Гарри Поттер и 40 000 способов подохнуть

Внимание! Данная книга содержит сцены насилия, жестокости, описание половых актов. Герои употребляют наркотики, как выдуманные, так и реальные. Действия и суждения героев не отражают суждения самого автора и написаны исключительно с художественной целью (все суждения, честно).

Данное произведение  не предназначено  для лиц со слабой психикой, эмоционально неустойчивых, беременных и кормящих женщин.

Данное произведение не следует читать лицам, не достигшим 18 лет.

Книга может оскорбить ваши религиозные чувства, эстетические чувства, чувства поклонников серии о Гарри Поттере и вселенной Вархаммера 40 000.

Данное произведение пишется и распространяется исключительно на некоммерческой основе. Если вы желаете отблагодарить автора данного произведения, то можете приобрести любую другую мою книгу.

Вы можете свободно распространять данную книгу (скачивание открыто для подписчиков), с указанием авторства и ссылкой на оригинал текста.

Права на Гарри Поттера принадлежат Джоан Роулинг.

Права на Вархаммер 40 000 принадлежат Games Workshop.

Рациональное мышление и здравый смысл принадлежат всему человечеству, но в книге они не используются, и я не знаю зачем их упомянул.

Глава 1

Если на танцполе фестиваля техно-музыки перед вами появляется жуткий трёхметровый демон, вы достаточно быстро приходите к верным выводам.

– Блять, это было не экстези! – я вытер покрытое испариной лицо и сделал небольшой глоток смехотворно дорогой воды.

Паники нет, страха нет. Нет даже лёгкой озабоченности. Ведь это Европа! Ещё одна таблетка у тебя в кармане, так что надо прислушиваться к ощущениям, если ничего кроме галлюцинаций не произойдёт, можно тусить дальше. А демоны… А что демоны? А вот если начнёт шкалить сердце или появится тошнота, то можно сдаться дежурным медикам. Они быстро определят, что же такого тебе продали, и введут антипсихотик, если в таблетках был галлюциноген. Или откачают, если тебя накормили чем-то «дизайнерским».

С другой стороны, так долго пялиться уже невежливо.

– Хей, мэн! Ю а беттер! – и салютую незнакомцу водой. А вообще надо бы обнять демона, вдруг ему грустно?

Судя по всепоглощающему чувству любви, экстези в таблетках, которые мне продал потный афроамериканец с розовыми дредами, всё же было.

Демон на ощупь был шершавым и горячим. Он наклонил бугристую башку и уставился на меня одним глазом. Если бы костистая морда могла демонстрировать эмоции, я бы сказал, что он предельно удивлён.

Эко меня плющит-то! Надеюсь, это я обнял колонку. А не впадаю в кому от отёка лёгких.

Китайские химики – те ещё затейники.

– Ты желаешь служить губительным силам, смертный? – в первый момент я не понял, откуда исходит голос. А потом понял, что голос идёт из головы. Из моей головы. Ну ладно, это даже скорее радостный признак. Как пишут в интернете, внешний источник звука – это признак шизофрении. А так… меня просто глючит. Так что я решил не противостоять бреду.

Нет, поймите меня правильно, это вполне себе рациональное решение. Если ты борешься с видениями, ты можешь начать испытывать страх. Плещущийся в крови эйфоретик пока мешает подступающей тревоге, но если начать себя накручивать, то вполне можно уползти в бэд-трип. Так что улыбаемся и машем. В конце концов, меня отпустит. Часов через пять. Ну, или есть медики с антипсихотиками.

Я снова глотнул воды.

В этот момент диджей как-то очень заковыристо замиксовал, свет ударил сверкающим потоком, и я растворился в этом потоке. Ничего не стало. Только свет и музыка.

– Смертный?

Ах, да, ещё и демон.

– Чё? – признаться честно, я благополучно забыл, о чём мы с ним говорили. Чтобы мой вопрос не показался наездом, я аккуратно погладил костистую плоть.

– Ты желаешь отдать свою душу в обмен на силу и власть? – в голосе, который звучал в голове, возникли недовольные нотки.

Я проигнорировал желание мозга меня напугать и вычленил главное.

– Тебе нужна моя душа, мэн? – слава богам, демон говорил на русском, было бы неловко осознать себя посреди диалога с кем-то из местных. Я же толком и языка не знаю-то… Ну, воду там купить, наркотики, в гостиницу заселиться…

– Да! И в обмен на неё… – начал было демон.

– Дарю! – о да, вода такая вкусная…

– Что? – теперь удивился мой собеседник. Я покосился на демона и нажал себе на глазное яблоко. Изображение послушно поехало. Значит, я всё же говорю с колонкой. Ну да боги с ней, с неё не убудет.

– Чувак, ты клёвый, дарю тебе мою душу! Просто так! Ничего не надо. Ты главное это, не переживай только! Не напрягайся! И это, водичку будешь? Ты когда пил последний раз? – в конце концов, если это человек, он без воды. А торчки должны заботиться друг о друге. Первое правило рейвера. А что выглядит чувак странно… Это вы ещё меня не видели!

Я протянул демону бутылку воды.

– Да будет так, смертный. Склоняюсь перед твоей волей!

И демон поклонился. Я потрепал его по ветвистым рогам. Прикольные! Они даже горячее остального демона. Наверно, он через них охлаждается?

А потом демон махнул когтистой лапой, разрывая меня напополам.

В следующий момент я смотрел на свои ноги в белых джинсах, которые заливало алой кровью, что в свете прожекторов зала выглядела чёрной. В зале царил кровавый хаос, демон рвал людей на части под изумительно красивые звуки. Ещё я думал. Думал о том, что в таблетках намешали чего-то явно не того. Надеюсь, меня успеют откачать раньше, чем я врежу дуба по-настоящему. Воцарившуюся в зале бойню я не воспринимал иначе, как бред своего накаченного наркотой мозга.

Я только надеялся, что больно будет всё же не так, как мне глючится. И что врачи успеют меня откачать. На танцполе уже много лет никто не умирал. И это внушало оптимизм. К счастью, боль так и не пришла. Темнота настала раньше.

Ощущения тела не было. Я падал и падал. Вокруг крутился какой-то цветной калейдоскоп. Меня словно тянуло этим потоком. Темнота касалась меня, норовя растворить, но радужные искры прикасались к моему «Я», восстанавливая его целостность. Продолжалось это долго. Очень долго. Целую вечность.

А потом раздался голос.

– Смертный!

М-да, кажется, меня до сих пор не отпустило. Зато я мыслю, следовательно, существую? Значит, стоит только подождать, и врачи меня спасут! К тому же у меня крутая страховка. И оплачивает, в том числе, и «риски рекреационного отдыха». Это так страховая окрестила риски передоза. Кстати, страховка была местная, в родной Москве мне подобного не продавали. Там вообще мало что продают, в открытую.

– Драсьте! – я пришёл к выводу, что долго молчать невежливо. Даже если это бредовые видения.

– Чего ты желаешь? – голос продолжил допрос. Звуки рождались сразу во всём мире вокруг. И в голове в том числе. А что, прикольный эффект!

Я хотел было сказать что-то типа «А можно сделать так, чтобы меня отпустило», но понял, что это будет, как минимум, глупо. Во-первых, это нереально, а во-вторых, так меня ещё не пёрло!

– Боюсь, тебе не в силах исполнить мою просьбу! – сказал я честно. В конце концов, не отпустит же меня, даже если я об этом попрошу? А это создаст определённую неловкость. Хоть собеседник явно мнит себя всесильным. А когда у него ничего не выйдет, он расстроится. Нет, меня ещё определённо держит.

– Хм… Ты не врёшь! И даже прав в своих суждениях! Ты мудр, смертный! – темнота одобрительно замерцала.

– А водички у вас не найдётся? – регулярно пить – это важно. Даже если ты не чувствуешь жажды.

– У тебя нет тела. Ты чистый разум! Ты можешь сделать для себя всё, что пожелаешь! Любое удовольствие, любой порок! Сейчас ты свободен!

– Блин, звучит круто! – честно признался я. И попытался, как во сне, сделать что-то необычное. Стать, например, светом? Или временем? В конце концов, я опытный!

Короче, я сделал «тыц-тыц-тыц»!

И стал «тыц-тыц-тыц»! Я был звуком, пульсирующим под музыку! Это было круто и продолжалось… Хрен кто знает, сколько оно продолжалось.

– Тебе действительно больше ничего не нужно? – снова раздался голос, и я ощутил себя в одной точке.

– А зачем? И так клёво! – честно ответил я. И снова стал «тыц-тыц-тыц». Реально, это была самая крутая форма существования. Это как лежать накуренным на берегу тёплого моря и трескать фрукты. Только ещё круче.

– А ну, хватит! Хватит, я сказал! – меня пронзил разряд боли. Было сложно сказать, что именно заболело. Но так больно мне не было никогда!

– АЙ! За что?! Что я тебе сделал плохого? Почему ты меня обижаешь? – на всякий случай я не сопротивлялся. Вдруг это врач пытается починить аритмию электрошоком? Не надо ему мешать.

– Я слепец! Я тот, кто пишет в книге судеб! Я сама судьба!

– Блин, чувак, наверное, это херово, без глаз-то? Если хочешь, давай я тебе расскажу, как это, видеть? – я проникся к безглазому чуваку искренним сочувствием. – Ты всегда был слепым или заболел? Или несчастный случай? Извини, если я бестактен, можешь не рассказывать. Только это, я тебя тоже не вижу. Меня ещё держит, понимаешь? Ты, кстати, пробовал наркотики?

– Первый раз вижу душу, которая под кайфом! – изумлённо признался голос. – Обычно ко мне попадают… Иначе.

– Так ты меня видишь? – я снова выделил в словах собеседника главное. – О, клёво, у тебя, значит, погоняло такое, "Слепец"? Или тебе поставили эти импланты, которые в интернете хвалят? Чувак, а как это оно, с искусственными глазами?

В следующий момент у меня пропала возможность говорить.

– Первый раз вижу упоротую душу! – повторился собеседник. – Никогда ещё биохимия мозга не влияла на душу. Разве что разрушает её. Как ты дожил в своём мире до своих лет? – в голосе проскользнуло искреннее удивление и… участие?

Отвечать не получалось. Но это меня не остановило. Я искренне возмутился и представил в голове, что наш мир – это довольно-таки безопасное место. И если ты великовозрастный тусовщик и можешь зарабатывать своими мозгами, то окружающие ничего не будут иметь против. К тому же, это моя жизнь, живу как хочу. И в конце концов, я уже затрудняюсь определить, что я такого сожрал. Глюки, голоса, теперь вот, на философию потянуло…

Ответа не последовало, и я снова стал «тыц-тыц-тыц», обиженно завернувшись в кокон из света. В конце концов, никто меня не заставит говорить с голосами в голове. Ну в самом деле, ведь это моя голова?

– Детство священно для многих народов и во многих мирах. Но я первый раз вижу детство, которое длится всю жизнь! – нудящий голос из пустоты снова возник в голове.

– Эй, а не пошёл бы ты в задницу, а? – меня искренне возмутило обвинение в собственном инфантилизме. – Я взрослый человек и живу как хочу. Я веду такой образ жизни на свои деньги, никому не мешаю! И вообще…

Что там вообще, я так и не придумал. Потому предпочёл многозначительно молчать. Признаться, в данный момент меня занимало другое. Могу ли я стать не только светом и музыкой, но оргазмом? Хотя, наверно, лучше не надо. Меня и так, наверняка, сейчас активно откачивают. А лежать обоссанным, да ещё и с эрекцией… Нет, я всё понимаю, никто не осудит и даже слова худого не скажет, но раз можно без этого, наверное, можно и без этого?

– Я принял решение! – что-то меня дёрнуло, и я повис в темноте без своего «тыц-тыц-тыц», без света и даже без вкуса булочки с корицей и кофе, которым я был последнее время. Стало как-то грустно. Наверное, препараты начинают действовать, и скоро я очнусь где-то в палате. Надо будет выяснить, чем же именно накормил пушер. Вдруг это условно-безопасное нечто, просто не для тусовок?

Импульс боли меня взбодрил, и я сосредоточился на голосе в голове.

– Ты присягнул хаосу, смертный. Но до тебя никто не давал свою душу в дар, просто так. Биллионы тех, кто желают силы и власти. Бессчётное множество получают их в дар, и лишь единицы становятся достойными даров смеющихся богов! И все ставят свои души, что потоком текут в глотки голодных тварей ада!

В ответ даже не получилось ничего подумать, потому я вежливо внимал.

– У роковых сил всегда были чемпионы, но не было святых! Нет тех страстей, которые хаос не мог бы исполнить. Но ты и так порочен. Ты принял в себя страсть, но в твоей душе осталось место для всего остального. Ты коснулся хаоса, но он не опалил тебя!

О, а вот и манию подвезли! Как домой вернусь, обязательно обсужу это со своим психотерапевтом. Нарциссизм – это не плохо, особенно если его контролировать. Но вот скатиться в манию из-за сверхценных идей на свой счёт было бы не слишком круто. Придётся пить нормотимики, а они исключают любое ширево. О здоровье надо заботиться. И всё же не хотелось бы…

– Потому решено дать тебе испытание! Дорога могущества открыта для тебя, смертный, и ты сможешь вознестись к престолам владык. Оно же и будет наградой: исполнение детской мечты. То, о чём ты истово мечтал, чего ждал, о чём молился…

– Я могу есть эйфоретики каждый день, не будет серотониновой ямы, не будет нагрузки на сердце и…

– Нет, другая мечта. Кем ты хотел стать в детстве? – в голосе проскользнули очень знакомые нотки. Так со мной общались друзья, когда занимали мне денег, после того как меня третий раз подряд обокрали на пляже в Барселоне.

– Водителем большегрузных фур? Ты серьёзно? Я не хочу быть водителем большегрузных…

– Волшебником! Ты хотел стать волшебником. Повелевать тайными силами, учиться в школе магии и колдовства!

Я попытался зафиксировать слова незримого собеседника на подкорке. Если я смогу понять, когда именно мне пришло в голову, что я маг и волшебник, то это состояние не станет навязчивым. Первое правило психонавта – отслеживай, что у тебя в голове. Это позволит тебе оставаться вменяемым, хоть и с ебанцой. Ну, и сильно сэкономит денег на лечении. Хотя, в ближайшее время лучше обойтись без психоделиков.

– Ты отправишься в мир, где у тебя будут все шансы. Ты получишь силы, о которых мечтал. И если и там ты сохранишь себя в целостности, то мы встретимся вновь. Здесь, в самых жутких глубинах варпа!

О, прям хорошие новости, значит, сейчас будет интересный мультик для моей головы. Если я правильно себя знаю, то это говорит о том, что я засыпаю. И значит, меня откачали! Ура!

– Иди, смертный, и будь достоин своей клятвы!

В следующий момент меня закрутило и потянуло куда-то вниз. Я летел всё быстрее и быстрее, пока не…

– ААААААА! – я орал дурным голосом, когда ощущения собственного тела вернулись ко мне и ударили по мозгам кувалдой.

– ААААААА! – продолжал вопить я, осознавая, что тело-то, в общем, и не моё, и вытянутые руки никак не могут принадлежать могучему жлобу в центнер весом.

– Гарри, Гарри, успокойся, у тебя что-то болит? – раздался женский голос.

– АААААА! – продолжал вопить я. В голове была простая мысль:

«СУКА! ЭТО БЫЛО НЕ ЭКСТЕЗИ!»

Думаете, быть ребёнком сложно?

Ответственно вам заявляю: при наличии жизненного опыта, детство – это огромный плюс. Время от времени я со смехом вспоминаю те многочисленные истории, когда очередной взрослый дядя попадал в тело Гарри Поттера и карал бедных Дурслей за скотское поведение.

Начнём, пожалуй, с того факта, что жил я в своей комнате. Вполне себе просторной и уютной.

Ну а что вы хотели? Как-никак, а Гарри Поттер – победитель всех и всяческих интеллектуальных игрищ и олимпиад. Системный поиск информации, вежливая тихая речь и умение говорить людям то, что они хотят услышать, сделали из меня всеобщего любимца.

Вежливого разговора с Мистером Сандерсом, нашим классным руководителем, хватило для того, чтобы дядя Вернон начал со страшной силой уважать чужие границы. Короткий ликбез насчёт прав детей, а также демонстрация визитных карточек местной администрации, сделали наше общение сугубо вежливым. Притом, что я не просил особого отношения, а лишь играл отведённую мне роль немного замкнутого, но крайне умного приёмного ребёнка.

А постоянные поводы для гордости в виде многочисленных учебных грамот, статьи в газете и даже короткого ролика на местном телевидении практически влюбили в меня Дурслей. Ну, право слово, кто же будет обижаться на мальчика, который приносит тебе столько славы?

К слову, с Дадли у нас были почти дружеские отношения, несмотря на то, что он меня периодически пытался поколотить. Но не всерьёз (достаточно было демонстрации половинки кирпича и рассказа, как именно я обставлю несчастный случай). К тому же, я снабжал сводного брата последними новинками музыкального рынка.

Откуда деньги, спросите вы?

О, это отдельная история.

Когда мне было восемь, Дурслям пришло письмо без обратного адреса. Принесла его не сова, просто в один прекрасный день оно оказалось в почтовом ящике. Я его туда положил, если кто не понял.

Письмо было от некого Л. С. Дональда. Он представлялся моим дальним родственником и сейчас проживал в южной Колумбии. В силу своих проблем с законом, он не может участвовать в жизни Гарри, как того требует его родственный долг, но с радостью поможет семье его опекунов ни в чём не нуждаться. К письму прилагался пакет налички и краткая инструкция, как эти деньги можно обелить перед налоговой.

Аналогичное письмо пришло в один из местных фондов, который занимался помощью детям-сиротам, с просьбой приглядеть за мальчиком, который очень дорог неизвестному меценату. Деньги, разумеется, были в большом объёме, с наказом истратить половину на стипендию доброму мальчику Гарри.

Откуда деньги, спросите вы? Неужели я ограбил банк, сыграл на бирже, используя свои уникальные знания английского рынка фондовых бумаг, или, может, магия?

Ну, в каком-то роде, да.

Я торговал травой.

Моя маленькая империя началась довольно прозаично. Для начала я купил марихуану у местного барыги (ревел, трясся и говорил, что отец меня убьёт, если не принесу ему коробушку), выковырял семена из бошек, и посадил кусты сразу в десятке мест. Заброшенных садов в Уэльсе много, а лето достаточно тёплое для созревания. Что-то находила полиция, но оставшегося объёма мне вполне хватало для того, чтобы снабжать ганжубасом весь город. Травку я толкал в местном кампусе, со временем даже появилась система оптовых поставок через тайники. Когда появились деньги, заросли марихуаны превратились в аккуратные боксы в заброшенных домах.

Ещё я состоял в переписке с Александром Шульгиным и строил планы насчёт глобализации рынка веществ на двадцать лет раньше нашей истории.

А через Дурслей и фонд я легализовал доходы. Не слишком выгодно (уходило много заработанных денег), но практически без рисков.

Правда, в этом мире были и отличия от канонической истории. Шрам у меня был не в виде молнии, а какой-то уродливой звезды, словно мне сделали прививку от натуральной оспы на лоб. Дядя был не толст, а имел разряд по гиревому спорту, и хранил дома целый арсенал. Хранил легально, как отставной сержант. Дадли, в связи с этим, тоже не был изнеженным ребёнком, скорее типичным сыном военного. Большой, сильный и туповатый. А среди соседей не оказалось старушки-кошатницы.

Нужно ли говорить, что ни в какой Хогвартс я не собирался?

У меня тут было всё. Хорошая одежда, качественное питание, забота, уважение, мощная акустическая система и один из первых персональных компьютеров.

Змей я избегал, в зоопарки не ходил, с тётушкой был кроток и вежлив. Короче, идеальный ребёнок.

А ещё у меня было ружьё – мелкокалиберная винтовка, и хороший запас патронов. В такой маленькой радости приёмные родители не стали мне отказывать, к тому же, помните, я не хулиганил.

Так, незаметно, и наступил мой одиннадцатый день рождения.

Утро этого дня я встретил на крыше, внимательно изучая окрестности на предмет появления сов. Обзор был хоть не круговой, но изрядная часть неба просматривалась через окошки, так что я крутил головой в поисках незваных почтальонов.

Знал бы я, чем закончится…

Огромную уродливую тварь, что когда-то была совой, я увидел ещё издали. Рваная траектория этой гадости вела аккурат к нашему дому. И когда до больного животного осталось метров тридцать, я нажал на курок. Сова крутым штопором ушла в асфальт дороги. На всякий случай я всадил ещё три пули в тушу, и полез с крыши.

На выстрелы из гаража вышел дядя, и я ему молча указал на тушку совы у дороги.

К жертве стрелковых навыков я подходил с ружьём наизготовку. Дядя, видя такую опаску, захватил монтировку.

Тварь была мертва. И да, именно тварь. Нет, безусловно, совой оно было изначально. Крылья разной длины, по всему телу какие-то наросты, и две пары когтистых лап. Мои выстрелы попали в тушу, и из ран вытекали густая кровь и какая-то белёсая жидкость. То ли гной, то ли ещё что-то. Нюхать это я не стал. Эта жидкость залила небольшой бумажный конверт и тот расползся отвратительным комком.

От падения об асфальт голая бугристая голова твари раскололась, глаз вытек. А клюв широко раскрылся. Кстати, о клюве, он был вытянут и изогнут вбок, и в нём были видны длинные игольчатые зубы.

Я на всякий случай ещё раз выстрелил.

– Что за срань господня? – только и смог вымолвить я.

– Я не орнитолог, но кажется, это сова. Может, болеет? – дядя был хмур и бледен. И как всегда в стрессовых ситуациях, он пытался шутить.

– Ну и вонь! – я отступил на пару шагов назад. Сова смердела гнилью и какой-то едкой химией.

– Надо позвонить в полицию. И в службу отлова животных. Наверно, где-то разлили токсичные отходы. Ты вообще как заметил?

– Да я это, на крыше сидел, по банкам в саду хотел пострелять, – легенду я заготовил заранее. – А тут… Это.

– Иди в дом. Винтовку с собой возьми, но если спросят, сову убил я. Понятно?

– Да, дядя!

В доме я кратко обрисовал ситуацию тёте и Дадли, тётя заварила всем чай и накапала дяде стопку бренди.

Вскоре приехала полиция. Они хмуро изучили тушу, расставили флажки и перекрыли дорогу. Вслед за ними приехал фургон, из которого вышли люди в костюмах полной химической защиты. Тушу загрузили в герметичный контейнер.

Дядю опросили полицейские. Вслед за ними пришли люди в противочумных костюмах. Они опросили Дурслей на предмет самочувствия, взяли пробы воды из-под крана и оставили номер телефона с наказом звонить в случае любых изменений в самочувствии.

Потом приехала ещё одна машина, похожая на пожарную, но камуфляжной расцветки, и залила асфальт какой-то едкой химией, отчего трава у дороги мгновенно пожухла.

Но и этого оказалось мало. Когда уехали машины тревожных служб, приехали дорожники и содрали верхний слой асфальта!

Тисовая улица затаилась в тревожном ожидании.

Вторая сова показалась на горизонте ближе к вечеру. Уродливое создание тяжело махало крыльями, двигаясь к дому Дурслей. Видимо, происшествие днём обеспокоило многих, и сова получила заряд картечи из соседнего дома и в облаке перьев рухнула во двор Стефансанам.

Я взял винтовку и прильнул к окну. Дядя мрачно глянул на улицу и ушёл куда-то в дом.

На горизонте показалась ещё одна точка. И этот мутант пал жертвой меткой стрельбы. И ещё одна…

На небе появились тяжёлые тучи. Кто-то прикоснулся к моему плечу, отчего я едва не нажал на курок.

Дядя стоял рядом и протягивал мне винтовку, одну из тех, что хранил в сейфе.

Не то чтобы я разбирался в оружии, но калаш от М16 отличить в состоянии. А вот происхождение данного оружия определить затруднился.

– Бери, бери. Тут компенсатор отдачи, только не пытайся с рук стрелять. Падение пули – полметра на сто. Так что проблем возникнуть не должно.

Сам дядя взял аналогичный агрегат, а Дадли получил дробовик. Тётя Петунья обзавелась тяжёлым пистолетом.

Мы забрались на чердак, дядя частично закрыл окна ставнями, а щели дополнительно подпёр старой мебелью.

А совы всё летели и летели. И их становилось всё больше. Сотни птиц заслонили небо и кружились в жутком вихре, центром которого был дом Дурслей. Выстрелы звучали непрерывно. Я тоже всаживал пулю за пулей в мутантов. Было страшно. Словно в один момент оказался в фильме Хичкока. Воздух тошнотворно пах гнилью, озоном и чем-то едким.

Весь двор усеивали мёртвые уродцы. А я впал в какое-то странное оцепенение. Поймать птицу в прицел, нажать на курок, выждать секунду, фиксируя попадание, сместить прицел…

Как-то это не слишком похоже на письма из Хогвартса.

Я продолжал стрелять.

– Гарри! Гарри! – испуганный голос дяди с трудом доносился до сознания. Очередной мутант рухнул, завопив на высокой ноте.

– Гарри, ты…

Я проморгался и потряс головой, которую пронзил разряд боли. Тошнило.

– Что… Что?

– Ты не перезаряжаешь винтовку. Уже сотню выстрелов, – семейство Дурслей выглядело испуганным. Дядя сжимал свою винтовку. И казалось, за малым, был готов наставить её на меня.

Я посмотрел на оружие в своих ладонях. На тёмном металле выступила розовая слизь.

Сложный разговор прервал гул. Так шумит вертолёт. Тяжёлая бронированная армейская машина незнакомой конструкции летела сквозь дождь в кровавом облаке. Лопасти разрывали сов-мутантов, разбрасывая гнилостные ошмётки.

«ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ПРОВОДИТСЯ АРМЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ! ОБЪЯВЛЕНА ВСЕОБЩАЯ ЭВАКУАЦИЯ! ЕСЛИ ВЫ МОЖЕТЕ ПОКИНУТЬ ЖИЛЬЁ, ДВИГАЙТЕСЬ НА СЕВЕР, В СТОРОНУ ЭЙЧ-МИРЕН СТРИТ! ВНИМАНИЕ! ЕСЛИ У ВАС НЕТ ТРАНСПОРТА ИЛИ ВЫ НЕ МОЖЕТЕ ИМ ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ, ОСТАВАЙТЕСЬ ДОМА. СПРЯЧЕТЕСЬ В ПОДВАЛЕ. ВАС СПАСУТ. ПРОВОДИТСЯ АРМЕЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ!»

С неба полились первые капли дождя, что смешались с кровью и потекли по улицам зловонным потоком.

Дядя забросил в машину два цинка с патронами, несколько баклажек с водой и ящик армейского пайка.

Мы молча сели в машину. У дяди был понтовый Хаммер. Подарок самому себе, купленный на очередной транш Л. С. Дональда. Налогов на него уходила уйма. Но сейчас эта машина была самой подходящей для путешествия по кровавому миру.

Сверкнуло, и раскат грома на миг заглушил канонаду стрельбы и гул вертолёта.

Машина выехала из гаража. Отвратительный хруст плоти разнёсся по салону.

Тётю Петунью стошнило. На пол машины. За ней вырвало и Дадли. Я приоткрыл окно и выставил ствол на улицу. Совы кинулись на машину и стали облеплять её. Я выстрелил. Выстрел резанул по ушам, а в салоне кисло запахло порохом.

– Не стреляй! Это бесполезно! – дядя вывернул руль и вдавил в пол педаль газа. Тяжёлый внедорожник взревел и ринулся сквозь дождь и взбесившихся сов.

Дворники не справлялись с ошмётками плоти. Ехать приходилось едва ли не на ощупь. А дождь становился всё сильнее, переходя в ливень.

Постепенно все звуки умерли. Стихло гудение вертолёта. За ним успокоилась канонада выстрелов. Пропали и совы-мутанты. Но видимость не улучшилась. Непроницаемая пелена дождя начиналась в шаге от фар, и за ней нельзя было разглядеть ничего.

Я пришёл к выводу, что знаю о дяде непозволительно мало. Он провёл машину через апокалипсис и каким-то чудом не устроил аварии, хотя постоянно крутил руль, уворачиваясь от препятствий.

В приоткрытое окно ворвался поток свежего воздуха, который облегчил вонь.

Пусть сквозь мглу продолжался несколько часов.

– Дядя, где мы?

– Понятия не имею, – честно признался Вернон. Его голос был обеспокоен. – Должны были выехать на кардан ещё час назад. Мы словно в каком-то мире параллельном.

Я смотрел Мглу, и потому у меня были на этот счёт комментарии. Но озвучивать их мужику с ружьём я не стал.

Дорога кончилась внезапно. Из дождя словно выплыл старый дом. Или, скорее, сарай. Дядя заглушил двигатель, накинул дождевик и вышел из машины. Его силуэт с трудом можно было различить в свете фар. Он подошёл к дому и словно растворился в темноте.

Я крепче сжал винтовку, так как канон я знал, но вот чем может завершиться микс сразу всех известных мне фильмов ужасов…

– Дом пустой, и за ним есть навес. Хозяев нет, но там есть печка, дрова и чистая вода. Переждём ночь тут, а утром решим куда двигаться, – дядя залез в машину, заливая водой и без того запачканный салон.

В доме пахло плесенью. Пол скрипел под ногами, а электричества не было. Дядя, ругаясь, разжёг огонь в небольшой печке, и водрузил на неё большой чайник.

В смежной комнате обнаружилась пара кроватей, которые Вернон с помощью Дадли перетащил в комнату с печкой.

Все умылись и расселись у печки. Свет давал небольшой фонарик, подвешенный под потолком.

С оружием никто не расстался.

– Гарри, ты ничего не хочешь мне сказать? – тон дяди был таким, что я сразу ощутил себя на допросе.

– А я предупреждала, – неожиданно ответила тётя Петунья. – Это всё его родители. Ожившие книжки, пропавшие домашние животные и бродяги в районе. И эта её мерзкая привлекательность! Она переспала, кажется, со всеми…

– Петунья! Тут же дети! – Вернон перебил супругу.

– И женишок её, ничем не лучше. Я даже удивилась, что от таких людей появился Гарри. Ты совсем не похож на них! – добавила женщина уже с извиняющимися нотками в голосе. – Я надеялась, что мы сможем этого избежать, что мне не придётся жить в страхе и вслушиваться в темноту! Ведь когда она рядом, никто не мог чувствовать себя в безопасности! Я не хочу снова в это возвращаться! НЕ ХОЧУ!

И тётя Петунья разрыдалась.

– То есть, всё это из-за Гарри? Это он стал причиной всему тому ужасу? И винтовка, которая непрерывно стреляла и кровоточила? – лицо дяди закаменело.

– Вернон, пожалуйста, он же просто маленький мальчик! – Петунья повисла на плече мужа.

– Завтра я позвоню армейским друзьям. У них были выходы на правительственных агентов. Может, они нам помогут, – мужчина неожиданно обмяк в кресле. – Ты ничего не хочешь нам сказать, Гарри?

– Я… Я… Я не хочу иметь с этой гадостью ничего общего! – честно признался я. – У меня замечательная жизнь, крутые родные и самый клёвый сводный брат, – я с трудом нацепил улыбку на лицо. – Давайте отстреливаться вместе? Вместе против всей херни?

– Гарри! Тебе ещё нельзя… – тётя бросила взгляд на винтовку и осеклась.

– А ты дело говоришь, пацан! – дядя повеселел.

О да, будьте лицемерны! Делайте людей счастливыми.

– А ты ничего не знаешь о происходящем? – осторожно поинтересовался Вернон, когда тётя Петунья разлила всем чаю и раздала шоколадные батончики.

– Нет! – я не видел причин говорить правду. К тому же, действительно не знал.

– А ты раньше ничего не замечал странного? Мысли, желания? Пропавшие вещи или котята?

– Тётя, я не сумасшедший! Хотя…

Родные напряглись.

– То, что я умный, считается за проблему?

Дурсли рассмеялись.

За окном бушевала гроза. В печке уютно трещали дрова. Я уже успел расслабиться и прийти к выводу, что местный Хагрид пошёл искать нас к маяку.

Но в следующее мгновение часы пробили полночь. И вместе с последним ударом механизма в дверь раздался стук.

Ну как «стук», звук был такой, словно кто-то постучал в дверь тараном. Косяк треснул, а сама дверь заметно пронялась вовнутрь.

Дядя вскинул винтовку и сделал пару шагов в сторону, освобождая себе сектор обстрела.

Дверь слетела с петель. И в проёме показалась огромная фигура, которая была вида только по грудь. Остальная часть гостя была явно выше.

Дурсли открыли огонь со всех стволов. И я вместе с ними, чего уж там. Может, если мы завалим лесника, меня исключат из Хогвартса заочно?

Только шквальный огонь не произвёл на великана никакого впечатления. Он склонился, почти вдвое, и втиснулся в дверь. Сделал он этот как-то очень уж быстро. Вот он наклоняется, а вот уже, словно снаряд, врывается в дом. Дядя Вернон, первый оказавшийся на траектории движения гостя, влетает в стену и без чувств падает на пол. Рядом падает винтовка, смятая могучей рукой в неаккуратный ком.

Игнорируя Дадли, Петунью и, собственно, меня, гигант опускается на полено, что мы использовали в качестве стола, раздавив задом чайник и чашки.

Воцаряется тишина, которую разрывает лишь вой ветра. В свете фонаря получается рассмотреть гиганта.

Необъятных размеров кожаный плащ с глубоким капюшоном, что скрывает голову гостя. При свете стало понятно, что плащ облепляет что-то очень похожее на латные доспехи. Незнакомец отбрасывает кожаный лоскут, демонстрируя лицо. Точнее, не лицо, а…

Пиздец какой-то. Огромная голова словно вырастала из ворота доспеха. Грива неопрятных волос торчит во все стороны. Этим схожесть с человеком заканчивается. От уха до уха у незнакомца пасть, обрамлённая пухлыми белёсыми губами. Два острых уха, что растут чуть ниже линии челюсти. Два глаза навыкате скрыты под гогглами с толстым стеклом. Вместо носа – тёмный провал в окружении десятка мелких щупалец. Монстр (а человеком это назвать уже не выходит) радостно улыбается (или скалится, сказать точнее сложно), демонстрируя под сотню острых акульих зубов в три ряда.

– Здравствуй, Гарри! А я тебя помню вот таким вот крохой! – гигант развёл пальцы. – Как ты вырос! – прогудело существо. Говорил он, не шевеля губами. Кажется… носом.

Я внимательно вгляделся в лицо гостя и обоссался.

– Ну что ты, не бойся меня! Капитан Хагрид тебя не обидит! – монстр почесал щёку. – К тому же, мы смачно трахались с твоей матушкой, да примут голодные боги её блядскую душу!

Разумеется, никто ничего не ответил. Я тихо вонял.

– Значит это, с новым годом тебя, Гарри! – монстр подмигнул глазом, и стало понятно, что у него два века. – Ах да, точнее это, с днём рождения, вот! До тебя тут письма не доходят, а все почтальоны умерли. Видать, заблудились. Так что я это, вот, сам пришёл тебя поздравить! Ты думал, что ты обычный мальчик? А вот нихера! Гарри, поздравлю тебя! ТЫ ПСАЙКЕР!

– НЕЕЕЕЕЕТ! – завопил я в панике. До меня неожиданно дошло. Всё и сразу. – ЭТО НЕ ТА ВСЕЛЕННАЯ!

Моим воплем с дома сорвало крышу.

Глава 2

Крыша взлетела не сильно высоко и с грохотом обрушилась обратно. На голову посыпались куски черепицы.

– Демоны шепчут тебе, Гарри? – Хагрид извлёк из кармана сигару, поджёг её от пламени печки и затянулся. Густые клубы сладкого дыма поплыли по полу. Я принюхался.

Это был не табак.

– Дайте угадаю, вы меня забрали из дома в Годриковой лощине, где я победил величайшего тёмного мага в истории, и спрятали меня, чтобы приспешники мага не могли мне отмстить? – уточнил я без особой надежды. Нет, ну а вдруг? Может, Хагрид – просто рехнувшийся коллекционер, и сюда пришёл прямо с косплей-фестиваля. И у него в кармане грамота за лучший образ?

Ага, рядом с косяком длиной в локоть, которым можно накурить один небольшой кампус.

– О, ты слышишь шёпот варпа так громко? Для меня это голоса на границе сознания, иногда я могу слышать отдельные слова…

– Я всё правильно сказал? – в душе разгорелась надежда.

– Почти! Ты действительно грохнул вражину! Но не тёмного мага, а целого инквизитора, с самой Терры! Со взводом космодесанта! Ох и вломили они нам тогда! Хорошо хоть из всего флота один только крейсер и долетел. А то был бы нам тут всем экстерминатус! Правда, десантники погибли раньше. А потом этот великий инквизитор навёл на тебя свой освящённый болтер и выстрелил. Выстрел срикошетил от твоего лба и выбил инквизитору мозги. Таким мы его и нашли. Я потом чучело себе набил, – Хагрид снова затянулся.

– А… мои родители?

– А что твои родители? Одна нога там, другая тут. Тупой пиломеч – это, знаешь ли… Их поймали, когда они удирали в сторону Северной Америки. Грамотно удирали, оставили после себя куклы, которые играли роль твоих родных, что грудью защищали бедного малыша Гарри! – мутант довольно хрюкнул. – Загнали как бешеных псов, заблокировали им связь с варпом, среди десантников был «пустой», а потом разделали. Ну, а потом мы нагнули десантников. Я, кстати, взял левую сиську твоей мамы. И иногда на неё передёргиваю. Если хочешь, могу показать! А, кстати, за тобой три фрага!

– Три фрага? – я не понял связи между сказанным.

– Ну да. Мы сначала не поверили, что от тебя отрикошетил болт. А потом провели натурные испытания. На стенку тебя повесили, ты так смешно пищал… И стрелять стали. Из всего, что было. Ну, кроме мельты. Двум бойцам конечности оторвало, а одному – голову!

Я заталкивал воспоминания о добром леснике себе глубоко в ментальную задницу. Шло легко.

– А след у меня на башке – это след от болта?

– Не, это я косяк затушил! – отмахнулся от меня монстр. – Но тебе к лицу!

Я несколько раз глубоко вздохнул. А потом внезапно понял, почему нет попаданцев в Вархаммер, а есть только оттуда.

– Ладно, допустим. И что, я после этого «мальчик, который выжил»?

– Не, после этого ты «Гарри хер прошибёшь»! А, да, тебе письмо из Хогвартса. Это зверинец такой, туда собирают всех маленьких псайкеров и помогают принять свою суть. Самые лучшие становятся чемпионами. А те, кто зайдёт дальше всех остальных, могут стать демонами-принцами. Миры лягут к твоим ногам, юный псайкер!

Я испуганно икнул.

На это Хагрид только ухмыльнулся, став ещё отвратнее, и выразительно посмотрел на кончик своей самокрутки.

Ага, значит, об меня просто затушили сигару.

– Мы в итоге хотели в тебя из танка пальнуть. Но пришёл начальник и всех разогнал. Сказал отправлять тебя к родне, а то ещё рванёшь. Ну мы тебя и припёрли. Так что в сентябре едешь в Хогвартс. Там место для таких как ты! РЯДОВОЙ, ТЕБЕ ПОВЕСТКА! – неожиданно рявкнул мутант.

Под ноги упал небольшой конверт. Подбирать я его, разумеется, не стал.

– Но я не хочу в Хогвартс! Никуда не поеду! Уходите!

– Да как тебе угодно. Только тебя ж распидорит, – гигант достал из кармана ведёрную флягу и присосался к ней.

– В смысле «распидорит»? – я надеялся малость на иной ответ.

– В буквальном! Как от прямого попадания из танка! Бумк! И воронка, метров десять в глубину. Хотя нет, это не танк, это орбитальное орудие! Вот! – гигант утёр лицо.

Неожиданно грянул выстрел.

Дадли всё идеально рассчитал. Он медленно подкрадывался со спины. Да так ловко, что даже я не понял, чем он там занят. Дождался, пока гигант отвлечётся больше чем на пару мгновений, сделал шаг, упёр дробовик мутанту в висок и выжал спусковой крючок.

Выстрелом Хагриду сорвало часть головы. Макушка повисла в районе груди на волосах. На шее остались торчать только челюсть и часть лица. Огромный глаз свисал на тонкой нитке. Второй улетел в ворохе ошмётков куда-то в сторону потолка. Тело с грохотом рухнуло.

На пол вывалились белёсые личинки и мгновенно принялись расползаться в стороны. Меня вырвало. Тело на полу дёргалось.

Дадли спустил штаны и помочился на труп.

Тётя петунья беззвучно плакала, закусив руку.

– На выход! Надо отсюда убраться! А то вдруг у этого были ещё подельники!

Я быстро сориентировался и подошёл к дяде. Тот был без сознания, на лице его наливался кровью огромный бланш. Ещё и сотрясение наверняка. Но он был жив. Мы все втроём сделали попытку оттащить дядю к машине. Правда, весил он больше центнера, так что некрупная женщина и два ребёнка с трудом стронули Вернона с места.

В итоге мы перекатили его на плед, и в таком виде потащили во двор. Тётя завела машину, и мы попытались затащить дядю в салон. В доме что-то грохнуло. Мы уронили бессознательного Вернона в лужу, а я рванул в салон за оружием. Но было поздно. Хагрид вышел из двери, не став в этот раз пригибаться. Стена рухнула на землю, а за ней начал разрушаться и остальной дом.

Я успел выстрелить дважды, пока винтовку не вырвало из моей руки, едва не поломав мне пальцы.

Хагрид схватил Дадли за шею и поднял его к своему лицу. Его башка стремительно регенерировала. В ране, что быстро затягивалась белёсой плотью, копошились отвратительные личинки, пожирающие друг друга и куски нарастающей плоти. Глаз, что успел отрастить десяток тонких лапок, устраивался в глазнице и пристально смотрел на Дадли, который хватал сжимающую горло руку и открывал рот в беззвучном крике.

Тётя Петунья налетела откуда-то сбоку, в руке она сжимала топор. Лесник лишь слегка махнул рукой – и женщина покатилась по грязи.

Мутант раскрыл пасть. И стало ясно, что туда явно попадёт большая часть ребёнка.

– Не трогай его! Пожалуйста! – кажется, сейчас Дадли откусят голову. Гигант повернул зарастающую голову ко мне, уставившись единственным глазом, и так же молча отвернул её обратно, продолжая разглядывать Дадли. Короткие соломенные волосы слиплись и облепляли голову. Лицо краснело. Ноги дёргались, силясь найти опору.

– Ты лишь за малым не отправил меня на свидание с повелителем, сопляк! – пророкотал Хагрид. – Тебе хватило хитрости, смелости и воли выйти со мной на битву и победить! Лишь за малым ты не справился, нужно было полностью уничтожить мозг и вырвать сердце. Запомни это мальчик, запомни и не ошибись в следующий раз! А пока, прими в награду дар моего господина!

А дальше произошло то, что я так и не смог развидеть. Хагрид поднёс Дадли к лицу и впился в него поцелуем. Огромные губы пришли в движение, охватывая лицо ребёнка. Мутант странно дёрнулся и отстранил от себя свою жертву. И стало видно, как из уродливого рта выползают щупальца, которые устремляются в приоткрытый рот Дадли. Гигант затрясся, словно в пароксизме оргазма, и по щупальцам прошло утолщение, словно что-то крупное двигалось по обнажённым кишкам.

И ещё один комок, и ещё один. Дадли посинел и обмяк. Живот его надулся, словно барабан. Щупальце снова пришло в движение и вырвалось из травмированного рта, ломая зубы. Оно повисло, пачкая грудь гиганта белым, и начало втягиваться обратно. Хагрид разжал ладонь, и мальчик рухнул в лужу. Его вырвало кровью и какой-то мерзкой белой слизью.

– Обрети силу, и Апостолы Разложения примут тебя в свои ряды как брата! Ты сможешь стоять у престола Владыки и петь осанну его деяниям! Открой своё сердце, и ты больше никогда не будешь один. Жизнь есть смерть и смерть есть жизнь! Ты забудешь, что такое боль! Ты воцаришься в веках! Во славу твою!

А дальше гигант потерял интерес к своей жертве и сделал пару шагов ко мне. Я сильно расстроился, что у меня с собой нет винтовки. Не то, чтобы я всерьёз планировал справиться с мутантом. Просто я ведь мог выбить себе мозги? После всего увиденного мысль о самоубийстве выглядела скорее радостной.

А Хагрид встал на одно колено и заглянул мне в глаза.

– Ты мне задолжал, Гарри Поттер. Крупно задолжал. Или я встречу тебя на перроне, откуда идёт поезд в Хогвартс, или этот мальчик умрёт. И поверь, смерти страшнее ты не вообразишь. Умрёт его мать, его отец и так по цепочке. Умрут все те, кто им был дорог. И каждая, каждая смерть прозвучит в твоих ушах гимном Хаоса!

Я лишь кивнул.

Капитан Хаоса, предавший Императора, поднялся на ноги и зашагал сквозь дождь.

– Да, совсем забыл. На случай, если соберёшься убить себя. Ты ведь не думаешь, что смерть укроет тебя? А Хаос не любит предателей. С днём рождения, сучара!

Ночной гость растворился в пелене дождя. Я рухнул на землю и разрыдался.

Ёб вашу маму, как детская сказка превратилась в такое?

Прошла неделя.

Я сидел на кухне и ковырял тарелку под немигающим взглядом дяди Вернона. Тётя Петунья звенела посудой в раковине. Тишина была далека от понятия «уютная».

Дадли был в больнице. На удивление – с ним всё было хорошо. За исключением нервного срыва и жутких, полных шёпотов кошмаров и фантомных болей. А ещё у него внезапно начали отрастать выбитые зубы. Врачи сказали, что для детей это нормальный, хоть и не слишком частый процесс. Я о таком за свою нормальную жизнь не слышал, но поверил на слово.

Происшествие в доме списали на взрыв бытового газа. Явление мутировавшего великана – на плесень в доме, что покрывала все стены. Якобы, мы ею надышались, и у нас случился индуцированный психоз. Это такая штука, когда люди бредят одинаково. А ещё я был готов поклясться (и Дурсли в полном составе), что никакой плесени там не было и в помине.

Появление сов пресса объяснила разливом на местном заводе, что стоял в полусотне миль на восток.

Попытка использовать в качестве доказательства макушку Хагрида, которую я подобрал в разрушенном доме, тоже не принесла результатов. Остатки плоти стекли с куска черепа за пару часов, а саму кость, при всём желании, нельзя было назвать человеческой.

Дядя использовал её как пепельницу. Человек с железными нервами.

Нам никто не поверил.

– Гарри, у тебя нет другого выхода, – дядя за последние дни сильно сдал. Плечи его поникли. Под глазами появились чёрные круги. Лицо было бледным и осунувшимся.

Никто кроме меня не мог открыть чёртово письмо. Эта ублюдская бумага обнаружилась на третий день, аккурат на обеденном столе. Без сов и прочего ужаса. Просто появилось ночью, пока все спали. А ещё Дурсли откуда-то узнали последние слова Хагрида. Насчёт того, что Дадли умрёт, если я не исполню волю тёмных сил.

– У нас нет другого выхода, понимаешь? – глухо проговорил Вернон.

И я его понимал, прекрасно понимал. Мальчик десяти лет не понял бы. А вот взрослый мужик, который разменял третий десяток (а с учётом текущей жизни, так и вообще четвёртый), понимал прекрасно. Так что я не думал. Я просто тянул время.

– Дядя, а налей мне виски?

– Тебе десять.

– Одиннадцать.

– И с чего ты взял, что алкоголь тебе поможет?

– Варп нашептал! – неожиданно окрысился я.

В полной тишине предо мной поставили стакан и налили туда виски. Грамм тридцать.

Алкоголь огненным комом прокатился по пищеводу, и я зажал рот руками, силясь побороть приступ тошноты. Получилось. Полегчало. Спиртное кувалдой дало в голову, и мир поплыл, накренился.

Я развернул конверт.

В первое мгновение я даже как-то облегчённо выдохнул. Вместо букв на бумаге были нанесены непонятные символы, которые при всём желании нельзя было соотнести с обычными буквами, и я уж было хотел отложить конверт и признать, что там написана откровенна белиберда. Но понял, что не могу отвести взгляд. Внимание словно затянуло в лабиринт из символов, перескакивая с одной закорючки на другую, погружая меня всё глубже и глубже.

Пропал звук льющейся воды. Потускнел свет. А потом пришёл шёпот. Он молил. Звал. Умолял и плакал. В голову словно вонзили штопор и медленно вворачивали его. Куда-то в район затылка.

Я заорал, но глаз от бумаги так и не отвёл. Шёпот превратился в крик. Меня кто-то хватал, мне на лицо лили воду, но символы горели, словно выжженные у меня в мозгу. А потом…

ШКОЛА ОБУЗДАНИЯ ГУБИТЕЛЬНЫХ СИЛ «ХОГВАРТС»

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе обуздания губительных сил «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.

Ответ также можно прислать на e-mail .

P.S. Не пытайтесь покинуть Великобританию.

Заместитель директора, декан факультета Кхорна, Минерва Макгонагол.

Я наконец смог оторвать глаза от куска бумаги и оглядеться. Я лежал на полу, на чём-то мягком. Мягким оказались колени тёти Петуньи. Она прижимала мою голову к себе. Дядя прижимал мои ноги к полу. Вытянутая правая рука, в которой я сжимал клочок смятой бумаги, болела, словно после судорог.

На лице было что-то тёплое. Я провёл левой рукой по щекам и уставился на алые пятна.

– Гарри, мальчик мой, ты плакал кровью. Может, вызвать врача?

– Ещё виски, – ответ я практически прокаркал. Голос саднило, словно я орал.

Я опрокинул бокал и, неожиданно для себя, жадно слизал с пальцев кровь.

– Гарри, что там?

– Всё завтра.

Я с трудом поднялся на ноги, благодарно кивнув тёте, что подхватила меня под локоть, и с трудом добрёл до гостевой ванны. Сил, чтобы подняться на второй этаж, у меня не оставалось. В ванной я смыл с лица кровь и рухнул спать на диван в гостиной, погрузившись в сон, полный боли и душных кошмаров. Я брёл в темноте, по колено в холодной воде, и вслушивался в тихий шелест и голодное урчание…

Утро не принесло облегчения. Меня вырвало в заботливо оставленный у дивана тазик. А потом я долго стоял под струями воды, что остро пахла хлоркой (видимо, городские службы решили срочно обеззаразить воду). Вода сменялась с холодной до почти кипящей и обратно.

Кружка горячего чая с лимоном и пара тостов с беконом и яйцом привели меня в относительный порядок.

– Жив? – судя по тону дяди, сомнения в моём состоянии были.

– Функционирую, – честно ответил я, – и… в письме было, сука, приглашение. Просто приглашение в чёртову школу! Всё! Там ещё какой-то список должен быть. Что надо с собой взять.

– Что за бред?

– Хаос! – прошипел я так, словно это всё объясняло.

– И ты…

– Поеду! Будто у меня есть выбор, – последнюю фразу я почти прошептал. Остаток тостов как-то резко потерял свою аппетитность.

Мы молчали. Много молчали.

А что можно было сказать? Весь мой жизненный опыт пасовал перед ситуацией. То же самое касалось Дурслей. Их ребёнка взяли в заложники. И требуют отдать другого демонам на съедение. Всех нас отравило отвратительное чувство бессилия. Которое ещё и усугублялось тем, что приходилось просто ждать. Ждать, осознавая очень простой факт. Что бы ты ни делал – ничего не изменится!

В дверь позвонили. Все вздрогнули.

– Мы ждём кого-то? – я поднялся из-за стола.

Дядя и тётя синхронно покачали головами.

– Тогда поддержите огнём. Думаю, это по мою душу.

– Откуда ты знаешь? – дядя снял со стены дробовик, который пережил загородную прогулку. А тётя достала из хлебницы тяжёлый пистолет.

– Варп нашептал! – сил врать и выдумывать правдоподобные версии у меня не было.

– Господи, пусть это всё наконец-то закончится… – тётя утёрла внезапно выступившие слёзы и сняла пистолет с предохранителя.

Сил бояться уже не было, и я смело открыл дверь.

Там стояла ОНА!

Первое, что бросилось в глаза, когда дверь открыла вид на гостью – сапоги. Чёрные кожаные байкерские сапоги с высоким голенищем, покрытые серебряными пряжками в виде черепов. Сапоги обтягивали стройные длинные ноги как чулок. Выше колена они переходили в обтягивающие кожаные штаны. Штаны обтягивали крутые бёдра и, если бы я был года на два старше, у меня бы уже наверняка случилась эрекция.

Чёрная мотоциклетная куртка с жёсткими вставками вся была увешана нашивками и значками. Упёртые в бёрда кисти рук защищали перчатки с тяжёлыми металлическими вставками, что превращали предмет защитного снаряжения в полноценное оружие ближнего боя, которым вы натурально можете сорвать противнику кожу с лица.

Костистое вытянутое лицо, чёрные очки, собранные в хвост волосы и выбритые виски.

– О, разрешите представить, профессор Макгонагол, декан факультета Кхорна, заместитель директора, собственной персоной. Минерва, знакомьтесь: Вернон и Петунья Дурсли. Прошу любить и жаловать. Её прислали после того, как я не подружился с Хагридом. Может вы свалите, а?

Винтовка и пистолет мгновенно уставились гостье в лоб. Та равнодушно выдула большой розовый пузырь и собрала лопнувшую жвачку с губ. После чего наклонила голову, разглядывая меня.

– А как ты меня узнал, мальчик? Мы совершенно точно не встречались раньше, – голос у гостьи был приятный. Чуть хриплый, звучный. А ещё она очень чётко выговаривала слова.

– О, по вашему знаменитому шотландскому акценту! – я криво улыбнулся.

– Но ведь я молчала! – женщина опешила.

– Вот именно! – меня несло. А ещё я порадовался, что сам не успел достать ничего стреляющего.

– А ты, видимо, тот самый Гарри?

– Пулеустойчивый мальчик? Да, вы безусловно правы!

– Гарри, мы можем вызвать полицию! – дядя наконец-то смог вставить реплику.

– О, я думаю, мы обойдёмся без лишних жертв. Так ведь, профессор?

– Да, Гарри, я думаю, трупы нам совершенно ни к чему. И ты уже догадался зачем я пришла?

– Ага, отвезти меня прямо в ад и купить мне волшебную палочку. Скажите, профессор, есть ли, хотя бы теоретическая возможность, что я вас пошлю нахер, а вы внезапно уйдёте?

Женщина задумалась, а потом отрицательно покачала головой.

– Вернёте меня к ужину?

– Постараюсь!

– Тогда тётя, дядя, я поехал. На всякий случай, не включайте телевизор, – я дёрнул щекой и принялся надевать ботинки.

Профессор явно ощутила себя не в своей тарелке. Я порадовался этой маленькой победе. Судя по всему, история шла своим чередом, но как-то по-ебанутому. И мне оставалось лишь ей следовать. Тогда у меня были все шансы прожить ещё шесть лет.

Дурсли продолжили держать гостью на прицеле. До того момента, пока за нами не захлопнулась дверь.

А дальше впал в ступор уже я.

– Только не говорите, что мы поедем на этом!

Перед домом стоял мотоцикл. Точнее не мотоцикл, а… Короче, на мотоцикл это походило не более чем давешний Хагрид на… ну допустим, меня. В том смысле, что у агрегата тоже была пара колёс, руль и бачок. На этом сходство заканчивалось. Двигатель был восьмицилиндровый. Колёса, явно, в прошлом принадлежали чему-то большегрузному. А ещё у агрегата сзади торчал реактивный движок. Видимо, чисто бонусом к бензиновому. А на носу вместо обтекателя стоял воздухозаборник.

– И что тебя смущает?

– Я летать боюсь, – чётно ответил я и попытался сбежать.

– Стоять! Или мне позвать Хагрида? – окрик был лишним, поскольку Макгонагол держала меня за ворот куртки.

– Не надо Хагрида, – просипел я. Ворот передавил горло. – Шлем хоть дадите? – добавил я уже жалостливо.

На удивление, ехать было не так чтобы страшно. Женщина водила довольно аккуратно и строго соблюдала скоростной режим. А ещё мы разговаривали. В шлеме, который мне выдали, обнаружился интерком.

– Гарри, удиви меня, скажи куда мы едем?

– В банк! – я обнимал женщину за талию и остро сожалел, что не захватил хотя бы шило.

– И ты знаешь, что мы будем там делать?

– Безусловно! – знание канона жгло череп, а детские гормоны требовали унижать и доминировать. Хотя бы интеллектуально.

– И ты одобряешь?

– А что я, извините, должен не одобрить? Разграбление собственного сейфа? Или, может быть, ответственное поручение директора и старые артефакты в банковской ячейке, которые надо спасти во имя великой цели? Хотя давайте честно скажем: пока их ещё кто-то не спёр?

– Первый раз вижу человека, который слышит шёпот Варпа так разборчиво! – кажется, в голосе декана прозвучало… восхищение?

– Да, я такой, а ещё на самом деле мне сорок лет, и я на хую вертел все ваши интриги, но с пушкой у лба спорить сложно, даже если голова пуленепробиваемая!

– Мудрость, достойная Тзинча! Но надеюсь, ты поступишь на мой факультет! Кстати, я хорошо знала твою маму!

– Ага, вы её тоже трахнули? – я, кажется, начал понимать странный ритм этой истории.

– Не просто, я первая её растлила! Ещё на втором курсе!

На это я ничего не ответил.

Мотоцикл рассекал Лондон, как шило – кусок парного мяса. А потом мы остановились у банка.

И у меня закрались первые подозрения, потому что вместо «Гринготс» на вывеске было написано «HSBC Bank». И находился он не в тайном переулке, а на обычной улице, в деловом квартале.

Макгонагол припарковала свой монструозный мотоцикл прямо перед главным входом и, не снимая шлема, слезла. После чего достала из багажника под сидением спортивную сумку и закинула себе на плечо.

Я застыл в нерешительности, но женщина мягко и непреклонно взяла меня за руку и потащила за собой.

Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше.

– О, а сейчас мы увидим знаменитых гоблинов, которые хранят золото магов и ведут учёт клятвам? – уточнил я, чисто на всякий случай.

– Ты направишься мне, мальчик. Обычно люди в такие моменты ведут себя куда как более напряжённо, – женщина рассмеялась. Довольно красивый смех у неё, кстати.

Мы подошли к большим раздвижным дверям.

– Кстати, хотела спросить, ты ведь умеешь обращаться с оружием? Хотя, странный, наверно, вопрос. Те, кого благословил хаос, полны талантов и сюрпризов.

– Что? – я всерьёз занервничал. Почти запаниковал.

Банк был самым обычным, и мы прошли через главный вход.

– Впрочем, сейчас это неважно, – мне в руку лёг пистолет незнакомой конструкции, на который я уставился как мышь на удава. – Главное, держись за мной и не разевай рот. А то пуля залетит!

С этими словами Макгонагол достала из сумки предмет, в реальность которого я не сразу поверил: тяжёлый штурмовой дробовик с коробчатым магазином на сотню патронов.

Она вскинула оружие и всадила заряд картечи в голову ближайшего охранника. От попадания голова просто взорвалась, забрызгав всё пространство вокруг кровью и ошмётками мозга. Карий глаз упал мне под ноги.

– ВСЕМ ЛЕЖАТЬ, СУЧАНДРЫ! ЭТО ОГРАБЛЕНИЕ!

Глава 3

Сучандры вняли. Посетители и охранники рухнули на пол и тихо воняли. Кто-то громко вопил.

Минерва запрыгнула на стол операциониста и оглядела зал, вертя головой.

– Не смотрите на нас, иначе сдохнете! – да, я умел делать правильные выводы. И не хотел лишних жертв.

– Ох, мальчик мой, ты, как всегда, всё верно понял, – с этими словами Минерва снова выстрелила. Один из посетителей на полу лишился головы. По полу потекли алые потоки. – Слушайте мальчика, ублюдки! Наличку сюда, живо!

Кассир лихорадочно принялась набивать пачками фунтов две большие авоськи. Матерчатые сумки, сшитые из крупных разноцветных лоскутов.

– Живее! Живее, я кому сказала! – выстрел, для разнообразия, угодил в потолочный светильник. Полетели искры.

Молодая девушка в форменном пиджаке уронила пачку банкнот на пол.

Тем временем Макгонагол покинула стол и уже потрошила какого-то мужика. Буквально. В её руке мелькал нож, на пол летели куски одежды и ошмётки кожи. Она пела что-то гортанным напевом. А потом женщина вонзила ему в глазницу неожиданно удлинившийся палец.

– Гарри, коды у меня! Тащи деньги, двигаем в хранилище! – обрадовала меня преподавательница, подхватывая дробовик и облизывая пальцы. Я безропотно подчинился и взял сумки, полные налички. Операционистка получила прикладом в череп и легла отдохнуть.

– А вы… – перепачканная кровью женщина оглядела зал.

– Профессор, а может не надо их убивать? Заложники, живой щит, всё такое… – я пытался сделать так, чтобы мой голос не походил на блеяние. Получалось так себе.

– О, я об этом не думала в таком ключе. Гарри, а ты знаешь, что у тебя большой талант в ограблениях банков? – Минерва ласково потрепала меня по шлему. Я же рассматривал свои джинсы, забрызганные кровью, и размышлял, чем же я так провинился перед судьбой-то?

Тем временем профессор достала из своей, кажется, бездонной сумки нечто, напоминающее банку детского питания. Цилиндрический корпус, диметром с ладонь, высотой с локоть. Банка была торжественно водружена в центр зала.

А потом меня схватили за плечо и потащили в коридор. Стоя там, Макгонагол нажала на кнопку небольшого детонатора, и цилиндр зажужжал. Потом зашипел. А потом раскрылся на десяток сегментов и выстрелил во все стороны тонкими стальными нитками.

Нити вонзились в пол, стены, потолок, тела испуганно вопящих людей, и замерли, натянутые.

– Знакомьтесь, уродцы, это шрапнельный фугас с системой растяжек! – женщина весело рассмеялась. – Удачи!

А дальше мы пошли по коридору, зачищая офисные помещения от всего живого. У Макгонагол обнаружилась связка гранат. Я старался не заглядывать в комнаты, куда заходила женщина. Граната, взрыв, контроль. И снова. Граната, взрыв, контроль. На чёрной коже очень плохо была видна кровь. Но её запах шёл за нами по пятам. Запах крови и кислый запах пороха.

Я ни в кого не стрелял. Я никому не угрожал. Я тихо шёл следом за женщиной, которая при мне убила уже десяток человек. Мужчины, женщины. Никто из них, кроме охранника на входе, не был вооружён. Никто не сопротивлялся. Кто-то успевал попросить о пощаде. Я старался не запоминать лица. Это было нетрудно, кровавое месиво на месте лица или шея с осколками черепа врезались в память гораздо лучше.

При этом она ласково и нежно справлялась о моём самочувствии, её дыхание было спокойно, и я был уверен, что под забралом мотоциклетного шлема лишь лёгкая улыбка.

Помимо операционного зала в банке ещё были офисные помещения. Я не знаю, какую угрозу представляли банковские работники существу, которое может голыми пуками раздавить человеку череп, но Макгонагол не стеснялась использовать гранаты и вообще вела себя так, словно зачищала военную базу.

После очередного залитого кровью помещения, где в крови ползала молодая девушка, которой выстрел из дробовика оторвал руку, я не выдержал.

Хаоситка на несколько секунд остановилась, перезаряжая дробовик. Я достал пистолет и взвёл курок.

– О, мой мальчик, ты решил, что готов бросить мне вызов? Ты настолько самонадеян? – всё это Макгонагол произнесла, так и не обернувшись. В её голосе звучало веселье.

– На колени, профессор, и не делайте глупостей. Поверьте, с такого расстояния я не промахнусь.

Женщина весело хихикнула и начала двигаться. Потекла, закрутилась, словно исчезла, и…

Нет, разумеется, если бы я действительно был настолько глуп, что попытался бы держать эту тварь на прицеле, тут бы всё и закончилось. Только я смог её удивить. Дуло пистолета смотрело мне в рот. Забрало я поднял минутой раньше.

– И что это значит? – спросила она, совладав с лицом. Я успел увидеть звериную ярость, которую смыла улыбка.

– Хватит смертей.

– Ну так может остановишь меня? Раз для тебя это важно? – ответила женщина с усмешкой.

– У меня калибр не тот. И мне одиннадцать. Будь у меня огнемёт, я бы попробовал. Хагриду снесли башку, а потом он ожил, – честно признался я. Говорить, уперев ствол в зубы, было неудобно, но я старался.

– О, мой мальчик, я люблю людей с принципами. Но принципы свойственны молодости. Ты ещё пересмотришь свои взгляды.

– Странный довод. И психологически мне сорок. Минерва, мы ровесники. Этот ваш варп изнасиловал мне мозг, у меня активирована лобная кора. Так что давайте безо всяких «вырастешь – поймёшь». Если я вам нужен, то хватит бойни. Или я вышибу себе мозги, а вы – ищите другого Гарри.

– Кхорн требует жертв. И лишь те, кто приносит жертвы с истовостью и открытым сердцем, может заслужить его награду! Мальчик, твоя душа уже принадлежит Хаосу, и лучше тебе возрадоваться и служить ему так, как он того требует!

– Моя душа не принесена в залог, а отдана в дар. Без условий и требований. Я сам могу выбрать, как мне служить хаосу. И не его рабе мне указывать! – прорычал я в ответ.

Господи! Я сказал такую пафосную херню на полном серьёзе? Главное – не уточнять тот важный момент, что я просто был обдолбан в розовые слюни.

– Хаос требует жертв! – Макгонагол зарычала, её лицо постарело, а глаза засветились.

– И что ты жертвуешь хаосу? Патроны в твоём дробовике? Их жизни тебе не принадлежат! Ты их не жертвуешь, ты их обрываешь!

– Хорошо, что ты предлагаешь? – снова внезапно успокоилась профессор.

– Убивайте военных. Они хоть могут в ответ стрелять! Этот ваш Кхорн ведь требует битв? Вот и бейтесь. С равными.

– Даже оборванные жизни питают богов!

Я застонал. Религиозный фанатик с дробовиком: господи, что может тут пойти не так?

– Тогда сосите хуй! – меня трясло от нелепости ситуации и злости. – Биллионы жизней, что так и не сбылись! Им даже не дали шанса состояться! Чем не достойная жертва?

Минерва расхохоталась.

– Хм… Думаю, мы вернёмся к этому вопросу. Но ладно. Я выполню твою просьбу, Гарри. Давай убивать военных. И полицейских. Может, это утолит мой голод?

– Стоп! Нет, я не…

– И да, ты мне должен мальчик, крупно должен. Не вырывай кусок тёплого мяса из зубов хищника!

Женщина поднялась с пола и двинулась по коридору, не оборачиваясь. Я побежал следом.

Коридор в очередной раз вильнул, и Минерва, отбросив в сторону дробовик, сорвалась с места. Я без особого энтузиазма последовал за ней.

Мы оказались в комнате с огромной сейфовой дверью.

На полу дёргался охранник. Тяжёлый армейский ножик, которым сейчас играла женщина, разглядывая панель доступа, был испачкан в крови. И, судя по всему, несколько мгновений назад этим ножом она перерубила охраннику шею. Так что голова держалась на позвоночном столбе и нескольких мышцах.

По полу снова текли алые потоки.

Хаоситка принялась вбивать коды доступа на небольшой клавиатуре. Раздался тревожный писк. А потом коридор за нами перегородила стальная плита.

Я облегчённо выдохнул. Сейчас нас повяжут, перед этим пустив какой-нибудь усыпляющий газ, а меня вернут Дурслям, после того как я объясню, что эта женщина меня похитила. На лицо наползла счастливая улыбка. От полноты чувств я даже погладил плиту ладошкой, а потом плюхнулся на мешок с деньгами и вытянул ноги. Сейчас дадут газ, и…

– Никогда не понимала этих технократов! – голос Макгонагол был скорее сердитым, нежели расстроенным. – Вечно выдумывают всякую чепуху.

– Ага, вот уроды, да? Даже если мы теперь попробуем выжечь дверь термитом, то сожжём весь воздух и умрём от удушья! – я излучал позитив и рассматривал Минерву. Минерва рассматривала сейфовую дверь.

– Ага, вот и я том же, так что придётся по старинке!

– Профессор, сомневаюсь, что нам поможет взрывчатка. Точнее, поможет, но нас размажет взрывной волной, и…

Женщина подошла к сейфу. Схватила руками край двери, упёрла ногу в стену. И начала тянуть. Её тело начало раздуваться, затрещала одежда, мышцы, словно змеи, ползли под кожей. Что-то протяжно заскрежетало.

Я уронил челюсть. И решил уточнить.

– Профессор, всё забыл поинтересоваться. А что вы преподаёте? А то варп в моей голове как-то упустил этот момент, и я…

– Трансмутацию живого и неживого, – произнесла женщина, повернув ко мне голову. Повернув в обратную сторону. Голос её скрипел.

Дверь корёжило, но открываться она не спешила. Минерва расслабилась, перевела дух, стащила с головы шлем и утёрла лицо тыльной стороной ладони. Потом снова упёрлась ногами в стену, страшно зарычала и дёрнула. Что-то хрустнуло, и я искренне понадеялся, что сама Макгонагол. Рычание усилилось, и ещё один рывок привёл тяжёлую конструкцию в движение.

Дверь с грохотом упала. К моему восторгу – прямо на хаоситку, что не успела отпрыгнуть в сторону. А металла в ней было тонн десять.

Я поднялся на ноги и с интересом заглянул под эту самую дверку. Она лежала плотно, и из-под неё текла кровь. Но больше дохлого профессора меня интересовала сама дверь. Я ведь человек с воображением и эрудицией и знаю, что проще пробить стену, чем выломать паутину прутьев из бетона.

Но, судя по всему, дело было не только в физической силе. Торчащие из двери пруты представляли собой странную смесь живого и неживого. Металл переходил в куски шевелящейся пульсирующей плоти. Которую, судя по всему, и рвала на части Макгонагол. Надеюсь, ныне почившая. Регенерировать из лепёшки фарша не по силам даже демону!

Я достал из кармана батончик шоколада и начал его жевать, разглядывая помещение хранилища. Квадратная комната, все стены которой покрывали небольшие дверцы ячеек. Желание что-то трогать и рассматривать у меня так и не появилось. Но в само хранилище я залез, а потом написал на стене кровью профессора «сдаюсь». Продублировал надпись на русском. Стрелками показал, где прячусь. Улёгся на мешок с деньгами, не снимая шлема, и приготовился ждать.

Только вот моим планам на спасение не суждено было сбыться. Почему я так подумал? Запах жжёной плоти. Словно кто-то кинул кусок куриной кожи на раскалённые угли. Я поспешно сдёрнул шлем и перевернулся на бок. Ну, вдруг это газ дали? Не хотелось бы захлебнуться в собственной рвоте.

Запах усилился. Но кроме тошноты я ничего не ощутил. А потом дверь дёрнулась. И вместе с тошнотой меня накрыл приступ острейшего любопытства. Я подошёл и стал с интересом изучать происходящее. А посмотреть было на что.

Из-под двери торчала рука. Точнее, обугленные остатки руки. Куски кости с ошмётками обугленного мяса.

И эта рука слабо дрожала. А ещё кровь, что натекла ранее, пришла в движение и стала медленно течь в обратном направлении.

От кисти шёл дымок, а металл и камень вокруг раскалились добела.

Что-то зашипело, и я крутанулся на пятках. Может, всё же пустили газ?

Но это был не газ. Стальная сейфовая плита тоже стала красной, а у самого пола – просто белой. Я опустился на корточки, от жара стало тяжело дышать. А потом в плите возникла крохотная щель, из которой появились чёрные капли. Жидкость шкворчала и пузырилась. Запах горящей плоти стал таким, что меня вырвало съеденным батончиком. Я похвалил себя за предусмотрительность и вовремя снятый шлем.

А тем временем дверь перестала раскаляться. Жидкость, что прожгла себе путь в ней, чернильной тенью протянулась от плиты к торчащей из-под двери руке. Жидкость светлела, и вскоре я понял, что это тонкий поток крови. Он всё лился и лился. Кажется, это была кровь всех недавно убиенных.

Дверь снова дёрнулась, а потом металл пошёл трещинами, ржавея. Рывки стали всё чаще. И в какой-то момент сейфовая дверь просто развалилась на куски. И под этики кусками шевеление стало ещё активнее. А куски двери, судя по всему, начали гнить.

И из этого жуткого месива неожиданно поднялась… У меня было много эпитетов. Правда, не слишком цензурных. Не, умом я понимал, что это была профессор Макгонагол. Костяк обрастал плотью. На нём болтались какие-то тряпки. Даже сапоги уцелели. А кровь всё текла и текла. Блевать было уже нечем, но я пытался.

Сколько продолжался этот ужас, понять было сложно. Время я не засёк.

– Мальчик мой, тебе плохо? – неожиданно спросила Минерва. Кожи у неё всё ещё не было. А в левой глазнице торчало крохотное глазное яблоко. Голос её напоминал скрип.

– Да, шоколадкой отравился, – огрызнулся я.

– Ох, тебе бы умыться. Только, боюсь, фляга моя пострадала, – в голосе женщины было огорчение и искреннее участие.

А меня скрутил очередной спазм.

Минерва продолжала обрастать плотью. Кожа стремительно регенерировала. Выглядело это так, словно кто-то облил Макгонагол кислотой, записал на видео, а потом включил запись в обратном направлении.

Не без интереса я поднял взгляд на хаоситку. Ну… что могу сказать, будь мне года на два больше, у меня бы могла случиться эрекция. Ну разумеется, если бы меня возбуждали сваренные в кипятке женщины. Нет, безусловно, в других обстоятельствах Минерва бы очень эффектно смотрелась. Спортивное тело, аккуратная грудь второго размера. Приятный обвод бёдер. Только вот всё впечатление портила кожа, которая слезала кусками, и капли лимфы.

– Профессор, чисто для справки, не подскажете как вас, если что, убить?

На этот вопрос Макгонагол лишь расхохоталась и принялась рыться в той отвратительной горе камней, из которой она вылезла. При каждом движении тонкая кожа лопалась, обнажая мышцы, но кровь тонким ручейком продолжала течь по полу, и раны моментально затягивались… Чтобы открыться вновь.

Макгонагол извлекла на свет свою куртку, отряхнула её и натянула на голое тело. Огляделась. Порылась в карманах и достала сплющенную жвачку.

– Будешь? – женщина протянула блистер мне. Сама она уже активно работала челюстями.

Я благодарно кивнул и протянул руку, чтобы взять угощение. Во рту стоял отвратительный привкус рвоты, и хотелось его смыть.

Кожа профессора была влажной и почти обжигающей. Я поспешно отдёрнул руку под насмешливым взглядом. Волосы Минервы и не думали отрастать, так что смотрелась она…

Ну да. В сапогах и кожанке на голое тело.

– Что-то мы тут засиделись. Там, наверно, вовсю уже сапёры работают…

Раздался взрыв.

– Мои мины никто никогда не мог обезвредить! – самодовольно закончила хаоситка.

Меня снова вырвало.

– Надо торопиться, а то скоро тут станет весело! – Минерва хлопнула меня по плечу и направилась к ячейкам. Из кармана она извлекла бумажку. Бумажка была насквозь пропитана кровью. Женщина огорчённо чертыхнулась. А потом начала ломать дверцы ячеек. Голыми руками.

После многотонной двери ну ни капли не впечатляло.

Пачки денег, драгоценности, бумаги… Всё это сбрасывалось на пол. Деньги и драгоценности мне поручили собирать в сумку. Ну как «поручили»…

– Гарри, мальчик мой, если я сломаю тебе палец, ты всё равно сможешь нормально функционировать. Но у тебя будет сломан палец.

Вежливо попросили, ага.

В какой-то момент Макгонагол издала торжествующий вопль. В её руках оказался длинный пенал тёмного дерева, который она сунула во внутренний карман.

– Всё, теперь уходим!

Я изъявил желание бежать куда угодно. Просто безудержное. Даже сквозь стену.

Минерва прокусила палец. Из него брызнула кровь, слово где-то в пальце проходила артерия. Хаоситка нарисовала на стене восьмиконечную звезду. Ушло у неё на всё буквально десяток секунд. Отошла к другому краю хранилища, и…

…Пробежала сквозь стену, оставив в ней рваную дыру. Я пошёл следом, переступая через кровоточащий бетон.

– Профессор, а что мешало сделать это изначально? Тихо зашли, тихо вышли…

– Ох, Гарри, ты такой умный! – Макгонагол выломала из стены длинный стальной прут. Взвесила его в руке, а потом с любопытством уставилась на меня. – В следующий раз обязательно так и сделаем. Жертвоприношение в центре Лондона – что может быть романтичнее? – совсем уж непонятно закончила женщина.

Кстати, если вы думаете, что мы вышли где-то в безлюдном месте, то вы глубоко заблуждаетесь.

Вокруг нас толпились люди. В воздухе стрекотал вертолёт. Выла серена. Все смотрели на нас. А что вы хотите, голозадая лысая тётка выходит сквозь стену, как чужой из незадачливого астронавта.

– Кстати, Гарри, ты ведь не потерял пистолет?

– Неееет… – я всё ещё не понимал, что сейчас будет. А если бы понял, то попытался бы удрать. Не факт, что смог бы, но…

Слишком много на сегодня «Но», я знаю.

– Давай!

Я безропотно протянул оружие. Люди вокруг заволновались.

– Ну, а может это… машину там угоним, нам же надо сматываться, нет? – вой сирен становился громче. Кажется, нас заметили.

– И я оставлю там свой мотоцикл? Мальчик, своё я не отдаю никому! Запомни!

– Да, да, безусловно, а что мы будем…

Ну, это не тот вопрос, на который я бы хотел узнать ответ, как оказалось в итоге. Потому что в голову Минервы пришёл план. Или острый приступ психоза. В конце концов, полчаса назад её мозги расплющило сейфовой дверью.

Мир неожиданно пришёл в движение и закрутился.

– Ппроффессор, что пппроисхходит… – Макгонагол очень быстро бежала, а меня при этом она держала за ворот куртки. Трясло неимоверно, и я сжал зубы, чтобы не прикусить язык.

– Ну ты же сам сказал, что надо убивать военных! Гарри, я выполняю твою просьбу!

– Бл… – нет, безусловно, я много хотел сказать, например то, что я совсем другое говорил. Или например, поинтересоваться, зачем для целей убийства военных нужно тащить меня как котёнка, что перепачкался в своих фекалиях. Или то, что я не согласен, или то, что я не…

Эту мысль додумать не получилось. Очень сложно думать, когда неожиданно на тебя оказываются направлены полсотни стволов.

– Пушки в землю! Или я вышибу ему мозги! – проорала Минерва.

– Мама… – я, кажется, обмочился.

А потом выдохнул от облечения. Сейчас меня убьют, и на этом эта нелепая история закончится.

– У неё заложник! Повторяю! У неё заложник! Не стрелять! – кто-то орал команды в мегафон.

Дымил холл банка, судя по всему, взрыв мины обрушил перекрытия (и убил всех заложников), вокруг нашего мотоцикла было оцепление. Видимо, табличка с надписью «заминировано» всех впечатлила. Интересно, когда Минерва успела её повесить?

В этот момент из дыма зала вывалился мужчина в форме сапёра. Он содрал шлем и его вырвало на бетон.

– Они всех убили! Всех! Там ёбаная бойня! Господи боже, там все…

Вопль прозвучал в полной тишине.

А потом Макгонагол дёрнулась. Моё тело мотнулось, и я почувствовал удар в голову. Острые осколки шлема врезались в лицо, а во рту появился вкус крови.

О, кажется, меня подстрелили. У кого-то сдали нервы?

Я погрузился в умиротворённое состояние. Сейчас будет темнота, и эта история наконец…

Темнота не приходила. Пластик немилосердно резал лицо. Меня трясло. В голове было всё нормально. В том смысле, что дыр никаких, даже последствий от удара в голову тоже никаких. Странно…

Всё это осознание заняло доли секунды. А потом мир снова пришёл в движение.

Выстрелы, вопли, баррикада с военными приближалась. За десять метров до полицейских и солдат Макгонагол неожиданно прыгнула. Метров на пять.

И мы рухнули на полицейскую машину. Летели пули. Кричали люди. Что-то взрывалось. Макгонагол крутилась на месте, всаживая выстрел за выстрелом. Очень точно всаживала. Люди падали как подкошенные. Им отрывало руки и кисти рук, пули оставляли после себя странные раны. У кого-то взорвалась голова.

А что ваш покорный слуга? А я понял, что да, я «Гарри хер прошибёшь». Макгонагол использовала меня как живой щит. Пули от меня рикошетили, необъяснимым образом возвращаясь стрелкам. Заряд картечи из дробовика отразился обратно, и полицейский обзавёлся десятком мелких дырок на лице.

Очередной рывок, и я смотрю на военного в серой форме. Мне в лицо смотрит винтовка. Вспышка. Военный падает на спину. С дырой на месте левого глаза.

Карусель кончилась как-то очень внезапно. Под брюхом ревел двигатель.

Мы сорвались с места. Я не рисковал пошевелиться, мёртвой хваткой вцепившись в какую-то железку. Вокруг летели пули. Они рикошетили от корпуса монструозного мотоцикла, от меня… От Минервы пули не рикошетили, она была залита кровью с головы до ног, но пара лишних дырок в теле не сильно беспокоили сумасшедшую бабу. Мотоцикл остановился. Меня сгрузили на асфальт. Перед носом промелькнули сапоги Макгонагол, и я смог заметить как открывается багажник под сиденьем. Туда падают сумки, оставленные нами у дыры из хранилища. Люди с улицы уже разбежались. Меня снова подняли в воздух и усадили на заднее сиденье.

– Гарри, мальчик мой, вдохни! Это лекарство!

Мне сунули что-то под нос. А потом ткнули куда-то в район живота. Боль была такая, что я судорожно сделал большой вздох. И закашлялся. Нос моментально занемел.

Наркотик ударил в голову, делая сознание кристально ярким.

Господи, это детская книжка! Я рассчитывал на магические зелья, злого волшебника, а не на то, что меня нанюхают кокаином в одиннадцать!

Профессор прыгнула в кресло и крутанула газ. Я судорожно вцепился в Минерву, сжимая зубы.

Мимо летели дома. Вопили сирены. Небо гудело от авиации.

Тяжёлый мотоцикл бешеной саламандрой скользил в потоке. Мы неслись по улицам, нарушая все возможные правила дорожного движения и некоторые законы физики. Как минимум, мы снесли пару легковушек, хотя должны были слиться с ними в один большой комок из пластика, металла и мяса. Колобок с мясом!

Я хихикнул. Потом снова. А потом расхохотался. Меня просто распирал смех. Я отпустил Минерву и сорвал с головы разбитый шлем. Сознание стало кристально ясным. Солнце светило ярко.

В затылок прилетела пуля, и я больно вписался носом в спину профессора. За нами летел вертолёт.

Мы неслись по набережной Темзы куда-то в сторону залива. Я не слишком понимал, что планирует делать хаоситка. Но стало как-то плевать. Вертолётов становилось всё больше. А потом…

Потом мы влетели в какой-то парк, снося забор. Что-то щёлкнуло, и из мотоцикла раскрылись две метровых косы. И мы врезались в толпу отдыхающих.

Мотоцикл в кровавом шлейфе пролетел через парк, оставляя после себя просеку из располовиненных тел.

А я… Я ахуел. Нет, ну серьёзно!

А у Минервы начали отрастать волосы, превращаясь в огромную каштановую гриву.

– Гарри, мальчик мой, ты сможешь сбить вертолёт из снайперской винтовки? – голос профессора прозвучал у меня, кажется, прямо в голове.

– ЧТО? НЕТ! – заорал я от неожиданности.

– Тогда ты ведёшь мотоцикл!

Хаоситка как-то вывернулась, оторвала своё тело от мотоцикла, скрестила ноги в воздухе, изогнулась… и устлалась за моей спиной, толкнув меня к рулю. В который я схватился рефлекторно.

– Я не умею водить мотоцикл! – проорал я, хватая руль слишком короткими для такой махины руками.

– Слушай варп, Гарри!

Водить я умел. У меня даже были права, которые я получил, когда учился водить машину. После сдачи на стареньком драндулете, я как-то прокатился на спортивном байке. По прямой. На автодроме. Через минуту я заглушил мотор, с трудом разжал побелевшие от ужаса пальцы и больше никогда не садился за руль этого агрегата, что создан исключительно для поставки донорских органов всем тем, кто жизнь ценит.

Сейчас подо мной машина, что была эволюцией банзай-табуретки. Квинтэссенция дурной мощи. Ракета на двух колёсах. Вопя от ужаса, я принялся рулить.

Вернее, пытался. А адская машина словно жила своей жизнью. Мелькали чьи-то испуганные лица, кровь била фонтанами из разорванных тел, а я… Я неожиданно рассердился и несколькими движениями руля обломал косы о фонарные столбы.

За спиной наверняка что-то происходило, наверняка куда-то стреляли, кого-то убивали и что-то взрывалось. Я ничего не слушал, стараясь не убиться.

Мы снова вылетели на трассу. И я с трудом увернулся от полицейской машины. А потом ещё от одной и ещё от одной, и… да что за уроды! Почему столько машин на полосе? Они все решили пожертвовать собой, чтобы убить меня?

– Гарри! Ты гений! Даже я бы так не смогла лететь по встречной на полной газу! Мы почти оторвались! Поднажми! – в голосе Макгонагол мелькнуло уважение.

Сука! Левостороннее движение!

А потом на горизонте показался…

Нет, не полицейский кордон. Несколько из них мы благополучно миновали, по встречке. И даже не бетонный блок.

Бензовоз. Который пытался развернуться. И встрял. Он перегородил всю дорогу и, кажется, застрял намертво.

– Минерва, нам пиздец, – сообщил я диспозицию. Сообщил не голосом, а телепатически.

– Отлично! Дай ему крови!

– Что?

– Мотоциклу, дай ему крови!

Женщина за моей спиной извернулась и ударила по большой оранжевой кнопке с картинкой зубастой пасти.

Я думал это клаксон или типа того.

Передо мной открылась пасть. Сотни мелких зубов. При этом она ну очень была похожа на вагину. Не став дожидаться моей реакции (хе-хе-хе, зубастый мотоцикл, вы там совсем ебанулись?), Макгонагол дёрнула меня за руку и воткнула мою левую ладонь в эту пасть.

Пасть сомкнулась. Я заорал от боли. А мотоцикл зажил своей жизнью. Басовито загудел воздухозаборник, полностью заглушив другие звуки. Я почувствовал, как ветер становится твёрдым и давит мне на лицо, выворачивая руки из суставов. Перед глазами появились какие-то радужные разводы, и мы огненным болидом влетели прямо в бензовоз.

В который раз за день я радостно попрощался с жизнью.

Увы.

Из огненного облака мы вырвались через секунду. Мы ехали (летели?) прямо по Темзе. По воде. Мотоцикл стал полупрозрачным.

– ИИСУСИЙ ДРАНДУЛЕТ! – пропищал я.

И в этом писке было столько… И боль в руке, которую жевали, и все мои впечатления за день, и кокаиновый приход, и…

– Ну всё, всё, не жадничай.

Раздался удивительно спокойный голос Макгонагол.

За мой левый локоть осторожно потянули, и пасть послушно выпустила мою руку. Точнее то, что от неё осталось. Белые косточки с кусочками мяса.

Я неверующе уставился на покалеченную руку. Даже не болело. Хотя понятно, чему там болеть?

Да, мотоцикл ехал по воде сам. На горизонте показалась большая вода.

Ах да, забыл, рука тоже была прозрачной.

Макгонагол, про которую я, кажется, успел забыть, резко потянула меня на себя, махнула ногами где-то над моей головой и снова уселась за руль. Я всё так же рассматривал конечность. Я калека, я инвалид, я…

…Убил кучу народа, порушил центр города, проехался на одержимом мотоцикле, нанюхался кокаина и…

Господи, верни меня обратно, господи, ну пожалуйста, господи, я больше никогда не буду упарываться, уйду в монастырь, разведу там делянку, посажу коноплю. И сожгу её!

Да что я несу-то…

Мотоцикл неожиданно остановился.

Мы стояли где-то на набережной. Большое, открытое и безлюдное пространство. Грузовые краны, длинный причал. Порт. Мы оказались в порту.

Сам мотоцикл изменился. Это был обычный чоппер. Просто очень большой. Я моргнул. Через корпус проступили обводы ракеты. Но когда я ещё моргнул, перед глазами снова появился мотоцикл. Обычный.

Макгонагол занималась довольно обыденным делом. Натягивала штаны на голую задницу. Мне было не до прелестей преподавательницы.

– О, управились до полудня. Гарри, сейчас поедем за покупками. Гарри! О, ты поранился? Ну что ты, не надо плакать, это обычная царапина!

Я посмотрел на свою руку. Нет, наверно для Макгонагол это просто царапина. Согласен. Она тут регенерировала из лужи фарша.

Но я не Макгонагол!

– На, хлебни!

Мне в зубы упёрлась фляга. Я машинально глотнул. И попытался выплюнуть. Но удар под дых заставил меня втянуть содержимое фляжки прямо в лёгкие.

На вкус содержимое фляги напоминало гнилое мясо.

Следующие пять минут я отплёвывался, отхаркивался, пытался сблевать и лизал асфальт. Когда в голове прояснилось, я побежал к пирсу и рванул по лестнице к грязной пенистой воде.

Долго пил, пытаясь смыть мерзкий вкус, блевал её, снова пил и снова блевал…

Сколько прошло времени, я не знаю. Но в какой-то момент времени отпустило.

– Ну что, Гарри, полегчало?

Я поднял глаза на Макгонагол. Левая рука дико чесалась. Я машинально провёл пальцами по коже и…

Рука была на месте. Покрытая тонкой белёсой кожей, через которую просматривались вены.

– Что это было? Зелье заживления?

– Кровь культиста. Отданная добровольно, – любезно пояснила хаоситка.

Меня снова скрутило спазмом.

– Вы долго лет хранили, для особого случая? – я попытался язвить.

– Ах, Гарри, а ты оказывается, ценитель! Всё верно, полгода со мною катается. Я думала она испортилась. А оно видишь как…

Вместо ответа я снова блеванул солёной водой.

– Всё, хватит рассиживаться. Мы хоть и успели до полудня, но дел ещё много. Надо купить тебе волшебную палочку.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось нырнуть в воду и уплыть в сторону Франции. Но догонят ведь!

Мы ехали по улицам Лондона, довольно неспешно. Повсюду была полиция, на углах стояли бронетранспортёры. Громкоговорители вещали о террористической атаке и призывали оставаться дома.

На меня нашло какое-то оцепенение. Слишком много всего. Слишком много крови, смертей и… Да, я был перепачкан в этой самой крови с головы до ног. Но этой крови было так много, что в итоге я больше напоминал мальчика, которого на просёлочной дороге облили из лужи.

– Всё, приехали, сейчас, Гарри, мы тебе купим твою первую волшебную палочку! – в голосе Макгонагол было просто море энтузиазма.

– НЕТ, НЕТ, пожалуйста, только не это! Я не хочу, не хочу, я ещё слишком молод, люди, люди, спасите, меня похитили!

На скромной вывеске над глухой дверью была надпись, которая в который раз за день довела меня до истерики.

Др. Оливандер. Товары для укрепления семьи. 

Если кто не в курсе, так тут называются секс-шопы.

Глава 4

– Гарри Поттер, не ори, – профессор пыталась меня успокоить. Предварительно она всадила колено мне в грудину и закинула на плечо. Чтобы успокаивать было сподручнее. – Повелитель битв не любит Принца наслаждений. Думаешь, после того как он явил тебе свою силу, то просто так передаст служителю Слаанеш?

Именно так я и считал. Потому попытался вырваться. Чем меня стукнули, я так и не понял, но в голове зашумело.

– Короче, ты меня достал. Или ты сейчас будешь хорошим мальчиком, и мы через полчаса выходим отсюда с волшебной палочкой. Или я выхожу сейчас, а тебя отсюда забираю через сутки. Оливандер умеет развлекать маленьких мальчиков. Поверь, это будет незабываемое приключение! – голос Макгонагол стал до крайности злорадным.