Терапия

Глава 1

Глава 1. Ольга

Повернув ключ в замке кабинета, Ольга замерла на мгновение, затем театрально вздохнула – будто этот жест мог сбросить с плеч груз прожитого дня. Она в сотый раз давала себе обещание: не больше трёх консультаций. Даже годы практики, даже умение с ходу распознавать глубинные механизмы человеческих проблем не научили её главному – оставаться по эту сторону баррикад, не пропуская чужие переживания сквозь себя. Каждый раз она вскрывала психику пациентов с методичностью патологоанатома, но без его отстранённости – и к вечеру чувствовала себя опустошенной, будто из неё по капле вытянули всю жизненную силу.

Несколько сотен метров до остановки дались с трудом. В добавок к усталости пришло внутреннее напряжение и злость от того как элегантная обувь впилась в пальцы ног, распухшие от долгого сидения в кресле. Её собственные установки диссонировали друг с другом. С одной стороны, она ежедневно внимательно и критично создавала свой образ, чтобы даже выбор одежды был предельно осознанным и преисполненным любви к себе. С другой стороны, назойливый дискомфорт в ногах говорил о полном фиаско в исполнении этой установки.

Добравшись до дома, приняв душ и красиво разложив еду по принципу «гарвардской тарелки», она уселась за стол, выключила телефон,, чтобы звук уведомлений не отвлекал её от медитативной трапезы. Было важно самой не нарушать заветов, которыми Ольга щедро делилась со своими клиентами на сеансах. Забота о себе, наслаждение простыми вещами, осознание красоты и уникальности момента – такие нехитрые приёмы она ежедневно транслировала выгоревшим трудоголикам, женщинам среднего возраста после тяжёлого развода, безрадостным взрослым детям, застрявшим в паутине родительских ожиданий.

Закончив с ужином, Ольга открыла дверь гардеробной, критически осмотрела стройные ряды с вешалками и, помедлив минуту, выбрала комплект из светлых трикотажных брюк, простой футболки и комфортного вязаного кардигана. Умиротворение, удовлетворённость жизнью, полное принятие себя,  внешности, веса, возраста, физических недостатков – вот ее стиль. Она хорошо понимала, что никто из клиентов не доверится ей, узрев в её лице «лысого парикмахера». Затем последовал традиционный вечерний ритуал: питательная маска, ароматный ночной крем и незатейливый женский роман перед сном. Ольга давно перестала критично выбирать литературу. Не то чтобы она не любила интеллектуальные опусы на тему психологии или сложные классические романы, но она твёрдо решила, что маленькие простые удовольствия не умаляют её ценности как сложной и интересной женщины, а, напротив, делают её личность разносторонней и определенным образом обогащают её жизнь.

Глава 2

Глава 2. Татьяна

Проснувшись раньше обычного, Ольга приготовила кофе с сырниками, красиво украсив их голубикой. Эстетичный завтрак должен был зарядить  ресурсом на весь грядущий день или, во всяком случае, скрасить гнетущее впечатление от ланча в унылой столовке бизнес-центра, где Ольга обычно была вынуждена обедать. Надев удобные белые кеды к заранее подготовленному наряду, она выпорхнула из квартиры и направилась к остановке.

Добравшись до кабинета, где она принимала посетителей уже почти полгода, Ольга заварила кофе и устроилась в своё удобное кресло в ожидании новой клиентки, с которой накануне условилась провести первый сеанс. Ольга не знала о ней ничего. В короткой переписке женщина не пожелала сформулировать свой запрос, сообщив только возраст и имя, а также выразив уверенность в том, что компетенции Ольги отвечают её ожиданиям.

Ровно в десять утра в дверь постучались. Ольга встала с кресла, приняв спокойную позу и сделав располагающе-спокойное выражение лица, коротко произнесла:

– Да-да, пожалуйста.

В ответ дверь приоткрылась. Гостья вошла в кабинет, коротко осведомившись:

– Можно?

Ольга, тепло улыбнувшись, ответила:

– Располагайтесь, – и стала украдкой разглядывать посетительницу.

На вид не более тридцати. Длинная серая кожаная юбка с боковой прорезью, обнажившей ногу до колена, бордовый свитер оверсайз с широким воротом, слегка открываюшим одно плечо и  светлая  трикотажная майка без рукавов под ним. На  шее  тонкий серебристый кулон в виде вертикальной линии на тонкой цепочке, светлые волосы до плеч в легкой укладке. Весь её образ выражал женственную, романтичную натуру: крупные зелёные глаза, подведенные тонкой стрелкой, губы подкрашенные лёгкой неплотной помадой нюдового оттенка.

Ольга старалась не делать поспешных оценок и не пытаться заранее разгадать ту проблему, с которой эта симпатичная, но внешне вполне заурядная женщина могла к ней обратиться. Неверный муж? Деспотичная мать? Какие-то догадки вспышками возникали в голове, но Ольга старалась не фокусироваться на них, чтобы провести анализ с чистым сознанием и избежать ложных переносов.

Женщина ещё раз представилась Татьяной, выглядела спокойной, настроенной на диалог.

– Расскажите, пожалуйста, что вас привело сюда?

– Ничего особенного, – Татьяна иронично усмехнулась, – Я несчастна, как большинство, но всё ещё надеюсь это исправить.– продолжила она с грустной улыбкой.

Ольга про себя отметила, что такое простое и искреннее начало должно значительно упростить её работу. Люди, которые не начинают рассказ о своих проблемах с обвинений окружающих, обстоятельств, не говорят сходу о несправедливости мира и своего жертвенного места в нём, а сразу признают свою роль в собственных бедах, более осознанно настроены на терапию и взаимодействие. А то, что Татьяна способна к самоиронии, говорило, что возможные критические советы она сможет воспринимать с меньшим сопротивлением, чем те её клиенты, которые упорно убегают от действительности, пребывая в защитной оболочке.

Ольга понимающе улыбнулась.

– Я уже проходила терапию. У меня даже диагноз есть… – Таня слегка запнувшись, выдохнула и произнесла: – Дефицитарный нарциссизм.

– Вы с этим согласны? – Ольга была несколько удивлена, так как люди с нарциссической травмой так легко не принимают свой диагноз, как и любые попытки рационализировать их переживания, а уж тем более подвести их под какую-то распространенную категорию, тем самым умаляя их исключительность. Самая большая проблема в том, что нарциссы хорошо маскируются и часто в глубине души упиваются своими страданиями.

– Да, я почитала статьи, литературу разную и, собственно, перестала отрицать очевидное. Мне стало легче, если честно. Хорошо жить с диагнозом, – после этой фразы Татьяна засмеялась с несколько напускной лёгкостью, в которой Ольга услышала горькие нотки усталости и эмоционального упадка.

– Вы проработали этот вопрос с психологом? Почему ушли, если не секрет?

– Да, я была в терапии около года. Это помогло мне… правда, ненадолго. Я не смогла к ней вернуться, потому что… ну… Вы знаете, человеку с моими проблемами тяжело разочаровывать людей и обманывать их ожидания. Я не могу признаться, что наши совместные усилия ушли впустую.

Ольга на мгновение захотела переубедить её, указав на то, что часто терапия занимает годы и своё психическое здоровье нужно поддерживать постоянно. Но, осознавая, что для многих нарциссов это и является непреодолимым препятствием на пути к решению, она остановилась. Ведь для таких людей не бывает промежуточного результата. Либо получилось, либо нет. И если не получилось, то они нещадно корят себя, падают в нарциссическую яму, не видя выхода.

На секунду Ольга задумалась над искренностью слов Татьяны. Ведь нарциссы часто притворяются. Многим даже на психологических сеансах остаётся важным правильно «продать» себя собеседнику, а не получить честный ответ на свои вопросы. В любом случае стало очевидно, что Татьяна не вернётся к своему прежнему психотерапевту, а если Ольга станет настаивать, то уйдёт и от неё, не получив помощи.

– Будем разбирать отношения с матерью?

– Нет, эту травму я проработала. Я редко об этом думаю и не злюсь на неё. Дело в том, что у меня произошла ретравматизация… из-за мужчины.

Вот это уже неожиданный поворот.

– Я, что, наверное, очень типично, всегда влюблялась в недоступных мужчин, которые меня отвергали. В юности мне как раз попался такой человек, и… я, несмотря на все разумные доводы, возвращаюсь к этой истории и не могу её отпустить.

Ольга отставила чашку с чаем, которую до этого держала в руках, и, понимающе кивнув, спросила:

– Расскажете?

– Да, как ни странно, я хочу говорить об этом, но не могу ни с подругами, ни с мамой. Даже сейчас чувствую стыд, хотя читала, что для моего расстройства это тоже типично.

– Мы познакомились в университете в общей компании. Туда меня привела подруга, которая уже была от него без ума. Он тоже… нарцисс, а они… мы ведь тянемся друг к другу. Только я вот никогда не нравилась противоположному полу и вниманием не пользовалась. Я всегда была полновата, а периодически становилась откровенно толстой. Мама никогда со мной не была честной по этому поводу. Говорила, что всё зависит от того, как себя ощущаешь, и прочую ерунду. Я ей верила, пыталась казаться самоуверенной, лихой девицей. Хотя чаще всего, видимо, выглядела смешной. В школе было много плохого. Жестокие сверстники, пренебрежение учителей, борьба за признание. Когда много лет спустя я спросила, почему она не перевела меня в другую школу, не попыталась помочь, она, желая закончить разговор поскорее, ответила, что такие условия меня закалили.

В этот момент Таня, которая всё время держала лицо, опустила глаза и быстро заморгала, чтобы скрыть блеск увлажнившихся глаз. Хотя спустя долю секунды она вновь сидела с прямой спиной и ничего не выражающим взглядом, продолжая говорить.

– Я сбежала из родного города в столичный университет, рассчитывая, что там, в новом окружении, где никто меня не знает, смогу притвориться живой, интересной, завести друзей и, конечно, найти любовь. И этот человек непременно будет средоточием женских грёз, сошедшим с подростковых романов.

Таня издала звонкий смешок, и в этот момент так преобразилась, что на секунду предстала перед Ольгой совсем молодой девочкой. Ольга ощутила острое сожаление, что когда эта женщина действительно была совсем юной, ни она, ни кто-либо другой, добрый и понимающий, не встретился ей на пути, не направил, не успокоил и не поддержал, не сказал, что она справится и всё будет хорошо.

– В день знакомства мы встретились большой компанией в баре, и он, шутки ради, поцеловал каждую из сидевших рядом девчонок, включая меня. Мы же были из общаги и в глазах местных благополучных мальчиков казались доступными и распущенными. Тогда я не давала происходящему здоровой взрослой оценки и была даже польщена такому вниманию. И мне почти сразу захотелось стать особенной для этого парня, привлечь его. Ведь в нём было то, чего не было во мне, а именно – бескомпромиссной, безусловной уверенности в себе. Я не мечтала об отношениях с таким человеком, я мечтала быть такой, как он, надеть его на себя. Это я понимаю сейчас. А тогда просто хотелось стать к нему ближе, настолько, насколько возможно. Я влюбилась, бесконечно любовалась объектом своего обожания, фантазировала о нём. В своей голове я не была равной ему, но томилась мучительной, бесплодной и сказочной надеждой, что вопреки логике жизни случится чудо и что-то во мне привлечёт его. Теперь я знаю, что это то самое магическое мышление, которое так свойственно людям с моим психотипом.

В общем, я избрала старую, как мир, схему – игнорировать его и демонстрировать полное отсутствие какой-либо симпатии. При встречах я намеренно отводила взгляд, флиртовала с его друзьями, не реагировала на шутки, была холодна и немногословна с ним. Весь кошмар заключался в том, что это никак не помогало… целый год. Тем временем у него появилась девушка… красивая, умная, породистая. Я бессознательно страдала, хотя продолжала ходить на пары, непринужденно общалась с друзьями и однокурсниками. А по вечерам заходила в соцсети, смотрела на их общие фотографии и с мазохистским упоением вела уничижительный внутренний монолог, призывавший оставить все мечты и принять свой удел – наблюдать за этой лучезарной парой снизу вверх, не имея шанса однажды дотянуться.

Когда стало совсем невыносимо, моя психика придумала рациональный компромисс. Если я не могу владеть своим солнцем безраздельно, то могу хотя бы подобраться к нему поближе и получать больше тепла и света. В общем, я решила войти во френдзону, начала комментировать фото, один раз застала его в столовой и подсела, сильно нервничала, проявляла излишнее дружелюбие и, наверное, казалась смешной и странной. Мой богоподобный герой благосклонно принимал внимание, поддерживал светский разговор, неотразимо улыбался и даже… флиртовал. Это уже намного позже, став старше, я поняла, что легко флиртовать с тем, кто неважен.

Но на таких крохах радости от редких встреч я продержалась ещё год, а потом… потом смирилась. Видимо, психика, работая на износ, исчерпала запас физических и эмоциональных сил. Я перестала надеяться, и стало даже легче. На последнем курсе по знакомству нашла работу, уехала в соседний городок писать диплом, возвращаясь в столицу на редкие семинары. Новая обстановка полностью захватила меня. Вокруг было много мужчин намного старше, и, о чудо… я стала ощущать на себе их внимание… много внимания.

Каждая такая ситуация, будь то сальная улыбка, полупрозрачный намёк или неуместная тактильность некоторых из коллег, вызывали у меня приступ паники, ступор. Мне стало казаться, что каждому из них я непременно что-то должна дать взамен, оправдать ожидания, раз уж по какой-то неведомой причине меня посчитали привлекательной. Чтобы снять напряжение на совместных вечеринках в барах и клубах, я заливалась алкоголем, выпуская наружу внутреннего нарцисса, танцевала в центре танцпола, кидала всем томные взгляды, одевалась нарочито сексуально. Никто и не догадывался, что в такие моменты глубоко во мне за закрытой дверью сидела нелюбимая маленькая девочка, которую заперла злая подружка за нежелание участвовать в игре в переодевание.

Я так вживалась в образ, что порой заходила очень далеко. Когда в очередной раз я прижималась в тёмном углу к чужой мужской фигуре, от которой разило смесью парфюма, крепкого алкоголя и похоти, к горлу подкатывал комок страха и тошноты. Но при этом в моей голове часто возникали картинки, как единственный человек, оставшийся в прошлой жизни, – внезапно возникал рядом и мог видеть, какой желанной я выгляжу в глазах других мужчин, как жадно они меня трогают, как хотят.

Ольга слушала, представляя эту девушку – одинокую, напуганную, играющую роль «роковой женщины», чтобы скрыть детский страх отвержения.

Как правило, я сбегала и на автопилоте добиралась домой, чтобы на следующий день выйти на работу и делать вид, что ничего не произошло. Таких эпизодов становилось всё больше, засасывая меня словно в чёрную дыру. Нарциссические пики на почве выпивки и нереализованного сексуального желания сменялись под утро слезами раскаяния, ужасом от несоответствия образу хорошей правильной девочки, которую мои родители принимали и могли любить. Эти противоречия изматывали, держали в постоянной тревоге.

И сознание снова подсказало рациональное решение, а именно – выбрать самого безопасного партнёра из череды взрослых мужчин, привлечённых моей молодостью и напускной бесшабашностью, пока я не влипла ещё глубже и не наделала непоправимых глупостей. Выбор пал на нашего главного инженера. Он не привлекал меня внешне, не был интересным или остроумным. Такой хороший парень, знаете, говорящий со всеми, как добрый волшебник или… – Таня опять запнулась в лёгком смешке, – Дед Мороз. То есть такого мужчину сложно желать, ведь он не опасный, не загадочный, не сексуальный. Он охотно принял мою благосклонность, и мы стали встречаться. Закончились эти отношения только два года назад. Я его так и не полюбила.

– Хочу уточнить: то есть после отъезда вы больше не виделись с тем самым парнем, в которого были влюблены? – уточнила Ольга, так как ей было странно, что такой короткий жизненный эпизод оказал столь сильное влияние на, на первый взгляд, очень разумную и уже взрослую женщину.

– К сожалению, виделись… – с некоторой паузой ответила она. – Но мне ведь уже пора. Я могу прийти в начале следующей недели?

– Да, я запишу вас.

Глава 3

Глава 3. Воспоминания

Таня шла по залитому солнцем проспекту, отказавшись от поездки на метро. Сеансы терапии всегда благотворно сказывались на её состоянии. Это было как долго копить токсины, вызванные канителью болезненных воспоминаний и сумбурным внутренним монологом, как ловить вертолёты в длительном запое, а потом с облегчением проблеваться. Впервые за долгое время она ощутила покой и удовлетворение от того, что продолжала методично бороться за свою жизнь. Снова забрезжила надежда, что однажды Таня сможет оглянуться на свои жизненные неурядицы без горечи и разочарования.

В голове крутились фразы из собственного монолога в кабинете Ольги. Пытаясь быть честной, Таня всё-таки лукавила, говоря, что боится разочаровать своего прежнего психолога. Причины нежелания работать с ней дальше были прозаичны. Она мстила. Такой удел часто подстерегал тех, кто видел её слабой, неловкой или смешной, тех, перед кем она неосмотрительно снимала маску, обнажала душу, и тех, конечно, кто не оправдал её надежд. Тане было легко обрывать старые связи, резко прекращать зарождавшуюся дружбу или романтические отношения. Науку легко переступать через любые привязанности она освоила давно… ещё на заре своей взрослой жизни. Её персональный «тренер личностного роста» хорошо её обучил, но сам зачем-то остался жить в голове неприятным соседом.

Пройдя ещё несколько сотен метров, Таня перешла дорогу в сторону небольшой аллеи, по которой неспешно гуляли мамочки с колясками и люди преклонного возраста. В отдалении от дорожек она увидела парочку. Молодая девушка прижималась спиной к стволу дерева, в то время как над ней нависала крупная фигура её спутника. Он что-то медленно говорил, не сводя прищуренных глаз. Она смущённо и несколько по-детски улыбалась, на мгновение опустив голову. Парень снова поймал её взгляд, по-хозяйски приподняв подбородок девушки двумя пальцами. Волна противоречивых чувств накрыла Таню на мгновение. Холодный скепсис от понимания, как зачастую заканчиваются такие подростковые романы, смешался с глубокой тоской по тем чувствам, способность к которым была давно утрачена. В сознании, как и много раз до этого, возникла картинка. Таня стоит у колонны в полупустом вестибюле метро, плотно прижатая крепким торсом Глеба, губы которого жарко скользят по её шее. Он стоит предельно плотно к ней, чтобы скрыть от посторонних глаз руки, жадно скользящие по её груди, животу, спускаясь всё ниже. Спустя мгновение Таня полностью теряет ориентацию в пространстве и времени, и всякий контроль над происходящим. Её рот безвольно приоткрыт, во влажных пустых глазах – абсолютный туман. Ей хорошо и плохо одновременно. Она едва успевает реагировать на движения губ и языка, скользящего в её рту, безропотно позволяет себя целовать, не в силах сопротивляться. Глеб отстраняется, двумя пальцами приподнимает её лицо за подбородок и, ловя расфокусированный взгляд, произносит: «А как Тане нравится этим заниматься?» И в этот момент она резко трезвеет. Мурашки по телу отступают, голова проясняется, и, не колеблясь ни секунды, её подсознание выдаёт вслух ответ: «Ты никогда не узнаешь». Одно короткое мгновение она смотрит на него перед тем, как резко отстраниться и, сначала медленно попятившись, а потом в несколько быстрых шагов зайти в вагон подошедшего поезда. Двери закрываются, и Глеб провожает её напряжённым взглядом.

Таня резко сжала веки, вдыхая воздух через нос, пытаясь сбросить морок. Настроение безвозвратно испортилось.

Медленно, словно боясь дойти, она продолжила путь в сторону дома. Сумерки окутывали город сизым маревом, а фонари, зажигаясь один за другим, растягивали её тень по мокрому асфальту. Свет из витрин падал неровными прямоугольниками – жёлтыми, белыми, мерцающими синим от экранов. В кафе за стеклом смеялись чужие люди, их лица казались размытыми, будто смотрелись в запотевшее зеркало.

Она свернула в переулок, где лампы горели тусклее. Здесь было тише, только где-то вдалеке скрипела дверь мини-маркета, да редкие прохожие проходили мимо, не глядя. Мужчина в тёмном пальто шагал быстро, его силуэт растворился в темноте раньше, чем Таня успела моргнуть.

Девушка у тротуара курила, прикрывая ладонью огонёк, и дым вился над ней, как призрачный шарф.

Дом был уже близко. Окна подъезда светились тускло, будто сквозь воду. Таня остановилась, достала ключи, и они звякнули в тишине слишком громко – словно что-то оборвалось.

Осталось только подняться. Но почему-то именно сейчас, в этот миг между днём и ночью, ей хотелось просто постоять и смотреть, как где-то там, за спиной, город продолжает жить без неё.

Глава 4

Глава 4. Работа

Таня встала по звонку будильника, как обычно раньше необходимого. В маленькой пустой однушке стояла звенящая тишина. Было холодно, так как центральное отопление уже отключили, а майские ночи всё ещё оставались промозглыми. На пальцах просеменив до раковины, она умылась с полузакрытыми глазами, почистила зубы и принялась за макияж. Отточенными движениями нанесла тональный крем, румяна, нарисовала привычные стрелки и, посмотрев в зеркало без толики удовлетворения собой, присущей женщинам хотя бы с малыми признаками красоты, отправилась на кухню. Настало время для следующего безрадостного ежедневного ритуала: Таня поставила чайник, взяла первую попавшуюся кружку и кусок затвердевшего сыра, долго ждавшего своего часа в холодильнике. В её квартире не было уютно. За два года с момента переезда это минималистичное холостяцкое жильё так и не стало её местом силы. Таня не привнесла ни ощущения женского присутствия, ни даже признаков обитаемости. Вещи лежали в закрытых шкафах, прочие предметы – в контейнерах с крышками на отведённых местах. На подоконниках не было горшков с растениями или даже незатейливых интерьерных штуковин, которыми люди часто пытаются украсить свой быт. Любые цветы попросту не приживались, даже кактусы. Таня могла бы завести кошку, чтобы скрасить своё одиночество, но заботу о ком-то следовало начинать с заботы о себе, в чём она очень мало преуспела. В холодильнике часто не было ни крошки. Таня редко принимала лекарства или посещала врачей, не искала наслаждений в виде еды или развлечений. Максимум, что она себе позволяла, – это знакомый фильм с известным финалом вечером в пятницу, чтобы ускорить течение времени и скорее заснуть. Все её действия, даже рутинные, должны были служить чёткой осязаемой цели. Безупречная одежда, причёска и парфюм требовались для поддержания нужного впечатления в офисе перед коллегами и партнёрами фирмы, а также чтобы очерчивать границы перед зарвавшимися подчинёнными, амбициозными новичками и начальством, напирающим по поводу и без. Механический приём кофе и лёгкий безвкусный завтрак – чтобы избежать неловкого урчания в животе или голодного головокружения до обеда. Даже нейтральный плейлист в телефоне был призван поддержать ту динамику, с которой она преодолевала путь к работе, не доставляя лишних внутренних волнений.

Стоя на платформе, она из-под ресниц вглядывалась в своё отражение в тёмных окнах несущегося поезда. Войдя в вагон, нехотя открыла ежедневник в телефоне, больше не пытаясь отсрочить неизбежное начало нового дня. Несколько совещаний, отчётов, проверка статусов текущих проектов и знакомство с новым начальником отдела расчётов в конце дня. Последнее её особенно раздражало, так как она органически не любила технарей, зачастую не признающих никаких иных компетенций, кроме собственных, и считавших её отдел группой администраторов, обслуживающих их интересы. Таня понимала, что первое знакомство потребует предельной собранности и концентрации, чтобы заставить этого новоявленного петуха соблюдать её границы. Возможно, такой настрой был слишком пессимистичным, но многолетний опыт научил всегда готовиться к худшему, чтобы не испытывать лишних надежд и последующих разочарований.

Приближаясь к автоматическим дверям бизнес-центра, Таня выправила осанку, прошлась рукой по волосам, вздёрнула подбородок вверх, нацепив на лицо маску успешной и бесконечно довольной собой женщины. Поднявшись в лифте и зайдя в дверь опенспейса, нарочито небрежно мазнула взглядом по сидящим на своих местах сотрудникам, формально поздоровалась с теми, кто шёл навстречу.

Ничто не выдавало той тревоги, внутренних сомнений и неудовлетворённости, что царили в душе несколькими мгновениями раньше.

Её работа не была размеренной. Бесконечная беготня по совещаниям и «тушение пожаров» позволяли Тане абстрагироваться от ощущения полной бессмысленности своей жизни. Это сродни тому, как утопающий, барахтаясь в воде, набирает последний глоток воздуха и замирает в надежде, что в этот самый момент кто-то вытянет его на поверхность… чтобы потом окончательно уйти на дно.

Глава 5

Глава 5. Петр

День в суете и заботах пролетел быстро. Чувство неприятного назойливого волнения слегка сводило нутро, постепенно наращивая силу и подступая к горлу твёрдым злым комком. Женщина посмотрела на часы, вытащила небольшое зеркало из ящика стола, убедилась в отсутствии огрехов в макияже. Затем подкрасила губы и, воинственно посмотрев в пустоту перед собой, встала и направилась в переговорку, где её уже ждали. Она намеренно задержалась на несколько минут от назначенного времени. Приём нехитрый, но многих заносчивых коллег выводил из равновесия, заставляя чувствовать себя школьниками, ждущими учителя после звонка.

Без стука открыв дверь, она молча вошла и, поджав губы, подняла глаза на мужчину, который занял место… во главе стола. Таня поняла, что плохое предчувствие её не подвело. «Типичный самовлюблённый мужлан…» – пропел внутренний голос, растягивая гласные. Тёмные волосы, серые глаза, на подкачанном торсе – обычная белая футболка, обтягивающая ровно так, чтобы грудные мышцы выразительно выпирали под тканью. Сверху – пижонская чёрная рубашка с подвернутыми на предплечьях рукавами, открывавшая татуировку над запястьем на левой руке. Дополнял этот образ хозяина жизни кулон с медиатором, сделанным из камня, и маленькой металлической гитарой рядом. Таня на секунду остановилась на лице, которое сразу стало ей глубоко неприятно, несмотря на то что было по-мужски привлекательным. Лучше бы на его месте оказался какой-нибудь душный формалист в костюме. С «мамкиными» менеджерами проще выстраивать ровные деловые отношения, ведь они зачастую боятся тебя больше, чем ты их, и предпочитают не лезть на рожон. А вот с этим товарищем явно легко не будет.

– Добрый день, Пётр Андреевич! – сухо сказала Таня, усаживаясь в третье по счёту кресло от своего собеседника.

– Здравствуйте, Татьяна Сергеевна! Рад познакомиться. Много слышал о вас от своего предшественника, – ответил мужчина, даже не пытаясь скрыть подтекст сказанного. Один уголок его губ насмешливо приподнялся. Таня мысленно досчитала до трёх и спокойно ответила:

– Могу только надеяться, что Борис конструктивно отзывался о наших рабочих спорах. В дальнейшем я буду придерживаться той же позиции и защищать интересы своего отдела.

– Татьяна Сергеевна, но ведь наша общая задача – защищать интересы бизнеса, а не отделов, – снисходительно заявил Пётр и вальяжно откинулся на спинку кресла. Таня отметила этот небрежный жест и, постукивая ручкой по столу, парировала, склонив голову набок:

– Только когда это действительно интересы бизнеса, а не попытка минимизировать свой труд.

Мужчина сделал вид, что не придал значения её замечанию, а только широко улыбнулся и промолчал. На несколько секунд наступила тишина, в течение которой он с задумчивым видом посмотрел ей в глаза и, казалось, вот-вот что-то скажет. Таня была уверена, что Пётр попытается её осадить, но неожиданно услышала:

– Хорошо. Я думаю, что мы сработаемся. Таня в ответ пожала плечами и ответила традиционное:

– Время покажет.

Петра, казалось, не смутила её холодная реакция, он невозмутимо посмотрел на часы, давая понять, что от «игры мускулами» готов перейти к предметным вопросам.

Таня радовалась, что их недолгая перепалка завершилась в её пользу, но понимала, что эта маленькая победа кратковременна. Этот человек будет искать способы её прогнуть. Борис, наверняка, во всех красках описал, с какой «сукой» бедному Пете придётся иметь дело. Что ж… тем лучше.

Совещание закончилось спустя 20 минут. Возможно, Танин новый противник, оценив её «боевые навыки», решил взять паузу, чтобы поразмыслить над дальнейшей линией поведения.

Тане же хотелось верить, что нужного эффекта она добилась.

Дойдя до стола, она выдохнула и стала собирать вещи в сумочку, полностью погружённая в свои мысли. Рука застыла над ежедневником, когда боковым зрением женщина заметила фигуру в полуметре от себя.

Глава 6

Глава 6. Лиза

Лиза стояла, как обычно ссутулившись и сжимая бумаги по краям в неловких попытках сложить их в ровную стопку. Таня, продолжив возню, тихо буркнула:

– Что-то подписать?

– Угу, – выдавила из себя молодая девушка, опасливо глядя на Таню. Робко положив бумаги на стол, она комично встала навытяжку и сомкнула руки за спиной, как молодой адъютант перед высоким руководством.

– Боже, – вздохнула Таня про себя, – да что же вы все такие шуганные? Но вслух произнесла формальное:

– Безопасники смотрели?

– Да, конечно! Все подписи на прилагаемом чек-листе, Татьяна Сергеевна, – отчеканила Лиза.

Таня ещё раз пролистала бумаги, затем достала печать из тумбочки и поставила последнюю визу. Девушка заметно расслабилась и тихонько невнятно пискнула:

– Большое спасибо!

– Полвосьмого. Иди домой, Лиза, – попыталась произнести Таня с нейтральной интонацией, но сильная усталость привнесла в её голос нотки раздражения. Бедная Лиза сразу их распознала и, конечно, неверно интерпретировала. Девушка затараторила, покрываясь красными пятнами: «Я очень старалась успеть до конца рабочего дня, но юристы сильно задержали… я правда…».

– Лиза, стоп, – резко оборвала Татьяна, – всё нормально, – чуть более вкрадчиво, – ты свободна, иди.

Было видно, что Танины слова ни капли не успокоили девушку. Она вжала голову в плечи и, слегка попятившись, скомкано попрощалась и ушла.

Глава 7

Глава 7. Страхи

В метро под монотонный гул движущегося вагона Таня гнала от себя едкое чувство тревоги, поселившееся в душе после знакомства с Петром. Ведь все опасения могли быть совершенно неоправданны. Плюс она всегда твёрдо стояла на ногах. Даже когда её главный оппонент, бывший начальник отдела расчётов, пытался вступать в открытую конфронтацию. Даже когда руководство возлагало на неё ответственность за неспособность выстроить с этим несносным человеком ровные рабочие отношения. Танина карьера в этой компании была дорогой, вымощенной не только запредельными упорством и работоспособностью, но и холодной логикой, хитростью и умением манипулировать людьми. Почему же сейчас она чувствовала, что тучи сгущаются? Что изменилось?  Все эти вопросы в пустоту,  были лишь слабой попыткой приободрить себя в то время, как истинная причина проступала досадным жирным пятном в Танином сознании: она устала. Исчерпала все внутренние ресурсы, перестала ясно понимать, в чем цель  этой бесконечной гонки. Раньше очередное повышение или успешный проект вызывали эйфорию, уверенность в своих силах, чувство превосходства над всеми. Правда, довольно скоро это состояние сменялось тревожностью и маниакальным рвением к новым свершениям, чтобы на корню извести любые сомнения в том, что признание руководства, коллег и родных заслуженно. Но парадокс в том, что с каждым новым шажком, новым пройденным этапом в продуманном и выверенном карьерном маршруте, переход от самодовольства к разочарованию становился все короче. Радость от достижений стала абсолютно бесцветной, а интерес к работе угасал. Тогда Таня не понимала природу этих перемен, нещадно копалась в себе, собирая мотивацию по крохам. Тогда то она и обратилась к психологу впервые.  С одной стороны ей повезло, так как  та женщина почти сразу распознала проблему, не взирая на  Танины сопротивление, лицемерие и  отчаянные попытки скрыть свою уязвимость от всех. Сейчас с холодным спокойствием она вспоминала, как рыдала перед чужим человеком, когда эмоции, как пена на кипящем молоке, побежали через край. Татьяна не планировала таких нелепых сцен. Для поиска внутренних ресурсов, она была готова к советам по смене образа жизни, поиску скрытых радостей в работе, борьбой с синдромом самозванца в конце концов.  С бессознательным упорством избегая темы семьи и детства, Таня обаятельно отшучивалась, пытаясь доказать, что взросление стерло из памяти все травмы и обиды. Тогда ее визави пошла на хитрость, предложив упражнение «на связь с внутренним ребенком». Таня со всей серьезностью и собранностью отличницы приняла правила игры. Психолог поэтапно возвращала ее в возраст четырехлетней малышки, затем подростка, затем юной девушки и от лица ее матери тепло хвалила, признавалась в безусловной любви самыми нежными словами тихим вкрадчивым голосом. Сначала ей было неловко, а потом она почувствовала, как бессильная злоба сковала грудь, как горло сжимало спазмом от каждой следующей фразы, преисполненной материнского принятия и заботы. В какой-то момент она не выдержала и, суетливо потянулась за салфеткой, закрывая рукой дрожащие губы. Сгорбившись на кресле Таня пыталась подавить всхлипы в то время, как ее мучительница продолжала «терапию» до тех пор, пока Таня не разрыдалась в голос и не выплюнула раздраженно-истеричное:  «Хватит!».  Эти воспоминания снова ссаданули по нутру чувством стыда, заставив сжать веки. Таня вдохнула воздух носом, затем медленно тяжело выдохнула и стала двигаться в сторону выхода.