Академия Лунных Шпилей

Глава 1: Падение в Звездную Пыль

Дождь стучал по крыше лондонской мансарды Элины Картер словно рассерженный барабанщик. За окном, в промозглых сумерках, маячили силуэты мокрых крыш и огоньки далеких окон, казавшиеся такими же тусклыми и унылыми, как и ее настроение. На столе перед ней лежало письмо – очередной вежливый, но твердый отказ из галереи. Ее акварели, пропитанные мечтами о древних лесах и замках, которые никогда не видела, снова оказались "слишком необычными", "не в текущей повестке". Элина вздохнула, откинув длинную, медовую прядь волос, выбившуюся из небрежного пучка. Двадцать два года, диплом по истории искусств, куча невостребованных картин и работа бариста, чтобы оплачивать эту самую мансарду. Где же волшебство? Где приключения из книг, которые она зачитывала до дыр?

Ее взгляд упал на старый деревянный ящик, стоявший в углу. Наследие отца-археолога, пропавшего без вести в Центральной Азии десять лет назад. Элина так и не решилась его выбросить. Сегодня, под гнетом разочарования, она подошла к ящику, щелкнула ржавые застежки. Пахнуло пылью, временем и чем-то еще – сухими травами, может быть? Внутри лежали обломки керамики, странные камешки с выгравированными символами и… книга. Не книга, скорее, толстый фолиант в потрепанном кожаном переплете без титульного листа. Страницы были из плотного, пожелтевшего пергамента, испещренные символами, которые не походили ни на один известный ей алфавит. Отец писал в дневнике, что нашел ее в засыпанном песками святилище, назвав "Ключом к забытым мирам". Элина всегда считала это красивой метафорой археолога-романтика.

Она бережно вынула фолиант. Он был тяжелым, холодным на ощупь. Перелистывая непонятные страницы, она остановилась на иллюстрации: сложный геометрический узор, напоминающий многогранную звезду, вписанную в круг. Линии узора мерцали на пергаменте, как будто в них была вкраплена настоящая серебряная пыль. И в центре – углубление, явно предназначенное для чего-то. Элина порылась в ящике. Среди безделушек нашелся небольшой камень, похожий на обломок темного обсидиана, но с вкраплениями того же серебристого вещества. Форма идеально подходила. Почему бы и нет? От скуки, от отчаяния, от детского любопытства, не задавленного взрослой жизнью, она вложила камень в углубление.

Раздался тихий щелчок. Камень будто присосался. И звезда на странице… зажглась. Серебристый свет, холодный и яркий, заструился по линиям узора, заполнил круг. Элина ахнула, попыталась отдернуть руку, но пальцы словно прилипли к странице. Свет набирал силу, заливая комнату неземным сиянием. За окном, сквозь пелену дождя, вдруг пробился тонкий луч полной луны. Он упал прямо на раскрытую книгу.

В этот миг все перевернулось. Пол под ногами исчез. Мансарда, дождь, Лондон – все растворилось в ослепительной вспышке серебра и синего пламени, которое, однако, не жгло, а замораживало. Элина ощутила стремительное падение сквозь бесконечную, мерцающую звездную пыль. В ушах стоял невообразимый гул – гул самого пространства, рвущегося под напором неведомой силы. Она не кричала. Не было воздуха. Не было мыслей. Только всепоглощающий ужас и ощущение, что ее атомы разрывают на части и собирают заново где-то в абсолютной пустоте. Мир превратился в калейдоскоп безумных образов: летящие города из кристалла, чудовищные тени на фоне колоссальных солнц, бездонные пропасти, заполненные пением неземных существ. Все длилось мгновение и вечность одновременно.

Приземление было резким и болезненным. Элина шлепнулась во что-то мягкое, влажное и невероятно пахнущее. Запах! Настоящий, густой, живой! Сырая земля, гниющие листья, смола хвойных деревьев, аромат незнакомых цветов – все смешалось в головокружительный коктейль после стерильного воздуха ее комнаты и лондонской гари. Воздух! Она судорожно вдохнула, закашлялась. Он был прохладным, чистым, невероятно свежим, но… слишком насыщенным. Как чистый кислород.

Она лежала на спине, уставившись в небо. Но какое это было небо! Не серо-бурое лондонское полотно, а глубокий бархатный купол, усыпанный мириадами звезд, таких ярких и крупных, что казалось, до них можно дотронуться. Через разрывы в кронах гигантских деревьев, терявших вершины во мраке, светила огромная, почти неестественно белая луна. Ее свет заливал окрестности призрачным сиянием, превращая лес в черно-серебристую гравюру.

Элина осторожно приподнялась. Каждый мускул ныл. Она была в своих старых джинсах, растянутом свитере и легких кроссовках – полная неадекватность окружающей среде. Книги нигде не было видно. Только темный обсидиановый камень лежал рядом, его серебристые вкрапления тускло мерцали в лунном свете. Она судорожно схватила его, сунула в карман. Якорь в безумии.

Где она? Что это за лес? Деревья вокруг были исполинскими, их стволы, покрытые мхом и странными лишайниками, светящимися тусклым зеленоватым светом, могли бы послужить колоннами для собора. Папоротники достигали ей до плеч, а незнакомые цветы, похожие на сложенные крылья бабочек, излучали слабое голубое сияние. Тишина. Гнетущая, абсолютная тишина. Ни шелеста листьев, ни писка насекомых, ни криков ночных птиц. Только ее собственное прерывистое дыхание казалось кощунственно громким.

"Папа?" – шепотом вырвалось у нее. Он мечтал о таких местах. Но это… это было слишком. Слишком реально. Слиточно не так.

Она встала, пошатываясь. Нужно найти людей. Дорогу. Хоть что-то знакомое. Куда идти? Она выбрала направление наугад, туда, где просвет между деревьями казался чуть шире. Каждый шаг по мягкому ковру мха и прелых листьев отдавался гулким эхом в тишине. Воздух был прохладным, но не холодным. Странное ощущение… как будто сама атмосфера была плотнее, насыщеннее. Дышать было легко, но тело чувствовало непривычную тяжесть, будто гравитация здесь работала иначе.

Прошла она недолго, может, минут десять, когда тишину разорвал звук. Глухой, хлюпающий топот, как будто кто-то большой и тяжелый продирался сквозь мокрую чащу. И еще… сопение. Громкое, сопение разъяренного или голодного зверя. Элина замерла, прижавшись спиной к огромному, шершавому стволу. Сердце колотилось, готовое вырваться из груди. Страх, острый и первобытный, сковал ее. Она осторожно выглянула.

Из-за гигантского папоротника, в пятнистом лунном свете, появилось… нечто. Оно было размером с крупного медведя, но на медведя не походило. Тело, покрытое грубой, серо-зеленой чешуей, напоминало помесь кабана и ящерицы. Массивная голова с короткой, костистой мордой была увенчана двумя острыми, загнутыми назад рогами. Маленькие, свиные глазки сверкали тусклым красным светом. Зверь тяжело дышал, пуская клубы пара в прохладный воздух, и рыл мордой землю, явно что-то вынюхивая. Его мощные лапы с когтями, похожими на тесаки, оставляли глубокие вмятины во мху.

Элина вжалась в дерево, затаив дыхание. Не двигайся. Не дыши. Мозг лихорадочно соображал. Бежать? Но куда? И как бесшумно в этих кроссовках по мокрому лесу? Кричать? А вдруг это привлечет еще больше таких тварей? Камень в кармане внезапно стал горячим. Она судорожно сжала его в кулаке.

Чудовище подняло голову. Его ноздри раздулись. Красные глазки медленно, неумолимо повернулись в ее сторону. Оно учуяло. Глухое рычание, похожее на перекатывание камней, вырвалось из его глотки. Элина поняла – бежать. Сейчас же!

Она рванула от дерева, не выбирая направления, только бы подальше от этих красных глаз и когтей. Кроссовки скользили по мокрым листьям, ветки хлестали по лицу. За спиной раздался рев – яростный, полный охотничьего азарта – и тяжелый топот, ускоряющийся. Чудовище бросилось в погоню. Оно двигалось удивительно быстро для своей массы, снося молодые деревца на пути. Запах зверя – смесь грязи, тухлятины и чего-то металлического – настигал ее быстрее самого преследователя.

"Не догнать! Не догнать!" – стучало в висках. Ноги уже горели, дыхание сбилось. Она споткнулась о корень, едва не упала. Обернулась. Чудовище было уже близко, его рогатая морда с оскаленными клыками яростно приближалась. Отчаяние сдавило горло. Она зажмурилась, инстинктивно подняв руки, как будто тонкая ткань свитера могла защитить от когтей…

И в этот миг воздух свистнул. Что-то серебристое и быстрое, как молния, промелькнуло над ее головой и с глухим чвяк вонзилось в шею чудовища. Зверь взревел от боли и ярости, сбившись с шага. Элина отпрянула, упав на спину. Еще два свиста, еще два серебристых всплеска – и в боку и плече твари торчали длинные, тонкие стрелы с перьями цвета ночного неба.

Чудовище зашаталось, но не упало. Оно повернулось, ища нового врага. И тут из чащи, как призраки в лунном свете, выехали всадники. Трое. На могучих конях, покрытых струящейся темной попоной. Всадники были в доспехах – не громоздких рыцарских латах, а в чем-то более гибком, пластинчатом, облегающем тело, словно чешуя дракона. Доспехи поглощали свет, отливая темно-синим стальным блеском. Шлемы с опущенными забралами делали их безликими демонами ночи. В руках у двоих – длинные, изогнутые луки, у третьего, скакавшего чуть впереди, – меч. Не тяжелый двуручник, а изящный, длинный клинок, который казался продолжением его руки. Он светился в лунных лучах слабым, ровным серебристым сиянием.

"Рассветный Клинок! В круг!" – раздалась команда. Голос был мужским, молодым, твердым и невероятно спокойным, как будто они не охотились на чудовище, а совершали утреннюю пробежку. Говорил всадник с мечом. Его голос прозвучал на незнакомом языке, но Элина… поняла. Словно смысл просочился прямо в сознание, минуя уши. Магия? Шок?

Всадники действовали с отточенной слаженностью. Двое лучников растворились в тенях деревьев по флангам, их луки снова были натянуты. Вожак, не снижая скорости, направил коня прямо на раненое чудовище. Зверь, забыв о Элине, с ревом бросился на нового противника. Всадник даже не дрогнул. В последний момент он совершил невероятно плавное движение, конь под ним сделал шаг в сторону, и длинный серебряный клинок, описав в воздухе быструю, смертоносную дугу, чисто срезал чудовищу переднюю лапу. Кровь – темная, почти черная в лунном свете – брызнула фонтаном.

Чудовище рухнуло с оглушительным воплем. Еще две стрелы вонзились ему в горло и глаз. Конвульсии, предсмертный хрип – и тишина снова опустилась на лес, теперь нарушаемая только тяжелым дыханием коней и металлическим лязгом, когда всадники спешились.

Вожак первым подошел к поверженному зверю, уверенно ткнул мечом в основание черепа, убедившись в смерти. Потом он повернулся к Элине. Она все еще сидела на земле, дрожа всем телом, не в силах пошевелиться, впечатанная в землю страхом и шоком от увиденного. Всадник медленно поднял забрало.

Элина замерла. Под стальным шлемом оказалось молодое лицо, резкое и невероятно красивое. Высокие скулы, прямой нос, решительный подбородок с ямочкой. Глаза… глаза были цвета зимнего неба – светлые, серо-голубые, пронзительные и оценивающие. Они смотрели на нее без страха, но с нескрываемым удивлением и… подозрением. Его волосы, темно-каштановые, почти черные в этом свете, были коротко острижены у висков и чуть длиннее на макушке. На вид ему было лет двадцать пять, не больше.

"Клянусь Лунным Ликом, что это?" – произнес он, и снова Элина поняла слова, хотя язык оставался чужим, мелодичным и жестким одновременно. Он говорил не на ней, а к своим спутникам, которые тоже подошли, сняв шлемы. Один – коренастый, с рыжей бородой и шрамом через бровь, другой – моложе, с открытым, любопытным лицом. Оба смотрели на Элину как на диковинное существо.

"Не местная, Капитан", – пробурчал рыжебородый, окидывая ее растерянный вид, джинсы и свитер оценивающим взглядом. "Одежда странная. И совсем без оружия. Как она одна в Черностволье выжила?"

Капитан? Значит, это был он – Кайлен Ренард? Элина машинально зацепилась за имя из своего же плана, как за спасительную соломинку в безумии реальности.

Капитан Кайлен шагнул ближе. Он был высоким, доспехи подчеркивали широкие плечи и узкую талию. Вблизи его лицо казалось еще более выразительным, а в глазах читался острый ум. Он остановился в двух шагах, не опуская меча, но и не направляя его на нее. Его взгляд скользнул по ее лицу, задержался на глазах – таких же растерянных и широко раскрытых, как у пойманного зверька.

"Ты ранена?" – спросил он прямо, его голос потерял командную твердость, стал чуть мягче, но не менее настороженным.

Элина открыла рот, чтобы ответить, но из горла вырвался только хрип. Она покачала головой, не в силах оторвать взгляд от его лица, от доспехов, от поверженного чудовища, от всего этого кошмара, который был слишком реален, чтобы быть сном.

"Говоришь ли ты на всеобщем?" – спросил он снова, чуть нахмурившись. "Или на диалекте Южных Марок?"

Элина снова попыталась. "Я…" – ее голос прозвучал хрипло и неуверенно. Она сглотнула. "Я не понимаю… Где я? Что это было?" Она говорила на своем родном английском, зная, что он не поймет, но отчаянно надеясь на чудо. На ту же магию, что позволила ей понимать его.

Его брови поползли вверх. Удивление сменилось настоящим изумлением. Он перевел взгляд на своих людей. Рыжебородый пожал плечами.

"Совсем незнакомый говор, Капитан. Ничего похожего не слышал. Даже у дальних островитян не так".

Капитан Кайлен снова посмотрел на Элину. Его взгляд стал еще более пристальным, изучающим. Он видел чистый, неконтролируемый ужас в ее глазах, дрожь в руках, странную одежду, полное отсутствие какого-либо снаряжения или признаков того, что она принадлежит к этим диким местам.

"Как ты здесь оказалась?" – спросил он медленно, отчетливо артикулируя, как будто разговаривал с ребенком или глухим. Он сделал широкий жест рукой, указывая на лес. "Один? В Черностволье? Ночь?"

Элина снова покачала головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы от беспомощности. "Книга…" – прошептала она. "Папа… Лондон…" Слова были бессмысленны для них, отражение ее хаоса. Она судорожно сжала камень в кармане. Он все еще был теплым.

Капитан Кайлен обменялся долгим взглядом с рыжебородым. Тот кивнул, его выражение стало серьезным.

"Ни следов лагеря, ни спутников, Капитан. Как сквозь землю провалилась. Или…" – он не договорил, но его взгляд скользнул в сторону мертвого чудовища, а потом наверх, на странные звезды.

Капитан вздохнул, звук был похож на шелест стали. Он опустил меч, но не вложил в ножны. "Смотри, Борг," – кивнул он на рыжебородого, – "если она шпион, то худший из тех, что я видел. Если жертва похитителей из Теней… то слишком чистая и целая. А если сумасшедшая…" – он снова посмотрел на Элину, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие, быстро подавленное долгом, – "…то нам все равно нельзя оставлять ее здесь на растерзание гнилошкурам или лесным духам".

Он сделал шаг вперед и протянул Элине руку, не в железной перчатке, а в плотной кожаной рукавице. "Встань," – сказал он твердо, но без угрозы. "Ты не можешь оставаться здесь. Мы отведем тебя в безопасное место. В Силверстоун".

Элина смотрела на его протянутую руку как на змею. Силверстоун? Еще одно непонятное слово. Безопасное место? Эти люди только что убили чудовище с холодной эффективностью. Могли ли они быть опаснее? Но позади была тьма леса, где скрывались другие твари. А перед ней… хоть какая-то надежда. И эти глаза. Серо-голубые. В них не было жестокости. Была ответственность. И вопрос.

Дрожащей рукой, все еще сидя на земле, она потянулась к его руке. Ее пальцы коснулись грубой кожи рукавицы. Его хватка была сильной, уверенной. Он легко поднял ее на ноги. Она пошатнулась, ноги не слушались. Он мгновенно поддержал ее за локоть, не давая упасть. Его близость, запах стали, кожи, конского пота и чего-то чистого, как морозный воздух, ударил в нос.

"Коня ей, Даррен," – бросил Капитан младшему всаднику. Тот кивнул и пошел к лошадям.

"Я… Элина," – выдохнула она, глядя ему в глаза. Ей нужно было назвать хоть что-то свое в этом безумном мире.

Он слегка наклонил голову. "Капитан Кайлен Ренард. Орден Рассветного Клинка". Он представился формально, как полагается рыцарю. "А это Борг и Даррен". Рыжебородый кивнул, Даррен, ведя под уздцы спокойного вороного коня, улыбнулся Элине дружелюбно, но с нескрываемым любопытством.

Даррен что-то сказал Кайлену на их языке, быстрее и тише. Капитан нахмурился, его взгляд стал острым. "Что?"

"Посмотри на ее шею, Капитан".

Кайлен Ренард повернулся к Элине, его пальцы в рукавице осторожно отодвинули воротник ее свитера. На бледной коже, чуть ниже ключицы, тускло мерцал в лунном свете странный символ. Он напоминал тот самый многогранник-звезду из книги. Знак ее перехода. Знак ее инаковости.

Капитан замер. Его проницательные серо-голубые глаза сузились, изучая знак. Ни страха, ни отвращения – только глубокая, леденящая настороженность и вспышка чего-то похожего на… узнавание? Или предчувствие беды?

"Лунная Пыль…" – прошептал он так тихо, что Элина едва расслышала. Потом его взгляд снова поднялся на ее лицо, и в нем читался уже не просто вопрос, а целая буря неразрешенных загадок. "Кто ты, Элина? И как на тебе появился знак Исссераэльского Перехода?"

Он не ждал ответа. Он знал, что она не сможет ответить. Но вопрос повис в холодном ночном воздухе, тяжелее доспехов, грознее рева чудовища. Элина поняла лишь одно: ее приключение началось не просто в другом мире. Оно началось с клейма тайны, которую кто-то здесь, кажется, знал. И этот "кто-то" смотрел на нее глазами капитана рыцарей, в чьей власти она теперь находилась. Камень в ее кармане снова отдался слабым, тревожным теплом.

"В Силверстоун," – повторил Кайлен Ренард, и в его голосе уже не было ни капли мягкости. Была стальная решимость человека, нашедший не просто потерянную девушку, а ходячую загадку, которую следовало разгадать. "Сейчас же. Ректор должен об этом знать".

Он помог ей взобраться на коня Даррена, его движения были эффективными, но лишенными прежней осторожности. Элина уцепилась за луку седла, глядя на его прямой, закованный в синюю сталь спину, когда он легко вскочил на своего вороного жеребца. Лес, звезды, луна, мертвое чудовище – все смешалось в кашу ужаса и невероятности. Одно пронзило сознание ясно: Лондон, отказы галерей, скучная жизнь – все это исчезло. Она была здесь. В другом мире. С рыцарями, чудовищами и тайной, запечатленной у нее на шее. И первым человеком, встретившимся на пути, оказался капитан Кайлен Ренард, чей взгляд обещал не спасение, а расследование.

Глава 2: Врата Силверстоуна

Дорога через Черностволье казалась бесконечным кошмаром, застывшим в лунном свете. Элина сидела перед Дарреном на его могучем вороном коне, вцепившись в луку седла так, что пальцы затекли. Каждый шорох в кромешной тьме под сенью гигантских деревьев заставлял ее вздрагивать, каждый хруст ветки под копытами – сжимать сердце. Запах чудовища – гнилошкуры, как назвал его Борг – все еще стоял в ноздрях, смешиваясь с запахом конского пота, кожи и холодной стали. Впереди, на своем угольно-черном жеребце, скакал Капитан Кайлен Ренард. Его прямая, закованная в сине-стальные пластины спина была единственной точкой опоры в этом хаосе. Он не оглядывался, но Элина чувствовала его настороженность, его внимание, рассеянное по лесу как невидимая сеть. Вопрос, заданный им в лесу, висел между ними тяжелым грузом: "Как на тебе появился знак Исссераэльского Перехода?" Она не знала ответа. Не знала даже, что это за знак. Только чувствовала тупую пульсацию символа под воротником свитера, словно он был живым.

Они скакали недолго – час, может, два, но для Элины это была вечность. Лес начал редеть, деревья стали ниже, хотя все еще незнакомо огромны по земным меркам. И вдруг… свет. Не лунный, а теплый, желтоватый, пробивающийся сквозь стволы вдалеке. И силуэты. Огромные, устремленные в небо.

"Силверстоун", – произнес Кайлен, не оборачиваясь, но его голос прозвучал как облегчение даже для его людей.

Они выехали на опушку, и Элина замерла, забыв на мгновение о страхе и усталости.

На вершине крутого утеса, омываемого с трех сторон бурной, пенящейся рекой цвета темного серебра, возвышался город. Но не просто город. Цитадель. Академия. Силверстоун. Гигантские стены из темно-серого камня, испещренные прожилками какого-то мерцающего минерала, вздымались к небу, теряясь в лунной дымке. Над стенами парили башни – десятки, если не сотни, – остроконечные шпили которых, словно иглы, пронзали ночное небо. Некоторые шпили были увенчаны хрустальными сферами, излучавшими мягкий, холодный свет, другие – бронзовыми фигурами крылатых существ или сложными астролябиями. Мосты-виадуки, легкие и ажурные, как кружево, но явно выточенные из камня, соединяли башни на головокружительной высоте. Окна, тысячи окон, горели теплым светом свечей или каким-то внутренним сиянием, создавая впечатление, что вся цитадель – это огромный, живой фонарь, заброшенный в темную бездну мира. Воздух над Академией слегка мерцал, как над раскаленным асфальтом – признак мощных защитных чар.

"Боги…", – вырвалось у Элины шепотом. Это было похоже на воплощение всех ее детских фантазий о замках и волшебных школах, помноженное на готическое величие и масштаб, который не снился самым смелым архитекторам Земли. И одновременно – пугающее, чужое, подавляющее своей древней мощью.

Даррен позади нее тихо засмеялся. "Первая реакция всегда одинаковая, леди. Добро пожаловать в Кузницу Умов и Клинков Этерии".

Они двинулись по широкой, вымощенной темным камнем дороге, которая вилась серпантином вверх, к главным воротам цитадели. По мере приближения детали проступали четче. Ворота были огромными, дубовыми, окованными полосами металла, похожего на бронзу, но с зеленоватым отливом. На них был вычеканен сложный герб: раскрытая книга, на которую наложен вертикальный меч, острием вниз, окруженные кольцом из звезд. По бокам от ворот, на высоких постаментах, стояли каменные стражи – не люди, а существа в плащах с капюшонами, скрывающими лица, с посохами в руках. Их пустые глазницы, казалось, следили за приближающимися.

У ворот их встретил патруль стражников в латах попроще, чем у рыцарей Кайлена, но все равно внушительных. Их плащи были темно-синими с серебряной окантовкой.

"Капитан Ренард", – один из стражников, видимо старший, сделал подобие поклона. Его взгляд скользнул по Элине, задержавшись на ее странной одежде и, возможно, уловив что-то в ее позе или выражении лица. "Поздний час для патруля. И… гостья?"

"Нашли в Черностволье, сержант", – ответил Кайлен кратко, не спешиваясь. "Одна. Безоружная. Говорит на неизвестном наречии. Требую немедленной аудиенции у Ректора Торна".

Сержант нахмурился. "Ректор? В такой час? Он не любит, когда его беспокоят после вечерних медитаций, Капитан. Может, в караульню? До утра?"

Кайлен Ренард слез с коня. Его движение было плавным и мощным. Он подошел к сержанту вплотную. Хотя он и не повышал голоса, его тихая интонация была острее крика. "На ней знак Исссераэльского Перехода, сержант. И она была в полушаге от того, чтобы стать ужином для гнилошкуры. Я сказал: немедленная аудиенция у Ректора Торна. Или вы хотите объяснить ему задержку лично?"

Сержант побледнел под забралом шлема. Его взгляд снова метнулся к Элине, теперь с откровенным страхом и суеверным ужасом. "Знак Перехода? Но это же…" Он резко выпрямился. "Проходите, Капитан! Я проведу вас лично!"

Ворота со скрежетом и гулом массивных механизмов начали медленно раскрываться. Элина почувствовала, как Даррен слегка подался вперед, его рука непроизвольно сжала поводья. Она сама затаила дыхание. Знак на ее шее снова заныл, будто реагируя на близость мощной магии, исходившей от стен и ворот.

За воротами открылся просторный внутренний двор, вымощенный тем же серым камнем, что и стены. Даже ночью здесь кипела жизнь. Студенты в мантиях разных цветов (темно-синие, бордовые, изумрудные, серебристые) группами и поодиночке спешили по своим делам, освещая путь маленькими светящимися сферами, висящими в воздухе перед ними, или посохами с навершиями, излучавшими мягкий свет. Рыцари в доспехах, похожих на те, что были на Кайлене и его людях, но с разными нашивками и гербами, маршировали строем или отрабатывали приемы с деревянными мечами под присмотром суровых инструкторов. В воздухе витал густой коктейль запахов: воск, старое дерево, пергамент, металл, травы и… озон, как после грозы. Магия. Она была здесь повсюду – в мерцающих фонарях, парящих без видимой поддержки, в легком тумане, стелющемся над землей вопреки отсутствию влаги, в едва уловимом гудении, исходившем от самих камней Академии.

"Слезай, леди", – тихо сказал Даррен, помогая ей спуститься. Ее ноги подкосились, она едва удержалась на ногах. Борг взял под уздцы лошадей. Кайлен и сержант уже шли к центральному зданию – самому величественному в комплексе, с фасадом, украшенным гигантскими барельефами, изображавшими битвы магов и рыцарей с чудовищными тварями. Высокие стрельчатые окна светились теплым светом.

"Держись рядом", – бросил Кайлен Элине через плечо. Его лицо было каменным. Сержант шел впереди, расчищая путь нетерпеливыми жестами. Студенты и преподаватели расступались, удивленно разглядывая странную процессию: капитана Рассветного Клинка, сержанта стражи и девушку в диковинных лохмотьях, бледную как смерть.

Они миновали огромные дубовые двери, украшенные бронзовыми рунами, и очутились в просторном вестибюле. Высоченные сводчатые потолки терялись в полумраке. Стены были облицованы темным деревом и камнем, увешаны гобеленам, изображавшими сцены из истории Академии и Этерии. Массивные каменные статуи магов и рыцарей прошлого стояли в нишах, их каменные взгляды казались живыми в мерцающем свете огромных хрустальных люстр, парящих под потолком без цепей. Воздух был прохладным и торжественным, пропитанным запахом вековой пыли и власти.

Сержант что-то сказал сурового вида человеку в темно-бордовой мантии с серебряными нашивками на плечах, стоявшему у лестницы, ведущей наверх. Тот кивнул и быстро скрылся вверх по ступеням. Минута напряженного ожидания. Элина чувствовала, как на нее смотрят из каждого угла, из-за каждой колонны. Шепотки, как змеи, ползли по залу.

Наконец, человек в бордовой мантии вернулся и кивнул. "Ректор Торн примет вас в своем кабинете. Следуйте за мной".

Лестница была широкой, мраморной. Они поднялись на несколько пролетов, прошли по длинному, слабо освещенному коридору, стены которого были сплошь заставлены книжными шкафами из черного дерева. Двери в конце коридора были массивными, дубовыми, с инкрустацией из серебра и темного металла. Человек в мантии постучал, дождался низкого, властного "Войдите" и распахнул дверь.

Кабинет Ректора Магнуса Торна был огромным и производил впечатление одновременно библиотеки, музея и командного пункта. Высокие окна в готическом стиле выходили на ночной город и реку. Стены от пола до потолка были заставлены книгами в кожаных переплетах. Повсюду стояли витрины с артефактами – кристаллами необычной формы, древними свитками, оружием странного дизайна, засушенными растениями в стеклянных колбах. В центре стоял огромный стол из черного дерева, заваленный бумагами, картами и несколькими хрустальными шарами. За столом, в высоком кресле, похожем на трон, сидел человек.

Ректор Магнус Торн был высок, худощав и казался высеченным из того же серого камня, что и стены Академии. Его лицо с резкими чертами, высокими скулами и орлиным носом было бесстрастным. Темные, глубоко посаженные глаза изучали вошедших с ледяной проницательностью. Его волосы, цвета воронова крыла с проседью на висках, были гладко зачесаны назад. Он был одет в строгую черную мантию с серебряной вышивкой по вороту и манжетам – символы планет и созвездий. Руки с длинными, тонкими пальцами были сложены перед ним на столе. От него веяло не столько злобой, сколько невероятной силой, холодным интеллектом и абсолютной уверенностью в своей власти.

"Капитан Ренард", – голос Торна был низким, ровным, как скольжение камня по льду. Он даже не взглянул на Элину или сержанта. "Вы нарушили мой покой. Убедительно прошу объяснить причину столь настойчивого вторжения".

Кайлен выпрямился по стойке "смирно", его рука в перчатке легла на эфес меча. "Ректор Торн. Во время патрулирования Черностволья мы обнаружили эту девушку". Он кивнул в сторону Элины. "Она была одна, безоружна, едва не погибла от когтей гнилошкуры. Она говорит на неизвестном наречии. И…" – Кайлен сделал паузу, – "на ней знак Исссераэльского Перехода".

Последние слова повисли в воздухе, как удар грома. Ледяные глаза Торна медленно, неумолимо переместились на Элину. Его взгляд был тяжелее доспехов Кайлена, он ощупывал ее, сканировал, выискивая каждую деталь ее изношенной одежды, бледного лица, дрожащих рук. Элина почувствовала себя насекомым под лупой бесстрастного ученого.

"Знак Перехода?", – повторил Торн. Никаких эмоций. Только холодный анализ. "Покажи".

Элина замерла. Кайлен сделал шаг к ней. "Он требует увидеть знак, Элина", – сказал он тихо, но твердо. "Покажи шею".

Элина дрожащей рукой оттянула воротник свитера, открывая бледную кожу и тускло мерцающий символ. Торн не шевельнулся, но его взгляд впился в знак с такой интенсивностью, что Элине показалось, будто он жжет кожу. Он медленно поднялся из-за стола. Его рост был внушительным. Он подошел к Элине, его черная мантия бесшумно струилась по полу. Он остановился в шаге, не прикасаясь к ней, лишь изучая знак. Элина чувствовала исходящее от него холодное сияние магии, плотное и подавляющее.

"Исссераэль…", – прошептал он, и в его голосе впервые прозвучал оттенок чего-то, кроме ледяного спокойствия. Что-то вроде… старой ненависти? Или страха? "Древний, проклятый путь. Запечатанный веками". Он наконец поднял глаза на лицо Элины. "Откуда ты? Кто ты?"

Элина сглотнула ком в горле. "Я… Элина. Я не знаю… Лондон… книга…" – она снова заговорила на английском, бессвязно, чувствуя себя полной идиоткой под этим пронзительным взглядом.

Торн нахмурился. "Ничего похожего. Ни на одном из известных языков, даже мертвых". Он повернулся к Кайлену. "Где нашли? Точное место?"

"У руин старого дозорного пункта, Ректор. Там, где камень Одинокой Сосны", – ответил Капитан.

Торн кивнул, его мысли были где-то далеко. "Близко к разлому… Возможно, не случайно". Он снова посмотрел на Элину. "Она представляет угрозу? Или просто… аномалия?"

"Она не маг, Ректор", – вмешался Кайлен. "По крайней мере, не проявляла способностей. И выглядит скорее потерянной и напуганной, чем опасной. Но знак…"

"Знак меняет все", – отрезал Торн. "Он – ключ. Или замок. Или мина. Неизвестно что именно". Он прошелся по кабинету, его шаги были бесшумными. "Оставить ее на свободе – безрассудство. Выбросить за стены – жестокость и потенциальная потеря ценной информации. Убить…" – он бросил взгляд на Элину, и она почувствовала, как кровь стынет в жилах, – "…пока преждевременно".

Он остановился у окна, глядя на ночной Силверстоун. "Она останется здесь. В Академии. Под наблюдением. Статус…" – он подыскивал слово, – "Особая Ученица. Гостья Ордена Рассветного Клинка. Капитан Ренард, вы будете официальным ее… опекуном. И неформальным надзирателем. Отвечаете за нее".

Кайлен слегка напрягся, но кивнул. "Слушаюсь, Ректор".

"Сержант, – Торн повернулся к стражнику, – отведите ее в Башню Новолуния. Комната на третьем этаже, восточное крыло. Пусть мастера Хранители подыщут ей подобающую одежду. И… найдите кого-нибудь, кто мог бы общаться с ней. Из библиотекарей. Кто знает древние диалекты или имеет талант к языкам".

"Слушаюсь, Ректор!" – сержант щелкнул каблуками.

"Иди", – Торн махнул рукой, снова погружаясь в свои бумаги, как будто только что решал вопрос о поставке пергамента, а не судьбу человека из другого мира. "Капитан Ренард, останьтесь. Отчет о патруле".

Элину сержант почти вытолкал из кабинета. Она шла по коридору, чувствуя себя пленницей в золотой клетке. Особенная Ученица. Гостья. Надзиратель. Слова звучали как приговор.

Сержант вел ее вниз по другим лестницам, через менее величественные, но все равно впечатляющие коридоры. В одном из них они столкнулись с небольшой группой студенток. Две девушки, шедшие впереди, были воплощением аристократической красоты и уверенности. Одна – высокая, стройная, с каскадом черных как смоль волос, уложенных в сложную прическу с серебряными нитями. Ее лицо с идеальными чертами было холодно и надменно. Она была одета в изысканное платье глубокого синего цвета, отороченное серебристым мехом, поверх которого была накинута мантия цвета ночи с вышитыми серебром снежинками. Ее глаза, синие, как горный лед, с презрением окинули Элину с ног до головы.

Рядом с ней шла девушка поменьше, с каштановыми кудрями и лицом, которое могло бы быть милым, если бы не выражение слащавой язвительности. Ее зеленые глаза блестели любопытством, но не добрым. Она была в платье нежно-бирюзового цвета и мантии с переливами, как вода. Ее взгляд тоже задержался на Элине, но быстро переметнулся на сержанта.

"Сержант Брайс", – ледяным тоном произнесла черноволосая красавица. Ее голос был мелодичным, но острым, как лезвие. "Кто это… существо? И почему оно бродит по нашим залам в таких… лохмотьях?" Она произнесла слово "существо" с таким отвращением, что Элина почувствовала себя грязью.

"Леди Изабелла Дюваль, леди Кларисса Фэйрчайлд", – сержант слегка поклонился, но в его позе читалось напряжение. "Это… новая Особая Ученица. Гостья Капитана Ренарда. Ей выделена комната в Башне Новолуния".

"Особая Ученица? Гостья Кайлена?" – Леди Изабелла подняла тонкую бровь. Ее ледяной взгляд впился в Элину с новой силой, теперь уже откровенно враждебной. "По какому праву? Она выглядит как… как подметальщица улиц после недельной драки в канаве! Кайлен подобрал бездомную щенка?"

Кларисса Фэйрчайлд тихонько хихикнула, прикрывая рот изящной ручкой. "Милостивый, как всегда, Изабелла. Но, право, интересно… Какие же особые таланты скрыты под этим… своеобразным нарядом?" Ее взгляд скользнул по Элине, как щупальце, выискивая слабое место.

Элина стояла, опустив глаза, чувствуя жар стыда на щеках. Языковой барьер был теперь не просто неудобством, а стеной, делающей ее абсолютно беззащитной перед их ядом. Она ничего не могла ответить. Ничего не могла понять, кроме тона и выражения лиц. Это было хуже, чем встреча с чудовищем.

"Ректор Торн лично распорядился, леди", – сказал сержант Брайс, стараясь быть твердым. "Мне нужно проводить ее".

"Конечно, сержант", – Изабелла Дюваль сделала изящный жест рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. Но ее глаза, холодные и расчетливые, еще раз метнули молнию в Элину. "Раз Ректор решил… Надеюсь, она умеет пользоваться ванной. Или Капитан Ренард будет ее мыть сам?"

Кларисса снова тихо захихикала. Девушки прошли мимо, оставив за собой шлейф дорогих духов и ледяного презрения. Элина почувствовала, как слезы снова подступают к глазам. Она сжала кулаки. Соперницы. Это были они. И первая встреча оставила глубокую, ядовитую зарубку.

Башня Новолуния оказалась чуть в стороне от главных зданий, более старой, с узкими окнами и винтовыми лестницами. Комната на третьем этаже была маленькой, но чистой. Каменные стены, узкая кровать с шерстяным одеялом, простой стол и стул, крошечное окошко с видом на внутренний двор. Сержант оставил ее там, пообещав прислать одежду и "того, кто поговорит". Он ушел, запер дверь снаружи. Элина услышала щелчок замка. Пленница.

Она опустилась на кровать, обхватив голову руками. Усталость, страх, унижение – все навалилось разом. Она думала о Лондоне, о своей мансарде, о глупых мечтах о приключениях. Вот оно. И это был кошмар. Рыцари-надзиратели, ректор-ледышка, злобные аристократки и этот чертов знак на шее… Она судорожно полезла в карман. Камень! Он был здесь! Темный обсидиан с серебристыми искрами. Она сжала его в ладони. Якорь. Единственная связь с прошлым. Он был прохладным и успокаивающим.

В дверь постучали. Элина вздрогнула. Вошла пожилая женщина в серой простой одежде, с добрым, морщинистым лицом. Она несла аккуратно сложенную стопку ткани – тунику, штаны из мягкой шерсти, нижнее белье и теплый плащ. Женщина улыбнулась Элине, не говоря ни слова, показала на одежду, потом на Элину, жестом предложив переодеться. Она указала на дверь в углу – там была крошечная ниша с каменной раковиной и примитивным туалетом. Элина кивнула, пытаясь улыбнуться в ответ. Женщина ушла, оставив дверь открытой. Но Элина знала – свобода иллюзорна.

Она переоделась. Одежда была простой, но чистой и удобной. Туника темно-синего цвета, штаны серые, плащ – темно-серый, с капюшоном. Она почувствовала себя немного человечнее, хоть и одетой в костюм средневекового послушника.

И снова стук в дверь. На этот раз на пороге стоял молодой человек. Лет двадцати, не больше. Худощавый, с вьющимися, непослушными каштановыми волосами, торчащими во все стороны, и большими, выразительными карими глазами за круглыми очками в тонкой металлической оправе. Он был в поношенной, но чистой мантии темно-зеленого цвета – цвета библиотекарей или студентов низших курсов. В руках он держал пару толстых фолиантов и грифельную доску.

"З-здравствуйте?" – он заговорил на том же языке, что и все здесь, но его голос дрожал от волнения. Он вошел, неуклюже кланяясь. "Меня зовут Финн. Финн Олден. Мне поручено… э-э… попытаться с вами поговорить? Найти общий язык?" Он с надеждой улыбнулся, показывая на грифельную доску и мел. "Рисовать? Знаки?"

Элина посмотрела на него. В его глазах не было ни подозрения Кайлена, ни ледяного презрения Торна, ни яда Изабеллы. Было искреннее любопытство, доброта и толика страха. Как у нее. Она медленно кивнула, и на ее лице впервые за этот бесконечный день появилась слабая, неуверенная улыбка. Она подошла к столу и взяла мел. На грифельной доске она дрожащей рукой нарисовала простой домик, потом указала на себя, потом на рисунок.

Финн наклонился, его очки съехали на нос. "Дом? Ваш дом?" – спросил он, указывая на рисунок и на нее.

Элина покачала головой. Она стерла рисунок и нарисовала книгу. Потом указала на себя, сделал жест "открыть", потом широко раскинула руки, изображая взрыв или падение. Потом указала на окно, на ночь, на звезды.

Финн внимательно следил, его лоб наморщился в усилии понять. "Книга… Вы… книга… открыли? И… упали? Среди звезд?" – он смотрел на нее с изумлением.

Элина кивнула, потом указала на знак у себя на шее, который был виден под вырезом новой туники. Она провела пальцем по его контуру.

Финн присвистнул. "Знак… Падающей Звезды? Исссераэль…" – он произнес это слово с благоговейным страхом. "Вы… пришли через Дверь Звездной Пыли?" Он посмотрел на нее как на привидение или святую.

Элина не знала, что такое Исссераэль или Дверь Звездной Пыли, но кивнула снова. Она указала на него, потом на книги, которые он принес, потом на себя, жестом спрашивая: Ты поможешь? Ты научишь?

Финн широко улыбнулся, его глаза за стеклами очков засияли. "Да! Да, конечно! Я помогу! Я научу вас говорить! Я научу вас читать! Я…" – он запнулся, понизив голос до шепота, – "Я тоже всегда чувствовал себя немного… чужим здесь. Я Финн. А вы?"

"Э-Элина", – выдохнула она, с трудом выговаривая свое имя на этом языке.

"Элина", – повторил Финн, как будто пробуя на вкус. "Добро пожаловать в Силверстоун, Элина. Или… сочувствую". Он снова заулыбался, уже не так робко. "Это будет… интересно".

Он открыл одну из книг – это был детский букварь с картинками. "Начнем?" – он ткнул пальцем в первую букву, похожую на витиеватое "А".

Элина кивнула, сжимая в кармане теплый камень. Первый друг. Первая ниточка. В этом чужом, страшном и прекрасном мире появился лучик надежды. Звали его Финн. И он был таким же странным, как она сама.

Глава 3: Уроки Графа де Винтерхолда

Первые лучи странного, слишком белого солнца Этерии пробились сквозь узкое окно комнаты Элины в Башне Новолуния, вытянув длинные, холодные тени по каменному полу. Она проснулась от ощущения глубокой разбитости и абсолютной потерянности. Реальность вдавилась в сознание тяжестью: каменные стены, чужая одежда, тишина, нарушаемая лишь далекими, незнакомыми звуками академии – звоном металла, сдержанными голосами, гулом, похожим на отдаленный гром. И постоянная пульсация знака на шее, тупая и навязчивая, как напоминание о вопросе, на который у нее не было ответа.

На столе лежала грифельная доска. На ней корявым, детским почерком Финна было написано: "Завтрак в столовой на 1 этаже. Потом урок Истории. Я зайду. Ф."

Слово "урок" вызвало слабую волну паники. Как она сможет учиться, если не понимает ни слова? Мысли о ледяном взгляде Ректора Торна и ядовитых улыбках Изабеллы Дюваль с Клариссой Фэйрчайлд заставили ее сжаться под шерстяным одеялом. Она нащупала в кармане штанов камень. Прохладное, знакомое прикосновение немного успокоило. Якорь.

Стук в дверь был тихим и робким. "Э-Элина? Вы проснулись?" – голос Финна.

Она открыла. Он стоял на пороге, его непослушные каштановые кудры торчали еще сильнее, чем вчера, а за стеклами очков светились усталые, но оживленные глаза. В руках он держал деревянную миску с какой-то густой кашей, пару яблок и кусок темного хлеба.

"Доброе утро! Я принес завтрак. С столовой… там много народу, и леди Дюваль…" – он сморщил нос, – "…лучше пока здесь. Пока вы не…" Он жестом показал на горло, изображая речь.

Элина кивнула с благодарностью. Каша оказалась безвкусной, но сытной, яблоки – терпкими и сочными. Они ели молча, Финн время от времени тыкал пальцем в предметы в комнате, называя их: "стол", "стул", "окно", "кровать". Элина повторяла, стараясь запомнить странные, но мелодичные звуки. Финн рисовал на доске простые символы – солнце, луна, дерево, книга. Прогресс был медленным, но ощутимым. Он был терпеливым учителем, а она – отчаянно мотивированным учеником.