Исповедь в жанре нуар. Часть 1. И свет покинул этот мир
© Е. Ю. Коновалов, 2025
© «Издание книг. ком», о-макет, 2025
1
Необязательно быть старым замком или заброшенным домом на пустынном склоне, чтобы тебя облюбовали привидения.
Они туго набиваются в твою черепную коробку, словно тени под сводами храма. И место, которое должно было хранить свет, становится проклятым. Становится пристанищем самого дьявола.
Если храм ты можешь покинуть, ведь Бог сам давным-давно отвернулся от тебя, то от головы избавиться будет не так просто… Или?..
Как бы то ни было, для такого случая я держу в столе пистолет. Табельное оружие у меня, разумеется, забрали. Но Беретта всегда при мне.
Подарок Кевина.
Спасительная пуля. Готовая прогнать прочь этих проклятых призраков. Прогнать их навсегда. Затаилась в стволе и ждёт моего последнего слова. Но… Опять я медлю.
Вы смотрели когда-нибудь в бездну? Я вот долго за ней наблюдаю. Загляните в нутро ствола пистолета, старого ружья или дедушкиного револьвера. Там ничего – там пустота. Чернота глубокого колодца.
Так что Ницше лгал.
Она – бездна – не ответит вам взаимностью.
Ну вот. Опять. То же самое. Сначала чувствую холодный поцелуй в висок. Затем в лоб. Нет, я не уверен. Затем вкус металла и масла во рту – они проникают в слизистую, как смертельная радиация. И я замираю…
Ах, как было бы славно разорвать эту гнетущую тишину на кусочки. Упасть на пол и распрощаться со всеми вопросами раз и навсегда.
Однако уже знакомый вкус машинного масла в который раз напоминает мне, что я живой. Бездушная мерзкая субстанция возвращает меня к жизни, словно сам я не человек, а робот.
Что ж… в этом прелесть жизни: она абсурдна! Смыть этот вкус поможет дешёвый виски. Чем дешевле, тем лучше. Бутылка лежит рядом с Береттой… И всё-таки мне страшно. Или просто не хочется?
Есть ещё одно средство. Но лучше сначала наполнить стакан.
Нужно писать. Я люблю старую печатную машинку. Кевин предпочитал карандаш. Каждый щелчок впечатывает одного призрака. Один вопрос. Одно ненужное воспоминание.
Они, конечно же, ещё вернутся. Обязательно. Но я избавлюсь от них. Хотя бы ненадолго. И мы ещё немного побудем вместе с Береттой. Она меня бережёт. Мы друзья. Мы отличная пара.
Щёлк, щёлк, щёлк. Немного легче. Ещё глоток. Дураки платят за дорогое пойло и красивые этикетки. Я же предпочитаю самый огненный нектар за гроши.
Очень важно удержаться и не перечитывать. От этого призраки в тенях способны набрать больше силы, и тогда к жизни не вернёт даже машинное масло на языке.
Просто сожги их. Как они сжигают тебя изнутри. Сжигай. И смотри. Огонь убаюкивает лучше любой колыбельной. И вот ты всё-таки падаешь. Тихо. Летишь в колодец. Без приятного запаха пороха. Без шума и грохота.
2
Новый день, такой же смутный и неоднозначный, как удар бейсбольной битой в подворотне. Этот день разгоняет вчерашних призраков своим тусклым светом.
Теперь они напоминают о себе только безжизненным серым пеплом от жжёной бумаги, вид которой спас меня и помог заснуть.
Таким утром. Да любым утром! Душа моя смердит, словно дым от палёной кошачьей шерсти, и мне хочется развеяться.
Я кормлю канарейку Кевина. Он держал её потому, что боялся утечки газа. Затем забрасываю в рот остатки вчерашнего ужина или, что хуже, обеда недельной давности. Эти объедки помогают мне добраться до автомобиля.
Мне хочется поскорее почувствовать движение. Открыть окно, чтобы ледяной ветер впился зубами в мою кожу.
Но я не тороплюсь запускать двигатель, ведь гулкая тишина салона – чуть более приятное ощущение, чем головная боль, пульсирующая в такт любому шороху. Нужно постараться её переждать.
Однако дольше ждать не получится: рвотные позывы сдерживать труднее, чем терпеть перезвоны мигрени в собственной черепушке, изъеденной переживаниями и чувством вины.
Точно. Это всё органический приторно-сладкий запах гниения: он кружит голову и заставляет желудок нервничать. Ему и так был не в радость гость под нелепым псевдонимом «завтрак». Это был запах гнилых яблок. Узнаю его. Кевин любил есть фрукты в машине. Чёрт. Нужно почистить салон.
Двигатель откашлялся и заурчал, как котёнок. Запах горючего подействовал, будто нашатырный спирт. Ветер манил и был готов предложить услуги попутчика. Лучшего. Молчаливого. И такого мудрого.
3
Навстречу ползли угрюмые тени мёртвых городских строений, не желая расступаться и дать мне свободу. Если повезёт, смогу выехать за город и не застрять в пробке.
За городом посвободнее. Можно насладиться скоростью и хорошенько проветрить голову.
Но жизнь ничему не учит.
Подумал? Получай! Страх – мощный стимулятор, поэтому никогда не давай ему обосноваться в твоём сердце. Чьи это вообще слова?
Стоило только испугаться перспективы потерять место для разгона, как машины тут же начали упрямо подпирать друг друга.
Ну, что там опять? Очередная авария? Или неполадки светофора?
Как-то Кевин сказал мне: «Смерть всегда таится за твоей спиной… И она всегда готова пригласить тебя в свои объятия».
Теперь, когда я проезжаю мимо раскуроченных после аварии машин, я задумываюсь. Осознанно ли тот бедолага выкрутил руль и направил свою колымагу в столб? Или он просто задремал?
Да. Смерть всегда у тебя за спиной, Кевин.
Машины впереди не торопились уступать мне дорогу, и я должен был чем-то себя занять.
Старая магнитола способна лишь пережёвывать кассеты, а приёмник – ловить один только шум, мёртвое вещание из космоса.
Тогда я стал разглядывать чернеющие провалы окон. Но бездна опять не отвечала мне взаимностью.
Из-за угла дома то и дело выплывали фигуры, их лица были размыты безразличием. Граждане, с которыми не хотелось затевать разговоров. Всё шли и шли. Настырно, как непослушные дети, и все в одну сторону.
Можно подумать, что там, за углом, было место, которое их объединяло. А я совсем один!
Найдётся ли для меня местечко? Я напрягал и вытягивал шею в попытке заглянуть за угол.
Машины продолжали испытывать моё терпение, пока наконец мы не сдвинулись с места, и кирпичный дом, будто неповоротливый динозавр, неуклюже развернулся ко мне другим боком.
Там дымился зелёный седан. А зеваки, насмотревшись на чужое горе, нехотя расходились по делам.
Чужое горе – не своё. Я отвернулся, чтобы не видеть тела. Вдруг мои догадки верны? Вдруг он не выдержал? Не позволяй страху забраться к тебе в душу…
«Пустота», – подумал я и оглянулся. Смерти на заднем сидении не было. Да. Я ещё поживу. Ещё поживу.
Я нажал на педаль со всей силы, на которую только были способны мышцы моего одряхлевшего тела, и повернул руль. За городом посвободнее. И воздух почище. Правда, Кевин?
4
Долгожданный ветер. Он трепал мои волосы и освобождал сознание. Постепенно смрад воспоминаний в голове и в салоне развеивался. И отчего-то заслезились глаза.
Главное – руль держать покрепче. На что, интересно, способна эта колымага? Может, я всё-таки смогу сбросить с хвоста неотступное прошлое?
Мечтай. Красный индикатор на приборной панели ехидно подмигивает, напоминая, что чудес на свете не бывает.
На ближайшей заправке стóит наполнить бак, или я останусь в забытой Богом глуши наедине с призраками. Без спасительного глотка виски и ровного стука печатной машинки. Придётся давиться раскалённым дымом сигарет. И только.
Мне безмерно везло в жизни. Красивая жена, большой дом, интересная, со здоровым риском, работа.
Но, как известно… госпожа фортуна – самая обыкновенная шлюха! Рано или поздно у тебя заканчиваются наличные, и всё катится к чёрту.
Ребёнка у нас не случилось. Жена стала неумолимо отдаляться от меня. Как поезд, на который у тебя был билет, но ты – идиот – перепутал время.
Она пряталась в сигаретном дыму и азартных играх, а я укутывался в колючий плед под названием работа, отчего ненависть жены пропиталась ещё и холодной ревностью. Ревностью ненужной и оставленной женщины.
Нужно-то было… Всего-то. Поговорить. Глупая попытка. Слишком мало… и слишком поздно.
Она (я не люблю вспоминать её имя) оставила кучу долгов и фото нового ухажёра, чтобы я понял, как низко дал ей пасть. Знала бы она, что ей до дна было ещё далеко.
И вот теперь. Когда я сам оказался на дне. Мне ничего не оставалось делать, кроме как скоблить его.
И я скоблил. Изо дня в день. Не надеясь на просвет или малейший взлёт.
Я окончательно уверился, что строить воздушные замки не в моём характере: ведь они так быстро рушатся. Даже когда на них просто смотрят.
На небо вскарабкались сумерки, наполненные дурным предчувствием. Позади меня раздался женский крик.
5
Я по инерции потянулся за Береттой: у неё портится настроение, если она чувствует хотя бы намёк на насилие. Она его пресекает.
Стоять молча в сторонке – это даже хуже, чем жать на курок.
За заправкой две тени подступали к источнику белого света. Девушка кричала.
ДЕВУШКА
(в слезах)
Не трогайте меня! Пожалуйста!
ТЕНЬ 1
(ехидно)
Ты нам рада? А?
Я глухо откашлялся, будто планировал взять сложную ноту. Типичную ноту угрозы, не допускающей возражений.
АЛЛЕН ХЁРТ
Ребята! А вам не кажется, что вы нашли не самое лучшее для игр время и место?
Тени дрогнули, как рябь на чёрной воде.
Они резко обернулись на вполне интеллигентное обращение и сверкнули глазами. В этих глазах было что-то воодушевляющее. Они оскалили свои пасти, и противный смех заполнил пространство, оседая на перепонках металлической взвесью.
ТЕНЬ 1
Вау! Да у нас тут герой?!
ТЕНЬ 2
Для тебя время позднее, а нам, бля, в самый раз.
Они это мне?!
ТЕНЬ 1
Твоё кино уже не в моде, старик! Кончай играть в мистера Спэйда!
Фигуры опять превратились в безликие тени, повернувшись ко мне спинами, совсем не принимая во внимание тот факт, что в правой руке я держал не пузырёк с лекарствами, а «Беретту М9», стреляющую девятимиллиметровыми патронами парабеллум.
Палец на курке зачесался с неистовой силой. Беретта сама подсказала мне, что делать: ствол нацелен на затылок той башки, смех которой мне особенно не понравился. Белесые волосы, слегка оттопыренные уши.
Однако через мгновение, сделав над собой немалое усилие, я отвёл руку в сторону на жалкий дюйм… и выстрелил. Грохот разорвал тишину. Тени разлетелись в стороны и растаяли в сумраке. А источник света, померкнув, оказался на земле. Щёлк.
6
Бедная девчонка. Перепугалась и совсем обессилела. Если бы не привычка прокатывать без толку бензин и стирать покрышки, то неизвестно, что они могли с ней сделать.
Я коснулся её виска – кожа была чуть тёплой. Кажется, она приходила в себя.
ДЕВУШКА
(шепчет)
Боже. О боже.
(пауза)
Спасибо вам. Большое. Боже…
Вы ведь меня спасли.
АЛЛЕН ХЁРТ
(наигранно и непринуждённо)
Не благодари. Лучше завязывай гулять по окраине в такой короткой юбке.
Она мило покраснела, опустила глаза и стала поправлять перепачканное, ещё совсем недавно такое белоснежное платье.
АЛЛЕН ХЁРТ
У нас в городе полуночные прогулки равносильны самоубийству.
(пауза)
Ты их знаешь?
ДЕВУШКА
Нет…
АЛЛЕН ХЁРТ
Тем лучше. Не буду пытаться их найти. Жалко времени на ублюдков. Полагаю, они свой урок получили.
(пауза)
На чём ты приехала? И зачем? Что ты тут забыла?
ДЕВУШКА
Это они меня привезли…
АЛЛЕН ХЁРТ
Ты же сказала, что не знаешь их.
Она снова опустила глаза. Но дальше я допытываться не стал. У каждого есть секреты. Должны быть. Обязательно. И пусть хоть это право останется непреложным в Дарбор Сити.
АЛЛЕН ХЁРТ
Куда тебя подбросить?
Она негромко продиктовала адрес, и я завёл двигатель. Мы ехали медленно, в абсолютном молчании. Слова с недавних пор давались мне с трудом.
Где-то в середине пути я понял, что всю дорогу она меня разглядывала: украдкой изучала моё лицо, словно ночной зверёк, оценивающий опасность перед вылазкой в жуткий мир.
Но она не произнесла больше ни одного слова. А так хотелось поговорить. Смешно…
Покидая меня, то есть выбираясь из машины, вместо прощания она просунула в окно маленькую визитку. Та принадлежала некоему Витарио Синсетти.
Его телефон. Его почтовый адрес. Его логотип.
Орёл в древнеримском стиле с яростью сжимал в своих когтях змею – символы, наполненные мрачным смыслом.
Крылья орла образовывали букву ‘V’, а змея, должно быть, намекала на фамилию, начинающуюся с буквы ‘S’. Как-то чересчур пошло.
Когда я оторвал взгляд от визитки, девушки уже и след простыл. Будто её и не было. Казалось, тепло и свет с её уходом насовсем покинули этот прогнивший мир.
Я ещё раз взглянул на карточку. На обратной стороне карандашом было нацарапано её имя – Рада. Странное имя. Скорее сценический псевдоним, за которым она скрывается на просторах интернета.
Там же был указан и почтовый адрес девушки.
Я открыл все окна, приглашая излюбленного попутчика прокатиться.
Ветер согласился.
7
Канарейка спала, сидя на жёрдочке. Её грудка медленно расширялась и иногда подрагивала от дыхания тяжёлым воздухом в нашем скромном жилище.
Мы всё так же медленно умирали, а опасения Кевина угореть и подохнуть от утечки газа всё никак не сбывались. Может, и слава Богу?
Всё как обычно. Ещё один день бездарно агонизировал за окном, а мы с Береттой всё же отменно потрудились. Мы сделали что-то хорошее, и день этот умирал не зря.
До этого момента самым результативным на неделе можно было считать только вынос мусора. Стало быть, не день, а триумф живого благородства.
Я расправил плечи и услышал, как хрустят позвонки. Живой? Неужели я живой? И мрачная комната не такая уж и мрачная? А канарейка, скорее всего, иногда поёт свои песни. Но я их просто не замечал.
Неужели это всё из-за её запаха? Запаха духов, который пропитал куртку, пока я нёс её к машине. Жасмин?
Вот только не нужно обманываться. Ночь ведь всегда имела на меня планы. Чтобы опередить её, я хочу поскорее добраться до…
Нет, не до печатной машинки, чтобы вколотить в бумагу ещё одного живучего призрака прошлого.
Нет! Не сегодня. У меня идея получше.
Я достаю из стола Кевина старый тяжеленный ноутбук. Провод от модема входит в разъём с приятным щелчком.
Пишу Раде с его почты. От собственной я давно позабыл пароль, а почта Кевина, к счастью, была всё ещё открыта.
Увы, Кевин многого не успел. Например, разобрать почту. Например, сдать рапорт по нашей операции. Например, попрощаться.
Я ей пишу! Затаив дыхание. Почему нет? Почему бы не возобновить общение с внешним миром?
Друг по переписке, а там… может, я снова смогу заговорить с первым встречным на улице без опасения и недобрых мыслей?
Она отвечает очень скоро. Хотя в моём мире изгоя это ожидание можно было приравнять к вечности.
Мы славно обмениваемся краткими письмами под надрывный писк модема. Конечно, мне недостаёт звонкого, механического стука клавиш, но надеюсь, я быстро привыкну к новой жизни.
Мне всё нравится, только вот… с моих букв, слов и строчек жирными каплями стекает нескрываемый пессимизм. Он дурно пахнет и может заразить унынием кого угодно.
Но она даже вида не подаёт. Я так же явственно считываю улыбку в её письмах.
Она же отвечала. Я был так счастлив. Я был живым.
Этот стол, эта квартира, этот компьютер принадлежали Кевину, моему напарнику из управления по борьбе с наркотиками.
Он-то был чистюлей, следил за здоровьем и панически боялся отбросить копыта раньше времени. Он боялся чего-то не успеть.
Кевин точно не простил бы мне того, что я сделал с его жилищем. Хорошо ещё канарейка не сдохла.
8
Когда жена ушла от меня, Кевин предложил заняться серьёзным делом. Лучшее лекарство не время. Лучшее лекарство – дело. Ведь время только убивает… память, здоровье, близких. А дело! Дело способно по-настоящему отвлечь. Только было бы оно стóящим!
Центром и смыслом жизни Кевина (кроме чистоты и порядка) была борьба с преступностью. Его старшая сестра неслабо увлеклась героином и подсадила на иглу их младшего брата. Тому было всего шестнадцать, когда его застрелили в задрипанном притоне.
Может, чувство вины. Может, эгоизм. А может, демоны в голове нашептали девчонке гениальную мысль. И уже совсем скоро сестра вскрыла себе вены.
Мать Кевина, несмотря на выдающиеся таланты среднего ребёнка, не выдержала горя и покончила с собой в психиатрической лечебнице Лоувоторс.
Тогда-то Кевин и ушёл с юридического факультета, чтобы перевестись в полицейскую академию.
Я принимал у него экзамен по стрельбе, тогда и состоялось наше знакомство. Добрые и умные глаза за круглыми стёклами очков.
Получив место в районной полиции, он стал с усердием муравья пробиваться в гущу уродливого мира наркотиков. Чтобы отомстить? Не знаю.
Так мы и сдружились. В отделе по наркоконтролю. Я встретил его как собственного ученика. Рассказал, кто кому друг, кто кому враг. Где лежит бумага для печати и где можно вздремнуть, если засиделся за рабочим столом.
Особенного воодушевления от работы я не испытывал никогда. Просто работа. В меру полезная, в меру увлекательная.
В отличие от Кевина, я только и делал, что развивал циничное отношение к жизни и изредка радовался, что наши потуги теоретически могут спасти кому-то жизнь.
Масштабы этой болезни – наркозависимости – разрастались до размеров стихийного бедствия. Пожара в прериях. Безжалостного землетрясения.
Наркотик убивал людей. Люди убивали друг друга. А чьи-то кошельки жирели и лопались, как обожравшиеся кролики.
Некоторые вещи в этом мире неизбежны, как ураган. И точка. Так зачем строить иллюзии? Зачем себя обманывать?
Так рассуждал я! Но не Кевин. Он настаивал на том, что смысл есть во всём.
Начав с барыг и наркопритонов, мы подбирались к рыбёшкам покрупнее. Скоро настырность и светлый ум Кевина привели нас к его заветной идее фикс.
Наши информаторы сообщали, что на рынок выходит новый игрок, готовый подмять под себя целые города, как новая эпидемия, от которой ещё не придумали вакцины.
Кевин предлагал внедриться в банду и так ступень за ступенью взобраться на возвышение, с которого удастся отрубить голову гидре.
Смело? Да! Дело на миллион? Да! Дело, способное отвлечь от чего угодно… даже от картины загнивающего города и разрушенной жизни. Твоей собственной жизни.
Так из моего ученика Кевин превратился в моего друга и наставника на целых два года, изъеденных страхом и болью.
Два года по съёмным квартирам, кабакам и притонам. Налёты и настоящие бойни. Игры в поддавки с ублюдками похуже семейки Мэнсона. Два вычеркнутых года. Два года разврата, борделей и ночлежек. Два года… смертей и кровопролитий.
Но он всегда оставался рядом. Всегда. Кевин курировал все мои перемещения, складывал пазл в единую картину. Раскрывал мне глаза, а когда надо было, бил по щекам и направлял меня дальше.
С самого начала, кроме Кевина, никто не знал об этой операции. Я был мечом в его руках. Карающим оружием возмездия, которое не жалело ни одну мразь, что решила обогатиться за счёт чужой жизни.
«Да воздастся им за прегрешения их», – говорил мне священник, которого я посещал каждое воскресное утро. Именно отец Даниель научил меня не замечать всей этой грязи и крови. Научил помнить, что я делаю благо. Такие вот святые из трущоб.
И это тоже был Кевин. Он настоял, чтобы я регулярно ходил в церковь. Он считал, что так я не слечу с катушек и буду лучше себя контролировать, даже когда его не будет рядом. Удивительно, как я при всём своём лучезарном жизнелюбии не подсел на какую-нибудь серьёзную дрянь. Виски и сигареты, конечно, стали мне лучшей компанией. Но это меньшее, на что я мог рассчитывать в той среде, где мне приходилось гнить два чудовищных года ради дела на миллион. Теперь я стараюсь больше не показываться в церкви. Я уже нарушил все заповеди, о каких говорил святой отец. Я не жалуюсь, что потерял эти годы. Мне жаль, что я потерял друга.
9
Нам казалось, что постамент, с которого мы будем неистово карать мечом прегрешения страшные, уже совсем рядом… Моби Дик сам шёл нам в руки.
Очевидно. И слишком легко. Даже нелепо.
И когда меня взяли в кольцо, было уже поздно шевелить мозгами: их мне намеревались вышибить.
Вершина, на которую мы взобрались, была самой обыкновенной ловушкой. Они обыграли светлую голову Кевина. Мы ступали по тропинке, выложенной арканами, уже не одну милю.
Поначалу меня даже не допрашивали – просто били. А когда тебя бьют, а ты не можешь дать сдачи, тебя так и тянет рассердиться.
Это единственное, что мне оставалось делать. С энтузиазмом рычать и разбрасывать искры гнева.
Когда им наконец наскучило сбивать об меня кулаки, они задали вопрос: «Кто ещё в курсе?» Я молчал, истекая кровью. И избиение продолжилось.
Я-то полагал, что вопросы скоро станут настойчивее, поэтому приготовился умереть. Но эти сволочи откуда-то знали всё с самого начала.
Будто издеваясь, они позвонили Кевину, сообщили ему о моей участи и пригласили за стол переговоров. За ним он и получил четыре выстрела из моего табельного оружия. Распишитесь.
По официальной версии следствия, в последнем нашем совместном деле фигурировали серьёзные деньги, которые, как оказалось, я присвоил.
Несколько свидетелей-наркоманов доложили о неправомерных действиях с моей стороны. Плюс по всему получалось, что последние два года я якшался с одними головорезами и, пользуясь служебным положением, набивал деньгами собственные карманы под прикрытием хитрого подельника.
Истинное положение дел мог подтвердить только Кевин и его рапорт. Однако вся документация, которую он мог вести, чудесным образом испарилась. Весь архив Кевина исчез, как слон у Гудини.
Ещё была Лиза Стейстон – его милая соратница. Но и она исчезла с горизонта, как не бывало.
Всё, как в лучшем дрянном детективе.
Наш гордый марш против мира наркотиков обернулся десятком обвинений в мой адрес и парочкой пуль, застрявших в голове Кевина.
Слышите эти заголовки? «Напарники не поделили краденое», «Произвол на высшем уровне», «Отдел по борьбе с наркотиками исчерпал кредит доверия», «Знаменитый детектив пользовался служебным положением»… И так далее, и прочее дерьмо…
Так я и оказался на самом дне. Ни дома. Ни семьи. Ни работы. Ни репутации. Ни друзей. Ни напарника. Ничего. Только канарейка Кевина. И ключи. От его квартиры и автомобиля.
В этом деле не обошлось без предательства. Что-то было не так. Скажу больше, этого «не так» с лихвой хватило бы на целый Эверест.
Но партия была сыграна так искусно, что у меня не было ни единой ниточки, ни одной чёртовой зацепки. Да и желания ни на что не оставалось.
Мы были так опьянены успехами и целью, которая всё время маячила на горизонте, что даже не заметили, как облажались.
Я чудом выжил. Дело в итоге закрыли. За мои заслуги, за заслуги Кевина. И за отсутствием прямых улик.
Деньги, которые я якобы припрятал, не нашли. Большинство негодяев, которые показывали на меня пальцем, имели уголовные дела толще телефонного справочника.
Так что всё обернулось убийством по неосторожности. Я был пьян, когда на очередной явке прикончил своего напарника, приняв того за преступника. Шумиха поутихла.
Так вот оно и получается. Убийство по неосторожности. А правда? Она уже никого не интересовала.
ЛЕЙТЕНАНТ РИДУС
Это лучшее, что мы можем сделать, Аллен…
Один только лейтенант Ридус опекал меня, как отец родной. Замяли дело благодаря его сноровке и связям. Я не виню его за то, что он потом ни разу мне не позвонил. С глаз долой – из сердца вон.
ЛЕЙТЕНАНТ РИДУС
Я не верю, что ты мог застрелить своего лучшего друга! Не верю!
В гости меня теперь ждал только святой отец. Но тут уж мне не хотелось видеться. Простите. Отец Даниель жестоко ошибался.
Если бы Бог существовал, он бы ни за что не допустил такого. По-настоящему существовала только одна размалёванная шлюха-удача. И теперь она брала по двойному тарифу. Мне такое не по карману.
10
Конечно же, я ничего не написал Раде про Кевина. Ничего про бывшую жену. И о священнике я тоже умолчал.
Я не писал о том, что могло вернуть меня в прошлое. Ничего, что могло тяжким бременем лечь на её изящные тонкие плечи.
Пусть лучше серый пепел в мусорной корзине хранит эту боль. Пусть ветер гонит прочь эти воспоминания.
Мы просто «говорили». Обменивались письмами. И хотя сквозь мои сообщения не проникал никакой свет, я всё-таки чувствовал себя живым. Для мертвеца это большое достижение.
Запах жасмина и мнимое присутствие Рады во мне что-то исправили. Нежданно зажёгся ночник, который осветил все углы в голове.
Призраки на какое-то время затаились в гнусном оцепенении. В предательском ожидании, пока что-нибудь… или кто-нибудь не погасит этот тусклый свет.
В ту ночь я уснул. Трезвым. Впервые за долгое время.
Обычно, когда я пытался геройствовать и не напивался, меня всегда навещал Кевин. Порой я видел жену с мёртвым младенцем на руках, как Мадонну на картине Рафаэля. Нередко меня порицал священник в кожаном пиджаке, упирая мне в грудь чёрный глаз револьвера.
Сны могли перетекать один в другой, как поставленный на повтор фильм в дешёвом кинотеатре. Вместо попкорна извечно кислое послевкусие ночного кошмара.
Проснулся я, не чувствуя головной боли. Липкий пот не сковывал движений. Свет, запутавшийся в занавесках, непривычно радовал и не резал глаза, как бывало раньше.
Долго вспоминал это слово. Думал, что уже позабыл его… Это слово было «облегчение».
Посмотрел на бутылку, к которой не притронулся. Та выставляла себя напоказ, как распутная девка, упивающаяся своей красотой.
Я отвернулся, чтобы избежать искушения. Привычки ведь никуда не деваются? Они сильнее новых идей.
В такие моменты в голову могут лезть самые дурацкие вопросы. Кто живёт дольше? Тот, кто в течение нескольких лет купался в мягких волнах Морфея, употребляя героин или опиум? Или тот, кто давился варёной картошкой и обезжиренным молоком?
Один мог чувствовать вечность, пусть всего лишь несколько лет! А другой долгие годы набивал брюхо картофелем, разбавляя досуг бегом трусцой. Я постарался сесть так, чтобы бутылка выпала из поля зрения.
Канарейка удивлённо (а может, восторженно?) чирикнула, увидев меня на кухне, не согнутого пополам от боли в желудке.
Кроме гнилья, в холодильнике оказались три яйца и пожухлый томат. «Никакой плесени, значит, можно есть!» – так говорил Кевин.
Масло скворчало на сковородке, пока я очищал холодильник от испортившихся продуктов. Будь я с перепоя, мог бы со спокойной душой съесть эти отбросы и не поморщиться.
Ещё одно позабытое слово – «аппетит». У еды, оказывается, может быть вкус, а удовольствие можно получить даже от обыкновенной яичницы.
Жареные яйца и овощи – отличный завтрак. То, что нужно, чтобы начать новую жизнь!
Что дальше? Мы возьмёмся за руки с девочкой в белоснежном платьице, прогуляемся по радуге и там найдём горшок с золотом?
Мой скепсис не вытравить даже трезвостью. Когда в голове не шумит, скрип суставов и шелест утерянных мышц становятся невыносимо заметными.
Я отжался от пола и, кроме треска, почувствовал резь в правом боку. Да. Здоровье – не аппетит. Просто так не вернёшь.
По крайней мере, есть цель на день: заглянуть к врачу. Кто знает? Может, я даже схожу на исповедь.
Чтобы поменялись жизненные ориентиры, мне потребовался один выстрел в воздух, запах жасмина, десяток электронных писем и завтрак школьника.
Лицо врача напомнило мне удивлённую канарейку. Видимо, он ожидал моего появления ещё меньше, чем я сам.
Несколько анализов и общий осмотр. Зрение почти не ухудшилось, слух тоже не подвёл. Да и вообще я неплохо сохранился.
Только вот УЗИ показало, что ещё один годик прежнего образа жизни, и мне будет гарантирован цирроз…
ВРАЧ
У вас белая печень, сэр… Это означает, что орган дает признаки высокой эхогенности. То есть в нём есть структуры, плохо пропускающие ультразвук, понимаете? Это не что иное, как жировые клетки. Пока я могу диагностировать выраженную жировую печёночную дистрофию. Это хорошо, что вы пришли. Вам нужно исключить алкоголь и начать заниматься спортом. Хоть немного…
Да уж. Я и без цирроза-то был никому не нужен. Просто подводил себя к краю. Добрый доктор Дулиттл не открыл мне священной истины. Я и сам понимал, в какую яму себя загнал.
И знаете, я ведь шёл в больницу не за рецептом или лекарством. Мне требовалось подтверждение. Что я всё-таки живой.
11
Дома я был уже поздно вечером: пришлось заскочить в магазин здорового питания, где регулярно затаривался Кевин.
Двухпроцентный творог, яйца, гречневые галеты, обезжиренное молоко, овощи, орехи, немного фруктов и комплекс витаминов. Три больших бумажных пакета. Пока нёс, неплохо подтянул мускулатуру.
Я принялся готовить ужин, предварительно заглотив витамины с привкусом пыльной резины. Чёрт! Скоро меня ждал человеческий ужин. Впервые за последние год-полтора? Или два?
Включил телевизор на кухне и с периодичностью в несколько минут менял каналы. Старался не нервничать, но получалось хреново. Почему моя антенна ловит один только шлак?
Дебильное ток-шоу, в котором обсуждают постельную жизнь размалёванных звёзд. Посредственный ром-ком с фоновым смехом имбецилов после каждой «шутки». Дрянной боевик, где основным действием было подёргивание бицепсов престарелых качков. Ни тебе добротного вестерна, ни детектива.
Салат уже готов, жаль только, не купил оливкового масла. По телеку начинается блок новостей. Криминальная сводка. Пусть вещает. В этой передаче враньё было хотя бы немного приближено к реальности.
ДИКТОРША
…было совершено ограбление. Три человека ранены. Один погиб. Грабители скрылись. Среди представителей правопорядка пострадавших нет.
Наверное, бронежилеты стали выдавать не дырявые. Чёрт! И сыр забыл. Какие там витамины предупреждают Альцгеймер?
ДИКТОРША
…сообщается, что девушку нашли повешенной в съёмной квартире. Тело 26-летней Светланы Антоновой обнаружила пришедшая с ночной смены сестра. Полиция считает, что это самоубийство. Однако по данному факту проводится расследование, тело погибшей отправлено на судебную экспертизу.
Бедная девочка. Всего двадцать шесть. Этот город не щадит никого.
Я выключил телевизор и позволил канарейке угоститься прямо из миски с овощами. Мне не терпелось прочесть письмо от Рады. Похрустывая салатом, я сразу же пошёл к компьютеру.
Как и полагал, пришло письмо от Рады. Но вместо радости я испытал горькое чувство удовлетворения от того, что не удержался и всё-таки прикупил рядом с домом несколько бутылок дерьмового виски. Это, как вы понимаете, для гостей. Ночь обещала быть долгой… и в гости снова должны были заглянуть призраки.
Дорогой Кевин.
Мне жаль, что жизнь прожгла тебя насквозь. Я чувствую твою боль, твой ужас, твои страдания, переживания и страхи. Я их чувствую, очень! И я их разделяю, поверь. Всецело.
В этом мире нет больше добра, и ты ошибся, приняв меня за единственное олицетворение чего-то светлого. Я ничуть не лучше других. Я грязная и порочная, как и все.
Испытываю прилив счастья оттого, что решилась и смогла это сделать сама. Спасибо тебе, милый друг! Без тебя я бы не отважилась.
Я бесконечно благодарна тебе за то, что ты наставил меня и дал ещё один день для размышлений. Этого вполне хватило, чтобы окончательно во всём разобраться.
Прощай, Кевин.
Может быть, мы сможем встретиться там?
Я буду ждать.
Твоя Рада.
Я снова и снова возвращался к началу, не желая принимать скверную догадку за правду. Не мог я дочитать это до конца!
Дорогой Кевин. Я чувствовал, как ночник в голове вздрагивает от каждого слова в письме.
Дорогой Кевин. Разве я представился именем друга? Хм.
Когда я всё-таки прочёл последний вопрос Рады – последний в её жизни вопрос, – мрак заполнил череп… и призраки заметались внутри. Я слышал их смех…
Беретта безудержно стонала. Сначала я принял её стоны за свои. Пока глаза бегали по новостным разделам поисковых веб-систем, на столе показался наполненный стакан. Вчерашняя бутылка добилась своего. Сука. Сука!
Самоубийство. Девушка. Двадцать шесть лет. В одной из статей была размещена фотография дома, где произошла трагедия.
Да, это было то самое место. Это было место, куда я отвёз Раду.
Я спас её, а она спасла меня. Виски, боль и страх обжигали внутренности. Я возвращался в мир, где правили вечный холод и непроглядный мрак, а на каждом шагу поджидала лишь злоба.
Может быть, мы сможем встретиться там?
Я буду ждать!
Беретта нежно коснулась моего виска.
Нет, это был не поцелуй. Она что-то шептала…
Никаких альтернатив не бывает. Ты всегда движешься по прямой. А когда задумаешься, что все могло быть иначе, тебе начинают мерещиться развилки, похожие на пучок молний. Если бы ты поступил иначе, то сейчас это был бы не ты, а совсем другой человек, который не перестал бы мучиться… просто вопросы были бы другие. Только и всего! Так, может, стоит сделать правильный выбор.
Пустой бокал полетел в стену, осколки разлетелись по тёмным углам и затаились там, как крысы.
Я вскочил со стула и спрятал под курткой мудрую подружку, жаждущую правосудия. Правосудия и мести.
Рада… или Светлана… я знаю, чего ты хочешь… ведь я неплохо знаком с желаниями призраков.
Они хотят мести!
12
Зачем я направляюсь к ней домой? Зачем? Свет давно угас. Тьма окутала всё вокруг. Её мне и без того было достаточно.
Может, я всё ещё надеялся разжечь огонь? Поминальный костёр? Или меня подстёгивал тусклый смысл, появившийся у моего никчёмного существования? Брехня!
Я совершенно не знал, зачем хочу осмотреть место, где она погибла. Знал я лишь одно! Правосудие должно свершиться! В этом я был солидарен с Береттой.
Да. Она была юной девушкой. У неё могли быть проблемы, но, чёрт возьми, неужели нудный детектив в отставке мог довести её до самоубийства? Бред!
И почему Кевин? Почему ни с того ни с сего Кевин? Неужели она была пьяна и нажала на автоответ? Ответы! Я их найду!
Когда-то давно я уже опустил руки. Ушёл в сторону и теперь бродил по краю пропасти, куда не хватало духу сделать последний шаг.
Моему малодушию цена – призраки. Ещё одного ночного гостя я точно не вынесу.
Неужели никаких надежд на завтрашний день в этом чёртовом городе ни у кого не осталось? Неужели выжить здесь можно только из ума?
Нечастые встречные, которые лишь силуэтом напоминали людей, не давали ни малейшего намёка на возможность опровержения моих домыслов.
Я старался больше не смотреть в их сторону. Пусть уходят. Пусть уходят прочь. Мне среди них места не найти.
Я уж и позабыл, каково это. Побывать на месте преступления. Бывшие коллеги всегда так: нарисуют что-то на полу мелом, разбросают жёлтые карточки с цифрами. Потом повяжут всюду ленточки, как на рождественских подарках.
Настоящий праздник… или томное предвкушение праздника… праздника для полицейского… пусть и бывшего. Как же это мерзко.
Ночь дышала холодом. Город дремал, будто удав, заглотивший жертву. Надеюсь, не я был этой жертвой. В такую ночь невозможно не думать о мертвецах. Кевин бы улыбнулся моему оптимизму.
Дом Рады мог принять любого. Мне знакомы такие дома. Они скалят свои беззубые пасти, приглашая войти. А пока вы решаетесь, они нагло изучают вас пустыми глазницами окон. Секунда замешательства, и… Входи, друг! Входи же.
За каждой второй дверью торчок готовится принять новую дозу. В застоялом прогнившем воздухе лестничных пролётов растекается эхо сбивчивого шёпота: то ли мольбы к Господу, то ли бессвязного бреда. В подвале наверняка варят крэк в промышленных количествах.
Девочка, как же тебя сюда занесло?
Несколько минут блужданий по коридору – и я у цели. Срываю белую ленту с печатью и аккуратно вскрываю замок: незатейливый, как плевок под ноги.
Самым мудрым решением было бы развернуться и уйти. Сесть в машину и поскорее убраться отсюда. Чтобы, как обычно, напиться вусмерть, но… я не был мудрым человеком.
Дверь протяжно скрипнула, я вошёл в квартиру Рады.
13
Щёлкнул выключателем под правой рукой и при тёплом до тошноты свете стал оглядывать помещение.
Квартира-студия. Справа зона кухни. Слева две односпальные кровати. Снимала квартиру с подругой или жила с сестрой? Точно! Тело ведь обнаружила сестра.
Рабочий стол. Он же трюмо, судя по большому зеркалу и наличию груды косметики.
В самом центре квартиры чёрный диван, перед ним на стене телевизор. Думаю, он ловит те же помои, что и мой ящик.
Перед диваном журнальный столик, а над ним вентилятор, с которого свисает длинный тонкий ремень. Он и обвил шею Рады, перекрыв доступ кислорода.
Я заглянул в платяной шкаф у стены рядом со входом. Обширный набор самых экстравагантных нарядов. Ты была модницей, Рада? Короткие юбочки и легинсы.
Чересчур сексуально для ангела. А если покопаться, то можно найти наручники и хлыст. Ты любила поиграть или искала необычного жениха? Это вообще твоя квартира?
Разочарования я не испытал. Меня мало волновали вкусы Рады. У всех свои секреты. Меня больше волновало отсутствие лестницы или стремянки.
Уверен, в рапорте будет указано, что девочка встала на журнальный столик и повесилась, оставив в интернет-болоте несколько строк о никчёмности бытия.
Но почему они не учли, что её роста и высоты столика никак не хватило бы для совершения этого самоубийства?
Ей бы как минимум пришлось подпрыгнуть, зависнуть в воздухе и повязать петлю: сначала на вентиляторе, а потом и на собственной шее.
Вывод напрашивался сам собой. Ей точно помогли. Я почувствовал, как Беретта горько вздохнула, но не успел прикоснуться к ней, как за спиной раздался знакомый голос.
ВЕРОНИКА
(встревоженно)
Что вы здесь делаете? Кто вы, чёрт возьми?!
Я обернулся. Передо мной возникла Рада. Или её призрак? Мрачный и суровый призрак. Вместо белого платья чёрная обтягивающая водолазка, подчёркивающая фигуру. Узкие до безобразия джинсы.
Губы подчёркивала яркая помада, а зелёные глаза были подведены с искусностью Клеопатры. Ты не похожа на юную перепуганную девицу, которую я подвозил вчера. Вместо отцовской радости я ощутил забытое желание.
Она заметила, что я изучаю её, и тут же машинально скрестила руки на груди, чтобы защититься от меня. Неужели я так страшен?
АЛЛЕН ХЁРТ
(растерянно)
Рада, ты жива?
Вырвалось у меня, наивного, принявшего инстинкт самосохранения за девичью скромность.
Новая Рада выхватила из-за пояса револьвер и нацелила его на меня.
Широко расставив ноги, как заправский стрелок, она целилась мне в голову, видимо, не планируя рассуждать о психологии или сюсюкаться о предметах желаний всяких извращенцев.
Её желание полностью противоречило моему. Да, парень, затворничество не сулит тебе лёгкой жизни. О какой адаптации в социуме идёт речь, если при виде симпатичной девушки ты готов сорваться в страстном порыве и наделать глупостей?
ВЕРОНИКА
(почти в истерике)
Подними руки, сволочь! Подними быстро!
Девочка моя, что-то в тебе явно поменялось.
АЛЛЕН ХЁРТ
Рада, я решил, что ты покончила с собой…
ВЕРОНИКА
Не называй её так, сука! Не называй её так! Слышишь меня?
Если это не раздвоение личности, то передо мной стояла старшая сестра Рады. Вот же идиот!
АЛЛЕН ХЁРТ
Оу! Прости, прости… она не представилась… а в переписке она…
ВЕРОНИКА
Замолчи!
Секунда замешательства.
ВЕРОНИКА
(нервничая)
Ты вообще кто такой?
Я не стал её провоцировать поднятыми руками и прошёл в сторону кухни. Медленно, но уверенно, чтобы не схватить случайную пулю. Судя по стойке, пару раз она точно ходила в тир. Я стал открывать шкафчики в поисках кофе.
АЛЛЕН ХЁРТ
Я её друг, дорогая… Мы познакомились только вчера. Ночью… Я помог ей прогнать нескольких призраков, когда убегал от своих собственных… К ней приставали какие-то уроды… А я просто не прошёл мимо. Не знаю, кто это был, но добра от них точно ждать не следовало. Потом я просто подвёз её до дома.
Где же у них кофе?
Проще было бы спросить, но я пока должен показать, кто здесь хозяин положения, и делать это я планировал без участия Беретты.
АЛЛЕН ХЁРТ
(продолжает)
Цéлую ночь мы переписывались, как студенты во время каникул. Твоя милая сестрёнка дала мне понять, что в мире ещё осталось что-то доброе и светлое… Где, чёрт возьми, у вас кофе?
Чёрт! Хозяин положения, да? Нервы расшатались окончательно. Больше мне точно не работать под прикрытием.
Но когда я обернулся, сестра Рады опустила пистолет и в недоумении следила за моими тщетными попытками найти жестяную банку.
ВЕРОНИКА
(кивнув)
Верхняя полка… Правее…
АЛЛЕН ХЁРТ
Ах… славный растворимый кофе… Давно не пил. У меня нет надобности в бодрствовании.
Я нажал синюю кнопку электрического чайника и развернулся, прислонился к столешнице поясницей, делая паузу, чтобы и дальше отыгрывать роль хозяина положения.
ВЕРОНИКА
То есть… это вы Кевин?
АЛЛЕН ХЁРТ
Можно и так сказать… Кевин – мой близкий друг, и я воспользовался его почтой, чтобы…
ВЕРОНИКА
Это вы довели её?!
Она вскинула свои ручки, снова направляя короткий ствол Кольта мне в лицо.
Было ясно, что она ещё не совсем определилась с общим мнением на мой счёт.
Понимаю. Может, я ей и нравился, но, скорее всего, она просто ещё не была готова выстрелить. Пока не была готова.
АЛЛЕН ХЁРТ
Это я и хотел выяснить, э-э-э… как тебя зовут?
ВЕРОНИКА
Моё имя Вероника… все зовут меня просто Ника…
АЛЛЕН ХЁРТ
Эх. Вероника. Ну неужели ты в самом деле считаешь, что твоя сестра… из-за переписки по электронной почте… а, судя по всему, она была завсегдатаем чатов и форумов… из-за какой-то переписки с пропойцей и бывшим копом наложила на себя руки?
ВЕРОНИКА
Вы коп?
АЛЛЕН ХЁРТ
Немножко осталось…
Чайник разрывался от натуги. Чтобы перестать кипеть, ему не удавалось набрать нужной температуры: видимо, отходила крышка. Я дал ему отбой.
Хозяин положения, так ведь? Кевин должен был бы мной гордиться. А я ещё могу вернуть себе форму.
ВЕРОНИКА
И почему же вы считаете, что она…
АЛЛЕН ХЁРТ
(ловко перебивает)
Зависала в интернете?
(делает вид, что задумался)
Книжек у вас здесь нет… а такому доброму созданию нужно где-то прятаться.
(кивает на ноутбук)
Клавиши на её ноутбуке истёрты до безобразия. Да и отвечала она с безумной скоростью. А так и не скажешь, что Света работала машинисткой.
ВЕРОНИКА
(с вызовом)
А с чего вы взяли, что ноутбук не мой, а её?
Она опустила пистолет. Хорошо.
АЛЛЕН ХЁРТ
Розовый? Твой?
(пауза с улыбкой)
Ты серьёзно?
Она улыбнулась и наконец расслабилась, готовая убрать чёртов револьвер куда подальше. Он, признаться, начал меня раздражать.
Не хотел бы я, чтобы между нами встала моя Беретта или её девчачий кольт.
Я насыпал три ложки кофе и две ложки сахара в чёрную кружку с издевательской надписью «Доброе утро!». Кипяток, шурша, растворил гранулы.
Сильный синтетический аромат дешёвого кофе наполнил комнату уютом.
14
Ну как же так, а? Я вновь получал удовольствие. Боже! Смерть близкого человека придавала мне сил и возвращала вкус к жизни.
Клин вышибают клином, да? Яркий пример абсурдности пьесы, в которой мы все играем.
Смерть в этой пьесе многогранна, а её воздействие на окружающих непредсказуемо. Вряд ли это моя мысль. У неё церковный привкус ладана.
ВЕРОНИКА
(слегка игриво)
А для пропойцы вы отлично соображаете.
АЛЛЕН ХЁРТ
(морщась)
Просто я уже два дня как в завязке.
(пауза)
А привычки легавого ничем не вытравить… нас ведь натаскивали на это.
Я отхлебнул кофе и улыбнулся, чтобы не злоупотреблять гостеприимством девушки и скрыть омерзение. Двух ложек сахара явно было недостаточно для такого жуткого напитка.
Кофе никогда не бывает на вкус так же хорош, как его аромат. Снова абсурд этой жизни.
Вероника о чём-то задумалась и сделалась слегка отстранённой, не замечая, как мои глаза снова и снова возвращались к изгибам её манящей фигуры.
ВЕРОНИКА
(растерянно)
Я сама не верю в это. Она любила жизнь, несмотря на грязь, которая лилась на нас со всех сторон.
(пауза)
Можно и мне кофе? Пожалуйста…
АЛЛЕН ХЁРТ
У вас как с давлением?
Она в недоумении скосила брови.
АЛЛЕН ХЁРТ
(улыбаясь)
Я же не знаю, можно вам кофе или нет…
(пауза)
А вообще, вы у себя дома… так что…
На этот раз я поделился с ней искренней улыбкой и стал заваривать вторую порцию уже для неё.
ВЕРОНИКА
Почему вы решили, что она не могла сделать этого сама?
(запнувшись)
Кроме того, что она была доброй и совсем юной…
Вероника села на диван, всматриваясь в собственное отражение в телевизоре. Я поделился своими наблюдениями насчёт высоты столика и убедился в том, что версия полиции не учитывала роста Рады.
И да, никаких стремянок красавицы-сёстры в доме не держали. А добрых и отзывчивых соседей рядом не было и в помине.
Я подал ей кофе и присел рядом, стараясь хотя бы через куртку почувствовать её тепло.
АЛЛЕН ХЁРТ
Кроме того, если заглянуть под кровать, можно заметить несколько тюбиков крема и лак для ногтей…
ВЕРОНИКА
(в недоумении)
И что?
Заворожённая моими рассуждениями детектива, она не торопилась пить кофе. Остынет же.
АЛЛЕН ХЁРТ
Судя по строгому порядку в шкафах… в одежде, кухонных принадлежностях, то, что я наблюдаю на трюмо, не вписывается в привычную картину аккуратных сестричек.
Она встала и прошла к трюмо, не замечая в зеркале своего отражения, которое напоминало фото в тонах сепии.
Никакого порядка. Баночки, тюбики, карандаши не на своих местах. Никакой чёткой границы в оттенках пудры и лаков. Для девушек вроде Светланы и Вероники это должно было напоминать хаос.
Наверняка взгляд, брошенный поверх стола, не смутил бы её после пережитого. Но если всмотреться. Если всмотреться…
АЛЛЕН ХЁРТ
Ублюдков, которые сделали это, нельзя назвать полными идиотами. Они потрудились замести следы, но…
ВЕРОНИКА
Она боролась?
АЛЛЕН ХЁРТ
Думаю, да…
(пауза)
Однако… ей не хватило сил.
(пауза)
Но да. Она точно боролась. До самого конца…
ВЕРОНИКА
(прикрыв рот ладонью)
Боже мой.
АЛЛЕН ХЁРТ
(глядя в потолок)
Взгляни на ремень.
Вероника с опаской подняла глаза и непонимающе захлопала ресницами, как юное дитя. Совсем как Рада.
АЛЛЕН ХЁРТ
В середине он сильно растянут – кожзам. Где тонко, там и рвётся.
(пауза)
Её тащили за ноги… тянули вниз, чтобы поскорее удавить. В ней веса-то было не так много, чтобы…
ВЕРОНИКА
Замолчи!
Она выставила руку ладонью вперёд, словно пытаясь накрыть образ, возникший в её голове.
Я молчал. Теперь я скорбел вместе с ней. И винил себя за грязное желание, овладевшее мной минуту назад.
ВЕРОНИКА
Значит, её предсмертная записка не что иное, как фикция?.. Подделка? Я права?
Бедняжка поставила кофе на стол и подошла ко мне. Она с силой сжимала плечи, будто тщетно пытаясь согреться.
АЛЛЕН ХЁРТ
Да. Подделка, которая не только душит меня морально, но и бросает чёрную тень подозрения на Кевина.
(пауза)
Которого давно уже нет в живых.
ВЕРОНИКА
(обескуражена)
Но какой в этом смысл? Кому от этого прок?
АЛЛЕН ХЁРТ
Смерть твоей сестры? Не представляю.
(пауза)
А вот тень на и без того запятнанной репутации Кевина? Чёрт…
Чтобы подчеркнуть сложность логических умозаключений, я ещё раз взглянул под потолок. Туда, где висел растянутый ремень.
И картина смерти опять предстала перед моими глазами.
Я сохранил самообладание и не стал выбрасывать ладонь перед собой.
АЛЛЕН ХЁРТ
Видимо, я просто удачно попался кому-то под руку. Старые счёты. Тень с давно погибшего Кевина скользнёт и попадёт на меня. Пока ещё живого.
(пауза)
Всё ясно, всё понятно. И меня окончательно уничтожат. Даже ты поверила этому бреду: несколько депрессивных строк довели девочку до суицида… А я нагло прятался за именем мёртвого друга, которого сам и пристрелил. Вот так поворот!
Я заметил, как в глазах Вероники мелькнуло сомнение. Интересно, а она тоже разговаривает со своим пистолетом? Радовало, что не стала трогать револьвер. В третий раз тыкать в меня этой штукой было бы глупо.
Пора определиться, на чьей ты стороне, Вероника. На моей почти не было света, но здравый смысл всё-таки присутствовал.
АЛЛЕН ХЁРТ
Это долгая история, Вероника. Я могу рассказать, если тебе хватит терпения.
(пауза)
Меня больше волнует, как ты здесь оказалась? Ты ведь не поверила в самоубийство? Может, решила подкараулить убийц?
Она глянула на свой пистолетик.
ВЕРОНИКА
(в замешательстве)
О, нет… я хотела переночевать у подруги. Она живёт в соседнем доме через улицу.
(показывает в окно)
Не могла уснуть, пила чай на кухне. Тогда и увидела, что в нашем окне горит свет. Вот и всё. Я подумала, может, полиция вернулась.
АЛЛЕН ХЁРТ
Кто мог это сделать?
ВЕРОНИКА
Что?
Она отступила назад.
АЛЛЕН ХЁРТ
Убить твою сестру!
Маленькая провокация может дать многое.
ВЕРОНИКА
(закрывается, выставив локоть)
Я не знаю! Правда! Не знаю!
Она хотела сделать ещё шаг назад, может, даже боролась с желанием убежать. Где теперь искать защиту?
Ты знала, Вероника. Ты что-то знала! И чего-то боялась? Полиции? Или есть третья сторона конфликта? И ты осознаёшь, что тебе никто не сможет помочь, Вероника.
Она закрыла лицо руками и рухнула на диван, задев пульт от телевизора округлостью, обтянутой джинсовой тканью.
Щелчок, лёгкое гудение. Экран телевизора прояснился, и в чёрной мгле стекла возникла восковая дикторша. В её лице невозможно было прочесть живые эмоции. И неважно, говорила ли она о пожаре или о постройке нового торгового центра.
ДИКТОРША
…было возбуждено уголовное дело по факту умышленного доведения до самоубийства. Полиция выяснила, что на протяжении нескольких месяцев с почты Кевина Грина, убитого по неосторожности детективом Хёртом тремя годами ранее, неизвестный вёл переписку с погибшей. Он методично подводил её к самоубийству.
Цитата: «… я знаю, что тебе давно уже не хочется жить. Какой в этом смысл?»
Десятки подобных писем и сотни ужасных предложений вынудили Светлану покончить с собой…
Вероника вытянула вперёд руки, словно держала кольт, а не пульт от телевизора. И сделала выстрел. Тьма заволокла квадратное окошко в пошлый лживый мир ведущей теленовостей.
ВЕРОНИКА
Я не верю!
Да, девочка, ты выбрала правильную сторону!
ВЕРОНИКА
В это слишком легко поверить!
АЛЛЕН ХЁРТ
Меня будут искать… скорее всего, я уже в розыске. Возможно. Возможно, сейчас они едут в квартиру Кевина, чтобы арестовать меня.
ВЕРОНИКА
Так что же нам делать?
АЛЛЕН ХЁРТ
(вздыхает)
Раз у них целая легенда о давней переписке, полиция, без сомнений, уже прошерстила ноутбук твоей сестры… Иначе они взяли бы его как улику.
(задумавшись)
Дело, конечно, белыми нитками шито.
(оживляется)
Стало быть, единственным доказательством сфабрикованности нашей с ней многомесячной переписки будет компьютер Кевина. Надо рискнуть.
ВЕРОНИКА
Ты хочешь вернуться в квартиру своего… друга?
АЛЛЕН ХЁРТ
Да. К тому же я не покормил канарейку.
(пауза)
Нам нужно алиби. Это позволит выиграть немного времени, если полиция на нас выйдет.
(непринуждённо)
Попробуем провести собственное расследование. Ты точно не имеешь ни малейшего представления о причинах этого убийства?
Маленькая провокация может дать многое. Вероника отвернулась. Да. Может дать очень многое. Я чувствовал её панику. Что же ты скрываешь?
ВЕРОНИКА
(с нажимом)
Идём. У тебя ведь есть машина? Думаю, нам следует поторопиться…
АЛЛЕН ХЁРТ
Да, конечно! Ты права. Идём…
Чего же ты боишься, Вероника?
15
Пока мы ехали домой к Кевину, я был на удивление многословен: без заминок и долгих пауз рассказал Веронике историю о своём напарнике и порушенной жизни.
Она искренне удивлялась нашим попыткам навести порядок в этом прокуренном и затхлом городишке, погрязшем в похоти и разврате.
Её глаза ярко горели: она хотела, чтобы такие люди, как Кевин… и, возможно, даже я… были реальными. Чтобы их было больше.
Я чувствовал воздух, чувствовал её дыхание, её тепло. И упивался её вниманием.
ВЕРОНИКА
Аллен… как ты? Как ты живёшь после всего этого?
АЛЛЕН ХЁРТ
(с удивлением)
Живу?
(долгая пауза)
Как призрак…
Неприятный холод заставил меня закрыть окно. Повисла густая тишина, нарушаемая лишь мерным урчанием двигателя.
Я вслушивался в стук своего разгорячённого сердца. Которое уже позабыло, что такое живой ритм… что такое жизнь.
АЛЛЕН ХЁРТ
А Рада… о, прости! Света… напомнила мне, что я живой человек.
(добавляет с нажимом)
И я должен действовать.
(пауза)
Действовать, а не заливаться горючими жидкостями до потери сознания, чтобы ни о чём никогда больше не вспоминать.
ВЕРОНИКА
Но как? Что между вами такого произошло? Бессонная ночь в одной переписке с девчонкой, и ты прозрел? Нашёл силы дышать?!
Задумался на секунду. Звучало странно, но…
АЛЛЕН ХЁРТ
Она была настоящей. Хоть и пряталась за странным прозвищем! Как же ты не понимаешь? Она была по-настоящему живой!
Я повернулся к Веронике, чтобы встретить тепло её зелёных глаз. Мне нужно было немного согреться.
АЛЛЕН ХЁРТ
(замерев)
И ты живая.
Она почему-то отвернулась.
АЛЛЕН ХЁРТ
Мы найдём их.
Добавил я, чувствуя, как интимность момента неумолимо исчезает. Ей было и так неловко. А я слишком напирал. Как мальчишка, ей-богу.
Но ты ведь что-то скрываешь от меня, девочка? Тебе же не больше тридцати, а на душе твоей камень, способный измучить хуже самой запущенной язвы.
АЛЛЕН ХЁРТ
Я забыл в бардачке корм… птичье лакомство. Купил, когда ездил по магазинам.
Обыденная реплика, чтобы отвлечь её от размышлений.
АЛЛЕН ХЁРТ
(кивает)
Посмотри, пожалуйста.
Вероника встрепенулась, дёрнула ручку бардачка, будто там лежал спасательный круг. Автомобиль чуть-чуть наклонился вперёд и остановился. Она настороженно всматривается в открытый бардачок, как в пасть дикого зверя.
Кроме птичьего корма, там было что-то ещё. И это что-то сильно её напугало. Неужели Кевин держал в машине похабные журналы? Как я раньше не замечал?
Вероника схватила упаковку птичьей радости и выскочила из машины. Заглушил двигатель. Наклонился, чтобы закрыть бардачок. В нём, кроме мусора, ничего не было. Хотя…
Ничего. Если не считать визитки Рады. Точнее, визитки Синсетти. Я взял визитку, так напугавшую Веронику, и поспешил следом за ней. Она уже удалялась от машины.
АЛЛЕН ХЁРТ
Ты знаешь, где я живу?
Она оглянулась и виновато уставилась на меня.
ВЕРОНИКА
Нет…
Зажатая и такая ранимая. Вероника стояла и молча теребила в руках коробку, которую так ждала птичка Кевина.
АЛЛЕН ХЁРТ
Тогда куда ж ты собралась? Я живу в другой стороне.
Хотел бы я, чтобы она улыбнулась. Но её проблема была глобальнее. Глупые шутки не были способны отвлечь её от дурных мыслей. Если уж ирония не спасает, поможет только холодный рассудок.
АЛЛЕН ХЁРТ
Хочешь о чём-то спросить?
ВЕРОНИКА
(мнётся)
Я. Я…
Вероника сжимала коробку с лакомством с такой силой, что рисковала оставить канарейку голодной: с земли корм мы не соберём.
АЛЛЕН ХЁРТ
(подняв визитку)
Тебя почему-то пугает этот клочок бумаги?
ВЕРОНИКА
Да.
Она с облегчением выдохнула.
ВЕРОНИКА
Откуда у тебя это?
Ей явно стало чуточку легче. Но почему птица со змеёй в когтях внушала ей страх?
Я ещё раз оценил логотип неизвестной мне конторы и в который раз понял, что и мне непросто вспоминать об утерянной жизни.
АЛЛЕН ХЁРТ
(протягивая)
Её мне дала Рада.
Вероника отстранилась от визитки и поморщилась, когда вновь услышала псевдоним сестры. Я повернул карточку тыльной стороной к Веронике.
АЛЛЕН ХЁРТ
На ней были её контакты. Мы же переписывались, забыла? Я знал её под этим именем.
(пожав плечами)
Её глаза завопили: «Слава Богу!» Вероника совладала с собой, ещё раз выдохнула и натянуто улыбнулась.
ВЕРОНИКА
(проводя с силой руками по волосам)
А я… я подумала, что ты на него работаешь… Боже! Я так испугалась.
Страх был настолько сильным, что ей пришлось перебарывать истерику и стараться не заплакать. Я дал ей немного времени. Она справилась.
ВЕРОНИКА
(выдохнув)
Ну и где ты живёшь?
АЛЛЕН ХЁРТ
Придётся немного пройтись. В квартале отсюда.
(указывая рукой в сторону)
Посмотрим, не поджидают ли нас у дома. Разомнёмся, а заодно и пообщаемся по поводу твоих страхов. Лицензии по психотерапии у меня нет, но всё равно рассказывай, почему тебя так напугала эта чёртова визитка.
ВЕРОНИКА
Ты вообще знаешь, кто такой Синсетти?
АЛЛЕН ХЁРТ
(разведя руки в стороны)
Видимо, богатый макаронник, судя по фамилии и дорогущей прорезиненной бумаге.
ВЕРОНИКА
Почти угадал.
АЛЛЕН ХЁРТ
Что ещё мне следует о нём знать?
ВЕРОНИКА
Странно, что ты о нём ничего не слышал… Мало кто в Дарборе не замешан в его делах. Руки у него грязнее, чем мысли у испорченного подростка.
АЛЛЕН ХЁРТ
Наркотики? Рэкет? Оружие? Мои информационные каналы слегка проржавели за последнее время, знаешь ли. Даже радио не слушаю.
ВЕРОНИКА
Всё, что можешь себе представить.
(замялась)
Но самое ужасное, что он и мой работодатель.
Я остановился, позабыв про иронию, которой обычно так легко украшал тонкие умозаключения.
АЛЛЕН ХЁРТ
(растерянно)
Вы… ты и Светлана?
ВЕРОНИКА
Да, работали на него. И мы не торговали наркотой, нет.
АЛЛЕН ХЁРТ
Оружием?
ВЕРОНИКА
Нет, Аллен… мы торговали собой!
Теперь уже она давала мне время, чтобы прийти в себя. Подождала, пока я снова начал дышать.
ВЕРОНИКА
Когда Витарио узнал про мою сестру, он долго упрашивал меня ввести её в бизнес. Представляешь? Две сестры обслужат вас с невероятным мастерством. Он ни с кем не любит нянчиться, поэтому скоро стал добиваться своего угрозами.
Я чувствовал, как невидимая ледяная рука сжимает мне сердце. Неприятное ощущение. Чертовски поганое.
ВЕРОНИКА
Тогда он нашёл её в Интернете и превратил в проститутку, с которой можно и нужно играть.
Она остановилась на секунду, чтобы собраться с мыслями и не заплакать.