Культ Всезнающего

Глава 1.

Звон стоял такой, будто стая цикад закружилась внутри моей головы. Я видел мир фрагментарно и время от времени пытался подтянуть ноги к себе, чтобы встать и освободиться. Однако тело ощущалось ватным, как будто не слушалось; даже шея не чувствовала сжимающих её ладоней туземца.

Мерцающий, замыленный мир из раза в раз покрывался тёмной пеленой, будто свет резко выключался, а после включался снова. Лес был как большое зелёное облако, в котором я едва различал деревянные хижины, на входе которых колышутся навесы из шкур и полуголых туземцев. Кадры сменялись в глазах, пока земля под моим телом не сменилась ступенями храма. Выступы их неприятно прохаживались по моей спине, а руки, что тащили моё тело, дёргали ещё резче. Позади я видел свои ноги, безвольно волочившиеся, как два шланга.

Вокруг издавали завывания трубы; звуки эти в полутьме леса казались магическими. Танцы туземцев вызывали в моих глазах тревогу: резкими телодвижениями они будто проводили некий ритуал, вызывали духов перед каким-то серьёзным действом.

Племя удалялось от моего взора по мере того, как моё тело поднимали всё и выше по лестнице. Хижины и пещерные люди теперь сливались с лесистой местностью.

Всё это продолжалось всего несколько минут. Когда я попытался вспомнить, как оказался в такой передряге, меня уже приволокли к вершине храма, к каменной площадке, где навес удерживали две резные колонны. На пьедестале стояло нечто, напоминающее древний артефакт давно умершей цивилизации. В самой его сердцевине горел синий свет, а снизу и сверху были чёрные каменные стойки, похожие на римские капители.

– Всезнающий… Всезнающий… Всезнающий… – туземцы произносили мантру в один голос и делали движения телами, похожие на взмахи опахалом. Тела их в основном были крепки и сухи, за исключением одного довольно упитанного мужчины. Он носил куда больше украшений на шее, руках и ногах, чем его соплеменники, а на голове у него была свита своеобразная корона из листьев папоротника.

– Всезнающий, снизойди до ответа своим рабам! Что нам делать с чужаком, который забрёл в наш лес? – спросил один из туземцев, что приволок моё тело на каменное возвышение храма. Он приподнял меня за плечо, заставил склониться перед артефактом.

Раздался громогласный, нечеловеческий голос в ответ. Синее свечение экрана стало сильнее, в темноте оно было похоже на свет далёкого маяка.

– Умертвить! Принесите его жизнь мне в дар!

Я со страхом оглянулся на своих надзирателей:

– Ребята, да вы здесь с дуба рухнули? Не слушайте эту штуку!

Мне не позволили подать апелляцию. Один из туземцев, что стоял рядом, достал из-за пояса костяной меч и замахнулся им над моей головой. Тут у меня вырвались слова отчаяния. Они звучали резко, громко, как последний глоток воздуха утопающего:

– Стойте! Я могу вам пригодиться!

Туземец замер с занесённым мечом. Оскал его блистал при свете выглянувшего месяца, а зрачки устремились на некое устройство, что местные звали Всезнающим.

Я уже представил, как моя голова летит с плеч и единственно обрадовался тому, что больше не придётся получать отказы от издательства. Но в то же время стало до боли обидно, что я никогда в своей жизни не мог расслабиться и наслаждаться данными мне годами. Для чего были эти все труды? Для чего я лишал себя жизни, подобно Фаусту? Я корпел годами над книгами, писал единственно для того, чтобы погибнуть в руках каких-то пещерных людей!

– Пригодиться? – спросил Всезнающий и рассмеялся. Свет его в сердцевине засиял ярче. – Как ты можешь пригодиться МНЕ, великому Всезнающему? Я собрал в себе знания веков, я выше любого смертного разума, а одно моё слово предскажет весь ход жизни человеческой! Мне нужны лишь слуги, но они у меня есть. Они заменяют мне тело, руки и ноги. Зачем мне лишняя пара рук и ног?

Его надменность меня обезоружила. И действительно, что такого я могу предложить мерцающей коробке, стоящей на вершине храма? Стало ясно, что в моём арсенале нет ничего, что могло бы изменить решение Бога.

Однако в голову пришла неординарная мысль: единственный шанс на спасение заключён в моём труде. Если я действительно считаю себя творцом, то мой текст, пускай он и несовершенный для издателя, может обладать некоторой ценностью, которая и спасёт мою жизнь.

– У меня есть рукопись!..

Слова эти произвели на местных невероятное впечатление. Кто-то из туземцев ахнул, кто-то отшатнулся от ступеней храма, словно их обдало горячим паром, а охотники, что меня волокли сюда, боязливо попятились, будто я был прокажённым. Они переглянулись, кто-то из них прошептал: «Он умеет писать?.. Непостижимо!»

– Рукопись?.. Ты не можешь создать рукопись! Я обладаю великими знаниями, а не ты. Как ты посмел, мелкий червь, возносить себя до того, чтобы взяться за искусство или научные труды? – возмутился Всезнающий.

В этот момент я не в меру осмелел. Терять было нечего, а потому нотки самоуважения взыграли в моей душе.

– Однако давай заключим пари. Если ты и впрямь «Всезнающий», то угадаешь, чем заканчивается моя история. Проиграешь – позволишь мне жить. Выиграешь – делай, как знаешь.

– Это правда?.. Он бросил вызов самому Всезнающему!.. – зашептались в толпе. Приглушённые звуки проносились в округе, подобно шуршащей листве; разве что шёпот этих людей вызвали мои смелые слова, а не порыв ветра.

– Как? Почему он так уверен? Ведь Всезнающий знает всё! Голова чужака слетит с плеч с позором! Но любопытно посмотреть, – заключил местный царь – тот самый упитанный мужчина. Такой статус я присвоил ему исходя из его внешнего вида. И действительно, нельзя было не обратить внимания на этого помпезного павлина, который стоял перед храмом с сытым и ленивым видом.

Некоторое время Бог молчал. После, когда он проанализировал услышанное, сказал:

– Глупо. Я знаю всё, что было до тебя и всё, что будет после тебя. История циклична, как и само искусство. Ну что-ж, чужак, позабавишь ты меня на славу! Придворного шута мне не хватало. Разоделся, как человек из прошлого, и нашёл в мёртвом городе древнюю рукопись – притворство во имя спасения! Даже если каким-то образом ты умеешь читать, то этот текст я определю в два счёта. Читай же, живой мертвец!

Всезнающий был настолько уверен в своих словах, что его рабы не в меру расслабились. Они заранее начали смеяться надо мной, обсуждали, будет ли моя голова хлопать глазами, когда слетит по ступеням храма к самой земле.

Я уже ничему не удивлялся. Мой успех в равной степени зависел от тех же необъяснимых обстоятельств, что и засунули меня в эту дикую местность. Но стоило блефовать, раз уж появилась возможность:

– Рукопись лежит в клетке. Позволь мне спуститься к ней и я тут же вернусь.

Однако на мою уловку Всезнающий не повёлся. Я хотел схватить рукопись и убежать в леса в надежде найти обратную дорогу к городу. Мой обман был заранее предсказан Богом, как взрослым предсказана шалость младенца.

– Шамок, мой верный слуга, принеси ему рукопись, – сказал Всезнающий и «царь» молниеносно метнулся к моей клетке. Возвратился он уже с рукописью и отдал её мне в руки.

Всё вокруг замерло. Туземцы затаили дыхание. Была ни была! – подумал я, откашливаясь перед речью. Мне предстояло продать своё детище в издательство, но этот день рассудил иначе. И как я только здесь оказался? Ведь шёл по городу, через парк, а потом…

– Ну же! – нетерпеливо выпалил Всезнающий.

Я раскрыл свою рукопись дрожащими пальцами. Даже птицы перестали верещать, сверчки и кузнечики закончили стрекочущую симфонию, ветер успокоился и не буйствовал. Раздавалось лишь редкое потрескивание горящих факельных голов, что окружали храм.

Всё происходящее было похоже на какое-то театральное представление, возможно даже сюрреалистическое видение, которое подчинялось непонятной мне логике. Вот сейчас я стою перед каким-то устройством, похожим на инопланетную разработку, и пытаюсь выиграть у него возможность жить. У подножия храма стоят полуголые пещерные люди, что с упоением следят за начавшимся спектаклем. Оно и понятно – развлечений у них, похоже, немного.

– Первая глава, – сглотнул я, приступив к чтению. Ничего не утаив и не пытаясь свернуть с написанной сюжетной линии, отрапортовал всё от начала и до предпоследней главы. Если Джойс в отдельном фрагменте Улисса не использовал запятых, чтобы показать быстротекущие мысли, то мой эксперимент был более смел и всеобъемлющ. Всё дело в том, что я не применял на себя никакие литературные рамки, никак не уподоблялся писателям прошлого и современности, не использовал типичных элементов сюжета: завязку, кульминацию и развязку. Всё дело было лишь в эмоциях, чувствах и свободе. Подражая бессмысленной жизни, я нанёс на бумагу своё видение абсурда. Герой без цели, без желаний и без родственных связей. Он просто идёт, влекомый ветром перемен.

Пока я декламировал окружающим свою книгу, представлял всё написанное, как наяву. Это было просто, ведь многое в рукопись пришло из моей жизни. Писал я с исповедальной искренностью. Не избежал грязи на сапогах, что налипает на подошву по весне, а после отваливается летом с забытых в сарае сапог; уделил внимание мельчайшим подробностям, которых бы точно не засунул в свой текст маститый писатель.

Когда я читал историю, то сам удивлялся – насколько она наивна и глупа, сколько в ней ошибок. Её будто написал ребёнок, воображение которого ещё не сковано общественными рамками, а дух не поизносился семейными трагедиями и разрушенными мечтами. И всё-таки в истории был весь я без остатка.

Со временем я ушёл в медитативное состояние и практически забыл, где нахожусь и что на кону моя жизнь. Но остановившись за главу до конца своего романа, я взглянул на светящуюся коробку, которую все здесь зовут Всезнающим. В ней ничего не изменилось, она стояла на своём месте, как типичный предмет интерьера. Мысленно я задавался вопросом: «За что мне это, чёрт возьми?» и поглядывал на неё, пытаясь разгадать загадку моего появления здесь.

– Таков мой роман. Так как он заканчивается?

Ещё несколько минут тишины. Все племя устремило взгляды на своего Бога. Казалось, сама вселенная ждёт его решения.

– Должно быть, твой герой в конце концов разбогател, нашёл прекрасную девушку и стал жить припеваючи?

– Нет, не стал.

– Тогда, вероятно, он победил все свои страхи, устранил проблемы, и наконец вышел на заслуженный отдых? Он нашёл истину и обрёл покой?

– Тоже неверно.

– Но ведь в твоей рукописи нет завязки. Я не могу даже предположить, каков может быть конец. Это просто набор человеческих чувств, перемешанный с событиями. И никакой логической связи.

– Пускай так. Пари ты проиграл, как ни крути, – ответил я, захлопнув книгу. Повернул голову и посмотрел на лица туземцев, пока Бог вновь пустился в раздумья. Эти слуги смотрели на меня с восхищением. Однако дело было не в услышанной истории, а в том, что чужак смог переиграть самого Всезнающего. Краем глаза я увидел и Алайсу – девушку, которая своим кулаком позволила мне выиграть ещё пару часов жизни. Она смотрела на меня странно, немного испуганно. И хотя её я знал от силы десяток минут, мнение её стало для меня удивительно важным.

Среди толпы пошли шепотки: «Он победил! Победил! Победил Всезнающего!», а другие им отвечали: «Да нет же! Не сдержать ему головы на своих плечах! Этот чужак должен заплатить за свою дерзость!»

Шамок, который был первым подручным местного Бога, немного напрягся. Нетипичная ситуация выбила его из колеи и капли пота проступили на его сальном лбу. Блестящие островки выделялись довольно ярко на красной коже, будто звёзды вспыхнули на ночном небе.

– Ты будешь жить, чужак… Будешь жить в клетке, как цепной пёс! –наконец ответил Бог.

– Что?!

– Уговора о свободе не было. Только о жизни. Посадить его в клетку!

Сзади под руки меня подхватили туземцы и поволокли обратно. Их хватка была железной, мне удавалось лишь дёргать ногами в надежде выскочить из плена. Горечь от несправедливости подступила к горлу.

– Сволочь! Лгун! Предатель! – вырывались у меня оскорбления, пока меня тащили обратно. Но сил сопротивляться уже не было. Тело болело с прошлого раза, когда жители этого племени знатно сдобрили его тумаками.

Туземцы посадили меня в клетку, после Шамок закинул рукопись ко мне, и запер дверцу. Его толстые губы раздвинулись в мерзкой ухмылке. Жирные груди слегка подрагивали, когда он закручивал примитивный замок, а амулет из человеческих зубов на его шее издавал клокочущие звуки. Закончив с этим, он пошёл в сторону Алайсы с довольным видом.

На удивление быстро все забыли обо мне. Туземцы разошлись по своим делам. Слово Всезнающего здесь весило тонны две, и его весом, как видно, было раздавлено любое общественное мнение.

Однако меня его решение не устраивало. Я уже готов был изодрать себя в клочья, лишь бы выбраться отсюда; начал биться плечом о толстые деревянные прутья. Этот порыв был скорее выплеском ярости, чем осознанной попыткой выбраться. Я в окружении кровожадных туземцев, вокруг – дикий лес, который уже укутан сумеречным покрывалом. Куда бежать, не смеши самого себя! – проскальзывала мысль и однако животный инстинкт заставлял меня не оставлять попыток.

Ночь уже вступила в свои права, а потому лес казался одной тёмной кляксой. Я окончательно выбился из сил и остался один мёрзнуть в клетке. Голодный и злой. Но частичка рассудка ещё у меня осталась. Удачно залетевшая мысль подсказала мне, что сейчас ни к чему предпринимать бесцельные попытки к бегству. Нужно отдохнуть и поспать. Конечно, опасность может подстерегать меня повсюду. Но что ещё остаётся? Только надеяться, что я с той же лёгкостью покину это место, с какой и попал сюда.

Страшные звуки нарастали, шорохи в округе усиливались. Прохлада, окутавшая лес, заставила меня свернуться калачиком на земле. Полдня назад всё шло по моему плану, я был уверен, что ничего плохого случиться не может. И всё же провидение лишило меня стабильности и уверенности в чём бы то ни было.

Очи начали смыкаться. Усталость брала верх над боязнью за свою жизнь. Мне было необходимо отдохнуть пускай даже в этой клетке, что стояла под храмом Всезнающего. На вершине его горели два маленьких огня – то держали факелы стражи. Не хватало только сияния посерёдке, что исходило от их Бога. Похоже, даже этот Всезнающий погрузился в сон.

Всезнающий… Будто хоть кто-то в нашем мире может знать всё! Однако в глазах туземцев этот шарлатан в коробке словно гранитный камень, что впитал в себя все кости кладбищ. Те живы были и собрали знанья, а Всезнающий стал их жнецом.

Я окончательно продрог, пока мысленно подбирал оскорбления для местного Бога и его слуг. Это не помешало моему телу погрузиться в сон. Последние события совсем меня вымотали, потому сплав по реке грёз произошёл быстро.

Просыпался пару раз за ночь из-за шорохов. Оглядывался вокруг, дрожа. И вдруг заметил Алайсу. Она выглядывала из-за деревьев, пристально глядя на меня. Увидев, что я проснулся и заметил её присутствие, девушка тут же растворилась во тьме.

Почему она за мной следит? И почему все эти люди живут в лесу? Откуда взялся «Всезнающий»?

Происходящее было подобно кошмару. Я бил себя по щекам, щипал себя за руки, но никак не мог вернуться в реальность. Снова заснуть оказалось проблематично, похоже, мой организм получил достаточно сил, чтобы я вновь мог бодрствовать и бояться.

Делать было нечего. Я опробовал все способы выбраться: проверил каждый прут своей клетки на прочность, пытался протиснуться меж ними, думал даже о том, чтобы раскачать клетку и свалить её набок с помощью веса своего тела, но она оказалась прикреплена к земле.

– Оставь это. Из неё не выбраться, я сама проверяла. Лучше поешь, – с другой стороны раздался знакомый женский голос. Я дёрнулся, медленно повернулся и в полумраке распознал тело и лицо Алайсы. Девушка сидела перед клеткой, протягивая мне кусок мяса, завёрнутый в два зелёных лопуха.

Глава 2.

В полутьме Алайса была едва различима, поэтому я достраивал её образ по тем ярким воспоминаниям, в которых она, словно валькирия, своим словом вытащила мою жизнь из лап смерти.

Девушка имела русые длинные волосы, которые прикрывали её груди. Алайса была хорошо сложена: у неё рослая, вытянутая фигура, а натруженные руки и сосредоточенное выражение лица выдавали в ней настоящую героиню.

Её большие зелёные глаза, казалось, отражают всю глубину леса – и его опасность, и его умиротворяющую красоту. Было в ней нечто загадочное, нечто, чего я ещё сам до конца не осознавал. Что значат слова: «Я сама проверяла»? Должно быть, эти дикари посадили её в клетку? О, я бы не удивился, что и это прекрасное создание пережило такие невзгоды!

– Надо быть дураком, чтобы зайти на нашу территорию в одиночку, – сказала Алайса и просунула кусок мяса через прутья решётки.

Я взял его. Руками ощутил, как сквозь листья лопуха пробивается теплота, видимо, мясо было обжарено совсем недавно.

– А я этого и не хотел. Так вышло… – ответил я, развернул мясо и вцепился в него зубами со страстью умирающего от голода человека.

– И как ты попал сюда?.. Что на тебе за тряпьё? – спросила Алайса, осматривая моё тело.

– Вполне себе неплохое у меня пальто, – пережёвывая кусок, ответил я. – Попал сюда странным образом. Можно сказать, провалился в могильную яму.

Девушка задержала взгляд на моей рукописи несколько секунд, а потом снова посмотрела на меня:

– Ты роман выдумал находу или действительно прочитал с листов бумаги?

– Прочитал. Я, вообще-то, и написал его!

– Не верю! – она сложила руки на груди и напоказ отвернулась. После искоса на меня поглядывала и сомневалась, задать ли следующий вопрос. Затем сделала вид, что диалог этот её совсем не интересует и спросила несколько наигранно: – Ну и… Как ты научился читать?

– Меня научили родители ещё в детстве.

Алайса фыркнула, поднялась со словами:

– Ты самый настоящий лгун.

– Постой! Я совсем не понимаю, что происходит! Поверь, я говорю правду! – эти слова позволили мне остановить Алайсу. Она было уже хотела уйти. – Посиди со мной. Я тебе расскажу ещё более интересную историю, чем ту, что рассказал вашему Богу.

Девушка пару секунд смотрела на пространство рядом с клеткой, раздумывая, и вернулась в сидячее положение.

– Во-первых, спасибо за мясо, – поблагодарил я, поглощая последний кусок. – Во-вторых, почему ты решила мне его дать?

– Тебя это не касается, чужак. Рассказывай свою историю, – грубо ответила она. Однако мне показалось, что Алайса только пытается скрыть свои настоящие эмоции.

– Как скажешь. Эта история будет о том, как я попал сюда.

И я начал ей рассказывать с той полнотой и чувственностью, с какими и писал свою книгу. Инстинктивно я понял, что девушке любопытно послушать нечто особенно занимательное, а потому мне достаточно было описывать историю так, как она происходила. Рассказ этот и без выдуманных дополнений был довольно любопытным.

***

История о том, как я попал в плен

Подмышкой я держал рукопись, держал с особым трепетом, как собственнолично взращённое дитя. Несколько лет доводил её до совершенства, несколько лет кормил её, чтобы в конце концов продать в издательство. И хотя сердце моё болело от этой жертвы, живот урчал от голода и заглушал душевную боль.

Солнце же будто смеялось надо мной и в то же время пыталось утешить. Его яркие, мягко согревавшие лучи напоминали мне, что это типичный для мира день и что мои проблемы тоже типичны. Мимо проходят обычные люди, которым знакомы мои проблемы: они нервничают, переживают, идут на уступки ради денег. Кого-то из них сократили на работе, кому-то на плечо нагадил голубь, кому-то на машину упала сорвавшаяся с дерева ветка. Я же обдумывал свою предстоящую неудачу и заранее пытался предугадать, что мне скажут.

Вода плескалась под мостовой – там буйствовала мелкая макрель, и порой круги расходились от бьющих по водной глади хвостов. Путь мой лежал вдоль канала, после направо по древней улочке, где ещё стояли дореволюционные дома, и наконец уходил в парк, который заканчивался лесной чащей. Через несколько километров я должен был подойти к месту, где в случае успеха труды мои были не напрасны.

Знаешь, если бы я рассказывал эту историю своим «соплеменникам», они бы посмеялись надо мной, мол: «сейчас информационный век, зачем нести рукопись в издательство, если можно скинуть её текстовым файлом по почте или где-то ещё? И зачем вообще писать рукопись!..»

Действительно, для многих это бы прозвучало глупо. Всё дело в том, что получить безликий отказ от издательства меня не устраивало. Слишком я научен горьким опытом и потому понимаю, что человеку нужно смотреть в глаза, когда получаешь отказ. В глазах по крайней мере можно увидеть кое-что ещё, кроме формального в письме: «Роман написан отлично, но он не соответствует имиджу нашего издательства» или «Благодарим за внимание к нашему издательству. Вы должны активно вести социальные сети, чтобы привлекать читателей. Раз у вас нет аудитории, то советуем вам её завести. Создайте блог и делитесь событиями из своей личной и творческой жизни».

Что такое блог и социальные сети? Это не так важно, Алайса. Откуда я знаю твоё имя? Услышал, когда вы меня избивали. Ах, это всё не важно… Просто послушай.

Вернёмся к этому дню. Встав пораньше, я позавтракал, кое-как привёл себя в порядок, однако забыл расчесать слежавшиеся на голове кудри. И пальто было моё довольно засаленным и потрёпанным – всю жизнь я трачу на свои книги и оттого будто живу в другом, фантастическом и невидимом для других мире.

Выскочив на улицу, едва не столкнулся со своей соседкой в дверях подъезда. Она посмотрела на меня как-то странно и мне показалось, что она вот-вот закатит глаза. Но к счастью (я считал, что такая низость от постороннего человека могла бы стать плохим знаком для меня в этот день), девушка радостно поздоровалась, и я ответил ей тем же.

Ты спрашиваешь: «А твоя встреча с этой девушкой какое имеет значение в истории?» Ну уж извини, мне просто нужно всё вспомнить в мельчайших подробностях, чтобы докопаться до истины. Не отвлекай меня почём зря! Нет, я не хочу получить от тебя ещё один удар!

Пройдя через мостовую и уже описанный мной маршрут, я оказался в парке и даже удивился, как здесь сегодня безлюдно. Было пустынно, аккуратно подстриженные зелёные кусты нежились на солнце, круглые плафоны на изящных ножках стояли, как единственные безликие посетители этого места. После заметил, что в столь ранний час здесь работали и маленькие пернатые певцы, наполняя опустелое пространство мелодиями.

Парк был довольно большим и через почти километр, если входить в него через западную часть, он медленно преображался в небольшую лесистую чащу. Сюда грибники часто ходили по осиновики и лисички, когда наступал сезон. Сейчас же для этого было рано.

Не раз я здесь проходил, порою просто прогуливаясь. Очевидно, если буду держать свой быстрый темп ходьбы, то через какие-то двадцать или тридцать минут уже дойду до издательства – думал я. А в издательстве, глядишь, придётся провести час-другой и с делом будет покончено.

Но в этот раз что-то пошло не так. Проходя через чащу по знакомой тропе, я начал осознавать, что тропа эта никак не заканчивается. Она была не столь длинной, чтобы минутная стрелка на моих часах сделала очередной круг. Таким образом уже прошёл час и в издательство я, мягко говоря, запаздывал.

Тревога заставила моё сердце замереть. Но это душещипательное чувство относилось не к моей жизни, а к самой рукописи. Если не получится приютить её в издательстве, то всё пропало: у меня и без того практически нет шансов на успех, так я ещё и уменьшу их из-за этого странного обстоятельства.

Пот выступил на лбу. Деревья, зелень, кустарники – всё закружилось перед глазами, когда я, пыхтя пытался подобрать правильное направление. Чаща словно схватила меня огромными лапами, заросшими листвой и корнями, и посмеивалась надо мной птичьем пением, да шелестом ветвей.

Я вынужден был приказать себе успокоиться; порываясь из стороны в сторону лишь выбьюсь из сил и закончу свой путь среди корней. Достал платок из нагрудного кармана и смахнул пот. Огляделся. Нет ни тропы, ни какого-либо другого явного ориентира, лишь деревья и зелень, что окружили меня со всех сторон.

Чутьё подсказывало мне, что нужно и дальше держать направление на север. Только где он, север? После нескольких минут размышлений я выбрал направление наугад. Оно казалось мне более привлекательным из-за того, что вдалеке виднелся холм, с которого мне удалось бы осмотреть округу.

Однако с каждым шагом чаща становилась всё более зловещей. Её будто создал некий колдун, в ловушку которого я попал. Тревога перешла в страх. Постоянно меняя направление, я шёл пешком, потом бежал, наивно полагая, что таким образом удастся развеять чары и всё сразу образуется: найдётся нужный путь и удастся наконец покинуть заколдованный лабиринт. И однако спешка ничем мне не помогла.

В конце концов я предпочёл идти медленно, сосредоточив все мысли на своей рукописи. В ней есть куча зачёркнутых пометок на полях, есть тёмные следы от слез, есть размазанные чернила – рука моя слишком уставала при письме, покрывалась потом и я случайно проводил ей ещё по свежим строкам. Даже если рукопись возьмут инопланетяне, которые совершенно не знают нашего языка, они смогут прочитать её по этим мельчайшим деталям, прочитать все страдания и радости, что преследовали меня на пути её написания. Издательство же едва ли обратит на это внимание.

Наконец я дошёл до заросшего шиповником холма. Пришлось пробираться через колючие кусты, которые обильно облепили моё пальто репьями. Но результат того стоил – обзор открывался неплохой и в теории я мог бы найти тропинку, с которой сошёл. Только деревья уходили тёмным строем далеко за горизонт и была подобная картина во всех направлениях.

Очевидно, это была уже не чаща, а полноценный лес. Как я мог попасть в него из парка, должно быть, знает только тот самый колдун, что и ввёл меня в бесконечную иллюзию. Мне было точно известно, что в городе нет никакого леса, а чаща, через которую я проходил, по размерам не превышала размеры футбольного поля.

С размышлений меня сбили странные звуки. Внизу послышался какой-то шорох, скрип. Я опустил взгляд и увидел у подножия холма идущих куда-то людей. Люди – довольно громкое название, ибо были это мужчины полуголые, заросшие, и по всем параметрам напоминали неандертальцев из учебников по биологии.

Двое несли меж собой палку, на которой висела туша мёртвого кабана. Они шли так уверенно, будто бы точно знали, что нет здесь никаких хищников или случайно заблудившихся писателей.

Я отступил назад, из кустов, чтобы тут же рвануть с холма и побежать в неизвестном направлении. И даже этот наивный план пошёл наперекосяк – под ботинком моим хрустнула ветка, из-за чего пещерные люди тут же обнаружили меня и громко закричали, будто павианы.

С верхушек деревьев взметнулись испуганные птицы. Разного цвета крылья усеяли голубое небо. Тишину спящего леса нарушила суматоха, в которой мне приходилось принимать участие. Я сбежал с холма и во всю работал ногами, чтобы оказаться от неандертальцев как можно дальше.

Не было времени размышлять о странностях этого дня. Мне хватило и двух проблем в виде аборигенов, что понеслись за мной, оставив на земле тушу кабана. Я бежал не оборачиваясь, не надеясь спрятаться в каких-нибудь кустах. Преследователи мои выглядели так, что было ясно: они поймают и более ловкую добычу, чем я, выследят даже самого мелкого грызуна.

Тут же из-за ближайшего дерева на меня выпрыгнул другой туземец и вскинул руки вверх, будто хотел казаться больше. Его рожа, изъеденная чёрной бородой, выглядела пугающе: безумный взгляд, оскал, тело, покрытое шрамами, красная, неправильно сросшаяся коленка. Не было сомнений, что этот индивид не имеет и частички разума.

Это Торин, говоришь? Да чёрт бы его побрал, пугать он умеет!

Мне пришлось экстренно свернуть в другую сторону. Здесь кусты были ещё более густыми, а потому мне приходилось продираться через них рывками, дабы ломать ветви и рвать путавшие меня лозы. Выскочив из кустов, я пролетел в овраг, тут же вскочил на ноги и понёсся дальше.

Неудачи мои только возростали. Торопливо убегая, я совсем не заметил висящих рядом на ветвях деревьев черепов и свисающих костей. Как только я задел какую-то ветку, кости затрещали друг о друга, издавая глухой шум.

Казалось, я сошёл с ума. Теперь меня, как дикого зверя, подгоняли не только преследователи, но и шум, который со всех сторон проникал в мои барабанные перепонки и заставлял сердце биться чаще.

Крик туземцев, казалось, имеет какую-то логику. Они будто извещали друг друга о местонахождении добычи непонятным для меня языком. Тут стало вдвойне страшно и оттого у меня открылось второе дыхание. Хотя я совсем не бегун, но сегодня мог бы побить парочку мировых рекордов – так быстро ноги несли меня подальше от опасности, до того кровь взбурлила в жилах, а мышцы превратились в стальные канаты.

Бежал я до тех пор, пока меж зеленью деревьев не стали видны крыши хижин и странное каменное строение, похожее на античный храм. Всё здесь было обустроено под родоплеменную жизнь: в центре поселения был потушенный большой костёр. Некоторые деревянные головешки были опалены, видимо, его затушили только недавно. В остальном – куча хижин, причём часть из них на деревьях. К некоторым хижинам приделаны шкуры животных, висят когти, рога, копыта, скрученные вместе с сухими травами и веточками – нечто похожее на амулеты. И среди всего этого сидят, ходят, подобные моим преследователям пещерные люди. Разве что здесь были ещё и женщины. Наряды у них типичные для эпохи неолита: шкуры, набедренные повязки, плащи из бараньей шерсти.

После вновь обратил внимание на храм. По форме он был подобен египетским пирамидам, а по строению и лестницам, переходящим одна в другую – ассирийским зиккуратам. Ступеньки поднимались вверх, к небольшому куполу, где стояли двое туземцев с копьями.

В тот момент меня уже окружили со всех сторон. Туземцы подходили всё ближе, держа наготове дубины, топоры и копья. Я бросался в разные стороны, дабы найти слабое место и прорваться через засаду, но поселенцы эти были настороже. И всё же не торопились они бить оружием, видимо, хотели схватить меня живём. В конце концов они бросились всем скопом со всех сторон. Я резко кинулся назад и растолкал плечами двоих из них, тем самым вырвавшись из капкана.

И всё было прекрасно; появился шанс на спасение, как мне показалось. Мозг мой уже выделял нужные гормоны, и я заметно ускорился. Вот только в тот же момент нечто выбило землю из-под моих ног. Я упал и лишь лёжа заметил, что на моей щиколотке была затянута петля – кто-то из туземцев буквально за секунду успел накинуть мне на ногу верёвку.

Тёмные волосы завязаны сзади в хвост, виски наголо выбриты. Этот был тот самый кровожадный туземец, что испугал меня. Только сейчас его лицо было каменным и крайне сосредоточенным. Он потянул за верёвку, а после захохотал так величественно, как если бы заарканил целого кита. Затем, конечно, на меня обрушился целый шквал ударов.

Торин считается первым охотником? Мне в тот момент было безразлично, Алайса, кто меня бьёт. Я пытался прикрываться руками, чтобы хоть какие-то удары обошли моё бедное тело стороной. Всё племя сбежалось только лишь с намерением меня попинать. Но тут разнёсся волевой женский крик:

– Хватит!

Все вдруг на секунду остановились, обернулись и вперили куда-то глаза. Я лежал на земле. С трудом приподнял голову, увидел необычную девушку. Она выглядела куда чище местных, куда благороднее. И хотя кожа её тоже имела загорелый оттенок, была она чиста, как дочь графа, которую он укромно прятал от всех в золотой клетке.

– Ты же знаешь, Алайса, что чужаков мы здесь не жалуем. Позабавимся с ним, отрубим пальцы и ноги, и выставим его драться с псом, – строго сказал тот туземец, которого, как ты сказала, зовут Торин.

Она обернулась к нему, нахмурилась и ответила:

– Нет. Пусть его судьбу решит Всезнающий! Этот не выглядит, как обычный чужак.

После вновь повернулась ко мне, и я успел её рассмотреть. Русые, отливающие золотом волосы, неземной красоты глаза… Она была величественной, хорошо сложенной, а стан её был так упруг, будто она позаимствовала его у молодой лани. На лице моём появилась улыбка. Верно, это выглядело придурковато.

Действительно придурковато, говоришь? Я и не сомневался. Но улыбка на моих устах была непроизвольной. Появилась она то ли от того, что девушка эта была невыносима прекрасна, то ли от того, что у меня появился шанс на спасение. Но только я обрадовался, как она вдруг нахмурилась, подошла ближе и съездила кулаком мне в лицо. Удар этот выбил меня из сознания, голова запрокинулась назад. И всё же я тогда не держал на неё зла и не держу сейчас. Но было больно!

Далее всё шло словно обрывками. Я разлеплял глаза, осознавал, что меня куда-то тащат, а после вновь проваливался в сон. Так продолжалось два-три раза, пока наконец я окончательно не пришёл в себя уже на вершине храма, стоя на коленях перед Всезнающим. А дальше ты и сама всё знаешь.

***

Девушка сидела, вскинув брови от удивления, и пыталась переварить услышанное. На щеках её появился румянец – не знаю как, я догадался об этом в полутьме. Порой мужчина бессознательно понимает женщину, которая ему нравится, и может распознать её чувства по одному дыханию. А Алайса сейчас дышала куда более медленно и томно, чем до моего рассказа. Маленькая лесть сработала.

Безусловно, выглядела эта туземка привлекательно. Но я и подумать не мог, чтобы заводить с ней какие-то отношения. Мне нужно было расположить её к себе единственно для того, чтобы выбраться из клетки и бежать из леса.

Кусок мяса расслабил моё тело, я облокотился о прутья клетки и радовался этому маленькому сытому счастью. Когда, если не сейчас понять простую истину: «Счастье прямо пропорционально прожитому несчастью?..»

– Ты… необычный человек. Я таких не встречала, – сказала Алайса, с трудом выйдя из ступора. – Но рассказ твой похож на выдумку. И то, как ты меня описывал, похоже на выдумку.

– Выдумка? – усмехнулся я. – Я бы и сам не поверил, если бы всё это не увидел своими глазами. Но, как видишь, я здесь, сижу в клетке. А мог бы и дальше существовать в своём городе и горя не знать.

– Городе… Ты имеешь в виду мёртвый город?

– Нет. Вполне себе живой. Или это какая-то метафора?

– Мёртвый город – это огромное поселение, где жили наши далёкие предки. Каменные истуканы, ровная, из чёрного камня земля!.. Всезнающий говорит, что такие места прокляты и мы не должны туда ходить.

– Далёкие предки… – я тут же понял, что дело было не в том, что я свернул не туда или где-то заплутал. Всё указывало на то, что мне довелось оказаться в другом мире, возможно, в другой эпохе. Разве что это не какой-то глупый розыгрыш. Хотя кому я нужен? У меня и друзей-то нет, которые могли бы меня разыграть!

Туземцы говорили на понятном мне языке – одно это уже наводило на мысль о том, что всё вокруг нереально. Тем не менее, я решил узнать об этом месте поподробнее:

– И что, совсем никто не живёт в таких мёртвых городах?

– В округе нет других племён. Мы всех перебили, – сказала она с такой простотой и хладнокровностью, что по моей коже пробежали мурашки.

– А что… будет со мной? Зачем Всезнающий сохранил мне жизнь? – с сомнением спросил я. На самом деле мне не хотелось слышать ответ. Тёплый приём, оказанный мне туземцами и их Богом, заставлял меня представить возможные его причины: ритуальное расчленение, каннибализм, бой с собакой, коим мне уже угрожал какой-то туземец. Возможно, как в старой сказке они накормят меня до отвала и сварят в котле?..

Алайса подтвердила мои опасения:

– Ничего хорошего. Над тобой будут глумиться, пока не убьют.

– И тебе меня совсем не жалко?

– Нет, не жалко, чужак. Ты можешь развлекать своими историями Всезнающего, но не он здесь для тебя главная угроза.

Я вцепился в прутья решётки и крикливым шёпотом продекламировал слова прямо в лицо Алайсы:

– Так выпусти меня наконец! Скажешь, что я сбежал!

Она вздохнула, встала, лениво потянулась и сказала:

– К чему мне так рисковать? Я и сама когда-то была чужачкой и чудом выжила. Если тебя отпущу, то ты просто умрёшь в лесу, а я займу твоё место в клетке. Нет уж, чужак. Смирись с волей Бога, – заключила Алайса. Она ушла к поселению, неспешно покачивая бёдрами, и пропустила мимо ушей мои отчаянные крики с просьбой вернуться.

Глава 3.

Пугающие звуки заставляли меня съёживаться – причиной был не только страх, но и нарастающий холод. Надежды на спасение уже не было, головой я понимал, что смысла в страхе нет. Тело же заставляло меня пойти добыть еды и найти безопасное место. Оно не рассматривало того факта, что я сижу в клетке.

Хотя климат был довольно жаркий, земля в лесу не прогревалась из-за обилия листвы, прикрывавшей её от прямых лучей. Туземцы же по крайней мере имели в своих хижинах шкуры, а я сидел в лёгком и уже изрядно испачканном пальто.

Следующий сон взял меня незаметно. Кое-как я облокотился о прутья клетки и уснул.

Проснулся уже под утро, когда первые лучи солнца рассеянными кусочками, пробивавшимися сквозь зелёную пелену, щекотали мне лицо. Всё тело затекло, живот урчал, требуя пищи, а губы пересохли от недостатка слюны – воды мне тоже никто не давал. А тем временем я разглядывал туземцев и гадал, что будет дальше.

На вершине храма стражи затушили свои факелы, а экран Всезнающего вновь загорелся синим светом. Затем стражей сменили другие туземцы, они заняли место подле своего владыки.

Времени было предостаточно. Мне удалось осмотреть местность из клетки. Племя существовало на равнине, вокруг стояли могучие дубы, на ветвях которых сидели хижины, а вниз были протянуты плетёные верёвки для спуска. Храм стоял чуть правее от поселения. К северу же плато поднималось, а дальше, через десятки или даже сотни километров, переходило в горы – я лишь видел вершины сизых гигантов где-то вдалеке.

Западнее, буквально в сотне метров от племени, протекала река. Ещё вчера её журчание совсем не было слышно, видимо она была спокойна не в пример нынешнему её состоянию – сейчас разбушевалась и быстрые потоки раздваивались, ударясь о камни на её пути.

Местность для племени была выбрана удачно. Пройди немного на север и с плато можно будет увидеть округу. Река рядом, а значит, потребность в воде утолена. Ещё и стражи на вершине храма без труда заметят опасность заранее. Если какое-нибудь животное забредёт на территорию племени, они тут же дадут знать остальным.

Я изучал это странное общество. И действительно, казалось, не было в нём каких-то особенных отличий от обществ древнейших времен. Разве что знание ими современного языка и некий Всезнающий на вершине храма делали эту картину фантастической, даже несколько комической. Однако вполне реальны были синяки на моём теле, голод и прутья решётки, что не давали мне отсюда выбраться.

Как только взошло солнце, охотники собрались в группку и преклонились перед храмом. Всезнающий приказал им громогласным голосом:

– Сегодня идите к Каньону Лис. Это наиболее благоприятное место для охоты. Движение солнца и направление ветра таково, что сегодня там будет целая оленья стая. Это самый доступный центровой водопой. Найдите густые кусты, ждите там появления дичи и держите стрелы наготове.

Охотники поблагодарили Бога, взяли копья и луки и направились к нужному месту. Они скрылись из моего вида, как только вступили в тенистую чащу.

Женщины же действовали по одиночке. Кто-то из них занимался домашним бытом, кто-то сразу отправился в поля, где росла редька, редис, картошка и иные культуры. Я услышал разговор нескольких туземок, что собирались в поля:

– Славно, что у нас есть Всезнающий. Не нужно ни о чём думать. Он сказал нам, где сеять, и действительно, здесь земля дала хороший урожай. Он сказал нашим предкам, где обосноваться, и тоже оказался прав! Мы живём на этом месте несколько веков и бед не знаем!

– Твоя правда. Если кого и нужно благодарить, так именно Бога. Шамок, конечно, тоже хорош, достойно несёт его слово.

Спустя какое-то время, один туземец, неизвестно откуда взявшийся, подошёл к храму и опустился на колено перед Всезнающим:

– Скажи мне, великий Бог, как мне заполучить Лантру? Я ухаживал за ней, водил её лес, гулял, говорил, как она прекрасна и изливал ей душу! Скажи, Всезнающий, как мне заполучить её?

– Подари ей кусок мяса, да побольше.

– Кусок мяса?.. И это всё?

– Обеспечь её пропитанием и она увидит в тебе мужчину. Ты ведь животное, как и она, – ответил Всезнающий и я даже услышал в его голосе нотки иронии. Растерянный туземец схватил копьё и побрёл по направлению к уже выдвинувшейся группе охотников. Было видно, что слова Всезнающего произвели на него впечатление.

С другой стороны поселения по тропинке с наполненным деревянным корытом шла Алайса. Она без труда тащила литров десять воды. Изящные мышцы её блестели на солнце. Она пыталась сдуть свой золотистый локон со лба, но пот заставил его прилипнуть намертво.

В тот же момент увидел и шевеление в самом центре поселения. Сейчас там толком никого не было, а потому Шамок особенно выделялся. Он медленно покачивался в гамаке, протянутом на двух параллельных стволах деревьев, и посасывал какую-то жидкость из деревянной чаши. Завидев Алайсу, он спрыгнул с гамака и подлетел к ней, как толстый и ощетинившийся голубь.

– Тебе понравился мой кусок мяса? – спросил Шамок, идя рядом с Алайсой.

– Что?.. – растерянно спросила девушка. По её виду было ясно, что ей сейчас не до него.

– Кусок мяса, что я подарил тебе вчера вечером. Он был вкусным?

– Ах да… Не очень. Мне не понравился, – ответила Алайса, не обращая на Шамока никакого внимания.

Неужели это тот самый кусок мяса, что ночью принесла мне Алайса? Собственно, судя по всему, так и есть. Ведь только мужчины охотятся в этом племени. Но тогда откуда мясо у Шамока, если он лежит в гамаке?

– Как это – не понравился? Я достал тебе самый нежный и сочный кусок! Да за него бы отдалась любая женщина племени!

– Я – не любая, – обернувшись, сказала Алайса, и наконец резким выдохом смогла сдуть настырный локон со лба.

Шамок оскалился, сжал кулаки и резво пнул рядом стоящий камень. Пару секунд ему понадобилось, чтобы осознать, какую ошибку он сделал. Вождь схватился за ступню и начал прыгать на одной ноге, проклиная и камень, и небо, и весь мир. Жировые складки прыгали вместе с его телом, но делали это с запозданием, в рассинхроне. Алайса же пошла дальше, в свою хижину.

Происходящее в племени было занимательным. И хотя людей в это время здесь было мало, всё моё внимание сосредоточилось именно на присутствующих. Женщины приходили с полей с тюками пшеницы, с вырванными из земли корнеплодами и шли к реке, где обмывали будущую еду, а заодно и смывали с себя пот.

С плато, как я заметил спустя какое-то время, влево уходят луга, где довольно открытая, хорошо освещаемая солнцем местность заканчивалась горным перевалом, а налево – поля, где и трудились женщины. Золотистые пшеничные полосы давали обильный урожай. С ними соседствовали зелёные поля с другими культурами.

Но вскоре эту красоту затмило кое-что необычное. Туземцы приходили к Всезнающему с самыми разными вопросами, но следующий вопрос меня особенно поразил. К Богу обратился довольно старый мужчина, по виду умудрённый опытом – взгляд его был проникающим в суть вещей. Он опустился на колено перед храмом и спросил дребезжащим голоском:

– О, Всезнающий, внемли моим молитвам и позволь задать тебе один вопрос!

– Задавай, Портрус! – отозвался Бог.

– Всю свою жизнь я справлял большую нужду лишь слегка подгибая колени. Так мне казалось правильнее – ведь задняя моя часть далеко от земли и потому она не подвергнется нападению змей и надоедливых жучков. Но сейчас, о Всезнающий, мне справлять большую нужду всё тяжелее и тяжелее. Такое ощущение, что гадость застревает внутри меня, распирает мне живот, и не хочет выходить наружу. В итоге я тужусь, выстаиваю в кустах часами, но всё тщетно. Как будто пробку вставили! Скажи же, Боже, в чём я неправ?

– Когда справляешь нужду, нагибайся полностью. Жучки особого зла тебе не сделают, а ядовитые змеи здесь редкость. В любом случае, присев полностью, ты будешь куда легче справлять большую нужду.

– О, спасибо, Всезнающий! Чего бы я только без тебя делал!

И старик с выражением радости на лице неспешно пошёл в лес, попутно срывая крупные листья. Видимо, захотел сразу опробовать методику.

Я же только удивлялся: неужели народ настолько беспомощный, что ему нужен ответ даже на столь грязный вопрос? Но вскоре убедился, что ответы им требуются даже на те вопросы, что касаются чувств.

– Всезнающий, как мне быть: принять дар от Крата или от Туфина? Они оба мне нравятся… – спросила одна туземка, склонившись перед храмом.

– Чей кусок мяса больше, того и выбирай.

– Но куски были почти одинаковыми!..

– Тогда выбирай Шамока. Он, как вождь племени, должен оставить много потомства.

– Но он ведь дарит мясо каждой женщине и почти к каждой захаживает!..

– И чем тебе это не нравится? От такого самца пойдут отличные дети: покладистые, хитрые и изворотливые.