Громкая женщина

© Наталия Федотова, 2025

ISBN 978-5-0067-3728-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГРОМКАЯ ЖЕНЩИНА

ВСТУПЛЕНИЕ

Когда ты в последний раз слышала свой голос?

Не в Zoom. Не в магазине.

А настоящий.

Тот, который звучит внутри. Громко. По-настоящему.

Не помнишь?

Я тоже не помнила. До одного дня.

Я – громкая. И больше не прошу прощения.

Меня называли по-всякому:

– «Слишком эмоциональная».

– «Много говорит».

– «Неудобная».

– «Слишком хочет».

– «Ну нельзя быть такой в твоём возрасте…»

– «Да кто ты вообще такая?»

Я помню, как сжималась в себе.

Как тянула воздух сквозь зубы и улыбалась – чтобы никого не спугнуть.

Как глотала слова, проглатывала себя.

Как наступала себе на горло, лишь бы не задеть.

Я была той, кто рвётся вперёд —

но каждый раз оборачивалась:

а не слишком ли?

а не выдала ли себя?

а может, подождать, пока разрешат?

И вот однажды – я перестала ждать.

Я поняла: граница, которую я всё время боюсь перейти – не моя.

Это граница, нарисованная чужими руками.

Наложенная. Натренированная. Удобная.

Чтобы я была тише, мягче, смиреннее.

Но я – не такая.

Я угроза.

Для страха.

Для удобного молчания, в котором женщины прячут свои мечты.

Для правил, которые писались не нами.

Я громкая – не потому что хочу внимания.

Я громкая – потому что слишком долго молчала.

И теперь мой голос рвётся наружу, как весенний лёд – трещит, ломается, освобождается.

Эта книга – не про гармонию.

Не про «принятие себя».

Не про «правильный путь».

Эта книга – про выживание.

Про то, как не исчезнуть.

Про то, как прожить – когда тебя просят не мешать.

Про то, как не предать себя – даже если ты остаёшься одна.

Про то, как звучать, когда все вокруг – тишина.

Здесь будет боль.

Здесь будет стыд.

Здесь будет то, о чём ты молчала годами.

Но ещё здесь будет сила.

Смех.

Жизнь.

Потому что ты громкая – не по ошибке.

А потому что внутри тебя всегда была она – настоящая ты.

И если ты когда-то сомневалась – знай:

Мир не ждёт тебя смиренной.

Мир ждёт тебя – живой.

ГЛАВА 1. КОГДА ГОЛОС ОТНЯЛИ

Я помню этот день слишком чётко.

Балетный кружок. Маленький клуб на первом этаже. Скрипучие доски, холод в раздевалке, запах лака и детского пота.

Мне нравилось танцевать. Я блистала.

Когда тело двигалось – я будто вспоминала, что живу.

Я не была чужой. Я была в себе.

И вот – «День сладкоежки».

Шумный, липкий, как пирожное в жару.

Праздник, которого я не просила.

Я не хотела идти. Не любила сладкое. Не любила толпу. Всё внутри меня тихо кричало: «Пожалуйста, не надо…»

– Ну ты же сладкоежка, иди, будет весело! – мама улыбалась, как будто убеждала не меня, а себя.

Я качала головой. – Нет. Правда, нет.

– Что ты выдумываешь? Все пойдут. И ты пойдёшь.

Я замерла.

– Если я не пойду, она будет злиться.

– Может, с ней правда что-то не так? Я ведь должна радоваться. Все же идут…

И я пошла.

Словно провалилась в чью-то чужую волю.

Платье натирало подмышки, бантик давил на голову, запах крема щекотал в носу.

Я вся сжалась – как будто моё тело пыталось исчезнуть.

В груди – плотный ком. В горле – сдавленное «нет», которое никто не услышал.

– Я же сказала… Почему меня не слышат?.. Может, со мной что-то не так?

Позже я поняла: в этот день я впервые усомнилась – стоит ли вообще говорить о том, что я чувствую?

Мне было лет десять.

Машина гудела, радио шипело, запах бензина и солнца.

Мы ехали к бабушке сажать картошку.

Папа вдруг повернулся:

– Наташ, как думаешь, вот этот сорт лучше посадить у бабушки или на нашем огороде?

Меня будто окатило светом. Он спрашивает меня?

Сердце подскочило, ладони вспотели. Я прижала их к коленям, чтобы никто не увидел, как дрожат.

– Думаю, на своём огороде, – тихо сказала я.

– Ну, значит, так и сделаем, – кивнул он.

Я светилась.

Впервые – как будто на моём голосе вырос листик доверия.

Но потом…

Он сделал по-своему. Посадил у бабушки.

Я сжалась.

Я не спросила «почему». Не закричала «ты же сказал».

Я просто затихла.

Словно воздух в грудной клетке ушёл и не вернулся.

Тело стало тесным. Как будто не мне.

Где-то глубоко внутри проскользнуло:

– Не рассчитывай. Всё равно не считается. Не трать голос.

С тех пор я чаще молчала, чем говорила.

Школа. Сочинение по «Онегину».

Я вложила в него всё.

Не по шаблону. Не «как надо».

Я писала так, как чувствовала. Вдохновенно, ярко. Своё.

Учительница взяла мою тетрадь, прочитала.

А потом – вслух.

– Вот, дети, вот так писать не надо. Это у нас фантазёрка…

Смех.

Класс гудел.

А я сидела, как в холодной ванне.

Лицо горело. Щёки жгло.

Пальцы были холодными, как лёд.

В животе – будто камень.

А голос… спрятался. Сжался и исчез.

– Больше никогда. Никаких «своих» мыслей. Это опасно, – шептал кто-то внутри.

И самое страшное – не смех.

А тишина.

Музыкальная школа. Выпускной экзамен.

Я играла. Сжимала пальцы. Вдыхала музыку.

И вдруг – мужчина в зале. Родитель кого-то.

Подходит к маме:

– Ваша девочка талантливая. Ей бы дальше учиться. В музыкальное училище. Это же рядом, в соседнем городе.

Я затаила дыхание.

Вот она – дверь. Вот он – мостик к настоящей жизни.

Я ждала.

Я уже слышала музыку в голове. Уже переезжала туда – в новую жизнь.

И мама сказала:

– Нет. Мы не будем её никуда отправлять.

И всё оборвалось.

Как будто меня выключили.

Я молча кивнула.

Никаких «почему». Никаких «а можно…»

Всё тело замерло.

– Наверное, нельзя. Значит, не заслужила, – думала я.

И голос – окончательно ушёл.

Я не перестала хотеть говорить.

Я перестала верить, что это кому-то нужно.

С тех пор я стала… правильной.

Той, кого не стыдно показать.

Спокойной. Удобной.

Я научилась угадывать желания других.

Быть вежливой, быть «как надо».

А внутри?

Жила девочка. Которая мечтала. Которая пела. Которая спорила.

Иногда, когда никого не было рядом, я спрашивала:

– А где я? Настоящая?

– Ты правда хочешь жить по-другому?

– А если не справлюсь?..

Но вместо ответа слышала эхо:

– Не выдумывай.

– Делай, как сказали.

– Все так живут.

Теперь я знаю: голос не умирает.

Он замирает.

Скрывается – как зверёк под лопаткой.

И ждёт.

Ждёт, когда станет безопасно.

Когда ты сама скажешь:

– Я тебя слышу.

– Я рядом.

– Ты мне нужна.

И в этот момент начинается новая история.

ГЛАВА 2. КОГДА Я ЗАМОЛЧАЛА

Это не было одним моментом.

Не вспышка. Не удар.

Это было как утечка воздуха из проколотого мяча – шшшш… и вдруг всё стихло.

Я не замолчала.

Меня замолчили.

Сначала – будто случайно.

Слова:

– Не перебивай.

– Не умничай.

– Сядь спокойно, как все девочки.

– Ты опять со своими выдумками?

Каждый раз, когда я говорила по-настоящему, от души – взрослые будто кривились.

Как от чего-то неуместного.

Как от запаха, который не признают приличным.

И я начинала думать:

«Что-то со мной не так… Наверное, лучше помолчать».

А внутри голос всё равно шептал:

«Ты ведь знаешь, чего хочешь…»

«Ты хочешь говорить. Мечтать. Рассказывать. Но боишься. Потому что за это тебя снова – ударят. Словом. Взглядом. Молчанием»

Я очень быстро научилась чувствовать погоду в комнате.

Не настроение – напряжение.

Когда нельзя дышать громко.

Когда лучше исчезнуть.

Когда быть собой – опасно.

Это не чуткость.

Это броня.

Моё тело жило по протоколу тревоги.

Плечи – почти у ушей.

Спина – словно несла невидимый мешок.

Живот – сжат, как будто внутри – тяжёлый камень.

Горло – перетянуто.

Дыхание – короткое, прерывистое, как будто не имела права на глубокий вдох.

Я пряталась. В себе. В теле. В молчании.

«Так безопаснее. Меньше говоришь – меньше шансов ошибиться».

Я росла не с людьми.

Я росла между напряжениями.

Помню один вечер.

Самый обыкновенный.

Кухня.

Жёлтый ламповый свет стекал по стенам, как мёд.

Остывший чай.

Запах подгоревшей корки хлеба из тостера.

Кружка с трещиной.

Мягкая кофта, натянутая на колени.

Холодный табурет.

Скрученное горло. Свинец в груди.

И ощущение, будто струна внутри вот-вот лопнет.

Я сижу и думаю:

«Почему мне так тяжело?»

А тут же – вторая мысль, автоматическая, чужая:

«Нельзя ныть. Всё нормально. Просто устала».

Но мне – не нормально.

Я это знала.

Просто боялась признаться.

«Если я скажу – от меня уйдут. Я опять останусь одна. Как тогда…»

«Я же хорошая девочка. Я делаю, как надо. Почему мне так тяжело?..»

Пальцы рук – напряжены.

Ногти врезаются в ладони.

Спина – как доска.

Дышать больно.

Тело орёт, а я молчу.

Иногда мне казалось, что я живу в доме без окон.

Есть двери – но они заперты.

Я умею быть нужной.

Угадывать.

А вот быть собой – не умею.

Внутри – всё обморожено.

Я – функциональна.

Улыбаюсь – по инструкции.

Говорю – аккуратно.

Но внутри – пустота.

«Я не женщина. Я – предмет интерьера. Я – удобство».

Однажды я вернулась домой.

Не в квартиру.

Внутрь себя.

И не нашла себя там.

Только пустоту.

Отголоски:

– «Ну ладно, неважно»

– «Я потом скажу»

– «Всё нормально»

А потом… я услышала её.

Мой голос.

Тот, что я когда-то оставила.

– Ты обещала не бросать меня… А ты бросила.

Я осела на пол.

Колени дрожали.

В груди – не боль, а тишина, оглушающая.

Слёзы – не от слабости.

А от узнавания.

От того, что она – я – ещё жива.

С того вечера я начала возвращаться.

По одному слову.

По одному шагу.

По одному звуку.

– Мне не нравится.

– Я не согласна.

– Я так больше не хочу.

Каждый раз – страшно.

Будто открываешь рот на морозе, а язык прилипает к воздуху.