За забором

Глава 1. Встреча друзей

Антон проснулся, как всегда, без будильника – в той самой тишине, что с годами стала почти родной. Комната наполнилась мягким светом утреннего солнца, пробивавшимся сквозь плотные шторы. Он полежал несколько минут, прислушиваясь к привычному звуку старого холодильника, жужжанию радиатора и невнятному гулу подъездной жизни.

Тридцать лет. Круглая дата, но он не чувствовал никакой разницы. Всё так же – та же кровать у окна, те же обои с выцветшим рисунком геометрических фигур, та же однокомнатная квартира на четвёртом этаже сталинки, которую родители купили, когда он только поступил в МГУ. Тогда казалось, что вся жизнь впереди. Сейчас казалось, что вся жизнь – это и есть эта квартира.

Антон медленно сел на край кровати и потянулся. Русые волосы, коротко подстриженные ещё неделю назад, торчали в разные стороны. Он прошёл в ванную, умыв лицо холодной водой – словно надеясь разбудить не только тело, но и мысли.

На кухне пахло пустотой. Маленький круглый стол, одна кружка в сушилке, банка растворимого кофе, половина черствого батона. Уют в квартире держался не на вещах, а на воспоминаниях: мягкий плед, купленный матерью, старое кресло, в котором отец читал газеты… Всё это окружало Антона, как музейная экспозиция его собственной жизни.

Сегодня должен был быть особенный день.

Он взглянул на телефон. В чате было новое сообщение от Артёма:

«Мы у тебя в шесть. Будет как раньше. Береги пельмени :)»

Антон улыбнулся. Артём, Вика, Саша – старые друзья, с которыми он учился, ссорился, мечтал. Последние пару лет виделись редко. У всех – работа, семьи, города. Но вот сегодня они приедут. Просто так. Посидеть. Вспомнить. Поговорить.

Он снова взглянул в окно. Москва за ним шевелилась, шумела, жила своей бурной жизнью. А здесь, в этой старой квартире, всё замирало. И всё же сегодня что-то начинало меняться. Он чувствовал это.

Антон достал из морозилки пакет пельменей, поставил чайник и включил музыку – ту самую, что слушали на первом курсе. Через несколько часов друзья войдут в эту комнату, и она на какое-то время оживёт. А может – изменится навсегда.

Ровно в шесть в дверь позвонили. Не торопясь, Антон открыл.

– Привет, старик, – первым вошёл Артём, высокий, уверенный, в тёмно-синем пальто и с бутылкой вина в пакете. Его крепкое рукопожатие было тем же, что и пятнадцать лет назад – крепким, надёжным. – Ну как ты тут? Всё тот же ковер, вижу…

Артём был как всегда в форме – подтянутый, с лёгкой небритостью, от него пахло дорогим лосьоном и вечерним городом. Казалось, он только что вышел с важной встречи, но в глазах светилась та же ироничная теплота, которой он всегда обезвреживал любую неловкость. Умел шутить, умел слушать. И умел скрывать, что иногда устаёт быть сильным.

Следом за ним – Вика. Ветер, тепло, книга и искра в одном человеке. Она появилась в дверях с широким платком, повязанным набок, в пыльно-зелёном пальто и вязаных митенках. В одной руке – тканевая сумка с каким-то винтажным пирогом, в другой – старенький «Зенит».

– Привет, Антон, – сказала она с мягкой улыбкой и обняла его, пахнув весной и чем-то травяным, – у тебя, как всегда, уютно. Как будто время остановилось.

Антон не ответил, только улыбнулся в ответ. Вика была как гость из другого мира – хаотичного, тёплого, настоящего. Когда-то она писала статьи про архитектуру и ночами рисовала странные сны. Её невозможно было понять – только чувствовать.

И, наконец, Саша.

Он вошёл последним, тихо, будто извиняясь. Чуть сгорбленный, с аккуратно уложенными волосами и в тёмном пальто, он нёс под мышкой книгу – подарок, очевидно.

– С днём, Антон, – просто сказал он, и взгляд его скользнул по комнате, как будто он мысленно читал стены.

Саша был тем, кто всегда сидел в углу, слушал и вдруг вставлял одну фразу – и она переворачивала разговор. Скромный, погружённый в мысли, с лёгкой улыбкой, от которой становилось спокойно. Он казался хрупким, но был удивительно целостным.

Антон вдруг почувствовал, что весь воздух в комнате стал иным. Не потому что пришли гости. А потому что вернулось что-то, что он считал давно ушедшим.

Он закрыл дверь. Вечер начинался.

Глава 2. Вечер, как прежде

На кухне было жарко и тесно, как и должно быть в старой квартире, где собираются друзья. Окно чуть приоткрыли, но оно давало только московский воздух – гул машин, слабый запах пыли и майской листвы.

Антон ловко варил пельмени в большой кастрюле, помешивая шумовкой. Вика устроилась на подоконнике, болтая ногами и листая старый альбом, который случайно нашла в шкафу. Артём разливал по бокалам вино. Саша молча сидел за столом, внимательно наблюдая, как капля соуса медленно скатывается по бортику тарелки.

– Помните, как мы жили в общаге? – вдруг сказала Вика, подняв глаза. – Этот душ на пятом этаже… И вечно кто-то из вас оставлял чайник включённым.

– Это был не я, – ответил Артём, приподняв брови. – Я всегда выключал. Это был Саша.

– Нет, – тихо сказал Саша, не отрывая взгляда от тарелки. – Это был Антон. Он думал, что выключил. Всегда.

Антон рассмеялся.

– Ну да. Я вечно думал, что выключил.

Смех прозвучал легко, искренне. Но в нём уже пряталось что-то… хрупкое.

Они ели пельмени, как в те времена – с уксусом, со сметаной, без изысков. Вика поставила на стол пирог с гречкой и сыром, домашний, странный и вкусный. Артём рассказывал про новую должность, как его компания купила литовский стартап, как теперь всё держится на совещаниях и правильных улыбках.

– А ты, Вика? – спросил Антон. – Где была в прошлом году?

– О, в Тбилиси. Потом в Армении. Писала статью про османское влияние на застройку. А потом – сломала ногу. И вернулась к маме. Полгода сижу на месте. Первый раз за десять лет.

– И тебе нравится? – спросил Саша.

– Пугающе, – сказала она и сделала глоток вина. – Я впервые поняла, каково это – просто жить.

Пауза повисла на секунду. Слишком личная, чтобы сразу перебить.

– А ты, Саша? – нарушил тишину Артём. – Ты говорил, что книгу дописываешь?

– Почти, – кивнул тот. – Но с отцом было тяжело. После похорон… ну, ты знаешь. Писать стало… не то чтобы трудно. Просто не хотелось.

Антон смотрел на них всех и чувствовал, как воспоминания накатывают, как волны на берег. Вот Саша в библиотеке, окружённый конспектами. Вот Вика, рисующая что-то на обоях. Вот Артём, спорящий с преподавателем экономики. И вот он сам – в центре, в стороне, в тени и на свету.

– Вы когда-нибудь думали, – сказал он медленно, – что, может, всё уже было лучшее? Что мы уже это прожили, и теперь только… догоняем?

– Ты что, философом стал? – усмехнулся Артём.

– Нет, – сказал Антон. – Просто один живу. Много думаю.

Снова – тишина. Но теперь она не звенела, а согревала.

Саша поднял бокал.

– За то, что мы снова вместе. Хоть на вечер. Хоть на мгновение.

Все чокнулись. Плитка щёлкнула, выключилась. В кастрюле остывала вода.

Сквозь приоткрытое окно в комнату тянуло весной.

Антон вдруг подумал, что никто из них не пришёл просто так. У каждого – был свой повод. Своя боль. Свой след. И, возможно, этот вечер – больше, чем встреча. Больше, чем случайность.

Артём задумчиво покрутил бокал с вином, глядя сквозь него, будто хотел разглядеть в тёмной жидкости какие-то очертания будущего.

– Знаете, – сказал он вдруг, – на днях наткнулся в одном чате на странное объявление. Кто-то скинул случайно – или не случайно. В Австралии, говорят, предлагают экскурсию… за стену.

– За какую стену? – переспросила Вика, морща лоб. – Ты о чём?

– За Австралийскую стену. Ту самую. – Артём поставил бокал и скрестил руки. – На юге континента. Говорят, она появилась после Реконструкции, когда почти весь тот район закрыли. Помните, в новостях пару лет назад мелькало? Земли изъяты, доступ запрещён, спутниковые снимки размыты. Местные туда и близко не подходят.

Антон напрягся. Он смутно припоминал те сообщения. Тогда всё казалось очередным фоном – как и многое в мире, когда тебя не касается.

– Так вот, – продолжал Артём, – в объявлении сказано: «Экскурсия за Австралийскую стену. Незабываемые ощущения. Открытия, которые изменят вас навсегда. Полная анонимность. Точка сбора – Дарвин». И – всё. Ни номера, ни сайта. Только ник и приглашение в закрытый чат.

– Похоже на фейк, – сказал Саша, глядя на свои руки. – Или на ловушку.

– Возможно, – кивнул Артём. – Но отзывы были. И не ботовые. Реальные. Один парень писал, что был там и теперь «видит вещи иначе». Что «мы живём на поверхности, а там – подлинное».

Вика подняла брови.

– Ты хочешь туда поехать?

Артём пожал плечами.

– Пока не знаю. Но это странно. И… интересно. У меня отпуск в августе. И билет в Дарвин – не такая уж проблема.

Антон молчал. Его что-то кольнуло внутри. Ему вспомнилось, как отец когда-то говорил: «Мир не такой, каким его описывают. То, что запрещено – не всегда опасно. Иногда просто слишком правдиво.»

– А если это не экскурсия? – тихо сказал он. – А эксперимент? Или зона, где прячут что-то?

– Или наоборот, – добавила Вика, – где что-то было… а теперь осталось только молчание.

Они замолчали. За окном шумел ветер. Где-то вдалеке пронеслась сирена. Саша встал и налил себе воды.

– Стена, за которой ты находишь не то, что хочешь, а то, от чего бежишь, – сказал он почти шёпотом.

Артём посмотрел на него, потом перевёл взгляд на Антона.

– Я подумал: может, мы поедем вместе? Ну… как тогда, когда ещё верили, что всё возможно. Разок. Последний раз.

Антон не ответил. Но сердце билось быстрее.

Глава 3. Следы в тени

Поздний вечер в комнате будто сгустился. Окна стали зеркалами. За стеклом – чёрный прямоугольник, отражение лампы и лиц, слегка уставших, но чем-то тревожно оживлённых.

– Я думаю, это не случайность, – сказал Артём, беря в руки ноутбук. – То, что это сообщение вообще попало в общий чат, где я был админом три года назад, – слишком странно. Я даже не знаю, кто его скинул.

– А ты сохранил ник? – спросил Саша.

– Конечно, – кивнул он. – Вот.

На экране – окно мессенджера. Ник: RedSun.73. Ни аватара, ни описания. Только одно сообщение:

«Экскурсия за Австралийскую стену. Незабываемые ощущения. Полная анонимность. Запись через этот чат: [ссылка]».

Антон взял свой ноутбук и, не говоря ни слова, начал искать. Сначала в поисковике: "экскурсия за стену Австралия", "австралийская чёрная зона", "Darwin restricted area tour". Обычные статьи, туристические путеводители, рекламные блоги. Всё – ничего.

– Попробуй в Торе, – тихо подсказала Вика, усаживаясь рядом. – Мне как-то попадались ссылки на заблокированные архивы по зонам отчуждения.

Саша тоже подключился со своего планшета. Он пошёл глубже – по зеркальным сайтам, архивам исчезнувших форумов, где выложены скриншоты удалённых новостей. И вот – первые зацепки.

– Нашёл, – сказал он через десять минут. – Смотри.

На экране – скан газеты от марта 2022 года. Маленькая заметка с заголовком:

«Исчезновение исследовательской группы на границе ЮАРЗ. Власти молчат.»

ЮАРЗ – Южная Австралийская Реконструированная Зона. Та самая, что огорожена стеной.

В статье говорилось о научной экспедиции из шести человек, отправившейся «по договорённости с правительством» к южной границе. Все они исчезли. Спутниковый трекер обрывался ровно на координатах 13°45'29"S, 131°02'18"E. Через три дня власти опубликовали короткое заявление: «Экспедиция свернула с утверждённого маршрута. Дальнейшие поиски нецелесообразны.»

– Вот ещё, – подхватила Вика. – Архив Telegram-канала. Удалён, но кэш остался. Тут некий пользователь blipZero пишет:

«Я видел стену. Это не просто забор. Это прямая, идеальная линия. Ни пылинки, ни ржавчины. И она… гудит. Тихо, как ток в проводах. За ней – другое. Не место. Не пейзаж. Другое.»

Наступила тишина. Артём откинулся на спинку дивана.

– Вы понимаете, что это уже не игра?

– С самого начала не была, – тихо ответил Антон.

Саша задумчиво провёл пальцем по планшету.

– Информация об этой зоне удалялась системно. Платформы скрывали упоминания. Географические спутниковые снимки – замылены. А вот что странно: есть спутниковый снимок 2018 года. И на нём – никакой стены. Только пустыня и высохшая земля. А потом… тишина.

Вика взглянула на них.

– Кто-то не хочет, чтобы туда шли. А кто-то, наоборот… заманивает.

Артём закрыл ноутбук. В его глазах мелькнуло что-то новое – решимость.

– Это уже не просто авантюра. Это – приглашение. И я не хочу упустить шанс понять, что мы вообще упускаем.

Антон взглянул на свою кружку. Остывший чай. Тихое гудение улицы. Чувство, что что-то шевелится за пределами известного.

Он поднял глаза.

– Тогда мы идём глубже.

Антон открыл мессенджер и набрал новое сообщение:

«Привет. Мы – группа из четырёх человек. Хотим узнать подробности об экскурсии. Кто вы?»

Ответ пришёл быстро, почти мгновенно:

RedSun.73:

«Привет. Мы – те, кто ищет. Экскурсия – не для всех. Это не туризм. Это опыт, который меняет тебя. Если готовы – будут инструкции. Будьте осторожны.» Антон показал экран друзьям. Вика нахмурилась.

– Это не слишком расплывчато?

– Возможно, – ответил Артём, – но в этом что-то есть. Нам нужно понять, что именно.

– А если это ловушка? – спросил Саша.

– Мы будем осторожны, – сказал Антон. – Но отказаться сейчас – значит закрыть дверь.

– Значит, ждём инструкций, – подытожила Вика, – и готовимся.

В комнате вновь повисла тишина. Впереди – неизвестность. И первый шаг в неё.

На экране вновь мигнуло сообщение от RedSun.73:

«Инструкции просты.

1. Не рассказывайте никому о планах.

2. Приготовьте минимальный набор: удобная одежда, фонарик, запас воды и еды на сутки.

3. Перелёт до Дарвина.

4. Координаты точки встречи придут за 24 часа до вылета.

5. Будьте готовы к неожиданному.»

Артём перечитал сообщение несколько раз.

– Минимум информации и максимум осторожности, – сказал он. – Это либо очень серьёзно, либо очень опасно.

Вика помолчала, а потом заговорила тихо:

– Мне кажется, это проверка. На решимость. Кто готов – пойдёт.

– А кто – нет? – спросил Саша.

– Останется ждать, – ответила она.

Антон посмотрел на друзей. В комнате, казалось, повисла тишина, но каждый из них слышал свой внутренний голос, зовущий к переменам.

Несколько дней прошли в напряжённом ожидании. Герои обсуждали, что брать с собой, как лучше подготовиться к неизведанному.

Антон проверял карту Австралии, отмечая Дарвин и предполагаемые маршруты. Он тщательно подбирал одежду – лёгкую, но прочную, с множеством карманов. Крайне важным казался фонарик: один из старых, но с ярким светом.

Вика собирала маленький рюкзак с минимальным набором: аптечка, блокнот, камера и несколько пачек сухофруктов – питание для тела и для души.

Артём тщательно изучал документы: паспорта, визы, страховки. Он хотел быть готовым к любым ситуациям и делал списки необходимого с точностью инженера.

Саша занимался техникой. Он проверял ноутбук, заряжал пауэрбанк, искал офлайн-карты и загружал статьи, которые могли пригодиться.

За день до вылета на телефон Антона пришло новое сообщение от RedSun.73:

«Точка сбора: аэропорт Дарвин, выход номер 7, 23:30. Не опаздывайте.

Особое указание: держитесь вместе, не показывайте свои лица и телефоны в общественных местах.» Герои посмотрели друг на друга. Это стало не просто авантюрой – это стало испытанием.

– Завтра всё начнётся, – сказал Антон. – И мы не сможем вернуться назад, пока не увидим, что там – за стеной.

Вика глубоко вдохнула.

– Готовы?

Все кивнули.

За окном ночь шуршала листвой, и казалось, что сама тьма слушает их ответы.

Глава 4. Перед рассветом

Тишина ночной квартиры была неестественно плотной. Ни звука с улицы, ни скрипа половиц, ни гула холодильника. Будто сама реальность затаила дыхание перед тем, как измениться. В центре этой тишины – четверо.

До вылета в Дарвин оставалось шесть часов.

Чат с RedSun.73был закрыт, но фразы продолжали звучать в голове каждого:

«Точка сбора: аэропорт Дарвин, выход номер 7, 23:30.»

«Будьте готовы к неожиданному.»

«Не показывайте свои лица. Не пользуйтесь телефонами.»

Это уже не шутка, не авантюра. Всё происходящее было слишком продуманным, слишком точным и… слишком молчаливым.

Он стоял у кухонного стола, опираясь руками о столешницу. В свете лампы его лицо казалось старше. Он смотрел в одну точку, но видел совсем другое: снимок, который отец когда-то показывал – мутное фото пустыни с идеально прямой линией на горизонте. Стена. Тогда он не поверил. Теперь – не мог забыть.

Антон знал, что за этим шагом не стоит обычное любопытство. Это – зов. Зов тех, кто больше не может жить в поверхностном, скучном, упорядоченном мире. Его всегда тянуло туда, где опасно, где нельзя вернуться прежним. Он не боялся умереть. Он боялся остаться никем.

Артём сидел на полу в комнате, у стены, листая паспорт. В рюкзаке уже лежали все документы, аптечка, карта, складной нож, пауэрбанк и маленький жёсткий диск. Рациональность твердит: «не лезь», но разум молчит, уступив место чему-то древнему – желанию выйти за грань. Артём не сказал друзьям, что у него были сны после переписки с RedSun.73.

Во снах он шёл вдоль стены – гладкой, без шва, без углов. И чувствовал, как что-то ждёт по ту сторону. Что-то не враждебное, но непонятное. Он просыпался в холодном поту и знал: отказаться невозможно.

Вика сидела у раскрытого окна, босиком, в тени занавески. На её коленях лежал старый блокнот – тот, что она вела в девятом классе. В нём – десятки рисунков стены, ещё до того, как она узнала, что такая существует на самом деле. Тогда она думала, что это метафора, подсознательный страх. Теперь – не была уверена.

Она не рассказала другим: в день, когда Артём впервые заговорил о стене, она получила письмо без обратного адреса. Внутри был только один лист с надписью от руки: «Мама ждёт за линией.»

Она не решалась верить, но и выбросить не смогла.

Саша сидел на подоконнике, куртка на нём была уже застёгнута, как будто он был готов выйти в любую секунду. В одной руке – чёрная зажигалка с выбитой гравировкой. В другой – фотография: он, отец и та же стена, снятая дрожащей рукой.

После смерти отца он нашёл этот снимок в ящике, где лежали старые талоны, письма и военный жетон. Отец был там. Возможно, прошёл. Возможно – не вернулся.

Саша не верил в знаки. Но всё, что происходило, было слишком точно: сообщения, совпадения, фразы из прошлого. Он чувствовал: граница близко. И граница – не физическая. Это что-то в нём самом, что давно просилось наружу.

Ближе к утру они собрались в гостиной. На полу лежали четыре рюкзака. На столе – бумажные билеты. Молчаливая готовность висела между ними, как сеть.

– Мы ещё можем передумать, – сказал Антон, но его голос не был уверен.

– Нет, – покачала головой Вика. – Мы уже перешли первую черту.

– Осталась последняя, – добавил Артём. – Зайти в самолёт.

Саша просто посмотрел на них, потом в окно.

– Мир, в котором мы жили, был слишком тихим. Мне кажется, шум начнётся там.

В дверь никто не стучал, телефоны молчали, но всё внутри подсказывало: их уже ждут.

Глава 5. Переход

Аэропорт Шереметьево встретил их привычной суетой: катящиеся чемоданы, объявления над головой, запах кофе и металла. Всё было будто всегда: гул голосов, блики на кафельном полу, усталые лица в очередях. И всё же – что-то изменилось.

Внутри у каждого из них – напряжение, которого не могли понять ни прохожие, ни стюардессы, ни пограничники.

Они были чужими в мире, который привык считать их своими.

Перед стойкой регистрации стояла очередь. Вика заметила, как её руки дрожат, когда она достаёт паспорт. Она сделала глубокий вдох и шагнула вперёд. За ней – Саша, спокойный снаружи, но сжимавший ремешок рюкзака так, что побелели пальцы. Артём держал нейтральную мину, словно ехал в командировку. Антон – почти безмолвен, лишь изредка поднимая глаза к электронному табло: рейс SU107 – Москва–Сингапур. Пересадка на рейс в Дарвин – через шесть часов.

Пограничник мельком взглянул в их документы, пробежался по глазам каждого. На лице – ни тени подозрения.

– Цель поездки? – спросил он у Артёма.

– Туризм, – ответил тот без паузы.

Штамп. Проход. Один за другим.

Когда они отошли от пограничной стойки, Антон наконец выдохнул.

– Слишком просто, – тихо сказал он.

– Значит, правильно делаем, – ответил Саша.

Взлёт прошёл без происшествий. Москва осталась под ними – чёрное пятно с золотыми нитями шоссе и огней. Потом – ночь и облака.

Каждый сидел в своём кресле, молча, как в своей капсуле. Обычные пассажиры вокруг листали журналы, смотрели фильмы, зевали. Их реальность была другой.

Она открыла блокнот и начала рисовать – рукой, дрожащей едва заметно. Стена. Та, что повторялась снова и снова. Но в этот раз – с воротами. Узкими, почти незаметными. Она не знала, откуда пришёл этот образ. И не была уверена, хочет ли войти.

Артём пытался читать – технический отчёт, скачанный заранее, – но мысли ускользали. В голове пульсировала одна и та же фраза из переписки с RedSun.73: «Не показывайте свои лица.» Что это значит? Их кто-то ищет? Или… они уже находятся под наблюдением?

Он посмотрел в иллюминатор. Где-то внизу – бесконечная тьма и море. Ни огонька. Ни звёзд.

Саша не спал. Смотрел прямо перед собой, будто экран перед ним показывал не фильм, а нечто невидимое. Он чувствовал, что это путешествие было предрешено. Что вся его жизнь – подготовка к одному моменту. Не к встрече со Стеной. А к переходу.

Антон слушал, как гудит самолёт, и вспоминал, как отец однажды сказал: «Всё, что стоит знать – скрыто в белом шуме.» Тогда он не понял. А теперь – начинал.

Впереди – Сингапур. Потом – Дарвин.

Жаркий воздух ударил в лицо, как раскалённое одеяло. Утро в Австралии было ярким и глухим. Такси, автобусы, шум аэропорта – всё казалось ускоренным, неестественным, как во сне.

Они не разговаривали лишнего. Словно знали: скоро начнётся то, что потребует полной сосредоточенности.

Они нашли кафе в дальнем углу терминала и сели в тень. До назначенного времени оставалось пять часов. За окнами – пыль, жёлтая трава, редкие деревья. Южное солнце обжигало взгляды.

Антон смотрел в карту. Артём проверял батареи. Саша молчал. Вика рисовала.

Никто не произносил слово "страх", но он был – в каждом движении, в каждом взгляде на часы.

В 23:15 они покинули кафе. На выходе №7 – никого. Только одинокая тень у колонны. Высокий человек в серой куртке и тёмной бейсболке.

Он не подошёл, не поздоровался. Лишь кивнул, когда увидел их. Повернулся и пошёл.

Они двинулись за ним.

Глава 6. Путь без названия

Он не назвал своего имени.

Высокий, сутулый, в куртке с капюшоном, который не снимал даже в жару, он шагал уверенно, не оборачиваясь. За его спиной – четверо. Их шаги звучали по-разному: лёгкие, глухие, сдержанные. Но все – настороженные.

Они прошли мимо стоянки, свернули за здание с блеклой вывеской, где даже кондиционеры не работали, и остановились у старого тёмного фургона. Он открыл заднюю дверь и кивнул. Словно спрашивал не: «Готовы?», а: «Понимаете ли вы, что делаете?»

Они молча зашли внутрь. Без слов. Без лишних взглядов. Дверь закрылась. Защёлкнулся замок.

Мотор загудел. Тьма за окнами казалась густой, как жидкость. Фургон тронулся.

Внутри ни света. Ни музыки. Только низкое урчание двигателя и слабое вибрирование пола.

Вика сжимала лямку рюкзака и смотрела в одну точку – на белый след на стенке фургона. Саша проверял, работает ли планшет – сеть отсутствовала. Артём сидел, уперевшись лбом в ладони. Антон думал о том, как странно: страх уходит не в момент опасности, а тогда, когда принимаешь её как данность.

Через полчаса они поняли: дороги больше не существует. Окна – полностью чёрные. За ними не мелькало света, фар, вывесок. Ни одного фонаря, ни одной машины. Лишь пустота.

Фургон будто плыл в ином пространстве.

– У меня сбился компас, – тихо произнёс Саша, смотря на экран.

Антон достал свой навигатор. Он медленно вращал стрелку, будто в панике. Север исчез. Координаты не обновлялись.

– Это уже началось, – пробормотал Артём. – Пространственный сдвиг.

– Что ты имеешь в виду? – Вика попыталась сохранить спокойствие.

– Когда системы отказываются верить, что вы всё ещё в этом мире.

Впереди загорелся тусклый красный огонёк. Проводник дал сигнал – тишиной, не поворачивая головы.

Фургон остановился.

Дверь открылась. Холод ударил в лицо, несмотря на жару. Это не был ветер. Это было отсутствие температуры. Воздух – без запаха, без вкуса, без цвета.

Они вышли.

Перед ними стояло здание – квадратное, бетонное, обветшалое. Ни табличек, ни окон. Только дверь из чёрного металла.

Проводник вытащил из кармана маленький ключ, вставил в замок и медленно открыл дверь. За ней – узкий коридор с лампами под потолком. Стены облезлые. Пахло сыростью, пылью и чем-то… древним.

– Здесь мы ждём, – наконец сказал он. Голос – хриплый, будто давно не пользовался речью.

– Ждём чего? – спросила Вика.

Он не ответил. Просто сел на железный стул у стены.

Комната напоминала бункер. На стене – старый экран с радаром, неработающий. На полу – пыль, но не обычная: она не поднималась в воздух, даже когда по ней шли. Столы с закреплёнными крюками. Блокнот, исписанный странными формулами. Язык – неизвестный.

Антон нашёл схему. Похожа на карту. Отметка – красная точка. И рядом – надпись от руки: "Точка 0. Стена – 3 км."

– Завтра утром, – сказал проводник. – Идти будем пешком.

– Почему не сейчас? – спросил Саша.

– Ночью она слышит лучше, – ответил он. – А днём… может закрыть глаза.

Он не объяснял, кто она. Никто не стал спрашивать.

Они легли спать прямо на полу, под головы – рюкзаки. Но никто не спал по-настоящему. Каждый лежал с открытыми глазами и ощущал: завтра – момент истины.

Точка 0 уже близко.

Глава 7. Стена

Утро выдалось странно серым. Небо не было ни пасмурным, ни ясным. Воздух – тёплый, но будто выжатый из запахов и ветра. Всё напоминало ту зыбкую паузу между вдохом и выдохом, когда всё ещё может измениться.

Проводник стоял у выхода из бетонного убежища. Его лицо почти исчезло в тени капюшона. Он не сказал «пора» – просто открыл дверь и шагнул в пыльную равнину.

Они пошли за ним.

Местность была плоской, сухой, будто из неё ушли все цвета. Земля – белёсая, потрескавшаяся. В траве не стрекотало, не пело, не шевелилось. Даже собственные шаги звучали приглушённо, словно под подошвами не пыль, а сукно.

Антон первым заметил это:

– Слышите?

– Ничего, – ответил Саша, но взгляд у него стал настороженным.

– Вот именно.

Тишина здесь была не природной. Не той, что бывает в лесу или в пустыне. Это была тишина, где что-то исчезло. Как будто звук был отключён.

Спустя двадцать минут Вика резко остановилась:

– Там.

Все подняли глаза.

На горизонте, в мутной дымке, появилась линия. Абсолютно прямая. Горизонтальная. Как будто чья-то рука провела идеально ровную черту по небу. Ни возвышений, ни изломов. И – никакой перспективы. Она не приближалась. Но была.

– Это она? – спросил Артём.

Проводник не ответил.

Они продолжили путь.

GPS-маршруты давно замолчали. Компасы вращались. Фотоаппараты не включались. У Вики дрожали руки. У Саши – лицо побледнело, он остановился, вглядываясь в горизонт.

– Она двигается?

– Нет. Это мы.

С каждым шагом всё менялось. Воздух становился гуще, будто на глубине. Появился едва уловимый гул – низкий, ритмичный. Он не шёл извне. Он бился внутри черепа, как ток по костям.

Антон почувствовал, что сжимает кулаки. Ногти вонзились в ладони. Это не страх. Это древнее чувство: порог.

Когда до Стены осталось не больше трёхсот метров, они остановились. Не сговариваясь. Просто – ноги больше не шли.

Она выросла перед ними: гладкая, как зеркало, но не отражала ничего. Цвет – серый, но не как камень или металл. Скорее – как забвение. Высота – без конца. Грани – без краёв.

Она не была построена. Она присутствовала.

– Она не похожа ни на что, – прошептала Вика. – Я… будто уже была здесь.

Саша шагнул ближе. Протянул руку. И остановился.

Проводник наконец заговорил:

– Руки к ней не прикасать. Это будет… переход.

– Переход чего? – спросил Артём.

Проводник посмотрел на него. Лицо его было серым, выжженным временем.

– Себя.

И тогда Стена издала звук.

Не громкий. Не гул. Не звон.

Скорее – воспоминание о звуке.

Каждый из них услышал в этом нечто личное:

– Вика – голос матери, зовущий из-за дверей.

– Артём – шорох листов плана, который не дали ему завершить.

– Саша – как отец хлопнул дверью в день, когда ушёл навсегда.

– Антон – биение сердца в пустой квартире.

Они отшатнулись. Проводник не шелохнулся.

– Она знает вас, – сказал он. – Всех. Она была здесь до того, как вы родились. И будет после.

– Тогда почему нас пустили? – спросил Саша.

– Потому что вы – трещина в границе. И вы выбрали шагнуть.

Перед ними – прямая гладь Стены. Словно не барьер, а гладь воды, на которую нужно наступить, чтобы узнать: несёт ли она тебя… или поглотит.

Солнце медленно клонилось к горизонту. Тени вытягивались. Тишина сгущалась.

– Завтра, – сказал проводник. – Откроется дверь. Если вы захотите.

И ушёл – вглубь равнины, не оборачиваясь.

Они остались у Стены.

На пороге.

Глава 8. Порог

Ночь пришла быстро, как будто кто-то выключил свет. Без заката, без полутонов – просто мгновенное погружение во тьму.

Они разложили вещи у подножия Стены. Никаких палаток. Только покрывала, термос с водой, и странная решимость в каждом из них. Проводник исчез, не оставив ни следа, ни обещания.

В небе – ни звёзд. Воздух – без движения. Земля – молчаливая. Весь мир казался подвешенным, как сон между снами.

Антон сидел, прислонившись к рюкзаку, и смотрел на Стену. Бесконечную. Она больше не пугала. Она смотрела на него – да, смотрела, хотя у неё не было глаз. Антон почувствовал, как внутри поднимается вопрос, и он даже не знал, кому он адресован:

«Ты помнишь, кто ты был до того, как стал взрослым?»

И тогда перед ним вспыхнула сцена – он, мальчик, лет семи, стоит в квартире родителей, один. Тишина. Время остановилось. И в этой тишине – обещание, что за стенами что-то есть. Что пустота – не пуста.

Он не помнил этого. До этой ночи.

Вика сидела на земле, ноги поджаты, руки прижаты к груди. Рядом лежал её блокнот. Она открыла его – и увидела, что на одной из страниц, где был пустой лист, теперь появился рисунок.

Её мать. В точности, как она выглядела в последний день. Стоит спиной. Уходит… внутрь стены.

Вика не рисовала это.

Линии были чужие. Тонкие. Угловатые. Но безошибочно узнаваемые.

Она закрыла глаза – и увидела движение. Внутри Стены. Кто-то там есть.

Она почувствовала: завтра будет выбор. Не пройти сквозь неё, а войти внутрь себя. Если хватит сил.

Артём сел немного в стороне, будто боялся быть частью общего круга. Он пытался отвлечься – перебирать вещи, проверять приборы, считать до ста. Но гул в голове не утихал.

Он смотрел на Стену, и та, кажется, менялась.

На её поверхности возникли контуры зданий, которых не было. Всплыли силуэты людей – искажающиеся, прозрачные. Один из них – очень высокий – подошёл вплотную… и исчез.

– Это не камень, – прошептал Артём. – Это память. Она живёт.

В ту секунду он понял: если пройти внутрь, он встретит не мир, а то, что он когда-то забыл. И, возможно, не хочет помнить.

Саша лежал на спине, сложив руки под головой, и смотрел в небо, где не было ни одной звезды.

– Красиво, да? – сказал он, как бы ни к кому.

– Пугающе, – отозвался Антон.

– Это одно и то же, – ответил Саша. – По-настоящему красивое всегда чуть-чуть страшно.

Он вспомнил разговор с отцом, тот последний, о котором молчал всю жизнь. Тогда отец сказал:

«Когда подойдёшь к Стене – не стучи. Слушай.»

Он прислушался. И услышал.

Гул. Нет, голос. Внутренний. В нём были все: мать, отец, друзья, сам он. И этот голос говорил не словами, а чувством:

Ты готов. Но не уверен. Это нормально. Стена не требует смелости. Она требует правды.

Под утро почти не спали. Лишь закрывали глаза и видели… внутренние миры.

Кто-то плакал. Кто-то говорил во сне. У Саши было кровотечение из носа. Вике казалось, что к ней кто-то прикасался.

Антон сидел до самого рассвета, пока линия горизонта не окрасилась в тёмно-розовый, и вдруг понял:

В Стене кто-то дышит.

Медленно, тяжело, но живо.

И когда небо посветлело, произошло нечто.

На гладкой поверхности Стены, прямо перед ними, распахнулась дверь. Без шума. Без вспышки. Просто появилась. Не открылась. Существовала.

Тьма внутри была плотной. Но… не пустой.

Проводника нигде не было.

Они посмотрели друг на друга.

Настал момент, когда каждому нужно было сказать себе:

Да. Или нет.

Глава 9. Переход

Дверь.

Она не сияла, не звала, не угрожала. Просто была.

Не металлическая, не деревянная, не сделанная из материи этого мира. Её поверхность – тьма, в которой угадывались движения, похожие на дыхание, или волну, или мысль. Каждый из них почувствовал: Стена теперь смотрит внутрь них.

Они переглянулись. Антон шагнул первым.

Когда он переступил порог, его не встретила темнота. Наоборот – ослепляющий белый свет, но не резкий, а гладкий, как поверхность воды, отражающей солнце. Он стоял… в комнате, похожей на ту, где прошёл его первый день жизни. Не та, что запомнилась – та, что была забыта.

На полу – мягкий коврик. В воздухе – запах мыла и молока. Он слышал голоса – мамы и отца. Они разговаривали о нём, как о ком-то далёком.

Он не мог пошевелиться. Не мог дышать глубоко.

– Что ты здесь забыл? – спросил голос, словно изнутри.

Антон хотел сказать: путь, смысл, истину. Но понял: он ищет разрешение жить, а не объяснение.

Комната исчезла. Он стоял на серой платформе – и в каждой её клетке была его жизнь. Одна клетка мигнула. Другая – погасла.

Он пошёл дальше.

Вика вошла – и оказалась в лесу.

Но это не был обычный лес. Все деревья были сделаны из листов бумаги. Их стволы – страницы. Ветви – строчки. Листва – обрывки писем и рисунков.

На одном дереве – её детские каракули. На другом – дневник матери. Дальше – письма, которые она никогда не писала, но думала.

Из-за деревьев вышла женщина. Неясная, словно вырезанная из тумана.

– Ты всё ещё зовёшь меня? – спросила она.

Вика хотела броситься к ней, но ноги вросли в землю.

– Или ты уже поняла, что зовёшь себя?

И лес начал рассыпаться. Листья полетели вверх, страницы – вниз. Вика закрыла глаза, и когда открыла – стояла на вершине серой лестницы, ведущей в пустоту.

Она пошла вниз.

Внутри Стены не было ничего. Пустота. Но не тишина – а эхо шагов, которых Артём не делал. Он оглянулся – и увидел себя.

Себя – в костюме, как на защите диплома. Себя – у монитора в офисе. Себя – в машине, один, на ночной трассе. И каждый раз – с отсутствием в глазах.

И тогда из пустоты вышел человек с лицом, полностью повторяющим его. Только спокойнее. Мудрее. Или… опустошённее.

– Ты всё ещё думаешь, что всё можно объяснить?

Артём сжал кулаки.

– А ты думаешь, что всё надо принимать?

Второй Артём улыбнулся.

– Ты не можешь здесь победить. Только пережить.

Он исчез, оставив перед Артёмом узкий мост из света, уходящий в горизонт.

Артём пошёл.

Саша стену пересёк – и попал… в поезд.

Один вагон. Пустой. За окнами – белый тоннель, как будто поезд ехал сквозь молоко.

В углу сидел отец. Такой, каким он был перед смертью: усталый, тихий, но с глазами, полными вины и любви.

– Мы ведь договорились, что ты не пойдёшь туда, – сказал он.

Саша сел напротив.

– Я не мог иначе. Ты ведь тоже был здесь.

– Я… не дошёл.

Отец протянул руку, будто хотел остановить. Но в его жесте не было силы. Только доверие.

– Я иду за тобой, – сказал Саша.

Отец кивнул.

Поезд исчез.

Они встретились в центре.

Пространство не имело формы. Но они видели друг друга. У каждого – глаза были иными. Глубже. Тише. Словно в них теперь поместилось больше мира.

Перед ними – туман.

В нём начинал вырисовываться силуэт… города? Ландшафта? Лабиринта?

Где не время определяет поступок. А поступок – меняет само время.

Их переход завершился.

Но путь – только начинался.

Глава 10. Пустыня

Туман начал медленно растекаться, как сгорающий лёд. Пространство обретало форму, глубину, резкость. Сначала – линии. Потом – тени. Потом мир.

Перед ними открылась пустыня.

Но не такая, как на Земле. Не привычная жара, не песчаные барханы, не зыбкие миражи. Нет.

Это была гладкая равнина, уходящая за горизонт. Песок в ней был серебристо-серым, будто пыль с расплавленного металла. Он не летал – даже ветер, пробегая по нему, не поднимал ни единой пылинки. Поверхность была почти зеркальной, как стекло, с редкими трещинами, словно следами гигантских когтей или забытых землетрясений.

Ни одного дерева. Ни одного камня. Ни холма.

Только тишина и бескрайность.

Небо – не голубое, но и не серое. Оно переливалось, будто в нём растворён перламутр. Иногда вдалеке можно было увидеть движение, похожее на медленные волны – как будто сам воздух над песком «дышал».

Температура – странная: не жарко, не холодно. Но с каждым вдохом в лёгкие словно попадал пепел. Неощутимый, но оставляющий осадок тревоги.

На горизонте – ничего. Даже не линия. Просто отсутствие края.

Позади них кто-то кашлянул.

Они обернулись.

У самого края, где ещё не рассеялся последний туман, стоял он – проводник.

Но теперь он был… другим. Без куртки, без капюшона. Его лицо открыто – тёмная кожа, густые волосы, чёрные глаза, в которых отражалось небо и песок.

Он смотрел на них с грустью и уважением.

– Это начало, – сказал он. – И конец.

– Конец чего? – спросил Артём.

– Того, кем вы были. Пройдёте – узнаете, кто вы есть.

Он указал рукой вперёд.

– Примерно сто километров по прямой. За тем, что кажется горизонтом, начнётся живая территория. Джунгли.

– Там кто-то есть? – тихо спросила Вика.

Проводник кивнул.

– Аборигены. Те, кто остался. Те, кто приспособился. Их немного, но они… другие.

– Опасные? – уточнил Саша.

– Зависит от того, что вы принесёте с собой. Они чувствуют намерение.

– Ты пойдёшь с нами? – спросил Антон.

Проводник покачал головой.

– Моя дорога – до Порога. Дальше – ваше.

Он достал из-за пояса небольшой свёрток, развернул – внутри была карта, нарисованная вручную, линиями, похожими на трещины пустыни.

– Здесь вы, – он указал на точку. – Здесь граница джунглей. Там – деревня Куталь. Если дойдёте, вас заметят.

– А если не дойдём? – спросила Вика.

Проводник смотрел на неё долго. Потом сказал:

– Пустыня любит память. Но не прощает слабости.

Он развернулся. Вошёл в туман. И исчез.

Когда они сделали первый шаг по пустыне, песок тихо зазвенел.

– Он звучит, – прошептала Вика.

– Это не песок, – сказал Артём. – Это… стеклянная пыль.

Антон наклонился, провёл пальцами – и едва не порезался. Песчинки были острыми. Хрупкими. Но не колючими – предупреждающими.

Саша посмотрел вдаль.

– Сто километров.

– Нам нужно идти до заката, – сказал Антон. – Здесь может не быть ночи. Или она будет… не наша.

Они шли. Позади туман сомкнулся. Стена исчезла.

Они остались одни в мёртвом свете, под небом, в котором не было солнца.

И впереди – ничего, кроме пустоты и обещания жизни.

Глава 11. Первая ночь в пустыне

Свет не гас. Он просто… изменился.

Когда солнце должно было сесть – небо не потемнело. Оно стало мутным, серо-сиреневым, как пролитая ртуть. Песок потерял блеск и стал белым, как выцветшая кость.

– Что, чёрт возьми, здесь с ночью? – пробормотал Артём.

– Похоже на вечный сумрак, – сказал Саша.

– Или на сон, который не начинается, – добавила Вика, медленно опускаясь на землю.

Они разбили первый привал. Рюкзаки служили подушками. Питьевая вода, полученная от Проводника, расходовалась бережно. Тишина была оглушающей. Ни звука ветра, ни шороха песка. Только собственные сердцаи мысли, которые стали слишком громкими.

Они засыпали не по очереди, а по необходимости – так, как утомлённый мозг отключается без согласия разума.

Антон оказался в московской квартире. Всё было, как раньше: свет из окна, книги, стул с потрёпанным свитером. Но тень на стене была человеческой, чужой. Она двигалась независимо от него. Он встал – и тень осталась сидеть. Улыбнулась.

– Тебя уже нет, – прошептала она. – Но ты ещё не понял.

Он проснулся весь в холодном поту.

Вика во сне шла по пустыне босиком. Вокруг – деревья из костей, висящие в воздухе. На каждой ветке – по детскому ботинку. Она узнала свой. Подняла – и увидела внутри свой дневник, исписанный сном.

Запись была свежая:

"Если войдёшь в пустыню – не оглядывайся."

Когда она оглянулась – увидела, как сама себе машет рукой издалека. И исчезает.

Артём не спал, он слышал.

Голоса. Бесплотные, шёпотом. Они говорили на его языке – но не словами. Он слышал схемы, таблицы, формулы. Они собирались в гул.

И в этом гуле – фраза:

"Вы не первые. Вы не одни."

Он вскочил, сердце билось, как будто кто-то его разбудил изнутри.

Утро не пришло. Оно просто… заменило ночь. Песок снова стал серебряным, но следов от ног – не было.

– Мы шли отсюда? – Саша вглядывался в пустыню.

– Нет. Отсюда мы пришли… – Вика показала в другую сторону.

– Это не может быть. Либо у нас сбилась ориентация, либо…

– Либо пустыня не хочет, чтобы мы знали, – сказал Артём. – Или проверяет, насколько мы уверены в своём движении.

Антон молчал. Он только смотрел на землю. И вдруг наклонился.

На песке – знак.

Круг из чёрного порошка, и внутри него: четыре линии, сходящиеся в точке.

– Кто это сделал? – прошептала Вика.

– Это… не мы, – сказал Саша. – Я был на дежурстве. Здесь никого не было.

Антон вгляделся в рисунок.

– Это приглашение. Или предупреждение.

– Или то и другое, – добавил Артём.

Они продолжили путь. Каждый чувствовал, что не просто идёт, а проходит сквозь что-то: свои страхи, забытые слова, чувства, которые вытеснили.

К полудню вдали начал вырастать туманно-зелёный горизонт. Сначала – как мираж. Потом – как стена жизни.

Изредка в воздухе начали появляться запахи – странные, густые, тёплые: мокрое дерево, воск, специи, гниение. Ни звука. Но ощущение наблюдения стало навязчивым. Как будто кто-то рядом, но не в физическом смысле. А в внутреннем.

На краю видимости, на гребне бархана, возник силуэт.

Нечёткий, тонкий, с длинными руками. Он стоял, будто нарисованный на воздухе. А потом – исчез.

Они знали: они не одни.

Глава 12. Граница живого

Переход был резким.

Пустыня не закончилась плавно – она оборвалась, словно её кто-то отрезал ножом. На границе возвышались стволы деревьев толщиной с башни, скрученные в спирали, переплетённые лианами. Листья – огромные, тёмно-зелёные, с пурпурными прожилками. Воздух был плотным, как вода. Пропитан влагой, жизнью… и чем-то ещё.

Запах – почти пьянящий: в нём чувствовались разложение, цветение, смола, страх.

– Мы больше не в пустыне, – прошептала Вика.

– Здесь всё слышит, – сказал Артём. – Не говорите громко.

Антон присел на корточки. Почва была мягкой, словно мох. И тёплой.

– У земли здесь есть температура. Она не мертва.

– Она живая, – добавил Саша. – И, кажется, раздражённая.

Джунгли не впускали сразу.

Каждый шаг приходилось вымерять. Лианы слабо шевелились, как чувствительные усы. Некоторые деревья издавали звук, похожий на дыхание. Иногда с ветвей капала густая прозрачная жидкость, будто слёзы.

Через десять минут пути они обнаружили тотем.

Изогнутая деревянная фигура – человек с вытянутыми руками, глаза в два раза больше обычных, рот разорван в улыбке, напоминающей крик. Его покрывали символы: круги, стрелки, витки и точки. Весь он был исписан историей, но не письменной – ритуальной.

– Это граница, – сказал Артём. – Или предупреждение.

– Или приглашение, – ответила Вика. – Зависит от того, кто ты.

Саша подошёл ближе. На тотеме, у основания, были вырезаны четыре знака. Один из них – точно повторял рисунок на песке, который они видели утром.

– Нас ждали, – сказал он.

– Или за нами следят давно, – тихо добавил Антон.

Когда солнце поднялось над верхушками деревьев, раздался щелчок.

Резкий. Один. Потом второй. Потом ритм – три быстрых, два медленных.

Из-за стволов, сливающихся с тенью, вышло двое.

Аборигены.

Высокие, худые, кожа цвета золы, тело покрыто узорами, не краской, а как будто впитавшимися в кожу. На лицах – маски, но не для сокрытия, а скорее как часть их черепа. Глаза – тёмные, почти чёрные, но не враждебные.

Они остановились в пяти шагах.

Один поднял руку, согнутую в локте, вытянутыми тремя пальцами. Второй повторил движение, но зеркально.

– Жест языка, – прошептала Вика. – Приветствие.

Антон сделал шаг вперёд. Повторил жест. В точности.

Аборигены опустили руки. Один сделал шаг – и медленно коснулся земли. Указал пальцем вперёд.

– Они приглашают, – сказал Артём. – Но, кажется, только тебя.

Антон обернулся. Остальные молчали.

Он кивнул. Подошёл.

Абориген не шевельнулся. Лишь посмотрел. В его глазах – не любопытство, а знание. Как будто он уже знал Антона – его путь, его страхи, его сомнения. Без слов.

– Им не нужно спрашивать, кто мы, – сказал Антон. – Они знают, что мы прошли через Стену.

– Что дальше? – спросил Саша.

Абориген поднял руку, на ладони которой было что-то выжжено: спираль.

И сказал, медленно, хрипло, но отчётливо:

– Вы… изнутри. Вы должны вспомнить. До падения. До зеркала. До отказа.

Он повернулся. И ушёл в джунгли.

Второй остался.

Указал в другую сторону – туда, где между деревьями появился свет.

Путь был открыт.

Глава 13. Куталь

Их вели не по тропе, а по ритму.

Абориген, шагавший впереди, не оборачивался, не говорил ни слова. Но его шаги издавали чёткий, размеренный звук, похожий на удары барабана: тук… тук-тук… тук…

Антон поймал себя на том, что дышит в этом ритме. Вика шла с широко раскрытыми глазами, прислушиваясь. Листья над головой шуршали, как дыхание животного, и казалось – всё в джунглях слушает этот звук.

Спустя примерно час, сквозь ветви пробился свет. Но это не был солнечный свет – мягкий, жёлтоватый, как от свечей.

Они вышли к Куталю.

Она была не построена, а выращена.

Дома – как коконы из древесных волокон и листвы, подвешенные к стволам. Под ними – круглые площадки, выложенные из чёрного гладкого камня. Между деревьями натянуты тонкие верёвки с привязанными символами – костяными, деревянными, тканевыми. Всё тихо покачивалось, звенело, разговаривало на своём языке.

Жителей было не больше тридцати. Все – босые, с открытыми плечами, с татуировками, как у проводников. Но у некоторых – лицо было расписано, как маска.

Когда гости вошли, никто не испугался. Не убежал. Их уже ждали.

Из центрального жилища вышел старик.

Высокий. Сгорбленный. Глаза – молочно-белые, слепые. На лбу – след от ожога в виде круга. Он опирался на длинный посох, обмотанный шкурами и кольцами.

Когда он приблизился, все жители опустились на колени. Даже проводник.

Он остановился перед Антоном и заговорил:

– Куталь видел вас в воде. Куталь слышал вас в песке. Куталь чувствовал вас в стене.

Он провёл пальцами по воздуху – и в этом жесте были образы. Они вспыхнули в головах: падение неба, зеркальная башня, женщины, бегущие сквозь дождь из света.

– Вы не первые. Но вы – иначе пришли.

Саша хотел что-то сказать, но шаман поднял посох. Он продолжил:

– Раньше приходили те, кто искал силу. Потом – те, кто бежал от себя. Вы же… сломаны, и это хорошо. Через трещину входит свет.

Он подошёл к Вике. Коснулся её лба. В её глазах заплясали слёзы.

– Ты несёшь зеркало. Оно ещё не сказало слово.

Потом к Артёму:

– Ты идёшь против схемы. И должен её нарисовать заново.

К Саше:

– Ты помнишь звук, который не должен был вернуться.

И, наконец, к Антону:

– Ты… ключ. Но не знаешь – от чего.

Вечером они сидели у большого огня в каменном кругу. Вокруг – жители деревни, сидящие молча, как тени. Над головами – мерцание светлячков. В дыму костра – история.

Шаман рассказывал её не словами, а ритмом, жестами, песней. Но смысл становился ясным.

Когда-то мир был единым. Всё было связано – дух, тело, время. Стена не существовала.

Но Первые, пришедшие с других берегов (возможно, из другого времени), сломали равновесие. Они построили то, что не должно было быть построено – Зеркальную Башню.

Башня отразила реальность. И зеркало треснуло. Стена – не защита, а трещина. За ней осталась часть мира, где время свернулось, души разделились, а память обратилась в камень.

Много приходили – искали, изучали, уничтожали. Но Стена жива. И она выбирает.

Он посмотрел на них.

– И теперь она выбрала вас.

Наутро они должны пройти ритуал допуска. Его смысл – не доказать силу, а показать намерение. Путь через Глотку Лиан – живой тоннель, который открывается только тем, чьи сердца не несут лжи. Пройти может не каждый. Остальные – останутся в Кутале… навсегда.

Антон смотрел в костёр. Он чувствовал, что мир дышит рядом. Но знал: следующий шаг – через себя.

Глава 14. Глотка Лиан

Утро в Кутале было другим.

Не светлым – чистым. Никаких птиц, насекомых, ни одного звука. Как будто сама природа затаила дыхание. На центральной площади, выложенной плитами из черного камня, уже ждали – шаман, трое воинов, и десятки жителей, стоящих полукругом.

– Сегодня вы идёте не вперёд, – сказал шаман. – А внутрь. Если пустит Лиана – дорога будет открыта. Если нет – останетесь в Кутале до конца времени.

– Что будет, если войти силой? – спросил Саша.

– Тогда Лиана отберёт у тебя всё, что ты прятал. И оставит только оболочку.

Шаман повернулся и двинулся в лес.

Путь занял около часа. Они шли по тропе, всё гуще заросшей гибкими побегами, пока деревья не сомкнулись, и зелёная масса лиан не закрыла небо. Впереди открылся проход – тоннель из переплетений, словно созданный не природой, а разумом. Он пульсировал, дышал, будто жил собственной жизнью.

– Это и есть она, – произнёс Артём. – Глотка.

– Один за одним, – сказал шаман. – Только по зову. Кто пойдёт не по своей очереди – потеряется.

Проход начал шевелиться, и тонкий просвет открылся сам собой. Антон шагнул внутрь.

Сразу стало темно. Не от отсутствия света – от наличия чего-то иного. Пространство было плотным, почти вязким. С каждой секундой лианы становились ближе, пока не касались кожи, волос, век.

Слышался шёпот. Но не вокруг – в голове.

«Ты ищешь правду? Или хочешь быть правым?»

Перед глазами – он сам. Но не сегодняшний, а тот, каким стал бы, если бы сдался. Опустившийся, пустой, замкнутый. Его «анти-Антон». Он смотрел – и молчал.

«Если пройдёшь – ты должен отпустить образ, в котором себя держал.»

Антон закрыл глаза. Сделал шаг. Лианы отступили. Он вышел – на другой стороне.

Когда впустили Вику, проход стал тёплым, почти материнским.

Она чувствовала прикосновения, как пальцы, гладящие кожу. Но с каждым шагом – образы прошлого всплывали сильнее. Плач матери. Кровь на простыне. Запах болезни.

«Ты хочешь узнать, где она? Или хочешь, чтобы она тебя простила?»

Она зарыдала. И услышала голос матери— не упрёк, не укор, а:

«Я была рядом всё это время. Но ты не смотрела.»

Она шла, спотыкаясь, и лианы не мешали. Когда вышла, лицо было мокрым, но ясным.

Проход для Артёма был холодным. Лианы не касались, а отталкивали, как будто не доверяли.

Ты всё ещё не веришь. Даже сейчас.

Он оказался в комнате с компьютерами. Они говорили. Говорили на его языке, формулами, логикой. Предлагали объяснение всему: Стене, Зеркалу, даже смерти.

«Выбери: понимание или присутствие.»

Он хотел выбрать понимание.

Но тогда комната стала рушиться.

Он выбрал – присутствие.

И Глотка пропустила его.

Саша вошёл с улыбкой. Но лианы обвились резко, туго, словно почувствовали ложь под бронёй.

«Ты прячешь страх под смех. Кто ты без своей маски?»

Он оказался в школе. Ребёнком. Один. Молчал. Никто не подходил.

«Ты был невидим. И стал громким. Но всё ещё один.»

Он прошёл, сжав кулаки. Вышел – тише, чем вошёл. Улыбка исчезла.

Они стояли на другой стороне. Позади – шевелящийся, живой тоннель. Впереди – тропа, ведущая вглубь джунглей.

Шаман вышел последним.

Он посмотрел на них – и кивнул.

– Лиана приняла. Теперь вы можете идти к Башне.

– Она существует? – спросил Антон.

– Её не видно. Но она ждёт. Вы уже в её круге.

И тогда с неба упала пепельная бабочка. Села Вике на плечо.

– Первый знак, – прошептал шаман. – Она уже знает, что вы идёте.

Глава 15. Путь к Башне

Тропа, ведущая от Глотки Лиан, была почти невидимой.

Ветки словно сами раздвигались, лианы отступали, но шаг в сторону – и всё смыкалось вновь. Путь знал только один вектор: вперёд.

– Я чувствую её, – тихо сказал Антон. – Башню. Не глазами, а… под кожей.

– У меня ощущение, что мы уже там, – отозвался Артём. – Просто не знаем об этом.

Чем дальше они шли, тем неестественнеестановился лес.

Стволы деревьев начали искривляться вверх, как спирали.

На листьях проступили знаки, похожие на письменность – пульсирующие, исчезающие.

Иногда на тропе появлялись останки: не скелеты, но отпечатки – как будто кто-то исчез, оставив только форму тела в земле.

В воздухе – тонкий звон, будто металлические струны натянуты между ветками.

Вика остановилась:

– Тут… что-то написано. – Она коснулась огромного листа.

На нём, словно выжжено, было её имя. Ни фамилия, ни инициалы. Только «Вика».

– Это невозможно, – выдохнул Саша.

– Это не невозможно, – сказал Артём. – Это уже началось.

На закате они вышли на поляны зеркал— десятки тонких стеклянных пластин торчали из земли, как камыш. В каждом отражалось не их лицо – а момент, который они забыли.

Антон увидел себя: двадцать лет, весёлый, на крыше с гитарой. Он смотрел на кого-то – на девушку, лицо которой он не помнил… пока не понял: она умерла, а память о ней исчезла.

– Я знал её, – прошептал он. – Но вычеркнул.

Вика увидела, как держит в руках ребёнка. Своего? Чужого? Она не знала – но в сердце возникла боль, будто утрата, о которой она не говорила никогда.

Артём смотрел, как сидит с отцом. Тот курит, смотрит в окно.

– Ты всегда хочешь всё рассчитать, сын.

– Потому что не хочу снова ошибиться.

– Но ты ошибаешься именно поэтому.

Он отвернулся. Зеркало разбилось.

Когда наступила ночь, они разбили лагерь. Но ночь не была ночью.

Звёзды двигались по небу не вверх, а по кругу. Вдруг стало светло – как будто день настал на час. А потом снова темнота. Часы показывали разные минуты у каждого.

– Башня влияет на время, – сказал Артём. – Она его ломает. Не случайно. А чтобы заставить нас…

– Что? – спросил Саша.

– Вспомнить, – ответила Вика.

Тогда из темноты вышел светящийся силуэт.

Нечёткий. Как нарисованный дымом. Он стоял и смотрел. Без глаз, без черт. Только присутствие.

Антон поднялся. Сделал шаг вперёд.

– Кто ты?

Фигура не ответила. Но в голове всех прозвучал голос, словно ветром принесённый:

Вы уже были в Башне. Только забыли. Теперь – вам надо войти иначе.

На рассвете туман снова наполнил лес. Но теперь он светился изнутри – золотистыми сполохами, как дыхание спящего существа.

И в этом тумане, впервые, они увидели её. Башню.

Она не стояла – она пронизывала пространство. Без верха, без стен. Линия света, как разорванная нить, уходящая в небо и под землю.

– Это она, – прошептала Вика.

– Не здание. Состояние, – сказал Артём.

– Мы дошли, – добавил Саша. – Вопрос в том, зачем.

Антон молчал.

Он чувствовал, как внутри начинает шевелиться то, что он забыл. Не мысль. Клятва.

Глава 16. Башня

Они стояли на краю.

Башня возвышалась не вверх, а вовнутрь реальности. Там, где пространство сжималось, словно воронка. В центре – тишина. Ни ветра, ни птиц. Только пульсация, похожая на биение сердца.

– Это не строение, – сказал Артём, глядя в пульсирующую глубину. – Это… сознание. Или его след.

– Она ждёт, – прошептала Вика.

Саша подошёл к краю круга.

– Мы идём вместе?

– Нет, – ответил Антон. – Каждый входит один.

Когда Антон сделал шаг – земля исчезла. Не обвалилась, не расступилась. Просто стала внутренним пространством.

Он оказался в пустоте, залитой мягким светом.

Перед ним – он сам.

Но другой: глаза спокойные, движения точные, лицо чуть старше. Он сидел на полу и ждал.

– Ты не помнишь, кем был, – сказал он. – Потому что был тем, кто отказался от памяти, чтобы защитить остальных.

– Остальных?

Вокруг начали появляться силуэты – Вика, Артём, Саша… и ещё сотни лиц. Люди. Все смотрели на него.

– Ты был Хранителем Врат. Но чтобы Стена не прорвалась, ты стер себя.

Он чувствовал, как в груди вспыхивает огонь. Словно узор – символ, пульсирующий.

"Ты не должен вернуться. Ты должен выбрать."

И тогда свет собрался в точку – ключ.

Он взял его – и исчез.

Вика попала в белую комнату, где висели картины. На каждой – ребёнок. Она. В разные годы. И мать. Снова и снова. Некоторые – выдуманные. Некоторые – истинные.

– Ты была Хранительницей Зеркала, – раздался голос. – Ты несла память рода, связанного с Башней. Но предала себя, чтобы забыть.

В зеркале – отражение неба, горящее. Башня падала. Люди бежали. Она стояла одна. С ребёнком на руках.

– Я… его потеряла?

– Нет. Ты его спрятала. Внутри себя. Он – твоя сила.

Из зеркала вышло свечение. Оно легло ей в грудь.

"Ты можешь вспомнить. Или отвернуться."

Она выбрала вспомнить.

Артём оказался в бесконечном зале, заполненном книгами, схемами, формулами.

В центре – устройство, напоминающее астролябии и компьютер одновременно.

– Ты был Архитектором Перехода, – прозвучало в воздухе. – Ты создавал механизмы, чтобы соединить два мира. Но увидел, чем это обернётся – и сам разрушил всё.

– Поэтому я не доверяю технологиям?

– Потому что боишься себя.

На столе перед ним – схема Башни. Она была живой. Он прикоснулся – и почувствовал, как она узнаёт его.

"Либо ты соберёшь её заново. Либо она поглотит других."

Он сделал выбор.

Сашу встретил смех.

Площадь. Толпа. Он – в центре. Все смеются. На экране – его лицо. Он рассказывает что-то, и все смеются громче.

Но затем экран гаснет. Все исчезают.

– Ты был Голосом Народа, – прошептал кто-то за спиной. – Тем, кто доносил правду. И был казнён, когда заговорил не то, что хотели слышать.

Он увидел петлю. Себя – молча стоящего. А потом – пламя.

– Ты жив, потому что Стена поразила тебя – но не сломала.

Перед ним появилась маска – та самая, которую он носил.

Он разбил её.

Они вернулись на поляну.

В каждом – что-то изменилось. Лицо – спокойнее. Взгляд – глубже. Одежда не изменилась, но чувствовалось: внутри – иные сущности.

Антон сжал в руке ключ.

Башня дрогнула. Пространство вокруг сжалось. И раздался голос, единый, древний, как сама Вселенная:

"Вы помните. Значит, теперь – вы можете выбрать."

И появился путь дальше. В последний круг.

Там – ответ. И, возможно, жертва.

Глава 17. Выбор

Они стояли в центре круга.

Башня – теперь не только вертикальная нить, но и пространственная оболочка – окутывала их. Вокруг: сияющие нити, образы, мерцающие точки, словно звёзды, зависшие в воздухе. Их сознания были развернуты – они ощущали не только себя, но и друг друга. Как единый узор.

В этом состоянии Башня заговорила.

Голос был не звук – а всепроникающее понимание.

"Вы пришли из Мира Закрытого. Он был создан из страха. Страха перед истиной. Страха перед неопределённостью. Страха перед самим собой."

"Там вы жили по правилам, которые создавали слепцы. Они воздвигли стены, выстроили схемы, назвали хаос порядком. Они не злые. Они просто забыли."

"Забор, который вы прошли, – не охрана, а фильтр. Он не пускает вовнутрь никого, кто не прошёл через себя. Он не выпускает никого, кто не готов увидеть."

Перед ними возникла карта мира, но не географическая – смысловая. Мириады точек. Часть погружена во тьму, часть светится. Где-то – вспышки сознания. Где-то – тишина.

"Вы были частью замкнутой системы. Повторяющейся, регламентированной. Вы жили циклами. Здесь – мир Открытый. Где ничего не дано заранее. Где выбор – не акт воли, а акт истины."

Башня раскрылась.

Появились два прохода.

Один – влево. Уютный, знакомый. Там – земля, небо, дома, улицы. Родина. Москва. Близкие. Работа. Привычные смыслы.

Второй – вправо. Туман, свет, пульсация. Там нет ничего готового. Только пространство для творения. Мир, который формируется не извне, а изнутри.

Башня произнесла:

"Один путь – обратно. Вы забудете. Вы снова станете теми, кем были. Но с лёгкостью. С иллюзией полноты."

"Другой путь – остаться. Вы не вернётесь никогда. Но станете частью мира, где можно быть не только человеком."

"Выбор окончателен."

Никто не говорил.

Антон смотрел на проход влево. Там была его квартира. Его утренний кофе. Его одиночество. Его страх – исчезнувший.

– Я больше не боюсь, – произнёс он. – И это уже не я прежний.

Он сделал шаг – вправо.

За ним – Вика.

– Я всю жизнь не знала, чего хочу. Здесь я могу не знать – и быть.

Артём пошёл третий.

– Я всегда искал ответы. А нашёл – возможность вопроса. Этого мне хватит.

Саша оглянулся на правый путь. Затем – на левый. Улыбнулся.

– Я не знаю, что будет. Но там я уже всё видел.

Он шагнул следом.

Башня не исчезла. Но закрылась.

Проход налево – исчез, как будто никогда не существовал.

Проход вправо – впустил их внутрь. Не просто в другое место – в иной уровень реальности.

Когда они вошли, их тела засветились, как свечи. И растворились в свете.

"Теперь вы часть Открытого. Стена не держала вас. Вы держали себя."

"И теперь – вы свободны."

Свет не исчез.

Когда они прошли через проход, тела перестали светиться – но ощущение внутреннего свечения осталось. Земля под ногами была плотной, но не тяжёлой. Воздух – свежим, но с едва уловимым ароматом, напоминающим детство.

Перед ними простиралась долина. Тёплая, живая, наполненная мерцающими травами, низкими деревьями, вибрацией пения птиц и странных звуков, которых они не знали. Где-то вдали журчала река. Вокруг – горы, не высокие, но правильные, как будто нарисованные рукой.

– Это точно не джунгли, – сказал Артём.

– Это не Австралия, – добавила Вика.

И тогда они увидели людей.

По склону спускались десятки фигур. Люди. Мужчины, женщины, дети. Кожа – разных оттенков, от медного до почти светлого. Одежда – из тонкой ткани, напоминающей живую материю. На лицах – татуировки, знаки, узоры, но не агрессивные, а мягкие, почти поэтичные.

Кто-то нёс корзины с фруктами. Кто-то вёл животное – похожее на лису с рогами. Дети смеялись, бежали босиком.

Когда Антон и остальные остановились, к ним приблизилась женщина.

Она была старше, с длинными тёмными волосами, заплетёнными в косу. На её лбу – тонкий серебристый символ, напоминающий луну, охваченной кольцом.

– Добро пожаловать, – сказала она. Голос её был как утренний туман.

– Вы… знали, что мы придём? – спросила Вика.

Женщина кивнула.

– Башня всегда даёт знать. Мы – те, кто остался. Те, кто выбрал небо без стен.

Она сделала приглашающий жест.

– Пойдёмте. Вам нужен отдых. И наставник. Вы теперь часть мира, который не имеет края. Но имеет сердце.

Поселение состояло из десятков домов, построенных из живого дерева, которое как будто само позволило себя изгибать. Внутри – свет, исходящий не от ламп, а от стен. Огонь в очагах – холодный, но готовящий пищу. В центре – круглый зал, где шла песнь, которую пели без слов.

– Мы не единственные, кто прошёл? – спросил Саша, озираясь.

– Нет, – ответила женщина. – До вас были другие. Из разных миров. Но ваш – особый. Он долго был закрыт. Вы – первые за долгое время.

Артём присел на землю и вдруг почувствовал: земля отвечает. Она отдавала тепло. Не грела, как солнце, а помнила.

– Здесь всё связано, – сказал он. – Даже трава – не трава, а часть общей ткани.

Женщина улыбнулась.

– Вы начинаете слышать.

На закате, когда всё небо наполнилось мягким розовым светом, они вышли на холм. С него открывался вид на Башню – теперь позади.

Она всё ещё стояла. Но её границы были размыты. Она казалась частью воздуха. Иллюзией. Памятью.

И тогда в их сознании возник последний шёпот. Башня попрощалась.

"Вы не избранные. Вы – вернувшиеся. Здесь вы начнёте не с начала, а с настоящего. И, может быть, однажды… сами станете Башней для других."

Глава 18. Те, кто остались

Москва. Конец недели.

Пасмурно. Июньский воздух – тяжёлый, липкий. Дома как будто вросли в землю. Люди двигались по улицам, не глядя друг другу в глаза.

В офисе компании, где работал Антон, день начался как обычно. Таблица сотрудников. Жёлтый маркер. Статус: «не вышел».

На экране всплыло уведомление:

«Антонов А.П. – вторые сутки без связи.»

Сначала подумали: заболел, потом – взял отгул, потом – забыл сообщить.

На третий день начальник отдела – мужчина с серыми усами и в жилете цвета кофе – произнёс:

– Не похоже на Антона. Он всегда на месте. Даже когда не хочет быть. Проверим через родных.

Отец Антона – Павел Николаевич – сидел на кухне. Газета. Радио. Чайник.Мобильный телефон зазвонил вечером. – Да?

– Добрый вечер. Это из управления отдела по цифровым проектам. Это касается вашего сына.

– Что случилось?

– Антон не выходит на связь третий день. Он не брал отпуск. Телефон выключен. Мы подумали, может, он уехал к вам? Или что-то случилось?

Павел Николаевич нахмурился.

– Он звонил мне неделю назад. Говорил, что собирается в отпуск. Куда – не сказал. Говорил, что всё в порядке. Странный был, задумчивый.

– Уточните, пожалуйста, если что-то узнаете. Мы беспокоимся.

После звонка Павел Николаевич долго сидел в тишине. Потом встал, подошёл к старому письменному столу. Открыл ящик. Там лежало письмо – написанное от руки.

"Если я исчезну – не ищи меня. Это не трагедия. Это выбор. И он не о том, чтобы уйти, а о том, чтобы быть. Когда-нибудь ты поймёшь." Антон.

Подобные звонки начали получать и родные других – Саши, Вики, Артёма. Кто-то подал заявление. Кто-то не стал. Один из отцов поехал в Австралию – но там не нашли следов.

Границу они пересекли, но обратно не возвращались. Паспортные базы замерли. Камеры аэропортов не дали ничего необычного. Они просто вышли за границу – и исчезли.

Глава 19. Поиск

Вечер в Москве был прохладным и влажным. За окном медленно стемнело, фонари зажглись, бросая желтоватый свет на мокрые от недавнего дождя тротуары. В квартире на окраине города царила тяжёлая тишина, нарушаемая лишь тихим звоном телефона.

Мать Виктории, Елена, сидела на диване, сжав в руках мобильный, и смотрела в экран, словно надеясь, что вот-вот появится ответ, давно ожидаемый, но так и не поступивший. Рядом стоял отец – Сергей, его лицо было суровым, но в глазах таилась тревога, которую он старался скрыть.

– Мы не можем просто ждать, – сказала Елена, прерывая молчание.

– Полиция не спешит, а дни идут. Если мы ничего не сделаем, Вика может быть где угодно, и мы даже не узнаем.

– Я позвонил знакомому, – тихо ответил Сергей. – Он частный детектив. Скажи, если хочешь, я договорюсь о встрече.

– Да, надо попробовать всё. Мне нужно знать, что с ней.

Через два дня в небольшой, но аккуратной комнате на втором этаже офисного здания сидел Алексей. Его лицо выдавало усталость и прожитые годы – морщинки у глаз, седеющие виски и взгляд, привыкший видеть не только истину, но и ложь.

Когда в комнату вошли Елена и Сергей, он встал и протянул руку для приветствия.

– Алексей, – представился он, внимательно наблюдая за ними. – Чем могу помочь?

– Мы ищем нашу дочь, – начала Елена, голос её дрожал. – Виктория исчезла почти три недели назад. Она не выходила на связь, и полиция не даёт никаких результатов.

– Расскажите подробнее, – попросил Алексей, садясь за стол и открывая блокнот.

– Вика была замкнута в последние месяцы. Она говорила о поездке… о том, что хочет уехать в Австралию. Говорила о каком-то заброшенном месте, за забором. Мы не воспринимали это серьёзно – казалось просто странным увлечением. А теперь её нет.

Сергей добавил:

– Она никогда не исчезала без предупреждения. Это не похоже на неё.

Алексей приступил к делу с привычной методичностью. Первым делом он изучил её последние сообщения в социальных сетях, внимательно прочитал переписки и проанализировал звонки.

На одном из чатов он наткнулся на ник «RedSun.73» – таинственного человека, с которым Виктория долго переписывалась. Обсуждалась экскурсия за австралийский забор – место, которое звучало как миф.

Детектив почувствовал, что наткнулся на что-то большее, чем просто бегство или романтическое приключение.

Погружаясь в расследование, Алексей начал замечать странные вещи: друзья Виктории, её знакомые – все будто исчезли из жизни, перестали отвечать на звонки или уходили от ответов. Обстоятельства стали напоминать загадочную игру, в которой правила были неизвестны.

Он посещал места, где Вика бывала, беседовал с её коллегами, но всё чаще натыкался на молчание и закрытость.

Дома атмосфера сгущалась. Младший брат Виктории, Михаил, приходил поздно с работы и часто выходил на балкон, где смотрел в небо, будто надеясь увидеть что-то невозможное.

Елена и Сергей старались держаться ради него, но каждое утро их глаза выдавали усталость и тревогу.

– Почему она молчит? – прошептала однажды Елена, сжимая в руках старое фото дочери.

– Я верю, что она жива, – ответил Сергей. – Просто она выбрала путь, который мы не понимаем.

Алексей получил первые серьёзные зацепки, которые вели к чату, где обсуждалась загадочная экскурсия. Там он нашёл отрывки переписки и заметил, что после определённого момента связь всех участников прервалась.

– Они словно растворились, – сказал Алексей, разбирая записи. – Что-то здесь не так.

Он понимал, что это не просто исчезновение – это нечто иное. Его расследование только начиналось, и он был готов идти дальше, несмотря на непонимание и страх.

Вечером Алексей сидел за столом, окружённый бумагами и распечатками. В голове крутились мысли и вопросы без ответов.

Вдруг на экране телефона всплыло новое сообщение от неизвестного контакта.

«Ты ищешь истину. Но истина – дверь, которая открывается только тем, кто готов пройти.»

Алексей взглянул на экран и глубоко вдохнул.

– Похоже, это только начало.

Глава 20. Тени прошлого

Алексей проснулся поздно утром. Город за окном казался обычным – шум машин, редкие прохожие, облака, медленно плывущие по небу. Но в душе было чувство тревоги, будто невидимая сеть сжималась всё плотнее.

Он распечатал несколько последних переписок Виктории, внимательно изучая их.

– Кто такой RedSun.73? – бормотал он, листая сообщения. Ник часто появлялся в диалогах, но личность скрывалась за мистическим никнеймом.

Детектив решил, что надо идти к истокам – найти тех, кто лично знал Викторию.

В назначенном кафе собралась небольшая компания – бывшие коллеги и друзья Виктории. Алексей внимательно слушал, когда они рассказывали о ней.

– Она изменилась, – сказала одна из подруг. – Стала замкнутой, часто говорила о каком-то «заборе» и «мире за ним». Мы думали, что это просто шутки или фантазии.

– Она упоминала RedSun.73? – спросил Алексей.

– Да, много раз. Никого не показывала, но очень доверяла ему.

Изучая данные, Алексей обнаружил, что RedSun.73 – это не просто ник, а связка с закрытым форумом, где обсуждали необычные путешествия и тайные места.

Он попытался зарегистрироваться на форуме, но получил отказ – система блокировала новых пользователей.

– Кто-то не хочет, чтобы я был здесь, – подумал Алексей.

Вечером в офис детектива постучали. На пороге стоял мужчина средних лет, в строгом костюме.

– Меня зовут Игорь, – представился он. – Я слышал о вашем расследовании. У меня есть информация, которая может вас заинтересовать.

Алексей не сразу поверил, но пригласил его внутрь.

Игорь рассказал, что тоже искал Викторию и других, и что «экскурсия за забор» – не просто путешествие, а часть большой загадки, которую пытаются раскрыть немногие.

– Это больше, чем исчезновение, – сказал он. – Это переход. Переход в другой мир.

– Что за мир? – спросил Алексей.

– Мир, где всё иначе. Закрытый мир – это иллюзия. Забор – граница. Те, кто заходит – не возвращаются. Те, кто остаются – меняются.

– Почему вы мне это рассказываете? – спросил Алексей.

– Потому что вы близки к истине, – ответил Игорь. – И потому что мы не одни, кто ищет ответы.

Перед уходом Игорь передал Алексею небольшой флеш-накопитель.

– Здесь всё, что смог собрать. Берегите это.