вверх. Остальные «ангелочки» столпились вокруг и взялись все разом галдеть.

А я обдумывал чуть другой момент.

Саурон утащил меня в кулуарный уголок и принялся жалиться, что у них проблемы с помещением. Этот их дом культуры что-то начал кочевряжиться, задумался насчет гипотетических доходов, который может приносить то помещение, которое он совершенно бесплатно выдает толкиенистам. И намекнул, что неплохо бы как-то оплачивать это дело. В общем, если опустить драматические паузы и вздохи, то Саурон вел к тому, что, мол, «Велиал, у вас же там целый здоровенный кинотеатр, можно мы тоже как-то к вам присоседимся?»

Я сказал, что подумаю, что можно сделать.

А потом неожиданно легко склонил «ангелочков» покинуть этот их эльфийский новый год. И мы почапали пешочком по ночному уже городу. Обсуждая проблемы Саурона и способы их решения.

Мне не хотелось тащить их в «Буревестник», с одной стороны.

С другой…

Я сделал шаг в сторону, чтобы посмотреть на «ангелочков» со стороны. Они скучковались в маслянисто-желтом свете фонаря и бурно обсуждали пока еще несуществующий клип. Кидались идеями кадров, шутили, ржали, корчили рожи. Как-то так получилось. Я сказал, что Саурон просит новое помещение, «ангелочки» сначала язвили и хихикали, мол, это все очередной подкат, чтобы затащить их на игрища, а потом как-то само собой все перетекло к «а хороший клип с ними вышел, может еще?..»

И вот уже идея «приютить толкиенистов» рассматривается не со стороны «Саурон побирается», а вовсе даже под другим углом. Как вариант выгодного сотрудничества. Идей накидали отличных, я даже поставил мысленные галочки записать кое-что, когда до дома доберусь…

Так, что, философски говоря, задачка Саурона – это не столько про помочь сирым и убогим, сколько про новую возможность. Какую-то. Ну вот, например, парни клип придумали еще один. Больше клипов богу клипов, как говориться. Клип – это отлично, надо снимать. Кстати, неплохо бы посмотреть, что там за материал наснимал тот скромный юноша. Там должно быть прикольно, если у него хоть немного прямые руки…

– Велиал, ты где? – Бельфегор приложил руку ко лбу и начал вглядываться в темноту. – Ты же слышал, что мы придумали?

– Я тут, – подал голос я и шагнул обратно к «ангелочкам». В голове начали потихоньку шевелиться нужные мысли. Если посмотреть на ситуацию немного под другим углом.

*****

Наташа слушала меня, накручивая волосы на палец. Смотрела она при этом в окно. С таким тоскливым видом, что было понятно, что сама мысль о том, что по соседству с нашим офисом поселится компания «ряженых толкиенутых придурков» доставляет ей боль.

– И делать это мы, конечно же, не будем, – завершил я свой рассказ.

– А? – встрепенулась Наташа. – Тогда зачем ты мне это все так старательно рассказывал? И в таких подробностях?

– Потому что мне нужно было увидеть твое кислое выражение лица, – усмехнулся я.

– Так, Велиал, я ни черта не поняла, что ты мне сейчас хочешь сказать, – Наташа поставила локти на стол и уставилась на меня немигающими инопланетными глазами. – Так мы берем шефство над этими твоими… эльфами? Или не берем?

– Можно в универ их поселить, – подала голос молчавшая до этого момента Ирина и крутанулась на табурете.

– О, а я думал, ты меня не слушаешь, – удивился я. – Ты выглядела такой занятой.

– Я сначала и не слушала, – сказала Ирина и открыла крышку. – А потом как-то само собой получилось…

Пальцы Ирины хаотично пробежались по клавишам.

– В универе есть студклуб, – сказала Ирина. – Там рядом с актовым залом есть холл. Он большой. Потолок высокий. Стены бетонные. Могут своими мечами махать сколько влезет.

– А с чего бы их в универ пустили? – Наташа презрительно скривила губы.

– Ну как… – Ирина пожала плечами. – Берем, например, Еву и Борю. Пишем проникновенное обращение на имя проректора по воспитательной работе. Мол, мы такие все из себя особенные, продвигаем интересное и необычное хобби, можем и готовы принять студентов и научить их Толкиена любить…

– Хм, концертный зал студклуба… – задумчиво проговорил я. – Там же отличная сцена!

– Ну да, неплохая, – кивнула Ирина.

– Как, говоришь, проректора зовут? – я вскочил и схватил трубку телефона.

– Прокофьев Александр Борисович, – не задумываясь, ответила Ирина. – Подожди! Ты что, прямо ему хочешь звонить?

– Что ты, нет, конечно… – я набрал номер своей квартиры. Ева собиралась сегодня после первой пары вернуться домой, так что…

– Алло? – раздался в трубке ее голос.

– Привет, милая, – сказал я. – Как ты смотришь на то, чтобы прикинуться на пару часов толкиенисткой?

Получив принципиальное согласие, я снова повернулся к Наташе.

– Ну? – сказала она требовательно.

– Что «ну»? – недоуменно спросил я.

– Когда мы решили проблему твоих ряженых, может мы уже вернемся обратно к нашему с тобой вопросу, – Наташа приподняла бровь.

Я напрягся, пытаясь вспомнить, о чем таком Наташа мне говорила. Она выдержала драматическую паузу, а потом громко расхохоталась.

– Да ничего, – сказала она. – Просто ты сегодня такой задумчивый, что я решила приколоться. Будто ты пропустил что-то мимо ушей. И смотри-ка, сработало!

– Фух, – облегченно выдохнул я. – Я чуть было не заподозрил у себя старческий склероз с твоими приколами!

– Может, скажешь, над чем задумался? – спросила Ирина. – Наташа права, мы тебя давно таким не видели.

– Ах это… – рассеянно проговорил я. Надо же, как чертовски проницательны мои компаньонки, хрен от них что скроешь. «Ангелочки» ничего особенного не заметили.

– Ни в жизнь не поверю, что тебя реально заботят проблемы темного властелина бомжатника, – заявила Наташа.

– Лишь отчасти, – сказал я. – На самом деле я думал про «Цеппелинов».

– Про Яна? – удивленно вскинула брови Ирина. – Слушай, ну тут не о чем особо думать, как мне кажется. Ты же сам говорил, что…

– Да, говорил, – кивнул я, бездумно водя ручкой по тетрадному листу. Там получился корявый контур дирижабля. – Мне кажется, я что-то упускаю, вот так его отшив. И даже не в том дело, что я дал Яну надежду помочь разрулить его проблемы. Это как раз мелочи жизни. Неприятно, но случается. В конце концов, никто Яна насильно не тянул в ту жопу, в которой он оказался.

– Что-то я тебя не очень понимаю, – нахмурилась Ирина. – Ну, то есть, понятно, что ты переживаешь, что была договоренность, и пришлось ее разорвать. Но как мне кажется, у тебя на это есть весьма даже объективные причины. В конце концов, ты ведь продюсер «Ангелов», а не «Цеппелинов». И именно их моральный дух для тебя важнее.

– Ой, ну я вас умоляю! – Наташа всплеснула своими длинными руками, вскочила и принялась рыться в своей огромной сумке. – Давай я тебе погадаю. Я всегда так делаю, когда в чем-то сомневаюсь. И карты меня никогда не подводили!

– Брось монетку, если захотелось перебросить, сделай наоборот, – пробормотал я. – Валяй, гадай! От кусочков картона хуже точно не будет.

– Я тебе дам, кусочки картона! – гордо вскинула острый подбородок Наташа. – Между прочим, карты Таро изобрели еще в Древнем Египте, пять тысяч лет назад!

– Наташ, ну что за детство? – поморщилась Ирина и еще раз пробежалась пальцами по клавишам рояля. – Ну какое еще гадание на картах?

– Тяни карту! – Наташа сунула мне под нос здоровенную колоду. Я вытянул и посмотрел на нее.

– Пятерка жезлов, очень хорошо, – сказала она. – Теперь положи ее на стол и тяни вторую.

– А у этой какое значение? – спросил я.

– Будет зависеть от остальных карт, – авторитетно сказала Наташа. – Давай, тяни! Это важно делать прямо сейчас, когда тебя заботит именно та проблема, которую ты хочешь решить.

– Окей… – я вытянул вторую карту и положил ее рядом с первой.

– Император! – пафосно объявила Наташа. – Отлично. Теперь третью!

– А сколько их будет всего? – спросил я.

– Эта последняя, – сказала Наташа. – С чего началось, как сейчас и чем дело кончится. Ну давай, не тормози!

– Еще один мужик, – сказал я, выкладывая на стол третью карту.

– Король пентаклей, – сказала Наташа и отложила колоду в сторону. – Таааак… Что же это у нас может значит?

– Ты мне скажи, – усмехнулся я. – Я твои эти карты впервые вижу.

– Значит так… – Наташа снова запустила руку в сумку и достала оттуда книгу в мягкой обложке.

– В смысле? – засмеялась Ирина. – Ты подсматриваешь в учебник? Я думала, ты эти карты наизусть знаешь!

– Себе я гадаю без учебника, – отмахнулась Наташа. – Но Велиал – другое дело, тут нужна беспристрастность… Ага… Ага… В общем! Пятерка жезлов, вот это. Это то, с чего все началось. Это карта золота, прибыли и богатства. И тут она означает жадную погоню за финансовой выгодой. Ради которой придется проявить терпение.

– Хм, очень похоже! – удивился я.

– Гадание – это дурацкая обманка, – фыркнула Ирина. – Как толкование рисунков в кляксах. Если кто-то тебе скажет, что клякса похожа на краба, то ты тоже увидишь краба.

– Давай дальше, – сказал я, подавшись вперед. Мне стало по меньшей мере любопытно.

– Император – страший аркан, – сказала Наташа, захлопнув книжку, но оставив между страницами палец. – Это такие… гм… особенные карты, если они в раскладах появляются, значит проблема, которую ты озвучиваешь, на самом деле имеет более широкое значение, чем тебе сначала казалось.

– И что значит император? – спросил я.

– Он означает, что ты у нас батя, – сказала Наташа. – И защищаешь свое семейство от внешней угрозы. Всеми доступными методами.

– Ну офигеть теперь, – фыркнула Ирина, отвернулась и посмотрела в стену.

– А король пентаклей – это сильный и богатый чел, покровительствующий искусствам и культуре, – сказала Наташа. – Это такой мирный тип, который за добро и деньги.

– Очень мило, – криво ухмыльнулся я. – Ну, допустим, в деле чтения моих мыслей эти твои карты преуспели. Но яснее не стало.

– В этом случае нужно вытянуть еще одну карту! – Наташа снова схватила колоду и протянула мне. – Так что давай!

– Хм, хорошо, – сказал я. Достал из колоды глянцевый прямоугольник и положил его поверх остальных.

– Восьмерка пентаклей, – объявила Наташа. И прочитала из книжки. – Символизируют материальное богатство, деньги, предпринимательство и мирской престиж.

– Ну да, я уже понял, что я из твоей колоды достаю исключительно карты про деньги, – хмыкнул я.

– Только она перевернутая, – Наташа посмотрела на меня.

– А в этом случае у нее какое-то другое значение? – спросил я.

– Напрасный труд, – сказала Наташа и быстро собрала все карты в кучу.

– Да блин, я же говорила! – воскликнула Ирина. – Не трать ты время на этих «Цеппелинов», только фигня получится!

– Нет, – Наташа потрясла головой. – Но я молчу-молчу, ты должен сам понять!

– Нет, – я покачал головой синхронно с Наташей.

– Ой, да вы двинулись тут на своей мистике! – Ирина захлопнула крышку рояля и встала. – Короче, бросайте это свое баловство и собирайтесь уже!

– Есть, босс! – браво козырнул я и встал. Еще раз посмотрел на корявый рисунок дирижабля.

– Я же тебе говорила, что карты всегда дают нужный ответ! – заговорщическим шепотом проговорила Наташа.

– Взгляд с другой стороны… – задумчиво проговорил я. – Понятнее, что делать, не стало. Но направление прояснилось.

– Вот и отлично, – Наташа отвернулась к своей сумке и как будто немедленно потеряла ко мне интерес. Блин, вот реально! В другой ситуации и в другой жизни я бы наверняка влюбился бы в эту безумную девицу! Парадоксальный человек! И ей как будто совершенно неинтересно, что я там такого понял в своей голове.

Я снова поднял трубку телефона и набрал номер Яна.

– Чего тебе надо? – буркнул Ян, как только я сказал «привет».

– Ты знаешь, где находится «Фазенда»? – спросил я.

– Ну? – Ян шумно выдохнул. Будто курил у телефона.

– Через два с половиной часа там начнется мероприятие, – сказал я. – Собирай «Цеппелинов» и дуй туда.

– Нафига? – спросил Ян.

– Да пару грузовиков с картошкой разгрузить, ясен пень, – усмехнулся я. – Гастарбайтеры разбежались, ищу вот, кем заменить.

– Кто разбежался? – опешил Ян.

– Неважно, – отмахнулся я. – Короче, очень простая задача для тебя. Собрать манатки и твоих музыкантов и приехать в «Фазенду». И выступить там сегодня.

– Вот ты сказал… – озадаченно протянул Ян. – Мы же не собирались… А если я с Бобром и акустика, можно?

– Нет, – довольно резко ответил я. – «Цеппелины» нужны в полном составе. Там сегодня будет… Наташ, что у нас сегодня?

– Лимбо, – быстро ответила Наташа. – С призом от «Белой лилии».

– Ты услышал? – спросил я.

– Не понял, о чем речь, – сказал Ян.

– Семь песен с перерывами, – сказал я. – А может восемь или десять, если зрителями понравитесь. За деньги. Не то, чтобы большие.

Я назвал стандартную таксу Колямбы для музыкантов. «Ангелочки» сегодняшний тусич пропускали, потому что Астароту нужно было на выходные с мамой поехать к родственникам на похороны, Бельфегор засел за какой-то там реферат, который позволит ему получить один из экзаменов автоматом… В общем, в «Фазенде» собирались быть только Макс и Бегемот. Вечеринки наши, в принципе, спокойно обходились и музычкой с магнитофона, но…

Как это? Не то, чтобы я как-то всерьез отнесся к наташиному раскладу Таро. Однако идея в голове появилась сама собой.

Я же не проверял их ни разу. Ну, в смысле, «Цеппелинов». «Всепропальское» нытье Яна – это, в принципе, можно или пережить, или купировать. Но чтобы в принципе проявлять подобную терпимость, нужно сначала понять, как он работает. В смысле, Ян. Так что я, можно сказать, тоже решил погадать.

– Так что, я на тебя рассчитываю? – спросил я.

– Ну… – замялся Ян. – Слушай, я с тобой хотел насчет гастролей поговорить…

– Янчик, мне сейчас некогда, – перебил его я. – Ты подписываешься? Будешь работать сегодня?

– Я… я постараюсь, – сказал Ян, споткнувшись.

– Вот и договорились, – произнес я и положил трубку.

– Прокосячит, – Наташа пожала плечами. – Найдет тысячу железных отмазок, почему не успел. Басист ногу сломал или, там, у клавишника кошка рожает.

– И тогда я без зазрения совести решу, что Ян вместе с его «Цеппелинами» – это тот самый напрасный труд, – я подмигнул.

– А, так ты загадал! – обрадованно воскликнула Наташа. – Типа, если он приедет и честно отыграет, ты будешь с ним работать. А если прокосячит – пошлешь его на фиг окончательно и забудешь?

– Ахха, – усмехнулся я. – Как-то глупо, да?

– Это офи-ген-но! – заявила Наташа. – Но я все равно считаю, что он не приедет. Хотя бы просто назло тебе, чтобы мероприятие испортить.

– И мне будет одной головной болью меньше, – сказал я.

– Вот уж нет! – Наташа уперла руки в бока. – Это совершенно нечестно! Ты должен пострадать хотя бы в одном случае, иначе неазартно!

– Эй, что еще за подстава? – весело возмутился я.

– Давай пари! – Наташа протянула руку. – Если твои «Цеппелины» приедут и выступят, то я снимаюсь в клипе «Ангелов» в роли ведьмы с этими твоими толкиенистами.

Наташа поежилась и скорчила недовольную физиономию.

– А если не приедут? – с интересом спросил я.

– А если не приедут, значит выиграла я, – заявила Наташа. – И ты тогда пойдешь со мной в… Нет, не хочу портить сюрприз. Будешь должен мне одно желание! Забились?

– Хм… – я задумчиво посмотрел на потолок.

– Эй, вы еще не оделись что ли? – Ирина заглянула в наш офис. – Давайте уже шустрее, нас, если что, автобус ждет!

– Забились! – объявил я и пожал тонкую кисть Наташи.

Глава 5

– Давайте еще раз все проговорим, – терпеливо сказала Ирина, стоя в проходе видавшего виды пазика, в который мы все загрузились. – Первыми выходят Кирилл и Марина…

По плану Ирины, сегодня нам с Наташей уготована роль строгого жюри, а рвать глотки и развлекать публику со сцены будут наши студенты школы актеров рекламы. И все это для съемок телепрограммы. Интересно получилось. Ирине и Стасу сама собой пришла в голову мысль, что программу про школу нужно снимать сразу сезоном. А потом, когда телеканал уже запустится, показывать по очереди. Ну, чтобы не суетиться. Я такого не подсказывал. Идеи, как говориться, витают в воздухе.

Сначала они устроили среди студентов конкурс на этих самых шоу-менов, а теперь вот мчали снимать первых победителей.

– У меня вопрос! – поднял руку один из парней. – А если партнер во время импровизации заигрался и начал, например, матом выражаться?

Ирина сжала губы и умоляюще посмотрела на нас с Наташей. Как и все студенты, наши актеры были строптивыми и часто делали вид, что тупили. А еще среди них, кажется, уже сложились негласные традиции на задавание тупых вопросов.

– Вырежем при монтаже и отчислим, – глядя в окно, проговорила Наташа. Совсем без выражения, будто ее мысли сейчас витали где-то далеко.

– А если… – упрямо продолжил парень. Тут Наташа резко повернула голову и уперла в него свой инопланетный взгляд.

– Тебя как зовут? – резко спросила она.

– Эээ… Паша… – он как-то резко растерял весь свой запал.

– Слушай сюда, Паша, – Наташа встала во весь рост, ухватилась за поручни и подалась вперед, нависнув надо мной. – План у нас такой. Вы звездно отрабатываете, зрители в восторге и экстазе. Если твой русский матерный этому поспособствует, то мы просто вырежем это из телепрограммы, а тебя оставим. А если ты окажешься занудным и тупым, то ты пойдешь на фиг из школы, но в программе твоя тупость и занудство останутся, чтобы зрители это увидели. Доступно?

– В смысле вы меня выгоните? – возмутился Паша. – Я же деньги заплатил!

– Вот вместе с деньгами и выгоним, – сказала Наташа. – Чтобы тебе было на что напиться о своей загубленной карьере.

– А если… – уже не очень уверенно начал Паша.

– Перестань уже! – дернула его соседка по сидению. – Сейчас еще и меня из-за тебя выгонят.

– Кстати да! – Наташа широко улыбнулась. – Отличная идея. Ириш, запиши там. Выгонять будем парами. Если напарник творит фигню, то уходят оба.

– Эй, это нечестно! – возмутился еще один из студентов, но тут же получил по шапке от своей соседки.

– Как-то так, – Ирина мило улыбнулась и пожала плечами. – Я всего лишь отвечаю за телеверсию. Ваш босс Наташа. Как она скажет, так и будет.

Паша сел на место. Претензии и строптивость на сегодня прекратились, остался только тихий бухтеж.

– Слушай, Велиал, я что-то неправильно делаю? – Наташа резко плюхнулась обратно на сидение. – Мне иногда хочется их всех выгнать и набрать новых… Как будто я какая-то мамаша. А вообще-то они меня не сильно-то и младше…

*****

– Просто ставить печати на руку было удобнее, – сказала Света, возвращаясь на свое рабочее место. – Кстати, нам нужно заказать еще билетов… у нас опять они кончаются.

– Может лучше печать заказать? – предложил Бегемот. – Которую шлеп на кусок бумажки, и у тебя готовый билетик.

– Подделывать будут, – буркнула Света.

– Ну и пусть подделывают, – пожал плечами Бегемот. – Это прикинь, сколько нужно фломастером будет рисовать?

– Почему фломастером? – нахмурилась Света.

– Так печать синяя же, – объяснил Бегемот. – Нужно, чтобы было похоже…

Я лениво слушал эту глубокомысленную беседу своих соратников и оглядывал помещение. Народ потихоньку прибывал, но зал еще был полупустым. До начала вечеринки еще минут сорок, пришли только самые главные фанаты. И тем, кому пока что делать нечего. Пространство рядом со сценой чуть-чуть видоизменили. Подтащили еще одну парту, для нас с Наташей. И поставили скамейку для наших “конкурсантов”. И Стас с ассистентом таскал вокруг камеру и прожектор, выбирая точку для стационарной съемки.

Сегодня народу должно быть не очень много. Собственно, если все пойдет как надо, то гостей будет ровно четыреста. После того, как мы тут чуть не задохнулись от наплыва посетителей, мы приостановили практику “пускать всех”. А напечатали билеты. В плюс к абонементам, которые мы с самого начала продавали. Причем билеты мы заказали с серийными номерами, типа защита от подделок. Я, как и Бегемот, считал, что это излишняя предосторожность, которая только делает заказ билетов дороже. Но Света считала, что должен быть порядок. А Ирина, когда включилась тоже в дела “Фазенды” с этим своим телепроектом, вообще предложила устраивать лотерею по этим билетам. И даже уже почти нашла спонсоров, которые готовы призы предоставить. “Хорошая у меня команда, – в очередной раз подумал я. – Наташа вносит творческий хаос и несет новые идеи, Света наводит порядок и раскладывает по полочкам и табличкам, а Ирина готова все, что угодно превратить в деньги”.

– Здравствуйте, подскажите, пожалуйста, а куда мне поставить призы? – раздалось над моим ухом.

– Добрый вечер, – я встал и улыбнулся испуганной женщине. – Давайте, я вас провожу. Вы Жанна Андреевна?

– Да-да, – закивала женщина. – Я искала Ирину… Думала, может попала не туда…

– Не пугайтесь, у нас только на вид страшно, – улыбнулся я. – А на самом деле мы очень добрые и приветливые. Вы же принесли рекламные плакаты?

Я достал связку ключей и открыл висячий замок на фанерной будке за сценой. Эту пристройку мы сделали совсем недавно. Как хранилище всяких нужных и ценных вещей. Этакая помесь шкафа и сортира. В принципе, взломать – делать нефиг, но эта будка была во-первых, в прямой видимости тех из нас, кто все время тусил возле сцены, а во-вторых любая защита лучше ее отсутствия.

– Я думала, что тут все будет выглядеть как-то… по-другому… – сказала женщина, все еще опасливо оглядываясь. Ну да, пожалуй, она смотрелась тут немного чуждым элементом. Дамочке было лет, наверное, сорок. В темно-красном элегантном пальто поверх брючного костюма. И в шляпке на завитых светлых волосах. – А с Ириной я могу поговорить?

– Обязательно, – кивнул я. – Давайте разместим вашу сумку и оформим вам рабочее место.

Жанна Андреевна еще раз испуганно огляделась, прижимая к себе здоровенную сумку.

– Жанна Андреевна, не переживайте так, все будет хорошо, – улыбнулся я, не делая резких движений. Про фирму “Золотая лилия” Ирина рассказывала буквально на днях. Эту контору открыли две бывших учительницы. По словам Ирины, очень нежные фиалки. Артистические натуры и очень пугливые. На съемки ролика Ирина пока что их не раскрутила, а вот на спонсорскую поддержку чемпионата по лимбо в “Фазенде” они согласились. Вот только после общения с интеллигентной и вежливой Ириной, Жанна Андреевна явно не ожидала, что модный клуб окажется бывшим овощехранилищем, с развешанными по стенам кусками обоев и кингом из школьного каната. Хех, ну что ж…

– Давайте подумаем, куда поставить ваш прилавок, – сказал я.

– Я бы хотела где-нибудь… – Жанна Андреевна огляделась еще раз. – Чтобы его не своротили случайно…

– Вам будет спокойнее, если рядом будут торговать журналами? – спросил я, ткнув в сторону прилавка “Африки”.

– Ой… – женщина вздрогнула, когда пара “африканцев” тащила мимо нее еще одну парту. Сегодня они там задумали какой-то конкурс, так что решили, что надо расшириться. – Я уже не уверена, что мне вообще нужно тут что-то продавать…

– Велиал, поставь ее рядом с баром, – предложила Света. – Кстати, а что же вы в гардеробе не разделись? Вам будет жарко в пальто.

– Я… – Жанна Андреевна сжалась, как испуганный ребенок.

– Давайте я повешу ваше пальто здесь же, вместе с призами, – предложил я. – Жанна Андреевна, хотите коктейль для смелости? Пока наш бар не загружен, Макс может смешать вам “цветок апельсина”. Или вам нравится что-то более сладкое?

Пока я водил за ручку нашу нервную спонсоршу и показывал ей всякие стратегические места, отпаивал легким алкоголем и закреплял рекламные плакаты, Наташа следила за мной все более злорадным взглядом. Ну да, близилось начало вечеринки, а “Цеппелинов” все еще не было. Так что я рисковал проиграть наш спор. Досадно, на самом деле. Мне всегда хочется верить в лучшее в людях.

– Жанна Андреевна! – воскликнула Ирина, которая наконец сделала последнее внушение своим студентам и заметила ее. – Ох, простите, пожалуйста, я должна была вас у входа встретить…

– Ничего-ничего, Ирочка, – Жанна Андреевна покивала, выставляя на парту флакончики и выкладывая тюбики. – Мне уже Володя тут все показал.

А может и было ошибкой предлагать ей коктейль… После пары бокалов дамочка весь свой испуг как-то подрастеряла, к ней вернулись замашки училки, в голосе появились покровительственные нотки.

– Ну и хорошо тогда, – выдохнула Ирина. – Вы когда будете готовы, давайте отмашку, мы запишем с вами интервью.

– А я хоть прямо сейчас готова, – женщина расправила бант на своей шелковой блузке. – Володя, ты не принесешь мне еще один напиток?

– Конечно, Жанна Андреевна, – усмехнулся я и направился к бару. А на ухо Ирине шепнул. – Рекомендую не тянуть, пока дамочка случайно не пошла в отрыв.

Ирина понимающе кивнула и повернулась к своей съемочной группе.

– Стас! – крикнула она. – Стас, бери камеру и иди сюда.

Я вернулся к Наташе, Свете и Бегемоту.

– Ты победил, – похоронным голосом сказала Наташа. – “Цеппелины” только что приехали.

– Прикинь, он басиста из “Парка культуры” вызвал! – захохотал Бегемот, вытянув шею. – Наверное, его Никитос опять забухал!

Всегда в какой-то момент это происходит. Только что зал выглядел почти пустым. Из зрителей – только стайка девчонок старшего школьного возраста у колонны и несколько слоняющихся между баром и прилавком с журналами неприкаянных бездельников. А потом вдруг случается “бумм!”, и за каких-то пять минут у гардероба выстраивается очередь из жаждущих оставить там свою верхнюю одежду, барную стойку со всех сторон облепляют желающие заполучить свои первые коктейли, а вокруг сцены и ринга начинается настоящий человековорот.

– Поднимай задницу, нам пора, – Наташа ткнула меня в бок острым локтем. – Один выход, а потом сидим как короли.

– Ага, – я схватил со стола картонную корону, нахлобучил ее себе на голову и одним прыжком выскочил на сцену.

Ближайшие к сцене ряды заволновались и зашумели.

– Я победил! – заорал я в микрофон. – Все слышали? Я только что выиграл пари!

– Эй, так нечестно! – выкрикнула без микрофона Наташа. – Эту корону я для себя делала!

– Ничего не знаю, сегодня я буду как король на именинах! – я гордо выпрямил спину и встал в позу Наполеона.

Наташа запрыгнула на сцену и попыталась сорвать с меня корону. Я захохотал, увернулся, и мы оба устроили бестолковые скачки вокруг стойки микрофона.

Я в очередной раз поймал себя на том, что дуркуя вот так перед публикой, я как будто отдыхаю. За последнее время у меня как-то резко прибавилось серьезных дел, всяких расчетов, планирования, переговоров. А здесь в “Фазенде” я был среди своих. Прикормленных зрителей, которые привыкли к нашим с Наташей дурачествам и готовы были к любой фигне, которую мы им устроим. И мы устраивали. Ну ладно, иногда Наташа устраивала это все без меня, когда я отвлекался на всякие другие дела. С одной стороны, вроде как самостоятельно вести вечеринки – штука довольно обременительная, требует вложения массы физических и моральных сил. С другой – как же это все-таки приятно – смотреть в радостные лица наших завсегдатаев! Что там говорил Янчик? Времена тяжелые, кому нафиг нужно ходить на концерты? Он чертовски не прав. Как раз в самые трудные времена без праздничной отдушины никак нельзя. Может и до него сейчас это дойдет, он же раньше у нас в “Фазенде” никогда не выступал…

– Короче, пока Велиал радуется об мою корону, – скзазала Наташа, ухватившись за микрофон обеими руками. – Я вам расскажу наши планы на сегодня.

– Лимбо! – хором грянула публика.

– Лимбо! – выкрикнула Наташа. – У нас с вами полуфинал, вон там у нас таблица для тех, кто забыл участников…

– Андрюха заболел и сегодня не может, можно я вместо него выступлю?

– А почему Евы сегодня нет?

– А вне конкурса будут соревнования?

Наташа, улыбаясь и пританцовывая, ждала, когда поток вопросов из зала иссякнет. Потом поднесла палец к губам.

– Тсссс! Главная новость у нас не в этом, – свистящим шепотом сказала она в микрофон. – Сегодня у нас в “Фазенде” снимается телевизионная программа. И на этой сцене вместо меня и этого придурка в короне, будут выступать три других пары ведущих.

– Уууу… – разочарованно заныла публика.

– Да-да, точно! – радостно заявила Наташа и мстительно прищурилась в сторону студентов. – Я даже думала, куда бы поставить ящик с тухлыми яйцами, чтобы можно было безнаказанно в них покидаться. Но тухлые яйца плохо пахнут, а я вас очень люблю, мои дорогие…

Народ заржал.

– Короче! – Наташа хлопнула в ладоши над головой. – Это наши студенты. Они учатся быть актерами на всю голову, и сейчас у них, можно сказать, разведка боем. Мы с Велиалом…

– Да-да, это я, если кто забыл! – сказал я в микрофон Яна, который в этот момент был занят тем, что подключал свою аппаратуру.

– Ой, не обращайте внимания на этого клоуна, хватит с него, что он мою корону спер! – Наташа показала мне язык и снова повернулась к публике. – В общем, что-то я заболталась. Эй, кто там первый должен нас сменить? Идите уже сюда!

Я посмотрел на Стаса. Тот поднял голову от камеры и знаками показал мне, куда нужно повернуть студентов для начала.

На сцену поднялся парень в костюме как будто с выпускного. И подал руку девушке в школьной форме и фартуке. Хм, интересный заход… Прямо-таки, заинтригован Станиславский…

Парень двинулся к Наташе, но я перехватил его и повернул в нужную сторону. И поставил рядом девушку. Им в лицо ударил яркий луч прожектора.

– Ну что, студентики, – зловещим тоном спросил я, сунув голову между ними двумя. – Вы готовы к испытаниям?!

Я изобразил демонический хохот. Девушка в школьной форме вздрогнула и посмотрела на меня возмущенно. Стас, не поднимая головы от камеры, показал мне над головой большой палец вверх.

– Имя, сестра?! – выкрикнул я и сунул девушке микрофон.

– Веееелиал, ну как тебе не стыдно? – сладким голосом пропела Наташа. – Ты же пугаешь наших начинающих ведущих…

– Если они испугались, значит ведущие ненастоящие, – авторитетно заявил я, снова принимая позу Наполеона. – В общем, что мы лезем тут вообще? Пусть берут микрофоны и сами выкручиваются.

Я сначала хотел отдать микрофон, потом вспомнил, что забрал его у Яна. Бесцеремонно повернулся к студентам спиной и поставил микрофон обратно на стойку, предназначенную для “Цеппелинов”.

– А, да, кстати! – отпихнув в сторону Яна, я снова пристроился к микрофону. – Забыл сказать! Сегодня у нас с вами в гостях отличные музыканты. Это группа “Ян и Цеппелины”. И если вы не знаете, кто это, то я вам ужасно завидую, потому что вам предстоит масса приятных впечатлений!

– Ты уже закончил свой треп? – спросила Наташа.

– Да! – сказал я, мимоходом хлопнув Яна по плечу. – А, нет! Еще кое-что. Сегодня у нас не просто чемпионат. Сегодня у нас есть настоящий приз от спонсора! И спонсор этот – фирма “Золотая лилия”. Если что, ее прилавок вы можете найти вон там, рядом с “Африкой”! Жанна Андреевна, помашите людям ручкой!

Публика слегка расступилась, оглядываясь. Жанна Андреевна, уже скинувшая и пиджак тоже, смущенно и слегка нетрезво улыбнулась и скромно помахала рукой. Блин, надо будет что ли присмотреть за ней. Как-то неосторожно я ей коктейль предложил…

– Меня зовут Кирилл, – красивым поставленным голосом почти что диктора центрального телевидения сказал парень в костюме.

– А меня Марина, – чуть споткнувшись, сказала девушка. – И сейчас мы вызываем на ринг первую пару участников…

– Даже как-то непривычно, да? – усмехнулся я, подмигивая Наташе, когда она села рядом со мной на нашу “королевскую” парту.

Глава 6

– Сейчас мы споем одну нашу старую песню, – сказал Ян в микрофон и бросил на меня быстрый взгляд. – Я сначала хотел другую спеть, но эта лучше подходит к случаю. Поехали!

Саксофон тревожно заныл, публика в ожидании замолчала.

– Эта Марина совершенно деревянная, – меланхолично сказала Света. – Если бы она таблички поднимала, а не говорила, то смотрелось бы лучше.

– Таблички! – Наташа встрепенулась. – Блин, отличная же идея! Велиал, а давай как-нибудь так сделаем, а? Ты будешь в микрофон говорить, а я стоять рядом и поднимать свои реплики на картонных табличках, а?

– Ты же первая не выдержишь, – хмыкнул я.

– А если… – Наташа набрала в грудь воздуха и сделала большие глаза. – Да, точно. Не выдержу. Но идея-то отличная! Давай как-нибудь Кристину попросим что-нибудь повести. С табличками. От ее красоты у всех снесет крышу, а говорить ей при этом необязательно.

– И кто из нас будет тем смертником, кто предложит это Кристине? – засмеялась Света.

Мы с Наташей переглянулись с серьезным видом и прыснули тоже.

– …три капли воска на странице

В три краски выписан портрет

Три слова, три голодных птицы,

Три раза да, три раза нет.

За нашим трепом я как-то пропустил, о чем пел со сцены Ян. Судя по тому, с каким значением он бросал на меня взгляды, эта песня имела какое-то особенное значение. Но я оказался слишком твердолобым, чтобы это понять.

– Все, я посчитала, – Света захлопнула тетрадку. – Вов, дай ключ, пойду уберу документы.

– Вторую пару пойдем представлять? – спросил я у Наташи.

– Я бы представила, – Наташа поправила на голове ту самую картонную корону. Она у меня ее отняла сразу же, как только мы сели на свои места. – Но Ира попросила не делать этого.

– А то студентики пугаются? – усмехнулся я.

– Выглядят бледно, – Наташа подперла подбородок ладошкой и скривила скучное лицо. – Невыгодно для передачи.

– Ну и ладно, нам же лучше, – я пожал плечами. Правда почувствовал некоторое разочарование что ли. Тот самый случай, когда думаешь, что обязанность обременительная, а когда появляются те, на кого можно ее переложить, понимаешь, что, блин, а не очень-то и хочется перекладывать! Это ведь значит, что сегодня не будет охрипшего к финалу голоса, порванной в порыве захватившего драйва футболки и волны восторга, когда публика радостно орет ближе к финалу. Я тряхнул головой, отгоняя это непрошенное сожаление. Вот уж точно с чем нет проблем, так это с тем, чтобы устроить очередную вечеринку и выйти кривляться на сцену.

– Пойду посмотрю, как там наша Жанна Андреевна, – сказал я и поднялся.

– Стой! – Наташа ухватила меня за руку. – Слушай, я, конечно, проиграла… Но ты же не откажешься быть тамадой, правда?

– Я еще об этом подумаю, – усмехнулся я.

Рядом с прилавком Жанны царило оживление. Трое наших «реднеков» осадили дамочку, но пока все было вроде прилично. Руки никто не распускал, только комплиментики двусмысленные. Жанна Андреевна слегка смущалась, но выглядела вполне довольной жизнью. И даже глазки строила. Но на всякий случай я решил все-таки проверить.

– Как у вас дела, Жанна Андреевна? – спросил я, оттирая одного из реднеков. Того, который был ближе всех. – Не обижают вас тут?

– Нет-нет, Володя, все хорошо! – заверила спонсорша. И игриво стрельнула глазами. Не мне, разумеется, я для нее проходил по категории «какой-то мальчик».

– Да-да, Володя, не мешай давай, – всхохотнул один из ее ухажеров. – Не видишь, у нас тут кое-что наклевывается!

Все четверо весело засмеялись. Жанна Андреевна пока что не выглядела безудержно пьяной. Да и мужики это вроде неплохие. Непохоже, что они собираются воспользоваться ее беспомощным положением.

– А вы смотрите у меня! – я широко улыбнулся и погрозил пальцем реднекам. – Будете обижать Жанну Андреевну, я вам бошки поотрываю!

– Да как можно! Не-не-не! Мы за нее сами кого хочешь обидим! – заверили меня.

«Как это, оказывается, по-дурацки выглядит», – подумал я, направляясь обратно к сцене. Поймал себя на этой мысли, и мне сразу стало смешно. Похоже, я всерьез становлюсь Вовой-Велиалом, девятнадцати лет от роду. И ситуация заигрывания сорокалетних мужичков с дамочкой того же возраста для меня теперь выглядит комичной. Хотя нет, дело было не в возрасте. Просто один из реднеков напоминал Панкратова-Черного, когда тот изображал из себя опытного ловеласа в старых советских фильмах.

Тут песня «Цеппелинов» как раз закончилась. Ян буркнул в микрофон «Спасибо!» и отошел в тень возле сцены. А на ринг вышла вторая пара ведущих.

– Наверное, Ира из-за этого Паши просила нас не выходить, – сказал я Наташе на ухо.

– Я ему заранее влепила пару, – сказала Наташа. – Нефиг, потому что.

– А если тебе понравится, как он будет выступать? – прищурился я.

– Не понравится! – гордо вскинула подбородок Наташа и поправила корону.

– Сам дурак, – философски заметил я и уселся рядом с ней на парту.

Наверное, если бы в мире где-то существовала справедливость, то этот Паша, которого так интересовала гипотетическая возможность материться со сцены, то он бы сейчас звездно зажег. Но справедливость куда-то явно отлучилась. И эта пара ведущих выезжала исключительно за счет партнерши Паши – миниатюрной писклявой девицы, которая явно поражала той маленькой негритянке из «Полицейской академии». Она даже какое-то подобие рэпчика изобразила, пока он нещадно тупил и смог только с третьего раза объявить пару участников.

– Я же говорила! – победно заявила Наташа.

– Не жилец, – согласился я. – Надо было ему таблички вручить, пусть бы стоял макетом самого себя.

– Прикинь, мне Ира сказала, что его кто-то даже выбрал в рекламе сниматься, – Наташа вздохнула, сложила руки в замок и насупилась. – Типа, он спортивно выглядит, а там нужно как раз чтобы парень тупо стоял и бицуху показывал. А так бы я его уже выперла…

– Такая вот ирония, ага, – усмехнулся я и перевел взгляд на Яна. Который топтался неподалеку и всем своим видом показывал, что хочет со мной пообщаться.

– Иди давай на галеры, – подмигнула Наташа и мотнула головой в его сторону. – Оценку я вместо тебя поставлю.

– Я сам! – я отобрал у нее ручку и вывел двойку напротив имени Паши. Еще раз посмотрел на сцену, где пританцовывала его маленькая напарница. – А девочка молодец, ей пять!

Я спрыгнул с парты и направился к Яну.

– Слушай… – тихо начал Ян, отводя меня в сторонку от ринга, где как раз сейчас первый из участников подныривал под пока еще высокой планкой. – В общем, я хотел спросить… Ты тогда точно сказал, что с гастролями у нас все, облом?

– Янчик, давай я тебе как есть растолкую, лады? – сказал я и посмотрел ему в лицо. Блин, какой он здоровенный все-таки! Как он при таких размерах может быть таким рохлей? И ведь еще и образованный мужик…

– У тебя тут всегда так много народу? – спросил Ян, подождав, когда публика чуть затихнет. Как раз в этот момент что-то там происходило на ринге, но я стоял к нему спиной и не видел.

– Всегда, – хмыкнул я. – Так вот, объясняю популярно. Мне все еще нравится, как вы играете. И у вас все еще имеется не совсем протухшая популярность, на которой можно выехать, чтобы ваши концерты собрали нормально зрителей.

– Но? – Ян посмотрел себе под ноги.

– Но ты повел себя как идиот, – сказал я. – Устроил какое-то нытье непонятное, взялся моим парням на мозги капать. С авансом еще этим полез…

– Блин, ну извини! – Ян шмыгнул носом, как нашкодивший подросток. – Я же правда не знал, что у тебя вот такое… Мне кажется, у нас на отчетниках в рок-клубе меньше народу.

– Да не, это только кажется, – я махнул рукой. – Иллюзия толчеи. Забей. Речь не о «Фазенде», а о тебе. И твоем гипотетическом участии в гастролях.

– Блин, Велиал, если ты передумаешь… – снова заговорил Ян. Мне захотелось поморщиться. Все-таки, Ян мне не нравился. В ипостаси выпрашивающего еще меньше, чем в ипостаси «всепропального» нытика. Но есть нюанс. Он приехал. За пару часов спинал своих «Цеппелинов» в кучу, решил вопрос с транспортом, даже басиста нашел кем заменить. Значит не совсем безнадежен.

– Заткнись, Янчик, – сказал я. – Короче, дело такое. Мои парни сказали, что не хотят с тобой работать. И я их отлично понимаю. Сам расхотел. Но мне тут Наташа на картах погадала, и по всему выпало, что это скорее челлендж, который нужно пройти. Так что, считай, что тебе повезло.

– Челе… Что-что? – переспросил я.

– Хочешь историю про дона Хуана? – усмехнулся я. – Ладно, не ссы, по глазам вижу, что не хочешь. Вот как мы с тобой поступим. Я устрою тебе очную ставку с Астаротом. Если ты его убедишь, то я вписываю тебя в гастроли.

– С Астаротом? – растерянно повторил Ян и чуть презрительно поморщился. – И что, мне его нужно будет уговорить что ли?

– Все так, мужик, – я похлопал Яна по плечу. – Мне, как ты понимаешь, моральный дух моих «Ангелов» много дороже, чем твои какие-то там проблемы. Я, конечно, сочувствую, что этот твой Егор будет из тебя бабки вытрясать, но это же не я тебя тащил в… гм… в это все.

– Справедливо, – грустно кивнул Ян. И во мне шелохнулось что-то реально похожее на сочувствие. Может он и правда небезнадежен, а? И карты мне подсказали верный ход. Ну, то есть как, карты… Просто идея пришла в голову как раз в тот момент, когда Наташа мне гадала.

– Готов на такие условия? – спросил я.

– А ты серьезно мне за сегодня заплатишь? – поднял голову Ян.

– Могу хоть прямо сейчас, – сказал я и полез в карман за наличкой.

– Нет, давай потом, чтобы все честно, – остановил меня Ян.

– Заметано, – кивнул я.

– И, кстати это… – Ян глянул на меня исподлобья. – А можно мы подольше поиграем сегодня? Ну, когда этот ваш чемпионат закончится, как я понял, тут же все не сразу расходятся? Остаются побухать и потанцевать?

– Можно, – кивнул я. – Но гонорар не увеличится.

– Я понимаю, – патлатая голова Яна снова качнулась. – Я просто по нормальной публике соскучился. А тут такие все… ну… нормальные. Я просто понял, что давно не выступал. После того концерта в «тряпке», кажется вообще ни разу.

– Да без проблем, – я пожал плечами. – Как я уже и сказал, как музыкант ты мне нравишься.

– Круто, спасибо! – Ян схватил мою руку, потряс и шагнул в сторону своих «Цеппелинов». Потом замер и повернулся. – А когда мне надо будет с Астаротом-то разговаривать?

– Я позвоню, – сказал я.

Перевел дух, встряхнулся. Есть шанс, стопудово есть. Вон как у него глаза опять засветились. А ведь он всего-то пару песен пока что спел. На живую и теплую публику. Музыканты должны выступать. Обязательно! Если они не слышат воплей с аплодисментами и не видят восторженных глаз, то начинают как будто гнить изнутри что ли…

Я смотрел, как Ян собрал своих «Цеппелинов» в кружочек и что-то им заясняет, активно жестикулируя. Ну вот и ладушки. Значит у нас еще и концерт будет после чемпионата.

У нашей с Наташей парты меня уже ждали. Там дежурили Боба и Колямба. Второго я даже не ожидал тут увидеть, он как-то не был раньше завсегдатаем наших вечеринок. Получал свои деньги вместе с отчетами, и как будто не интересовался больше.

– Здорово, Вован! – Боба пожал мне руку и ощерился, сверкнув золотым зубом. – А у нас к тебе, в натуре, дело есть!

– Блин, сбежать уже не успею, да? – усмехнулся я. – Привет, Колямба.

– Слушай, я не понял, а вы что, количество людей на вход что ли ограничили? – Колямба сложил руки на своем круглом выпирающем брюхе. Кажется, за это время он стал еще больше, чем раньше. – У вас что ли деньги лишние?

– Больше местная вентиляция не тянет, мы опытным путем проверили, – сказал я.

– Нормально тут все тянет! – Колямба несколько раз вдохнул и выдохнул. – Что ты мне тут рассказываешь?

– Да погоди ты! – Боба ухватил Колямбу за локоть. – Раз он так говорит, значит знает, о чем! Ты же сам сказал, что Вован тебе единственный нормально денег приносит.

– Но можно же и больше! – Колямба всплеснул руками.

– Так мы же за это потрындеть и пришли, – Боба оттер Колямбу в сторону и похлопал мне по плечу. – Вован, вы же сейчас свои вечерины проводите раз в неделю всего?

– Ну да, – кивнул я.

– И каждый раз у вас такой вот шалман? – Боба снова дернул за пиджак Колямбу, который открыл, было рот, чтобы что-то сказать.

– Типа того, – кивнул я, уже понимая, к чему он ведет.

– Короче, мы тут с Колямбой покумекали, прикинули хрен к носу и вот что решили, – Боба хитро прищурился. – Как насчет трех вечерин в неделю, а?

– Не, – я помотал головой, практически не задумываясь.

– Эй, Вован, ты чо? – удивился Боба. – У тебя что ли деньги лишние?

– Всех денег не заработаешь, – философски заметил я.

– Я не понял, ты что, отказываешься? – захлопал глазами Колямба.

– Именно, – кивнул я.

– Это почему еще? – требовательно спросил Колямба.

Я посмотрел на Наташу, которая сидела на парте в картонной короне. Скрестив ноги по-турецки. На третью пару ведущих, которые только что вышли на ринг и приветствовали камеру. На радостно ухмыляющегося Яна. На Жанну Андреевну, возле которой остался только один ухажер, зато самый настойчивый. Тот самый, похожий на советского ловеласа Панкратова-Черного. На радостно галдящую вокруг ринга толпу. На Макса, жонглирующего бутылкой на радость обступившим его поклонницам. А хорошо у нас, вот что. Мы ведь вдохнули в это место жизнь!

– Потому что лучшее, враг хорошего, парни, – сказал я. – Не потянем мы три раза в неделю, вот почему.

– Ну, Вован, ну елы-палы! – Боба хлопнул себя по ляжкам. – Я думал, что ты обрадуешься! Колямба, а сколько ты бабок ему отстегиваешь за работу?

– Нормально отстегивает, – отмахнулся я.

– Ну вот! – обрадовался Боба. – А чего ты тогда кобенишься как целочка? Колямба гонит остальных своих двоечников, которые дискач обычный не могут организовать, ты берешься, и все чики-пуки. А?

– Неа, – я снова помотал головой. – Мастер-класс для двоечников могу провести. Но сам заниматься не буду.

– И со своей этой дылдой не посоветуешься? – спросил Боба.

– Ну давай спросим, – согласился я. – А то что я за всех тут решаю. Наташ! Иди сюда к нам!

Наташа сползла со стола и подошла с задумчивым видом.

– Нам предлагают работать три раза в неделю, – сказал я.

– Каждую неделю? – наташины инопланетные глаза стали совсем уж неприлично большими.

– Ага, – кивнул я.

– Не, – в точности как и я, она помотала головой. – Я тогда сдохну. У меня скоро сессия.

– Я же говорил, – я развел руками. – Слушайте, мужики, я бы и рад помочь, но увы. Мы правда не потянем.

– Да блин! Ты меня не слышишь что ли? – завелся Колямба. – Я же тебе русским языком предлагаю – забирай остальные выходные и проводи свои вечеринки!

– Я прекрасно тебя слышу, Колямба, – спокойно сказал я. – Просто я не согласен.

Возможно, пару месяцев назад я бы согласился. Но сейчас у меня уже были другие планы. Собственно, мы даже уже обсуждали в офисе, зачем нам вообще эта «Фазенда». И сошлись на мысли, что не столько из-за денег, сколько для фана. Потому что именно в «Фазенде» мы стали командой. И теперь здесь обкатываем свои идеи, даже самые странные. Но вот приковывать себя наручниками к батарее бывшего овощехранилища на постоянку… Не, так себе идея.

– Да и нафига тогда вообще?! – взорвался Колямба. – Кочевряжится он!

– Я не поняла, нас что, выгоняют? – Наташа взмахнула ресницами и посмотрела на Бобу. Тот дернул Колямбу за пиджак в сторонку. Отвел к ближайшей квадратной колонне и начал что-то активно втолковывать.

– Они же несерьезно, правда? – нахмурилась Наташа. – Я очень люблю нашу «Фазенду», но чтобы ночь с пятницы по понедельник… Это чересчур же?

Глава 7

– Короче, Вовчик, такое дело… – Боба направился ко мне как раз в тот момент, когда я двинул к нему.

– Стоп, Боба! – перебил я его. – Погоди, не говори ничего. Я уже понял свой косяк, так что беру свои слова обратно.

– О, так ты берешь остальные выходные? – обрадованно воскликнул Боба. Колямба стоял в отдалении и сурово зыркал глазами из-под насупленных бровей.

– Нет, – я покачал головой. – В смысле, да, но нет. Дайте нам пару дней. А лучше где-то неделю. И мы все устроим.

– Но ты же чисто сам будешь вот это все? – Боба ткнул пальцем в сторону ринга.

– Точно нет, – сказал я.

– В смысле, нет? – Боба развел руками.

– Боба, вам шашечки или ехать? – усмехнулся я. – Я же сказал, что мы подумаем и все организуем. И я к Колямбе заеду со всеми планами и бумагами в… скажем, в четверг следующий.

– А… – начал было Боба, но махнул рукой. – Ладно, уболтал уже, черт языкатый. Эй, Колямба, иди сюда! Ты же слышал, что Вован говорил?

Боба приобнял Колямбу и перенаправил в сторону бара. А я снова посмотрел на Наташу.

– Я же говорила, что Таро никогда не ошибается! – с непрошибаемой уверенностью заявила она. Будто только что не она убеждала меня, что “Фазенда” на постоянку – это чересчур.

– Конечно, все именно так, моя королева, – засмеялся я.

На самом деле, когда я раздумывал, что надо бы объяснить Наташе про концентрацию на главном и грамотное распределение ресурсов, я вдруг понял, что все не так. И что предложение Колямбы и Бобы вполне закономерное следствие из нашего успеха. И вот тут-то мне реально вспомнилась та самая карта из расклада. Про напрасный труд. Получается, что мы сейчас чуть импульсивно не отказались от честно заработанных плодов нашего же успеха. Вместо того, чтобы посмотреть на все чуть под другим углом. Это ясно, что с каждым днем дел и занятий будет прибавляться. И что каждый раз будет казаться, что новое дело важнее предыдущего. И вопрос о том, что “Фазенда” становится обременительной, у нас уже вставал. Но это точно не значит, что нужно от нее отказываться. Тут нужно другое решение. Я еще точно не сформулировал, какое именно, но идеи кое-какие появились.

– Все получится, – подмигнул я.

– Зуб на сало? – прищурилась Наташа.

– Как два пальца об асфальт, как сказал бы Боба, – заверил я. – Пойдем оценивать третью пару.

****

– Стоп! Не пойдет! – Ирина помахала ладонью перед объективом и уперла руки в бока. – Паша, ты нормальный вообще? Ты про историю несчастной любви рассказываешь, что еще за хиханьки в камеру?

– А зачем она меня смешит? – огрызнулся Паша и прыснул, спрятав лицо в ладонях.

– Между прочим, это вызов твоему профессионализму, – невозмутимо сказала Наташа. – Или ты думаешь, что когда в рекламе будешь сниматься, на тебя километры пленки будут тратить? На эти твои “гы-гы-гы, покупайте гантели, сотворите себя, бу-га-га!”

– Все равно, пусть она отойдет, – Паша поднял голову, лицо его было красным. – Стас, Ирина, ну скажите ей!

– Пойдем, – я ухватил Наташу за руку и потащил к бару, – Видишь, у них тут драматический момент.

– Драматический, ага, – фыркнула Наташа.

Этому Паше натурально не повезло. Бывают любимчики босса, а тут Наташа что-то закусилась.

– Макс, набулькай нам чего-нибудь безалкогольного, – попросил я. – От алкогольного наша Наташа, боюсь, сломается.

– Да, просто водички будет нормально, – вздохнула Наташа и облокотилась локтями на стойку. – Блин, ну я не-мо-гу уже! Почему он такой тупой? Вот ты понимаешь, что он тупой, Велиал? Зачем Ирка с ним носится?

– Наташ, ты босс, – я развел руками. – Если он тебя так бесит, то просто выгони его. И забудь.

– Я не могу, – Наташа взяла со стойки стакан. – Я понимаю, что это будет несправедливо.

– То есть, я все правильно сделал, что тебя увел? – усмехнулся я. – Слушай, Наташ, что с тобой такое происходит? Ты ведешь себя странно.

Очень странно было применять слово “странно” к поведению Наташи. Но тут было именно оно.

– Да, – сказала Наташа и сделала еще один глоток. – Слушай, Велиал, можно я тебе пожалуюсь?

– Валяй, – я подмигнул. – Ты же знаешь, я всегда готов подставить дружеское плечо. Или жилетку, если таковая нужна.

– Я запуталась, – глаза Наташи стали серьезными. – И сейчас уже думаю, что может мне вообще не нужно даже думать про замужество никакое. Мне кажется, я от этого тупею.

– Неинформативно, – сказал я. – Разверни свою мысль.

– Как все было, – Наташа шумно выдохнула и посмотрела на носки своих туфель. – Вова ко мне приходит и говорит: “Или с тобой, или ни с кем!” Привез мне полный багажник шмоток, прикинь? И цветы еще дарит. Дурацкие какие-то, правда, я даже названия их не знаю. А я его когда вижу, я как будто забываю, как разговаривать. Лицевой паралич, как когда я пыталась по-французски с настоящим французом разговаривать. У меня так крышу снесло, что я подумала, что вот оно, настоящее. Как в книгах пишут, любовное безумие. Ну и когда он сказал, что мы поженимся, я сразу согласилась.